Мелодрама

Введение

События нашей жизни вписаны в книгу судьбы каждого из нас. Жаль, что текст этот написан не мелом, а страницы — не школьная доска, где можно все исправить. К сожалению, наши ошибки невозможно стереть из прошлого, остается только подчеркнуть самое важное и подумать о том, как сложится дальнейшее повествование. В книге, которую Вы держите в руках, три судьбы. Три жизненных истории, такие разные, и такие похожие. В каждой истории — бесценный жизненный опыт, умение бороться и побеждать, радоваться и преодолевать трудности. Авторы делятся с Вами самым личным — своим собственным миром, и возможно, Вы заметите, как много в нем сходства с Вашим.

Предисловие

Мелодично щелкнула сигнализация машины. До назначенной встречи с подругами у Ольги оставалось около получаса, и она решила прогуляться до кафе по живописной мощеной улочке. Приветливое осеннее солнце отражалось в многочисленных витринах магазинов, и солнечные зайчики то и дело мелькали на тротуаре. Ольга обожала красивые вещи, и потому, ни один из расположенных на улочке бутиков не был обделен ее вниманием. Конечно, она не была «шопоголиком» и к покупкам подходила рационально, но отказать себе в эстетическом удовольствии созерцать этот красочный мир потребительских возможностей она не могла, тем более, что это был замечательный способ поднять настроение. В последние годы у нее было достаточно времени для забот о себе, доме и детях. Ей было удивительно комфортно и приятно вести образ жизни обеспеченной домохозяйки, однако что-то не давало ей насладиться этим состоянием в полной мере, какая-то часть ее личности постоянно сопротивлялась, напоминая ей, что жить за счет мужа не хорошо, что женщина должна быть самостоятельной. Успешной, деятельной, по характеру предприимчивой, ей было нелегко бороться с амбициями, ей хотелось сделать карьеру, найти интересное дело. Однако как только перед ней открывалась возможность что-либо изменить, в Ольге просыпался страх потерять то, чем она так дорожила — любовь близких, размеренную и спокойную жизнь, семейное счастье… Люба уже ожидала подруг в кафе. Обладая природной пунктуальностью, она, как всегда, приехала раньше всех и уже удобно устроилась за столиком возле окна. Днем в заведении было немноголюдно, стоял ароматный запах кофе и свежей выпечки. Ольга и Мария вот-вот должны были появиться. Взяв в руки симпатичную кофейную чашку, Любаша принялась ее разглядывать. Ее всегда притягивала дорогая посуда, изящные декорированные сервизы, которые словно кричали о том, что настоящий семейный обед — это блеск изысканного фарфора, а не звон эмалированных кастрюль. От семейных вечеров Люба уже порядком подустала, последние несколько лет занимаясь исключительно домом и детьми. Теперь ей хотелось большего — карьеры, интересной работы, увлекательной и наполненной событиями жизни. Иногда она просто чувствовала себя несчастной Золушкой, закруженной в бесконечной череде бытовых забот, а ведь ей так хотелось на бал… Звонок мобильного телефона превратил бальное платье в повседневные джинсы и вернул ее к реальности. Это была Ольга, которая оптимистично сообщила, что с минуты на минуту будет в кафе. Оставалось дождаться только Машу, которая, будучи погруженной в кипучую деловую активность, жила в каком-то невероятном ритме. Всем казалось, что в ее сутках, как минимум, тридцать шесть часов вместо положенных всем двадцати четырех, иначе остается необъяснимым, как она все успевает. У Марии затянулась деловая встреча и теперь, вспоминая о том, что обещала подругам приехать вовремя, она испытывала муки совести. Тем более, что сегодня речь шла о чем-то большем, чем просто дружеские посиделки. Идея, которая давно занимала мысли всех трех подруг, получила, наконец, шанс воплотиться в жизнь. Мария привыкла к постоянному цейтноту — практически все свое личное время она посвящала организации выставок, воплощению в жизнь различных проектов, работе над диссертацией. Дети давно выросли и стали самостоятельными, мужа уже не было в живых, поэтому пустоту, образовавшуюся в душе, необходимо было чем-то заполнить. В подобных обстоятельствах многие теряют к жизни интерес, замыкаются в себе, страдают депрессией, а Мария нашла иной выход, с головой погрузившись в работу. В ней появилось желание творить, созидать, добиваться практического результата. Ей нравилась публичность, а уж положительная оценка окружающих была просто необходима. Это похоже на комплекс «отличницы» — непременное желание получить одобрение, соответствовать признанным стандартам, поступать правильно. Маша остановила такси и глянула на часы. «Если не будет пробок, опоздаю минут на пятнадцать», — подумала она и захлопнула дверь автомобиля. Маша понимала, что времени у них будет маловато, а ведь столько нужно успеть обсудить! Последние несколько месяцев они вместе работали над книгой, в которой воплотились их «женские истории». Им удалось собрать все факты, события и краски их жизни, слить их воедино, наполнив женской мудростью и жизненным опытом. Ей до сих пор не верилось, что эта колоссальная работа подошла к концу, и книга скоро увидит свет. Машина остановилась у входа в кафе, Мария вышла, и сразу заметила Ольгу и Любу за столиком у окна. Улыбнувшись и махнув подругам рукой, она подумала: «Наверное, только хорошие девочки ведут дневники, у плохих просто не хватает для этого времени…»

МЕЛОДРАМА
ПЕРВАЯ

Часть 1

Я обернулась, рассматривая зал. Нас было больше ста человек, таких разных и чем-то похожих. Все эти люди пришли сюда решить насущные, неразрешимые, на их взгляд, проблемы, наивно полагая, что здесь их научат, как поступать, и дадут универсальные рецепты счастья. Я тоже здесь не случайно. Поиск душевного равновесия и попытки навести порядок в собственных мыслях и чувствах привели меня именно сюда, на психологический тренинг. Впервые о подобных программах я узнала, когда находилась в отпуске по уходу за моим вторым ребенком. Репетитор по русскому языку, которая приходила к старшему сыну, уже прошла такой тренинг. Обычно наше общение сводилось к обсуждению успехов детей и школьных событий, меня не особенно интересовала ее жизнь. Однажды все-таки мы разговорились, и я искренне удивилась тому, сколько у этой женщины энергии, желания идти вперед, познавать жизнь, творить и добиваться успеха. Рассказав ей о том, как хочется мне изменить свою жизнь, я получила листок бумаги с информацией о тренинге, адресом и телефоном. У меня, конечно, тут же возникло желание посетить занятие как можно скорее, и желание это мистически осуществилось: программа начиналась уже со следующей недели. В тот день большая аудитория местного Дворца культуры была переполнена людьми. Обстановка зала, несмотря на свою убогость, меня не смущала, ведь я пришла открывать для себя что-то новое. Тренинг был посвящен человеческому взаимопониманию, которое отсутствовало в жизни большинства присутствующих. Собравшиеся люди смотрели друг на друга оценивающе и настороженно. Среди них были бизнес-леди, жены богатых мужей, предприниматели, специалисты, безработные… Словом, в одном месте собрались те, кого объединяло только одно — наличие трудноразрешимых жизненных проблем. Многие хотели просто разобраться в себе, некоторые пришли по совету друзей и знакомых, на судьбы которых повлияли подобные программы. Конечно, я принялась рассматривать окружающих, и не найдя знакомых лиц, просто выделила для себя людей, с которыми хотела бы общаться, а также тех, кто был мне просто неприятен. Особенно мне понравилась ведущая, очень ухоженная и стильная женщина, обладающая каким-то природным магнетизмом. На нее было приятно смотреть, хотелось ее слушать и доверять ей. Вскоре народ потянуло на откровения. Видимо, открытость и честность порождают ответную реакцию. Люди просто вставали из зала и говорили, кто они, зачем пришли, какие задачи и цели поставили перед собой. Рассказала и я. Рассказала о переживаниях за будущее старшего сына, о моем страхе за него. Мне казалось, что он еще не готов к этой взрослой жизни, которая ждет его очень скоро, я боялась, что так и буду «тащить» его на себе, содержать и помогать ему… Эти эмоции сопровождались нервными потрясениями, стрессами. Я устраивала скандалы мужу по поводу его «поздних», на мой взгляд, возвращений домой, придумывала его «личную жизнь», не связанную со мной, детьми и домом. Мне не нравилось общение мужа с приятелями, которые вели холостяцкий образ жизни. Все это нарушало мое душевное равновесие. Позже я начала выпивать, чтобы крепость напитка соответствовала моему душевному состоянию. Я могла сутками не разговаривать, чтобы проучить мужа и доказать свою правоту, тем самым навязывая ему свои правила поведения. Словом, жила и боролась с придуманными мной страхами и проблемами. Я пришла на тренинг, чтобы избавиться от стереотипов, от этой способности к негативному мышлению. С каждым часом все больше людей раскрывалось, выходило и говорило о наболевшем, о том, что мешает каждому проживать радостно и счастливо каждую минуту отпущенную нам жизнью. Странно, но все, что говорили участники тренинга, сводилось к определенным страхам, неуверенности в себе, недоверию к окружающим, стереотипам и комплексам, полученным в далеком детстве от родителей. Родители даются нам богом и не выбираются. Ты появляешься в определенной семье, в определенном месте и в определенный час. Мои родители хотели моего появления на свет, я была желанным ребенком, плодом их любви. Поженились они в мае 1970-го. Маме было девятнадцать лет, папе — двадцать один. Она — ученица педагогического училища, он — музыкант военного оркестра. Они познакомились на вечере. Оба были молоды, красивы и сразу полюбили друг друга. Через девять месяцев после свадьбы появилась я. Жизнь молодых не была безоблачной, скорее она представляла собой борьбу двух совершенно разных характеров. Мама знала, что отец выпивает, но в ней всегда жила надежда на то, что сможет его изменить, что с ней он станет совсем другим — ответственным, любящим, заботливым. Только настоящее чувство может сделать женщину настолько наивной. Люди не меняются, более того, мальчики повторяют жизнь своих отцов. Мама в то время жила в общежитии. Ее отцу после смерти жены сразу нашли невесту, поэтому мама вместе со старшей сестрой перебралась в общежитие и только изредка навещала отца и младшего брата. Мне кажется, маме было необходимо не столько замужество, сколько присутствие родного и близкого человека рядом. До моего рождения многие конфликты заканчивались угрозой аборта. Наверное, ребенок еще в чреве матери все чувствует и переживает вместе с ней, мне передавались все ее страхи. Видимо, Богу нужно было мое появление на свет, раз я выжила, родившись с пуповиной на шее и синеватой кожей. Первые годы жизни выдались неспокойными — я часто болела, лежала в больницах вместе с мамой. Это сейчас, когда у меня в 33 года трое детей, я понимаю, что болезнь каждого из них — это результат взаимоотношений между родителями. Ребенок, как индикатор, чувствует все биоритмы, потоки энергии, все ваши мысли и желания. Для того чтобы малыш был спокойным и здоровым, необходимо в течение всей беременности ощущать себя нужной, значимой и любимой, передавая эти чувства будущему ребенку

Часть 2

Отец меня очень любил. Он заботился обо мне. Воспитывал меня быть аккуратной и чистоплотной. Еще он часто устраивал «чистку» в ящиках. Дети всегда думают, что все эти бесполезные вещи, припрятанные ими в шкафах, чрезвычайно нужны. А вот когда это «нужное» выбрасывает кто-то другой, то потом даже и не вспомнишь, что именно у тебя исчезло… Это я проверила на собственных детях, которые сами не могли расстаться со всеми этими штучками пробками, этикетками, наклейками и прочей мелочью. Отец считал, что порядок должен быть всегда и везде: на полках, в игрушках, в комнате. Даже мыть обувь он научил меня с раннего детства. Я помню себя лет с четырех-пяти. Остальные факты всплывают в памяти только по рассказам родителей, близких, по старым фотографиям. Самые яркие воспоминания — это праздники в детском саду. Конечно, самый лучший из них — Новый год. Я всегда была снежинкой. Может, потому, что тогда не было особого выбора костюмов, а может, маме просто катастрофически не хватало времени — костюм всегда готовился в последнюю ночь перед карнавалом. Мне казалось, что мой наряд самый красивый. Это было белое платье, обшитое блестками и стеклярусом, белые носочки, туфельки и небольшая корона. Все детки тогда выглядели как многочисленные близнецы: девочки снежинки, мальчики-зайчики. Праздники в садике проводились на голом энтузиазме персонала. Воспитатели и нянечки превращались чудесным образом и в Деда Мороза, и Снегурочку, и даже в Бабу Ягу. Потом наступал момент, которого дети ждали, наверное, даже больше, чем сам праздник. Все получали подарки, в которых непременно были конфеты, яблоки и мандарины. Собиралась эта «радость» большими усилиями родителей, которым приходилось бегать по подсобкам знакомых продавцов или, в крайнем случае, довольствоваться выброшенным на прилавки дефицитом. Тогда было трудно представить, что люди будут есть мандарины и шоколадные конфеты не только под Новый год, но и просто, когда им захочется поставить на стол что-то к чаю. С детства я хорошо помню вкус конфет-карамелек с различными наполнителями из варенья. Шоколадные конфеты или плитка шоколада появлялись настолько редко, что даже забывалось, как это вкусно. Мы жили в военном городке, и, бывало, в магазинах появлялась различная вкуснятина. Правда, прежде чем попасть на витрину простым покупателям, все это разбиралось продавцами еще под прилавком, «для своих». Однажды к маме приехал родной брат. Он привез с собой жену и шоколадные конфеты. «Мишка на севере» и «Ананасные» торжественно были выставлены к чаю. Когда я зашла в зал и увидела, что кто-то разворачивает конфету и кладет ее в рот, то не удержалась и по-детски выразила свое негодование: «А конфеты все едят и едят…». Наверное, поэтому сейчас, когда в магазинах есть все, именно под Новый год мы любим покупать разные деликатесы, словно восполняя нехватку из детства. Чем старше я становилась, тем больше проявлялся мой артистизм. На очередной Новый год я уже была не простой снежинкой, а Снегурочкой — у меня была роль со словами и песенкой. Не знаю, действительно ли во мне видели талант, или это была просьба моей мамы, которая работала в садике. Именно благодаря последнему обстоятельству, привилегий у меня было больше, чем у других. Я могла не спать в сон-час, гулять с маминой группой и даже не все есть во время обеда. Отношение нянечек и остального персонала также отличалось, хотя в те времена трудно было пожаловаться на непрофессионализм сотрудников. Работать шли по призванию, не выбирая теплое место и большой заработок. В садике со мной случилась первая любовь. Это был не тот физиологический интерес, когда выясняется, чем девочки отличаются от мальчиков. Это был интерес к другому человеку. Его звали Александр. Он защищал меня от обидчиков, ставил свой стул рядом на коллективных мероприятиях, а когда кто-то из нас болел, то к умилению взрослых, мы очень скучали друг по другу. Однажды мы отправились играть в рощу. Но не в прятки, а в дочки-матери. Я была чьей-то женой, и даже пробовала целоваться. Игра всем очень понравилась и затянулась до позднего вечера, когда нас уже разыскивали напуганные родители. Тогда мне в первый раз попало, меня держали за руку и били по заднице, а я, пытаясь избежать наказания, бегала по кругу. Второй раз в жизни мне крепко досталось, когда я села прокатиться на мопед к какому-то парню из нашего городка. Я даже видела, что он чей-то знакомый, но это не стало весомым аргументом для моей мамы. Тогда никто не говорил об изнасилованиях или о других преступлениях сексуального характера. Девочке и в голову не приходило, что ее могут обидеть каким-то другим способом, кроме порки ремнем родителями. Разговоров с мамой на «запретные» темы не заводилось. Тогда мое катание на мопеде завершилось тем, что я снова бегала по комнате от мамы, которая лупила меня ремнем, где попало. Возможно после обстоятельного разговора и объяснения того, чем чреваты подобные ситуации, до меня бы все дошло быстрее, но родители либо не могли найти подходящих слов, либо просто не считали это необходимым. Однажды такое «незнание» чуть не сыграло роковую роль. Вечером меня отправили в дежурный магазин, за хлебом. Возвращаясь обратно и глазея по сторонам, я заметила мужчину, который подозвал меня и попросил подержать открытой дверь в подвальное помещение. Пробыв там несколько минут, он поднялся и сказал, что нужно спуститься и подержать дверь в самом подвале. Я всегда слушалась старших и уже собралась идти вниз с незнакомцем, но, вспомнив, что дома ждут хлеб, отказалась. Мужчина начал тянуть за рукав, уговаривая. Это насторожило и разозлило меня. Я не любила делать то, чего не хочу, а тем более под давлением чужого человека. Я отпрянула назад и поспешила домой, где все рассказала родителям. Заметив беспокойство домашних, я вдруг поняла, что могло произойти что-то плохое, страшное. Еще долго потом я боялась незнакомых мужчин и даже с отцом была настороже. Взрослея, я понимала, что различие полов — это какая-то закрытая, запрещенная тема, и дома она не обсуждается Наготу мне приходилось наблюдать только в бане, куда меня водила мама. Эта новая, незнакомая сторона жизни притягивала, я с любопытством рассматривала голых женщин разной комплекции, за что постоянно получала нарекания от мамы. В парилке я всегда стояла возле входа, так было удобней вышмыгнуть, когда становилось не по себе, ведь русская парная не для слабых, особенно когда плескают на каменку. После бани мне нравилось гулять на свежем воздухе, особенно зимой. Хотелось дышать всей грудью и даже не просто дышать, а наполнять свежестью каждую клеточку своего тела. Дорога из бани была долгой, и у нас с мамой появлялась возможность поговорить. Мы шли, не спеша, по скрипящему снегу и разговаривали. Мне нравилось рассказывать обо всем, и я не боялась, что меня могут наказать или отругать, я всегда знала, что мама — моя лучшая подруга. Даже если маму что-то настораживало, она никогда не подавала виду. С возрастом начинаешь понимать, что родителей нужно беречь и говорить им следует не все. Но кто еще сможет лучше поддержать, если не мама? Когда дети еще маленькие, вся жизнь матери состоит из постоянных переживаний о том, как бы с ними ничего не случилось. Даже понимая, что надо мыслить позитивно и создавать положительные эмоции, постоянно ловишь себя на дурацких ожиданиях всяких несчастий. Позитивному мышлению надо учиться всю жизнь, заполняя свое время настолько, чтобы не оставалось места на необоснованные фантазии. Можно пробыть с ребенком целый день и не дать ему ничего, а можно провести час, чтобы за это время отдать ему максимум любви, тепла, понимания, опыта.

Часть 3

Первого сентября меня с модной прической «сэссон» и огромным бантом на голове проводили на школьную линейку. Звонок колокольчика обозначил начало новой, самостоятельной жизни. Оказавшись в окружении знакомых по садику ребят, я чувствовала себя «в своей тарелке». Нина Петровна — первая учительница — стала для нашего класса второй мамой, которая не только старательно прививала детям любовь к знаниям, но и дарила свою заботу и участие. Я ее очень любила и считала, что если бы все учителя были такими, у детей не пропадало бы желание ходить в школу. Я была почти отличницей, мне нравилось учиться, и ничто, кроме правописания, не вызывало трудностей. Видимо, это передается по наследству, потому что почерк родителей тоже сложно было назвать каллиграфическим. Поскольку в советской школе было принято почерк «ставить», меня, несчастную, заставляли работать над ним снова и снова. Доказательством моего упорства и трудолюбия стала мозоль на правой руке, и только. Слова я прописывала аккуратно, но не красиво. Самые большие трудности, как оказалось, ждали меня впереди. Очень скоро отношение одноклассников ко мне изменилось, причем кардинально. Видимо, мне доставалось за то, что я «звездила» последние годы в садике была девочкой, за которой многие ухаживали. Теперь вместо обожания, мне приходилось получать пинки, задирания, усмешки. Возможно, причиной множества детских обид стало раннее взросление. Группа, даже если она состоит из детей, не терпит тех, кто не похож на основную массу ее представителей. Отличаясь от сверстников, я невольно превращалась в объект постоянных насмешек. «Давать сдачи» я не умела. Не было тогда секций для девочек, где их учили самозащите, не было психологов, чтобы подсказать, как вести себя в таких ситуациях. Я так и не научилась бороться, и все больше привыкала принимать и терпеть. На построении во время уроков физкультуры я была третей после Лены и Юли. У них уже начала расти грудь, они были крупными, рослыми. Уроки, где все дети должны быть в трусах и майках, вызывали у меня чувство неприязни, нежелания туда идти и, тем более, показывать какие-то рекорды по лазанью на канате, прыжкам в длину, высоту, метанию или бегу на время!.. Это казалось мне полным абсурдом. Вместо того чтобы расти здоровыми и жизнерадостными, дети приобретали в школе психологические комплексы. Ведь все, что нужно было дать девочкам — это научить правильно ходить, двигаться, держать мышечный тонус. А мальчикам — силовую подготовку и навыки самозащиты. К счастью, об этом наконец-то задумались те люди, которые успели ощутить на себе все «прелести» школьной жизни, и, повзрослев, попытались хоть что-то изменить для нового поколения школьников. Но сколько же еще пройдет времени, прежде чем мальчишки и девчонки научатся видеть и уважать в другом человеке личность? Не одно поколение сменится, пока мы вложим это в своих детей, а они уже будут учить своих. Необходимо в любом человеке с детства закладывать любовь. Любить своих детей, а не просто ждать от них выполнения наложенных обязательств. Любить уже потому, что они у нас есть. Принцип безусловного «принятия» должен быть основным в воспитании. В школе же все бывает наоборот, если ты не такой как все, то ты — белая ворона. До десяти лет тема полового созревания, интимности со мной не обсуждалась. Лишь когда я стала физически взрослой, мама объяснила мне, что со мной происходит, и почему это бывает. Гораздо чаще разговоры о физической любви заводились в кругу сверстников и ребят постарше. Детали этой другой, взрослой жизни редко описывались правильно, скорее были во многом искажены. Такие рассказы вызывали у меня лишь чувство брезгливости, ощущение, что прикоснулся к чему-то грязному, гадкому, а замечая ужимки взрослых, отвечающих на подобные вопросы, я вообще начинала представлять себе жуткие вещи. Ну почему, вместо того, чтобы донести до ребенка акую информацию в доступной его возрасту форме, мы начинаем стесняться, отговариваться и уходить от ответа. Половым воспитанием детей, также как и любым другим — нравственным, интеллектуальным, надо заниматься. Как только ваш ребенок начинает чем-то интересоваться, задавать вопросы, благоразумнее постараться дать ему адекватное объяснение. Очень важно не упустить тот самый момент доверия, когда еще формирование маленького человека зависит от самых близких ему людей. Со мной так не занимались. Темы секса, интимной жизни оставались для меня нераскрытыми лет до восемнадцати. Конечно, в школе преподавали предметы, прямо или косвенно затрагивающие эту сторону жизни, но их преподавали такие же взрослые, которые всего стеснялись, вызывая среди учеников неловкость и смех, как повод закрыться от подобных тем. Очень скоро отца перевели в другую военную часть, заграницу. Узнав о том, что нам предстоит переехать в другой город, я была несказанно рада. Я понимала, что там никто не знает, какой я была, новым одноклассникам не с чем будет сравнивать, и меня примут такой, какая я есть. Итак, мы уехали жить за границу, а туда отправляли не каждого. Наш класс состоял из образцовых девочек и мальчиков, родители которых были благополучны, потому что боялись обратной отправки в СССР. Тех мальчиков и девочек воспитывали как дипломатов, умеющих достойно выйти из любых передряг. Учителя, конечно, составляли цвет всей русской системы образования. Там я была счастлива. Видимо, Бог вознаградил меня теми счастливыми моментами жизни за пережитые страдания.

Часть 4

Заграница — это сказка наяву, особенно когда попадаешь туда из бывшего, не выездного СССР. Прошло уже очень много лет, но я до сих пор помню те ощущения, которые я испытала в момент нашего приезда. Мы сошли с поезда, и я была поражена обилием ярко-одетых людей, свободно говоривших на другом языке. Переехали мы где-то в начале декабря. Зима там не была похожа на нашу — погода была влажная, везде слякоть. Одетая в добротное пальто темно-зеленого цвета с каракулевым воротником, я стояла в своих неуклюжих рыжих сапогах и смотрела на людей, совершенно не похожих на нас. Мне казалось, что все эти люди одеты, как в журнале, хотя и журналов таких не было. Жители СССР были полностью изолированы от влияния Запада, и об этой, другой жизни не знали ничего, кроме термина «загнивающий капитализм». Каково же было мое удивление, когда я увидела такое «загнивание»! А ведь это была страна социалистического лагеря. Перед отъездом мне часто снились сны, что дома в новом городе цветные — розовые, желтые, сиреневые. На самом деле, все дома были серые, но улицы чистые, без грязи и мусора на них. Поражало обилие витрин, которые просто пестрели изобилием. Все это было невероятным. Когда мы приехали в военный городок, то сразу пошли в магазин. Как оказалось, даже внутри закрытого городка магазины имели такой ассортимент продуктов, который нам и не снился. В родном городе, при нашем развитом социализме, мне такого видеть не доводилось. Полки ломились от изобилия: колбасы, сыры, кетчупы, джемы, конфитюры, хлебные изделия, сладости. Хотелось купить все и сразу же попробовать, поэтому был устроен настоящий пир. Наш дом представлял из себя здание барачного типа, разделенное на две половины. В каждой части дома жили по три семьи, состоявшие, как минимум, из трех человек. Настоящая коммуналка за «кордоном» предполагала большую кухню, два туалета и ванную с «титаном». В городе стояло четыре таких барака, где проживали младшие офицеры или технический персонал, все с семьями. Была и другая часть городка, где жили офицеры. Это были пятиэтажки, с отдельными двух-трех комнатными квартирами, обитатели которых дружили, в основном, между собой, как и «бараковское общество». В классе подобное различие в глаза не бросалось, но особенно чувствовалось после уроков: каждая из групп шла в свою сторону, и тут уж разделение было четким. К счастью, класс у нас был дружный, нам очень повело с учителями. Классным руководителем была Валентина Андреевна, преподаватель географии. Отличный учитель и очень хороший человек. Предмет знала, любила и вела с интересом. При поступлении в вуз экзамен по географии я сдала на «4», хотя никогда предмет этот не учила, а тем более не занималась зубрежкой. Частенько мы собирались дома у Валентины Андреевны, пили чай, разговаривали, готовились к каким-то мероприятиям. Кроме географии, она вела у девочек домоводство: учила нас готовить, шить, накрывать стол, консервировать. Эти уроки доставляли мне удовольствие, особенно когда получался результат — сшитый фартук или блюдо, приготовленное своими руками. Когда мы перешли в восьмой класс, ей пришел вызов, и она вернулась в Союз. Мне очень ее не хватало, и я долго скучала по ней. Валентина Андреевна учила нас, как должны вести себя девочки, и считала, что когда при походке колышется юбка, это смотрится очень красиво. Конечно, она была права. Взрослея, мы сами приходили к этому, но тогда, впервые добравшись до всеми обожаемой джинсы, мы и видеть, не хотели другой одежды, кроме брюк и рубашек. В школу, конечно, ходили в форме, которую покупали, выезжая на отпуск в Союз, однако длина платья затем укорачивалась в соответствии с последними тенденциями моды. Все остальное свободное время непременно носили джинсы и балахонистый верх. Модные короткие стрижки и подобная манера одеваться превращали нас в нечто среднее между девочкой и мальчиком, но этот стиль был далек от современного «унисекса». Все равно, по фигуре и манерам не трудно было догадаться, кто именно перед тобой стоит. Где-то к девятому классу я начала понимать, что женственность привлекает, притягивает мужчин гораздо больше, нежели простота и стремление показаться «своим парнем». У нас в классе была девочка Оксана, которая нравилась многим мальчишкам. На мой взгляд, в ней не было ничего особенного: маленький рост, совсем подростковое телосложение, проблемы с зубами. Только со временем я поняла секрет ее очарования — женственность, повадки пушистой кошки, полное отсутствие грубости и резкости, только мягкость и нежность. Возможно, она начала взрослеть раньше, чем мы, а может, сказывалось воспитание. Мои родители мечтали иметь сына, даже имя у него было — Алексей. Когда родилась девочка, ребенка переименовали в Ольгу, а в доме все равно звучало «Алешка». Во дворе я всегда играла с мальчишками, даже лучшего друга, соседа через стенку, звали Алексей. Вместе мы придумали установить телефонные аппараты: через окно протянули провод и болтали, как будто по телефону. Во дворе у нас были сарайки — места наших постоянных игр. Там мы возились с голубями, кормили собак или кошек, играли в прятки. Огромное желание родителей иметь сына повлияло на мой характер. Меня не воспитывали, как маленькую принцессу, не баловали, не лелеяли. Кто-то из великих сказал: «В детстве к ребенку нужно относиться как к королю, а когда он повзрослеет, как к другу, то есть на равных». В моем случае пришлось перенимать женские манеры и поведенческий опыт, глядя на людей со стороны. Возможно, если бы меня научила этому собственная мама, я совершила бы меньше ошибок на своем жизненном пути. Сегодня многих девочек воспитывают именно так, чтобы, подрастая, они обладали самостоятельностью, уверенностью в себе и чувством собственного достоинства. Чтобы развить в себе эти качества мне еще долго пришлось работать над собой, учиться быть «настоящей принцессой». В пятом-шестом классе мне нравились ребята постарше, но они меня не замечали, потому что интересовались либо другими сверстницами, либо девочками старше себя. Одноклассники же были еще такими детьми, что с ними мы только воевали. К седьмому классу ребята повзрослели, и мы начали обращать на них внимание. Впервые это стало происходить, когда мы, поддерживая интернациональную дружбу, стали ездить в другие школы. Эти поездки казались нам увлекательным приключением. Наш гарнизон находился в двадцати минутах ходьбы до железнодорожной станции, потом приходилось ехать около получаса до города Лейпцига, и еще минут двадцать на трамвае. Такое путешествие не могло нас не сблизить. Сначала это были шутки или дурацкие выходки, позже — попытки присесть рядом в электричке, медленные танцы на вечерах. В школе проводились дискотеки, новогодние праздники, летние зарницы, смотры строевой песни, праздники Победы с торжественными линейками у могилы погибших русских воинов и масса спортивных праздников. У нас не было клубов, секций, но школьная жизнь нас захватывала, скучать было некогда. Училась я хорошо, даже была заместителем председателя комсомольской дружины. Председателем стала подруга по классу Наталья, мужик в юбке. Она была лидером в учебе и общественной жизни, может, только в любви ей не очень везло, но «лидер» брала свое — ее успехам все завидовали. Наташа была умной и целеустремленной, жаль, я не знаю ее дальнейшую судьбу. Мне очень хотелось бы узнать о том, как сложилась жизнь у моих одноклассников, ведь все они были неординарными людьми. В седьмом классе я влюбилась в мальчика. Его звали Олег. Он отлично играл в баскетбол и нравился многим в классе. Я не помню, как завязались наши отношения, которые превратились к лету в настоящий роман. Мы виделись каждый день, ходили гулять к озеру, недалеко от гарнизона, где жутко целовались и прижимались друг к другу. Конечно, за рамки приличий мы не выходили, но как сладко кружилась голова от запаха друг друга, от чувства близости, от поцелуев, которые становились все больше похожими на взрослые. Это были первые ласточки просыпающейся сексуальности, но воспитание не позволяло давать волю чувствам, которые загонялись куда-то очень далеко и глубоко. Страх проявить свое я, искусственное притормаживание всех эмоциональных процессов привело к тому, что женственность открылась во мне очень поздно. Понадобились долгие годы, чтобы вытащить эти «запретные» чувства наружу, перестать стесняться проявлений своей сексуальности. Скорее всего, современные родители подвергнут критике мои слова, но я считаю, что лучше научить, как все сделать правильно, чем говорить, что это грязно и пошло, уходя, таким образом, от разговоров с ребенком на интимные темы. Наш невинный роман продолжался недолго. Скоро в классе появилась новенькая, дочь офицера. Она жила рядом с Олегом, они вместе возвращались домой, он стал проявлять к ней интерес. Я не стала предпринимать мер для спасения любви, и наши отношения пошли на убыль. В это время шла подготовка к очередному школьному мероприятию, и мы часто репетировали что-то на сцене офицерского клуба, рядом со школой. Там же по вечерам мы занимались аэробикой, подхватив это новшество, как только оно появилось на немецком телевидении. В офицерском клубе мы познакомились с «солдатиками», которые были старше нас лет на пять. Мы смотрели, как ребята из ВИА готовились к репетициям, слушали песни под гитару, вместе смеялись и увлеченно беседовали. Так я познакомилась с Колей, который крутил кино в клубе. Я бегала к нему в будку смотреть фильмы, только фильмы мы не смотрели, а целовались. Он был взрослый парень и, конечно, его нельзя было сравнивать с моим бывшим возлюбленным, который и целоваться-то не умел. Николай был небольшого роста, крепыш. Он наверняка хотел большего, но то ли боязнь, то ли хорошее отношение ко мне, его останавливали. Мы встречались в его клубной каморке по вечерам, когда было уже темно. Он показывал фильмы или готовил объявления, а я ему помогала. Когда в каморку заглядывало начальство, проверяя его, Коля прятал меня за большими афишами кино. Так было смешно и опасно. Конечно, наши отношения не получилось скрыть, обо мне поползли слухи. Ребята в школе не уважали тех, кто встречался с «солдатиками». Боязнь конкуренции, либо брезгливость, не знаю, что заставляло их давать такую оценку военнослужащим, но мне было наплевать. Вскоре Николай, отслужив свой срок, уехал в Союз. Вечер перед его отъездом мы провели вместе, проговорили почти до полуночи. Мама встретила меня со скандалом, а я ревела от одиночества, оттого, что рассталась с близким мне человеком. Утешение находилось все в том же клубе, куда мы с девчонками продолжали бегать по вечерам. У каждой из нас был свой воздыхатель, но вместе мы стали одной дружной компанией. В классе мы ни на кого не обращали внимания, да и на нас перестали давить разговорами о морали. Так мы мирно дожили до выпускного восьмого класса. У меня было безупречно красивое платье, сшитое вместе с мамой. Смотрелась я в нем превосходно, особенно на каблуках, выше всех мальчишек на голову. Выпускной вечер прошел без каких-либо происшествий, и наступили долгожданные каникулы. Мы с родителями рванули на юг, в Керчь. Впервые попав на море, я наслаждалась водой, солнцем, природой. Очарованные молодостью и красотой, на меня заглядывались взрослые мужчины, хотя сама себя я так высоко не оценивала. После моря была поездка на Урал, к бабушке, и долгожданное возвращение домой, в маленький городок. Еще на вокзале я обратила внимание на молодого человека, чуть старше себя, который тоже заинтересованно смотрел в мою сторону. В электричке мы сидели по разные стороны вагона, но украдкой наблюдали друг за другом. Высокий, мужественный, симпатичный, он сразу мне понравился. Каково же было мое удивление, когда первого сентября мы встретились на линейке в новой школе! Я увидела его и очень разволновалась, мне так хотелось, чтобы он стал моим парнем, чтобы все мне завидовали. Он тоже меня заметил, но был не из наглых, долго искал повод со мной познакомиться. Накануне одной из вечеринок, куда мне не хотелось идти, я получила сообщение от его друга — предел моих мечтаний ждет меня на свидание. Радости не было конца, меня собирали всей нашей дружной коммунальной кухней. На свидании я появилась в сапогах на каблуках, плиссированной юбке, красивой кофте… Мы бродили по парку в течение трех часов, разговаривая, изучая друг друга. Потом он проводил меня к автобусу, где сидел весь мой класс. Финал был просто ошеломляющий — все девчонки завидовали, а мальчишки говорили о том, что я бросила Олега. Каждую перемену мы встречались, стояли в коридоре, держась за руку, вместе ходили в буфет. В буфете новой школы я узнала, что молоко может быть разным по вкусу: малиновым, клубничным, банановым, шоколадным. Выгодно отличаясь от сверстников ростом и телосложением, мой новый друг всегда покупал все первым. А я в это время чувствовала себя на высоте — не брошенной, а поменявшей надоевшего парня. Единственное, что огорчало, так это тот факт, что встречались мы только в школе. Как-то он приехал ко мне на ноябрьские каникулы, промерзнув и с трудом добравшись до нашего городка. Практически сразу ему пришлось ехать обратно, было очень поздно, и за него беспокоились родители. На всех общешкольных мероприятиях мы были счастливы, что проводим время вместе. Каждое утро я с огромным удовольствием ехала в школу, и с грустью возвращалась обратно. Я вспоминала каждую перемену, проведенную с Александром, и даже не обращала внимания на бывшего друга Олега и его новую подругу. Общие школьные дискотеки были для нас подарком, но они проходили слишком редко. А вместо скучных классных мероприятий мы гуляли по красивейшему городу Европы — Лейпцигу. Вечерами я продолжала посещать с подругами офицерский клуб, нам нравилось общаться с ребятами старше нас. Там я познакомилась с Андреем. Он занимался музыкой, писал стихи, был очень талантлив, мы стали часто проводить время вместе. В школе наша компания вызвала волну слухов и домыслов о нашем «безнравственном» поведении. Доказывать, что наши отношения с этими ребятами-солдатиками были только платоническими, не было никакого желания. Слава богу, что родители нам доверяли. «Солдатики» всегда вели себя уважительно по отношению к нам, и, по своей наивности, я полагала, что так и должно было быть. Мне посвящались стихи, пелись песни — романтика!

Осенней пестрой краской наполнен полумрак,

Вечернею загадкой колдует старый парк,

А листьев пожелтелых не счесть со всех сторон,

И наша встреча вечером — нелепый, сладкий сон.

Я не пытаюсь добавлять в сценарий краски,

Не строю сцен влюбленности, страстей,

Но почему-то оказался в сказке, во власти обаяния и красоты твоей.

Но мне друзья твердят уже давно, что времена Аленушек прошли,

Что только в сказках торжествует правда и добро,

А в жизни — лицемерие, и нет любви.

И каково же было восхищенье, увидеть Вас, Аленушка, в ХХ веке!

Ведь в наше время редко видишь воплощенье античных идеалов

в человеке.

И милая улыбка, обаяние лица, певучий голосок и мягкий взгляд

Пленили в древности влюбленного стрельца,

Пленят сейчас всех молодых ребят.

Впервые в жизни не могу найти ответ на мучивший меня вопрос:

Остаться верным старому сюжету, и той тоске,

К которой сердцем так прирос,

Или отвлечься от былых раздумий, влюбиться, словно в детстве

в красоту,

В девичью неприступность, робость поцелуев,

В таинственное, тихое: «Люблю»?

Пишу, и сам себе смеюсь.

Мечты, мечты! Где ваша сладость!

То, что ушло, назад уж не вернешь.

Теперь влюбленность превратится только в шалость.

Как жаль, однако же, как жаль, что мне сегодня не шестнадцать.

В душе тоска, не возвратить мальчишечью мораль,

Когда все в прошлом, и когда за двадцать.