Маркус и золотая чаша

Посвящается моему сыну Никите

Часть 1. Маркус в Санкт-Петербурге

Глава 1. В доме появляется сундук

Коробка была большой. Нет, не так! Она была такой огромной, что в ней могла бы поместиться даже моя младшая сестра Ира, которой недавно исполнилось четыре с половиной года. И, если бы она находилась сейчас рядом, пока я разглядывал эту самую коробку, то непременно постаралась туда бы залезть. Я бы начал оттаскивать Ирку за руку, она бы вырывалась, снова лезла, а потом заныла, что я вредина, и мне пришлось бы её отпустить. Но сегодня днем, когда пришла бабушка, дома были только мы с папой, поэтому подарок вручили мне.

— Не знаю, что вы с этим будете делать, — тяжело вздохнула бабушка, — но оно точно не помешает! В крайнем случае можно туда и Барбариса поселить.

Барбарисом мы зовем кота. Он старый, рыжий и большой. Его купил папа, когда нас с Иркой ещё не было, и подарил маме, чтобы той было за кем ухаживать. Папа считал, что маме бывает скучно, когда все домашние дела сделаны, и она должна следить за котом: мыть, кормить и расчёсывать. А вот брюхо коту гладить могли все, ведь делать это легко и приятно.

Барбарис обычно ложился папе на колени, Ирке — на живот или — ко мне под бок, мурчал и перебирал лапками. Тёплый такой и очень уютный.

Барбариса и любили все, поэтому ему всегда доставалось самое лучшее, а теперь ещё и коробка.

— Лёша, — окликнула меня бабушка, — что же ты стоишь? Попроси у папы ножницы и давай поскорее её распечатаем.

«Конечно!» — обрадовался я и побежал на кухню.

— Мама, — сказал отец, — на кой нам эта бандура? Куда она нам?

— Барбарису нужна, — сунул я нос во взрослый разговор. — Ему пригодится.

Папа посмотрел на меня как-то странно: вроде бы сверху вниз, но и снизу вверх тоже, потому что старался смотреть грозно и ещё из-под очков. У него это получалось плохо, и мы с бабушкой рассмеялись.

— Сынок, — сказала бабушка папе, — я её уже привезла, бандуру эту, поэтому не ворчи, а помоги достать сундук из коробки!

Такого подарка не ожидал никто из нас. Сундук? Наверное, очень старинный. А может, он с пиратского корабля? А может, он побывал в таких странах, о которых мы и не слышали? А может, там даже сокровища есть?

— Бабушка, — повернулся я к ней.

— Что, Лёшенька? — вместе с папой она распаковывала коробку. — Ты что-то спросил?

— Бабушка, — повторил я, — а можно отнести его к нам с Ирой в комнату?

Сундук, когда его вытащили, оказался ещё более прекрасным, чем я его себе воображал. Тёмно-коричневый, с железными уголками, и ножками, и крышкой, закрытой на замок. Закрытой! Вы это себе представляете?

— Б-а-а-а? — я посмотрел на бабушку и папу. Они о чём-то оживлённо беседовали, папа мотал головой из стороны в сторону и складывал коробку. «Никакому Барбарису она не нужна», — услышал я краем уха и понял, что коту новая игрушка не достанется.

— Б-а-а-а?

— Господи, — крикнула бабушка папе в сердцах, — помоги ты сыну оттащить сундук в детскую и угомонись уже! Слышать ничего не желаю! И чайник поставь.

У нас было две детских комнаты. В одной жили мы с сестрой, а другая досталась Филиппу или Филу, как зову его я, и это наш старший брат. Он уже и не маленький, но ещё и не взрослый, а отдельную комнату ему выделили.

Когда бабушка говорила о «детской», она точно не имела в виду комнату Фила, потому что он строго-настрого запретил так её называть. Значит, сундук всё-таки достался нам с Иркой. А ещё точнее, мне, потому что сестре в её четыре с половиной года он был совершенно точно не нужен. Кукол ей что ли там хранить? Вот ещё!

Глава 2. Настоящий владелец сокровища

— Лёша, — окликнул меня папа, — я и один тут справлюсь. А ты беги ищи место. Хотя вот в вашем бардаке только этой бандуры и не хватало.

Он укоризненно посмотрел на бабушку, но она была занята чаем и даже ухом не повела.

Конечно, папа в чём-то прав. Наша детская очень маленькая, поэтому мы с сестрой спим на двухъярусной кровати. Ирка — внизу, а я занимаю место на втором этаже. Это почётно, но сейчас оказалось, что не очень удобно: сундук же к себе не затащишь! Хорошо, что он заперт, и я могу поставить его рядом с Ирой. Она внутрь не заглянет, пока мы не найдём ключ, а я буду приглядывать за своим сокровищем со второго этажа.

Моя кровать — наблюдательный пост! Это вам не игрушки! Это же настоящее мужское занятие: караулить секретный объект!

Сундук был не только красивым, но и ужасно тяжёлым. Папа едва донес его до комнаты.

— Как ты его дотащила? — крикнул он бабушке из детской. — Весит тонну!

— Вот и таксист так сказал, — выглянула она из кухни и улыбнулась, — и попросил два счётчика. Я бы одна не справилась.

— Отличное место выбрал, — посмотрел на меня папа и поднял вверх большой палец. — Ирочке как раз некуда было ставить ночник. Просто отлично, сын!

Однако мне такая блестящая идея сразу не понравилась. Какой ночник? Разве это тумбочка? В моей голове возникли картинки из журналов, которые покупала мама: деревянные резные столики с белыми салфеточками и вазочки на них.

«Б-р-р-р, — меня даже передёрнуло. — Ни за что! Это мой сундук, и точка! Если надо, я за него и подерусь». Только с кем драться? С Ирой? Вот обидно-то, с сестрой не получится. Придётся убеждать словом. И я начал сочинять речь, которую можно было бы произнести маме.

— Мамочка, — сказал бы я ей, — можно Ира не будет ставить на сундук светильник? Это же совсем-совсем мальчишеская вещь.

И это было всё, что я смог придумать. Вернее, всё, что я успел придумать, потому что в комнату влетела сестра и уставилась своими огромными, как чашки, глазами на бабушкин подарок.

— Ой, — положила она на него свою ладошку, — это мне?

— Ещё чего, — я стал оттаскивать сестру в сторону, — мне!

В детскую вошла мама, взглянула на Иру и погладила меня по голове.

— Кажется, нам стоит обсудить это за ужином. А ну-ка, дети, марш за стол!

За едой взрослые так увлечённо о чём-то спорили, что мы с Иркой даже заскучали. Она медленно ковыряла картофельное пюре ложкой, размазывая его по краям своей тарелки, а я делал колодец из сосисок, пока они не развалились и не покатились на пол. Одним словом, неинтересно нам было, поэтому я пнул сестру под столом и на её «ты что?» приложил палец к губам, а потом скосил глаза к двери нашей комнаты. Ира была девочкой догадливой, поэтому сразу свалилась под ноги и сдёрнула на себя скатерть.

Всем стало так «весело», что остаток вечера мы провели в тишине. Родители рассердились и усадили нас за книжки. Мне досталась какая-то ерунда про динозавров, Ирке — раскраска с принцессами в таких странных платьях, что сестра как-то сразу увлеклась маляканьем и о сундуке больше не спрашивала.

Кажется, теперь всем в этом доме стало ясно, кто настоящий владелец сокровища и самый счастливый человек. Филиппу бы только не рассказывали, пока я не разобрался с замком. А потом можно, потом уже всё равно.

Когда всё стихло, и мы с Ирой легли спать, я ещё долго ворочался и никак не мог перестать думать о сокровищах. Перед глазами в хороводе кружились золотые слитки, старинные монеты, драгоценные камни и украшения, как на картинках с принцессами из Ириных книжек. Они вращались, вращались, вращались, а потом неожиданно самый крупный камень сверкнул, и я открыл глаза.

Детская была залита зелёным светом. Мне показалось, что это всё ещё сон, и я ущипнул себя за руку. Стало больно, а свет никуда не делся. Я приподнялся на локте и свесился вниз с кровати. Ира закрутилась в одеяло, я её не видел, но зато я видел сундук. Под его крышкой что–то светилось! Я так испугался, что нырнул под подушку и замер. А когда стало тяжело дышать, медленно вылез и снова свесился вниз. Так и есть: что-то было в сундуке. Это точно сокровище! Оно светит зелёным на всю комнату! Я снова испугался, затолкал подушку в угол и спрятался. Кому рассказать — не поверят же, засмеют. И, кажется, на мысли «лучше молчать» я провалился в сон.

Глава 3. Тайна сундука

Я вернулся из школы и сразу побежал в свою комнату.

Фил уже был дома: при входе лежал его рюкзак, а на вешалке болталась куртка. Дверь в детскую приоткрылась, и я понял, что там кто-то есть.

Так оно и было! Филипп сидел на корточках у сундука и ковырялся в замочной скважине отвёрткой. Наверное, родители рассказали ему вчера, что бабушка принесла нам старинную штуку, и он ждал, пока никого не будет, чтобы забрать драгоценности. Как же он мог без меня? Эта вещь принадлежит мне!

Я ввалился в комнату и налетел Филу на спину. Брат грохнулся на пол и уставился на меня точно такими же огромными глазами, как и Ирка вчера.

— Это же моё, — тихо сказал я ему. Голос задрожал, и я понял: ещё секунда, и я расплачусь.

— Во-первых не твоё, а наше, — Фил снова сел на корточки у сундука, — а во-вторых, его надо открыть.

Брат всегда был серьёзным. Говорил мало и неохотно и часто хмурился. Зато дрался очень хорошо, поэтому с ним никто никогда не спорил, тем более я.

Я отошёл в сторону и увидел, как Филипп снова вставляет папину отвёртку в замочную скважину и надавливает на неё сверху.

Раздался треск, и крышка сундука со скрипом открылась. Фил осторожно приподнял её двумя руками, и я, улучив момент, нырнул внутрь с головой.

На дне было пусто. Совсем пусто. Никаких монет, слитков и драгоценностей. Ни-че-го. Я вылез из сундука и уставился на брата.

— Чего и следовало ожидать, — сказал он, хлопнув крышкой. — Это вам не сказочки. Это вам жизнь!

Фил ушёл, а я всё сидел на полу у сундука и любовался его металлическими уголками, и ножками, и замочком, который больше не скрывал тайны. Мне стало так грустно, что я снова открыл крышку и посмотрел внутрь.

Можно сто раз заглядывать туда, где ничего нет и не было, и на сто первый обязательно кое-что найти. И когда я нащупал на дне сундука нечто очень маленькое и холодное, то слегка удивился. А когда вынул руку и увидел, что там было, удивился очень сильно.

Это была чашка! Вернее, маленькая металлическая чашечка с двумя ручками по бокам, кажется, бронзовая или даже золотая. Я не очень хорошо разбирался во всех этих премудростях с железками, но знал точно: это что-то очень ценное и оно тоже моё.

— Дай, — неожиданно сказала Ирка из-за спины.

Оказывается, всё то время, которое я держал чашечку на ладони, сестра стояла рядом и вместе со мной её разглядывала.

— Н-у-у-у, д-а-а-а-й, — и Ирка начала ныть. А ныть у нее всегда отлично получалось. Мне сразу захотелось закрыть уши руками, но в одной из них было зажато сокровище.

— Ира, — сказал я ей очень серьёзно, — я отдам тебе чашечку, если ты пообещаешь оставить сундук мне, никаких светильников на него не ставить, кукол внутрь не запихивать и карандашами не раскрашивать! Мы с тобой договорились?

Кажется, Ирка совсем немного размышляла, потому что я даже не заметил, как она разжала мой кулак и вытащила из него сокровище.

— Это моим куколкам, — сестра прищурила один глаз, — и пупсикам. Они будут пить чай.

«Да хоть компот», — подумал я и сел на крышку сундука. Я совершил отличный обмен, и теперь бабушкин подарок был полностью в моём распоряжении. Хотя я и не знал, что буду с ним делать.

— А, пригодится! — произнёс я вслух и посмотрел на Ирку. — Играй, играй, Ирочка.

За ужином мы с сестрой были паиньками. Стульев не роняли и скатерти на себя не стягивали. Уж очень не хотелось снова сидеть за книжками и раскрашивать глупых принцесс. Папа поинтересовался, как у всех дела, и, когда пришло время сна, уложил нас по кроватям: меня подсадил на верхнюю, а Иру опустил на нижнюю, подоткнул всем одеяла и пожелал спокойной ночи, прикрывая за собой дверь.

Я ещё долго лежал на спине, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. За окном проезжали машины, свет от их фар причудливо скользил от одной стены до другой, на мгновение превращая детскую в театр теней. Это было забавно, но так утомительно, что я очень скоро уснул.

А когда проснулся, никаких фар уже не видел, вместо них комнату опять освещал сундук. Только свет от него был намного ярче, чем прошлой ночью, и его было больше, словно кто-то поставил внутрь светильник.

Если бы я сам не ложился спать и не видел свой сундук перед сном, я бы решил, что это Ирка не сдержала обещания и превратила его в тумбочку под лампу. Но я-то всё проконтролировал! Я сам за всем проследил: бабушкин подарок сестра не трогала и светильник в него не засовывала. «Как же это так?» — подумал я и свесился с кровати.

Крышка сундука оказалась приоткрытой, и стоило мне зашевелиться, распахнулась ещё шире. Медленно-медленно она поднималась вверх, зелёный свет заливал комнату всё больше, и тут я увидел, как из сундука вылезла маленькая красная рука, нащупала край и сжала крошечные пальчики. Следом за ней появилась большая круглая голова с чёрными глазами-бусинами и таким же чёрным ртом. Голова сначала посмотрела вниз на пол комнаты, потом — вверх на меня и вдруг сказала: «Чашку отдай!»

Глава 4. Его зовут Маркус

От неожиданности я открыл рот. Брови поползли вверх, а руки скомкали край одеяла.

— Чего уставился? — спросил человечек. — Чашку, говорю, отдай! Пить охота.

Я рассматривал незнакомца. Крошечный, не больше моей ладони, он был словно сделан из верёвки. На голове — повязка белой ниткой, и такая же — под коленкой на левой ноге. Человечек был одет в чёрные шорты и маечку.

«Вот класс, — подумал я, — живая игрушка! Но никто же не поверит, если расскажу».

Тем временем верёвочный человечек забрался на край сундука, сел на него и свесил ноги.

— Д-а-а-а, — услышал я тихий вздох, — глухой какой-то попался. И вор к тому же, — посмотрел он на меня своими крошечными глазами.

— Нет у меня чашки, — ответил я ему, — сестре отдал. На сундук выменял.

Человечек склонил голову в бок, словно прижимал ухо к плечу: «А пить-то всё равно хочется!»

И тут я решил, что мог бы сходить на кухню за своей кружкой. Она совершенно точно понравится незнакомцу, я-то её любил.

— Ты не уйдёшь? — спросил я его в дверях.

И когда человечек покачал своей большой головой, осторожно вышел из детской и прокрался на кухню. Дома все спали. Даже Барбарис.

Когда я вернулся с любимой кружкой в детскую, незнакомец уже сидел на моей подушке, гладил наволочку ладошкой и смотрел по сторонам.

— Отличная койка, — сказал он мне. — Тепло и сухо. — И растянул рот в улыбке.

— Я принёс тебе воды, пей.

И тут я увидел: красный человечек даже меньше моей любимой кружки. Как он будет из неё пить? Да для него она как бочка!

— Нет, — человечек отпрянул от кружки. — Мне много. Маркусу нельзя столько воды.

Маркус? Вот интересное имя. Маркус — это он?

Мама всегда меня учила быть вежливым, поэтому я решил представиться первым и протянул руку: «Ну, будем знакомы. Меня Лёшей зовут».

Если бы кто-нибудь когда-нибудь рассказал мне, что вот так однажды ночью я буду сидеть в своей комнате и беседовать с игрушкой, я бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска. «Нашли дурака», — подумал бы я и перестал разговаривать с этим человеком. Так почему же сейчас всё это не кажется мне таким уж странным?

«А всё ли со мной в порядке?» — подумал я и приложил руку ко лбу. Температуры вроде не было, и всё это мне абсолютно точно не снилось. Или же нет? Может, это вирус такой? Мама говорила, сейчас все дети болеют. Вдруг они тоже видят красных человечков по ночам? «Ну нет, — отмахнулся я от этой мысли. Быть такого не может. Сейчас я попробую уснуть, а утром будь что будет».

— Ты не уйдёшь? — спросил я Маркуса, укладываясь рядом с ним на подушку.

— Нет, — сказал он, — я должен забрать свою чашку.

«А как же Ирка и наш уговор? Что я завтра скажу сестре?» — подумал я и закрыл глаза.

Глава 5. Лёша совершает сделку

Ещё ни разу я не хотел стащить у сестры её игрушку. До этого утра ни разу. И если бы не Маркус, которого, вообще-то, могло и не существовать, я бы и носу не сунул в её кукольный уголок. Но моему новому знакомому нужна была его чашка, и я почему-то не мог её не вернуть.

Ира любила кукол, и их у неё было множество! Маленькие и большие, стройными рядами они стояли на полках в уголке, так как только вчера мы привели свою комнату в порядок.

Мама всегда сердилась, если мы с Ирой не убирали игрушки.

— Дети, — говорила она, — я боюсь заходить в детскую! Никогда не могу быть уверена в том, что не сломаю себе ногу о какого-нибудь робота или не наступлю на блюдце из кукольного сервиза. А если на меня из этой груды вещей вылезет монстр?

Конечно, она слегка преувеличивала или даже не слегка: порядок нам было сложно поддерживать, поэтому убирались мы с Иркой редко, но зато надолго: ничего потом найти не могли.

Вот и сейчас, пока сестры не было в комнате, я растерянно озирался по сторонам: где чашка, куда она могла её поставить? Почему именно сегодня должно быть так чисто? Что делать-то?

Как обычно, Ира появилась внезапно и опять за спиной. Она потрогала меня за руку, и я подскочил.

— Мама сказала: что чашечка бронзовая.

— Д-а-а-а? Вот так сюрприз! Дашь ещё раз посмотреть? — мне надо было как-то забрать вещицу у Ирки.

Сестра убрала руку за спину.

— А я тебе за неё шоколадку подарю и маме об этом не скажу! Честное слово.

— А какую?

— Большую! — и я развел руки в стороны. — О-о-о-чень большую! И в-к-у-у-с-н-у-ю…

Ирка мечтательно закатила глаза, но руку из-за спины не убирала.

— Давай, — сказала она хитро. — Сладенького хочу!

Когда я вернулся в детскую с шоколадкой, Ира наводила очередной порядок, пересаживая игрушки с места на место, но сундук не трогала: она старалась соблюдать уговор. Я вручил ей обещанное и забрал чашечку.

Всё! Можно выдохнуть! Осталось дотерпеть до вечера и узнать у человечка, какую тайну хранит его вещица и почему она ему так нужна. Точно не для того, чтобы просто пить воду. Неужели он думает, что я ему поверил? Ну уж нет! Не на того напал.

Глава 6. Вторая встреча с красным человечком

Я очень ждал встречи с красным человечком. Смотрел всё время на большие настенные часы в гостиной и, как сказала бы бабушка, ёрзал от нетерпения. Папа даже предложил принести градусник и измерить температуру: а не подхватил ли я случайно какой-нибудь опасной сезонной болячки? Потом пришёл Фил со своими подростковыми проблемами: куда пойти учиться и что из этого выйдет, и меня оставили в покое. Я мог бегать каждые пять минут к часам и проверять, а не пора ли укладываться.

— Странный он какой-то сегодня, — сказала мама. — Первый раз вижу, чтобы Лёша так хотел лечь спать.

А я не хотел ложиться спать! Я хотел поговорить с Маркусом о чашке и выведать у него тайну бронзовой вещицы. Страсть, как хотел!

Но этим вечером папа так долго укладывал сестру, что я уже начал бояться, а не пропущу ли я все на свете, поэтому пообещал себе не заснуть так долго, как только смогу, а точнее, целую ночь.

Маркус появился точно так же, как и в прошлые два раза. Вернее, в первый раз, когда засветился сундук, я его не видел. Но и в эту ночь сначала появилось зелёное свечение, потом открылась крышка, и из-под неё стал выкарабкиваться красный верёвочный человечек в чёрных шортах.

— У тебя нога болит? — спросил я его, разглядывая белую повязку под коленкой.

— Не-а, — Маркус покачал головой, — это знак! Знак того, что я смелый воин и не ведаю страха! — сказал он громко, вытянулся в струнку и гордо задрал подбородок.

— На самом деле, — посмотрел он на меня, — я уже и не помню, зачем мне эта штука нужна была. Может, меня собака покусала? — и засмеялся.

— Я принес твою чашку. Расскажешь?

— Что? — Маркус сел на подушку.

— Зачем она? Ты же не пьёшь, правда?

— Не пью. Мы воды боимся.

— Мы? — кажется, мои брови опять предательски взлетели вверх.

— Ну да, мы. От воды мы становимся тяжёлыми и не можем двигаться. Много времени нужно, чтобы высохнуть.

Становилось всё интереснее и интереснее. Лишь бы Ирка не проснулась. Так не хотелось её знакомить с человечком. Ох, представляю, какой будет визг! Попробуй объясни маленькой девочке, что это за красный верёвочный коротышка. Говорящий красный коротышка. Говорящий красный коротышка с белой повязкой на лбу!

— А за голову тебя тоже собака укусила?

— Ты совсем тю-тю? — Маркус покрутил пальцем у виска. — Как?

— Не знаю я.

— Ты так много вопросов задаешь, а вещь мою при себе держишь. Возвращай давай, мне домой очень хочется.

­– Ого, — удивился я. — В сундук что ли?

— Точно тю-тю, — Маркус захихикал. — Домой… К своим…

Он откинулся на спину, затем перевернулся на бок и, положив руку под щёку, начал рассказ.

Глава 7. История появления Маркуса в доме Лёши

— Я — корд! — сказал Маркус с гордостью. Корды — народ храбрый, но мы боимся воды и стараемся к ней не приближаться без надобности. Понимаешь почему?

— Наверное, — кивнул я.

— Мы же верёвочные, посмотри на меня. Опустишь такого в воду, там он и останется: намокнет и камнем упадёт на дно; никто не найдёт и не спасёт его, беднягу.

Живём в горах, у нас там дома. Когда снаружи дождь и совсем нечего делать, мы собираемся с друзьями, истории рассказываем и читаем иногда.

Как-то раз дождь был очень сильный. Мы так долго читали, что, кажется, перечитали всё на свете. Тут кто-то из ребят предложил сходить на чердак и посмотреть, что же за странные свитки хранятся там у старого корда. Кстати, его зовут Брэйн.

Мы все сорвались с места и наперегонки побежали в дом Брэйна. На его чердаке в большой корзине лежали бумажные трубочки, перевязанные лентами. Ребята расхватали свитки, а мне достался один совсем древний, завёрнутый в кусок старой кожи. Этот свиток был не похож на все остальные, и я его развернул.

«Давным-давно, когда земля была крошечной, а корды ещё меньше, в нашем роду была чудесная золотая Чаша…», — говорилось в свитке.

— На сказку похоже, — перебил я Маркуса. — Там тоже всё золотое и чудесное.

Он так странно посмотрел на меня, что мне стало стыдно за свою несдержанность.

«На Чаше выбито заклинание. Если его произнести и выпить волшебное зелье, исполнится самое заветное желание, — продолжил Маркус. — Чаша хранится на острове…»

— Понимаешь, — Маркус встал на подушку, — ну не могли мы с друзьями удержаться! Никак не могли! Это же целое приключение: найти волшебную чашку!

— Это она, да? — я взял крошечную чашечку в руку.

— Мы пробрались на настоящий человеческий корабль, нашли её и поссорились. Я увидел сундук, решил в нём спрятать чашку до возвращения домой, но крышка захлопнулась, и я оказался внутри.

Маркус так громко говорил, так размахивал своими маленькими ручками, что мне его стало очень-очень жалко.

— Я пытался выбраться. Я кричал, кричал, но меня никто не слышал…

А теперь я тут и не знаю, где я. Где я оказался? — и он пристально посмотрел на меня своими глазами-бусинами. — Что мне теперь делать, Лёша?

— Сначала надо поспать, ночь за окном, — попытался я его успокоить, — а завтра я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю и найду способ вернуть тебя домой. Честное слово даю!

Я приложил руку к сердцу, как делал это мой любимый герой из комикса, и сказал: «Клянусь».

И хотя я не знал, как помочь верёвочному человечку, заснул абсолютно уверенный, что смогу сделать всё и непременно верну Маркуса домой.

Глава 8. Кто продал сундук?

Стоило бабушке появиться у нас в дверях, как я накинулся на неё с расспросами.

— Ба! — крикнул я ей, выскочив в коридор. — Сундук откуда?

— Как откуда? Увезти? Вам он совсем не понравился?

Наверное, у бабушки тоже возник ко мне миллион и один вопрос. Но она прошла на кухню и загремела посудой.

— Сначала чай, Лёшенька, сначала чай! Доставай из сумки конфеты и, вон там, в кармане справа, печенье лежит.

Мы уселись за стол. Бабушка взяла на колени Иру, развернула шуршащий фантик и протянула сестре карамельку.

Ира засунула конфету за щёку и под столом стукнула меня ногой.

— Бабушка, — хитро смотрела она на меня, — а в сундуке чашечка была. Ещё такие есть?

— Сундуки или чашечки, милая? — бабушка развернула ещё одну карамельку.

— Чашечки. Сундук Лёшка себе забрал, а потом и чашечку, — и сестра показала мне язык.

«Ах ты, мелкая ябеда! Всё равно проболталась», — подумал я и пригрозил ей кулаком.

— Нет, Ирочка, сундуков нет. Этот-то случайно домой притащила. Уж очень он мне красивым показался — глаз не отвести! А вот чашки выбирай любые. Приедешь в гости, мы с тобой самые красивые и найдём.

— Сундук без ключа был, — сказал я бабушке. — Фил отвёрткой в замке поковырялся, и крышка открылась. Совсем сломал, наверное. Мне б узнать, где ты сундук этот взяла, ба?

— Купила, Лёшенька. На блошином рынке и купила. Дед, когда узнал, ругался очень. — Опять ты, — кричал, — в дом старьё притащила! Ну, а как его было не взять? И дядечка очень колоритный с ним стоял. Высоченный такой, лохматый, борода — во! И серьга в ухе. Золотая, поди. Очень уж она блестела. Вот и не устояла, купила сундук. За такси, правда, пришлось раскошелиться и домой, и ­– к вам сюда. Обратно не потащу, не уговаривай. Не нужен тебе сундук, проси папу, чтоб выбросил!

Мне показалось, что бабушка рассердилась. Ещё бы, она такой подарок сделала, а мы тут на неё с вопросами накинулись.

— Спасибо за угощение, — сказал я и тихонечко пошёл в детскую.

Очень уж меня бабушкин рассказ заинтересовал. Кто этот высоченный мужик с серьгой в ухе? Пират что ли? Точно! Пират! Похож по описанию. Вот Маркус обрадуется, когда я ему расскажу… Дождаться бы ночи теперь, посмотреть, как он запрыгает от радости.

Глава 9. У Лёши есть отличный план

— Пираты, они, злые! — Маркус почесал затылок. — Он точно пират?

— Я не видел, бабушка сказала, что у него серьга в ухе золотая. А кто ещё носит такие?

— Наши не носят.

— Ну, у вас и ушей вроде нет, — ухмыльнулся я.

Мы опять сидели у меня на кровати. Я разрабатывал план по возвращению Маркуса домой, в его родные горы, в объятия родителей и друзей. Как они без него? Ему, конечно, тоже несладко пришлось: один в чужом мире в окружении огромных людей. Хорошо ещё, что к нам попал, а если бы его нашли не мы? Боюсь даже представить, что могло бы случиться. А теперь… Теперь я за него в ответе! Так всегда папа говорит.

— Маркус, — обратился я к нему, — наверное, надо будет тебя с бабушкой познакомить. Так просто она этого бородатого дядьку искать не будет. И с Ирой… С сестрой гораздо проще, она повизжит, конечно, немного… Поплачет, может быть, но в тебя поверит обязательно. Только ей тебя ночью показывать нельзя: весь дом разбудит. Ты днем вылезти сможешь?

— Угу, — ответил человечек. — Я всё могу.

— Тогда сделаем так! — я чуть было не вскочил на кровати, но вовремя опомнился. Стукнуться головой о потолок было бы совсем не кстати.

— Сначала — Ирка. Она тебя сразу полюбит, поэтому уговорит бабушку вернуться на рынок к пирату, там мы с ним познакомимся и выведаем, откуда у него сундук, а потом поедем туда, где он его взял. Здорово я придумал? — мне самому очень понравился свой план. Аж ладони зачесались от нетерпения, а они у меня всегда чесались, когда хотелось сделать что-нибудь быстро, сразу и непременно.

— Это долго? — спросил Маркус. — Домой хочется.

Человечек опять приуныл. Я хотел его приободрить, но не знал, как это сделать. Если вот только погладить пальцем по голове?

— Дай пять! — сказал я ему. — Мы постараемся побыстрее. Честно-честно! Клянусь!

Маркус коснулся своей крошечной рукой моей ладони и вроде улыбнулся. Ну или мне так показалось, потому что я этого страшно хотел.

Глава 10. Ира знакомится с Маркусом

— Ира, — втащил я сестру в детскую, — у меня есть секрет. Хочешь его узнать?

Сестра вмиг перестала вырываться и быстро-быстро закивала головой.

— Только, чур, никому! Это — будет — наш — с — тобой — секрет. Я произносил слова чётко и с паузой, чтобы она поняла всю важность и ответственность происходящего. Хотя что с неё взять? Девчонка же. Всё равно проболтается рано или поздно. Но мне и трёх дней её молчания сейчас было бы достаточно.

— Если никто не узнает… Ирка, ты поняла? — я потряс её за руку. — Если никто не узнает, я подарю тебе…

— Сундук? — Ира вытаращила глаза.

— Совсем тю-тю, — повторил я за Маркусом его слово. — Сундук не подарю. Ты мне его за чашку отдала.

— А ты её забрал! — сестра топнула ногой.

— Ира, — сказал я ей ещё раз со всей серьёзностью, на которую только был способен. — Ира, я сейчас объясню, зачем мне нужна была эта чашка. Только пообещай, что это будет наш с тобой секрет! Ни маме, ни папе, ни Филу ты его не расскажешь. Сдержишь слово — проси, что хочешь, всё твое!

Сестра дала самое серьёзное из всех обещаний, которое я когда-либо слышал, и мы сели на ковёр перед сундуком.

Я откинул крышку и засунул внутрь руку. Почувствовал, как Маркус уцепился за палец, а потом переполз на ладонь. Но, как только я вытащил его наружу, Ирка побледнела и зажала рот двумя руками.

Я приложил палец к губам и сказал: «Не ори! Это всего лишь кукла. Ира, это волшебная кукла, она может ходить и говорить».

Это было лишнее, потому что Маркус вытянулся в струнку, отвесил глубокий поклон и сказал: «Привет!»

Ирка протянула руку и ткнула указательным пальцем человечка в живот.

— Эй, — сказал Маркус, отпихивая её, — давайте-ка без этого. Поуважительнее давайте!

Ира всё ещё молчала. Она встала на ноги и ходила вокруг нас, рассматривая нового знакомого со всех сторон.

— А бинт зачем? — спросила она.

— Собака укусила! — хором ответили мы с Маркусом и рассмеялись.

Ирка, поддавшись общему веселью, тоже начала хихикать, и я понял: теперь уже точно всё в порядке: Маркуса она не боится. «Ура! — подумал я. — Союзник у меня есть. Осталось только завербовать бабушку и найти дядечку с блошиного рынка».

Глава 11. Лёша и Ира едут на блошиный рынок

Конечно, бабушка не сразу согласилась ещё раз поехать на рынок, где совсем недавно купила странный сундук. И, конечно же, Ирка сразу проболталась о Маркусе. (Девчонка, что с неё взять?) Но не сдержалась она очень кстати. Ляпнув в разговоре о красной верёвочной куколке, сестра поняла, какую ошибку совершит, если расскажет, что она живая, поэтому неожиданно замолчала и сразу же выпалила: «Бабушка, у него, у продавца этого, ещё такие есть, точно-точно тебе говорю. Хочу ещё таких игрушек!»

— Спасибо тебе, Ира, — подумал я про себя и выдохнул с облегчением, — самому теперь придумывать не надо. Кукла — значит, кукла. А за игрушками бабушка всегда ездила с удовольствием.

Мы нарядились в пальто, шапки и перчатки, закутали носы в шарфы, распихали по карманам конфеты и отправились на блошиный рынок.

Было ещё не очень людно, но уже по-утреннему суетливо. В переходах метро бабушка хватала нас за руки, а на эскалаторах — за всё, что успевала поймать, так как мы с сестрой считали, что прекрасно можем обойтись без её опеки; в вагонах, если не было свободных мест, запихивала в угол и отгораживала собой от всего остального мира. Становилось очень уютно и почти по-домашнему.

Путешествие на метро мне всегда очень нравилось. Можно было разглядывать людей, читать книжку или просто считать фонарики в темноте тоннелей между станциями. Сколько их? А все ли горят? А от одной остановки до другой всегда ли равное количество?

Мы доехали до станции «Удельная», бабушка схватила нас за руки и, вспоминая обходные пути, чтобы было покороче, повела нас на блошиный рынок.

Дядечка, у которого бабушка приобрела сундук с Маркусом, увидев нас, слегка удивился, но когда бабушка, спросила о куклах, удивился уже очень сильно и даже вытаращил глаза.

— Не знаю я ничего, — замахал он руками, — никаких игрушек у меня нет и не было! Что за люди пошли… С чего вы решили, что я ими торгую?

— Вы, гражданин, во-первых, на нас не кричите! — повысила голос бабушка. — Во-вторых, покажите, что у вас ещё есть. Вдруг вы и сами не знаете, чем торгуете?

— Да, — выскочила вперёд Ирка, — что у вас ещё есть, дядя-пират?

— Три тысячи акул мне в глотку! — стукнул продавец кулаком по столу. — Это я-то пират? Боцман я, боц-ман! Знаешь таких? — И принялся хохотать.

— Ох, и фантазерка ты, Ирочка, — улыбнулась бабушка. — А меня Светланой Михайловной зовут. — Она протянула боцману руку и ждала ответа.

— Фёдор. Фёдор Иванович, — откашлявшись, произнёс боцман. — Очень приятно. Забавные у вас внуки, однако. Давно так не смеялся.

Мы стояли рядышком и улыбались. Я понятия не имел, кто такой боцман, но всё равно было очень здорово, что он оказался не пиратом, а всего лишь бородатым Фёдором Ивановичем. И, значит, его можно было не бояться.

— Боцман — это кто? — спросила Ира, а я поддакнул.

— Если совсем просто, дети, — ответил Фёдор Иванович, — то это второй после капитана человек на судне.

— Каком судне? Настоящем? — я аж подпрыгнул от радости.

— Самом что ни на есть! «Смелым» зовется. Давно на нем служу, — боцман пригладил бороду и подмигнул бабушке.

— Так в-о-о-о-т он откуда, сундук-то тот! Я смотрю, какой необычный. Загляденье, а не сундук! — всплеснула она руками.

Фёдор Иванович крякнул и сдвинул на лоб шапочку.

— Тут одна незадача вышла, — пригладил он опять бороду. — Шли мы, значит, в порт. Смотрю я, значит, матрос всё у трюма трется: то туда, то обратно. Я его — за шкирку и на допрос с пристрастием: «Так, мол и так, что у тебя там?» Ну, он мне и рассказывает, дескать нашёл сундук старый. Чудный такой: уголки там железные, ножки, украшения всякие. А замок-то закрыт! Ключа нет, а открыть страсть как хочется. Вот и бегал он, пока никто не видит, ключи подбирал. Ну, я ему, как положено, — подзатыльник, а сам к сундуку приглядываться. Так долго приглядывался, значит… — Фёдор Иванович опять крякнул и сдвинул шапочку на затылок. — Открывать не стал, значит, а потом, получается, вам и продал. Вернуть хотите? — прищурился боцман. — Обратно не возьму! Денег нет!

— Что вы, что вы, Фёдор Иванович, — всплеснула руками бабушка, — покупку мы вам не вернём. Внуки мои сундук-то этот открыли и куклу там нашли. Вот и хотят узнать, есть ли ещё у вас такие. За этим-то мы и приехали.

— Кукол нет. Я ж тот сундук и не открывал, почём мне было знать, что там. А так… Вон часы есть, ложки всякие, сковорода, значит…

Боцман махнул рукой и уселся на складной стул.

— Всё, что есть, — вот оно. Игрушек не имею.

Мы с Иркой переглянулись: куклы нам и не нужны, а вот на судно попасть было бы очень даже неплохо.

— Дяденька-боцман Фёдор Ив-а-а-нов-и-и-ч… — вдруг завопила сестра и сложила руки домиком, — возьмите нас на «Смелый», а? Хоть одним глазком взглянуть, а?

Я посмотрел на бабушку. — Ну, пожалуйста, — думал я и очень сильно морщил нос.

— Да и правда, Фёдор Иванович, сводили бы детишек на судно, — она едва заметно пригрозила мне пальцем. — Организовали бы, так сказать, экскурсию. Ненадолго. Минуточек на десять. Я б вам и денег заплатила.

— Не надо мне ваших денег, — подскочил боцман. — Через два дня в рейс! Какая экскурсия? Да вы в своём уме? Я вас, значит, вижу второй раз в жизни, и вот тебе на! Покупать что будете? Нет?

Ирка заревела.

— Ну вот, ребенка до слез довели, — бабушка вытащила из кармана носовой платок. — Не плачь, Ирочка. У дяди внуков, наверное, своих нет, вот он и не понимает ничего.

— Ирка, — дёрнул я сестру за рукав, — я всё придумал. Не нужна нам никакая экскурсия. Мы сами как-нибудь. Тащи бабушку домой.

Глава 12. Филипп хочет помочь брату

Когда мы вернулись, был уже вечер. В гостиной работал телевизор, папа шуршал газетой, мама бегала по кухне с телефонной трубкой. Бабушка принялась раздевать Ирку, а я пулей проскочил в комнату Фила.

— Фил! — крикнул я ему с порога. — Ты же любишь пиратов, правда?

Брат оторвался от книги и посмотрел на меня как на ненормального.

— Ну, правда. Орать только зачем?

— Фил! — плюхнулся я рядом с ним на диван. — А пираты говорят «три тысячи акул мне в глотку»?

— Ну, говорят.

— Значит, настоящий он! — и я вскочил с дивана.

— Угомонись же ты! — брат схватил меня за штанину. — Что случилось?

И тут я ему всё рассказал. И про бабушку, и про Фёдора Ивановича, и про «Смелый», и как бы было бы здорово посмотреть на судно, как оно выходит из порта… Про Маркуса только не стал, всё равно брат в него не поверил бы.

— Здорово, — согласился Фил. — Папу только надо взять, ему тоже понравится.

— Значит так, — брат зашагал по комнате, — на «Смелый» нас никто не пустит…

— Да нам бы одним глазком! Представляешь, вдруг там куча пиратов?

— Лёша, — посмотрел на меня брат, — не мели чепухи! Иди к себе, завтра поговорим.

Я прибежал в детскую и застал Маркуса в приподнятом настроении. Он вышагивал по книжной полке и размахивал зубочисткой.

— Потерпи ещё немного, — сказал я ему. — Два дня, — и ты будешь на «Смелом». Мы с Филом проберёмся на корабль, а там уж ты сам как-нибудь. Не растеряешься?

— Вот ещё, — ткнул Маркус невидимого врага, — глупости какие, я же всё могу!

В детскую вошла Ирка.

— Смешной какой! — хихикнула она. — Сам как зубочистка.

Я мог только догадываться о том, какого цвета вдруг стали верёвочные щёки Маркуса. Но сравнению он явно не обрадовался, «шпагу» свою отшвырнул и сиганул в сундук.

— Ира? Ты чего? — посмотрел я в изумлении на сестру. — Ты за что его так обидела?

— Ой, — Ирка и сама покраснела, — я не хотела, правда! М-а-а-а-р-кус, м-и-и-и-ленький, прости, пожа-а-алуйста…

Но гордый корд молчал.

— Через два дня зовите, — услышали мы писк, и крышка сундука захлопнулась.

Все эти дни я ходил сам не свой. Никогда ещё время не тянулось так долго. Я не знал, куда себя деть, чем занять, и потому бесконечно дёргал маму и приставал к Ирке. Дошло до того, что я забился в угол своей кровати и лежал там, уставившись в потолок, пока не пришёл папа и не сказал срочно перестать так себя вести, иначе он никуда меня не возьмёт, и в порт поедет только с Филом.

Как только захлопнулась дверь детской, я спрыгнул вниз и постучал по сундуку.

Маркус молчал, видимо, он ещё обижался. Зря, конечно, Ирка так с ним, но она же не нарочно, и девчонка к тому же, что с неё взять?

— Маркус, — шепнул я в замочную скважину. — Готовься! Завтра утром мы едем на «Смелый». Если всё получится, скоро ты будешь дома.

Крышка сундука приподнялась, и я увидел красную голову человечка: «Здорово! — сказал Маркус. — Я готов!»

Глава 13. Возвращение Маркуса на «Смелый»

В порту было шумно и так людно, что папа схватил нас с Филом, как маленьких, за руки и сжал до боли пальцы.

— О-ой! — взвыли мы хором.

— Какой из них «Смелый»? — отец встал как вкопанный и задрал голову.

Я осмотрелся. Откуда я знал, какой он? Поди разберись, где стоит эта громадина, если она громадина вообще и я её себе не нафантазировал?

— С ума сойти, дети! — вдруг захохотал папа. — И вот эта ерунда и есть ваш «Смелый»?

Я не знал, как называлась та посудина, на которую показывал отец, но на пиратский корабль она была совсем не похожа и состояла из двух совершенно разных частей: длинной широкой штуковины и высокой небольшой, внутри неё я разглядел штурвал.

— Если ваш корсар такой же серьёзный, как и этот «Смелый», — и папа захлебнулся от смеха. — Филипп, ты-то куда! Ты же уже взрослый! Ты-то как во всё это поверил? Ну, вы да-ё-ё-ё-те, дети!

Мне стало не по себе: у меня же в кармане сидит Маркус, и ему надо домой! И уже неважно, как выглядит это судно, на котором он к нам приплыл, важно то, что я стою рядом с ним, и мне, кровь из носу, на него надо попасть.

— Фил, миленький, — чуть не расплакался я. — Помоги!

— Что у тебя за дело-то такое? — удивился брат.

Я бы тоже на его месте удивился, честно.

— Взрослый не взрослый, — посмотрел брат на отца, — ерунда не ерунда, а Лёшка-то у нас совсем ещё ребёнок. Гляди, как расстроился. Пусть идёт и посмотрит на своего пирата.

— Фёдора Ивановича, — перебил я его.

— Во-во, Фёдора Ивановича, — и Фил стал очень серьёзным.

— Делайте, что хотите, — отец разжал пальцы. — Только живее давайте, одна нога тут — другая там!

Мы понеслись быстрее самого сильного ветра. Я видел, как на «Смелом» ходят люди, перетаскивают какие-то вещи с места на место и ругаются. Конечно, ни один из них не был похож на персонажей книг о пиратах, и конечно, я в это серьёзно не верил, но несерьёзно верил и даже очень.

— Маркус, ты справишься? — мы остановились у трапа баржи, и я достал его из кармана.

— Ещё бы, — мне показалось, что он ухмыльнулся, — пара пустяков! Корды — народ смелый и очень умный.

— Тогда держись! — и я взлетел вверх по трапу.

— Посторонние на борту! — услышал я крики, зацепился ногой за какое-то ведро и растянулся во весь рост.

Где-то за спиной был брат, стали сбегаться люди, я поднялся на колени и упёрся взглядом в чьи-то штаны.

— Вот те н-а-а-а, — услышал я знакомый голос, — три тысячи акул мне в глотку!

Это был Фёдор Иванович.

— Ну вот как-то так, — единственное, что я смог произнести.

— Разворачивайся, значит, — сказал он и поднял меня за шкирку.

Я болтался в воздухе, как нашкодивший котенок, и совершенно не знал, что делать.

— А вы, я так понимаю, знаменитый пират? — с берега крикнул Филипп.

Боцман опешил и выпустил моё пальто. Матросы замерли на своих местах.

Я поймал взгляд брата и увидел произнесённое лишь одними губами и потому почти неслышное «беги».

— Пират? — Фёдор Иванович посмотрел на свою команду.

Мне осталось только открыть ладонь, чтобы Маркус мог спрыгнуть и добежать до рубки.

— Вот же дети нынче пошли, — бросил один из матросов, — не теряйся, пацан, чего надо-то?

— Штурвал, дяденька!