Любовь и ярость Ключевской сопки

Глава 1.
Друзья-соперники

Не секрет, что среди девушек, которых ветром романтики заносит в геологию, редко встречаются настоящие красавицы. Именно по этой причине приезд Елены Соболевой вызвал в коллективе Хабаровской экспедиции небывалое возбуждение.

Елена была чудо как хороша собой! Когда в обеденный перерыв она появлялась в дверях большого зала экспедиционной столовой и, стуча каблучками-шпильками, проходила к раздаточной стойке, шум в помещении стихал — все смотрели, как она несет свое легкое гибкое тело, как она держит изящную головку, увенчанную высокой прической, открывающей нежную шею. Елена, казалось, совсем не замечала взглядов, на нее устремленных. Ей было двадцать лет, и красный диплом геологоразведочного техникума представлялся ей пропуском в необыкновенно увлекательную и счастливую жизнь.

У экспедиционных тетушек появилась новая тема для пересудов. Большинство склонны были считать, что такой симпатичной малявки в экспедиции еще никогда не было и что вряд ли кто из многочисленных экспедиционных холостяков сможет составить ей достойную пару. Скорей всего, Елену уведет какой-нибудь пилот из авиаотряда, обслуживающего экспедицию во время летних полевых работ. Такое уже случалось: ведь девушкам так нравится авиационная форма! К тому же обычно после первого полевого сезона романтический туман навсегда покидает красивые головки.

Елена поселилась в общежитии и при ближайшем знакомстве оказалась приветливой и простосердечной девушкой. Стояла поздняя осень, почти все геологические партии, завершив полевые исследования, вернулись в город, и общежитие гудело, как переполненный улей. Записные экспедиционные ухажеры, поначалу огорошенные неожиданным явлением девичьей красоты такой невиданной силы, мало-помалу пришли в себя и бросились на приступ ее сердца. Но не тут-то было! Елена, как и ожидалось, оказалась весьма разборчивой девицей. Ко всему прочему, несмотря на молодость, она обладала еще умом и тактом и умела столь деликатно отклонить ухаживания пылких поклонников, что никто из них не только не почувствовал себя обиженным, но и не потерял до конца надежды.

Впрочем, нашлись и такие, кто кавалерийскому наскоку предпочел длительную осаду и обходные маневры. К примеру, инженер-геолог Семен Сарафанов. Тетушки относили Семена к числу пусть не блестящих, но вполне ничего так себе женихов. Ему исполнилось двадцать шесть лет, и он был на хорошем счету у руководства, хотя и не хватал звезд с небес. Всем была известна история его неудачной любви: девушка, за которой он ухаживал долгое время и которой он сделал предложение, ушла от него накануне свадьбы. С тех пор Семен стал осторожен в проявлении чувств.

Красавица Елена имела некоторое сходство с его прежней пассией, и новое увлечение захватило Семена с такой силой, что он буквально заболел Еленой: он постоянно думал о ней, она грезилась ему по ночам, и с ее именем он просыпался.

Надо сказать, Семен имел серьезное преимущество перед другими претендентами на сердце Елены: она была зачислена в ту же геологическую партию, где работал и он. Более того, его назначили наставником молодой специалистки Елены Соболевой. Семен едва не терял сознание, когда она, склонившись вместе с ним над картой, ненароком касалась его плечом или коленом. А как он страдал от жгучей ревности, видя ее веселящейся в компании молодых ребят, ее сверстников, прибывших в экспедицию вместе с ней! С Семеном (Семеном Викторовичем!) она вела себя с подчеркнутой уважительностью, давая понять, что прекрасно осознает дистанцию, лежащую между ними. Не сразу и с большим трудом ему удалось приучить ее не обращаться к нему на «вы». Учитывая все это, а также трезво оценивая свою внешнюю привлекательность, Семен понимал, что у него весьма мало шансов на ответное чувство. Однако случались ночи, когда в пораженном любовным недугом мозгу Семена возникали такие интерпретации прошедших дневных событий, из которых следовало, что Елена все-таки испытывает к нему чувства несколько большие, чем просто дружеские, — и тотчас же в его затуманенной бессонницей голове рождались планы решительного объяснения. Планы эти, однако, не выносили дневного света и умирали с приходом утра.

Новый 1979 год экспедиционная молодежь встречала на загородной базе отдыха. Начались танцы. Елена была нарасхват, и Семен оказался далеко не первым из тех, кому удалось ее пригласить. Он осторожно держал Елену за хрупкую талию, заглядывал ей в глаза и таял от нежности. Елена же почти не обращала внимания на своего партнера: она смотрела по сторонам и обменивалась шутливыми репликами с другими танцующими. Семен был глубоко разочарован и уязвлен. Тем не менее, спустя некоторое время, он снова подошел к Елене с приглашением — и это ее озадачило. Она посмотрела на него недоуменно и несколько растерянно, во время танца уже не отвлекалась и не отстранилась, когда Семен осторожно привлек ее к себе.

С этого дня их отношения незримо для окружающих изменились. Как сладостно было Семену, передавая Елене, к примеру, карандаш, как бы ненароком задержать ее тонкие прохладные пальцы в своей руке и чувствовать, что она не спешит прервать это счастливое прикосновение! А каким восторгом переполнялось его душа, когда в общем разговоре после какой-нибудь удачной своей шутки он ловил на себе ее ободряющий восхищенный взгляд!

Семен, как все увлеченные своей профессией геологи, часто оставался вечерами на работе. Теперь и Елена стала задерживаться, чтобы помогать своему наставнику. Беседы во время неспешного возвращения домой стали самой приятной частью этих вечеров. В основном, конечно, говорил Семен. Он работал в геологии уже пятый год, и у него было о чем рассказать начинающему коллеге.

Семен распределился в Хабаровскую экспедицию вместе со своим институтским другом Олегом Подгорным, и их сразу же направили в геологическую партию, занимавшуюся поисками руды в самой труднодоступной горно-таежной местности.

Однажды они с Олегом возвращались таежной дорогой в лагерь, и им под ноги из чащи выкатился маленький медвежонок. Семен угостил его кусочком сахара, после чего медвежонок увязался за ними. На вежливые уговоры отстать он не поддавался, а применить к нему силу было страшно, так как к этому времени появилась его огромная мамаша. Она ломилась по кустам параллельным курсом в паре метров от дороги и обеспокоенно следила за происходящим, готовая в любой момент вмешаться. И только при подходе к лагерю, услышав лай собак, медвежонок отстал, обрадовав этим всех взрослых участников происшествия.

А как-то перевернулась резиновая лодка, в которой они, ведя геологические исследования, сплавлялись по таежной реке, и все их съестные припасы достались рыбам. До ближайшего поселка насчитывалось более ста километров, но они решили не прекращать работу. Питались таежными ягодами, корнями растений, иногда мелкой рыбешкой, которую удавалось поймать самодельным бреднем. Когда через две недели добрались до базы, исхудали настолько, что их не сразу и узнали…

Подобных происшествий и испытаний на долю двух друзей выпало так много, что из них можно было составить не один приключенческий роман.

Рассказал Семен и о том, как они с Олегом два года назад во время отпуска летали на Камчатку, чтобы посмотреть на начавшиеся извержения Толбачикских вулканов. Правда, им не очень повезло: пока они собирались и добирались, излияния лавы на Толбачикском плато прекратились. Тем не менее им удалось застать новорожденные вулканы, имеющие высоту египетских пирамид, еще горячими. Они набили рюкзаки образцами вулканических бомб и минералов, до одури надышавшись при этом вонючими слезоточивыми газами, вырывающимися из кратеров.

Елена, слушая рассказы Семена, глядела на него восторженными глазами, и он, воодушевленный этим, порой с трудом сдерживался, чтобы тут же не признаться ей в любви. Но, обжегшись на молоке, дуют и на воду, и Семен решил отложить выяснение отношений до лета. Он надеялся, что в тайге, когда они будут ходить с Еленой в геологические маршруты и, следовательно, оставаться длительное время наедине, все решится само собой и наверняка.

На всех этажах общежития гремела музыка, девушки в косынках, скрывающих накрученные с утра бигуди, колдовали на кухне, парни переносили в комнату отдыха столы и стулья — шли приготовления к праздничному ужину по случаю Восьмого марта.

Семен закончил утюжить любимую рубашку и отправился в душевую комнату. С утра он ездил к приятелю из геодезической экспедиции, который обещал дать ему ледорубы и кое-какое другое горное снаряжение. Поездка оказалась не совсем удачной: Семен получил все, кроме альпинистских кошек. Где еще можно достать в Хабаровске альпинистские кошки, Семен не знал. Оставалось надеяться, что при восхождении на Авачу они смогут обойтись без них.

Побывать еще раз на Камчатке — и не просто побывать, а забраться на вершину какого-нибудь большого действующего вулкана — Семен и Олег решили сразу же после первого своего камчатского путешествия. Тот же приятель-геодезист когда-то проводил на Камчатке картографическую съемку. Он посоветовал для восхождения Авачинский вулкан, расположенный недалеко от Петропавловска-Камчатского. В середине лета на Авачу поднимаются даже школьники, а вот в марте, предупредил геодезист, это сделать будет непросто — на Камчатке в это время еще стоит зима: снег, морозы, ветра… Тем более что высота — почти три тысячи метров. Но кроме марта у Семена с Олегом вариантов не имелось: в зимние месяцы совсем уж холодно, а с апреля по ноябрь у геологов полевой сезон и получить отпуск в это время нереально.

Покорять Авачу они собирались еще в прошлом году, но не срослось: начальство не отпустило Семена в отпуск даже и в марте. Да и в этом году до недавнего времени все было неопределенно. Теперь уже Олег мог остаться без отпуска. В прошедшем полевом сезоне партия, в которую он накануне перевелся, открыла богатое месторождение вольфрама, и там сразу же развернулись разведочные буровые работы. Олег оказался в числе первооткрывателей, и его назначили старшим геологом нового месторождения. Поэтому он как уехал весной в тайгу, так до сих пор в город не вернулся. Правда, Семен каждый день мог созерцать в фойе экспедиции его портрет на Доске почета. Олег Подгорный — красавчик, комсомольский активист и первооткрыватель месторождений — улыбался ему с портрета своей белозубой кинематографической улыбкой.

В феврале Олег прислал письмо, в котором сообщил, что он все-таки договорился насчет отпуска, что вернется в Хабаровск в начале марта и что на конец марта можно покупать авиабилеты до Петропавловска-Камчатского.

Елена, узнав от Семена о предстоящем путешествии, вопреки его ожиданиям не выказала особого восхищения. Она сказала, что три тысячи метров — это не такая уж большая высота. Вот у них в техникуме ребята поднимались на Кавказе на высоту почти четыре тысячи…

Уязвленный Семен в ответном письме Олегу предложил изменить планы и штурмовать не Авачинский вулкан, а Ключевскую сопку — самый большой вулкан не только Камчатки, но и всей Евразии. Он напомнил, что на высоте три тысячи метров они вообще-то уже были, когда работали на хребте Черского. Хочется теперь чего-то большего…

Ключевскую сопку они видели с самолета при возвращении домой. Самолет, взяв курс с севера полуострова на Петропавловск-Камчатский, заложил вираж вокруг Ключевской группы вулканов. Стояла редкая для Камчатки ясная погода. Пассажиры прильнули к иллюминаторам. Семен и Олег первым делом нашли внизу цепочку молодых угольно-черных вулканчиков, на которых они побывали, и рядом с ними — сближенные громады Острого и Плоского Толбачиков. За Толбачиками белела скромница Удина; неугомонный Безымянный, возвышающийся рядом с ней, коптил небо бурым вулканическим дымом, еще чуть дальше сверкал под солнцем ледяной Камень, похожий на торчащий острием вверх гигантский осколок темно-зеленого бутылочного стекла; и рядом с ним выше всех, выше самолета, возносилась к небу божественно красивая Ключевская сопка в белом облачном нимбе. Царь-гора!..

Олег написал в ответ, что у Семена, по всей видимости, не все в порядке с головой (не кусал ли его в прошедшем сезоне энцефалитный клещ?). С чего он решил, что им по силам подняться на Ключевскую сопку?.. Пять тысяч метров над уровнем моря в северных широтах, тем более в марте, почти зимой, по условиям восхождения равняются семи тысячам метров где-нибудь в Гималаях. Нужно иметь соответствующее снаряжение и немалое альпинистское мастерство — на уровне хотя бы кандидатов в мастера спорта. Так что про Ключевскую надо забыть!..

Мнению Олега можно было доверять: как-то студентом он побывал в альплагере на Алтае и даже имел значок «Альпинист СССР».

На этом переписка друзей прервалась, и Семен хотя и продолжил подготовку к поездке на Камчатку, но уже без прежнего энтузиазма.

Празднование женского дня уже началось, когда Семен появился в комнате отдыха. Все сидели за общим длинным столом. Он нашел глазами Елену и отметил с досадой, что места рядом с ней заняты. Елена, поймав его удрученный взгляд, изобразила мину, означающую: «Да, вот так! Не надо опаздывать!..». Семен сел напротив. Еще никогда Елена не казалась ему такой красивой. Глядя на нее, Семен испытывал необыкновенное чувство, в котором волшебным образом соединялись восторг и страх, радость и тревога. Похожее состояние приходило к нему, когда он летал во сне.

С дальнего конца стола предложили выпить за тех, кто в поле, и Семен сразу подумал о своем друге. Все поднялись с кружками в руках и вдруг восторженно закричали, глядя в сторону входной двери. Семен обернулся и увидел Олега Подгорного собственной персоной. Семен выбрался из-за стола, протиснулся среди желающих пожать Олегу руку, и они обнялись. Олег отрастил длинные волосы, отпустил усы и бородку и напоминал теперь Че Гевару, вернувшегося домой после партизанских рейдов в Латинской Америке. От него пахло дымом костра. Семен дал ему ключ от комнаты, и Олег пошел привести себя в порядок и переодеться. Через полчаса он уже сидел за столом рядом с Семеном.

Вечеринка была в разгаре, из магнитофона, включенного на полную громкость, неслось задорное «Багама, багама мама…», говорили все разом и не разобрать о чем, смеялись.

— Что за деваха? — спросил Олег, наклонившись к уху Семена и показывая глазами на Елену Соболеву.

— Что? — переспросил Семен, соображая, как лучше ответить.

— Деваха напротив нас сидит — это кто?

— Молодая специалистка, в нашей партии работает, — ответил Семен небрежно.

Елена, догадавшись, что они говорят о ней, поправила прическу. Уже несколько раз до этого Семен перехватывал ее внимательный взгляд, устремленный на Олега, и тягостное чувство надвигающейся беды овладело им.

Прошла неделя. Семен лежал без сна в своей постели. На известковой стене темнели, слегка колышась, лунные тени голых веток тополя, стоящего за окном. Близилась полночь. На соседней кровати посапывал Малыш. Кровать у окна, принадлежащая Олегу Подгорному, была пуста. Семен знал, что у Олега сегодня, как и в предыдущие вечера, свидание с Еленой Соболевой. Хорошо, что он, Семен, ушел в отпуск и поэтому избавлен от неприятной необходимости видеться с Еленой на работе. И как замечательно, что в их отношениях осталась недосказанность, которая делает разрыв менее болезненным! Впрочем, о каком разрыве может идти речь? Ведь ничего-то и не было, кроме ни к чему не обязывающих взглядов и почти нечаянных прикосновений. И славно, что Олегу не известно даже и об этой малости.

Олег Подгорный всегда легко завоевывал внимание девушек. Он обладал какой-то особой породистой красотой, которая действовала на них неотразимо. При этом сам Олег никем долго не увлекался. Как-то он признался Семену, что его интерес даже к самой замечательной девушке сразу начинает угасать, как только он добивается от нее взаимности. Семену было горько сознавать, что лучший друг походя лишил его надежды на близкое, как думалось, счастье, отобрал у него то, что ему самому, возможно, не очень и нужно. А каково будет Елене, когда она в конце концов поймет, что являлась для Олега просто занятной игрушкой на время?

«Я же, дурак, сам без конца расхваливал ей его, — думал Семен, — вот и нахвалил на свою голову!..» А может быть, пока еще не поздно, рассказать Елене всю правду про Олега, раскрыть ей глаза? Но это будет выглядеть не совсем достойно… и как-то подленько по отношению к другу. А что если поговорить с ним?.. Только о чем? «Олежек, прошу тебя как друга, не обращай внимания на Елену, которой ты нравишься, потому что она нравится мне…» Чушь какая-то, бред галимый!..

Семен и Олег сблизились еще в абитуре. Семена привлекли в Олеге те качества, которых не хватало ему самому: раскованность, легкое отношение к жизни, уверенность в своих силах. После поступления в институт они поселились в одной комнате общежития и большую часть времени проводили вместе. И тот и другой входили в число лучших студентов института, но то, чего Семен добивался старанием и усидчивостью, Олег брал играючи. Он мог почти не посещать лекции в течение семестра, но затем сдать экзамен на пятерку, посидев за учебником всего пару ночей перед экзаменом. Оба они увлекались спортом — играли в футбол и волейбол, но из них только Олега приглашали выступать за сборную института. Когда организовалась команда КВН, Олег сразу стал ее бессменным капитаном. Словом, Олег был звездой института, а Семен — другом звезды, ее серой планетой, и светил отраженным светом.

Вот еще интересно: никогда прежде, до Елены, Олег и Семен не были соперниками в любви, хотя и в институте, и здесь, в экспедиции, они имели общий круг знакомых девушек. Раньше Семен объяснял это тем, что у них с Олегом разные вкусы, а сейчас ему пришло на ум, что, может быть, он сам подсознательно, опасаясь неизбежного поражения, заранее исключал из своего внимания тех девушек, которыми мог заинтересоваться Олег.

Малыш заворочался, забормотал что-то во сне. Вот кто живет в гармонии с собой и миром! Когда Семен и Олег задумали восхождение на Авачу, они решили, что в этом деле им обязательно нужен третий. И тогда они оба, не сговариваясь, подумали о Малыше. Малыш, как и Семен, не имел никакого альпинистского опыта, но зато обладал крепким сложением, ростом за метр девяносто, первым разрядом по лыжным гонкам, суровым лицом викинга и детским непосредственным характером.

Предложение ему было сделано немедленно, и оно сопровождалось церемониальным распитием бутылки водки в комнате, где жили Семен и Олег (Малыш тогда еще обитал в другой комнате). Малыш попросил время для обдумывания, после третьей сказал, что все обдумал и согласен лезть с ними на эту гору. Семен тут же решил проверить его на пригодность и предложил ему борьбу на руках. Правой рукой победил Малыш, левой — неожиданно Семен, и после этого борьба на руках перешла у них в обычную борьбу. Верткому, сухощавому Семену удалось ловко подсесть под Малыша и оторвать его от пола для последующего броска через себя, но от чрезмерного веса у него подкосились ноги, и он с Малышом на плечах рухнул на кровать Олега. Кровать с треском развалилась, борцы оказались на полу и под брань хозяина кровати продолжили борьбу в партере. Малыш пытался задавить массой, Семен выворачивался. После серии переворотов они переместились под стол и опрокинули его вместе с посудой и остатками закуски. К этому времени Олег примчался из кухни с кастрюлей холодной воды и остудил пыл разошедшихся борцов. И вовремя: у Семена из разбитого носа хлестала кровь, а Малыш вывихнул шею и с трудом поворачивал голову.

Стол поставили на место, Малыш, как самый молодой, сбегал, глядя вбок, в гастроном, и ужин продолжился.

— Ну как, Сеня, сдал Малыш зачет? — спросил Олег.

— Пять баллов, — ответил Семен, осторожно ощупывая распухший нос.

За неделю до вылета на Камчатку выбрались за город, на сопку Два брата, где Олег решил дать Малышу и Семену уроки альпинистской техники. Утром потеряли полчаса, ожидая в фойе общежития Елену Соболеву, которую, как выяснилось, пригласил с собой Олег. У Семена, когда он узнал об этом, испортилось настроение: он живо представил, как Олег будет рисоваться, демонстрируя на глазах у Елены свое альпинистское мастерство.

Спустившись в фойе, Елена поздоровалась и извинилась за опоздание. Из кармана ее рюкзака выглядывала забавная мордочка плюшевого гиппопотама размером с котенка. «Знакомьтесь!.. — сказала Елена. — Это мой Гиппопотут. Я всегда беру его с собой в поездки и походы, он мой талисман». Елена ничем не проявила своего особого отношения к Олегу, а при посадке в загородный автобус замешкалась и заняла место не возле Олега, на что тот явно рассчитывал, а рядом с Малышом. Елена была оживлена; в автобусе и позже, когда шли мимо дач к сопке, она старалась каждому из парней уделять одинаковое внимание.

У подножия сопки расчистили снег и развели костер. Олег, преисполненный важности, показал, как вяжут альпинистские узлы, надевают обвязку и пользуются карабином. При этом он то и дело поглядывал на Елену. Потом прошли к крутому голому участку склона, и Олег продемонстрировал, как надо ходить в связке, рубить ступени и задерживаться при падении. Он покрикивал на Семена и Малыша, заставляя их падать ничком на мерзлый склон, чтобы выяснить, хорошо ли они усвоили, как надо зарубаться ледорубом. А один раз даже подтолкнул Семена, и тот от неожиданности растерялся и на спине скатился до самого низа, к ногам хохочущей Елены.

— А представь, что там была бы пропасть! — крикнул сверху довольный Олег.

Затем поднялись еще выше, туда, где начинались отвесные скалы. Олег с обратной, относительно пологой стороны забрался на гранитную вершину, закрепил там карабин, продернул через него веревку и сбросил оба конца вниз. Вернувшись, он привязал один конец к своей обвязке, другой, страховочный, дал в руки Малышу и полез по скале вверх, демонстрируя искусство скалолазания.

— Олег, пожалуйста, осторожней! — испуганно крикнула Елена.

— Для мастера это детский маршрут, — со смехом ответил Олег. — Сеня, Малыш, смотрите внимательно, как я все делаю. Запомните: главное — всегда быть лицом к скале и иметь не меньше трех точек опоры!

Минут через пять он достиг вершины, помахал победительно рукой и стал спускаться по скале обратно. На середине спуска Олег решил показать, как работает страховка. Предупредив Малыша, чтобы он выбрал слабину и держал страховочный конец покрепче, Олег отпустил руки, а ногами оттолкнулся от скалы. Капроновая веревка, полученная на экспедиционном хозяйственном складе, была скорее бельевой, чем альпинистской, поэтому от его веса она чрезмерно растянулась, и Олег оказался под скальным козырьком. Малыш, торопясь компенсировать растяжение веревки, дернул со всей силы, отчего Олег подался вверх и больно ударился головой о скалу, но виду не подал.

— Вот видите, — крикнул он бодро, — при надежной страховке срыв не страшен!

Потом на скалу по очереди слазили Семен и Малыш. Олег снизу давал руководящие указания. Елена штурмовать скалу категорически отказалась.

— А сейчас, — сказал Олег, когда все снова собрались у подножия скалы, — пройдем этот маршрут еще раз, только теперь на время. Сначала ты, Малыш, потом Семен, а затем я. Посмотрим, бездари, пошло ли учение вам впрок? — и он достал из рюкзака секундомер.

Далее произошла неловкость — учитель показал время худшее, чем ученики. Олег растерянно тряс секундомер и прикладывал его к уху, глядел с подозрением на Семена и спрашивал, не включил он его случайно раньше времени. Малыш хохотал от души. Елена, улыбаясь в сторону, поддерживала версию с неисправным секундомером. Семен изо всех сил сохранял серьезный вид, держа фигу в кармане. Причина конфуза, собственно, была на виду: Олег, просидевший зиму на документации скважин, весьма утратил свою былую спортивную форму.

По дороге в город Олег неожиданно предложил Семену и Малышу совершить восхождение не на Авачу, а на Ключевскую сопку… При этом он ничего не сказал о том, что такое предложение уже поступало раньше от Семена. Глядя честными глазами на изумленного друга, Олег заявил, что на самом деле, как он прочитал, подъем на Ключевскую технически не очень сложен: по скалам лазить там особенно не надо; понадобится, конечно, хорошая дыхалка, но у них есть еще целая неделя для тренировки выносливости… Очень хорошее упражнение — бег с рюкзаком, в котором лежат три-четыре кирпича… Малыш тут же заявил, что он готов, а Семену под испытующим взглядом Елены тоже ничего не оставалось, как согласиться.

Наступил последний вечер перед вылетом. В комнате, заваленной снаряжением и продуктами, трудно было повернуться. Казалось невероятным, что все это удастся разместить в трех рюкзаках. Олег уже пробовал, ворча и обзывая Семена Плюшкиным, выявить ненужные вещи, но отбраковал только котелок и чайник, заявив, что еду готовить можно и в алюминиевых футлярах из-под походных примусов. В десятидневном запасе продуктов, который составили супы, каши и кисели в пакетах, тушенка, сгущенка, сало, сушеные фрукты, сухари и чай, также не удалось обнаружить ничего лишнего.

Несмотря на то что к поездке готовились почти два года, кое-какие дела остались и на последний день. Малыш смолил деревянные охотничьи лыжи, Олег дополнительно толстыми капроновыми нитками крепил лямки рюкзаков и петли на брезентовой палатке, а Семен сверлил дырки в дюралевых листах. Эти листы в комбинации с запасными лыжами должны были в походе превратиться в замечательную волокушу. Об этой волокуше Семен прочитал в одном туристическом журнале.

В десятом часу пришла Елена. Одной рукой она прижимала к себе Гиппопотута, в другой держала вафельный торт. «Мы с Гиппопотутом пришли вас проводить» — сказала Елена. Малыш поспешил на кухню ставить чайник. Устроили прощальное чаепитие. Елена с интересом рассматривала походное снаряжение. Особенно ее восхитили три пары горных ботинок, которые смастерил Семен, нарастив обычные рабочие ботинки, именуемые в народе ЧТЗ (Челябинский тракторный завод), высокими голенищами со шнуровкой. Голенища он выкроил из старых кирзовых сапог, а жестяные крючки для шнуровки вырезал из консервной банки.

— Какой ты, оказывается, умелец, Семен! — похвалила Елена.

— Потомственный сапожник! — ухмыльнулся Олег.

— В самом деле? — Елена подняла удивленно брови.

— Ну да! — ответил Семен. — А Олег — потомственный клоун! Из бродячего цирка.

— А ты кто у нас потомственный? — обратилась Елена к Малышу, явно с целью замять пикировку между Олегом и Семеном.

— Я?.. Кто я?.. Наверно, потомственный обжора! — с этими словами Малыш протянул руку к последнему куску торта.

— Да вы, я вижу, все поесть не дураки, — Елена окинула взглядом груду консервных банок и пакетов с едой.

— Однажды, — сказал Олег, улыбаясь и заводя глаза вверх, — я и наш запасливый Сеня сплавлялись по Бурее. Вертолетом нас забросили в самое верховье, и мы плыли вниз, документируя береговые скалы. Маршрут планировался на три недели, в расчете на это время мы и взяли еды. Но Сеня половину сразу отложил как неприкосновенный запас на всякий случай. В результате неделю он держал меня на голодном пайке, а потом всю еду, включая неприкосновенный запас, утопил… Ну, ладно, ладно, — уточнил Олег, заметив протестующий жест Семена, — мы вместе утопили… Короче, из-за него я сначала неделю жил впроголодь, а потом две недели вообще был на подножном корму! Потерял десять килограммов драгоценного своего веса. А Сеня, между прочим, почти не похудел… Сознайся, Семен, был у тебя тогда еще какой-то запасец, который ты от меня прятал?..

— Не гони туфту! — возмутился Семен, невольно краснея.

— Да шучу я, шучу! — сказал Олег. — Юмора не понимаешь?..

— Ну что, — спросил Малыш, — еще чайник вскипятить?

— Лена, пошли гулять, — сказал Олег, понизив голос.

— Хорошее предложение! — откликнулась Елена. — Идем, ребята?

— Я пас, — сказал Малыш, — мне надо лыжи досмолить.

— Тебе, Сеня, тоже сегодня надо с волокушей закончить, — поспешил сказать Олег, видя, что Семен не собирается отказываться от прогулки.

— Вообще-то я уже закончил, а прогуляться перед сном… не мешает, — ответил Семен, взглянув на Елену. Ему показалось, что она обрадовалась его словам.

На улице было ветрено и морозно. В свете фонарей глянцево блестели подтаявшие днем и снова с наступлением вечера замерзшие сугробы. Тонкая ледяная корочка покрывала тротуар. Елена держалась одной рукой за локоть Олега, другой — за локоть Семена, но все равно поминутно поскальзывалась, заливаясь смехом. Оба ухажера сосредоточенно молчали, и ей приходилось самой поддерживать разговор.

— Ребята, привезите мне с Камчатки какой-нибудь сувенир.

— Вулканическая бомба с Ключевской сопки, из самого кратера, тебя устроит? — спросил Олег.

— Да, только не очень большая. Маленькая такая бомбочка, чтобы ее можно было поставить на полку.

— Считай, что она у тебя уже на полке!

— А ты, Семен, мне что-нибудь привезешь?

— Ну… красной икры, может быть.

— Какой же это сувенир? Это еда! — засмеялся Олег. — Неважно у тебя с фантазией, Сеня.

— Ничего, икра тоже пойдет, — сказала Елена.

Дошли до перекрестка с мигающим желтым светофором и повернули обратно. Когда поравнялись с общежитием, Олег не выдержал:

— Семен, ты это… иди, а мы с Леной еще погуляем…

Семен непроизвольно попытался освободить руку, но Елена ее удержала.

— Олег, что ты себе позволяешь! — гневно сказала она. — Фу, как это… как это некрасиво!.. Раз так, лучше уйду я! — и Елена бросилась к подъезду.

Хлопнула дверь.

— Какого хрена, Семен? Неужели тебе не понятно, что ты — третий лишний? — зло сказал Олег.

— Нет, не понятно, — сжав зубы, ответил Семен. — Мне кажется, что лишний как раз ты!

— Я? — удивился Олег.

— Ты.

— С тобой сегодня все нормально?

— Со мной нормально, а вот у тебя, похоже, проблемы, раз ты ничего не видишь!

— Что я не вижу?

— То, что ты Лене не нужен!

— А-а, вот так! Ей, значит, нужен ты? — Олег захохотал в деланном восторге.

— Почему нет?

— Да потому, что ты… ты никакой! Ты серый и скучный человечек!

— Что ты сказал, индюк самовлюбленный? — Семен вне себя от злости схватил Олега за воротник куртки.

— Руки убери, — прошипел Олег.

— А то что?

— А вот что! — Олег перехватил руки Семена и ударом ноги резко подсек его ноги.

Семен повалился на тротуар, но и Олег не устоял и, поскользнувшись, упал рядом с ним.

— Болван! — сказал Олег, поднимаясь и отряхиваясь.

— От болвана слышу! — парировал Семен, вставая следом и подбирая свалившуюся с головы шапку.

Глава 2.
На край света

Вылет рейса в Петропавловск-Камчатский откладывался уже несколько раз: аэропорт Елизово не принимал по метеоусловиям. Близился второй час ночи, но еще днем, когда путешественники только зарегистрировались и сдали багаж, стало ясно, что ничего хорошего их не ожидает. Один за другим переносились рейсы на Сахалин, Магадан и Советскую Гавань. Очередной тихоокеанский циклон навалился на восточную окраину Союза, плотно закрыв ее штормами и метелями.

Огромное гулкое здание аэропорта было переполнено. Пассажиры, которым не досталось мест на скамьях, — а таких насчитывалось большинство — остаток дня и весь вечер бродили неприкаянно по холодному залу, с завистью поглядывая на сидячих счастливчиков, а с наступлением ночи стали устраиваться прямо на бетонном полу и на каменных ступеньках лестниц. Малышу повезло: он случайно обнаружил на полу у колонны теплое пятно размером с тарелку, застелил его газетой и улегся, свернувшись по-собачьи клубком. Олег и Семен сели по обе стороны от него, прислонившись спинами к ледяной колонне. Со вчерашнего вечера они не разговаривали друг с другом. Оба жестоко мерзли и страстно желали, чтобы эта ночь закончилась как можно скорее.

Семен заново переживал неприятность, случившуюся с ним днем. Едва они вошли в здание аэропорта, к нему подплыла, метя пол пестрой юбкой, улыбчивая цыганка средних лет. Она предложила погадать по руке. Семен не раз слышал о том, как цыганки выманивают у доверчивых людей деньги, и прежде никогда не вступал с ними в разговоры. В этот раз он изменил себе. Ведь он был все-таки не один, а с друзьями. Кроме того, невозможно было ожидать какого-либо обмана от такой обаятельной и симпатичной женщины. Разве что пара стальных зубов несколько портила ее знойную красоту.

И он протянул цыганке руку. Она провела указательным пальцем по его ладони, как бы разглаживая линии, и сказала, что Семена ждет дальняя дорога. Семен усмехнулся: он и сам мог предсказать это любому здесь в аэропорту. Цыганка, однако, не смутилась и, продолжая вглядываться в его ладонь, сообщила, что ему нравится одна девушка-красавица, но между ними стоит один очень близкий ему человек. Семен невольно поискал глазами Олега и обнаружил, что друзей рядом нет. Вероятно, они смешались с толпой у стойки регистрации. Цыганка между тем попросила «позолотить ручку», чтобы она могла точнее рассказать про то, что будет. Семен достал из кармана несколько монет и положил себе на ладонь. Цыганка, глядя ему в глаза, начала быстро-быстро говорить что-то не совсем понятное. Из малосвязного потока слов Семен уловил, что этих денег недостаточно для верного предсказания. Он выгреб из карманов оставшуюся мелочь… Цыганка опять забормотала… Тут Семен на какое-то время отключился, а когда пришел в себя, обнаружил краешком сознания, что они находятся уже не в общем зале, а в каком-то пыльном закутке за газетным киоском, где их плотно окружают еще несколько цыганок и множество цыганят разного возраста. Семен услышал, что монеты не годятся, нужны бумажные деньги. У Семена во внутреннем нагрудном кармане лежали не только его личные деньги, но и довольно большая сумма, образованная в складчину для общих нужд группы. «Достану только одну купюру…» — подумал Семен, расстегивая куртку. В это время его и окликнул Малыш, показавшийся у входа в закуток.

Семен стряхнул оцепенение и сказал цыганке, что бумажных денег у него нет, что ему надо бежать, что он уже опаздывает на самолет. Лицо цыганки сразу стало злым и некрасивым, она ударила снизу по его ладони (монеты разлетелись веером, цыганята бросились их собирать) и осыпала Семена ругательствами и проклятиями. Последнее, что он услышал, было: «Чтоб у тебя эта рука отсохла!»

Теперь Семен в тревоге размышлял о том, что и когда может с ним случиться, чтобы его рука отсохла. И он представлял себе эту свою засохшую руку, похожую на надломленную, повисшую ветку больного дерева, и ему было очень неприятно.

Посадку объявили только утром, в половине десятого. Спустя час взлетели. Под крылом самолета в разрывах облачного покрывала сначала виднелись заснеженные змеевидные излучины замерзшего Амура, затем потянулись изборожденные трещинами ледяные поля Охотского моря, и лишь на исходе третьего часа полета показались наконец остроконечные хребты Камчатки. Еще немного, и взгляду открылась необъятная синяя гладь Тихого океана. Самолет, снижаясь и разворачиваясь, лег на крыло, опять появилась суша, и во всей своей красе предстала чаша Авачинской бухты с пестрой россыпью кораблей и белым городом, протянувшимся вдоль ее берегов.

От аэропорта Елизово до Авачинской бухты и Петропавловска-Камчатского около тридцати километров. Впрочем, камчатскую столицу планировалось посетить на обратном пути, после восхождения, поэтому сразу была сделана попытка, не задерживаясь в Елизово, улететь дальше, на север полуострова. Однако выяснилось, что самолет в Ключи (поселок, ближайший к Ключевской сопке) сегодня уже улетел, и, хотя он летает туда ежедневно, билетов на ближайшие дни нет, а есть только на 1 апреля. Потеря трех дней серьезно ломала планы, и красавчик Олег, включив обаяние, с шоколадкой в рукаве отправился на новые переговоры с кассиршей. Она вошла в положение и посулила обеспечить вылет как можно раньше, может, даже и завтра: бывает, что люди, купившие билеты, отказываются от полета… Для верности надо только купить билеты на 1 апреля. Тут же выяснилось, что с 1 апреля цена билетов повышается на треть. Делать нечего, пришлось купить эти дорогущие билеты.

Теперь оставалось только ждать завтрашнего утра и надеяться на лучшее. Чтобы убить время, решили оставить вещи в камере хранения и налегке съездить в Паратунку, знаменитую своими горячими источниками. Маршрутный автобус шел до Паратунки около часа. По обе стороны дороги тянулись леса и поля, щедро засыпанные снегом. Взгляд, брошенный вдаль, увязал в туманной пелене.

Место традиционного паломничества камчадалов и приезжего люда представляло собой небольшое природное озеро с горячей водой. Озеро было огорожено глухим забором во избежание дармового пользования природным добром. На берегу стояло деревянное строение для переодевания, к которому примыкал дощатый настил со ступенями, ведущими в воду. Входные билеты продавались в кассе при раздевалке. В кассу же посетителям предлагалось сдавать деньги и ценные вещи. Кассирша своим смугло-выразительным лицом и металлическими зубами живо напомнила Семену хабаровскую цыганку, которой он не дал завершить предсказание своей судьбы. К тому же кассирша имела на руках наколки явно тюремного происхождения. Семен заявил, что ни за что не доверит этой даме свои деньги и ценные вещи.

— Вот и отлично! — язвительно сказал Олег. — Мы с Малышом покупаемся, а ты покараулишь.

— А может быть, ты покараулишь, а я с Малышом буду купаться! — сразу полез в бутылку Семен.

— Вот что, мужики!.. — рассердился Малыш. — Я уже больше не могу смотреть на ваши кислые рожи!.. Какое может быть восхождение с таким настроением?.. Вернемся домой — тогда и скузуйтесь, хоть поубивайте друг друга!.. Короче, если вы намерены и дальше собачиться, я сдаю свой билет и лечу обратно в Хабаровск!.. Можно, блин, подумать, что это я позвал вас лезть на эту гору!..

Олег и Семен в ответ не проронили ни слова… Только угрюмо сопели… Кончилось тем, что все деньги, часы и документы, включая липовые командировочные удостоверения, необходимые для въезда в пограничную зону (к таковой относилась вся Камчатка), вручили-таки подозрительной кассирше.

Вода в озере без малого не обжигала. Несмотря на будний день, купающихся было много. Разморенные теплом, пришедшим из земных недр, они медленно дрейфовали по окутанному паром водному пространству. Изредка какой-нибудь сомнительной трезвости купальщик вдруг взмахивал энергично руками, взбивал ногами буруны и тут же затихал, обессиленный, и уже в полном изнеможении подгребал к неокультуренной части берега, чтобы выползти на живительный сугроб. Тут же заезжие граждане могли наблюдать редкостное явление: лежбище камчатских женщин. Дородные и томные, они лежали полупогруженно меж черных базальтовых валунов и лениво перебрасывались ленивыми фразами. Наши герои, поплавав минут десять и угорев от жары, выбрались на снег, но под настойчивым ветерком быстро продрогли и опять полезли в воду, чтобы отогреться. Все это они проделали еще два раза, после чего отправились в раздевалку.

Внешность бывает обманчива: ничего из ценностей не пропало.

Поужинали в Елизово, в местной столовой, потом забрали из камеры хранения поролоновые коврики и спальные мешки и устроились на деревянных скамьях в маленьком зале аэропорта. По сравнению с ужасной ночью в Хабаровске эта ночь показалась сказочной!

Беспокойный Семен поднялся на ноги ни свет ни заря и задолго до начала регистрации занял место около стойки, чтобы быть первым в очереди на возможные свободные места. Регистрация пассажиров уже подходила к концу, когда от кассы, держа билеты в руках, подошел мужчина, одетый в бушлат защитного цвета, и, ни слова не говоря, втиснулся между Семеном и стойкой.

— У вас на сегодняшнее число билеты? — спросил Семен, неприятно пораженный бесцеремонностью незнакомца.

— Какая разница? — буркнул мужчина, не оборачиваясь. От него несло перегаром.

— Если не на сегодня, вы будете за мной…

— С какого хера? — мужчина повернул к Семену заросшее щетиной, слегка опухшее лицо и резанул его недобрым взглядом.

— Потому что мы купили билеты еще вчера, и я с утра стою первым… — спокойно сказал Семен, внутренне закипая.

— А я, может быть, еще позавчера тут стоял! — осклабился мужчина. Он был старше Семена лет на пять, одного с ним роста, но заметно шире в плечах.

Подошел Малыш:

— Что такое, Семен?

— Да вот, лезет без очереди…

— Мужик, ты чего? — набычился Малыш.

Со скамьи поднялся Олег и тоже направился к месту инцидента, но раньше Олега у стойки оказался кряжистый мужчина лет сорока в таком же бушлате, как у первого незнакомца. Невольное сравнение с кабаном приходило на ум при взгляде на его приземистую плотно сбитую фигуру, короткую шею с мощным загривком и круглое лицо с маленькими узко посаженными глазами.