Бесплатный фрагмент - Лунное зелье

***

Так ведь нет, это мне не приснилось,

Эта чёрная с просинью гладь…

Есть в лугах над озерами сила,

Чтобы душу навеки украсть.

Это поле, кричавшее лесу, —

Видом жёлтых несжатых хлебов.

Это то, что ни грамма не весит,

Но порой тяжелее оков.

Вот она — с уплывавшею стаей

Уносивших тепло журавлей,

Словно радость в сиреневом мае,

Будто грусть еле тлевших углей.

Суть её в ледоходе на реках,

Правда — в шорохе листьев берёз.

И за подлость к себе человека

Не измерить в дождях её слёз.

Укрывала она тенью летом,

Берегла, как могла, в холода.

Не чиновник она, с кабинетом:

Просто небо, земля и вода.

***

Милая ты моя Родина!

Речка, лесочек вдали…

Радуга в небо обронена,

Цветом меня опоив.

Сон в одуванчиках катится,

Зеленью выхватив луг…

Счастье, ну где же ты прячешься?

Что ж улетаешь, как пух?

В дымке берёзы плакучие,

Брезжит над листьями свет.

Видятся чащи дремучие —

То, чего, кажется, нет…

Милая ты моя Родина!

Горсть серебристой росы…

Что ж ты как будто бы продана,

Будто легла на весы?

Чистой водой родниковою

Бьют ещё где-то ключи.

Болью твоей васильковою

Птица ночная кричит…

Словно окутаны тайнами,

Клином летят журавли.

Искры закатного пламени

Края достали земли.

Ветру и бедам не кланяться:

Трудно порой и легко…

Звёзды — небесные странницы:

Близко и так далеко.

Милая ты моя Родина!

Речка, лесочек вдали…

Радуга в небо обронена,

Цветом меня опоив…

28.06.2023 г.

***

Я сегодня поздно вышел

Посмотреть небесный дождь.

Август, август — это вымпел,

Сверху падающих звёзд.

И глаза мои мечтали,

В сердце двери на кровИ —

Громко хлопали, стучали,

Открываясь для любви.

Ночь звучала гулким шагом

И биением в груди,

А луна печальным магом

Вышла зелье разводить.

Что же выбрать до рассвета?

Кто судья для той борьбы?

Та — зима, а эта — лето,

Не похожи две судьбы.

И сливается под ноги

Зелье, словно молоко,

И белеют две дороги

Невозможно далеко.

***

Поля и рощи в дымке затихают.

К воде склонился розовый закат.

Негромко чайки реку окликают,

И как-то сонно вороны кружат.

Люблю в отечестве я вечер длинный,

Чтоб видеть новый предосенний сон:

И гроздья яркие в листве рябины,

И раскрасневшийся у дома клен.

Наводит грусть безлюдная дорога,

И дремлют потускневшие луга.

Как выросшие дети на пороге,

Стоят перед разлукою стога.

Заполнен луг увядшими цветами,

А над селеньем выше и правей —

Летит над древним храмом, над крестами

Прощальным клином стая журавлей.

Мне все до боли вроде бы знакомо,

Беспечный зять у жизни городской,

Смотрю я, как в глаза родному дому,

На окна и наличники с резьбой.

***

Мне представить Россию можно,

Будто красочный хоровод

Или прорубь, где те же рожи

Выплывают из года в год.

Так устроена эта прорубь:

Жулик плавает наверху,

А внизу только новый гробик,

Люди веруют в чепуху.

Ах, Россия, моя Россия,

Страна тронов, полей и рек.

В этой чудной печали синей

Потеряется человек.

Русской боли хлебнуть несложно

В этой дали страны большой,

Если чувствуешь даже кожей,

Непогашенною душой…

Я прижмусь к твоей мягкой пашне,

К лесу, лугу, колодца дну…

С грустью этой от боли нашей,

Простираемой в глубину.

***

На пригорке липа отцветает.

В неводе из неба огоньки.

Ива крону вдалеке купает,

Словно звёзды ловит из реки.

Только эхо шаг доносит робкий.

На озерах с рябью путь волны.

В камышах звучит с печалью кроткой

Белым светом тихий плач луны.

Вновь от праздности, по сути лишней,

Я иду к открывшимся лугам,

Чтобы с грустью возле ветел пышных

Поклониться тихим берегам.

***

За озёрами лес да кустарник,

Да заброшенный всеми овраг,

Да глухая крапива местами

Встретит, точно какой-нибудь враг.

А чуть дальше я луг замечаю,

Подставляет под солнце бока,

И, похоже, что синего чаю

Пригубили вверху облака.

Глушь такая прекрасная всюду,

Лишь кикимора плещется впрок,

Да вдали, уподобившись чуду,

Заалел нежным светом восток.

Хорошо побродить в захолустье,

Можно даже по-волчьи завыть.

Как здесь жизни сужается устье,

Но до берега век не доплыть…

Привидения выйдут под вечер,

Ухнет яблоком заспанный сад.

В храме звёздном такие же свечи,

Как лет с тысячу были назад.

Очищается соснами воздух,

Обнимусь-ка я с липой в тиши.

Я отсюда, конечно, уеду…

Но не вырвать мне глушь из души.

***

Судьбу не выберешь другую —

Она мне выпала такой.

Страну оставил я лесную

И канул в жизни городской…

Прошли года, и стали чаще

Меня манить покой и тишь,

Озер заиленные чаши

И сотня освещенных крыш.

Припоминаю на закате

С осенней грустью тополя.

Судило время за растрату:

За гладь реки и за поля.

Когда окончена работа,

Пройду под стайкой облаков.

У парка звякнут вдруг ворота

Из городских моих оков.

Там, где берёзка клонит крону,

Как много лет тому назад…

Молюсь я, словно на икону,

На золотой её оклад.

***

На порокреповой резине

Подъем берет автомобиль.

Передо мной, как на картине,

Почти что Суриковский стиль.

Стволы берез стоят белее

Бумаги чистого листа,

И на душе всегда светлее

При виде церкви и креста.

Но сколько здесь людского горя

Склевать не в силах воронье,

Жизнь подлеца и смерть героя —

У каждой матери свое.

Здесь по оврагам и ухабам

Село опутала полынь…

И мужики приносят бабам

Домой обычно грязь да пыль.

Дорогу лужи разрывают,

И вслед звучит собачий лай,

И сердце кровью заливает

За мой пустынный, грустный край.

***

Где-то там за лесочком деревня,

позабывшийся сельский уют,

до земли

тянут ветви деревья,

как лицо, к ветру морщится пруд.

Всё живое…

от каждой букашки

до тумана у самой воды.

От заката в багровой рубашке

до упавшей беззвучно звезды.

От пушинки,

тянувшейся к лугу,

до живительной капли росы,

до всего,

что нас носит по кругу,

отбирая у жизни часы.

Пусть покажется всё невесомым,

возле дома растут лопухи,

и полощется

воздух сосновый,

дотянувшись до сонной реки…

***

В поле ветер со сказочным звоном —

Всем услышать его не дано…

Клен склоняет кудрявую крону,

Будто гость, пригубивший вино.

Дремлет край под лучистою стражей,

Видно, зная великую грусть,

Оттого, может быть, что однажды

Я к нему погостить не вернусь.

Не вернусь по заросшей дороге,

Увозившей когда-то меня.

Не услышу, присев на пороге,

Как былинки от ветра звенят.

У стены покосившейся школы

Я дарил свой букетик цветов,

А теперь перед памятью голый

Оказался пройти не готов.

Не готов поздороваться с кленом

И с портфелем взбежать на крыльцо,

Только каркает с крыши ворона,

Будто видит родное лицо.

***

Звучит порою инструментом детство,

Звучит своей невидимой струной,

Растраченное временем наследство —

Со сказочною дымкой над волной.

Оно теплом и радостью звучало,

Быть может, свой, готовя позже счёт,

И так в душе однажды замолчало,

Что рыбой биться хочется об лёд.

Казалось, всё давно прошло бесследно,

Исчезло вместе с утренней росой…

Но всё же выгляжу я очень бледно,

Когда иду по памяти босой…

Когда горбушку посыпаю солью,

Родник на склоне вижу с синевой,

Когда не ноет сердце взрослой болью,

Встречает мама у дверей живой…

***

Вся долина туманами вздыбилась,

И поля, как постель из снегов.

Я иду и мне будто привиделось:

Молоко пролилось с берегов.

Что мне надо на сельской обочине?

Тишины и покоя душе.

Жаль, как только получишь, что хочется,

Станет грустно в простом шалаше.

Но в подарок, быть может, останутся

Повороты небыстрой реки,

Где луга заливные сливаются

С синевою на водах Оки.

Где и звёзды, как будто не местные,

На болотах высокий камыш,

Где стоят рощи в дымке невестами,

И шуршит в листьях кроткая мышь.

Где и грусть ветер скроет за далями,

А когда я узнаю беду:

Вдруг коснётся безрукой печалью

И с листвой прослезится в саду.

***

Вид у реки почти всегда с печалью,

За ней луга и тусклые огни.

Тоска равнины в тихой смутной дали,

По сути, человеческой сродни.

Здесь мало суеты и сумасбродства,

Здесь азбуку глубокой тишины

Читает в небе лунное сиротство,

И ни на ком за это нет вины.

Здесь много человеческого сходства —

Во взглядах, брошенных в домах с икон,

И лес внушает чаще благородство,

И виден человек со всех сторон.

Здесь до сих пор открыты всюду двери,

По-дружески щебечут воробьи.

Здесь, не изведав первые потери,

Я не узнал бы ценности любви.

И точно также будет здесь и завтра…

— Ну, здравствуй, — я услышу по пути.

Здесь над водою тот же цвет заката,

Здесь в ту же реку дважды не войти.

***

Давно покоем в окнах свет испуган,

Густые тени в кружке с молоком.

По небу ночь идёт за лунным плугом,

Горит костром в тумане далеко.

Пойду опять к реке, где волны дышат,

Русалка подплывает к берегам,

Где, словно в зеркале звезду колышет,

Бросает на песок — к моим ногам.

Встречает луг цветами деревушку,

Доносит эхо вёдер поздний звон,

И квакают обиженно лягушки,

Что без воды останется затон.

Серпом оборотился на ночь месяц,

И звёзды сверху падают дождём,

И на лиловых красках поднебесья

Гадают ведьмы воском и огнём.

И лес во сне верхушками чернеет,

Обнявшись крепко с небом вдалеке,

Но даже в темноте душе светлее,

В родном, забытом властью уголке.

***

Дверь мне пела в доме старом,

Что стоял в глуши за садом,

И минувших лет угаром

Обдавало, словно паром.

Эти звуки в доме старом

О далеком, чистом, раннем…

Говорят о самом главном:

Не беспечном, не случайном.

Дверь звучала в доме старом

Сразу скрипкой и органом,

Чтобы в думах слиться разом

И с прекрасным, и с печальным.

Дверь скрипела в доме старом…

***

В природой вышитой вуали

Для нашей северной глуши,

Сидела осень за роялем

Дождей, туманов и души.

И грели краски, а не звуки…

По цвету близкие костру,

И не видны мне были руки,

Так осветившие листву.

Серели влажные дороги,

Чернели в небе провода,

Казалась сказочной немного

Вода зелёного пруда.

Как все приветливо, но пусто,

Так, словно в церкви иль в гостях,

А может, с радостью и грустью

Я с другом много лет спустя…

И этой новою печалью

Наполнен пожелтевший сад,

И время замерло за далью,

И тихо кружит листопад.

***

День уходит на постой,

Листья вяжут кружева.

Снятся с нитью золотой

У деревьев рукава.

Дождь — то льется, а то нет,

Часто, как холодный душ.

На чертах асфальта след

Размывает, будто тушь.

Пишут парки и леса

Строчки важного письма:

Осыпается листва,

Словно буквы на дома.

Дверь подъезда, не ленясь,

Совершает полукруг,

Грустно тянет ноту ля:

Так настраивает звук.

Лужа светится подчас,

Точно старое трюмо…

Прочитаю ли сейчас

Клёна желтое письмо?

Политическое и про осень

Хуже нет, когда поздняя осень

наступает на пятки зиме,

и не хочется высунуть носа,

когда задница дома в тепле.

Удивляются, может быть, куры

перемене в природе такой.

Облака, посеревшие, хмуро

проплывают вдали за рекой.

Суеты нет обычной в помине.

День пустой, как ведёрко без дна,

и декабрь подплывает на льдине,

и жуёт корку сна тишина.

Не печальтесь, что хмурая осень

вдруг с лугов заглянула в окно,

где одежды с них сняли покосы,

и до первого снега темно.

Осень целится — уж не с ружья ли?

В сердце грустью стараясь попасть…

Пробежали собаки с мужьями…

Время меняется, даже и власть…

Россия

Россия, моя Россия,

Зачем так ярко горишь?

М. Цветаева.

Волны на берег летят не с горя,

Радует желтый песчаный пляж.

В синеве Средиземное море —

Моря формулу не передашь.

Хорошо и комфортно для тела

Южною бронзою обрастать,

Вдруг полюбить горячо и смело,

Даже если любить, как украсть.

Мы принимаем морские ванны,

Забывая про родины быт.

Я, пожалуй, и жить здесь останусь…

Буду «Метаксу» под пальмой пить.

Греция, Греция, воздух милый,

Солнечный, теплый, цветущий рай.

Только Россия, моя Россия,

Душу у тела не отбирай.

***

Я люблю этот город осенний,

Листья клёна, подобно костру,

Что теплом наслаждаясь последним,

Ярко светят опять на ветру.

Вместе с веткой качаясь над речкой

Под холмом на виду у Кремля,

Засиделись, как будто под печкой,

Полусонные два воробья.

На дорожку знакомого сквера,

Куда волей судьбы занесло,

Вместе с грустью, не знающей меры,

Разноцветный ковёр намело.

Что-то есть на чертах увяданья,

В неизбежности сонной вокруг,

Как легко на руках мирозданья

Время года меняется вдруг.

За домами прошедшее видно:

Нашей улицы спят миражи,

И прощальные осени виды —

Из моей будто взяли души.

***

Всюду царствует, словно бы небыль,

Лишь под вечер бывает мороз,

Да на сотканном дымками небе

Звёзд свисает незрелая гроздь.

Как хотелось бы снова до лета

Видеть родины белую кровь,

Чтоб она, будто сказочным светом,

Пропитала к России любовь.

Чтоб нечаянно выпало чудо —

У нас правили люди с душой,

И сугробы лежали, как груди,

А страна снова стала большой.

Чтоб тревоги упрятала вечность,

И всё было немного другим,

Не давали бы орден за честность,

Было так, что не сделать таким…

***

Закружило с избытком, завьюжило,

настоящей запахло зимой.

Это снежное, мягкое кружево

снова шьётся волшебной рукой.

И чудесной становится улица,

что сегодня до боли мила.

Утопает в сугробах околица,

что до самого дома бела.

Санки в вихре по горке покатятся,

ну, попробуй-ка их задержи…

Отвечает лес эхом раскатисто,

точно леший в дубах ворожит.

Наряжаются липы с берёзами,

мне подскажет причудливый блеск,

как ударит уж скоро морозами,

чтоб понять человечности вес.

Растворяюсь я в истине холода,

в испытаниях — нужных подчас,

и в моей замерзающей родине

растворяюсь до льдинки сейчас.

***

В это утро такое затишье —

Слышу, кажется, шорох лучей.

Я в саду, очарованный вишней,

Вижу: иней слетает с ветвей.

Наш колодец у самой дороги —

В нем стекло не разбитой воды,

А к нему спуск немного отлогий

И от валенок чьи-то следы.

В нем забытые детские тайны —

И об этом бывает печаль…

Жаль, от грусти моей поминальной

Влаги гладь всколыхнется едва ль.

Буду звать дым от радости прежней

И пойду за водою с утра,

Разнесет эхо крик над деревней

Звонким голосом жести ведра.

***

Заневестилось лунное чудо,

Одинокий печалится круг,

И сугробы, как зимние руды,

Серебром отливают вокруг.

Синий иней искрится на кронах,

Там за соснами тёмная даль.

В глубине задремавшего схрона

И моя, и России печаль…

И такая красивая снежность —

Можно взять и потрогать рукой.

И великая к Родине нежность

Вдруг достанет до сердца строкой…

***

Закружили снежинки над улицей,

Белым саваном скрыв тротуар.

Остается от холода хмуриться,

Распуская по воздуху пар.

Остается спешить темной ночью

К дому с пляской веселых огней.

Облака разлетаются в клочья,

Над дорогой танцуя моей.

Постучу в дверь знакомой подруги,

Чтобы скоро шагнуть за порог.

Ничего, что недавно другую

Обнимать до услады я мог.

Ничего, что недавно другого

Ты заставила ночь не грустить.

Ничего не случилось такого,

Чтобы крикнуть от боли:

— Прости!

Пусть в натопленной комнате жарко

И за прошлое наше смешно,

Ведь мы выпьем за встречу по чарке,

Чтобы было любить не грешно.

До утра только эхо мороза

Разукрасит цветами стекло,

И расскажет: как в сумерки грозные

Мне спокойно с тобой и светло.

***

Вот и зимние месяцы всплыли,

Кружит пар в тишине возле лиц.

Синий иней серебряной пылью

Лёг на краешки чёрных ресниц.

Ты засмотришься взором глубоким

В нём не вычерпать тайну до дна,

И с дыханием нежным и робким

Мне достанется счастье без сна.

Мы дождёмся разгула метелей —

Грозный вой снежной русской души,

Что порой раздаётся у елей,

Если жил ты однажды в глуши.

И пусть рядом коварство и склоки,

Да и беды порой на слуху,

Мы помчимся на саночках с горки,

Как и в детстве бесстрашно чихнув.

Я готов побежать за снежинкой,

За узором, в котором мечта,

И слизнуть голубую часть льдинки,

И подумать: «Что жизнь — суета».

***

Что за вечер выпал нынче чудный,

Словно двери в сказку где-то тут…

Мы идём по улице безлюдной,

Где принцессы с принцами живут.

Белым-белым всё позаносило,

В белом цвете небо и земля.

Белый снег идёт — идёт вполсилы.

В белом свете ты идёшь и я.

Прикоснётся лёгкая пороша

То к ресницам, то порой к щеке,

И хрустит пушистая дорожка

На своем, на зимнем языке.

Сдать в музей бы этот снег и прелесть,

Что нам встретились сейчас в пути,

Наши чувства, хруст и также свежесть,

Чтоб однажды снова их найти.

Как заметить в суете и беге —

Что и счастье тоже где-то тут,

Только затерялось в сине-белом,

Нам осталось двери распахнуть.

***

Пусть луну вечер свечкой поставил,

Пусть пришла, наконец, тишина,

И округа по сказочным правилам