Бесплатный фрагмент - Литературные страницы 2/2021

26 января 2021 на имя председателя Интернационального Союза писателей Александра Николаевича Гриценко пришло письмо от депутата Государственной думы Равиля Камильевича Хуснулина. В письме было высказано предложение открыть на базе Интернационального Союза писателей новую секцию — «Национальная литература Российской Федерации и бывших стран СССР».

Это предложение полностью соответствует самому характеру деятельности ИСП, в течение многих лет объединявшего мастеров слова как по всей России, так и по ближнему и дальнему зарубежью. Несомненно, открытие секции национальной литературы — это серьезный шаг к миру и культурному сотрудничеству всех людей планеты. А прежде всего это восстановление утраченных в постсоветский период братских отношений с народами бывших советских республик и укрепление общего культурного пространства в многонациональной России.

ИСП с радостью принимает предложение Государственной думы и в ближайшее время начнет работу в новом для себя направлении.

Творчество наших авторов

Важно! Все произведения в сборнике публикуются в авторской редакции с согласия авторов.

Лунная магия

Ирина Коваленко

Лунная магия радует шёпотом с неба,

Тайну которого не разгадать и вовек.

Светом ночным задрожит несказанная нега,

Землю обняв, озарит бестревожный ночлег.

Сколько философов бродят по зримому миру,

В долгих раздумьях пытаясь всю мудрость познать!

И астрономов, чей взгляд ловит тайную лиру,

Чтобы созвездье вписать в вековую тетрадь!

Ну а романтиков сколько под белой луною!

В поисках чувств их сердцам неподвластны года.

Сколько поэтов с высокой мечтой неземною

Ночь воспевают, в ней вечность открыть загадав!

Только луна улыбнется скитальцам лукаво.

В небе созвездий она верный страж темноты.

Ей наблюдать за познанием этим — забава,

Лишь для нее постижимы загадок черты.

Каждый раз, когда я обижаюсь

Татьяна Еременко

Каждый раз, когда я обижаюсь,

Знаю, что прощенья попрошу.

Как быть адекватной ни стараюсь,

Снова разум чувствами глушу.

Вырвутся эмоции-цунами,

На пути своём смывая всё,

Плохо понимая, что не камень

Сердце добродушное твоё.

Что со мною? И сама не знаю.

Как бороться? Просто обними.

Любящими сильными руками

Мне саму себя теплом верни.

И утихнут слёзы, вьюги, бури.

Ласковый морской подует бриз.

Импульсивность — это часть натуры-

Что порой испортить может жизнь.

Хорёк. Басня

Наталия Варская

Однажды захотел Хорёк

Стать очень важным и заметным.

Сперва хотел открыть ларёк,

Но что в ларьке за комплименты?!

Нет, надо лезть в телеэкран!

Хорёк ведущим стать задумал,

Но, знать, не тот талант был дан,

И план Енот-редактор сдунул.

Конечно, в блогеры пойти —

Хорьку была одна дорога.

Украл он что-то по пути,

Но был наказан лишь немного.

Заметил этого Хорька

Один богатый Аллигатор

И раскрутил под облака,

И сделал важным и богатым.

Хорёк лишь рот свой открывал,

А из него шипели Змеи.

Хорёк был глупым и не знал,

Что его внутренности съели.

Но появилось у Хорька

Большое множество фанатов.

Они хотели молока,

И получали, как зарплату.

В фанатах были грызуны,

Без тени разума и мысли.

Зимой хотелось им весны,

Они назло деревья грызли.

И быстро жителям лесным

Команда эта надоела.

Медведь в берлоге видел сны,

Не до Хорьков Медведю дело.

Когда же в лес пришла весна,

Медведь проснулся, потянулся,

Очнулся сразу ото сна,

Слегка, конечно, ужаснулся

И заявил: «Весны? Ну что ж,

Весна пришла и я на месте.

Кому там было невтерпёж,

Да не сиделось на насесте?»

Все звери разом собрались

И грызунам пришлось несладко.

Закончилась лихая жизнь,

И молоко, и шоколадка.

Хорёк, кумир и рулевой,

Как-будто разом испарился,

А Аллигатор поднял вой:

«Хорёк грибами отравился!»

Но Аллигатор далеко,

Да и в лесах совсем не смыслит,

В реке он плавает легко,

В лесу теряется и киснет.

Закончился базар-вокзал,

Все грызуны ушли из леса.

Никто с Медведем не желал

Делить лесные интересы.

За ним стоит зверья — не счесть,

И грызунов они не любят.

Медведю отдают все честь,

А грызуны природу губят.

Медведь для взрослых и детей

В лесу был истинным примером.

Хорьку бы надо быть скромней,

В своих амбициях знать меру.

Сила мысли

Наталия Варская

Игорь занимался ремонтом бытовой техники. После института не удалось устроиться по специальности и работал Игорь в частном секторе.

Ох как устал Игорь от бестолковых клиенток! Приезжает, бывало, по вызову машину стиральную ремонтировать, а там дел-то — кнопочку нажать, которую дамочка с другой кнопочкой перепутала. Нет, конечно, «любой каприз за ваши деньги», но как можно быть такими тупыми?! Одна клиентка стиральную машину закрывала с таким грохотом и остервенением, что странно, как дверца до сих пор не отвалилась. Показал он этой дамочке, как легко всё это делается, так она была удивлена до крайности. Инструкции они, что ли, не читают?

Надоело всё это Игорю и как-то раз он, вместо того, чтобы по вызову мчаться, подсказал заказчице по телефону, какую кнопочку надо нажать. И порядок!

Дама ему деньги за консультацию на карту перевела и ехать никуда не пришлось. Стал Игорь это дело практиковать всё чаще и чаще. Клиентки были в восторге, называли мастера волшебником. Дошло до того, что стоило очередной бестолковке ему позвонить и всё само начинало работать. Постепенно Игорь прослыл мастером-экстрасенсом. Сам он не понимал, как всё это получалось. От простого звонка ему, изложения сути проблемы, механизмы начинали работать: стиральные машины, микроволновые печи, холодильники. И понял Игорь, как права поговорка о том, что лень — двигатель прогресса. От лени в Игоре пробудились невиданные сверх способности. Силой мысли чинил он все бытовые приборы и заказы множились, деньги поступали на карту, а сам он мог спокойно сидеть за любимым компьютером, смотреть фильмы, общаться в чатах и вообще жить в своё удовольствие.

Однажды меня не станет…

Татьяна Гассан-Филиппович

Жизнь стрелою летит, и однажды меня не станет.

Жаль конечно, но всему приходит конец.

Знаю точно, что память потерю обманет

Любовью, стихами, в которых живёт мудрец.

Ведь в каждой строке, что однажды кем-то прочтётся,

Я буду живой, встречая, как прежде, рассвет.

Душа моя вольная вновь неспроста встрепенётся,

Когда услышит до боли знакомый куплет…

А в нём про берёзы, что символом Родины стали,

Про лепет ребёнка и счастье в бездонных глазах,

Про синь небосвода, деревья, что папы сажали,

А так же про осень и зиму седую в висках.

И будут, я верю, листаться мои страницы!

И даже слезинка прольётся у дочки из глаз.

А за окном будут солнце сиять и чирикать птицы.

Какой-нибудь стих, из моих, сын взметнёт на Парнас*!

И это не гимн, и не бред сумасшедшей пиитки,

А только желание жить, даже, если уйду…

Пусть пишутся нынче стихи на листе и открытке!

Потом их прочтут (я, конечно, строкой прорасту).

*Парнас — здесь в смысле «выделит, как особо понравившийся».

Иллюзия

Наталия Варская

Хотелось ей обожествить влечение,

Придать ему высокое значение,

Припудрить кармой и судьбой украсить,

Снабдить легендой о великом часе

Той встречи роковой и неизбежной.

Всё соусом полить из сказки нежной.

Приклеить бантик из мечты о детях,

Вуаль набросить в нежно-белом цвете…

А он молчал и пил свой крепкий виски,

Потом ушёл бесшумно по английски.

Она его в предатели включила,

Во всех грехах потом изобличила.

Но страсть её была, отнюдь, не меньше.

Так, видимо, заведено у женщин:

Не сознаваться в ветрености чувства.

Иллюзии у женщин — вид искусства.

Было, наверное… Абецедарий

Татьяна Гассан-Филиппович

А было ли это?

Было, наверное.

Ветер вихрем унёс

Годы нашей любви.

Допишем либретто*?

Естественно скверно

Желание всерьёз

Затеряться вдали,

Истратить все чувства,

Карать равнодушием,

Лишать самой малости

Мирно любить…

На грани безумства —

Отречься от лучшего,

Предать и до старости

Ревность хранить.

Стареем мы, слышишь?

Терзаться уж незачем.

Ушли в безвозвратность

Флюиды и страсть.

Храни нас от фальши,

Царапаний мелочных,

Чудовищной слабости,

Шага в напасть.

Щемит ещё сердце.

Эх, жаль! Не увидимся.

Юродивость скерцо**

Язвит. Не обнимемся.

*Либретто — словесный текст музыкально-вокального произведения.

**Скерцо — музыкальная пьеса в живом исполнении…

Натальины пятницы

Наталия Варская

На свою беду или на счастье, я приобрел идеал. Женщина моей мечты обладает врождённой тонкостью чувств, богатым внутренним миром, остроумием, приятной внешностью. Хотя образ не совсем сформировался в моём воображении, но при перечисленных качествах, она плохо выглядеть не может. Как-то я разоткровенничался с другом на тему идеала и он сказал, что знает именно такую женщину. Дома у неё своеобразный салон, по пятницам собираются творческие люди: музыканты, поэты, художники и эти вечера называются» Натальины пятницы».

Я еле дождался назначенного дня и вошёл в квартиру в монументальном доме на набережной. Прихожая была завалена обувью и верхней одеждой, а в одной из огромных комнат прямо на полу сидели человек сорок творческих личностей. Кто-то уже играл на рояле нечто протяжное и неузнаваемое. Оказалось, что это импровизация. Я всё не мог угадать хозяйку салона, Наталью, так как дверь мне открыл какой-то мужчина с флейтой в руках.

Где она — воплощение моего идеала? И тут из угла комнаты лебедем выплыла дама, вся в белом и кружевном, с волосами до пояса и приятным, бархатным голосом попросила кого-то из гостей спеть пару-тройку романсов. Исполнительница оказалась профессионалом, но репертуар был слишком меланхоличный. Я выкрикнул свое пожелание:

— Эй, ямщик, гони-ка к Яру!

Это любезно исполнили, но всё равно без огонька, а Наталья подсела ко мне и сказала:

— Я вижу вы у меня впервые. Здесь не принято заказывать что-либо, как в ресторане. Каждый самовыражается от души. Сегодня такая энергетика вечера, что хочется погрустить.

И грустили все мы ещё долго, а затем Наталья предложила:

— Господа, станемте пить чай!

Оказалось, что чаепитие не простое, а чайная церемония. Молодой человек с треугольным лицом и удлинёнными конечностями расположил на полу то ли фарфоровые рюмки, то ли крупные напёрстки и другие странные предметы. Он буквально колдовал над этим реквизитом, что-то нашёптывая и по ходу своих манипуляций, рассказывал нам о древней китайской традиции чаепития, о его глубинном смысле, о том, как надо пить чай и что при этом надо чувствовать. Затем гостям раздали напёрстки с чаем, накрытые глубокими блюдцами, причем в перевернутом виде. А начать следовало с вдыхания аромата. Вытянутый молодой человек сообщил, что этот чай называется «Весенний сон» и необходимо углубиться в себя, уловив в подсознании созвучие» Весеннему сну».

Оказалось, что я совершенно не способен сосредоточенно пить чай из напёрстка. Я проглотил его одним глотком, как стопку водки. У остальных участников церемонии лица были отрешёнными, торжественно-грустными. Видимо, не весел был их весенний сон. Я покосился на Наталью: она была вся не здесь, как будто погрузилась в весеннюю летаргию. Так вот они какие, современные аристократки! И почему я решил, что могу претендовать на такую тонкость и изысканность?

Мне показалось, что я ощущаю запах нафталина и безумно захотелось водки с огурцом. Не смогу я долго изображать меланхолию и отрешённость.

В следующую пятницу я к Наталье не пошёл. Через две пятницы позвонил мой друг и сказал, что хозяйка салона обо мне справлялась, просила не забывать её вечера. Я снова ощутил запах нафталина и поделился с другом своими впечатлениями, а он очень прозаично объяснил, что Наталья устраивает свои вечера с единственной целью — найти достойного спутника жизни. А так как требования её высоки, то и поиск спутника долог. Так же друг сообщил, что мои шансы высоки, так я хозяйке приглянулся. Когда-то я говорил, что не выношу запах щей и лука от предмета моей любви. Здесь же вместо щей, меня ожидает чай с мармеладом и заунывное музыкальное сопровождение. Мой же идеал гармонично сочетает в себе все: Грушеньку, Настасью Филипповну, Соню Мармеладову, Аглаю… Друг сказал, что я нарочно идеал выдумал, чтобы им от женитьбы прикрываться.

Возможно так оно и есть, время покажет.

Кони

Наталия Варская

Чёрный кофе, белый снег,

Ночь и день, земля и небо.

Мир контрастов. Резвый бег.

Этот микс — как быль и небыль.

Так и мы с тобой живём,

Очень разные, но рядом.

Наш коронный «ход конём» —

Ежедневная бравада.

Мчимся наперегонки.

Разбежаться же не в силах.

Из-под ног летят комки

Из обид и слов постылых.

Только где конечный пункт?

Где уют и быт спокойный?

И куда нас увлекут

Наши внутренние кони?

А кошки любят маленьких детей

Татьяна Еременко

А кошки любят маленьких детей.

От них так пахнет молоком с печеньем!

Их ласковее нет и веселей.

Они всегда поддержут развлеченья.

А кошки чуют каждый добрый знак

И взгляд с хитринкой, добротой, заботой.

Прикосновенье пальчиков — пустяк,

Когда за хвост не дёргают с охотой.

Пушистики не склонны обижать,

Но защищаться вынуждены часто.

Как книгу, научились нас читать.

Их взгляд классифицирует напасти.

А кошки пробуждают в нас добро

С младенчества доверчивым мурчаньем.

И хочется спросить: откуда зло

Во взрослых людях? А в ответ молчанье.

Правописец

Наталия Варская

Жил-был Пахом. С правописанием был не только знаком, а стоял, можно сказать, на страже Буквы и Запятой. А так-так был он холостой, то времени у него находилось предостаточно. Много читал Пахом, да только не помнил о чём. Бывало начнёт читать, и как заправский учитель, только и делает, что ошибки проверяет, а потому смысла прочитанного не улавливает. Найдёт ошибку и рад-радёшенек: тут же автору пишет:

— Ошибочка у вас в тексте, милостивый государь!

И так себя при этом ощущает, будто вора с поличным поймал. Много авторов попадалось на ошибках: и поэты, и писатели, и сказочники, и блогеры. Не то, чтобы были они все безграмотны, но ошибки в текстах у многих встречались, а опечатки — тем более.

А Пахом о поэтической славе грезил. И решил он написать сатирическую поэму о безграмотных авторах. И написал. Без единой ошибки, по всем правилам. Да только, несмотря на сатиру, типа:

Ничего ужасней в мире нет,

Чем один безграмотный поэт.

Стыдно, стыдно языка не знать,

Но притом уверенно писать!

Поэма Пахома казалась скучной и успехом не пользовалась. Приуныл было Пахом, да только унывать ему было некогда: сотни текстов оставались нечитанными и ошибки в них ждали Пахома, они манили, сверкая отсутствующими знаками препинания, нарушениями в области «тся и ться» и прочими грамматическими преступлениями.

Щепоточка щедрости…

Татьяна Гассан-Филиппович

Щетинистость щёток.

Щебет щегла…

Щипанье щеночков.

Щелчок щелбана.

Щерится щучка.

Щербатый щелкун.

Щепоточка щепок,

Щербет-щекотун.

Щурится щёголь, —

Щетина щедра…

Щекочет щебёнку

Щавеля щека.

Щеколда щадит,

Щиколотку щемя…

Щурится щель.

Щитовидка щупла.

Чехов

Наталия Варская

Чехов. Люблю, высоко почитаю!

Он мой учитель. Он — жизненный пласт.

С детства читаю его и читаю.

Чехова вспомнить хочу я. Для вас.

Чехов. Рассказ называется «Тина».

Хитрая дама, обставила всех.

Да, не один благородный мужчина

Вышел от дамы, как щипаный мех.

«Цветы запоздалые» — поздние слёзы.

«Доктор, по моему я вас люблю!»

Доктор очнулся достаточно поздно.

Жаль. Что поделаешь. Слёз я не лью.

Умная женщина стёрла «Хористку» —

Мужа любовницу, как в порошок.

Светская дама достаточно быстро

Девку обставила. Это был шок!

Доктор «Ионыч», задушен мещанством.

Грудой банальностей, серой средой,

Мелкой вознёй, объеданием, пьянством.

Рвался — не вырвался. Да, не герой.

Как пресмыкаются граждане в «Маске»!

Жалкое зрелище, не описать!

Не опознали сначала. К развязке

Поняли — шишка и ну целовать.

Милая «Душечка» — женское счастье.

Рядом с мужчинами вся не своя.

В них растворяясь, всецело во власти,

Вся в унисон, без раздумий любя.

Что для меня и волшебно, и странно:

Все персонажи живут и сейчас.

Я лишь коснулась слегка океана,

А океан этот — Чехов. Для нас!

Поезд в лето. Песня

Наталия Варская

Упускал я моменты сквозь пальцы,

Жил то завтра, а то и вчера.

Забывал сам с собой разобраться,

Говорил сам себе: «Не пора!»

Припев:

Я опоздал, я опоздал

На поезд, ведущий в лето.

Стоит вокзал, стоит вокзал,

И я стою у парапета.

Зима в душе, зима вокруг,

И без меня синеет море.

Замкнулся круг, замкнулся круг,

Я сам с собой сегодня в ссоре.

Мне эмоций всегда не хватало,

Я не жил, а как будто бы спал.

И любовь не родясь, застывала,

Я горячего чувства не знал.

Припев:

Но весна, наконец, постучалась

И запела журча, как ручей.

Шаловливо весна улыбалась,

И я понял, что должен быть с ней.

Припев:

Не опоздал, не опоздал

На поезд, ведущий в лето.

Стоит вокзал, стоит вокзал,

А поезд меня мчит ракетой.

Весна в душе, весна вокруг,

И впереди синеет море.

Открылся круг, открылся круг,

И я летаю на просторе.

Январь — начало года

Татьяна Смышляева

А январь — начало года,

Белое царство зимы.

Всё вокруг белым-бело,

Радуемся снегу мы.

И мороз уже крепчает,

Так бывает в январе.

Все деревья и кусты

Стоят словно в серебре.

На небе облака густые,

Падают снежинки.

И я их ловлю рукой

Эти зимы пушинки.

Снега уж по колено.

Тракторы чистят дорогу.

И с лопатами вышли

Дворники на подмогу.

Крепость мальчишки строят,

Рядом стоит снеговик.

Стреляются снежками,

Только слышен их крик.

Йети

Николь Аракелян

Огромный и безликий человек.

Или живая вволю обезьяна?

Герой прогнозов и библиотек —

Тебя так много и повсюду мало.

В тенистых зарослях средь вековых дубрав,

Болотных мхах, застеленных туманом

Ты прячешься. И ты, похоже, прав,

Что бережешься истово и рьяно.

Следы давно потерянных зверей

Истерты в прах над многолетней почвой.

Тебе кричат: будь мертвым и убей!

А ты застрял среди тумана прочно

И не искал затерянных дверей…

Черный ангел

Николь Аракелян

Бархатным плащом укрывши землю,

Прячет ночь его от звездных глаз,

И в тумане вечного затменья,

Месяц в черном облаке погас.

Он сошел на землю одиноко,

И, храня от мира свой секрет,

От людских сердец, таких жестоких, —

Ангел красит крылья в черный цвет…

Мимолётная жалость к себе

Николь Аракелян

Будто в чьей-то придуманной пьесе

Ветер злобно играл на трубе,

В грустном и отвратительном месте —

Мимолётная жалость к себе.

Металлических лезвий осколки

Вперемешку со снегом сырым

Разгонял по ветру ветер колкий,

Не закончив прощальной игры.

Холод в венах от зимней простуды,

И стучит непрерывно во мне,

Разделяя всю жизнь по минутам,

Мимолётная жалость к себе.

Коробка

Наталия Варская

У порога стояла коробка,

В ней должно быть кольцо для меня.

Я раскрыла коробку неловко

В сердце страх и надежду тая.

Там могли быть жуки или мыши,

Но хотелось, чтоб было кольцо.

Я представила: милый по крыше

Тихо крался и прятал лицо.

Вот кладёт на порог он коробку,

И бежит, чтобы спрятаться, прочь.

Быть романтиком как-то неловко.

За окном непроглядная ночь…

Размечталась! В коробке ботинки,

Вдрызг разбиты подошвы на них.

Я узнала их: муж дуры-Нинки

В них ходил, а быть может, жених.

Эта Нинка — соседка, шалава.

Кто ей муж, кто жених — не понять.

Нет кольца. Губы зря раскатала.

Где ж романтиков нынче сыскать?

Не сдался, выжил Ленинград!..

Татьяна Гассан-Филиппович

Блокадный город Ленинград —

Он выстоял, хоть умирал.

Достоин песен и баллад!

Что выжить надо — понимал…

Представить сложно — холод, хмарь

И косит смерть, кто стар и мал.

И бродит в городе печаль,

И кто надеяться устал…

Дух человеческий силён, —

Преодолеть, чтоб суть познать.

На многое способен он,

Чтоб город чтить и защищать.

Кирпичик хлеба, лёд-вода,

Бомбёжка и сирены вой…

И в сердце страшная беда,

Окопы, где-то рядом бой…

И трупы, трупы на снегу…

Глаза детей передо мной.

Без слёз писать я не могу.

И ад войны, и боль стеной.

Не сдался, выжил Ленинград.

Салют в том страшном январе —

Блокада прорвана. Виват!

В голодном граде на Неве!..

Наш Рекс

Татьяна Гассан-Филиппович

Добрый пёс по кличке Рекс

Очень любит ближний лес.

Бегать любит и скакать,

Если бросишь, мячик гнать.

Резвость от породы взяв,

Мчит, башку свою задрав.

Аргумент всегда один —

Нравится краса равнин!

Жених из Москвы

Наталия Варская

Анна Семёновна с утра пребывала в состоянии приятного возбуждения. Ещё бы! В город прибыл потенциальный жених для её несколько перезрелой дочери. Правда сам жених о том, что он жених, не догадывался. Приехал он к своему армейскому другу Пашке, который приходился Анне Семёновне двоюродным племянником. Жених был хорош уже одним тем, что прибыл из самой Москвы. Кроме того, в свои 42 года он никогда ещё не был женат. Дочери Анны Семеновны, Алине исполнилось 25 лет и она имела весомое достоинство — сохранившуюся девственность. Правда такое достоинство хорошо в 18—20 лет, а в 25 имеет все основания перейти в разряд недостатков, о чём Анна Семёновна явно не догадывалась. Она носилась с девственностью дочери, как курица с яйцом и о чём бы не заходила речь, всегда переводила разговор в такое русло, в котором было бы кстати упомянуть про непорочность её дорогой Алинушки.

— Анна Семёновна, не найдется ли у вас луковицы? — спрашивала соседка.

— Есть! Причём лук мне из деревни привезли, а там всё экологически чистое, прямо как моя Алинушка. Не то, что в городе — ни одной девственницы! — отвечала Анна Семёновна.

Племянник Паша обещал зайти с московским гостем вечерком на чай и Анна Семёновна возлагала на этот визит большие надежды. А почему бы Пашкиному другу не захотеть жениться на её Алинушке? Все мужчины за 40 молоденьких любят, а тут разница в возрасте аж 15 лет. Да ещё невеста — девственница. В своей Москве он такую не найдёт. Пашка рассказал, что другу давно жениться пора, и он хочет этого, и о детях мечтает, только не встретит никак девушку по себе. Хочет он породистую, из хорошей семьи, порядочную, красивую, хозяйственную и непременно умную. Ну прямо один в один Алинушка!

— Кеша, вечером к тётушке моей заглянем на огонёк? — сказал Паша другу.

Кеша сразу понял, что знакомить его опять с кем-то будут. Дело в том, что все друзья Иннокентия пытались его женить и постоянно подсовывали невест. То ли они завидовали его свободе, так как сами давно имели семьи, то ли сам Кеша провоцировал их на эти поползновения. Происходило это всегда за распитием коньяка или виски. После пятой рюмки Паша грустнел и пускался в «слюни-нюни» по поводу отсутствия в его жизни второй половинки и звонкого детского смеха.

На утро, просыпаясь с больной головой, он благодарил судьбу за то, что не слышно ничего звонкого и не видно недовольного лица какой-нибудь второй половинки, а можно просто махнуть пивка и продолжать безмятежно подрёмывать. Но эту часть его жизни никто не видел, поэтому у друзей складывалось впечатление, что Кеша страдает и жаждет стать мужем и отцом.

Вообще роль вечного жениха Кеше нравилась. Он чувствовал себя центром внимания. После очередного сватовства Иннокентий, вальяжно развалясь в кресле в кафе или в гостях, говорил не без ироничной ухмылки:

— Опять невесту вчера подсовывали. Нет! Типичное не то! Больно глуповата. Или толстовата, или старовата. Невесты, по его мнению, до него не дотягивали и чаяниям не соответствовали.

Анна Семёновна суетилась, накрывала на стол и продумывала тактику и стратегию вечера. И вот долгожданные гости появились на пороге.

Гости вошли в прихожую. Иннокентий оказался симпатичным, и хотя они с Пашей были ровесники, выглядел московский гость гораздо моложе. И не удивительно: у Пашки жена, трое детей, забот полон рот, а Кеша живёт в столице один в трёшке, сам себе хозяин.

Алинушка к гостям не вышла.

— Брось, мам, свои затеи! Уж который жених приходит, а толку никакого, — сказала она матери.

— Ладно, повыпендривается, да и выйдет, любопытно же станет, — подумала Анна Семёновна и не стала настаивать.

— Садитесь, ребятки, не стесняйтесь! Чем богаты! Вот самогоночка, из деревни привезли, натуральная, прямо как моя Алинушка: не красится, грудь своя третьего размера… — понесло было Анну Семеновну, но Пашка легонько пнул её под столом ногой.

«Эх, мешается этот Пашка!» — подумала Анна Семёновна, — «Куда б его спровадить?»

— Пашенька, вот памяти у меня совсем никакой, будь ласков, сбегай в супермаркет за сахаром! Варенье варила и весь извела. Кофею попить не с чем будет.

Пришлось Пашке идти. Когда помеха в лице племянника была устранена, Анна Семёновна буквально набросилась на Иннокентия:

— Вот вы до сих пор судьбу свою не встретили, а может она за стенкой сидит. В Москве таких не сыскать, там шалавы одни, а моя дочка себя блюдёт, только законному супругу отдаст самое дорогое свое сокровище. И думаете почему она одна до сих пор? Умная потому что! Вот вы поговорили бы с ней по-вашему, по-умному. Я порой и не понимаю о чём она рассказывает. Читает много. Вам наверняка есть что обсудить. Вот пойдите к ней, про Канта поговорите. А то я не пойму никак — что за Кант. Про инопланетян, что ли?

Слушая всё это, Иннокентий встревожился. Что там за существо за стенкой сидит!? Ему представился вытянутый череп, обтянутый зеленоватой кожей и глаза во всё лицо. Ах, да — ещё грудь третьего размера! А более всего Кешу напугал Кант. Он слышал, что был такой, Кант, но на этом его познания заканчивались.

— А давайте, Анна Семёновна, самогоночки вашей выпьем! — ловко ушёл Кеша с темы. Выпили, закусили, ещё выпили. Самогонка оказалась знатная. Анна Семёновна уже называла Кешу сынком и зятьком. Вернулся Пашка, выпили ещё и тут дверь из комнаты Алинушки начала медленно приоткрываться. Наверное, Алинушка пыталась московского гостя рассмотреть. Да только то ли спьяну, то ли от впечатлений нервы Кеши не выдержали и он, роняя посуду, опрометью кинулся вон из квартиры. Следом устремился Пашка, а Анна Семёновна так и застыла в недоумении с вилкой, на которую был нацеплен малосольный огурчик.

На другой день ей позвонил племянник и сообщил, что Кеша спешно отбыл в Москву.

— Переборщили вы, теть Ань. Я ж говорил, что потоньше с ним надо. А более всего его какой-то Кант напугал. Знакомый ваш, что ли? Кеша сказал, что знать его не желает.

— Ну вот, доченька, такого жениха упустили! И всё из-за Канта твоего! Наверное неприличные вещи он пишет, писал бы что дельное, жених бы не сбежал. Следующему жениху ни слова про Канта не скажу! — сокрушалась Анна Семёновна.

Алина тупо смотрела на новую книгу» Квант сознания». Слово» квант» было написано таким шрифтом, что буква «в» сливалась с «а» и читалось всё это как «Кант».

— Вечно всё мама путает! Может и есть какой-то неприличный Кант, но мне не до всяких глупостей. Жаль, что не удалось с женихом побеседовать, симпатичный вроде и умный, раз из Москвы. А в нашем городе умных женихов днем с огнём не сыскать…

В парке на скамейке

Наталия Варская

В тихом парке на скамейке

Парочка сидела:

Лёха в драной телогрейке

И дружочек Сева.

Разложили на газетке

Всякую закуску:

Две помятые конфетки,

Воблу и капустку.

Сервировка: два стакана

Разовых, бумажных,

Водка, пиво из Ашана,

Две салфетки влажных.

Подготовились на славу,

Повод был важнейший:

Сева бросил свою Клаву

И вообще всех женщин.

«Ну, за то, что ты, братуха,

Стал орлом свободным!

Началась теперь житуха!

Так что, Сева, вздрогнем!»

«Лёха, брат, тебе спасибо!

Стал ты мне примером!

Эти бабы столько силы

Отнимают, стервы!»

Пили долго, не трезвели,

Радовались встрече.

Их никто не ждал у двери

С утюгом под вечер.

Идеальная картина

На скамейке в парке…

Я там мимо проходила,

Но мне было жалко,

Что на этой, на скамейке,

Под красивым клёном

Не сидит, как канарейки,

Парочка влюбленных.

Я на них бы посмотрела,

Счастья пожелала…

Что желать мне Лёхе с Севой

Я не представляла.

Блокадный Ленинград

М. Зонтикова

Что знаем мы, рожденные чуть позже?

Не нюхавшие пороха войны…

Не знаем мы, а помнить можем…

Не можем, а обязаны! Должны!

Как те девчонки и безусые мальчишки,

Что грудью встали на защиту всей страны,

Вчера сидевшие за партой и за книжкой,

Сегодня — воины — защитники они!

Война идёт! Враг наступает!

И взят в осаду Ленинград!

Мы не сдадимся! Враг узнает!

Куют победу стар и млад.

Не остановит смерть и голод…

Не сдастся славный Ленинград…

Прорвут кольцо осады в город…

Не взят измором милый град!

Лишенья, смерть, разруха, голод…

Всё выстоять народ сумел!

И отстоял любимый город…

А сдаться… прав он не имел!

Снеговики

Наталия Варская

Я не люблю, когда снеговики,

Которых я слепила саморучно,

Уходят в бизнес, как на пикники,

Бездумно, оголтело, не научно.

Они свои носы за три рубля

Наивно отдают в аренду людям.

Я чувствую, к началу февраля

Носов у бедолаг совсем не будет.

А главное — я, будто, ни при чём:

Снеговики живут своею жизнью,

Состроив свои морды кирпичом,

Хотя к весне они все стану слизью.

Какое самомнение у них!

Амбиции зашкаливают круто.

Уже и распивают на троих,

И хвалят себя каждую минуту.