Лабиринты судьбы

Глава 1

На календаре был первый день октября, который выдался на понедельник. Погода брала реванш за холодное дождливое лето, поэтому дни стояли солнечные и тёплые. Листья почти облетели и жёлтым ковром устилали землю редкого перелеска, по которому неторопливо шла женщина средних лет. В руках она держала собачий поводок. Женщина улыбалась и, жмурясь, подставляла лицо вечернему солнцу. По её поведению было видно, что она совсем не тяготится тем, что гуляет одна. Как раз наоборот, она испытывала наслаждение от одиночества и красивой осенней поры.

Иногда было слышно, как вдалеке стучит колёсами проезжающая электричка, добавляющая романтики в её вечернюю прогулку. И тогда женщина начинала мурлыкать себе под нос незатейливую песенку про подмосковный городок, где «подпевает электричке ткацкой фабрики гудок». Время от времени к ней подбегал симпатичный померанский шпиц на тонких ножках, такой же рыжий, как осенние листья.

Вдруг он залаял и посмотрел на свою хозяйку, высунув розовый язык.

— Кнопик, я согласна с тобой. Погода, действительно, замечательная, — лениво сказала женщина.

Но Кнопик не унимался, а продолжал смешно лаять. Женщина сошла с тропинки и пошла посмотреть, что он там обнаружил. Безмятежная улыбка не сходила с её лица, и было видно, что вряд ли что-нибудь сможет вывести её из равновесия, потому что мысленно она находилась далеко.

Сначала хозяйка собаки подумала, что это просто пьяный мужик валяется в кустах, и стала беззлобно ругать милашку-шпица, чтобы он не приставал к мирно спящему человеку. Но Кнопик вдруг перестал лаять и протяжно завыл, отчего женщина прекратила улыбаться и направилась к полуоблетевшим кустам.

Подойдя ближе, она увидела окровавленного мужчину, который лежал на спине.

— Опаньки, — произнесла женщина. — Вот так сюрприз!

Она присела на корточки возле странной находки и приставила руку к вене на шее, неподвижно лежащего человека, потом приложила ухо к груди в районе сердца и, немного послушав, достала телефон. Только что расслабленная и бесцельно гуляющая на природе женщина мгновенно превратилась в доктора местной городской больницы, Ларису Константиновну Овчинникову.

Позвонив в приёмный покой Зеленогорской больницы, она попросила срочно прислать машину «Скорой помощи» к пешеходному переходу, от которого начиналась прогулочная дорожка для местных любителей здорового образа жизни и подробно объяснила, где она обнаружила избитого мужчину без сознания.

Пока женщина ждала бригаду «Скорой», она внимательно рассмотрела пострадавшего. Спиртным от него не пахло и, если не брать во внимание разбитое лицо, выглядел он интеллигентно и на бомжа не смахивал. Да и одежда на нём с засохшими пятнами крови и грязи была дорогая.

Лариса вздохнула и горестно произнесла:

— Как же ты тут оказался, бедолага?

Кнопик, как будто поняв, о чём говорит его хозяйка, снова жалобно завыл.

— Ну-ну. Что за траурную церемонию ты тут устроил? Мы успели вовремя. Клиент скорее жив, чем мёртв. Но завтра было бы уже поздно. А сегодняшний день этот человек, — женщина снова внимательно посмотрела на лежащего без сознания мужчину, — может отмечать, как второй день рождения. До чего же красив этот незнакомец! — успела произнести Лариса, когда увидела, что к ним идут двое санитаров с носилками и врач.

— Вы обнаружили пострадавшего? — спросил высокий мужчина в белом халате, приступая к осмотру.

Лариса знала всех врачей, работающих на «Скорой», но этого видела впервые. От неожиданности она немного растерялась, но потом быстро взяла себя в руки. «Надо же, как быстро у них меняются врачи», — подумала она про себя, а вслух сказала:

— Да нет. Мой вездесущий Кнопик. Я бы даже не заметила. То ли его здесь специально положили, то ли он сам неудачно спрятался.

— Сегодня подадим сведения в наше отделение полиции, пусть они и разбираются, — сказал врач, закончив осмотр. — Кладите пострадавшего на носилки, — обратился он к санитарам.

Лариса смотрела вслед уходящей бригаде и думала: «Она уже около двадцати лет лечит больных в терапевтическом отделении горбольницы своего родного Зеленогорска, куда пришла сразу после окончания мединститута, но сегодня она реально спасла человека от смерти даже не лечив его».

Женщина уже собиралась покинуть это злополучное место, но что-то её останавливало. И докторша чисто машинально провела носком белого кроссовка по листве, на которой только что лежал избитый Красавчик. Кнопик подумал, что это новая игра и тоже принялся копать передними лапками жёлтую листву. Вдруг какая-то золотистая змейка сверкнула в лучах заходящего солнца и скрылась в ворохе листьев.

— Подожди-ка, — сказала Лариса своему любопытному шпицу и, присев на корточки, осторожно начала убирать в сторону листья, где неожиданно что-то блеснуло.

Её природная дотошность была вознаграждена. На рваном осеннем листочке лежал золотой браслет-цепочка с круглым медальоном.

Стерев с него грязь, женщина увидела с одной стороны изображение Эйфелевой башни, а с другой геральдическую лилию. Пружина на замке браслета была сломана. «Вероятно, поэтому он и остался здесь, — подумала Овчинникова, рассматривая найденную вещь. — Мужчина защищался от нападавшего и закрывал голову руками. От удара замок сломался, и браслет соскользнул с руки».

Лариса убрала золотую вещицу в карман куртки и произнесла:

— А что, если пострадавший иностранец? Вдруг он француз, например? Кнопик, почему, если мужчина красив, то мы сразу думаем, что он иностранец?

Кнопик залаял и побежал дальше, смешно крутя головой. Но хозяйка его окликнула и сказала, что им пора возвращаться. На сегодня приключений достаточно.

Глава 2

Француз очнулся, когда чей-то холодный нос стал тыкаться в его лицо, а невесомые лапки дотрагиваться до онемевшего тела. Сознание очень медленно и нехотя возвращалось к нему. Последнее, что он помнил, это сильный удар сначала в грудь, а потом в голову. И затем темнота.

Человеческий организм так тонко устроен, что, если бы милашка-шпиц не дал толчок уже остывающему телу, внутри человека не произошла бы цепная реакция, которая дала команду навечно засыпающему мозгу: «Очнись!»

И случилось то, что принято называть чудом. Потому что жизнь — это вообще несравненное чудо, а возвращение с того света — дар Божий.

Всё, что происходило с Французом дальше, было, как во сне. Его куда-то несли, потом везли, потом опять несли и, наконец, наступила какая-то приятная лёгкость, и он, расслабившись, погрузился в крепкий сон.

Ему снилось, что он находится в невесомости в совершенно белом доме без окон и крыши. Он не ощущал ни тепла, ни холода, только лёгкость и безразличие. Кругом никого не было, лишь тягучая пустота заволакивала всё пространство. Вдруг белая краска стала приобретать будничные оттенки. Женщина в клетчатой рубашке и голубой куртке трогала его лицо и что-то говорила. До этого безликий и одинокий дом в одночасье превратился в проходной двор. Откуда ни возьмись в нём стали появляться двери, в которые входили и выходили незнакомые люди. Их становилось всё больше и больше, они начали заполнять всё пространство и вытеснять Француза из того, что раньше принадлежало лишь ему одному. Он стал задыхаться от этой толчеи и хватать ртом воздух, но его всё равно не хватало, и тогда он закричал.

Проснулся Француз от того, что кто-то делал ему укол, и яркий свет лампы проникал через закрытые веки. Потом опять наступила приятная лёгкость и обволакивающая тишина, которая погрузила его в очередное забытьё.

Глава 3

Утром Лариса пришла на работу озабоченная. Её очень волновало, как чувствует себя пострадавший незнакомец. Оказалось, что его поместили в неврологическое отделение на третьем этаже, которое находилось рядом с хирургическим.

После обхода и назначений на текущий день, Лариса поднялась на третий этаж и поинтересовалась у дежурной медсестры, где лежит больной без документов.

Сарафанное радио в больнице работало хорошо, поэтому после завтрака почти вся больница судачила о том, что врач из терапевтического отделения, Овчинникова Лариса Константиновна, нашла в лесу изувеченного бандитами сына богатого бизнесмена. Она на себе дотащила его до дороги и на попутной машине привезла в больницу. Теперь все ждали, когда в отделении появится отец-бизнесмен и подарит врачихе машину или кольцо с бриллиантом.

К счастью, Лариса не знала об этом, иначе бы не стала так открыто проявлять интерес к пострадавшему пациенту.

Молодая дежурная медсестра с любопытством смотрела на Овчинникову. Было видно, что она изо всех сил боролась с собой, чтобы не задать интересующие её вопросы врачу-терапевту. Но субординация останавливала медсестру, поэтому она услужливо провела Ларису в палату рядом с постом дежурной.

Вчерашний пострадавший лежал на больничной койке весь увешанный трубками, подключенными к приборам. Глаза его были закрыты, но дышал он ровно, а осунувшееся лицо с полосками лейкопластыря было похоже на маску, не выражающую никаких эмоций. Вздохнув, Лариса спросила:

— Как он?

— Пока стабильно удовлетворительно, — ответила медсестра, проверяя показания приборов.

Овчинникова обвела взглядом палату. Недавно в больнице сделали ремонт. Близились выборы, поэтому действующий мэр их подмосковного Зеленогорска, надеясь, что его оставят на второй срок, сделал неплохой ремонт в горбольнице и даже приобрёл дорогостоящую аппаратуру, которой вечно не хватает во всех стационарах.

В палате, кроме избитого незнакомца находилось ещё двое больных, которые так же были подключены к медицинским аппаратам. Размеренное попискивание сложной аппаратуры действовало успокаивающе и вводило в транс. Лариса встряхнула головой, как бы отгоняя от себя наваливающуюся дрёму, и тихо произнесла:

— Ну ладно, я пойду. Думаю, неизвестному пациенту повезло во второй раз.

— Спасибо, мы стараемся. Вы уж замолвите за нас словечко, когда придёт его папа-бизнесмен, — уже нисколько не смущаясь, произнесла осмелевшая медсестра.

Лариса от удивления округлила глаза:

— Следователь уже нашёл его родственников?

— Я этого не знаю. Просто слышала, как буфетчица тётя Шура рассказывала медсестре из «Хирургии», что его папа очень богатый человек и за сына ничего не пожалеет.

— Ну да. Наши буфетчицы знают то, о чём никто даже не догадывается, — со вздохом сказала Лариса и вышла из палаты.

Заявление медсестры об отце бизнесмене вызвало у неё какую-то ревность.

— Глупая нерпа, — тихо произнесла Овчинникова, спускаясь по лестнице на первый этаж. — Повторяет всякую чушь и верит, что это правда. Хотя по модному и дорогому прикиду незнакомца нельзя исключить папу бизнесмена.

Рабочий день прошёл как обычно. Выздоровевшие больные выписывались, а заболевшие с разными жалобами поступали. Но больница — это чётко работающий механизм, поэтому все занимались своим делом. Домой Лариса пришла около пяти часов вечера и сразу же отправилась с Кнопиком на прогулку.

Когда она вышла из подъезда, зазвонил телефон. Это была подруга Гуня Кондакова, с которой они были знакомы ещё со школы, но потом она поступила в МГУ на факультет журналистики, и её семья переехала жить в Москву. Лариса стала студенткой московского мединститута, но, общаться они не перестали и знали друг о друге всё.

Гуня, как всегда скороговоркой, затарахтела в трубку, что есть неплохой вариант хорошо провести время. На что Лариса ей парировала, а не подскажет ли она адресок, где можно было бы прикупить так пару-тройку часиков свободного времени. Гуня, которая по паспорту была Агнией Фёдоровной, обозвала её занудой и сказала, что в данный момент она очень занята, а вечером обязательно перезвонит.

«Смешная, — подумала Лариса. — Сначала ворвётся, как ураган, а потом исчезнет, как призрак. Ладно, подожду до вечера. Интересно, что она там придумала?»

Пока Овчинникова разговаривала по телефону, Кнопик накручивал круги по двору, придумывая себе игры. Он был ещё молодой, недавно ему исполнилось десять месяцев. Теперь Лариса даже представить себе не могла, как она раньше жила без этого мохнатого чуда на тонких ножках. Вся её личная жизнь проходила, в основном, в больнице. Замуж она так и не вышла, хотя претенденты были, но тут складывалось так: либо они ей не нравились, либо она им не подходила. Поэтому Лариса бросила эту затею, когда бабушка после её очередного неудавшегося романа сказала, что судьба она и на печке найдёт, а это был просто прохожий.

Её родители в начале двухтысячных уехали в Германию на ПМЖ, а она осталась здесь с младшей сестрой Эльвирой, которая два года тому назад тоже уехала в немецкий Гамбург. Мама постоянно звала Лару в Германию, но она начинала скучать по России уже через неделю, когда приезжала в гости.

Её раздражала немецкая речь, и Лариса не чувствовала себя там, как дома, потому что всё было чужое: люди, обычаи и даже манера причёсываться и одеваться. Поэтому она продолжала с удовольствием ходить на свою работу и надеяться, что когда-то и до неё дойдёт очередь к окошку с надписью «женское счастье».

Лариса не могла себе объяснить, почему она чувствовала, что найденный в перелеске мужчина не совсем обычный. Его одежда и внешность очень отличались от того, что она видела каждый день в больнице. Вдруг её осенила мысль: «А стал бы русский человек носить браслет с кулоном, на котором изображена Эйфелева башня и французская лилия? Скорее всего, у него есть родственники за границей. И вероятней всего, во Франции. Вот я, например, одеваюсь в вещи, в основном, привезённые из Германии, потому что у меня там живут родители».

Почувствовав, что она проголодалась от такого напора мыслей, Лариса окликнула Кнопика и направилась в сторону дома. Довольный прогулкой шпиц, побежал домой первым, зная, что хозяйка непременно угостит его чем-нибудь вкусненьким.

Вечер прошёл бы, как всегда, обычно, если бы снова не позвонила Гуня. Оказывается, ей дали два приглашения на запись передачи «Поле Чудес». Подруга хотела пойти с каким-то очередным знакомым, но он оказался женатым и побоялся, что его могут увидеть по телевизору друзья или, того хуже, родные. Поэтому Гуня позвонила безотказной Ларисе и сказала, что завтра они должны быть в Останкино.

— Вот за что я тебя люблю, — смеясь, воскликнула Лариса, — так за твой необузданный характер.

— Ну да. Со мной не соскучишься, — подтвердила слова подруги Агния.

— Ты знаешь, я пожалуй, приму твоё предложение, — уже серьёзно сказала Лара, — потому что мне надо немного отвлечься.

— Что я слышу? Неужели в твоей занюханной больнице появился инопланетянин, который предложил тебе переселиться в другую Галактику?

— Ты почти угадала. Но в следующий раз, когда у тебя возникнут проблемы со здоровьем, ищи другую не занюханную, как наша больница, клинику.

— Да ладно тебе. Это же я так, чисто случайно, не подумав. А кто у тебя там появился-то?

— Боюсь, что мне будет трудно объяснить это по телефону, поэтому при встрече расскажу в двух словах. Когда нужно быть на «Поле Чудес»?

— Ах да! Завтра в пять вечера. Успеешь?

— Я постараюсь. Будем на связи. Сама не опоздай!

— Не будем о проблемном, — сказала Гуня и отключилась.

Перед сном Лариса поговорила по скайпу с мамой и, взяв уже дремавшего Кнопика на руки, пошла спать.

Глава 4

Лариса всегда хотела побывать на передаче «Поле Чудес», потому что там весело. Во всяком случае, по телевизору создавалось такое впечатление. К тому же кругом сидели здоровые жизнерадостные люди, которые не спрашивали какие у них анализы и не требовали срочно отправить их на колоноскопию. Да и рядом сидящая подруга не станет, как врачи-коллеги, приставать с расспросами, чтобы уточнить диагноз пациента.

В общем, сегодня на работе Овчинникова была собраннее, чем обычно, чтобы успеть сделать все дела в отделении и не опоздать к пяти часам в Останкино.

Агния всё-таки использовала неизвестно кем установленное правило, опоздать на десять минут — разрешается.

Через некоторое время, предъявив приглашения и паспорта, они оказались в знакомой, тысячу раз виденной по телевизору, студии. Лариса на себе прочувствовала, что «Поле Чудес» является не просто любимой, а народной передачей, так как возрастной ценз там не ограничен, и это прибавляет ей популярности. Народу в зале было много, поэтому вскоре стало душно. Гуня сказала, что это последняя на сегодня запись и неизвестно, когда она закончится.

— Как? — удивилась Лариса. — Разве передача длится больше часа?

— Запись и передача — это совершенно разные вещи, — зевая, сказала подруга, доставая бутылочку воды.

Впоследствии Лара ощутила эту разницу наяву и пришла к выводу, что смотреть по телевизору «Поле Чудес», поглощая при этом вкусный ужин, гораздо приятнее, чем смотреть на то, что остаётся потом за кадром.

Якубович ей понравился. В свои за семьдесят он держался очень уверенно и просто. Зал завороженно следил за ним и его репликами. На экране телевизора он выглядел невысоким человеком, да и в жизни не прибавил себе роста, но это никак не повлияло на отношение к нему публики, потому что Леонид Аркадьевич превосходно находил контакт с залом и талантливо шутил.

Где-то на третьем часу записи передачи Лариса потеряла интерес к происходящему, так как некоторые моменты повторяли несколько раз, и это стало надоедать. Постоянные аплодисменты, музыка, выступление детей и взрослых самодеятельного качества начали раздражать Овчинникову. Они с Агнией сидели во втором ряду напротив крутящегося барабана и должны были всё время держать лицо, потому что камера в любой момент могла их зафиксировать.

Когда, наконец, остался последний игрок-финалист, и Якубович предложил ему супер-игру, Лариса про себя умоляла мужчину из Пензы отказаться от неё, чтобы побыстрей уехать домой. Но пензяк с пафосом согласился. Это продлило запись ещё на сорок минут и, когда зал попросили радостно поаплодировать победителю, народ не заставил себя долго ждать, а с удовольствием захлопал в ладоши, радуясь не за победителя с выигранным домашним кинотеатром, а, в конце концов, доступной свободе.

Выйдя на улицу, Лариса глубоко вдохнула осенний воздух и бессмысленно посмотрела по сторонам, ещё не придя в себя.

— Ну что, вкусила прелести закулисья? — ехидно спросила Гуня.

— Как бы там ни было, я тебе очень благодарна за встряску, — ответила пришедшая в себя Лара. — Буду рада составить компанию в какой-нибудь ещё передаче.

Домой она приехала около одиннадцати часов ночи, Кнопик радостно встретил хозяйку и закружил возле её ног. Подумав, Лариса снова открыла дверь и сказала:

— Пойдём немного проветримся!

Уже засыпая, она видела крутящийся барабан и пушистые усы знаменитого ведущего.

Глава 5

Следующий день начался как обычно. Только коллеги на работе с улыбкой интересовались, когда можно будет посмотреть по телевизору их ставшую мегапопулярной сотрудницу. Лариса отшучивалась и говорила, что этого она не знает, да и не такая она известная персона, которую специально будут показывать по Первому каналу.

Прежде чем уйти домой, Лара поднялась на третий этаж. Сегодня дежурила другая медсестра, которую Овчинникова знала давно, так как она работала здесь ещё до её устройства в больницу. Нина Борисовна отличалась строгим характером и её боялись не только пациенты, но и врачи.

Поздоровавшись, Лариса спросила, как себя чувствует неизвестный пострадавший. Медсестра медленно подняла голову от журнала, в котором делала записи, и поверх очков посмотрела выцветшими глазами на врача из другого отделения:

— Я не обязана отчитываться перед всеми о состоянии здоровья больных неврологического отделения. Извините, у меня много работы, — и, склонившись над журналом, продолжила писать.

Лариса немного оторопела, но сделала ещё одну попытку:

— Скажите, пожалуйста, больной пришёл в себя? — она пристально уставилась на старую медсестру.

Та не спеша подняла голову и, положив ручку на открытый журнал, со стальными нотками в голосе тихо произнесла:

— Вся информация у лечащего врача. Я выполняю лишь его назначения.

Лариса поняла, что дальнейшее общение бессмысленно, и, повернувшись, покинула отделение, не прощаясь. На лестнице она встретила медсестру Надю из процедурного кабинета «Неврологии», которая несла из больничной аптеки коробку с лекарствами. Поприветствовав её, Овчинникова как бы, между прочим, отметила, что она хорошо выглядит и розовый костюмчик смотрится на ней гораздо лучше, чем белый халат. Надя засмущалась и её пухлые щёчки стали такими же розовыми, как медицинская спецодежда.

— Выпросила вчера у сестры-хозяйки, — просто ответила молоденькая медсестра и приветливо улыбнулась Ларисе, которая решила всё-таки уточнить информацию о незнакомце.

— Надя, а пострадавший без документов уже пришёл в себя?

— Да, — сказала она и утвердительно кивнула головой. — К нему приходил следователь, но больной ничего не помнит.

— А как его зовут? — спросила Лариса.

— Этого он тоже не помнит, но мы его между собой называем наш Красавчик. Надя опять улыбнулась и, наклонив голову на бок, как бы извиняясь, сказала:

— Я пойду, скоро надо делать уколы.

— Конечно-конечно. Спасибо за информацию. Я беспокоюсь за этого человека, потому что спасла его от смерти, когда нашла в лесу.

Закончив свои дела в отделении, Лариса поспешила домой, где её ждал любимый Кнопик. Но, вспомнив, что в холодильнике пусто, она забежала по дороге в магазин и вышла нагруженная двумя раздутыми от всевозможных покупок пакетами.

Глава 6

Француз лежал на больничной койке и размышлял, как он здесь оказался. Он недавно пришёл в себя и с трудом осознавал происходящее. Когда медсестра увидела, что он открыл глаза, она тут же позвала врача, который стал спрашивать, как он себя чувствует и где живут его родственники, чтобы с ними связаться.

Игорь Савин, он же Француз, несмотря на травму головы, понимал, что надо тянуть время, пока он сам не разберётся, что делать в сложившейся ситуации. Единственный выход, который ему пришёл в голову — это притвориться, что он ничего не помнит.

Лёжа с закрытыми глазами, он вспоминал, как бежал по перелеску, но ноги были ватными от страха, и Гребень быстро нагнал его. Потом был сильный удар…

Француз застонал и заскрипел зубами. «Если Гребень узнает, что я жив, он добьёт меня», — подумал он, морщась от боли.

Перед обедом приехал следователь. Представившись, старший лейтенант Гришин Роман Антонович, стал задавать пострадавшему привычные для следователя вопросы, которые вызвали у пациента странную реакцию. Он заметался на кровати, его лоб покрылся испариной, дыхание сбилось, и приборы противно запищали. Медсестра позвала врача, и тот настоял на том, чтобы старлей вышел из палаты. Французу сделали укол, и он опять погрузился в спокойную дрёму.

Следователь попросил принести вещи пострадавшего и в присутствии врача и медсестры осмотрел их. Даже не глядя на ярлыки было видно, что они хорошего качества и куплены не на китайском рынке, а в дорогом фирменном магазине. Ни документов, ни телефона в карманах не было.

— Что вы думаете по этому поводу? — спросил он у врача, рассматривая лейблы известной фирмы. — Вещи дорогие, а других атрибутов богатой жизни нет?

— Наше дело думать не о шмотках, а лечить больных, — сухо ответил врач Леонид Андреевич. — Пока я вижу, что пациент очень слаб и ему придётся провести здесь не менее трёх недель.

— Тогда я попрошу вас сообщать мне обо всех деталях и посетителях этого странного пациента, — строго сказал следователь Гришин и покинул неврологическое отделение.

Он медленно шёл к полицейской машине, держа рабочую папку под мышкой, и недовольно бубнил себе под нос:

— То, что пострадавший что-то знает, я даже не сомневаюсь. Но вот чего или кого он боится, мне ещё надо выяснить. Твою дивизию! — неожиданно выругался старлей. — Как некстати свалился на меня этот избитый субъект! Начальство и так недовольно, что раскрываемость дел буксует, а теперь ещё этот неизвестный. Текущими делами некогда заниматься, а на меня ещё это повесили.

Роман Гришин сел в машину и быстро покинул территорию больницы.

Глава 7

За каждодневными делами и заботами незаметно пролетели две недели. Когда после выходных Лариса Овчинникова пришла на работу, она не ожидала, что, начиная с порога, ей будут делать комплименты и говорить, что она хорошо смотрится на экране. Лариса не сразу сообразила, о чём все судачат. Но во время обхода больных ей рассказали, что в пятницу вечером всё отделение не столько смотрело традиционную передачу «Поле Чудес», сколько высматривало среди зрителей своего любимого доктора Ларису Константиновну.

Она как раз пропустила этот просмотр, потому что так устала за последнее время, что, придя после работы, элементарно заснула сном праведника, а потом целый час гуляла с Кнопиком.

Поблагодарив больных за комплименты и информацию, она пообещала, что сегодня вечером обязательно найдёт эту передачу в Интернете.

Когда Овчинникова работала с медицинскими картами больных, сидя в ординаторской, туда заглянул зав. неврологическим отделением Владимир Иванович Белинский. Это был скромный пятидесятилетний мужчина, который очень хорошо разбирался в своей области медицины. К нему постоянно сидела очередь не только из стационарных больных, но и из поликлиники. Он никогда ни с кем не ругался, да и говорил мало. Но к нему всегда прислушивались, потому что он, практически, никогда не ошибался, когда ставил диагноз, и знал, как его можно вылечить.

Воспользовавшись моментом, Лариса проконсультировалась у него по поводу некоторых больных, которые находились у неё на лечении. И как бы невзначай спросила про избитого пациента. Владимир Иванович сказал, что такой случай у него впервые. Вроде бы больной идёт на поправку, но память никак не восстанавливается, хотя они прилагают к этому все усилия. И самое страшное, он не знает, как с ним быть дальше. Выписать на улицу его нельзя, а своих родственников пациент пока вспомнить не может. Поэтому есть неделя, чтобы найти интернат либо хоспис, где неизвестный будет долечиваться дальше, пока не найдутся родные.

На завтра у Ларисы было назначено ночное дежурство в больнице, поэтому она решила поговорить с незнакомцем и выяснить, что он собирается делать дальше.

Когда она случайно спасла умирающего в перелеске мужчину, то даже не предполагала, что его не будут искать родственники, и память к нему не вернётся. Поэтому в Ларисе боролись два человека: с одной стороны доктор, который в ответе за своего пациента, а с другой — одинокая женщина, которой он очень понравился.

Незнакомец был слишком красив и магически действовал на женскую часть больницы. Медсёстры из всех отделений каждый день невзначай оказывались в неврологическом отделении и как бы между делом спрашивали о состоянии здоровья больного, который потерял память. Если бы зав. отделением предложил забрать его к себе домой, то пришлось бы кидать жребий.

Глава 8

Француз лежал в палате и неторопливо размышлял. На улице было уже темно, но спать не хотелось. Он понимал, что долго держать его здесь не станут. Но, как только он назовёт своё имя, его тут же переведут в другую больничку, которая находится за решёткой.

«Гребень и Зуб наверняка уже свалили из Москвы, — думал он, лёжа с закрытыми глазами, чтобы к нему лишний раз не приставали, — поэтому дело с украденными раритетами, убитым Боксёром и похищенной девкой повесят на меня. А на зоне мне не выжить, если Гребень пришлёт маляву, что я подставил его с цацками, братки быстро воткнут мне перо в бок. И судьба больше шанса не даст. Пора сваливать отсюда. Раз Господь оставил меня в живых, значит надо воспользоваться моментом и выбираться на волю».

Тут он услышал, как в коридоре кто-то заговорил с дежурной медсестрой и дверь в палату распахнулась. От неожиданности Француз открыл глаза и увидел стройную женщину в белом халате. На вид ей было около сорока лет. Несмотря на прошедший рабочий день, её причёска выглядела идеально, и волосы красиво смотрелись в причудливой стрижке.

Женщина подошла к его кровати, и он прочитал на бейджике, висевшем на кармашке халата «Дежурный врач — Овчинникова Лариса Константиновна».

— Рада видеть, что вы, наконец, в сознании, — произнесла докторша приятным мягким голосом. — В первый раз, когда я вас обнаружила, то даже представить себе не могла, что буду так скоро разговаривать с вами. Но надо знать нашего Владимира Ивановича. Он кого хочешь, на ноги поставит. Так что вам повезло. Как вас зовут?

— Так это вы спасли меня от смерти? — сказал Француз, уводя её от неприятного для него вопроса.

— Ну, если бы мой Кнопик вас не увидел, то я бы прошла мимо. Так что, с Днём рождения!

— Спасибо. Я даже не знаю, что надо говорить в таких случаях.

— А вы, действительно, совсем ничего не помните? — продолжала приставать к нему докторша.

— Я пока не знаю. В голове какой-то сумбур. Наверно, ещё мало времени прошло. Но, говорят, время лечит.

— А может вам это поможет что-нибудь вспомнить? — сказала Лариса и вытащила из кармана золотой браслет-цепочку с круглым медальоном.

Когда Овчинникова держала перед лицом потерпевшего браслет, она ясно увидела, что незнакомец узнал свою вещь. Француз понял, что выдал себя, и докторша завтра расскажет, что память к нему вернулась. Этого он допустить не мог, поэтому начал говорить первое, что пришло на ум:

— Этот браслет подарила мне невеста перед свадьбой. Но за день до этого радостного события она разбилась на машине, когда возвращалась из парикмахерской. Её отец решил, что это я виноват, разрешив сесть за руль его дочери. Все знали, что ездит она плохо, но остановить её было невозможно. Будущий тесть и так не хотел этой свадьбы, а когда случилась авария, моя жизнь превратилась в ад. Отец моей невесты очень богатый и влиятельный человек. Я думаю, что это его гоблины чуть не забили меня до смерти. Если он узнает, что я остался жив, он просто добьёт меня прямо здесь на больничной койке.

Лариса никогда не оказывалась в такой ситуации. Она растерялась и внимательно слушала монолог незнакомца, сидя на краешке кровати. Потом опомнившись, она сказала:

— Надо об этом срочно рассказать следователю.

— Тогда дайте мне яду, чтобы я больше не мучился, — со вздохом сказал Савин.

— А разве можно поступить по-другому? У вас не было при себе документов и вам всё равно придётся обращаться в полицию, чтобы их восстановить.

— Пожалуйста, забудьте о том, что я вам сейчас рассказал. Я думал, раз вы спасли меня, то второй раз не позволите убить, — сказал Француз и, отвернувшись, закрыл глаза.

Лариса встала и подошла к двери. Взявшись за ручку, она тихо произнесла:

— Не думайте ни о чём плохом, отдыхайте и выздоравливайте.

Потом немного помолчав, добавила:

— Обещаю, я ничего никому не скажу.

С этими словами она вышла и направилась в своё отделение.

Глава 9

Лариса иногда читала детективы и получала от этого удовольствие. У неё даже собралась небольшая библиотека из известных авторов, среди которых преобладали Донцова, Устинова и Маринина. Она пробовала читать детективы, написанные авторами-мужчинами, но в итоге каждый раз разочаровывалась, так как они были более жёсткими, немного непонятными и совсем непредсказуемыми. Кажется, сейчас вырисовывалась такая же картина. Она оказалась участницей какой-то криминальной истории и не знала, как ей лучше поступить.

Было уже поздно, и Овчинникова прилегла в ординаторской на диван. Она решила, что пока будет наблюдать за развитием событий, а потом что-нибудь придумает. Слишком насыщенный рабочий день давал о себе знать усталостью, поэтому она быстро заснула.

Дежурство прошло спокойно, без происшествий, и после утренней планёрки докторша ушла домой. Как правило врачи продолжают работать и на следующий день после дежурства из-за нехватки денег в семейном бюджете, но Ларисе для себя одной денег хватало, да и с Кнопиком надо было погулять.

Обычно, когда она дежурила в больнице, то оставляла ключи соседке Евдокии Яковлевне, чтобы она покормила шпица и погуляла с ним. Соседка никогда не отказывала врачихе в её просьбе, потому что обращалась к Ларисе гораздо чаще: то давление померить, то укол сделать.

Как только Овчинникова подошла к своей двери, она сразу услышала радостный лай соскучившегося Кнопика. Он прыгал на задних лапках и пытался лизнуть её в лицо, когда она снимала модные ботильоны. Лариса смеялась и нежно разговаривала со шпицем, а потом взяла на руки и прижала к себе это мохнатое чудо с часто бьющимся от радости сердечком. Кнопик светился от счастья. Если бы он мог, то исполнил бы в данный момент какую-нибудь хорошую песню или продекламировал стишок.

Через несколько минут раздался звонок в дверь. Это была Евдокия Яковлевна. Она подробно рассказала, как вёл себя Кнопик и пожурила его за то, что он дважды пытался убежать от неё. Кнопик в это время тихо сидел на полу и, опустив голову, смешно косил глаза в её сторону, как будто понимая, что говорят о нём. Лариса поблагодарила соседку за помощь, а та не упустила случая, чтобы домашний терапевт померила ей давление и посоветовала каких-нибудь таблеток от бессонницы.

Когда соседка ушла, Лариса обошла свою трёхкомнатную квартиру на третьем этаже панельной пятиэтажки и, увидев пыль, ровным слоем, лежащую на мебели, взялась за тряпку. Потом, втянувшись в процесс уборки, Лара помыла пол и пропылесосила ковёр в гостиной. Затем, немного перекусив и попив чаю, она взяла поводок и пошла гулять с Кнопиком.

Выходя из подъезда, Лариса столкнулась с полицейским в форме и замерла от неожиданности. Он тоже обратил на неё внимание и, представившись следователем Гришиным, спросил:

— Вы, Овчинникова Лариса Константиновна?

— Да, — уже понимая, о чём пойдёт речь, сказала Лариса.

— Скажите, пожалуйста, потерпевший, которого вы обнаружили, обращался к вам с просьбой позвонить кому-нибудь?

— Нет. Я и сама была бы рада, если бы он кого-нибудь вспомнил. Но я даже имени его не знаю.

— Дежурная медсестра сказала, что вы вчера долго с ним беседовали. О чём вы говорили?

— Ну, во-первых, долго говорить у меня времени нет, а во-вторых, по сути дела, я спасла этого человека от смерти и мне тоже не безразлична его дальнейшая судьба. Хотелось бы передать его в хорошие руки.

— Да, я вас очень хорошо понимаю. Когда в армии мой друг спас меня во время переправы, я по сей день считаю себя обязанным ему. — Лариса Константиновна, если вы что-нибудь узнаете, сообщите мне по этому телефону, — сказал следователь и передал ей свою визитку.

Глава 10

Когда утром в пятницу Овчинникова пришла на работу, к ней подошла медсестра Оля, дежурившая ночью в «Неврологии» и попросила подняться к ним в отделение. Удивившись неожиданному приглашению, Лариса поинтересовалась, что случилось. Но медсестра успокоила её, сказав, что больного скоро будут переводить в другую больницу, и он просто хотел поблагодарить свою спасительницу.

Неизвестного больного уже перевели в обычную палату и, когда Овчинникова туда зашла, пятеро мужчин, как по команде повернули головы и вопросительно уставились на врача из другого отделения.

Лариса приветливо улыбнулась и пожелала всем: — «Доброго здоровья». Мужчины одобрительно загалдели, наперебой благодаря симпатичную докторшу.

Овчинникова подошла к окну, где лежал незнакомец, и встала у спинки его кровати. За время, проведённое в больнице, у потерпевшего отросла небольшая бородка, и он стал выглядеть ещё интереснее. «Ну, просто мачо», — подумала женщина. А вслух сказала:

— Я слышала, вас переводят в другое место?

— Да, вчера со мной разговаривал зав. отделением. Он договорился с врачом из районной больницы взять меня на долечивание.

— Вам повезло. Владимир Иванович очень уважаемый врач, на его счету много больных, которых он поставил на ноги, поэтому ему не отказывают, когда он о чём-то просит.

— Вы не будете против, если мы пройдёмся по коридору? — неожиданно спросил новоявленный мачо. — Я так залежался, что, с удовольствием, прошёл бы с вами несколько метров.

Он улыбнулся кроткой улыбкой и стал подниматься с кровати.

— Хорошо. Согласна, чтобы вы проводили меня до лестницы, — смеясь, ответила Лариса и направилась к двери.

Оказавшись в коридоре, Француз посмотрел на Ларису таким взглядом, что она чуть не утонула в его тёмно-синих глазах-озёрах.

— Кроме вас я здесь никого не знаю. Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда, — сказал он, пристально глядя ей в глаза.

Лариса растерялась.

— Вы слишком преувеличиваете мою значимость. Я всего лишь врач-терапевт, а не Господь Бог. И я вам настоятельно советую согласиться на предложение Владимира Ивановича.

Лариса хотела ещё что-то сказать, но незнакомец перебил её.

— Пожалуйста, достаньте мне какую-нибудь одежду и принесите сюда к лестнице после ужина.

— Вы не понимаете, что говорите, — сказала Овчинникова, оглядываясь.

— У меня не осталось времени. Я разговаривал вчера со следователем, он интересовался, знаю ли я Глеба Богатырёва. Это отец моей невесты. Я не могу больше здесь оставаться. Кажется, меня вычислили.

— Я вас не понимаю и ещё раз прошу всё рассказать следователю.

— Я это сделаю, как только выйду отсюда. Вы поможете мне?

Незнакомец так посмотрел на Ларису, что у неё мурашки побежали по телу.

— Я не знаю. Мне надо подумать, — сказала она, после небольшой паузы.

Овчинникова выскочила на лестницу и побежала вниз, как будто за ней гнались. Возле терапевтического отделения она перевела дух и, поправив осанку, открыла дверь в «Терапию». До ужина было ещё далеко, но она совершенно не знала, как ей поступить.

Вдруг её осенила догадка: «А, если незнакомец прав и его, действительно, могут убить? Разве для этого она его спасала? Да и что может случиться, если он покинет больницу без выписки, но живой. В таком деле лучше помочь. А дальше он сам будет улаживать свои дела. Нашей больнице все эти разборки ни к чему. И так уже слухи ходят, что здесь что-то не так».

У Ларисы даже мысли не возникало, что сильно избитый красавчик-мужчина может оказаться подельником матёрого бандита, поэтому она поверила в его сказку про разбившуюся в аварии невесту и её влиятельного отца, который теперь мстил за свою единственную дочь.

Глава 11

Приняв, наконец, решение, Ларисе стало легче. Она сочла нужным немного задержаться на работе, тем более что надо было поработать с картами больных.

Делая привычные записи в медицинских картах, она думала о своём: «Сегодня пятница, поэтому, если я помогу незнакомцу сегодня, то за выходные он сможет связаться со следователем и своими родственниками, а в понедельник вернуться и продолжить лечение в другой больнице».

Сделав последнюю запись, она решительно встала и принялась одеваться. Выйдя из больницы, Овчинникова направилась в сторону рынка, на котором торговали не только яблоками и грушами, но и вещами, сшитыми непонятно где и кем. Выбрав обычный мужской спортивный костюм с начёсом внутри, жилетку без рукавов, но с капюшоном, а также кроссовки большого размера, так как она не знала нужного, докторша снова направилась к воротам больницы.

Охранник, сидевший в вестибюле, удивился, что она снова пришла на работу.

— Вот, ведь голова садовая, — сказала, смеясь, Лариса, — забыла в халате телефон. Пришлось вернуться, потому что в выходные без телефона нельзя.

— Да и не только в выходные, — подтвердил охранник Юра. — Сейчас без телефона вообще невозможно жить. Не представляю, как мы раньше без них обходились.

Пройдя в ординаторскую, Лариса переоделась в халат и пошла через другую лестницу на третий этаж. В коридоре было оживлённо и шумно, потому что буфетчица развозила на тележке больничный ужин. Тяжёлые больные оставались в палатах и ужинали там, а ходячие шли в так называемую столовую, которая находилась в рекреации возле лестницы.

Француз увидел докторшу, но не показал вида, а лишь незаметно кивнул. Взяв тарелку с едой и стакан с тёплым чаем, он направился в столовую и сел за стол. Лариса подошла к нему и поставила пакет с вещами на соседний стул.

— Скажете охраннику, что выйдете покурить, а я буду ждать вас во дворе больницы в беседке, — сказав это, она быстро ушла, чтобы не привлекать внимание окружающих.

Сидя в поблёкшей за лето деревянной беседке, Овчинникова чувствовала себя так, будто все смотрели только на неё. Ей было настолько неуютно и невыносимо, что она достала телефон и набрала подругу. Агния тут же откликнулась.

— Ну, наконец-то, — вместо приветствия произнесла Гуня. — Я уже сама собиралась тебе звонить. Слушай, давай завтра посидим у тебя за шампанским и перетрём наши женские дела.

— Я не против, — дрожащим от волнения голосом произнесла Лариса.

— Что с тобой, ты не заболела? — насторожилась подруга.

— Приезжай, я всё расскажу при встрече, — ответила Лариса и отключилась.

В это время из дверей больницы, которые выходили во внутренний двор, начали появляться больные и жадно закуривать.

— Ужин закончился, а Германа всё нет, — произнесла Овчинникова и рассмеялась над своими словами. Это немного ослабило её напряжение, и она смогла взять себя в руки.