Книга жизни

Самая первая книга, которую пишу с детства…

Ларионов Андрей Николаевич (Солнечный ветер)

Книга 1

Художественный роман

Пролог

Первое слово

…В темные ночи к Андрею иногда приходили воспоминания о прошлом. Вся его жизнь была записана теперь в этой книге. Нет, это не дневник, конечно, его, но тут отмечены самые важные и значимые события в жизни Андрея Солнечного. Далекие и смутные для кого-то прошлого воспоминания, для него же, они, как ни странно всегда оставались всегда очень яркими и свежими. Наверное, у Андрея хорошая память, а может просто он был слишком впечатлительный и восприимчивый, как фотопленка запечатлеваю в своем сознание дней былых события.

Рукописи не горят, они остаются навсегда, как памятники, стоящие в публичных местах. Даже если их снести, о них всегда будут жить в воспоминаниях людей. Даже пласты времени не сокроют правду, она будет сиять ярче солнца, пока не достигнет своего зенита. Справедливая, честная информация всегда найдет своих поклонников. Это правда без прикрас и фальши, на то она, и, правда, голая порой неприглядная и ужасная, а порой возвышенная и прекрасная.

Мир грез: коридор жизни

…Вот он тот самый волнующий и странный тоннель света, что распахивался перед Андреем. Он зовет его куда-то вдаль, где не так шумно, справедливо и не тоскливо. Мир земли, мысли и воспоминания растворяются. Родной город, отец на перроне, база, стремительное падение в море, лица матери и брата периодически всплывали у него из этих бессознательных тщетных метаний по ту сторону от материального мира. Это бывает всегда неожиданно и внезапно. Кто-то решает вдруг, что Андрею Солнечному уже пора идти и увидеть то, что скрывается за пределами материи.

— Иди! — раздается чей-то спокойный и уверенный голос в тишине.

Именно в тот момент его сердце устало замирает, останавливается, натрудившись, выполнив свое предназначение, а старый мир комкается, как исписанная черновая бумажка, выброшенная в урну. Темноту сменяет свет, который сначала робко, потом уже сильнее заливает неизвестное пространство, проливаясь золотистым светом и летним теплом. Кажется, что просто кто-то во мраке открыл дверь, и оттуда льется солнечный свет…

Радость. Удивительная радость, заливает душу Андрея такая же, как в детстве, наполненная тишиной и умиротворением, словно, сидишь в своей детской комнате залитой светом. Потом у него появилось ощущение невесомости и легкости, которое незаметно закрадывалось вовнутрь его тела, пронзая беспрецедентной новизной и неповторимостью жизни, а точнее ее новым витком, к новым границам другой реальности. Старые ощущения, старые чувства вдруг стираются навсегда, остаются где-то там позади, и лишь одинокая и пронзительная мысль, как маятник часов, еще щекочет легкой назойливой тревогой и смутной заботой в сознании Андрея, о тех, кто остался по ту сторону света. Кажется, нужно что-то сделать! Нужно что-то вернуть, но время здесь бежит слишком быстро! Оно течет как река, и если вслушаться, то можно услышать тот удивительный шум — шум времени, которое рвется, гудит, шумит и мечется где-то там снаружи по контурам туннеля сияния, и через мутную пелену белого света ты изнутри этого коридора можешь наблюдать чужую жизнь, снаружи, сотканную из клочков прошлого, настоящего и будущего.

Много, очень много человеческих лиц мелькает по ту сторону земной жизни. Одни смеются, другие плачут, третьи разговаривают, а четвертые просто молчат, внимательно смотря в неизвестную даль. Он видит, как они проживают свои жизни, достигая новых целей, новых вершин, становясь лучше и чище, или же напротив медленно катятся вниз, с грязными мыслями творят дела, глуша свою совесть и разрывая ту невидимую ниточку связи с этим удивительным местом, которое могло бы приветливо их встретить после смерти.

Им уже нельзя ничего донести, нельзя ничего сказать! Нельзя предостеречь их от ошибок в жизни! Подойдет время, и каждый из тех людей сам узнает правду жизни. Они сами потом поймут, что были неправы в каких-то своих поступках, или же, напротив, в очередной раз убедятся, что тот или иной поступок был единственно верным решением на их этапе жизни…

Но сейчас Солнечный стоял перед чем-то грандиозным и важным, возможно судьбоносным. Длинный коридор жизни наполнен внутренним светом и теплом, уводит куда-то за поворот. Волнение подступало к молодому человеку, когда медленно оглядывался по сторонам и медленно шагал в безвременье и вне пространства прошлого, видя, как под практически прозрачным сияющим полом струятся потоки времени, тщетно пытающиеся попасть сюда, вовнутрь. Оттого, наверное, он понимал, что стоять нельзя на одном месте, нужно двигаться вперед. Чувства обуревали всю его робкую душу, толкают делать очередной шаг в неизвестность.

— Иди, вперед! — опять проносится легкий шепот в туннельном пространстве, разгорающийся все более ярким светом, неоднородным и туманным, как сияние млечного пути.

«Что же делать? Куда идти? Вперед или назад?» — в нерешительности терзался Андрей, забивая свою голову подобными мыслями. В сознание лезут старые воспоминания жизни.

И опять тишина сияющего туннеля жизни. Свет пульсирует неоднородно по стенкам коридора, словно манит куда-то его, такого одинокого сейчас и такого неуверенного в дальнейших поступках.

Временами исчезает почему-то и сам этот коридор жизни со светом. Андрей оказывался в какой-то сумеречной однородной синеве, словно плыл в этой пустоте, как затерянный кораблик в море. Солнечный заключен в стеклянную сферу, к стенкам которой страшно прикасаться, из-за опасения, что она лопнет, как мыльный пузырь. Вокруг точно такие же хрустальные капли и люди, свернувшиеся клубочками в сферах, мчащиеся куда-то в неизвестную даль. Ветра времени дуют и тут. С осознанием своей бесполезности, что-либо менять сейчас, смотришь как в вагонное окно поезда, за которым мелькает сумрак, стучат колеса и неизвестные дали проносятся мимо парня с большой скоростью. Движение вперед, сознание несется где-то уже очень-очень далеко от мира прошлой жизни. Вспышка света. Видение в видение исчезает. И опять туннель, по которому Андрей Солнечный уже незаметно для себя тихо брел вперед, ноги устало волоча по звездной пыли света, отдаляя себя с каждым шагом от прошлой жизни.

Цветной волной пришло еще одно воспоминание — это разглядывание ночного неба через подзорную трубу на балконе своей трехкомнатной квартиры. Темный небосвод усеян мириадами сияющих точек — звездами, свет которых прошел сквозь пространство и время. Что я тогда пытался найти на небе? Ответы на вопросы, терзающие душу Андрея? Вопросы о смысле жизни, о происхождение этого мира и его устройстве, которое пока что, лишь отдаленно объяснимо человеком? Отчего в то время, когда другие люди думаю о насущных проблемах, живут настоящим и реальным, моя голова была забита чем-то высоким и глубоким? Во всем искал смысл, словно ничего не может быть чего-то случайного. Ученые сказали, что вся эта вселенная произошла от большого взрыва, что все случайным и чудесным образом случилось. Зародилась жизнь тоже случайно, все без смысла, все по теории вероятности, произошли совпадения, химические процессы и явления. Андрея Солнечного такие научные высокопарные рассуждения ученых мужей, не устраивают. И сейчас, шагнувший куда-то вдаль иного мира, от стереотипных человеческих суждений, он мог точно сказать, что мир без случайностей. Смысл есть во всем! Его нужно искать, его нужно видеть!

— Небо, как оно прекрасно. — Говорил Андрей такие слова, как какой-нибудь звездочет древней обсерватории, взирая на небо в поисках ответов.

Туманными капельками растворилось прошлое. Коридор жизни, теперь выглядел как обычный коридор вполне человеческого здания. В конце этого уже темного коридора без окон, одна единственная дверь, в щелях которой я заметил странный свет.

— Тебе туда! — опять кто-то помогал мне тогда, давал совет в этом неизвестном пространстве. На лице Андрея было тогда выражение, как у маленького ребенка, потерявшего свою маму в толпе. Хотелось и плакать, и вместе с тем двигаться куда-то, чтобы найти что-то потерянное и утраченное…

Гулко эхо разносило шаги молодого человека, легкость тела вдруг пропала с приближением к той закрытой двери. Вот и она уже совсем рядышком. Неясный свет, звуки другой реальности прорываются через дверь. Тайны порой так желанны и велики, что мы платим высокую цену, за знание правды, истины жизни. Рукой парень толкнул дверь, и она отворилась. Деревянный скрип сразу потух в гамме звуков звонкой капели. Эти звуки прорываются к Андрею из какой-то уже новой реальности.

— Ты еще должен жить в этом мире. Твое время не пришло! — голос успокаивает и убеждает в совершение такого поступка. Андрей Солнечный молчал в ответ.

Дивный туннель с молочным светом, спокойствием вне вихрей суетливого времени, остается где-то позади. Коридор с одной единственной дверью также исчезает. Все растворяется. Андрей понимает вдруг, что все это время его глаза были закрыты, медленно раскрываешь, в надежде увидеть еще что-то новое, запредельное и поразительное. Перед первым его взглядом на мир предстает белый потолок. Чистая больничная постель и запах лекарства витает в комнате. Кровать Андрея в палате расположена прямо у самого окна. Хрустальные капли разбиваются о железный карниз за больничным стеклом, что Солнечный слышал через приоткрытое окно тот звон, наполненный в этот момент каким-то смыслом жизни, который до этого момента постоянно ускользал из его сознания. Да и вообще об этом Андрей даже не думал раньше. Житейские будничные, время губило в нем все мысли такой глубины. Но только не сейчас! Летнее солнце весело смотрело на Солнечного с небес пронзительной синевы.

Невероятное чувство радости жизни вдруг врывалось в мою душу, как сквозняк-ветер, через распахнутые двери, обжигает, как луч солнца, сердце. Такие сильные ощущения бывают только после возвращения от смерти, когда осознаешь, что еще жив, когда понимаешь, что коридор жизни не закончился на этой земле. В такой момент хочется плакать от счастья, от одного ощущения собственного сердцебиения, но эмоции он едва сдерживал. В голове у такого молодого или даже юного тогда Андрея осталось лишь навсегда великое понимание устройства всей этой жизни, которая порой непостижима человеческому сознанию, горизонты которой безграничны. Что-то загадочное, что-то радостное и полное надежды сквозит сейчас на него через свет утреннего солнца и радужные отблески капелек дождя. Еще чудилось ему, что он слышал гул моря, хотя может, ошибался на тот момент. Ревела даль, гремели грома, слезы неба слетали с высоты, а солнце струилось теплым светом.

В те дни, Андрей положил начало новому своему роману «За горизонтом горизонт», сначала в мыслях, затем уже на бумаге, так как понял, что за одной жизнью будет какая-то другая, когда подойдет время…

Часть I. От рождения до юности

Глава 1. Первые годы жизни

Начало книги жизни

Потребность написать книгу у Андрея возникла давно. Он знал, что она будет называться «Книга жизни», потому что в ней он отметит всю свою жизнь. В ней Андрей Солнечный отметит всех людей, которые замечены были им в ходе жизни, и с которыми свела его судьба. В части светлых воспоминаний Андрей отметил тех, которых затем записал в солнечную часть воспоминаний, других же он записал в темную и сумеречную часть воспоминаний, которые тоже сыграли свою роль в его жизни, но негативную. Солнечный Андрей много размышлял над тем, как это описать, потому решил все же это сделать, как и назвать свою книгу, как «Книга Жизни», книга описания собственной его судьбы.

Коридор жизни обернулся для него целым витком событий прошлого, настоящего и будущего, что переплелись между собой, убегая куда-то вдаль времени. Его родной сорок второй регион, все его близкие, и сама его собственная жизнь пестрила перед ним в его воспоминаниях, как длинный фильм о своих же деяниях на земле. Небо звало Андрея Солнечного ни один раз, но он все же остался на этой земле. Потому сейчас его сознание медленно плыло в пустоте. Он погружался в свое прошлое, видя дни ушедшие…

Приходило время солнечных воспоминаний.

Мир грез: Воспоминания доброго света

Первые воспоминания Андрея уходят куда-то в прошлое о котором он едва ли мог вспомнить сейчас. Он лишь помнил, как выплывал из света, словно окутанный лучами, как покрывалами одеяла. Там было хорошо. Это воспоминание, как сквозь стекло мутное, приходило к нему потом позже на протяжении всей жизни. То состояние комфорта, счастья и какой-то невероятной любви, что обрушивалась на него, навсегда остались в его сознании. Что это было за место? Этого Андрей очевидно не знал. Он вообще с трудом на тот момент понимал, что это вокруг него такое. Там была лишь отблески удивительного света, игра огней, а сверкающая даль искрилась над ним светом далеких звезд. Волшебство, ложные воспоминания или детская фантазия? Ни одного ответа…

Солнечная даль сверкала там вдали. Ветра играли между собой в высоте, а внизу плыли ясли младенца, и маленький Андрей улыбался, глядя на этот добрый свет, который поражал его сознание новизной и ощущением нестерпимым и несомненно неповторимым.

Рождение в северной стране

Место рождения было определено свыше, как место максимально равноудаленное от любого моря и океана. В глубине евразийского материка на тысячи километров с севера, юга, востока и запада от моря родился Андрей Солнечный суровым декабрьским утром, когда на улице в Сибири уже вовсю трещали морозы. Стужа, холод и лед был снаружи. Воздух даже казался безжизненным и каким-то неживым в этот день. Прохожие на улицах сибирского города кутались в одежды, поднимая воротники пальто и затягивая шарфы еще сильнее.

— Коль, хочешь новость? — Обратился сразу с порога к своему родственнику мужчина.

— Какую?

— У тебя родился мальчик. Первенец! — Ошарашили такой новостью отца Андрея Солнечного.

Отец чуть всмотрелся в глаза собеседника. Ему уже было за тридцать лет, а теперь он вдруг стал отцом. Обмана быть не могло. Николай действительно стал отцом. Именно потому отец Андрея Солнечного потом долго собирался, торопился и волновался чуточку он. Купив цветов, он на такси с мужем своей сестры приехал к роддому. Там в больнице, где периодически стоял крик младенцев, и усталые вздохи рождающих своих чад матерей сейчас, было тихо и спокойно. Кажется, в этот час устали и врачи суетиться по палатам, а матери либо спали, отдыхали, либо кормили своих младенцев. Некоторые из малышей спали в своих яслях.

Когда Николай — отец Андрея Солнечного пришел в роддом, то первым его желанием было увидеть мальчика, которого подарила его жена Галина.

Отец Андрея подошел к кровати своей жены, что стало заметно, что волновался и он, и она. Отец казался даже бледным сейчас, либо такой оттенок лица придавало ему освещение в комнате. Он положил цветы рядом на тумбе, и приобнял мать Андрея.

— Где же наш малыш, Андрей?

— Он спит. Сейчас его принесут. — С трудом улыбнулась Галина, у нее были невероятно тяжелые роды, так как младенец был тяжелым и большим. Три килограмма восемьсот грамм, вот что пришлось носить в своем животе матери Андрея, а затем родить младенца.

Мать и отец еще до рождения договорились между собой, что если родится мальчик, то его они назовут в честь деда Андрея, так как тот прошел всю великую отечественную войну и завершал ее в окрестностях Берлина. Дед умер оттого, что спустя годы осколок снаряда подобрался слишком близко к сердцу. Если же родится девочка, то молодая пара хотела назвать девочку Настей. Однако им суждено было получить сына — первенца, которого и сразу назвали Андреем.

Медсестра принесла мальчика в палату, и отец с осторожностью взял на руки закутанного в пеленки Андрея. Малыш же был далеко, он еще видел сны о добром свете. Он видел далекую страну, что находилась под звездным далеким неземным небом.

Мир грез: Солнечные ветра, храм света и ясли

Во сне Андрей плыл все также в яслях, что пересекали какую-то огромную реку. Сами же ясли не были похожи на обычные детские ясли, скорее это был хрустальный шар, в котором лежал мальчик.

«На твою долю выпадет многое. Имя узнаю многие. Потому благословляем тебя в этот дальний путь. Ты забудешь это место. Ты даже не вспомнишь про него. Может быть, где-то в смутных воспоминаниях или снах, ты еще будешь возвращаться в это место своей памяти, но все же это сотрется из памяти твоей. Плыви в мир земли, сын!» — из пронзительного доброго света кто-то говорил. Кажется, тот неведомый собеседник провожал младенца.

И река обрывалась воротами, составленными из цветов радуги. Дальше ничего не было. Там был космос и пустота. Черное неизвестное пространство и чужие звезды. Солнечные ветра остались позади, также как и храм света. Радуга — это последнее, что смог заметить малыш и запомнить в том месте, уходя оттуда. Вернее уплывая в своих яслях, которые вдруг оторвались от реки. Прозрачный шар понесся куда-то в пустоту неизвестного пространства, а малыш свернулся клубком, ожидал конца своего путешествия…

Однако сны, а может видения прошлого всегда когда-нибудь заканчиваются. Дальше начинается земная жизнь полная испытаний и трудностей, которых предстояло пережить.

«Вот я посылаю тебя на землю в северную страну. Будь сильным сын мой! Там в том мире тебе будут встречаться, как хорошие, так и плохие люди. Хороших людей записывай в солнечные главы своей книги: „Книги жизни“. Плохих же людей отмечай в темных главах, когда ты нуждался в них, страдал в одиночестве, мучился от боли или просто нуждался в крове, пище и воде, но не получал руки помощи от них. Врагов отмечай под грифом мглы в своей книге. Помни лишь одно, что я помню о тебе, и никогда не забуду тебя, даже если ты не вспомнишь про меня».

Колыбель с мерцающим светом сферой выплывала в пустоту космоса. Младенец засыпал с легкой улыбкой на лице. Мгла поглощала хрустальный шар. Пронзительные звезды сверкали в темноте, а может быть, это были даже не звезды, а ангелы, что летели там, в неизмеримых пространствах этого грандиозного мира.

Лачуга в снегах

Пришло время, когда матери Андрея нужно было выписываться из роддома. Отец вдруг пришел пьяным в этот день. Наверное, он был так рад, что у него родился сын. На улице была все та же зима. Морозы крепчали. Холода нарастали. Северные ветра пробуждались, погружая сибирский город в еще больший холод. Температура опускалась до минуса сорока пяти по Цельсию. Дни становились короче. Исчезло солнце, теперь там, в высоте была лишь безликая плоскость облаков. Низкие и мрачные они ползли по небу от рассвета до прихода тьмы. Сибирские деньки казались, так коротки, что с трудом можно было назвать днем, те хмурые серые будни.

— Вот сюда можете поставить коляску младенца. — Резонно произнесла баба Дуся, когда Андрея привезли в его дом. Жилище было чрезвычайно маленьким и ветхим. Эта лачуга ютилась близ реки, там, где находилась ТЭЦ сибирского города. Огромные трубы тянулись в небо, они упирались в ту серую плоскость. Эти же трубы выпускали в них дым. Они делали выхлопы в определенные периоды времени. Однако ничего этого не видел Андрей, он лишь узнавал свой новый мир. Над его головой был низкий полоток засыпной хижины.

Что видел перед собой Андрей, так это печку, которая излучала тепло. В ней трещали дрова, когда огонь сжигал их дотла. Еще мальчик видел перед собой не то умывальник, не то раковину, к которой часто подходила его мама. Андрей Солнечный наблюдал за своей матерью, когда та занималась своими делами. В остальное время Андрей погружался в свои сны, в которых опять уплывал куда-то назад к истоку доброго света, к реке, по которой он плыл в хрустальном шаре. В небе малыш видел яркие звезды, и радугу, что украшала то странное место.

— Ты уже проснулся?! — С улыбкой произносила мама, когда склонялась над мальчиком. В такие моменты лицо матери казалось Андрею большим. Ему хотелось схватить ее за щечки, потому что они очень нравились в его маме.

Мама кормила молоком Андрея, и он очень любил такие моменты. Жадно пил молоко, чтобы потом уже сытым, опять погрузиться в сон.

В какие-то дни Андрей стал замечать, что мама куда-то исчезла. Хижина была больше пуста. Сюда иногда приходила другая женщина в возрасте. Это была баба Дуся. Печь не изучала тепло, отчего мальчик во сне даже старался свернуться клубочком, чтобы спрятаться от наступающего холода, что пробирался в хижину. Засыпной дом при потухшей печке превращался в убежище холода. В углах лачуги появлялся снег, и в комнате было холодно.

Во сне Андрей видел сны отдаленные и забытые. Сны становились более прозрачными и даже стали забываться. Он почти забыл уже о том, как он попал в этот мир. Холод нестерпимый и мерзкий стал проклятьем для маленького мальчика. Это не прошло бесследно.

Отец Андрея ушел в запой от счастья, а может, не выдержав такой ответственности за себя, молодую жену и маленького сына. Маме же пришлось идти работать, потому мальчик остался на попечении у бабы Дуси, но она бывала редко тут. Потому дом изрядно промерзал, когда некому было подбросить дров в печь. Малыш пытался свернуться плотнее, но из этого ничего не выходило. Андрей знал, что нужно хоть как-то сохранить тепло в теле. Лежа в одной рубашке распашонке и колготках это вряд ли можно было осуществить.

В какой-то момент малыш почувствовал тяжесть дыхания. Он заболел. Состояние резко ухудшалось. Свисты и кашель вырвался из груди мальчика. Когда мать Андрея Солнечного вернулась домой, то увидела, что их лачуга замерзла. В углах дома лежал снег, а маленький сын лежал, клубочком свернувшись в своей кроватке.

— Он заболел, что вы сделали с моим сыном? Я вам же доверила… — Начала высказывать упреки бабе Дусе мать Андрея.

— Я не оставляла его одного, просто шила ему рубашечку, а он спал.

— Он заболел, тяжело дышит и сипит. Вы своего сына довели до такого состояния, что он воспаление легких подхватил, теперь решили моего сына угробить? — Мама Андрея Солнечного едва ли сдерживала эмоции негодования. Когда бабушка ушла, Галина заплакала, прижимая к груди больного малыша. Печь опять топилась, там шумел огонь, и дрова трещали. Холод на какое-то время отступали назад, однако, это не могло остановить процесса болезни у Андрея.

— Ему становится хуже! — Пожаловалась мать, когда отец вернулся, вваливаясь из синевато-белой зимы в эту лачугу. — Это все из-за тебя! Ты пил, а я кормила ребенка, зарабатывая деньги!

Отец молчал, виновато сидел на табуретке и смотрел на то, как языки огня мелькали в печи.

Мир грез: У фонтана поющих птиц

Андрей задыхался от боли в груди, казалось, в ней разливался какой-то свинец. Он плакал, но от этого становилось только хуже. Потому мальчик просто молчал и тяжело дышал, погружаясь в какую-то болезненную дрему или сон. Исчезала вокруг него хижина, погруженная в тени. Он уже не видел ни отца, ни мать свою. Андрей не видел также, как плясали языки огни в печи, от которых по комнатушке разливался запах легкой гари и становилось теплее.

Мир исчезал, растворялся в смазанных сумерках и тонах, где уже блестели звезды чужих миров. Андрей Солнечный очутился в какой-то момент у фонтана, где на мраморных обрамлениях сидели большие разноцветные птицы. Это были огромные на самом деле птицы. По крайней мере, мальчику они казались просто исполинскими, что он сначала испугался их. Однако они не обращали вовсе внимания на Андрея, потому малыш просто наблюдал за тем, как вода журчит в этом фонтане. Она извергалась откуда-то издалека, покрываясь радугой и пеленой тумана, а затем падала в водоем.

Тут не было ощущений болезненных и даже смертельно опасных, какие мерещились ему в холодной лачуге, где темно-синие тени лишь бродили в комнате. Андрею тут нравилось. Он улыбался и смотрел вверх. Там же наверху были ослепительные огромные звезды. Скорее было похоже на фонари, но только свет их был ярче. И потом они двигались постоянно в погруженных в легкие сумерки небесах. Приятная синева захлестывала небосвод, фонтан и прекрасных птиц, что ворковали, иногда красиво пели и неспешно передвигались вдоль мраморных ограждений.

Дальше явилась окутанная снегами и ветрами красивая молодая женщина в белых одеждах, за которой шли двое медведей. Один из них был медвежонок, второй же была медведица. Девушка посмотрела на мальчика, что тот сразу заинтересовался удивительным персонажем в этом месте.

— Кто ты? — Поинтересовался Андрей, глядя на эту же девушку в белом.

— Я владычица северных ветров. — Улыбнулась она, и чуть дыхнула на мальчика. Он ощутил нестерпимо холодный воздух, съежился в первые мгновения, а затем расслабился, так как перестал испытывать холод от этой ледяной женщины в белом. Вокруг закружились снежинки. Тоскливо-величественная вьюга пела свою песню где-то в высоте этих удивительных небес.

Глава 2. Беззвучная жизнь

Больничные огни и тишина

Мать Андрея плакала, когда узнала, что у ее сына начались осложнения. Началось воспаление, которое вот так просто подавить нельзя было. Врачи рассказывали Галине, что ее сыну нужны уколы. И она согласилась.

А перед Андреем начали проплывать дни кошмара. Он кричал от боли, когда ему начинали делать внутривенные вливания. Свинцовая тяжесть в легких пропала, но на смену ей пришла полная тишина. Гробовое молчание воцарилось теперь в его личном мире. Он не слышал ни разговора врачей, ни голоса матери, ни окружающих звуков, что происходили с ним раньше.

— Ваш ребенок теперь не будет слышать. — Проинформировала мать Андрея медсестра.

— То есть, как не будет слышать? Ну, вы полечите же, и все пройдет у него? — Галина хотела верить в то, что все образуется.

— Нет, он совсем не будет слышать. Это не лечится… — Добила этой фразой маму Андрея девушка в белом халате.

— Вы лечили его от воспаления, а в результате я получила это?

Лицо матери исказилось в какой-то страдальческой маске. До ее сознания только начинало доходить, что ее сын уже выпал из списка слышащих людей. Он ушел в свой мир беззвучный и более простой.

Перемены в жизни

Что-то изменилось в окружающем восприятие мира. Андрей не знал явных причин этому. На тот момент маленький мальчик не знал даже, какой ему предстоит пройти долгий путь назад, чтобы вернуть себе то, что было отобрано у него в холодной хижине и под больничными огнями. Довод врачебная ошибка ему был непонятен тогда.

Та же лачуга выглядела более печальной и грустной потом. Все тот же огонь плескался в кирпичных стенах своей печи. Тот же стол, тот же умывальник. Только звуков не стало. Вода больше не плескалась. Огонь больше трещал в печи. И голос матери пропал. Теперь она стала, как рыба, что беззвучно открывала рот, но ничего не произносила.

Во сне Андрей все также уходил в свой мир, такой далекий и живой, что находился где-то вдали от этой холодной маленькой убогой лачуги. Там не было сибирской зимы. Там не было холодов. Там было хорошо и тепло.

Мать от горя, от потрясенного шока, каталась, по полу рыдая за горе, что обрушилось на ее жизнь и ее сына. Она плакала, но ничего изменить уже нельзя было. Жизненные ошибки неисправимы порой, лишь время может исправить потом, то, что случилось однажды.

— Я все равно добьюсь, что мой сын будет говорить и учиться в школе, университете! — Вслух говорила мама Андрея.

Мир грез: Белая комната

В видениях мальчик увидел себя пребывающим в какой-то белой комнате, стены которой излучали странный свет. Здесь было просторно и хорошо.

— Ты меня слышишь, Андрей?

Мальчик посмотрел на того, кто звал его по имени. У двери стоял какой-то мужчина в белой одежде. Он чуточку улыбался мальчику.

— Да. Кто ты? — Для маленького мальчика было необычно слышать опять голос человеческий.

— Неважно. Я хочу лишь сказать, что ты должен победить.

— Победить? Кого? — Поинтересовался мальчик.

Комната пульсировала белым светом. Тут было тихо, и легкий свежий ветерок приходил из какой-то незримой пустоты.

— Ты должен стать победителем. Победить эти обстоятельства.

— Я не понимаю.

— Со временем ты поймешь, — мужчина с белыми, как снег волосами, потрепал ласково по голове Андрея Солнечного. — Ты вернешься назад.

— Назад?

— У тебя свой путь, который ты должен пройти. Бери воды из этого источника, каждый раз, когда тебе будет плохо, и ты восстановишься.

За раскрытыми дверями комнаты был все тот же фонтан, только птиц у него не было. Андрей медленно подошел к фонтану и ладошкой окунул в ту кристально прозрачную воду. Сделал несмелый глоток, и огляделся по сторонам.

Незнакомец в белой одежде исчез. У Андрея что-то вдруг запищало в ушах. Белая комната пропала, и мальчик провалился в лучах какого-то нестерпимо доброго света. Кажется, что тут он не знал той зловещей темноты и тишины своей хибары. Полет в свете был прекрасен.

Восстановление

Мать Андрея упорно начала искать литературу, чтобы вернуть своему сыну слух. Однако это вряд ли можно было бы исправить без определенного чуда и самого старания мальчика в этом направлении. Советская эпоха на тот момент уже закончилась. СССР развалился, на месте нее образовалась новая страна — Россия.

— Это машина! — Мама показывала своему мальчику рукой на проезжающие автомобили на мокрой дороге. Сибирская зима отступила назад. Сейчас снег растаял, и первые лучи солнца пробивались через пелену облаков.

Андрей показывал указательным пальцем на трамвай с вопросительным знаком.

— А это трамвай! — Галина наклонялась рядом с сыном, говоря ему на ухо.

Звуки постепенно возвращались к мальчику. Если вначале он не слышал даже, как шумит автобус или трамвай на дороге, а также как разбивается стакан об пол, то потом все изменилось. Андрей с легкой улыбкой на устах услышал слова матери. Путь к восстановлению был начат вновь.

— Смотрите он уже начал говорить! — Удивлялись родственники, когда приходили в квартиру к Андрею и его родителям.

— Это труд не одного дня. Ему придется пройти непростой путь, чтобы вернуться назад. — Продолжала аргументировать мама Андрея.

В квартире у бабы

Мать Андрея забеременела вторым сыном меньше двух лет. На тот момент никто не знал, кто родится, потому, когда стали сносить старую лачугу на окраине города у берега реки, взамен семье давали трехкомнатную квартиру в хорошем районе на восьмом этаже.

Андрей же перебирался на время к своей бабе Дусе опять и деду Мите. Жить в чужой квартире всегда непривычно. Поначалу, когда мама исчезла, Андрей Солнечный волновался, где она. Пытался отвлечься игрушками, но их было мало в этой квартире. Там была маленькая машинка броневик и еще пара солдатиков бронзовых. Когда мальчик отказывался выполнять какие-то указания бабы или деды, то они били мальчика, дергали за руку резко. Били чаще по щекам или губам, затем запирали мальчика в ванной комнате и выключали свет.

Андрей сидел в темноте там долгое время. Стучался, но ему не открывали. Без света и почти без звуков (тут было тихо, как в могиле) он оказывался, полностью изолирован от внешнего мира. Порой казалось, что этот мир уже не существует. Словно в небытие Андрей просто где-то находился, где не было ни звуков, ни картинки. В этом месте не было тут и времени. На холодном кафельном полу малыш сидел, свернувшись калачиком, и горько плакал, вспоминая свою маму. Андрей не понимал, куда она исчезла из его жизни, оставив его совершенно одного. Она же лежала в роддоме уже в то время.

Минуты тут казались вечностью, иногда Андрей засыпал в темноте. Попадал опять в свои миры, что были видны ему, как сквозь мутное стекло. Просыпался оттого, что дверь отворялась. Свет лился в маленькое пространство, и мальчик получал прощение от своей бабы. Если Андрей нарушал правила, то опять попадал в этот «карцер». Так продолжалось до тех пор, пока в один из прекрасных дней не вернулась мама.

Новый дом и младший брат

— Я вернулась! — Однажды воскликнула мама, когда увидела Андрея. У мальчика даже замерло сердце от счастья и удивления, когда он увидел на пороге дома бабы свою маму.

— Мама! — Воскликнул мальчик.

Андрей бежал, распахнув свои руки, прижался к своей маме. Легкие всхлипывания вырвались из его груди в тот момент. Он сейчас больше всего опять потерять свою маму, потому он ни на шаг не отходил от нее, зная, что она его земной ангел на этом этапе жизни.

Теперь Андрей уже не жил в лачуге ветхой и холодной. Новая квартира казалась огромной. Плюс к тому же у меня появился брат. Иногда старший брат рассматривал своего младшего, тот оживлялся, когда они смотрели друг на друга. Очевидно, он видел в нем напарника по играм и баловству.