18+
КИФ — 4. «РЖД»

Бесплатный фрагмент - КИФ — 4. «РЖД»

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 180 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

От составителей

Сейчас сложно встретить добрый фильм. Нам показывают смертоносных супергероев и миры апокалипсиса. Много неоправданной жестокости. Юное поколение растет в атмосфере бессмысленности существования. Мультфильмы для детей полны цинизма и распущенности нравов. Также нередки в детских фильмах сцены расчленения и умирания персонажей, сеттинг загробного мира. Молодым людям интересны темы агрессии и депрессии, они выросли и просят «пожестче, без розовых соплей». Разрушение, разложение и увядание — вот те культурные нормы, которые нам транслируют.


А мы хотим возразить этому положению дел. Мы проводим конкурсы рассказов имморт-фантастики. Идея наших конкурсов состоит в любви к жизни — жить нужно долго и счастливо, жизнь прекрасна и осмысленна. Нам хочется, чтобы рассказы были жизнеутверждающими, добрыми и светлыми.


КИФ-4 — это значит «четвертый конкурс имморт-фантастики». Участники писали рассказы на тему «Российские железные дороги». В сборник вошло пятнадцать рассказов.


Мы выражаем огромную благодарность участникам наших конкурсов за поддержку идеи. Мы благодарны за каждый присланный текст, даже если он не вошел в сборник.

И мы благодарны Вам, наш читатель, за то, что Вы держите сборник в руках.

Ноябрь, 2021.

Юрий Ташкинов

рассказ

«Бесконечная скука»


Игорь встал на плитку, и возле неё появилась красные цифры «99».


— Да уж, пора заняться спортом. Вернусь домой, и сразу сяду на диету, и буду каждый день бегать.


Каждый шаг вдоль длинной очереди, цифра возле каждой плитки — как напоминание об обещании, которое никогда не будет исполнено. Но Игоря не покидало ощущение, что каждый прохожий с жадностью подсматривает его вес на сенсорном полу и ехидно хихикает.


После полуденной летней жары внутри вокзала царила приятная прохлада. Музыка Чайковского, что лилась с потолка, едва ли заглушала перебранку ожидающих своего поезда. Пахло дезинфекторами. Робо-полицейский укоризненно посмотрел на Игоря, и тот покрыл медицинской маской нос.


— Можно, я пройду перед вами? — раздался робкий голос парня с бегающими глазами. — Мне только спросить.


— Куды прёшь без очереди, окаянный? — громко закричала женщина в вязанном платке.


Хотя, не женщина: оба спорщика — обычные дроиды. Билеты в вип-вагон продаются в электронном виде, а те, кто стоит в здесь, должны «насладиться в полной мере» всеми радостями покупки билета в живой очереди. Видимо, это должно способствовать повышению числа вип-клиентов. Хотя, те, кто может себе позволить вип, обычно добираются до нужной точки альтернативным транспортом. Для простого человека мало что изменилось за последние триста лет: пока кто-то покупает билеты на околосветный круиз до Проксимы-бета, большинство по-прежнему стоят в очереди за талоном до терапевта, а потом снова занимают повторную очередь уже у двери.


Люди неспешно продвигались к заветному окошку, за которым восседала робо-оператор.


— Здравствуйте, девушка! Я бронировал билет…


— Ваш паспорт! — резкий механический голос.


Протянул пластиковую карту. Робо-оператор недоверчиво сравнила мой профиль с изображением на 3D-фотографии. Конечно, машины давно превзошли нас почти во всём, но разработчики оставили некоторые привычки, присущие людям разных профессий. Видимо, так роботы, по мнению разработчиков, должны казаться более человечными, но такая цена правдоподобия слишком высока.


— Игорь Васильевич Негодяев?


— Да, это я.


— Держите ваш билет.


Полчаса в очереди — и ты счастливый обладатель небольшого клочка бумаги.


— Газеты, книги, кроссворды! — громогласно вещал робо-газетчик.


— Молодой человек, а у вас есть что-то из фантастики?


— Конечно! Для ценителей у меня остался последний экземпляр свежего переиздания третьего сборника фантастики о бессмертии «Не хотим стареть». Думаю, вы знаете эти легендарные рассказы: «НИОКР»…


— «Музыка за оградой кладбища», «Резюме»! — Игорю показалось, что при этих словах глаза дроида засияли счастьем:


— Да, именно!


— Можете не продолжать, я читал когда-то эту книгу! Давайте, хочу освежить в памяти, пока буду ехать, — Игорь провёл по терминалу запястьем, перед глазами появилась запись: «Со счёта снято 3 крипто-рубля».


— А играми увлекаетесь? Могу поделиться купоном со скидкой на Raid Shadow Legends?


— Спасибо, играми не интересуюсь.


Игорь положил в сумку заветный том любимой с детства книги. Его прадед с юности участвовал во всех 73-х конкурсах имморт-фантастики, до самого совершеннолетия, но ни один рассказ так и не попал в финал. Но он с ранних лет читал Игорю рассказы из этих конкурсов, как сказки на ночь.


По вокзалу пронёсся прерывистый голос из колонок:


— На …тую платф… му прибывает поезд …ск — С… ург, стоянка — две минуты, не задерживайтесь.


Игорь заметил, что вип-поезда объявляют чётким голосом. И стоят они на вокзале до посадки последнего пассажира. Один поезд стоял два часа, пока один из толстосумов, потерявший QR-код, делал повторную прививку.


Пришлось запрыгивать в отъезжающий поезд. Игорь любил приключенческие фильмы, где шпионы прыгали с моста на движущийся поезд, отстреливаясь от десятка злодеев, но жизнь предпочитал обычную, без приключений, с поездами, мирно ожидающими пассажиров на остановках. Робо-проводница протянула Игорю комплект белья.


— Чай пить будете?


— Да, не откажусь.


Мерный перестук колёс. Создавалась иллюзия, что ты стоишь на месте, а мир вокруг начинает движение. Деревья вдруг приобретают навык ходить, и строем направляются куда-то назад. Поезд стоит на месте, но вокзал начинает лететь в неизвестном направлении. Рельсы давно делали без швов, но для не-вип-пассажиров оставили привычные звуки. Духота и запах пота. Игорь с трудом пробирался сквозь ряды выдвинутых на половину прохода босых ног.


Кинул сумку на верхнюю полку. Сидящий у столика мужчина тут же положил на стол блокнот, исписанный цифрами.


— Влад, — он протянул руку, которую Игорь, представившись, пожал.


— Разгадываешь судоку?


— Рассчитываю число Грэма. Уже почти семь миллиардов последних просчитал, — с гордостью сказал Влад, хотя Игорь ничего не понял. Наверно, он бухгалтер? Хотя, зачем заниматься расчётами, когда есть компьютеры? Игорь с детства не понимал, для чего учить математику в школе, до самого тридцатого класса, потом ещё 17 лет в институте. Скорее всего, аспиранты тоже её изучают. Каждому поколению надо учиться всё больше, чтобы хоть как-то конкурировать за работу с роботами, но математику лучше бы оставить дроидам. У них всего две цифры, а людям приходится оперировать десятью.


— Будешь? — Влад достал морозную бутылку с изображением Менделеева.


— Давай понемногу. Сейчас сварганю что-то на закуску.


Игорь извлёк из сумки портативный принтер. Выбрал программу «Поездка», и машина распечатала охлаждённую варёную курицу, огурцы и несколько варёных яиц. Водка была со странным грибным привкусом. Выпили, закусили, разговорились: о смысле жизни, Вселенной и всём таком.


— А вот ты как относишься к бессмертию? — среди прочего спросил Влад.


— Я их ненавижу! Они… Это всё из-за них. Ты же, надеюсь, не из дроидов, переселившихся в тело машины?


— Нет, что ты, Игорёк. Ехал бы я в поезде и ел бы с тобой холодную курицу? Будь я дроидом, летел бы сейчас на новые планеты, сеять Семёна человечества к другим планетам. Хотя, может, и не летел бы. Ведь к какому-то возрасту уже не хочется что-то менять, желанным становится постоянство, а не приключения.


— Из-за них ежегодно повышают совершеннолетие и пенсионный возраст. Мой прадед отпраздновал совершеннолетие в восемьдесят пять, а до двухсотлетия и выхода на пенсию так и не дожил. Из-за бессмертных, когда я смогу заводить собственную семью, то буду вынужден выбирать среди старух, которых едва ли спасет пластика и современная медицина.


Влад расхохотался.


— А вот мне кажется, что бессмертия не существует.


— Ты что, не видел этих роботов-людей? — Игорь стукнул кулаком по столу.


— Да, они живут долго, но разве вечно? Сейчас объясню. Нижнюю границу возраста вычислить практически невозможно. Кто-то считает таковой момент зачатия в пробирке, кто-то — момент рождения. Но разве есть верхняя граница для бессмертного? Допустим, бактерия прожила семьдесят лет. За это время сменились неисчислимые мириады поколений сородичей, а она ещё жива, но разве она бессмертна? Если человек прожил семь тысяч лет — это много или мало? Скорее всего, за это время успеет смениться цивилизация. Надеюсь, после нашей останутcя картины Рембрандта и музыка Шопена, а не подростковые рисунки на стенах и песни в стиле «Тряси своими арбузами». Через пять миллиардов Солнце превратится в красного гиганта и поглотит Землю, а вместе с ней и потенциального бессмертного. Допустим, он успеет улететь подальше от катастрофы. Будет здравствовать гугол лет.


Смартфон Игоря издал характерный звук: «Начинаю поиск в сети», а Влад продолжил монолог, не обращая внимание на происходящее вокруг:


— Но через такой промежуток времени испарятся последние сверхмассивные чёрные дыры в недрах галактик, и Вселенная под собственным весом сожмётся до точки. Вот и конец нашему «бессмертному». Хотя, вся его жизнь была бы адом. Многие не знают, чем занять себя вечером после работы, а тут мириады лет. Он успел бы побывать в каждой точке доступной Вселенной, повидал бы всё, и не единожды. Скука. Бесконечная и безнадёжная скука. А вот ты, Игорёк, так ненавидишь бессмертных. А если бы тебе предложили стать одним из них? На что бы ты пошёл?


— Не отказался бы, пожалуй.


— А если бы для этого надо было отобрать чью-то жизнь?


— Что мне до чужой жизни? Обо мне мало кто заботился, почему я должен думать о других?


Игорь ещё раз покосился на блокнот, исписанный ровными рядами цифр. Сколько времени Влад потратил на заполнение толстой тетрадки? Как же надо скучать, чтобы тратить жизнь на бессмысленные расчёты?


— А ведь ты меня обманываешь, друг. Ты тоже один из них.


— Я не дроид. Я не знаю, как достичь бессмертия. Но есть в твоих словах доля истины: я прожил дольше, чем большинство даже в наш высокогенетичный век. Грибницы под землёй живут веками. Я не учёный, не знаю подробностей, но препарат на их основе способствует омоложению и долголетию. Но есть и побочные эффекты: все не могут жить так долго, как захотят, поэтому кто-то добровольно должен отдать тебе свои годы. Ты готов забрать мои? Я прожил достаточно, и готов поделиться.


— Всегда мечтал о бессмертии, — Игорь жадно потёр руки.


Влад неожиданно прижался губами к шее Игоря.


— Эй, друг, я всё понимаю, но я не из этих! — Игорь оттолкнул Влада. У того лицо было перепачкано чем-то красным. Попытался встать, но тело словно парализовало.


— Пока ты умираешь, Игорёк, я расскажу тебе свою историю. Мне почти семь тысяч лет, хотя я мог сбиться со счёта. Я долго путешествовал, пока не остановился однажды на вашей планете. Наша раса открыла секрет долголетия, но рецепт имел один изъян. Спиртовой настой гриба-паразита должны выпить двое, и один должен добровольно отдать годы жизни другому.


Игорь покосился на бутылку с изображением Менделеева.


— Или же если кто-то хочет отобрать жизнь у тебя, то тоже можно забрать его годы. Этот эликсир молодости был для нас даром, но и проклятием: для продления жизней детей родители отдавали свои годы, и дети до конца дней плакали о невосполнимой утрате. Но когда тысячу лет назад я оказался на твоей планете, она стала для меня настоящим Эльдорадо. Столько негодяев, которые покушались бы на мою жизнь. Кстати, вампиры не питаются кровью. Я обычный человек. Просто мне нужен образец твоего генофонда, чтобы проанализировать предположительную длину твоей жизни. А вот о нашей любви к крови негодяев — это правда, другую я пить не смог бы. Знаешь, я так устал от бесконечной скуки. Последние двести лет я ищу преемника. Но попадаются только такие недалёкие, как ты. Ты не увлекаешься наукой и искусством, тебе чужда философия. За весь вечер ты сказал лишь несколько слов, и те о ненависти к тем, у кого есть то, чего нет у тебя. На что ты потратишь длинную жизнь, если её тебе подарить? Конечно, мои расчёты числа Грэма — тоже не лучшее занятие, но я лучше продолжу искать себя, чем отдам свои годы такому, как ты.


Вдоль перрона сновали робо-торговцы, продавая сушёную рыбу и фарфор. Мужчины и женщины рядом с поездом обнимались. Рады долгожданной встрече. Дети — которым ещё не исполнилось восьмидесяти пяти — жадно лизали мороженое-рожок, пытаясь спастись от жары. Игорь Васильевич Негодяев сел на поезд, но так и не доехал до места назначения, но этого никто не заметил: возможно, встал остановкой раньше. У него не было никого, кто ждал бы его по прибытии. Многие на этом поезде выходят раньше положенной им остановки. Хотя, и по миру много кто незаменимый исчезает бесследно, и их тут же заменяют другими незаменимыми. Может, решил стать дроидом или улететь на Проксиму-бета, кто за всеми уследит?


Мужчина с исписанным цифрами блокнотом, одним глазом косился в окно, с надеждой высматривая того, кто, возможно, завершит однажды его расчёт.

Игорь Каменский

рассказ

«Вдаль по «чугунке»

Необычное зрелище на привокзальной площади собрало огромную толпу. Быстро опускающийся на город ночной мрак разрывался на части выступлением факиров. Такое Иван Степанович видел впервые. Но его это зрелище не интересовало. Он стоял у стены невысокого двухэтажного здания, безучастно взирая на происходящее. Рядом с ним стояли его дорожный саквояж и верная трость.


Он собрался в дорогу налегке, одев свой дорожный костюм-тройку и собрав всё только самое необходимое. Ему всё было безразлично, жизнь потеряла для него смысл, напоминая теперь бездушную работу механизма его швейцарских часов, покоящихся в кармане его жилета. Тик-так… Тик-так… Ровный, размеренный ритм его жизни, не приносящий больше никакой радости.


Аглая. Милая Аглая. Её не стало. Теперь никто не встретит его, с задорным блеском в глазах. Никто не приголубит. Никто не приласкает. Ну почему она его не послушалась? Он же предупреждал, что в таком возрасте можно не сдюжить, можно не разродиться. Но Аглая… Она каждый раз заводила с ним этот разговор. Ей так хотелось ребёнка!


«Ванечка, — говорила она, — ну как же вы не понимаете! Дети — это продолжение нашей жизни. Мы будем жить в них, когда нас не станет!»


Судьба свела их, когда Ивану Степановичу было уже за пятьдесят, а Аглая была на два года его моложе. Ещё не старики, но уже и не молоды. Они познакомились в театре, на пьесе Грибоедова «Горе от ума». Даже и не думали, что их непринуждённые беседы во время антрактов выльются во что-то большее.


Но Аглая запала в сердце Ивана Степановича. Её звонкий голос и весёлые искорки в глазах затрагивали что-то ранее не изведанное в его душе. До этого Иван Степанович такого не испытывал. Большую часть своей жизни он посвятил науке, фармацевтике. И думал, что так и проживёт оставшиеся годы в одиночестве. И тут эта встреча.


Их роман развивался бурно. Они понимали друг друга с полуслова. Иван Степанович мог бы сказать, что влюбился как мальчишка, только такого он не испытывал и в молодые годы. А Аглая отвечала ему взаимностью. Уже через полгода знакомства Иван Степанович попросил у Аглаи руку, предлагая взамен своё сердце, и она согласилась. Пять лет они прожили в браке, душа в душу…


И вот её не стало… Умерла во время родов, оставив после себя дитя. На глазах престарелого мужчины опять выступили слёзы, затуманившие его взгляд. Он снял с головы цилиндр, а другой рукой достал платочек и промокнул свои глаза. Вернулся взглядом к выступлению на площади.

автор иллюстрации Vassily Gowais

На стенах зданий, самых ближних к выступающим факирам, бесновались тени. Укротители огня показывали всё, на что были способны. Двое из них ловко жонглировали, перебрасывая друг другу горящие факелы. Другая пара прохаживалась перед горожанами, образовавшими перед выступающими полукруг, и, словно сказочные драконы, полыхали огнём, заставляя толпу охать от изумления.


Вот, на середину импровизированной сцены, вышел ещё один артист, закутанный в чёрный плащ. В руках он держал шпагу, на острие которой крепилась светящаяся электрическая лампочка. Мужчина запрокинул голову кверху, широко открыл рот и стал заглатывать шпагу, вместе с лампочкой. Толпа снова ахнула, а факир сбросил свой плащ, оставшись в одних штанах. Публика замерла, увидев, как лампа продолжила светиться в животе у актёра. И взревела, захлопала в ладоши. Площадь накрыла волна одобрительного гула.


Иван Степанович, прекрасно знавший анатомию человека, только презрительно фыркнул, подхватил свою трость, саквояж и направился к вокзалу. Толпа за его спиной продолжала выражать свой бурный восторг громкими аплодисментами и счастливыми возгласами.


«Устал… Как же я устал, — думал про себя Иван Степанович, который в последнее время мучился бессонницей — „в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов“! Как у классика! Может, хоть там получится оправиться, получится выспаться…»


О своём новорожденном сыне он старался не думать. Семья его покойной супруги позаботится о нём, он был в этом уверен. Сам же Иван Степанович не мог даже смотреть спокойно на своего отпрыска. Да, умом он понимал, что ребёнок не виновен в трагедии, но ничего с собой поделать не мог.


Возле одного из уличных фонарей он остановился, достал пенсне и вытянул за цепочку часы. Они приветливо щёлкнули и услужливо показали время. Уже можно идти. Скоро будет сигнал к посадке на паровоз.


— Дяденька, купите газету! Последние новости! Убит эрцгерцог! Начнётся ли война?! Спишите прочесть!


— Ты чего так поздно бегаешь, оборванец?


Мальчишка, лет десяти, чумазый, в поношенной одежде, скуксился и запричитал:


— Меня тятяка выпорет! Я не все нумера распродал! Дяденька, ну купите газету! Христом Богом молю! У меня сестрёнка болеет…


— Достаточно ныть, бродяга! Не переношу детей! Лови, только хватит хныкать! Сдачи не надо, — зло добавил он, подбрасывая монетку, которую мальчонка ловко подхватил в воздухе и быстро спрятал в карман. Выхватив из рук мальчика газету, Иван Степанович быстрым шагом пошёл на вокзал.


— Спасибо вам, дяденька! Да поможет вам Бог, дяденька! — — но Иван Степанович его уже не слушал, возвращаясь к своим мрачным мыслям.


Он хотел покинуть этот город как можно скорее, отправиться как можно дальше. Поэтому и решил поехать по «чугунке». А чтобы путешествие в его возрасте не доставляло сильных неудобств, Иван Степанович решил поехать первым классом.


Да, это было весьма дорого, но деньги для него теперь мало что значили. А вот комфорта, хоть в чём-то, хотелось. Иван Степанович вышел на перрон и посмотрел на готовящийся к дальнему путешествию состав, тонущий в облаках пара.


«Какая интересная машина, этот паровоз. И выглядит занятно…» — вновь в голове всплыл голос Аглаи. Иван Степанович осмотрел состав, освещённый уличными электрическими фонарями. Его взгляд остановился на ярко-синем вагоне первого класса, на котором так хотела прокатиться его Аглая. Но в тот раз, когда они отправились в свадебное путешествие, они всё же решили поехать вторым классом, чтобы сильно не тратиться.


Вагоны этого класса здесь были окрашены в золотистый цвет. Они не были такими яркими, как вагон сочного жёлтого цвета, который уносил когда-то влюблённых на юг, в Крым. А вот зелёные вагоны третьего класса были точь-в-точь, как и на том же поезде крымской железной дороги.


Иван Степанович сглотнул подкативший к горлу комок и направился на посадку. Проводник доброжелательно кивнул, улыбнувшись:


— Добрейшего вечера-с.


— И вам, — уныло кивнул в ответ Иван Степанович, протягивает прокомпостированный билет.


— Прошу-с, проходите-с, третья дверь — ваша-с.


Иван Степанович прошёл в своё купе, отделанное полированным красным деревом. По центру стоял столик со скатертью и электрической лампой с абажуром. Рядом с ним — два массивных раскладных кресла, с обивкой сочного синего цвета.


«Надеюсь, у меня не будет попутчика. Не хочу никого ни видеть, ни слышать».


Иван Степанович снял пиджак, повесил его на крючок. Сел в кресло, накрывшись пледом. Достал монокль и раскрыл газету. На главной странице большими буквами было написано: «Убiйство въ Сараевѣ».


«Ванечка, что же это такое происходит в мире? — снова в памяти всплыл образ любимой Аглаи. Она держала в руках газету, а в глазах её стояли слёзы. — Опять война на Балканах! Мы достигли такого прогресса! В руках человека сейчас такая мощь! А мы направляем её на то, чтобы создавать новые орудия убийства! Разжигать всё новые конфликты!»


Иван Степанович услышал протяжный гудок, и почувствовал, как паровоз тронулся, начиная свой дальний путь.


«Ах, Аглая, милая Аглая… Как же мне тебя не хватает». Иван Степанович невидящим взглядом смотрел в окно, забыв про газету в своих руках. А перед его мысленным взором мелькала череда добрых воспоминаний. Мерное покачивание вагона успокаивало и, незаметно для себя, Иван Степанович погрузился в сладкую дрёму…


«…нельзя опускать руки…»


— Аглая! — Иван Степанович попытался ухватить ускользающий образ своей любимой, которая с таким напором пыталась что-то до него донести. Но только дернулся всем телом и чуть не вывалился из своего кресла. Остатки дрёмы нехотя разрывали свои чары, возвращая пожилого мужчину в реальный мир. Он вздрогнул, увидев, что в купе он уже не один.


— Доброй ночи. Я вас не напугал? — произнёс попутчик и улыбнулся широкой белозубой улыбкой.


Иван Степанович старался не подать вида, что он действительно испугался. И было от чего. Перед ним сидел самый что ни на есть живой мавр! Конечно, Иван Степанович был человеком образованным. Считал представителей других рас и народностей такими же людьми, как и он сам. Но вот вживую представителя темнокожего населения Земли встретил впервые.


— З-здравствуйте, — слегка запнувшись, произнёс он в ответ.


— Позвольте представиться. Меня зовут Му… — темнокожий попутчик запнулся, — Муфусаил.


— Очень приятно… Иван… Степанович… Я…


— Понимаю вашу растерянность, немного задремали, просыпаетесь — а тут я во всей красе, — собеседник опять широко улыбнулся.


Иван Степанович поймал себя на мысли, что сидящий перед ним мавр выглядит вполне добродушно. В тёмно-сером, дорогом костюме, из-под которого виднелась белоснежная сорочка. В целом, выглядел вполне респектабельно, если не брать в расчёт его прическу. Волосы, похожие на пружинки, образовывали густую шевелюру. Морщинки возле глаз говорили о том, что этот парень любит посмеяться от души.


— Да, — наконец ответил Иван Степанович, — надо признать, немного удивлён. Разве мы уже останавливались на станции?


— Остановка было короткой, поэтому вы и проснуться не успели. Позвольте узнать, далеко ли вы путь держите?


— В Саратов.


— М-м-м, а я из Саратова.


Попутчики переглянулись. Но тут Муфусаил не выдержал и засмеялся. Правда, Иван Степанович его не поддержал.


— Прошу прощения, я люблю шутить, — произнёс, отсмеявшись, мавр. — Но иногда это выходит достаточно глупо. А вы, я смотрю, юмор не очень любите?


— В последнее время не очень. Как и вообще разговаривать.


— Ваше право. А я, знаете ли, люблю поболтать. Ведь только так мы можем узнать лучше друг друга. Обменяться полезной информацией. Да и просто скоротать время в дороге. А знаете, в чём ещё прелесть разговоров с попутчиками?

— Нет

— Видимо, вы не так часто путешествуете. Так вот. Основная прелесть в том, что ты можешь поговорить с человеком абсолютно искренне, по душам. А потом ваши пути разойдутся, и вы никогда в жизни больше не встретитесь.

— А если…

— А если и встретитесь, поздороваетесь как с лучшим другом, перекинетесь парой дежурных фраз и вновь разойдётесь. Но, скорее всего, не встретитесь, — мавр вновь улыбнулся и, откинувшись на спинку кресла, спросил:


— А у вас есть хобби?


— Э-э-э… Простите?


— Ну, хобби. В английском языке так называют маленькую лошадку. А у каждого человека есть свой «конёк». Теперь в Англии так люди называют свои увлечения, то, чем они гордятся.


— А вы были в Англии?


— О, да. Я много где был. Можно сказать, что путешествия — — это моё хобби. А вы чем увлекаетесь?


Мысли Ивана Степановича вернулись к Аглае. Последнее время он всё своё свободное время проводил с ней. А ведь когда-то…


— Знаете, — задумчиво произнёс Иван Степанович, — честно говоря, в последнее время я мало времени уделял своему хобби. В силу определённых причин. А вообще моя работа и была моим увлечением.


— О, это так здо́рово! — эмоционально воскликнул мавр. — И кем же вы работаете?


— Я — фармацевт. Знаете, ещё в детстве я узнал про Парацельса. Его методы, его цели глубоко запали мне в душу. Как он говорил? — «настоящая цель химии заключается не в изготовлении золота, а в приготовлении лекарств». Будучи ребенком, я даже, признаться, мечтал изобрести эликсир бессмертия. А в юношестве даже брался за его приготовления!


— И что же вас остановило?


— Ну, как же? Это же невозможно.


— А с чего вы это взяли?


— С кем бы я ни говорил на эту тему — все так сказали. Да и у меня, в результате, ничего не вышло. Чего уж, люди гораздо умнее меня брались за эту задачу, и у них это тоже не получилось. Кто, Я, такой, чтобы создать эликсир такого рода?


— Право слово, а почему вы думаете, что этот эликсир так и не был создан? Потому что вы его не видели? Так может, и Англии нет на самом деле? Вы же там никогда не были?


— Про Англию я хотя бы слышал, — недовольно буркнул Иван Степанович. Ему не понравилось, с какой лёгкостью попутчик отмахнулся от его аргумента. — Эдак мы с вами сейчас дойдём до того, что можно нести любую чушь, и всё это действительно где-то в нашем мире есть, просто мы это ещё не видели.


— Смотря что вы вкладываете в слово «мир». Это купе? Эту страну? Планету? Или эту вселенную? Но мы с вами уходим от темы. Поверьте, я ни в коем разе не хотел вас обидеть. Просто предлагаю посмотреть на вещи несколько шире. Иногда мы можем сделать гораздо больше, чем нам кажется. Нужно только поверить в это и начать действовать.


— И что конкретно, — Иван Степанович сделал акцент на последнем слове, — вы хотите предложить?


— Для начала — поверить, что наши возможности, по бо́льшей части, ограничены лишь нашим разумом.


— Поверить? — Иван Степанович усмехнулся. — Мне кажется, вера — это, как раз, больше относится к религии. А наука — — она про знания.


— Так, да не совсем так. Возьмём пример из жизни. Братья Райт. Как вы думаете, сделали ли бы они свой «Флайер-1», если бы сначала не поверили в то, что он полетит? Часто именно вера является тем самым катализатором, который ускоряет достижение наших целей. Главное — правильно себе эту цель поставить! Вот вам, именно вам, для чего был нужен эликсир бессмертия?


Иван Степанович вспомнил своё детство. Своего деда, который так много времени проводил с ним. Тепло деревянной заготовки в левой руке. В правой — — нож, которым он, вытащив от усердия кончик языка изо рта, старательно водит по заготовке, стараясь придать ей форму птички. Рядом сидит дед, одобрительно улыбаясь и давая советы, как лучше вырезать фигурку. Солнце, медленно опускаясь к горизонту, щедро делится своим теплом… А потом деда не стало… Бабушка, переживая утрату, вскоре ушла следом.


Тогда Иван и услышал от одного из дальних родственников, приехавшего на похороны бабушки, историю о Парацельсе. Гость, в дорожном костюме, сидел за столом и, понизив голос до полушёпота, вещал таинственным голосом:


«По прибытию в Константинополь, получил он камень философский. И с помощью его, научился создавать „золотой напиток“. Тот, кто испьёт сей эликсир, сможет себя омолодить и исцелиться от любой болезни…»


Эта история так впечатлила юного Ивана, что он увлёкся этой темой. А после школы решил связать свою жизнь с медициной. Иван Степанович очнулся от своих воспоминаний. Паровоз мерно покачивался. За окном, в свете луны, мелькали пейзажи средней полосы бескрайней Родины.


Чего он хотел сейчас? Если бы жива была его Аглая, может и был бы смысл вернуться к своему увлечению. Вернуться к поискам бессмертия. А сейчас? Сейчас он хотел только покоя, и больше ничего. Не осталось никого из близких ему людей, только дальние родственники, с которыми он и не общался почти. Смерть успела забрать у него всех, кто был ему дорог.


— Это, было, давно, — отчеканил он, — сейчас это уже не имеет смысла.


— Смысл есть всегда. Ваши действия, или бездействия — всё имеет смысл. Но вернёмся к теме бессмертия. Вот представьте, что в ваших руках оказалась формула упомянутого эликсира, чтобы вы с ней сделали?


— Хм… Оформил бы на неё патент.


— Вы так уверены, что если кто-то узнает об этом открытии, то не захочет это присвоить себе? Вы точно представляете себе те возможности, которые даёт это открытие? Помните, как закончилась жизнь самого Парацельса?


— Ему проломили голову…


— Вот-вот. Эликсир бессмертия вам не поможет, если ваше тело погибнет.


— То есть, вы хотите сказать, что эликсир — не выдумка?! У вас есть его формула?


— Формула есть у вас.


— У меня? — — искренне удивился Иван Степанович.


— Да-да. Именно у вас.


— Но у меня ничего не вышло! Я столько раз пытался…


— Вам не хватило всего лишь одного шага. Одного ингредиента.


Мавр достал из внутреннего кармана листочек, на котором была химическая формула… Иван Сергеевич вздрогнул. Как же так! Это же было элементарно! Он достал блокнот и в порыве научной ярости стал карандашом выводить по памяти ту самую формулу, работу над которой он когда-то так безалаберно забросил. Вписав недостающий ингредиент, он перечитал её и в бессилии опустил голову на руки. Сколько дорогих ему людей он мог бы спасти? А Аглаю? Если бы она приняла этот эликсир, может быть, она бы перенесла роды? Ну почему он тогда остановился?!!! Конечно, формулу ещё нужно было испытать, но он каким-то шестым чувством знал, что она работает.


— Где вы были раньше?! — зашипел Иван Степанович, поднимая голову и едва сдерживая слёзы. Но собеседника перед ним не было.


— Муфусаил?! Вы где?


Паровоз мерно покачивался, колеса отбивали свой ритм, но в купе Иван Степанович был один. Он встал, накинул пиджак на плечи, положил в карман блокнот и вышел в вагон. В проходах между купе тоже никого не было. Иван Степанович дошёл до купе проводника, постучал, на что сонный голос ему ответил, что сейчас откроет. Спустя полминуты дверь открылась.


— Подскажите, вы не видели моего попутчика, Муфусаила?


— Кого? — проводник потирал щёки, пытаясь понять, чего от него хотят.


— Моего попутчика по купе?


— Извините, но я к вам никого не подселял-с. К вам кто-то приходил-с? Может, вы задремали, и вам что-то приснилось? — проводник явно пребывал в растерянности. — У вас все вещи на месте?


— Вещи? — теперь и Иван Степанович растерялся. — Вещи… Да, надо проверить вещи, спасибо.


Иван Степанович пошёл обратно, в сторону своего купе. Вещи, конечно, были на своих местах. А Муфусаила по-прежнему не было. Следом в купе заглянул и проводник:


— У вас всё хорошо?


— Да, всё хорошо, можете идти, спасибо. —


Иван Степанович закрыл за проводником дверь, сел в кресло и достал из кармана блокнот. Перечитал формулу. Да, это действительно должно было сработать. Нужно только провести серию экспериментов. Интересно, что же с ним было? Сон? Или к нему действительно кто-то приходил? Но кто? И что ему теперь делать дальше? Одно Иван Степанович знал точно — — патентовать своё изобретение он точно не будет.

Райдо Альгиз

рассказ

«Голубой медведь»

(история для Юли)

— «Медное, золотое и серебряное царство», — прочитал он табличку. — Странное название.


— Это книгообменник. Там собраны сказки.


— Они на носителях из разных металлов?


— Нет, бумажные книги.


Она говорила так безмятежно, что он почти вспылил.


— Но это же дикость и варварство!


— Бумага для этих книг изготовлена не из древесины — из конопли. Трава такая. Быстро возобновляемый ресурс. Масло, пенька, ткань, бумага — из неё много чего делали раньше. Ткань, между прочим, высочайшего качества была. На денежные купюры такая бумага шла — износостойкость, плотность. Со временем, конечно, и эта бумага ветшает. Тогда книги перепечатываются. Я периодически привожу сюда новые. Люблю запах новых книг. Как они ощущаются в руке. Шуршание страниц. Это особое удовольствие! Для тех, кто понимает.


— А царства причём? — ему было слегка неудобно за свою несдержанность.


— В сказках они часто фигурируют, эти три царства. Герой посещает их последовательно, одно за другим. Так какое выбираешь?


— Я уже выбрал, — он решил проявить твёрдость. — Сказки я и сам потом могу почитать. Хочу фрагмент твоей личной истории, загадочная незнакомка.


Он указал взглядом на эмблему, украшавшую борт её колымаги. Незнакомка согласно кивнула и села прямо на траву, жестом пригласив сесть рядом. Земля была тёплой, в воздухе угадывался лёгкий запах полыни.


— Знаешь, как пахнет креозот? Будешь удивлён, когда узнаешь. Для меня это запах детства. Так пахнут нагретые солнцем шпалы — деревянные брусья на железнодорожных путях, опоры для рельсов, по которым бежали поезда, выстукивая ритм, успокаивающий, умиротворяющий. Я порой скучаю по их колыбельной. В поезде хорошо спится.


Хорошо лежать на верхней полке и просто смотреть в окно, где мелькают столбы, чуть медленнее бегут придорожные кусты и деревья, плавно разворачиваются панорамы открытой местности. Пространство плывёт под стук колёс, время замедляет свой бег. Ты будто попадаешь в антракт спектакля своей жизни. И даже можешь выйти в буфет — в вагон-ресторан. В поездах было принято есть, спать и общаться с попутчиками — случайными людьми, которые больше никогда не встретятся. В этом была их особая притягательность.


В тот раз меня впервые отправили поездом одну. Маршрут знакомый, от вокзала станции прибытия до дома, где меня ждали всегда, я могла бы дойти даже ночью. Но это не требовалось, я ехала днём, и меня должны были встретить: тётя работала в железнодорожной кассе, продавала кирпично-красные картонные прямоугольнички — билеты. Я уже отдала свой проводнику, он вставил билет в соответствующую ячейку специальной сумки или планшета. Не знаю, как эти приспособления назывались.


Ехать было недалеко: три с половиной часа, из них полчаса — стоянка в Тайге. Станция такая. Там цепляли локомотив с другого конца состава — и поезд начинал двигаться в обратную сторону! Вроде как ехали вперёд, а потом постояли, подумали и поехали обратно. Родители надо мной всегда подшучивали по этому поводу. Но теперь я уже была школьница, могла бы и сама пояснить, почему стоянка такая долгая.


Вагон был общий. Я сидела не на боковушке, а в той части, где четыре полки поперёк вагона. Её почему-то тоже называли купе, хотя купе — это отсеки в купейном вагоне, где каждый отсек имеет свою дверь. В купе кроме меня было ещё двое. Может и больше, но я запомнила только двоих.


Рядом со мной на нижней поле сидела красивая девушка. У неё были прямые светлые волосы, убранные со лба широким гладким ободком. А напротив, через откидной столик, ехал парень в военной форме. Наверное, он демобилизовался — отслужил положенные два года в армии и возвращался домой. Он вёз подарок для своей невесты.


Этому подарку могли бы позавидовать все девушки мира! Во всяком случае, я никогда такого не видела ни до, ни после той встречи. Высоту от нижней до верхней полки занимал упакованный в прозрачный целлофан медведь. Он был голубым, только живот и ладошки были белыми. Его шерсть лежала колечками, как волосы у большинства кукол того периода. Из этой синтетической шёрстки очень легко делались когти: прядки разделялись на кончиках лап и укладывались воздушными кольцами! Нет-нет, — она засмеялась, увидев изумление на лице собеседника, — когти не были задуманы производителем, это не был трансформер, обычная мягкая игрушка, просто большая. Очень большая для того времени.


Наш попутчик в военной форме был настолько любезен, что позволил поиграть с медведем. Он его даже распаковал! Новенького подарочного медведя для двух случайных соседок — вот что было чудом.

автор иллюстрации Weis

Мы очень аккуратно разворачивали конфеты «Золотой улей». Да, это был именно «Золотой улей», медово-жёлтые соты на фантиках, приглушённые тона, некричащая упаковка. Конфетам советских фабрик не нужно было кричать о себе, они и так были вкусные, даже шоколадные батончики, которые я не любила. Это я потом поняла, что они тоже были вкусные, когда все продукты изменили вкус. А в том «купе» мы сворачивали пустые фантики, сохраняя форму, будто в них всё ещё конфеты. И вкладывали лёгкие как пушинки «конфеты» в голубые медвежьи когти. Будто он тоже сладкоежка и держит когтями «Золотой улей». По две штуки в каждую лапу.


Она смотрела куда-то в небо так восторженно, будто всё ещё видела необыкновенного медведя…


— То есть, — он аккуратно подбирал слова, — эта эмблема на борту твоей тарелки, голубой медведь, это — мягкая игрушка?! Которая даже не твоя?


Она смутилась и заговорила сбивчиво, словно оправдываясь.


— Я понимаю, что выгляжу старомодно со своей допотопной моделью. Конечно, никто уже не пользуется тарелками, они морально устарели, тихоходны, форма кажется смешной. Наверное… Но это был мой незакрытый гештальт. А потом я привязалась к своей малышке. А она привыкла ко мне. Она отзывчивая и деликатная, чувствует моё настроение. Я не могу её оставить, это было бы предательством. И потом, мне хватает её возможностей. Для моего образа жизни большего не нужно. В каком-то смысле это любимая игрушка, сбывшееся ожидание.


Он ободряюще улыбался, её растерянность казалась милой.


— Здорово, когда мечты сбываются. Я только не совсем понял, о чём ты мечтала, о голубом медведе или о летающей тарелке? И что такое гештальт? Тайное желание?


— Не совсем. Скорее утечка энергии из-за незавершенного процесса. Когда ситуация недопрожита или отношения не завершены. Или чувства нереализованы. В моём случае… даже не знаю, как объяснить, — она тряхнула головой и рассмеялась. — Всё из-за автомобиля.


Наша семья автомобиля не имела, мы были хронически безлошадные. Не в том смысле, что лошадей не держали, лошадь тогда могли содержать только очень богатые люди. Не как рабочую скотину, а как предмет роскоши. А ездили на автомобилях.


Сначала автомобили были редкостью. Раз в день проедет по улице — событие! А если кто знакомый, да прокатит — вообще праздник. Прокатит — это увезёт тебя с друзьями за километр-полтора, высадит и дальше себе едет по своим делам. А дети обратно пешком, да такие счастливые — на машине прокатились же!


Потом машин стало больше. Их перестали ставить в гаражи, ими заполнились дворы многоэтажек. Иметь автомобиль стало модно, не иметь — не престижно. Женщины получали права на вождение, но поначалу мало кто из них садился за руль. Тем не менее, число женщин-водителей неуклонно росло. Осваивали вождение даже дамы в возрасте. Когда проезжую часть заполонили девицы из обеспеченных семей на огромных дорогих авто, я окончательно разозлилась и сказала себе: «Нет у меня прав, нет автомобиля — и не надо! Я буду осваивать вождение летающей тарелки. Для них и дороги строить не надо, и вообще это транспорт будущего. А эти ваши авто скоро никому не будут нужны. Долго ждала, ещё немножко подожду».


— И я дождалась, — она сказала это так просто, будто речь шла о паре часов. — Подвезти?


— Благодарю, нет. Хочу ещё погулять здесь. А дальше — у меня персональный телепорт, — он коснулся рукой массивной бляхи на ремне. Металл отозвался: проявилась крупная пятиконечная звезда.


— О, новая модель?


— Уже не самая новая. Но мне нравится эта.


— Понимаю. Хорошей прогулки, здесь действительно хорошо, — она заправила за ухо светлую прядь. — Читайте сказки!


Он лишь взглянул на книгообменник, а она уже стартовала, с места заложив плавный поворот, будто собиралась вальсировать в небе…


«Она ведь наверняка танцует этот старинный танец» — догадка озарила его лицо улыбкой, а дальше он и вовсе расхохотался. Не было смысла уточнять, кем она была в том купе. Сколько бы ни было лет женщине, она скроет свой истинный возраст.

Марина Шубина

рассказ

«Ехал грека через реку»


«Брр, собачий холод!» — подумал Серёга, осматриваясь. Полустанок выглядел древним и явно заброшенным — ни души вокруг. Свет одинокого фонаря едва пробивался сквозь густой туман.


Серёга стучал зубами от холода и отбивал чечетку на скрипучих досках платформы. Если бы не стук его каблуков и зубов, тишину можно было бы назвать мёртвой.


«Неужто тут ещё ходят поезда?» — подумал он и подошел к краю перрона. Где-то внизу и впрямь едва поблёскивали в полумраке рельсы, под которыми угадывались древние деревянные шпалы.


Услышав характерный звук приближающегося поезда, Серёга облегчённо выдохнул. Когда перед ним остановился состав, Серёга без лишних раздумий прыгнул в гостеприимно открывшуюся дверь.


Состав мягко тронулся и поехал, постепенно набирая скорость. Серёга вошёл в вагон. «Вроде всё нормально, — подумал он, — ну разве что вагончик старый. Ай да ладно, лучше плохо ехать, чем хорошо мёрзнуть в одиночестве!»


Перестук колёс действовал успокаивающе. Серёга неторопливо шёл по вагону и рассматривал пассажиров. Публика подобралась самая разнообразная. Какие-то старушки, явно дачницы, оживлённо беседующие между собой; устрашающего вида байкер, хмуро уставившийся в смартфон… Какие-то девчонки в боевом раскрасе, группа туристов, азартно играющая в карты… А вон какая-то алкашня… Серёга, поморщившись, прошёл мимо нетрезвой компашки, орущей похабные песни, и устроился напротив пожилого человека, обнимавшего замысловатый футляр с чем-то Серёге неизвестным.


— Здрасьте, — вежливо сказал Серёга, заметив, что сосед с интересом уставился на его рабочий комбинезон.


— Служивый? — поинтересовался сосед.


— Спасатель, — ответил Серёга.


— До конечной? — «дедок» нахмурился, и пальцы его нервно заколотили по футляру.


— Как получится, — пожал плечами Серёга, — мне ещё на работу надо, как раз вызов поступил.


Сосед только усмехнулся в бороду, неодобрительно глянул в сторону отчаянно фальшивящих алкашей и поморщился.


— Музыкант? — догадался Серёга.


Сосед кивнул и постучал по футляру.


— Валторна, — сказал он.


Разговор как-то не клеился. Серёга сначала пытался смотреть в окно, однако ничего интересного там не увидел — поезд пробирался через всё ту же туманную мглу. Согревшись в уютном вагоне, Серёга задремал.


— Кому эчпочмаки* горячие, с пылу с жару? Если сам себе не враг — купи вкусный эчпочмак!


Серёга очнулся и с интересом уставился на торговку, которая вовсю расхваливала свой товар. Обычная тётка, десятки таких ходят по провинциальным электричкам, приторговывая чем попало.


— Да денег нет, — замялся окончательно пришедший в себя Серёга, заворожённо глядя на корзинку с пирожками. — Вот только на проезд немножко…


— Ай, улым*, — вкрадчиво прошептала торговка, — эчпочмак возьми, вкусно — ум отъешь! Сама пекла, домашние.


Серёга внезапно ощутил такой волчий голод, что напрочь позабыл о плате за проезд. Он выгреб все монетки, что позвякивали в кармане комбинезона.


— Кутить так кутить! — храбро сказал Серёга. — А давай!


— Вот и хорошо, улым, — хитро улыбаясь, произнесла тётка, подавая ему горячий треугольный пирожок. — Кушай на здоровье. А вам? — обратилась она к соседу Серёги.


Тот едва заметно улыбнулся.


— Спасибо, дорогая, — сказал он, — не надо. Молодым вон предложите, им нужнее.


Тётка посмотрела на него с грустью и пониманием. Взгляд старика был ясным, а пальцы нежно поглаживали затейливый футляр инструмента.


— Эх, — вздохнула торговка, — жаль. Вон те балбесы, — она кивнула в сторону нетрезвой компании, — вообще меня послали куда подальше! Пьянство до добра не доводит, — нравоучительно произнесла она.

автор иллюстрации Vassily Gowais

Серёга впился зубами в пирожок и застонал от удовольствия. По вагону поплыл божественный аромат выпечки, однако почти никто из пассажиров не отреагировал, а некоторые даже морщились и смотрели на Серёгу неодобрительно. И только сосед наблюдал за парнем с нескрываемым удовольствием.


— Ой, кондуктор идёт! — тётка подхватила корзинку, лицо её приняло самое безразличное выражение, и она почти бегом поспешила убраться.


Кондуктор вошёл в вагон, окинул его строгим взглядом, слегка откашлялся и провозгласил:


— Граждане, оплачиваем проезд!


Граждане несколько оживились и принялись вытаскивать из карманов монеты разного достоинства. Кондуктор складывал полученную плату в потрёпанную поясную сумку и выдавал каждому пассажиру твёрдый картонный билетик.


Серёгин сосед оплатил проезд и облегчённо улыбнулся.


— До конечной, — твёрдо сказал он.


Кондуктор грозно уставился на Серёгу, а тот бездумно пялился на его безупречный греческий профиль и торопливо шарил в карманах комбинезона.


— За проезд, пожалуйста, — терпеливо повторил кондуктор и нахмурился.


— Нету, — сокрушённо сказал Серёга, выворачивая карманы, — совсем нету!


— Высажу, — ни одна жилка не дрогнула на строгом лице кондуктора, — зайцев не возим.


Не говоря более ни слова, он взял Серёгу за шкирку, легко поднял с места и повёл к выходу.


— Что, прямо сейчас? — взвыл Серёга. — Ну хоть до станции какой довезите, так же нельзя! Что ж это делается, люди добрые!


Однако никто из пассажиров не отреагировал, лишь сосед-музыкант ободряюще улыбнулся и помахал ему вслед. Все остальные либо занимались своими делами, либо глядели на «зайца» с явным осуждением.


Выведя Серёгу в тамбур, кондуктор нажал на какую-то кнопку. Двери вагона со скрипом отворились, и стал отчётливо слышен стук колёс по рельсам.


— Ну хоть стоп-кран дёрните! — взмолился Серёга. — Нельзя же прямо так, на полном ходу!!!


— Вот ещё, ради каждого зайца состав останавливать, — буркнул кондуктор, — и так сойдёт. А ну пошёл вон!


И он дал Серёге хорошего пинка.


— Ааа!!! — завопил парень, вылетая из вагона прямо в объятия ледяного тумана. Серёга в ужасе зажмурился и сжался, ожидая, что вот-вот покатится по невидимой насыпи, в мелкие осколки ломая кости, но ничего подобного произошло. Он осторожно разлепил глаза.


Белый потолок. Белые стены. Серёга услышал осторожное шуршание и скосил глаза. Пожилая санитарка, стараясь не шуметь, усердно драила пол. Почувствовав его взгляд, тётка обернулась, и лицо её показалось Серёге смутно знакомым.


— Ой, очнулся! — кажется, голос он тоже раньше где-то слышал. — Вот и хорошо, вот и молодец!


Санитарка осторожно прислонила швабру к стенке и куда-то умчалась.


— Вот, — с гордостью сказала она, вернувшись с врачом и показывая на Серёгу, — очнулся, совсем живой!


— Мда, — доктор озадаченно почесал в затылке, — ну что ж, голубчик, это очень хорошо! Как вы себя чувствуете? Руки-ноги двигаются?


Серёга демонстративно помахал руками и подрыгал ногами, показывая, что конечности работают безупречно. Затем ненадолго задумался. Внезапно перед внутренним взором пробежали все события прошлого:


вот он едет по вызову — несчастный случай, обрушение дома. Вытаскивает людей из-под завалов, а потом — темнота. Полустанок. Странный поезд.


Доктор, слушая сбивчивую речь Серёги, только кивал и что-то записывал. Про полустанок и поезд Серёга предпочёл промолчать.


Санитарка выглядывала из-за плеча доктора с явным любопытством, но в разговор не влезала.


— Ну что ж, — вынес свой вердикт доктор, — поправляйтесь, голубчик. Вы у нас просто герой — несколько человек спасли, только вот вас балкой пришибло. Почти неделю без сознания. И вроде бы никаких особых последствий, просто удивительно.


— А чего сразу герой-то, — смутился Серёга, — работа такая… Я ж спасатель.


— Поправляйтесь, голубчик, — повторил доктор и вышел из палаты явно в приподнятом настроении. На такой исход событий он даже боялся надеяться.


Серёга блаженно прикрыл глаза. Привидится же. Он попытался восстановить в памяти странное сновидение, но внезапно почувствовал знакомый умопомрачительный запах. Желудок немедленно свело голодным спазмом.


— Как ты, улым? — участливо спросила санитарка, склоняясь над ним.


— Отлично, — улыбнулся Серёга, — голодный, как волк. Вон уже запах эчпочмака мерещится.


Санитарка только хмыкнула и молча указала на тумбочку — там стояла тарелка с пирожками, заботливо прикрытая бумажной салфеткой.


— Эээ, — осторожно спросил Серёга, не отводя взгляда от вожделенных эчпочмаков, — а там, в поезде…


— Ай, улым, — замахала руками санитарка, — какой ещё поезд! Мало ли чего во сне привидится! Ну ты выздоравливай, а мне пора, дальше работу делать. Ещё вон сколько палат не убрано!


Она подхватила ведро, швабру и торопливо заСемёнила прочь.


Серёга мог бы поклясться, что в кармане у неё что-то мелодично позвякивало.


***


— Опять ты у меня клиента увела? Небось все свои проездные на твои пирожки потратил, — пробурчал кондуктор.


— Не жадничай, — ответила торговка, — от тебя не убудет. Всего один пассажир в этом вагоне.


— У меня работа, — оправдываясь, сказал кондуктор, — отчётность. В этом вагоне — один, в другом — два, а в третьем — десять «зайцев» ссаживать пришлось. И что за жадность такая непомерная?


— А у меня — своя работа, Харон, — засмеялась тётка. — Мост скоро, — посерьёзнела она, — видишь, состав скорость сбавил. Дальше без меня. Вот тебе пирожок, подкрепись. Для продления жизни — самое то.


— Я и так бессмертный, — вздохнул Харон, но эчпочмак тем не менее взял. — Может, прокатимся до конечной? А то мне одному скучно. Не стыдно вот «зайцем» кататься? У самой поди полный карман денег.


— А мне до конечной рановато! — хохотнула торговка. — Да и денежки пригодятся. А ты езжай, езжай. Ехал грека через реку, бе-бе-бе! — поддразнила она, снова засмеялась, нажала на кнопку и выпорхнула наружу через открывшиеся двери.


Харон вздохнул и уставился на проплывающие мимо ржавые фермы моста.


— Грека, грека, — бормотал он, вгрызаясь в эчпочмак и жмурясь от удовольствия, — через реку, будь она неладна… а сама-то… безбилетница меркантильная!


Состав шёл совсем медленно, колёса его стучали мерно и неторопливо.


Под мостом катила свои воды река Стикс.


Сноски:


*улым — сынок (тат)

*эчпочмак — треугольный пирожок с начинкой из мяса, картошки и лука (тат)

Юлия Романова

рассказ

«Живой»


Валерке Плотникову посвящается…

Парню из моей школы, который навсегда

останется в моей памяти юным мальчишкой…


Антоха лежал в своей кровати… Ему было так неохота вставать… Все его тело болело после вчерашней пьянки-гулянки.


Антону было всего пятнадцать, но он уже вкусил все прелести алкоголя. Парнишка частенько уходил в запой, неделями мог не появляться в школе… Ему грозило отчисление из школы… Директор прямым текстом говорила: «Экзамены ты, Соловьев, не сдашь! Справку получишь и гуляй на все четыре стороны, чтоб глаза мои тебя больше не видели!»


Мама плакала… Просила… Умоляла его одуматься и бросить вредную привычку. Антон давал обещание матери, но через пару дней он снова возвращался к бутылке… Мальчик встречался со своими друзьями, которые с радостью угощали его…


Антоха лежал в своей кровати и думал… Думал о том, что же его ждёт дальше… Ему совсем не хотелось открывать глаза…


18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее