Бесплатный фрагмент - Христос и Иуда, или Откровение ангела

Отеческую благодарность выражаю моему сыну Александру Добровольскому.

Только благодаря его помощи были написаны эти книги. В течение долгих 16 лет он кропотливо и безропотно перечитывал написанное мной, многократно перепечатывал десятки глав, в которые я вносил изменения.

Спасибо тебе, мой дорогой сын за терпение.

Часть I. Христос

Глава 1. Детство Иисуса

— И вновь, Отче, о сыне Твоем Христосе, ибо болит душа моя, когда видится мне то, что предстоит перенести Сыну Твоему. Ибо власть имущие, а с ними и первосвященники иудейские потеряли всякую меру в жадности и ненасытности своей, когда до царя Ирода дошли слухи, что народился новый царь иудеев, то ожесточилось от страха сердце его. Он решил, что в Иудее есть и быть обязан один царь, он — Ирод. А всякий претендующий на престол царский, обязан быть убит, уже в чреве матери. И дабы не ошибиться в моменте и месте появления претендента на место царское в Иудее приказал Ирод: «Всех младенцев мужского пола, кои появились на свет божий, на днях и тем, коим уже исполнилось два года от роду, придать смерти незамедлительно; где бы они ни были и чьими бы потомками они ни оказались. А тех родителей, кои попытаются утаить в своей семье новорожденных мужского пола, предать смерти вместе с утаенным новорожденным».

И наполнилась плачем и ужасом земля иудейская, и пошла смерть искать себе пропитание по лачугам бедняков и домам каменным, где появился и где прячется еще пьющий молоко материнское и который еще не ведает, что уже занесен меч Иродов над душой его. Не увидит сын иудейский неба синего, не насытится ни лаской материнской, ни любовью, ни жизнью. Ибо ждал его меч царский у чрева матери его, если увидят слуги иродовы, что он мальчик.

И не успеет мать взять его на руки свои, прижать к трепещущей груди своей, как меч палача разлучит голову младенца с телом его. И душа его, так и не увидев солнца, не открыв глаза, вновь погрузится во тьму неведенья, во тьму первозданного мрака. И не ведомо душе этой, где и когда воплотится она вновь, какая мать и какой родитель дарует ей жизнь, когда еще и где двое подарят земную жизнь третьему. А душенька младенца, которую разлучили с телом уже слышала и имя матери своей и любила ее, и боготворила ее, ибо мать была для нее и ангелом-хранителем, который успокаивал ее когда ей было страшно и самим Богом, который являлся ей в сиянии света.

Она еще не видела ее — мать свою, но уже представляла ее самым совершенным, самым красивым, что она могла себе представить, и о чем ей рассказывал ангел. Она — мать, была для нее всем сразу: и Богом, и ангелом, и светом, и теплом, и самой жизнью. Ибо мать была всегда с ней, а она была ее частью. Без матери не было бы и ее. И если не станет матери, не станет и ее. Не станет и ангела, и Света, и Бога, ибо все в ней, и все она — Мать. Так душа представляла себе свою мать; она любила ее, рвалась на свет, хотела поскорее увидеть ее. А мать смеялась, плакала и просила Создателя поскорее показать ей, того, кто живет под сердцем ее.

Но в один миг, по воле неведомой черной силы, свет жизни только блеснул перед глазами стремящейся на свободу души. Только успела эта душа вдохнуть полной грудью земного сладкого воздуха, вырвавшись из липких вод темного материнского лона.

Только успела заорать во всю мощь своих легких, возвестить, что она, душа, появилась на Земле для наслаждения, труда и праздника. Только захотела еще сильней вдохнуть и еще сильней и громче заявить о себе на всю Вселенную, как пронзительная боль остановила крик, и душенька куда-то провалилась, полетела вниз, покатилась, как оторвавшийся от скалы камень, подскакивая, ударяясь о большие черные камни, и превращаясь в прах.

И так по всей Иудее, так ушли на тот свет, так померкли сотни и тысячи погубленных жизней, по воле Ирода, жизнь которого не стоила и одного мига жизни, даже не родившихся. Такова участь ожидала, Отче, и Сына Твоего Христа-Иисуса. Но не всегда позволяешь Ты поступать человекам по воле и прихоти их. Ибо если бы позволил Ты, всякому обитающему на Земле роду и племени изъявлять и исполнять его волю, то давно бы не о ком было бы мне сообщать Тебе, Отче, давно бы человеки погубили друг друга.

И появился на свет Сын Твой — по духу: тайно, без повитухи и свидетелей. И не в хоромах и не на шелковых ложах, а родила его мать человеческая, как рожала Ева Каина и Авеля среди скотов, на свежем сене, под открытым небом. И омыли его свет луны и мерцание звезд. И был Он, «второй» новый человек, которого послал Ты на Землю, дабы спасти от смерти духовной род человека первого, именем Адам; род его и род людской.

И дивились, прибежавшие на крик младенца пастухи, и изумлялись появлению в ночи, неведомо откуда явившейся юной роженице и ее седовласого спутника-слуги, или старшего брата.

И зажглась на ночном небе новая звезда, и сияла она ярче других звезд. И даже казалось, что не сверкает она, а плавно кружится в танце среди всех звезд. А волхвы, стоявшие на утренней молитве среди пустыни, у колодца, возрадовались и заспешили в путь. Ибо по знаменьям небесным было ведомо им, что на небе божьем вспыхнула ярким светом не звезда, а спустилась с небес на Землю святая душа, для спасения заблудшего в пороках рода человеческого. И снизошел Дух Создателя в дочерь народа древнего, на которого уже не единожды, возлагал Создатель надежды свои, с патриархами коего многократно заключал Он заветы.

Хранил Создатель народ сей, спасал сынов рода израилева и от чумы, и от холеры, и от острых мечей, и от голода, и от рабства, воспитывал среди народа древнего пророков и учителей для народов, населяющих окрестности пустыни. Ибо только среди народа живущего высоко в горах, или в пустыне, где человек ежечасно борется за свое выживание, за свое спасение от смерти человек надеется больше всего на силы небесные, а не на свои собственные. И это заставляет его чаще обращаться за помощью к Создателю, быть честным и боящимся потерять связь свою с Тем, Кто помогает человеку жить, размножаться, наслаждаться жизнью, быть благодарным и счастливым, в казалось бы, в непригодных для жизни условиях.

— Многократно свидетельствовал Ты, Отче, любовь Свою к народу Израиля, спасал род сей, когда казалось, что уже не выживет не восстанет, не возродится народ именующий себя «избранным». Ибо уже не единожды предавал народ сей Тебя, Кто спасал его многократно, и Кого народ «избранный» предавал вновь и вновь.

И если о многих народах человечество уже давно забыло, как именовались те народы, на каких языках пели и молились, забытые и исчезнувшие с лица Земли, то народ Израиля восставал и из пепла, и из развалин, и из плена, и из моря, и из смертного голода. Ибо Ты, Отче, исполнял Слово, данное их патриархам. Вот и ныне, когда сотни и тысячи младенцев отняты были от груди материнской и отданы в пасть, ненасытной смерти, один из тысяч, ради которого были убиты тысячи, родился совсем не там, где на него охотились.

И явился ангел Божий, и повелел Иосифу-родителю младенца по плоти, бежать в страну спасения — Египет, где уже был возрожден единожды от исчезновения народ Израиля. Когда вошли в Египет, умирающие от голода четыреста обессилевших душ иудейских, а через четыреста лет вышли из египетского «плена и рабства», уже сотни тысяч сильных, сохранивших свой язык и свои заветы иудеев. И забрали с собой и стада, и жен, и детей своих, и золота, и серебро, взятое взаймы у «угнетателей и поработителей своих», доверчивых египтян. И увели с собой десятки других народов, бежавших из плена египетского вместе с иудеями.

А ныне, египтяне другие, а иудеи все те же: гонимые, презираемые, друг другом и всеми народами, где бы они ни поселились, и в какое бы время они ни жили. И ведомо, какова причина такой ненависти, ибо во всякие времена и во всех краях Земли, где бы ни были евреи всегда и всюду золото, серебро — все то, что вызывает зависть, ненависть, и что служит причиной убийства, что держит душу человеческую в рабстве, будь то в золоте, серебре, в бумагах, или сверкающих стекляшках, было всегда в руках еврейских. В какой бы стране и среди какого бы народа народ Израиля ни обитал, какому бы богу ни поклонялся, всегда всем народам казалось, что евреи держали в руках своих то, что должно быть в руках народа на земле коего евреи живут и размножаются.

Но не повинен народ иудейский в том, что вся мудрость его, все таланты его направил бог Израиля на выживание, на сохранение еврейской самобытности среди всех народов Земли.

Не повинен он, что миром правит не истина, не Отец-Создатель, не любовь к ближнему, а человеческая, лютая алчность. Вот и ныне, Ирод убивает свой собственный народ, будущее народа иудейского, только ради того, что якобы, народившийся младенец станет когда-то царем иудейским. И доживет ли Ирод до тех времен, когда родившийся младенец станет мужем и предъявит права на престол, или могила поглотит завтра и Ирода, и младенца. Но страх потерять когда-то трон, заставляет Ирода убивать уже сегодня, чтобы трон царский забрать с собой в гроб. И за трон он готов погубить младенцев всей Земли, вместе с самой Землей.

И было так. И пришло время, когда вновь явился во сне Иосифу ангел божий, и повелел ему возвратиться в страну предков — Израиль. Дабы возрастал Иисус среди народа своего и впитал в себя небо, воду, обычаи, и заветы бога иудейского. Вняли Иосиф и жена его Мария словам ангела, и возвратились на родину свою, дабы исполнил сын их — Иисус, завещанное Богом, предназначение свое.

И рос отрок тихим и любознательным, и казалось Иосифу и Марии, что все чему обучали его они, он как бы, уже давно знал и ныне только вспоминает. Он часто замирал, как будто вспоминал что-то известное только ему, но очень важное. И когда в такие минуты мать Мария смотрела в глаза его, то мурашки пробегали по телу ее, и сердце билось учащенно, ибо казалось ей в такие мгновенья, что смотрит на нее не малолетний сын ее, а взирает на нее душа умудренного старца. Мария погладив сына по голове, тревожно спрашивала: «Ишенька, о чем ты, родной, все думаешь? У тебя ничего не болит? Иисус вздрагивал, как будто его оторвали от каких-то событий, которые виделись ему в эти мгновенья. Мария вздыхала и поцеловав сына в лоб обычно говорила: «Ну что ты, маленький, все сидишь, все думаешь. Ты прямо, как старичок. Расскажи маме, что тебя беспокоит? Ты же еще совсем дитя, а такой серьезный, нельзя так, а то никогда не вырастешь, будешь всегда маленьким и слабеньким, тебя твои сверстники будут обижать.

— Смотри, вон Мойша и Изя, а с ними и твой друг, Сема пошли рыбу удить. Иди с ними порыбачить, что ты все один, да один. Так скоро ребята забудут, как тебя звать, беги, Ишенька, беги».

Иисус грустно вздыхал, и чтобы угодить маме, брал удилище и шел вслед за мальчишками. Но ни рыбалка, ни стрельба из самодельного лука, ни сражение на деревянных мечах его не увлекали. И всегда, даже когда он играл со сверстниками, в любые игры, он ощущал, что кто-то неведомый и невидимый, наблюдает за ним со стороны. Этот неведомый и невидимый был с ним и днем и ночью. Иногда Иисусу казалось, что этот невидимый, помогает ему избежать наказания, когда Он совершает, что-либо такое, что ему запрещает мама, или родитель.

Этот невидимый, но ощущаемый даже во сне, всегда был рядом с ним. Иисус помнил, что когда он был в чреве своей матери, и пришло время, выйти ему на свет божий, оторваться от любящей души матери и выйти в мир к людям, которых он не знал, но которых боялся. Потому что, будучи под сердцем мамы, он слышал, как она общается с его родителем Иосифом, он слышал, что им трудно жить, что не хватает еды, что нет у них каких-то динариев и шекелей. Что все забирают слуги царские, что им часто хочется лучше умереть, чем так жить, потому что Бог слышит молитвы только богатых, а для бедных нет защиты ни на Земле, ни с неба.

Когда Ииус слышал такие беседы своей мамы, с какими-то неведомыми соседками, ему становилось страшно, он вздрагивал, ему хотелось сказать: «Мама, потерпи, вот скоро я выйду и буду защищать тебя от богатых, и дам тебе много тех самых шекелей и динариев, которые делают всех сытыми и счастливыми».

Все чаще ему кто-то напоминал, что скоро необходимо выходить в новую жизнь. Он не представлял, куда ему надо выходить и зачем выходить, ему и здесь тепло и уютно, его защищает Она, которую он знает — это его мама-Мария.

Он уже ясно осознавал, что приходит для него время смерти, потому что с каждым днем, с каждым биением сердца, что-то все сильнее его сжимает. Он уже почти не может пошевелиться, его кто-то переворачивает вниз головой, ему больно и страшно. Он осознает, что вот-вот, то самое время, когда он умрет, потому что его оторвут от сердца матери, разорвут нить, которая соединяла его жизнь с сердцем и душой матери.

Дикий страх охватывает его, он судорожно сжимаем пальчики в кулачки. Все, еще мгновенье и он умрет, погибнет, так и не увидев лицо той, которая так долго любила его, ласкала, беседовала с ним. И вот оно, свершается. Темнота, холод… «Отче, я боясь, Отче, помоги мне, пожалуйста», — молит его душа. Но откуда она знает, что есть, Отче. Тот, Кто никогда не покидал его, Кто любил и любит его вечно.

А душа вспоминает о Нем только в самые страшные моменты бытия, когда уже не поможет, ни тот самый динарий, о котором мечтала всегда мама, ни сама мама, благодаря которой, он много узнал о мире, в котором ему предстоит жить.

Но боль, боль невыносимая, нарастающая, сжимала, сдавливала его, дыхания нет: «Вот она смерть, быстрее бы она наступила, скорее бы закончились эти страдания. «Отче», — взывает душа к Тому Невидимому, но вечно осознаваемому и ощущаемому, когда уже никто не поможет, не спасет.

Перед душой промелькнули все прошлые жизни. Свет, тьма, невыразимо яркий свет, невыносимо черная, сдавливающая душу темнота, какие-то неведомые, или забытые существа, планеты, полеты, падения. Отче, — уже на последнем выдохе плачет душа Иисуса, Отче, родной, не оставь меня. Отче, пусть не прекращается ни на долю мгновенья эта святая, осознанная связь между мной и Тобой…

И душа, как будто куда-то упала, провалилась и полетела. Нет ничего; мельканья, сверканья, облегчения… Спасибо, Тебе, Отче, наконец-то смерть и покой. Но вдруг резкая боль ударила в душу, пронзила грудь, так сильно, что она как сжатая пружина распрямилась, втянула в себя столько жизненной силы, заполонила, расправила все члены, и тело выпрямилось. А грудь вновь и вновь втягивала в себя силу и свет, груди помогал живот, ноги, руки. Радостный, кошачий крик вырвался из глотки, липкая, противная слизь полетела изо рта, носа. Открылись на миг глаза, и невыносимо яркий свет наполнил все тело.

Душа Иисуса осознала, что она умерла для жизни во тьме материнского лона, возродилась, получила свободу самой строить свою новую жизнь с чистого листа, как будто она создана и воплотилась впервые, забыв, что она вечная частица Создателя, что она уже рождалась и «умирала» тысячи раз, чтобы стать совершеннее — уподобиться в любви и жертвенности своему Отцу и Создателю.

Но в этот же миг она забыла, кем и чем была до появления на Земле, чьей матерью, сыном, братом она была в прошлых рождениях. Осознала душа Иисуса, что на Земле у нее новое задание, что вечно была она, вечно был и есть Он — Отец, частицей которого она является.

Глава 2. Христос воплощается в облике человека

Прошло не так много времени, чтобы Он забыл то, что совершал в предыдущем рождении, но и не так, чтобы сразу, в одно мгновенье, в один день вспомнить в новом теле, и на другой планете, полностью осознать себя, свое предназначение на Земле.

Но все здесь было чужим, не привычным и даже отталкивающим. Душа его никак не могла свыкнуться с новым, неудобным телом, с постоянным чувством голода. Он согласен был принять и это вонючее, постоянно потеющее тело, и какое-то урчание и бульканье в животе, и даже пищу, которую он обязан есть, чтобы не погибло тело.

Но как ему жить с так называемыми сынами человеческими, одним из которых он стал, по плоти и по форме тела — Сын Божий — по образу и подобию человеческому. Да, он сам выбрал этот путь — Сын Света, Сын Истины и Любви, попросился воплотиться в человеческое тело, чтобы узнать и осознать, каково человеку жить на Земле в человеческой шкуре. К «шкуре», к образу, он — Сын света, особых претензий не имел. На других планетах человеки и люди имеют куда менее приспособленные тела, но благодарны Отцу, ибо не столь горды и ленивы, как земные человеки.

Ему было больно за тех человеков, которых называют младенцами — это те, которые совсем недавно, как и он, вышли из материнского лона. Так называемые родители стараются, как будто специально погасить все способности, какие накопила, появившаяся на Земле душа. Человеки просто забыли, что душа получила тело младенца, но сама душа, не младенец, она чаще бывает, в десятки раз, старше той души из лона, которой она появилась на Земле.

Не совершенно, то, что всякой душе приходится начинать свое бытие с младенчества, проходить путь отрока, юноши и, наконец, стать мужем или матерью, но это не ошибка и не прихоть Создателя. Это дар, возможность всякой душе проявить, показать себя, среди себе подобных, для того, чтобы душа научила другие души тому, что она умеет делать в совершенстве, и в тоже время, сама обучилась тому, что для нее ново или необычно.

Это вечное совершенствование, обмен талантами и знаниями для того, чтобы когда-то стать совершенной, подобной Создателю, но душа человека отказывается подражать Создателю, не желает идти к свету, чтобы расстаться с плотским телом, жить и наслаждаться духовной пищей.

Ее невозможно вырвать из плотских наслаждений ни угрозами адских мук, ни райскими наслаждениями. «Мне здесь хорошо, и я не хочу ни рая, ни Бога, ни ангелов, ни вечной жизни на небесах. Отпустите меня. Я требую свободы. Я хочу жить вечно на Земле. Дайте мне для этого вечное земляное тело». Вот так, или приблизительно так, вопит каждая душа на Земле. Она согласна жить в старом, изуродованном теле, ходить под себя, жрать и пить собственные испражнения, но вечно жить на Земле и в теле.

Всем казалось, что сын Марии и Иосифа не совсем здоров. Соседи плотника, когда приходили, чтобы заказать скамью для сидения или простенький стол для того, чтобы было удобно возлежать за ним, понимающе и сочувствующе качали головой и тяжело вздыхали.

Ребенку уже шесть лет, а он для дома совершенно бесполезный, его невозможно заставить обучаться ремеслу плотника. Он как бы, не от мира сего. Если его заставить или попросить сделать что-либо по дому, то после него необходимо все переделывать, ибо он живет, как во сне. Казалось, что его тело здесь, в родительском доме, во дворе, а душа его где-то там, далеко от тела, и возвращается она в тело только тогда, когда это тело громко окликнут или потрясут.

Даже заставить его поесть хлеба или фиников стоило многих забот. Родители не знали, чем питается его тело, и каким чудом это худенькое, как тростинка тело растет.

— Он что, божьим духом питается или его ангелы ночью потчуют? — удивлялись между собой Мария и Иосиф. Он же совсем ничего не ест, правда, у нас и есть особо нечего, но он вообще до еды не дотрагивается. Надо отвести его в синагогу, пусть над ним почитают молитвы, может быть, на нем сглаз или порча, — плакала Мария, подавая хлеб и абрикосы Иосифу на ужин.

— Но он же ни на что не жалуется, — успокаивал Марию Иосиф, — И растет хорошо; вон смотри, как вытянулся, уже мне по пояс, а что рассеянный и задумчивый, так он и рожден, зачат необычно. Вспомни, сколько младенцев Ирод в гроб загнал, а нашего, Господь спас, одного из тысяч. И если спас, если у него есть ангел, который оберегает его, то значит, все, что происходит с нашим сыном, происходит по воле Бога. Ты же помнишь, что говорят пророки: «Не хлебом единым будет жив человек, но и словом божиим». Наверно, и сын наш спасен не только ради того, чтобы стал плотником, как я. Может быть, не пришло еще его время проявить себя. И не всем быть плотниками, рыбарями и жнецами, кто-то обязан кормить человеков и словом божиим, исходящим из души человеческой. Может быть, и сын наш спасен от Ирода для этого. Кто-то спасает заблудших овец, кто-то оберегает их от волка, а кто-то спасает нас от пороков, жадности, зависти, — Иосиф спокойно посмотрел на жену, улыбнулся и произнес: «Мы люди бедные, любим Бога нашего, Он заботится о нас здесь, в Иудее, заботился и в далеком Египте. Доверься ему, Он позаботится и о детях наших. Пусть сын наш окрепнет телом, я пока в силах сам прокормить и тебя, Мария, и отрока; были бы заказы. Я и так боюсь оставлять его одного возле верстака, не дай Господь еще уронит что-нибудь на себя или порежется. Ты же знаешь, что и топоры мои, и стамески, и пила очень тонко заточены».

И как бы предвидел Иосиф, что может случиться, если останется ребенок без присмотра в мастерской. Как-то, когда родители обрывали лишние побеги на молодой лозе винограда на их маленьком участке, Иисус тайком зашел в мастерскую, чтобы сделать деревянный меч своему другу Семе. Он много раз наблюдал, как легко работает пилой, и стамеской его родитель. Ему нравилось приходить в мастерскую, потому что его родитель Иосиф, всегда напевал и работал, не глядя на то, что делает, как будто у него в пальцах были глаза. Это восхищало Иисуса и ему хотелось научиться забивать деревянные шпунты в скамейки, тоже не глядя. Бить киянкой по скамейке, а в это время петь или рассказывать о том, как Ной строил свой ковчег без железных гвоздей.

Он выстрогал ровную плашку; получился красивый меч, с заостренным концом. Оставалось выстрогать удобную и красивую рукоятку — вот и все — меч готов. Такого красивого и крепкого, из красного кедра, нет ни у кого из ребят. У всех простые сучковатые палки, а это, настоящий меч с рукояткой, за которую удобно держаться.

«Надо почаще приходить в мастерскую, чтобы научиться и стать настоящим мастером, как родитель, — он удобно взял в руку меч и помахал им перед собой, представляя, как Сема будет сражаться этим мечом с ребятами. Оказывается не так уж трудно сделать меч или даже маленькую скамейку, надо только захотеть и потрудиться. Вот только рукоятка не совсем удобная получилась — очень толстая. Надо немножко выстругать середину и будет то, что надо. Йоша взял острую стамеску и начал аккуратно, как делает это его родитель, снимать стружку с рукоятки. Ну вот и все. Вот эту зазубринку срежу и…»

В последний момент стамеска соскользнула, было почти не больно, но страшно, потому что там, где стамеска остановилась, кожа на его руке закрутилась, как стружка, а там, где было тело, были видны какие-то белые нитки, перерезанные почти возле ладошки. Белые нитки покрылись кровью, алые капельки детской крови закапали на упавший деревянный меч, на свежие кудрявые кедровые стружки.

У Йоши закружилась голова и его затошнило. «Надо к маме, — была первая мысль, — она спасет. Он выронил стамеску и пошатываясь, вышел из мастерской, яркий солнечный свет ударил в глаза.

Очнулся он, когда к его губам поднесли чашку с прохладной водой.

— Попей, ты потерял много крови. Пей, тебе надо много воды, она с виноградным соком, пей.

— Слава Всевышнему, он пришел в себя, значит, будет жить, — обрадовался Иосиф, отец Йоши. «А почему я не должен жить», — подумал Йоша. Еще мгновенье тому назад он был где-то далеко, далеко. Там было так легко, так много света. Его окружали какие-то невидимые и непредставимые существа — наверно ангелы. Он вместе с ними летал, бегал по полям алых маков, белых лилий. Кругом журчала прохладная вода, и блистало голубое-голубое небо, на котором среди дня мерцали яркие звезды и летали странные повозки, без колес.

«Наверно, я в раю», — подумал Йоша — А может быть, мне это снится или я умер. Но вот перед ним появился Кто-то, Кого он не видел, но Кого он ощущал сердцем. В центре груди стало так сладостно, так легко, что ему захотелось припасть к стопам Невидимого, и от счастья плакать и плакать.

Этот Невидимый и Неведомый прикоснулся к груди Иоши и в это мгновенье Йоша сердцем; не глазами — нет — увидел перед собой и в своей груди образ, облик Отца-Создателя. Из света на Йошу смотрели глаза, а весь облик, тело, все блистало, мерцало, трепетало.

Йоша осознал, почувствовал себя не мальчиком, а зрелым мужем, каким он был в Эдеме и до Эдема, душа Его радостно трепещет от восторга перед Тем, Кого он любил вечно, Кому он служил и служит преданно и бескорыстно. Ради Кого он — Йоша, Иешуа, Иисус Христос воплощен на Земле, ради того, чтобы уже в который раз, попытаться пробудить душу человеческую служить не телу, не плоти, а спасти душу человеческую и вернуть ее в сферы света, бескорыстной любви, для того, чтобы душа человеческая сама, уподобилась в милосердии своем Отцу-Создателю своему.

— Отче, я же еще ничего не успел совершить на Земле, я же там, еще только отрок. Дозволь мне, Отче, помочь человекам, там так много страданий. Я даже представить не могу с чего начать и чем помочь человеку, слишком затянуло его болото плотских наслаждений. Легче сотворить нового человека, чем пытаться перевоспитать, очистить душу нынешнего, но на все воля Твоя, Отче.

На других планетах, где Ты доверял мне нести благую весть, человеческие существа совсем другие, нежели на Земле: еще более жестокосердные, но спасли мы с Тобой многих. Позволь мне, Отче, послужить человекам на Земле, во имя Твое, позволь спасти хотя бы род Израиля в среду коего я воплощен. И был Голос: «Нет у меня избранных любимых и не любимых, ибо разве могут быть любимые или ненавистные дети, вышедшие из лона одной матери человеческой.

Тем более, нет, и не может быть у Меня любимых и не любимых творений Моих, ни на Земле, ни на других планетах, ни среди человеков, ни среди скотов и зверей. Ибо все и все сотворено по воле Моей. Все сотворено Любовью Моей, и ничто не сотворено Мной в гневе или ненависти все сотворено любовью для любви и радости. И только человек сотворен Мной по подобию Моему, дабы мог Я разделить радость бытия с подобным Мне. Не сотворил, и не сотворю Я, равного Себе, ибо «Я есмь — Я». Творец Един и Один, а сотворцов бесчисленное множество, ибо слуги они Мои, и помощники Мои. Человек же сотворен для праздника, и для роздыха Моего. В творении, Я один, а в радости Я, со всеми творениями Моими. А человек для души Моей, ибо только в нем Дух Мой.

В человеке Дух Мой еще дремлет, еще младенец и человек, и человечество на Земле, но настанет миг и возмужает душа человеческая, очистится от всех пороков, и Дух Мой приведет ее ко Мне. И станет душа человеческая, подобной душе ангельской — не только духовной — но Духом. И только тогда Я буду говорить с человеком, как с подобным, и только тогда тысячи равных тебе, Сын Мой, заполнят Вселенные, понесут Свет знания и Любовь всем творениям Моим.

Нет у Меня избранных, особенных народов, есть у Меня только просветленные, исполняющие Мою волю Личности, и не может один просветленный, защитить или ответить за целый народ.

Просветленный может показать путь, но кто ему последует? Какой народ захочет бросить плотское тело, сегодня, чтобы завтра оказаться в теле духовном, на небесах? Терпение, терпение и еще сотни раз терпение, оно, Сын Мой, Мне, Создавшему человеков, необходимо еще больше, нежели всему человечеству, вместе взятому. Ибо Я — вечность, бесконечность, жизнь, Мать и Отец. Все во Мне, и Я во всем. Я — Дух, Я — энергия Бытия, Я — Бытие. Я, непостижим и не представим. Каждый Меня видит, слышит и представляет, по образу и подобию своему, ибо все творения Мои познают Меня через себя. Каждая душа обособлена и желает, дабы все были по образу и подобию ее. Даже Я — Создатель «обязан» быть подобен только ей. Ибо «она — эталон», и Создатель, и Вселенная обязаны быть, только для ее удобства».

И был голос, слышимый только душой, голос любви, милосердия и сострадания.

«Да, сын Мой, Я все знаю. Я предвидел, на что способен Адам и сыны его, но только через страдания, только через испытания, душа человеческая обязана стать божественной, способной сострадать другой душе.

Если душа не знает, что такое боль, потери, «смерть», как она может сострадать, помочь другой душе, если ей в Эдеме все падало с небес? Если душа никогда не испытывала голода сама, как ей знать, что такое голод, холод, жара, боль, жажда. Даже трава, даже деревья знают, что такое боль и жажда, так почему этого не должны знать, испытать человеки. Даже камень страдает при разрушении, набирается опыта — душа человеческая — тем паче.

Чем чаще душа человеческая рождается, умирает, тем чище, сострадательней она становится. А где сострадание — там любовь, где любовь — там бескорыстие, где бескорыстие — там свет и Дух Мой. А в ком Дух Святой, тот истинный Сын Мой. Ты один из них, ибо только ты способен исполнить Мою Святую Волю, хотя на Землю Я посылаю сынов Света так же часто, как и к другим человекам, на другие планеты.

Рождаются они, как и ты, во плоти, и от плотских родителей, но из сотен и тысяч, способны служит Мне только единицы. Ибо попав в плотское тело, душа их, как и душа человеков, становится рабыней скотских наслаждений, забыв, зачем и куда они посланы. И «сыны» эти на Земле со своими ангельскими и гениальными способностями, становятся помощниками тиранов, царей, поработителями слабых и угнетенных. Забыли «сыны» эти, что посланы спасать души слабых и угнетенных, они губят свои души и еще больше развращают правителей, подтверждая, что имеющий золото, способен купить и гениев, и посланцев с неба, что золото и власть способны загубить, покорить, даже самую просветленную душу, посланную с небес».

И затрепетал дух Христа пред очами Всевышнего, и показалось ему, что и он, как многие, посланные спасать падших на Земле, получившие от Отца дар исцелять убогих, воскрешать мертвых, способных управлять силами природы, тоже стал жертвой похоти, зависти алчности. Что и он, вместо того, чтобы творить чудеса во имя прославления Отца-Создателя бескорыстно, стал прислуживать власть имеющим на Земле.

И вот он уже предстал пред ликом вечности, дабы дать отчет о делах своих и получить воздаяние, за загубленные на Земле таланты и за предательство, которое он совершил, когда служил не Духу Отца, а золоту. Когда вместо того, чтобы спасать гибнущих от голода и болезней души убогих, он данные ему Отцом способности истратил на то, чтобы развлекать власть имеющих и вместо убогих исцелял за золото, умирающих от обжорства, разврата и пьянства толстосумов, а с бедных не брал и тыня, потому, что отказывал им в помощи.

И застонала и заплакала душа его не от страха получить заслуженное воздаяние, а больно ей было и невыносимо стыдно, что не исполнил он поручение любимого Отца своего, что предал он Его. И слезы отчаянья душили его грудь: «Как, как мог он так поступить? Нет, это не правда. Это сон, это самый страшный сон, какой мог присниться, привидеться его душе».

«Нет, это сон», — был Голос Вечности. «Это то, что случается со многими из посланных служить человекам, ибо душа похотливая, не созревшая, не насытившаяся земными страстями, не выплеснувшая из себя все плотские желания, стремления, будет вновь и вновь возвращаться на ту же планету, в подобное же тело, и в тоже место, дабы испить чашу своих желаний до самого дна.

Поэтому, необходимо еще на Земле осознать, что вечен только Дух и душу необходимо одухотворять, питать Духом, для того, дабы она вознеслась в сферы духовные, к Отцу, а не опустилась, не окаменела, не стала прахом. Ибо душе придется проходить все стадии возрастания, от травы и инфузории, до состояния животного и сколько времен пройдет, пока она станет «душевной», не ведомо даже ангелам.

Но знала душа Иисуса, что нет и никогда не было ни на небе, ни на Земле таких благ, ради которых мог бы он променять доверие Отца на земные или небесные блага, ибо нет для него иного блага, как только бескорыстно служить Отцу, в любом, самом сложном, само тяжелом месте: пусть это будет рай, «ад». Где нужно Отцу, там и душа, там и дух, там и тело Иисуса. И знал Иисус, что он такой не один, что и на небе и на Земле, среди миллионов сынов человеческих, найдутся сотни и тысячи подобных ему. Не все идут служить Отцу ради царства небесного, не все рвутся в рай. Ибо знал он, что и рай и царство небесное, не где-то там, высоко в облаках, или где-то глубоко под землей или рукотворном храме из камней и украшено золотом. Его там нет, и никогда не будет, ибо Дух Святой там, где плач, где взывают о спасении, а не там, куда сносят золото. Золото нужно служителям храма, а не храму и не Духу. Все находится в душе человека. И Бог-Отец не где-то в небе, далеко-далеко, вечно пребывает в вечной душе человека.

— Очнулся, слава Всевышнему, — были первые слова, какие услышал Йоша. «Так где я, и кто я?» — тревожно думал он, открыв глаза. Я, действительно умер, не исполнив свой долг на Земле, или я еще отрок — сын Иосифа и Марии? Или я еще в Эдеме? Он ясно помнил, что только мгновенье тому назад стоял перед ликом Отца-Создателя и ощущал себя и отроком и зрелым сыном Отца. Он помнил, что рядом с ним не было ни Адама, ни Евы, но был ангел, которого в Эдеме все называли просто Люций.

Глава 3. Возвращение

Он помнил, что его вновь возвращают на Землю, для того, чтобы он помог сынам Адама стать совершеннее, ибо заблудились они, заповеди и законы, которые дали их родителю Адаму они извратили. И вместо того, дабы уподобиться на земле Тебе, Отче, они уподобились животным и в своем духовном падении ниже животных. Ибо животные не ведают, что творят, а человек духовен и обязан знать всему меру, но зависть, жестокость, корысть превратили его в самого ненасытного, похотливого монстра.

Сейчас, на Земле их уже миллионы и если в Эдеме трудно было управлять одним Адамом, то как ныне вернуть на путь истины миллионы неуправляемых сынов человеческих, которые расплодились, разделились на нации, народы, соединились люди с человеками, с гостями с других планет? Из черных и белых человеков они преобразовались в краснокожих, желтокожих и еще неведомо каких цветов, теперь белая раса презирает черную, а черная белую. Богатые презирают бедных, а все вместе презирают тех, в среде которых воплотился я. Потому, что они, иудеи, оказались мудрее остальных братьев своих.

Они утверждают, что именно их Бог, самый главный среди всех богов, именно их, иудеев, Он полюбил больше и сильнее всех других народов, все другие нации и народы Ему пасынки, а иудеи — сыны. Он назвал их народом избранным, пастором остальных народов. Они определяют, кому жить, а кому умирать, иудеи — печать и рупор Всевышнего.

Но видимо, боги других народов возмутились и восстали против единовластия бога иудейского, а вместе с богами восстали и возроптали и сами народы. Ибо некоторые из народов, согласны были служить Богу израилеву, но они против того, чтобы прислуживать самим израильтянам. А именно этого, по словам израильтян, требовал их Бог, не только его единоначалия, но дабы народы, признавшие Его, признали и главенство, и первенство народа Израиля над всеми народами.

А кто не согласен с такими заповедями и законами Бога израилева, тот враг и богу и израильтянам. Смерть народам тем, а земли и дома, и скот, и храмы, и то, что в храмах забрать и разделить между народом избранным, не забыв отдать левитам десятую часть движимого и неподвижного, священнослужителям Бога израилева. Так как именно они, слуги Бога праведного, мстительного и ревнительного, сообщили все эти заповеди и законы народу своему. И даже клятвенно заверили, что если иудеи не заберут себе силой земли обетованные и не вырежут народы, обустроившие эти земли, от мала и до самых немощных, то разгневается, полюбивший их бог. И сживет с лица Земли самих иудеев, ибо надоело Богу их, смотреть, как бродят они по пустыням со своим Моисеем, голые, босые, голодные. Пора бы им самим, своими собственными руками забрать себе все то, что им нравится, если оно и чужое, если ими не взращено, не построено. Бог их благославляет, а остальное, дело хитрости, алчности их старейшин и духовных наставников — Аарона и Моисея.

Йоша еще помнил Голос Отца, повелевший ему беречь себя на Земле и прислушиваться к советам светозарного ангела-Люция, ибо Люций наблюдает за родом человеческим, с первых дней появления его на Земле, он настолько изучил человека, что может предугадать его действия на многие годы вперед. Сейчас, Йоша, еще только-только привыкает к человеческому телу, к повадкам и образу жизни в человеческом теле.

Ему, Сыну небес, предстоит пожить в человеческом теле и в человеческой душе, для того, дабы познать, возможно ли человеку на Земле исполнить все то, что поручил ему Отец-Создатель. Или в плотском теле, душа, сотворенная Отцом-Создателем, по образу и подобию Его, не способна справиться с теми испытаниями, какие Отец ей поручил. Ибо вопит все человечество совокупно, и каждая душа человеческая отдельно, что невозможно в плотском теле исполнить на Земле Заповедь Создателя. «Пусть Сам попробует исполнить то, что требует он нас», — несется вопль человеческий на небеса.

И внял Отец, и послал на Землю одного из самых преданных Сынов Своих по духу. Хотя ангел Люций постоянно утверждал и утверждает, что человек ленив, завистлив и жестокосерден. Что на Земле, Отец создал для человека самые благоприятные условия, что ныне Земля по благоустройству мало чем отличается от Эдема, у человека есть все, для того, чтобы проявить все свои божественные возможности. Но человеческая душа ищет не духовное, не любовь, не милосердие, не бескорыстного, ангельского служения. Человек ищет, кто бы послужил его душе своей плотью, на чьем бы горбу он вкатился в Рай. Кто-то видимый и невидимый обязан за него трудиться, иначе Бога нет, и на Земле правит зло. А то, что все зло исходит из души человеческой, об этом человек молчит. Душа скрывает, что она обязана изливать из себя любовь, свет, что она ленится помочь подобному себе. Ей обязаны служить все — она никому, все обязаны ей только давать, а она — только брать.

Изучая души, многих и многих человеческих рас Христос знал, что человек — это не форма тела, не среда в которой способна обитать и проявлять себя душа. Он знал, что во вселенных существует несколько сот тысяч человекоподобных рас. Что человек — это духовное состояние и проявление души, что существует тысячи и тысячи форм человеческих и подобных человеку форм бытия. Что эти души живут и в огне, и в земле, и в воде, и под водой. Есть формы и облики человеческие, которые земной человек, никогда, даже в самом страшном сне не мог бы сказать, что перед ним такие же, как и он человеки, дети Создателя, как и он — человеки, только других размеров и форм.

Земной человек считает себя самым совершенным творением на Земле, может быть, но таких земель во вселенных столько же, сколько капель воды во всех океанах на Земле. И если бы Отец ограничился только тем, что сотворил человека, по образу и подобию Своему, то Он мало бы чем отличался от самого человека. Он был бы, действительно таким, каким представляет Его себе человек, Которого можно подкупить жертвами, натравить на соседей, родственников, заставить служить себе за свечку, за зарезанную овцу, за удачно сочиненную молитву. Короче, есть тысячи способов, чтобы перетянуть Творца Вселенных на свою сторону.

Прошли тысячелетия, а человек все тот же дикарь, не желающий осознать, что перед Творцом абсолютно все равны, как все равны перед солнцем. Оно согревает одинаково и жестокосердного и младенца и того, кто знает Создателя, и того кто не ведает, что Он есть. Но душа разумная, которая верит и знает, что она действительно подобна своему Отцу-Создателю, потому что, как и Он способна творить благие поступки не ради награды, не ради царства небесного и вечной жизни на небесах, а ради того, чтобы поблагодарить Создателя за то, что Он позволил этой душе осознать себя, позволил общаться с Собой, как с подобной Себе. Позволил самой выбирать свой путь на земле, в каждом воплощении, выбирать свой путь в следующем воплощении своими благими делами.

Не хотелось Йоше открывать глаза свои, ибо свет, который замерцал перед ним, казался ему сумерками, в сравнении с тем светом, в каком мгновенье тому назад купалась душа его. «Так, кто я, Отче, Йоша — отрок или Христос — юноша. И Голос, такой родной, и такой далекий, как бы, удаляющийся, уносящийся в вечность отвечал: «Сын Мой, ты на Земле, пока, Йоша. Не торопись стать Христом, ибо лучше бы тебе еще долго оставаться отроком, помнить, и знать только то, что полезно знать и исполнять отроку, нежели возмужать, самому принимать решения за себя и за тех, за кого ты в ответе. Но уже скоро, скоро тебе предстоит выбирать, кем быть тебе на земле, кому служить. И если исполнишь, завещанное Мной, то ты истинный сын Мой. Но если не в силах исполнить завещанное мной, то все равно, ты, Сын Мой возлюбленный, Ибо не все зависит только от тебя, но и от тех, куда ты послан».

— Не рабы, сотворены Мной, а сотрудники, соработники, никто из них, как и ты, не рождаются уже готовыми к созиданию, готовыми любить, творить благое. Все обязаны пройти сотни и тысячи испытаний, чтобы, как и ты, стать истинным Сыном осознанно, самоотверженно и главное — бескорыстно. Как бескорыстно сотворены вы все Мной. Вы сотворены Моей любовью. Творите и вы любовью, но не ждите любви ответной, ибо любовь не требует ответа, она превращается в ненависть, если требует возврата. Любовь — это выдох бескорыстия — это давание, которое эту любовь превращает в миллионы радуг — это то, что дает силу ангелам, божествам. Это та сила, которой сверкают небесные светила, которая не дает им упасть в бездну, которая сцепляет их между собой, которая все неподвижное, делает подвижным, бессознательное — сознательным, из человека делает Христа, а любовь Христа из человеков падших, воспитывает бескорыстных Сынов Божьих.

— Ты на Земле, Христос, но твое время Христа, еще не пришло, и пока ты Йоша, пока ты человек среди человеков, для того дабы полностью испить чашу человеческого бытия, насладиться всеми радостями и печалями земного человека. И не просто человека, а человека из низов, человека, который хлеб для своего тела добывает потом и кровавыми мозолями. Ибо тот, кого кормят рабы, кто как червь живет за счет чужого труда, человеком назвать трудно. Это вампир в человечьем облике, который едет на спине подобного себе, за это воздается ему так, что он, в следующей жизни, захочет лучше родиться ослом, на котором возят камни, нежели опять родиться «господином». Чтобы доказать человекам, что можно любить и служить Создателю не только будучи богатырем, великаном и богачем. Сильные телом, ищут славы и служения у сильных мира сего, а слабые телом ищут помощи и защиты у небес, у Отца-Создателя, ибо знают они, что если не поможет им Создатель, то их участь быть на побегушках у жестокосердных господ. И на Земле, будучи сыном человеческим, ты не забыл, зачем послан, дабы во славе земной, не извратил и ты путь свой. Будет тебе на земле метка, которая напомнит тебе и в силе, и в славе, и в печали, какова твоя миссия, и в чем и для кого твоя слава.

И только страдания заставляют человека помнить об Отце-Создателе, только страдания заставляют его сострадать другим, только страдания приучают человека быть благодарным Отцу за мгновенья, когда страдания, боль и унижения, на время оставляют его. Страдания сближают страдающего с другими страдающими, делают его великодушным, способным понимать, что его страдания пустяки, по сравнению со страданиями тех, кто рядом с ним. И он начинает благодарить Создателя за то, что эти страдания, испытания выпали на его долю, а не тем, кто слабее его духом. Ибо, кто слаб духовно, тот смотрит на испытания, как наказание от Бога, и испытания убивают в слабом последнюю веру.

Но и убогие и калеченные, если имеют желания, веру и бескорыстны, то способны славить Создателя и показать «господам» земли и ленивым человекам, что тот, кто получил от Создателя все, еще от рождения, кто наделен силой, красотой, талантом, не умеет за это быть благодарными Отцу-Создателю.

Глава 4. Скрытый недуг Христа-Иисуса

И одним из таких «убогих, калеченных» станешь и ты, но не явным, не жалким перед человеками. Не тем, на кого будут показывать пальцами и говорить: «Вот видишь, как наказал Бог человека, видимо знал Бог, что этот человек будет злым и завистливым, и заранее обломал ему рога». А другие, показывая на того, кто просит милостыню у храма или у дороги, скажут своим малым детям: «Смотри, не будешь слушаться меня, и с тобой такое случится. Потому, что только ленивые и калечные побираются».

— Но твоя миссия, не вызывать жалость к себе, а спасать тех, кто нуждается в жалости. И твоя калечность будет известна только тебе, и твоим ближним, дабы не насмехались над тобой и не кричали во след: «Вон, сухорукий пророк пошел». И возрастать будешь в нужде и малом достатке, чтобы знал цену хлебу, и искренне сострадал неимущим, ибо сам был таким, а получив власть над себе подобными, служил и исцелял не тех, у кого золото и дома, а тех, кто может заплатить только любовью своей к Отцу-Создателю.

В помощь тебе, будет дан светозарный ангел, которого ты любил, и с которым вы воспитывали Адама и Еву в Эдеме. Но это все, будет в свое время, а сейчас забудь все и будешь на земле среди всех, как один из них. Будь человеком среди человеков и испытай все, что испытывает человек, чтобы знать, действительно ли человекам невозможно исполнить те из немногих заповедей, какие даны ему. Дабы жил он на Земле в радость себе, и Создателю своему, или эти простые заповеди, какие доступны для исполнения, даже скотам и насекомым, для человека, который уже давно, обязан был стать подобным ангелам, и ныне не желает вырваться из состояния скотины.

Ангел, который наблюдает за человеком, и который будет сопровождать тебя в трудах твоих, сообщает, что все условия на Земле для человека самые благоприятные, для того, чтобы возрастал он духовно, дабы из человека душевного он превратился в человека духовного, способного освободиться от праха земного и переселиться на планеты духовные.

И когда открыл глаза свои Йоша, то увидел плачущую маму свою и растерянное лицо родителя, рядом с ними, был незнакомец с раскинувшимися по плечам рыжими кудрями. Глаза его излучали спокойную уверенность, от которой на душе у Йоши стало спокойно. Ему показалось, что этого бородатого, похожего на огромного бескрылого ангела, он уже где-то видел.

Добряк ничего не говоря, развязал свой поясной платок, разложил на платке какие-то мази в маленьких баночках, и улыбаясь, стал обрабатывать рану на запястье. Йоша не чувствовал боли, кровь остановилась, и было видно, как две тонкие жилки были перерезаны у самой ладошки. Йоша попробовал сжать пальцы в кулак; три пальца послушно сжались, а указательный палец остался прямым. «Ничего страшного, остальные пальцы работают. Тебе этого будет достаточно», — сказали глаза бородача, и он улыбнулся. От этой улыбки Йоше стало спокойно, и он тоже улыбнулся.

Мама заплакала. — Как же он, бедненький, будет теперь жить, как он, с одной рукой будет работать плотником? Он же не сможет помогать родителю, как раньше, — тихо запричитала она.

— Его Отец позаботится о нем, — спокойно и уверенно произнес незнакомец. Он не будет вашей семье обузой. Он сам даст хлеб насущный семье вашей и близким вашим, и еще многим и многим.

— Что говоришь ты, добрый человек, какой хлеб сможет добыть себе однорукий?

— Он не безрукий, — строго посмотрел на притихших родителей незнакомец. И пусть никто из соседей и близких ваших никогда не узнает о случившемся сейчас. Это испытание для вас и для него. Он будет вам помощником, а палец его — это напоминание ему — это испытание.

Йоша, почти не улавливал, что говорит незнакомец, как будто он говорил это только для мамы и родителя его. Незнакомец улыбнулся глазами Йоше и встал. Йоше он показался добрым великаном, и еще показалось ему, что голос незнакомца звучал не изо рта его, а из груди, и голос был не таким, как у всех, кого знал Йоша. Этот голос Йоша уже где-то слышал. Может быть во сне, и даже как будто совсем недавно.

И показалось Йоше, что незнакомец растворился, растаял в небе.

— Где, где этот добрый человек, куда он исчез? — забеспокоилась мама. Ему надо было, хотя бы хлеба дать, он нам так помог. Он же сразу остановил кровь. Иосиф посмотри, рана почти заросла. Это же чудо. Ты видел, как из ребенка лилась кровь? А остался только шрам. Но посмотри, какой странный шрам, смотри, получился крест; как будто его кто-то начертил на запястье ребенка, — удивлялась мама.

Йоша посмотрел на свою руку, рана заросла, как будто ее никогда и не было, но на ее месте красовался крест. «Как интересно получилось», — Йоша вспомнил, что взрослые рассказывали, что на крестах римляне распинают разбойников и сбежавших рабов. Крест получился красивый, как печать. Ни у кого из мальчишек такого нет. Буду всем показывать, пусть удивляются, — довольно подумал Йоша, когда родитель взял его на руки и понес в дом. — Вот только плохо, что палец на руке не шевелится и холодный, — подумал он засыпая.

И со дня того, жизнь маленького Йоши из местечка Капернаум сильно изменилась. Жизнь его и до дня, когда он поранил себе руку, не была сытой и лучезарной, а теперь и вообще стала, как у затворника. Он почти не выходил играть с соседскими мальчишками. Да и они чаще помогали родителям своим, кто в огороде, а кто нянчил своих младших братьев и сестренок.

Йоша почти все время проводил в задумчивом одиночестве, даже когда находился рядом с мамой или родителем, которые не поднимали головы от работы. Иногда, Йоша помогал родителю что-то придержать, когда его просили об этом. А чаще всего строил из деревянных кубиков и брусков домики, крепости и все время думал и думал.

Жили они недалеко от синагоги, и мама часто после службы оставляла его во дворе синагоги. Здесь, молодой раввин занимался изучением Торы с мальчиками на много старше Йоши. Учитель, так раввина Изю называли послушники, плохо видел вдаль. Он постоянно щурился, как будто в глаза ему кто-то дул пылью и нервно чесал затылок. Был он щуплый, весь в конопушках и постоянно шмыгал носом. Йоше он очень нравился, потому что был добрым и каким-то беззащитным, даже перед своими малолетними учениками. Раввин Изя не учил своих слушателей грамоте или счету, он рассказывал своим слушателям то, что недавно познал сам от старшего раввина.

Он рассказывал о потопе, о том, как из всех живших на Земле спасся только Ной и его семья, потому что был праведник, и никому не делал зла. Он всегда исполнял Заповеди Божьи, и Бог научил Ноя, как построить ковчег, чтобы не утонуть во время всемирного потопа. А остальные жители Земли нарушали заповеди Бога, ковчега не строили и потонули, потому что много грешили.

Йоша готов был не только сидеть день и ночь в синагоге, он готов был и жить там. Все, о чем рассказывал раввин Изя, Йоша знал наизусть. И если остальные ученики ходили в синагогу из под палки, и когда их спрашивали о том, какую главу или тему им читали вчера, то почти все ребята с надеждой смотрели на самого маленького Йошку, который не только не поднимал руку, чтобы ответить на вопрос учителя; Йоша не опускал ее вообще. Он готов был отвечать за всех, но ему разрешали отвечать только иногда, когда ответа не знал никто из учеников. Его не спрашивали потому, что он по возрасту был еще мал, чтобы изучать Тору и пятикнижье Моисеево.

Но все дивились, как такой маленький и такой хилый мальчишка, с большими распахнутыми для знания глазами, еще совсем дитя, так стремится знать все о Боге, об ангелах, о праотцах и патриархах иудейских. Он знал не только имена патриархов, царей, судей и князей, какие и когда правили иудеями, так он еще и задавал вопросы, почему Моисей водил евреев по пустыне сорок лет? Неужели их нельзя было водить меньше? Или зачем убивали всех пленных, когда побеждали, зачем жгли города и селения? Разве нельзя было самим жить в этих городах? Зачем убивали всех детей мужского пола? И вообще, если евреи, то нам все можно? Бог же заповедал «не убей», а убивали, значит, сами нарушили заповеди, и как мы, иудеи поступаем со всеми, так и с нами когда-нибудь поступят, потому что все человеки дети Бога. Или Адам и Ева были евреями, или как все, просто человеками, а не избранными.

От таких вопросов у раввина Изи потел лоб. Он ошалело смотрел на любознательного мальчишку, потому что даже ему, учителю, такие вопросы никогда не могли прийти в голову. И потом, когда он задавал эти вопросы, опытным священнослужителям, они так же чесали затылки и говорили, что такие вопросы могли прийти в голову или сумасшедшему, или человеку который не изучал писания, что над такими вопросами и думать грешно, а не то, что давать ответы маловерам. И когда правоверные раввины спрашивали у послушника Иссара, в какую дурную голову пришли такие нелепые вопросы, то он отвечал, что об этом его спрашивал самый маленький из учеников, что он даже еще и не ученик, потому что совсем мал по годам, но очень способен и искренне любит Бога израилева. Но один из раввинов, покрутив у виска пальцем, захихикав, весело произнес: «Заставь дурака Богу молиться…", и добавил: „Пророк“ твой еще младенец, вот и ищет одной правды, одного Бога и для народа божьего, и для язычников. Не ведает, что язычники прокляты нашим Богом и будут удобрением на поле Израиля. Эх скорее бы исполнилось завещанное обещанное нашими пророками, скорее бы свершились обетования Бога нашего», — глаза раввина затуманились от предвкушения того дня и часа, когда все земли и все народы будут положены Богом израилевым к ногам избранного Им народа.

Ни в синагоге, ни в детских играх никто из детей не замечал, что правую руку маленький Йоша всегда прячет или за спину, или старается спрятать подальше в рукав. Кисть правой руки становилась вялой и малосильной, он никогда не участвовал в детских соревнованиях на мечах, потому что он не мог ни цепко натянуть тетиву лука, ни цепко удерживать пальцами рукоятку меча или кинжала.

Йоша никому не сознавался, что произошло с его рукой, ибо уже убедился, что даже дети очень жестоки, когда кто-нибудь из их сверстников в чем-то слабее, чем остальные. И если кто-то из них узнает, что у него не работают пальцы на руке, то завтра же ему дадут какую-нибудь обидную кличку. И эта кличка станет его вторым именем для всех его сверстников, и даже первым именем на всю жизнь. И будут, например, говорить: «Да это тот самый сухорукий», — даже не упоминая его имени. И все ухмыляясь, или с сочувствием будут знать, что этот сухорукий — это Йоша — сын плотника Иосифа, которого Бог за что-то наказал и лишил его первенца руки.

Это заставляло Йошу поменьше быть на улице со сверстниками, да если и подумать, то ему с ними было совсем не интересно. Он ощущал себя рядом с ними старичком. И день и ночь, где бы он ни находился ему казалось, что за ним кто-то наблюдает и это заставляло его быть очень ответственным перед всеми, с кем он общался. А еще больше ему хотелось быть честным перед самим собой. Он боялся соврать или сказать кому-либо грубое слово. Ему казалось, что Тот неведомый и невидимый, кто за ним тайно и незримо наблюдает, покинет его и уже никогда не станет с ним дружить и поддерживать в минуты, когда ему необходимо принять справедливое решение.

А ночами, когда он оставался один на один со своими размышлениями, то тот невидимый садился у его изголовья и говорил ему что-то ласковое. Йоша боялся оставаться один в темноте и он призывал того, кто сидел у его изголовья не оставлять его одного, потому что ему страшно. Потому что когда он засыпал, то ему снились какие-то косматые, с распущенными седыми космами старухи, зовущие в жуткие, темные пещеры, седые, в белых одеяниях старцы, похожие на вышедших из гробов покойников. Йоша просыпался в холодном поту и звал маму. Она приходила, целовала его в лоб, щеки, прижимала к себе и шептала: «Спи мой ангел, спи мой любимый, ничего не бойся, Бог любит тебя, Он никому не дает тебя в обиду, молись». И Йоша начинал читать молитвы, которым обучился в синагоге. Всхлипывая, Йоша, засыпал, и тогда к нему приходил ангел, садился у его изголовья и что-то говорил, чему-то учил. И душа Йоши наполнялась спокойствием и благодарностью к Богу, Который посылал ему в помощь ангела. Йоша знал даже имя своего ангела, но никогда не произносил его вслух, потому что знал, что это тайна. И еще он никогда не видел лика своего ангела, но знал, что он неописуемо прекрасен, потому что был скрыт сиянием непередаваемо прекрасного света, от которого перехватывает дыхание и замирает сердце.

Шло время, отрок Йоша, возрастал в юношу, с тонким станом, темно-русые кудри обрамляли его бледное с сияющими глазами лицо. Такие же курчавые волосы намечали его бородку. Когда он шел, то никогда не смотрел под ноги. Казалось, что он не идет, а парит над землей, а его распахнутые глаза смотрели всегда, в какую-то невидимую другими даль. И там, вдали, где-то в небесах он видел что-то сокрытое, но прекрасное. Казалось, что еще мгновенье, и он взлетит туда, где живет тот, кто с ним беседует.

Это замечали все, кто его знал, и всякий раз, когда он шел такой летящей походкой, с устремленными к небу глазами, соседи говорили: «Вот наш блаженный полетел в синагогу. Сейчас там начнется такое». И Йоша влетал в дом Божий, как воин, как хозяин жилища Духа Божия и строго осматривал всех присутствующих, собравшихся здесь для того, чтобы обсудить одну из заповедей божьих, или выяснить, почему Моисей поступил так, а не иначе, при показе чудес перед фараоном Египта.

И возрастал Йоша не только годами, и с каждым днем все более дерзкими и более глубокими становились его вопросы, которые он задавал первосвященникам. И вопросы его были не праздными, не в пустоту. Всегда, когда он задавал вопрос, он имел в душе свой ясный и четкий ответ на него. И смущались служители храма, ибо ответы его на его же вопросы, не были ясными и понятными не только для книжников и фарисеев, но и для всего простого народа, который приходил в храм для того, чтобы принести жертву перед алтарем Бога Израилева, и выпросить у Него взамен хлеба и здоровья для своих близких.

Служители храма, важно поднимали к небу свои алчные глаза, торжественно вздымали руки и прорицали, что Бог не слышит свой избранный народ, потому что народ Израиля жадный; Бог на небесах исхудал и изголодался, потому что если приносят ему в жертву агнца, то берут на торжище самого больного и зачуханного ягненка, которого Богу не то, что пробовать, а на которого смотреть жалко. А самим слугам Господа и их семьям, в таких одеяниях, в каких они ныне прислуживают Богу и на улицу выходить стыдно — обносились они. Десятина, которую правоверные несут в храм Божий, напоминает собой не десятину Богу, а гнилую милостыню, какую иудеи бросают язычникам и идолопоклонникам. А сами молящиеся, взамен на двух чахлых голубей или динарий, оставленный у жертвенника Господня, просят в тысячу раз более, нежели дают сами и чем могут дать. Стыдно, ох, как стыдно, слугам Господа за своих соплеменников.

Но когда влетал, с сияющими от счастья очами Йоша все упреки и устыжения слуги Господня прекращались. Ибо ведомо было слугам этим, что в храм влетел не юнец, который сейчас встанет на колени и начнет лобызать руки и полы одежды святителей. Знали они, что в храм влетела совесть священных писаний, совесть Бога, которую тщательно скрывают «слуги Бога» от детей божьих. Знали они, что какими-то неведомыми им путями Совесть писаний заговорила, открылась этому юноше. Что она открылась ему, Она любит его, а он в ответ преданно и самоотверженно любит Ее. И он эту Совесть называет Истиной Божьей, он не страшится задавать любые вопросы Самому Богу, что он называет Его не тем именем, каким из века в век называли пророки и патриархи израилевы. Он называет Его своим Отцом, называет его Отцом-Создателем, и утверждает, что Он — Бог — Отец — Отец всего сущего и всех человеков на Земле. Что нет у Него лицеприятия, что Им избранные те, кто исполняют Его волю, Его заповеди. И те Ему сыны, кто исполняет только Его волю.

Был свой собственный Бог и у народа Израиля, и дабы по ошибке, не построить жертвенник враждебному евреям, чужому богу, выведали они тайное имя своего семейного бога. А так как, не лишены были мудрости патриархи народа израилева, то открылось им, что нет на Земле народа более красивого и мудрого, нежели они, евреи, то и власть на Земле над всеми народами, обязана принадлежать только им. А для этого и Бог, которому поклоняется такой достойный народ, обязан соответствовать тем, кто позволил Богу по имен Яхве руководить или точнее, прислуживать себе.

Но боги всех народов на небесах, а народы на земле, и все призывают своих богов сойти на Землю и помочь своим подданным. Не исключение и евреи, и их Бог многократно посылал ангелов, дабы вразумить патриархов, народа израилева, как оставаться достойными Бога своего, дабы он не покинул народ этот, разочаровавшись в нем. Дабы спасти и вразумить народ, который предавал Бога своего многократно, народ который блудил и с богами, и с духами, и с язычниками, и с идолами.

У каждого народа, у каждого рода и племени, какие жили в ближних и дальних странах, у всех, кто дружил, и кто воевал с Израилем были свои божки: сколько народов, сколько племен, столько и богов; великих, грозных, жестоких и не очень. Были у многих племен и народов и общие боги и божки. Были эти боги и мужского и женского полу; и в облике человеческом, и в свинском, и в зверином. Кого кто боялся, тот такого бога себе и воображал. И каждый бог имел свое собственное имя, ибо всякий бог всегда был в чем-то главным. Богов было множество; один был богом солнца, другой луны, третий отвечал за воду. А кто-то был знаменит тем, что был просто очень злым, и умел, как никто, пакостить, которого боялись все народы, и даже боги.

Воевали между собой народы и племена, воевали меж собой и боги и богини их. Мирились народы, мирились и боги их. Боги побежденного народа становились слугами бога победителя. И так из века в век, и так было всегда. Но никогда ни один народ, ни одно племя на Земле не усыновляли Бога.

Не ложились евреи только под тех, богов и богинь, до которых они не могли дойти. Но ни один бог, ни одно дерево или яма, которым молились евреи, не приняли их, или не удержали, ибо слишком скользкими и ненадежными были они. И где больше возможно было взять, где ближе лежало, тому они и молились, тому и поклонялись.

Но мудрость — это самый великий дар божий. И этот дар патриархи выстрадали, ибо только они хоть иногда молились искренне и с глубокой верой в то, что если молиться не всем богам сразу, а знать одного бога, если искренне покаяться, и хотя бы временно, не быть хуже всех своих соседей, то тот Бог, который спасал тебя тысячекратно, возможно простит тебя и в тысячу первый, самый последний раз.

И стал таким вожаком или патриархом или тем, кто взвалил на себя всю грязь своего народа, Авраам, над которым сжалился Бог евреев и которому, решил поверить, как верил уже многим до него, ибо человек, мог бы простить один-два раза, а Бог, на то он и Бог, чтобы прощать смертных созданий своих, сколько пожелает, ибо Он сотворил — Он волен прощать, а человек никого не сотворил, а все получает как должное, без страданий — не прощает, но наказывает, а не воздает.

Человек не прощает не только брата своего, человека, но и Того, Кто вдохнул в человека Дух Свой, Кто позволил человеку быть подобным Себе. Человек обязан знать и знает, что все видимое и невидимое сотворено Отцом, Его Любовью, состраданием ко всем Своим творениям. Творения — его дети, то, что переполняло душу Отца, и от избытка излилось Его Любовью, в милосердном творении себе подобного: друга, сына, помощника, коим стал Адам-человек, которого Отец сотворил, чтобы человек проявил себя подобно Отцу своему, изливая на Землю и обитателей ее, свою бескорыстную любовь, милосердие, искреннее сострадание. Как поступает со всеми творениями своими Отец-Создатель, дабы было — Отец — Любовь на небе и на Земле, а человек — Любовь на Земле, дабы и на Земле стало, как на небе.

Вот так, Отче, размышлял юный сын Твой, Иисус; уже так называли его на улице и в храме все, когда встречались с ним. В синагогу ходил он, как на работу, ибо только там мог он отдавать жаждущим знания об Отце его, какие не давали ему оставаться равнодушным ни среди светлого дня, ни ночью. Он не мог оставаться один, ему казалось, что он находится в каком-то потоке любви, что денно и ночно, с ним ведет беседу неведомый голос, рассказывает, разъясняет священные писания, иначе, нежели толкуют их раввины, которые боятся задавать вопросы своему Богу, вникать в писания из-за лени, или из-за боязни, что первосвященники иудейские обвинят их в ереси, в неверии.

Страшатся посмотреть на древних пророков, так, будто пророки беседуют не с древним народом, а народом нынешним, с каким сегодня живет Иисус, что бы пророки не просто давали заветы, которые они получили от Бога иудейского, а растолковывали эти заповеди и заветы народу, на понятном простому народу языке и объяснили все современными примерами. А первосвященники толкуют писания так, как им удобно, выгодно. Задавать вопросы — значит не верить тому, что изрекают пророки, кто сомневается в сказанном, тот еретик и враг Богу израилеву.

Он не мог понять, кто это ангел или Сам Отец, Его Дух поселился в душе и учит, и разъясняет священные писания ему, для того, чтобы он поняв смысл Писаний, разъяснял их современным, ясным языком то, что было ясно и понятно древним, но стало закрытым и не понятным человекам, которые живут ныне в Иудее. Ибо меняется небо над Землей, меняется сама Земля: моря незаметно перекатываются, и где была суша — ныне море, где было море ныне камни, соленый песок и голая земля.

Все меняется вокруг человека, меняется и тело человеческое, а душа остается все той же ненасытной к плотским наслаждениям, которые возможно получить только забыв, зачем человек на Земле. Душа никак не может насытиться и пресытиться, а Отец-Создатель терпеливо ждет и ждет, когда душа скажет: «Все, Отче, надоело, надоело жить, как неразумная скотина, надоело подражать животным. Прости меня, Отче, я пресытилась, я устала быть зверем, помоги мне, Отче, вернуться в мое духовное тело, подскажи, Отче, как мне начать жить так, чтобы я приносила Тебе радость и удовлетворение».

И когда Иисус пытался рассказать маме о том, что не дает ему оставаться мальчишкой, наслаждаться детскими радостями, то мама обычно гладила его по голове, целовала и успокаивала: «Успокойся, родной, ты просто очень впечатлительный. Сходи лучше к отцу в мастерскую, помоги ему. У тебя на уме один только Бог. Это хорошо, ты наверно будешь раввином. Тебя все будут уважать, мы не будем самыми бедными, потому что раввинам все, что-то несут, если они даже не просят. Но я слышала, что в синагоге ты задаешь много вопросов, мешаешь другим людям слушать проповеди. Если ты и дальше будешь себя так вести, все скажут, что ты просто неверующий, что ты против того, что написано в Торе и Пятикнижии Моисеевом. Не будь, сынок, мудрее и грамотнее раввинов и Моисея, ведь ты только научился читать».

— Мама, но я и без грамоты знаю на память все, что читают нам раввины из писаний. И разве Ной, Авраам, Моисей и все пророки знали грамоту. Их всех вдохновлял Бог. Грамотные — это книжники. Они не боговдохновенные, они начитники, они боятся думать иначе, чем кто-то сказал или написал когда-то, их слова и заповеди мертвее, чем камни.

Они боятся Бога, боятся дружить с Ним. Боятся верить Ему, как Отцу, как Матери. Бояться верить, что Он есть, что Он ответит на все вопросы, потому что Он сотворил нас и мы Его дети. Он любит нас, как ты, мама, любишь меня, как всякая мать любит свое дитя, — горячо объяснял он свое мнение матери. Мария слушала сына с широко раскрытыми глазами.

«Откуда у ребенка такая вера, может быть, Бог раскрывает ему действительно больше, чем другим? И рассуждает он не как дитя, а как опытный раввин. Господи, прости меня, что у меня нет времени ни поговорить с ним, ни изучать писания так внимательно и так вдумчиво, как он. Помоги ему, Господи, быть счастливым в изучении писаний. Помоги ему, Господи быть Твоим достойным рабом. Но пусть он, Господи, не будет противником раввинам, пусть его молодого и горячего понимают правильно все, кто его слушает и пусть у него не будет никогда врагов», — горячо молилась Мария.

Глава 5. И Дух Отца входит в грудь Иисуса и учит его во сне

И уже по ночам, во сне, не приходили косматые старухи и не тянули его в холодную темноту костлявые, угрюмые старцы. Но стал являться ему во сне кто-то сияющий, как первый луч солнца, когда кажется, что все еще спит, а небо уже озаряют первые лучи, разукрашивая небеса и легкие облака всеми цветами радуги. И этот кто-то неслышно опускался у его изголовья и нежно входил в его грудь. Или он наоборот, выходил из его груди, из его сердца, которое Иисус, почему-то ощущал с правой стороны груди. И тогда легкое покалывание прокатывалось по всему его телу, дыхание замирало, а сердце, которое слева, начинало стучать часто, часто, а потом тоже замирало и начинало дышать тихо-тихо, как будто прислушиваясь к тому, что сейчас произойдет. Мурашки на теле успокаивались и Иисус ждал, кто сегодня первым начнет ночную беседу, он или тот, кто по ночам входит в его душу, или в его сердце, и кто учит его, кто задает вопросы и кто Сам отвечает на эти вопросы. И каждую ночь приходил этот гость, каждую ночь Иисус с трепетом ждал встречи с этим кто-то. Он не знал, ангел это или Дух Святой или Отец-Создатель, который Духом Своим вошел в Адама, и теперь живет Своим Светом, Своей Энергией Любви в каждой частице Адама, как живет сладость меда, в каждой капле воды в сосуде, куда этот мед положили, как наполняет и радует запах лилии в закрытой комнате.

Но когда являлся этот Свет, то Иисус ясно представлял себе все то, что написано и как происходило в священных писаниях. Он, как бы, видел себя в Эдеме, вместе с Адамом, Евой и ангелами. Он плавал и в ковчеге, вместе с Ноем, он плакал вместе с Авраамом, когда тот приносил в жертву Богу единственного сына. Ангел или Дух Святой водил его всюду, куда желала душа Иисуса. Ангел или Дух носил его на своих крыльях или летал рядом с его душой в прошлое, настоящее и мерцающее будущее, которое почему-то настораживало и пугало Иисуса.

И в этих снах или виденьях Иисус сам начинал ощущать себя ангелом, вспоминая то, что с ним, юношей не могло быть, потому что жизнь его только начинается. Но в этих виденьях он видел себя среди то ангелов, то каких-то странных ангелоподобных существ.

Они беседовали с ним, как с равным, даже учили его чему-то, более светлому, чем иудейские Писания, но понятному ему и тем, с кем он беседовал. И все разговоры велись не на еврейском, а на каком-то другом, но известном ему и тем, с кем он беседовал языке.

Просыпаясь, Иисус как бы продолжал свои ночные беседы, сам с собой. Но он ясно понимал, что беседует не сам с собой, а с тем, кто не оставляет его ни днем, ни ночью.

Стоило ему появиться в синагоге, как к нему начинали собираться не только его сверстники, но и люди постарше. Сердце Иисуса начинало радостно биться. Ему было чем поделиться, его грудь распирала любовь, ему казалось, что сейчас из его сердца будет говорить Сам Бог, а он Иисус будет разъяснять эти слова всем, кто ищет истинного Бога, который живет в каждой душе, Который хочет обнять каждую душу, приблизить к себе, сделать ее подобной Себе, для того, чтобы говорить с этой душой на понятном человеку языке. И тогда все завещанное Богом, человеку в Писаниях станет понятным и для раввинов, и для всякого ищущего правды божьей человека.

«О, опять появился на нашу голову этот толкователь Писаний — выскочка, еще сопли под носом не высохли, а писания уже толкует», — недовольно шипели раввины. А народ, как бараны бегут к новой траве, так и они бегут к свежей воде, чтобы услышать, что-то новое, необычное. А что нового может сказать он, если за последние шесть тысяч лет не сказали ничего нового, даже древние пророки. Писания возможно только заучить наизусть, а что-то новое в них найти невозможно. Да и зачем искать новое, если народ наш не может исполнить старое, что требуют древние Писания. Лучше бы десятину во время платили, да побольше жертв приносили. Мы бы и молились поусерднее и Бог лучше слышал бы наши молитвы. А то, подавай им ясные ответы на то, что не было ясно и понятно даже древним, которые писали так же мутно и многозначно, непонятно ни им самим, ни тем, для кого они писали. Писать все могут, а вот как сами жили, те кто писали — жили по писанному, или как условия позволяли. А нам такого позавещали, что и ангелам не в силах исполнить».

А люди все теснее обступали молодого толкователя Священных Писаний. И уже, не шипели, исподтишка служители храма, а откровенно кричали, что храм превращается не в дом божий, а в римский цирк. Что всякий, кто кое-как научился складывать буквы в слова, провозглашает себя, чуть ли не мессией, не новым пророком иудейским. И всякий научившийся всего только читать, может толковать Тору и Пятикнижие Моисеево, как вздумается. Что нет большего греха, чем пытаться задавать вопросы Богу израилеву. Все, что надо, и как надо, уже растолковано тысячекратно и тем, кто пришел в храм растолкуют, как надо грамотные раввины и служители храма. А тех, кто сомневается в истинности и правильности писаний, надо срочно гнать из храма господня поганой метлой. Гнать того, кто толкует, а вместе с ним и тех, кто его слушает. Ибо и он, и они богохульствуют. И если так будет продолжаться, то недалеко то время, когда какой-нибудь богохульник, напишет новые заветы для избранного Богом народа Израиля.

И уже, не вмещал храм тех, кто пришел послушать молодого проповедника. Он, как бы и не слышал ненавистного ропота раввинов, спокойный и тихий в домашней жизни, он как будто вспыхивал, когда видел перед собой благодарных слушателей. Его голубые глаза, наливались темной небесной синевой, и казалось, что сейчас из них вспыхнет фиолетовое пламя, когда первые слова вылетали из бледных губ. Его левая ладонь раскрывалась к небу, и казалось, что сейчас Дух божий засверкает на тонких, нервных пальцах, и Иисус покажет своим слушателям, что Дух этот сходит на тех, кто истинно предан Богу, кто просит у Бога служения, не ради Царства Небесного, не ради райских кущ и вечной жизни, а ради того, что тот, кто любит Отца-Создателя истинно и бескорыстно просит у Бога служения для того, чтобы хоть как-то самой скромной работой, отблагодарить Отца за то, что Он дал нам жизнь, позволил любоваться и наслаждаться всем сотворенным Им, совершенно бескорыстно.

Как мать, родившая младенца, отдает ему свою любовь и свои жизненные силы, не ради того, чтобы этот младенец, став взрослым мужем выплатил ей деньги за выпитое из ее груди молоко, за бессонные ночи, проведенные матерью у колыбели больного, неоднократно пытавшегося покинуть этот мир от неведомых болезней и эпидемий. И в те бессонные ночи стояла она на коленях у пылающего в бреду младенца, молила и предлагала Создателю свою жизнь взамен жизни младенца, просила за один день его жизни, забрать десять лет ее жизни.

И тысячи, и сотни тысяч лет рыдают у колыбелей младенцев миллионы матерей, но не может Отец оставить всех народившихся на Земле, ибо если бы Он оставлял всех пришедших на Землю, или оставлял только достойных, то не ушел бы и до ныне, ни один человек добровольно, еще со времен Адама. И кто бы ныне жил на Земле, как бы понимали и помнили друг друга люди, которые родились десять тысяч лет тому, и те, кто родились пятьдесят или сто лет тому назад.

И для того, чтобы такого не было и есть Отец-Создатель и божества, и ангелы, и духи. И каждый из слуг божьих исполняет свою работу, и одни встречают человека, когда он приходит на Землю, для исполнения своей работы и для своего духовного роста, а другие провожают душу человеческую, когда она исполнила свою работу.

И одни народы плачут, когда приходит новая душа человеческая на Землю, ибо знают, что не все души приготовили себе на Земле достойную жизнь, в прошлой жизни. И пришла душа ныне, для того, дабы исполнить достойно то, что поленилась исполнить в прошлом. А другие народы радуются, ибо думают, что новорожденные — это продолжение их телесного облика, что новая душа — это продолжение их тела в вечности. Но не ведомо никому, что душа эта не новая, а древняя, и что она ничье не продолжение, что Создатель позволил этой древней и вечной, принадлежащей только Ему частице-душе, временно поселиться в новое тело человеческое. И что человек не продолжает себя в детях своих, не увековечивает себя в «своих» детях. Ибо и тела детей и внуков и пра пра правнуков расцветут, дадут «плоды-тела» другим, созревшим для воплощения душам. И цель родителей, в тела которых Создатель воплотил Свои частицы-души, помочь этим душам правильно и бескорыстно послужить на Земле Отцу-Создателю.

И те, кому Отец доверил воспитать вошедшие в них души, несут перед Отцом ответственность еще большую, нежели за свои дела. Ибо те, кто в этой жизни испортили или предали доверенные им души, в следующем воплощении, в следующей жизни воплотятся в семье убийц, алкоголиков, наркоманов, умалишенных. И тогда их души в полной мере изопьют ту чашу, какую они, в прошлой своей жизни заставили выпить тех, кого им доверил Отец-Создатель поднять в духовное небо. А они по лености, по эгоизму своему, занимались услаждениями своей души, и «детей своих», коих им доверил Создатель.

И удивлялся Иисус, просыпаясь утром, и не мог понять спал он или его душа, всю ночь вела беседы, не то на Земле, не то на небе. Откуда и от кого, к нему приходят знания, каких не вычитал он в древних писаниях. Ему стыдно было даже подумать, что это Отец посылает к нему ангелов, которые дают ему неведомые никому сокровенные знания, для того, чтобы он дарил их всем в синагоге и на торжищах, и бедным, и богатым, и иудеям, и эллинам, и всем, кто бывает в Иудее.

Но кто сможет понять и принять то, что по неведомой причине понятно ему, чем питается и от чего ликует его душа, от чего он ощущал неописуемую радость, когда пытался представить, как он в синагоге будет рассказывать то, что пришло, как откровение в его душу? Он понимал, что у него не найдется таких слов, какими бы он смог объяснить рыбаку, мытарю или кузнецу, что такое душа. Или как объяснить им то, что каждый их них, уже был на Земле в прошлых своих рождениях и лекарем, и пекарем, и воином, и даже женщина когда-то рождалась мужчиной, а ее муж, в прошлых жизнях был ее матерью, сестрой или бабушкой.

Как, эти бедные, измученные его соплеменники, которые знают о Боге только то, что рассказывают им священники и раввины, которые рассказывают своей пастве то, во что не верят сами? Для которых вера — это способ прокормить себя и своих близких, профессия, ремесло, а не бескорыстная, самоотверженная любовь. Любовь, которая плодит, взращивает любовь, которая не требует ответной, взаимной любви, которая отвергает власть над тем, кого любишь, любовь, которая не требует, чтобы твой любимый принадлежал только тебе одному. Это та любовь, которая исходит из сердца, как благодарность за то, что ты испытал это счастье, что тебе открылось ныне, то, что ранее знали многие, а ныне открылось и тебе. Что ты прозрел и теперь вечно будешь знать, кто ты, что ты. Что ты есть, был и будешь вечно. Что Эта Вечность имеет Имя, что ты тоже вечность, ибо ты неотъемлемая часть Этой Вечности.

Как все это объяснить тем, кто видят в Боге не Отца-Создателя, имя которому Отче, а которые видят в Создателе обыкновенного рабовладельца, у которого есть рабы избранные, и рабы ненавистные, которых сотворил и поселил на Земле Он, но стал Богом и покровителем евреев, потому что так захотел, а остальные пусть сдохнут, потому что надоели.

Как Иисус сможет объяснить все это тем, кто всосал эти законы, эти заповеди с молоком матери? Это стало их религией, их верой, их правдой, их вечной мечтой. Как объяснить им, что они такие же, как все: ни лучше, ни хуже других, что и они просто че-ло-ве-ки. А для того, чтобы их Отец-Создатель выделил из других народов Земли, поставил в пример другим Своим детям — человекам, им необходимо заслужить такую почетную миссию своими делами. И чтобы народы, которые живут рядом с ними, сказали: «Мы хотим стать такими, как евреи. Чтобы и нас полюбил и усыновил их Бог, которому искренне и бескорыстно служат евреи».

А когда один человек или народ провозглашает сам себя любимцем Всевышнего перед всеми другими народами, и объявляет, что об этом Всевышний сообщил только самим евреям, а остальные народы обязаны верить евреям на слово, то это только настораживает и раздражает другие народы. И если тебя избрали, то ты делами обязан доказать, что ты наделен от Всевышнего особым даром и твоя жизнь достойна подражания. Но если народ избран на вечное гонение всеми народами, если народ избранный живет или в плену у других народов, или вообще, как бездомный, прячется по безводным пустыням, не имея крова, то для какой цели он избран и в чем его избранность? Если он сегодня поклоняется Яхве, а завтра приносит своих младенцев в жертву какому-то монстру в образе быка, крокодила или просто пылающему костру или воющему вихрю. Какой бог, и для какой цели мог избрать такой народ?

Для того, чтобы показать язычникам и идолопоклонникам, как не следует жить, как не следует молиться, и поклоняться Богу, ни своему родному, ни чужому, который завтра может стать твоим, если пообещает тебе земли, власть, и рабов. Нет необходимости никому доказывать, что среди всех небесных светил видимых человеками, главным, избранным является солнце. Все доброе, щедрое и бескорыстное, сравнивает с солнцем и каждый на Земле желает служить Всевышнему так же щедро и бескорыстно, как служит солнце. И никому и никогда солнце не доказывало, что оно является избранным Отцом-Создателем перед другими светилами.

Так и человеку, и целому народу, нет необходимости доказывать, что его избрали, его назначили и он, человек или народ самый-самый, а остальные навоз под его ногами, потому что так мыслит о себе народ, который усыновил, взял под свою защиту Всевышнего и теперь Всевышний говорит и думает и вещает так, как того хочет усыновивший Его народ. А завтра другой народ скажет, что вчера у него украли Всевышнего и начнет войну, чтобы вернуть себе Бога, которому у евреев плохо…

Вот такие мысли стали возникать в душе Иисуса. И эти мысли пугали его, ибо он ни от кого подобное не слышал. Они казались ему крамольными, искажающими все то, о чем поведали иудейские пророки в Священных Писаниях. Но неведомый голос успокаивал его, увещевал не пугаться нового, а в молитвах воззвать к Отцу и попросить, чтобы Он помог найти истину. И тот неведомый, кто навещал его ночами, стал являться к Иисусу и днем, когда он уединялся для молитвы, где-нибудь в саду, или на берегу озера. Иисус в такое время впадал в состояние, которое трудно было назвать сном, но это не было и чистым бодрствованием. Он как бы приподнимался над землей, зависал, глаза его были полуприкрыты, тело наполнялось покоем, и голос входил в его сердце не с небес, как ему казалось первоначально, а из центра груди, из его души.

Он ясно осознавал, что это не была беседа с самим собой, а с тем, кто откликается из его души, когда Иисус в чем-то сильно сомневается и кто находится рядом с ним, когда он проповедует. Но с недавних пор этот светлый «Кто-то», находится с ним всегда; Он не уберегает его от боли, не помогает ему что-то носить или поднять, не говорит: «Смотри, впереди яма, или сейчас тебя укусит пчела». Нет, он появлялся или проявлял себя только тогда, когда Иисус размышлял или говорил об Отце-Создателе. В такие минуты Иисус почти видел его «невидимого», почти ощущал его прикосновения, почти слышал ушами его спокойный, уверенный голос. И тогда Иисусу казалось, что это говорит не он сам, а тот, кто находится, кто оберегает его от неверных, необдуманных слов, которые могут навредить Иисусу или обидеть того, кто рядом с ним, кто любит Иисуса больше, чем себя.

Глава 6. Стены храма тесны для заповедей «Нового Завета»

И пришло то время, когда стены храма стали тесными для тех, кто приходил слушать юного сына плотника Иосифа; не раввинов, которые уже тысячелетия вдувают в уши верующих ветхие заповеди, умершие, потому что никто не оживляет их новыми словами, словами понятными иудеям века нынешнего.

Раввины боялись дать свободу Заветам и Законам Писаний, которым стало тесно в стенах Ветхого Завета. Ветхий завет — для человека ветхого, который жил на Земле давно и которого уже давно нет, а раввины и первосвященники стремятся и требуют, чтобы иудеи оставались теми, кем они были во времена Ноя, Авраама и Моисея, тогда, и иудеи были другими, и храмы другими, и в плену они были у других народов.

А ныне они под римлянами, а не под Вавилоном, и не под фараоном, ныне у них другие мольбы, другие знания и о Боге, и о строении неба и земли. И с Богом своим они ныне, говорят на ином языке, ибо страдания изменили их душу.

— Все это видел я, Отче, Твой преданный ангел и понимал, что Иисуса послал Ты к иудеям, потому что и ныне они вновь угнетаемы всеми. А народ всегда ищет Тебя только тогда, когда находится на краю гибели. Когда все его силы исчерпаны, и когда кроме Тебя, ему уже никто не поможет.

В такие времена и посылаешь Ты, Отче, к народам Своих Сынов, дабы пробудить в человеках веру в Твое милосердие, если человек искренне покаялся и поверил, что Ты простил его. И как поступает один человек, так поступают и целые народы, ибо народ состоит из человеков.

И как бы народ себя ни называл, состоит он из тех самых человеков, которых сотворил, Отче, Ты. И послушен человек или народ Тебе или нет — это Твой человек; других ни на Земле, ни на других планетах нет, и как на Земле, человеки разные по цвету, росту и форме носа и глаз — один и тот же человек. И если черного смешать с белым, желтым или красным человеком, то все равно родится человек, а не курица, и не обезьяна. Ибо человек — это душа, а в каком теле она страдает — это уже зависит от того, какое тело она заслужила, и какое она выстрадала делами своими у Тебя, Отче.

И на других планетах души человеческие, в других телах, других размеров и форм, только потому, что там другие условия, другое небо, солнце, вода… Но цели и задачи и там для человека такие же, как и на Земле, ибо заповеди для всех человеков дал Отче, Ты, и все сотворены по образу и подобию Твоему. А «образ и подобие» — это не внешнее, а только то, что исходит из души — Любовь, Бескорыстие, Милосердие, Сострадание — это и есть истинное Подобие и истинный Образ Отца.

Только этим человек обязан быть подобен Отцу-Создателю своему, а форма тела не имеет решающего значения, ибо Сам Отец-Создатель предстает перед душой человека в том образе, какой душа человеческая способна осознать, осмыслить, ибо Отец — это Вселенные — это Вечность и Бесконечность.

Как капля может представить себе океан, в котором она то исчезает, то появляется, или как песчинка может представить себе пустыню, частичкой которой она является, и которая то укрывается миллиардами, подобных ей песчинок и миллионы лет лежит в глубине, то вновь оказывается сверху и гонимая ветром сотни лет катается по барханам, чтобы когда-то вновь оказаться на холодном дне, придавленной тысячами тонн, подобных ей песчинок.

Все это, приходилось, Отче, открывать, осознавать юному Иисусу в его размышлениях о смысле и предназначении человеческого бытия. Именно только вспоминать, ибо Сын Твой Иисус все знал изначально, но став сыном человеческим, воплотившись в человеческом облике, ему необходимо было осмыслить все, как сыну человеческому, как человеку. Для того, чтобы знания божественные о бытии изложить, перевести на язык понятный человеку, самому пожить духовной жизнью человека не испорченного «научными» человеческими знаниями. Ибо жизнь души человеческой ради разумных знаний в плотском теле, и жизнь души, ради духовных знаний несовместимы. Как невозможно человеку одновременно быть и мужчиной и женщиной, как невозможно воде одновременно быть и льдом, и паром.

И как все это объяснить простым иудеям — это как из рыбы или утки сразу сделать ангела. Необходимы тысячи и тысячи лет даже Отцу-Создателю. Это только написано человеком — Бог сказал: «Да будет свет и стало так». Это только написано, что Отец сотворил все за шесть дней и ночей, и человек верит, ибо не хочет думать, хоть и создан по образу и подобию божию, но «один день Бога, как тысяча лет».

А если сотворен по образу и подобию, то пусть попробует для начала, изменить себя. Пусть скажет траве уже сотворенной Отцом: «расти». И если не может избавиться сам от лени, от обжорства и зависти, если не может заставить травинку «расти» — хотя он считает себя самым последним и совершенным изобретением Отца, тогда человек, может быть, и осознает, что сказать — это не сотворить.

Сказать — это дать команду гениальным ангелам и божествам творить то, что задумал Творец. Но для того, дабы ангелы и божества начали, творить по Слову, их необходимо было сотворить, научить, чтобы они не бездумно, как рабы исполняли приказы Создателя, служили, не ради страха, а ради любви, ибо только от любви все сотворенное Отцом служит бескорыстно, как Сам Отец.

То, что создано ради страха, ради повиновения или унижения, начнет разрушаться с того момента, как в энергию творения проникает страх «творца».

Почему смертен и не долговечен нынешний человек? Потому что в его душу проник страх потерять то, что он отобрал, добыл в борьбе с подобными себе, страх, что он не воспользуется тем, что имеет, что его плоть разрушится прежде, чем он насладится всем накопленным.

А если бы человек стремился добывать духовные плоды, духовные богатства, то он не имел бы страха что-то потерять, ибо он бы знал, что все то духовное, что он приобрел в этой жизни, не подлежит тлению или исчезновению, что все, что он накопил ныне на Земле навечно запечатлелось в его душе. И когда тело устанет и разрушится, когда душа исчерпает весь запас энергии, какая ей была отпущена для этого цикла на Земле, душа понесет Отцу те духовные откровения, какие она совершила на Земле, теперь ей необходимо время для того, чтобы свои духовные знания проверить и укрепить в Духовном мире.

А затем вновь вернуться на Землю и поделиться этими знаниями с теми, кто ищет духовные знания, кто созрел для их усвоения. И чем духовнее человек, чем он бескорыстнее и щедрее, тем больше он уподобляется своему Создателю.

И тогда слово Любовь, для него — Отец, ибо любить — это не бессмысленное и безразличное всепрощение всех, кто убивает, насилует, истязает. Любить — это испытание души человеческой на бескорыстие, милосердие, сострадание, самопожертвование, на преданность, а не скотская, материнская любовь, когда мать готова пожертвовать тысячами безвинных душ ради спасения или продления жизни, хоть на минуту, своего выродка-вампира. Или когда человек призывает всех быть милосердным к людоеду, потому что у него лично не сожрал людоед ни мать, ни дочь, ни брата. Легко такому «милосердному» быть щедрым.

Но чтобы он сказал, если бы у него на глазах этот «несчастный людоед» пожирал его сына, брата или мать? Видимо, этот милосерд не призывал бы простить людоеда. Воздаяние необходимо еще на Земле, дабы жестокосердные знали, что лучше получить воздаяние здесь, чем нести его в мир загробный, дабы стремящиеся к жестокости ведали, что за зло — воздаяние муки, а не милосердие.

Отче, эти мысли все чаще приходили на ум Иисусу, ибо в синагоге и на торжищах все говорили о милосердии. И те, кто говорили о милосердии к ближнему, сами были жестокосердными и гневливыми, и милосердия и всепрощения они требовали только к себе, когда переходили все границы дозволенного.

Чем внимательнее вникал Иисус в смысл Писаний, тем больше вопросов возникало в его любознательной душе. Ему казалось, что его поколению, его сверстникам нужны новые объяснения, истинный смысл древних заветов и законов, что не может человек оставаться вечно таким, каким он был при Адаме. Человек сотворен для познания себя, Земли, неба и всего сущего. Человек обязан направить все свои силы и знания на то, чтобы стать достойным помощником своему Создателю, и все знания, всю любовь, какую человек получает от Отца, от природы бескорыстно с благоговением и благодарностью, отдавать Отцу и всем Его творениям. Ибо любить — это творить благо бескорыстно, как Отец-Создатель, любить не себя, а тех, кому сострадаешь, кому милосердствуешь, а милосердие и сострадание не имеет права быть корыстным.

И Иисус все яснее понимал, что эти мысли рождаются в его душе не просто так, что они были в его душе всегда, вечно. Что милосердие и сострадание — это его предназначение, его миссия, его судьба, его профессия лечить, исцелять, спасать души заблудших на Земле, что он эту судьбу, эту профессию избрал сам. Что он имеет право отказаться от нее в любой момент, ибо так объявил ему Сам Отец-Создатель, когда он исполнил волю Отца на другой планете и имел право отдохнуть после трудного служения.

Но Иисус выбрал служение на Земле, вместо отдыха, ибо человеки настолько погрузились в плотское бытие, что скоро скоты и звери на Земле станут духовнее человека. И тогда придется Отцу позволить человеку стать животным в облике человеческом, чтобы он насытился плотскими радостями до тошноты, до рвоты. И тогда миллионы лет потраченные на развитие человека, на его совершенствование канут в бездну.

И вот он на Земле, и вот он в среде народа иудейского, и вот он спаситель тех, кто не стремится к спасению, кого отец уже многократно и насильно спасал. Но народ не желает быть подобным своему Создателю, забывает все совершенное для него Богом. Народ и его «священнослужители» не могут согласиться с тем, что невозможно стать избранным-непогрешимым только потому, что ты еврей, а не асириец или содумянин. Что за жизнь необходимо сказать хотя бы «спасибо», а не плевать в лицо Тому, кто вытащил тебя из ямы, Кто не дает тебе погибнуть в безводной пустыне уже многие и многие тысячелетия.

Что для того, чтобы жить в доме, необходимо построить этот дом самому, а не ждать пока этот дом тебе построят ангелы или ты убьешь хозяина и захватишь его дом, только потому, что восемь-десять тысяч лет тому назад, тебе этот участок земли «пообещали. Ты шлялся по пустыне и ждал, когда на этой земле для тебя вырастят сады и построят «языческие» дворцы и храмы.

ЧАСТЬ II. Отец-Создатель Один и Един для всех народов и религий

Глава 1. Все человеки равны перед Отцом — все родные братья

И дабы спасти народ, который не желает быть спасенным, и родился Иисус по плоти от колена Давидова, по Духу — Сын Твой, Отче.

И путались мысли и знания в душе его, ибо иногда ему казалось, что он послан Отцом для спасения народа среди коего он родился, а чаще ему казалось, что он такой же, как все люди, а никакой не сын божий, никакой не посланник, не спаситель.

И тогда лютая тоска одиночества, тяжелым камнем сдавливала его грудь. Он молился и молился, взывал к Отцу-Создателю своему, просил не оставлять его одного, ибо не было у него на Земле ни друга, ни единомышленника, не с кем ему было обсудить мысли, какие возникали в его сознании.

Возможно ли, свои мысли высказать в синагоге, старую истину, не понятную, а потому «тайную» и «сокрытую» объяснить современными примерами и словами. Ибо знал Иисус, что у Отца нет тайн от человека — это человек простое и понятное, сам запутывает, стараясь во всем найти тайный, сокрытый смысл.

А то, простое и понятное ему, его слушателям, почему-то было непонятным. И во всем его слушатели искали тайный, неведомый смысл, который якобы могли знать только первосвященники и раввины. А когда Иисус начинал объяснять писания простыми примерами из жизни рыбаков и ремесленников, то для них все тайное становилось простым, понятным и явным.

Раввины обвиняли его в том, что он извращает писания в угоду темному и необразованному народу, что Священные Писания Бог Израиля позволил знать и толковать только первосвященникам. И если всякий малограмотный сын плотника или пахаря станет толковать и объяснять Писания так, как понятно простолюдинам, то зачем тогда храмы, зачем левиты, первосвященники и жертвы.

И неуютно было на душе у Иисуса, обидно было ему за то, что храм, в который человек должен приходить со своими радостями и печалями, храм, в котором человек хочет делиться со своим Создателем самыми сокровенными мыслями и мечтами, этот самый храм превратился в скотобойню, в которой левиты проливают кровь всякой твари, имеющей душу. Эти душегубы объявили себя служителями и наместниками Бога живого, объявили, что приблизиться к Богу возможно только через кровь, только через золото, серебро и все, что приятно левитам.

И все чаще те, кто полюбили Иисуса, стали собираться не в храме, а у стен храма, где не надо было приносить ни кровавых, ни денежных жертв, где Бог принимал мольбы и жалобы без денег и всесожжений, где Бог слышал и слушал, плач души человеческой. Где Он принимал и слушал мольбы и молитвы всех, кто приходил к Нему, будь он иудей, самарянин, римлянин или вавилонянин.

Бог, о котором извещал, проповедовал Иисус, был Отцом-Создателем всех тех, кто произошел от семени Адама — от первого человека. А если так, то все люди Земли братья и дети одного родителя и одной матери — Евы, какого бы цвета кожи они ни были, и на каком бы языке они ни молились, ибо Отец-Создатель слышит и видит не плотский язык, а душу молящегося.

И с тех пор на сердце Иисуса стало легко и спокойно, осознал он, что храм божий — это не то, что сотворено руками человеческими из глины и камня, а то вечное, что невозможно сотворить руками. Храм божий — это сам человек, его поступки, которые руками человеческими совершает душа человеческая, а где душа человеческая, там и Создатель ее — Отец.

И с той поры храмом Иисуса стала вся окрестность Земли, а куполом храма стало небо. И отныне он стал нести благую весть везде, где собиралось даже двое или трое, чтобы нести свет истины, свет любви ко всему живому, что ищет Того, Кому необходимо сказать «спасибо», и у Кого возможно попросить совета и наставления. Того, Кто всех сотворил Своей любовью и у Кого нет самых любимых или презираемых. Для Кого все дети; что человеки, что скоты и звери, что птицы, насекомые и цветы. Ибо Он Отец и Творец всего сущего.

И если и есть у Него любимые, то это те, которые даже не догадываются, что они избранные. Ибо они не ищут и не требуют ни у Создателя, ни у соседей, ни первенства, ни почитания, ни поклонения. Ибо все дни жизни их направлены на служение даже не Богу, а тем, кого сотворил Бог-Отец. Они не ищут небесного царства на Небесах, а стараются служить Отцу-Создателю так, дабы и на Земле стало, как на Небе. Ибо кто ищет царства и царствования на Небе, тот служит не ради бескорыстной любви к Создателю, а ради корыстного обожествления себя на Земле и вечного «праздника на Небесах.

И с недавних пор стал выделять Иисус среди своих слушателей юношу; появился он совсем недавно. Его пытливые глаза внимательно следили за Иисусом. Он никогда не задавал вопросов, в отличие от остальных слушателей. И Иисус сначала не мог понять или этот человек слишком хорошо знает и понимает писания, или он ходит за ним ради простого любопытства: «Что еще нового, необычного скажет этот выскочка, который возомнил из себя пророка, пытается внушить Священные Писания голодным и обездоленным, но не знает, что надо раба сначала накормить, а потом попробовать развлекать и говорить о том, как жить так, чтобы угодить Богу».

Иисус часто ловил на себе его не то насмешливую, не то сострадательную улыбку и ему казалось, что юноша спрашивает его: " Перед кем бисер сыпешь? Их сначала надо накормить хлебом из злаков, а потом уже зазывать на небеса». И как бы вызывая молчаливого юношу на откровенный разговор, Иисус искал глубоко спрятанные глаза «противника», чтобы услышать от него интересный вопрос или противоречивый ответ затаившегося слушателя.

Но этот таинственный слушатель еще сильней закутывался в свой старенький плащ, закрывающий его худое тело почти до самых глаз. Но эти пытливые и насмешливые глаза больше всего и были нужны Иисусу. Ему казалось, что может быть, обладатель этих глаз станет тем, кто открыто и разумно сможет ему чем-то возразить, кто сможет заставить его слушателей хоть в чем-то возразить Иисусу, заставит их самих мыслить, а не слепо доверять тому, что он говорит. Иисусу нужны были не покорные, тупые слуги, ему нужны были такие же, как он сам любознательные, смелые последователи, которые могли бы хоть в чем-то быть с ним не согласны. Он хотел заставить их задуматься над его словами, чтобы и у них возникли вопросы к Священным Писаниям, к Богу. Только любознательный ученик может не только пойти за своим учителем, но усвоив то, что дал ему учитель заглянуть дальше своего учителя. И если бы он, Иисус, не попытался встать на плечи Авраама, Моисея, не захотел заглянуть дальше и глубже своих наставников, то он ни чем бы, не отличался от тех, раввинов и первосвященников, которые или боялись или ленились задуматься над тем, к чему призывали Священные Писания.

Да, легко из века в век повторять человекам то, что рекомендуют, что требуют Заветы Создателя, и от тупого повторения Святые Заветы уже давно превратились не в Заветы, не в наставления Создателя; как человеку стать счастливому самому, и как постараться отблагодарить Отца-Создателя, Давшего человеку все возможности для того, чтобы человек стал подобным своему Создателю в милосердии, сострадании, в любви, в потребности нести радость, как и Отец-Создатель несет всем, кто населяет Землю.

Иисус не мог понять тех раввинов, которые, как и он, читали Писания своему народу, обещали сделать народ счастливым, пытались сблизить народ Израиля со своим Богом. Но ему казалось, что служители храма сами не верили в то, что читали народу. Что «служители» не служат Богу с любовью и бескорыстием, а работают у Бога за деньги и награду, как работают за деньги наемники у хозяина: поработали день в винограднике — получили за день оплату; завтра могут отдыхать или работать у другого хозяина, который заплатит за день больше чем вчерашний.

Нельзя у Бога работать за мзду, нельзя, чтобы служба у Бога становилась профессией, которая служителя кормит. Где появляется оплата, там пропадает любовь, бескорыстие, а где нет бескорыстия, там нет и искренности.

Но как бы ни молился Иисус, как бы ни просил советов и наставлений у Тебя, Отче, не было и не будет существа, сотворенного Тобой из плоти, с которым мог бы Ты говорить, учить и наставлять Лицом к лицу со своим творением. Ибо нет такой плоти, какая могла бы, Отче, увидеть, услышать или обонять Тебя и не исчезнуть, не раствориться от Твоих энергий, как не может соль не раствориться в океане, как не может раствориться свет луны при восходе солнца.

— Ты — энергия, Ты — свет, из которого состоит всякая душа. Твое дыхание — дыхание всякой души. И никакая душа не в состоянии отделиться от Тебя дабы увидеть, услышать Тебя со стороны, вынести Твое сияние, услышать гром и гул твоего голоса, как не возможно телу живого существа отделиться от своей души и остаться живой личностью, ибо личность — это душа, а тело — скорлупа, в которой душа исполняет свои желания.

И все рожденные женщиной дети, становятся только тогда Сынами Твоими, когда исполняют Твою волю, не ради страха, не ради награды, но ради любви, ради того, дабы уподобится Тебе в милосердии сострадании и бескорыстии.

— Так, Отче, размышлял Иисус, один из тех, кого Ты посылал и посылаешь на Землю, дабы научили они людей своим примером, как человеку душевному стать человеком духовным. Как человеку из сына человеческого, перевоплотиться в Сына Отца-Создателя — в Сына Божия, чтобы всякий сын человеческий видел и знал, что сыну человеческому все возможно. Иисусу, человеку из плоти и крови, необходимо свои примером показать, как возможно и надо жить, чтобы стать Сыном Божиим, не на словах, а на личном примере, своим поведением, своей жизнью доказать, что человек способен не только приносить за свои грехи в жертву беззащитных животных, но даже безгрешный может принести в жертву себя, а не скота, за грехи чужие, так как своих грехов не приобрел.

Как объяснить народу Израиля, что Отец не требует жертв даже от тех, кто грешит, а приносить за грехи свои кровь и душу безвинного скота — это дважды и трижды порочно? Но даже ему, Сыну, воплощенному в тело человеческое, необходимо было не только жить среди людей, но и жить и чувствовать и страдать, как человеку быть рожденным женщиной, чтобы испытать то, что испытывает простой сын труженика.

Ему, как всякому человеку нужны были братья, сестры, друзья и единомышленники — все это было у него. Все это было у него, но не было единомышленников, которые могли бы осмыслить и принять то, что ведомо и открыто было только ему: ни семье его, ни в синагоге, нигде.

Глава 2. Отец посылает Иисусу друга

И уже поговаривали, что сын Иосифа, видимо, не в себе, так как, возомнил о себе — невесть что, и Пятикнижье Моисеево и Тора для него не авторитет. Среди тех, кто за ним ходит, он называет себя не иначе, как сыном Бога. Требует, чтобы его величали Учителем, учит тому, чего нет в иудейских Писаниях. Но несмотря на насмешки служителей храма, на его молодость, на утверждения раввинов, что он богохульствует, число его слушателей увеличивалось с каждым днем.

Не было среди его почитателей ортодоксов, книжников и фарисеев, был простой народ, с которым Иисус говорил, как с равными, а не так заумно, как служители; чем запутаннее, чем непонятнее народу, тем удобнее священникам. Ибо это доказывало, что народ темен, туп, и что без толкователей Писаний народу не обойтись, а за это необходимо платить — за все надо в храме платить: за смерть близкого, за новорожденного, за выздоровление, за сглаз и порчу. И как на торжище; за все своя цена, своя такса, а с Богом в храме, стыдно торговаться — так учат те, кто передает деньги бедняков Богу Израиля.

И вот однажды, когда Иисус после очередной проповеди шел домой один, его догнал тот самый закутанный в плащ незнакомец. Его учащенное дыхание Иисус услышал еще издали, ему показалось, что его догоняет человек, у которого что-то с легкими, или человек этот в возрасте, потому что дышал он прерывисто и часто кашлял.

«Надо приостановиться и помочь человеку» — подумал Иисус. И впервые за свою жизнь он почувствовал, как теплая сила наполнила его грудь. «Отче», — прошептал он, — помоги мне помочь этому человеку, не оставь нас, Отче».

В этот момент незнакомец поравнялся с ним и коснулся его плеча. «Учитель», — произнес он. «Прости меня, учитель, что я отвлекаю тебя, что я не подошел к тебе, когда ты был окружен учениками».

Его пересохшие губы были похожи на губы много страдавшего человека. Их уголки были скорбно опущены вниз, глаза смущенно и просительно улыбались, не то от боли, которую он пытался скрыть, не то от смущения, которое мешало ему быть естественным.

«Успокойся, я помогу тебе», — хотел сказать Иисус, и пытливо посмотрел в глаза незнакомца. И дрожь пробежала по его телу и мурашки защекотали его грудь, ибо впервые в жизни он увидел стоящего перед ним человека, как бы голым, и не только голым, но он увидел каждый орган незнакомца. Он даже ощутил, как пахнет каждый его орган. Он не удивился, не испугался, но легкая тошнота подступила к горлу, как будто он дотронулся до каждого органа своими пальцами, почувствовал теплую кровь, липкую слизь, ощутил, где здоровые органы, а где больные.

Пришелец вздрогнул и глубже закутался в свой плащ. Он почувствовал, как глаза «учителя» ощупывают его тело изнутри. Ему стало больно, когда невидимая рука учителя коснулась низа его спины.

«У тебя камень в почках», — услышал Иисус свой голос, как будто это говорил не он, а кто-то другой, но его голосом.

По щекам незнакомца покатились слезы, он попытался встать на колени.

— Учитель, помоги, я уплачу. Исцели меня. Я уже три ночи не сплю, у меня идет кровь и невыносимые боли, когда я…

— Сегодня ты выспишься за все три прошлых ночи, — Иисус осмотрелся. На улице не было видно ни людей, ни собак; только одинокий ишак катался в пыли, возле укрытой горячим маревом синагоги.

— Повернись спиной, — тихо произнес Иисус и положил свои руки на низ спины страдающего. Он почувствовал, как теплая сила потекла из его пальцев в спину больного, где он видел кровоточащие ранки от острых, корявых песчинок, которые рвали живую плоть страдающего человека.

— Пусть хранит тебя, Тот Светлый и Чистый Отец-Создатель, о Котором ты сегодня нам рассказывал у стен синагоги, — с благодарностью произнес незнакомец. — Я не знаю, как молиться за тебя, как отплатить Тебе, учитель. Ты в один миг избавил меня от страданий, на, возьми ради твоего Отца, силой Которого ты освободил меня от мук, — незнакомец протянул Иисусу руку в которой была монета.

— Как твое имя? — глядя в глаза исцеленному, приветливо спросил Иисус.

— Меня зовут Иуда.

— Убери, пожалуйста, деньги. Не я исцелил тебя. Я сделал то, что обязан делать каждый человек. Ты верил, что я могу помочь тебе, твоя вера помогла твоей душе набраться сил и победить болезнь. А я помог твоей душе поверить, что душа может сама исцелить свое тело. Душа — хозяин своего тела, у сильной и смелой души сильное тело, а у души ленивой и тело вялое и безвольное, и на такое тело нападают всякие болезни.

— Спасибо, брат, что ты имеешь веру, что ты позволил мне помочь тебе, — Иисус благодарно улыбнулся, — побольше бы таких верующих ко мне Отец посылал. Я, был бы, самым счастливым человеком в Иудее, если бы мог исцелять не только тело, но еще больше, душу. И не надо, брат, меня благодарить, благодари Отца-Создателя всего сущего.

— А сейчас, расскажи мне о себе еще. Не каждый день ко мне приходят те, кто ищет помощи, кто во мне нуждается. Я вижу, ты тот, кто любит нашего Создателя, кто ищет дружбы с Ним, но кто еще боится и не решается обращаться к Нему, как к истинному Отцу. Не бойся, я научу тебя, и ты станешь его преданным Сыном, если будешь бескорыстно исполнять Его волю. Поверь, исполнять Его волю совсем легко.

— Рассказывай, я вижу, тебе есть что рассказать.

— Нет, учитель, взмолился Иуда, — говори Ты. Ты говоришь так просто, так понятно и так красиво о своем Боге-Отце, что я слушал бы, Тебя долго-долго. Когда Ты говоришь о Нем, то Ты весь светишься. Ты рассказываешь о Нем так ярко, что я начинаю весь дрожать, у меня мороз по телу пробегает. Я начинаю оглядываться по сторонам, и мне кажется, что сейчас появятся ангелы и Он — Создатель миров.

— Меня ты услышишь еще много раз, еще надоест слушать и исполнять то, чего требует от нас Отец. Отойдем в сторонку, мне интересно узнать все о человеке, который меня называет учителем и кто хочет слушать о том, как стать истинным Сыном Отца-Создателя.

Глава 3. История Иуды. Тридцать сребреников

— Я здесь недавно, — начал свой рассказ Иуда. Мой хозяин привез продавать пряности и лекарства из Индии. Мои предки очень давно попали в вавилонский плен. Вот, смотри, это клеймо, — он раздвинул волосы на своем лбу и показал странный знак, который был навечно запечатлен черной впитавшейся в кожу лба краской. Этот знак указывает на то, что я раб в третьем поколении. Сейчас я уже давно не раб, но тогда, когда мне накололи это клеймо, рабом был мой прадед. Всем, кто принадлежали к его семье, этот знак рабовладелец поставил для того, чтобы все знали, что я и мои дети; если бы мы не убежали из Вавилона, тоже остались бы рабами того хозяина.

«Бедный, бедный человек, ты страдал еще в утробе своей матери-рабыни. Отче, как Твои дети могут становиться рабами друг другу, если даже для Тебя они не рабы, а свободные создания? Как, один Твой сын смеет порабощать другого и клеймить его, как скотину, чтобы его „раб“ завтра не стал „рабом“ другого? Отче, когда этому наступит конец? О каком спасении души, о каком царстве небесном может идти речь, если сыны человеческие по своему жестокосердию превзошли всех зверей. Нет таких зверей, которые бы принуждали работать на себя подобных себе, которые себе подобных меняли бы на цветные камни, на лошадей».

И это, Отче, делают человеки, которые умеют читать, писать, которые знают Твои Заповеди и Законы. А животные, которые не знают Заповедей, сотворены раньше человека, живут в дикой природе, а не во дворцах, у которых нет рук, чтобы ухаживать за собой, никого не берут в рабство, не продают, не покупают, и не обменивают друг друга на золото, не обменивают своих самок и детей на бананы, или папайю. И как мне, Отче, нести Твое Слово и заповеди таким созданиям? Как мне, Отче, называть их своими братьями и Тебе подобными?

Отче, сколько миллионов лет, сколько перевоплощений должна пройти каждая душа человеческая, чтобы сначала пресытиться плотскими радостями, страстями; властью, жестокостью, богатством, а потом очиститься, освободиться от душевной грязи, которая накопилась, вросла в тело души человеческой?

Как, отделить человеческие порочные намерения и стремления от души, если они переплелись, вросли друг в друга, как врастает язык в гортань? И как взойдут семена, Слов, которые я проповедую в синагогах и возле стен синагог, если души человеческие заросли паутиной похоти, зависти, если там властвует стремление к власти человека над человеком.

Так с болью в душе, размышлял Иисус, слушая рассказ Иуды Искариота.

— Но наш хозяин был добрым человеком. Он не истязал нас и относился к нам, можно сказать, по-доброму. Позволял моим родным молиться нашему Богу, на нашем языке, позволил обучить меня грамоте. Я почти наизусть знаю наши Писания, но я всегда удивлялся, почему, сколько народов, столько и богов? А у некоторых народов, даже по несколько богов. Меня всегда удивляло, почему у богов, как и у человеков есть имена, почему есть главные боги и не главные. А если так, то обязан быть самый главный бог, которому обязаны подчиняться все боги, божки, богини, духи и ангелы.

Должен быть Тот — Главный, который сотворил Себе всех этих помощников, и чтобы эти самые божки и боженята не воевали между собой, как люди, а исполняли волю своего Создателя.

— Ты, интересно и правильно мыслишь. Я впервые встречаю в Иудее такого человека. Кто тебе, Иуда, открыл такие знания? Ты все это не мог узнать ни из Торы, ни из Моисея, — изумился Иисус.

— Да, Учитель, я узнал это и из Торы, и из Моисея, и из других учений о Создателе. Но то, что Он — Отец, я узнал от Тебя. Ты не боишься называть Его своим Отцом, потому что у всего сущего нет другого Отца, кроме Создателя. И молиться и поклоняться должно и необходимо только Ему одному, потому что между Отцом и Его детьми не должно быть посредников, которые наши мечты, наши благодарности брали бы у нас, а потом относили эти наши мольбы, нашему Создателю. Как Тебе, Учитель, или мне, не может зачать сына сосед или друг, так и мои благоговения не может передать Отцу нашему ни ангелы, ни святые, ни священники — только я. Только я — душа, могу отвечать за дела мои перед Отцом. И только мне — душе, предстоит получить воздаяние за все, что совершил я на Земле и за то, что совершить я был обязан, но по лености или по гордыне не исполнил.

Иуда распалился, его глаза сияли, руки дрожали, голос срывался, казалось еще мгновенье и он зарыдает, но в это мгновенье Иуда закашлялся так сильно, что Иисус испугался. Иисус умолк. Какое-то время он сидел молча.

— Прости, Учитель, у меня всегда так бывает, если я сильно возбуждаюсь, особенно, если размышляю вслух, как сейчас. Иисус встал и прижал Иуду к своей груди.

— Спасибо, брат, — растроганно произнес Он, и они оба зарыдали, — Ты не будешь моим учеником.

— Как, — Иуда испуганно отстранился от Иисуса. — Где я найду еще такого человека, как Ты? Ты не просто человек, Учитель. Ты — Учитель, учителей. Ты — Учитель от Бога, Ты — божественный Учитель. И если Ты не позволишь, чтобы я ходил вместе с Тобой, если Ты не желаешь, чтобы я узнал от Тебя о нашем Отце столько, сколько знаешь Ты, то я буду несчастным человеком.

— Ты, Учитель, получаешь знания об Отце от Самого Отца, я это чувствую, я это знаю точно. Я видел разных учителей и в Индии, и в Египте, и в Сирии — везде, где мы продавали благовония и лекарства с моим хозяином. Мы с ним не столько торгуем, сколько стараемся побольше узнать о Создателе миров. Ибо Создатель насколько велик, настолько непостижим, что узнать о Нем все, никому и никогда не удастся. И тем более, узнать о нашем предназначении, для чего Он поселил нас на Земле невозможно, изучая только одну религию, одни обряды, одни молитвы. Для того Создатель и дал разным народам разные знания о Себе, чтобы пришел когда-то на Землю такой Сын Божий, как Ты, Учитель. Я искал Тебя, и Отец, Которого Ты открыл мне, стал ныне и моим Отцом.

Иуда распахнул свой плащ и развязал поясной платок. — Вот, Учитель, здесь, тридцать сребреников. Это все, что я имею и это я отдаю Тебе, потому что те знания об Отце, о нашей душе, которые я узнал от Тебя стоят в тысячи раз дороже этих сребреников. Возьми, Учитель, пусть они принесут тебе благо, а я, находясь возле тебя, я буду счастлив всегда. Деньги эти мне не нужны, возьми, Учитель, пусть это будет мой маленький вклад в наше общее дело, если они, Учитель, не нужны Тебе, отдай их тому, кто в них нуждается.

— Нет, пусть они останутся у тебя. Может быть, настанет время, когда эти тридцать сребреников, сделают кого-то счастливым, хотя я еще не встречал человека, которого только деньги сделали счастливым, ибо все несчастья на Земле ради денег. И пожалуйста, пусть никто не узнает ничего о твоем исцелении, — обратился Иисус к Иуде.

Жизнь Иисуса разделилась на две жизни: главная и истинная Его жизнь, проходила в синагоге, и там, где Он рассказывал об Отце-Создателе. И на ту жизнь, какую он обязан был проживать, как всякий земной человек. И если в первой — он был счастлив, чувствовал себя, как птица в небе, то вторая была ему в тягость, от которой он не ведал, как освободиться.

Он ясно осознавал, что в семье, где есть у него младшие братья и сестры, где каждый член семьи трудился ради хлеба и нескольких фиников от восхода до заката, где его младшие братья донашивали Его уже изношенные, в заплатках вещи, он был совершенно чужим человеком, Который не нуждался ни в еде, ни в одежде, где уже давно не ждали от него никакой помощи. Ибо когда ему поручали самую простую, самую малозначительную работу, он исхитрялся или поранить себя, или изуродовать уже готовую к продаже вещь.

И его не упрекали, не обвиняли, просто уже давно в доме все знали, что Он не от мира сего. Ибо о чем бы его ни спрашивали, он никогда не отвечал сразу. Он, как бы выходил из сна или спускался с небес на Землю.

«Йоша, ау… ты где, Йоша? — полушутя звала его мама, очнись, дитя, ты пока на Земле. На, попей, молока с хлебом. Ты уже не похож на себя одна кожа да кости. Боже, что с ним делать? За ним надо присматривать еще внимательнее, чем за младенцем, — со страданием вздыхала она».

Домашние уже свыклись с тем, что его присутствие в доме, как присутствие тени: ни пользы, ни вреда. А он был и рад, что его понимают или не замечают. Забившись в какой-нибудь угол или найдя самую незначительную тень; чтобы солнце не слепило глаза от белой бумаги, он уже, наверное, в сотый раз перечитывал: нет, не перечитывал — въедался душой в те мысли, какие выстрадал на бумаге один из иудейских пророков.

Изучая Писания, он всегда в душе сомневался в искренности того или иного изречения, закона или заповеди. Ибо все, о чем извещали, заповедовали пророки, отделяло, отгораживало народ Израиля от всех народов Земли. Выходит, что все на Земле сотворено Богом только ради иудеев. Ему часто казалось, что то, что говорит патриарх или пророк от имени Бога, на самом деле — это мысли и желания самого пророка, который выдает их, как пожелания самого Бога.

Это казалось Иисусу страшным преступлением; как он еще юноша, сомневается в том, что с радостью и надеждой принимает целый народ, и не просто народ, а народ избранный Самим Богом.

И еще его удивляло, почему Бог любит не все народы, а только израильтян? Чем израильтяне лучше, чище, добрее, искреннее других народов? Израильтяне также убивают, обманывают друг друга, как убивают и обманывают своих соседей. А соседи-язычники часто еще чище и честнее израильтян. И если внимательно и честно изучать то, что написали пророки еврейские для своего народа, и то, сколько раз народ избранный, предавал своего Бога, и сколько сотен раз, Бог прощал и спасал этот народ, то об этом стыдно даже вспоминать.

А народ, еще и гордится, что его так любит Бог, что для Бога нет жизни без евреев, какие бы гадости они ни творили. Иисусу было стыдно, что он один из иудеев. Он был готов отдать свою жизнь за жизнь народа, искупить предательство своих предков своей жизнью и кровью. Только бы Отец не думал, что все евреи продажны, что нельзя Ему ни на кого положиться, что все безблагодарны и нет среди сынов человеческих ни одного, способного своей жизнью доказать, что человек может в своей любви, жертвенности и бескорыстии быть подобным Отцу-Создателю. Если любит Отца, если желает служить Ему не ради небесной награды, не ради вечного блаженства, а ради того, чтобы послужить Отцу бескорыстно, своей жизнью показать, что Он — Отец не зря сотворил человека, не зря поверил ему, дабы Отец не разочаровался в Своем творении.

И вот, по мнению Иисуса, нашелся человек, который не равнодушен к мыслям и словам его. Человек, которому страдания, испытания помогли приблизиться к Отцу, человек, который стремится быть достойным сыном Создателя. У Иисуса вызывало большое уважение то, что Иуда никогда не подчеркивал особого своего положения перед остальными учениками, слушателями. Он никогда не подходил к Иисусу, когда Тот вел свои проповеди на людях, если у него даже были вопросы к учителю.

Все, что ему надо было узнать от Иисуса, Иуда узнавал, когда Иисус заканчивал свои проповеди, когда у Иисуса было свободное время и настроение, для разъяснения возникших у Иуды вопросов. Прежде чем подойти к Учителю; а только так Иуда называл Иисуса и на людях, и когда они оставались один на один.

Все ходящие за Иисусом, впитывали его Заповеди, как впитывает молоко матери младенец. Он любит свою мать, потому что она — его жизнь, его Бог, защитник. Младенец пьет молоко и не задумывается, откуда оно берется, если есть мама, есть и молоко, которое делает его живым и счастливым.

Приблизительно так воспринимали Иисуса и те, кого он учил, кому давал «молоко духовное», молоко духовного бытия. Ученики знали — есть Иисус, есть и хлеб «насущный», хлеб, через который они соединяются с Богом. А где Учитель берет этот хлеб, кто Он такой — Иисус, которому Бог дает этот хлеб вечной жизни? И почему книжники и фарисеи кормят своих слушателей древними, как камни храма поучениями, которые из-за бездушного повторения потеряли живой смысл?

То, что гундят раввины, было интересно и увлекательно, может быть тем, кто жил еще до потопа. Но и тем, видимо, все настолько обрыдло, что потеряло цену. Ибо надо не поучать, а собственными делами, собственной жизнью показывать, как уподобиться своему Создателю. И поэтому, еще до Ноя говорили: «Поступайте так, как учат патриархи, но не поступайте так, как патриархи».

И если бы патриархи сами исполняли то, к чему призывали свой народ, то наверно, не было бы ни потопов, для очищения Земли от сынов человеческих, ни огня, сходящего на Землю с небес. И если первый человек не ужился со своим Создателем в Эдеме, где Отец и сын Адам дышали одним воздухом, где Отец учил Его всему, чтобы Адам, подобно Отцу отдавал свою любовь Отцу, Который сотворил Его своей любовью. А когда созреет и покинет Эдем, то как и Отец поделится своей любовью со всеми творениями Отца.

Глава 4. Чем Иуда отличается от всех учеников

Иуда — совсем другое дело. Он ходил за Иисусом не ради того, чтобы узнать азы, азбуку Священных Писаний иудеев. Нет, он знал священные писания не хуже раввинов, не хуже Иисуса. Его смущал сам дух Писаний, где все было для евреев и ради евреев, и земля, и реки, и пастбища, и города, и народы, которые построили эти города.

Язычники построили города, насадили сады, цветники, возвели величественные храмы, дворцы и молятся своим богам, как умеют, никому не причиняя никакого вреда, и не совершают набегов в пустыню, чтобы там покорить иудеев, заставить их похоронить Бога израилева и поклоняться их богам. Но многие и многие тысячелетия, из поколения в поколение, Священные Писания иудеев, как проклятие, как заклинание напоминают иудеям о том, что бог Саваоф заповедал их предкам земли обетованные, которые наполнены медом и молоком и должны принадлежать евреям. А народы, сделавшие эти земли плодородными, должны быть стерты с лика Земли, потому что они язычники. Города должны быть разрушены, сады и парки вырублены, дабы ничто правоверным иудеям не напоминало о проклятых язычниках и идолопоклонниках.

Иуда считал, что перед Создателем все народы и все расы равны — это Его творения, Его дети и как в любой семье, так и у Бога есть элементарная справедливость. Нельзя всех детей уморить голодом ради того, чтобы один сын жировал, а другие дети смотрели, как он сходит с ума от обжорства.

Как в такой семье дети будут относиться к своим родителям, как они будут относиться к любимчику, когда сами станут взрослыми, если конечно выживут.

И как другие народы станут относиться к Богу, если Он любит только евреев, а остальных ненавидит. И заставляет евреев все народы уничтожить, а земли и все, что было у народов этих, забрать и поделить между собой. Даже мать в семье человеческой не позволит совершить подобное.

Так мог бы поступить только истукан, высеченный из камня человеком, если бы мог говорить. Да и то; зачем истукану или идолу нужна кровь человеков или животных, как и когда Создатель всего сущего, мог натравлять один народ на другой, одно свое сотворенное дитя на другое. До такого мог додуматься самый ничтожный из человеков, который натравляет в своем доме одного пса на другого и любуется, как псы, которые лижут ему руки в своей преданности, отрывают друг другу уши, чтобы доказать, что ради его удовольствия готовы загрызть друг друга — погибнуть, только бы была хозяину радость.

Такие и многие другие вопросы терзали душу Иуды, но не находил он на них ответов, ни в Писаниях, ни в проповедях раввинов, которые кончались тем, что иудеи избраны, а зачем избраны — «так захотел Бог Саваоф». Это не обсуждается, потому что так надо евреям. И теперь Бог Саваоф на небе, а иудеи, его доверенные лица на Земле и они ныне говорят и пишут что, что говорит Бог, устами иудеев. И народы, которые даже не знакомы с Богом иудеев, обязаны им верить на слово и безропотно исполнять то, что завещал и заповедал иудеям их бог.

И никто не мог объяснить, почему иудейский Бог оказался самым главным среди всех языческих богов, почему иудейскому Богу, и с каких пор обязаны подчиняться их боги, которым поклонялись отцы, деды и прадеды извечно.

Народы построили для своих богов храмы, капища, насадили священные рощи, освятили источники. Они устраивают для своих божеств красочные праздники, приносят бескровные жертвы, которые с удовольствием принимают из века в век их божества. Довольны и сыты божества, довольны и счастливы народы, которых благословляют их боги.

— Иуда, ты жил в Вавилоне, ты путешествовал со своим хозяином по многим странам, торгуя пряностями и снадобьями. Ты видел, во что верят народы этих стран, видел кому, чему и как они поклоняются своим божествам.

— Ты иудей, ты знаешь и веруешь в единого Бога, но ты согласен со мной, что кому бы и как бы ни молился человек, все его жертвы и молитвы, даже через идолов, через святых людей, «священные камни» или деревья идут только Создателю. Ибо и идолы, и камни, и деревья, и святые люди, если они есть на Земле — все идет от Отца и возвращается только к Нему.

— Ты спрашиваешь меня, почему эти «язычники» счастливее нас, иудеев, и почему наш Бог заставил их всех убивать? Я отвечу тебе — «заставлял», научал не Бог, не Отец-Создатель, заставляли вожди народа, провозгласившие себя пророками от Единого Бога.

И пусть человек пока молится Отцу-Создателю даже через дерево, если в этом дереве человек видит Дух Отца-Создателя. Ибо видя прекрасное дерево, мощный гремящий водопад, сверкающую утреннюю звезду или восходящее солнце, человек поклоняется и молится не солнцу, не водопаду или звезде, он молится Создателю и солнца, и неба, и ангелов и тебя, Иуда, и меня. Но человек или народ, просто еще не созрел для того, чтобы, то великое, могущественное и прекрасное, что он видит перед собой, Кто-то сотворил своей любовью, своим желанием, своей добротой и поместил в небе или на Земле.

— Еще дремлет дух этого народа или человека, еще душа его мало чем отличается от души животного. И поэтому такая душа воспринимает только форму, только размер и величие того, что сотворил Создатель. Человек поклоняется величественному и прекрасному, потому что сам желает быть подобным солнцу, звезде или могучему потоку, — закончил свое объяснение Иисус.

Иуда слушал Учителя, затаив дыхание, ему казалось, что все, о чем так ясно и свободно говорит его друг и Учитель ему давно известно, но Иисус объясняет всякое явление, как бы, изнутри и все становится таким понятным, что потом не надо новых объяснений. Иуда готов был слушать Его, как слушают музыку, как пение матери, когда она укладывала его спать. Голос Иисуса уносил его в прошлое, голос Его был спокойным, уверенным и все, что Он изъяснял, входило не в уши, а в душу, образами, картинами; это Иуда не мог понять, или он вспоминает то, что объясняет Учитель, или это он говорит себе сам, но всегда после таких бесед у Иуды долго горели уши, грудь приятно расширялась, и хотелось дышать глубоко-глубоко. Так бывает, когда свежий ветер, из утренней пустыни наполняет грудь, а ты бежишь быстро, быстро и кажется, что сейчас взлетишь к голубому небу.

— Учитель, а почему Ты никогда так интересно и с таким вдохновением не рассказываешь все, о чем говоришь мне в синагоге? — смущенно спросил он.

— Когда я беседую с тобой, я говорю, как с равным, с тем, кто знает Писания, кто видит не только то, что написано, но и то, что находится между строк, что необходимо домысливать, услышать в себе, то, что пророк не договорил, или еще сам до конца не осознал, что хотел внушить ему Святой Дух, когда говорил с ним.

— Ты же, наверное, знаешь, что каким бы боговдохновенным ни был тот, через которого вещает Дух Божий, он все равно человек, а человек, даже наставления Святого Духа слышит и разумеет по-своему. И Дух Отца может вещать одно, а пророк или Учитель поймет и истолкует так, как он понимает и воспринимает сегодня утром. А завтра вечером, он воспримет эти заветы совершенно по-другому, потому что завтра он будет в другом настроении и толковать слова ангела или Духа будет иначе.

— Потому что он — человек, а человек, как небо, как море, каждый день другой. Поэтому древние говорили: «Слово изреченное, есть ложь», то есть, что для тебя сегодня белое — завтра может показаться тебе и розовым, и зеленым, и даже черным. И Священные Писания, каждый день и для каждого человека кажутся разными; по-иному воспринимаются, по-разному толкуются.

Только поэтому так много религий, богов — так все устроил Отец-Создатель. Это для того, чтобы человек знал, что нет, и не может быть никогда одной, «самой правильной религии». Ибо Отец непостижим, и нет такой религии, которая могла бы объяснить о Создателе все; ради этого Отец и позволил, чтобы человек познавал Его Отца и все, что Он сотворил с разных сторон. Надо верить и знать, что есть Отец-Создатель — Хозяин всех Вселенных — это — Вера, а как Ему поклоняться, как Ему служить — это уже религия. И Отец дал каждому человеку, каждому народу познавать Его так, как это удобно, как это доступно человеку или народу. Ибо все мы у Отца разные и по талантам, и по телу, и что для одного возможно сегодня, для другого только через десять лет.

Только многообразие позволяет человеку отличать горячее от холодного, вредное от полезного, любовь от ненависти, милосердие от жестокости. И человек волен сам выбирать — любить ему своего Создателя и считать Его своим Отцом или считать, что он — человек, возник сам по себе из Хаоса, что он — тело, а не душа, что он из грязи возник и в грязь издохнет, раствориться, что он одноразовый, как пирожок.

А для того, дабы познать своего Создателя, необходимо познать себя самого, и если ты поймешь, что и кто есть ты, то осознаешь и приблизишься к Тому, Кто сотворил тебя. Ибо ты — Его подобие, ты — Его воплощенная любовь, ты — Его Вечный Дух.

— Учитель, Ты так искренне и так уверенно говоришь о Создателе, что я действительно, как будто вижу Его. Я благодарен Ему, что он послал Тебя мне. Я никогда не думал, даже, что о Боге возможно говорить, как о самом родном, самом доступном, как о маме. Какой ты смелый, ты о Нем говоришь, как о Том, Кто всегда возле Тебя — рядом.

— Да, Иуда, Он не только рядом, Он в твоей душе, Он — это ты, когда ты Его любишь, когда ты без Него не можешь прожить ни доли мгновенья.

— Учитель, говори, говори, мне кажется, что я Его ощущаю в своем сердце, мороз пронзает мое тело. Иуда умолк и замер. Иисус смотрел на него с любовью и благоговением.

«Отче, я благодарен Тебе, родной, что Ты послал мне такого искреннего и благодарного ученика. Если, Отче, у меня будет, хотя бы двенадцать или тринадцать подобных, преданных и бескорыстных, как он, то я, Отче, сумею вместе с ними понести славу о Тебе не только по всей Иудее, но и далеко за ее пределы, — молился Иисус.

И постепенно вокруг Иисуса стали собираться одни и те же люди, которых не удовлетворяло то, чему учили раввины в синагоге. И все больше становилось тех, кто ходил за ним, потому что он говорил с ними, как с равными. А когда учил, то говорил на простом, понятном им языке. А дабы было все понятным и доступным, то говорил притчами и даже простые притчи, знакомые каждому иудею с детских лет Он терпеливо разъяснял, приводя примеры из их повседневной жизни. И самые сложные и запутанные изречения из Священных Писаний становились понятными, как будто те, кто слушал его, знали их всегда. Но не знали, что это и есть то изречение, или завет из Торы, которое так запутанно и непонятно бормотали раввины. Казалось народу, что Тору священники читали сами для себя, а исполнять то, что требует Пятикнижие Моисеево, обязан только народ, а не левиты, не книжники и фарисеи, которых народ не только не уважал, а откровенно презирал за их непомерную жадность.

И Иисус народу говорил: «Исполняйте то, чему учат первосвященники и книжники, но не поступайте, как делают, поступают они». Душа народа Израиля истомилась по искренней вере, за тысячелетия метаний от одного идола к другому, от одной богини к другой. Каким только богам они не поклонялись, за те времена пока переходили из одного плена в другой. За кого только не выходили замуж дочери Израиля и чьих только сынов их сосцы не выкармливали. А скольких и из каких только племен и народов не брали себе в жены сыны Израиля. И кто ныне истинный, «чистый иудей», по крови и плоти, ведомо ныне не праотцам и праматерям, а только одному Богу Израиля.

Но для Отца, чистота человека не в плоти его, а в том, какая душа в этой плоти, и какие дела и помыслы накопила душа эта, за тысячекратные воплощения свои, в тела тех народов и рас, в какие душа воплощалась, о коих уже никто не ведает, что они были на Земле.

И для Создателя, тот чистый и истинный, кто из воплощения в воплощение исполняет Его волю осознанно. Ибо для Создателя нет ни наций, ни народов, ни мужчин, ни женщин, а есть только души, исполняющие его волю — эти и есть истинные сыны Его. И душа, которая упирается или сопротивляется, все равно исполнит Его волю, еще через большие страдания, испытания.

И как объяснить тем, кто хочет познать истину, что Создатель не может служить только Израилю или египтянам или саморянам. Он не может одно свое сотворенное дитя любить, а другое презирать, ибо каким Он его сотворил, таким оно и является. Не его вина, что оно не умеет плавать и не его заслуга в том, что оно способно и летать и плавать.

Но каждое Свое творение Отец-Создатель испытывает на душевную и духовную зрелость. И если отдельный человек справляется с теми заданиями, какие Отец назначил смелой и преданной душе, то Отец усложняет задания, а если душа стонет и жалуется, что Бог ее «наказывает», то Отец до поры, до времени, оставляет ее в покое, дабы душа осознала, что Отец никого и никогда не наказывает, но испытывает сильных духом ищущих служения Своему Создателю.

Глава 5. Иуда сообщает Иисусу об Иоанне Крестителе. Что поведал Иисус о молитве

— Учитель, я слышал на торжище, что в пустыне появился человек, который крестит людей водой. Звать его, Иоанн, люди идут к нему и исповедуются, каются ему в своих грехах, а он очищает их водным крещением и заставляет после покаяния и крещения больше не грешить.

Бывшие у него говорят, что он питается только диким медом и саранчой, что он закутан в покрывало из грубой верблюжьей шерсти, а видом — угрюм, груб и не приветлив. Но побывавшие у него и принявшие водное крещение сияют от счастья, а некоторые поселились рядом с ним, чтобы объяснять паломникам, что такое водное крещение и как оно очищает тело и душу человека. А если искренне молиться и верить, то можно исцелиться от самых тяжелых недугов.

А еще, этот одичавший, которого в народе прозвали пустынником и пророком, проповедует, что он предтеча, что он крестит водой, но уже пришел на Землю Сын Божий, Который будет крестить Духом Святым, и Которому он не достоин даже ноги омыть.

Выслушав восторженный рассказ Иуды, Иисус благодарно посмотрел на него, а потом на небо и произнес: «Иуда, это тот пророк, у которого я должен креститься. Собирайся, мы отправляемся к нему сейчас же». Иисус на мгновенье замер, а потом встал на колени и сложив ладони у сердца стал молиться. Молился Он всегда в себе, не произнося ни единого звука голосом. Иуда удивлялся, как это можно молиться молча, и однажды спросил. «Учитель, прости, но как возможно молиться, не слыша себя». На что Учитель ответил: «Когда мы молимся голосом, мы молимся сами для себя, слушая, что мы говорим, любуясь своим голосом и слушая слова, которые произносим. А когда мы молимся молча, то мы обращаемся к Отцу нашему душой, духом нашим к Духу нашего Создателя. И потом, когда закончится наша земная жизнь, и мы предстанем перед Ним, чтобы дать ответ за то, как мы служили Ему на Земле. Мы предстанем перед Ним без тела, только душа. У нас не будет ни человеческих рук, ни ног, ни языка, а только голая, открытая, для Отца душа — вечная, бессмертная частица Святого Духа Отца. Поэтому и думать и молиться надо только душой, только духом. Молиться необходимо тайно, своей душой Святому Духу, а не на показ, не для соседей. И нет, и не может быть, одной молитвы, одинаковой для всех. Ибо все мы у Отца разные, всех у нас свои тайные мечты, которыми мы тайно делимся с Нашим Отцом. И нельзя всем людям Земли, изо дня в день, лениво гундеть одну и ту же так называемую молитву. Никто из нас не способен слушать в синагоге одну и ту же притчу по несколько раз на день в течении всей жизни. И никто из мужей не говорит своей любимой одни и те же слова каждый день, как бы они ни были прекрасны.

— Так почему же человек думает, что Создатель с радостью выслушивает заученные слова миллионов людей, бездумно произносимые до конца своей жизни? Молитва — это стон души, это ее песня, ее крылья, ее самое возвышенное состояние. Это искренняя, бескорыстная любовь, в ее самом сокровенном, самом совершенном состоянии. И ее невозможно спеть одинаково дважды, невозможно повторить, как невозможно матери родить двух одинаковых детей. От одной семейной пары всегда и у всех народов родятся разные по способностям и темпераменту дети, потому что зачаты в разное время года и суток, в различном состоянии духа, тела, возраста.

— Учитель, а как молишься Ты? Объясни мне, пожалуйста, научи. Я хочу молиться так, как молишься Ты. Я думаю, что правильней Тебя, нашему Отцу молиться никто не способен. Когда ты проповедуешь, то находишь самые красивые, самые понятные и самые точные слова. Поэтому и молитва Твоя, наверно, самая красивая и приятная Отцу.

Иисус внимательно посмотрел на Иуду и грустно улыбнулся.

— Друг, я не думал, что даже ты не можешь понять, что смысл молитвы к Отцу не в красоте, а в искренности. Это не красивый и торжественный обряд, как на свадьбе, к которому специально готовятся, в определенный час или день. И если ты в назначенный день не пришел на это торжество, то о тебе соседи и единоверцы плохо подумают.

Общаться с Отцом необходимо не пять или шесть раз в сутки, и не по утрам и вечерам. Душа наша обязана быть с Ним каждое мгновенье, спишь ли ты, работаешь в поле или воспитываешь свое чадо. И не думай, что ты обязан через каждое мгновенье произносить «Отче». Нет, ты обязан жить и помнить, что Его Дух живет в твоей душе. И призываешь ты Его или не призываешь, хочешь, чтобы Он был рядом с тобой или не желаешь, чтобы Он видел дела твои, ты никуда и никогда от Него не спрячешься, ибо Он не рядом с Тобой, а в тебе. И невозможно Его отделить от тебя, ибо Он — это ты, а ты — это Он. И все, что ты думаешь, что творишь, в твоей душе отпечатывается навечно, как морщина на лице мудреца, как… Ничто не исчезает, не испаряется из души живого существа, но до времени, как бы спит, дремлет, как спит, зарывшись в ил рыба, когда высыхает водоем и кажется, что все живое навечно погибло. Но небесные потоки заполняют сухую яму, и невесть откуда, появляется из небытия, просыпается вечная душа в облике рыбы и дает потомство.

А душа человека, мой любознательный друг, это не душа рыбы или верблюда; она должна денно и нощно, без перерыва петь: «Отче, Отче, Отче…» Это должно стать ее гимном, песней благодарности Создателю за то, что Он открыл Себя нам, позволил наслаждаться и любоваться всем Сотворенным. Дал нам разум, позволил нашей душе общаться, советоваться с нашим разумом, позволил душе и разуму советоваться с Отцом

Молиться необходимо так, как будто ты беседуешь с самым родным, самым близким тебе существом, как будто с мамой, которая готова отдать свою жизнь только ради того, чтобы у тебя не болел живот.

— А я никогда не беседовал со своей мамой, — на глазах Иуды заблестели слезы. Говорили, что она была очень красивой, и хозяин променял ее на белую верблюдицу, а меня вырастила ее сестра — моя тетя. Тетя меня любила, но у нее было еще шесть своих детей, и жили мы очень бедно. Но спасибо, что она меня не бросила, а воспитывала так же, как и своих детей, что она мне мама, я узнал, когда уже стал юношей, — Иуда прерывисто вздохнул. — Прости, Учитель, что я прервал Тебя.

— Я тебя, друг, понимаю, в моей семье все мои братья и сестры от одной матери и родителя, а живем мы бедно и не понимаем друг друга; как будто чужие. Из меня в доме плохой помощник. Иисус приподнял рукав рубашки и показал усыхающую левую руку.

Когда мне было лет пять-шесть, я сильно порезал себе руку; теперь она усыхает, а с одной рукой, какой я работник, какой помощник моему родителю-плотнику. Свою руку, кроме тебя я никому не показывал. Никто из соседей не знает, что у меня она сохнет. Все думают, что я ленюсь помогать своей семье. А если узнают, то начнут насмехаться, обзовут сухоруким или еще как. Ты наверно, заметил, что я прячу левую руку за спину.

Иуда смотрел на Учителя с болью и состраданием, как будто все, что поведал ему Иисус, случилось не с Учителем, а с ним. Он впустил боль и страдания Иисуса, в свою душу, и ощутил, как тяжело жить этому человеку, как трудно юноше ощущать себя калекой, непригодным, неспособным помочь своей семье, считать себя нахлебником в своей семье.

— Учитель, позволь я буду иногда помогать по дому твоей семье, если Тебе это приятно, я буду счастливым человеком. Ты открыл мне путь к Отцу, Ты научил меня называть Бога Отцом. Это ты объяснил мне, что у Отца-Создателя не может быть имени, как у человеков, что Он — истинный Отец и Творец всего сущего. Это Ты разъяснил мне, что если мы придумаем Ему имя, то мы сравним Его с божествами, которых мы называем по именам, потому что Отец сотворил их себе в помощники. А, Он — один, Он — Отец, как родитель в семье — Он — главный. И взывать к Нему надо «Отче». Я, Учитель, это принял, ибо это истина, спасибо Тебе за это. Я не могу Тебя отблагодарить ничем кроме, как своим трудом, своей бескорыстной любовью.

— Спасибо, я подумаю, — Иисус с благодарностью посмотрел на Иуду. А про мою руку, пожалуйста, никому…

— Учитель, я ничего не видел и не слышал, я уже все забыл навечно. Самое страшное чего я боюсь — это причинить кому-либо боль вольно или не вольно. А причинить боль, такому как Ты — это преступление перед Тем, кому Ты бескорыстно служишь.

Учитель, с этого дня, у меня нет на Земле никого дороже Тебя. Позволь мне обнять Тебя и рассчитывай на меня, как на себя. Он обнял Иисуса, и Иисус почувствовал, как волны искренней любви и благодарности проникли из сердца Иуды в Его открытую душу.

«Спасибо, Тебе, Отче», — только и смог произнести в душе Иисус и крепко прижал к себе вздрагивающего от рыданий Иуду.

Глава 6. Иисус совершает водное крещение у Иоанна-Крестителя. Иисус уходит в пустыню, для укрепления духа

Прошло немного дней и Иисус во время очередной проповеди, сказал своим ученикам, что Он на несколько дней покинет их, так как Ему необходимо принять водное крещение от божьего человека Иоанна, который живет отшельником в пустыне, а ныне исповедует кающихся и крестит водой из Иордана.

— Учитель, — возмутился один из прилежных учеников по имени Петр, — в чем Тебе каяться и перед кем? Ты сам можешь окрестить себя и нас.

— Ты же назорей, ты благой, — поддержал Петра другой ученик.

— Не говори так, — возмутился Иисус, — Никто не свят, как только Отец наш небесный.

— Учитель, а можно и мы пойдем с Тобой, покрестимся у этого пророка Иоанна? — спросил кто-то из собравшихся.

— Нет, — спокойно ответил Иисус, — Я пойду один, мне необходимо, а вы можете пойти и исповедоваться и креститься без меня.

— А почему, Учитель, нам пойти без Тебя? Ты будешь главным и послушаешь, как мы будем исповедоваться.

— Исповедоваться необходимо тайно и искренне, ибо исповедь вашу принимает не пророк, и каетесь вы не пророку, душа ваша кается перед собой, перед Духом Отца нашего, Который в душе вашей. Пророк только свидетель вашего покаяния перед Духом Святым, вашего обещания не совершать того, что запрещено Законом Божьим, — объяснил Иисус.

— Учитель, а в чем можешь каяться Ты? — вновь зазвучал голос из толпы.

Иисус обвел собравшихся спокойным взглядом и улыбнулся. — Никто на Земле не может быть святым или совершенно чистым. Только Отец Благ и Свят и только Ему определять, кто, и в чем должен покаяться. Я, как и все вы хожу по земле, дышу, думаю, не считаю себя святым, и даже боюсь об этом подумать. И считаю, что лучше очистить душу свою там, где Отец назначил очищение и покаяние многим, чем считать себя безгрешным. Ибо тот, кто считает себя безгрешным, уже этим и совершает грех, только Отец знает кто и чего достоин.

А если человек сам себя прощает и сам себя впускает в Царство Небесное, то зачем ему Бог? Зачем и за что тогда ему благодарить Создателя, если этот человек сам себе и Бог и Закон и судья, и Царство Небесное. Все, что записано в Законе я принимаю и поэтому иду исповедоваться, очиститься и креститься, дабы исполнить завещанное Законом, — закончил Иисус.

И пошел Иисус к Иордану и крестился, как все пришедшие покаяться в грехах своих, хотя и не был грешен, дабы подать пример ученикам своим. Вместе с Иисусом крестился и Иуда, которому Он не запретил пойти с собой. Когда крестился учитель, то Иуда с восторгом и искренним удовольствием наблюдал, как Учитель вместе со всеми вошел в Иордан в молитве, воздел руки свои к голубому утреннему небу, на мгновенье замер и опустив голову подошел к божьему человеку, Иоанну.

А пророк крестил подошедших и не умолкал ни на мгновенье, не благословлял, а почти проклинал толпу, подходивших к нему с опущенными головами людей. Среди которых были и иудеи, и сирийцы, и египтяне, и самаряне и еще не весть откуда прибывшие, считавшие себя грешными. Души, которых пришли покаяться перед Богом, требовали исповедоваться перед чистым человеком, который прежде очистился сам страданиями и молитвами в пустыне, который никого к себе не приглашал, но с пришедших требовал не только раскаяться в проступках своих, но требовал и заклинал после покаяния и крещения жить жизнью праведной, угодной Богу.

И когда предстал пред ним Иисус с опущенной головой, то вдруг умолк пророк, как будто невидимый свет ударил ему в глаза. И умолк он на полуслове и засветились счастьем глаза его, и весь его дикий вид со всклокоченной бородой и с репейными колючками в волосах вдруг, показался Иуде беспомощным старцем, а голос Иоанна стал прерывистым и хриплым.

— Это ты? — задыхаясь, произнес пророк. Его дрожащие, заскорузлые пальцы нежно прикоснулись к шелковистым локонам Иисуса. — Встань, я не достоин, коснуться даже ремней на твоих сандалиях, — прошептал Иоанн, и слезы благодати скатились в его всклокоченную седую бороду. — Это я должен креститься и исповедоваться Тебе, — шептал он. — Встань, я посмотрю в Твои глаза, в глаза Господа. Теперь я могу спокойно покинуть этот мир, я исполнил то, ради чего родился на этой Земле. Я послан расчистить путь Тебе. Я, крестил человеков водой, а Ты пришел крестить душу человеческую Духом Святым. Я прикоснулся к Тебе, и отныне и моя душа стала причастна Духа Святого.

Иисус встал и в это мгновенье Иуда увидел, как среди ясного неба, из его глубин скользнул луч яркого, нежно-фиолетового света, как нимб на мгновенье озарил голову Иисуса. И этот свет розовым нимбом, подобно голубю, затрепетал над головой Иисуса. Толпа на мгновенье, как бы ослепла, дрожь прокатилась по опущенным спинам, люди невольно опустились на колени, сами не ведая, зачем и почему они это сделали. И только шепот покаянной молитвы наполнил пространство над притихшим Иорданом. У многих по щекам покатились слезы счастья. И услышал Иуда, как не то с глубин неба, не то из сверкающего над Иисусом луча, был голос: «Сей, есть Сын мой возлюбленный, исполнивший Мою волю на Земле».

И упал от этого голоса и света Иуда на колени, и распластался лицом на земле, и на какое-то время, покинула душа тело его, и увидел он, чем и как закончится жизнь его и жизнь Иисуса, и зарыдал он…

Как бы другим показался Иуде Иисус после крещения, но для остальных учеников и ходивших за Ним Он остался прежним, спокойным, готовым в любое время дня и ночи отвечать на вопросы об Отце-Создателе.

Еще три дня после крещения проповедовал Иисус у вод Иордана. И почти все, кто ранее слушал Иоанна, и ученики Иоанна, все дни эти, с нескрываемым интересом слушали только Иисуса. На третий день после крещения собрал Иисус учеников своих и объявил, что он должен по велению Духа Святого, на сорок дней покинуть их: уйти в пустыню, дабы в посте и одиночестве помолиться Отцу своему Небесному и получить Его благословение. Дабы укрепиться Ему духом в служении и исполнении воли Отца своего.

И ушел Он один во тьму ночи, не взяв с собой ни хлеба, ни воды, ни посоха, а покрестившиеся ученики Его остались, чтобы помогать Иоанну в служении. Так заповедовал им Иисус при уходе своем в пустыню. Вместе с ними остался и Иуда, ибо ему поручил Иисус хранить пожертвования, какие были собраны для пропитания, ходивших с Иисусом учеников. Там же, в общей казне хранились и тридцать сребреников, кои пожертвовал Иуда на дела общины.

Шли дни, ученики не только помогали Иоанну, но и проповедовали слово истины так, как учил их Иисус.

Даже ночью пустыня дышала жаром. Иисус шел быстрым шагом. Он не думал, куда и как идти, где остановиться, чтобы остаться один на один с Отцом Своим, где упасть на колени и услышать в своей душе голос Его, увидеть свет Его глаз. Очнулся он, когда луна уже сияла на середине неба, и пустыня была вся пронизана белым лунным сиянием. Луна сияла так ярко, что ни камни, ни одинокая пальма, у корней которой оказался Иисус, не бросали тени. Только струи невидимого, сочившегося из под корней пальмы источника, нарушали тишину ночи.

— Отче, — прошептал Иисус, — спасибо Тебе, родной, что Ты позволяешь взывать к Тебе во всякое мгновенье дня и ночи. Спасибо, что Ты позволяешь любить Тебя, знать Тебя, поклоняться Тебе, надеяться на Тебя. Твой Дух Святой позвал меня дабы укрепиться и очистить душу свою для дальнейшего, бескорыстного служения человекам Твоим, дабы и мне, Сыну Твоему, став человеком пройти через все те испытания, какие выпадают на Земле на долю человека. Дабы убедиться и проверить, возможно ли, в плотском теле исполнить те заветы и законы, по которым обязан жить человек, чтобы уподобиться Тебе, Отче, в любви и бескорыстном служении друг другу и все тем живым творениям, каких поместил ты в помощники и друзья человеку.

Ибо проходят на Земле времена и эпохи, а душа человеческая, как бы замерла в своем развитии. Какими ушли Адам и Ева из Эдема, таковыми и остались их потомки, даже больше очерствели души их прадетей. Человек стонет, стенает, взывает к Тебе, Отче, о справедливости, но от кого человек требует справедливости — от своих братьев-человеков. Человек никак не может насытиться земными благами — все ему мало: мало земли, мало золота, камней — мало, мало, мало…

Человек плачет, а Ты, Отче, винишь во всем Себя, страдаешь из-за того, что это Ты сотворил его слабым и беззащитным. И посылаешь на Землю ангелов и сынов Своих, дабы узнать, как облегчить жизнь «несчастному человеку».

И вот на Земле уже не просто ангелы, а один из самых совершенных, преданных твоих ангелов — Ангел Света. Он многократно сообщал Тебе, Отче, что те условия, какие созданы для человека на Земле не имеют ни одни Твои творения на других планетах Вселенной.

Глава 7. На что направляет свою любовь Создатель, и на что человек. Безмерная, ненасытная жадность делает человека ненасытным

Ныне вся Земля стала Эдемом. Об этом Тебе сообщали и Сыны Твои, и прилетавшие на Землю и жившие там, и даже бравшие себе в жены дочерей человеческих, и рожавших себе сынов от них. Ибо дочери человеческие прекраснее ангелов небесных и видом своим и ласкою и мудростью.

Всем прекрасен и совершенен, Отче, человек, сотворенный по образу и подобию Твоему, и самое главное, что вложил Ты в душу его, что должно было превратить человека в Твое подобие — это Любовь, любви в душе человека с избытком. Любовь и губит человека. Ибо Ты, Отче, все сотворил Любовью и бескорыстием, а человек всю свою любовь корыстно направляет на себя и для себя. «Мое», «Хочу всего бесконечно много», а сколько много, человек и сам не может для себя определить. Человек хочет «любить», так, чтобы все, что видит глаз его, принадлежало только ему одному. Мера — вот что забыл, Отче, вложить Ты в душу человека, или Ты вложил ее в душу его, но человек по воле своей сделал ее бесконечной, как вечность.

Любовь к себе, желание брать и брать, не зная меры и отсутствие стремления делиться тем, что имеешь, превратило его в бездну. Человеки соревнуются, кто за свою жизнь на Земле нахватает больше всех. И кто в этой борьбе-войне больше всех нахватает, тот и есть «истинный человек», герой, на которого стремятся быть похожими все живущие.

Отче, вот оно, горе человеческое: то, что Ты дал всем, захватывает один. И как этого одного заставить знать меру брать то, что Ты предназначил его брату. Это вопрос, на который способен ответить только Ты, ибо Ты — Создатель.

И бесполезно пугать такого «одного» потопом, концом света, адом или всем сразу. Человек видит, что за тысячелетия ни один тиран, ни один изверг никогда не был наказан небом или лично Тобой на месте своего преступления. А если так, то всякий выродок уверен, что кара небесная при жизни на Земле минует и его. А что будет на «том свете» никому не ведомо, ибо оттуда еще никто и никогда не вернулся и не рассказал, как ему там плохо живется за то, что он жировал на Земле. И никто не показал ни побоев, ни следов истязаний, какие он претерпел за то, что на Земле был истинным диаволом, демоном, сатаной, и еще не весть, каким исчадием ада, не под землей, а на святой Земле.

Проходили дни и ночи, а Иисус оставался один на один со своими мыслями и молитвами. Взывал Он к Тебе, Отче, но не было Ему ответа ни с небес, ни из измученной сомненьями души Его. Ибо нет во Вселенной существа, и никогда не будет, которое могло бы беседовать с Тобой, Отче, как с себе подобным, даже если это и один из Твоих любимых Сынов. Ибо никто не способен думать, понимать и размышлять так, как это доступно только Создателю всего сущего.

А истинные Сыны Твои — это те, кто исполняет волю Твою и не сомневаются в праведности и справедливости сотворенного Тобой мира, если иногда им и кажется, что не все устроено Тобой, Отче, так, как поступил Ты, ибо ни ангелы, ни архангелы не ведают какова цель всего сотворенного Тобой.

Молился Иисус и плакал, ибо не ведал, все ли он делает так, как обязан сделать, доволен ли Отец небесный тем, как учит Он народ, среди которого, он воплощен. Никогда прежде не сомневался Иисус в правильности своих поступков, когда нес свет истины на других планетах, другим разумным существам, которых у Тебя, Отче, на бесчисленных планетах, бесчисленное множество.

Там были существа другие — существа душевные и разумные, подобные ангелам, лишенные гордости, эгоизма. По своей природе и организованности они скорее похожи на то, как ведут себя на Земле пчелы и муравьи. Жизнь каждого индивидума посвящена жизни всего сообщества, там каждый живет ради всех. Все подчинены одному порядку: один ради всех и все ради одного. И это не на словах, как на Земле, где все за Слово Божье — на словах, но каждый, только для себя, и ради себя — на деле.

Там его миссия заключалась только в том, чтобы каждая душа не переусердствовала в служении обществу. И хоть иногда вспоминала, что если она преждевременно износится, разрушится в самозабвенном служении обществу, то сообщество лишится одного из своих преданных звеньев, а если пострадает одно звено, то нарушится гармония и всех остальных звеньев.

А то, что происходит на Земле в обществе человеков, приводило Иисуса в состояние стресса. Человеки, которых Отец наделил не только развитой душой, разумом, но и дал им в душу частицу Своего Святого Духа, сделал их Своими друзьями, ибо сотворил их по образу и подобию Своему, дабы человек относился ко всем твореньям Создателя с такой же любовью, с какой он относится к Самому Создателю. Ибо если человек не любит всех детей Создателя, то как он может утверждать, что любит Его, Кто сотворил этих детей, как и его — своей бескорыстной любовью.

И если человек истязает и убивает тех, кому Отец дал жизнь, то он презирая Создателя, убивает и истязает и Сотворившего эти души. Убивая чужую душу, человек убивает в своей душе Того, Кто сотворил его подобием своим, и он, из человека духовного превращается в кровожадного зверя.

И если человек рыдает и рвет волосы на голове своей, когда хоронит детей и близких своих, то почему он думает, что Создатель всего живого, спокойно, без слез наблюдает, как разумные и духовные творения Его убивают друг друга ради наслаждения и удовольствия. Наслаждаясь и любуясь, как из истекающей на землю крови возносится, еще не насладившаяся и не насытившаяся жизнью душа, душа, которая не успела исполнить то, что наметил ей Создатель в этой жизни.

Эти размышления не давали успокоиться душе Иисуса ни днем, ни ночью, и уже потерял Он счет дням и ночам, и уже не мучила Его жажда пищи, и только водой и солнечным светом питалась душа Его, а может быть, обходился Он и без воды, ибо находился Он, как в забытьи. Не ведал Он, где находится на Земле или возносится на небо. Молил Он Отца продлить свое служение на Земле, до той поры, пока хотя бы, из многих тысяч иудеев смог Он воспитать учеников, способных принять и осознать душой «Новый Завет» для нового человека в новой эпохе.

Просил Отца, дать Ему учеников, способных, бескорыстно нести во все народы новое Слово, новому человеку.

Глава 8. Если избраны Богом, то будьте подобны Богу
Своему в любви, милосердии

«Отче, очерствел народ Израиля, ленится исполнять то, что завещал Ты праотцам их. А то, с чем Ты послал меня ныне, они с презрением называют ересью. Простой народ находится во тьме неведенья, священники иудейские сами Ветхий Завет Твой не исполнили и не исполняют, и то новое, с чем послал Ты меня, отвергают. Поэтому, Отче, дай мне, пожалуйста, время дабы смог я, если на то будет воля Твоя, понести Благую Весть народам, кои не так черствы и закрыты, как иудеи, хотя и называют их иудейские ортодоксы, язычниками и идолопоклонниками.

Но эти «язычники» и «идолопоклонники», Отче, в тысячу раз чище душой своей, нежели «правоверные» иудеи. Ибо эти язычники молятся своим богам, как малые дети; искренне и бескорыстно. Не виновны они, что не посылал Ты к ним посланцев Твоих, как многократно и постоянно к избалованным детям Иуды, не избалованны они теми чудесами, какими Ты исхитрялся и исхитряешься удивлять евреев.

Не спасал Ты их из плена, не превращал море в сушу, не кормил пищей небесной, и не рожали их жены в девяносто лет, как жены евреев. Эти дети твои — «язычники» молятся искренне, душой тому, что сотворил Ты для них великим, грандиозным — Солнцу, луне, звездам… А через все это они видят Тебя, Отче, ибо знают, что есть Тот, Кто сотворил и небо, и солнце, и все великое и прекрасное. Но Создатель всего сущего настолько велик, непредставим, что для того, чтобы познать Его, приблизиться к Нему возможно только через Его Творения, через познание сначала себя — человека.

Не объяснил им никто, каково имя Твое, как взывать к Тебе… Но чувствует душа их, что за всеми божествами есть Тот, Кто Хозяин и неба и Земли и богов, и уже сами не могут понять, Кто Ты для них. Ибо иудеи, Отче, погрязли в древних обрядах и уже давно сами стали язычниками и идолопоклонниками. Но не теми язычниками, которые несут к алтарю Твоему то, что вырастили руки их: фрукты, цветы, душистые травы и благодарные молитвы, а язычники, которые волокут своим идолам мясо и кровь убитых животных и даже человеков — своих младенцев.

Ты — Создатель миров, Отец всего сущего, Отец всех рас и народов, Ты — Отец-Создатель всего сущего, у Тебя не может быть «избранных», «любимых» народов и избранных религий. А если и являлся Твой Дух Святой одному из патриархов иудейских, то являлся не всему народу, а одному достойному творению Твоему.

И когда являлся и обещал оберегать его ближних, когда заключал союз, то было условие, что оберегать Ты будешь, если сами иудеи будут достойным примером для других народов — детей Твоих. Но шли века, и то святое завещание, какое Ты дал одному достойному слуге Твоему, в руках погрязшего в пороках народа, превратилось в разрешение убивать всех, кто отказывается добровольно отдавать обжитые и благоустроенные земли. Кто отказывается стать добровольно рабом. И благословение, данное одному достойному человеку, превратилось в смертный приговор многим народам, только потому, что они славили Создателя не тем способом, каким это было завещано иудеям.

Но сами иудеи или не поклонялись своему Богу, вообще, или делали это от случая к случаю, когда «народ божий» в суете, совсем забывая о том, что он народ «избранный» и обязан быть достойным примером для других народов в милосердии, сострадании и любви к ближнему и близкому.

Когда Сам Бог уставал смотреть на обнаглевший народ, то сдавал его в плен и рабство народам более разумным и милосердным; тем самым язычникам и идолопоклонникам. Тогда из народа избранного просыпались пророки, которые заклинали свой народ вспомнить кто они и что они. Что они самые достойные и самые любимые у Бога, а находятся в рабстве у каких-то там египтян, которые только и умеют строить пирамиды, возводить города и храм в пустыне, строить каналы и выращивать овощи и фрукты на песке. Или вавилоняне, или сирийцы, или… Да мало ли у кого был народ избранный в рабстве и в плену даже вспоминать противно, надоело все.

А все потому, что «проклятые язычники» не ждали, когда к их шатрам упадет с неба манна небесная или перепела жирные, они, как рабы горбатились от восхода и до захода под палящими лучами солнца, превращая песок в Эдем. А набежавший из пустыни «народ божий», рубил сады и виноградники, сады превращал в воющую песками пустыню. Вырытые в песках каналы и бассейны наполнял кровью и трупами язычников, превративших пустыню в цветущие сады. Ибо Бог праведный, когда-то обетовал земли эти «народу избранному», завещал убивать и разрушать все, что встретится на его пути.

И пришло время, когда свет Отца озарил душу Иисуса, когда сила Духа Святого вошла в душу человеческую, когда сын человеческий вырос в Сына Отца-Создателя. Пришло время новых испытаний для души, для Духа небесного, осознал Иисус, что выдержал Он испытания для плоти, смог покорить ее. Открылось Ему, что способен Он отныне обходиться без пищи, питаясь солнечным светом и энергиями, какими питаются ангелы.

Глава 9. Покаяние Иисуса в пустыне

Отныне стал он способен ходить по воде, летать как птицы небесные, видеть прошлое и будущее, способен оживлять мертвых, лишать жизни живых. Он способен стать самым могущественным существом на Земле. Ему покорятся все царства земные, и будет он царем царей, и назовут его все народы Богом живым.

И страшно стало Иисусу от таких мыслей, упал Он на колени, плакал и каялся перед Отцом небесным, что такие мысли пришли ему в разум. Знал Он, что не ради славы человеческой послал Его Отец на Землю, ибо слава земная, как и все плотское проходит, а душа вечна. И послан Он ради исцеления и спасения многих и многих душ человеческих, послан он прислуживать не царям, не золоту, а тем, кто попираем и истязаем царями и лжесвященниками.

Помнил Иисус, что Отец посылал и посылает на все планеты и во все народы Сынов Своих, дабы несли они Благую Весть всем живым существам, спасали души и богатых и убогих. Знал Он, что многие посланные, наделенные силой Отца, сами становились тиранами, а силу и знания, дарованные Создателем на спасение униженных, направляли на свое величие и унижение убогих. И поклялся Иисус Отцу своему небесному, что скорее умрет Он, нежели не исполнит хоть одну их букв заповедей Нового Завета, Отца своего. Что готов Он стать самым последним, самым униженным рабом у самого жестокого властелина, но никогда не предаст ни одной буквы из Благой Вести, какую Он принес на Землю, дабы освободить душу человеческую от страха плотской смерти.

Дабы всякая душа знала, что она самая любимая для Отца, если она живет не ради себя, а ради всех, кого сотворил Он, если душа эта не считает себя избранной Отцом для счастья и вечных наслаждений, а все остальные души ради счастья ее, Отец изживет с лица Земли.

От таких мыслей у Иисуса даже дрожь пробежала по телу. А так думает и в это свято верит целый народ, народ который считал и считает, что и небо и земля сотворены только ради него и для него. И уже были погублены иудеями семь народов, а счастье так и не пришло в душу народа, который ради себя залил кровью семь стран и тысячи безвинных душ лишил жизни.

Не принесли счастья земли обетованные, в которых текли мед и молоко. Иссохли те реки, разрушены храмы и дома, сожжены сады, разметан по всей Земле народ божий, видимо, никто и никогда не построил на Земле счастья, на чужой крови. Ибо все народы от единой матери, от единой крови, от Единого дыхания, которое Отец вдохнул в душу Своего подобия — человека. И если страдает хоть одна частица Духа Отца, хоть в одной душе, то страдает весь Дух Святой на всей Земле. И если одна душа, сегодня, живет за счет другой души, если она ворует Дух Отца, у души брата, то завтра душе-воровке необходимо будет возвратить то, что она украла и еще отдать то, что она была обязана оставить своим потомкам.

Воруя чужое, душа ворует у своих будущих детей и их детей, ибо каждому существу Отец праведно дал столько, сколько душе необходимо для счастья в этой жизни. И если душа по жадности и жестокости берет чужое, то ей только кажется, что она хитрая, но Закон Воздаяния неотвратим, как для отдельной души, так и для целого народа. Создатель любит праведных и милосердных, ибо Он таков.

Так размышлял Иисус, страдал и молился не ради себя, не только за свой народ, но за все человечество, за все народы Земли. Молился не простить свой народ, знал Он, что молиться за кого-то, как и понести кару вместо, или за кого-то невозможно, ибо всякая душа, всякий народ обязан сам за себя молиться, сам понести воздаяния за свои дела. Даже мать, та, которая дает жизнь своему дитяти, как бы она не молилась, как бы она не просила у Создателя понести воздаяние за своего сына-убийцу, не может принять его воздаяние на себя, ибо каждая душа отвечает только за себя.

Знал Иисус и говорил об этом в своих проповедях народу, что нет для Отца злых или добрых человеков, а есть другие, отличные друг от друга. И каждый человек волен выбирать каким ему быть, с кем дружить, ибо Отец дает жизнь и «злым» и «добрым». И тот, кого сегодня считают злым, завтра будет «добрым», а тот, кто всегда был добрым, завтра станет для всех злодеем. И нельзя молиться, чтобы Отец дал человеку другую судьбу в этой жизни, ибо неведомо никому, почему один человек почти святой, страдает в этой жизни, а всеми презираемый мерзавец и душегуб на Земле живет ныне, как праведник в раю, и это он заработал себе в прошлых жизнях. Но всякая душа на Земле обязана не только наслаждаться, но и страдать; только страдания помогают человеку сострадать всем, имеющим душу. Ибо если человек не был слеп, как он может сострадать слепому или если человек не страдал от голода, холода, не был безруким или безногим; как он может истинно сострадать слепому, безрукому, голодному.

Чтобы стать подобным своему Создателю необходимо пострадать, хотя бы тысячную часть от страданий своего Отца-Создателя, который страдает ежемгновенно, наблюдая за тем, как губят себя и друг друга Его создания, которые сами свою жизнь превращают на Земле в то, что они называют адом. И если бы человек любил Создателя и его творения, а не себя, если бы он жил не ради себя, то ему не нужны были бы на Земле ни страдания, ни испытания, какие он сам для себя накликал, он был бы счастлив от того, что дал счастье другому. И если бы, каждая душа жила счастьем другой души, то счастливы были все.

И не нужны были бы никакие испытания и терзания, потому что все относились бы друг к другу, как относятся родители к своим детям, ибо нет большего счастья, нежели счастья родителей, счастьем своих детей.

«Отче, родной, научи меня, как внушить человекам, чтобы каждый видел в другом человеке не брата своего, а своего сына, свою дочь, — молился Иисус. Дай, Отче, человекам новую заповедь: «Возлюби ближнего своего, как любишь младенца своего, как любишь младенца, рожденного сыном твоим». Ибо заповедь «Возлюби ближнего своего, как самого себя» для нынешнего человека губительна. Она позволяет человеку сначала возлюбить себя, Адам еще в Эдеме возлюбил себя так, что дать свою любовь ближнему или близкому, для него смерти подобно. А возлюбить свое потомство он не только может, но готов свою жизнь пожертвовать, ради своих детей и детей от своих детей. Ибо человек считает, что он продолжает себя в плотских детях, а не в духе, он считает, что чем больше его плотских копий, тем долговечней его жизнь на Земле, тем он бессмертней.

Не ведает человек, что его вечная жизнь не в плотских его копиях, не в плотском, телесном продолжении, а в тех духовных делах, какие он сумел передать, пусть даже чужим человеческим детенышам. Ибо как человек становится подобным своему Отцу-Создателю, когда творит благое, так и душа всякая продолжает себя в вечности не смертными сыновьями, которые часто уходят с лика Земли раньше своего «бессмертного» предка, а сыновьями духовными, которые служат бескорыстно Тебе, Отче, и питают душу ушедшего духовного родителя своей любовью. И эта бескорыстная, не ради вечной плотской жизни, в своих плотских потомках жизнь делает душу бессмертной в духе. Ибо, «что посеешь, то и пожнешь». Человек становится вечным Сыном Отца-Создателя, когда исполняет Его духовные Заветы, а не тогда, когда бессмысленно и жадно, как крыса, рожает себе подобных крыс.

И когда закончились дни очищения в пустыне, когда возвращался Он к ученикам своим, то первым, кто Его встретил — был Иуда. Фигуру Учителя он увидел ранним утром, когда солнце только-только осветило еще не остывшую за ночь раскаленную пустыню. Он всю ночь не сомкнул глаз, ибо Учитель сказал ему, что в пустыне пробудет сорок дней, и по расчетам Иуды Учитель должен был возвратиться вчера вечером.

Еще позавчера, Иуда купил два больших кувшина с водой, для того, чтобы отмыть ноги Учителя и все Его тело, после многодневного поста в испепеляющей пустыне.

Глава 10. О чем поведал Иисус Иуде, после духовных испытаний в пустыне

После первых объятий и первых глотков воды, Иисус и Иуда присели на песок и долго всматривались в глаза друг другу.

— Учитель, я восхищен и покорен Твоим мужеством, я счастлив за тебя, не всякий человек на такое способен. Но я Тебя не узнаю, Ты стал совершенно другим. Если бы я встретил Тебя не сейчас, а где-нибудь в другом месте, я бы Тебя не признал. Нет, внешне Ты изменился мало: просто побольше стало волос на голове и бороде. Учитель, Ты себя, конечно, не видел, а увидев бы, удивился. Видимо, даже Тебе эти дни общения с Отцом дались нелегко. И в бороде и на висках у Тебя заблестела седина. А Ты еще так молод, и у Тебя нет детей. Такой человек, как Ты обязан дать миру потомков, — Иуда нежно дотронулся до руки Иисуса и с удивлением посмотрел на Него.

— Учитель, Ты ничего не заметил? Когда я прикоснулся сейчас к Тебе, то почувствовал, что в меня вошло какое-то приятное тепло. Такое тепло в меня входило, когда в детстве меня прижимала к себе мама, — Иуда опустил глаза, — прости, Учитель.

Иисус с благодарностью посмотрел на друга.

— Я рад, что ты первый это почувствовал. Теперь всегда, когда я захочу кому-то помочь, пожелаю отдать свою любовь, на того будет исходить эта сила нашего Отца, — на глазах Иисуса показались слезы.

— Учитель, а кому Ты будешь давать свою силу, только иудеям или всем, кто будет просить у Тебя помощи?

— Иуда, и ты у меня об этом спрашиваешь? Разве тебе неведомо, что для Отца нет избранных, а есть верные, которые живут по Его заповедям? Будь они хоть трижды иудеи, а заповеди исполнять обязаны. И с них спросится еще строже, чем с язычников и поклоняющихся идолам. Ибо язычники не ведают, что творят, да и что особого или злого могут сделать те, кто как Каин, несут к алтарю фрукты, овощи, цветы и благовония? А то, что их никто не научил эти бескровные жертвы нести не сразу Отцу, а через посредников-богов, так иудеи тоже свои кровавые жертвы несут не Отцу, ибо Ему противен запах и вид крови, сотворенных Им существ. Насыщают свое брюхо мясом, левиты и утверждают, что так они насыщают и ублажают Бога Израилева.

А заповеди и законы Отца едины для всех народов, наций, религий для всех времен. Ибо во все времена душа человеческая обязана творить любовь, стремиться стать подобной своему Создателю. И как я могу, брат, одного человека спасти только потому, что он еврей. Если он даже грабитель, садист, убийца, но еврей. А от другого свет божий закрывать только потому, что он рыжий, черный хотя он, как и еврей, произошел от Адама и Евы. Но ныне, через тысячелетия, говорит на другом, чем евреи, языке и ест не руками, а палочками.

И если Создатель позволил жить и другим народам; «правильным» и «неправильным», то это необходимо Ему — Создателю и Ему «судить» и «воздавать» народам, которых Он поселил на Земле. И не дал Он права, чтобы один народ судил другой народ, ибо уже давно не осталось бы на Земле ни тех народов, которые судили, ни народов осужденных. Слишком жесток человек, — Иисус тяжело вздохнул и умолк.

Иуда долго молчал, он был полностью согласен с Учителем. Он осознал главное: закончилась первая подготовительная ступень в жизни любимого Иисуса, когда Иисус ходил, проповедовал, как бы пробовал свои силы в служении своему Отцу. И вот настал момент, когда Иисус ощутил в себе силы вынести любые испытания, ради того, чтобы своей собственной жизнью, своим примером показать, что то, что Отец-Создатель ожидает от человека, исполнить не только возможно, но и необходимо. И для этого не надо становиться ни отрешенным аскетом, отказавшимся от пищи и воды, ни святым ангелом.

Человеку необходимо оставаться тем, кем он есть, но исполнять одну лишь маленькую заповедь: «Поступай со всеми так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», «Не желай и не делай никому того, чего не желаешь, не спросишь у Отца-Создателя себе». И если всякий человек будет исполнять только одну, из этих двух заповедей, то все остальные десять заповедей, уже не понадобятся. Ибо больше, чем Создателя человек любит себя. И если все будут желать ближнему того, чего просят у Отца себе то, что еще нужно для счастья всем человекам? Ибо что просит, что делает каждый человек для себя, автоматически будет и у соседа. А что ближний просит у Отца для себя, будет и у всех.

Главное, что губит человека — это зависть. А если все одинаково «бедные» или все одинаково «богатые», то нет неравенства, превосходства одного над другим, или одного над всеми. Только отличие в возможностях и потребностях порождают у человека раздражение, зависть и гнев. Исполнение этих заповедей дают человеку равные возможности и равные потребности в потреблении плотских радостей. Ибо для всех землян будет одна общая мера, плотских возможностей.

У человека появится потребность и время для общения со своим Создателем, для своего духовного роста и развития. Для того, чтобы служить не себе, своей душе, а Отцу. Каждая душа получит служение, в каком она способна совершенствовать себя бесконечно, получая от своего служения то самое, угодное Создателю и радостное душе, райское счастье и духовное наслаждение.

— Учитель, то о чем Ты сейчас говоришь прекрасно и совершенно. Но как все это объяснить простому народу, который порабощен чужеземцами? Да, что там чужеземцы, больше чужеземцев поработили свой народ князья и первосвященники, которые пользуются духовным убожеством, доверенного им Богом народа, высасывают из народа последние силы. И еще неизвестно, кого больше ненавидит народ, римлян или своих господ, — Иуда безнадежно вздохнул и виновато посмотрел на Учителя. Иисус грустно улыбнулся.

— Да, ты, брат, уже готовый проповедник. Тебя хоть сейчас отправляй проповедовать. Иуда испуганно отмахнулся.

— Нет, Учитель, я никогда не буду проповедником. Я только с Тобой такой смелый и грамотный. С тобой, я, как с самим собой, как со своей душой, как с истинным, божественным Учителем.

— Спасибо, брат, ты преувеличиваешь мои возможности и способности. Но я, как и ты, сын человеческий. И не мне определять меру моих возможностей в служении нашему Отцу, а только Ему, Ему Единому и Единственному.

А то, что делаю я, может делать каждый сын человеческий, и ты тоже, Иуда. Надо только истинно верить, когда что-то просишь у Отца, просишь не ради себя, но ради ближних и близких, служить не ради себя, не ради своей славы, а ради славы Отца. Не бойся, что у тебя не получится, то о чем ты взываешь к Отцу.

— Учитель, о чем искренне и бескорыстно ни попросишь, Отец все исполнит? — загорелись глаза Иуды.

— Конечно нет, брат. Если Отец станет исполнять все наши невообразимые желания, то Земля станет вращаться в обратную сторону. Ты представь, сколько на Земле людей, и все начнут просить, кто чего пожелает. И Отец начнет исполнять наши желания. Да, у нас солнце, брат, начнет мигать быстрее, чем мы с тобой моргает. Потому, что один будет просить, чтобы быстрее созревали финики и нужно много тепла и света. А другой начнет умолять, чтобы солнце, наоборот, грело поменьше, потому, что он вчера высадил рассаду помидор и надо, чтобы солнце светило послабее. Все начнут просить, чтобы никто никогда не болел и все стали бессмертными. Нет, Отец не будет останавливать солнце, не сделает тело человека бессмертным и не уничтожит болезни и старость. Но Он научит, подскажет, как уйти от страха смерти, болезней, как научиться радоваться каждому прожитому дню, часу, минуте. Ибо каждую минуту какая-то душа уходит из своего тела. А в это же мгновенье «созревшие» души вселяются в новые тела, для того, чтобы пройти новый урок бытия на Земле.

Иуда, мы с тобой тоже пришли не для того, чтобы сладко есть и мягко спать. Мы пришли на Землю в теле человека и с душой человеческой, а не скотской. Значит и жить мы обязаны, как человеки, а не животные. Да, в здоровом скотском теле, здоровый скотский дух. Мы человеки, у нас есть Дух Божий в душе, дух возвышают нас духовно, над душевными существами. Мы обязаны вырвать братьев, человеков, из животного плена, где человек всю жизнь посвящает накоплению земной грязи: золота, домов, садов, огородов, а потом, его голого закапывают в эту землю. Душу, дух, разум; эти божественные свойства и качества Отец дал человеку, для того чтобы он познавал себя, а через себя и своего Создателя. И познавая, сблизился, сдружился с Отцом, стал его сыном, другом и помощником. Чтобы человек на Земле все построил так, как ему внушил Отец.

И тогда человек уподобится своему Отцу в милосердии, любви и жертвенности. Вырвать человека из состояния скота трудно, но для этого я и пришел на Землю. И своим примером я докажу и покажу, что человеку возможно все, если у него в душе есть вера, надежда и любовь. Вера в то, что Отец сотворил человека по образу и подобию Своему. Надежда на то, что Отец всегда поможет своему подобию выполнить волю Отца, если человек будет трудиться на Земле с такой же любовью и бескорыстием с какой любовью и бескорыстием Отец трудится для всей Вселенной.

— Учитель, получается, что мы, человеки, приходим на Землю не для того, чтобы наполнять Землю себе подобными и наслаждаться, а только для того чтобы духовно совершенствоваться. Мы же обыкновенные человеки. Учитель, я еще совсем молод, но я уже столько настрадался за свою короткую жизнь, что мне хочется получить от жизни, хотя бы маленькие радости.

— Да, я понимаю, что ты, Иуда, не ангел. Но ангелам нет необходимости совершенствоваться. Отец сотворил их совершенными, лишенными страстей, желаний и зависти. Их совершенство в бескорыстном служении, а человек обязан сам в себе победить стремление к власти над себе подобными, и стать подобным ангелам, только в одном; в бескорыстном служении. Не думая о награде, а думая о том, как совершеннее исполнить ту работу, какую Отец доверил и поручил человеку. И не самому человеку или его друзьям оценивать результаты своего служения, а только Создателю.

В остальном, он в отличии от ангелов, свободен, совершенен, потому что он имеет право и возможности стать и ангелом, и скотом, и демоном, и слугой Отца, и Сыном. Другие творения такой свободы не имеют. Но кто имеет свободу, тот несет и ответственность за эту свободу. Ибо имеющий свободу, имеет и силу, и волю жить в Свете и нести Свет другим. Но человек имеет возможности забирать силу у тех, кто этой свободы не имеет — это животные. Это те, кто живет как во сне, не имеют ни знаний, ни желаний, ни возможностей что-то творить, изменять. Не знающий свободы, не знает и ответственности, ибо живет по инстинктам и рефлексам.

Иуда, ты свободен выбирать путь: пойти по дороге наслаждений — но это не со мной. Или служить тем, кто уже в облике человека свободен, но еще, как козы или куры, мечтают только о еде и размножении, которых необходимо выпустить из человеческого «курятника» и дать им свободу питаться пищей духовной, повести их к Свету.

— Учитель, неужели, Ты не веришь, что я с Тобой, с первой нашей встречи? Я даже оставил своего хозяина, хотя он был для меня самым родным и любимым человеком, он высокодуховный и высоконравственный человек. Благодаря тем знаниям, какие я получил от него о Едином Боге, я принял и принимаю все то, что проповедуешь Ты. Твое учение мне ближе и понятнее: наверно потому, что я, как и Ты — иудей, хотя для Отца нет разницы, какой мы масти. Мы все обязаны говорить друг другу первыми при встрече «Мир Вам», какой бы мы не были религии.

Глава 11. Благословляйте, проклинающих вас

С той поры стал Иисус отбирать себе учеников из среды тех, кто ходил за ним, ибо иные ходили за ним только ради любопытства: «Что нового скажет этот молодой, с горящими глазами проповедник, который говорит о Боге не как о чем-то неведомом, непонятном великом и непостижимом. Который мечтает о том, как поймать человека, когда тот нарушает Его законы и покрепче наказать.

И когда кто-то говорит: «Это наш Бог — он самый сильный. Он нас любит и ради нас погубит все народы, тот из Отца-Создателя делает себе идола, который, как человек имеет страсти, которого, как продажного человека можно подкупить, завербовать на свою сторону.

Бог, который слеп и глух ко всем остальным своим созданиям, потому что когда-то «поклялся» служить одному человеку и его потомкам и никогда не изменит своего решения только потому, что «дал слово». Но человек забыл, что он тоже дал слово Богу исполнять все Его заветы. И если человек нарушил не одну букву завета, а все заветы Бога, то о какой клятве Бога, перед Своим творением может идти речь.

Забыв, предав и продав своего Бога, человек требует, чтобы Бог исполнял Свои обещания. А если нет, если Создатель одинаково любит всех своих детей-человеков?

Бог Иисуса, Отец-Создатель, Который любит человека, как самое совершенное Свое создание. Потому, что сотворил Бог человека по образу и подобию Своему. Поэтому человек, как и его Отец-Создатель должен быть милостивый и милосердный.

— Отец-Создатель любит нас всех, Он прощает нам все наши проступки. «Благославите проклинающих», — призывал Иисус всех ходящих за Ним.

«Учитель, а как я могу благословлять человека, если он меня проклинает? Смешно, он мне желает зла, а я его за это еще должен и любить», — возмущался кто-то из слушающих проповедь Иисуса.

— Я понимаю, что это непривычно для вас. Вы привыкли к тому, что позволяет «Ветхий Завет» — «Глаз за глаз, зуб за зуб». Но где же здесь милосердие, которое вы просите у Бога, когда молитесь? Если вы просите, чтобы Бог был милосерден к вам, чтобы Он прощал вам ваши злые дела, то вы тоже обязаны прощать тех, кто вас обидел. Тогда и Отец простит вам ваши проступки, потому что увидит, что вы милостивы. Начните с себя — поступайте со всеми так, как хотите, чтобы поступали с вами; покажите пример. Не ждите, пока ваш сосед пожелает вам мира и благополучия. Пожелайте мира первым, всем кого встречаете на своем пути. Ибо мир — это спокойствие, это равновесие в душе, в доме в общине. И нет ничего дороже мира и здоровья. Говорите всем «мир вам» и этот мир и равновесие придут и в вашу душу и в ваш дом. И не возмущайтесь, если человек не ответил «Спасибо, и вам мир», ибо может человек этот идет с похорон близкого своего и душа его еще видит того, с кем только рассталась и она глуха ко всяким словам.

Ваши пожелания мира, не растворятся в воздухе, они будут нестись по Земле, пока не найдут ту душу, которая просила у Бога мира. Наши мысли, наши пожелания, они не видимы, но они, как запах ладана, как запах лилии невидимы, но радуют нас. И мы, не видя сами цветок, наслаждаемся его запахом, знаем, что он есть, что он прекрасен видом. Это невидимый ветер разносит на сотни метров запах хлеба или похлебки.

Так и слова бывают слышимыми, а бывают и не слышимыми ухом, но слышимыми другой душой. Вы же не всегда молитесь голосом. Чаще мы все молимся душой, духом и Отец слышит наши мольбы; голосом ли мы взываем или душой. Ибо к Отцу взывает, не тело, не язык и не голос, а душа. Молитву нашу слышит Отец, который в душе нашей. Он всегда в нашей душе, слышит нас, когда мы молча размышляем, думаем, что никто не слышит.

Отец слышит нас каждое мгновенье, поэтому, приучайте свою душу думать о хорошем, о добром. Никогда, даже мыслью не желайте никому того, чего не желаете себе. А проклинать ближнего или близкого тайно или явно, это во всеуслышанье объявлять всему миру, чего ты хочешь себе, что ты накликаешь своей душе. И в такие мгновенья, Отец в душе проклинателя страдает, берет боль проклятия на Себя, чтобы слова проклинателя никогда не улетели из его души, ибо Отец не позволит, чтобы зло ушло в невинную душу. И где зло, проклятье зародилось, ту душу оно и будет разрушать.

Благословляя проклинающих вас, вы их проклятие, запираете в их собственной душе. И если вы сами чисты, то никогда и никакие чужие мысли не войдут ни в ваше тело, ни в вашу душу. Ибо только подобное прилепится к подобному, а противоположное всегда отталкивается от чуждого; как масло от воды, как вода от огня, — объяснил Иисус. Если кому, что не понятно, то не бойтесь и не стесняйтесь спрашивать, не старайтесь показаться невеждой, спрашивает и задает вопросы тот, кто стремится познать истину глубоко, а не тот, кто прячет свою малограмотность за глубокомысленным, напыщенным молчанием. Лучше спросить десять раз и десятикратно, с десяти сторон, изучить, понять изречение из священных писаний, нежели делать вид, что вам вся понятно, тайно думать, что тот, кто спрашивает, невежда или тупой неуч.

И тут поднял руку, ученик именем Петр, которого совсем недавно заметил Иисус и пообещал ему и его брату, что если они пойдут за Ним, то станут не ловцами рыб, а ловцами душ человеческих. И когда братья оставили свой рыбацкий промысел, то спросили Иисуса: «А как мы станем ловить души человеческие, и что с ними будем делать? Ну, что делать с пойманной рыбой, мы знаем с детства: есть и продавать. А вот, нужны ли нам души человеческие, и что с ними делать? Тут не знаешь, как свою душу одеть и прокормить».

Иисус весело рассмеялся и объяснил братьям, что души человеческие они сетью, конечно, ловить не будут. Да и не сплел еще никто таких сетей, в какую возможно поймать душу человеческую. И он, Иисус, пришел на Землю, не для ловли душ, а для того, чтобы спасать, вылавливать утопающие в море человеческих страстей и пороков, погибающие, тонущие души.

— Знаешь, друг, — ответил Ему тогда Петр-Симон. — Тут без тебя, чтобы словить наши души столько желающих ходит, что не знаешь, куда от них спасать себя. И везде просят десятину, обещают рай, пугают, что если не дать десятины, то ты не нужен Богу ни на Земле сегодня, ни потом, на небе. Рожи левитов лоснятся от удовольствий, а тут с утра еще крошки во рту не было. Вот тебе, друг, и Бог.

Вот ты зовешь пойти с тобой, нести благую весть по всей Земле. А кто будет кормить нашего больного родителя — Бог? Или ему лучше сразу на небеса, чтобы не страдал? А на нашу с братом голову позор, что родного отца не захотели кормить, бросили, как бездомного пса. Нет, брат, иди себе с богом; а мы будем жить, как жили. Ну, а если ты человек божий и хочешь помочь всему миру, то помолись за нас своему доброму Богу, чтобы мы не на продажу, а хотя бы себе на обед, что поймали, — добродушно закончил Петр-Симон свои пожелания и грустно вздохнул, — что и твой Бог только обещает, а помочь слабо?

Иисус все это время внимательно и с сочувствием слушал Симона, глядя ему в глаза.

— Да, брат, твои слова, чистая правда. Но почему, мы все, верим в существование Бога, если Он сегодня и сейчас исполняет наши просьбы и желания? И если исполняет, то Он есть и Он справедлив, а если Он сегодня помогает не нам, а кому-то другому, то Его или нет, или Он нас не любит, несправедлив? — Иисус замолчал. Он долго смотрел на небо, на спокойное затихшее озеро и на лукаво, улыбающегося Симона.

Хорошо, брат, Бог услышал твои справедливые слова. Будет тебе сейчас столько рыбы, сколько пожелает душа твоя, даже намного больше. Плыви, закидывай свои сети. Только берите с собой две лодки, ибо одной будет мало, — серьезно сказал Иисус Симону и громко рассмеялся.

— Ну ты даешь, друг, Я еще на своем веку таких самоуверенных обманщиков не видел. Мы с братом сегодня раз десять сети забрасывали, в самое удачное время, когда рыба идет к берегу кормиться, сейчас она ушла на середину озера, в глубину. Не та сегодня погода, да и ветер с берега, короче, не наш сегодня день. Да и все наши напарники уже разбрелись по домам. Видишь, по берегу перевернутые лодки и сети сушатся, сегодня, никто ничего не поймал. Нам с братом не повезло больше всех: сеть за корягу зацепилась, пока ныряли, замерзли. Вот сидим на ветру, сушимся. А тут нам Бог послал тебя, который пришел наши души уловить в свои сети. Иди себе, брат, с Богом, куда шел, без твоих басен тошно, вчера тоже ничего не поймали.

— А ты заплыви, брось сети, по вере твоей Отец-Создатель поможет тебе, — настаивал Иисус. А если ничего не поймаешь, я отдам тебе свой халат, а то твой уже совсем стар, все ветра пропускает.

— Ты сказал. Я тебя за язык не дергал. В следующий раз, прежде чем трепаться, подумаешь. Снимай свой халат и отдай моему брату. А то, пока я буду возвращаться с пустыми сетями к берегу, ты убежишь вместе с проспоренным халатом, — зло прищурившись потребовал неудачный рыбак.

— На, — Иисус весело развязал пояс и подал халат брату Симона.

— На, хоть подпояшись, — бросил на ходу Симон и с насмешкой швырнул Иисусу пояс, — а то еще простынешь.

Братья легко оттолкнули лодку подальше от берега. Иисус и Иуда молча смотрели на усердно гребущих братьев. Холодный ветер пронизывал голое, до пояса тело Иисуса. Иуда снял свой халат и накинул на плечи Учителя.

— Не надо, — отмахнулся Тот, — они сейчас вернут мне халат. Ты сам замерзнешь.

— Я привычный, мне не холодно. А ты можешь заболеть.

А братья, отплыв недалеко от берега, быстро разматывали сети и ловко закидывали их подальше от лодки. Было видно, что делали они это без всякой надежды, что не нужен им и халат, который они взяли у неведомо откуда, появившегося «пророка», которого Симону захотелось просто проучить и наказать. Чтобы в следующий раз, этот заезжий раввин, не позорил Бога и не давал обещаний, каких не может исполнить. А халат они нахалу вернут, им чужого не надо, а то сегодня возьмешь чужой халат, а завтра и лодку потеряешь. Просто видно, что парень молодой, самоуверенный. Вот ему и захотелось поддержать бедных, неудачливых рыбаков.

Но вдруг, сеть чуть не вырвало из замерзших от холода рук Симона. «Наверно, опять проклятая коряга, — с досадой подумал он». Но нет, не коряга, сеть упруго потянула рыбина; даже лодка накренилась. «Господи, неужели удача, неужели рыба. Только бы сеть не порвала. А то потом ни сети, ни рыбы. Вот тебе и пророк, вот тебе и болтун-предсказатель».

Мысли путались в голове Симона.

— Держи, тяни, — шептал он брату, как будто боялся, что рыба услышит его и вырвется из сети. Его чуткие пальцы ощущали, как все больше сеть наполняется рыбой. Они с братом, не веря своим глазам, с трепещущим от радости сердцем наблюдали как сеть, почти сама подходила к лодке. Они видели, как мелкие рыбешки, шустро выпрыгивали из наполненной до краев сети, а самая крупная, лениво била по воде хвостами и причмокивая круглыми ртами, засыпала на глазах рыбаков. И вот она, рыба, уже у самых бортов лодки. Зацепив сеть за корму, Симон выхватил из сети огромную рыбину.

«Боже, да такой большой рыбы, он никогда не только не держал в руках, он такой красавицы даже никогда не видел». Симон поднял рыбину надо лодкой и с надеждой глянул на берег, на приплясывающих от холода Иисуса и его спутника, «Слава Богу» забилось радостно сердце Симона.

— Во, закричал он, и еще выше поднял добычу над головой. «Господи», — пронеслось в голове у Симона, — хоть кто-то увидел бы, какую рыбину выловили они сегодня с братом.

— Лови, кидай в лодку, а то, пока ты будешь хвастать, вся рыба из сети уйдет. Держи, хватай, потом будешь хвалиться. А то и хвалиться нечем будет.

— И правда, что это я, — спохватился Симон, жадно стал выхватывать скользкую трепещущуюся добычу и бросать в лодку. Лодка уже полная, а сеть все полнеет. «Рыба, что где-то внизу нашла дыру и в эту дыру не из сети уходит, а в сеть заходит?» — радостно думал Симон. Спасибо этому чудаку, что посоветовал взять с собой еще лодку.

Братья развернули вторую лодку бортом к сети и стали наполнять ее трепещущей упругой рыбой.

— Жаль, что все рыбаки ушли по домам. Сейчас бы и они набрали себе рыбы. Вон сколько ее вокруг лодки плещется, прямо в очередь стоит, чтобы ее поймали. Чудо какое-то сегодня, а не рыбалка.

Братья устали выхватывать рыбу из сети, вскоре и вторая лодка была полной.

Иисус встал на колени на песке и страстно молился: Отче, — шептал он, — Спасибо Тебе, Отче, что Ты помог этим бедным рыбакам. Спасибо, что Ты совершил чудо этим чистым человекам, что Ты любишь тех, кто доверил себя Тебе, что Ты никогда не оставишь в беде того, кто искренне и бескорыстно доверяет себя Тебе. Спасибо, Отче, что Ты не оставил и меня. Я уверен, что эти братья, увидев Твое чудо, поверят Тебе и будут служить Тебе.

Глава 12. Первое чудо Иисуса и первые Апостолы

Симон и Андрей, с добычей причалили к берегу, а озеро уже кипело от рыбацких лодок. Видимо, дети рыбаков, игравшие невдалеке от Иисуса и Иуды, сообщили о чуде происшедшем с Симоном и его братом, своим родителям. И все жители селения, кто на чем, бросились ловить рыбу. Но увы… Рыба, так же внезапно ушла, как неведомо откуда и появилась. А Симон и Андрей не знали, что делать и куда девать свой невероятный улов.

— Прости меня, странник, что я насмехался над тобой. Возьми свой халат. Да, что халат, бери половину улова. Он твой, без тебя мы бы сегодня, как и наши друзья, остались без улова и голодными. А сейчас, посмотри, на это богатство. Да мы столько рыбы не вылавливали за целый месяц. Нет, это чудо. Такого не бывает, — не унимался Симон.

И вдруг, он как бы спохватился, и пристально глядя на Иисуса, промолвил: «Да, ты, брат, светишься. Да посмотрите, над его головой я только сейчас видел ровозый свет».

Иисус отпрянул от приблизившегося к нему вплотную Симона. — Это тебе, друг, от радости показалось. Я такой же сын человеческий, как и все вы, кто стоите рядом со мной, а сам подумал: «Отче, неужели это правда, неужели это один из посланных Тобой апостолов, каких у меня должно быть двенадцать? Неужели, Отче, Ты так скоро посылаешь мне помощников? Но если этот человек способен видеть мою ауру, значит, его душа чиста, как у младенца. Он способен не только принять в свою душу благую весть, с какой я пришел на Землю. Он способен и призван нести эту весть всему миру безбоязненно: даже рискуя принести в жертву свою жизнь, ради спасения других душ человеческих.

— Отче, то, что не смогли понять и принять «мудрые» мира сего, должно проявиться через души чистых и искренних, как дети рыбаков, пахарей, плотников. Ибо священники и мудрецы извратили и исказили, в бесплодных спорах простые истины. Истины, о которых не надо спорить, но которые необходимо бесхитростно и искренне исполнять.

Если сказано: «Не убей», то не надо мудрствовать, кого и когда убивать, а кого и когда убивать нельзя. «Не убей» — значит, не убей ничего и никого, что имеет душу — дыхание».

— Спасибо тебе, друг, что ты, так по-доброму обо мне подумал, но это светится твоя чистая душа и тебе кажется, что все люди вокруг тебя светятся, — хотел отшутиться Иисус.

— Нет, друг, кроме тебя никто здесь не сиял, только ты, — настаивал Симон. А если ты признаешь, что благодаря тебе свершилось чудо на рыбалке, то ты, человек, с которым бы я хотел дружить, и на кого хочу быть похожим.

Толпа любопытствующих односельчан окружила Симона и Андрея, прославляющих Иисуса. Соседи с восхищением и завистью любовались уловом братьев.

— Так ты говоришь, что хочешь быть похожим на меня и желаешь стать моим другом? Предлагаешь мне забрать часть от добытого тобой улова? — с улыбкой спросил Иисус у Симона.

Тот на мгновенье задумался, — Что я так говорил? — обратился он к своему младшему брату.

— Да, ты с дуру, предложил ему забрать половину улова, — разачарованно согласился Андрей и с сожалением посмотрел на переливающуюся блестящей чешуей кучу рыбы. Он представлял себе, как эту кучу пришелец делит пополам и забирает себе большую часть.

— Да, я вспомнил, я предложил тебе, друг, забрать половину улова, ибо если бы не ты, то здесь не лежало бы и одной рыбки. Эта добыча, по правде, вся твоя, и это ты должен был поделиться с нами, а не мы с тобой. Симон с какой-то скорбью и сожалением посмотрел на рыбу, на собравшихся вокруг них рыбаков, на Иисуса, потом на небо и произнес: «Бог дал, пусть по-божьему и будет — Бери половину.

Иисус с благодарностью и восхищением посмотрел на покорно опустившего голову Симона.

— Нет, друг, мне ничего не надо, а мою половину, если ты решил отдать мне искренне; а я вижу твою душу и вижу, что она чиста, раздели между твоими сельчанами-рыбаками. Чтобы и они прославили нашего Отца-Создателя и накормили сегодня своих жен и детей досыта.

— Слава, Богу Израиля. Слава доброму и справедливому человеку, — радостно возликовала толпа. Спасибо тебе, добрый человек, за справедливый совет, за твое мудрое предложение; что ты сделал счастливыми не только нас, но и наших соседей. Что благодаря тебе, мы стали еще родней и ближе нашим сельчанам. И если бы не ты, то мы наверно не отдали половину улова соседям. И вместо друзей стали бы для них врагами, потому что наша удача была бы для них их неудачей. А отдав половину, мы приобрели любовь всех сельчан, и наша удача стала и их радостью.

— Благодари не меня, а Отца нашего небесного, — ответил Иисус, расчувствовавшемуся Симону.

— Позови этих двух странников к нам в гости. У нас есть, благодаря им, чем их угостить. А они нам расскажут, как правильно молиться, чтобы всегда ловить много рыбы, — предложил брат Симону.

— Ты дело говоришь, хотя и младший. Я тоже так подумал — хорошие люди всегда приносят в дом мир и радость.

— Мы с радостью принимаем ваше предложение, — ответил Иисус братьям, слышавший их разговор. — Мы идем к вам, с миром.

Вот с тех самых пор и стали братья, Симон и Андрей ходить вместе с Иисусом. И стал Симон одним из первых и самых преданных учеников Иисуса, принял посвящение в ученики, а при посвящении, получив имя — Петр, ибо был он, как первый камень, в основании учения о Едином Отце-Создателе и Его Царстве в душе человеческой.

И ходил Иисус и проповедовал, и выбирал себе преданных учеников. И приходили к Нему многие, просили принять их в друзья и ученики. Но видел Иисус, что многие шли к Нему, не ради того, чтобы служить больным, нищим и униженным. А приходили ради того, дабы научил Он их творить всевозможные чудеса, и научившись собирать с больных и убогих себе заработок, на безбедную жизнь. Ибо ведомо издревле, что «Пастбищем для богатых всегда были и будут бедные и убогие».

— Я пришел, чтобы дать, а не для того, чтобы брать, — говорил во всеуслышанье Иисус. Пришел, чтобы послужить тем, кто беден и бессилен, и если вы, какой дар бесплатно от Отца нашего Небесного получили, то бесплатно, и с радостью и отдавайте. Отец дает нам все, что делает нас счастливыми, но никогда и ни у кого за это ничего не требует взамен. Так почему же мы, если кому, чем помогаем, то обязательно требуем оплатить любое движение нашей души и тела? Призываю вас, братья, когда даете, не ждите, что ваша милость возвратится вам тысячекратно. Все, что вы делаете ближнему на самом деле, вы делаете себе. Ибо что посеете на Земле, то и пожнете и на Земле, и на небе. Ибо все, что вы делаете и думаете, видит Дух Отца-Создателя, которого Отец, навечно, вдохнул во все души человеческие, бескорыстной Его Любовью. Знайте, мы его вечная Любовь, мы Его Вечный свет, стремление к Его Вечному Свету, Знанию.

Глава 13. Не закроются врата Царства Небесного, пока не войдет последний падший

— И если кто из вас думает о себе, что он недостоин любви Отца, то знайте, что не закроются врата царства небесного до той поры, пока самая грязная и жестокая душа не очистится, страданиями и не засияет, как одна из сверкающих звезд на небе. И это сказал не я, это сказал Отец наш, Сущий в Небесах нашей бессмертной души.

И бежала молва людская впереди Иисуса. И уже шли к нему, не только иудеи, но и язычники и идолопоклонники, ибо ищет душа человеческая любви и тепла от всего, что сотворил Отец-Создатель. И не важно человеку, от чего и от кого приходит исцеление и спасение. Ибо спасает человека его вера, надежда, которая живет вечно в душе человека. Вера пробуждает в душе те силы и те знания, какие помогли выжить на Земле душе человеческой, когда она оказалась в плотском теле, по выходу из Эдема.

Дух Отца пронизывает и проникает во всю Вселенную, в каждую Ее частичку. Вера, души человеческой, способна впитывать энергию — Духа Божия в себя, и исцелять себя, и тех, кто верит и нуждается в исцелении.

Но человеческая душа, увлеченная плотскими игрищами, забыла, как исцелять себя Духом, и гибнет, думая, что она плотское тело. И дабы спасти душу человеческую от гибели, Отец посылает на Землю души совершенные, которые трудились, верили, бескорыстно служили Отцу и стали Его Сынами, дабы Сын пришедший на Землю, мог пробудить в душе человеческой Веру и заставить эту душу трудиться не ради плотских наслаждений, а ради и для духовного служения Отцу и Его творениям. Ибо истинный Сын, счастлив тем, что он каждое мгновенье познает себя, и мир в который его поселил Отец для совершенствования духовного. Такой человек становится, угодным своему Отцу, которого Отец усыновляет, потому что Сын, исполнил волю Отца.

Обо все этом, проповедовал Иисус в домах, на площадях и за стенами селений, если стены не вмещали желающих слышать и видеть, проповедующего Благую Весть, обещающего спасение всем человекам Земли. И не грозил он никому ни муками ада, ни вечными страданиями после смерти. Обещал Он всем, что не пройдет еще и род сей, как на Земле наступит царство Бога живого. И еще некоторые не успеют умереть, но все и всё на Земле изменится и наступит царство любви, равенства, правды и бескорыстия.

И собирались послушать Иисуса уже не сотни, а тысячи. Ибо говорил он не загадками, не замысловато и запутанно, а языком понятным простому народу. А дабы было еще понятнее, то говорил Он притчами, известными всякому, еще с детства. И шли за ним те, кто не умели сами читать, которым никогда самим не узнать, что требуют от них Закон и Тора. Как жить так, чтобы и Богу угодить и никого не обидеть. Ибо если слушать раввинов, то получалось, что только они живут праведно и только их Бог любит, и только для них сотворено Царство Небесное. А кто на Земле страдал, неведомо за какие грехи, тот и после смерти достоин только адских мук.

— Учитель, вот в писаниях сказано, что «Бог Израиля, есть Бог живых». Это получается, что пока человек жив, то с ним Бог, а если человека похоронили, то все, он сгнил и Богу не нужен?

А ты говоришь, что тем, кто за Тобой ходит, будет Царство Небесное. И что они будут вечно наслаждаться всеми прелестями Рая, вместе с ангелами? — спросил как-то ученик по имени Фома. Я, Учитель, хочу верить Тебе, потому и хожу за Тобой, но я верю и раввинам. Объясни, Учитель, как понимать слова писания и как поверить Твоим обещаниям. Потому что, то, что говоришь Ты, мне нравится больше, — настаивал Фома.

Все собравшиеся с любопытством смотрели на Иисуса. Что и как ответит Он на вопрос, на который священники в синагогах ответить не могут, и поэтому обычно упрекают любознательных в кощунстве и маловерии.

— Да, в писании есть много таких изречений, на которые книжники не готовы ответить, потому что они похожи на тех птиц, которые способны точно повторять все слова, каким их обучают. Такие птицы очень разукрашены, и знают не только отдельные слова, но их возможно обучить, чтобы они, как и раввины, выкрикивали целую заповедь. Но одно дело повторять то, что написал боговдохновенный человек — человек, которому Бог открыл часть истины, потому что человек этот вопрошал с надеждой. Я отвечу всем так, умирает тело, а душа возносится к Отцу и если человек верит, что он душа, а не только тело, то он — его живая вечная душа возносится к Отцу и живет с Отцом. А если человек верит, что он — смердящее тело, то тогда человек сдыхает, как животное, и его душа «живет» вместе с душами животных, потому что она еще не воскресла для жизни с Создателем. Думай и молись, чтобы вы воскресли еще на Земле для вечной жизни. И Бог ответил на искреннюю молитву и поделился Своей любовью, открыл истину, ибо поверил, что человек этот понесет свет истины по всему миру и будет благовествовать всем, что он просил, то Бог ему открыл и сделал его счастливым. Он никогда, нигде не объявит: «Это я придумал». Но всегда скажет: «Отец мне благословил, открыл бескорыстно, и я даю вам, братья; берите и будьте счастливы. Благодарите Бога-Отца, просите мудрости и щедрости, и вы получите и понесете дар сей всем, будете счастливы, щедры и милосердны. Ибо нет большего счастья, когда видишь, как счастлив тот, кому ты помог. И чем Отец наградил вас, тем и делитесь. Если брат ваш готов поделиться с вами, чем наградил его Создатель, не отказывайте ему в его щедрости, ибо радостно, когда воздают всем радостью за радость, какую вы подарили брату вашему бескорыстно.

Но когда творите благое, творите тем, кто благо ваше не направит во зло, ибо если вы бездумно помогаете ленивому трутню, то вы тем самым разводите червей возле помойной ямы.

Или если вы помогаете убийце связать его жертву, то вы становитесь убийцей, ваша бездумная помощь, вместо милосердия, творит смерть. Думайте, кому даете, кому помогаете, и во что выльется ваша помощь. Ибо дорога в ад выложена благими пожеланиями.

Так вот, — продолжал Иисус, — ты, Фома, хочешь и с Ветхим заветом быть в согласии, исполнять его законы и верить тому, о чем проповедую я. Я пришел не для того, чтобы опровергнуть то, что внушил Отец-Создатель пророкам и патриархам Израиля, а для того, чтобы исполнить то, что завещал Отец Адаму и всем потомкам его. Я тоже сын человеческий. И я пришел доказать и показать, что все то, что написано в Законе и Торе, человеку исполнить возможно и необходимо. Ибо все мы, человеки, сотворены по образу и подобию Создателя нашего.

Отец по любви своей, возложил на нашу душу испытаний в тысячу раз меньше, чем может вынести самый слабый и самый ленивый человек. Эти заповеди-испытания, способен вынести и исполнить не только человек, но даже многие домашние животные. Посмотрите на своих братьев меньших, собак, кошек, лошадей, которые служат вам преданно с любовью и радостью. Хотя вы и наказываете их бессловесных и безвинных, и истязаете и не даете им свободы. Но они любят вас, не бросают, а спасают и жертвуют собой, ради вашего спасения. И им за их бескорыстное и преданное служение никто не обещает ни Царства Небесного, ни вечной жизни. Но они, наверное, более достойны того, чего ждет каждый человек, только потому, что он, человек. И раз он человек, то Отец обязан посадить его себе на шею, носить его вечно, развлекать, обогащать, и защищать от всех, на кого он огрызнется, сидя на спине Создателя.

Братья, учитесь терпению и милосердию у братьев ваших меньших, ибо они не разумны, а поступают разумно. И может быть, Отец наш и поселил их рядом с нами, дабы мы, глядя на них, не презирали их, а любили их и благодарили за их терпение и великодушие. И не думали, что они не восстают на нас, потому что глупы и слабы. Неведомо еще, кто более достоин любви Отца нашего: разумный и завистливый человек, который всю Землю залил кровью и горем, или кроткие и безответные скоты, птицы, которые от сотворения остаются теми, какими сотворил их Создатель, не по образу и не подобию Своему.

Человек за каждый свой шаг требует от Отца награды, каждое свое желание, человек преподносит так, будто он своей бесцельной жизнью делает Отцу великое одолжение, будто он живет и наслаждается не для себя, не ради себя, а для Создателя, и ради Создателя. Человек просит и требует у Отца вечной, бесконечной, жирной жизни на Земле и продолжения своего, никому не нужного рода.

А если спросить, зачем вам длинная однообразная жизнь, если вы тратите ее только на еду и размножение? Зачем вам плодить таких же, как вы трутней, которые, как саранча объедают и заполняют кизяком Землю?

Люди — подобие Божие, неужели вы думаете, что Отец сотворил нас только для этого? Сотворил, назвал Своим подобием и пустил, вместе со скотами обгладывать и обгаживать Землю, — Иисус умолк и с удивлением наблюдал за притихшей толпой.

«Отче, зачем я им это говорю? Они же собрались здесь ради того, чтобы я научил их, как облегчить им жизнь, как прокормить неведомо откуда наплодившихся детей, как заплатить мытарям налоги, как молиться Тебе так, чтобы все, что ни попросишь, все исполнилось.

Отче, как облегчить им жизнь? Голодное тело просит сначала накормить его, а потом взывать к совести, размышлять о правде, о справедливости, о том, что надо быть благодарным Тебе за счастье жить на Земле, за то, что человек подобен Творцу».

Глава 14. Царство Небесное в вашей душе. Душа воскресает на Земле
и к Отцу приходит воскресшей, если воскресла, пробудилась на Земле

— Учитель, вот Ты обещаешь нам, тем, кто будет жить по твоему учению вечную жизнь возле Бога. Ты предлагаешь бросить и семью, и родителей, и ходить с Тобой, чтобы потом жить на небесах вечно и ни в чем не нуждаться, как богатые уже сейчас живут на Земле. Получается, чтобы попасть в Твое Царство Небесное необходимо, обязательно умереть. Если хочешь, еврей в рай, то ложись и умирай, — закончил он с издевкой свой вопрос.

— А что, на Земле бедняку пожить нормально не получится? Бедных, Твой Бог не слышит? На Земле Он слышит только богатых, тех, кто пьет кровь бедных. Бедному одна дорога: смерть, да еще и в аду, — поддержал оратора кто-то из толпы.

— А ты, что хочешь, чтобы тебя ангелы, прямо живьем в Царство Небесное забрали? — засмеялся брат Симона Андрей. За все брат, надо платить, за Царство Небесное надо бороться, его, уважаемый, заслужить надо.

Иисус внимательно слушал рассуждения собравшихся и удивлялся. — «Отче, — говорил он в себе, — простой народ, о серьезном, размышляет просто и откровенно, бесхитростно и ясно».

— А как вы себе представляете Царство Небесное? — обратился Иисус к спорящим.

Все замолчали и с любопытством смотрели на вставшего Иисуса.

— Ты обещаешь нам Рай и Царство, на том свете, Ты и объясни, какое оно, это царство. А то Рай, ангелы на побегушках. Мы народ темный, нам кто больше пообещает, кто красивее обманет, за тем и пойдем. А то нам все только обещают и в храме и хозяева, — рассмеялся Фома и с любопытством глянул на задумавшегося Иисуса.

— Да, я знаю, какое оно Царство Небесное и где оно. Попробую и вам рассказать о нем. И не обязательно умирать, чтобы оказаться там и воскреснуть молодым, сильным, богатым. Царство Небесное, в вашей душе — там, где Отец поселил Свой Дух Святой, чтобы мы слушали Этот Дух Святой и сами становились святыми слугами Отца на Земле. Мы думаем: «Не хочу умирать и потом жить на небесах, в раю, а хочу не умирая, пожить на Земле сыто и подольше».

— А как вам доказать и показать на примере, что сытость тела быстро приедается, что человек который сегодня мечтал о том, чтобы каждый день наедаться до сыта хлебом, через месяц, захочет этот хлеб есть уже с маслом и мясом. И если эта мечта исполнится, то в следующий месяц он захочет, чтобы ему все это подавали уже в постель. Как объяснить вам, что счастье и Царство Небесное не в сытости, не во дворцах и не во власти. Царство Небесное в душевном равновесии, спокойствии души и главное, в умении быть благодарным Отцу за то, что Он позволяет вам взывать к Нему в любое мгновенье вашей жизни; днем, ночью, в работе, в отдыхе, в наслаждении и печали.

В любое мгновенье, двери для вашей любви, для вашей благодарности и просьбы о помощи, у Него для всех живых существ открыты. Но помните о Нем и взывайте к Нему, не только в минуты горя, которое случается с нами очень и очень редко. Потому и кажется оно нам, чем-то ужасным, что бывает с нами не каждый день, а иногда. И чаще всего, по нашей же вине, по нашей лени и расхлябанности. Мы не умеем быть благодарными ни Создателю, ни нашим родителям, ни друзьям, ни соседям, за то, что они терпят наши ошибки, заблуждения.

Благодарите Отца за небо, за солнце, за глаза, которыми вы видите и наслаждаетесь всем сотворенным Им. Благодарите, что вы имеете сострадательную душу, руки, ноги и глаза, что имеете силу и возможность ухаживать сами за собой, за своими родителями. Что вы имеете силу, желание творить благое слепым, безногим, ибо никто из нас не ведает, что с нами случится к вечеру, и доживем ли мы до вечера, благодарите Отца за каждый вдох, за каждый выдох.

И если вы будете помнить о Нем, то знайте, что Он с вами каждый миг, и если бы Он покинул вас, хоть на один выдох, то вы бы уже никогда не вдохнули. Но Отец любит нас, и дарует нам жизнь вечную, и если бессмертен дух Отца в нашей душе, то бессмертна и душа, в которой Дух Отца живет, руководит душой, а душа телом. Царство небесное — это не бесплатная вечная обжираловка, где «праведная» душа будет вечно жиреть, если за несколько лет жизни на Земле никого не задушит, не зарежет.

Запомните, душа на «том свете» не воскресает, она воскресает здесь, на Земле, воскресает душа своими богоугодными мыслями, делами, служением. И на «тот свет» приходит воскресшей, с Царством Небесным в себе самой.

А если душа жила, как бездумная скотина, то и на «тот свет» она является, спящей — скотской. И знайте, что Истинные Небеса находятся не где-то «вверху», а в самой душе. И чем больше совершила и совершает душа богоугодных дел, тем бескрайнее ее небеса, и ближе ее небеса к Небесам Отца, тем больше такая душа подобна своему Создателю. Все мы имеем разрешение Отца построить на Земле Царство и Небеса в своей душе. Отец дал нам свободу, чтобы каждая душа человеческая соединила свое Небо, свое Царство с Небом и Царством Отца-Создателя нашего.

А те души, какие еще не воскресли, слуги Отца почистят, помоют и дадут им новую жизнь, в новых телах на Земле, дабы эти бессмертные души, получили новые испытания, и через новые испытания и страдания, закалили себя, набрались нового опыта и став милостивыми и милосердными воскресли.

Не было слышно даже дыхания слушающих Иисуса, то, что говорил Он, с вдохновением и искренностью, проникало в души простых слушателей, как живая вода, как спасительный нектар, как оживляющая пища для голодной души.

— Писания говорят, что человек живет один раз. А ты говоришь, что каждая душа рождается много, много раз? — кротко спросил кто-то из слушающих.

— Да, я так сказал, и скажу еще больше. Никакая душа не умирает и не умрет из Книги жизни, ибо она вечная частица Любви нашего Отца, но каждая душа будет рождаться хоть тысячи раз, пока не очистится от зависти, ненависти, жестокости, от всего, что держит ее на Земле, не дает возвратиться к Отцу-Создателю. Стареет и уходит в Землю тело, ибо в Писаниях сказано: «Из праха ты взят, и в прах возвратишься. А дух твой, возвратится ко Мне».

Тело — это временный дом для души, всякая душа на Земле; и дерево, и цветок и мед из цветка, и сладкое, и горькое, и соленое, и кислое — все из земного праха. Всякая душа при рождении и возрастании, наполняется земными соками, цветом, силой и красотой, но исполнив свой долг перед Создателем, и отблагодарив Его, душа растения или скота, возвращает земные одежды свои Земле, дабы отдохнув, возвратиться вновь в мир природы для совершенствования и исполнения нового задания Создателя.

По этому закону живут и трава, и клопы, которые вас жалят, и светила небесные, и все, все, что создал Отец. По подобным законам обязан жить и человек — подобие Отца.

— Учитель, — прошептал за спиной Иисуса, Иуда, — они не отпустят Тебя до вечера. Да, навряд ли, они понимают и принимают все то, о чем ты им говоришь.

— То, что я вам говорю, вам все понятно? — как бы отвечая на сомнения Иуды, спросил Иисус.

— Да, все понятно, только не понятно, если у нас в душе есть и Небо, и Царство Небесное, почему мы не видим их ни сами, в свой душе, ни наши родственники и друзья? — спросил кто-то из толпы.

— А разве вы видите, что думает сейчас о вас ваш сосед, брат или жена, нет, не видите и не слышите. И они не видят и не слышат, что думает о них ваша душа, потому что это ваша духовная, тайная и сокровенная жизнь, ведомая и видимая только Богу-Отцу, Который все тайное видит явно в наших душах. Поэтому, не только запрещено совершать то, чего не желаете себе, но даже думать о плохом для братьев ваших запрещено и грешно. Отец видит и слышит ваши пожелания и чаще исполняет ваши тайные желания прежде, чем вы попросите его в своих молитвах. Поэтому думайте о всех хорошо, ибо за всякую тайную мысль, за всякое сказанное слово вы ответите: и за доброе, и за злое получите воздаяние и в этой жизни и в следующую жизнь с собой унесете. Что построите в этой жизни, то получите и в следующей.

Глава 15. Подставь щеку для удара, а плечо для спасения

Толпа не расходилась, а росла. Ни Иисус, ни ученики Его не думали, что у людей окружающих их так много вопросов о душе, о вечной жизни и смерти, о предназначении человека. «А зачем Богу человек? А почему злодеи прямо сейчас не отвечают перед Богом? Почему одни рождаются сразу богатыми, а другие рождаются слепыми или безрукими, безногими? Почему их Бог наказал, хотя они только родились и еще не успели нагрешить? Почему? Зачем? За что? И когда все это кончится? Когда наступит справедливость? И когда понесут наказания те, кто безнаказанно и с радостью всегда творит зло? Почему бедные и убогие за все свои прошлые, настоящие и даже будущие прегрешения расплачиваются прямо сейчас, здесь на Земле, а богатые и злые за все заплатят потом, после смерти? Почему бедным Рай и Царство Небесное потом, после смерти, а для злодеев и Рай и царство уже здесь, на глазах обездоленных? Почему, Бог, бедным все обещает потом, а злодеям все дает сейчас и не наказывает их? Хотя злодеи смеются в глаза и Богу и послушным рабам Его?

И никогда еще ни гром, ни молния, не поразили, прямо на глазах толпы ни одного хулителя Бога. А бедных бьет и гром, и молния, и голод, и холод, и сотни неведомых богатым болезней и наказаний.

— Вот ты призываешь к всепрощению, терпению, предлагаешь подставлять морду для битья всем, кому ни захочется, терпеть, если тебе заехали по левой щеке и для того, чтобы видели какой ты добрый, подставлять правую. Да если тебя слушать, так тут и до вечера не доживешь, потому что тут же найдутся желающие, чтобы я отвез их на своем горбу на базар, а кто-то захочет, чтобы я вскопал ему огород или вырыл колодец. Странник, или ты больной на голову, или забыл среди какого народа и в какое время живешь. Тебе кажется, что на Земле уже наступило то самое царство, о котором ты бредишь и нас дураков заманиваешь. Опомнись, несчастный, при таких мечтах, не долго тебе жить осталось, хоть и молод ты, и говоришь складно и присказками, — возмущался здоровяк, лет сорока, с ребенком на плече.

— Пойдем, Учитель, а то нас тут скоро побьют. Народ слушал Тебя, пока Ты говорил о том, что у них наболело на душе, а когда стал говорить о всепрощении тем, кто устал терпеть голод и побои своих господ, то они могут вместо своих обидчиков побить нас, потому что мы им ответить не сможем, а те, на кого они злы, их били и будут бить, ибо у злых власть, сила и золото, а у нас только благие пожелания, да худые, удобные для побоев плечи.

Толпа, доселе с любопытством слушавшая Иисуса, пока он говорил о том, что ждет человека доброго и терпеливого в царстве Небесном, вдруг загудела и некоторые со злостью стали протискиваться поближе к проповеднику, видимо для того, чтобы узнать, подставит ли он свои щеки для побоев.

Но Иисус не отступил от напиравших, а напротив, сам пошел вперед к ним и подняв руку, попросил толпу, выслушать его объяснения до конца.

— Братья, — спокойно и уверенно произнес Он. Я не призываю вас подставлять свое тело для побоев всякому встретившемуся вам на пути, или тем, у кого чешутся от безделья руки. Я призываю вас быть милостивыми и милосердными к тем, кто нуждается в вашей помощи. Это дети, старцы, женщины и убогие.

Я не призываю вас, с радостью отдавать свое имущество ворам и насильникам. Я не призываю вас не защищать свою родину от чужих воинов, которые пришли захватить ваши поля, а вас, ваших жен и детей увести в плен. Нет, братья, добро обязано быть с кулаками для того, чтобы вы, рискуя своей жизнью, смело защищали слабых, тех, кого Отец обязал вас защитить.

Я люблю всех, кто ходит за мной, кто стал для меня ближе, чем мои родные братья и сестры. Ибо вы исполняете не мою волю, а волю Отца моего Небесного по духу, а не по плоти, я отдам за любого из вас свою жизнь. Ибо если я предам кого из вас, я предам Того, Кто послал меня спасти ваши души. Я призываю всех, кто ходит за мной, кто исполняет волю Отца нашего Небесного, если тебя ударил брат твой по общине, то он ударил и всю общину нашу, и меня, поэтому, подставь ему и другую щеку и он задумается, увидев твою покорность, и ему станет стыдно. Он осознает, что он бьет не тебя, не тело твое, а Того, кто в душе твоей, и он раскается и заплачет и подставит тебе свое лицо.

А от злых, храните и тело, и душу свою и никому не позволяйте глумиться над собой, ибо вы дитя Отца нашего Небесного. И если вы истинно любите Отца, сотворившего вас, то и Он любит вас и всегда найдет способ, уберечь вас от злодеев.

Но если вы стали подобны «козлу отпущения», то этого вы заслужили своей недостойной жизнью. Вы — не случайная жертва Божьего жребия, вы пришли к этому, делая зло осознанно, надеясь, что воздаяние минует вас. Но ничто во вселенной не проходит бесследно; все дает свои плоды и семена. Если вы посеяли ветер, то пожнете бурю, не думайте, что вы страдаете безвинно, делая зло, мы забываем, что все, чтобы мы ни делали, мы делаем только себе.

Прежде, нежели ответить дурным словом вашему обидчику, лучше помолитесь, вы защитите свою душу, от направленной на вас ненависти, и спасете от гибели, неразумного вашего ближнего, — закончил Иисус.

— Ишь, какие советы дает. Не только не плюнь в рожу, обидчику, так ты еще его и спаси, как будто, ты боишься его, чтоб он еще больше тебя не оскорбил, — зло прошипел кто-то из толпы, вслед уходящему Иисусу и его ученикам.

Глава 16. Иуда делится своими знаниями о душе. Все знания о мире, Отец вложил в душу человека

— Учитель, Ты очень много и убедительно говоришь о душе. Откуда Ты все это знаешь? Твои знания о человеческой душе намного превосходят то, что говорят о душе индийские мудрецы. Ты, как и они утверждаешь, что человек — это не тело, а душа в теле, что она вечна и что именно в душе живет, Вечный свидетель — дух Божий, Единый и Единственный для всего живого.

Но индийские брахманы утверждают, что Дух Божий Один и Тот же, одинаковый: что в душе человека, что в душе муравья. Но во всех остальных живых существах он еще дремлет и души за свои поступки не отвечают, не ведают, что творят. А в душе человека он проснулся и душа осознает, как она себя в этом мире проявляет.

А Ты утверждаешь, что Отец Свой Дух Святой вдохнул только в человека — Адама,

но еще больше, в мать человеческую — Еву, только мать, наделяет дитя свое всем, чем наделил ее Отец. Мать более совершенна, так как она получила от Отца, то чего нет в человеке Адаме — это бескорыстная и самоотверженная любовь, любовь способная в любой момент пожертвовать собой ради спасения своего дитяти и не только своего, но и чужого.

Учитель, Ты в этом прав, утверждая, что Дух божий только в человеке. Поэтому и иудей считает, что только он достоин жизни на Земле; все остальные создания ему если не рабы, то в пищу.

А если посмотреть правде в глаза, то язычники более милостивы и милосердны, чем иудеи, они ближе к Отцу, нежели мы, они несут к алтарям своих божеств, цветы, фрукты, украшения, они не проливают кровь животных, так как уверены, что в душах животных, как и в душе человека, одна и та же живая частица Отца-Создателя.

Они изображают душу человека, как пассажира, седока, а тело человека, как колесницу, несомую необузданными конями-чувствами.

Учитель, представь себе колесницу, которой управляет разум. В руках разума вожжи — это ум — ум управляет чувствами. Именно чувства несут душу человека к какой-то цели, если душой управляет разум, а не душа разумом. Сейчас, в наш век, душа-седок, позволяет своему разуму управлять лошадьми-чувствами. Это органы: глаза, нос, язык, уши, детородные органы.

Душа нынешнего человека отдала себя на волю чувств, животные тоже живут чувствами. Человек, который не может руководить своими чувствами и страстями ничем не отличается от животного. Разум такого человека не готов сдерживать ум, чтобы он не позволял коням-чувствам, нести душу в пропасть. Душа в теле человека вопит, что Дух Отца, который пытается руководить действиями души лишает ее свободы, лишает счастья насладиться земными радостями.

Душа человека плачет и жалуется, что если Отец позволил ей устроить свою жизнь на Земле так, как она себе представляет, то пусть никакие ангелы и Сам Отец не мешают ей жить так, как подсказывают ей чувства, иначе душа не знает, что она с собой сделает. И даже, если Отец-Создатель будет ей указывать, как ей надо жить, то она вообще может отказаться от Него и будет жить самостоятельно.

Так, любимый мой Учитель, представляю я себе душу современного человека. Я даже не представляю, чем возможно напугать или заманить душу иудея, чтобы она доросла духовно, хотя бы, до уровня индусского идолопоклонника, который никому не доказывает, что он избран Создателем для особой миссии, что он имеет право и даже обязан убивать целые народы, только потому, что они молятся и восхваляют Создателя не так, как это делают иудеи.

В Индии, где я жил, десятки народов, говорят на разных языках и наречиях, каждый славит Создателя по-своему, никто никого не считает избранным, ради Бога никто и никого не убивает, каждый уважает свободу другого человека любить и благодарить Создателя тем способом, каким ему удобно, не причиняя страдания другому и мне кажется, что Создатель с радостью принимает бескорыстное поклонение этих бесхитростных человеков. Страна эта обширна, там сотни храмов, бесчисленное множество священных источников, священный Ганг, где люди всех вероисповеданий очищаются и исцеляются от телесных и душевных недугов.

Учитель, когда просят Тебя кого исцелить, Ты всегда спрашиваешь: «Веруешь ли?» того, кто просит исцеления. И когда исцеляешь, то даже не говоришь, что человека исцелил Создатель, а говоришь: «Вера твоя, исцелила тебя или по вере вашей». Ибо Отец все дал человеку изначально: и здоровье, и силу исцелять себя и других.

— Иуда, человек во всем подобен своему Создателю, ничего Отец не утаил от своего подобия. Но до поры, до времени не позволяет человеку пользоваться всеми силами и талантами, какие Он дал ему, пока человек не очистится от зависти, жестокосердия, мести, пока не научится, о ближнем заботиться так же, как о своем новорожденном сыне.

И тогда Отец откроет человеку все тайны исцеления, долголетия, потому Иуда, что человек просто не способен будет, свои божественные силы и способности направить кому-то во зло. Человек будет мечтать только о том, как найти того, кто нуждается в его помощи, сострадании, тогда все будут состязаться, кто сделал благих поступков больше.

А ныне, все состязаются в том, кто больше убил, кто больше награбил, у кого самое большое количество братьев-рабов, у кого выше ограждено стенами награбленное «добро». И если сейчас открыть все тайны и возможности человеческой души и тела, то человеки просто истребят друг друга за несколько дней, как крысы в бочке, ибо человек еще не готов жертвовать собой, ради спасения, исцеления ближнего.

Отец тысячелетия ждет, когда же человек осознает что он доброе божество, помощник Отца на Земле, а не людоед. И когда Отец увидит, что его любимое творение, человек, созрел для сострадания и милосердия, тогда Он откроет человеку все его таланты и способности. Тогда Отец позволит человеку жить рядом с Собой, быть бескорыстным помощником, другом и Сыном, — Иисус умолк и с жалостью смотрел на Иуду вытирающего, бегущие по щекам слезы.

— Учитель, родной, да мы же никогда до такого не доживем. Дожили бы до такого счастья хотя бы наши пра-пра, правнуки через тысячи, тысяч лет.

Молчавший доселе Фома, встал.

— Учитель, вот Ты всем говоришь, «По вере вашей». Ты нам говоришь, что если у нас будет веры хотя бы с горчичное зерно, и мы скажем горе: « Сойди в море», она сойдет, Ты утверждаешь, что если у нас будет истинная вера, то мы сможем не только творить такие чудеса, как и Ты, а еще больше, — засомневался Фома.

— Да, я так утверждаю, — серьезно ответил Иисус.

— Я сильно верю, очень хочу исцелить моего слепого родителя, а у меня ничего не получается. Я что, плохо верю. Научи меня, как сильно и искренне верить, чтобы я мог исцелить не только родителя, но и многих.

Иисус с сожалением посмотрел на Фому, который плакал от бессилия, от того, что ему Бог не дал таких сил, как Учителю.

— Да, без истинной, выстраданной веры никакого чуда не сотворить, но я не считаю исцеление чудом. Это не чудо, это выстраданное, вымоленное у Отца исцеление. Но тебе и всем скажу, мало верить и хотеть, необходимо накопить в своей душе Любовь, много Любви, чтобы эта Любовь стала силой, чтобы этой силой делиться с тем, кто ее у вас просит. Когда ваша Любовь, ваша сила и ваша вера, соединятся с силой и верой того, кому вы желаете помочь, тогда Отец позволит вам совершить исцеление или чудо.

А на счет горы, я скажу вам так, да, и гора войдет в море, если ваша сила и вера станут сильнее и больше, чем сила горы. Все покорится, послужит человеку, если он направляет свои желания во благо мира, равновесия, спокойствия. И все восстанет против человека, если он станет думать о своем господстве, не будет сохранять и любить то, что сотворил Отец, во благо всему живому.

Глава 17. Поделись, чем благословил тебя Отец: хлебом, водой, ночлегом, милосердием

— Не просите у Отца долголетия, ибо долголетие — это наказание, если оно бездуховно для Отца. Оно бессмысленно, как жизнь камня, как жизнь носящихся по небу облаков. Просите у Отца служения, чтобы каждый миг вашей жизни, был кому-то нужен, дарил кому-то радость, чтобы Отец, взирая на вас, сказал: «Сей есть один из Сыновей Моих возлюбленных, в нем радость и надежда Моя». Сладко есть и мягко спасть надоест вам быстро, как приедается это сильным мира сего, и они ищут наслаждения в извращениях, ведущих к растлению души. Храните душу, просите у Отца нашего Небесного равновесия в желаниях, просите у Отца мудрости, спокойствия, вы будете счастливы малым. Вы будете благодарны Отцу за каждый миг прожитый, без болезни ваших близких, за позволение спокойно размышлять и молиться.

Только это, вознесет вашу душу к Отцу, только это сделает ее бессмертной и счастливой, а к телу своему относитесь с уважением, вам его Отец подарил для совершенствования на Земле, берегите его, храните его, но не бойтесь, не думайте, что вы — тело, прах… Вы — душа, в которую Отец вдохнул Себя.

И расставаясь с телом, как с временным жилищем, душа несомая на крыльях Духа, возвращается к Отцу, чтобы дать честный отчет о днях жизни на Земле. О том, что она, душа, успела исполнить из завещанного ей Создателем, и что ей еще необходимо совершить, после очищения и отдыха у святых стоп Отца-Создателя.

— Учитель, — попросил, за спиной Иисуса, Иуда, — объясняй им, пожалуйста, все проще. Для них слова Твои — темный лес, навряд ли двое, или трое, поняли то, о чем Ты им проповедуешь. Здесь собрались пастухи, рыбаки, рабы, строители, им все необходимо объяснять на пальцах, на понятных им из их жизни примерах. Объясняй им все притчами, случаями из их жизни. Тебя грамотные священники и книжники не понимают, а Ты с ними говоришь, как с книжниками и фарисеями.

Как бы отвечая на слова Иуды, Иисус продолжал.

— То, о чем я говорю, к чему призываю, не может войти в ваши головы, разум, то к чему призываю, может войти в вас только через душу, через сердце. Отца может увидеть, услышать в своей душе только тот, кто страдал и страдает, кто истинно нуждается в Нем, кто отчаялся получить помощь от раввинов, от лекарей и знахарей, от всех, кто обещает передать ваши мольбы к Богу, если вы им за это заплатите или передадите через них жирную овцу или быка. И чем больше вы дадите, тем быстрее они обещают доставить ваши мольбы и молитвы Богу, так, из века в век, во всех храмах мира.

Говорю вам, Отцу нашему не нужны ни мясо, ни деньги, ни наши слезы, Он сотворил нас ради любви к нам, а не ради корысти, чтобы мы возвратили Ему то, чем Он благословил нас. А если мы хотим служить Ему, то мы обязаны поделиться всем, в чем имеем достаток со всеми, кто нуждается, кто трудится, но еще не в силах иметь достаток.

Поделитесь, и Отец не оставит вас, видя ваше милосердие к Его творению, когда вы даете, расширяется ваше царство Небесное, которое внутри души вашей, Дух Отца, в душе вашей, освящает душу вашу, приближает ее к Царству Небесному всей Вселенной. Вы и Отец становитесь единым с Ним — истинным подобием Его. Меньше просите себе и больше дарите убогим и нищим, тем, кого Отец содержит на Земле через ваше милосердие, сострадание и щедрость. Не надейтесь, и не говорите: «Я дам, и Бог воздаст мне стократно», Он уже вам все дал, если вы имеете возможность поделиться. Торопитесь делать то, чего ждете сами от Отца, торопитесь, ибо не знаете, доживете ли до вечера или до утра, или до следующего похода в храм, не ведаете, где споткнетесь; может быть на пороге храма, а может быть на пороге собственного дома.

И чтобы вы, потом перед ликом Отца не оправдывались и не говорили: «А я, Господи, только сию минуту, хотел подать милостыню слепому, полез рукой за пазуху, чтобы монету достать, упал и убился, и вот я уже на небесах, стою перед Тобой и жду решения, где будет место душе моей. Я хотел совершить на Земле так много добрых дел — Видишь, не успел, все деньги копил. Думал, накоплю много и потом, все сразу раздам бедным».

В толпе кто-то засмеялся, а кто-то нащупал последний сантим в платке и подумал: «Прямо сейчас пойду, отдам его нищим — все равно, я на это ничего не сумею купить, а нищий по копейке насобирает и купит себе хлеба».

Глава 18. О «святых» заступниках и ходатаях к Богу

И ходил Иисус по городам и селениям Иудеи, и нес благую весть о скором приходе царства Небесного на Землю. И росло число учеников его, и разносилась слава о Нем, не только по Иудее, но и по местам, где жили язычники и идолопоклонники, случилось то, чего не ожидал и не просил Иисус у Отца своего Небесного. Послал ему Отец дар, исцелять слепых, прокаженных, разбитых параличем, душевнобольных, и воскрешать умерших.

И дивился народ, и стали говорить о нем, что Он воскресший пророк Илия или Сын Бога Израилева, посланный на Землю, чтобы спасти народ избранный, от поработивших его римлян. Что Он пришел, дабы прогнать чужеземцев и стать царем над народом Израиля, ибо не может смертный человек творить чудеса, на какие способен только Бог.

Но о свободе грезил в своих мечтах только простой, забитый народ. Мечтал угнетаемый народ, как с небес является, во всей своей Славе и Силе Бог Иегова, и Сам лично, изгоняет из Израиля наместников Рима, вместе с ними и продажных правителей и священников, и начинает справедливо управлять Своим избранным народом, на Земле настает Царство Небесное, где все будут сыты, избавлены от болезней и страданий.

Все большей ненавистью наливались сердца священнослужителей в храмах, видели они, что все больше народа идет за молодым проповедником, что его устами глаголет истина. Но эта истина, свет страшнее тьмы в которой первосвященники удерживают простой народ Израиля. Ибо легко управлять темным, беззащитным народом. Но если этот молодой проповедник откроет глаза на дела, которые творят «служители» Бога, если народ осознает, что священники никогда, ничего не делали ни для народа, ни для Бога, а все и всегда несли из храма в свои бездонные кладовые. Сами никогда не служили Богу, а только своим похотливым желаниям, что постятся и молятся они только во сне; да и то — в страшном сне.

Ибо не может быть посредника, перекупщика или деляги между Богом и его творением-человеком, как нет посредника на ложе между мужем и женой, а только их сокровенная и тайная любовь. И если между ними третий, то это не тайна, не сокровенная молитва, блуд и надругательство над тайным и сокровенным.

Сокровенное, тайное, самое сокровенное — это молитва, беседа души человеческой со Святым духом Отца. И где есть еще и третий — это уже не тайна, не молитва, не покаяние, ибо никакая душа человеческая, даже сама себе не может до конца признаться, чего она хочет и где она «согрешила». Ибо ни одна душа не ведает, для какой цели Отец поселил ее на Земле.

И как может третий, «праведник», который сам о себе ничего не ведает, выставлять себя, как «доверенное лицо» от Отца, принимать покаяние от такой же грешной души, как и посредник. Это подобно тому, как вор прощает грехи, вору, или продажная девка, прощает грехи другой продажной девке. Никто, никакой «святой» не смеет быть ходотаем перед Отцом за брата своего — человека.

Нет у Отца такой должности, как собиратель и податель просьб человеческих, для божьего рассмотрения в особом помиловании. Двери Отца вечно открыты для покаяний и молитв душ человеческих, но эта дверь, в самой душе человеческой и только там, Отец лично, принимает и ваши просьбы, и ваше покаяние, и ваши надежды. Все Отец слышит, но не все исполняет, в тот же самый миг, как и сам человек не исполняет и не делает все в тот же миг, когда его попросят, ибо не все, о чем просят ваши близкие достойно исполнения.

У Отца тоже не всякая душа, и не в тот же миг достойна получить то, в чем, как душе кажется, есть срочная нужда. Разумная, любящая и понимающая Создателя душа понимает, что только Отцу ведомо, как необходимо жить ей на Земле, чтобы наилучшим образом исполнить Его волю, а не свои пожелания. Поэтому, всегда думайте и говорите: «Отче, пусть все будет так, как знаешь Ты, а не так, как предполагаю и намереваюсь жить я».

— Учитель, уже три дня, как за нами ходят два человека, не похожие на тех, кто стремится получить знания о Создателе и которые ищут истину и защиту Его.

— Иуда, за нами каждый день, ходят сотни людей разных верований, наций и просто бездельников, которым все надоело и им хочется услышать что-то новое, даже о Боге, а ты говоришь о каких-то двух необычных ротазеях, — попытался отшутиться Иисус.

— Нет, Учитель, эти двое отличаются от остальных, хотя одежда у них, как у простолюдинов, но она новая. Волосы не причесаны, но когда я подходил к ним поближе, то от них пахнет дорогими маслами и руки у них холеные, как у наложниц из царского гарема. Это прислужники из свиты первосвященника.

— А я, что говорю или совершаю, что-то противоправное, или то, что запрещено законом Моисея? Я наоборот толкую, помогаю простому народу, глубже понять, то, к чему призывают священные Писания. Я пришел исполнить все то, что требует от нас Закон Моисея и Отец, — возразил Иисус.

— Это-то и пугает, и раздражает книжников. Им не нужно, чтобы народ знал правду о Боге. Им нужно, чтобы эта правда, была их правдой, чтобы они толковали Писания так, как выгодно им, чтобы пропуск к Богу выдавали только они, чтобы они жировали вечно, как жируют уже тысячи лет. А ты, Учитель, говоришь всем, что Богу не нужны никакие жертвы и подношения. А зачем тогда нужны эти левиты, их тысячи в Израиле. Они не сеют и не жнут, и в солдатах не ходят, а живут получше князей. Ты для них страшнее римлян, страшнее Вавилона и Египта. Ты для них — конец света, их славы. Ты для них — голодная смерть и бесславие. Опомнись, Учитель.

А вчера, когда Ты говорил об Отце-Создателе, один из тех, двух закричал: «Ты что, пророчишка, Бога нашего Саваофа, все отцом своим называешь? Ты что, в сыновья к Богу набиваешься? Смотри, как бы ты не пожалел, народ Израиля и не таких пророков камешками побивал».

— Когда ты все успеваешь слышать и видеть? — удивился Иисус. — Я, например, ничего такого не слышал. Да и другие ученики об этом мне ничего не говорили. Ты все, брат, преувеличиваешь. Никакой опасности для служителей храма я не представляю. Они служат в храмах себе, а я служу Отцу и хочу, чтобы и народ Израиля служил Отцу, а не раввинам.

— Ну вот, Ты, Учитель, сам сейчас сказал, что Ты законникам каждый день, перед народом читаешь приговор, — весело рассмеялся Иуда. Они Тебе этого не простят, Ты вырываешь из их пасти жирный кусок и отдаешь простому народу.

Все чаще, на проповедях Иисуса стали появляться не только простые, безграмотные люди, но и те, кто сами умели читать и прекрасно знали Пятикнижие Моисеево. Те, кто стремились не просто исполнять то, что требует Закон, но те, кто стремился бескорыстно служить Иегове, не в храмах за плату, а потому, что этого просила, требовала их душа. Они готовы были пойти на любые испытания и невзгоды ради того, чтобы спасти как можно больше душ, спасти не от голода, не от болезней, а от душевной пустоты. Когда человек перестал верить священнослужителям, которые свою паству призывают к щедрости, бескорыстию, человеколюбию, а сами, шага не сделают без того, чтобы не вырвать из рук бедняка последний шекель. Сборщики налогов — мытари и те милосерднее священнослужителей, именующие себя слугами Бога. А зачем Богу деньги и жертвы, зачем Ему забирать последнее у вдовы или стариков, оставшихся без кормильца, если Бог Сам дает человеку все необходимое для жизни?

— Отче, чем больше я, Твой ангел, наблюдаю за Сыном Твоим Христом, которого земные родители его нарекли Иисусом, тем больше убеждаюсь в том, что только Он достоин называться Твоим подобием. Отче, неужели надо было тысячи лет наблюдать и терпеть то, что творит человек, чтобы, наконец, послать на Землю одного, такого, как Он? Который своим примером показал и показывает, что то, что завещал Ты в Писаниях, что тысячекратно повторяли сотни Твоих пророков, Учителей, философов, Твоих преданных лам, «святых», во всех краях Земли, без особого труда может исполнять каждый человек.

Нужно только захотеть исполнять то, чего Ты от человека ждешь терпеливо и милосердно, тысячелетия и тысячелетия. Уже неоднократно давал Ты, Отче, человеку и на Земле, и на других планетах такую свободу, что позволяло ему быть подобным божествам. Но всегда, человек свои силы, божественные знания направлял на саморазрушение, на самоуничтожение.

Часто человек готов пожертвовать своей плотской жизнью только ради того, чтобы погубить подобного себе, доказать, что он «умнее», «сильнее», чем его брат по разуму, Я бы сказал, по безумию и жестокосердию. Ни одна скотина, ни одно самое тупое животное, не пойдет на самоуничтожение, ради того, чтобы вместе с ним сдохло подобное ему животное. А человек, самое совершенное творение, призванное и предназначенное одухотворить материальный мир, всякий раз уничтожает себя и сотворенную Тобой природу, когда его разум достигает невиданных научных высот.

И всякий раз, Ты, Отче, возрождаешь человека, то на одной, то на другой планете, то в одной, то в другой Вселенной, надеясь, что в этот раз, этот человек все гадкое забудет, а все святое вспомнит и возвратится к Тебе, в мир духовный. И нынешняя человеческая раса, одна из самых совершенных рас, какие видел я, Твой лучезарный ангел. Нынешний человек, по своим телесным формам наилучшим образом подходит и приспособлен для жизни на Земле. Его пропорции, его рост и физические возможности не имела ни одна раса, населявшая ранее Землю.

Те человеки-гиганты, которые населяли Землю ранее хоть и превосходили силой и мощью нынешнего человека, хоть и жили некоторые из рас, по несколько тысяч лет, но они были настолько малоподвижны, так медленно и малопродуктивно мыслили, что Ты, Отче, разочаровался в их способностях. Можно сказать, что те человеки, мало чем отличились от динозавров, среди которых они жили.

Человеки те, не совершали зла, потому что они, вообще ничего не совершали. Все, что они умели и имели — это хороший аппетит и спокойный сон, даже размножались они один раз в тысячелетие. Единственное полезное, что они сделали для нынешнего человека, так это то, что они, благодаря своей невероятной силе, расчистили русла рек от огромных валунов, когда ловили в реках рыбу.

Все скалы, оставшиеся еще с тех времен, когда Земля только формировалась, они раскидали поближе к вершинам снежных гор, когда расчищали себе поляны в поисках съедобных корней и овощей. Только благодаря им, сейчас на Земле есть степи, прерии, пригодные для человеческой жизни. А до них вся Земля была завалена непроходимыми обломками скал, валунов, между всем этим росли, сплетенные между собой вершины деревьев-великанов.

Среди этого первобытного хаоса бродили титаны, в поисках еды: динозавры, ящеры. Земля была безвидна, окутана паром, и сцепившимися лианами и между собой корнями деревьев. Землю расчистили и дали свет солнца всему, что жило у корней великанов-деревьев, эти самые тихие человекоподобные титаны.

Они подготовили все для переселения Адама и Евы из Эдема для обживания Земли новыми хозяевами.

И уменьшал Ты, Отче, рост всего живого на Земле и сократил дни жизни всего живущего. Ибо устает от долголетия и однообразия всякая душа, имеющая разум. И перестает ценить подаренную ей жизнь, и не видит смысла в своем присутствии на Земле, требует у Тебя, Отче, новых ощущений и много власти.

Но когда сокращаются дни жизни его, тогда начинает человек ценить жизнь свою, и стремится взять у жизни все, что возможно, и даже больше, нежели возможно и стремится насытиться жизнью. И за одну короткую, земную жизнь стремится прожить несколько жизней, убыстряется темп жизни его. И то, что «вечный» гигант совершал за тысячу лет, нынешний «карлик» исполняет за один день.

Но как и прошлые расы человеческие, так и раса нынешняя, видят цель и смысл жизни своей не в служении Тебе, ни в том, чтобы освободить душу свою от плотской зависимости, получить духовную свободу, а в том, чтобы получить власть над всем плотским миром. Так думал Люций, ангел Божий.

Глава 19. За Христом идут те, кто ищут помощи Бога

— Отче, даже те, кто искренне желают жить так, как учит Христос, не могут себе даже представить, что это такое — жизнь духовная вне тела, вне тела — это смерть, в понимании современного человека. Как слепой от рождения не может себе представить, какое оно солнце и как оно светит, как чудесен мир под его светом, точно так живущий в теле, не может ни представить, ни поверить, что возможна жизнь без тела, без хлеба, воды, без дыхания, размножения и зависти.

Трудно обвинять человека в том, что он не соглашается сегодня отказаться от того, что «нажили» его родители, тяжелым трудом, что имеют все соседи. Чтобы человек в один день, в один миг, бросил все, остался в одном халате и как сумасшедший, пошел нести «Благую Весть» неведомо куда и неведомо кому. Призывать незнакомых, чужих ему человеков, бросить имущество, жену, детей, престарелых, вскормивших его родителей и пойти с ним, с тем, кто сам никогда не имел «ни кола, ни двора», который перебивался случайными заработками, а то и просто жил милостыней милосердных людей. Так рассуждал Иуда, когда они остались с Иисусом наедине.

— Учитель, Ты же видишь, что за нами следуют только те, кто никогда ничего не имел, и в нынешней жизни уже ничего иметь не будет, кто просто вынужден уповать только на Бога, а те, у кого хоть что-то есть, приходят просто послушать Твои добрые призывы. Восхищаются Тобой, называют мессией, пророком, шепчутся между собой и говорят, что так любить человека, как любишь Ты, может только Бог или Сын Божий.

Они даже жертвуют для нашего пропитания деньги, но потом стыдливо кланяются и покидают нас: говорят, что они еще не созрели, не достойны быть учениками и последователями такого достойного Учителя, как Ты, что они пока походят в храм, как ходили их родители.

Ты же видишь, Учитель, что за нами идет одна беднота, и то, потому, что они возле Тебя кормятся в прямом смысле.

Ты не видишь, что за нами следят соглядатаи левитов, что на нас начинают науськивать римских солдат. И дай Бог, чтобы нас выгнали за пределы Иудеи или просто запретили проповедовать свободно. Ты, Учитель, не успеешь глазом моргнуть, как те, кого Ты кормил с руки, исцелил от проказы, дал зрение, завтра они первыми объявят Тебя обманщиком, шарлатаном. Скажут, что пришло время, и они исцелились сами или будут утверждать, что они в храме принесли в жертву петуха, и его кровь исцелила их.

Давно известно, что если хочешь получить врага, то сделай человеку доброе дело, а у Тебя, Учитель, уже целое селение можно собрать из тех, кому Ты помог. Да, что далеко ходить за примерами. Вспомни, как в Твоем родном Назарете нас уже повели на гору, чтобы побить камнями. И не за то, что Ты не смог совершить там никакого чуда, а только потому, что Ты в синагоге прилюдно прочитал из Писания место, где говорилось, что…

А на счет чуда. О каком чуде можно говорить, если жители Твоего городка заранее были настроены против Тебя. «Какой, Иисус, сын какого-то бедного плотника, который не способен прокормить свою семью, Иисус, который подметал в синагоге двор, ради того, чтобы ему позволили бесплатно обучаться грамоте вместе с детьми достойных родителей. Иисус, который никогда, даже не помогал своему родителю. Иисус, которого даже его мать Мария, младшие братья и сестры считали слабым на голову, которые насильно уводили его из синагоги, где он позволял себе спорить с авторитетными священнослужителями, доказывая, что храм — это Дом его Отца. Что в храме позволительно только славить Отца, но не позволительно торговать овцами и другим скотом. Что в храме грешно давать деньги под проценты и ставить столы для менял и предсказателей судьбы».

— Но в храмах всегда так было, служители храма имели мзду и от торговцев скотом, и от менял, и от астрологов, и от всех, кто в храме продавал свой товар, выгоднее, чем на торжище, где молящиеся считали покупку товара в храме богоугодным делом, потому что в храме божьем все свято и освящено. И все, что проходит через руки священнослужителей, прямиком идет к престолу Яхве.

— Иуда, не искушай меня, ты что, предлагаешь отказаться от того, для чего меня послал Отец на Землю? Ты предлагаешь бросить мой несчастный народ? Пусть он погибает во тьме невежества? Отец послал меня нести Благую Весть народу Израиля. Я не могу нарушить волю Отца, даже если ради этого мне необходимо будет погибнуть. Кто это сделает кроме меня? Ты? Нет, и тысячу раз нет.

Отныне, когда за мной пошли сотни людей, которые поверили мне, бросили своих близких, ради Бога, ради приближения царства Отца моего на земле Израиля. Как я могу оставить их на полпути. Да, Иуда, весь Израиль в один день за нами не пойдет, и никакой богач, конечно, свое достояние нищим не раздаст. И люди всегда будут обманывать друг друга, пока человек не поймет, что он с собой не заберет в другую жизнь, даже ресничку из своего глаза, даже глотка воздуха — все, что из плоти останется на Земле. Ибо сказано: «Из праха ты взят, и в прах уйдешь, а дух твой возвратится ко Мне».

Ты, как и я знаешь, что человек — это душа, в которой Дух Отца. И Дух Отца, вместе с душой к Отцу и возвратится, чтобы каждая душа рассказала Отцу, что она на Земле делала, чему научилась, кому и как помогла, как служила на Земле всем творениям Отца. Дух бессмертен, Он любовь Отца, Его Свет, его животворящая Сила, Энергия, Его творческое созидание, вечная жизнь, Бытие.

Иуда, может быть, ты подскажешь мне, как все это растолковать простому народу, если все, кто жил до нас, кто населяет все вселенные, кто прилетал на Землю, кто обучал человека ремеслам, грамоте, доброте, любви, кто называл себя сынами Божьими, ангелами, демонами, богами; все эти высшие, разумные творения Отца были бессильны убедить человека не убивать, не завидовать, не делать и не желать никому и ничему живому того, чего человек не желает себе?

Человек, зная все это, постоянно твердит это себе, своим потомкам, близким и ближним, но продолжает убивать, завидовать, ненавидеть, лгать. Подскажи мне, брат, как вырвать из души человеческой то, чего не вложил в душу человеческую Отец? Чего не имеет в себе Дух Отца-Создателя, живущий в душе, называющей себя человеком?

Я пришел, чтобы будучи в теле человека, испытать, проверить, узнать, осознать, доказать — назови это, как хочешь, что человек способен быть подобным своему Создателю, что Отец бескорыстно передал человеку все те качества и свойства, какими обладает Сам. Ибо Отец и мне дал только то, что дал каждому человеку — не больше, а может быть даже меньше. Чтобы я ничем не превосходил среднего человека: ни силой, ни талантами, ни красотой, никакими знаменитыми родственниками и родителями.

Ты видишь, я телом даже слабее многих, да еще и покалечен. Это брат, для того, чтобы я не возносился, чтобы мне на Земле было даже труднее, чем другим человекам. Ибо если бы я родился в семье князя, царя или первосвященника, разве бы я, когда-нибудь узнал, как живет простой народ. Царей и императоров на Земле единицы, а простого народа — сотни и сотни тысяч. Отец этих царей, как и меня посылает на Землю для того, чтобы они обучали народ, защищали его от невежества, защищали человека от самого человека.

Ибо как в семье, так и в маленьком селении, обязан быть человек, который следит за порядком, дисциплиной — это «властелин». Власть Отец дает ему для того, чтобы сильный не обижал слабого, чтобы сильный защищал слабого от наглого. Но из века в век, человек, получивший власть — «властелин», эту власть направлял на то, чтобы у слабого забрать все себе, сильного приближает к себе, и его руками, слабых превращает в своих рабов, хотя Отец послал «властелина и «сильного» помогать слабым. Вот так, брат Иуда. Что скажешь? — Иисус с грустью смотрел на слушающего Его Иуду.

— Учитель, но не так уж все плохо. И если бы все, кого послал Отец были откровенными мерзавцами, то человечество давно бы уже само себя уничтожило. Сначала, сильные пожрали бы слабых, а потом и сами себя, но слава Богу, до сей поры этого не случилось, и благодаря таким как Ты, Учитель, никогда не случится.

Из сотен Спасителей, которых Отец посылает на Землю, девяносто девять «спасителей», силу и власть, какой их наделил Отец, направляют на свое обогащение, на угнетение себе подобных. Но хотя бы один из ста, такой как Ты, становится истинным Спасителем, истинным властелином душ человеческих, истинным Сыном Отца-Создателя.

Ты же не пошел служить царям, судьям, не стал помощником тех, кто угнетает народ, хотя обладал знаниями и духовной силой, какой наделил Тебя Отец. Ты можешь Сам стать царем-властелином не только Израиля, но и всего мира. Ты стал слугой рабов, калек, вдов, всех обездоленных. Ты за свое служение не берешь никакой платы, наоборот, когда кто-то из богатых жертвует нам деньги или еду, Ты щедро раздаешь все тем, кто нуждается в пропитании или деньгах. Ты делишься всем, что мы имеем, даже когда у Тебя не просят помощи.

Учитель, а скольким Ты вернул здоровье? Думаешь, я не вижу и не понимаю, что возвращая людям зрение, избавляя их от проказы или воскрешая мертвых, Ты Сам отдаешь им свои душевные и духовные силы.

Прислуживая своему индусскому учителю и господину, я многому научился у него. Я буду благодарен ему всю жизнь, за те знания, какими он щедро и бескорыстно делился со мной. Благодаря ему, я умею остановить кровь, знаю какими травами вылечить дизентерию, а какими унять зубную боль. Я умею правильно сращивать кости и вправлять вывихи. Но главное, что я от него познал — это как лечить душу человека, ибо все болезни человека происходят от слабости души, даже простуда, от слабости духа.

Я вижу, сколько Ты всякий раз теряешь своих душевных и духовных сил, когда исцеляешь любого человека. Те, кому Ты помогаешь, не понимают, что для того, чтобы слепой прозрел ил хромой пошел, нужна сила и здоровье того, кто исцеляет. А тело и душа всякого человека даже такого, как Ты, нуждается в энергии. Когда Ты многим помогаешь, то Твое тело и Твоя душа не успевают вобрать в себя столько небесной силы, сколько Ты отдаешь, исцеленным Тобой.

Очень часто, Ты отдаешь больше, чем способен получить от Создателя. Ты живешь на износ, Ты живешь так, будто знаешь, что скоро уйдешь к Отцу-Создателю нашему, стремишься за одну земную жизнь исцелить тела и души всех, кто просит помощи.

Учитель, остановись, если уйдешь раньше времени, Ты сделаешь сиротами тех, кого повел за собой, оставишь без помощи тех, кому Ты еще смог бы помочь.

— Брат, ты ничего не знаешь. Я тороплюсь, потому что мне действительно на Земле прибывать осталось немного. А я еще ничего не сделал из того, что надлежит сделать. Скоро мне придется покинуть вас, а так не хочется. Ты знаешь, я полюбил человеков, пока находился на Земле, понял, что человек во многом подобен моему Отцу, но чтобы стать Сыном, человеку необходимо больше заботиться о других, чем о себе. Это так легко, поверь мне, Иуда, я все это испытал, и каждый день испытываю на себе, ты же видишь, я счастлив от того, что помогаю всем: больных делаю здоровыми, злых добрыми, жадных щедрыми, жестоких милосердными. Если на это способен я, ты, мой друг, то значит, это могут и все, кто в теле человека, просто надо захотеть помогать. Это не требует больших усилий, я бы даже сказал, что не надо пытаться делать добрые дела: их надо делать. Не ищите, кому помочь, ищите, как удержать себя от злых помыслов и поступков. Знайте и помните, что ваша душа находится под непрерывным наблюдением Духа Отца-Создателя. Все, что душа заставляет делать свое тело, о чем думает, все это, навечно, отпечатывается на скрижалях души. Знайте, что тело ваше уйдет в прах земной, «ибо из праха соткано», а душа помимо ее воли впитала, запомнила все, что она творила на Земле, и влекомая Святым Духом, возвратится к Отцу-Создателю, чтобы дать отчет о том, кому и как она помогла.

— Учитель, Ты всегда так убедительно, так доступно говоришь, когда мы остаемся с Тобой вдвоем. Если бы Ты мог так же свободно и просто говорить перед народом, который собирается послушать Твои поучения и откровения. Но все горе в том, что люди, которые приходят послушать Тебя, еще не готовы принять простые слова Истины.

Ведь заповеди, которые даны человеку еще тысячи лет до нас с Тобой, очень просты и понятны. Но человек лукавит; якобы для него они непонятны, запутаны, и ни один из рожденных женщиной не способен их выполнить. А потому их возможно толковать каждый день, по-новому: какое настроение, так и толкуй. А не хочешь, не толкуй и не исполняй. Делай вид, что они написаны не для тебя. И поэтому, требуй, чтобы эти заповеди исполняли все. А ты, как судья, смотришь, кто и как их исполняет. Ты, надзиратель, но не исполнитель. Ты все делаешь и живешь так, как тебе заблагорассудится.

Глава 20. Не по воле Создателя человек рождается слепым, рабом, царем

— Есть очень много людей, которые от всех требуют строгого исполнения законов и предписаний, но сами не исполняют ничего, что требуют от других, как будто эти законы написали лично они, для всего человечества. И их миссия только наблюдать, как исполняются эти законы другими.

— Иуда, я пришел не только для того, чтобы показать что все, что требуют заповеди Ветхого Завета легко исполнимо, но и для того, чтобы дать новому человеку «Новый Завет», Завет совершеннее Ветхого. Завет любви, Завет милосердия, сострадания, Завет, где все человеки братья, равные перед Отцом, где нет «избранных», которым прощается любое зло, где все равны перед ликом и Заповедями Отца моего Небесного. Где нет любимых Отцом детей, где нет заранее проклятых, еще не рожденных, но уже обреченных на муки и страдания. Обреченных, предназначенных быть убийцами, предателями, людоедами: врагами Создателя. И эти «обреченные и предназначенные» свыше, потом понесут на том свете адские муки.

Разве виноват волк, что Отец сотворил его волком, обязанным питаться кровью? В чем его вина? И в чем заслуга овцы, что она не охотится на волков, а скромно ест траву?

— Да, Учитель, Ты прав, Отец не назначал и не назначает одного человека родиться убийцей, а другого царем или священником, не рождается ни одна душа единожды, чтобы быть одной рабом, а другой господином. Человеки, которые в этой жизни родились господами, доказывают своим рабам и слугам, что такова воля Создателя, такова судьба, что нельзя противиться воле Создателя и горькой судьбе.

Но не по воле Создателя душа человека в этой жизни раб или господин. И не единожды она получает жизнь в плотском теле. Ибо всякому человеку известно, что душа вечна и бессмертна. И если бы она рождалась единожды, то зачем Отцу одной душе давать судьбу радости, а другую обрекать, беспричинно на адскую жизнь на Земле. Такое могли придумать только очень жестокосердные нечеловеки, которые утверждают, что Отец-Создатель выгнал Адама и Еву из Эдема, что Каин убил своего брата Авеля, что Отец позволил одному брату господствовать над другим, что для счастья одного народа, Отец позволил этому народу свести с лика Земли другие народы.

Нет, Учитель, и тысячу раз нет. Отец никогда не был подобием человека, и никогда не совершал дел, подобных человеческим. Но человек очень хочет и мечтает о том, чтобы Создатель поступал так, как поступает сам человек. Человек ищет оправдание своим поступкам и стремится доказать, что Создатель первым поступил с человеком жестоко: выгнал его из благоустроенного Эдема на холодную Землю. Нет, Отец не выгнал, а благословил, дал свободу человеку строить свое будущее таким, каким представляли его себе Адам и Ева.

Человек привык, что он в Эдеме имел все готовое, что ему прислуживали ангелы и Отец, а он, как кошка, жил сам по себе и не имел перед Отцом никаких обязанностей, просто «жил» на заслуженном отдыхе. И поэтому, когда Отец предложил ему самому заботиться о семье и хлебе, не только для тела, но и о хлебе для души, то это так возмутило и обидело человека, так оскорбило, что он посчитал предложение Отца унизительным, не достойным для человека. «Как он, Адам, и вдруг «будет добывать себе хлеб кровавыми мозолями». А Ева будет рожать ему, Адаму, детей в муках. Как будто нельзя Отцу сделать так, чтобы детей им с Евой делали или рожали ангелы, или Сам Отец.

А так Еве придется, как обезьяне, или последней кобыле, ходить с огромным брюхом, а потом еще и рожать в муках. Это надо же было Отцу, до такого додуматься, так обидеть Еву. У Адама не хватило даже слов, чтобы высказать Отцу свое возмущение, когда он представил себе, как он, любимец всего Эдема, любимец Отца, самое совершенное творение на Земле, станет сам себе рвать фрукты с деревьев, выкапывать из земли корни, или самому, без помощи ангелов, строить себе жилище, доить овец и коров.

За что такие муки, такое наказание? И зачем он дурак, всему учился у ангелов? Правильно он делал, что противился, когда его обучали: как ухаживать за скотиной, как обрабатывать землю? Вот и выучился на свою голову. Надо было придуряться до конца, и не говорить: «не хочу, не буду». Надо было кричать «не умею», поучили бы, поучили, помучились с ним ангелы и Отец, и оставили вы их с Евой навечно в Эдеме, в Раю.

Так бы и жили, и никуда бы Отец не делся. Что Ему новых человеков придумывать что ли? И не надо было бы ни рожать, никаких-то там, детей и кормить их, ни воспитывать, ни отвечать за них перед Отцом, что дети получились еще ленивее, чем родители.

И во всем этом виновата Ева. Это она старалась во всем переплюнуть Адама. Это она показывала свою ненасытную тягу к знаниям. Это ей сильно хотелось показать Отцу, что не зря Он сотворил человека и назвал его Своим подобием. Вот теперь и страдает и мыкается на Земле человек, все хочет уподобиться своему Создателю. Да только никак не поймет или не хочет понять, что Отец сотворил человека не для того, чтобы человек служил себе, жил для себя, и ради себя, что все, что живет на Земле, и сама Земля сотворены Отцом не для детей Адама. Каждый человек в отдельности считает, что только он достоин жить потому, что он самый умный, самый красивый, самый совершенный. А все остальные человеки — это какие-то недоделанные недоумки.

Да, Учитель, человеку нужен Новый Завет; Завет любви и милосердия, с каким Ты послан к иудеям. Но как принять и исполнять Новый Завет, если человек не хочет исполнять, даже то, что требует от нас Завет Ветхий?

Как возможно заставить человека переплыть реку, если он отказывается, брезгует учиться плавать? Или как человека учить грамоте, если он отказывается учить азбуку; утверждает, что это человеку невозможно и не нужно? Он остается таким же первобытным, какими были его прадеды.

Прадеды не знали грамоты, но были чисты, как дети, знали и любили Создателя. У них, и для них был всего один закон: «Не навреди», который вмещал в себя все законы и если исполнять этот Закон, то другие законы уже не потребуются. Ибо если никто не будет никому причинять никакого вреда, боли, неудобства, то зачем еще какие-то законы и запреты.

Но человек исхитряется нарушать и искажать даже одно правило, придумывает сотни других правил, заветов и законов, чтобы не исполнять главный закон.

Учитель, мне кажется, что нынешний человек еще не созрел, не готов исполнять и принять Твой «Новый Завет», Завет любви и милосердия. Человека, и особенно иудеев еще долго и долго необходимо держать в цепях Ветхого Завета.

— Напрасно ты, Иуда, так нелестно отзываешься о своих соплеменниках. Ты же сам иудей. И ты, что не пожертвуешь своей жизнью ради спасения своих близких? Знаю я, что ты-то, как раз и не оставишь ближнего в беде, что ты способен отдать свою жизнь, чтобы остался жить ближний, и не только ради спасения ближнего. Но знаю, что ты пожертвуешь своей жизнью, даже ради того, кто тебя унижал. Ибо ты, человек, который уже исполняет и Ветхий и Новый Завет. Если бы ты не был таким, каким я тебя знаю, то не привел бы мой небесный Отец тебя ко мне из далекой священной земли Индии, где зародились все религии. И где еще живы Учителя, у которых полезно поучиться и мне, и многим, многим, которые считают себя святыми и непогрешимыми. Ибо учиться необходимо всегда и всюду, где сияет свет истины, где не только призывают любить ближнего, но жертвуют собой, ради спасения не только ближнего.

А среди человеков никогда не было и не будет ни учителя, ни пророка, на котором бы заканчивался Свет истины, который мог бы произнести: «Я конец истины. На мне Создатель прекращает совершенствовать миры. Отныне Время остановилось. Бытие замерло. Нет Вечности, нет Бесконечности. Есть только то, что открыл вам я. Ничего нового ни о себе, ни об Отце-Создателе ни божества, ни ангелы, ни человеки, ни другие живые существа больше не познают». Может ли хоть один из Посланцев, пророков, учителей или сынов божьих произнести такое?

Все, кого Отец посылает на Землю, открывают человекам только те знания, какие человек способен понять и применить для своего счастья и духовного совершенствования. Если годовалому младенцу дать в руки острый нож, который брадобрей бреет бороды, то младенец может отрезать себе и язык, и нос, и вообще порезаться так, что погибнет от потери крови. Ты знаешь, что случилось со мной, — Иисус приоткрыл рукав плаща и показал шрам на правой руке, у запястья, — Хотя когда это случилось, я уже не был младенцем.

— Да, Учитель, я знаю о Твоем горе. Лучше бы это случилось со мной, чем с тобой, —

Иуда с состраданием посмотрел на сизый бугорок у запястья и на усыхающую кисть руки с бледными пальцами.

Иисус с благодарностью посмотрел на друга и загадочно улыбнулся.

Глава 21. Я бесконечно благодарен Отцу за то, что Он послал мне это испытание

— А ты веришь мне, брат, что я бесконечно и искренне благодарен моему небесному Отцу за то, что я покалечен, но не калека? Ведь если бы я с детства был, как все дети, как мои сверстники, если бы мне не пришлось страдать и скрывать то, что я сухорукий, я наверно, как и все дети, никогда бы не вспомнил о Том, Кого все называют Богом. Никогда бы не стал молиться в самом раннем детском возрасте. Когда душа еще не настрадалась, не ищет защиты от врагов, не просит у Бога ни богатства, ни красивой жены, ни умных детей, ни крепкого здоровья, ни долгих лет жизни.

Иисус внимательно посмотрел в глаза Иуды. Тот не отвел своего взгляда от глаз Учителя.

— Спасибо Тебе, Учитель, я даже думать не смел, что Ты обо мне такого доброго мнения. Иисус с благодарностью смотрел на своего единственного и верного друга. Он видел, как нервно вздрагивают губы Иуды, как заблестели слезы; в любой миг готовые скатиться по щекам.

— Отец послал мне тебя, потому что ты уже пострадал больше моего. Твоя душа способна не только почувствовать чужую боль, сострадать. Твоя душа созрела для того, чтобы чужую боль взять на себя и тем самым облегчить страдания другой душе. Твои познания о вселенной, о душе, Об Отце-Создателе на много превосходят те знания, какие были у Моисея и у многих пророков, Иудеи, Вавилона и Египта. Ты человек мира, для тебя вся Земля — твой дом. Все люди — твои братья, дети Единого и Единственного Отца Небесного, Который любит нас не за цвет кожи, не за то, что мы стараемся красиво и долго хвалить Его. Не за то, что мы приносим ему в жертву жирное мясо, не за то, что мы сами считаем себя «праведниками», потому что пытаемся исполнять те правила и законы, которые написали нам наши предки. Законы, которые мы тысячекратно, под себя, под свои удобства переписывали, и утверждаем, что на это нас вдохновлял Бог.

— Отец любит нас за наше искреннее и бескорыстное служение друг другу. Именно служение и есть любовь. Чем еще можно подтвердить свою любовь? Словами? Намерениями? Обещаниями? Нет, брат, только бескорыстным служением, служением без мысли о том, что тебе обязательно воздастся стократно. Когда человек так думает, то он уже не служит, а продает свою услугу и ближнему и своему Богу. Поступать необходимо так, как поступает с нами Отец.

Он нам все благословляет, без надежды или намерения получить от нас хоть какую-то благодарность или любовь. Он служит нам, как мать служит своим детям, но мать хоть надеется, что дети докормят ее в старости и предадут земле. А Отец-Создатель не имеет никакой надежды получить от своих разумных творений, даже словесной любви или благодарности, только жалобы, упреки, требования, а то и просто, необъяснимой вражды и открытой ненависти.

Редко встретишь человека, который бы сказал: «Отче, как прекрасен мир, в который Ты меня поселил. Как прекрасно дышать, наслаждаться небом, солнцем. Слышать пенье птиц, журчанье воды. Ходить по теплому, ласкающему ступни песку. А как прекрасно обнять любимую, смотреть в ее глаза, через ее глаза, через ее губы, соединить свою душу с ее душой. Что может быть прекраснее этого? Отче, Ты дал нам все органы, каких нет у других живых существ, Ты дал нам разум, ум, руки, ноги. Ты научил нас отличать любовь от ненависти, Ты завещал нам, поступать со всеми творениями Твоими только так, как мы хотим, чтобы поступали с нами. Мы упорно требуем от всех, чтобы нас любили, требуем этого и от Тебя, Отче».

Но сами любим только себя, мы не ощущаем своего счастья, своей божественной неповторимости, которую подарил нам Создатель, пока мы наслаждаемся своим здоровьем, своей избранностью. Пока не наступает «момент истины», когда человек должен понять и осознать, что он не животное, а подобие своего Отца-Создателя, что с этого момента кончилось его беззаботное детство и отныне он в ответе за всех тех, кто рядом с ним. А все те, кто окружают его, отвечают друг за друга, как за себя.

Иуда, все так просто, ищи тех, кто слабее тебя, кто нуждается в нашей помощи, которых ты любишь больше себя. Это так просто и легко, потому что все люди Земли — это одна огромная семья; хочет этого человек или нет, признает, понимает или нет. Так хочет наш Отец, и пока человек и человечество не согласится, не признает волю Отца, не станет жить по закону любви, до той поры человек будет болеть, терзаться, рождаться и умирать, в муках и страхе, только страх причинить боль ближнему, очистят душу человека от зависти, которая порождает ненависть, желание обладать всем, и даже душой и свободой ближнего.

Надо жить, как Отец. Он не имеет ничего. Ему не принадлежит ничего, ибо все, что Он сотворил что имел, Он все отдал тем, кого Он сотворил. Его счастье, в счастье Его творений, как счастье каждой матери.

— Учитель, я восхищен Тобой. Ты, наверно, первый из человеков, Кто не только говорит, как необходимо жить, чтобы стать достойным сыном Создателя, но Ты Сам являешься ярким примером, такой жизни. Все, и свое здоровье, и знание, и те подарки, какие нам дают за исцеления и за Твои проповеди, Ты отдаешь убогим, больным и вдовам. Ты даже одного гроша не относишь семье своих родителей, хотя знаешь, что Твой родитель Иосиф уже в годах, и ему трудно одному кормить твоих братьев и сестер.

Недавно, твоя мать Мария приходила с твоими младшими братьями и сестрами, когда Ты проповедовал в синагоге. Тогда был праздник Хануки и они, наверно, хотели, чтобы Ты пошел с ними в родительский дом, побыл с ними хоть в такой торжественный день. Они наверно, надеялись, что Ты возвратишься домой, или хотя бы передашь своей семье немного денег, чтобы они купили что-то из еды. Но Ты, ни сам к ним не вышел, ни денег не передал. Хотя нам в этот день пожертвовали очень много и денег, и еды, и одежды. Ты сказал принародно, что те кто признают Небесного Отца Твоего, те и мать и братья Тебе, что нет для Тебя других ни родных, ни близких.

Иисус слушал Иуду, опустив голову «Не слишком ли строго разговаривал я со своим Учителем?», — испугался Иуда, — Кто я такой, чтобы поучать Его. Иисус поднял голову.

— Говори, брат, я слушаю тебя. Никто кроме тебя со мной так откровенно никогда не поговорил. Да, брат, я виновен в том, что не способен помогать своей семье, но они мне не семья, они совершенно чужие мне люди. Я случайно оказался их сыном по плоти, но по духу я чужой для них человек. Ты сам прекрасно слышал, когда моя мать говорила: «Отпустите его, он не в себе». Это сказала моя мать, что подумают обо мне те, кому я несу Слово Отца моего Небесного. Если я не в себе, то и те, кто ходит, слушают меня, они тоже «не в себе» и Пославший меня, тоже не в себе, ибо я ничего не говорю от себя, но от Отца моего.

Ты упрекаешь меня, друг, в том, что я не передал моим братьям и матери денег, — Иисус развязал свой поясной платок, — Смотри, Иуда, он пуст, нет у меня, брат, за пазухой ни рыбы, ни сыра, ни хлеба, чтобы поделиться со своими родными. Все, что мне дают за мое служение, забираете вы. Мне не нужны ни деньги, ни еда, ни одежда. Из всего, что нам дают, я не имею доли, оно ваше, а я имею право только на дневное пропитание «Даст Отец день — даст и пищу».

Мои родственники на подаяние права не имеют, а если ты или другие ученики считают, что я жестокосерден, то взяли бы и поделились всем праздничным подаянием с моими и своими родственниками, ибо моя семья ничем не достойнее перед Отцом, чем семьи моих учеников.

— Прости, Учитель, Ты во всем прав, я высказал, Тебе все не подумав.

— Ничего, брат, иногда необходимо и меня пожурить. Я не святой, как и все живущие на Земле. Никто не свят, как только Отец мой небесный. Есть просветленные, выстрадавшие просветление души и разума, но их брат, как и меня даже в своих семьях считают или «не от мира сего» или людьми «не в себе», мир земной и мир духовный не понимают друг друга, а человек «не в себе» — это тот, кто заботится не о себе, а таких в миру считают «больными на голову».

— Учитель, я принимаю все, что проповедуешь Ты, но однако, не слишком ли жестоко обращаешься Ты со своими родными? Ведь как поступаешь Ты, так будут поступать и ученики Твои и все, кто потом пойдет по нашим стопам. И если все начнут бросать своих родных и близких, только потому, что они еще не созрели для того, чтобы быть такими как Ты, то разрушатся все семейные связи. Мы станем в глазах народа человеконенавистниками. Мы сами нарушим самый святой закон «возлюби ближнего своего, как любишь Господа Бога своего». И если мы не спасем ближних и близких братьев, а мы все человеки братья и ближние, то кто сделает это бескорыстнее нас.

— Ты говоришь: «Я пришел, чтобы разлучить детей с родителями», а недавно, когда один из учеников попросил Твоего позволения остаться с родственниками своими на время, чтобы похоронить своего отца, Ты сказал: «Оставьте мертвого мертвым. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, а ты иди со мной».

— Учитель, даже мне трудно понять и осознать сразу, то к чему призываешь Ты. А как могут понять и принять Твои слова землекопы и рыбаки, у которых запас слов не больше сотни? А чаще всего они говорят «да», «нет», «ага» и «угу», они когда между собой разговаривают, то плохо понимают друг друга. Потому что у рыбаков свои специальные слова, у виноградарей свои, а у пастухов свои. А Ты хочешь, чтобы они понимали не только то, о чем они впервые слышат, а то, что у Тебя в душе, что не могут понять даже грамотные люди; книжники и фарисеи, которые священные Писания знают наизусть.

Иисус смущенно улыбнулся.

Глава 22. Я пришел спасти «больных»

— Друг, я пришел спасать не книжников и фарисеев. Они сами себе выбрали путь спасения, и их с этого пути не увести. Они видят глазами, что написано, а надо читать душой, духом. И не просто читать бездумно, а читать так, как будто ты беседуешь с тем, кто получил эти боговдохновенные мысли, кто пропускал эти мысли через свою душу.

И часто Бог вдохновлял человеку одно, а человек понимал наставления Отца по-своему, потому что он человек, хоть и боговдохновенный. Но каждый, одни и те же слова понимает, осознает по-своему. Потому и есть разномыслие, потому, сколько на Земле людей, столько и личностей. Это, как листья на деревьях; кажется, что все одинаковые, а присмотришься — нет двух одинаковых, так и боговдохновенные люди. Поэтому и приходят сотни пророков, и толкуют и растолковывают, казалось бы простые истины по-своему, потому, что у каждого пророка, посланца или учителя свой характер, свой нрав, каждому времени, каждому народу, свой пророк, свой наставник, свой учитель.

Все мы у Отца разные, и Он дает нам свободу выбирать тот путь, идти по которому нам сегодня легче и ближе. Он не насилует нас, потому что любит, ждет, когда каждый человек по доброй воле придет к Нему с покаянием и скажет: «Отче, прости меня за мою гордыню, за мое высокомерие, за мою ненасытность и жестокосердие. Отныне, Отче, я буду исполнять все заповеди Твои и жить так, чтобы мне было не страшно и не стыдно появиться перед ликом Твоим, ибо все, что я делал, делал не таясь, делал только угодное Тебе, а не себе».

Отче, мне было жаль Иисуса, я знал, что его душу распирают божественные знания, но как их передать в души и разум людей, которых интересовало только то, что затрагивало их тело, дом, несправедливость тех, кто ими управляет, кто нарушает человеческие и божественные законы, и никак за это ни перед небом, ни перед друг другом не отвечает, даже наоборот, кто больше грешит, тот всеми уважаем и роскошнее живет.

Народ требует, чтобы те, кто над ним издевается, был наказан здесь, сейчас и самыми жестокими карами. Но этого никогда не было и не будет. Всегда жестокие и жадные будут подъезжать к вратам Рая на горбах бедных. То, что Иисус призывает любить врагов своих, раздражало не только тех, кто пострадал от беззакония богатых, но и тех, кто искренне верил словам Иисуса. Ветхий Завет и совесть человека призывают к тому, чтобы зло было равноценно отомщено таким же злом, от какого пострадал человек.

— Учитель, объясни мне, пожалуйста, как это: «Любите, врагов ваших…».

Иисус с удивлением посмотрел на Иуду.

— Иуда, тебе ли не понять, как и за что любить врагов своих. Любить того, кто любит и благотворит тебе, любит всякий; и злой и добрый. Даже злая собака будет любить тебя, если ты будешь бросать ей жирные куски. А вот любить того, кто ненавидит, кто тайно и явно гадит тебе, это, брат, может только высоконравственный человек, осознающий, что без искушений, без «врагов», нет роста и развития, нет возможности укротить свою гордыню.

Скажи, зачем нам посты, зачем нам болезни, зачем, наконец, нам сама «смерть», да, для того, брат, чтобы закалить, укрепить нас, сделать непобедимыми для болезней, и чтобы дух доказал своей душе, что она бессмертна, что она сама обязана стать духовной, как ее Дух, чтобы служить Отцу, а не себе, не плоти? И только побеждая свои плотские привычки, страсти, душа уходит от скотской жизни и в этом ей невольно помогают те, кто живет скотской жизнью, стремится доказать, что только тот достоин называться человеком, кто рвет всех, как жестокий зверь, кто способен хитростью, коварством, предательством и жестокостью, погубить и ближних и близких, ради того, чтобы всех покорить, сделать своими рабами.

Человек духовный, стремящийся уйти от скотской жизни, стремящийся сохранить свою бессмертную душу, уходит от таких враждебный ему примеров, учится на чужих ошибках, чтобы не совершать подобных поступков, ибо видит, что если и он станет поступать, как поступают враждебные ему силы, то и сам станет таким же жестоким и ненасытным зверем.

Но чтобы душа уверовала, что она живет в теле, которое она построила для себя сама, из земли, как ласточка, которая весь день носится в небесах, а высиживать птенцов прилетает в гнездо, которое она слепила из глины и собственной слюны. Ласточка выводит птенцов и без сожаления оставляет его до следующего лета.

А душа человеческая, расстается со своим старым телом, навечно, и при каждой «весне», при каждом новом воплощении, новом утре, когда душа просыпается, чтобы продолжить свою вечную жизнь, душа человеческая лепит себе новое тело, о каком она мечтала в прошлой жизни, как она совершенствовалась, чтобы в новой жизни исполнить свои мечты.

С каждым новым воплощением, высокодуховная душа будет стремиться поскорее закончить земной цикл, ибо ее все больше будет притягивать жизнь в духовных мирах, поближе к сферам ангелов и божеств, и наконец, Иуда, наступает последняя и самая короткая жизнь для души, которая уже не способна жить в плотском теле. Для нее, даже воздух Земли становится тяжелым, и она, как пушинка, как несомый лучом солнца одуванчик, устремляется в духовные сферы к Отцу, чтобы уже никогда не возвратиться в плотский мир. Ибо она уже даже не эфир, Она — сама мысль, Сама любовь — Дух Отца-Создателя, Который возвратится туда, откуда пришел, где его вечная родина.

Но об этом душа уже не думает, ибо Она уже — Дух. Что дальше, брат, не знаю ни я, ни ангелы небесные, а только Отец-Создатель наш.

Иуда заплакал.

— Учитель, Ты скоро покинешь меня? А как же я? Я уже не смогу жить без тебя, Ты для меня, как дыхание, как свет, Ты — мой путь к Отцу. Учитель, не оставляй меня одного на Земле, забери меня с собой. Я готов пройти любые испытания, принять любую смерть.