Хорднек

Пролог. Тролль из племени Пылистой горы

Никогда не забуду это проклятое чувство. Большинство ощущает его хотя бы раз в своей жизни, и лишь самые удачливые не ощущают его вовсе. Это чувство испытывает каждый тролль, увидевший розовеющее небо и поднимающийся из-за горизонта солнечный диск. В тот самый момент, когда солнечные лучи покрывают землю, тролль чувствует, что его жалкой жизни пришел мучительный конец. С недавних пор оно начало буквально преследовать меня, в какие дебри не забирался бы я по зову судьбы. Не знаю, зачем Темному Духу понадобилась моя душа, но я не собираюсь её отдавать. Во всяком случае, не без боя.

Стоит троллю умереть, как его душа уходит в землю и переносится к ближайшему Источнику Магии. Там она вселяется в камень, который от воздействия энергии Источника превращается в тролля. Так и я появился на свет, образовавшись из валуна возле Источника, что расположен глубоко в недрах Пылистой горы. Нагнувшись к его водам, я впервые увидел мои тёмно-карие глаза, узкое лицо, посреди которого торчал огромный вытянутый нос, прижатые к голове широкие и длинные уши с загнутыми заостренными концами и едва высовывающиеся изо рта два нижних клыка.

Тролли, обитающие в пещерах Пылистой горы, прозвали меня Хорднеком. Но нередко я слышал от них и такие клички как «полурослик», «недоросток» и «поколенник». Всё потому, что я намного ниже остальных троллей. Нередко из-за низкого роста многие принимали меня за крупного гоблина и, лишь внимательно присмотревшись, признавали во мне тролля.

Для племени я был живым оскорблением всей нашей расы. Не проходило ни дня, чтобы очередной тролль не вздумал меня избить. Чтобы выжить, пришлось учиться биться с теми, кто превосходил меня ростом и силой. Как и все тролли, я вынослив и крепок, поэтому такие драки могли длиться по нескольку часов без шанса на передышку. Меня давно бы забили насмерть, если бы не еще одна наша особенность: тела у троллей очень быстро восстанавливаются. Раны, переломы, вывихи — всё это исцеляется прямо на глазах. Неудивительно, что троллей называют «идеальной боевой силой», пусть это и не совсем верно. Мы были бы идеальной боевой силой, не будь у нас одного серьёзного изъяна, который я испытал на себе: стоит троллю попасть под лучи солнца, как он немедленно обращается в камень. За пределами Пылистой горы не раз я натыкался на окаменевших троллей.

Насколько сильной была моя ненависть к племени, настолько же сильной была любовь к изучению подземелья Пылистой горы. С каждым днем я становился всё ловчее и проворнее и мог забираться в ещё более глубокие катакомбы и выбираться обратно. Только там можно было достичь полного одиночества. Но мне не удавалось продержаться в них дольше месяца. Всё-таки, никакой жук не сравнится с жареным кабаном или кроликом. Кроме того, пещеры быстро надоедали. В конце концов, они мне так осточертели, что я начал задаваться вопросом: «А что находится за пределами горы?».

Мало какой тролль смел покидать родные пещеры, если только он не был охотником. Случалось, конечно, и так, что кого-то изгоняло племя, но это было дикой редкостью. Меня, как ни странно, изгонять не спешили, но и останавливать никто не стал. Стоило в тот день солнцу скрыться за горизонтом, как в племени Пылистой горы стало на одного тролля меньше. Я покинул это место, надеясь никогда больше туда не вернуться.

Яркая луна освещала лес вокруг меня. Надолго же врезалась мне в голову куча поваленных деревьев неподалёку и заснеженная скала, похожая на застывшего великана, заросшего мхом и вкопанного в землю.

Было тяжело жить без племени и горы над головой… Никогда прежде мне не требовалось охотиться и, особенно, находить подходящие места, чтобы переждать солнце. Всему этому приходилось учиться на бегу, и для бегуна я хорошо учился. Уже через пару недель я мог различать следы множества зверей, читать их. С их помощью, охотиться на кроликов, оленей и прочую дичь не составляло труда. По следам же я, на первых порах, находил медвежьи берлоги. Лучших мест, чтобы пережидать дни, было не найти. Медведи, порой, могли быть проблемой, но только в тех случаях, если они вообще меня замечали. Но даже при худшем исходе ни один из этих неповоротливых тварей не мог сравниться с троллем Пылистой горы, пусть и низкорослым.

С каждым днём выживание в лесу все более приходилось мне по вкусу. Впервые рост стал даром, а не проклятьем. Будь я хоть на три дюйма выше, было бы намного сложнее прятаться в тени кустов и деревьев. Много времени ушло на то, чтобы научиться бесшумно ходить. Но результаты превзошли все мои ожидания: я сам едва слышал свои шаги.

С новыми навыками охотиться стало намного проще, так что я стал продвигаться вглубь леса. Кто знает, какие удивительные места могли ожидать меня за пределами этой чащи?

Мне не везло поначалу: в стороне, куда я направился, лес начинал сильно редеть. Одной ночью я забрался на дерево повыше и увидел за границей леса широкую распростёртую степь. Туда мне, разумеется, дороги не было, если только я не искал смерти под лучами солнца. Впрочем, не стоит мне на это жаловаться, эта степь была одним из немногих интересных открытий за пределами горы. В течение многих недель я видел лишь холмы да деревья, за которыми скрывались лишь больше холмов и больше деревьев. А когда родной горный хребет скрылся за бескрайними лесами, впервые за долгое время я почувствовал себя таким одиноким…

Но всё изменилось, когда, выйдя на опушку леса, я увидел широкую бурную реку, шумно утекающую вдаль, на другом берегу которой расположился небольшой людской городок. Не знаю, что на меня нашло, но я был готов свернуть горы, лишь бы там оказаться. Буйные воды реки не давали мне возможности её переплыть, поэтому пришлось искать обходной путь.

Как говорят, ищущий найдет. Не прошло и двух ночей, как я вышел на дорогу, которая вела к каменному мосту через реку. Оказавшись на другой стороне, я быстро освоился в тамошней роще и потихоньку начал приближаться к городу.

Решительность проникнуть в людской город пришла не сразу. Несколько дней я потратил, лишь готовясь к первой вылазке. Мне удалось найти берлогу неподалеку от городских стен и подготовить у неё второй выход на тот случай, если горожане поймут, где я прячусь, и придется уносить отсюда ноги.

Первые ночи я воздерживался от воровства. Мне хотелось получше узнать сам город и людей, которые в нем живут. Чем этот город занимается? Что может быть важным для меня? Насколько серьезно я влипну, если попадусь? И, наконец, чем здесь можно поживиться? Пока я не ответил на все эти вопросы, я не притронулся ни к одной вещице.

У местных была одна чудная особенность — все они изъяснялись на языке, который я прекрасно понимал. Да что там понимал! Когда я попытался произнести некоторые слова, они вылетели из моих уст без единой запинки. О многих вещах я впервые услышал именно от этих людей, но я почему-то знал, о чем они говорят. Они упоминали, что их язык называется «всеобщим».

«Не знаю, каким образом мне удаётся понимать его? И как, чёрт побери, я на нём говорю?! — целая череда вопросов возникала в голове. — Зуб даю, какие-то маги зачаровали этот язык, чтобы любое разумное существо могло без проблем им владеть!»

Наконец, я решился на первую кражу. Тогда я стащил сочного жаренного поросенка у местного мясника. После многих и многих месяцев сырого мяса, этот жареный зверек мне показался пищей, достойной Духов. После него было сложно удержаться, чтобы не стащить что-нибудь еще.

За несколько ночей я пристрастился к воровству. Помимо еды, я обзавёлся полезными и удобными вещами, вроде стального кинжала и простенькой одежды. Воровать было до смешного просто даже с учётом того, что город патрулировали стражники с собаками, хозяева нанимали сторожей, а другие сами старались не спать всю ночь, лишь бы поймать вора. Собаки не могли меня учуять из-за того, что в силу каменной природы я начисто лишен запаха, некоторые сторожа были и сами не прочь что-нибудь да присвоить, а хозяева, что отказывались от сна, в итоге валились с ног от усталости.

До сих пор не понимаю, почему они обратились именно к нему… похоже, всё-таки не настолько хорошо я прятался в последние дни. Наверняка жители просекли, кто же обворовывал их город по ночам. Видно, решили, что я гоблин. А там, где один гоблин — обязательно будут ещё десятки… Как бы то ни было, всё переменилось, когда в городе появился Охотник, истребитель монстров. И опытный, причём. Думаю, жителям пришлось скинуться всем городом, чтобы его нанять. Я даже не замечал, как он следил за мной по ночам.

Чёртов Охотник. Никогда не забуду этой встречи.

Он забрался ко мне в берлогу и, схватив за правую руку, потащил на поверхность. Проснулся я лишь когда моя рука попала под лучи солнца…

Никогда в жизни так не кричал… Равно как и не испытывал подобной боли. Меня жгли, кололи, избивали, но ничто не могло сравниться с этим. Моя рука болела так, словно её окунули в лаву.

Обезумев от боли, я рванул в берлогу, затащив туда Охотника, а после пнул его в голову с такой силой, что тот вылетел за пределы берлоги на несколько шагов. С какой ненавистью я смотрел на него, лежащего без сознания на солнечном свету, как жаждал выбраться и свернуть его поганую шею, но солнце не давало мне этого сделать. Пришлось утихомирить свой пыл, влезть обратно в берлогу и покинуть её через заготовленный лаз с наступлением ночи.

Покинув берлогу, я двинулся, куда глаза глядели. Лишь бы убраться подальше от этого треклятого города. Следующая ночь далась мне очень непросто — рука чертовски сильно болела. Казалось, будто она, окаменев стала намного тяжелее. У меня отнималось плечо. Почти всю ночь мне приходилось привыкать работать левой. Охотиться с каменной рукой не получалось, поэтому следующие несколько ночей я практически не ел мяса. Оставалось лишь питаться всякими корешками, которые я выкапывал недалеко от берлоги. До сих пор ощущаю во рту их отвратный привкус.

Однажды я увидел высокую гору вдали. Она одиноким гордым стражем стояла посреди редкого леса. У меня ушло две ночи, чтобы добраться до этого места. Вот бы оказаться внутри неё, спрятаться там до тех пор, пока я не придумал бы, что делать с окаменевшей рукой и куда податься. Ход внутрь горы я нашел лишь спустя полночи.

Как хорошо вновь оказаться в родной темноте! Груз недавних бед оставил плечи, а пещерный воздух наполнил грудь. Даже боль в руке слегка приутихла, хоть и не исчезла. Я уходил в гору всё глубже и глубже, пока не услышал приглушенный гул. Казалось, что в недрах горы иногда скатывались гигантские круглые валуны.

Вскоре я дошел до чудовищной глыбы, преградившей проход. Пол рядом с ней жёг мне ноги. Из двух отверстий в скале исходили клубы плотного дыма. Гул ударил с новой силой. Хоть он и звучал, как и раньше, отдаленно, мне почему-то казалось, что на самом деле источник звука находился совсем неподалеку от меня. «Неужели я нахожусь в одной из огненных гор, о которых в нашем племени слагали легенды? — от этой мысли орава мурашек пробежалась по моей спине. — Надо пробраться внутрь!» — твердо решил я.

Наверху я увидел небольшую щель, в которую можно было пролезть. Дело осталось за малым — забраться по валуну наверх. Выступ с дымящимися дырами оказался очень удобной отправной точкой. Я запросто вскарабкался по нему наверх, цепляясь за выбоины и выступы. Жаль, что у меня не было желания внимательно их осмотреть. Это могло бы многое предотвратить…

По оставшейся части скалы было невозможно забраться — всякий раз, когда я пытался зацепится за неё, моя рука соскальзывала. В сердцах я кричал все известные мне ругательства при каждой неудачной попытке. Тогда раздался настолько мощный гул, будто земля разверзлась у меня под ногами. Скала зашевелилась и начала подниматься. Мне не удалось удержаться на ногах. Кубарем свалившись с выступа, я грузно упал на спину. Грот залил тусклый рыжеватый свет: в скале образовались два янтарно-огненных камня с широкой черной полосой посередине. Теперь-то я четко видел, что всё это время принимал за скалу. В страхе я принялся отползать от монстра, не в силах подняться на ноги. Многое я слышал об этих существах, но не мог и подумать, что когда-либо встречу одного из них. Даже в своих самых страшных снах я не представлял, что встречу… живого дракона!

Часть 1. История тролля

Глава 1. В когтях черного дракона

Кривые громадные когти царапают пол, издавая протяжный, режущий уши скрежет. Не в силах вытерпеть этот отвратительный звук, я прикрываю уши. Но как бы сильно я ни прижимал их к голове, скрежет не становится тише. Череда оглушительных хрустов эхом проносится по пещерам, словно гора собирается развалиться на куски. Тяжелые удары драконьего хвоста сотрясают гору, и та отдаёт гулким треском.

Наконец, все звуки стихают, и драконья голова опускается ко мне, ярко освещая пространство вокруг меня большими, как тарелки, огненными глазами. Животный страх сковывает тело и перехватывает дыхание. Нет сил оторвать взгляд от огромного ящера. Его чешуя черна, как уголь, а голову покрывает дюжина рогов. Два могучих крыла сложены за спиной, из которой торчит череда костяных пластин. В глазах монстра бушует яростное пламя, ждущее удобного момента, чтобы вырваться и поглотить несчастную душу, поймавшую на себе драконий взгляд.

— Кто ты такой? — раскатом грома звучит драконий голос. Трупная вонь из пасти чудища ударяет мне в нос, едва не лишив сознания. С трудом держась на ногах, заглядываю ему в глаза. Огонь зловеще скользит по блестящей черной чешуе, предвкушая момент, когда ему, наконец, дадут насладиться плотью незваного гостя. В отблесках видны многочисленные выбоины и нарезы, но вскоре они растворяются во тьме. Весь мир плывёт перед глазами. Остаётся только смотреть на два размытых огонька и выдавить из себя:

— Я…

— У этого «я» должно быть имя. Назови его! — повелительно гремит дракон, убрав от меня голову и избавив от ужасной вони. Жадно глотая свежий воздух, я натужно продолжаю наш разговор.

— Хорднек, — выговариваю я полушепотом, но дракон, кажется, меня услышал. Наконец, взгляд снова сосредотачивается на нём. Его глаза пристально смотрят на меня, словно пытаются сжечь огненным взглядом.

— Скажи мне, Хорднек, — произносит он, наконец, — что привело тебя в Его владения?

— В чьи владения?

— Отвечай на Его вопрос! — свирепо рыча, он топает с такой силой, что грот отвечает ему гулом и рокотом, а сверху сыплются камни. Даже я валюсь с ног, не сумев удержаться. Если бы он ударил лапой хотя бы на ярдЯрд равен примерно 91 см. вперед, прихлопнул бы как муху. Сердце бешено колотится от страха. Ящер тяжело дышит от распирающего его изнутри гнева, из ноздрей дракона клубится черный дым, а между чёрными чешуйками просачивается рыжее свечение.

— Ничего! — выкрикиваю в надежде, что дракон услышит меня прежде, чем выльется огонь из его пасти. — Я даже не знал, что в этой горе кто-то обитает, не говоря уже о драконе и… не знаю, о ком ещё ты говоришь.

Дракон молчит. Не понимая, что происходит, я вновь поднимаю на него взгляд. Пламя в его глазах горит очень тускло, если не сказать «тоскливо». Он погрузился глубоко в свои мысли, в очень древние и очень печальные мысли. Впрочем, отсутствовал он недолго, и огненные глаза вновь ярко разгораются, залив зал светом десяти факелов.

— Иди за мной, Хорднек, — рычит он, наконец. — Есть некоторые вещи, которые Он хочет с тобой обсудить.

— Куда ты хочешь, чтобы я пошёл? — кричу ему. Огненный глаз злобно сверкает в темноте, но в этот раз мне повезло, и дракон не поддался приступу ярости.

— В Его логово, разумеется, — спокойно отвечает он. — Там нас не будут беспокоить другие нежданные гости… если они объявятся.

Кровь стынет в жилах, и вопросы сами всплывают в голове. Стоит мне за ним идти? Чего хорошего ожидать от дракона?

Однако пути назад для меня нет — снаружи всё еще светит солнце, да и злить хозяина горы явно не стоит, иначе от меня останется лишь горстка пепла. В конце концов, что может быть плохого в таком способе скоротать время?

Да, пожалуй, можно послушать пару его историй и ответить на его вопросы. Мой взгляд падает на вдавленный в камне след от драконьей лапы. Остаётся лишь надеяться, что он не станет сильно увлекаться.

— Кто этот «он», о котором ты постоянно говоришь? — спрашиваю дракона, догнав его.

— Когда-то Его знали, как Мо́ртифера. Это было одним из множества имён, данных ему орками и людьми. Он являлся величайшим воином среди драконов, завидев которого враги бежали, выкрикивая в ужасе: «Мортифер Ужасный, Черная Погибель». Под Его началом находилась одна из самых могущественных армий, которую когда-либо знал Вэйхтен. С Ним бок о бок воевали многие орки, гоблины, демоны, огры и тролли, — на этом месте дракон сделал паузу на некоторое время, обратив на меня свой огненный взор. — Или хотя бы Он так считает.

— Выходит, в этой горе живут не один, а два дракона?

— Он никогда не делил эту гору с другим драконом! — рычит ящер.

— Но ведь ты же говоришь об этом Мортифере! — возражаю я. — Разве он…

— Он и есть Мортифер! — гневно ревёт на меня дракон. В его глазах бушует огонь ярости. Придержу-ка на время язык за зубами.

Я иду за драконом вглубь горы, через обширную сеть местных катакомб, стараясь не отставать от него. В них очень легко заблудиться и никогда более не выбраться наружу. Дракон же уверенно идёт вперед, изредка поворачивая в нужный коридор. Он прекрасно знает это подземелье. Сколько же лет он здесь пробыл, чтобы настолько хорошо их запомнить?

Повсюду звучит слабое журчание воды, из глубин подземелья доносятся звуки падающих камней. Редкие жуки семенят под ногами. Вскоре из-под ног раздаётся неприятный хруст. Должно быть, наступил на какую-то букашку. Смотрю вниз и вижу небольшие чёрные ветки, разбросанные по всему полу. Что они здесь делают? Никогда прежде не видел, чтобы дерево росло под землёй. Тогда откуда они взялись? Охваченный любопытством, я беру одну из веток и присматриваюсь к ней.

Секунду. Это же не ветка. Это — обгоревшая кость!

Голова закружилась от жуткого осознания. Потеряв равновесие, я падаю в самую гущу костей. Меня на секунду охватывает паника и я, сдавленно вскричав, раскидываю их в стороны. Впрочем, самообладание быстро ко мне вернулось.

Кому принадлежат эти кости? Рассматриваю их со всех сторон. Не могу сказать, многие обгорели до неузнаваемости.

Надо мной снова загораются драконьи глаза. Вначале он обращает взгляд ко мне, а потом пробегается им по обугленным костям.

— В Его пещерах побывало немало созданий, Хорднек, — говорит он. — Ты не был первым и точно не будешь последним. До сих пор из Его горы никто не выбрался, вне зависимости от того, кем он был и с чем сталкивался. За долгие столетия здесь побывали как заблудшие торговцы, так и бывалые воины. Кто-то убегал от разбойников, а кто-то искал беглеца. Оставим их. Мы почти пришли, — после этих слов он разворачивается и идёт дальше.

Я быстро поднимаюсь на ноги и иду за ним, стараясь не обращать внимание на обугленные останки жертв дракона.

Наконец, мы входим в само логово дракона, обширным залом, распростёршееся в самом сердце горы. Под моими ногами всё еще хрустят кости, но эти хотя бы можно разобрать. Многие принадлежали крупным животным: коровам, оленям, лошадям и прочим. И, в отличие от виденных ранее, не все кости здесь обгоревшие. Хоть в остальных пещерах и бывало душновато, в этой воздух ощущается свежим. Видимо, этому помог родник в углу. Его звонкое журчание уводило волнение из моего сердца.

Дракон устраивается на небольшой кучке камней неподалёку от родника, и повелительным жестом когтистой лапы приказывает мне сесть на булыжник рядом.

— Крайне необычно видеть в Его горе тролля, — говорит ящер. — Вот уже более тысячелетия Он не видел никого из вас, — дракон делает паузу на некоторое время, осмотрев меня с ног до головы. — Странно… — задумчиво произносит. — Он видел троллей, что служили под Его началом, и ему кажется, что они были… больше… Скажи, Хорднек, все ли в твоём племени настолько же низкие, как и ты?

Эти слова острым кинжалом впиваются в мою гордость. Она стонет, кричит, истекает кровью, а я чувствую эту боль. Да разве я виноват, что таким родился? Как смеет этот дракон унижать и оскорблять меня? Ругательства и грубость так и норовят сорваться с языка.

Нет, нельзя. Вспомни, как он чуть не прихлопнул меня, словно жалкую букашку. Неужели ты действительно хочешь превратиться в подстилку на пороге его логова. Или ты хочешь, чтобы твои обгоревшие кости присоединились к тем, что лежат по всей этой крипте? Не принимай поспешных решений, особенно если они могут стоить тебе жизни. Глубоко вдохни. Успокойся. Слушай родник.

— Нет. Я один такой, — отвечаю сухо.

— Один… — задумчиво говорит дракон. — Тебя уже, наверно, ищут.

— Никто не будет меня искать, — ворчу сквозь зубы.

— Почему?

— Я покинул их несколько месяцев назад.

— Выходит, твоё изгнание и привело тебя в Его владения, — шепчет дракон.

— Да, — коротко отвечаю я, поразмыслив над его словами. — А что насчёт тебя? Откуда ты, и что привело тебя сюда? Насколько мне известно, никто не видел живого дракона уже более тысячелетия. Многие считают, что ваш вид уже давно… вымер.

— Он не может дать тебе ответ, потому что сам ищет его на протяжении многих столетий.

— Так ты не помнишь, как оказался здесь?

— Он даже не помнит, кем был до этого.

— Погоди, но ведь ты сказал, что ты был величайшим воином среди драконов, так? Что ты повелевал многочисленными войсками?

— Может быть, — вздыхает дракон. — Он этого не помнит, но Он это видит, стоит Ему закрыть глаза посреди ночи. Возможно, Духи хотят напомнить Ему, кем Он был, а, возможно, это просто дурацкие сны…

— Что же ты в них видишь?

Огонь в глазах дракона на секунду ослабевает. Ящер, слегка вздохнув, начинает свою историю:

— Как и остальные в Его роде, Он появился в недрах Э́ймур-Карза́нПереводится как Величественные Вершины., гор, которые люди называют Про́клятыми. Тенрид, Дух Земли, известный среди людей как Владыка Тьмы, вместе со своими братьями, Духом Тьмы Азрахом и Духом Огня Дэозажем, создал нас, чтобы мы стали самой могучей силой, какую только можно себе представить. В Его снах Мортифер видел, что Он был лучшим среди драконов, равно как и первым драконом, появившимся на свет. Все Его уважали и все Его боялись. Не раз Ему говорили, что Он был создан для того, чтобы повелевать войсками, привести их к победе и положить конец тирании Белого Дракона.

— Белого Дракона? — спрашиваю я.

— Да. Так в Его краях звали Духа Воздуха Шеосхота, — с заметной ноткой злобы и презрения отвечает дракон. — Лидера Древнего Союза между эльфами, людьми и гномами. Его силы вторглись в наши земли, начав тем самым Войны Белого Дракона, которые продлились многие века. Драконы, были созданы похожими на Шеосхота, чтобы, в случае столкновения с ним, мы могли не только выстоять против него, но и оборвать его жизнь. Нас сотворили в годы отчаяния, когда Белый Дракон уже почти вплотную подошел к горам Эймур-Карзан. Благодаря нам, Тенриду удалось отбросить войска Союза обратно к Боевой Равнине. Мы бы смогли отбросить их дальше, если бы гномы не придумали оружие против нас. Эльфы и люди готовили особых воинов, которых они звали «драконоборцами», — дракон ненадолго замолчал. Вдруг его глаза ярко вспыхивают, когти скрипуче царапают пол, лапа мощно ударяет об пол. — Он видел, как эти драконоборцы убивали многих Его братьев, — ревёт он в гневе. Пламя в его глазах вскоре успокаивается. Драконий взгляд вновь плывёт в раздумьях. Некоторое время он сидел передо мной, погруженный в глубокие мысли, совершенно не реагируя на мои вопросы и возгласы. Я уже потерял надежду пробудить его от этого транса, как вдруг…

— Тенрид никогда Ему не нравился, — произносит он крайне мрачным тоном. — Повелитель всегда был слишком мягок и часто не решался ударить всей мощью наших армий по основным силам врага, чтобы раз и навсегда покончить с Белым Драконом. Нет, он всегда считал, что «еще не время», что это «глупо и безрассудно». При этом все его любили и уважали. Они называли его «Повелителем», хоть Тенрид и не заслуживал подобного звания!

Однажды Мортифер решил показать всем истину, доказать, что Он лучше этого трусоватого Духа, что войну можно окончить одним сокрушительным ударом. Он собрал всю свою армию и вышел навстречу войскам Союза во главе с королем эльфов Ниренном Вторым. Выиграй Мортифер ту битву, лиши Он Белого Дракона одного из сильнейших союзников, то конец Шеосхота был бы предопределён. Однако проклятый Тенрид отозвал войска!

В тот день многие драконы пали, улетая с поля боя. Он сам едва не погиб в том сражении… — дракон делает небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем продолжить историю. — Да как он посмел дать этот приказ? Ведь я побеждал! Я должен был победить! — огонь разгорается в глазах дракона: он опять выходит из себя. Я спешно осматриваюсь вокруг, чтобы найти подходящее укрытие. — И как он посмел произнести такие слова? «Ты чуть не погубил нас всех! В той битве ты потерял более половины отличных воинов! Будем надеяться, что, хотя бы четверть вернулась назад. Из-за твоего безрассудства сгинуло большинство драконов». Но всё было не так! — его яростный крик проносится по катакомбам раскатом грома. К счастью, я уже сижу за валуном. — Если бы армия не отступила, если бы мы не лишились поддержки, многие бы выжили, Тенрид! Белый Дракон должен был ответить за смерти наших братьев! И как смеешь ты отчитывать меня за ошибки, которые я не совершал?! Хватит с меня! Из всех трёх братьев, ты менее прочих достоин быть Повелителем! Сегодня я лишу тебя этого звания! — скалы трещат от драконьего рыка, камни падают на мою голову. Пламя вырывается изо рта дракона, наполняя зал огненным светом. Черный дым скапливается под сводом, отчего в некогда свежем гроте с каждой секундой становится всё душнее и душнее.

— Знаешь, что, Хорднек? — звучит спокойный голос дракона, перебиваемый прерывистым рычанием. Волна гнева схлынула так же резко, как и накатила. — Он помнит, что Тенрид слыл прекрасным воином. Что же… эта слава не спасла его горло. Он все еще чувствует запах и вкус крови лже-Повелителя. Как бы сейчас говорили… два ужасных монстра сражались не на жизнь, а насмерть… Но каким бы жалким Повелителем ни был Тенрид, все его любили. И когда его братья, его генералы, да и простые воины вместе со слугами обнаружили своего правителя с разодранной глоткой, лежащим у Его лап, каждый из них захотел Его смерти. Он был вынужден бежать. Вновь Он остался жив, но был вынужден скрываться. Он улетел настолько далеко, насколько смог, и залёг в этой горе.

Неужто опасность миновала? Будем надеяться. Выхожу из укрытия. Духи, теперь дракон кажется невероятно подавленным. Похоже, раньше он даже не ощущал того веса, который всё это время находился на его плечах. Может, стоит спросить его… не знаю, ответит ли он вообще… ну да ладно.

— Что случилось потом?

— Потом?.. — немного запнувшись, произносит дракон. — Потом Он услышал вести о том, что война закончилась. Белый Дракон одержал победу над Дэозажем, который стал новым Повелителем. Достойный был воин и правитель. Как он мог проиграть? — дракон умолк. Мне становится не по себе. Зловещая тишина. Она не предвещает мне ничего хорошего. — Покинули… — внезапно говорит дракон. — Они покинули его! — громогласный рёв рассекает коридоры. — Почти треть орков и огров оставили Дэозажа. Гоблины бежали от него, равно как и… — в этот момент он резко вздыхает, и его гневный взгляд падает на меня. — Тролли!

— Подожди, дракон! — кричу я, надеясь достучаться до него. — Я не предавал Дэозажа. Меня тогда даже не было на свете!

— Ты был там, Хорднек! — уверенно рычит дракон, задыхаясь от гнева. — Ты был там в одной из своих прошлых жизней! И ты предал его, как и все остальные тролли. Сегодня ты ответишь за своё предательство!

Дракон набирает в грудь побольше воздуха. Та излучает слабый огненный свет между чешуйками. Я со всех ног бегу куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от дракона. Раздаётся звон выпавшего из-за пояса кинжал, после которого следует оглушительный рык. Зал озаряет рыжим светом, а позади чувствуется обжигающий жар. Вижу справа от себя дыру. Ныряю в неё, укрывшись за камнем. Боль пронзает левую руку — она вся покрыта жуткими ожогами, которые уже начинают исцеляться. Сорвав с себя горящую одежду, кидаю её в несущиеся рядом голодные языки драконьего пламени. Они тянутся ко мне, норовя уцепить ещё кусок моего тела. К счастью, они гаснут в воздухе прежде, чем хоть один может коснуться моей кожи.

— Пока что тебе везёт, тролль, но не надейся, что удача будет сопутствовать тебе вечно! — яростно ревёт дракон, прекратив извергать пламя. Гора опять сотрясается от его рыка, и на меня вновь сыплются камни. — Ты не знаешь эту гору так, как знает её Мортифер. Он не позволит тебе сбежать отсюда. Ты можешь вечно блуждать по этим лабиринтам, так и не выйдя на правильный путь! А Он везде найдет тебя… Он искромсает тебя, растопчет и сожжет. Ты будешь кричать Его имя в агонии, моля о скорой смерти, но могу тебя уверить, Хорднек: ты её не дождешься.

А ведь эта тварь права! У меня уйдут недели на поиск выхода из этого подземелья. Дракон же жил здесь долгие века и знает здесь каждый камешек. Но так просто я ему не дамся! Не из хрупкого камня я появился на свет! Нужно придумать какой-то способ выбраться отсюда. Лучше пока двинуться вглубь горы. Стоять на месте — сущее самоубийство. Буду использовать маленькие лазы — дракон по ним не пролезет. Надо быть как можно более бесшумным. Помни, что говорили мудрецы: не смей сомневаться в драконьем остром нюхе, орлином взгляде и безупречном слухе.

Топот огромных лап звучит совсем недалеко от меня. Я прижимаюсь к камню, моля Духов о том, чтобы дракон меня не заметил. Топот становится тише. Ещё тише. И вот, он исчез совсем. Облегчённо вздохнув, выползаю из-за камня и иду к ближайшему туннелю, направившись вглубь горы.

Ощущаю себя жалкой, беспомощной полёвкой, знающей, что за ней по пятам следует чёрный огнедышащий котяра и знающей, что если он найдет её первым, то не оставит и откусанного хвостика. А ведь дракон может быть за любым поворотом, ждать меня. Если он нападёт из засады — мне конец. Надо ещё раз прислушаться к звукам горы.

Тишина. Гробовая. Вроде, безопасно. Но лучше лишний раз в этом убедиться. Припадаю ухом к земле и…

Ничего. Только жуки шуршат под камнями.

Хотя стой! Что это? Похоже на журчание воды. Вот только оно не похоже на то, что я слышал ранее. Нет, оно звучит так, словно внутри горы бьёт не слабенький родник, а… течёт подземная река!

Вот он, мой шанс! Если я доберусь до неё, то рано или поздно выйду наружу. Конечно, она может быть как за ближайшим поворотом, так и на другом конце горы, но хоть какой-то шанс на спасение в сто крат лучше его отсутствия. Буду идти туда, где шум звучит чётче.

Как же его трудно порой различить. Одно утешение — чем глубже я забираюсь, тем четче слышу реку. Благо, слух троллей острее, чем у людей. Неудивительно, что никто из них не смог отсюда выбраться.

В конце концов, я забегаю в низенькую пещерку, где этот шум звучит совсем четко. Он исходит из узковатой щели в стене. Тут раздался еще один звук: какой-то приглушенный рокот. Два огненных шара загорелись во тьме.

— А ты хитер! — говорит дракон. — Но, к твоему сожалению, Он — гораздо хитрее! — яркое пламя вырывается из его пасти, и направляется прямо на меня. К счастью, здесь полно сталагмитов и валунов, за которыми можно укрыться, так что я кидаюсь к ближайшему. Спину пронзает жгучая боль. Пламя коснулось её, оставив серьезный ожог.

— Похоже, ты нашел один из выходов отсюда. Поздравляю, — говорит он, произнося каждое слово так, словно оно доставляло ему небывалое наслаждение. Видимо, ему очень нравится эта игра в кошки-мышки. — Вот только, как ты туда попадешь, если Он сторожит его?

Действительно, как? Хм… А что, если… Нет, это — безумие. Хотя терять мне уже нечего, я и так умру, если не решусь.

— Значит, ты — величайший воин, единственный в своем роде? — спрашиваю я, всё ещё шипя от жгучей боли.

— Да, никого лучше Мортифера нет на этом свете, — отвечает дракон, прислушиваясь к моим словам.

— Тогда не понимаю, почему ты говоришь о себе так отстраненно? Почему в третьем лице? — говорю я, перебежав к следующему камню.

— Может быть, потому что Мортифер слишком ужасен, чтобы обращаться к себе «я»?! — раздражённо ревёт он.

— Уверен, причина заключается в другом, дракон: ты жалок. И хуже всего то, что ты сам это знаешь, — от этих слов дыхание дракона участилось, в его груди разгорелся тусклый огненным светом, а из ноздрей повалил черный дым. — Я слышал, например, что у драконов есть несметные богатства, награбленные ими в войнах.

— У Него есть сокровища! — шипит дракон. Теперь он оборачивается чаще. Пытается определить, откуда идет мой голос. Не сможет, я постоянно перебегаю между валунами, раскиданными по всему залу.

— Ты о тех обгоревших костях? О, Духи, насколько же низко нужно было пасть, чтобы ценить подобный мусор? Нет, дракон, ты прекрасно все осознаешь. Ты обленился, отрастил брюхо и стал лишь тенью былого величия!

— Клянусь, ты проглотишь эти слова, когда Он тебя найдет, — рычит дракон, задыхаясь от злобы. В воздухе вновь запахло серой и трупной вонью от его частого дыхания.

— Ты более не великий монстр. Ты — жалкий червяк, неспособный даже убить полурослого тролля в своем логове. Знай же, змеюка, что я пришел снаружи, где твое имя никому не известно. Ты стал не более чем историей, старой и забытой, как ты сам. Да и зачем мне это говорить? «Он» прекрасно это осознает, иначе зачем ему так старательно забывать о том, кем он был когда-то, кроме как для того, чтобы забыть, с каких высот он так низко пал?

— Он будет убивать тебя медленно… он вырвет эти слова из твоей глотки, — огромный глаз приблизился ко мне, освещая всё вокруг рыжеватым светом.

— Желаю ему удачи! — кричу я и, выбежав из-за колонны, бью дракона в глаз каменной рукой. Ящер ревёт от боли. Он вертится, машет хвостом, извергая огонь. Его охватила ярость. Глаза горят, переливаясь оттенками красного, грудь светится, а голос рокочет:

— Я уничтожу тебя! Я обрушу на тебя всю гору, если понадобится!

Он едва не растаптывает меня лапами и не сбивает хвостом, но я уклоняюсь от его атак и бегу из укрытия. Осколки бьют в глаза, гора гремит и гудит, грозясь обвалиться мне на голову. Проскочив под пронёсшимся передо мной драконьим хвостом, я сигаю прямо в щель в стене. Вот! Уже почти пролез в неё. Чёрт! Окаменевшая рука застревает в проходе. Спешно обхватываю её другой, упёршись ногами в стену. Каменную руку колет от напряжения. Из тьмы на меня смотрят два огненных глаза, наполненных яростью и злобой. Грудь дракона ярко разгорается демоническим огнём. Я вновь резко дёргаю руку, высвободив её. Потеряв равновесие, падаю во тьму. Та озаряется пламенем, сопровождавшимся отчаянным ревом. Продолжаю катиться по склону, пока меня не объяла ледяная вода. Течение реки с каждой секундой только ускоряется. Слышу буйный шум водопада. Надо вылезать отсюда! Живее!

Но мне не удаётся ни выбраться из реки, ни зацепиться хоть за что-нибудь. Провалившись в водопад, я сильно ударяюсь об дно головой и теряю сознание.

Очнувшись, я обнаруживаю, что все еще нахожусь внутри горы. Точнее, в гроте, через который вытекала подземная река. Пройдя вдоль течения, я наконец-то выхожу из пещеры. Справа от меня течёт серебристая от отражения полной луны река, а слева растёт густой лес. Недолго думая, я направляюсь в самую его чащу.

Через час мне попадаются оленьи следы. Иду по ним, пока следы не начинают перебивать другие. Что здесь произошло? Похоже, словно оленя загнала группа других зверей. Следы слишком сильно смешаны друг с другом, не различить. Хотя нет, эти я припоминаю. Волки. Они напали на оленя сзади, пытались кусать и царапать его. Кровь на дереве, серьёзная рана. Олень не мог уйти далеко. Замечаю ещё группу следов, уходящих вглубь леса. Они заворачивают налево, теперь — направо, вокруг холма.

А вот и сам олень. Кучка костей, местами облепленных мясом. Кровь ещё не высохла, его растерзали совсем недавно. Мои размышления прерывает рычание позади.

Ко мне осторожно приближается черный волк. Ростом он повыше меня, его глаза ярко светятся в ночи, а с оскаленных зубов капает кровь. Не делая резких движений, я принимаю защитную позу, но вскоре слышу ещё несколько рыков неподалёку. Пять серых волков берут меня в кольцо. Закрываю глаза и сосредоточиваюсь, прислушиваясь к волкам, чтобы понять, откуда ожидать атаки.

Волк справа срывается с места. Отпрыгиваю в сторону, ударив зверя каменной рукой по морде. Серый скулит от боли, и, сделав пару неуверенных шагов, падает замертво. Увидев смерть своего собрата, на меня кидаются сразу несколько рассвирепевших волков, попроворнее погибшего. Я пытаюсь их ударить, но они без труда уклоняются от медленных взмахов каменной рукой. Один волк хватает её зубами, но лишь ломает себе клык. Другой — одним прыжком опрокидывает меня на спину. Он пытается вцепиться мне в горло, но я вовремя подставляю под его клыки левую руку и с размаху бью каменной, раздробив ему голову. Кровь животного заливает глаза, во рту ощущается её металлический привкус. Оттолкнув от себя мертвого зверя, я вскакиваю на ноги, но чёрный волк вцепляется мне в левую руку и влечёт за собой, не давая мне подняться. Вскрикнув от боли, я пытаюсь подняться, но тот лишь дёргает меня в сторону и принимается раздирать мою руку. Тогда я отчаянно бью его каменной рукой в бок. От боли зверь только сильнее сжимает челюсти, на что я отвечаю ему еще более сильным ударом. Кости громко хрустнули у волка в груди, и он, болезненный взвыв, выпускает, наконец, руку.

Слишком много врагов. И они чересчур ловки. Не представляю, как с ними справиться.

Следующий волк подскакивает ко мне. Звучит короткий свист. Серый замертво падает в двух шагах от меня. Из шеи животного торчит стрела. Вскоре еще два зверя откидывают лапы. Вожак взволновано рычит. Беспокойство охватывает и меня. Кто, чёрт побери, их убивает? Черный волк бежит в мою сторону. Ещё одна стрела, свистнув, попадает ему в лапу, отчего он на секунду запинается. Я тут же обрушиваю на него каменную руку. Волк, хоть и пошатнулся, но всё ещё крепко держится на своих четверых. Следующий удар раскраивает ему череп. Отдышавшись, достаю стрелу из его тела. Её древко сделано из очень легкого, но крепкого белого дерева. Явно не из тех, что окружают меня. На тонком удлинённом наконечнике тускло блестит позолоченный узор. Такие стрелы могут принадлежать только одному народу во всём Вэйхтене. Обернувшись, я замечаю перед собой двух златовласых эльфов-рейнджеров в украшенной золотыми узорами кожаной броне, целившихся в меня из луков.

— Ты всё еще считаешь, что этот гоблин может быть как-то связан с дроу? — говорит один эльф другому.

— Протри глаза, Ма́рцель, — отвечает тот. — Перед нами явно не гоблин.

— С чего ты это взял?

— Этот слишком высок для гоблина. А если судить по окаменевшей руке, длинному носу и форме ушей, перед нами с тобой стоит тролль.

— Тролль? — недоверчиво спрашивает другой. — Ты уверен, Зиэ́ль?

— Представь себе, тролль! — кричу я, но эльфы не обращают на меня внимания.

— Если он — тролль, выходит, за этим действительно стояли дроу, — задумчиво произносит второй.

— Все может быть, — заключает первый. — Но нельзя быть уверенным наверняка. Нужно привести его к Ги́рьяму. Замешаны дроу или нет, тролль при любом раскладе может быть полезен.

— О чем это вы? — спрашиваю я, но эльфы по-прежнему игнорируют меня.

— Да, ты прав. Он наверняка знает, как с ним поступить. Что ж, тролль, ты идешь с нами, — обращается эльф ко мне.

— Никуда я с вами не пойду!

— Если ты откажешься идти, мой друг пустит тебе стрелу в глаз. Думаю, в нашей с ним меткости ты не сомневаешься, — сказав это, эльф подходит ко мне. Я пытаюсь ударить его, но тот, резко перехватив руку, опрокидывает меня наземь.

— Если ты так хочешь… — произносит второй эльф и точным ударом ноги оглушает меня.

Глава 2. Эльфами пойманного

Сколько меня уже здесь держат? Этот вопрос крутится в голове с того самого момента, как я открыл глаза. Голова всё еще гудит от эльфийского пинка. Значит, прошло не так уж много времени. Головокружение не даёт подняться на ноги, я смог лишь присесть. Ничего, даже сидя можно без проблем оглядеть ту дыру, в которую я угодил.