Бесплатный фрагмент - Капля волшебства

Почемучка

Моя подруга имела обычное имя, странные привычки и совершенно невероятную способность — создавать чудеса на пустом месте.

Мы любили гулять по району и играть в игру с названием «Почемучка». Суть игры была простая, но очень творческая. Когда идешь по улице, внимательно смотришь вокруг, и, если твой взгляд цепляет какой-то человек или событие, нужно спросить товарища:

— Почему тот дядька тащит такую тяжелую сумку?

Или:

— Почему те девочки молча сидят на скамейке?

Или:

— Почему в том доме горит свет только в одной квартире?

В ответ товарищ должен был придумать историю. Почему так вышло, какие события к этому привели и, по желанию, что будет дальше. Маринка-малинка-подружка, с ней гулять — одно удовольствие, всегда сочиняла куда интереснее, чем я. У меня собаки метили деревья просто потому, что хотели писать, а у нее — это были оборотни, после меток которых деревья должны сохнуть и умирать.

У меня тяжелая сумка в руках женщины, выходящей из гастронома, означала банальные хлеб и колбасу, а у Маринки-малинки в сумке обязательно лежало мясо единорога, корень мандрагоры ну или, на крайняк, просто свежеразделанный труп.

И вот в один день шли мы с ней вдоль нашей речки-переплюйки, а точнее ручья, который отделял наши дворы от леса, и так же, как всегда, играли в «Почемучку». Я закончил свой простой рассказ о дяденьке, сидящем на картонке возле входа в супермаркет. По моей версии выходило, что он приехал из деревни искать работу и не нашел. А домой ему возвращаться стыдно, вот и сидит тут теперь.

Маринка ответила, что история очень интересная, а мужчину этого — жалко. Он, наверное, уже лет десять дома не был, бедняга. А дома-то его ждут родные и готовы принять его со всеми проблемами и неудачами, и места там рабочие есть — в селе открыли маленький завод по производству творога и масла. Ну ничего, он обязательно решится позвонить им. Все у него будет хорошо.

И тут я увидел впереди идущих нам навстречу колоритнейших персонажей. Парочка: один — парень, длинноволосый и в ярком оранжевом балахоне, другая — совершенно лысая и с кипой бумаги в руках. У меня аж челюсть отвисла. Толкнул локтем Маринку и задал наш вопрос:

— Почему?

А что именно почему, не смог выбрать, и замолчал на полуслове.

Но Маринка — это такой человек, которому можно не объяснять. Сама все понимает. Она глянула на парочку и тут же зашептала жарко и щекотно на ухо:

— А это волшебники, они такие яркие, потому что не из нашего мира. Они из нарисованной страны! И там очень мало людей живет, и им скучно. Так что они рисуют людей из нашего мира, и после этого нарисованные люди исчезают из жизни, потому что переселяются в волшебную нарисованную страну.

Проходя мимо парочки, я прислушался к их разговору. Парень, и правда, говорил что-то про рисунки, примерно так: «А давай следующего нарисуешь ты…»

У меня аж дыхание перехватило.

— Вот это да! — говорю, — вот это совпадение!

— Это, — отвечает Маринка, — не совпадение, это правда. Я всегда говорю правду!

И хитро щурится в мою сторону.

***

Пока жили в соседних дворах, такие прогулки были частыми. Но потом судьба развела — моя семья купила новую квартиру в другом районе.

Чтобы добраться до Маринки, приходилось проезжать целых восемь остановок на дребезжащем трамвае. А за проезд туда-обратно еще и надо было заплатить, а денег на карманные расходы выдавали совсем мало. Ремонт — это такая штука, которая никогда не совпадает с планами ни по деньгам, ни по времени. Так что я откладывал монеты, которые оставались от школьных обедов, и ездил к ней по выходным.

В «Почемучку» стали играть реже, но это все еще было ужасно интересно — слушать Маринкины выдумки.

Однажды она сама приехала в наш район. А у нас во дворе на первом этаже жила странная старушка. На подоконнике у нее, помимо цветов, сидела кукла с очень реалистично выполненным лицом. Нас, дворовых детей, это пугало — ясный немигающий взгляд стеклянных глаз из окна, пожалуй, не только детей может напугать. И я решил спросить про эту куклу:

— А почему вон в том окне на подоконнике сидит странная кукла?

Маринка-малинка ответила:

— Это не просто кукла. В ней живет душа. У хозяйки квартиры — старушки — погибла дочь. Но старушка эта необычная, она — ведьма. И когда ее дочь умирала, она совершила ритуал и переселила душу в ее любимую куклу. Теперь старушка выставляет куклу на подоконник, чтобы душа девушки могла смотреть на мир.

Вот, спасибо, успокоила! Я подумал, что теперь буду избегать игр возле этого окна еще более тщательно, чем раньше.

А вечером, когда мы с семьей собрались ужинать за новеньким кухонным столом, я спросил у родителей, что за старушка живет у нас на первом этаже.

Мама ответила:

— Это Анна Павловна. После смерти единственной дочери ей стало плохо, и ее положили в больницу, чтобы привести в порядок. Тебе лучше держаться от нее подальше, на всякий случай.

— Почему подальше? Она что — ведьма?

Спросил и тут же засмущался. Уж больно впечатлило меня совпадение про умершую дочь. Сразу же и остальной рассказ Маринки стал ужасно настоящим.

— Нет, сынок, что ты. Ну какая ведьма, ведьм вообще не бывает, — усмехнулась мама, — просто это была необычная больница. Туда отправляют тех, кто… ну, кто сошел с ума. Сильно. Кто может навредить себе или другим людям, сам того не понимая. Ее там, конечно, вылечили, но ты все равно будь аккуратнее.

Больше я расспрашивать не стал. Объяснения мамы мне тогда казались не менее загадочными и пугающими, чем Маринкина версия.

***

А позже стало не до Маринки и не до сказок. Я считал себя слишком взрослым для таких глупостей. С новыми дворовыми друзьями я нашел себе другие развлечения. А поездки к Маринке-малинке ребята стали называть «визитами к невесте», и это почему-то было обидно и неприятно слышать.

Так что на несколько лет наша связь почти оборвалась. Мы созванивались время от времени, формально спрашивали, как дела, рассказывали друг другу какие-то незначительные новости. Но не встречались.

Только когда я поступил в институт и отучился там пару лет, понял, что зря избегал общения с Маринкой так долго. И как, в общем-то, это было глупо.

Благо, Маринка так же, как и я, никуда не переехала и осталась учиться в том же городе.

Позвонил, назначил встречу в центре.

Маринка за прошедшие годы сильно изменилась, как и я, наверное. Но я все равно узнал ее с первого же взгляда. Гуляли по парку, вспоминали детство, наш двор. Я спросил:

— Помнишь, играли с тобой в «Почемучку»? Мне ужасно нравилась та игра.

Маринка засмеялась:

— Конечно, помню, — и тут же спросила меня, — Вот тот мужик, почему он такой грустный идет?

Я поискал глазами мужчину, на которого указала Маринка. Тот был очень неприметным, весь в оттенках серого, и лицо у него такое же серое, неприметное. Сгорбился, идет, ногами шаркает, как старик, хотя лицо молодое.

— Он, — говорю, — уволен с работы, которая ему нравилась. Десять лет жизни отдал своей конторе. Видишь, в костюме идет. В этом костюме десять лет и отработал честно. А его уволили. Теперь не знает, что делать. В наше время такие серые люди работодателям не нужны.

Маринка отвечает:

— Точно. Жаль его. А вот если бы он купил себе яркий костюм, красный например. Его бы тогда взяли на самую лучшую и интересную работу.

Я представил себе этого мужчину в алом костюме, вышло забавно. А чуть дальше за ним шел, радостно подпрыгивая, парнишка в красной толстовке, как будто одним своим существованием подтверждая теорию Маринки о пользе яркой одежды. Лицо показалось мне знакомым. Точно! Этот парень прославился в нашем институте тем, что тайно протащил кота в общежитие и уже два месяца успешно скрывал животное от коменды. Это, конечно, не по правилам — спрашивать о том, кого знаешь, но я не выдержал:

— А вот этот парень почему такой счастливый?

Маринка отвечает:

— А, ну здесь все очевидно. Он недавно нашел своего брата. Когда этот парень был маленький, его брата заколдовала злая ведьма, превратила в черного кота и утащила с собой в свое жуткое логово. Но спустя годы брат смог сбежать. Они наконец нашли друг друга. А сегодня этот парень нашел способ брата расколдовать и снова сделать человеком! Вот поэтому и идет счастливый, аж подпрыгивает.

Я ошалело смотрел на Маринку. Уже не было во мне той детской радости от любого признака волшебства в окружающем мире. Я успел стать каким-никаким, но взрослым и серьезным материалистом. Так что такое совпадение у меня вызвало больше страха, чем восхищения.

— Забавно, — отвечаю. — У этого парня, и правда, недавно появился черный кот. Я его знаю, не лично, но наслышан.

И рассказал Маринке вкратце про тайное противостояние юного рыцаря силам управленческого аппарата общаги.

Маринка на мою хитрость совсем не обиделась и смеялась вместе со мной над приключениями кота, который несколько раз был на грани выселения, но чудом спасался от строгой коменды.

***

Когда через несколько дней я узнал, что к парню с котом в гости приехал брат, а кот при этом куда-то пропал, я даже не удивился. Но играть в «Почемучку» с Маринкой почему-то больше не хотелось.

Страшно было. Если есть заколдованные братья, которых превращают в черных котов, то значит есть и куклы, в которых живут души мертвых. И значит, если меня нарисуют волшебники из параллельного мира, я перестану быть в этом.

А что еще тогда существует? И как тогда жить.

С Маринкой мы продолжили видеться время от времени, и отношения наши стали походить на некий недороман, когда интерес вроде есть, но перейти границу, стать настоящей парой никто не решается. Потом как-то само собой рассосалось, и мы стали реже видеться. Я стал встречаться с однокурсницей, совершенно обычной, не сказочной, зато с притягательными формами тела и очень приятным голосом. Когда мы с ней вместе делали домашку по общим предметам, формулы в ее произношении завораживали и обретали новый смысл.

У Маринки тоже появился какой-то парень в своем универе, и мы снова перешли в режим редких формальных созвонов.

***

И вот сейчас, когда мне почти тридцать и я, как и большинство сверстников с высшим образованием, до сих пор не могу решить, кем я хочу стать в этой жизни, я стал все чаще думать о Маринке и ее сказках.

Материальный мир оказался не настолько интересным, чтобы за него держаться и бояться нарисованных городов с нарисованными людьми. Я попробовал назначить встречу.

Маринка, как оказалось, из дома почти не выходит. Ухаживает за больной матерью. Отец ушел из семьи, хотя казалось бы — больше двадцати лет вместе, ну куда уже. А вот, и так бывает. А мать слегла.

Я предложил помощь, может, что-то нужно? Я привезу.

Маринка не стала отказываться, прислала список продуктов и пару наименований лекарств.

Две из восьми трамвайных остановок поменяли свои имена за то время, как я не ездил этим маршрутом. Однако люди называли их по-старому, не желая так просто расставаться с привычной картиной мира.

Когда заходил в свой двор детства, не узнавал окружение. Все стало таким маленьким, потрепанным и… обычным.

Подъезд Маринки обрел защиту в виде домофона. Нажал кнопку с номером квартиры. Впустили.

Квартира изменилась, может, был ремонт, а может, я уже и забыл, как все было.

Маринка тоже изменилась. Лицо осунулось, похудела сильно. Волосы грязные, домашняя засаленная одежда. Натянуто улыбнулась мне, забрала пакет. Попробовала сунуть мне деньги за покупки, но я, конечно, отказался.