Бесплатный фрагмент - Камень Вселенной

Жанна де Лавье

Жанна де Лавье с детства любила рассказы престарелых рыцарей о подвигах и сражениях, о чести и славе, любви и ненависти. Ни одна рыцарская попойка не обходилась без её «участия». Она скромно сидела в уголке и слушала, раскрыв рот, пьяные россказни бывалых вояк.

Так продолжалось до тех пор, пока её тощая детская фигурка не сформировалась в фигуру с весьма аппетитными формами в нужных местах. Теперь Жанне уже было не до рассказов. Приходилось отбиваться от рыцарских ручищ, так и норовивших ухватиться за то, что помягче и покруглее.

После нескольких неприятных для невинной девушки инцидентов, её походы в местную таверну закончились. И, возможно, закончилась бы, так и не начавшись, эта история, если бы Жанна однажды не познакомилась со старым монахом, бродившим по землям Франции от герцогства к герцогству в поисках Истины. Вернее, это монах познакомился с ней.

Тем памятным вечером Жанна, по своему обыкновению, лупила деревянным мечом соломенное чучело, представляя себя великой воительницей. Выходило это у неё так ловко и быстро, что труха, в которую потихоньку превращался плетёный болван, образовывала туманное облако вокруг разошедшейся девицы.

Добив «спарринг-партнёра» до половины, Жанна, наконец, остановилась, весьма довольная собой, чтобы перевести дыхание и утереть пот. Вдруг позади неё раздался скрипучий неприятный голос с азиатским акцентом:

— Тебе бы, девка, молотилку в руки, да зерно околачивать идти. Хоть польза бы была.

Жанна резко обернулась. Перед ней стоял маленький сухонький старичок с узкими глазами и жёлтой морщинистой кожей.

— А не пошёл бы ты отсель, дедушка, пока я молотилкой тебя не околотила, — сердито буркнула Жанна, хмуро обозревая незнакомца исподлобья.

Надо сказать, что в свои пятнадцать лет Жанна была девушкой рослой и физически крепкой. Занятия с тяжёлым деревянным мечом из морёного дуба после изнурительной физической работы на подворье таверны, да постоянные увёртки от похотливых мужицких лап сделали её тело сильным и ловким. По сравнению со щуплым азиатом она выглядела настоящей богатыршей.

— А ну-ка, ну-ка… покажи, как ты это сделаешь, — засмеялся старичок, хитро сощурив и без того узкие глаза, от чего казалось, что он их вообще закрыл.

Жанна гневно замахнулась мечом, намереваясь напугать наглеца, но того уже на прежнем месте не оказалось. Непостижимым образом старик очутился позади неё и легонько шлёпнул по ягодице.

— Ах ты, старый сморчок!

Жанна в ярости завертела мечом так, что ветер засвистел. Но как она ни старалась, так и не смогла зацепить нахального старца даже его краешком. А тот, легко уходя от разящих ударов, лишь насмешливо комментировал её действия:

— Ой, девка, не крути так деревяшкой… не ровен час, по лбу себе попадёшь, последний ум вылетит. Впрочем, и вылетать наверняка нечему у того, кто такие выпады делает. А нога? Ну, кто так ногу ставит в переступе? Тебе, девка, не фехтовать, а под мужиком лежать на раскоряку надобно. Да что же ты делаешь? Зачем меч над головой подняла? Чай не топор тебе. Нет, вы посмотрите на её руки?! Такими ветками лишь серпом махать, а не мечом рыцарским.

Жанна устала… очень. Злая обида брызгала из её глаз жгучими слезами. Руки налились свинцовой тяжестью, дыхание сбилось. С каждым взмахом меч становился всё не подъёмней. Наконец она сдалась и остановилась, оперившись на его рукоять, как старуха на клюку. Грудь девушки прерывисто вздымалась, норовя с каждым вздохом разорвать тесное платье в лоскуты.

Гадский азиат же был, напротив, всё также бодр, свеж и весел, как будто бы и не прыгал битый час, словно горный козёл, уклоняясь от деревянного клинка, которым, к слову сказать, вполне можно было перерубить его сухонькую шею пополам, попади он под удар.

— Ну что, девка… выпустила пар?

Поинтересовался он, подходя ближе. Жанна молчала, собирая остатки сил для последнего броска.

— А вот это уже лишнее, — вдруг серьёзным голосом, безо всякой насмешки предупредил её намерение старик. — Надорвёшь организм, скрытые резервы включать не умеючи.

И Жанна почему-то послушалась, хотя всё её естество требовало нанести решительный удар и покончить с этим садистом раз и навсегда. А там будь что будет. Тело девушки как-то сразу расслабилось само собой, и меч выпал из усталых рук в придорожную пыль.

— Ты, девка, на меня не обижайся, — продолжал меж тем азиат своим скрипучим голосом. — Я просто хотел посмотреть, на что ты способна при полной выкладке. Поэтому и подначивал тебя. А способна, девка, ты на многое. Редко встретишь такой потрясающий потенциал даже у мужчин.

— Жанна! — прервала болтовню старика девушка.

— Что? — осёкся тот, непонимающе глядя на неё.

— Жанна меня зовут, — повторила она, поправляя сползшее с плеча платье. — Не называй меня больше девкой.

— Хорошо! — улыбнулся старик-азиат, поднимая с земли меч и протягивая Жанне.

Так состоялось знакомство великого сенсея Чан Ли и его не менее великой (в будущем) ученицы Жанны де Лавье.

***

Жанна шагала по скользкой грязной дороге, угрюмо закутавшись в чёрный непромокаемый плащ. Осенний дождь моросил не переставая и навевал жуткое уныние. Тяжёлый саксонский меч нещадно бил её по бедру при каждом шаге, но девушка этого даже не замечала, погрузившись в свои глубинные мысли.

Вот уже месяц, как умер учитель Ли, случайно подавившись вишнёвой косточкой. И всё его уменье великого мастера восточных единоборств не смогло помочь освободить дыхательные пути от инородного предмета, перекрывшего доступ кислороду. Хотя Жанна, если честно, сомневалась в этом. По её мнению, при желании сэнсэй легко мог самостоятельно вскрыть себе горло и извлечь кость наружу, но почему-то не захотел, предпочитая скончаться от удушья.

Десять долгих лет Жанна обучалась у него чуждому воинскому искусству, пока не переняла все доступные её французскому пониманию знания. И вот теперь учителя нет. Она так привыкла к его сварливому скрипучему голосу и добрым, всё понимающим глазам, что абсолютно не представляла свою дальнейшую жизнь без этого насмешливого, но очень мудрого старца.

Из глубокого раздумья девушку вывел стук копыт догоняющих всадников. Жанна посторонилась к обочине, пропуская лошадей, но те неожиданно остановились подле неё, и сверху раздался густой бас.

— Скажи нам, путник: куда ведёт эта дорога?

— В Орлеан.

Машинально ответила Жанна, всё ещё пребывавшая в задумчивости, но всё же внезапно ощутившая какое-то внутреннее неудобство. Предчувствовать опасность и предугадывать события Учитель обучил её в первую очередь.

«Нанести удар — дело нехитрое, — говорил он. — Вся соль в том, чтобы заранее знать, когда и кому».

Вот и сейчас Жанна наверняка уже знала, что стороной они не разойдутся. Поэтому внутренне собралась и была готова к действию.

— Смотри, Поль, — сказал обладатель роскошного баса, высокий крупный мужчина с окладистой бородой. — Нам девка попалась.

— Вижу, Пьер, — осклабился его спутник, больше похожий на карлика, чем на полноценного мужчину. — Тем слаще будет награда. А ну-ка девка, отдавай для начала кошель, а потом и одёжку снимай. Если, конечно, жить хочешь. Дождик почти кончился, и мы славно повеселимся. Ну, хотя бы вон в том стожке.

Он мотнул головой в сторону небольшой скирды прелого сена. «Бас» раскатисто заржал, сотрясаясь непомерным брюхом. Жанна продолжала молчать, ожидая дальнейшего развития событий.

Одно из правил Учителя гласило: «…дай противнику убедиться в своём превосходстве, потом заставь его занервничать. Пусть он сделает первый шаг и совершит ошибку. Тебе всего лишь останется эту ошибку исправить…».

— Ты что, онемела от страха? — продолжал изгаляться карлик Поль. — Или дурочка от рожденья? Так это ещё лучше! Мы дурочек любим, они на всё согласные. Правда, Пьер?

— Угу, — прогудел тот, с трудом слезая со своего коня.

Лошадь даже вздохнула с облегчением, избавившись от столь тучного наездника.

— Гляди-ка Поль, а девочка-то писаная красавица! — обернулся толстяк к спрыгнувшему с лошади товарищу.

И тут же поплатился за свою беспечность. В спину ему упёрлась острая сталь.

— Скажи-ка своему огарку, чтобы снял с себя всё оружие и положил на землю, иначе я проткну тебя, как пухлого кабанчика, — спокойно произнесла Жанна, но в голосе её чувствовался смертоносный металл.

Оба несостоявшихся насильника прекрасно поняли, что путница шутить явно не намерена и в любую секунду готова исполнить угрозу.

— Слышь, Поль, — хрипло прошептал толстяк, — сделай, как она говорит.

Карлик, хмуро щурясь, бросил к ногам девушки короткий меч с узорной рукояткой, больше похожий на обоюдоострый кинжал. Следом полетел лёгкий охотничий арбалет и колчан, полный арбалетных стрел. У толстяка Жанна сама расстегнула и скинула поясной ремень, на котором болтался огромный тесак. Затем, подтолкнув его в спину остриём клинка, воительница скомандовала:

— Теперь свяжи карлу… живее!

Толстяк послушно потрусил к приятелю. Но тот оказался не так-то прост. Сунув руку за пояс, он быстро вынул что-то оттуда и метнул в девушку. Она ожидала нечто подобное с его стороны, заметив злобный блеск маленьких глаз, и мгновенно среагировала, отбив мечом металлический предмет, оказавшийся небольшим метательным ножом.

— Я сказала, вяжи его! — повторила Жанна, бесстрастно рассматривая изумлённых мужчин.

Пьер связал Поля тонкой бечёвкой, подозрительно напоминавшую удавку.

— Теперь иди сюда, пузан.

Жанна опустила меч, касаясь его концом земли. Мужчина, бледный от ярости, медленно подходил к ней слегка расслабленной походкой.

«Сейчас!»

Мелькнуло в голове у Жанны, и она резко вскинула меч вверх. «Летящий» в неуклюжем броске толстяк не успел среагировать, и клинок плашмя опустился ему на макушку. Мгновение он стоял, вытаращив бессмысленные глазки, потом рухнул на мокрую траву, словно мешок, до отказа набитый отрубями.

Жанна не спеша обшарила его карманы, не обращая внимания на угрозы и проклятья карлика. Среди трофеев оказались: туго набитый кошелёк с золотыми монетами и великолепный перстень с крупным кроваво-красным алмазом в оправе. Девушка невольно им залюбовалась. Такой красоты она ещё в жизни не видела. Это было настоящее произведение искусства и стоило целое состояние.

— Вот прощелыги, — вслух ухмыльнулась Жанна, — с таким богатством и в грабители податься… дурни.

— Не трожь! — заверещал карлик Поль, увидев её находку. — Это наше!

— Это военная добыча, — жёстко ответила девушка, пряча сокровище в лиф, а деньги вешая на пояс с другой стороны от ножен. — Неплохой противовесик, верно? — улыбнулась она, похлопывая по тугому мешочку и подходя к связанному Полю.

— С-с-у-у-ка-а! — забился было в истерике тот. — Найду! На куски порву! Отдай! Моё! Отдай, потаскуха! По-хорошему! — но тут же заткнулся, задыхаясь от нехватки воздуха.

Жанна профессиональным ударом пробила ему солнечное сплетение.

— Это тебе за потаскуху, мой хороший, — ласково проворковала девушка, наклоняясь над страдальцем. — Впредь, прежде чем оскорбить женщину, ограбить её или в кусты отволочь, сто раз подумайте: а вдруг на её месте опять окажусь я?

Жанна осмотрела карманы карлика, но, не найдя ничего интересного, разочарованно вздохнула и направилась к лошадям. Легко запрыгнув на одну из них и взяв вторую под уздцы, девушка послала воздушный поцелуй поверженным приятелям и пустилась в галоп.

Надо признать, материальная поддержка ей была крайне необходима. Учитель не оставил ничего, кроме бесценных знаний своего мастерства. А родителей и родственников у Жанны не было. До десяти лет о ней заботилась тётушка Клоди, но и её Бог однажды призвал к себе.

Девочка осталась жить в её доме и подрабатывала, где могла. Люди жалели сиротку и старались подыскать работу полегче. На жизнь, в общем, худо-бедно хватало.

Теперь же Жанна ехала в Орлеан, чтобы наняться наёмником в армию своей тёзки Жанны де Арк. Освобождение этого славного города взбудоражило всю страну, и тысячи наёмников потянулись к «Орлеанской деве», чтобы вернуть независимость Франции и корону дофину Карлу.

— Сами виноваты, — рассуждала вслух Жанна, стараясь избавиться от лёгких уколов совести. — А если бы на моём месте оказалась действительно слабая девушка? Ещё неизвестно, что эти похотливые козлы с ней бы сотворили. Поделом придуркам.

Успокоив таким образом совесть, Жанна погнала коней во всю прыть. Впереди виднелась крупная деревня, в которой наверняка имелся постоялый двор, где можно утолить голод и хорошо отоспаться в сухости и тепле.

***

Деревня оказалась действительно большой и даже, возможно, претендовала на звание «города». Отыскав постоялый двор, девушка взбежала по деревянным ступеням и распахнула тяжёлые дубовые двери, обитые кованым железом. На роль полноценной гостиницы сие заведение, конечно, не тянуло, но Жанна не была привередливой, и годы сиротской жизни приучили её терпеливо принимать гораздо худшие условия.

Как выяснилось, для ночлега имелось всего три комнатушки. Впрочем, и они почти всегда пустовали. Редко заносила судьба в эту глушь странников. Постоялый двор держался на плаву за счёт продажи дешёвого спиртного и маломальской еды, что готовила старая подслеповатая кухарка, иногда путавшая лапки цыплят с лягушачьими, чем активно пользовались кухонные работники, незаметно их подменяя.

Жанна забронировала местный «люкс» расплатившись разбойничьими деньгами, и пошла в так называемый «обеденный зал». В небольшом полуподвальном помещении стояло четыре деревянных стола на восемь посадочных мест каждый. В таверне на удивление отсутствовала обычная в подобных местах вонь. Не было запаха прокисшего пива, горелого мяса, пота и крысино-кошачьих испражнений. Как оказалось, сие благоустройство стало возможным благодаря отлично продуманной системе вентиляции. К тому же в зале было относительно чисто. По крайней мере, солома, накиданная на глинобитный пол, была свежая. На бревенчатых, потемневших от времени стенах крепились масляные лампы, тускло освещавшие зал.

Несмотря на ранний час, за одним из столов уже располагалось пятеро подвыпивших здоровячков из той породы, что нигде не работают, но всегда находятся при деньгах.

Жанна прошла за свободный стол, не обращая внимания на сальные взгляды пьянчуг, пожирающие её стройную фигурку. Дорожный костюм, плащ и тяжёлый меч она оставила в номере, переодевшись в единственное взятое с собой платье. От проливного дождя оно промокло насквозь, хотя и лежало в котомке. И теперь влажная тонкая ткань так плотно облегало тело Жанны, что все её женские прелести выделялись довольно явственно. Но кушать хотелось очень сильно, и девушка не стала ждать, когда высохнет одежда.

У мужиков буквально потекли слюни, когда она не спеша проследовала мимо них. А посмотреть было на что. Если бывают идеальные женские фигуры, то тело Жанны было именно таким. Ничего лишнего: высокая упругая грудь, тонкая талия, плоский живот, крепкие бедра. Всё так рельефно подчёркивалось, двигалось и колыхалось под мокрым прилипшим платьем, что один из повес помоложе издал глухой стон, ухватившись себе за промежность.

Помимо фигуры богини, у Жанны имелось очаровательное, по-детски невинное, с правильными чертами, прелестное личико, чудесные чёрные, как смоль, волосы до пояса и огромные, изумительной синевы глаза. Всё это вкупе создавало образ прекрасной озёрной нимфы.

Присутствующие в таверне мужики поголовно потеряли головы. Жанна же скромно уселась за стол и позвала хозяйку заведения, молодую симпатичную девушку, которая также восхищённо смотрела на неё с небольшим оттенком зависти.

— Что госпожа желает? — хозяйка подошла к ней, вытирая руки о чистую тряпку.

— Я… — Жанна закашлялась, поперхнувшись слюной, которая обильно начала выделяться, когда её обоняния достиг умопомрачительный запах съестного с кухни. — Мне бы покушать, уважаемая…

— Сию минуту, госпожа, — девушка улыбнулась открытой привлекательной улыбкой, — Я принесу вам наше фирменное блюдо — жареных цыплят в чесночном соусе. Из напитков только вино. Но… — она нагнулась к самому уху Жанны и зашептала, щекоча его тёплым дыханием, — у меня есть бутылочка замечательного монастырского вина. Будете? Конечно, будете. А то пойло, что здесь продаётся, пускай эти вон бурдюки лакают.

Хозяйка кивнула в сторону заторможенных парней, которые не сводили осоловелых глаз с незнакомки, что так поразила их воображение своим внезапным появлением.

— Хорошо, — кивнула Жанна. — Я, пожалуй, ничего не буду иметь против хорошего вина. Хотя, если честно, предпочла бы чистую воду.

— Воду пить небезопасно, — покачала головой женщина и поспешила на кухню.

Разборка с разбойничками

— Эй, красотка! — раздался заплетающийся голос со стороны тёплой кампании. — Айда к нам. Хорошим вином угостим, а заодно и платье просушим.

Орава пьянчуг дружно загоготала, радуясь столь, по их мнению, удачной шутке. Жанна не удостоила их даже взглядом, терпеливо дожидаясь обещанного завтрака.

— Ты чего ж, девка, брезгуешь с нами общаться? — начал заводится один из собутыльников. — Отвечать не желаешь честным людям? Так мы не гордые, и сами подойти сможем.

Обиженный её молчанием мужчина поднялся и шаткой походкой направился к Жанне. Остальные его дружки притихли, наблюдая за действиями товарища и предвкушая весёлую потеху. Тот подошёл и с размаху плюхнулся на лавку рядом с девушкой, почти вплотную прижавшись коленом к её бедру.

— Ну что, девка… как разговаривать будем? По-хорошему или по-плохому? — осклабился весельчак, дыша многодневным винным перегаром ей прямо в лицо. — Ежели по-хорошему, то айда в подсобку, там мы по очереди нежно и ласково с тобой полюбезничаем.

— А если по-плохому? — Жанна наконец-то соизволила подать голос.

— А если по-плохому, то мы тебя прямо тут на столе разложим и отымеем во все дырки разом! — прорычал взбешённый ухажёр и потянулся к вороту её платья, намереваясь одним рывком сорвать тонкую ткань.

Короткий молниеносный удар локтем в переносицу. Никто даже не заметил. Кампания лишь увидела, как их дружок зачем-то кувыркнулся назад, высоко задрав ноги, да так и остался там лежать, не подавая признаков жизни. Наступившую тишину нарушил лишь испуганный вскрик хозяйки, вышедшей из кухни с корзинкой для разноса блюд.

Это чего? — изумлённо моргая мутными глазками, таращилась четвёрка оставшихся приятелей на продолжавшую спокойно сидеть Жанну.

— Чего это с ним приключилось?

— Это она его вырубила! — вдруг вскричал самый молодой из них и, видимо, самый трезвый. — Я видел. Обученная она.

— А вот мы сейчас её своей науке обучим! — зарычал коренастый мужичок, вываливаясь из-за стола. — Так обучим, что ни в один публичный дом не возьмут по причине полной затасканности. А ну, ребята, держи потаскушку, я ей всажу по самые…

Договорить страдалец не успел. Жанна птицей вскочила на стол, и прямой удар прелестной ножки выбил похабнику зубы. Кувырок через голову вперёд, и она уже рядом с небритым детиной пробивает ему кадык точечным ударом среднего пальца красивой белоснежной ручки. Разворот на пятке и вертушка отправляет в нокаут ещё одного подскочившего мерзавца.

Лишь молоденький парнишка даже не попытался подняться с места. Он восхищённо следил за каждым движением Жанны, и в глазах его плескалась чистая эротика, неиспорченная ещё грязными мыслями и похотью. Только лишь благоговение перед красотой женских форм.

Жанна решила пожалеть юношу и не тронула его. Поправляя задравшийся подол, она игриво подмигнула ему.

— Ну что, парень, получил порцию возбуждения? Теперь беги домой и удовлетворись где-нибудь в кустах. А может, у тебя подружка есть? Тогда тем более поспешай и сделай ей приятно, пока штаны не замочил.

Паренёк судорожно сглотнул, едва не поперхнувшись слюной, и со всех ног припустил к выходу.

«Не успел к подружке, — вздохнула Жанна, заметив выступившее мокрое пятно на штанине. — Бедная девушка останется без ласк…»

Жанна обернулась к хозяйке, всё ещё неподвижно стоящей с корзиной на вытянутых руках. Её ошарашенная физиономия была такой смешной и одновременно печальной, что девушка расхохоталась.

— Да не волнуйтесь вы так. Сейчас мы приведём этих балбесов в чувство. Дадим им по бутылочке успокоительного, за которое я, естественно, заплачу, и отправим восвояси зализывать раны. А сами продолжим наше милое знакомство за дружеской трапезой.

Хозяйка стряхнула оцепенение, поставила корзину с едой на стол и виновато объяснила:

— Извините… я не могла вмешаться. Эти козлы разгромят моё заведение в щепки, когда вы уедете.

— Не волнуйтесь, уважаемая. Я намерена здесь немного задержаться…

— Да перестань ты меня «уважаемой» называть, — вдруг перебила её хозяйка. — Не намного я тебя и старше.

Хозяйка заведения действительно выглядела очень моложаво… от силы лет двадцать пять дашь. Красивое, обрамлённое белокурыми кудряшками лицо, было открытым и притягательным, каким-то внутренним неуловимым магнетизмом… обезоруживающим и полностью располагающим к себе. Её фигура, несмотря на лёгкую полноту, была стройна и гибка, как у шестнадцатилетней девочки.

— Как же мне тебя называть? — Жанна присела на краешек стола, болтая ногами.

— Николь меня зовут, — представилась хозяйка таверны.

— Ну что ж, Николь… давай приниматься за дело. Вон наши болезные приятели шевелиться начали. Неси, хозяюшка, с пяток бутылок самого худшего пойла, а я тем временем проведу профилактическую беседу.

Николь вновь скрылась на кухне. А Жанна подошла к крепышу с выбитыми зубами, показавшимся ей главарём, и, мило улыбаясь, предложила:

— Вам помочь?

— Шпашибо… поможла уже, — прошепелявил коренастый, сплёвывая на пол сгусток крови.

— Так вы, любезный, сами виноваты. Нападать толпой на беззащитную девушку… фи… как это не по-рыцарски.

— Беззащитная она! — прогнусавил самый первый агрессор с перебитым носом, вылезая из-под лавки. — Ты зачем провоцируешь честных тружеников, одеваясь, как шлюха, коль воинскому искусству обучена? Если ты воин, то и одевайся как воин.

— А что, по-вашему шлюхи не заслуживают уважения? — вскинула бровки Жанна в неподдельном удивлении. — Да этих женщин награждать надобно, а не обижать. Они денно и нощно ублажают вас, похотливых козлов, не щадя своих тел, за мизерную плату. Да вы на руках должны их носить за то, что скрашивают вашу тухлую жизнь своей безотказной любовью. Что бы вы делали без этих сексапильных девочек с вашими надоевшими, растолстевшими и сварливыми жёнами?

Побитые приятели пристыжено молчали.

— Ладно… я сегодня добрая. Забирайте остальных, хватайте лекарство, — Жанна взяла пару бутылок у подошедшей Николь, — и идите с миром.

При виде халявной выпивки у мужичков загорелись глаза и мигом позабылись увечья. Они, подхватив под руки своих всё ещё плохо соображающих товарищей, дружно ретировались со словами благодарности.

— Ну вот… проблема решена, — рассмеялась Жанна. — Давай, наконец, и мы поедим.

— Лишь бы не вернулись за добавкой, — вздохнула хозяйка, накрывая на стол.

Жанна набросилась на угощение, рыча и рвя зубами мясо как оголодавшая волчица. Вино было действительно превосходное. Умеют братья-монахи делать стоящие напитки. Николь с улыбкой наблюдала за процессом насыщения своей постоялицы, то и дело, подливая в бокал игристый напиток.

Наконец Жанна задобрила свой желудок разнообразной снедью и, отдуваясь, предложила хозяйке помочь прибрать небольшой разгромчик, устроенный ею. Но та воспротивилась, сославшись на свою незанятость до обеда, так как основной наплыв постояльцев приходится на вечернее время.

— Ну, тогда я прогуляюсь, — не очень-то и настаивала на совместной уборке Жанна.

Выпитое вино весёлым хмельком бродило в голове, и ей не хотелось подниматься в свою комнату. Меч воительница решила не брать.

«Это деревня. Кто рискнёт напасть средь бела дня?» — справедливо рассуждала она, выходя из гостиницы.

Платье уже давно высохло и выглядело вполне прилично, но Жанна всё же решила приобрести ещё какую-нибудь одёжку и отправилась на поиски подходящей лавки.

На базарные лотки девушка набрела через пару кварталов. Народу здесь находилось немного по причине всеобщей занятости населения дневными работами. В основном тут прохаживались домохозяйки, покупавшие «бытовуху» да безработные лоботрясы, один в один похожие на её недавних крестничков.

Жанна подошла к ядрёной бабёнке, торговавшей тканью и разнокалиберной одеждой.

— Смотри-смотри красавица… выбирай. Вот прелестные платьица: хоть на свадьбу одеть, хоть в люди выйти. Опять же, вот чудесные сапожки. Аккурат по твоей ножке, — скороговоркой затараторила женщина, заметив интерес к своему товару.

И Жанна выбрала: замечательный мужской костюм, состоящий из чёрных кожаных штанов и куртки того же материала, скроенной безо всяких изысков, но со вкусом. А ещё в руки ей попался толстый поясной ремень из буйволовой кожи, украшенный огромной позолоченной пряжкой, который она тоже, не задумываясь, купила.

Торговка не слишком удивилась её выбору, справедливо полагая, что покупка предназначается мужу или любовнику, но запросила такую сумму, что у Жанны глаза на лоб полезли.

— Ничего не знаю, — упорствовала лавочница в ответ на её возражения, — товар эксклюзивный, привезённый аж из самого Парижа. Да ты, голуба, только глянь, какое качество! Рубчик к рубчику, шов ко шву. А кожа-то, кожа… тонка и прочна. Уж и не знаю, какое животное под нож пустили, но кавалеру твоему и в жару будет не жарко, и в холод не холодно.

— Ну, хорошо, — Жанна, тяжело вздохнув, отвалила довольной торговке едва ли не половину всех денег, изъятых у дорожных знакомцев. Уж очень ей приглянулся этот костюмчик.

Горя желанием примерить обновку, Жанна торопливо направилась на постоялый двор. Вбежав в свою комнату, она скинула платье и, пару секунд полюбовавшись костюмом, немедленно одела его. Костюм сидел на девушке идеально, плотно облегая тело и, казалось, был скроен специально для неё.

— Зеркало, мне нужно зеркало… — пробормотала Жанна и кинулась вниз, вопя во все горло: — Николь! Николь!

— Что случилось?!

Испуганная девушка выскочила на зов с огромным ножом для разделки мяса наперевес:

— Николь… у тебя есть большое зеркало? — спросила Жанна встревоженную хозяйку. — Чтобы… Ну… Ты понимаешь…

— Полюбоваться собой? — догадливо улыбнулась трактирщица.

— Нет… ну что ты. Просто посмотреть, идёт ли мне эта одежда. Оценить, так сказать… — почему-то смутилась Жанна, которая обычно сама вгоняла в краску других.

— Идём в мою комнату. Там как раз есть то, что нужно.

Хозяйка приглашающе махнула рукой и, не оборачиваясь, пошла по коридору. Дойдя до противоположного его конца, она открыла неприметную дверцу и, слегка пригнувшись, вошла внутрь. Жанна проскользнула следом и остановилась посреди просторного помещения, с любопытством его осматривая.

Комната была чистая и ухоженная. Огромная кровать в виде шатра из прозрачной воздушной ткани занимала почти всю середину покоев. А справа от неё, возле самого окна, стояло огромное двухстороннее зеркало в золотой оправе с потрясающим орнаментом в виде цветов.

— Господи! Откуда такая роскошь в сельской глуши? — изумлённо прошептала Жанна, прикасаясь к прохладному стеклу.

— Коммерческая тайна, — хихикнула Николь. — К нам ведь разные людишки захаживают. Бывает, и с больших дорог.

— Ты скупаешь краденое? — догадливо кивнула Жанна, которой по большом счету было абсолютно всё равно, чем занимается хозяйка постоялого двора в неурочный час.

— Что ты! — замахала руками Николь. — Никоим образом! Просто от этих двух волшебных вещей: кровати и зеркала я не в силах была отказаться.

Зеркало действительно было сказочным. Жанна отражалась в нём во весь рост, так чисто, что, не знай она о стекле, подумала бы, что перед ней стоит её реальный живой двойник.

«А всё-таки я жутко хороша», — довольно думала девушка, разглядывая своё отражение.

Этот костюм, несмотря на мужской покрой, невероятно ей шёл. Он обтягивал тело, словно вторая кожа, и ничуть не стеснял движенья.

— Хороша-а-а, — словно прочитав её мысли, протянула Николь. — Все маньяки, насильники и просто мужики набросятся на тебя при первой же возможности.

— Ну… с этими-то у меня разговор короткий! Сама, небось, видела! — рассмеялась Жанна.

Николь согласно кивнула и встала с ней рядом. Её платье, хоть и было не из дешёвых, смотрелось старым мешком по сравнению с нарядом Жанны.

— А вот я не очень, — грустно произнесла она, разглядывая себя в зеркале.

— Да ты что! — искренне возмутилась Жанна. — Ты очень даже красивая и…

— Думаешь? — с сомнением перебила её Николь.

— Конечно. Безусловно. Ты прелесть! — воскликнула Жанна, ничуть не лукавя.

Хозяйка постоялого двора действительно выглядела очень моложаво, и в свои двадцать семь лет она все ещё напоминала юную девушку, только что разменявшую восемнадцать годков. Да и фигурка у неё была что надо.

И если Жанна имела спортивное телосложение с мускулистым плоским животом, маленькими высокими грудками, тонкой талией, узкими бёдрами, длинными стройными ногами и по-мальчишечьи крепкими ягодицами, то Николь казалась более женственной… эдаким воздушным существом с округлыми плавными линиями изгибов мягкого, словно сдобное тесто, тела.

— Спасибо! — улыбнулась Николь.

— Не за что. Кстати, скажи, а почему ты не замужем? — поинтересовалась Жанна, вертясь перед зеркалом, словно пятилетняя девочка, в первый раз увидавшая своё отражение.

— Я была, — понурила голову Николь, — но муж мой, царствие ему небесное, умер пару лет назад в довольно преклонном возрасте. Я ведь не по любви замуж выходила, а по велению мачехи, (чтоб ей пусто было), которая практически продала меня пятидесятилетнему старцу. Но Шарль был достаточно добр ко мне, и годы, прожитые с ним, являлись намного счастливее, чем жизнь в отчем доме. К тому же в наследство от него мне достался этот постоялый двор, который приносит, в общем-то неплохой доход.

— А почему ты снова не выйдешь замуж? — задала очередной вопрос Жанна, которая, вдоволь налюбовавшись собой, присела на небольшую скамейку подле шикарной кровати.

— Вот ещё… — фыркнула Николь. — Мне и одной неплохо. Хотя, честно признаться, порой бывает довольно тяжко без мужского плеча. Особенно, когда местные ловеласы винца перепьют. Но на этот счёт у меня поддержка имеется.

Николь слегка понизила голос и, приблизившись Жанне, проговорила тихо:

— Младший брат моего мужа — атаман «лесовиков». Его в деревне боятся и уважают. Так что в случае чего мне стоит лишь словечко шепнуть, и обидчика накажут. Быстро и жёстко.

— А-а-а… теперь понятно, откуда у тебя такое великолепие, — Жанна с усмешкой кивнула на зеркало. — Твой родственник наверняка посетил пару богатых поместий с целью более справедливого распределения материальных ценностей.

— Ну-у… — подняла Николь глаза к верху. — В общем, это действительно так… но ты ведь не сдашь меня стражникам?

— Не беспокойся, — рассмеялась Жанна. — Я сама недалеко ушла от твоих разбойничков. Ладно… день был долгим, и я устала… мне нужно отоспаться. Пойду в свою комнату, прилягу.

— Тебе принести ужин? — остановила Николь её на полпути.

— Нет… спасибо. Я, пожалуй, утром поем.

Жанна помахала трактирщице ручкой и вышла за дверь.

***

И пришёл во сне Учитель с хитрой улыбкой на всё понимающем лице. Не говоря ни слова, он достал трубку и начал раскуривать её, высекая искры огнивом, хотя при жизни Мастер никогда не курил. Дым из трубки валил густым столбом, и Жанна начала кашлять от невыносимого удушья. А Учитель всё продолжал раскуривать табак, практически скрывшись в образовавшемся густом смоге.

— Спаси её, — внезапно проговорил старец, на миг показавшись из ядовитого тумана. И Жанна проснулась.

Пожар

Клубы едкого дыма застилали всё вокруг. С улицы доносились крики:

— Пожар! Ведра давай! Лей, не жалей!

Жанна кинулась к дверям, схватив свой меч. Внизу бушевало пламя.

— Спаси её… — раздался еле слышный шёпот, теперь уже наяву. — И возьми с собой…

— Господи, Николь!

Жанна подскочила к окну и одним ударом высадила раму. Внизу разношёрстная толпа крестьян по цепочке передавала ведра, пытаясь сбить пламя. Девушка, не раздумывая, прыгнула со второго этажа. При её выучке это плёвое дело. Мягко приземлившись в полуприседе и сделав кувырок, она погасила инерцию. Вскочив на ноги, Жанна бросилась к двери, крича:

— Где Николь?!

— Там она… в доме осталась…

Жанна мельком глянула на говорившего. Это был один из её «крестничков» небритый детина, которого она вырубила в таверне. Вторым, кажется. Он стоял руки в брюки, даже не пытаясь помочь крестьянам тушить пожар. На его физиономии читалось нескрываемое злорадство и играла глумливая ехидная улыбочка.

«Не помогла наука… — мелькнула у неё мысль. — Ну да, потом разберёмся».

— Воду на меня! — заорала Жанна. — Лей! Ещё… ещё… в сторону!

Она бросилась в пылающий проем, услышав лишь вслед чей-то окрик:

— Тю! Дура девка… сгоришь ведь ни за денье!

Огонь был не везде. В основном горела та часть, где находился вход. Но дым стоял сплошным удушающим туманом по всему помещению. Зажав мокрой тряпкой нос и рот, Жанна побежала на кухню, почему-то полагая найти Николь именно там.

Так и есть. Бедняжка лежала навзничь с окровавленной головой. Жанна включила все внутренние резервы, как учил её мастер, когда нужно было действовать в экстремальных ситуациях, и легко подхватила бездыханную девушку на руки. Развернувшись, она бросилась прочь из горящего дома.

Народ ахнул, когда Жанна, целая и невредимая, буквально вывалилась из полыхающего проёма, да ещё и с хозяйкой гостиницы на руках. Отбежав прочь от пожарища, она осторожно опустила Николь на траву. Её чудесные белокурые волосы свисали грязными сосульками, пропитавшись спёкшейся кровью и копотью. Платье на груди было разодрано до пояса, но она была жива. Еле слышное дыхание медленно приподнимало грудь, словно тихая волна.

— Николь… очнись! — потрясла её за плечо Жанна.

Девушка застонала и, сделав несколько глубоких вдохов, открыла глаза.

— А… это ты… — слабо улыбнулась она. — Ты спасла меня?

— Пустое… — небрежно махнула рукой Жанна. — Что произошло?

Николь прислонилась спиной к дереву и, печально наблюдая за догорающим домом, рассказала следующее.

Они ввалились к ней вчетвером и, разогнав редких утренних посетителей, потребовали ещё вина и компенсацию за моральный и физический ущерб. Дескать, в твоём заведении происходят такие безобразия, тебе и ответ держать.

Когда она указала им на дверь, мужики просто рассвирепели, заявив, что так или иначе возьмут своё. Компенсировать можно и натурой. Один из бандюков рванул у неё на груди платье. Тонкая ткань лопнула, как лист лопуха. Вырвавшись, она попыталась спрятаться на кухне, но они легко высадили хлипкую дверь и, набросившись всем скопом, повалили её на разделочный стол.

И быть бы беде, но на счастье Николь под руку ей попалась сковорода с недавно вскипевшим маслом, и девушка, не раздумывая, выплеснула его прямо на мерзкие рожи насильников. Крик был ужасен. Николь бросилась было наутёк, но получила страшный удар по голове. И больше она ничего не помнит до сего момента.

— Но «невинность» моя, похоже, не пострадала, судя по ощущениям. После масличка им было явно не до этого, — уже веселее закончила Николь.

На всём протяжении рассказа Жанна нервно расхаживала взад-вперёд сжимая и разжимая кулаки.

— Значит, эти уроды и подожгли твою гостиницу?

— Выходит так, — грустно вздохнула Николь, — и теперь у меня нет ни дома, ни средств к существованию.

— Ну, положим, средства мы найдём…

— Мы? — удивлённо перебила Жанну девушка, — но ведь ты же собиралась на службу в армию?

— Ничего… армия подождёт. Неужели ты думаешь, я оставлю тебя в беде? Ведь мы как-никак подруги. Или ты считаешь иначе?

— Подруги? — тихо переспросила Николь.

— Конечно, — ответила Жанна. — Давай я обработаю тебе рану, а потом мы подумаем, как нам быть дальше.

Ей не хотелось говорить бывшей хозяйке постоялого двора, что помимо чисто человеческой симпатии к ней, была ещё одна весомая причина, по которой воительница твёрдо решила участвовать в судьбе Николь. Об этом её буквально час назад попросил покойный учитель.

Жанна промыла ранку на затылке женщины, которая оказалась не слишком глубокой, и привязала к ней листок plantain (подорожника) шейным батистовым платком. Благо эта целебная травка произрастала здесь в изобилии.

— Ну вот, — жизнерадостно улыбнулась Жанна, — шрамы украшают не только мужчину.

— Скоро стемнеет, а нам и переночевать негде… — вновь поникла Николь, со слезами на глазах обозревая пепелище, в которое обратилось её наследие.

— Ерунда, — махнула рукой Жанна. — Гляди, какой симпатичный сеновальчик у твоих соседей. Мы там отлично выспимся. А завтра… завтра мы отыщем этих калек, что пожгли твою собственность, и стрясём с них по полной программе и за моральный, и за материальный ущерб.

— Каких калек? Они же здоровые, как быки?

— Будут… после встречи со мной. А сейчас пойдём-ка пороемся в угольках… может, что ценное ещё отыщем. Нам теперь каждый су на вес золота будет. Да и побрякушки там всякие сгореть не должны.

Жанна поднялась на ноги и уверенно потянула Николь за руку, увлекая к сгоревшему дому. На самом деле ей позарез нужно было найти тот перстень, что она отобрала у дорожных разбойников. Впопыхах выпрыгивая из окна, она совершенно забыла про кожаный кошель с деньгами, в котором и была припрятана сия драгоценность.

Роясь в головнях, им действительно удалось извлечь оттуда кое-что полезное, включая обугленные деньги в количестве, достаточном для полноценного существования в течение пары недель. Это были накопленные Николь несколько пистолей, предназначенные для закупки очередной партии продуктов и вина в таверну.

Жанна с упорством фанатика копалась в том месте, где раньше была её комната. Она, обжигаясь, методично оттаскивала уцелевшие обугленные бревна в сторону, расчищая площадку и тщательно перебирая мелкие головёшки. Наконец, издав радостный вопль, воительница выхватила из-под толстого медного таза кожаный мешочек, как ни странно, нисколько даже не пострадавший от сильного жара. В сознании девушки всплыл образ улыбающегося учителя и тут же исчез.

— Спасибо, сэнсэй, — прошептала Жанна и пристегнула кошель к поясу, ничуть не сомневаясь в целостности его содержимого.

Не злите женщину…

Утро выдалось на редкость тёплым и солнечным. Небеса, устав поливать землю холодным осенним дождём, наконец-то прояснились. И даже ветер, разогнав прочь хмурые серые облака, стих, удовлетворённый своей работой.

Жанна прошвырнулась по базару, надеясь встретить хоть кого-то из злополучной четвёрки. Но тщетно. Поджигателей нигде не было видно. Вдруг она услышала за спиной знакомый юношеский басок: «Смотри… вот она!», — и завистливый девичий вздох.

Жанна обернулась. У прилавка с дешёвыми женскими украшениями стоял тот самый паренёк, которого она великодушно отпустила позавчера из гостиницы. Рядом находилась очень молоденькая девушка, почти девочка лет четырнадцати. Они стояли и с восхищением смотрели на Жанну. Тяжёлый саксонский меч на толстом кожаном ремне придавал стройной воительнице весьма грозный и романтический вид. Жанна подошла к парочке, сурово сдвинув брови.

— Ну здравствуй, крестничек…

— Здравствуй… те, — парнишка смущённо переминался с ноги на ногу.

— А скажи-ка мне, родненький, где твоих собутыльников сыскать можно?

Девушка при этих словах округлила глазки и гневно посмотрела на парня, подперев руки в боки.

— Ты-ы! Опя-ять!

Парнишка испугано захлопал пушистыми ресницами.

— Да что ты, Франи… я просто так сидел с дядей Гуном. Кушать хотелось, а он угощал.

— Кому Франи, а кому и Франсуаза, — наступала девушка. — Ты мне что, обещал, а?

— Да нет же… не пил я. Ну, подтвердите хоть вы, — парень умоляюще посмотрел на Жанну.

«Так, — подумала она, — здесь уже ясно, кто будет в доме хозяин… если дело, конечно, дойдёт до свадьбы».

— Подтверждаю, — кивнула Жанна.

— Смотри у меня, — фыркнула девушка, вновь превратившись в белую и пушистую подружку.

«Да… такая, если возьмёт в оборот, своего не упустит. И оставаться, похоже, парню девственником до самой брачной ночи».

— Ну, так как насчёт твоих приятелей? — напомнила Жанна.

— Я не…

Начал было парень, но Франсуаза перебила его:

— А известно где, — затараторила она, — на старой мельнице у реки. Там Гун со своей шайкой и днюет, и ночует. А зачем они вам?

— Да вот, прощенья хочу попросить. За нанесённые увечья.

Соврала, не моргнув глазом Жанна.

— А… так давайте мы вас проводим!

— Нет, — мотнула головой воительница, — вы лучше покажите мне верное направление, а дальше я сама.

— Так, направление одно. Выходите на окраину северной стороны деревни, а дальше идёт единственная дорога. По ней вы мельницу никак не минуете.

— Спасибо, — поблагодарила Жанна и направилась в указанном направлении.

Позади раздался торопливый шёпот мальчишки.

— Ты что? Их же там человек десять как минимум собирается! Они ж её на кусочки разрежут!

— Тихо ты! — шикнула на него Франи, — я, может, тоже хочу посмотреть, как она им носы поразбивает.

Жанна усмехнулась, уголком рта, ускоряя шаг. Мельница оказалась недалеко, но Жанне хватило времени, чтобы прокачать энергию и настроиться на максимально боевой режим. Конечно, не мешало бы провести разведку, но наша воительница уже была на таком взводе, что разведчица из неё получилась бы совсем никудышная. Жанна вломилась на мельницу, как живой таран, с размаху саданув ногой двери так, что треснула одна из досок.

В помещении, кроме четверых поджигателей, находились ещё и её дорожные знакомцы: толстяк с карликом. Впрочем, удивляться нечему. Одного поля ягодки. Увидав ворвавшуюся девушку, разбойники поначалу застыли в немом изумлении, но потом карлик, наконец, узнав переодетую Жанну, заверещал злобно:

— Мужики, это она! Отдай перстень, сука!

Толстяк его поддержал, оглушив присутствующих своим густым сочным басом:

— Навались, братва! Разом! Всех не одолеет!

Хозяева схватились за колья и вилы. Жанна завертела меч, ускоряясь с каждым взмахом. Выпад… и вилы со звоном воткнулись в потолок, отскочив от перерубленного черенка. Ещё удар… ещё… и вместо здоровенного дубья — три коротких обрубка.

«Так… пора вырубать балбесов…»

Ложный выпад мечом. Толстяк согнулся пополам, получив удар ногой в промежность. Жестокий, но безотказный приём… не до вежливости. Теперь подскок с разворотом стопы… и вечно небритый верзила валится со сломанной челюстью.

«Ах ты, гадёныш!»

Карлик подкрался сзади и попытался ухватиться за ноги.

«Получай недомерок!»

Удар каблуком в лоб надолго его успокоил. Остальные разбойники как-то разом утихомирились и с криками: «Милости просим!» — бухнулись на колени.

Жанна разочаровано вздохнула. Накопленная энергия требовала выхода, и столь быстрая сдача её не устраивала. Воительница подскочила к одной из опор, удерживающих здоровенную балку, и с коротким выдохом нанесла по ней прямой удар ногой. Толстая опора переломилась в месте соприкосновения как тростинка. Поражённые увиденным мужчины остолбенели, раскрыв рты.

— Ну что? Теперь поговорим? — Жанна засунула меч в ножны. Те судорожно закивали головами. — Кто поджог гостиницу? — сурово вопросила девушка.

Коренастый крепыш откашлялся и, не сводя глаз с переломленного бревна, произнёс осипшим голосом:

— Мы не хотели… случайно произошло. Лампадка упала, когда мы выбегали, ошпаренные маслом.

— Что ж… я вам верю, — Жанна задумчиво постучала носком сапога по полу. — Значит так, господа. Убытки нужно возместить и отстроить гостиницу заново. Как вы это сделаете, меня мало волнует. Мы с Николь отправляемся в небольшое путешествие. За это время всё должно быть восстановлено. Ясно?

Мужички понурили головы, понимая, что загнали себя в кабалу, по самое не хочу.

— А теперь, — Жанна очаровательно улыбнулась, — добровольное пожертвование в дорогу молодым и красивым женщинам.

Собрав дань с посрамлённых разбойничков (а, в роде их деятельности она больше не сомневалась), Жанна спокойно вышла и направилась восвояси, краем глаза заметив промелькнувшую на чердаке хитрую рожицу Франсуазы.

Дорожные сборы

Николь, узнав о коротком, но весьма продуктивном набеге Жанны на мельницу, сильно огорчилась, что её не взяли с собой. Она желала самолично оторвать яйца пакостникам. Но тут же успокоилась и повеселела, когда Жанна рассказала о результатах переговоров.

— А теперь… — Жанна весело подмигнула подруге, — мы пойдём с тобой в торговые ряды и приоденем тебя для дальнего пути.

— Мы куда-то едем? — удивилась Николь.

— Да. Мы с тобой отправляемся путешествовать. Всё равно в вашей деревне делать больше нечего, пока нет новой гостиницы. Куда бы ты хотела поехать?

— Ну, не знаю… — Николь задумалась. — Быть может, в Орлеан? Никогда там не была.

— Фи! — сморщила носик Жанна. — В этом грязном городишке жутко не уютно. Давай лучше поедем к морю.

— О! — Николь мечтательно закатила глаза. — Это было бы просто чудесно! Увидеть Лазурный берег — мечта всей моей жизни. Но это так далеко, что, боюсь, мы едва ли сможем добраться туда живыми и невредимыми.

— Не волнуйся… — улыбнулась Жанна. — Всё будет хорошо…

За разговорами девушки не заметили, как дошли до базарной площади. И опять, как по волшебству, они сразу наткнулись на то, что им было нужно. У той же самой торговки.

Костюм был удивительно похож на тот, что приобрела Жанна, но только скроен из белоснежной эластичной кожи. Какой секретный краситель использовал кожевенных дел мастер, неизвестно, но постарался он на славу. Белизна материала просто ослепляла.

Девушки, не торгуясь, выложили требуемую сумму, и Николь, не выдержав соблазна, тут же переоделась за небольшой полотняной ширмой. Эффект преобразования шокировал даже торговку.

Тёмненькая спортивная Жанна в иссиня-чёрном костюме и белокурая женственная Николь в сверкающем белом наряде, покроем, как две капли воды похожим на одеяние подруги, производили потрясающее по своему контрасту впечатление.

— Бесподобно! — хлопнула в ладоши торговка. — Вы словно два сказочных существа… как их там… Феи… Эльфы… неважно. Главное, сей наряд очень вам идёт.

— Откуда у вас такая роскошь, уважаемая? — не в силах скрыть восторга, спросила Николь. — В нашей стране подобной одежды нет даже у королей! И материал какой-то странный… вроде кожа, а вроде и нет. Это что-то заграничное?

— А вот это, девушки, уже коммерческая тайна.

Ухмыльнулась весёлая торговка. В глазах её на мгновение загорелся и погас яркий жёлтый огонёк.

Жанна тряхнула головой: «Поблазнится же! Наверняка игра солнечного света…», — подумала она, но чувство внезапной тревоги, окутавшей её душу, всё же осталось.

Николь не заметила ничего, внимательно разглядывая себя со всех сторон.

— Как же мне не хватает моего великолепного зеркала, — вздохнула она.

— Ничего, — утешила подругу Жанна, — зато впереди нас ждёт великолепный отдых на лазурном берегу моря. Идём на конный двор… там застоялись две чудесные лошадки.

Но, как оказалось, на этом сюрпризы ещё не кончились. Лошади, которых привела Жанна, невообразимым образом исчезли из стойла. Конюх клялся и божился, что два часа назад они были туточки.

Расстроенный владелец конного двора предложил в качестве компенсации довольно крупную сумму. Но Жанна решительно отказалась, указав на двух великолепных скакунов чёрной и белой масти.

— Мы заберём этих.

— Но они не продаются! — воскликнул хозяин. — Эти жеребцы припасены для королевской свиты.

— Тогда, — Жанна приблизила лицо к красной физиономии толстяка-владельца, — все… ты слышишь меня? Все, от Орлеана до Ла-Манша узнают, что в твоём заведении крадут лошадей. И королевская свита, даже если когда-нибудь будет проезжать мимо, никогда не произведёт у тебя смену даже самой паршивой кобылы. Мы берём этих, — повторила она, тыча пальцем в грудь вспотевшего владельца. — А лошадок ты ещё себе подберёшь.

Тот лишь обречённо махнул рукой, мол, делайте, что хотите. Кони были великолепны. Чистокровные скакуны. Один абсолютно чёрной масти, без единого пятнышка, другой, соответственно, с точностью до наоборот — абсолютно белый. Николь прыгала от счастья, восторженно повторяя:

— Какие замечательные! Какие чудесные!

Жанна улыбалась, глядя на веселившуюся подружку, а внутри всё крепло необъяснимое беспокойство. Сжимаясь тугой пружиной.

— Какую выберешь, Николь? — наконец встряхнулась она от неясных предчувствий.

— Белую. Ой, нет… чёрную. Ну, я не знаю, Жанночка! Они оба такие замечательные!

— Ну, коли так, сделаем контраст. Ты в белом одеянии, значит садись на вороного, я в чёрном — сяду на «Снежка». Годится так?

— Ага, — легко согласилась Николь.

— Тогда, подруга, садись на своего скакуна и в путь.

Жеребцы неслись, как птицы, всхрапывая и играя крепкими мускулами. Редкие повозки, запряжённые сельскими лошадками, испугано прижимались к обочине. Зрелище было воистину пугающе-великолепное. Две прекрасные валькирии в ослепительных сверкающих одеждах (иного названия и не придумаешь для этих необычных нарядов… хотя Жанна уже сомневалась, что костюмы сшиты из кожи животных, но материал определить не могла), мчались во весь опор на изумительной красоты скакунах, чьи оскаленные пасти наводили ужас на встречных проезжих.

К вечеру девушки миновали густонаселённую местность и скакали по безлюдной лесной дороге. Наконец Жанна натянула поводья, и разгорячённый Снежок нетерпеливо загарцевал на месте. Николь последовала её примеру, успокаивая Черныша, (как, она назвала своего коня) легким похлопыванием по взмыленной шее.

— Надо отдохнуть и выбрать место для ночлега, — сказала Жанна, спрыгивая с седла.

Нападение странных «рыцарей»

Место для стоянки искали недолго. Рядом с дорогой оказалась небольшая полянка, в центре которой девушки натянули на четыре рогатины кусок дерюги, набросали лапника и развели костёр.

Жанна достала из дорожных мешков лепёшки, кусок сыра и вяленое мясо. Ужин запили вином. Что невероятным образом сохранилось в подвале сгоревшей гостиницы.

Умаявшаяся за день Николь мгновенно уснула, едва прикоснувшись к лежанке. Жанна же ещё долго валялась без сна, размышляя о последних бурных событиях, случившихся с ней: о пожаре и разбойниках, о странной торговке с её не менее странной, но такой чудесной одеждой, об исчезновении и появлении взамен новых великолепных лошадей.

Незаметно Морфей всё же принял её в свои объятья, и к Жанне вновь пришёл Учитель. Он сидел в позе лотоса и раскачивал лысой головой, шевеля губами.

— Поверни обратно, Жанна, — донёсся до неё шёпот старого китайца. — Поверни… Проснись, девочка! Опасность!

Жанна мгновенно открыла глаза. Тишина была, что называется, мёртвая. Костёр почти догорел, и в его неясном отсвете виднелись пять массивных фигур окруживших убежище девушек. Жанна положила руку на рукоять меча.

— Кто вы и что вам от нас нужно? — как можно спокойней спросила она, приподнявшись на локте.

Фигуры безмолвствовали и не шевелились. Это начинало раздражать.

— Что случилось? — сонно подняла голову Николь.

— Пока ничего… но это-то и смущает. Эй, вы! Оглохли, что ли? Отвечайте, что надо?!