Йо-хо… Хо!

Представьте на минуту, что вы удачно ограбили ювелирный магазин. Ага? Уже прошёл мандраж, который колотил вас «перед тем как». Вы провернули-таки своё «дельце» и пережили шок, который вас накрыл «после». Вы стали обладателем не хилой такой горы золота, бриллиантов и всякой другой очень дорогой бижутерии.

И вот, вы сидите в уютном кресле, попиваете коньячок, курите сигару, глупо хихикаете, вспоминая, как «оно всё прошло». А она — в смысле гора сокровища — вот она, сверкает и блестит у ваших ног.

Ну вы думаете «ух, как же круто!»

Конечно, круто.

Но проходит некоторое время, а гора всё лежит.

И лежит уже не первую неделю, потому что вы не знаете куда её, к чёрту, деть! Вы же нормальный человек, не какой-нибудь там, клептоман, вам хочется продать награбленное и получить деньги. Но некому!

Почему деньги? Ну, наверное, потому что за деньги можно купить всё! Или почти всё. А кольца, броши, цепочки и остальное ворованное барахло, можно обменять, разве что, на несколько лет тюрьмы.

Или головы лишиться. Что гораздо хуже…

Вам уже надоел блеск дорогих побрякушек. Они бесят вас своей никчёмностью. Вы ищите способ избавиться от них.

И не находите!

* * *

Плазменный разряд сочно влип в стену, в метре от меня вздулся огненный цветок, на миг ослепив и обдав лицо раскалённым воздухом. Я плотнее вжался в технический люк в стене за выступом.

Страшно, чёрт побери! Мурашки, до этого лениво ползавшие по спине, стали размером с монету и устроили родео.

— Кэп, пригнись, мать-перемать! — заорал Чака, прячущийся за ящиками напротив.

Чака, со своим предупредительным воплем, опоздал на несколько секунд. Но я уверен, что если мы выберемся из этой передряги, он обязательно заявит, как защищал капитана, не жалея живота своего. Потребует, естественно, премиальных.

Если мы выберемся отсюда.

Затренькали по полу дротики — кто-то из преследователей, не жалея боезапаса, лупил из импульсной винтовки. Это он зря! Рано или поздно один из маленьких дьяволов, летящих со скоростью звука, срикошетит, зацепит меня или Чаку… и тогда — пиши пропало.

На кой чёрт мы сюда попёрлись вдвоём?!

Тявкнул станнер Чаки. Ультразвуковой пистолет, в режиме парализатора временно парализует мышцы и глушит нервные окончания. Большинство живых существ от этого засыпает. Но Чака включил боевой режим. Попадись кто под выстрел — если не помрёт, то останется паралитиком, точно.

Я осуждающе смотрел, как яростно Чака поливал проход лучами. Мало у нас проблем с законом, так ещё и трупов не хватало.

В коридоре кто-то заорал, матерясь на трёх языках сразу, и вдруг резко заткнулся. Похоже, Чака серьёзно зацепил одного из преследователей.

Я стиснул покрепче зубы и небольшой старомодный саквояж. Потёртая светлая шкура неизвестного животного скрипнула в моих объятиях. Внутри были деньги. Немного. Всего полмиллиона, вырученные за две полные горсти золота. Этого хватит, чтобы некоторое время отсидеться. Если нам дадут уйти.

Хорошо, что я догадался провести сделку частями. Если бы приволок всё, то нас бы пришили уже на входе в игорный дом Норриса. Невероятно, что мы вообще ускользнули. Помню пили, помню, как после сделки предложили проводить…

Да после таких проводов «на посошок», я больше к Норрису на световой год не подойду!

Из глубины коридора вылетел очередной разряд плазмы. Блин! Только идиот будет использовать плазмомёт в закрытом помещении. Или Норрис! Сгусток энергии коснулся толстого пластика, и ящик, за которым прятался Чака буквально подпрыгнул от взрыва, последовавшего за ним. Чака упал и замер, выронив пистолет.

Всё! Хана вам пришла, мистер самоуверенный болван, Заслав Вержбински, по прозвищу Кэп!

Люди, посоветовавшие встретиться с Норрисом, уговаривали меня нанять хотя бы пару охранников. Дык нет — я решил, что крут неимоверно и попёрся в бандитское логово, взяв только одного сопровождающего, Чаку.

Мы не дошли с ним немного. До выхода оставалось каких-то пять метров. А там шлюз, и боцман Дрю, на катере. Дурак, ну какой же я был дурак! Как я мог так оплошать? И связи нет — её выжгли первым делом направленным электромагнитным импульсом. И оружия — всего два станнера, да и то, я свой боезапас израсходовал.

Чака очнулся. Он пошевелился и попытался подняться. Оглушённый взрывом, он лежал в проходе и слабо стонал. Если я ничего не предприму в ближайшие секунды, то Чака, замечательный техник, мастер на все руки и главный зануда на старой «Чёрной Каракатице» погибнет.

Внезапно стрельба стихла.

— Кэп! — загрохотал усиленный голос Норриса. — Твоя песенка, как говорится, спета! Выходи, подняв руки и всё такое. А то я поджарю твоего дружка!

Он чётко дал понять, что Чака — заложник! Но он не знал, что я безоружен, иначе мой друг был бы уже мёртв, а мне выбили зубы, отбили почки, а может, чего похуже. Но не убили бы! Я нужен был, чтобы получить оставшиеся драгоценности.

— О’кей! — крикнул я, лихорадочно соображая, что предпринять. — Норрис, я отдам тебе деньги, и ты меня отпустишь! Лады?!

— Конечно! — Норрис замолчал, видимо, хихикал в кулачок, а потом продолжил, — Выходи, братишка, я ничего тебе не сделаю. Мы того… всё обсудим.

Ага, знаю я, как ты обсуждать умеешь. Меня схватят и посадят в какую-нибудь вонючую дыру. Буду гнить, пока Сайман — пилот «Каракатицы» или Хо — наш программист, не отдадут драгоценности. А когда обмен свершится, Норрис убьёт всех.

Чака зашевелился чуть более осмысленно. Он часто-часто заморгал, посмотрел на меня, посмотрел вокруг, и понял, наконец, что лежит на открытом месте. Он попытался отползти, но тут же рядом с ним чиркнула пуля, выбив сноп искр. Чака застыл, а Норрис заорал:

— Лежи, тварь! Пристрелю!

Я возмутился:

— Норрис, ты же сказал, что ничего не сделаешь?!

— Я не говорил, что это и его касается, — он хрипло рассмеялся. — Этот гадёныш жив, пока я не знаю, как с ним поступить…

— Так не пойдёт! Не тронь его!

Норрис где-то минуту помолчал, потом снисходительно всё же ответил:

— Ладно, Кэп, в знак моей предра… предро… споло… женности… Тьфу! Короче, ради доброго жеста, я его тоже не убью. Бросай оружие, деньги и выходи!

— Мне нужны гарантии, — самоуверенно заявил я.

Мы с Чакой были не в том положении, чтобы выдвигать хоть какие-то условия. Но и Норрис не дурак, он знал, что всех перестрелять он может в любой момент, только денег тогда не получит.

У меня лично выбора, похоже, не было, но спасти Чаку стоило попытаться. Я задумался.

Чака лежал, уткнувшись носом в пол и не видел, как один из боевиков Норриса подошёл к выступу, за которым я прятался. Когда же я собрался выдвинуть требования по освобождению Чаки, он высунул ствол импульсной винтовки из-за угла, направил его мне в лоб и гнусно улыбаясь, заявил:

— Ку-ку, «Вася»! Отдавай бабло!

От неожиданности я опешил, но саквояж из рук не выпустил. Наоборот, впился крепче.

— Я не Вася, — пробормотал я растерянно, — Я Кэп Вержбински!

— Да мне пох… — сообщил бандит. Он понял, что я безоружен и вышел на средину прохода.

На загорелом не облагороженном умом лице застыла маска безжалостного убийцы. Верзила скривил губы и нагло плюнул мне на сапог. Отвратительный харчок зелёного цвета расплескался по дорогой замше.

Гад! Нет, он не на сапог мне плюнул, он прямо в душу мне плюнул! Вне себя от ярости, под дулом винтовки, но я гордо прошипел:

— Не смей так делать больше!

Верзила оторопел, его маленькие свинячьи глазки приоткрылись, на лбу появилась длинная прямая линия глубокого мыслительного процесса. Что-то щёлкнуло, видать, шестерёнки у него в голове, и верзила противно просюсюкал:

— А то что-о-о?..

И тут раздался жуткий «Ба-бах»!

А в следующее мгновение я чуть не оглох от полученной оплеухи.

Сквозь гул в голове, однако, я понял, что это был не верзила. Оплеуху мне выдал воздух, туго сжатый взрывной волной. Из носа хлынула кровь, всё вокруг поплыло перед глазами. Грохот взрыва потонул в диком звоне, который наполнил мою голову и, казалось, всю вселенную.

Верзиле досталось куда больше меня, его накрыла прилетевшая невесть откуда металлическая дверь. Неведомая сила сорвала бандита с места, как травинку, и бросила вглубь коридора. Чака, непонятно каким чудом успевший заползти за груду мусора, обалдело таращился на меня, сверкая белками.

Между нами упала туба гранатомёта, с обеих её сторон вился сизый дымок.

А потом ко мне наклонился Бормотун, наш старый корабельный андропод. Он смешно похлопал манипуляторами по серому комбезу, толи отряхивая пыль, толи приветствуя странным образом. Хорошо, что роботы не потеют. Сколько знаю Бормотуна, но ни разу не видел, чтобы он его стирал.

— Кэ-эп, я спешил! — заявил Бормотун. — Как мог спеши-ил!

Пол рывком ушёл вниз, мы с Чакой взлетели на полметра вверх. Схватив нас за шкирки, как напортачивших котят, Бормотун побежал к выходу.

Мы чуть не погибли, время игр кончилось, настали суровые времена.

* * *

Три дня спустя, очухавшись немного от контузии, я сидел в рубке «Каракатицы» и пил короткими глотками горячий бульон.

Да, бульон! Обычный куриный бульон, синтезированный из отходов и летучих соединений нефти. Хо, наш программист, хакер, симпатичная мне девушка и нелюдимая мегера в одном флаконе, заявила, что берёт на себя роль корабельного врача. Начитавшись древних книг, она решила нас лечить народными средствами. Мол типа лекарства вредят человеческому организму. Будто не из одного сырья с бульоном они делаются в пищевом процессоре?!

Чака немного обгорел, когда его ящик сжёг плазменный выстрел, и Хо назначила ему в качестве заживляющего бальзама, пюре из огурцов с какой-то вонючей добавкой. Теперь Чака лежал в своей каюте, злой как чёрт, и пованивал сероводородом.

А ещё она исключила из рациона алкоголь!

Нет, ну, скажите на милость, где это видано, чтобы человеку, побывавшему в стрессовой обстановке, можно сказать, чуть не погибшему, не давали выпить? Тьфу, ты блин! Бутылка крепкого пойла, градусов этак сорок пять — пятьдесят, вот лучшее лекарство от стресса, а не бульон! Но Хо изъяла всю выпивку и заперла её в своей комнате.

А ещё она перепрограммировала Бормотуна. Он стоял теперь на посту у двери и обнюхивал всех входящих в рубку. Если находил контрабанду алкоголя — орал, как резанный. На боцмана Дрю Бормотун верещал постоянно, словно сканер в космопорту. При этом правда у Дрю не было с собой и грамма спиртного, просто Боцман был проспиртован насквозь естественным способом в кабаках. Поэтому чувствительный нос Бормотуна зашкаливало.

Кроме спиртного, как известно, для настоящего мужчины есть ещё одно замечательное лекарство, помогающее побороть стресс, депрессию и безделье. В некоторой степени очень приятное лекарство, но для его употребления, как вы понимаете, нужна женщина, для комплекта. Чака «намекнул» Хо, что не прочь побороть свою вялость после болезни. И сказал как… Она хладнокровно вырубила его электрошоком и заперла в каюте.

Ну, переборщил, ну бывает… Я прекрасно понимаю Чаку. Хо симпатичная, я бы даже сказал, красивая женщина, все формы при ней. Но ему точно не стоило трогать её за попу…

Кроме домашнего ареста Чака получил ещё одно наказание. Хо в отместку перепрограммировала пищевой процессор, и на все запросы Чаки тот стал выдавать только солёную манную кашу.

Я рисковать шкурой не стал, решил, что и бульон, в качестве лекарства, вполне неплох. Молчал себе потихоньку, пил бульон и думал о мести Норрису…

После того как мы удачно провернули первую и на текущий момент нашу единственную операцию — ограбили курьерский катер, мы получили две совершенно несовместимые вещи. Кучу золота и множество геморроя.

Мы стали преступниками. Сбылись мои детские мечты: «Каракатица» стала пиратским судном, а я — капитаном пиратского судна. Следствие — в любом космопорту нас ждал арест. Всё решили бы деньги, а денег, как это ни парадоксально — не было!