Израиль встретил нас хорошей новостью: самолет благополучно приземлился в аэропорту Бен-Гурион. А ведь в воздухе все могло произойти. Вот с этого радостного «БЛАГОПОЛУЧНО» я и начинал отсчет постоянного везения мне. Именно 16 января 1996 я и считаю моим вторым днем рождения на моей второй родине — в Израиле. Свое же прошлое рассматриваю как подготовку к этой будущей второй жизни. Так вот, в момент этого рождения (приземления самолета) я был не только в рубашке, но и в брюках — это я помню хорошо. Так что примету «Родился в рубашке — будет счастливым» я проверил на себе.

В первой главе я воспринимал себя выкидышем России, а в этой — покажу, как проходила реанимация по-израильски. Здесь я коснусь вопросов, связанных с работой в новой стране, а общие впечатления — дам в следующей главе.

Кроме того, постараюсь писать о главном из всего, что происходило со мной в тот период — без подробностей, которые были бы интересны только специалистам моей профессии.

Все события подлинные — нет ни одного выдуманного.

Глава 1. ПЕРВЫЕ ШАГИ

Первым делом, первым дело — самолеты…

Что ожидал:

Нам рассказывали, что когда-то пассажиров самолетов с репатриантами встречали с цветами. Но потом начали прилетать тысячами и пришлось бы весь Израиль превратить в оранжерею.

Перед вылетом нас предупреждали, что в Израиле будет таможенный контроль и придется заплатить за все, что облагается пошлиной. С учетом этого мы и не стали брать такие вещи.

Что оказалось:

Прямо с самолета мы прошли в зал без цветов, но зато и без всякого контроля — мда-а-а, аж обидно было. Там нас уже ждали представители министерства абсорбции, занимающиеся устройством прибывших на постоянное проживание в Израиле. Прямо в аэропорту оформили все необходимые документы и даже выделили машину, и она отвезла нас по адресу, который мы сказали — в город Бат Ям.

На время поиска квартиры мы все втроем (жена, дочка и я) остановились у моей сестры — она жила в стране уже несколько лет. Посредник почти сразу подыскал трехкомнатную квартиру, которая устроила нас по условиям и географии — недалеко от моря. Кстати, оплаты за проживание даже одного месяца на этой квартире, оказалась больше суммы, за которые я продал сад с постройками перед отъездом в Израиль — почувствуйте разницу цен!

Такого дождливого января я не помню за все 22 года, прошедшие с тех пор, — они лили почти беспрерывно. Мне показалось, это «святая земля» наглядно объясняет нам выражение: «Разверзлись хляби небесные». Я счел такое начало за добрый признак — ведь в Израиле дождь воспринимают как счастье.

Пока все прекрасно.

Ульпанист

Что ожидал:

Еще на стадии принятия решения, — уезжать или нет, — меня очень беспокоили мои способности к языкам. Они были никакие. Ну судите сами — шесть лет в школе вдалбливали немецкий и единственное, что осталось, это — «Ненде хох!» (Руки вверх!), да и то, из фильмов про войну, которые я смотрел еще до пятого класса, когда начинали учить языки.

Уже работая, я пару раз порывался овладеть английским — и в результате осело только «Гудбай!» и тоже благодаря попсе «Гудбай, Америка!». Знакомые уверяли, что просто не было стимула к их изучению — в России он не нужен, а за границу меня даже социалистическую Болгарию не выпустили.

Потом появились теория, что методика преподавания языков в то время была совершенно неправильной — ну никакой нормальный студент не мог по ней усвоить английский. Бедная Наталья Александровна Бонк, на учебниках английского языка которой выросло не одно поколение. Позже, при повальным увлечением английским и поиском новых методик, только ленивый не пнул ее.

— Ну теперь-то будет все по-новому и русские заспикают инглиш — о-го-го… YESли бы!

Да через месяц-другой везде только и будет слышно: «How are you». — Вот только почему-то тоже не получается.

Мне эти ссылки на неправильную методику тоже нравились — они приятно щекотали самолюбие и хорошо смягчали мое самобичевание за языковый дебилизм.

Самая обнадеживающая фраза была — «Не ты первый взрослый, который только начнет учить иврит. Там у них все отработано. Другие же осваивают, когда прижмет». Это казалось достаточно убедительным, и я перестал заморачиваться. А зря! Ох и зря-я-я…

Уже на первых занятиях в ульпане меня очень взбодрила фраза — «Иврит — язык легкий». И, действительно, оказалось, что в нем есть много слов, которые звучат одинаково с русскими. Ну, например, доллар, какао, джип и другие — их и в Африке услышишь. Ну, и чем я не полиглот. Вот только смущало, что в Израиле, кроме международных слов, употребляли и какие-то незнакомые мне — из вредности, конечно же. Но, мысленно беседуя с собой, я часто пользовался словом, которое слышал еще в детстве — «идиот».

Иногда здесь мы со знакомыми говорили друг другу разные ласковые русские слова, например, — «Жид», но теперь уже с улыбкой. И это грело.

Что оказалось:

Теперь прежде всего — язык, т.е. надо начать ходить в ульпан. Для тех, кто не знает — это школа, где учат иврита. Полный курс — 4 месяца с обеспечением необходимыми материалами. В это время нам платили сумму, достаточную для нормальной жизни, включая питание, проживание в съемной квартире, покупка электроприборов, какой-то мебели и т. д. Это называлось «корзина абсорбции». Плюс налоговые скидки и другое.

Еще до приезда в Израиль представители Сохнута говорили, что Израиль создает такие благоприятные условия для адаптации вновь прибывших, которых нет нигде в мире. И это оказалось правдой.

Для меня этот период был просто прекрасным. Утром зарядка на берегу моря и плавание — курортный режим. Потом сразу в ульпан — всей семьей. В классе человек 25 — разных возрастов, но только работоспособные. А для пенсионеров обучение отдельное — с совсем легкой программой. Им язык не особенно-то и нужен — практически, везде можно спросить у русскоговорящих.

В нашем ульпане «алеф» (первая буква ивритского алфавита) были только нулевики. Чтобы не возвращаться к этой теме, скажу, что потом, также все втроем, начали посещать уже уровень более продвинутых — ульпан «бэт». Но в нем обучались вечерами — после работы.

Занятия по школьной системе — в классе часов до двух, потом — обед и выполнение домашних заданий. Учителя, как правило, только ивритоговорящие и их объяснения — это был забавный театр пантомимы высокого уровня.

Дочка утверждала, что в моем возрасте (56 лет) не стоит тратить время на изучение иврита — многие говорили: «Он придет на работе». Но в этом наши мнения разошлись. И даже сейчас я уверен, что ульпан нельзя было игнорировать — без него я не смог бы устроится и на первое место.

Ульпан я вспоминаю с удовольствием еще и потому, что именно в это время для нас часто организовывали недорогие экскурсии — начало знакомства со страной. Позже я не раз бывал в тех же местах, но те запомнились как-то особенно.

Америка, Америка!

И еще одно необычное событие в моей новой жизни. Почти сразу по приезде в Израиль наступил период подачи заявлений на получение грин-карты. Она давала вид на жительство в Америке у человека, не являющегося гражданином США, а также возможность на законное трудоустройство там. Подали заявления и мы с женой — просто так. Халява — так почему же не подать. Я уже так привык к своим постоянным невезениям во всяких лотереях, что не надеялся на успех, и даже забыл об этом шаге. Каково же было мое удивление, когда получил сообщение, что на этот раз я выиграл.

Теперь возник вопрос: «Лететь или не лететь? Я понимал, что в Америке мы не будем иметь такой поддержки в период адаптации, как в Израиле. Там вышел из самолета — и никому ты не нужен. Живи — да, работай — да. И всё. Ну, и кем я там мог работать без английского языка и в предпенсионном возрасте — только мести улицы или мыть полы.

А здесь, в Израиле, — и курсы бесплатные, и пособия, и льготы… Да и стипендия Шапиро давала почти полную гарантию работы по специальности. Кроме того, таких косноязычных, как я, полно в Израиле — ведь во всей стране полно недавно «понаехавшим тут». Да и многочисленное русскоязычное окружение очень облегчало жизнь.

Короче — этим, первым в жизни серьезным выигрышем, я так и не воспользовался. И многие мои знакомые, узнав об этом, крутили пальцем у виска, глядя на меня.

Первые деньги хапуги

Сладкая жизнь.

Мои успехи в изучении иврита оказались более, чем скромные. И я вдолбил себе в голову, что мне может помочь только техника — аудиозаписи с уроками. Я нашел в магазине маленький японский кассетный магнитофон и… — ну теперь-то ка-а-ак рвану к вершинам иврита. Купить-то его можно, но «где деньги, Вань?». И я решил достать их, не залезая в семейный карман — да нет, до воровства не додумался.

Я вышел на широкую улицу, протоптанную постоянно прибывающей армией русскоязычных репатриантов. Помните, фигуру Ленина на главных площадях городов СССР, с рукой, указывающей направление движения и утверждающей: «Верной дорогой идёте товарищи!». В Израиле эта дорога вела бы прямо к толпе «русских», вооруженных метлами, швабрами и другим приспособами для уборки.

Вот так и я нашел свое место в новой — второй жизни. И оказалось оно недалеко от дома в кондитерском магазине-пекарне. Теперь, в эту «кондиторию» ежедневно, часам к пяти вечера стал приходить я — немолодой очкарик с минимальным запасом ивритских слов. Но я его начал быстро пополнять, правда, их уклон был моечно-уборочный.

Обязанность оказалась не сверхсложная (как раз на уровне главного специалиста проектного института) — мыть кастрюли, противни и все, что накопилось у кондитеров за день работы.

Но и в этом оказались минусы и плюсы. Раньше, когда передо мной стояло сладкое и алкогольное, то выбор длился недолго — рука сама тянулась к торту. Теперь же ситуация создалась просто уникальная — пустили козла в огород.

Я никогда до этого не имел столь разнообразного ассортимента пирожных (чуть примятых), тортов (надломившихся при подъеме), кремов и других заоблачных отходов кондитерского искусства. А если учесть, что здесь же, за шторкой в моем «кабинете», стояли мешки с очищенными орехами, изюмом и разными сухофруктами, то я готов был там работать без денег. А мне еще и платили. Наверное, подразумевалось именно это место, когда говорили, что в Израиле райская жизнь.

Вот на эти «сладкие» деньги я и приобрел желанный магнитофон — с первой же зарплаты. Но, оглядываясь, я понимаю, что обладание им ничего не дало мне — лучше бы я купил себе мозги или, не худой конец, мозговые косточки.

Но такая обжираловка сладким длилась недолго — я резко поумнел от сахара и сообразил, что перспектива ясна и близка — моя наследственная предрасположенность к диабету проявится очень быстро. Борьба с собой длилась недолго. Воля сладкоежки оказалась не настолько мощной, чтобы остаться работать в кондитерской, и при этом не прикасаться к манящему изобилию. Она была посрамлена и опрокинута, несмотря на визги внутреннего голоса о свободе выбора. Разум победил, и я пинком выгнал себя из кондитории, проработав там пару месяца. За это я поссорился с собой так крепко, что минут пять даже не смотрел в свою сторону.

А в ресторане, а в ресторане…

К этому времени я уже понял, что в период обучения в ульпане можно немного подрабатывать и упражнять свой иврит на работе. Но, наверное, это было просто самовнушение — я уже не мог выскочить из напряженного ритма, в котором прошла большая часть прежней жизни. И я «пошел по рукам», но уровнем повыше — начал обходить рестораны и предлагать себя в качестве посудомойщика — теперь уже со стажем.

Сразу выяснилось, что на эту должность еще не претендовали специалисты-проектировщики и я попал в ресторан, который работал только по вечерам — это вполне устраивало меня. Зал здесь был огромный и там проводились многолюдные свадьбы, юбилеи и т. д.

К слову. Здесь проведение торжеств с присутствием 500—800 человек — это совсем не редкость. Помню, перед российскими застольями кандидатура каждого приглашенного тщательно фильтровалась — и я считал это нормой. Но при израильских масштабах это было просто невозможно. Но со временем мне объяснили в чем дело — чем больше приглашенных, тем больше скидка от хозяев зала. Поэтому ни о какой теплой компании «своих» речь не идет — «гребут» всех подряд. И чем больше народа, тем дешевле для приглашающих. Так что если вас позвали на какое-то торжество люди не очень близкие, то не спешите раздувать щеки от важности.

Но вернемся к моей ресторанной карьере. Моя обязанность — загружать в большую посудомоечную машину грязную посуду. Да не фиг делать — главное успевать откладывать на чистый поднос нетронутые порции с общих блюд, которые приносили официанты.

Ну скажите честно, — вы хоть когда-нибудь видели нормальных здоровых мужиков, которые отказывались бы от халявных лучших блюд, приготовленных лучшими поварами в лучших ресторанах. Так что напрасно вы уже осуждающе нахмурились. И ваш умный совет — забирать домой — тоже не годится. Там действовал общий закон: «Здесь — хоть лопни, а с собой — ни, ни». Вот я и лопал!

С работы возвращался не раньше часа ночи — сытый до отвала и благоухающий лучшим пивом, доступ к которому был для меня всегда открыт в холодильнике — наравне с официантами. Представляете, как я задирал нос!

— Да чего же хорошего — наедаться до отвала перед сном? — скажете вы.

Да знаю, знаю. А вариантов нет. Ведь как же надо себя ненавидеть, чтобы уходить с полупустым желудком от такого халявного изобилия изысков! Однажды на свадьбе принесли блюдо, на котором осталась небольшая часть лебедя — оказывается это неслыханный деликатес. Не, ну конечно же, попробовал и я сию диковинку — первый раз в жизни. Ну что вам сказать про вкус — утка да утка, только крупнее. Но имидж задрал-и-и… — любая свинья позавидует. И не потому, что вкусно, а потому, что редко и используется, как украшение парков с прудами. Но птичку жалко.

И неизвестно, чем бы закончилось такое ускоренное отращивание живота, но ежедневное пресыщение деликатесами начало тревожить — я почувствовал, что теряю удовольствие от вкусностей. При праздновании чьих-то дат в обычных, рядовых ресторанах, меня уже не устраивала скудость ассортимента, качества… Я начал понимать миллионеров — ведь мы привыкли только к самому лучшему. Мне не хотелось бы испортить вкус к жизни и… Нет, все-таки я счастливчик — после месяца безграничной обжираловки, судьба предложила мне другую работу.

«Распахни, подъезд, мне двери…»

Все эти подработки были в период обучения в ульпане. Но когда они закончились, то штурм иврита еще продолжался, да и поиск будущей работы по специальности был очень туманный.

Но и в этот момент везение опять улыбнулось мне. Дело в том, что мы арендовали квартиру в девятиэтажном доме. Наш подъезд убирал, разумеется, «русский» еврей — очкарик, среднего возраста. Разговорились — хороший мужик.

Он оказался метеорологом и, конечно же, кандидатом наук. Так вот, когда он нашел место по специальности, то высокая должность уборщика подъезда, освободилась и он поручился за меня — здесь на ответственную работу принимали тоже по рекомендации, как в коммунистическую партию Советского Союза. Этот конкурс я выиграл и — прощай ресторан. Прости и ты, следующий лебедь на блюде.

И вот я получил, кроме лестничных маршей дома, еще и мечту всей своей жизни — большущий холл при входе в подъезд, который с нетерпением ждал моего прихода. Отныне моими переданными друзьями стали ведро с водой и швабра с тряпкой. Лихо размахивая ими, я чувствовал удаль молодецкую и начинал понимать поэта-косаря Алексея Кольцова в момент, когда он писал во широком русском поле: «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!».

Я не буду описывать особенности моей работы в новом качестве, только по одной причине — чтобы не вызвать у вас всеразрушающую зависть. Ну что делать — не всем дано убирать подъезды! Смиритесь с этим и вы. Как говорят: «С горем надо переспать». Спокойной ночи.

На этой должности я продержался несколько месяцев — до начала настоящей трудовой жизни в Израиле. По специальности.

Вас много, а Израиль один (о специалистах)

Что ожидал:

Мне казалось, что это огромное переселение специалистов в Израиль затевалась с не афишируемой целью: помочь ему резко подняться еще выше. Но это было верным только с точки зрения стареющего еврейского лоха русской закваски.

Что оказалось:

Израиль не нуждался в таком количестве приехавших специалистов. С кем бы не поговорил — все в России были ведущими и главными — инженерами, врачами, учеными… Казалось бы, вот он естественный отбор — в профессии останутся лучшие. Но оказалось, что если вновь прибывший иврито-косноязычный был грамотней давно работающего, то претендента не использовали даже в качестве консультанта — он создавал нежелательный фон старожилу.

Это тема отдельного большого разговора. Скажу только, что страна не смогла использовать полученный огромный потенциал. Например, классные врачи, не найдя работы, ушли из профессии, а после этого, всего через несколько лет, оказалась острая нехватка даже рядовых медиков в Израиле. Вряд ли это можно назвать дальновидностью властей.

Кроме того, самые опытными были уже совсем не молодыми. И иврит у них слабый, и не пробивные-то они — вот так и получилось, что именно эти и остались за бортом.

Но буду объективным — для поддержки наиболее квалифицированных прибывших специалистов была создана программа с фондом Шапиро. Но и этого оказалось недостаточным (подробнее я расскажу чуть позже).

Ясно, что на каждом конкретном рабочем месте человек думает не о стране, а о том, как лично ему, Аарону, Баруху, Срулику, Давиду…, усидеть на этом стуле, как оттолкнуть другого, гораздо более квалифицированного. Победил «человеческий фактор», который трудно учесть. Но именно он и привел к тому, что немолодые отличные специалисты пошли подметать улицы и ухаживать за немощными стариками, а чуть помоложе — заняли нишу охранников в общественных местах.

Я считаю, что в этом Сохнут немало слукавил — он не публиковал статистику, которая нарисовала бы реальную перспективу трудоустройства в «новой жизни». И получить ее было неоткуда — Интернет еще не появился.

Уверен, что многие крепко задумались бы: на какой родине лучше мести улицу при безработице — на первой, где все хотя бы обустроено, или второй, где все надо начинать с начала — от жилья до умения говорить и писать.

Дочка и зять

Рассматривая причины выезда из России (в главе 1), я указывал, что одна из основных — беспокойство за личную жизнь дочери. Естественный ваш вопрос — как же складывалась ее судьба уже здесь, в Израиле. Ну что же, умолчать об этом тоже нехорошо.

После ульпана у меня был период безделья — искал работу по специальности. В каком-то объявлении прочитал, что требуется ночной сторож на строящийся объект. Место показалось подходящим — недалеко от Бат Яма строилось несколько зданий в пределах одного квартала. Ночью надо было пару раз проверять их — все ли в порядке. Дежурили вдвоем — я и мужичок. Один осматривает объекты, другой может немного покемарить. Не работа, а курорт.

Так-то оно так, но только на следующий день я был никакой — сказался возраст, давление и т. д. На вторую ночь я уже не пошел, но попросил, чтобы хотя бы одну оплатили.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.