Избранное

Посвящается моей любимой.

Черта

Полжизни этой половина.

Видений прошлого черты…

Непостижимо… И невинна

Душа у призрачной черты.

Рассудок вторит неустанно:

Неужто уже скоро в путь…

Как коротка, как это странно…

Какая призрачная суть

У нашей жизни быстротечной,

Лишь треволнений череда,

И каждый на дороге встречный

Идёт оттуда иль туда:

За край уже или ещё от края

И вновь коснётся той черты,

Ещё не ведая, не зная

Того, что уже знаем мы.

Юность

Просекой, тропинкою, тропкой вдоль ручья

В нежно-белом платьице девочка прошла…

Косоньки распущены, ноженьки босы

И подол у платьица мокрый от росы.

А глаза бездонные: синь да благодать,

И мечту огромную в тех глазах видать.

Омуты бездонные, кладези Любви,

Ноченьки бессонные… В рощах соловьи…

В прядь волос подколотый лилии цветок,

Тонкой-тонкой змейкою белый поясок.

Впереди рассветная жизни полоса.

Распускалась веткою девичья краса,

Веткою сирени, нежной белизной,

Накрывая счастьем, светлою мечтой.

Голос

Любовь — это голос, зовущий: «Приди!»

Попробуй грядущее ты разбуди.

Попробуй коснуться мгновенья рукой,

И жизнь твоя станет отныне Судьбой.

Как будто начнется сближенье планет,

Как будто сольются пространство и свет,

Как будто настанет нежданно весна,

Как будто очнёшься от вечного сна.

А голос всё громче зовёт и ведёт,

И всё не кончается этот полет.

Давно уж свершилось сближенье планет,

И греет пространство спасительный свет.

Земля прогревается лаской лучей,

И где-то пробился сквозь камни ручей,

И где-то покрылся ромашками луг

От нашей Любви: от блаженства и мук…

Я отгорел

Я отгорел, но ты горишь

Ещё желаньем вечным счастья.

Я сотворил, но ты творишь

Свою Судьбу, вся в её власти.

Я отцветаю, ты цветёшь

На склоне белою рябиной.

Я не найду, а ты найдёшь

Свой солнца луч неповторимый.

Меня готовит снегопад

К оцепенению и муке.

Тебя готовит листопад

Лишь к избавленью от разлуки.

Ты обретала, я терял

И навсегда уже утратил.

Ты всё копила, я раздал

И безвозвратно всё растратил.

Ты вся ещё струной дрожишь,

Мои ж аккорды отзвучали.

Ты как прелюдия звучишь,

А я — последний такт в финале.

В Рождество

В Рождество душа слабеет

От предчувствия тепла

И разнеженная млеет,

Вся из света и стекла.

Будто льдинка чуть оттает,

Потечёт слезой воды.

Засияет, заиграет

Искоркой простой слюды.

И покажется, быть может,

Что она ещё жива

И её тоска не гложет

В светлый праздник Рождества.

И постигнув в одночасье

Всю природу волшебства,

Зачерпнёшь ладошкой счастье,

Будто пригоршню тепла.

В лазурной колыбели сна

Ресницы всколыхнуло утро,

Ночная спала пелена…

Мы только родились как будто

В лазурной колыбели сна…

Пусть всё останется, как прежде,

В чудесном сне, волшебном сне,

И нерастраченной надежде

Мы присягнём сегодня все…

Я длю и длю миг пробужденья,

Страшусь шагнуть в огромный Мир,

Как будто ждут меня сомненья

За стенами родных квартир…

Посвящается Наде Рушевой

Когда на тонкой паутинке

С утра появится роса,

Когда в одной такой росинке

Вдруг отразятся небеса,

Тогда, быть может, замирая,

Ещё не зная о Судьбе,

Заворожённо, не мигая,

Увидишь лики в синеве.

Постой, как долго это длится,

Ведь ноша детства нелегка,

Под тяжестью её склониться,

Застыть возможно на века…

Как зачарованный ребёнок,

Как светлячок в кромешной тьме,

Застыл на камне «кентавренок»,

Родившийся не на Земле.

Быстротечное Время

Быстротечное Время бежит,

Мы с тобою его не догоним.

Этот вечер недвижно лежит,

Неподвижно лежит на ладони.

Очень важно его не спугнуть

И случайно его не обидеть,

В этом счастье приятно тонуть

Зачарованным, горя не видеть.

Только этот закат, облака,

Только ширь и пространство без края,

Только эта ладонь и рука

И улыбка твоя дорогая…

Мой город

Так узнаваем, так неповторим,

В многоголосье звуков нескончаем,

Печален, холоден, порою нелюдим,

Но так мучительно необходим,

Как избавленье от самой печали…

Я знаю, все пути ведут не в Рим,

А лишь к тебе с рожденья и до срока…

С тобою я — в парении высоком

И ты как воздух мне необходим.

Да, ты не Рим, а нужен ли мне Рим?

Могу ли я довериться случайным,

Пусть даже и таким необычайным

Его творениям немым…

А ты, мой город, говоришь со мною:

Дождями, мглою, алою зарёю,

Невой рассерженной и быстротечной

О самом важном, близком, вечном,

Необходимом только нам двоим.

И верно, с именем твоим

Моя Судьба навечно слита,

Клянусь береговым гранитом,

В том, что по-прежнему любим!

Безмолвный август

Безмолвный август опалил крыло

Лучами солнца на излёте лета

И падал вниз свободно и легко,

Как догоревшая комета.

Упал за лесом тихо, как туман,

И расплескался в серебристых росах.

И разлился в густых лугах дурман,

И заискрился лунный свет на плёсах.

Он тёплым паром поднялся с полей,

Он зазвенел свирелью над опушкой,

Он зашептал под кронами ветвей

И зааукал сонною кукушкой.

Дыханье летней ночи

Тишина — дыханье летней ночи,

Мрак покрыл деревья и кусты.

Этот мрак нестоек и непрочен.

В слабом свете — бледные цветы.

Всё затихло, но не дремлют очи,

Старый клён молчанье сторожит,

Глаз звезды с небес земле пророчит…

Лунный свет над розой ворожит.

Ветерок донёс благоуханье

И роса — слезою на цветке…

Эта ночь полна очарованья,

Эта ночь — молитва тишине…

Любовь, как много…

Любовь, как много в этом слове

Заранее уже предрешено…

И в хрупкой, трепетной основе

Смятение сердец заключено.

Она сокрыта в наших душах.

Томясь там уже много лет,

Биение сердец послушать

Выходит иногда на свет.

Обман весны

В садах беззаветной и чистой любви,

Где сладкие грёзы витали,

С цветов наслаждений я рвал лепестки,

И быстро они увядали.

Но сердце хранило волшебный глоток

Пьянительной неги и ласки,

И сорванный каждый живой лепесток

Был мигом чарующей сказки.

Но рано увяли в садах те цветы

И с них лепестки облетели,

И то, что казалось восторгом весны,

Осталось на смятой постели…

И прежняя тайна разгадку нашла.

Цветы мне солгать не посмели:

Ведь краткого счастья хмельная весна,

Посланница лютой метели…

Так бурные страсти бушуют в крови

Весною безумной, пьянящей,

Но истинность чувств благородной любви

Поймёшь лишь зимой настоящей.

Искуснейший обман

Любовь — искуснейший обман,

Как все Великие обманы.

Любовь такой густой туман,

Что в нём не разглядишь обмана.

И погруженный в сладостный дурман,

Я прославлять Любовь не перестану.

И так скажу: «Да здравствует обман!

Душа истосковалась по обману».

Читая Цветаеву…

Какой-то прелестью старинной

Чуть отдавали те слова,

Что долетали из гостиной,

Как будто в них Любовь жила.

Сюжет к неписанной картине:

Камин… и всполохи огня,

Окно в проёме, две гардины,

Молчанье, сумрак, ты и я…

Всё было в сумраке неясно…

Хотелось слушать и любить,

Стихи читать, боготворить…

И жизнь казалась не напрасной.

Мучительно хотелось жить!

«Мекка» мостов

Вздохи мостов и дремота ступеней,

Там, где дожди — неизбывная грусть,

Там, где скитаются мрачные тени

Тех, кто отправился в призрачный путь.

Неколебимы твои мостовые,

Неоспоримы над Летой права,

Эти мосты и каналы святые,

Эта извечная поступь Петра.

Эти фасады задумчивых зданий,

Эти красоты ночных площадей,

Эти маршруты любовных скитаний,

Калейдоскоп тротуарных огней…

Всё это памятно, дорого, свято,

И в круговерти запутанных дней

Всё оживает, как прежде, когда-то

И заставляет влюбляться сильней…

«Мекка» мостов и «Медина» ступеней,

Рай для паломников, «Сумрачный град»,

Трёх революций три колыбели

Скрыты навечно в тебе, Петроград.

Вдоль парапетов колышутся тени,

Ветер порывистый бьёт наугад.

Ты никогда не вставал на колени,

Воин, мужчина, мой Ленинград.

Дремлют мосты и истёрлись ступени,

Та же душа, но сменился фасад,

Годы летят и почти пролетели,

Только в любви не бывает преград.

Древний Велес

Склонившийся над берестой старик,

Познавший смысл и тайну превращенья,

Начало и конец в одно соединив,

Дарует Миру радость повторенья.

Всё возвратится на круги своя:

Перун поднимет мощную десницу,

Рассвет раздвинет складень бытия

И в небеси Ярило возгорится.

Затем средь дня, как будто исподволь,

Вечерний дух притушит тихо свечи

И ниспадёт на нашу землю вечер

Прозрачно-нежной тёмной кисеёй.

Всё перейдёт от Нави через Явь

И воцарится в лучезарной Прави

Солнцеворотом влево! (Не лукавь,

дурные люди это переврали.)

И за весною побегут ручьи,

Они разбудят дремлющее лето.

Земную толщь легко пробьют ключи.

И ты прими как неизбежность это.

Всё повторится вновь, и вновь, и вновь,

И мрак падёт под натиском рассвета,

За нелюбовью следует Любовь,

И только этим держится планета.

Мой Ван Гог, или Краски больной души

«…Когда бы знать, когда и где

Прижмёт костлявая старуха,

Господь, дай цвета жаждущей душе,

Услышь меня хотя б в пол-уха.

О, эти голоса! Опять! Опять!

И боль невыносимая над ухом.

Не слушать их! Писать! Писать!

Не поддаваться этим адским звукам.

Как избежать отчаянной вражды

Между зелёным и небесно-синим,

Моим глазам советы не нужны —

Превозмогая, восхожу до Скинии…

Ещё немного солнца на холсты.

Прозрение порой равно минуте.

Я слышу в отдалении бубенцы

Звенящие, зловещие, по сути.