Из трех книг

ИЗ КНИГИ «КАСАНИЕ ЯЗЫЧЕСКИХ БОГОВ»

ПЕРЕВОД УЧИТЕЛЯ СНОВ

Мне верится, мне видится,

я в прошлом

был первым,

кто заговорил,

кто выдумал язык,

что было пошлым

в роскоши молчания;

за что я изгнан

в одиночество;

в него другие,

слабые давно,

ушли, но не за мной,

а тем, кто ждал,

как изменить пространство,

как изловить его,

когда в том было надобности грош;

чему я не позволил,

сокрыв источник

зарождения вселенной,

и светоч тайн,

и видимых начал,

что знал когда-то я,

и помнят навсегда

мной забываемые братья;

за тот обратный подвиг не брошен

я дружиною совсем;

но, лёжа на спине,

как в тишине постылой

однообразной речи,

и поворачиваясь вправо,

чтоб слева избежать черновика,

карандаша без ластика,

два-три сухих наброска,

их нахожу;

и больше, к ужасу четвёртой стражи,

не засыпаю,

тем самым,

возвращаясь к рубежу

проклятия в себе

и дара сочинителя;

никак не разберу,

хотя постичь давно не в силах,

ведь я кочевник,

скрывший от себя,

в чём всемогущие возможности

влечения открытий,

и вновь уже забыл,

зачем кто выдумал

и вдруг заговорил.

БЕЗ ВОЗВРАЩЕНИЯ

Я восходящий призрак дня

В пурпурном одеянье,

Пришедший из глубин огня,

Тревожного сиянья.

Я древний бог небытия,

Частица основанья…

Исчезнешь снова ты… и я

Ищу следы скитанья.

Я кладовщик заветных звезд,

Целитель тайной жажды,

Мечтания последний мост,

И приговор присяжных.

Я первоцарь Кольца времен,

Я Код умалишенных,

Хранитель писем и имен,

Без права осужденных.

Я тень забытых свеч в ночи

И холод пьедестала,

Когда перо взамен мечей

Разрежет тонкость шали.

Я гробовщик морских камней,

Я собственной ошибкой,

Родил мир зверя и людей

В случайности улыбки.

И вновь иду, как призрак дня,

По спящим тротуарам,

Чтоб скрыться в мареве огня

С повязкой вечной траура.

Я прихожанином слепым,

Когда Вселенной мало,

«Узрел» на небе серый дым

За ссорностью конклава.

КОЛЫБЕЛЬ

Я — безгрешный ребенок, я — маленький принц!

Улыбнитесь мне, люди, я новый.

Ничего, что я влез нагишом на карниз,

Ничего, что к огню тянет снова.

Упаду — встану сам!

Обожгусь — ничего!

Я привыкну и к вам, —

Дайте сроки — отдам.

Я еще юный князь, я уже человек!

Не сжимайте угрюмо ладони.

Я еще верю в дождь, я еще вижу снег;

Я мечтою взращен, я — не воин.

Простужусь — и смешок,

Захлебнусь — никогда.

Поцелую и рок, —

Сыплет быстро песок……

Я — всесильный султан, я — взрослеющий царь!

Оскаляться младенцу не внове.

До чего жжет глаза серебристая хмарь,

До чего пересолено море!

Подлечи — на костер,

Подними — навсегда.

Кто со мною на спор, —

И не выручит мор…

Я давно император, я — древний, как бог.

Обнимаю все жесткой щетиной.

Я уже покорил перекрестки дорог,

Утолил миром голод стихии.

Покажусь — сгинешь в прах,

Распалюсь — ты ничто.

И вовек на устах:

Я — один в небесах!

ЛЖЕЦ

Я — лжец, каких не видел свет,

Изменник слов исповедальных.

Смеюсь простому другу в след,

И с камнем разглашаю тайны.

Я перекрасил белый цвет

В узоры ломаного вкуса;

Ловлю медвежий силуэт

Для музыкального искуса.

Я — тихий лжец, я призрак дня,

Бегущий тенью в подворотни;

И, от бессилия звеня,

Срываю волосы до корня…

Я в погребе и в кладовой

Ищу заветные металлы, —

Не становись за мной в конвой,

Чтоб не услышать лязг оскала.

Я — лжец, и не узнаешь ввек…

(Не верьте шепоту хмельному):

Стоит с тобой не человек —

Я продал мир за вкус поклона.

Не подавай взамен руки,

В ответ не говори ни слова,

Прими за дружбу медяки,

А завтра я прибуду снова.

МЛАДЕНЦЫ

Сменяются дни ночью,

Сменяет ночи день,

Но мы идем на ощупь,

Приняв себя за тень.

Мы движемся кругами,

Мы движем мир вокруг,

И — вдоль земных окраин —

Не разжимаем рук.

Мы жмемся в колыбели,

Мы жмем наш кулачок —

В незащищенном теле

Дыхания клочок.

Мы прирастаем к небу,

Мы прирастем к весне,

И — в аромате вербы —

Продолжим жить во сне.

ИНКВИЗИТОР

Нас прижимают к стенке,

А мы прижмем к стене, —

И затрещат коленки

В играющем огне.

Пугают нами деток,

А мы вспугнем детей, —

И каждый бросит ветку

В костер для всех людей.

Нас проклинают втайне,

Мы проклянем тайник, —

И затолкаем в стаю,

И не оставим книг.

Вы призакройте глазки;

Мы не закроем глаз,

Мы все решим по-братски,

Мы все решим за вас.

ПРОЩАЛЬНОЕ

Последнею каплею воздуха,

Сгорая, на миг надышусь,

И пылью, слетевшей с подсолнуха,

Проверю мой ломаный пульс.

Пусть легкие влага свинцовая

Наполнит, как лезвий поток,

И каждой секундой исходною

Коснусь нехожѐных дорог.

Пусть в сердце, пустое, незрячее,

Вольется, хоть каплей в пыли,

Случайное и уходящее

Всего, что, пройдя, не прошли.

БОЛЕЗНЬ

Прозрачный сон, прожженный дух

Скользят в истерзанное тело.

И комкий воздух желт и сух,

Как пыльной люстры блеск холерный.

Глаза скрипят, и едкий жар

Пронзает сотней тысяч лезвий

Смешенья смеха, чуждых чар

Над головой моей железной.

В пространство сыплется туман,

Вдруг сокращаются изломы

В горизонталь и вертикаль,

В скрещенной точке, близкой к дому.

БЕЗЫСХОДНОСТЬ

Сумрак в комнате забытой;

Люстра, как больна

Светом пыльным, старым, битым,

И душа больна.

Время задувает свечи;

В прошлом — блеклый клин,

И не лечит; в чет и нечет

Смех пугает сплин.

Книги знают — страх стеклянный

Ломкий, как хрусталь,

Детский лепет, постоянный,

И вуаль, вуаль…

ПОЛУНОЧНОЕ

Мы с тобою не разные, —

Мы ведем, как маяк,

Мы зверино-прекрасные,

Мы зажаты в кулак.

И смеемся, не падая,

И не плачем при всех,

Наша призрачность талая

Упирается в грех.

Мы с тобою не лебеди, —

Не летим в небесах

Мы лишь маятник времени

В перекрестных лучах.

ПРОСТЫЕ СЛОВА

Легкий сумрак и свет.

Красок смесь или тени,

Блеклый сгусток и цвет,

Или лживость видений.

Пустота или жизнь,

И в тревоге улыбка;

И безумство, и мысль,

Как в немом поединке…

И огонь, и песок…

Небеса подземелья,

Иссыхающий сок

Отравлённого зелья.

Долгий путь, горизонт,

И алтарь, и распятье,

И молчание нот,

И заплаты на платье…

Грань костей и душа,

Безнадега и силы;

И паденье прыжка

С колыбели в могилу.

ИЗ КНИГИ «СКОЛЬЖЕНИЕ ТЕНЕЙ»

* * *

Я видел многое и многих

И явь, и сон; и блажь, и тень,

Как тихо колдовали боги

На жизнь в ночи, на новый день.

Как гробовщик цеплял колонны

Полутуманных фонарей,

Не попадая ровно в ногу,

И шепот позабыв камней.

Я слышал восхваленье солнца

С бородкой острой скрипача,

Он каждый миг златые кольца

Сливал из древа и меча.

Я видел в сумраке заката

Предвечный блеск бегущих вод,

И в громовой струе раската

Священый ангела полет.

И — с приближеньем тайной грани,

С чутьем предела высоты,

С дрожанием на дне стакана —

Коснулся мир другой черты.

Там храм и стан, там взор и пенье

Пронзает вихрем из глубин

Мое забытое виденье, —

Оазис райский средь пустынь.

И вверх, и вниз… без притяженья,

Без ощущения тревог

По мировой оси вращенья,

По бездорожию дорог…

Ты мчишься; рукописи, тайны,

Поверья древних, сонм богов

Вдруг предстают пред взглядом плавным, —

И… снова повалишься с ног.

Что есть — уйдет, как тихий вечер,