Идеальный человек

Часть первая

ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Глава 1

Кто-то окликнул ее по имени. Кристина оглянулась, ища глазами этого человека. Женщина возле стены застенчиво ей улыбалась. Лицо показалось знакомым. В ту же секунду Кристина вспомнила:

— Лиззи Браун! Как давно не виделись!

Они обнялись.

— Тронута, что ты меня помнишь. Но я давно уже не Браун, — на ухо пропела Лиззи.

Они посмотрели друг на друга. Контраст между ними так и бросался в глаза. Лиззи выглядела почтенной женщиной, которую потрепала жизнь. Кристина смотрелась очень молодо, будто недавно с институтской скамьи. Увы, когда-то они были одноклассницами. Так что возраст у них один и тот же. Это не ускользнуло от внимания обеих.

— Я подумала, что ты тоже вышла замуж, и не стала звать тебя по фамилии, — сказала Лиззи.

Она умолчала о том, что к тому же забыла фамилию Кристины.

— Нет, я все та же Кристина Бельроуз.

— Ты права, как будто совсем не изменилась. Выглядишь просто потрясающе. Сколько мы не виделись с тобой? Лет пятнадцать? Расскажи о себе. Чем занимаешься?

Кристина засмеялась:

— Тут надо не рассказывать, а смотреть!

Она взяла Лиззи под руку и повела по галерее. Это была выставка картин. Персональная выставка Кристины Бельроуз. Только что была презентация, где автор рассказывала о себе. Неужели Лиззи не слышала? Она спрашивает о делах так, будто совсем ничего не знает.

— Так ты стала хадожницей? Как интересно. Много получаешь?

— Бывает по-всякому. Тут не в оплате дело. Главное — я занимаюсь тем, чем хотела.

Лиззи поджала губы. Кристина поняла, что почему-то ей не очень приятно это слышать.

— А кем работаешь ты?

— Бухгалтером, — ответила Лиззи коротко.

— Нравится?

— Как может нравиться работа? Это же не симпатичный мужчина. Просто выполняю свои обязанности, получаю деньги. Подрабатываю по выходным. В общем, приходится крутиться.

— Хорошо. Я тоже имею второе место работы.

— Какое?

— Да это так, несерьезно, — махнула рукой Кристина.

— И все же?

— Печатаю свои стихи в газете. У меня даже есть специальная колонка.

— Да ты что! — удивилась Лиззи. — Тебе за это еще и деньги платят?

Разговор не клеился. Слишком уж большой контраст был между ними. Одна достигла своих целей и счастлива, другая — хронически обижена жизнью.

— От детей совсем покою нет, — рассказывала Лиззи. — Один постоянно болеет. Другой учиться не хочет, уж и била его и ругала — не помогает! От первого я ушла. Второй, козел, о детях совсем не заботится. Сводим концы с концами, дома постоянные ссоры. Я не жалуюсь, не хлюпик какой-нибудь. Вон у моей соседки муж хронический алкоголик, а у меня только по выходным выпивает. Так что нечего зря переживать. И хуже меня люди живут. Ну а ты-то как?

— У меня все хорошо. Ездила недавно в Рим, делала выставку. Сейчас работаю над крупным заказом.

Контраст был слишком велик. В лице Лиззи читалась плохо скрываемая зависть. Да и Кристине было не слишком удобно. Казалось, она не имеет права быть счастливой, когда рядом находится такой человек. Проявляя чуткость, Кристина умалчивала даже о половине своих успехов: щадила нервы Лиззи.

Но не все были такими чуткими. Неожиданно с двух сторон к Кристине подошли два молодых человека. Не узнать их было невозможно: знаменитые рокеры «Феррари». Те самые, которые гремят по всей стране, занимая верхние строчки хит-парадов.

И сейчас один из этих людей приобнял Кристину за талию и поцеловал в щеку:

— Потрясающе! Поздравляем с успехом!

Второй жал ей руку и тоже поздравлял. И Кристина принимала это как в норме вещей:

— Оуэн, Шон, я так рада, что вы пришли!

— Я не хотел, — сказал Шон. — Меня уговорил Оуэн, он хотел раздавать людям автографы, но вокруг не было людей. Вот он и притащил меня сюда. Кстати, Кристина, не хочешь ли взять у него автограф?

Она засмеялась:

— Я ими не увлекаюсь. Считаю, что нет смысла хранить бумажки с росписями. Гораздо приятнее просто осознавать, что ты пообщался с хорошим человеком.

— Оуэн, она считает тебя хорошим! — подколол его Шон.

— Ладно, мы пойдем пока осмотримся. Надо же взглянуть на твои картины, — сказал Оуэн, и парни отошли.

Кристина перевела взгляд на Лиззи, и ей стало ее жалко. Та выглядела глубоко несчастной: она просто позеленела.

— Ну и кто это был? — растерянно спросила она. — Эти знаменитые рокеры «Феррари»?

Кристина мягко кивнула головой, чтобы не расстраивать Лиззи своими словами.

— Ты с ними знакома?

— Да.

Почему-то ответы на эти вопросы Лиззи воспринимала как личную трагедию.

— Как же ты с ними знакома? Друзья?

— Работаем вместе.

— Как — работаете?

— Я пишу стихи для их песен.

— О боже, — застонала Лиззи. — А эта песня… как она там называется? Ну, которую везде крутят?..

— Да, слова написала я.

Кристина решила быстро перевести разговор на другую тему, чтобы Лиззи немного пришла в себя. Есть на свете люди, которые болезненно относятся к успеху других.

— Давно ты вышла замуж второй раз? — спросила она.

Лиззи перевела на нее свой затравленный взгляд, и лицо ее немного прояснилось.

— Три года. А у тебя как на личном фронте? Есть муж?

— Нет.

Лиззи злорадно улыбнулась. Она почувствовала, наконец-то, мишень, в которую можно было ударить.

— Ты не переживай, — сочувственно сказала она. — Ну, не берут тебя замуж, так ведь это не главное в жизни.

Кристина попалась на эту удочку. Она стала спорить:

— Да я не потому замуж не вышла, что не берут, а потому что сама не хочу.

Лиззи на глазах становилось лучше: она интуитивно почувствовала еще одну брешь.

— Так у тебя сейчас вообще никого нет?

— Когда? Я по горло занята работой. У меня нет даже свободной минутки.

И снова сочувствующее:

— Бедняжка! Вот что искусство может сделать с человеком. Конечно, приходится рисовать картинки, раз больше делать нечего. Надо же скрашивать как-то свое одиночество.

Почувствовав, что Кристина злится, Лиззи надела на лицо самое милое и сострадательное выражение. Это был некий щит: мол, как ты можешь сердиться на такое милое создание? Я же о тебе забочусь.

— Уверяю тебя: я не встречаюсь ни с кем, потому что сама так решила. Мне не нужен сейчас мужчина. Как ты не понимаешь? — пыталась доказать что-то Кристина.

Лиззи в ответ глубоко вздохнула:

— Я тебя очень, очень понимаю. Ты даже не представляешь, как сильно. Бедняжка!

Чем больше кивала Лиззи, тем больше Кристина чувствовала, что та понимает что-то другое. Это злило, хотелось доказать, заставить увидеть свою точку зрения. Только все слова словно разбивались о стену. Лиззи кивала и продолжала сострадать:

— Ты одна живешь в своем особняке? У тебя хоть собачка-то есть? Кошечка?

Кристина попробовала другой подход:

— Ну а ты сама счастлива со своим мужем?

— Которым из них? — хихикнула она. — Да ладно, хватит уже о мужчинах. Не расстраивайся так. Я вижу, это твоя больная тема. Пошли они знаешь куда?

Но Кристине больше хотелось послать туда Лиззи. Она сухо сказала:

— Ладно, приятно было увидеться. Сейчас мне надо идти.

— Конечно, приятно. Ты, наверное, давно ни с кем не общалась, бедняжка. У тебя-то хоть подруги есть? Родственники?

Кристина почувствовала, что вечер у нее испорчен.

Но вечер не был испорчен. Достаточно было Лиззи убраться с глаз долой, как Кристина снова почувствовала себя бодро. К ней подходили люди, жали руки, поздравляли с несомненным успехом. Журналисты сверкали фотовспышками. Телестудия взяла интервью. Известный литературный деятель Энтони Гринвуд намекнул, что для оформления книг ему нужны талантливые художники, и пригласил ее обсудить это предложение на днях. Оуэн действительно раздавал кому-то свои автографы. Откуда-то слышались удивленные голоса:

— Так Бельроуз не только рисует, но еще и пишет песни?

— Та самая песня — это ее?

— Мне кажется, человек не может вмещать в себя столько всего.

— Смотря какой человек. Бельроуз может все.

Это была атмосфера успеха, в которой привыкла жить Кристина.

К ней подошел незнакомый молодой человек. Видно, сам себя он считал обаятельным, потому что строил глазки и выставлял напоказ свои белые ровные зубы.

— Чарльз Пресс, я восхищен вашим талантом!

Он пожал ей руку и некоторое время не отпускал. Кристине стоило определенных усилий вытащить свою ладонь из его.

— Спасибо, мистер Пресс.

— Я не большой знаток в художестве. Я больше специализируюсь в области музыки.

— Вот как?

— Я саксофонист.

Он сделал вид, что играет. Кристина засмеялась.

— Да-да, именно это, — сказал мистер Пресс. — Я веселю народ своей игрой. Вы любите джаз?

— Конечно.

— Замечательно. Вы были в новом джаз-клубе «Братец Лью»? О, по вашим глазам вижу, что не были. А в «Лунной мелодии»?

Кристина вежливо улыбнулась:

— Если бы я ходила по барам, то не сделала бы эту выставку. Приходится выбирать одно из двух: либо воспринимать чужие произведения искусства, либо создавать свои. Вы как музыкант должны понять меня.

— Конечно, но ведь надо и отдохнуть, послушать чужое. В конце концов, вы заслужили отдых. Что вы делаете сегодня вечером?

В ход пошли улыбка и очаровательный взгляд. Кристина вежливо отказалась:

— Сегодня вечером у меня другие планы. Извините.

— Милая Кристина, давайте оставим ваши планы на послезавтра. Уверяю вас, я не дам вам соскучиться.

Как раз в этот момент Кристине стало скучно.

— Мистер Пресс, не прессуйте меня, — сказала она. — Я же сказала вам, что занята.

— О, понял. Ваш кавалер будет ревновать. Тогда, конечно, я не буду вас приглашать. — Чарльз поднял беззащитные руки вверх, показывая, что сдается. — У вас ведь есть кавалер?

Кристина проигнорировала этот вопрос:

— Было приятно познакомиться с вами, мистер Пресс.

— До свидания, Кристина. Еще увидимся.

Гости уже начали расходиться, галерея пустела. Кристина поглядывала на тетрадь, в которую посетители записывали пожелания и предложения. Было интересно посмотреть, что они там оставили. Но пока еще рано.

Уже под закрытие в галерею вбежала девушка. Она остановилась на пороге и стала выглядывать Кристину.

— Дорогая! — бросилась она к ней.

Кристина тоже поспешила навстречу гостье. Они обнялись.

— Марта, как я рада, что ты успела!

— Я хотела отпроситься с работы, но начальник не отпускал до последнего. Ты же знаешь: у меня на работе все серьезно. Я спешила, честное слово! Извини, что не присутствовала на презентации. Как все прошло?

— Потом расскажу.

До закрытия оставалось совсем немного. Проводить последних гостей, пожать руки напоследок, улыбнуться. Вечер был закончен. Теперь можно собирать результаты своего труда. Прочитать тетрадь с отзывами и предложениями. И отпраздновать, наконец, успешное открытие выставки.

— Марта, идем в кафе. Я угощаю, — пригласила она подругу.

— В какое?

Кристина засмеялась:

— Можно в «Братец Лью» или «Лунную мелодию».

Глава 2

В кафе Кристина рассказала подруге, как прошло открытие выставки.

— Ты знаешь, это происходит все чаще и чаще, — жаловалась она. — Ко мне подходят какие-то люди и говорят: «А вы все еще не замужем?» Меня это скоро бесить начнет!

— Еще не начало?

— Какая кому разница: замужем я или нет? Придумали себе какой-то стереотип: «все должны быть замужем» — и молятся на него. А что в этом правильного? Каждый живет, как хочет. Хуже всего, что это не объяснишь. Они сразу ставят клеймо: раз не замужем, то тебе не повезло. Характер, наверное, плохой. Или внешность неудачная. И попробуй объясни им, что я сама не хочу ни с кем встречаться. Не потому что обижена на мужчин, а потому что наоборот мне крупно повезло. Бог дал мне талант рисовать, писать стихи, играть на пианино. Могу ли я закапывать это в землю и проторчать всю жизнь рядом с каким-то там мужем? Как я потом перед Богом отчитываться буду? Не хочу я тратить драгоценное время на какого-то мужа!

Марта накрыла ее ладонь своей:

— Ну, успокойся.

— Да уж, успокойся! Лиззи Браун сказала: «Я думала, ты сменила девичью фамилию». Как она могла так думать на моей персональной выставке, где большими буквами написано: «Кристина Бельроуз»? Вот лживая женщина! Да и в школе была не лучше.

— Хватит о грустном. Давай лучше почитаем, что написали в книге отзывов и предложений. Вытаскивай ее.

— Ладно, — остывая, сказала Кристина.

Она достала из сумочки тетрадь. Марта переставила стул ближе к Кристине, заглянула через плечо.

Отзывы были хорошие. Ее поздравляли, желали дальнейших успехов и процветания. Особо бросила в глаза заметка от Оуэна. Он писал ей в стихах: «Может, на свете и есть люди, прекрасней тебя, но они меня не интересуют. Ты одна царишь в моем сердце…»

Кристина засмеялась:

— Наглец!

— Почему?

— Да потому что это мои стихи! Он вырвал строчку из моей песни, и у него хватило наглости адресовать ее мне!

Выходка Оуэна показалась ей забавной. Кристина улыбалась, читая эти строки. Другие отзывы тоже оставляли после себя хорошее впечатление. Пока она не дошла до очередной заметки.

«Чем вы заняты сегодня вечером? С нетерпением жду вашего звонка». Далее был номер сотового телефона и подпись: «Дэвид».

— Вот видишь, что на свете делается! — возмущалась Кристина. — Покою нет от этих ухажеров. Они думают, что делают мне одолжение. Им в голову не придет, что мне жаль тратить на них время!

— Интересно, этот Дэвид оставил свой действительный телефон? — гадала Марта. — Неужели думает, что ты позвонишь?

— Черта с два я позвоню! Если только сказать, что он самодовольный петух!

— Откуда ты знаешь, какой он? Ведь, кажется, ты с ним лично не знакома.

— И не хочу.

— Не будешь звонить?

— Конечно, нет.

— Тогда я ему позвоню. Не возражаешь?

Кристина даже не успела ничего ответить. Марта взяла телефон и набрала номер. Пока шел вызов, она прикрыла трубку рубкой и тихо сказала подруге:

— Сейчас мы над ним посмеемся. Он хотел посмеяться над тобой, а мы сделаем наоборот.

— Может, не надо?

Но в это время кто-то взял трубку, и Марта заговорила:

— Алло, это Дэвид?

— Да.

— Вы оставили свой номер телефона в тетради для отзывов и предложений.

— Кристина! Я знал, что вы перезвоните!

— Как же вы так догадались, Дэвид?

Кристина все больше хмурилась, слушая этот разговор. Потом замахала руками перед лицом Марты:

— Что ты делаешь? Заканчивай сейчас же!

— Подожди, — шикнула на нее Марта.

Она хотела еще поговорить с Дэвидом, но Кристина вырвала телефон из рук подруги и выключила его.

— Ты что: с ума сошла?! Как ты могла так меня подставить?

— А разве я тебя подставила?

— Понимаешь, это не клуб, не посиделки. Это выставка персональных работ. Это серьезное мероприятие, на которое приходят серьезные люди. Что подумал этот человек, когда ты ему позвонила? Что я нашла в тетради его номер и позарилась на дурацкое предложение? Что я только и жду, когда меня пригласят с кем-то встретиться? Понимаешь: это тетрадь для отзывов по выставке, а не для частных встреч. Я должна была игнорировать это, а не звонить!

До Марты дошло, что она сделала.

— Ой, я как-то не подумала. Я просто не успела сказать, что это не ты, а я.

— Еще лучше! Чтобы обо мне думали, будто я даю тетрадь посторонним людям? Все эти записи предназначаются лично для меня или моего доверенного лица. Я тебе показала, потому что ты моя подруга. Я и не думала, что тебе в голову взбредет звонить кому-то!

— Этот Дэвид — полный дурак. Хорошим людям я бы не позвонила. — Лицо Марты вдруг сделалось несчастным. — Кристина, что делать? Он сейчас мне перезванивает.

В тот же миг телефон в руках Марты зазвонил. Она заискивающе смотрела на подругу:

— Что мне сказать? Может, ты с ним поговоришь?

Кристина досадливо щелкнула языком и взяла телефон из рук Марты.

— Да? — не слишком дружелюбно сказала она.

— Это я, Дэвид. Кажется, связь оборвалась.

— Нет, это я выключила телефон. Дэвид… Не знаю вашей фамилии. Как мне к вам обращаться?

— Меня можно называть просто Дэвид.

Кристина устало подвела глаза к полотку.

— Хорошо, Дэвид, — продолжали она. — Я нашла ваш телефон в тетради отзывов. Видимо, вы хотите сделать мне какое-то деловое предложение, не так ли? Иначе зачем бы оставляли координаты? Правда, странно, что вы фамилию не подписали.

Дэвид на том конце замялся.

— Ну… — протянул он. — Я действительно хотел бы сделать вам предложение. Где мы его обсудим?

— Оно касается работы?

Замешательства на том конце еще больше:

— В некотором роде, да.

— Я не отзываюсь на предложения, которые только в некотором роде. Я человек серьезный и мне дорого мое личное время. Вы хотели мне что-то сказать? Так говорите быстрей, пока я еще располагаю временем.

— О, какая вы серьезная! С виду казались совсем другой.

— Это все, что вы хотели сказать?

Дэвид занервничал:

— Подождите! Вы такая сердитая, мне даже страшно разговаривать с вами!

— Обычно людям бывает страшно, когда они сделают что-нибудь плохое. Вам есть, чего бояться?

— Вы меня совсем запутали.

— Я вижу, наш разговор ни к чему не приводит. Спасибо за то, что были на открытии выставки и оставили запись. Хорошего дня.

— Подождите!

Кристина уже отняла трубку от уха, и теперь снова приставила ее на место:

— Что еще?

— Я хотел спросить, у вас есть парень?

Некоторое время Кристина молчала, не зная, как лучше ответить. Потом вздохнула и сказала:

— Моя личная жизнь касается только меня. Я не буду отвечать на этот вопрос человеку, фамилии которого не знаю. Я не имею представления даже, как вы выглядите. Что мы можем обсуждать с вами? До свидания, Дэвид. Приятно было познакомиться.

На этот раз она положила трубку. Марта виновато протянула руку за своим телефоном.

— Ты говорила с ним очень хорошо. Поставила на место.

— Я говорила с ним грубо. Это был человек, который пришел на мою выставку, оставил отзыв. Это мой гость, в конце концов. Ну сделал он дурацкую запись. Нужно было проигнорировать, а не ввязываться с ним в споры. Никогда больше не делай так, Марта.

Та попыталась защититься:

— Но ведь все кончилось хорошо.

— Да. Кроме того, что я испортила имидж.

— Подумаешь там: один раз!

— Какая разница сколько. Плохо — оно и есть плохо. Если мы начнем искать, кто был виноват в самый первый раз, то найдем Адама и Еву. А что с них взять? Они давно уже умерли.

— Нельзя быть такой правильной.

— Разве? — засмеялась Кристина. — По каким признакам ты догадалась, что нельзя? Посмотри на мою жизнь: у меня получается все, что хочу. Мой бизнес расширяется. Я становлюсь не только богатой, но и известной. Я несу людям красоту и искусство. Почему у меня получается все это? Да потому что я такая правильная, как ты говоришь. Эта правильность и вывозит меня. Она мне помогает. Как я могу отказаться от нее?

— Но признайся, иногда ведь и ты допускаешь ошибки?

— Конечно. Например, я не уследила за тобой и позволила сделать этот ненужный звонок.

Подруги засмеялись.

— Ладно, — сказала Марта. — Сдаюсь. Ты выиграла. Продолжай быть такой, какая есть.

Глава 3

Отголоски выставки были слышны еще несколько дней. Из Парижа звонили родители — они сейчас там отдыхали — и сказали, что даже там услышали о ее успехе. Кристина сомневалась, что они узнали об этом из официальных источников. Скорей всего, позвонил кто-то из родственников или знакомых.

Даже бывший парень Рудольф дал о себе знать. Он позвонил на следующий день и сказал, что она не такой уж и пропащий человек, как он думал. В его устах это высший комплимент. На другое он просто не способен. Потом он спросил, как дела и нашла ли она наконец себе парня.

— Так и живешь одна?! — удивился он. — Боже, Кристина, но это плохо для здоровья. С тех пор как мы расстались, я сменил уже четырех девушек.

— Ну и как здоровье? — спросила она.

— Все бы ничего. Да вот только триппер замучил.

Позвонил Оуэн:

— Мы даем концерт через неделю. Тебе забронировали место в VIP-зоне. После концерта поедем в тур по стране, контракт на полтора месяца. Сможешь за это время написать альбом новых песен?

Кристина засмеялась:

— Любой каприз за ваши деньги!

— Серьезно: после тура надо будет сделать что-то новенькое.

— У меня есть для вас одна наметка. Заезжайте в гости, я покажу. Вам понравится.

— Я бы смог заехать завтра вечером на десять минут. Успеешь?

— Ладно. Я буду работать над картиной, но для вас отвлекусь. Кстати, мне надо попозировать. Должен быть сложный ракурс. Ты бы смог посидеть?

Оуэн не пришел в восторг от этого предложения:

— Я не люблю сидеть на одном месте без движения по два часа подряд. Если хочешь, чтобы я умер под твоим мольбертом, то можешь меня пригласить. Но… Не уверен, что соглашусь.

— Нет, мертвая натура меня не устраивает. Хотя, конечно, она не шевелится и не смеется, когда ее рисуют. Очень удобно. Но мне больше нравятся живые люди.

— Тогда пригласи кого-нибудь другого.

В действительности с этим была проблема. Либо люди отказывались позировать, либо попадались очень бездарные натурщики. Внешние данные у них могли вполне соответствовать образу, но вот с поведением было туговато. Казалось бы, чего проще: сел и сиди себе, и пусть тебя рисуют. Так нет же: начинают хихикать, дергаться, стонать и проситься уйти. Рисовать такие натуры довольно сложно.

Она попробовала пригласить Марту.

— Мне нужна натура со сложным ракурсом. Думаю, ты справишься.

— Что за ракурс, говори без утаек. Сесть на шпагат? Положить ноги за уши? Или, может, зависнуть в воздухе?

— Опять твои шуточки! Мне нужно, чтобы человек поднял голову вверх.

— Это можно.

— Сверху мы установим лампу дневного света. Нужно, чтобы свет падал прямо на лицо.

— Ладно, — вздохнула Марта. — И это можно.

— И еще надо будет счастливо улыбаться.

— Вот это уже сложнее.

— Картина называется «Счастье». В идеале на ней сразу должно быть видно, что человек счастлив. Что энергия у него просто брызжет через край.

— Может, мы переделаем твою картину в другую? Скажем, в «Тошнотворность»? Тогда позировать у меня получится лучше.

— Нет-нет, это должно быть именно «Счастье». Хотела попросить Оуэна позировать мне, но он отказался. И хорошо. Счастье у него изображать не получается.

— Думаешь, у меня получится? Ладно, делаю это только ради дружбы. Нарисуй как-нибудь картину под названием «Дружба». Изобрази там художника-садиста и натурщика, умирающего в муках.

Кристина засмеялась:

— Ты не поверишь. Оуэн мне предложил практически то же самое!

Оуэн действительно забежал на десять минут. Марта обрадовалась ему как лучшему другу.

— Слава богу, ты пришел! Я пока могу размять шею и убрать с лица эту идиотскую улыбку. Хотя, кажется, она не слезет с меня еще долгое время. Я даже спать буду с ней.

— А с кем ты спишь обычно? — спросил Оуэн.

Марта шутливо дала ему подзатыльник. Пока Кристина ходила мыть руки, Оуэн и Марта не на шутку разыгрались. Она вернулась в комнату и с удивлением обнаружила, что они бегают друг за другом, чтобы ущипнуть.

— Твой Оуэн — пошляк! — объявила Марта. — Как ты можешь с ним работать? Он тебя еще не изнасиловал?

— Нет, — ответила Кристина.

Когда она общается с Оуэном, тот не позволяет себе таких вещей. Ему даже в голову не приходит говорить ей что-нибудь пошлое, щипать или бегать за ней по комнате. У них давно уже сложились хорошие дружеские отношения, и среди них не было места развязности. С Мартой он ведет себя по-другому.

— Давай я покажу тебе новую песню, — сказала Кристина. — И перестаньте тут бегать оба! Еще не хватало, чтобы вы что-нибудь сломали.

Оуэн и Марта послушно сели на диван. Оуэн пихнул Марту в бок. Она захихикала и тоже ткнула его чем-то.

Кристина вытащила бумаги и стала просматривать.

— Ты что же: написала не в компьютере? — спросил ее Оуэн. — Так ведь проще.

— Да, но компьютера не было под рукой.

Она села за рояль и стала что-то наигрывать.

— Ты что же: и ноты записала на бумаге? — удивился Оуэн.

— Да, понимаешь, рояля под рукой тоже не было.

— Где же тебя посетила муза?

— В такси. А в машине, представь, не было ни рояля, ни компьютера. Пришлось вытащить из сумочки бумагу и сделать набросок.

— И ты успела?

— Не совсем. Мы приехали на место, а я еще дописывала. Я попросила таксиста немного подождать. Он не отключал счетчик.

— О, так можно спустить целое состояние, — сказала Марта. — По крайней мере, если бы я осталась в машине сочинять песню, я бы не вышла оттуда несколько дней. И в конце концов умерла бы с голоду.

Кристина, наконец, разобралась с тем, что написано. Она поставила бумагу на пюпитр.

— Ну, слушайте.

Оуэн и Марта слушали внимательно и даже не пихались.

— Удивительно, — сказала потом Марта. — Как потом из этой песни Оуэн сделает рок? Сейчас она звучит, как старинный романс.

— Я сочиняю только стихи, иногда стихи с мелодией. Все остальное делают Оуэн и Шон. Они мастера делать из наброска цельную картину.

— Да, мы такие, — сказал Оуэн. — Дать автограф?

Глава 4

Марта редко рассказывала о себе. Она работала в медицинском научно-исследовательском центре, где участники подписывали договор о неразглашении. Это касалось только научных исследований и разработок. Но Марта так привыкла хранить все в тайне, что это вошло в привычку. Она не рассказывала ни о людях, ни об отношениях в коллективе, ни о родственниках, ни о мужчинах, ни о домашних заботах. Это была женщина-загадка в самом полном смысле.

Иногда Кристина обижалась:

— Расскажи хоть, чем ты вообще занимаешься? Я дружу с тобой десятилетие, но не знаю тебя.

— Ты прекрасно знаешь, кто я, — отвечала Марта. — Я хороший человек, и это главное. Ты же не рассказываешь ненаписанные стихи, не показываешь недоделанные картины. Вот и мне позволь молчать о своей работе. Придет время, и ты все узнаешь.

Марта была незаменимой подругой. Она не рассказывала о себе, зато выслушать могла что угодно. Иногда Кристине казалось, что если бы рядом не было Марты, ее жизнь пошла бы совсем по-другому. А сколько советов дала ей подруга! С ней было очень надежно.

— Я тут на досуге вот что придумала, — сказала однажды Марта. — Почему бы тебе не купить обручальное колечко и не ходить с ним повсюду? Будут спрашивать о личной жизни, показывай им свой средний… Ой, то есть, я хотела сказать, безымянный палец.

Кристина засмеялась:

— Где же я возьму кольцо? Их продают парами.

— Положишь мужское кольцо на полочку, пусть лежит. Может, когда-нибудь пригодится, — Марта лукаво захихикала.

— По-моему, ты на что-то намекаешь, — сказала Кристина.

— Конечно, намекаю. А вдруг тебе встретится человек, которого ты полюбишь? Вот тут-то как раз колечко и понадобится.

Кристина поморщилась:

— И ты туда же! Пока я не выполню все планы, о мужчинах я даже думать не буду. Это исключено, чтобы я кого-то полюбила.

— Ну а вдруг тебе попадется идеальный человек?

— Да где же его взять?

— Ага! — засмеялась Марта. — Ты не отрицаешь. Ты говоришь: «Где его взять?» Значит, не отказалась бы от идеального человека?

— Как ты себе его представляешь?

— Причем тут я? Идеальным он должен быть для тебя. Скажи, какого человека ты посчитала бы идеальным?

Кристина на минутку задумалась. Взгляд ее стал мечтательным. Марта обрадовалась, что подруга не совсем оторвана от жизни, а способна испытывать вполне земные интересы.

— Идеальный — это значит, я прихожу домой, а он не мешает. Сидит себе на диване. И желательно, не разговаривает: терпеть не могу, когда отвлекают.

— Очнись! — безобидно сказала Марта. — Я спрашиваю не о диванной подушке, а об идеальном человеке.

Кристина постаралась представить его более живым. Вот приходит она вечером домой, а там поджидает мужчина ее мечты.

— Пусть вечерами спит, а к ночи просыпается.

Обычно она забегает в дом, на ходу скидывая с себя обувь и верхнюю одежду. Первым делом включает компьютер, бегло просматривает вчерашние наброски. Это заставляет настроиться на рабочий лад, поймать нужную волну. Затем уже можно умываться, переодеваться, ужинать — но как можно быстрей, чтобы даром не терять время. Иногда она бежит в мастерскую, на ходу дожевывая бутерброд. Или обнаруживает потом на кухне недоеденный салат. Зато хорошо поработала!

Если в этой суматохе появится человек, который будет с ней общаться, ничего она толком не сделает.

Марта предложила:

— Может, он готовил бы тебе кофе, пока ты работаешь?

— Нет-нет. Я готовлю его сама, когда в творчестве возникают паузы. Знаешь, иногда нужно что-то обдумать, решить, как сделать лучше. И потом на картину полезно посмотреть с другого ракурса. Я делаю кофе, возвращаюсь и смотрю на полотно под другим углом. А если кофе будет приносить кто-то постороний, это не получится.

— Что тогда делать идеальному человеку?

— Пусть вешает картины на стену. Все-таки это мужская работа. И крышку рояля может мне открывать.

Марта тяжело вздохнула:

— Найми себе слугу. А идеальный человек пусть делает что-нибудь другое! Чем бы ты занялась с ним в свободное время?

Кристина засмеялась:

— Марта, дорогая! В свободное время я ем и сплю. Все остальное у меня по пунктам расписано.

— А идеального человека куда впишем?

— На вечеринки и собрания. Он бы ходил туда со мной и блистал обручальным кольцом на пальце. И ни у кого бы не возникало вопросов о моей личной жизни. Подошел бы ко мне мистер Пресс, а идеальный человек тут как тут: «Вы уже поговорили с моей девушкой? Тогда я заберу ее от вас». Тогда ни один Дэвид не посмел бы оставлять контакты в тетради для отзывов. И ни одна Лиззи Браун не сказала бы: «Бедняжка так одинока!»

Марта была разочарована.

— Неужели идеальный человек нужен только за этим? А как же любовь?

— Какая любовь, ты что?

— Ну и правильно! Все мужчины козлы! Нечего ждать от них любви. Просто глупо.

— Вовсе они не козлы. Среди них всякие есть. Просто у меня на любовь времени нет. Ведь нужно еще столько успеть!

Марта только рукой махнула:

— Тебя не переделать. Хотя тешу себя надеждой: вот попадется тебе идеальный мужчина, ты по-другому заговоришь!

Глава 5

Кристине всегда нравилось у Энтони Гринвуда. Офис главного редактора был просторный и светлый. Из окна открывался шикарный вид на город. Но самое главное — душевная атмосфера. Казалось, ты всегда можешь найти здесь понимание.

Сам мистер Гринвуд тоже производил благоприятное впечатление на Кристину. Угостил кофе, сказал пару фраз «о том, о сем» и приступил к делу.

— Я пригласил вас, чтобы обсудить деловое предложение. Но на самом деле у меня их два.

— Что ж, начнем с первого.

— Хорошо. Я присмотрел для книжной обложки вашу картину.

Кристина не смогла удержаться от широкой улыбки. Она понимала, что деловые предложения нужно обсуждать в консервативном тоне, а не светиться радостью. Но никак не получалось совладать с собой.

— Здорово! Кто автор? О чем книга? Я должна знать, куда пойдет мое искусство.

— Имеете полное право. Я подготовил пакет документов для ознакомления. Позже возьмете у секретаря. Что ж, преступим ко второму предложению. Оно…

Энтони Гринвуд замялся, подыскивая нужные слова. Это было странно. Кристина привыкла видеть в нем человека прямого и честного. Почему же он мнется?

— Второе предложение несколько более щепетильное, — сказал он.

Кристина думала, ее радостное настроение ничем не испортишь. Но оказалось, это так легко: стоит всего лишь заговорить на щепетильные темы. Они никогда не заканчиваются ничем хорошим. Энтони Гринвуд не из тех, кто позволяет себе лишнее, но вот даже он переступил эту черту.

— Дело вот в чем, — сказал Энтони. — Ситуация с современной прозой оставляет желать лучшего. Я как главный редактор книжного издательства порой просто за голову берусь: почему так измельчала наша литература. Встретить что-то стоящее практически так же трудно, как найти иголку в стоге сена. Пока перевернешь все сено, иголка, глядишь, заржавела.

— Вы правы, мистер Гринвуд. Лично мне больше нравятся классики, чем современники.

— Вам везет, — усмехнулся Энтони. — Вам не приходится читать то, что читаю я. Меня заваливают рукописями сомнительного содержания. Лучшее я отбираю, а остальное приходится выкидывать на помойку. В печать идет лучшее из отобранного. Это словно как через решето просеять. Как вы думаете, почему современная литература так обнищала?

Кристина пожала плечами. Она подумала, может ли статься, что литература обнищала из-за редакторов? Все хорошее они отметают «на помойку», как сказал Энтони Гринвуд, все плохое печатают. А думают, что делают наоборот.

Она не высказала свое предположение вслух.

— Я никогда не задумывалась над этим вопросом. Говорят, что книги вообще устаревают как вид. На смену им приходят компьютерные игры, где человек сам может быть героем.

— Бросьте! — поморщился Энтони. — Между компьютером и книжным героем такая же разница, как между машиной и богом.

— Хорошо, что вы это понимаете. Не каждый это осознает.

— Да, к сожалению, такая тенденция есть, — согласился с ней Энтони. — Говорят, что лучше посмотреть фильм, чем почитать книгу. Читатель обленился. Он предпочел быть зрителем. Мисс Бельроуз, извините за нескромный вопрос: вы только стихи пишете? Пробовали когда-нибудь прозу?

— Боже, какой нескромный вопрос! — засмеялась Кристина. — В школьное время, конечно, пробовала. По-моему, в детстве все этим занимаются.

— Далеко не все, мисс Бельроуз.

— Вам виднее.

— Что же вы писали в детстве?

— Не помню уже. Какие-то рассказики. Статьи в школьную газету. А зачем вам это?

— Я вас знаю как человека очень талантливого и работоспособного. Я предлагаю вам написать роман.

Кристина засмеялась:

— Роман?! Как?

— Не знаю. У писателей об этом не спрашивают. Мисс Бельроуз, поймите меня правильно. Я не предлагаю вам непосильную задачу. Я не заставляю. Если вам не по нраву, можете сейчас же отказаться от этого предложения. Но почему-то я подумал, что вы справитесь.

— Вы мне льстите.

— Нет, я пытаюсь оживить книжный рынок. Напечатать что-нибудь стоящее.

Кристина не знала, что и ответить на это.

— А многим вы делали такие предложения? — спросила она.

— Пока что вам одной. Возьмите у секретаря распечатку требований к литературному произведению. Они чисто технические, не переживайте.

— Вы отводите мне какой-то срок?

— Конечно, нет. Но чем быстрее, тем лучше. Это единственное мое пожелание.

— Я даже не знаю, сколько времени нужно на такой объем работы.

— От нескольких дней до нескольких лет.

Кристина подвела глаза к потолку:

— Очень необычное предложение, мистер Гринвуд! Я тронута.

— Я серьезен, мисс Бельроуз.

— Тогда мне нужно подумать. Впервые получаю такой необычный заказ.

— Конечно. Надо взвесить все за и против, придумать, о чем можете писать. У вас есть на примете какая-нибудь тема?

Кристина помотала головой. Это не обескуражило Энтони:

— Тем шире у вас поле деятельности. Когда вы дадите мне ответ?

— От нескольких дней до нескольких лет, — ответила Кристина его словами.

— Договорились. Если понадобится какая-то помощь, обращайтесь. Я всегда с удовольствием помогу.

Энтони пожал ей руку. Кристина направилась к двери. На пороге она обернулась:

— Еще один вопрос, мистер Гринвуд. Если я напишу роман, его точно опубликуют?

— Нет, мисс Бельроуз. Его просмотрит редактор. Если все будет устраивать, роман увидит свет и вы получите гонорар. Если что-то не понравится, то сами понимаете…

— Тогда он отправится на помойку, — продолжала за него Кристина. — Это что-то вроде экзамена: сдам или нет.

— Вы когда-нибудь проваливали экзамены в школе?

— Нет.

— Тогда я на вас надеюсь.

Кристина вышла за дверь. Секретарь тут же подала ей несколько распечаток. Она сделала это так решительно, будто договор с главным редактором уже подписан.

Кристина усмехнулась. Как она могла заподозрить, что мистер Гринвуд предложит ей что-нибудь личное?

Первый раз в жизни Кристине поступало такое странное предложение. Обычно тебе заказывают работу, которую ты можешь сделать. Сейчас ей заказали то, что они никогда не делала и даже не знала, как к этому подступиться. Ей дали понять, что она может угрохать на это занятие целые годы. А в конце концов, если выйдет плохо, ее творение просто выкинут на помойку. Хорошенькая перспектива!

С другой стороны, о ней отозвались как о человеке талантливом и работоспособном. Почему бы не использовать эти полезные качества? Писать картины у нее получается, стихи, песни и статьи в газету — тоже. Почему бы не попробовать прозу?

Это было похоже на поиск ржавой иголки в стогу сена.

Кристина шла домой и думала только об одном: где взять сюжет? Она смотрела по сторонам, но все, что видела, казалось ей недостойным сюжета.

Вот девочка громко просит маму купить ей шоколадку, но натыкается на ответ: «Ты плохо себя вела!» Слишком мелко. Вот на углу целуются парень с девушкой. Это уже интереснее, могла бы получиться чудесная картина, но никак не роман. Вот дети играют с собакой: стараются залезть, а она уворачиватся. Одно мгновение запечатлевает целую гамму чувств. А как писать роман? Сколько мгновений там идут одно за другим непрерывным потоком?

Одно Кристина знала точно. Когда она бралась за новую картину, она никогда не размышляла, что писать. Сюжеты приходили к ней один за другим сами, выстраиваясь в очередь. Она поступала с ними как мистер Гринвуд: одни отметала в сторону, над другими начинала работать. Вот это настоящий мастер своего дела. Наверное, ни один писатель не высасывает из пальца: что бы ему сегодня написать? К нему приходит это само.

Кристина решила не забивать себе голову. Если найдется хороший сюжет, она придумает, что с ним делать. Но все же эта мысль глубоко в ней засела: надо что-то придумать. Надо взять что-то не только интересное, но и умное. Но как назло, каждый сюжет, который она высасывала из пальца, был и неинтересным и глупым.

«Видно, я не писатель», — подумала Кристина.

Глава 6

Потом Кристина начала понимать, почему с романом у нее ничего не получается. Она не могла вспомнить ничего ценного и интересного из своей жизни, чем хотелось бы поделиться. Были вещи, которые она хотела бы рассказать Марте или матери, или своей рок-группе, или кружку художников. Но не всем людям подряд. Любовь в ее жизни когда-то была, но больно уж банальная.

Был Зак, который постоянно отвлекал ее от работы. Она пишет маслом, а он подходит сзади и обнимает.

— Подожди, подожди, я сейчас, — уговаривала она.

— Я не могу ждать, дорогая. Страшно соскучился.

Он ограничивал ее во всем. Он говорил:

— Давай сходим в ночной клуб.

— Только быстро.

— Как скажешь, дорогая.

И начиналась канитель. Сначала он говорил, что надо позвонить другу. Доделать срочную работу. Заехать по пути к кому-то и позвать с собой. Он начинал договариваться с друзьями. Потом принимался выбирать, в чем пойти: в голубых или черных джинсах. На все это уходило время. Кристине приходилось его ждать. И это очень нервировало.

Когда она отказывалась куда-то идти, Зак обижался. «Ты не любишь меня! Тебе картины дороже!»

А ей и правда картины были дороже. Но чтобы не обидеть человека, она отвечала: «Как ты можешь так говорить! Вы оба для меня очень дороги!» Она понимала, что врет, и ей это не нравилось. Поэтому довольно быстро они расстались.

Потом был Фрэнк. Он никуда не торопил. Наоборот, большую часть времени он сидел на диване, смотрел телевизор и пересказывал, что там показывают. Она слушала его в пол-уха и иногда поддакивала. Это продолжалось около года. Кристина и не заметила, как однажды диван опустел. Поддакивать стало некому.

Потом появился Рудольф. Как человек творческий, он хорошо понимал ее. Даже поддерживал во многих начинаниях. Единственное, что ей не нравилось, Рудольф слишком много пил. Иногда он приходил домой в невменяемом состоянии. На укоры Кристины отвечал:

— Все музыканты такие. Ты что, не знаешь, мы же люди творческие! Нам расслабиться надо. Музыканты совсем не похожи на других, не как все. Ты нас не поймешь, ты же не музыкант.

— Сомневаюсь, что Бах и Бетховен были наркоманами. Как раз они и были настоящими музыкантами.

— Думаю, они пили еще похлеще меня. Ты просто не знаешь. Настоящую историю от нас скрывают.

— А по-моему, ее наоборот сочиняют. Такие, как ты, например.

Все бы ничего, но Рудольф пытался спаивать и Кристину:

— Ты художник. Пойми, ты не такой человек, как все. На душе накапливается усталость, непонимание, надо разрядиться. Кто из творческих людей не пьет, рано умирает.

— Да? Я слышала как раз наоборот.

Кристина терпела Рудольфа около месяца. Она устала постоянно проветривать прокуренное помещение, вытряхивать пепельницы, убирать бутылки. Рудольф был хороший, только когда трезвый. А такое случалось редко.

— Вот видишь: спился и умер, — сказала она однажды, выставляя его чемодан за порог. — Для меня ты умер. До свидания.

— До свидания, бессердечная. Ты еще пожалеешь. Руку даю на отсечение: звонить будешь и проситься обратно.

Шло время, Кристина ни о чем не жалела. Иногда ей звонил Рудольф и спрашивал, завела ли она себе парня. Всегда удивлялся, что она до сих пор одна. Как-то даже предложил познакомить ее с другом, но Кристина отказалась. Одной было спокойнее и надежнее. После Руди у нее так никого и не было.

Хотя пытался возникнуть роман с Патриком. Они пару раз встретились и пообедали. Потом он пришел к ней в гости, взял кружку с чаем и пошел смотреть картины.

— Как красиво! — говорил он, жестикулируя руками, в одной из которых была кружка с чаем, в другой — тост.