Бесплатный фрагмент - Господин Окободжи

Глава 1
«Обычный человек»

Меня часто беспокоят странные сны. В них я отрывками вижу сцены из своего далекого детства. Это не кошмары, это лишь моя забытая жизнь. Она время от времени напоминает мне, кто я такой и откуда я начал свой путь. Чернота. За окном не горит ни один фонарь, наверное, их скоро должны зажечь. Я стою одетый в теплое пальто и смотрю в окно, но не вижу ничего кроме своего отражения. Мне жарко, я отвожу взгляд от окна, то на большие часы, то на других детей, которых забирают домой родители. Я снова поворачиваюсь к окну. В отражении по-прежнему чернота, я вижу себя и вижу других детей. Я пытаюсь найти различия между нами и не нахожу. Нам всем по пять лет, и все мы нелепо одеты. Кто-то из нас одет в дорогие вещи, кто-то в дешевые вещи. Под вещами мы все одинаковые, одна плоть и одна кровь. У всех нас есть семьи, у кого-то более успешные, у кого-то менее успешные. Я смотрю и не вижу никаких различий, а они есть. Глядя в черноту зимнего вечера, я задаю лишь один по-настоящему важный вопрос, ответ на который буду искать всю свою жизнь.

— Чем я хуже?

Постепенно в отражении окна становится все меньше и меньше детей. Я остаюсь один. Я не замечаю этого, ведь я уже был один, даже когда рядом были другие дети. Проходит еще несколько долгих минут, прежде чем меня забирает пьяный отец. У него большой красный нос, большие черные глаза, разноцветный колючий шарф и черная шапка-ушанка. От него пахнет спиртом, табаком и морозом. Я сижу в санках, а он быстро везет меня к дому. Я смотрю по сторонам на проходящих мимо людей, на огни в окнах домов. Я слышу, что где-то взрываются петарды, и кто-то звонко смеется. Потом внезапно все это куда-то исчезает, и передо мной лишь огромное звездное небо. Снежинки падают мне на лицо и приятно жгут его. Я лежу на спине еще несколько минут, глядя в пустоту, прежде чем мою пропажу замечает отец. Вернувшись, он снова сажает меня в санки, и мы продолжаем катить к дому, где мать топит старую дровяную печку. Дома тепло, у печки стоит наша постиранная одежда. Словно вырезанная изо льда эта одежда холодная и твердая. Быстро раздевшись, я иду в свою комнату и ложусь на кровать. С кухни раздаются крики. Мать опять ругает отца. Я лежу в своей кровати, сжимая мягкую игрушку медведя «пухлика» и никак не могу понять, чем я хуже?

Мы с соседскими ребятами часто играли на детской площадке рядом с болотом у красных пятиэтажных домов.

— Не хочу идти домой, меня мама опять будет заставлять лежать в ванной — возмутился один из мальчишек — опять будет разные соли сыпать, пенки, а я не хочу!

Я внимательно посмотрел на него. Он жил по соседству в квартире. Когда я не играл сам с собой во дворе частного дома, то приходил сюда, ведь здесь были и качели, и горка, и песочница.

— Ладно, я ушел, а то меня ругать будут — сказал мальчишка и на прощание махнул нам рукой.

Мы с другими ребятами продолжили играться на площадке, но я все равно косился в след уходящему мальчишке и думал, чем я хуже? Теплая ванная с морской солью и пенкой, о таком я даже и мечтать не мог. Для меня поход в ванную раз в год был словно праздник. Мы с мамой долго собирались, проверяя, все ли мы с собой взяли. Потом так же долго шли в другой район города, к железнодорожным путям, где жила подруга мамы. У нее была большая квартира и большая семья. В зале стоял цветной телевизор, по которому можно было посмотреть мультики. В этой квартире была ванная, из крана которой шла горячая вода. Лежа в ней и смотря на разноцветный потолок, я думал, почему у нас такого нет? Почему мы вынуждены носить воду домой из колонки, что находилась на соседней улице? Почему нам нужно греть воду в большой кастрюле, а затем аккуратно мыться стоя в тазу, посреди кухни? Почему если я захочу в туалет, то мне нужно идти на улицу или садиться на маленький горшок? Я не понимал всего этого, и так же не понимал, почему тому мальчишке с детской площадки так не нравилось купаться в ванной с пеной и морской солью.

Я часто засыпал с чувством голода. Со временем к этому привыкаешь. Единственный минус — тебе всю ночь снится еда, а когда ты просыпаешься, этой еды у тебя нет. С годами мне стали сниться и другие вещи, не обнаружив которые утром рядом с собой, я расстраивался. В детстве, именно благодаря этой диете, я полюбил пшеницу. Я очень много ел макарон вприкуску с хлебом, и с тех пор, по привычке всегда ел хлеба больше, чем основного блюда, чтобы быстрее наедаться. Было уже поздно, когда отец пришел с улицы. Он не работал. Он собирал бутылки и осматривал все урны с мусором у нас на районе в поисках жестяных банок. Сначала он налил горячей воды в тазик, а затем положил в него несколько пустых бутылок, чтобы к утру этикетки отклеились, и он смог сдать их дороже. Наш дом мгновенно наполнился кисловатым запахом хмеля. Затем отец подозвал меня к столу и вынул из пакета торт. Большой красивый торт в упаковке. Я покрутил его и, заметив, что там не хватает одного куска, вопросительно поглядел на отца. Мать вышла на кухню, сняла крышку, проверила срок годности и осторожно попробовала торт на вкус. Было решено, что мы сегодня устроим себе небольшой праздник. Я съел два больших куска с чаем и с улыбкой на лице лег спать. Так мало человеку нужно для счастья. Так мало.

Посреди ночи дверь в мою комнату резко распахнулась, а затем человеческое тело громко ударилось об деревянный пол. Отец несколько раз выругался, а затем бессвязно застонал. Я не сразу понял, в чем было дело. Мне еще казалось, что я сплю, но это был уже не сон. Такое происходило довольно часто, и позже я привык к этому. Человек может к чему угодно привыкнуть если есть время. Год за годом пьяный отец падал, ломая руки и ноги. Он мог ввалиться в мою комнату, мог ввалиться в комнату к матери, мог ввалиться в свою комнату и промахнуться мимо кровати, а мог упасть в коридоре. Это было не самое плохое, самое плохое было то, что в таком состоянии он решал, где у нас будет находиться туалет. Со временем весь наш дом пропах едким запахом аммиака, и никакие освежители воздуха уже не помогали. Я и раньше не мог позвать к себе в дом кого-нибудь из друзей, стыдился, а теперь и вовсе казалось невозможным принять у себя гостей. Бессонные ночи, где мать ругает пьяного отца и громко плачет, сменялись утром, где я тяжело вставал с кровати и собирался в школу, а позже уже собирался в университет. Я шел на холодную кухню и зажигал все конфорки на плите, чтобы хоть немного согреться. Умывшись, я надевал вещи, которые не подходили мне по размеру. Они доставались мне от маминых знакомых, дети которых выросли или купили себе что-то новое. Донашивая чужие вещи, я доживал чужую жизнь, ведь в моих мечтах все было иначе. В своем воображении я представлял себя кем угодно, только не тем, кем я был. Но я не хочу, чтобы меня жалели. Ведь это обычная жизнь, обычного человека. На моей улице таким был каждый второй. От этого не убежать, и я часто во снах вспоминаю, то что, мне следовало бы забыть.

Я родился в семье несостоявшихся людей. Моим воспитанием всегда занималась мать, но я всегда был больше похож на отца. Он был мечтателем. Моя бабушка по отцовской линии воспитывала его одна. Он ни разу не видел своего папу и даже не знал, кем он был. Тяжелые отношения. Вместе с ними в стареньком доме, жил его дед. Он сам своими силами построил частный дом на небольшом клочке земли по улице Верхняя на окраине города Куйбышев. Мой отец хотел стать художником, но его мать была против этого.

— А кушать мы твои картины будем? — ворчливо повторяла она, всякий раз, когда мой отец заговаривался о своей дальнейшей судьбе после школьной скамьи.

Его дедушка, будучи заводским работником и человеком, который трудился всю свою жизнь руками, тоже не понимал стремление внука к чему-то незримому и возвышенному. У моего отца не было поддержки в вопросе творчества и часто, сидя на горячей печке, его единомышленниками были лишь уголь и мятый листок бумаги. Он верил, что его ждет блестящее будущее. В доме книг не было, но мой отец прочитал почти всю доступную во времена СССР литературу. Он подолгу засиживался в библиотеке школы номер 151. С каждой прочитанной книгой, границы его воображения становились шире, а вместе с ними росла и уверенность в своих силах. В одно теплое летнее утро, молча собрав свои вещи в маленький чемодан, мой отец вышел из дома и направился на железнодорожный вокзал. Он оставил в своей комнате небольшую записку, в которой говорилось что-то о его мечте. Сначала поезд до Москвы, затем пересадка, и вот спустя сутки мой отец уже стоял в центре Ленинграда. Сдав вступительные экзамены в Ленинградское художественное училище имени Серова, он наконец-то начал рисовать свою жизнь такой, какой он хотел ее видеть. Меланхоличная погода за окном, комната в общежитии, крохотная стипендия, и мечта, которая становится все ближе. Тогда, гуляя под дождем вдоль Невы и сидя в парке на Сосновке, он еще и не знал цену своему мимолетному счастью. Мой отец питал большие надежды на будущее. Он уверенно планировал свою жизнь, но у жизни были другие планы на моего отца. Отец был красив и молод, а его преподаватель стар и похотлив. Они стояли наедине в пустой аудитории. Отец был весь напряжен, он не слушал, что ему с улыбкой на лице говорил педагог, он лишь следил за его движениями. Когда преподаватель сделал шаг вперед, чтобы схватить молодого парня, мой отец с силой оттолкнул его от себя и тот, попятившись, рухнул на спину, попутно задев край стола своим затылком. Мой отец несколько минут стоял, смотря на черную лужу, которая растекалась по полу у головы педагога, а затем в шоковом состоянии выбежал из аудитории за помощью, но помощи он не нашёл, ни тогда в училище, ни потом на суде. Злой рок или судьба? Но мы сами творим свою судьбу. Проделки господа бога? Но во время СССР его не было. Так что же это было? В один миг, по какой-то нелепой ошибке, мой отец выбыл из жизни на семь лет, а когда попытался преждевременно вернуться домой, получил еще пять. Когда же он вновь начал жить, а не выживать на дворе было совершенно другое время, а мой отец стал совершенно другим человеком. Он вернулся в Куйбышев, где его встретили мать и дедушка. Теперь в семье уже не ссорились, лишь иногда, сидя за столом за ужином, у его матери на глазах начинали блестеть слезы. Отец некоторое время учился заново общаться с людьми и заново находиться среди них. Вскоре ему удалось спрятать глубоко внутрь все то, что произошло с ним за двенадцать лет. Спрятать, но не забыть. Он опять начал читать книги и при встрече с ним люди, видели интеллигентного и воспитанного человека. Он работает на опытно-механическом заводе художником оформителем. Однажды его посылают собирать урожай на советское хозяйство «Маяк» между городами Чапаевск и Новокуйбышевск, где он и знакомиться с моей матерью. Мобильных телефонов тогда еще не было, и они потеряли друг друга на несколько недель. Моя мама через знакомых узнает адрес, где жил мой отец и приезжает туда без предупреждения. Она знает лишь улицу, но не знает номер дома. Судьбой все было предопределено. Как по часам, внезапно в конце длинной улице показался мой отец. Спустя два месяца они поженились.

Моя мать родилась и выросла в селе Красный Яр, в сорока километрах от Куйбышева. Она росла там вместе со своей старшей сестрой, а затем вместе с ней же переехала в город, в маленькую квартирку недалеко от реки Волга на улице Братьев Коростелевых. Обе они поступили учиться, но моя мать, встретив отца, бросила учебу, не доучившись два года и начала работать. С момента их свадьбы до момента моего рождения у них были лучшие годы в жизни. Отец работал в Куйбышевском академическом театре оперы и балета, в качестве художника по бутафории, а мать работала в вычислительном центре за печатной машинкой. Они посещали театральные представления. Они засиживались в ресторанах. Они плавали на теплоходах по Волге в другие города. Они летали в Москву и Ленинград. Они ездили на природу, где мать загорала и плавала, а отец рисовал на холсте очередную картину. Они жили полной жизнью. Мой отец наслаждался свободой после двенадцати лет заточенья. Моя мать наслаждалась свободой после совместной жизни со своей сестрой и матерью. Они были счастливы, а потом появился я.

— С твоим рождением мы стали жить хуже — часто говорила мама.

Она говорила это без упрека, без обвинения. Она просто констатировала факт. Я родился в девяносто первом году, когда СССР перестал существовать и наш город Куйбышев стал Самарой. Во время перестройки мой отец попал под сокращение и потерял должность художника по бутафории в театре. С таким поворотом судьбы он уже не справился. Второй раз в жизни его планы рушились по какой-то нелепой случайности и его это добило. Он начал пить. Сильно пить. За все время я видел его трезвым лишь несколько раз, и всегда он молча сидел на холодной кухне и согревался горячим чифиром. Однажды, когда я пришел со школы домой, он пожарил мне два яйца и положил к ним веточку петрушки. Это были самые вкусные жареные яйца, что я пробовал. И не потому что это блюдо было каким-то особенным, а потому что это блюдо приготовил мне отец. Первый и последний раз в жизни.

В Красном Яре осталась жить моя бабушка по материнской линии, которую я часто там навещал. В детстве я проводил в селе каждое лето. В те времена каждое лето было особенным летом. Одно такое лето я полностью посвятил рыбалке. Вместе с взрослыми ребятами я стоял на берегу реки Сок и удил рыбу. Сначала маленьких бычков, а затем, на живца, уже более крупную рыбу. Я закидывал удочку множество раз, но всякий раз, вытаскивал из воды лишь наживку, как вдруг, во время очередной попытки у меня сильно дернулась леска, и я начал мотать катушку изо всех сих. Это была большая, серьезная рыба. Она отчаянно болталась на крючке, надеясь сорваться, а я не мог подойти к ней, так как боялся брать ее в руки. Спустя несколько минут я смирился, и уже хотел снять рыбу с крючка, но мне на выручку пришел один из взрослых ребят, и ударом об камень оглушил ее. Затем он демонстративно вручил мне заслуженный трофей. Помню, как я возвращался через село с удочкой на плече, на которой болталась рыба. Все прохожие восторженно смотрели на меня, как и бабушка с тетей и мамой.

Моя семья не была образцовой, и матерные выражения часто звучали у нас в доме. Это не было зазорно, просто так было заведено. В детстве я много сквернословил. Особенно всем запомнился один случай, который произошел со мной, когда я опять гостил у бабушки в Красном яру. Мне было всего лишь три года, но я уже свободно владел крепким словцом. Я вышел во двор и через клумбы с цветами моей тети направился к бане, где она колола дрова.

— Эй, малец! Иди сюда! — раздался громкий голос соседа.

Я прошел мимо бабушки и встал около забора.

— Что это у вас? Банька готовится, да? — весело начал он.

— Ага — буркнул я, чувствуя сильный запах спиртного, к которому я уже натаскал свой маленький нос.

— У вас банька-то старая уже, а у меня гляди-ка, новая какая! Сам построил! — его красное лицо излучало неподдельную радость, и гордость за свою новую баню — приходи купаться?

— Ни ты, ни твоя баня мне и на х*й не нужны! — крикнул я и убежал обратно в дом.

Никогда не любил хвастунов и алкоголиков.

Родственников у нас не было, все либо умерли, либо перестали с нами общаться. Мы все так же жили в старом деревянном доме на окраине города Самара, недалеко от автостанции Авроры, только уже втроем. Папа, мама и я. В Красном Яре у меня осталась бабушка и тетя. В детстве я не получил воспитания, но я получил самое ценное, что мог получить — свободу. Свободу во всем, но главное то, что у меня получилось ей правильно распорядиться. Не сразу, но постепенно я нашел верную дорогу. Я начал курить рано, но я и рано бросил, буквально после двух затяжек, сделанных за гаражами в начальных классах школы. Пить, я никогда не пил, ведь пример в лице моего отца был перед глазами. Позже, когда я стал чуть взрослее, я мог пропустить бокал красного вина или стакан темного холодного пива за ужином, но не более. Я целыми днями играл в футбол на школьном поле, а когда не играл, то сидел у себя во дворе, фантазируя о чем-то нереальном. Я часто играл сам с собой, и это прекрасно развивало моё воображение и способность мечтать. Мечтать о лучшей жизни. Отец в пьяном угаре часто кричал, что он потомок богатого рода, и закопал у нас во дворе свои сокровища.

— Я барон, Фон Швец! — говорил он, и делал очередной глоток перцовой настойки из фанфурика.

В детстве я любил верить в чудеса. Тогда я еще не утратил этого прекрасного навыка. Я несколько раз перекапывал наш двор в поисках заветных сокровищ, но ничего не находил, и мы сажали картошку, помидоры и огурцы на свежевскопанный чернозем. Все неблагоприятные факторы моего взросления сделали меня сильным в духовном плане. Я рос в не простых условиях. Это означало, что все, что будет ждать меня впереди, будет только лучше. Со дна лишь одна дорога — наверх.

После окончания школы, я подал документы в Педагогический университет на факультет физической культуры и спорта. Последние несколько лет я серьезно занимался футболом. Я играл за самарский Локомотив, а позже за команду Салют из поселка Мехзавод. Для меня не было сложным сдать вступительные нормативы. Куда сложнее написать успешно ЕГЭ по биологии, но я справился. Элемент удачи присутствует всегда, при сдаче экзамена, где есть несколько вариантов ответов. Кто знает, может я бы и стал великим футболистом, который бы вывел сборную России на пьедестал почета. Вот только врач, при очередном медицинском осмотре, сообщил мне, что я долгие годы живу с плоскостопием третий степени и с варикозным расширением вен. Мне сделали небольшую операцию в больнице имени Н. И. Пирогова, а на дворе был почти сентябрь, и подавать документы в другой ВУЗ было уже поздно. У меня остался всего лишь один вариант, это перекинуть документы на другой факультет. Таким образом, я оказался на естественно-географическом факультете. Суммы моих балов по ЕГЭ хватило, чтобы поступить на бюджет, как я и планировал, пусть и не туда, куда я планировал. С первого сентября я стал студентом естественно-географического факультета, где начал получать специальность — учитель биологии и химии. Наша группа из сорока человек была разношерстной. Всего лишь два человека целенаправленно шли поступать на эту специальность, остальные пришли сюда в последний момент. У всех были свои истории. Кому-то не хватило балов поступить туда, куда он изначально хотел. Кто-то просто решил получить диплом высшего образования, не беспокоясь, какая специальность там будет. Кто-то перевелся из другого университета с платного отделения, к нам на бюджет. Почти все в группе были приезжими из близлежащих деревень и поселков. Педагогический университет не пользовался популярностью и не котировался среди высших учебных заведений. Зато в нем работали люди, которые действительно хотели дать студентам знания, а не просто выполнить свою работу. При первом распределении должностей, я вызвался быть старостой третьей подгруппы и организатором культурных событий. Это требовало определенной ответственности, и это меня не пугало, ведь взамен ты получал то, что было недоступно другим студентам. Каждый учебный год мне выделяли абонементы в театры, и я наконец-то мог начать свое духовное образование. Так же я посещал все бесплатные экскурсии, которые только были. Я даже съездил по малому Золотому кольцу России, посетив Москву, Владимир, Суздаль, Радонеж и Сергиев Посад. В школе я не мог позволить себе сходить с классом в театр или посетить какую-нибудь экскурсию в Самаре. У меня просто не было на это денег. Теперь я компенсировал все это с невероятной скоростью. В университете мне было интересно не учиться, а заниматься самообразованием. Я избирательно учил предметы. По некоторым я делал лишь нужный минимум, чтобы получить зачет, а другие изучал сверх нормы. На первом курсе учебы я впервые услышал про программу для студентов очников, которые могут слетать на лето в Америку, чтобы работать и практиковать английский язык. «Ворк энд тревел» или на русском языке «работай и путешествуй» — так называлась программа, и многие ездили по ней не с целью путешествий, а с целью заработка. Деньги для меня никогда не были целью в жизни. Я хотел съездить туда, чтобы увидеть тот самый волшебный мир из телевизора и узнать так ли все это на самом деле. Америка — это всегда было что-то такое недостижимое, такое нереальное, а теперь эта мечта становилась вполне осязаемой. Первым делом я начал планировать что нужно для достижения этой цели. Во-первых, мне нужно было знать английский язык, а я еще даже алфавита не знал. Во-вторых, мне нужны были деньги и, чтобы заработать нужную сумму, у меня было не так много времени. Если английский язык я начал учить на занятиях в университете, то с деньгами пришлось сложнее. Я не хотел пропускать пары, чтобы потом не иметь проблем с сессиями, ведь я рассчитывал еще и получать стипендию. Для заработка остались вечера после учебы и целое воскресенье. В период с первого по четвертый курс я работал везде, где можно было заработать, и экономил на всем, на чем можно было сэкономить. В магазине продуктов я в золотой рубашке проводил акции, и раздавал шоколадки «Россия щедрая душа».

— Чувак, ты в этой рубашке на сутенера похож, можно с тобой сфотографироваться? — часто слышал я от школьников, которые с беззаботными улыбками на лицах делали фотографии и получали бесплатных шоколадки.

Летом после успешных экзаменов, я начал работать на дегустации апельсиновой газировки «Фанта». Жара была в районе тридцати градусов, но меня это не остановило. Весь мокрый от пота, я стоял около набережной реки Волга и разливал всем желающим холодный лимонад. Напротив, находился двухэтажный ресторан быстрого питания Макдоналдс, единственный в нашем городе. Мимо меня проходили молодые парни и девушки, веселые, жизнерадостные, они наслаждались каникулами и шли купаться и загорать на пляж. Опять в моей голове возникал логичный вопрос, который никогда не давал мне покоя, чем я хуже? Вытирая капельки пота со лба, я смотрел через дорогу и понимал, ради чего я все это делаю.

— Однажды я буду вспоминать об этом с улыбкой — крутилось у меня в голове.

В конце лета я попробовал себя в роли почтальона и попытался разносить бесплатные газеты по домам, но после того, как меня обманули с зарплатой, я опять был вынужден искать новую работу. По выходным, в крупном магазине бытовой технике «М. Видео», я примерял белую рубашку с черными брюками и продавал холодильники. С управляющим у меня сразу сложились плохие отношения, и он по малейшему поводу провоцировал меня на конфликт. Управляющими становятся всегда самые отвратительные люди, иначе видимо никак, издержки профессии. Столовая комната часто была переполнена, и мне, чтобы съесть свои бутерброды с колбасой приходилось пользоваться туалетом. Я заходил в маленькую кабинку, опускал крышку унитаза и садился первый и последний раз за рабочую смену. Мои варикозные ноги просто отваливались. Я работал всего по шесть часов в день, но все эти часы я обязан был стоять на ногах. Мне с моими проблемными ногами нельзя было ни стоять, ни сидеть долго и без движений, кровь должна была циркулировать. По этой причине я делал многочисленные круги по торговому залу, а во время обеда отдыхал пять минут и снова приступал к работе. Однажды в субботу, после учебы я, как обычно, ехал в магазин на работу. На улице был красивый снегопад. В трамвай зашел мой одногруппник по прозвищу «Борода». Он был в университете редким гостем, но он все еще не был отчислен благодаря нашим дружеским отношениям и моим полномочиям старосты. «Борода» был в сопровождении красивой девушки.

— Привет, давно тебя не было видно, когда придешь сессию закрывать?

— Здорова, да загляну как-нибудь, пока весь в делах, мы вот в клуб «Труба» едем!

— Отлично, а я на работу в «М. Видео», прямо с университета сел, чтобы успеть.

— Это правильно, такими темпами все деньги мира твоими станут!

Мы пожали друг другу руки, и я вышел из трамвая. От многих вещей приходится отказываться ради своей мечты. От девушек, от друзей, от веселья. Видимо я человек крайностей. Я не вижу серого цвета, для меня существует лишь черный и белый цвет. Все это привело меня к тому, что я остался совсем один. Со мной была лишь надежда на то, что эта игра стоит свеч. Можно ли было, хорошо учиться, работать и при этом поддерживать общение с друзьями? Можно ли было строить серьезные отношения с девушкой и при этом видеться раз в неделю? Можно ли было при всем при этом еще находить время и беззаботно ходить по клубам? Наверное, можно, для тех, кто видит еще и серые цвета. Скорее всего это просто юношеский максимализм. Либо пан, либо пропал.

Каждые четыре месяца я сдавал кровь и плазму в донорском центре около загородного парка. Мною двигало не только благородство, но еще и материальная сторона вопроса. Каждый семестр я все так же получал и откладывал стипендию, а иногда даже повышенную. Медленно, но верно я двигался к своей цели. С первого курса я начал копить деньги и изучать английский язык, сначала на парах, а затем на дополнительном образовании. В моем университете оказалась кафедра иностранных языков, которая работала во вторую смену. Я учился на дневном отделении и успевал посещать еще вечерние занятия по английскому языку. Это было не бесплатно, но теперь я смог себе это позволить, а все благодаря двум научным премиям, которые я получил в начале третьего и четвертого курса. Ректор нашего вуза, став депутатом партии «Единая Россия», невероятно расщедрился. Он сделал ремонт в учебных корпусах, раздал несколько внушительных премий выдающимся студентам, а также перевел наш университет в статус академии. Я получил эти премии не потому, что учился очень хорошо, а потому что остальные учились очень плохо, а наградить кого-то было необходимо. Собрав нужную сумму накануне нового года, я отправился в агентство, где оформил заявку на участие в программе «ворк энд тревел». Мне достался регистрационный номер под цифрой тринадцать. Сначала мне предложили «джоб оффер» работу в Нью-Йорке, в ресторане, но из-за высокого требования английского языка я был вынужден отказаться. Затем мне нашли работу в отеле, в небольшом городке на американо-канадской границе, но работодатель не выслал подтверждение о найме. Следующим вариантом стала работа мойщиком лодок в самом сердце Америки, в штате Айова, в городке Окободжи, который находится на Великих озерах. Работодателем была девушка по имени Джулия, она вместе с сестрой Сьюзен владела компанией «Мау Марине» специализировавшейся на лодках, их ремонте и обслуживании. Работа была в курортном городке, на свежем воздухе и работодатель не требовал высокого уровня английского языка. К тому же для Самары было открыто еще семь вакансий, а значит я буду там не один. Мне понравилось это предложение, и я дал согласие на «джоб оффер». Теперь находясь на финишной прямой, я полностью погрузился в свои мысли. Я почти потерял сон, думая о том, как много я вложил в эту цель, сколько сил, времени, денег, нервов я потратил. Я думал о том, сколько друзей я потерял за эти четыре года и от чего отказался, ради того, чтобы собственными глазами увидеть «страну свободы». Глубоко внутри я понимал, как все это было глупо, но продолжал верить в свою мечту. Собеседование в посольстве США — это лотерея. Ты можешь идеально владеть языком, но получить отказ и потеряешь все, к чему ты готовился все эти долгие годы. Можешь и наоборот, не зная ни слова по-английски кроме приветствия, получить визу без лишних вопросов. У меня на кону стояло очень многое, ведь после того как ты меняешь статус студента, получить визу в Америку уже практически нереально. Нужны привязки к Родине, нужна недвижимость в собственности, нужны финансовые гарантии и желательно иметь семью. Сейчас я был уже на четвертом курсе учебы, а на пятом курсе почти всем студентам отказывают, считая их потенциальными эмигрантами. Для меня это была последняя возможность увидеть тот мир, о котором я столько читал и смотрел фильмов. Ведь еще два года назад, я расчистил свой задний двор от кустов и деревьев, поставил там пустое ведро к забору и бросал в него круглый камень, обмотанный скотчем, имитируя игру в бейсбол. Я пытался проникнуться американской культурой. В детстве я смотрел американские мультфильмы, американские боевики и фильмы про супергероев. Позже я начал интересоваться рестлингом и на старом ламповом телевизоре «Рекорд» слушал каждый выпуск передачи. Именно слушал, потому что наша уличная антенна не способна была на что-то большее. В студенческие годы весной я ходил на местный стадион «Волга», где были любительские неуклюжие матчи по американскому футболу местной командой под названием «Буревестники». Мне нравилось все это. Я чувствовал, что вся американская культура для меня как старый друг детства, которого я давно не встречал, но всегда о нем помнил. Теперь пришло время убедиться в этом на практике. Подготовка длиной в четыре года закончена, впереди меня ждет важнейшая лотерея в жизни. От ее результата напрямую будет зависеть то, какой станет моя дальнейшая жизнь и каким стану я сам.

Глава 2
«Важная лотерея»

Собеседование в посольстве США в Москве было назначено на десятое апреля. Мой день рождения был на следующий день. У меня не было праздничного настроения. Я несколько лет уже не отмечал свои дни рождения. В нашей семье вообще не было принято что-либо праздновать. Девятого апреля вечером я стою на перроне железнодорожного вокзала города Самара. Всю ночь в поезде, лежа на верхней полке, я заучиваю заранее подготовленные сто с лишним вопросов на английском языке. Несколько из этих вопросов теоретически могли бы мне задать на собеседовании. Проведя долгие недели, читая форумы с отзывами о походах в посольство, я составил этот список вопросов и начал учить. Я знал их лучше таблицы умножения, ведь последний год я был с ними неразлучен. Я учил их в общественном транспорте по пути в университет. Я учил их в университете между парами. Я учил их дома, сидя за столом до поздней ночи. Вот и теперь я учил их по дороге в столицу. Утро в Москве оказалось очень холодным. Около метро Баррикадная я встретился с нашей группой из Самары. Каждый добирался сюда самостоятельно, кто-то на самолете, кто-то на поезде. Нас построили в огромную очередь на Новинском бульваре, которая растянулась на несколько десятков метров. В посольство приехали студенты из разных уголков необъятной России. У всех были разные цели. Кто-то имел мечту просто побывать в Америке. Кто-то ехал заработать как можно больше зеленых долларов. Кто-то ехал улучшать уровень своего английского языка. Кто-то ехал искать там будущего мужа или жену. Нас всех сюда привели разные дороги, и сегодня чьи-то дороги окажутся тупиком. Мы все сильно замерзли, ожидая своей очереди. Синие губы, шмыгающие носы, холодные руки, красные глаза и все это перед столь важным собеседованием. Спустя несколько часов мы вошли в теплое помещение. Охранники с пистолетами, металлоискатели, камеры, пуленепробиваемые стекла, все на высшем уровне. Всем студентам раздали их персональный номер. Нас должны были по порядку вызвать для снятия отпечатков, а затем к консулу за визой или к нему же, но уже за отказом. Так просто, всего два варианта, два пути и один человек который видит тебя в первый и в последний раз. Ему все равно кто ты и откуда ты. Ему совершенно неважно, что именно в эту секунду твоя судьба зависит от него. У него может быть хорошее настроение, на завтрак омлет с беконом и апельсиновый сок, солнечная погода на улице, дорога на работу без пробок. У него может быть и плохое настроение, сосед по дому не давал спать до утра громкой музыкой, на завтрак овсяная каша, заваренная кипятком, противный мелкий дождик на улице, многочасовые пробки по дороге на работу. Всего два варианта развития сюжета. Комедия или трагедия? Смех или слезы? Пора узнать. Я нервно улыбнулся и сделал шаг. С большим трудом я сдал отпечатки, ведь не понял ни единого слова на английском языке, которые мне говорила женщина за стеклом. Я прошел в зал, где были окна консулов, и занял свободное место на железной лавке. Кто-то сидел рядом, а кто-то пытался справиться с волнением и ходил из стороны в сторону, нервируя этим всех остальных ребят. Перед нами находились окошки с номерами и экран, на котором появлялся личный номер студента. Загорелось окно под номером шесть и мой личный номер тринадцать. Я подошел к окну и поздоровался дрожащим голосом. Протянув документы в окно, я начал ждать. Консулом был сурового вида мужчина лет сорока с легкой седоватой щетиной. Он долго крутил в руках мой паспорт и остальные документы.

— Привет, куда ты собрался? — произнес он на английском языке.

— Привет, я еду в США в штате Айова в город Окободжи. Я планирую работать в лодочной компании мойщиком лодок — ответил я заученный текст как робот.

Я старался рассказать ему все и сразу, чтобы получить меньше дополнительных вопросов, которые я мог бы не понять. Консул нахмурился, и в этот момент моё сердцебиение рекордно участилось.

— В какой компании? — переспросил он.

— В лодочной — робко ответил я.

— В лодочной? — опять нахмурившись, уточнил консул.

— В лодочной! — ответил я уверенно и кивнул.

— Ох, в лодочной компании?! — выкрикнул он, и на его лице появилась улыбка.

Консул повернулся к своему коллеге и о чем-то перекинулся парой фраз. Его смутило слово «боат» в переводе «лодка», видимо я сделал ошибку произнося его. В этот момент я стоял, не шелохнувшись и не дыша. Я замер, ожидая либо триумфа, либо фиаско.

— Окей, хорошего вам лета — произнес он и протянул мне документы.

Я не сразу осознал, что произошло, поэтому продолжал стоять как вкопанный.

— Окей, хорошего вам лета! — повторил консул громче и улыбнулся.

Это было неописуемое чувство. Словно я взлетел над землей как ракета. Четыре года я готовился к этому. Да даже больше, ведь каждое решение в моей жизни начиная с того самого момента, когда я родился, вело меня именно сюда в эту точку.

— Тише, тише, все эмоции на улице! — сделал мне замечание куратор нашей самарской группы.

На радостях я выскочил на улицу, где стояли остальные студенты. На моем лице, на котором за все годы редко кто мог увидеть искреннею улыбку, была радость. Первый раз я выиграл у судьбы в лотерею. Это был конец старой жизни и начало новой.

Я отправился в сторону метро, по дороге созвонившись со своей новой знакомой по имени Анна, которая жила сейчас в Австралии. Мы встретились в Самаре, когда ее муж Крис планировал снимать полнометражный фильм. Я участвовал в качестве главного актера, но фильм не был снят. Однако с тех пор мы с Анной переписывались и поддерживали хорошие отношения. Она была очень рада за меня, ведь встретила свою вторую половинку австралийца Криса именно в США, когда была там по программе «ворк энд тревел». Затем я набрал номер своей дальней родственницы, которую никогда не видел. Тетя Лида жила вместе с мужем около станции метро Волоколамская. Перед тем как посетить ее я приехал на Красную площадь и остановился посреди нее. Напротив меня стоял Кремль, слева от меня Храм Василия Блаженного, справа Исторический музей, а позади ГУМ. Мимо пробегали группы туристов, влюбленные парочки, и одинокие люди. Я стоял в толпе незнакомых людей и улыбался, я знал, что однажды я буду жить в этом городе. Я направился в сторону метро Площадь Революции, где сел на синюю ветку и поехал к тете Лиде. Мы проболтали несколько часов подряд, обсуждая мои планы. Тетя Лида показалась мне очень приятным человеком.

— Когда будешь в Москве, звони нам, можешь даже пожить некоторое время, если нужно будет — сказала тетя Лида — у нас все равно комната пустует.

— Спасибо большое за предложение, но пока сложно сказать, как все сложится, но спасибо!

Узнав, что у меня завтра день рождения, тетя Лида решила сделать мне небольшой вкусный подарок в дорогу. Мы спустились в магазин, где я понял, что «небольшой» это был всего лишь предлог. На самом деле я был снабжен едой на неделю. Это были колбасные изделия, сок, фрукты, конфеты. В Самару я мчался быстрее молнии на поезде «Москва — Бишкек». Свой двадцать первый день рождения я встретил в плацкартном вагоне, где я был один русский среди киргизов, но это не имело значение, ведь я был безумно счастлив. Когда я вернулся домой, то сразу начал планировать свою поездку. Я впервые уезжал так далеко и так надолго, поэтому нужно было фундаментально подготовиться. Ни волнения, ни страха не было. Я не боялся уехать в чужую страну, не зная языка, на котором там говорят, я боялся не использовать выпавшую мне возможность. Мой двадцать первый день рождения прошел незаметно. Для меня уже давно перестали существовать какие-либо праздники. Большинство людей так сильно любят отмечать праздники. Ждут, готовятся, суетятся и даже не важно, какой это праздник. Никто не задает никаких вопросов, все покорно делают то, что написано на календаре. Я смотрю на все это, и не могу понять, зачем все эти рамки и условности? Тридцать первое декабря — праздник после которого обязательно нужно начать новую жизнь. Четырнадцатое февраля — праздник, чтобы обязательно признаться своей второй половинке в симпатии. Двадцать третье февраля — день мужчины. Восьмое марта — день женщины. Девятое мая — день победы и обязательного уважения ветеранов. У каждого в календаре отмечен день, в который он должен вести себя как-то иначе. Как же это глупо? Чтобы начать новую жизнь не обязательно ждать до нового года, ее можно начать прямо сейчас. Чтобы признаться человеку в симпатии, не нужен день всех влюбленных, прямо сейчас можно подойти к нему и сказать, что ты чувствуешь. Для того чтобы сделать близкому человеку приятно, не нужен какой-то особенный день. Если этот человек действительно тебе дорог, сделай каждый его день особенным. Я не понимал этого, зато прекрасно понимал, что у меня сейчас явно не время праздновать, ведь мне еще столько нужно успеть сделать в жизни. Сейчас было время разбрасывать семена, а вот когда наступит сбор урожая, тогда я и отпраздную, но на своих условиях, ведь это моя жизнь.

До отъезда в США оставался ровно месяц. Я пыхтел в университете за троих. Мне хотелось закрыть досрочно сессию, чтобы уехать со спокойной душой, а по возвращению еще и получить стипендию. Это была не плохая перспектива, но сделать это было невероятно сложно. Именно в эту сессию было: три экзамена, семь зачетов, три практики и курсовая работа. Не буду говорить, чего мне все это стоило. Не буду говорить про бессонные ночи, про поиск преподавателей, про мои поездки к ним в другие города нашей области, про многочисленные пересдачи. Мне не зачем все это описывать, ведь любой из студентов меня и так поймет. Я не только закрыл всю сессию, но еще и сделал это на «отлично», и стал единственным студентом с курса, у кого это получилось. Многие преподаватели пошли мне навстречу, и я запомнил это. Одной из особенностей преподавателей нашего университета было особое отношение к студентам. Преподаватели не только понимали проблемы студентов, но и пытались помочь им, чем могли. Даже декан нашего факультета посодействовал моему досрочному закрытию сессии. Про свое путешествие я сообщил лишь некоторым преподавателям, с которыми у меня были дружеские отношения, а вот одногруппникам не сказал ни слова. Перед отъездом я навестил тетю и бабушку в селе Красный Яр. Старый дом бабушки недавно отметил столетний юбилей и ничем не отличался от нашего семидесятилетнего дома в Самаре. Все те же проблемы с канализацией и водой. Был один плюс — старая баня, в которой из-за низких потолков я набил на лбу много шишек. В селе ничего не менялось, разве что огромных особняков стало больше, а зеленого леса меньше. Я часто приезжал сюда, бродил по пустынным улицам, по стадиону, где всегда играло радио, и по лесу полного пустых пластиковых бутылок и фантиков. Мне всегда было грустно, ведь я еще помнил село таким, каким видел его в детстве, живым. За несколько недель до отъезда я узнал в агентстве, что есть еще один парень, который, как и я, собирается этим летом работать в компании «Мау Марине». Дата вылета у нас с ним была одинаковой, и мы вместе решили добираться из Самары до штата Айова. Так я познакомился с Александром. Он был студентом четвертого курса Поволжского государственного университета телекоммуникаций и информатики. Он всерьез готовился стать программистом. Мы с ним созвонились, съездили на вокзал и купили билеты на поезд. Потом мы вместе спланировали, весь наш путь от начала и до конца. Из Москвы до Нью-Джерси билеты на самолет были куплены агентством, а вот из Нью-Джерси до места нашей работы, до городка Окободжи мы купили сами. Время было ограничено, мы не могли сидеть в одном городе и ждать следующего рейса несколько дней, поэтому нам пришлось покупать несколько билетов и лететь с пересадкой. Пятнадцатого мая ближе к вечеру я открыл тяжелую деревянную дверь и вышел на скрипучее крыльцо. Перед крыльцом только начала цвести старая яблоня. На улице было тепло и спокойно. Когда я в следующий раз увижу эту яблоню, она уже будет другой. Уже другим буду я. Я чувствовал это всей своей душой. Я аккуратно поднялся по деревянным ступенькам на дорогу и пошел по обочине. За спиной остался старый дом и старая жизнь. Я прошел мимо колонки с водой, а затем свернул в сторону остановки. Меня ждал поезд из Самары до Москвы.

Когда я увидел Александра на железнодорожном вокзале, то удивился, ведь у него в дорогу с собой был лишь один небольшой рюкзак за плечами. У меня же кроме моей потрепанной кожаной сумки, которую я всегда брал в поездки, был большой красный чемодан на колесиках. Когда пришел наш поезд, мы вошли и заняли верхние полки в вагоне-купе, купленные нами со специальной скидкой для студентов. В вагоне уже было двое попутчиков, а точнее двое мужиков, в прямом смысле этого слова. Самый что ни наесть рабочий класс и к тому же они уже были пьяны. Я всегда негативно относился к людям, которые пьют все и везде. Если ты уж и пьешь, то делай это правильно, где культура питья? Мы с Александром недолго пролежали на верхних полках. Мужики покинули купе через несколько часов в районе Сызрани, и мы спустились вниз. Мы болтали и молчали, делились ожиданиями и надеждами, спали и ели. Я погрузился в книгу, которую взял с собой в дорогу «Федор Михайлович Достоевский — Преступление и наказание». Мне показалось, что я уже достаточно хорошо узнал Александра, но я изменил свое мнение, услышав его своеобразную шутку про средство от насморка «Пинасол».

— Пинасол — потерял, а потом насол — пошутил Александр.

— Что?

— Игра слов, под словом «насол» — я имею в виду слово «нашел»!

Я понял, что Александр еще не проявил весь свой специфичный юмор в полной мере и еще успеет меня удивить. За окном мелькали пустые поля, грязные реки, разрушенные сараи, все серое и жалкое, я поскорее зашторил окно и постарался уснуть. Шестнадцатого мая ближе к вечеру наш сон потревожили мужчина и женщина, которые вошли без стука в наш вагон-купе. Они были удивлены, ведь и я, и Александр спали на нижних полках, которые принадлежали им. Мы перелезли на верхние полки и начали потихоньку готовиться на выход.

Казанский вокзал, огромное скопление туристов, бродяг, пьяниц и мошенников. Столичный тяжелый воздух наполнил наши легкие. Мы добрались на метро до Ярославского вокзала, где пересели на аэроэкспресс, который быстро довез нас до аэропорта Шереметьево. На часах одиннадцать вечера, а наш вылет был в шесть утра. Есть свободное время. Сдав багаж и получив билеты на руки, мы решили устроить себе экскурсию по достопримечательностям аэропорта. Ни я, ни Александр до этого никогда не летали на самолетах, поэтому мы немного волновались. Сильно проголодавшись, гуляя по терминалам, мы решили покушать в одном из ресторанчиков на территории аэропорта. Прилично потратившись, но также прилично наевшись, мы выпили вдогонку по бокалу пива для лучшего пищеварения. Началась посадка на рейс. Мы прошли таможенный контроль. Для меня стало сюрпризом, когда охранник попросил снять обувь и ремень для проверки.

— Я носки уже сутки не менял — произнес Александр.

— И еще столько же не поменяешь, крепись, это только начало! — поддержал я его.

Когда же все нужные процедуры были закончены, мы вошли в самолет и заняли места. Нас обсуживала итальянская авиакомпания «Алиталия». Весь персонал хоть и разговаривал на английском языке, но делал это с сильным итальянским акцентом и было трудно их понять. Когда самолет наконец-то оторвался от земли, и в окнах начали мелькать крохотные дома и дороги, я вцепился в ручки кресел. Моё сердце начало биться сильнее. Спустя полчаса полета я привык и расслабился.

Мы прилетели в Рим, где нам предстояла пересадка на самолет до Нью-Джерси. В аэропорту было очень много людей и все выглядели так красиво, что мы с Александром смутились. Казалось, что мы находимся на очередном показе одежды от итальянских модельеров. Теперь я понял, почему Италия является одной из столиц моды. Через несколько часов мы с Александром сели в большой самолет с тремя рядами кресел. Мы не спали уже больше суток, но чувство легкой эйфории, не давало глазам сомкнуться. Самолет летел над Атлантическим океаном и немного покачивался, как бы убаюкивая пассажиров. После сытного обеда я посмотрел в окно иллюминатора и, увидев облака, почувствовал себя свободной птицей. Персонал самолета разнесли пледы и подушки для сна. Заснуть на такой высоте, да вы шутите? После десяти часов полета в окне самолета показался берег, а вскоре я увидел край острова Манхэттен.

Глава 3
«Воздух Америки»

Мы успешно совершили посадку в аэропорту Ньюарк города Нью-Джерси. Проходя через таможенный контроль, я боялся, что нас не впустят в страну по какой-то причине. Только когда грозные охранники оказались позади, я осознал, что все хорошо. Весь персонал аэропорта составляли афроамериканцы. До этого мы с Александром видели их лишь по телевизору. Мы пребывали в легком культурном шоке. На календаре было семнадцатое мая, почти шесть вечера, а следующий самолет ждал нас только в шесть утра. Нам нужно было как-то скоротать двенадцать часов ожидания. Перед самым отъездом из Самары я поручил Александру покупку билетов из Нью-Джерси до места нашей работы. Мне самому купить билеты было невозможно, ведь в моем частном доме не было проводного интернета. Александр без труда нашел билеты быстро и всего за триста долларов. Был, правда, один минус, а точнее три минуса! У нас на маршруте были три пересадки, и мы должны были лететь не напрямую, а делать большую петлю. В Нью-Джерси нас ждал самолет в Даллас, штат Техас, там мы должны пересесть на самолет до города Денвер, штат Колорадо. После чего из Денвера мы должны лететь в город Су-Фолс, штат Южная Дакота, где нас уже и встретит работник компании «Мау Марине» и отвезет в город Окободжи, штат Айова. Впереди нам предстояло настоящее испытание. Мы находились в стрессовом состоянии, были очень уставшими, в чужой стране с весьма поверхностными знаниями английского языка, но я знал, что мы справимся.

Я и Александр направились в багажное отделение, чтобы получить наши сумки, которые мы не видели с тех пор, как сдали их в багаж еще в Москве. Александр сразу же нашел свой рюкзак, а вот моего чемодана все еще не было. Спустя несколько минут ожидания на конвейере показался красный чемодан. Взяв его в руки, я обнаружил, что он был сильно поцарапан, помят и с огромной трещиной в верхнем углу.

— Скажи спасибо, что не потеряли, а то могли ведь.

— Это точно.

В туалете я сменил все, что только мог, от носков до майки и нижнего белья. Затем я умылся и привел себя в порядок. К моему изумлению люди, находившиеся в туалете, ничуть не удивились этому процессу. Туалеты аэропортов и не такое повидали. Находясь всего в десяти километрах от Манхеттена, мы с Александром решили посетить его. До вылета оставалось еще девять долгих часов. Перед поездкой в Нью-Йорк мы хотели найти отель, чтобы оставить там наши вещи и обеспечить себя ночлегом. Мы не забронировали заранее номер. Мы решили не торопиться с этим и сделать все на месте, но это была глупая идея.

— Здравствуйте, а где тут можно переночевать? — спросил Александр у полицейского, которого мы увидели около выхода из аэропорта.

Полицейский внимательно посмотрел на нас, а затем показал рукой через дорогу, где вдалеке горела вывеска отеля «Мэриотт».

На улице сияло солнце и было ветрено. Я вдохнул полной грудью чистый воздух страны свободы, как давно и мечтал сделать. Воздух Америки наполнил мои легкие, а затем каждую клеточку моего тела. Я пропитался им насквозь всего за пару мгновений. Оказавшись на улице рядом с аэропортом, в глаза нам бросилась чистота, которая была вокруг. Чистые машины, дороги, улицы. Мы отправились к отелю по тротуару, который внезапно оборвался, и мы оказались в тупике. Нам пришлось развернуться и пойти обратно, а через секунду у моего чемодана перестали крутиться два колеса. Я взял его на руки, и мы с Александром решили сдать вещи в камеру хранения и скорее отправиться в Нью-Йорк, пока еще не стало темно. Таким образом, мы сэкономим и время, и деньги. Две ночи без сна не тяжелее одной ночи без сна. Нам не привыкать. Мы с большим трудом нашли в одном из терминалов аэропорта камеру хранения багажа и человека, который за нее отвечает. Этим человеком оказался молодой афроамериканец с длинными дредами на голове.

— Хеллоу — произнес Александр.

— Хай — ответил афроамериканец.

— Мы бы хотели оставить у вас в камере вещи на несколько часов.

— Нет проблем, до конца дня пять баксов, после полуночи еще пять баксов!

Афроамериканец улыбнулся, обнажив свои белоснежные зубы.

— Нормально, нужно только успеть до полуночи забрать вещи, чтобы не переплачивать — произнес я, а затем мы поставили свои вещи на специальную тележку и получили листки с номерами.

Радостные, что у нас получилось сбросить свой ненавистный багаж, мы вышли из аэропорта и направились к ближайшему пропускному пункту. Там мы спросили у одного из охранников, где останавливается поезд, на котором можно доехать до острова Манхэттен. Найдя станцию и заплатив восемнадцать долларов за билет, мы сели в поезд и поехали на встречу с большим «Яблоком», как называют Нью-Йорк местные жители. За окном мелькали небольшие невзрачные дома, заводы, фабрики, кирпичные стены и гаражи. Постепенно картина за окном стала меняться, и мы наконец-то выехали на берег залива, где вдали я увидел небоскребы Нью-Йорка. Спустя несколько минут поезд спустился под землю и продолжал так ехать до нашей станции.

Мы вышли на Пенсильванском вокзале, на станции Пенн Стейшен, которая находилась в Мидтауне. Нас сразу же охватили толпы, которые двигались куда угодно, но только не туда куда мы. Несколько раз мы с Александром поддались попутным потокам людей и таким образом кое-как нашли выход. Когда мы вышли на улицу и оказались в нескольких кварталах от площади Таймс-Сквер, то впали в шоковое состояние от увиденного многообразия сочных и ярких красок. Нас окружали небоскребы, огромные рекламные щиты и огни Нью-Йорка. Все это вызвало у нас сильное чувство безудержной радости. Когда мы немного пришли в себя, то направились через Таймс-Сквер в направлении Центрального парка.

— Ты точно знаешь, куда нам идти? — обратился ко мне Александр.

— А то! Ведь кроме вот этой обычной карты — я показал пальцем на свою бумажную карту — за моими плечами еще и знания Нью-Йорка по игре «ГТА-4».

Мы рассмеялись. Я был уверен, что знаю, куда мы идем, но на деле город оказался куда больше, чем в игре. Мы быстро заблудились, но ничуть не расстроились, а продолжили свой путь, разглядывая каждый дом на нашем пути. Неописуемое чувство, когда ты идешь по улицам, которые до этого видел лишь по телевизору и на картинках. На моем лице сияла улыбка, а вокруг нас бегали толпы туристов с фотоаппаратами, ездили дорогие машины, проходили люди, которые выглядели так, словно спустились с рекламных афиш. Все это говорило о том, что мы находимся в одном из самых красивых городов мира. У Нью-Йорка была своя, особенная, не передаваемая атмосфера. Громкие гудки машин, разговоры людей, скрипы железных дверей, обрывки музыкальных треков, все это сливалось в единый живой гул, который и был мелодией этого города. Прошло около часа, а Центральный парк мы еще не нашли. Перейдя на другую улицу, мы пошли по ней в сторону места, где теоретически должен был быть парк. Пройдя еще несколько кварталов мы, на перекрестке 72-ой западной улицы и Риверсайд драйв, увидели зеленую растительность.

— Наверное, это и есть начало парка! — весело заключил я.

Мы решили уточнить мои догадки у парня и девушки, которые вместе вышли на вечернюю пробежку.

— Извините, это Центральный парк? — обратился Александр.

— Оу, нет, это Парк Риверсайд, а Центральный парк правее на четыре улицы — и молодой человек показал рукой, куда нам идти.

Мы поблагодарили пару за помощь и повернули на 74-ую западную улицу. Прошел еще почти час нашей неспешной прогулки, когда мы наконец-то увидели огромный лесной массив. Мы были удивлены таким единством с природой. Казалось, что всего лишь несколько метров назад мы были в шумном мегаполисе, и вот мы уже стояли в лесу. Здесь был свежий воздух, и бегало полно белок. Пройдя чуть дальше, мы увидели огромные поля для игры в бейсбол, а за ними находился небольшой луг с идеально постриженным зеленым газоном, на котором несколько пар устроились на пикник. Все увиденное было похоже больше на классическое американское кино, чем на настоящую жизнь. Мы нашли скамейку и присели перевести дыхание. Мы видели людей, которые занимались спортом. Кто-то играл в бейсбол, кто-то просто бегал, а кто-то ездил на роликах. Некоторые гуляли с собаками, держа в руках одноразовые пакеты, чтобы в случае необходимости убрать за своими питомцами. Взрослые, дети, пожилые мужчины и женщины, тут были все. На календаре был вечер четверга, середина рабочей недели, но им это не мешало следить за собой и заниматься спортом. На выходе из парка мы даже не смогли перейти дорогу, потому что по ней бежала огромная толпа. Это было так прекрасно! Вот она где, настоящая жизнь, я точно не сплю? Мы вышли из парка рядом со знаменитым музеем Метрополитен. На улицах начали загораться ночные фонари. С наступлением темноты Нью-Йорк изменился. Людей на улицах стало больше, а огни города начали светить еще ярче. Все вокруг как будто бы оживало и преображалось прямо на глазах. Мы шли вдоль дороги и часто слышали стук копыт по мостовой. Мимо нас проезжали расписные кареты с кучерами, необычное и сказочное зрелище. Это были парнокопытные конкуренты знаменитых желтых такси Нью-Йорка. Наше настроение было на высоте, но тут произошел случай, который быстро вернул нас в реальность. Проходя мимо очередной остановки, мы увидели стоящий на ней автобус. Затем из открытых дверей автобуса один парень, допив свою бутылку пива, выкинул ее прямо на улицу, и она разбилась в нескольких метрах от нас. Этот случай лишний раз доказал, что на каждую бочку меда найдется своя ложка дегтя.

Спустя еще несколько улиц, мы с Александром увидели уже знакомые места. Это были тысячи разноцветных фонарей, рекламных щитов, афиш магазинов, все переливалось и светилось яркими красками. Это была ночная площадь Таймс-Сквер. Тут кипела жизнь. Казалось, что весь свет и веселье со всего города стеклось именно в эту центральную точку Манхеттена, чтобы зажечь тут ярче солнца. Десятки аниматоров, развлекающих публику в разных костюмах, тысячи вспышек фотоаппаратов, громкая музыка, смех, здесь царила атмосфера вечного праздника. Здесь были уличные певцы, танцоры и все они так лаконично вписывались в общую картину эпатажной площади, что ее уже нельзя было представить без них. Нью-Йорк точно никогда не спит! Мы были здесь всего лишь несколько часов назад, и это место преобразилось до неузнаваемости. Время доходило до одиннадцати вечера и нам пришлось поторопиться, чтобы попасть на поезд до Нью-Джерси. Мы успели как раз вовремя и, когда заняли свои места, наконец-то спокойно выдохнули, ведь теперь можно было расслабиться. Поезд быстро набирал обороты, а на наших лицах были улыбки. Мы увидели Нью-Йорк, тот самый Нью-Йорк, о котором все на планете так много говорят. Даже не верится.

На часах было без десять двенадцать, когда мы добрались до аэропорта и взяли багаж. Мы спустились в единственное работающее кафе и купили там несколько сухих булок. Перекусив, мы поднялись на самый верхний этаж, где был наш терминал, и устроились в углу на скамейке. Регистрация на рейс начиналась только через пять часов, и мы решили вздремнуть. Я сел на скамейку, а ноги положил на свой чемодан, смастерив себе тем самым некое подобие кровати. Александр же расположился на соседней скамейке. Поспать нам так и не удалось из-за жестких металлических спинок, громко разговаривающих туристов и уборщиц с моющими машинами. Началась регистрация на рейс, а мы уже стояли самыми первыми в очереди. Быстро сдав багаж, пройдя таможенный контроль, мы отправились на поиски нормальной еды. Без нормального сна прожить можно, а вот без нормальной еды — нет. Наш выбор пал на один из многочисленных магазинов, где я заказал жареную картошку и гамбургер с чаем за четырнадцать долларов. Мы еще немного побродили по залам аэропорта и пошли ближе к посадке, чтобы не опоздать на рейс. Вскоре мы заняли свои места в самолете, а через десять минут уже взлетели. Во время полета нам предлагали напитки. В первый раз я взял апельсиновый сок, а во второй раз попробовал красное вино. Опустив спинку кресла, я закрыл глаза и снова решил немного подремать.

Через три часа мы прилетели в аэропорт Далласа штат Техас. Наш следующий самолет был еще через три часа, и мы решили убить время, ходя по магазинам, которые находились на территории терминалов. Я не удержался и купил бокал с надписью: «Не шутите с Техасом» в свою коллекцию. Еще со своей поездки по малому золотому кольцу России, я решил покупать по бокалу в каждом городе, который когда-либо буду посещать. Мы с Александром расположились возле окна. Одним глазом мы смотрели на взлетающие самолеты, а другим наблюдали за теми, кто был рядом. Мы заметили большое количество мужчин в широкополых шляпах, сапогах со шпорами и сверкающих бляхах на ремнях. Это были самые настоящие ковбои, суровые мужики, с которыми действительно не стоит шутить. Началась очередная посадка на рейс. В самолете нам опять предлагали бесплатные напитки, и я решил попробовать канадскую газировку. За оком мелькали многочисленные поля, которые были разбросаны по всему штату Техас. К сожалению, нам не удалось познакомиться с ним ближе, но кто знает, может у меня еще появится возможность побывать в штате одинокой звезды.

После двух часов полета мы приземлились в аэропорту города Денвер, штат Колорадо. Мне было знакомо название штата, ведь каждое лето, когда я гостил у бабушки, мы стабильно собирали в огороде колорадского жука. Не передать словами нашу усталость с Александром. Мы нормально не спали уже больше трех суток. Сразу направившись в свой терминал, мы рухнули на скамейку. Самолет до города Су-Фолс, где нас должен был встретить работник компании «Мау Марине», был только через полтора часа. Мы провели это время, борясь со сном. Когда началась регистрация на рейс, мы еле стояли на ногах. Я давно не смотрелся в зеркало, но был уверен, что мой внешний вид оставлял желать лучшего. После того как я взял у стюардессы баночку кока-колы, чтобы смочить рот, у меня появилась отличная идея вновь хоть немного поспать. Этому не суждено было сбыться из-за небольшого толчка где-то в хвосте самолета. Все переглянулись и нас еще несколько раз тряхнуло. Некоторые из пассажиров начали серьезно беспокоиться. Я крепко вцепился в кресло.

— Обидно будет, если сейчас упадем — заметил Александр.

— Очень обидно — согласился я — тут уж точно не выйдет, как в сериале «Остаться в живых», а самолет просто рухнет на одно из многочисленных кукурузных полей и дело с концом.

К нашему счастью этого не произошло. Это событие настолько посодействовало выбросу адреналина в кровь, что ни я, ни Александр так больше и не смогли сомкнуть глаз.

Мы совершили посадку в аэропорту города Су-Фолс, штат Южная Дакота. Это был маленький уютный аэропорт, где мы быстро сориентировались. Мы проследовали в отделение выдачи багажа и встали возле конвейера. Я боялся увидеть вновь свой чемодан, а точнее, что от него осталось. Он уже был и так был сломан, а эти пересадки могли окончательно его уничтожить, но все обошлось, он еще держался. Рюкзак Александра был в целости и сохранности. Мы начали смотреть по сторонам и искать наши имена в небольшой толпе встречающих людей с табличками. На одной из них я увидел надпись: «Александр и Иван». Табличку держал в руках седой мужчина по имени Марти Пирсон, на вид ему было около сорока пяти — пятидесяти лет, на нем была темно-синяя майка поло, с логотипом компании «Мау Марине», светлые шорты до колен колен, белые кроссовки и белые высокие носки. На протяжении всего лета, его облик ни разу не изменился. Эта встреча в аэропорту была как в кино. Я на мгновенье почувствовал себя важной персоной, ведь меня первый раз кто-то встречал с табличкой в руках. Мы были заочно знакомы с Марти, ведь именно он отвечал на все наши вопросы и давал рекомендации по почте, когда мы были еще в России. Рядом с ним стоял белокурый высокий парень с круглым лицом и в солнечных очках, хотя на улице стояла ночь. Этим парнем оказался Денис, который приехал сюда раньше всех. Мы подошли к ним и поздоровались.

— Пацаны, здесь есть Доктор Пеппер!

Это было первое, что сказал нам Денис. Мы не сразу поняли, что речь идет о вишневой газировке, которая продавалась в России во времена моего детства, а затем внезапно исчезла с прилавков магазинов. Без лишних слов мы погрузили вещи в машину и отправились в соседний штат Айова к конечному месту нашего путешествия. Оказавшись на парковке, мы сразу обратили внимание на то, что множество американских машин тут имеют внушительные размеры. Машина, на которой нас встретил Марти, тоже была не исключением. Это был черный «Форд Экспедишен» с надписью на двери «Сторожевой пес». Сев в машину, мы попытались завязать диалог, но быстро поняли, что у нас нет сил. Закрыв глаза, мы с Александром отправились догонять опоздавшие сны. Через три часа Марти разбудил нас и сообщил, что мы на месте. Посмотрев в окно, я увидел огромные поля. В свете молодой луны они чередовали друг друга, вместе с небольшими домиками и лесными посадками. Мы въехали в маленький городок под названием Окободжи на границе штатов Айова и Миннесота. Он расположился прямо на месте слияния «Вест Лейк Окободжи» и «Ист Лейк Окободжи». Вместе с озером «Биг Спирит Лейк» они носили название «Великие Озера Айовы». Вокруг них раскинулись маленькие городки, население которые не превышало и тысячи человек. Окободжи, Вест Окободжи, Арнольдс Парк, Орлеан, Уопентон, Спирит Лейк, Милфорд и Спенсер.

Когда мы приехали, была ночь пятницы, девятнадцатое мая. Мы с Александром были в пути восемьдесят три часа. У нас совсем не осталось сил, и мы с трудом понимали, что происходит вокруг. Сон ли это был или реальность, мы тоже не понимали. Нам предложили на выбор жить либо в доме, рассчитанном на шесть человек, либо в трейлере на колесах, который стоял рядом с домом и был рассчитан на четверых. Мы долго не думали и поселились в доме, где заняли двухъярусную кровать. Денис жил в соседней двухместной комнате. Я быстро принял душ, залез на верхнюю кровать и моментально заснул. Не передать словами, насколько я был рад этой мягкой и теплой кровати, где наконец-то я смог расслабиться с мыслью, что я все-таки здесь. Я в Америке.

Глава 4
«Великие озера»

Утро субботы началось с того, что нас в полдень разбудил Марти. Он зашел к нам, чтобы познакомить с коллективом «Мау Марине» и рассказать о компании. Дениса не было дома, он трудился с самого утра, уже пятый день подряд. Мы отправились в главное здание компании, где началось наше знакомство с работой. В этом здании находился большой выставочный зал, где продавались новые катера и лодки. Там же были расположены офисы менеджеров по продажам и главные кабинеты боссов — двух сестер по имени Джулия и Сьюзен. В выставочном зале нам показали всю линейку катеров и лодок, которыми торговала компания «Мау Марине». Наиболее широко были представлены катера и лодки американской фирмы «Сиа Рей», что в переводе на русский язык звучит как «Морской луч». Самыми дорогими были катера и лодки фирмы «Крис Крафт», и я уже несколько раз слышал про них, когда читал книги Френсиса Скотта Фицджеральда. Цены на эти катера достигали триста тысяч долларов. Быстро пересчитав в уме эту сумму в рублях, я окончательно проснулся. Марти провел нас в кабинет к Джулии, где она работала вместе со своей сестрой по имени Сьюзен. Они были красивыми и выглядели довольно молодо, обеим на вид было около тридцати лет, хотя на самом деле эта цифра была куда больше. У них уже давно были семья и дети, а секрет их молодости заключался в образе жизни, который они вели в этом небольшом курортном городке на озерах. Обе сестры были стройные, высокие, в красивых платьях с длинными светлыми волосами и роскошными белыми зубами. Они очень обрадовались нам. Столько положительных эмоций и улыбок было в нашу сторону, что мы даже смутились. Нас встретили не как мойщиков, а как постоянных клиентов компании, которые пришли за покупкой катера «Крис Крафт».

— Александр — тихо прошептал я — вот это отношение к работникам, мы еще спим?

Уходя, мы вручили им в качестве сувенира деревянные ложки, расписанные хохломой. Девушки тут же засияли от умиления, настолько сильно им понравился наш скромный подарок. Выйдя из главного здания, мы оказались возле большой площадки, где под навесом находились лодки бывшего употребления, выставленные на продажу. Здесь было абсолютно все. Выбор начинался с огромных лодок с каютой, в которых были и телевизоры, и холодильники, и плиты и даже душевые кабины с уборными. А заканчивался ассортимент маленькими деревянными лодочками, которые были старше меня в несколько раз.

После навеса мы отправились в соседнее здание ближе к берегу озера. Это место все называли «Такелаж» и в нем работали электромеханики и мойщики. Оттуда на всю улицу доносилась громкая мелодия тяжелого рок, а по внешнему виду помещение напоминало автомобильную мастерскую, только вместо машин там были лодки. Мойщиками, а точнее мойщицами, оказались две возрастные женщины. Крепкая блондинка Диана с грубым мужским голосом и с сигаретой в руке. Ее возраст перевалил за пятьдесят лет уже давно. Маленького роста смуглая Хайди, тоже с встретила нас с сигаретой. Она была родом с Филиппинских островов и выглядела довольно бодро в свои шестьдесят лет. Они обе были рады видеть пополнение в своих рядах, а Диана даже включила какой-то бессвязный текст на русском языке через переводчика на своем телефоне. Со временем мы поняли причину их неудержимой радости. Они были рады нам, потому что в дальнейшем именно нам придется выполнять за них всю работу. В то время как они на пару будут смолить сигареты на берегу озера, любуясь пейзажами Айовы. Мы не раз спрашивали у Хайди про ее статус в Америке и часто шутили, что она тут нелегально. Иногда мы даже грозились позвонить в миграционную полицию США, когда она заставляла нас делать что-то сложное. Но мы перестали шутить над Хайди, когда узнали, что эта Филиппинская старушка уже давно замужем за одним из местных тучных бородатых байкеров и официально является гражданином Америки. У нас с Хайди сразу сложились дружеские отношения, хотя она нас часто и эксплуатировала в своих корыстных целях. Она понимала это и всегда поощряла, принося разные вкусности и прикрывая нас, когда мы бегали отдохнуть домой. Однажды мы разговорились с ней про Филиппинскую медицину.

— Слушай, Хайди, я где-то слышал, что врачи с Филиппинских островов могут оперировать без медицинских инструментов, это так?

— Да, но Филиппины состоят из семи тысяч островов — пояснила Хайди — а такой техникой обладают врачи лишь с одного из них.

— Если что, ты ведь поможешь мне вытащить аппендикс голой рукой?

— Конечно! Только надеюсь, до практики не дойдет, иначе ты из США не вернешься!

Марти сообщил нам с Александром, что с понедельника мы начнем работать вместе с Дианой и Хайди. Они будут учить нас всем тонкостям работы и объяснять, что здесь к чему. Дальше мы прошли вглубь здания, где стояла лодка, под которой возился невысокий и худой парень альбинос. Когда он заметил нас, он выкатился из-под лодки на специальной доске и кивнул нам головой. Настоящее имя этого парня никто не знал, но знали его прозвище «Стикер».

— Почему тебя все тут Стикером называют? — однажды спросил его Александр.

Стикер улыбнулся и показал пальцем на свой ящик, который был сверху донизу усыпан различными наклейками. Этот парень был самым странным человеком, которого я встретил в Америке. Помимо того, что он был альбиносом, все его тело было усыпано татуировками и пирсингом. Стикер целыми днями на работе громко слушал тяжелый рок и за смену выпивал по несколько банок энергетиков «Монстр». Все пустые банки он складывал в многочисленные мешки, стоящие возле его рабочего места. Эти мешки громко гремели, если мы случайно задевали их и роняли на пол.

— Эти мешки бы нам в Россию — засмеялся я — представляете, сколько за них был дали в пункте приема металлолома?

На работу Стикер ездил на спортивном мотоцикле кислотно-щелочного цвета с большой наклейкой от энергетика «Монстр». Помимо всего этого у него не хватало нескольких пальцев на левой руке. Как и куда они исчезли никто не знает, а в конце лета и сам Стикер загадочно исчез. Уволился ли он или его уволили, тоже никто не знал. Просто как-то утром он не вышел на работу, и о нем все забыли. После знакомства со Стикером мы прошли в самый конец здания такелаж, где находилась мастерская электромехаников. Не успели мы дойти до места, как нам навстречу вышел Шейн. Он был среднего роста, тучный, лысый мужчина средних лет с рыжей густой бородой, большим животом и хорошим чувством юмора.

— Парует Сука! — произнес он на русском языке.

Именно после этого приветствия мы поняли, что он прекрасный человек. Мы удивились тому, что он знает русский мат, но потом вспомнили, что в прошлом году тут уже работали трое русских студентов. Шейн оказался самым добродушным в компании «Мау Марине», хотя все они так или иначе были хорошими людьми. Однажды мы спросили у Шейна насос, чтобы накачать спущенные колеса велосипедов, а он, не найдя его у себя дома, купил нам новый. Он даже как-то взял нас с собой покататься на катере, а потом возил играть в настоящий американский гольф. Когда все восемь студентов из Самары приехали на работу, мы устроили матч в гольф против четырех американцев. Огромное зеленое поле. Ни души вокруг. Ярко светит теплое солнце и дует легкий ветерок. Мы на четырех маленьких машинках ездим с лунки на лунку. Мы веселы и счастливы. Мы никуда не спешим, мы просто наслаждаемся своим законным выходным и прекрасной природой, что окружает нас. Несмотря на наше численное преимущество, мы проиграли с позорным счетом. Я, как и остальные ребята, впервые в руках держал клюшку для гольфа. В конце игры мы все пришли к единогласному мнению, что этот вид спорта очень скучный, но кто понял жизнь, тот не спешит. Катайся себе на электромобиле по зеленому лугу потягивая холодное американское пиво «Будвайзер» и пусть время замрет на месте. Пока я играл в гольф и со всего размаху лупил по газону и земле, но не по мячу, мне на глаза попалась клюшка, которая не была похожа ни на одну другую.

— Шейн, а что это за клюшка под номером «ноль»? — спросил я у веселого толстяка.

— Это для того, чтобы лишний раз не нагибаться за мячиком — пояснил Шейн и, подцепив клюшкой мяч, поднял его с газона себе в руку.

— Отличная игра для лентяев — рассмеялся я — ездишь на машине, не нагибаешься за мячиками и даже клюшки за тобой помощник носит!

Чтобы реабилитироваться в глазах наших коллег мы вызвали их на игру в боулинг на следующей недели. Каждый из нас имел представление, что это такое, поэтому мы были уверенны в нашей победе. После короткого дня на работе мы вместе с Марти поехали в местный боулинг клуб «Корнер Ленс Боулинг», рядом с огромным супермаркетом «Волмарт». Там мы переобулись и начали выбирать шары. Это было уютное место, напоминающее придорожный бар. Там горело приглушенное освещение, и играла местная музыка в стиле кантри. Людей, кроме нас и хозяина заведения, не было. Выбирая шары, мы заметили, что Марти и остальные американцы принесли шары с собой из дома в специальных сумках, и это был первый тревожный звоночек. Второй звоночек прозвучал, когда Марти выбил два страйка подряд.

— Видимо и в этой игре нам не выиграть — грустно произнес Денис, после чего размахнулся со всей силы и выбил всего две кегли.

Мы потерпели такое же разгромное пораженье, как и в гольфе, но не расстроились, ведь мы отлично провели время.

В один из последних дней работы в компании Шейн пригласил нас всех к себе домой в соседний городок Милфорд на прощальную вечеринку. Мы расположились у него в гараже, где стали смотреть открытие сезона по американскому футболу. Играла команда из соседнего штата Миннесота под названием «Вайкингс», за которую многие из местных жителей болели, ведь в штате Айова нет профессиональной команды, только студенческая, а болеть за кого-то надо. Тем более штат Миннесота находится всего лишь в нескольких минутах дороги на машине. Параллельно мы начали играть в популярную в США игру под названием «Кукурузное отверстие». Мы поделились на две команды и по очереди начали бросать квадратные мешочки с песком на деревянную доску на расстоянии пяти метров. Нашей целью было небольшой отверстие в доске, в которое нужно было закинуть мешочек. Пока мы практиковали свою меткость в новой и неизвестной нам игре, Шейн вынес гриль на улицу и начал готовить гамбургеры. Это были настоящие огромные и вкусные домашние американские гамбургеры. Их с трудом можно было укусить, настолько они были большие. После приятной трапезы мы все сели к Шейну в машину и, проехав несколько домов, остановились у небольшого поля. Там мы начали играть в гольф, но только вместо клюшек и мячиков у нас были летающие тарелки. Такая необычная вариация гольфа называется «Диск-гольф». Шейн открыл для нас много нового о традициях провинциальной Америки. Он был ярким представителем американского юмора, достаточно простого и такого доброго, который всегда поднимал настроение. Шейн часто веселил нас на работе, кидая маленькие петарды в туалет, когда кто-нибудь сидел в нем очень долго.

— Это для того, чтобы ускорить процесс! — весело говорил он.

Так же он неожиданно поливал из шланга проходящих мимо людей и работников. В жаркий, душный летний день это было и приятно, и весело. Шейн внес в наше лето юмор и скрасил монотонные будни на работе своим смехом и шутками.

В такелаже вслед за Шейном вышел высокий мужчина с армейской выправкой. У него были короткие темные волосы и широкая улыбка. Это был Альберт, с ударением на первый слог, но все его звали сокращенно «Эй Эл». По происхождению он был немец, но родился и жил в Америке. Однажды Альберт показывал нам фотографии с военной службы. В молодости он проходил военную службу в армии США и был там одним из электромехаников, которые чинят вертолеты и прочую технику. У Альберта была жена и четыре дочери. Когда мы узнали об этом, то сильно удивились.

— Ребят, его оптимизму можно только позавидовать! — смеясь, произнес я.

— Что ты имеешь в виду? — обратился ко мне Денис.

— То и имею в виду! — пояснил я — ведь каждый раз, когда его жена беременна, он наверняка надеется, что в этот раз уж точно будет мальчик!

Когда в конце лета я начал работать в здании такелаж, то мы с Альбертом стали очень хорошо общаться. Наши отношения напоминали отношения отца и сына. Отца, которого у меня никогда не было. Сына, которого судя по всему, у Альберта никогда не будет. Мы часто вместе проверяли лодки на озере, а однажды, он предложил мне самому протестировать двигатель и освободил место у руля. Моей радости не было предела. Волнение, сменилось удовольствием. Брызги воды попадали мне на лицо. Альберт крепко держался за сиденье и громко смеялся. Я первый раз рулил катером и не просто катером, это был «Крис Крафт» за триста тысяч долларов, которым я восхищался в свой самый первый день здесь. Осенью, перед моим отъездом обратно в Россию, Альберт разрешил мне сфотографироваться на его красном мотоцикле фирмы «Харлей Дэвидсон» и это было незабываемо.

— Прэвет!

Так на русском языке с нами здоровался Альберт каждое утро на протяжении всего лета.

Мы вышли из здания такелаж и Марти показал нам свое рабочее место, а заодно познакомил с остальными коллегами. Все они сидели в большом офисе в здании, где принимались заявки по ремонту и обслуживанию катеров и лодок. Первым кому нас представил Марти Пирсон, был Джон Блэк. Он был таким же крутым, как его имя. У Джона Блэка было серьезное выражение лица, он всегда носил черные солнечные очки, даже в помещении, а его темные волосы всегда были зачесаны назад и смазаны гелем. Он приезжал на работу в кожаной куртке на черном мотоцикле «Харлей Дэвидсон». Мы так же не однократно видели Джона в местных барах вместе со своей женой, а иногда и с чужими женами. Джон Блэк был главным в компании, что-то вроде второго босса. Многие говорили, что если бы не он, то компания не была бы такой успешной как сейчас. Однажды Джон собрал весь рабочий коллектив на обед и накормил двадцать с лишним человек прекрасными куриными крылышками с картошкой. Он сделал это за свой счет в благодарность за хорошую работу. Он был прекрасным лидером, но в конце лета из-за разногласий с Джулией, он уволился и ушел работать в другую компанию под названием «Лодочный парк», которая находилась чуть ниже по берегу озера. Затем Марти познакомил нас с Джастином, который часто подшучивал над нами. Он был невысоким и коренастым мужчиной. У него были короткие темные волосы с небольшой залысиной и большие как локаторы уши. Он всегда смотрел на нас, прищурив один глаз и ехидно улыбаясь. Джастин приходил на работу раньше всех и часто махал нам рукой, пока мы шли в сторону озера.

— Добро утро! Феллас! — кричал он нам в след.

Мы сдерживались, чтобы не засмеяться, но потом все-таки сломались и каждый раз смеялись до слез, как только Джастин произносил свою фирменную фразу. Слово «феллас» переводится с английского как «ребята» или «парни», а звучит по-русски «феллас» как «фаллос». Однажды Джастин пришел на работу с перевязанной рукой.

— Что с тобой случилось Джастин? — удивленно спросил его Денис.

Джастин рассказал нам историю, которая больше подходила к российским трущобам и никак не клеилась с этим миленьким городком на Великих озерах. Он рассказал, что пошел гулять со своими детьми на баскетбольную площадку, где играли какие-то незнакомые подростки. Эти подростки не давали играть детям Джастина, и они были вынуждены уйти домой, перед этим сильно поссорившись. Вечером, когда стемнело, эти подростки нашли дом Джастина и стали стучать в окна и показывать нож. Джастин не стал вызывать полицию, а просто выбежал на улицу с голыми руками и, схватив первого попавшегося подростка начал его избивать. Джастин был настолько зол, что его невозможно было оттащить от бедного парня, поэтому кто-то из подростков позвонил в 911, а когда приехала полиция, Джастин объяснил ситуацию. В итоге хулиганов забрали в местный участок полиции, а Джастину наложили несколько швов на руку. Возможно на самом деле история Джастина звучали иначе, но Денис перевел мне ее именно так.

Помимо Джастина и Джона в офисе вместе с Марти Пирсоном работал сотрудник по имени Дейв. Он оказался на редкость мерзким человеком. Дейв все время следил за нами. Он смотрел за тем, как мы работаем, что мы делаем, куда идем и с кем общаемся. Как только он обнаруживал что-то, по его мнению, недопустимое, то сразу бежал к Марти жаловаться на нас. Дейв пытался следить за нами незаметно, но с его ростом в два метра и весом в сто с лишним килограмм, сделать это было невозможно. Из-за его нелепой походки мы называли его не Дейв, а «Снежный человек», «Биг Фут» и «Етти». Очень неприятный тип, но как говорится в семье ни без Дейва.

После места, где работал Марти, наша экскурсия переместилась в мастерскую механиков расположенную, напротив офисного здания. Механики в основном занимались моторами, постоянно чинили их и проверяли на озере. Рядом с мастерской стояла рыбацкая лодка, которую на жаре с самого утра мыл Денис. По его виду можно было предположить, что он не очень рад этому занятию. Хотя если дело доходило до какой-либо работы, Денис никогда не был рад. Он был из хорошей семьи, учился на платном отделении финансового факультета и готовился стать юристом. Сомневаюсь, что когда-либо он испытывал в своей жизни какие-нибудь тяготы. Денис всегда вел себя развязно, нагло и высокомерно. На протяжении всего лета мы с ним очень много общались и очень много ругались. Конфликт интересов. В конце лета по итогам нашей работы оказалось, что Денис набрал больше всех рабочих дней. Он обошел даже меня, но только из-за того, что прилетел в Америку раньше на неделю. Я не расстроился, заняв второе место, ведь всю его работу можно было охарактеризовать, его же излюбленным выражением «на троечку», причем с большой натяжкой. Ведь часто на работе Денис либо слушал музыку, либо лазил в телефоне, но в основном, он спал в лодке, пока его напарники выполняли всю работу. Не работал он, не потому что не умел, ведь иногда он даже лучше остальных ребят справлялся с задачей. Не работал он потому, что был очень ленив. Если Денис знал, что кто-то за него сможет сделать работу, то никогда в жизни он ее сам делать не будет. Кроме этих отрицательных качеств у Дениса были и положительные качества. Он был смелым парнем, много читал новостей из политики, любил играть в шахматы и в целом, был весьма умным и развитым парнем. Смотря на него, я искренне надеялся, что он справится со своим взбалмошным характером, возьмет себя в руки, и однажды станет хорошим юристом и прекрасным человеком.

— Привет Денис, как ты? — спросил Александр.

— Как видишь — улыбнулся Денис — мало того, что на самом солнце сижу весь день, так еще и рыбацкая лодка попалась.

Мы лишь потом, на собственном опыте поняли, что от рыбацких лодок стоит держаться подальше. Такие лодки всегда были самые грязные, и мыть их было крайне неудобно. С одной рыбацкой лодкой можно было провозиться весь день и так не привести ее в порядок. Позже работая на рыбацких лодках, мы с ребятами не раз поминали «добрым словом» рыбаков, которые так искусно умеют превращать новые красивые лодки в перемазанную тиной и кусками рыбы груду железа. В мастерской мы застали за работой двух механиков по имени Тревес и Билл. Тревес был ростом почти в два метра, а Билл, наоборот был очень невысокого роста. Они всегда ходили вместе и со стороны их дуэт смотрелся довольно забавно. Из-за внешнего сходства мы стали называть эту смешную парочку «Винтик и Шпунтик». Помимо Билла и Тревеса в здание работал еще и Майкл. Он был похож на школьника, хотя и находился в уже зрелом возрасте. Щуплый, невысокого роста, он носил на спине ранец и часто шутил очень несмешные шутки своим детским тонким голосом, поэтому мы старались его не замечать. Мы прошли чуть дальше и познакомились с четвертым механиком по имени Рэнди. Он был седовласым мужчиной преклонного возраста, часто носил черные очки, красную бандану и постоянно ездил на байке и в яркое солнце, и в сильный дождь. У него не было постоянного рабочего места, и он работал по всей территории компании. Рэнди был очень дружелюбным и всегда нам улыбался. Он уже имел несколько внуков, но все еще сохранил молодость духа, и это вызывало уважение. Однажды мы с ребятами собирались съездить на рестлинг, который был в соседнем городке Спенсер, но мы не знали, как туда добраться. Рэнди, узнав о наших планах, с радостью вызвался нам помочь. Американцы очень отзывчивый народ, и если тебе нужна помощь, то они сделают все, чтобы помочь тебе, даже если видят в первый раз. Я убедился в этом не раз на собственном опыте.

Мы с Марти поднялись на второй этаж в офис компании, где несколько безымянных женщин работали за компьютерами. Мы прошли в кабинет, чтобы подписать бумаги по устройству на работу. В кабинете сидели две женщины, одну звали Сара, а другую Хэлли. Каждый раз, когда на работу приезжал очередной русский студент, Хэлли вместе с ним ездила в соседний городок Спенсер, чтобы оформить некий документ, который подтверждал легальный рабочий статус в США. Никаких очередей, никаких ворчливых пенсионеров, все быстро и качественно, без лишних вопросов и уже через полчаса все нужные документы были на руках. Стоит отметить, что в городе Спенсер проживает всего лишь несколько тысяч человек. Рядом со зданием механиков был какой-то магазинчик под названием «Боат Шоп», но Марти сказал, что туда мы пойдем в следующий раз. Когда же наша экскурсия по просторам компании «Мау Марине» закончилась, Марти проводил нас домой и сообщил, что через пару часов отвезет за продуктами в местный супермаркет «Волмарт». Зайдя в дом, мы обнаружили, что Денис сидит на диване и ест.

— Приятного аппетита! — произнес я — у тебя обед?

— Спасибо! Не со всем — Денис улыбнулся — я часто забегаю домой, чтобы передохнуть, главное, чтобы Марти не увидел!

Мы сообщили Денису о том, что вечером нас отвезут в «Волмарт» за продуктами, и он дал нам пару советов по поводу покупок. В половине седьмого, как и обещал, заехал Марти. Мы с Александром как важные персоны сели назад, а Марти был в роли нашего персонального водителя на большом черном форде. Дорога была не долгой, несколько светофоров, полное отсутствие пробок и через десять минут мы были уже на месте. Супермаркет «Волмарт» всем своим видом напоминал французский супермаркет «Ашан», который был у нас в Самаре. В магазине было все, начиная от еды и заканчивая дешевыми наручными часами и мячами для бейсбола. Перед каждой покупкой мы долго консультировались с Марти, чтобы по незнанию не купить что-нибудь не то. Мы с Александром сильно расстроились, узнав о том, что здесь почти невозможно найти ни пшеницу, ни гречку, а настоящий горячий хлеб стоит дорого. Причина была в том, что в Айове было мало пшеничных полей, и это было открытием для меня. Поля, которые мы видели из окна самолетов и окна машины, были кукурузными и бобовыми полями. По этой причине на протяжении всего лета мы покупали самый дешевый хлеб за три доллара. Буханка такого хлеба при неосторожном обращении могла с легкостью превратиться в маленький кружок теста. Куски этого хлеба были настолько тонкие, что просвечивали на свету, но выбора не было, и нам приходилось довольствоваться тем, что есть. Позже я смекнул и начал делать из этого хлеба хрустящие вкусные тосты. Помимо хлеба, продукты были практически такими же, как и в России, разве что молоко и яйца имели какой-то другой необычный вкус. Мы с Александром подошли к вопросу покупок очень щепетильно, мы очень долго все рассматривали и выбирали.

— Ребята, я забыл вам сказать, но вашу первую покупку оплатит Джулия, поэтому можете не стесняться — произнес Марти.

Услышав это, наши глаза заблестели. Наглеть мы не стали, но все-таки набрали полный багажник еды. Молоко, яйца, мясо, хлеб, сок, фрукты и другие необходимые продукты были куплены с барского плеча Джулии. Цены были почти такие же, как и в России, что-то было дороже, а что-то наоборот было дешевле. Вот алкоголь тут был значительно дешевле и значительно качественнее. Однако все пиво было объемом ноль тридцать три и бутылки, и банки. В России мы привыкли видеть в каждом магазине огромные полки с пивом в бутылках по полтора, по два и даже по пять литров, а тут таких размеров и в помине не было. В магазине была такая система, что покупать большее количество сразу, было намного дешевле, чем покупать тот же товар, но поштучно.

Однажды в этом магазине я купил две палетки пива. Палетку темного пива «Гиннесс» я взял себе, а палетку светлого пива «Будвайзер» с красивой этикеткой взял для Александра и Дениса. Мне уже исполнился двадцать один год, поэтому я без проблем мог приобретать алкогольную продукцию. Вечером, устроившись в зале перед камином, который не работал, мы достали по бутылочке и начали пить. Когда я выпил свою бутылку, то почувствовал, что мне уже значительно похорошело. Я максимально расслабился сидя на мягком кресле и смотрел через прозрачную дверь на озеро. Денис и Александр уже открывали по третьей бутылки.

— Как вода — возмутился Денис — вообще не кроет.

— Это точно — согласился Александр и с досадой начал крутить бутылку в руке.

Я продолжал нежиться в мягком кресле, но теперь я смотрел не на озеро, а на ребят. Интуиция мне подсказывала, что сейчас что-нибудь произойдет и она меня не подвела.

— Что за черт?! — вдруг выкрикнул Александр — Денис смотри.

Александр встал и, подойдя к Денису, показал ему пальцем на бутылку пива, где внизу на этикетке мелкими буквами было написано «Алкоголь Фри», что переводиться как «безалкогольное».

— Что? Безалкогольное пиво?

Наступила тишина, которую прервал мой громкий смех. Ребята посмотрели на меня и тоже рассмеялись.

— А мы его целую палетку взяли!

— Берите моё — благородно заявил я — мне все равно уже хватит.

После этого забавного случая мы по несколько раз рассматривали этикетку с незнакомым товаром, который хотели купить.

Когда мы вернулись домой из гипермаркета «Волмарт», было уже поздно и нужно было решать вопрос с ужином. Я решил взять инициативу в свои руки и приготовил омлет. Я никогда не выделялся своими кулинарными способностями, но ребятам, моя стряпня понравилась. После ужина мы заняли свои кровати и быстро заснули.

Воскресное утро началось без спешки, мы разобрались с домашними делами и созвонились с родственниками. Ведь из-за разницы во времени, плюс девять часов, у нас были с этим трудности. Здесь ночь, а в России день. Я же чувствовал себя просто прекрасно. По своей природе я сова, ночью я бодрствую, а днем всегда хочу спать, но теперь, оказавшись за океаном, я наконец-то попадал в нужный ритм. Ближе к вечеру мы с ребятами решили объехать окрестности Окободжи на велосипедах, которые нам все заранее купил Марти, чтобы у нас не было проблем с передвижением. Всего велосипедов было десять штук. Железные кони — это мотоциклы, но до них мы еще не доросли, поэтому мы взяли железных пони и поехали в сторону парка развлечений в городке Арнольдс Парк. По дороге на нас произвели впечатление маленькие милые американские домики, во дворе каждого из которых стояло барбекю. В течении всего лета я видел, как там по уик-эндам вся семья жарила бекон и гамбургеры, весело смеясь и общаясь. Нас с ребятами так же удивило полное отсутствие заборов и то, что многие дома вообще были не закрыты. Видимо уровень преступности в этом месте стремится к нолю. На улицах царила невиданная чистота, а газоны — фирменный знак американцев, у каждого был просто идеален. Я видел, как многие из жильцов целыми днями возятся с ними, используя обычные газонокосилки и более продвинутые газонокосильные машины. Мне показалось, что между соседями существует некая конкуренция, и каждый из них считает своим долгом, чтобы именно его газон выглядел лучше, чем у соседа. Идеальными выглядят и дома. Все как с открытки. Похожие друг на друга снаружи, абсолютно разные внутри. Пока мы крутили педали в сторону парка, все проходящие нам навстречу люди здоровались с нами. Мы смущенно им отвечали и удивленно переглядывались друг с другом. В России люди редко здороваются даже с теми, кого знают, а тут каждый прохожий здоровался и улыбался нам так, как будто мы были друзьями. В маленьких городках по типу Окободжи такое приветствие является нормой. Хотя и в мегаполисе с вами может поздороваться или просто улыбнуться незнакомец, ведь это является правилом хорошего тона. Это не фальшивые улыбки, это обычный способ сделать приятное и поднять настроение незнакомому человеку. Когда ты один в большом городе, это может тебя спасти.

Доехав до Арнольдс Парка, мы услышали музыку в стиле кантри. Оказывается, тут каждые выходные выступают местные музыкальные коллективы. Концерты проходят бесплатно. Каждый желающий может прийти и насладится музыкой. Многие из слушателей принесли из дома складные стулья и подстилки. На концерте было очень много семей в полном составе. Американцы любят ходить семьями и неважно куда. Они идут вместе на концерт, вместе за покупками в магазин, вместе выбирать и покупать лодку. Семья есть семья. Концерт проходил на огромном зеленом поле, посреди которого находилась сцена. Мы не стали там долго задерживаться, а проехали чуть ниже и оказались на маленьком пляже. Там молодежь разделилась на несколько команд и играла в пляжный волейбол. Опять же бросилось в глаза, что никто не курит и не пьет в общественных местах. Чистый свежий воздух с больших озер, приятная музыка с концертной площадки, веселые крики с пляжа. Все это в золотом свете закатного солнца выглядело волшебно. Сделав круг по территории парка, мы направились в сторону дома, рассуждая о погоде.

— Утром шел мелкий дождь, днем была жара, а вечером пошел град размером с маленькое яблоко, сейчас опять чистое небо, разве это нормально?

— Определенно нет!

Позже мы привыкли, что в городке Окободжи погода творит чудеса. Жители этого места часто говорят: «Если вам не нравится погода в Окободжи, подождите пять минут»». Здесь летом шли теплые дожди, которые через час сменяло знойное солнце, а вечером опять начинался ливень. Из-за того, что погода постоянно менялась, небо в Окободжи имело свои потрясающие особенности. Очень часто, особенно на закате, небо было настолько красивым, что можно было минуты напролет стоять и смотреть вдаль, подняв голову к облакам. Они же в свою очередь, были настолько объемные и находились так низко, что порой казалось, что еще чуть-чуть, и они будут задевать крыши домов. Я очень быстро полюбил природу Окободжи. Полюбил и то единство с природой, в котором здесь живут люди. На протяжении всего лета я множество вечеров провел наедине с самим собой, наслаждаясь потрясающими видами. После работы на велосипеде я каждый день ездил по окрестностям Окободжи и соседних городков. По дороге я видел такие необычные пейзажи, которые останутся в моей памяти навсегда. Я мог остановиться перед красивым домом и просто смотреть на него, представляя, как живут люди за его стенами. Я мог заехать на деревянный пирс и, сидя на лавке, любоваться озером и слушать звуки жизни вокруг. Я мог сильно разогнаться на велосипеде по пустынному шоссе и, раскинув руки в стороны, чувствовать себя свободным и счастливым человеком. Приехав домой, мы решили лечь рано, ведь завтра у нас с Александром был первый рабочий день.

Глава 5
«Велосипедный поезд»

Начало рабочей недели. Начало рабочего лета. Мы втроем пришли к Марти ровно в восемь утра, а затем разделились. Дениса отправили работать на деревянные пирсы, где швартовались лодки, а меня и Александра послали в такелаж на обучение. Там нас уже ждала Диана, а вместе с ней и большая грязная лодка. Диане было поручено, быстро научить нас всем основам мойки и уборки лодок. Мы с Александром все еще находились в культурном шоке. Уровень нашего английского языка тоже оставлял желать лучшего. По этим причинам наше обучение прошло тяжелее, чем мы думали. Нам выдали синие корзины и пустые бутылки с распылителями. Мы с трудом разбирали, что говорит нам Диана, и старались хоть как-то понять ее при помощи переводчика на телефоне. Диана познакомила нас с моющими средствами и рассказала, каким из них, что нужно мыть. С первого и до последнего дня работы в моей рабочей корзине были четыре бутылки с распылителями. «Ред тендер», в переводе «красный гром» — так называлась красная жидкость без запаха, моющая абсолютно все загрязнения. При большом желании и большой лени этой жидкостью можно было вымыть всю лодку. «Ред тендер» часто заканчивался, поэтому каждое утро мы выстраивались в очередь из восьми человек, чтобы наполнить им свои бутылки. Следующим веществом в бутылке был самый обычный кухонный уксус. Он имел знакомый резкий запах и отмывал даже самые тяжелые пятна. Я использовал его для уничтожения маленьких разводов и капелек воды на стеклах и зеркалах лодок. Третье и самое загадочное вещество из нашего арсенала была жидкость под названием «Виндекс». Этой жидкостью оказался, очень популярный очиститель для твердых поверхностей и стекол в США. «Виндекс» не имел ни цвета, ни запаха, ни каких-то выдающихся моющих достижений на практике. Я никогда его не использовал, а вот ребята пользовались им вовсю, особенно во время очередной игры в мокрую перестрелку, используя свои бутылки с распылителями как водные пистолеты. Последней жидкостью было ярко-розовое вещество с приятным клубничным запахом. Им разрешалось мыть только новые лодки и катера, находящиеся в выставочном здании. Настоящее название этой жидкости осталось для нас загадкой. Кроме моющих средств, в корзине находилась одна большая круглая щетка, одна тонкая и длинная щетка, валик для удаления пыли и волшебная губка, которая чистила даже прошлогодние пятна. Все это помещалось в нашу небольшую синюю корзину, которую мы всегда носили с собой и называли «стаф».

Первая тренировочная лодка оказалась настолько грязной, что мы с Александром провозились с ней несколько часов. Когда лодка была закончена, Марти позвал нас в офис, чтобы отметить в своем компьютере официальное начало нашего рабочего дня. В компании «Мау Марине» была распространенная в США система оплаты труда. Сколько часов ты отработал за месяц, столько ты и получал денег. В час мы получали минимальную ставку равную семи долларам двадцати пяти центам, а если мы оставались сверхурочно, то эта ставка становилась больше. Когда утром ты приходил на работу, то незамедлительно должен был нажать на компьютере Марти на кнопку «клок ин», и тогда твоё оплачиваемое время официально начинало идти. Когда же ты уходил на обед, то ты должен был поставить эти часы на паузу нажав «клок аут», а по возвращению с обеденного перерыва снять их с ней нажав «клок ин». Проявив русскую смекалку, мы быстро нашли лазейку в этой безупречной и честной системе. Рабочий день начинался ровно в восемь часов утра, но мы были на работе уже в семь тридцать и соответственно нажимали на «клок ин». Так набегало, полчаса к основному времени, а это ведь дополнительные деньги. В день дополнительно несколько минут, в неделю дополнительно несколько часов, и в итоге за месяц выходила весьма приличная зарплата для простого мойщика лодок. Я самый первый просчитал эту схему. Каждое утро, только открыв глаза, я со всех ног бежал из дома до офиса Марти, чтобы запустить таймер рабочих часов. Во время обеденного перерыва я летел быстрее молнии в дом, чтобы забросить в рот, приготовленный еще с вечера обед, и как можно быстрее вернуться и снять таймер с паузы.

— Да хватит тебе, из-за каждой минуты так носиться — язвительно говорил мне Денис.

— В самом деле, подумаешь десять минут, лучше пообедай спокойно, зачем на ходу есть? — недоумевал Александр.

Однако после первой зарплаты, когда мы получили наши заветные конверты с распечаткой электронных счетов, у ребят пропали все вопросы ко мне. Я получил больше них на пару сотен долларов. В следующем месяце мы уже все вместе бежали утром на работу, а в обед все вместе бежали домой. Иногда мы не ставили часовой таймер на паузу во время обеденного перерыва, а по очереди уходили кушать в дом.