Голь перекатная

* * *

В рифмах нету крови, но

В них текут чернила.

Все слова уродливы,

Я их позабыла.

Все стихи — как фантики,

Словно в осень листья.

Душу всю растратила

На пустые письма.

В рифмах нету крови, но

Есть чернила в венах.

Все слова — уродливы.

Лишь любовь — нетленна.

12.08.2016

Покупка раба на афинском рынке

И.А.Ефремову

Иду на рынок, скрытая вуалью;

За мною раб несёт мешок монет.

Корабль пришёл из незнакомой дали,

Привёз рабов, которым равных нет.

Смотрю в их лица, серые от пыли;

Да, хороши — красивы и сильны.

Зачем мне раб?.. мой дом весь полон ими…

Стоп! Этот вот! Ведь нет ему цены!

— Хозяин! — Да? — Пять мин не пожалею

За эти руки, этот дивный стан!

— Ты так щедра, я пред тобой робею…

За десять сов тебе его отдам.

И — человек обменян на монеты.

Его с помоста за руку свожу.

Вздыхает он, от солнечного света

Зажмурясь; что ж я так дрожу?!

— Какой страны ты, статуя героя? —

Молчит. Должно быть, очень горд.

Как знать — случись со мной такое,

Что б говорила я среди туманных гор?

Но погоди! Твои я знаю руки!

Глаза твои я видела не раз!

— Кто ты такой? — Афина, что за муки!

А он молчит и не отводит глаз…

Что делать мне с таким приобретеньем?

О боги! — мне давно уже знаком

И жёсткий рот, и мышц переплетенье,

И эта дерзость в облике во всём.

Долой вуаль! Артемис Агротера!

Откуда слёзы вдруг в его глазах?

Откуда жар во взгляде охладелом?

Откуда дрожь на сомкнутых губах?

— Но кто же ты?! — Я Зевсом Олимпийцем

Клянусь: когда-то видел я

Твой облик: ты, одетая как жрица,

Меж яблонных дерев в саду прошла.

— Меня ты видел? Но страна та где же? —

Но раб плечами мощными пожал,

Взглянул потом в глаза мне смело

И ничего мне больше не сказал.

…Давно уж славы нет Афин могучих,

Минуло двадцать пять веков с тех пор.

Я всё ещё ловлю надежды лучик

Узнать, что было между мной и тем рабом.

16.10.1996

* * *

Уилфриду Дезерту

Нет у них Родины, нет им изгнания.

Лермонтов

Перепутав рассветы с закатами,

Голь идёт по земле перекатная,

То ль — богатая, то ли — нищая,

То ли — парами, то ли — тыщами.

По пескам и пустыням Аравии,

По убитой войной Югославии,

По сибирской тайге, по Манчжурии

Они ходят — не злые, не хмурые.

Нету отдыха им, нет пристанища,

Нету мира им, нет ристалища;

Нет чужбины им, нету Родины —

И для всех они похоронены.

Так идут они, солнцем палимые,

Невлюблённые, нелюбимые.

Называют дорогу — матерью,

И лежит им дорога — скатертью.

25.10—10.11.1996

Королева моя

Мы сидели с тобой у великой реки,

Чуть обнявшись, я — справа, ты — слева.

Были руки твои так волшебно легки,

Королева моя, королева.

Были мягкие губы душисты, как мёд.

Покрывало с причёски слетело…

Ты была хороша, как сияние звёзд,

Королева моя, королева.

Лепестками весенний осыпал нас сад,

И протяжную песню ты пела.

Как давно это было… как годы летят…

Королева моя… королева…

Мне вовек не забыть неземной красоты,

Что и нежной бывала, и смелой.

Как давно это было… и где ж теперь ты,

Королева моя, королева?

29.05—1.06.1997

* * *

Я целую опять Ваши тонкие пальцы,

Я услышать боюсь Ваше твёрдое «нет».

Королева моя, пожалейте скитальца!

Я так долго искал этот призрачный след.

Брошу к Вашим ногам поседевшие кудри.

Будьте юной богиней — я стану жрецом.

Королеве моей, и прекрасной, и мудрой,

Я открою весь мир, сам останусь слепцом.

Перед Вами одной преклоняю колени.

Я весь мир обошёл, чтобы Вас отыскать.

Королева моя, ради этих мгновений

Своё сердце я вырву, на щите чтоб подать.

Я целую опять ваши тонкие пальцы,

Но ни слова Вы мне не сказали в ответ.

Королева моя! Пожалейте скитальца!

Я так долго искал Ваших ног смутный след.

12.08—1.11.1997

Парус

Парус, порвали парус!

Каюсь, каюсь, каюсь.

Высоцкий

Я — парус на пиратском корабле.

Привыкли к ветру губы, щёки, плечи.

Я никогда не буду на земле —

Мне море подавай, да ветер крепче.

Я — парус! Я — большой кусок холста,

Мне соль и брызги — вечная награда,

Да плеск волны, чья музыка проста…

Матросов заласкали муки ада

За ремесло, за кровь и за успех.

А я — холстина, на грот-мачте парус.

Однажды капитан услышал смех,

Команду зарубил… и в том я каюсь —

Я, парус на пиратском корабле!

Ведь это я смеялась там, на мачте,

Над капитаном десяти морей —

И для него уж ничего не значат

Сокровища, которым нет цены,

Что в трюме все разбросаны без счёту;

Я — парус в состоянии войны,

Карающий за страшную работу,

Я, парус на пиратском корабле!

Кусок холста — и тот завыл от жути,

Устал искать возмездия вовне

И вынес приговор безумным людям.

И вот теперь над палубой пустой

Я умираю, трепещу и вою…

Внизу, в пучине, в глубине морской,

Я — парус! я — полёт! я — Тизифона!..

9.03.2004

* * *

Мне с королём опять не пути;

Да полно, не гожусь я в королевы.

Но почему так странно колет слева

И почему так тягостно в груди?

Мне, как всегда, — простор иных дорог.

И меч опять тоскует в старых ножнах,

И возвращенье станет невозможным,

Едва в часах просыплется песок.

Мне с королём опять не пути;

Быть может, обойдёмся без прощанья?

Взгляд. Поцелуй. Неровное дыханье.

И мне пора. И ты меня прости.

А где-то в сердце: «Удержи меня!

Не отпускай!»; но не скажу ни слова.

Осёдлан конь — но падает подкова,

А кузница закрыта на два дня.

Мне с королём опять не пути;

И я не верю никаким приметам;

Лишь глаз твоих согреюсь ясным светом —

И в дальний путь. Прости меня, прости.

И в снег, и в дождь, и в жаркий летний зной

Вокруг Земли дорога бесконечна.

Не вечны боги — так и я не вечна,

И ты, увы, не вечен, милый мой.

Мне с королём опять не пути…

Но конь рассёдлан твёрдою рукою:

«Не отпущу. Останешься со мною.

Ведь мне всегда с тобою по пути».

23.02—1.04.2004

Кофе вместо тебя

Кофе вместо тебя. Может, вместе однажды смогли бы?..

Только в слове «однажды» так жёстко звучит: «только раз».

«Только раз» — не хочу, нет, не надо, не надо, спасибо.

«Только раз» — а потом… а потом — снова жизнь без прикрас?!

Кофе — вместо тебя! Не хочу, не желаю прощаться!

Или вместе навек, иль навек разойдутся пути.

Милый мой, не хочу, не могу я с тобой расставаться.

Не хочу — «только раз»; ничего или всё — и меня ты за это прости.

Кофе — вместо тебя? так легко привыкаешь быть вместе,

Ты шагнёшь за порог — и весь мир для меня потеряет свой цвет.

Для тебя я никто — не сестра, не жена, не невеста;

Виновата сама, что любви не сказала, не крикнула «нет».

Кофе — вместо тебя… сколько в жизни расколото чашек?

Из немыслимых далей твои долетают слова.

Кофе — вместо тебя. Даже боги не властны над счастием нашим.

Я люблю тебя так, что, наверно, схожу потихоньку с ума.

22—25.04.2004

Геракл

Полубезумен, полубессмертен…

О люди, люди! богам не верьте!

Алкмена Зевсу обман простила?

Кому-то — слава, другим — могила.

Полубессмертен, полубезумен.

В оскале диком блеснули зубы.

Кентавры, люди, титаны, боги —

Кровавой пыли полны дороги.

Проклятье Геры для плеч могучих.

О боги, боги! так чем вы лучше?!

Полубезумен, полубессмертен —

Как трудно выжить на этой тверди!

Быть царским сыном — какая ноша!

Безумье плещет сквозь смуглость кожи.

Полубессмертен, полубезумен —

И стрелы с ядом звенят, как струны.

Все обещанья — лишь часть обмана.

Олимп — бессмертным, а людям — раны.

Полубезумен, полубессмертен —

Увы, отвага не лечит сердце.

Начало битвы — залог победы.

Героя имя — «от Геры беды».

Полубессмертен, полубезумен,

Удары сердца в висках как бубен.

Полубезумен, полубессмертен.

О люди, люди! богам не верьте!

Костёр героя спасёт от яда;

Не верьте, люди, богам! не надо!!!

30.04—1.05.2004

Бабочка

Неразумною бабочкой сяду к тебе на ладонь;

Что ты сделаешь, милый? прогонишь меня ты дыханьем?

Иль рассматривать будешь, как странный несбывшийся сон?

Или в серых глазах удивленно мелькнёт узнаванье?

Только крылья мои так нежны; я молю, их не тронь,

Не касайся узора их даже любовным лобзаньем.

Я лечу к тебе, милый, лечу на горячий огонь;

Пусть не птицею — бабочкой лёгкой навек отменив                                                                                           расстоянье.

2.05.2004

Лилит

Поверьте, эта дама из моего ребра

И без меня она уже не может.

Окуджава

Жить без тебя? наверное, сумею —

Ведь я не из ребра, а из огня,

Ведь я — Лилит, мой милый, а не Ева.

Твоё томленье — это часть меня.

Ты — мой родник в иссушенной пустыне,

Но лучше путь от жажды я умру,

Чем стану хоть на миг твоей рабыней,

Чем пламень уподоблю я ребру.

Иди ко мне! Любить — с тобой на равных,

Коль на двоих один огонь горит.

Иди ко мне! Я — искра, пламень, лава —

Ведь я не Ева, милый! я — Лилит!

13.06.2004

Троя

Троя, мой милый! Пожары и пепел.

Битвами смертных натешились боги.

Даже алтарь осквернили ахейцы,

Ныне рабы — все былые пророки.

Троя, мой милый! Разрушены храмы,

Ветер приносит песок из пустыни.

Слёзы Гекубы, страданья Приама

В честь светлоокой Паллады Афины.

Троя, мой милый! Костёр Ахиллеса.

К смерти плывёт гордый царь Агамемнон.

Ныне свершилася воля Зевеса,

Слава героям — и слава бессмертным.

23.06.2004

Сожжённый город

Запах гари въедается в кожу,

В волосах — клочья серого пепла.

В этом городе нету прохожих,

В этом городе боги ослепли.

Дым пожаров летит над домами

И испуганно воют собаки.

Хруст углей под моими ногами.

Мародёры, убитые в драке.

Чьи-то храмы с обломками статуй.

Старый жрец на алтарных ступенях.

Своей смертью Ареса порадуй!

Дым пожаров. Агония. Пепел.

Запах горя въедается в кожу.

Горечь в горле, удушливый кашель.

Здесь уже никому не поможешь.

Мёртвый город. Дым, пепел и сажа.

20—22.08.2004

Анчар

Средь горных круч в недальней стороне

Раскинулась цветущая долина,

При Солнце хороша и при Луне,

Там жители прекрасны и невинны.

На этом месте прежде рос анчар,

Своим дыханьем отравив долину,

Делясь великолепьем смертных чар

Сполна со всеми, не наполовину.

Вокруг него земля была мертва

И в пышных ветвях не гнездились птицы,

Сюда не забредали божества

И даже дождь не смел сюда пролиться.

И пеплом становилось всё вокруг;

В листве анчара насыщался ветер

Могучим ядом; сеятелем мук

Летел он дальше, более не светел.

Летела гибель от его цветов

На ближние и дальние селенья;

Их аромат был чуден, но суров,

И от него не знали исцеленья.

И стал тот край вместилищем легенд,

В обход долины путники шагали,

Десятки лет никто из них не смел

Пересекать тропой юдоль печали.

Никто спасенья от беды не знал,

И колдуны, свои творя заклятья,

Анчара сок не капали в отвар,

Боясь лишь смерти — вовсе не проклятья.

Так посредине выжженной земли,

Не ведая раскаянья и боли,

Стоят на поле битвы короли —

Так и анчар стоял на смертном поле.

Но злу на свете тоже есть предел,

И стало чахнуть гибельное древо;

В урочный час последний лист слетел —

И старый маг вошёл в долину смело.

Едва дыша, он свой разжёг костёр —

И запылали ярко ствол и ветви.

Сидел волшебник, свой потупя взор;

От глаз его и звёзды бы померкли.

В огне костра трещал, сгорая, яд,

Анчар же серым пеплом становился;

Седой волшебник, поднимая взгляд,

Тому, что жив, с улыбкою дивился.

Когда же прогорело до золы

Кострище, маг за новый труд принялся —

Все корни он исторгнул из земли

И ядом до костей он пропитался.

Найдя в земле последний корешок,

Сложил всё вместе, слабо улыбнулся,

Огнём очистил всё вокруг, что смог, —

И дух его к богам его вернулся.

И с той поры долина расцвела,

Весна на ней нежна и благодатна,

Цветёт там вереск; каждая пчела

Летит к нему, и с ношею — обратно…

2—3.09.2004

Апокалипсис

…и вот, конь бледный, и имя сидящего на нём было Смерть.

Откровение 6.8

Три Библии, зелёный том Корана,