Бесплатный фрагмент - Отравление

I. Мусорщик

Цепинск.

Столица ЦССМ.

На отдаленной окраине трехмиллионного города совершается преступление. На темном чердаке заброшенного частного дома укрываются двое. Один — парень в белой куртке с зеленой полосой — сидит на старой балке перекрытия, положив руки на колени. Второй — коротко стриженный мужик с горбатым носом в черной кожанке — сидит на другой балке напротив и считает почтовые марки. У обоих на шею свешены черные респираторы. Через небольшое слуховое окно проникает тусклый предутренний свет, виднеются стелющиеся по земле ядовитые туманы и, в отдалении, однообразные панельные дома микрорайона Ударный, соединенные между собой тонкими ферменными мостами на уровне крыш.

— Слушай, а ты пока сюда шел никого не видел? — спрашивает парень.

— Никого. А что? — отзывается горбоносый, не отвлекаясь.

— Я в машине от дрона патрульного прятался и в окно случайно увидел вроде ребенка в тумане… Показалось, наверное.

— Какой может быть ребенок в этих газах? Да еще в 6 утра.

— Ну мы-то ходим.

— Детям и на крышах ходить зашибись. Как и всем добропорядочным цепинским гражданам. — Горбоносый заканчивает считать марки и протягивает их парню. — Если б в моем детстве нам разрешали ходить только по крышам, я бы счастлив был и на землю вообще не совался.

— Так ведь всё равно тянет, — отвечает парень, спрятав марки в карман. — Я вот, капец, как боюсь этими газами отравиться, а всё равно хожу.

— Тебе сколько лет было, Дениска, когда Отравление случилось?

— Семнадцать.

— Десять лет прошло… Но всё равно, это привычка. Если бы ты родился после, тебе бы по барабану было. Гонялся бы по крышам и мостам между домами. А на землю и наплевать совсем.

— Тебя не переспоришь, — улыбается Денис.

— Бля, смс, — горбоносый достает телефон и читает пародируя диктора. — ЧС Газобороны ЦССМ сообщает. Враждебными силами Федерации сегодня на территорию ЦССМ сброшено 20 газовых бомб. Концентрация тяжелых газов на уровне 2 метров от земли чрезвычайно высокая. Выходить на землю крайне опасно и чревато заключением на санацию… Бла.. бла… бла… Сказочники.

— Когда еще марки будут? — спрашивает Денис.

— Значки хорошие наберешь, тогда и звони. — горбоносый встает. — Ну все, мусорщик. Ты я вижу доволен. Теперь до следующего раза. Адьё!… И да, кстати, пока тебя ждал начеркал там на стене одно словечко. Прямо в яблочко попал про наше всё. Глянь! До новых встреч!

— Давай, давай, художник!

Горбоносый надевает респиратор, спускается с чердака по кривой лестнице и выходит из дома. Оглядывается по сторонам и поворачивает направо, двинувшись в сторону микрорайона Авиазавод.

Чуть подождав, спускается и Денис. Находит на истлевающих обоях среди рисунков каких-то лысых голов надпись «Антипорядок». Черным маркером, уже засыхающим, резкими смелыми движениям. Действительно, «антипорядок» думает Денис. Не зря ты был когда-то лучшим художником города, Горбоносый. Одним словом изобразил всю нашу жизнь: газы на земле, улицы на крышах, вертолеты вместо транспорта, по земле ходить запрещают. Талант пропадает. Впрочем, теперь если хочешь быть правдивым художником, то только так и работать. В туманах, на стенах, чем придется. И марками на чердаках промышлять. Денис выходит из дома.

Из-за патрульного дрона, встреченного по пути сюда, приходится делать крюк. Надо пробираться через кусты вдоль улицы Жабалова, что справа от него тянется полосой растекавшегося от корней асфальта. Торцами к улице стоят дома, пять или шесть в ряд, с расселенными и заколоченными двумя нижними этажами согласно Технике Безопасности Газобороны. В одном из них библиотека, где он в детстве брал книги, но теперь их ему никто не выдаст. В другом — парикмахерская, где когда-то его плохо подстригли и мать ругалась с парикмахершей. Еще там, кажется, универмаг, где можно было хотя бы поглазеть классные велики и скейты, а теперь даже внутрь не заглянешь через заколоченные фанерой витрины.

Слева тянется овраг. Когда-то в зимние дни по его заснеженным склонам катались на санках дети со всего микрорайона. Теперь же он почти весь зарос кустами и всегда заполнен ядовитой туманной дымкой, текущей по нему словно река в царстве мертвых.

Денис продолжает тащиться через эти тернии пока боковым зрением не замечает странное движение в тумане на склоне оврага. Присматривается, остановившись. Метрах в пяти от него, окутанная полупрозрачной газовой поволокой гуляет девочка в темно-вишневой переливающейся куртке. В руках у неё какая-то ярко-салатовая игрушка. И тут он видит, что на девочке нет респиратора. Этого не может быть. Почему она не отравлена?

— Эй! — тихо говорит он сквозь респиратор, подняв руку в приветствии.

Девочка замечает его и тут же убегает, скрываясь за кустами на дне оврага.

Это галлюцинация, думает он. Они пускают новые газы с галлюциногенами. Надо будет срочно искать где-то новый более мощный респиратор.

Он быстро перебегает дорогу к домам и через дворы перебежками спешит к своему дому. Восемьсот метров преодолеваются как за один миг. Вот наконец он пробирается через заколоченную дверь в подъезде и, забыв удостовериться нет ли в нем соседей, поднимается на пятый этаж.

II. Соседка

Квартира Денису досталась от отца, который спился и умер. Пришлось, конечно, изрядно повозиться за наследство с цепинской бюрократией, зато потом он с радостью заехал в эту разбитую однушку со старыми облезлыми обоями, кособоким диваном и вырезками на стенах из выброшенных журналов, перетащив сюда и старенький компьютер, купленный когда-то в кредит еще до Отравления.

Сегодня Денис поворачивает ключ в замке более нервно чем обычно и зверем проникает в свою берлогу. Бросив респиратор на диван и выпив большой стакан воды, он снова уходит.

После встречи этой необычной девочки он решает идти к соседке поговорить об этом. Она в силу своих занятий может что-то об этом знать.

Надо сначала идти через крышу. Там уже сидят несколько бабок и двое мужиков режутся в карты.

— Здравствуйте, — говорит он бабкам.

— Здравствуй, Денис! Мусор-то сегодня будешь отвозить? Я всё, что по телевизору велели собрала на выброс, — тараторит бабулька умильно улыбаюсь.

— Буду, конечно, — отвечает он на ходу.

Спускается в пятый подъезд и на третьем этаже звонит в квартиру 67.

Привет, Инга! У меня кое-что важное.

Привет, Денис! Заходи.

Проходят на кухню. Инга сразу же закуривает сигарету. Ей на вид лет 45 с небольшим. Она невысокая, но крепкого телосложения для женщины. С короткой кудрявой прической. Вообще, от неё исходит больше мужского чем женского. Чувствуется по грубоватому голосу и манере говорить, вскидыванию плечами. Может она даже… Да нет, не может. В Цепинске таких нет по Конституции.

— У меня были глюки сегодня, — начинает он. — Я видел ребенка… девочку… Без респиратора!

— Да ну? — спрашивает соседка, испуская клубок дыма.

— Они новые газы пускают?

— Да хрен знает, что-то толкуют про новые происки, но я конкретно пока не слышала.

Инга работает уборщицей в телестудии. Хотя до Отравления — она журналистка, и причем довольно известная в городе. Впрочем, это волне стандартная история для Цепинска — платить более низким уровнем жизни за то, чтобы государство меньше тобой интересовалось. И здесь тоже «Антипорядок».

— Теперь долго гулять не пойду, новый респиратор надо.

— А ты точно видел, что она была без?

— Точно.

— А как она исчезла?

— В кусты убежала. Быстро очень.

— Она бы улетела, если б это была галлюцинаторная девочка, — заключила соседка. — Или растаяла.

— Ты думаешь?

— Ты же знаешь детей. Это как без шапки зимой — самое дело. Да может, там и концентрация была низкая. Или, может, она уже отравлена.

— Не хотелось бы.

— Ну мне бы, собственно, тоже… — сказала Инга, пустив клубок дыма. — На газораспылители еще не натыкался больше?

— Нет. Они и старый-то по моему-убрали из того универсама. Сама знаешь, переставляют каждый раз, чтобы глаза отводить.

— Да, это они умеют. Так же как и врать. Вчера подслушала у главного редактора в кабинете. Обсуждают новую разнарядку о газовых бомбах. Мол, народ уже не впечатляет, плохо смотрят. Ну шары из газа, ну и что? Видно скоро, что-то новое выдумают.

— И люди как всегда поверят в любую чушь. Я просто не понимаю, как можно не видеть, что тебя травит газами твое же собственное государство.

III. Начальник смены