Бесплатный фрагмент - Две недели Восьмого марта

Территория Творчества

Группа независимых авторов в Контакте

Все произведения в книге печатаются в авторской редакции.

Все произведения изданы с согласия авторов.

Рисунок для обложки выполнила Дарья Мельниченко.

Эх, бросить бы цепи

Светлана Королева

Приехать к морю в несезон,

помимо матерьяльных выгод,

имеет тот еще резон,

что это — временный, но выход

за скобки года, из ворот

тюрьмы. Посмеиваясь криво,

пусть Время взяток не берет —

Пространство, друг, сребролюбиво!

Орел двугривенника прав,

четыре времени поправ!

И. Бродский

Эх, бросить бы цепи все, с пустыми карманами и с клокочущим сердцем — на море,

Слушать, слушать, слушать, слушать его задумчивые истории.

Пусть шелестит себе, кулаками — волнами бьёт, а в моей душе станет просторнее.

Эх, мчать бы в плацкартном вагоне, стуком колёс вдохновляясь и перекрикивая соседа,

Вывернуть сумки с едой. Есть, распивать чаи. И угощать конфетами всех детей — оглоедов,

Ехать и не спешить, позабыв обо всем, выкинув из головы все запретные «вредно».

Жизнь

Валентина Иванова

Жизнь… Она штука такая сложная…

Катится, словно ком, годы-снег на себя наматывая.

И что нас ждет, предугадать порой невозможно,

Ибо скрыто будущее за стеклом матовым.

Жизнь… Жизнь-ком? Да нет же! Скорее — качели.

То вверх, то вниз и об землю задницей больно.

Но главное — оттолкнуться и вот уже снова вверх взлетели,

Примеряя на себя всё новые и новые роли.

Жизнь… Жизнь-качели? Помилуйте! Это рулетка!

И холостой выстрел — это твой шанс вынырнуть из личного омута.

Сломать прутья собственной золотой клетки

И уйти прочь, оставляя после себя чаши расколотые.

Жизнь… Жизнь-рулетка? Откуда такая депрессия?

Жизнь — это первые шаги ребенка и счастливые глаза мамы.

Это вечер у костра, с друзьями, с песнями.

И даже когда больно, сквозь зубы: «я смогу» — упрямо.

Жизнь… Ком, качели, рулетка… Зачем же так кардинально?

Живите здесь и сейчас — завтра может не наступить. Всё просто.

Жизнь — это остров, на который нас погостить позвали.

Оставили на песке следы и обратно — наверх, к звездам.

Пригласила на чай одиночество

Виктория Ерух

Пригласила на чай одиночество,

Чтобы с ним говорить до утра

О моментах, которые хочется

Мне из мыслей стереть навсегда.

Очень хочется, но не получится,

Как-бы я не старалась стереть…

Но однажды, я словно лазутчица

Выйду в мир, разорвав эту сеть.

Гамлет какой-то

Наталия Варская

Я просто Гамлет какой-то: пить или не пить, любить или не любить. Дилемма на дилемме. Живут же люди без проблемы выбора. Вот приятель мой, Гера Потапов, вообще не парится: жена, две «долгоиграющие» любовницы и так, по мелочи. Встречаемся с Геркой часто: то на рыбалку едем, то в кабаке посидим, а то даже и в театр. Я за ним наблюдаю с большим интересом. Он виртуоз! В сауне, например, сидит с ним рядом одна из постоянных любовниц. Слышу Геркин заливистый свист:

— Потерпи, радость моя. Ну не могу я больную жену бросить. Секса у меня с Катериной давно нет, с тех пор, как с тобой встретился. Да и нельзя ей, совсем плоха.

Видел я Катерину буквально на днях: энергичная, счастливая, кровь с молоком, она совсем не была похожа на умирающую, которой секса нельзя. Смотрю в сауне на Татьяну, вижу, она Герке верит. А ведь они вместе уже 6 лет. Звонит телефон, он отвечает:

— Позже перезвоню, я на совещании.

Танька думает, что это жена, а это вторая его постоянная пассия. Сколько же лет они ему верить собираются? А я одну постоянную заиметь не могу. Мне ведь дама не просто для секса нужна. Мать своего ребёнка я вижу интересной личностью, с хорошим воспитанием. Вот и выбираю, выбираю, никак не выберу: то умная, да норовистая, то покладистая, да дура.

Герка предложил в Сочи вдвоем махнуть. В самолёте он телефончик у стюардессы взял. В отеле в первый же день с девицей познакомился. На пляже ещё с одной. Ловкач! Мне тоже девушка досталась, подруга одной из его новых знакомых. Смотрю на неё — ну какая это мать будущего ребенка, если в первый день в койку прыгает. Герка надо мной смеётся:

— Вот заладил — мать-перемать. Отдыхай, Мить, не грузись!

Вернулись в Москву, а через неделю как бомба разорвалась — у Герки ВИЧ обнаружили. Месяц он ходил, как в воду опущенный, не знаю, говорит, как жене сказать.

Я решил, что обязан другу помочь и с Катериной поговорить.

— Катя, мне нужно поговорить с тобой о твоём муже, — начал я со скорбной миной.

— Мить, не старайся, знаю я всё. Спасибо тебе, ты хороший друг. Поэтому, надеюсь, разговор будет между нами. Нет у Геры никакого ВИЧ. Договорилась я с Леонидом Яковлевичем, доктором, чтобы у Герки болезнь нашли.

— Катя, ну это же ни в какие ворота! Он же с моста может сигануть!

— Не сиганет, я его лучше знаю. Надоели его гулянки. Так на самом деле заразу подцепит. Не было у меня другого выхода. И девок своих Таньку и Ленку освободит, наконец. Может замуж, дуры, выйдут.

Так она всё знала! Ну Катерина, зверь-баба! Вот женщины, вот изобретательные стервы! А вообще, почему Катерина стерва? Она за семью борется, за отца своих детей. Это Герка стервец.

— Попугается, подумает, потом доктор скажет, что анализы перепутали. Так бывает.

Всё продумала! Молодец Катерина и мужа своего непутевого любит.

А я всё-таки прав, что ищу одну-единственную. Я уверен, что найду. Герка то Катю нашёл. Настоящая жена и мать. Наверняка после стресса у Герки ума прибавится. Катя сказала, что сегодня он в церковь побежал. Правильно, пусть покается.

И вспомнилась мне известная поговорка: «Огромной силой убежденья владеет жареный петух».

Зимних позёмок итог

Александр Нестеров

Зимних позёмок итог

Снега, сугробов и вьюг,

Солнца и марта восторг

Сбросить унылый недуг.

Посвист весёлых синиц

Будто выводит из снов,

Много улыбчивых лиц,

Песни влюблённых котов.

Александр Нестеров 1.03.2019

Рыбка

Валентина Иванова

Столько уже о любви написано, сказано, что кажется, ничего не придумать нового.

А я возьму и скажу тебе, что люблю, как маленькая гуппи свой аквариум.

Рыбка знает, что навсегда к этим стеклянным стенам привязана, но живет в своем мире зачарованная,

Не видя рассвета, дождя, солнца, не чувствуя ветра, не наслаждаясь закатным заревом.

Но живет же счастливо, маленькая и наивная, хозяин руку протянул, а она виляет хвостиком.

Другой жизни не знает, про океаны не ведает, зато и соперниц не боится — единственная.

И жизнь только ради улыбки его, слов добрых и только вокруг него вращается-проносится.

И в гармонии с собой живет давно уже не своими, а им подаренными мыслями.

И наверное, это и есть настоящая любовь, когда всё ради него — единственного.

Когда гордость молчит, ибо не место ей в царстве аквариума-счастья.

Солнца нет? Да он и есть её солнце, и краски её не поблёкли, не выцвели.

И она для него маленькая рыбка, незаметная, но необходимой, любимой масти.

Сердечко сделав на снегу

Николай Будаев

Сердечко сделав на снегу,

Старушка время коротала.

Палатку вспомнив и тайгу,

Там, где романтика витала.

Где ночи зрели от любви,

На фоне ласковой природы.

Где красотой всегда полны

Шаги чарующей свободы.

Где будоражил до рассвета

Гитары плавный перебор.

Где дым костра в объятьях лета,

Тревожил разум, да и взор.

Автобус молча поджидая,

Несла прохожим позитив.

Клюкой невольно обнажая,

Далёких чувств своих мотив.

02.03.2019

Капелька грусти, дюжина строк

Наталья Шведова

Капелька грусти, дюжина строк,

Рифмы ложатся на белый листок.

Мысли роятся и рвутся наружу,

Не лакирую я их, не утюжу.

Не поливаю сиропом кленовым,

А вынимаю слово за словом.

Мягкие, злые, и грубые даже,

Всё на бумагу в стихах моих ляжет.

Доброе слово и кошке приятно,

Жаль глупым людям оно не понятно.

Слово такая забавная вещь,

Можно им ранить или обжечь.

Можно смеяться, рыдать над словами,

Если они тебе в душу запали.

Просто без цели порою болтать,

В страстном порыве на ушко шептать.

Лживые могут слова быть, прямые,

Резкие, умные, и дорогие.

Крыть можно словом, бросаться, играть.

Можно такого наобещать…

Взять можно слово, дать, и забрать,

Самое главное слово сдержать.

Если добавить крутого словца,

Можно ругнуться им с горяча.

Не придавая значение слову,

Можно убить этим словом любого.

Даже возвысить, польстить, оболгать,

Можно корректно их подбирать.

Есть очень нужные в мире слова,

Каждый найдёт, что то в них для себя.

Если ты хочешь мысль выражать?

Слово свободно, тебе выбирать!

Тает снег

Виктория Ерух

Тает снег, тает лёд, прозвенела капель,

И в природе весне открывается дверь.

Птицы песни поют о тепле и любви

И о том, что прольются на землю дожди.

Ароматы весны мне принёс ветерок,

А из гор потихоньку бежит ручеёк,

Он проснулся от долгого зимнего сна,

Ведь его поутру разбудила весна.

На деревьях уже распускаются почки,

На полях и лугах расцветают цветочки,

Во дворе вновь детишек качают качели,

А коты свою песенку марту запели.

Бедная Лиза

Наталья Швец

«Бедная Лиза» — жертва законов крепостного времени

В 1792 году вышла в свет сентиментальная повесть Николая Карамзина «Бедная Лиза». Спустя 35 лет художник Орест Кипренский написал одноименную картину на сюжет этого произведения. В её основе лежит трагическая история юной крестьянской девушки, которую соблазнил и бросил дворянин. В результате несчастная покончила жизнь самоубийством.

К тому времени, когда Кипренский написал картину «Бедная Лиза», интерес к повести Карамзина несколько поутих. Поэтому по одной из версий, эта работа задумывалась как дань памяти писателю, который за год перед этим ушёл из жизни.

Девушка с цветком в руках

По сюжету Карамзина, после смерти отца бедная крестьянка Лиза вынуждена трудиться не покладая рук, чтобы прокормить себя и мать. Продавая ландыши в Москве, она знакомится с молодым дворянином Эрастом. Вскоре между ними вспыхнули, как кажется влюблённой Лизе, взаимные чувства. Но юноша очень скоро охладел к соблазнённой им девушке и оставил её. Позже Лиза узнаёт, что Эраст собирается жениться на пожилой, богатой вдове. В отчаянии Лиза утопилась в пруду.

Кипренский изобразил прелестную крестьянку с красным бархатцем в руках, который на языке цветов означает верность. Она юная и очень милая. В её прощальном взгляде зритель видит мольбу и тоску, но не укор. В результате полотно заставляет сострадать невинной девушке.

Естественно, публика с восторгом приняла портрет. Более того, многие посчитали, что художник здесь проявил себя большим мастером, чем сам Карамзин. Писатель изобразил героиню сентиментально, а у художника она окутана флёром романтизма. Очень может быть, что работая над картиной, Кипренский вспоминал свою горячо любимую мать, также ставшую жертвой законов крепостного времени.

Семейная история

Историю бедной Лизы художник воспринимал как историю своей семьи. Его мать, крепостную Анну Гаврилову соблазнил и бросил помещик Дьяконов. Она родила сына, который получил имя Орест Копоровский по названию местечка, неподалеку от которого он появился на свет.

Матери будущего художника повезло больше, чем бедной Лизе. После рождения сына помещик выдал девушку замуж за дворового человека Адама Швальбе, а потом и вовсе дал вольную. От Швальбе художник получил своё отчество и всегда почитал его своим отцом. Относительно фамилии «Кипренский» есть несколько версий. Самая распространенная заключается в том, что художник рассказывал о рождении под «звездой любви» и наречении его в честь богини Киприды (Афродиты) — покровительницы влюблённых, отсюда и выбор фамилии.

Один из биографов художника Николай Врангель писал: «Он всегда был мечтателем не только в искусстве, но и в жизни. Даже происхождение его — незаконного сына, — как в романе, предвещает жизнь, полную приключений».

«Русский Вандик»

Маленький Орест был зачислен в Воспитательное училище при Петербургской Академии художеств. Кстати, уже под фамилией Кипренский. Мальчик оказался очень талантлив и его сразу заметили педагоги. За успешные работы его неоднократно награждали медалями. А по окончании образования Орест Адамович получил аттестат I-й степени и шпагу, и был оставлен служить в академии.

Начав рисовать под руководством художника Григория Угрюмова и подражая ему, Кипренский довольно скоро обратился к творчеству Рубенса и Рембрандта. В итоге он создал собственный стиль. Неаполитанские академики, увидев его работы даже отказывались верить в то, что их автор молодой русский художник, а не именитый европейский мастер…

А публика считала его «один из самых лучших портретистов России, когда-либо существовавших, и достойным соперником лучших художников целой Европы». В Италии Кипренского прозвали «Русским Вандиком». И в 1815 году Ореста Кипренского назначают советником Императорской Академии художеств.

Аллегории остались неосуществлёнными

Всё его творчество связано с жанром портрета, в котором Кипренский сумел обновить традиции русского портретного искусства.

При этом не следует забывать, что он был также виртуозным рисовальщиком, который в технике итальянского карандаша и пастели создал образцы высокого графического мастерства. К слову, довольно часто по эмоциональности они превосходят даже его живописные портреты. В этом списке и бытовые типажи «Слепой музыкант», «Калмычка Баяуста», и знаменитая серия карандашных портретов участников Отечественной войны 1812 года, и многие другие работы.

Большое число набросков и свидетельства современников показывают, что художник в свой зрелый период тяготел к созданию большой, как он сам писал президенту Академии художеств Алексею Оленину: «эффектной, или, по-русски сказать, ударистой и волшебной картины». Он очень хотел написать работу в аллегорической форме и изобразить в ней итоги европейской истории и предназначение России.

К великому сожалению, наиболее честолюбивые из живописных аллегорий Кипренского остались неосуществленными. Некоторые и вовсе пропали.

Под остротою зимнего дождя

Marcus Denight

Под остротою зимнего дождя

В сугробах талых спрятались снежинки,

Печные трубы утонули в дымке

В горячности своей не уследя

Что шаг за шагом — сквозь тумана шелк

Всё проступает небо озорное,

Лазурь и синь лишают вновь покоя,

И ветер — словно замер, приумолк.

И капли, будто звонкие слова, —

Звучат, звенят предвешними слезами,

Пылают за дорогами-лесами

Заката красок ярких острова.

И о Тебе я грежу у окна,

И называю вновь Моей Весною,

Храня в душе свечение живое

И верность всем полузабытым снам…

© Marcus Denight

Дитя весны

Анастасия Солдаткина

Под напев февральского канона,

Звон прозрачных копий ледяных,

Потянувшись ленно, полусонно,

Пробудился первенец весны.

В белый мир он смотрит удивлённо

Сквозь ветвей качающихся сеть.

И ладонью ласковой мадонна

Юный март пытается согреть.

Шалунишка скачет по сугробам,

С крыш сметает снежные ковры,

Лакомится солнечным сиропом,

Что лучами льётся во дворы.

Капризуля плачет безутешно,

По карнизу каплями стуча.

Матушка-весна журит конечно

Непоседу-сына сгоряча.

А потом прижмет к себе поближе,

И лелеет нежно сорванца.

Замирает он и тихо дышит

Сладким флёром у её лица.

В том, что он задира и мятежник,

Захмелевший ветер виноват.

Скоро вновь проклюнется подснежник,

Закрывая створки зимних врат.

Небо станет ярче лазурита,

Птичьи трели тоньше, веселей.

Пой же, март! Душа моя открыта

Для твоих безумствующих дней!

Весна нагрянула внезапно

Ольга Бабошкина

Весна нагрянула внезапно,

Приблизясь медленно на старт.

Решив всё сделать поэтапно,

Пустила пред собою март.

Пришёл открыто и степенно.

Не ночью тёмной, светлым днём.

Чтобы проститься непременно,

Красиво с другом февралём.

Март дал ещё на день отсрочку.

Февральской вьюге наказал,

Чтоб вытрясла свою сорочку.

А уж потом и на вокзал.

Умчалась, чтобы на год ровно,

И отдохнула бы сполна.

Там в уголке своём укромном,

Готовясь вновь вступить в права.

И полностью расправив крылья,

Во всей красе придёт она,

(Снимая с плеч своих мантилью),

Любви и нежности — весна.

Сойдёт снежок и будут лужи.

Появится земля черна.

Апрель здесь точно будет нужен,

Трудиться станет до темна.

Потом уже набухнут почки,

И с головой нырнём мы в рай.

Проклюнутся везде листочки,

Мы все поймём — проснулся май.

Весна придёт благоухая.

Вдруг ощутив свою масштабность,

И разноцветием играя,

Всех подбивая на внезапность.

©Ольга Бабошкина

Я падаю в бездну, считая цвета

Светлана Сапронова

Я падаю в бездну, считая цвета,

От красного до бордового,

Я падаю в бездну, опять в никуда

И знаю, там мало нового.

Я падаю, словно с вершины вода,

Пьяным потоком бурлящая,

Я падаю, снова считая года

От первого до настоящего.

Я к вам возвращаюсь, оттает мечта

В предверье чего-то доброго,

Но… Падаю в бездну, считая цвета,

От красного до бордового.

Любовь ушла, чтобы вернуться новой

Екатерина Овчинникова

Любовь ушла, чтобы вернуться новой

Она нашлась, среди толпы людей

До этого бродягой злой, суровой

Металась штурмом взятия крепостей

Она явилась с незнакомым сердцем

И с голосом лаская дюйм души

В замок скрепляли нам ладони черти

Сошлись все точки, дажи типажи

Вернулась, чтобы стать смелей, сильнее

Ещё очаровательней в стихах

Чтобы любить красивей и нежнее

Нести её так свято на плечах

Ведь новая любовь от прикасаний

От поцелуев дрожжь, мечты полет

Не нужно более новых отрицаний

Она пришла и все перенесет

Дай Бог, чтоб никогда не исчезала

У ней всегда особая есть цель

И нихочу, чтобы она страдала

Пусть успокоит гавань колыбель

Не нужно с ней идти на компромисы

Она не терпит, а пришла домой

Мы так нуждались, приоткрыв кулисы

Любовь впустили, стала нам родной…

Писатели и читатели

Наталия Варская

Было это в неизвестно какие времена, в неизвестном государстве, которое населяли поэты и писатели. Имелись, конечно, и другие профессии — иначе жизнь бы остановилась, но писателей и поэтов было очень много. А вот читателей раз-два и обчёлся. За ними, буквально, очереди выстраивались. В библиотеках на полках не книги стояли, а папки с адресами читателей, а в книжных магазинах читатели в креслах сидели в разных отделах, в зависимости от вкуса: Философия, Фантастика, Детектив, Поэзия и так далее. Писатели приходили, выбирали читателя, платили ему деньги и книги свои вручали. Был даже Союз читателей, были читатели — профессионалы. Премии различные были учреждены: лучший читатель романов, лучший читатель поэм, лучший читатель бытовой прозы…

Поэты гонялись за слушателями, чтобы стихи свои почитать, вечера поэзии устраивали, платили гостям щедро и наслаждались, декламируя свои творения. Только чаще всего на эти вечера одни поэты с писателями и являлись. Приходилось друг другу стихи читать. Поэты друг на друга злились, но виду не подавали, даже хвалили чужое творчество, про себя думая:

— Ну зачем ты пишешь? Таким бы хорошим слушателем мог бы быть, а то и читателем!

Иной раз на улице подходит писатель к гражданину и книжку свою ему предлагает вместе с деньгами, а гражданин в ответ свою книжку предъявляет и тоже деньги сует. Нелепая ситуация!

Старые люди рассказывали легенды о том, что были такие времена, когда за стихи и прозу деньги авторам редакции платили, что в библиотеках книжки на полках стояли, а в книжных магазинах книги продавались и за некоторыми очередь была. А ещё раньше, якобы, книги вообще были дефицитом и их еще достать надо было. Ну это уж совсем фантастика! Слушали люди эти байки и думали:

— Вот бы оказаться в том времени! Да только было ли оно?

А потом некоторые из них бежали домой и писали сказки или романы в стиле фэнтези об этих чудесных временах. Писали, относили рукописи в редакцию, платили деньги, забирали тираж и книги друг другу раздаривали, или платили профессиональным читателям. А остальной рабочий люд косился на них и называл тунеядцами да лоботрясами.

Весна

Светлана Степчук

Весны прекрасные шаги,

Красавица-природа дарит,

И зажурчали ручейки,

И все кругом благоухает!

И просыпаясь ото сна,

Капелью серебристой плача,

Деревья будто бы любя,

Дыханием весны судачат!

И солнца теплые лучи,

Играют птичьему веселью,

И вновь домой летят грачи,

Их ждут синички с зыбкой трелью!

И нет прекрасней той поры,

Когда природа оживает,

Даря немного теплоты,

И душу счастьем наполняет!

Вновь оттепель

Станислав Сергиев

Вновь оттепель. Опять летящий снег

Укроет город белым одеялом.

А я стою с наполненным бокалом

В кругу давно наскучивших коллег,

Поддерживаю светскую беседу,

Пустой, слегка шутливый разговор,

И обращаю мысленный свой взор

К местам, куда уж больше не приеду.

Там те, с кем развела меня судьба,

Девчонка милая и парень с кличкой странной,

Клочки незавершённого романа

И вечная с забвением борьба.

Между двух времён…

Алексей-Улитин Леканов-Антон

На земле обожжённой, распятой,

(Гвозди — сотни нейтронных грибов)

Речи старые слышатся клятвой

У немногих людей меж гробов.

Солнце нынче в свинцовой вуали,

От людей оно спрятало взгляд.

Мы, отбросив сомненья, печали,

Выживаем, пройдя через ад!

Пятый ангел вструбил очень громко,

Вся планета погружена в ночь.

Нам из мерзлого пепла позёмка

Не страшна. Можем всё превозмочь!

Помним: молот имея да камень

Можно град возвести на земле.

И судьбы этот страшный экзамен

Мы сдадим назло всякой хуле!

Меж двумя мы живём временами,

(Солнце скрылось на годы в надир)

Но, зубов скрип мешая с делами,

Строим новый, неведомый мир!

3.03.2019

Ты спи…

Сергей Чугуевский

Ты спи… пускай не потревожит,

твой краткий сон ни боль, ни шум,

пускай он силы приумножит,

и отвлечёт от тяжких дум,

которых с ворохом хватает

во власти странной суеты,

что после сна нас настигает,

надев на душу хомуты…

и рвёт на части ритм сердечный,

сбивая слабый метроном,

дабы заставить нас беспечно,

всё отложить… пот"ом… пот"ом…

и одолжить любви немного,

хотя бы капельку, пускай,

пускай хотя бы у порога,

хотя бы малостью за край…

и полетать, парить свободно,

забыв о власти суеты,

решив проблемы, как угодно,

не ощущая пустоты,

вокруг себя, она терзает,

бросая в лапы тяжких дум,

ты спи… пускай не помешает,

ни суета, ни боль, ни шум…

Не оставив ничего взамен

Оксана Чернышова

Не оставив ничего взамен

Почему любовь уходит,

Не оставив ничего взамен,

В сердце раны кровью моет,

Подставляя новую мишень

Почему так грустно на душе,

И печаль как будто просится наружу,

Не ужель не свидимся уже,

Не прозрею на одну минуту?

Почему я пенья птиц не слышу,

И уже не радуюсь весне,

И капель со мною вместе плачет,

Забывая о тебе в безмолвной тишине

Почему я больше не пою,

Голос спрятался на сиплых связках,

Не могу дышать я без Любви,

Без неё не жизнь, а чёрный лист,

Без прекрасных разноцветных красок!

2019 Оксана Чернышова

Мышь

Светлана Королева

— Придушить бы эту вечнонедовольную мышь!

— Кого — кого?

— Да эту гадину, которая сидит в засаде, когда все хорошо. Но, стоит только немного скиснуть настроением, как она несётся, течёт незаметно по венам, будоражит, портит, анализирует, режет разумным холодом и жрет, жрет, жрет…

— Что жрет!?

— Да все… Нервы, силы, эмоции… Процарапывает тропинку к сердцу и, добираясь, вгрызается в него своими острыми равнодушными зубками.. И тогда…

— И тогда… Что?!

— И тогда не сцену выходит великолепный, непревзойденный, освежающий, отрезвляющий главный герой. Соратник и помощник мыши. Буквально её правая рука.

— Сомнение?

— Смотри шире! Ум!

— Ум? Это плохо?!

— А кто говорил, что это плохо? Это скорее… Никак… Да, это по-никаковски.

— Например?

— Ну, например… Знаешь, есть такие шкафы, впихнутые пронырливыми мелочными дельцами посреди невинной улицы? Они ещё варят отвратительный кофе. Даже предлагают несколько вариантов: хочешь латте, хочешь капуччино, хочешь эспрессо, американо… Ваниль, корица, сахар… Вода, молоко, сливки… Вот, вроде есть все, понимаешь?

— Понимаю…

— Неа. Ничего нет. Но одновременно и есть. Есть только жалкая иллюзия кофе, подобие, несуразная жижа с признаками горечи.

А теперь понимаешь всю силу этой мыши? Осознаешь масштаб её действий? Вникаешь в суть последствий?

— Кажется… Это депрессия?

— Да ну! Какая к чертям собачьим депрессия! Депрессия — это состояние души. Малейший, едва уловимый, дождливый, серый, монотонный оттенок. А тут мышь! Ещё и с разумом за руку. Понимаешь?

— Не совсем…

— А я скажу тебе почему не понимаешь! Просто ты, как и большинство двуногих, прошу прощения конечно, но хочется называть все своими именами. Так вот… Практически все подкармливают свою внутреннюю мышь. И, кстати, как бы это абсурдно не звучало — они кормят её положительными эмоциями. Хотя нет. Не так. Они кормят мышь надуманными радостями, фальшивыми ценностями, лживыми улыбками и двуличным позитивом. И мышь растёт, растёт… Как в той сказке: «Не по дням, а по часам…". И разрастается до таких размеров, что стирается грань…

— Какая грань?

— Та грань, которая у более — менее честного с собой человека, разделяет мышь от истины. Или, если хочешь, которая держит прожорливого маленького грызуна в клетке.

Но такая мышка практически безобидна. Можно изредка подкидывать ей кусочки разочарования, слепого счастья, безразличного анализирования… Можно даже проводить опыты…

— Опыты?

— Ну, это потом. И так слишком много слов. Слишком много. А то мышь услышит, обрадуется и начнёт расти с удвоенной силой.

Если друг оказался вдруг

Виктория Ерух

Если друг оказался вдруг,

Человеком лживым, жестоким

Улыбнись, оглянись вокруг,

И с его удались дороги.

В мире много разных людей,

Расставаться порою больно.

Не грусти, просто будь мудрей,

В добрый путь отпускай спокойно.

Весна на Лесной

Наталия Сычкова

Весна на улице моей

Совсем не та, что на центральной.

Вдали от шумных магистралей

Она заметней и нежней.

Вот снег растаял, а под ним

Весенним солнышком любим

Цветок листочки раскрывает,

Спеша, бутончик выпускает.

А рядом оживает лес,

Как весело запели птицы!

Вот жук на дерево полез,

Порхают бабочки-сестрицы.

Всё это рядом- посмотри,

Лишь стоит выйти за порог.

Рождается восторг внутри-

Красив родной наш уголок!

Дай мне тебя

Алекс Орлецкий

Дай мне тебя сейчас,

Чтобы я счастье пил,

И глубиною глаз

В сладком греху топи.

Так прикоснись ко мне,

Чтобы пробила дрожь,

В мой оголённый нерв

Сильный ударил дождь.

Испепели меня

Страстным теплом души.

Крепко позволь обнять

В лунной ночной тиши,

Чтобы от нежных слов

В сердце растаял лёд,

Сбылся из вещих снов

Этот — наоборот.

Стану я увлечён

Только тобой одной.

Солнца явись лучом,

Дай мне тебя весной!

Небо в венах деревьев

Светлана Королева

Небо в венах деревьев:

Тонких, сухих по-стариковски.

Скрипка — душа с оргАном — через край наушников — в уши,

Мне бы хотелось только тебя — только тебя одного слушать,

Тембру — до костей моему — минуты вечера вверив.

И наблюдая, как зажигаются фонари,

Гаснуть самой, перетекая в аморфность скованных обстоятельств,

Парочки, как назло, громко и рядом — в качестве весны-доказательств,

Образом самого из доступных формул счастья — любви.

Руки немеют. Пальцы едва касаются строчек стихотворения,

Ноги — бесцельно по тротуару — надежд — переставляю,

И встревоженным сердцем самые сладкие я мечты сочиняю

До восхитительного, парализующего разум забвения.

Печаль

Зоя Ануфриева

Печаль тиха, в молчаньи крик

Не слышен уху рядом.

А по живому клеветник

Точёной лжи обрядом,

Взмахнув корявеньким ножом

Отсек, не дрогнув, крылья.

Эльфийка в платье дорогом

Поникла от бессилья.

Вид не подаст, замрёт она,

Стоп-кадром на картине,

Кричит лишь белая спина

Со шрамом в середине.

Эльфийской сути бытие

Подернуто забвеньем,

Нет сока в жизненной струе

На древе возрожденья.

Приходит время перемен,

Прикрыть ей нечем спину.

Возьмет нить бус, что до колен, —

На раны перекинуть,

И крылья нежные в печаль

Скрывая от паденья,

Качает — видно, отзвучал

Их трепет, ставший тенью.

Анти этикет

Наталия Варская

Степан ненавидел правила хорошего тона.

— Лицемерие! Враньё! Маскировка! — говорил Степан, когда видел дежурные улыбки, слышал в ответ на свой телефонный звонок:

— Рад тебя слышать, но, прости, сейчас не могу говорить.

Степан будто ждал, чтобы ему сказали:

— Да не лезь ты со своим общением! Достал! Иди ты…

— Я правду люблю! — говорил Степан и всегда высказывался прямо и нелицеприятно:

— Что-то ты, мать, располнела, жрать надо меньше! Что-то ты, братишка, совсем под каблук залез к своей грымзе. Самому-то не тошно?

Из-за этого окружающие считали Степана человеком неприятным и по возможности избегали с ним общения. Избегать старались мирно, без объяснений.

Тогда Степан чуть не подкарауливал бывших друзей и спрашивал в лоб:

— Что это ты меня избегаешь, нос воротишь? Нет, ты объясни, я жду!

Добившись, наконец, грубости в свой адрес, Степан вздыхал с облегчением и говорил сам себе:

— Так я и думал! Нет в мире настоящей дружбы!

Бывало, разговорится Степан с новым знакомым за пивком с рыбкой: — Весь этот этикет враги народа придумали, ещё при царе. Не для того революция была, чтобы эти пережитки в новую жизнь тащить. Не хочешь общаться — так прямо и скажи, не уворачивайся. А то в лицо улыбаются, а сами видеть не хотят. Я вот если кого видеть не желаю, так и говорю, что б шёл по известному адресу. Или вот в гостях смотреть тошно: я же знаю, что Лёшка дома почти всё руками ест, а тут у Петровых сидит с ножом и вилкой, как порядочный, культурного из себя изображает. Я так ему прямо за столом и сказал, что нечего из себя строить незнамо что. Так он с тех пор со мной не разговаривает. Или вот в интернете виртуальные друзья. Одному пишу:

— А что это ты на мои комментарии не реагируешь? Западло, что ли?

А он отвечает:

— Простите, времени нет, но вас уважаю.

Я:

— Нет, не ври, не уважаешь ты меня. Так напиши, за что?

А этот малохольный просто от меня отписался и всё.

Что за люди! Надо в школах уроки по анти этикету ввести, чтобы детей учили правду в лицо людям говорить. А то растим поколение лицемеров и трусов.

Собутыльник слушал Степана молча, поддакивал и думал:

— Пожалуй, больше с ним пить не буду, уж очень озлобленный мужик, неприятный. И на другой день, встретив Степана во дворе, этот вчерашний приятель сказывался занятым и быстро проходил мимо.

— Вот, ещё один! — думал Степан, а иногда бежал за таким знакомым и требовал:

— Нет, ты правду скажи! Неприятен я тебе? А почему? Ты обоснуй!

Таким вот принципиальным и честным человеком был Степан, а правда нынче не в чести.

А мне Вас обещали

Саша Соловей

Не верите? А мне Вас обещали

Туманы, одинокая луна,

Улыбку Вашу звёзды рисовали,

О Вас мне пела каждая весна!

Не верите? А мне Вас обещали

Холодный кофе, полночь, тишина,

Снега и зимы, полные печали,

И ночи, те, в которых не до сна!

Не верите? А мне Вас обещали

Ветра, что принесли Ваш аромат,

Дожди, те, что о Вас мне рассказали,

Цветущий и наивно-юный сад!

Не верите? А мне Вас обещали!

И листопады звали Вас искать.

Рассветы Ваше имя называли,

Чтоб Вас не смог при встрече не узнать.

Грачи прилетели — гимн русской природе

Наталья Швец

Картина «Грачи прилетели» Алексея Саврасова стала тихим гимном русской природе и весеннему настроению. Это полотно смело можно назвать самым весенним в русской живописи. Картину сразу купил Павел Третьяков и заплатил за нее 600 рублей. Ровно столько составлял годовой оклад Саврасова в училище художества и ваяния. К слову, Павлу Третьякову работа так понравилась, что он определил ей место у себя в кабинете. Она стала четвёртой картиной Саврасова в коллекции мецената.

«Грачи» запечатлели пейзаж костромского села Молвитино (ныне — городской посёлок Сусанино, центр Сусанинского района Костромской области). Место это известно с XVI века. Интересный факт — одно время оно принадлежало боярину Михалкову, предку современного клана Михалковых. Из этих мест был и Иван Сусанин, в 1939-м село Молвитино переименовали в его честь.

Картина «Грачи прилетели», является самым заметным этапом творчества Саврасова, который написал эту прекрасную работу в 1871 году. В этот год было создано общество передвижных выставок. Некоторое время картина под её нынешним названием, но с восклицательным знаком — «Грачи прилетели!» экспонировалась на выставке Общества любителей искусств в Москве. После выставлялась и в Санкт Петербурге, переезжала из одной выставки в другую, и только к 1873 году полотно вернулось к его владельцу Третьякову.

«Грачи прилетели» задумывалась как картина с лирическим настроением, в котором отражалась исконно русская природа, изображённая на фоне небольшой церквушки и привычных сельских домиков. На улице полным ходом весна. Тает на лугах мартовский снег, худенькие извилистые берёзки густо населены только что прилетевшими грачами. Они облепили ветки берёз, вернувшись в свои старые гнезда, которые покинули осенью. Именно грачи заставляют картину звучать.

Художник использовал много серой и тёмной краски в картине, желая подчеркнуть заурядность пейзажа. Стоит посмотреть внимательнее и можно увидеть признаки весны — огромную проталину с водой с правой стороны, луч солнца, освещающий картину откуда-то извне. А еще Саврасову удалось невозможное — он сумел изобразить весенний воздух. В этом Алексей Кондратьевич считался большим мастером. В его картинах всегда чувствовался воздух, который придавал полотнам чувство, дыхание, наполненность.

Покой мужа стал ей дороже

Годом ранее Алексей Кондратьевич из поездки на Волгу привёз серию замечательных полотен. Его «Волга под Юрьевцем», например, получила первую премию на конкурсе Московского общества любителей художеств. В начале 1870-х на фоне разгоревшегося конфликта с Училищем живописи (из-за якобы недостаточного количества учеников) Саврасова лишили казённой квартиры и он в разгар учебного года отправился с семьёй на Волгу. Они побывали в Ярославле, под Костромой, в Нижнем Новгороде, Юрьевце. Этюдов, сделанных во время путешествия, художнику хватило на следующие 5 лет работы.

В Ярославле сняли большую квартиру. Приподнятое состояние духа, в котором находился художник (об этом он писал Герцу и Третьякову), было внезапно нарушено трагическими событиями: в феврале умерла новорождённая дочка, уже третий умерший ребёнок Саврасовых. Тяжело заболела жена.

О глубине горестных переживаний живописца свидетельствуют исполненные им в это время на ярославском кладбище изображения могилы дочери. Жена Софья Карловна Герц отправляет супруга под Кострому. Женщина считает, что Алексею просто необходимо переключиться, заняться любимым делом. Если вдуматься, с её стороны это был подвиг. Ведь женщина недавно пережила роды и её не меньше, если не больше, потрясла смерть ребёнка. Софья не вставала с постели и вполне была вправе попросить мужа быть рядом. Но покой мужа оказался для неё дороже. Как знать, если бы не этот поступок, возможно «Грачи» никогда бы не обогатили наше искусство…

Ранней весной 1871 года под влиянием помогающего преодолеть страдания «врачующего простора», красоты вечно обновляющейся, воскресающей природы, под кистью Саврасова появляются подготовительные работы к картине «Грачи прилетели». По возвращении в Москву уже в мастерской художник вносит новые подробности и дорабатывает композицию.

Вот прилетели грачи

О работе Саврасова в Молвитине известно очень мало. Первый биограф художника — музыкальный критик Александр Размадзе, публиковавшийся под псевдонимом Алексей Солмонов, — в своём очерке, опубликованном в 1894 году, так описывал работу Саврасова: «Начав картину ранним утром, художник кончил её к вечеру, писал он её не отрываясь, как бы в экстазе… писал, поражённый с утра ярким впечатлением весны, вчера словно ещё не наступившей, сегодня же спустившейся на землю и охватившей своими оживляющими объятиями всю природу».

По словам искусствоведа Фаины Мальцевой, это описание может быть отнесено к работе над предварительными этюдами, но никак не над самим полотном, которое было написано позже. Она отмечала, что «неизученность биографии художника породила противоречивость, почти легендарность сведений, касающихся создания знаменитой картины».

После написания этюдов Саврасов работал над картиной в Ярославле, а затем дорабатывал композицию в Москве, куда он возвратился вместе с семьёй в начале мая. Название полотно к тому времени художник немного изменил на «Вот прилетели грачи».

Главное — чувствуйте

Рисовать Саврасов начал в детстве. Сам научился работать кистью. Его картинки вроде «Извержения Везувия» по 6 рублей за дюжину стал покупать для перепродажи сосед. Отец, небогатый купец из Замоскворечья, согласился отдать сына в училище живописи. Правда, почти сразу пришлось уйти. Заболела мать. А там оказалось, что и денег на учёбу не достаёт. Однако нашёлся добрый и просвещённый человек — городской полицмейстер, генерал, член Московского художественного общества Иван Лужин, тяготевший к «изящным искусствам», лично знававший Пушкина. Он узнал о проблемах юного таланта и стал оплачивать его учёбу. Не зрелый талант быстро окреп, картины Алексея стали пользоваться успехом. Одну даже купила президент Академии художеств, великая княгиня Мария Николаевна.

Своих учеников он наставлял писать на природе: «Природа вечно дышит. Всегда поёт, и песнь ее торжественна. Земля ведь рай — и жизнь тайна, прекрасная тайна». «Ступайте писать — ведь весна, уж лужи, воробьи чирикают — хорошо. Ступайте писать, пишите этюды, изучайте, главное — чувствуйте». Так наставлял художник своих учеников и отправлял на пленэры в Сокольники.

Период «пьяного Саврасова»

Надо сказать, что сам Саврасов был чрезвычайно не практичным и в деньгах нуждался всегда. Период успеха не использовал, денег толком не заработал. Ещё перед поездкой на Волгу его с семьёй попросили освободить служебную квартиру при училище. С тех пор они кочевали по съёмным. Пейзажи в те времена считались чем-то вроде второстепенного жанра и покупатели ценили их дешевле. При этом у самого Саврасова имелось странное убеждение, что художник и не должен быть богат. Скитания по квартирам, критика картин, смерть детей, упреки жены… Наверное, он мог бы сработать заказной портрет, ещё что-то прибыльное — но хотел писать своё.

У него начало портиться зрение… Ко всему прочему Алексей Кондратьевич начал пить, а потом и вовсе спиваться. Не выдержав такой жизни от него уходит жена, потом его выгоняют из училища, в котором он преподавал 25 лет. Официальный повод — мало учеников. Но учеников всегда бывало то много, то мало. Зато какие у Саврасова были ученики: Коровин, Левитан… Они, всегда любившие учителя, прощали ему всё. И понимали, что причина неудач в ином. Умер задушевный друг, великий художник Василий Перов, некому стало Саврасова защищать.

И всё же… Сколько можно держать в штате запойного, на глазах опускающегося человека… За злоупотребление спиртным и прогулы художника и уволили из училища. В отношении его работ 1880-х — 1890-х годов искусствоведы и коллекционеры даже стали употреблять термин «пьяный Саврасов». Справедливости ради следует заметить, после слома им было написано несколько отличных полотен. Осталась прелестная графика… Но в общем-то ему проще было быстренько, «на автопилоте», сляпать, например, повторение «Грачей» и загнать их кому-нибудь на улице за бутылку.

Нищета

Теперь художник наспех делал рисунки, которые на Сухаревском рынке расходились по 2;3 рубля. «Совсем старик спился… Жаль беднягу, — писал Владимир Гиляровский. — Оденешь его — опять пропьёт всё. Квартиру предлагал я ему нанять — а он своё: «Никаких!» — рассердится и уйдёт. В прошлом году с какой-то пьяной компанией на «Балканах» сдружился. Я его разыскивал, так и не нашёл… Иногда заходит оборванный, пьяный или с похмелья. Но всегда милый, ласковый, стесняющийся. Опохмелю его, иногда позадержу у себя дня на два, приодену — напишет что-нибудь. Попрошу повторить «Грачи прилетели» или «Радугу». А потом всё-таки сбежит. Ему предлагаешь остаться, а он своё: «Никаких!»… Видел я Саврасова ещё раз, Великим постом, когда он ехал по Мясницкой с Лубянской площади, совершенно пьяный, вместе со своим другом Кузьмичом, который крепко его держал, чтобы он не вывалился из саней».

Его многие пытались поддержать. К 50-летию творчества друзья выпустили альбом рисунков. Ему удалось обеспечить пенсию в 25 рублей — нищенскую, которую он тут же пропивал… К концу жизни Саврасов каким-то чудом смог победить алкоголь. У него появилась новая жена, дети. Но здоровье было уже подорвано. Художник почти ослеп, кисть вываливалась из дрожавших рук… Умер он в совершеннейшей нищете в больнице для бедных.

Потомки Саврасова его фамилию не носят

В неблагополучные годы Саврасов дважды сходился с разными женщинами. Родилось ещё двое сыновей. Один из них тоже стал известен как яркий художник, но другого направления. Входил в объединение «Бубновый валет», потом был сподвижником Малевича (правда, в советские годы пришлось перейти на сугубый соцреализм). Это Алексей Моргунов (1884–1935). Фамилия по матери, Евдокии Моргуновой, поскольку брак родителей не был оформлен. То, что он пошёл иным путём, закономерно. Не только потому, что вообще пришли времена новых исканий. Возможно, понимал — в традиционной живописи отца не превзойти, надо пробовать что-то своё.

Среди других потомков Алексея Кондратьевича есть ещё художники, но и они не носят фамилию Саврасова. Совершенно логично: Саврасов в нашей живописи может быть лишь один.

Положи в бардачок

Оксана Чернышова

Положи в бардачок мне слова о любви,

Я их в пробке потом зачитаю

Не могу я пока тебе всё объяснить,

Я сама от себя убегаю

Я в дороге спешу в никуда, как всегда

Обгоняя всех слева и справа,

Просто на просто я боюсь потерять,

для себя свободу — отраву

И вопросов мне лишних не задавай

Почему светофор светит «красным»

Просто воздуха мне не хватает чуть чуть

Чтобы не было больно и страшно

Положи в бардачок мне слова о любви,

Я их в пробке потом зачитаю,

А сейчас меня крепко возьми обними,

Я немножко к тебе привыкаю..

Говорящий с травами

Денис Соболев

«Говорящий с травами» Книга первая

… — Теньк! Теньк-теньк-теньк!, — заливалась прямо за окном желтобокая синичка. Она смотрела на Серко, блаженно вытянувшегося на солнышке во всю свою немалую длину, склонив голову на бок и задорно сверкая черными бусинками глаз. А Серко наслаждался первым, таким долгожданным, теплом. Лежа на боку, он зевал и блаженно щурился, временами лязгая зубами в попытке поймать пролетающую мимо муху. И это в марте! Вокруг еще снег, да и на дворе утоптанный за зиму покров не спешит плавиться под жаркими лучами, только проседает день ото дня. А муха, ошалевшая от такой ранней побудки, в отчаянии металась по двору, разыскивая товарок. Потом присела на серий от времени воротный столб и застыла на месте, тоже поддаваясь теплой весенней неге. Синичка же, заметив первую весеннюю муху, не спешила ее ловить — смотрела и, похоже, не верила свои глазам.

На самой маковке второго воротного столба сидел здоровенный котище. Полосатый, с огромными зелеными глазищами, он мог бы быть очень красивым, если бы не изодранные в многочисленных драках уши и суровый взор.

Кот пришел к ним во двор в сильную пургу. Пролез под воротиной, осмотрел двор и увиденным, похоже, остался доволен, поскольку беспардонно прошествовал мимо остолбеневшего от такой беспримерной наглости Серко прямиком на крыльцо, где и уселся, озирая окрестности с хозяйским видом. Опомнившийся Серко шагнул к крыльцу, и в его взгляде читалось явно не желание творить мир во всем мире. Котяра глянул на него, зевнул и преспокойно отвернулся. Серко рванулся вперед с явным желанием покарать нахала, и натолкнулся на яростный отпор. Кот рванул навстречу, выпустив когти и страшно завывая на одной ноте. Серко опешил, но не остановился, а кинулся в бой…

Ситуацию спас Матвей — он открыл дверь, желая выяснить причину шума, и котяра влетел в дом, едва не сбив его с ног. Серко же остановился, глянул на Матвея, проворчал что-то и ушел в будку. Матвей закрыл дверь и повернулся к коту. Тот сидел в сенках с донельзя независмым видом и… вылизывал заднюю ногу, вытянув ее вперед. Матвей хмыкнул и пошел в дом. Котов он любил, да и выгонять на улицу живое существо в такую пургу… нет, это не про него. Так котяра и прижился. Жил в сенях и платил за добро тем, что исправно ловил мышей, складывая их у порога. Серко, как ни удивительно, смирился с наглым пришельцем и предпочитал его игнорировать. Между ними установилось шаткое перемирие. Мама же каждый день выставляла коту, которого они не сговариваясь решили звать Котом, миску молока. Да и требухи из порции Серко ему тоже перепадало. Иногда Кот исчезал на несколько дней, но всегда возвращался к миске с молоком. На руки ни к кому не шел, но иногда позволял себя погладить. В общем, характер у Кота был скверный…

Сейчас же Кот, как и Серко, наслаждался теплом, жмурил глазищи на солнце и краем глаза следил за синичкой. Матвей вышел на двор, радостно прищурился на солнце, потрепал Серко по мощному загривку, потянулся до хруста… Хорошо! Весна! Наконец-то закончились серые зимние дни, метели и колючий снег, выматывающая однообразная работа по очистке двора, огромный теплый тулуп и неуклюжие валенки снова на сушку и в сундук…

Стукнула калитка, и во двор решительно шагнул сияющий Игнашка.

— Матвей, приходи на именины! — выпалил он. Глаза весело сверкают из-под пшеничного чуба, на ногах щегольски начищенные сапоги — и как умудрился не испачкать, пройдя пол-деревни от своего дома до Матвея. В этом был он весь — жил на показ, ярко и весело.

Матвей улыбнулся в ответ, крепко стиснул руку друга, потом хлопнул по плечу и кивнул. Потом сказал:

— Пойдем в дом, съедим что ни есть. Мама вон холодца наварила, вкууусный…

Игнашка чиниться не стал, шагнул за Матвеем в дом. Матвей прихватил в сенях судок с холодцом, поставил на стол. Развернул завернутый в рушник каравай хлеба, наломал, выставил соленья — любимые хрустящие пряные огурчики в мутном рассоле, капусту и редьку с запашистым подсолнечным маслом, грибы и горчицу. Горчица была особенная, ее отец делал на огуречном рассоле. От нее непроизвольно текли слезы и перехватывало дыхание. Игнашка наложил холодца в миски себе и Матвею, уставился на друга выжидательно. Быстро прочли молитву и приступили к еде. Матвей густо намазал горчицу на хлеб и с наслаждением впился зубами в хрустящую корочку. Игнашка, глядя на друга, повторил и… слезы брызнули из глаз, лицо покраснело… Он спешно хватил ложку горячей каши и от этого все внутри вообще вспыхнуло пожаром! Он слепо зашарил руками по столу в поисках хоть чего-то, что поможет ему… Матвей, со смехом следивший за другом, все же сжалился над ним и придвинул кружку с рассолом — резким, пряным. Игнашка залпом осушил кружку и выдохнул:

— Гы… гы… горчица… оооооо…

Матвей утер слезы и спросил со смехом:

— Ты разве не слышал еще про батину горчичку? Ее ж вся деревня знает. Прошлым годом староста так же вот попробовал, так теперь только у бати и просит — к холодцу да к пельменям. А ты ее как масло на краюху… Ох, умора…

Игнашка с опаской посмотрел на лежащий на столе кусок хлеба — хочешь не хочешь, а доедать надо, иначе ж ведь Матвей засмеет. Рука его несмело потянулась к хлебу, но потом лицо озарилось улыбкой — он хватил ложку каши, а следом откусил от горбушки с добрым слоем горчицы. Не помогло. Лицо снова налилось краской, во рту разгорался пожар. Пара глотков рассола, заботливо налитого Матвеем, и его лицо вернуло здоровый румянец.

— Как вы ее едите? — его удивлению не было предела.

Матвей, все это время со смехом наблюдавший за бесплодной попыткой друга обхитрить горчицу, взял остаток краюхи и молча начал жевать. Игнашка затаив дыхание ждал, когда же у Матвея хлынут слезы, но тот только покраснел немного и продолжал невозмутимо жевать. Игнашка махнул рукой, взял другой кусок хлеба и принялся за еду…

Пообедав, друзья засобирались на полянку у реки — там собиралась вся деревенская молодежь, готовиться к проводам зимы. Ведь через пару дней начало масленичной недели! Нужно было подготовить чучело зимы, а это дело ответственное. По деревне уже носились ребятишки с блинами, выкрикивая:" Прощай, зима сопливая! Приходи, лето красное! Соху, борону — И пахать пойду!». Другая часть детворы собирала старые лапти и встречала каждого въезжающего в деревню вопросом: «Везешь Масленицу?». И горе тому, кто отвечал отказом — его били лаптями и забрасывали снежками, что всегда оборачивалось веселым хохотом и валянием в снегу…

На берегу уже собрались парни и девчата. Парни соорудили из двух жердин основу для будущего чучела, и теперь обматывали ее соломой. Девчата же принесли из дома цветастые тряпки, в которые будут обряжать зиму. Но вот чучело готово, и девчата принялись обряжать его, распевая приличествующую случаю песню. Даренка затянула низким грудным голосом, Анютка подхватила, и песня полилась над рекой, отражаясь эхом от замершей в предвкушении весны тайги. Пока девчата рядили чучело, парни затеяли выбор Масленицы и Воеводы — именно им предстояло на общем гулянии зазывать весну и прогонять зиму.

Выбирали просто — устроили состязания на силу и ловкость. Воеводой, как обычно, стал Иван — он поднял на положенной на плечи жерди сразу шестерых. И Матвей подумал, глядя на его богатырскую фигуру, что если бы на той жерди поместилось десять парней, он бы и десять поднял — такой силой дышало все его могучее тело.

А вот Масленицей в этот год выпало быть Игнашке — он юркой лаской увернулся от всех ловцов и первым добрался до заветного чучела, повернулся к зардевшейся тихой Тайке и лихо ей подмигнул…

А на следующий день всей деревней строили снежный город, который предстояло штурмовать в первый день Широкой Масленицы.

Неделя Масленицы пролетела быстро — все ходили друг к другу в гости, чучело Масленицы возили по деревне на санях, потом дружно катались с горок и хозяюшки потчевали всех блинами… И вот пришел четверг — разгул. Вся деревня высыпала на берег. Разделились на две примерно равные части и началась потеха! Одни обороняли снежный городок, другие его захватывали. Летели снежки, завязывались шуточные кулачные бои… Раскрасневшаяся Анютка защищала стену, а Матвей в числе прочих рвался ее захватить. Их взгляды встретились, и непроизвольные улыбки вспыхнули на их лицах. Анютка спрыгнула со стены, подскочила к Матвею и уронила его в снег, изо всех сил толкнув в широкую грудь. Он с хохотом повалился в снег, увлекая Анютку за собой…

А потом настали и проводы. Чучело Масленицы установили на берегу, все снова вышли на берег, выставили столы. Тут и там пыхтели самовары, горками высились блины, мясо, соленья, квашенья. Парни и девчата прыгали через большой костер, пели песни и всячески славили приходящую весну. А потом выбранный Воевода поджог чучело, и женщины затянули прощальную песню… Чучело догорело, блины доели… проводили зиму. Теперь год окончательно на весну повернул, и делалось от этого на душе светло и радостно…

Матвей в эти дни с каким-то особенным теплом смотрел на отца и маму — были они такие молодые, задорные, смешливые, какими он их и представить себе не мог. надо же, а ведь раньше он не замечал этого в них. Отец и мама всегда были для него взрослыми и серьезными. А теперь вот как будто глаза открылись…

Отгремели праздники, и накатились новые будни. Пора было выбраться в тайгу, осмотреться и проверить зимовье — на позорил ли кто? Матвей с отцом заобирались, к ним присоединился Никодим, а за ним и Анютка собралась — порядок, мол, надобно навести в зимовье да в бане — а ну как придется заезжать, а там…

На том и порешили. Сборы были недолгими, и вот они уже ютятся в санях, накрывшись большой медвежьей шкурой. Полозья поскрипывают по снегу, лошадка мерно бухает копытами в утоптанный в деревне снег. И бежит она бодро, потому что весна! Она тоже чувствует скорое тепло и радуется ему. Отец с Никодимом о чем-то негромко переговариваются, до Матвея долетают только обрывки разговора, да он и не прислушивается особенно. К чему? Особенно когда рядом Анютка, доверчиво прижавшаяся к нему и счастливыми глазами глядящая вокруг. А посмотреть было на что. Матвей каждую весну с упоением любовался просыпающейся природой. Вот на крышах вытянулись и заплакали сосульки, играя на солнце искрами. Небо синее-синее, и солнце в нем какое-то особенно яркое. В воздухе уже вовсю носятся весенние запахи, пахнет талым снегом и чудится звон ручьев. Птахи распевают, порхая над деревней и усаживаясь на коньки крыш. Все какое-то праздничное, яркое и сочное. И Анюткины зеленые глаза на этом весеннем солнце горят изумрудным блеском. Когда она смотрит на солнце, они становятся удивительно прозрачными и яркими, и Матвей не может оторвать взора от ее лица. Анютка, почувствовав его взгляд, улыбнулась мимолетно, но даже не глянула в его сторону. А Матвею того и надо — он уже почти успел покраснеть и отвернуться, но Анютка не спугнула, и он продолжал молча любоваться.

А потом они въехали в тайгу, солнечный свет спрятался, и Анютка повернулась к Матвею:

— Матвейка, а медведи уже проснулись? Или рано им еще?

Матвей задумался, потом сказал:

— Какие-то наверное проснулись. Если берлогу худую выбрал медведь, так ему капель на нос капать начала — от такого кто хочешь проснется.

Анютка представила себе эту картину и звонко рассмеялась, разбивая таежную тишину. Отсмеявшись, Анютка продолжила расспросы:

— Матвейка, а если мишка проснулся, он же злой наверное?