Бесплатный фрагмент - Дороги времени

Часть 1.
Подпоручик

Тучи казались раздувшимися, заполонившими все небо. С каждой минутой наблюдения за ними возникало ощущение, что еще чуть-чуть, и серое сукно прорвется небесной водой, которая хлынет на землю, смывая все грехи…

Мужчина вздрогнул от холода легкого ветра. Он проходил недалеко от Невы, двигаясь в сторону библиотеки. На самом деле его интересовала лавка с бумажными принадлежностями рядом с библиотекой, и добраться он хотел до того, как его совсем покинут силы.

Гербов Петр Семенович обладал великолепной выдержкой и слишком сильным упрямством, за которое его всегда ругали и в академии, и на военной службе. Даже его отец никогда не понимал столь сильного упрямства.

Гербов не знал, откуда у него такой характер. Да и не задумывался, вечно занятый своими служебными делами.

Сейчас у него было время подумать… Ведь, если не сейчас, то уже никогда. Петр шел вперед, ощущая, как при каждом шаге ноги словно наливались свинцом, как тяжело было двигаться… Настолько его потрепала изнурительная болезнь. Отсюда и возникло желание написать завещание, пока еще мог трезво мыслить…

Но… Петра резко покачнуло, и он оперся на здание, перед глазами все мутнело.

Он не мог заставить себя сделать шаг, тело отчаянно мерзло, горло саднило. Его лихорадило… Лихорадило не первый день. Петр стиснул зубы, чтобы они не стучали от холода, и на одном своем упрямстве рванул вперед, пока нога не подвернулась.

Мостовая была холодной. Он даже через перчатки ощущал этот петербургский пронизывающий холод, а после зашелся хриплым кашлем. Он не знал, сколько пролежал так, замерзая на холодной пустынной дороге, когда рядом мелькнула черная обувь… Он такой еще не видел и даже подумал, что начались галлюцинации.

— Помогите… — прохрипел, задохнувшись в своем кашле. Обувь все еще виднелась рядом. Петр с трудом поднял голову… Ему мерещилось. Он впервые видел столь яркие рыжие пряди. Такие длинные и чистые.

— Помочь? Только если вы расскажете, как попасть в библиотеку, — она оглядела его совершенно без жалости во взгляде. Петр впервые столкнулся с таким явным проявлением безразличия. Он не хотел, чтобы она была последним, что он видел перед смертью.

— Помогите мне добраться до магазина рядом с библиотекой. Я скоро умру и должен написать завещание, — хрипло произнес он. Незнакомая девушка в черном теплом пальто удивленно моргнула, а после улыбнулась:

— А чем вы больны?

Гербов с трудом сглотнул, настолько в нем не осталось сил:

— Это чахотка. Ее я не переживу… — он ощутил, как девушка потянула его под локоть. Удивился силе рывка, разве хрупкая и худая фигура была способна на такую силу? Она казалась утонченной ухоженной аристократкой… А не обычной работающей девушкой. Она прислонила его к стене и сама присела рядом.

— Чахотка… Кажется, что в девятнадцатом веке популярно этим болеть. Вы такие странные, из века в век гонитесь за такой абсурдной модой… — она закатала ему рукав, а Петр был на грани потери сознания, пятен перед глазами становилось все больше, и дышать было тяжелее. Она проверила его пульс и даже попросила глубоко вздохнуть, прислушавшись к хрипам.

— Это благородная болезнь аристократов, — вытолкнул он из себя… Но на пороге смерти и правда показалось, что ее высмеивание было таким точным.

— Наверное, это просто человеческая натура. Ты бы и про коронавирус уверял, что это аристократическая болезнь, — фыркнула она. Петр не понял ничего, лишь ощутил небольшую боль от укола.

— Что это…

— Не беспокойся, не ваше варварское лечение, — она сунула ему в руку картонную маленькую коробку: — Это таблетки. Реально помогут. Да и не чахотка у тебя, а обычный грипп, — она покачала головой. — Сама найду библиотеку, а ты принимай таблетки три раза в день, утром, днем и вечером. Через три дня будешь снова здоров, и твое благородное завещание не пригодится.

Девушка исчезла из его поля зрения, а после возникла вновь. Петр почти не соображал, но запомнил, как она привела еще людей, а после двое мужчин подхватили его под локти.

Как он оказался дома, Петр не помнил совершенно. Но помнил, как сжимал в руках картон, странного вида таблетки… И покорно исполнял инструкции рыжеволосой девушки.

На третий день его хворь отступила. Отец был счастлив, а если бы матушка пережила эту болезнь три года назад, то и она была бы радостна…

— Не иначе как чудо произошло, Петенька! — его отец, Семен, был раньше князем, а после стал помогать составлять учебные планы для семинаристов военной академии. Он был умным и начитанным человеком и отчаянно любил своего сына. Как и свою жену, Вареньку, всегда благородно худую и слабую здоровьем…

— Это не чудо… Это все лекарства… И ваши молитвы, отец, — Петр лежал на постели и ощущал себя внезапно таким живым, таким бодрым. Словно это не он собирался писать завещание три дня назад. Мужчина вспоминал со стыдом свое упрямство. Ему хотелось проститься с любимым отцом, а еще написать письмо с признанием дорогой Анфисе — их соседке через дом. Она тоже была из бывшего княжеского рода, всегда такая красивая и задумчивая, с горящим румянцем на щеках. Всегда куталась в шаль, только и видно было ее тонкие аристократические пальцы.

Но сейчас… Он вспомнил яркую рыжую копну волос, совсем небольшой румянец от холода на щеках и покрасневший нос. Образ был таким мутным, запятнанным температурой. Но ее бойкий уверенный голос он запомнил.

Никто прежде из женщин так уверенно не говорил с ним. И она спасла его жизнь. Петр был уверен, что умрет. Его матушка умерла при таких же симптомах.

— Отец, мне нужно выйти в библиотеку, — произнес он здоровым и совершенно не хриплым голосом. Семен Иванович, который сидел в кресле рядом с его постелью и читал книгу, удивленно посмотрел на него:

— Если ты чего нового почитать решил, то я пошлю Кольку…

— Нет, три дня назад мне спасла жизнь одна девушка. И я хочу вернуть ей долг, — произнес он спокойно, приняв очевидное решение. Письмо с признанием Анфисе предстояло отложить. Сейчас он хотел отдать долг, который грузно лег на его плечи.

— Это хороший мужской поступок. Одобряю, — его отец довольно кивнул, снова посмотрел на выздоровевшего сына и улыбнулся, а после продолжил читать, но уже вслух.

Часть 2.
Ирина

На четвертый день болезнь совсем отступила, оставив после себя лишь легкую слабость. Гербов Петр Семенович, когда его снова навестил вызванный врач, показал ему таблетки… Но… Макар Алексеевич, седовласый угрюмый старик, лишь покачал головой:

— У нас такого не водится… Из-за кордона завезли… И название странное, не слыхал раньше…

Это подстегнуло подпоручика подняться с теплой постели и найти странную девушку… Может, она и правда приехала из-за границы? Ее волосы запомнились такими рыжими и блестящими.

Он быстро собрался и направился в библиотеку по знакомой мостовой, которая едва не стала его концом. Было странно неуютно проходить мимо места своего падения.

Нева несла свое течение в привычном ритме, легкая прохлада ощущалась от воды, когда он решил пройти совсем близко. Мужчина заметил нескольких уток, плывущих своим ходом… Он поднял взгляд на небо, удивительно почти безоблачное. Погода стояла теплой, а осень багрила яркими красками.

Петр остановился на несколько минут, он смотрел, как по реке проплывали яркие красные кленовые листья. Вдохнул запах — точно, именно так пахла осень. Не морозом, а каким-то сухим стогом сена, спелым, чуть сладковатым запахом фруктов.

Мужчина стоял так, прикрыв глаза… Он осознал, что мог лишиться этого… А та девушка хотя и говорила странные слова, но помогла.

                                 * * *

— Под ваше описание… Такая девушка нас посещала, заполнила карточку, приходила и дважды сидела целый день, читала книги, — библиотекарем оказалась молодая худая женщина с кругами под глазами, словно не спала нормально несколько лет.

Гербов Петр вздохнул. Он и не ждал, что его поиски будут легкими:

— Она не брала книги? Не оставляла адрес?

Библиотекарь посмотрела на него совсем устало:

— Нет, в процессе заполнения она не стала указывать эту информацию, поскольку не собиралась уносить книги с собой. А просто читала их там, в зале. Но вчера я ее не видела, она приходила ближе к обеду, — вспомнила женщина: — Ирина что-то нарушила?

Петр понимал ее настороженность. На нем была форма. И он представился, назвав свой воинский чин. Подпоручик — его персональная гордость за отвагу и преданность Родине.

— Нет, она спасла мою жизнь, и я разыскиваю ее для благодарности, — честно ответил он четко поставленным голосом, не желая очернить чужую репутацию. Лучше сразу было внести ясность. Женщина кивнула его словам и едва заметно улыбнулась:

— Если я ее увижу, то передам всю информацию. А пока вот ее карточка.

Она протянула ему бумагу. Петр посмотрел… Информации и правда было мало, как будто девушка начала заполнять, а после запнулась уже на дате своего рождения.

Выйдя из стен библиотеки, Петр с облегчением вздохнул, настолько внутри был спертый запах… Тяжело было находиться в тех стенах, темно. Он бы на месте этой девушки и сам поискал бы библиотеку более ухоженную…

Гербов отошел от здания и спустился вдоль набережной к сохранившейся зеленой опушке. Вкрапления природы радовали взгляд среди серых гордых зданий. Он хотел присесть на скамейку и обдумать свои дальнейшие поиски, когда заметил копну ярких рыжих волос.

Девушка сидела на примеченной им скамье, рядом стояло что-то удлиненное и явно металлическое, напоминавшее ему военный термос…

— Доброе утро, Ирина, — он подошел ближе, разглядывая ее. Девушка подняла на него яркие изумрудные глаза, пораздумывала пару секунд, а после ее взгляд загорелся узнаванием:

— А-а-а-а, чахоточный. Вылечил свой грипп? — улыбнулась она, вот только Петру стало как-то неприятно… Словно чахотка не была благородной болезнью и он был прокаженным.

— Я пришел поблагодарить за спасение… — он оборвал сам себя, а потом не выдержал: — Что это?

Ирина опустила взгляд на то, что сжимала в руках:

— Это… Шаурма… Ролл, я, в общем, не знаю, как это блюдо тут, в 1830-м, называется. Если хочешь, угощу, у меня вторая есть, еще теплая, — выдохнула она так, будто пыталась определиться, как оказалась в такой ситуации.

Матушка учила его не выбрасывать еду. Еда — священна, за нее нужно благодарить Господа. Отец был более практичным, он ценил еду за то, что она помогала жить.

Петр протянул руку и взял то, что было предложено… Похоже было на странный бутерброд. Он снял с него фольгу, а после надкусил. Глаза его пораженно распахнулись, если эта Ирина могла так готовить… Он оглядел ее руки: без колец, но с какими-то странными накрашенными аккуратными ногтями. Аристократичная Анфиса точно никогда бы не стала готовить ему такой еды…

— Вкусно? — поинтересовалась Ирина, откусила от своей половинки и отпила из красивого синего термоса: — Глинтвейном делиться не буду. Я так долго искала приличный ресторан с нормальными ценами, — она довольно зажмурилась.

---

Гербов был озадачен.

Ирина спокойно ела, а когда закончила, собрала мусор и убрала в рюкзак:

— Если это все, то я пойду, мне хочется дочитать один роман, — она поднялась со скамейки, легко расправила складки на своем черном пальто. Мужчина тоже подскочил:

— Как же это все? Вы мне жизнь спасли, Ирина! И теперь я должен вам отдать долг как честный гордый мужчина, — произнес он запальчиво, а после снова замолк. Рыжеволосая чуть отшатнулась, а после и вовсе перестала улыбаться:

— Не отвяжешься? Ну вон речка, иди утопись, тогда жизненный долг будет прощен? А я на тебя время тратить не хочу, — она покачала головой, с тоской взглянула на небо, а затем перевела взгляд на осеннюю бурую листву.

Гербов Петр Семенович был весьма оскорблен:

— Долг отдавать бесчестным трусливым суицидом?! — он крепко стиснул зубы: — Я не успокоюсь, пока не буду уверен, что ваша жизнь сложилась хорошо. Что вы живете в теплом доме, не голодаете… Что у вас есть работа.

На последнем его слове Ирина мотнула головой и так кисло на него взглянула:

— Что… И тут работать? Аф… Может, нужно было семнадцатый век выбрать… Но тогда литературу днем с огнем не сыщешь…

— Я вас не понимаю… Но уверяю, что намерения у меня самые честные! — сказал он и только теперь пристальнее оглядел собеседницу. Девушка была довольно тепло одета, но он не видел раньше такого пальто. Таких сапог… Не было похоже, что она в чем-то нуждалась.

— Хорошо, если я расскажу и докажу, что со мной все хорошо, тогда ты пойдешь домой и дашь уже мне почитать? — она снова уселась на скамейку, прижала ладонь к лицу и вздохнула.

Петр присел с другого края, не желая излишне навязываться, да и проходящие люди могли чего дурного подумать… Ирина же имела весьма пылкий характер, она спокойно говорила с ним, не робела и не смотрела задумчиво вдаль. В отличие от аристократичной Анфисы.

— Если я буду убежден, что вам ничего не угрожает… И если у меня всегда будет с вами связь…

Ирина бросила на него быстрый взгляд, а после покачала головой:

— Нужно было не геройствовать, а просто перешагнуть через тебя на той мостовой… Но я так испугалась, что вокруг никого, а вдруг умрешь. Потом только дошло, что, может, так и должно было быть… Я из будущего, там стало невозможно жить, — она снова потянулась к своему рюкзаку: — Технологии — это, конечно, хорошо, но так выматывает. На, сам свою историю почитай.

Гербов с трудом унял дрожь в руках, когда взял яркое стекло в металлическом корпусе, показывающее такую четкую картинку… Это было так странно, словно магическое зеркало… Он видел буквы… Немного странные, но мог прочитать слова… И зачитался…

— Это… Шутка? — ошеломленный, он осознал, что читал уже около часа, взахлеб, впитывая данные, пока Ирина скучно попивала свой глинтвейн и разглядывала опавшие кленовые листья. Она даже успела сплести венок из них.

— В мое время это историей называется, — она повертела в руках венок и решила добавить еще листвы. Петр покачал головой:

— Но… Разве правильно это, ходить через время и спасать умирающих?

Ирина моргнула, внезапно потянулась и нацепила на него венок:

— Правильно или нет, всем уже все равно. Там конец света. Никому нет дела до того, что происходило в 1830-м, осенью, в Питере.

— В Петербурге… — поправил он, скорее пребывая в шоке… А после его глаза распахнулись шире: — Как, конец света? Нужно собирать войско! Мы должны спасти Родину!

Ирина наклонила голову набок и зевнула:

— Ну вот тебе надо — ты и спасай, а я хочу поспать, дочитать роман и послушать стихотворения Пушкина вживую. Интересно, правда ли, что у него ноготь на мизинце длинный? — она весьма быстро переключилась на другую тему. Петр пообещал себе, что извинится потом, он протянул руку и ухватил ее за хрупкое плечо:

— Какой же Пушкин… Если нужно людей спасти… И как я попаду туда, если ходить во времени не умею?

— Поверь мне, лучше не соваться в двадцать первый век, — Ирина вдруг серьезно посмотрела ему в глаза. Она теперь казалась абсолютно спокойной, смирившейся, уставшей: — Давай так. Тебя спасла не я, а «Кагоцел». В следующий раз приведу производителя, ему и вернешь свой долг.

— «Каго…» Что? — Петр не купился, плечо не выпустил, наоборот… Он ощутил тепло. Ирина была теплой. Хрупкой. И живой. Неудивительно, что из будущего. Он дернулся, и с колен упало ее волшебное зеркало… А после потухло.

— Ох… Сломалось?

— А-а-а-а! Это же айпад… Ты хоть его цену представляешь? Да я работала три месяца, чтобы скопить… — Ирина мигом присела и стала что-то проверять: — Доверь дураку эпл…

Петр, возможно, и не понял половины слов, но догадался, что его обозвали. Он подал ей руку и подождал, пока девушка упакует все в свой волшебный рюкзак.

— Ты права. Я не знаю цены за это волшебство. Но я знаю, что жизнь человека бесценна. И я хочу спасти будущих потомков. За что я сражался и буду сражаться, как не за будущее?

Рыжеволосая скрестила руки на груди:

— Жизнь человека бесценна? Что за чушь! В моем мире это уже не так. Я не хочу никого спасать, надоело. У людей, что ни век — так новая катастрофа. Они сами себе худшие враги. Думаешь, они могут просто жить, есть вкусную еду и смотреть на небо? Плести венки из листьев? — она хмыкнула, подняла рюкзак и закинула себе на плечи: — Я иду читать. И не трогай меня.

Петр шагнул следом:

— Я не знаю, как в твоем будущем. Но я знаю, за что я сражаюсь. Знаю, верю. Как и многие мои друзья. Мы все товарищи в общем деле. Представь, что у тебя большая семья. А потом кто-то говорит тебе, что дети из этой семьи в будущем погибнут. Представь. И что жизнь не будет ничего стоить. А ты другая. Другой веры.

Ира покачала головой, снова вздохнула, посмотрела на него так, словно вляпалась ногой в оставленную бродячими собаками какашку:

— Ну хоть книгу можно взять с собой? Дочитаю как раз к тому времени, как тебе надоест.

Часть 3.
Двадцать первый век

Солнце светило ярко, словно старалось выделить красноту осенней кленовой листвы, которая под порывом ветра мягко осыпалась на землю, ведя свои хороводы. Отличная погода не отражала настроения двух людей.

Ира недовольно смотрела на своего спутника, который отвечал уверенным упрямым взглядом.

— Ну почему книжку нельзя? Там все было так интересно, он — умный и начитанный, она — только познающая красоту литературы, первая такая яркая влюбленность, слезы, переживания. Да они только-только вечером поговорили нормально, и ты мне говоришь идти в другой век мир спасать? Я дочитать хочу! — девушка так сильно мотнула головой, что ее волосы красиво развевались яркими прядями на фоне насыщенной багровой осени. И ведь никак не могла объяснить этому недалекому мужчине, что книга эта — одна-единственная и потом пропала куда-то, так что в ее веке такую не найти.

Петр не мог отвести взгляд. И поверил лишь сейчас внезапно, что вот она — точно не отсюда. Такая другая. Упрямая, эгоистичная, но очень яркая в своих эмоциях.

— В библиотеке не дадут вам книг с собой… А я так спешил, что не захватил свое жалованье, так что купить прямо сейчас не могу, — подпоручик досадливо отвел взгляд в сторону, не в силах смотреть в эти яркие зеленые глаза. Было стыдно… Спешил найти, а вот как опростоволосился.

Ирина вздохнула, бросила на него мрачный взгляд, а потом протянула руку:

— Пока я не передумала, идем. Отведу тебя в двадцать первый век. Но учти, увиденное тебе совершенно не понравится. А после того как разочаруешься, не ищи встречи со мной… Выберу другое столетие, ты уж точно не доживешь, — на последней фразе она даже воодушевленно улыбнулась: — И чего я так за это десятилетие уцепилась, отправлюсь в эпоху пораньше! А еще ведь можно увидеть молодого Пушкина. И ты уж мне точно не помешаешь, еще совсем мелким будешь!

Гербов Петр тяжело вздохнул, стыд еще отзывался где-то внутри… И чувствовал он, как навязывается девушке… Но ведь его Родина была в опасности. Он посмотрел на нее еще раз и вдруг осознал…

Ирина была обычной слабой девушкой. Она спасалась в прошлом от конца света. От своей войны, которая грянула в ее молодые годы. Она могла убежать в прошлое, и она бежала.

— Боже, да долго ты еще ждать намерен?! — рыжеволосая сама потянулась к мужчине, ухватила его за ладонь и дернула на себя, вынуждая сделать шаг.

---

Гербов широко распахнул глаза, да как он вообще мог прикасаться к девушке так своевольно? А после его накрыл шум отовсюду…

Мужчина даже не заметил, как от одного шага обстановка сменилась так быстро, и стояли они посреди проспекта, где люди шли друг за другом, целыми толпами.

— Что происх… — он замолчал, когда Ира порылась в своем рюкзаке, а после достала две белые маски, похожие на те, что использовали доктора при операциях…

— Быстро надевай. Сейчас на улице мало людей, конечно… Но в час пик без маски ты помрешь раньше, чем я тебя домой обратно доставлю, — она и сама натянула эту маску, скрыв красивое лицо.

Петр удивленно повторил за ней. Это было взаправду. Он попал в будущее…

— Мать честная! — он в один шаг прикрыл собой девушку, а сам потянулся было к ремню, но оружие он также оставил дома.

— Ох… Это всего лишь лев Алекс из «Мадагаскара», его, между прочим, дети любят… — Ирина ухватила его за руку и потащила в толпу. Петр с трудом поспевал за ней, и на удивление ему было даже жарко… Казалось, что воздух был теплее, чем в его время.

— Лев? Это чудище…

— Да промоутер это в костюме, детишки его обнять могут. Листовки вон раздает.

Петр не понял ни слова… Что натолкнуло его на мысль: русский язык сильно изменится в будущем…

Когда она вывела его к привычным осенним деревьям, мужчина сам рухнул на скамью, прижал руки к лицу, проверяя лоб. Температура не поднялась, но в маске было неудобно и жарко дышать.

— Что… Что происходит? Почему все такое странное… И где война? — он посмотрел на девушку, которая достала что-то небольшое, светящееся, как ее волшебное зеркало… Но таких зеркал было множество, почти у каждого прохожего. Словно эпидемия.

— Поскольку планшет мой ты грохнул, будешь читать и смотреть с телефона, — она мельком глянула на его озадаченное лицо и сжалилась: — Я не говорила, что здесь война. Она не такая, как в твое время. Я сказала, что здесь конец света. Я — ведьма, правда, не самая могущественная. Только и могу, что во времени ходить, даже не в другие миры.

— Что… — он ничего не понимал.

Ирина снова вздохнула:

— Хорошо. Ты знаешь, что когда производитель делает товар, то он делает и предохранитель, чтобы товар не сломался в случае опасности?

— Предохранитель знаю, у меня оружие с ним, — произнес он. — Оружие осталось дома, правда…

Ирина воодушевилась от этого сравнения:

— Отлично! Что происходит с оружием, если предохранитель ломается?

Петр был озадачен этим простым вопросом и не понимал, как вообще он относится к концу мира. Но, возможно, люди в будущем любили сравнивать несравнимое?

— Оружие забирают, если ремонту не подлежит, то переплавляют…

— Люди сорвали предохранитель с Земли. То, что ты видишь сейчас, — вот здесь все и началось. Конец начался с этого века. А дальше только хуже. Сначала защитные маски и перчатки от вируса, затем от испорченного воздуха. Потом воду можно было покупать только в бутылках: обычные фильтры не помогали, и люди умирали от отравления. А затем вода стала заканчиваться, и люди создали ей замену. И так стало происходить со всем. Им было проще заменить такую красивую природу на искусственную, чем уберечь. Землю создавал вовсе не дурак какой-нибудь, и предохранитель был хороший. Она же самовосполнялась многие столетия сама. А потом начались катастрофы. Все, чтобы стереть технологии, которые сделали из людей лишь жадные оболочки. Ты никак не поможешь. Здесь нет открытой войны, где тебе ткнут пальцем: вон он — твой враг! Здесь все враги, включая меня, — она помахала своим волшебным зеркалом: — Это телефон. Не такой, как в ваше время. Новый телефон, который можно носить с собой.

Гербов слушал ее затаив дыхание. Теперь становилось понятнее… Но на сердце словно упала огромная тяжесть. Ему отчаянно хотелось что-то сделать, а что — он пока не знал.

— Держи. Смотри, читай, тут у меня работает интернет, спасибо безлимитному тарифу.

Ирина расслабилась, сидя на скамейке, пока Петр был поглощен чтением. Потом она ему показала кучу новостных роликов, и он видел через это маленькое окошко выступления, информацию… И реакцию людей.

— Эх, надо было просто тебе какой-нибудь фильм про конец света показать, поверил бы и не проверял, — Ира сидела рядом и разглядывала людей в масках. Она неуютно поежилась, а после полезла и достала пару пар защитных перчаток. В одни сразу вдела руки, а вторые протянула своему ошарашенному спутнику.

— Но… Почему никто не спасает Землю? — спросил Петр после пары часов пребывания в будущем.

Ира посмотрела на него задумчивым взглядом:

— У нас тут эпидемия на улицах. Коронавирус ходит, так же моден, как и твоя чахотка. Поэтому не чеши глаза, не суй пальцы в рот и лучше вообще руками лицо не трогай. Маска эта хорошая, не обычная тряпка. Здесь от этой инфекции умирают. Но умирать и намеренно ей болеть не хотят.

— Я тоже не мечтал заболеть чахоткой, — сказал он и будто немного засомневался: — Хотя это и благородная болезнь… Но я так многого еще не сделал для семьи, для Родины.

— Да… И белладонной глаза не капал? — Ира с интересом на него посмотрела, словно уже забыла, что он ей навязался.

— Чем?.. — Петр удивленно сглотнул.

— Да каплями из ядовитого растения, чтобы взгляд был аристократичным и красивым, многие ваши барышни таким страдают, — она тихо посмеялась, а потом зажмурилась от солнечных лучей.

— Зачем бы им капать себе в глаза то, что может навредить? — подпоручик окончательно растерялся. Ира махнула на него рукой:

— Да кто ж женщин поймет? Они во все века странные.

— И ты тоже? — он ждал ответа, пока разум переваривал полученную информацию. Ира снова посмотрела на него и кивнула:

— И я тоже. Я очень устала от жизни и хочу только отдыхать, читать, гулять. А не спасать этот мир, хотя я знаю и могу больше, чем просто человек, — она снова полезла в свой рюкзак: — Ну раз уж ты вынудил меня прийти сюда, то я хочу заслуженную порцию грибного крем-супа! Он великолепен!

— Ты будешь есть суп? — он подскочил следом за ней, ухватив за ладонь уже привычно. Маска надежно скрыла стыдливый румянец. Если бы он так взял за руку Анфису… Он бы на ней женился.

Ирина же пожала плечами:

— Ну ты же тут все посмотреть собираешься. Посмотреть, что станет концом мира. Я покажу тебе все. А после пойду и дочитаю!

— Я… Куплю тебе все книги, которые тебе понравятся. Но расскажи мне действительно все. Я должен спасти мир, — он вдруг так твердо шагнул ближе и с таким жаром посмотрел в глаза, что Ира застыла от неожиданности.

— Вот это пыл… Ну, повторишь свой запрос, когда переживешь поездку на метро, — она злорадно хмыкнула: — Если тебя это не спугнет, тогда я покажу тебе все.

Петр не знал, что там у нее за метро такое, но был уверен, что осилит все. Поэтому смело зашагал вслед за девушкой с длинными рыжими волосами. Она так уверенно плыла сквозь толпу, а вот он терялся, словно снова оказался на войне, среди кучи солдат. Причем по громкости двадцать первый век от полигона был слабо отличим.

Часть 4.
Где природа?

Шум был столь сильным, словно Петр снова оказался на войне, попав под обстрел вражеских солдат… Но Ира называла это «поездкой в метро».

Он хотел зажать уши и себе, и своей спутнице, не понимая, отчего так громко вокруг. Отчего столько людей и все стоят так близко, словно давно знакомы.

Гербов ухватился одной рукой за поручень, а второй уперся в стену вагона, прикрыв собой девушку, которая лишь бросила на него мимолетный жалостливый взгляд. Ира только в самом начале попросила его не отходить от нее ни на шаг, не кричать и не пугаться по возможности. Но Петр воспринимал охрану ее самой и ее чести иначе… Он не понимал, как люди могли быть столь близки. Как незнакомые люди могли стоять впритык.

В его времени все было другим. И люди, и поезда. И машины. Петр смотрел вокруг и понимал, что пройдет пара столетий, и его великий Петербург станет совершенно другим. Неузнаваемым. Его словно поглотит лавина звуков, как с поля боя, люди будут находиться близко к другу, будучи совершенно чужими. Никто из них не пытался ничего сделать… Может, они не знали про конец света?

Он внезапно ощутил касание. Ира ухватила его за локоть и все смотрела своими выразительными зеленющими глазами. Смотрела внимательно, а после медленно под общий гул, от которого напрочь заложило ушли, оттолкнулась от стены и ускорилась к открывшимся дверям вагона. Он слышал, как громко объявили станцию. Словно приказ поставленного командного голоса подполковника.

Петр не отпускал ее руки, даже через перчатку ощущая, что она теплая. Живая.

Он замер на перроне, даже через общий гул уловив изменения в толпе. Кто-то громко говорил, а на холодном полу большого зала лежала женщина без сознания…

— Коронавирус…

— Кашляла…

Поезда уехали, и Гербова накрыло тишиной, даже люди затихли. Ира смотрела на это несколько секунд, а после развернулась и направилась к лестнице, потянув его за собой.

— Почему мы уходим? Ей помощь требуется. Почему никто не помогает? — Гербов прошел несколько шагов, а после резко остановился. Рыжеволосая остановилась тоже:

— Я ей не могу помочь ничем, кроме как вызвать скорую помощь. Или сообщить работникам метрополитена, чтобы они вызвали. Туда мы и идем, доволен? — и голос ее звучал куда жестче, чем обычно…

---

Да и руку она его сжимала куда крепче. Петр оставил свои попытки и стал наблюдать. Она действительно подошла к мужчине в форме, быстро объяснила ситуацию и указала себе за спину. Гербов все слышал: и как тот по рации дал команду, и как их попросили ни в коем случае не снимать маски и отойти обработать перчатки…

— Этот… Коронавирус ваш страшнее чахотки? — спросил он, когда они вышли из метро.

— Да нет, думаю, что в каждом веке был свой стоп для людей. Когда случилась первая вспышка и заболели миллионы, то людей заставили сидеть дома. И природа очень восстановилась. А потом люди снова вышли, и снова эпидемия. Кажется, что в мое время болеть так же популярно, как и в твое, была неправа, — она обернулась к нему, идя по ровному асфальту, и улыбнулась. Петр это видел по глазам, поскольку само лицо скрывала маска.

— В моем веке ты прямо отдыхала… Здесь так шумно, как и на войне, — озвучил он свои мысли.

Ира удивленно обернулась к нему:

— Вот это сравнение… А сейчас мы идем есть, — она довольно подошла к коричневой двери: — Люблю «Шоколадницы», они выглядят красиво, кормят вкусно и совершенно недорого.

— Ресторан? — Петр потянулся было снять маску, но Ира остановила его, снова ухватив за руку:

— Позже снимешь. И помни, ты мне пообещал много книг, — она прошла к свободному столику и села на один из диванов, оставив спутнику кресло.

Лишь после этого сняла маску, достала что-то из рюкзака, стащила перчатки и брызнула себе на руки:

— Антисептик. Свои лапы давай, — деловито кивнула она на его руки. Петр не стал исправлять ее речь, списав все на изменившееся будущее… А вот если бы с ней встретилась его бабушка, то речь Ирины резко претерпела бы значительные изменения.

— Я слышал, что есть такие дорогие рестораны в Москве. В Петербурге проще. Людям сложно забыть голодную зиму. И нет дела до красивой еды. Лишь бы дома был запас, — произнес он, вспоминая домашние закатки: — Когда вернемся, я приглашу тебя к себе и угощу. Грибы в банках, помидоры, огурцы. А какие прекрасные щи умеет варить наша повариха.

Ирина, которая уже успела оформить заказ, вдруг вскинулась:

— Повариха? Да ты из богатых? А я тебя приняла за обычного бедняка при первой встрече, лежал там себе, умирал на улице…

— Я подпоручик. Мой отец бывший князь. Это не простые слова, мы опора нашей Родины, — запальчиво произнес он, снова найдя в себе ту самую решимость, что и заставила шагнуть вслед за ведьмой в двадцать первый век.

— Ну надо же, раз богатый, то и невеста есть? — она вдруг подалась вперед и засияла улыбкой: — А может, у тебя как в том романе? Долго смотришь на нее и мечтаешь о том, как женишься? А она такая загадочная и утонченная томная девушка, смотрящая вдаль?

Петр широко распахнул глаза, румянец ярко окрасил его щеки. Он опустил взгляд, лишь бы не смотреть в зелень глаз собеседницы. Она же недоуменно покачала головой:

— Ну ты чего?

— Это… Личное. Я настоящий мужчина. И я не могу обсуждать свои амурные дела на людях. Моя… Мои чувства — это личное, как я могу без позора так ярко демонстрировать их?

— Ну, а что мешает? Я вот никого не люблю, не состою в отношениях. Всегда было интересно, почему менталитет так поменялся… О, суп, ты просто обязан его попробовать, — она споро перевела тему, а после принялась за еду с таким счастливым видом, словно и не вогнала в краску мужчину из прошлого века.

Петр и сам попробовал… Было вкусно… Но суп казался чужим и пустым. Он удивленно проследил за тем, как она все съела, а после даже взялась за десерты.

Девушка выглядела довольной и румяной. Она снова улыбалась и даже не поднимала тему отношений больше. Но Петр уже и так знал — она не была связана никакими любовными узами… А вот почему? Это казалось немного странным, ведь Ира была красивой, яркой. Она любила читать, ее речь была умной, а еще она умела врачевать, раз поставила его на ноги. И могла ходить во времени.

Еда закончилась быстро, работник в форме и в маске быстро выпроводил их, как только Ира достала какую-то блестящую картонку, назвав ее картой.

А улица снова встретила непривычно теплым воздухом. Не мог быть в Петербурге такой воздух. Он словно был закален морозами раньше.

— А куда ты меня ведешь? — спросил он погодя, когда они уже прошли достаточное расстояние. Ира бойко рассказывала ему про все новое, показывала на рекламные щиты и объясняла, для чего тот пылесос и чем хорош тот холодильник.

— Ну ты же просил все показать, я и веду туда, где пример поярче, — она беззаботно улыбнулась, снова глазами, скрытая своей маской: — Здесь еще неплохо, наверное, лет шестьдесят неплохо будет и стабильно. А потом все, что я там перечислила, и начнется.

— Ты так спокойно об этом говоришь…

— Я не знаю, когда точно все началось. Знаешь, вот ты весь такой желаешь спасти мир. А я другая. Мне бы вкусно поесть, забыть о работе и отдыхать. Мне нравится ходить сквозь время, я могу спрятаться, убежать. Почти пришли, — она завернула за угол и остановилась.

Гербов прошел за ней, а после и сам замер как вкопанный. Он увидел большую стройку… Увидел, как рабочие осушали большое озеро, как большие машины рыли и ровняли землю, а другие машины убирали спиленные деревья… Целый маленький лес.

Он увидел, как из озера вынырнула лягушка, но не успела прыгнуть дальше, как оказалась погребена под толстым колесом. Упало новое большое дерево, ветви разлетелись в стороны… Петр заметил, как от корня разбежались жучки и ящерицы… Это был их дом.

— Я раньше приходила сюда гулять с мамой. Здесь лебеди плавали… — Ира говорила тихо и отвела взгляд, чтоб не видеть, как место ее детства разрушалось. Она указала ему на испуганных уток на другом конце озера.

— Зачем они это делают? — Петр сам ухватил ее за ладонь, подставил свое плечо, чтобы девушка могла опереться. Ира повернулась к нему:

— Торговый центр. Идем, я покажу, только больше не пугайся промоутеров — они специально носят чудные костюмы… По сравнению с другими людьми, промоутеры очень яркие… Словно герои сказок, правда, побитые жизнью. Порой костюмы очень далеки от оригинала.

Гербов позволил себя увести и даже не оглядывался, он не понимал, зачем еще что-то строить, если город и так был огромным? Зачем эти яркие промоутеры, когда сами люди стали серыми и безразличными?

По дороге он заметил около дома нескольких котят, которые совершенно не подходили к людям, наоборот, убегали… Так же вели себя и увиденные им собаки… Петр вдруг тоскливо понял — животные, часть природы, сторонились теперь людей.

— Зачем им еще постройки? Зданий же так много… — он смотрел на усеянный многоэтажками район. Здания казались высокими. Выше, чем в его время.

— Люди хотят жить в крупных городах, поэтому им нужно место. Больше места… — Ира отвела взгляд в сторону. Она не была исключением — хотела свою квартиру, свою личную клетку.

— Но… В России так много места… Почему все сюда? — подпоручик не смог скрыть горького разочарования в своем тоне. Он замолчал на остаток пути, уже почти не замечая отличий между зданиями.

А после Ира подтолкнула его в страшное место — на него надвигалась стеклянная дверь. Она крутилась по кругу, и подпоручик едва успевал чеканить шаг, он увидел, что Ира приостановилась, ухватил ее за плечи и зашагал за этим стеклом.

— Ты что делаешь? — девушка рассмеялась. — Нам не по кругу надо, а внутрь…

К стыду Петра, ему снова на выручку пришла Ирина. Он шел рядом и щурился от яркого света. Ошарашенно раскрывал глаза, а после снова щурился. Порой они проходили мимо совсем пахучих магазинов… А в центре был большой фонтан…

— Это большое здание… Торговый центр? А что в нем есть?

— Магазины да рестораны, больше ничего, — Ира подошла к фонтану поближе, она улыбалась, глядя на воду.

— Только магазины? Их теперь так много и нет дефицита? — он удивленно рассматривал витрины: — Столько продуктов у нас никогда не было.

Ира задумчиво на него посмотрела, а после улыбнулась шире:

— Товаров много, век продаж же…

— Это промоутер? — Петр повторил новое слово, приметив человека в костюме. Тот обернулся к ним и одарил недобрым взглядом, словно собирался подойти и вызвать на дуэль. Ира вздохнула:

— Нет… Это не промоутер… Это человек, у которого свой взгляд на моду…

— Я не понимаю…

Ира впервые растерялась и не знала, как объяснить военному из 1830 года, что некоторые люди были столь свободны в моде и искусстве, что сейчас порой не до конца понятно, что же они хотели сказать своим нарядом. Сама она была довольно толерантной ведьмой, хотя вся ее толерантность заключалась в безразличии…

Но как объяснить Петру, что перед ним такой уникум, она действительно не знала…

— Может…

Ее спас сигнал тревоги, монотонный голос просил сохранять спокойствие. Ира приготовилась было объяснить спутнику, что беспокоиться не о чем… Когда он быстро встал перед ней, собранно оглядываясь на предмет опасности:

— Я не позволю, чтобы ты пострадала.

Ира посмотрела ему в спину:

— И ведь были раньше мужчины, почему перевелись?.. — а после рядом раздались мяуканья и блеяния. Ира расхохоталась — вся тревога началась из-за сломанных дверей контактного зоопарка, откуда сбежали ручные животные. Она даже видела, как на эскалаторе сидел павлин.

Петр успокоенно вздохнул, поднял руку и взлохматил свои волосы:

— Я боялся, что ваша тревога, как наша, значит, что наступают враги и нужно защищаться самому и защищать жизнь близких.

Ира молчала. Только что, пусть и неосознанно, этот мужчина хотел защитить ее, готовый сражаться с каким-то врагом. Она кивнула ему, слова не шли. Может, он прав… И мир нужно было спасти? Девушка не могла поверить, что кто-то был готов вот прямо сейчас сразить врага и спасти ей жизнь, а не убежать за полицией, к примеру.

— Я думаю, что не просто так мы встретились, — вдруг произнес Петр: — Уверен, что нас свели специально. Ты устала, и тебе нужна помощь. А я умирал, мне терять нечего. Мы можем еще походить по времени и найти ответ, откуда началось все?

Ира глубоко вздохнула, глядя на него:

— Думаешь, что кто-то контролирует наши шаги и направляет нас? Как знать… Может, так и есть, — она шагнула к нему ближе: — Ну, пойдем пока по магазинам, я бы едой закупилась, а то мало ли, куда занесет.

Петр вынужден был согласиться — провизией они совершенно не запаслись, а следовало бы. Никто из них не имел никакого представления о том, каким будет это приключение по спасению мира.

Часть 5.
Бросить перчатки

Когда они вышли из торгового центра, Петру казалось, что он попал в другой мир. После яркого света мрачная улица казалась ему еще темнее, пробил озноб… Зачем же люди такое сотворили? Они словно прятались за стенами от того, что сотворили с окружающим миром. Его потомки… Потомки его друзей.

Он поднял взгляд к небу, затянутому свинцовыми облаками. Ира посмотрела туда же и глубоко задумалась…

Мужчина оберегал ее молчание, не перебивая. Он ей обязан был своей жизнью.

— Знаешь, ты сказал, что, возможно, нас подтолкнули к спасению мира… Моя семья… В ней передается культ поклонения Богам времени. Богам, на которых оно не действует. И я с детства училась почитать время, не изменять судьбы великих…

Гербов глубоко вздохнул, он однозначно великим не был в ее глазах… Он даже подумал расспросить о своей судьбе, вдруг он не безымянный солдат истории?

Ира вдруг стащила маску и широко ему улыбнулась: