Девушка с ароматом жасмина

1

Я смотрел, как вода падает с обрыва высотой в сто двадцать метров, разнося в воздухе миллионы мельчайших капель, это зрелище меня завораживало. Я смотрел на водопад Виктория. Вдруг меня посетила мысль, как я, черт возьми, тут оказался? Я почувствовал легкий удар в живот. Я открыл глаза, на мне лежал мой шестилетний сын Глен, его колено вонзилось мне прямо под ребра.

— Папа, просыпайся! — кричал он.

Да, конечно, я спал. Я был в Зимбабве много лет назад, но водопад Виктория навсегда отпечатался у меня в памяти. Я хотел бы снова побывать там, но с моим плотным графиком я не мог найти время даже на то, что бы проведать маму.

— Дорогой, поднимайся, а то опоздаешь на самолет, — сказала мне жена.

Я нехотя вылез из постели.

— Сейчас я кого-то точно укушу! — грозным голосом кричал я, хватая на руки сына.

Он извивался и заливался смехом. Я очень любил своих детей. Еще у меня была дочь Маргарита, все звали ее Марго, ей было двенадцать. Когда я вышел из душа, она пекла оладьи.

— Пап, ты же там не задержишься, как в Барселоне? — спросила Марго.

— Нет, мне там нечего делать, Ирен там не будет, так что никто не будет уговаривать меня задержаться.

— А почему Ирен не пригласили?

— Ее пригласили, но она отказалась, у нее сейчас очень плотный график съемок.

— Ты же не отказался, а у тебя тоже каждый день расписан.

— Я не мог отказаться, я же играл главную роль в фильме, а Ирен второстепенную.

— Жаль, что я не могу поехать с тобой, — сказала Фиона, — нужно готовиться к вступительным экзаменам Глена.

Она читала брошюру фестиваля искусства, на который я ехал. В этом году в Праге был организован грандиозный фестиваль. Там были все направления искусства, кино и театр, музыка, живопись, литература, танцы, и много чего еще. Фиона была оперной певицей. Мы познакомились с ней много лет назад, я услышал, как она поет и влюбился сначала в ее голос, а потом и в нее саму.

— Там будут симфонические оркестры, опера, — говорила она, с грустью рассматривая брошюру.

— Ничего, как-нибудь мы обязательно отправим детей к маме и сходим на концерт, или еще куда-нибудь, — пытался подбодрить ее я.

Фиона привезла меня в аэропорт. Я поцеловал ее в щеку и вышел из машины. Она помахала мне рукой и уехала. Пока регистрировался на рейс я увидел парочку, они не могли расстаться друг с другом. Парень провожал девушку, они целовались как в последний раз, хотя расставались всего на неделю, я подслушал это в их разговоре. Почему-то я смотрел на них как заколдованный и не мог оторваться. Когда-то и мы с Фионой были такие. Как давно это было. Куда все это ушло? Куда вообще уходит любовь? Я помню бабушку с дедушкой, до последних дней они жили не разлей вода. Им не нужно было слов, то, что они испытывали друг к другу просто чувствовалось. В каждой мелочи, в обращении друг к другу, в прикосновениях, в поступках. К сожалению этого не было у моих родителей, они развелись, когда я был еще маленький. Я почти не помню отца. Он переехал жить из Эдинбурга в Сидней, и мы больше никогда не встречались.

Я смотрел на эту парочку и думал, чем же закончится их история?

— Марк Макмиллан, пройдите на рейс, посадка заканчивается через пятнадцать минут.

Я услышал свое имя и помчался к паспортному контролю. Я так сильно задумался, что не следил за временем.

Меня встречала злая стюардесса, но узнав меня, она расплылась в улыбке. Все-таки хорошо быть известным актером, тебе прощают практически все. Мне сейчас простили опоздание на рейс. Я был последним. Я сидел и думал о своей жизни, о своей семье. Эти мысли иногда забирались мне в голову. Мы с Фионой говорили друг другу люблю, но кажется, давно не чувствовали этого. У нас были дети, они нас соединяли. Но так ли должно быть? Дети должны быть продолжением семьи, а не ее началом и ее клеем. Когда родился Глен наши отношения дали трещину. У меня был подъем в карьере, меня заметили и все больше начали приглашать на съемки кино и сериалов. Фиона оставалась одна с детьми. Она забыла о своей карьере, когда родилась Марго и посвятила себя семье. Я видел, как тяжело ей это давалось. Она всегда говорила, что разрывается между семьей и сценой. Она долго думала, когда я предложил ей выйти за меня. Именно этого она и боялась. Ей не хотелось скидывать детей на нянь и родителей, она считала это неприемлемым. Но этот выбор ей пришлось бы делать в любом случае, рано или поздно она вышла бы замуж, не за меня, так за кого-то другого. Между нами образовалась пропасть. Мои мечты исполнялись, в то время как она забывала о своих сидя с детьми. Маленький Глен постоянно болел, ей нужна была помощь. Я хотел отказаться от предложения в съемках, но она сказала, что хватит и того, что она загубила свою карьеру, пусть хоть кто-то из нас исполняет свои мечты. Мы проводили все меньше времени вместе, и все больше отдалялись.

В аэропорту имени Вацлава Гавела меня встретил представитель фестиваля и отвез в отель. Было одиннадцать утра, на фестивале мне нужно было быть в три. Я перекусил и решил поехать пораньше, мне самому было интересно пройтись и посмотреть на все это действо. Специально для этого фестиваля строилось здание. Это был громадный выставочный комплекс в несколько этажей. Был июль, погода была жаркой, повсюду мелькали девушки в легких платьях и откровенных нарядах. Мне подробно объяснили, как найти свой павильон в комплексе, но это было лишним, меня проводили. Моей задачей было раздавать автографы и общаться с поклонниками, в общем, все это было похоже на комик кон, но только в крыле для актеров. Рядом было крыло посвященное литературе.

Я зашел в огромный стеклянный лифт, чтобы подняться на третий этаж, там были выставки народного искусства, мне хотелось посмотреть на выставку своего народа. Несмотря на то, что я жил в Эдинбурге я редко бывал на ежегодном Эдинбургском фестивале. Я любил свою страну. Шотландия пережила многое. Несмотря на то, что мы были частью Англии, многие не считали себя англичанами, а считали себя отдельным государством, которое двести семьдесят лет назад окончательно завоевала Англия. Я так же чувствовал себя шотландцем, а не англичанином. В лифт набилась куча людей, сквозь еще открытые двери я увидел девушку, она бежала к лифту. Девушка была очень яркой, и ее невозможно было не заметить. У нее были длинные светло-каштановые волосы с рыжим отливом, они разлетались кудрями. На ней было темно-зеленое платье из легкой, но непрозрачной ткани. Казалось, что она летит по воздуху, такими легкими были ее шаги. Она жестом просила придержать дверь лифта. Парень рядом с дверью улыбнулся ей и задержал дверь. Она заскочила в лифт, и в нем как будто зажглась лампочка. Она благодарила парня и широко улыбалась ему. По кабине лифта разнесся сладковатый аромат ее духов, пахло жасмином. Ее взгляд был такой открытый, из нее как будто лилось солнце.

Я прошелся по выставке народного искусства, время у меня все равно оставалось, и я решил пройтись еще по музыкальному этажу, может, возьму что-нибудь для Фионы. Набрав дисков я возвращался назад, я шел мимо литературного крыла. В глаза мне бросился стенд, на нем была девушка из лифта, она улыбалась, руки ее были сложены в жесте намасте. За открытыми стеклянными дверями я увидел и саму девушку, она поправляла книги. Я остановился, меня манило к ней что-то необъяснимое, и я зашел в ее павильон.

— Привет, — сказал я.

Девушка стояла задом ко мне. Она повернулась и улыбнулась.

— Привет, — ответила она.

Она смотрела на меня и широко улыбалась. В ее улыбке было что-то магическое, казалось, она освещала пространство вокруг себя.

— Я тебя видела, — вдруг сказала она, — ты актер?

— Марк Макмиллан, — сказал я, протягивая ей руку.

— Полина Майорова, — представилась она, пожимая мне руку. — Я вспомнила, ты играл в сериале, как же он называется? Прости, я не запоминаю названия фильмов, и имена актеров тоже.

— Не страшно, — сказал я с улыбкой, — а ты писатель?

— Что-то типа того.

Я взял со стола книгу, на обложке была изображена девушка из шестнадцатого или семнадцатого века.

— О чем книга?

— О жизни, о том, куда могут привести мечты.

— Подпишешь мне экземпляр?

— Надо поискать, у меня оставались книги на английском. Ты же англичанин, судя по акценту?

— Я шотландец, а ты?

Я тоже слышал у нее акцент, и не мог понять откуда она. На фестиваль съезжались люди со всего мира.

— Я русская, — сказала она, найдя книгу.

Она написала на листке мои имя и фамилию и показала мне.

— Я правильно написала?

— Да, все верно.

Она написала что-то на форзаце книги и отдала мне.

Я стоял как заколдованный, почему-то мне хотелось обнять ее. Я как будто питался той энергией, что исходила от нее. Мы говорили о фестивале, вдруг у меня зазвонил телефон. Меня звали на место, я опять потерялся во времени.

— Спасибо за книгу.

— Надеюсь, ты ее когда-нибудь прочитаешь, — с улыбкой сказала Полина.

— До встречи, — почему-то сказал я.

— Хорошего дня!

Я шел в какой-то прострации. В этой девушке было что-то необъяснимое, меня тянуло к ней как магнитом. Раньше я никогда не испытывал такого. Я открыл книгу, на форзаце было написано Марку Макмиллану, и ниже фраза «будь счастлив» и подпись. Меня поразила эта простая фраза, будь счастлив. Она меня как будто сбила с ног, пронзила молнией, как правда, которую так просто говорят дети, именно счастья мне и не хватало. У меня все было хорошо, мне вполне можно было позавидовать, но был ли я счастлив? Почему мне, совершенно незнакомому человеку, она написала эти слова? Я что выгляжу несчастным? Я позвонил Ирен.

— Скажи, я выгляжу несчастным? — спросил я ее.

— Да нет. А с чего вдруг такие мысли?

— Со мной кое-что произошло, потом расскажу, а может, и не расскажу, может я просто сейчас под сильным впечатлением и это пройдет.

— Конечно расскажешь, — говорила Ирен, — я же твой лучший друг, мне даже просить не придется, ты сам расскажешь.

Я зашел в свой павильон, и закипела работа. Прошло несколько часов, и я думал только о работе, общался с поклонниками. Образ Полины на какое-то время улетучился из моей головы. Был перерыв и я пошел в туалет, он как бы отделял киношное крыло от литературного. Я повернул в коридор, ведущий к туалету, и почувствовал аромат ее духов. Нет, он не был ярко выраженным или навязчивым, просто он как будто застыл у меня в ноздрях. Я увидел ее в открытую дверь в отражении зеркала, она мыла руки. Я стал так, чтобы она меня не заметила, но сам я хорошо видел ее. Я разглядывал ее. Она была очень привлекательной и эффектной. Эти яркие вьющиеся волосы с рыжиной, струящиеся по ее плечам как водопад, такие милые веснушки на носу, фигура песочные часы, красивые длинные ноги. Я вдруг очнулся, я почувствовал себя подростком, подсматривающим за учительницей. Мне стало неловко, и я вошел в туалет. Мимо меня пронесся парень, мы с ним почти столкнулись, я едва успел увернуться, он вылетел из туалета как ошпаренный. Я обернулся ему вслед и хотел что-то сказать. В этот момент в коридор вышла Полина, парень налетел на нее и сбил с ног, она упала, а парень, не обращая на это внимания, полетел дальше. Я вышел из туалета, и помог ей встать.

— Ты как? — спросил я.

— Жива, — сказала она.

— Он меня тоже чуть не сбил, но я успел увернуться. Сумасшедшие люди!

— Ладно, всякое бывает, видимо он сильно спешил.

Одна туфля слетела с ее ноги, я подобрал ее и присел на корточки. Я взял Полину за щиколотку, и надел туфлю ей на ногу. Она смотрела на меня слегка удивленно. Вдруг ее взгляд, обычно такой открытый изменился. Она улыбнулась, но как-то искусственно, она закрылась от меня. Тут я осознал, что все еще держу ее за ногу. Я встал, и указал пальцем на ссадину на коленке.

— Бывало и хуже, но промыть не помешает, — сказала она.

Полина приземлилась на ладони, и сейчас вытирала их друг об друга. Она заметила, что при падении сломала ноготь на среднем пальце. Она посмотрела на него и вздохнула с огорчением. Потом снова улыбнулась своей волшебной улыбкой, и показала средний палец со сломанным ногтем в ту сторону, куда убежал парень.

— Ладно, я возвращаюсь в туалет, — сказала она.

— Нужна помощь?

— Нет, спасибо. Правда, спасибо, все хорошо.

Она светилась. Вернувшись в туалет, она снова начала мыть руки, потом разбитую коленку. А я снова стоял и смотрел на нее как завороженный из-за угла. Потом все же вошел в туалет.

Я бы жутко разозлился на ее месте, думал я, лежа в постели номера отеля. А она улыбалась. Интересно, она вообще когда-нибудь грустит? Испытывает негативные чувства? Я открыл книгу, которую она мне дала. Опять эта фраза, будь счастлив, это что ее жизненное кредо? А может и так. Я начал читать, был одиннадцатый час вечера. Я очнулся от урчания в животе и понял, что дико проголодался. На улице было уже светло. Я заказал завтрак и пошел в душ. Я был под впечатлением. Эта книга, которую она написала, была удивительна. У меня в голове роилось столько мыслей. Я прочитал большую ее часть. Когда я спросил, о чем книга, она сказала, что она о жизни. Я тогда подумал, что это очень обобщенно, но теперь понимал, что описать ее двумя словами не получится. Да, в книге, конечно, был сюжет, куда же без него, книга была о деревенской девушке, ставшей фавориткой короля, о ее жизни и трудностях. Но, по сути, книга была не об этом. В ней поднимались такие вопросы, которые задает себе не каждый. Она была так откровенна, до безобразия откровенна. Я читал правду, как она есть, и меня завораживала эта неприкрытая нагота души. Я был поражен. Мне даже не верилось, что книгу написала она. Я конечно не знал Полину, но она казалась такой легкой и воздушной, прям как безе, а безе никогда не было на дне. Откуда ей знать все эти вещи? Нужно иметь смелость, чтобы писать вот так открыто, это вызов обществу. А она казалась такой прямо девочкой-девочкой, которую надо оберегать, холить и лелеять, чтобы не разбилась ее волшебная улыбка.

Я позавтракал и поехал в выставочный комплекс. Я приехал раньше времени, и прямиком направился к ее павильону. У меня разбилось сердце, когда я увидел там стенд другого писателя. У меня внутри все взбунтовалось, я не мог примириться с тем, что ее нет. Я даже подумать не мог, что ее может не быть. Я спросил у администратора о Полине, он ответил, что вчера у нее был последний день. Я не унимался, и начал выпрашивать у него ее адрес, и получил его, да хорошо быть известным актером. У меня началась работа, и все постороннее из головы ушло. Но настал перерыв, в коридоре туалета мне казалось, что пахнет ее духами, но это было не так, я заглянул в каждую кабинку. Я стоял в растерянности посреди женского туалета. Внутри меня была какая-то дикая непримиримость. Я умылся и посмотрел на себя в зеркало. Твою мать! Я же в женском туалете! Хорошо, что тут никого нет, подумал я, выходя из него. Да что со мной такое?! Зачем я ищу ее? Что мне от нее нужно? Она красивая? Да. Хотел бы я заняться с ней сексом? Да. Но манило меня к ней не по этому. От нее пахло счастьем, и мне хотелось до одури вдыхать этот аромат. Я был как наркоман в состоянии ломки, мне срочно нужна была она, просто посмотреть в ее открытые, чистые глаза, вдохнуть поглубже ее бездонную улыбку. Это было какое-то сумасшествие. Я зашел в бар и выпил сто граммов водки залпом. Я никогда раньше не пил на работе. И никогда не пытался топить эмоции в алкоголе. Я переживу это, я правда не совсем понимаю что же это, но переживу. Мне надо вернуться назад, к поклонникам, мне сразу станет лучше.

Когда работа закончилась, наркоманская ломка вернулась. Я поехал в отель, адрес которого дал мне администратор. На ресепшене мне сказали, что она выехала вчера ночью. Я не сдавался, во всю улыбаясь девушке администратору, я пытался выведать хоть какую-то информацию, возможно, она переехала в другой отель. Ну мало ли! Нет, она не переехала, она срочно улетела в Москву, потому что через отель она заказывала билет на самолет, и такси отеля отвезло ее в аэропорт. Я вышел из отеля и сел на ступеньку тротуара. Я вдруг почувствовал себя брошенным. Мне захотелось поговорить с кем-то близким. Я позвонил Фионе. Она рассказывала мне о детях, о маме, которая приезжала в гости и о всяких домашних делах. Мне стало спокойно, это было именно то, что нужно. Какая же я скотина, позвонил жене, чтобы она успокоила меня, потому что я потерял едва знакомую женщину, которая свела меня с ума. Я почувствовал угрызения совести, мне хотелось домой. Но быть мне здесь еще два дня.

Вернувшись в отель, я дочитал книгу. Я давно не читал литературы, которая наталкивает тебя на определенные мысли и размышления, справедливости ради надо признаться, что читал я все меньше и меньше из-за дефицита времени. Я заснул как убитый, потому что прошлой ночью ни на секунду не закрыл глаза. На следующий день, вернувшись вечером в отель, я не знал куда себя деть. Мне было скучно. Ночью мне снилась Полина, мы занимались с ней сексом в каком-то поле. Я обнимал ее, выдыхал каждый миллиметр ее тела, вбирал в себя всю ее, мне хотелось поместить ее внутрь себя, чтобы она была только моя, и больше никогда от меня не сбежала. Я вспомнил сон. Интересно, она замужем? Кто она вообще такая? На эти вопросы мне ответил интернет. Ей было тридцать пять лет, она не была замужем, вообще о ее личной жизни я практически не нашел информации. Она написала несколько книг, и многие из них были достаточно популярны, их перевели на несколько языков. У нее был свой ресторан французской кухни, он тоже был популярен в Москве. Она жила на две страны и имела двойное гражданство, российское и бразильское. Она была довольно богата. Но история ее богатства была покрыта тайной. Она была совсем небогатой большую часть своей жизни, а потом резко разбогатела. На вопросы журналистов о том, откуда у нее появились деньги, она отвечала, что получила наследство. По этому вопросу было проведено частное расследование ее генеалогического дерева, никаких богатых родственников у нее не было. Этому моменту уделялось больше всего внимания, и было больше всего информации. Мало кого интересовало то, куда она тратит эти деньги, а она активно занималась благотворительностью, открыла несколько социальных клиник для наркоманов и людей с алкогольной зависимостью, спонсировала программы по охране природы и много чего еще. Ночью мне опять снилась она. Это стало каким-то наваждением, я больше ни о чем не мог думать. Я постоянно вспоминал, как прикоснулся к ее ноге, меня возбуждала уже одна мысль об этом, и я несколько раз мастурбировал.

Был последний день. Мой последний рабочий час подходил к концу. Я ждал этого с нетерпением, мне хотелось поскорее сбежать отсюда. Прямо из выставочного комплекса я поехал в аэропорт, пришлось брать билет с пересадкой в Дублине, прямые были только утром. В Эдинбург я прилетел уже ночью. Меня встречала Фиона. Я прижался к ней как ребенок, мне хотелось укрыться за ней, как за мамой. Детей не было дома, они остались на ночевку у наших друзей, у них были дети почти того же возраста, что и наши. Заходя в ванную, я заметил, что на туалетном столике стоял новый флакон с духами. Фиона любила парфюм, и покупала его пачками. Она вошла в ванную.

— Я купила новые духи, — сказала она, и брызнула себе ими на шею.

Я остолбенел. Это были духи Полины.

— Тебе нравится? — спросила Фиона.

Я ничего не ответил. В глазах у меня помутнело. Я подошел к Фионе и начал целовать ее. Я закрыл глаза и представил, что на ее месте Полина. Я не мог ею насладиться, я хватал ее почти грубо. Я задрал ее платье и разорвал на ней трусики. Сердце у меня колотилось как бешеное. Я повалил ее на пол и вошел в нее. Я так жадно ее целовал, двигаясь все быстрее. Я кончил и лег рядом на пол.

— Ого! — сказала Фиона, — что это было?

— Я по тебе соскучился, — соврал я.

Мне было стыдно. На следующий день я выбросил эти духи, а Фионе сказал, что случайно разбил их. Она особо не расстроилась, они ей не очень понравились. Я привез детей домой, я был рад окунуться в семейную жизнь, мне хотелось в ней спрятаться. Я взял недельный отпуск, и все время проводил с семьей. Первое, на что я обратил внимание, когда Фиона встречала меня в аэропорту, было то, как она выглядела. Она была уставшей и замотанной. От нее совсем не пахло счастьем. Я решил, что надо больше времени уделять семье и помогать Фионе. Она не заслужила быть всегда одна. Мы ходили на концерты и выставки, вместе готовили и убирали, я старался во всем ей помогать.

Через несколько дней приехала Ирен. Мы лежали с ней на лужайке на заднем дворе нашего дома.

— Так что там у тебя произошло? — спросила она.

Я рассказал ей все, я ничего не утаил.

— А ты не влюбился случаем?

— Не думаю. Это просто было временное помутнение.

— Было? Сейчас уже прошло?

— Я стараюсь об этом не думать, больше проводить времени с семьей и помогать Фионе. Она выглядит очень усталой.

— Я не вижу по ней, что бы это помогло. Проблема у нее в голове, а не в ваших отношениях. Она не перестает думать о том, какая бы жизнь у нее была, если бы не было детей.

— Может ей просто нужно больше времени. Я стараюсь разгрузить свой график. Я отказался от съемок в одном фильме.

— А она что на это сказала?

— Я ей не говорил, она будет меня отговаривать. Я хочу наладить свою семейную жизнь.

— Дай бог, — сказала Ирен без особого энтузиазма.

2

Прошел почти год. О Полине я пытался не вспоминать. Как ни старался я наладить отношения с Фионой у меня ничего не выходило. Нет, у нас все было хорошо. Просто мы не были счастливы. У нас были дети, они нас держали. Я отказывался от многих предложений, и мой агент постоянно наезжал на меня по этому поводу. Он был итальянец, горячая кровь. Когда он сильно злился на меня, то начинал причитать по-итальянски, а я сравнивал его с итальянской бабкой, которая сетует на плохих соседей.

— Приехал Серджио, — сказала Фиона, входя в комнату.

— Сейчас опять будет кричать благим итальянским матом! — шутил я.

— Да. Он сказал, что у него есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, и придушит тебя собственными руками, если ты опять будешь выдумывать отговорки.

Я нехотя вышел из комнаты. Серджио был настроен решительно, он даже не поздоровался. Он стоял, упершись руками в бока.

— Ты будешь сниматься в сериале и точка!

— Расскажешь хоть что за сериал?

— Про одну гувернантку, нет фаворитку, сейчас, — он достал что-то из портфеля. — Сериал будет сниматься по этой книге. Книга очень популярна, и они еще не нашли актера на главную роль. Съемки будут проходить по большей части в Эдинбурге, так что ты не отвертишься!

Серджио протянул мне книгу и мое сердце сжалось. Это была книга Полины, которую она подписывала для меня. Я смотрел на нее затаив дыхание.

— Я читал ее, — сказал я, — снимать будут англичане?

— Да, но совместно с русскими, один наш телеканал сам предложил автору снять сериал, и она выставила много условий, она будет участвовать почти во всех процессах.

У меня кольнуло сердце, а потом вдруг расцвело, на задней обложке книги было фото Полины, она улыбалась на нем своей волшебной улыбкой. Я увидел ее и мой разум отключился.

— Она сейчас здесь? Автор, — спросил я.

— Да, она участвует в подборе актеров.

— Поехали туда, — уверенно сказал я.

— Тебе не обязательно ехать, я просто пошлю им предложение. Я уверен тебя возьмут, об этом даже думать не стоит, ты же у нас суперзвезда, ты вообще сделаешь им одолжение, соглашаясь сняться.

— Нет, я хочу поехать.

— Как хочешь, — сказал Серджио, — так ты согласен?!

— Да. Я буду сниматься.

У меня внутри было нетерпение, и я гнал, нарушая правила движения.

— Мама мия! — кричал Серджио, — ты проехал на красный! Мне пока дорога моя жизнь, полегче, приятель!

Серджио был геем, и все выражения подкреплялись гейскими жестами. Я не обращал на него внимания. Мне хотелось скорее увидеть ее. Пробы проходили в небольшом театре. Я еще не понимал, какие чувства испытываю, но мне бесконечно хотелось увидеть ее. Зачем? Я и сам не понимал. Мы вошли в зал театра, там никого не было, нам сказали, где их найти. Мы вошли в большую комнату, там было несколько человек, посередине стоял длинный стол. Полина стояла задом к входу и разговаривала с каким-то мужчиной по-русски. Аромат ее духов обволакивал комнату словно легким шелком, и я жадно втягивал его ноздрями. Она засмеялась, ее смех был такой звонкий и разливался, словно музыка, он был такой чистый и живой. Она вся была соткана из света, из нее лилась жизнь. Я снова смотрел на нее как зачарованный. Она была здесь, я нашел ее. Я почувствовал, как отступила наркоманская ломка, которую я глубоко прятал весь этот год. Его как будто не было, время остановилось. Была она, и этого было достаточно.

Серджио подошел к ним и что-то сказал, я не слушал, я ловил волшебные мгновения. Полина обернулась и широко улыбнулась, увидев меня.

— Привет! — сказала она, — я тебя помню, ты был в Праге на фестивале искусств.

— Да, — отвечал я, также улыбаясь, ее улыбка была очень заразительна, — как нога?

— Давно зажила. А тебя значит, заинтересовал этот проект?

— Да, мне сказали, что на роль короля еще не подобрали актера.

— Еще не подобрали, я очень переборчивая.

— А в чем проблема? У нас полно хороших актеров.

— Я буду играть роль фаворитки, так что король должен быть мне симпатичен, к тому же там очень много откровенных интимных сцен, — с улыбкой сказала она. — Так что мы ищем не только талант.

Она начала меня рассматривать, медленно обошла вокруг, она смотрела на мня как на товар, было интересно видеть ее в таком амплуа. Потом она начала говорить что-то русскому мужчине, который оказался их продюсером.

— Что ж, внешне ты очень похож на персонажа, и ты мне симпатичен, и мне сказали, что ты супер-пупер-звезда, так что выделываться я не буду. Мы отсмотрели столько актеров, что у меня уже голова кругом. В общем, велком!

Она так спокойно сказала о том, что я ей симпатичен, как между прочим. Для меня это было сейчас очень важно. Хотя заниженной самооценкой я не страдал, скорее наоборот. В прошлом году один модный английский журнал признал меня самым красивым мужчиной года. Но перед ней я робел как мальчишка. Серджио обговаривал нюансы контракта, а мы играли какие-то мелкие сценки.

— Я не знал что ты актриса, — сказал я Полине, когда мы уже собирались уходить.

— Я и не актриса, по крайней мере никогда не играла.

— По тебе не скажешь, — удивился я, — значит это талант от природы.

— У меня много талантов, — с улыбкой отвечала она.

Я хотел пригласить ее выпить кофе, мне жутко не хотелось с ней расставаться, но я побоялся спугнуть ее. Мне не хотелось, что бы она думала, что я к ней подкатываю. Это было не так. Мне было достаточно просто быть рядом с ней, и пить ее волшебную энергию.

Когда я приехал домой, Фиона просматривала эту книгу. Она была не очень довольна.

— А приблизительный сценарий уже написали? — спросила она.

Я держал его в руках, и положил перед ней на стол. Она начала листать его.

— Там мало что отличается от книги, автор настаивает на этом.

Фиона нахмурилась.

— Что не так? — спросил я.

— Они там круглыми сутками трахаются, мне это не нравится.

— Что за ревность? — удивился я, — это не первая моя парная роль, где тоже были интимные сцены.

— Здесь их очень много, и они такие откровенные.

— Ты хочешь, что бы я отказался?

— Нет! Ни за что, работай, а то ты уже пылью покрылся.

— Разве тебе не нравится, что я бываю больше дома, с тобой и детьми? Я делаю это ради тебя.

— Мне кажется, что это не помогает, — грустно сказала Фиона.

— Почему ты раньше молчала? — в растерянности сказал я. — Давай что-то делать, пойдем к семейному психологу, или еще что-нибудь сделаем. Только давай сделаем, и вместе. Неужели ты не хочешь что бы наш брак был лучше?

— Дело не в тебе. Я вижу, что ты стараешься, и очень благодарна тебе за это. Я просто не знаю, чего я сама хочу. Я постоянно вспоминаю кота из Алисы в стране чудес,

— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? — спросила Алиса.

— А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот.

— Мне все равно… — сказала Алиса.

— Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот.

— Я не знаю, куда я иду, я запуталась и тяну тебя за собой.

— Я могу тебе чем-то помочь? Я готов сделать все.

— Я не знаю. Наверно нет.

— Так жить нельзя, — тихо сказал я.

Я сидел на диване, и Фиона забралась ко мне на руки. Я поцеловал ее, и она положила голову ко мне на плечо. Мы сидели обнявшись, физически мы были очень близко друг к другу, но морально нас разделяла пропасть. Мы были так далеки, и чтобы услышать друг друга, нам приходилось кричать. В дом зашла Марго. Она была вся взъерошенная, она каталась на роликах с подругой. Разувшись Марго упала к нам на диван и начала рассказывать как ей это понравилось. Она сбивалась с одного на другое, эмоции переполняли ее.

— Это так круто! Я не знаю, почему я раньше отказывалась! Я ни разу не упала!

— Молодец, крольчонок, — говорил я, гладя ее по голове.

Настроение мое улучшилось, в дом забежал кусочек счастья, Фиона тоже улыбалась, глядя на Марго. Она очень любила наших детей.

— Мам, давай завтра съездим в аквапарк? Пожалуйста!

— Конечно съездим.

Съемки должны были начаться через месяц, все было почти готово. Пока было время, я свозил детей в Диснейленд, Фиона отказалась, сказала, что устроит девичник. А я был рад провести время с детьми. Я заряжался от них как батарейка. К нам присоединилась Ирен. Дети любили ее.

— Мне кажется, ты неправильно строишь свои мысли в голове, — говорила она, — посмотри на себя, ты гонишься за чужими эмоциями, за чужим счастьем. А где твое собственное? Ты и на Полину эту запал, потому что в ней эмоций на десятерых. Ты стал вампиром, притом, что твоей собственной энергии предостаточно. Куда все делось? Что с тобой стало?

— Мне сорок один год, я старею! — шутил я.

— Возраст тут не причем. Ты закрылся от жизни.

— Откуда тебе знать, ты моложе мня на десять лет. Доживи сначала до моих лет, — также с улыбкой говорил я. Но я понимал, что она права.

— Фиона тонет и тянет тебя за собой.

— Она не дает мне ей помочь, а сам я не знаю как. Я ходил к психологу, он сказал мне, что она сама должна захотеть жить лучше, никто не сможет ее заставить. У нас не все так плохо, в общем даже хорошо, поэтому она не двигается вперед. Психолог посоветовал сделать ее жизнь хуже. Звучит конечно странно. Но я понимаю смысл. Ей нужен волшебный пендаль. Но я чувствую себя обязанным ей, она бросила карьеру ради семьи. Я знаю, что неправильно так думать, но я думаю. И делать ее жизнь еще хуже мне просто совесть не позволяет. Мне кажется, что я уже все перепробовал. Я не знаю, что будет дальше, когда начнутся съемки дома я буду гораздо реже. Может это и будет пендалем, не знаю.

— То есть ты не живешь из-за чувства вины за то, что она бросила сцену? — удивленно спросила Ирен, — она пожертвовала карьерой, а ты должен жертвовать своей жизнью??

— Я бы сказал другими словами, но смысла это не изменит.

— Что это вообще за бред? Почему в твоем видении люди всегда должны чем-то жертвовать?

— Это наверно прозвучит страшно, но пока Фиона была счастлива, мы оба были счастливы. Теперь, раз она не испытывает радости к жизни, я тоже не могу ее испытывать, потому что это будет предательством с моей стороны.

— Господи, дайте мне кто-нибудь ружье, я застрелю этого придурка! Ты хоть сам слышишь, что ты вообще несешь?!

— Да. И когда говоришь это вслух, понимаешь всю абсурдность ситуации.

— Ты не можешь нести ответственность за выбор Фионы. Это глупо. Ты не бросаешь ее, напротив, ты делаешь все, чтобы наладить вашу жизнь, но она отказывается от помощи. Это очень эгоистично с ее стороны, она же видит, что ты задыхаешься рядом с ней, но все равно держит тебя.

— Мне кажется ты преувеличиваешь. У нас не все так плохо. Мы не ругаемся, мы поддерживаем друг друга, воспитываем детей, у нас замечательные дети, они нас обоих любят. Мы занимаемся сексом, в конце концов, и даже получаем от этого удовольствие. Я не могу сказать, что мы несчастны. Но мы и не счастливы. Я думаю, так живет восемьдесят процентов населения всей планеты.

— Так может жить хоть все население планеты. Только ответь на вопрос, ты хотел бы видеть Фиону, такой как эта Полина?

— Это было бы идеально.

— Это говорит о том, что ты хочешь быть счастливым. Мне кажется, что ты уже просто забыл, что это такое, быть действительно счастливым, поэтому и не стремишься к счастью. Ты забыл, какой у него вкус. Но эта Полина всколыхнула в тебе это чувство, и ты побежал за ним как наркоман. Ты противоречишь сам себе. Ты сам сказал, тебе сорок один год, не успеешь оглянуться, как будешь подводить итоги своей жизни, и непременно будешь сожалеть. — Ирен обняла меня. — Я люблю тебя, ты мой друг, и я очень хочу что бы ты был счастлив. Жизнь без счастья не имеет смысла.

3

Было первое общее собрание, мы обсуждали персонажей, их характеры и в чем они их проявляли. Полина задерживалась и мы начали без нее.

— Ей это не понравится, — сказал режиссер от английского канала, — но мы не можем ее ждать.

Пошли бурные обсуждения и споры. В их разгар вошла Полина, и тихо села на пустой стул. Она пыталась понять, о чем спор. По выражению ее лица я увидел, что она уловила суть разговора. Лицо у нее становилось жестче. Я никогда не видел ее с таким выражением лица, и мне было интересно наблюдать за ней. Я сидел молча, я не участвовал в споре, мне хватало дипломатичности дождаться, когда все выпустят пар, и только тогда высказать свое мнение. Лицо Полины становилось все темнее и темнее. Мне было интересно посмотреть на бурю. А умеет ли она вообще создавать бурю? Должна бы, она владела рестораном, вероятно должна была уметь управлять людьми.

— Нет, ты не понимаешь, — спорила одна актриса с другой, — Ингрит хочет помочь Марии, она хочет как лучше, это не зависть.

— Нет, Ингрит завидует Марии, — вмешалась в спор Полина.

— Нет же, это не зависть, она так проявляет дружеское отношение, — не унималась актриса, что играла Ингрит.

Тут Полина встала со стула. Да! Будет буря! Где моя камера?

— Ты будешь МНЕ рассказывать, что чувствует Ингрит??! — закричала Полина. — Никто не знает каждого персонажа лучше, чем я! Потому что Я их придумала!

Актриса, что играла Ингрит, хотела что-то возразить, но Полина осекла ее жестом.

— Если ты прямо сейчас не заткнешься, если все вы сейчас не заткнетесь, я разорву контакт и сегодня же уеду домой!

В зале, наконец, повисла тишина.

— А она может? — кто-то тихо спросил продюсера.

— Может, — ответил тот, — контракт это предусматривает, так что лучше бы всем и правда заткнуться, если мы хотим снять этот сериал.

— Меня достало то, что все пытаются рассказать мне, что и как должно быть в книге, которую написала я! — продолжала кричать Полина. — Я сразу сказала, что отходить от книги мы не будем. Вы согласились, — кричала она уже на режиссеров и сценаристов, — но, несмотря на это, все целый год пытались подсунуть мне свои мысли. Вам нравится другая книга? Так напишите ее и снимайте по ней что хотите! Это была последняя капля. Если еще раз хоть кто-нибудь начнет рассказывать мне о моей же книге, контракт будет расторгнут!

Никто больше не пытался ей перечить. Все просто молча сидели и смотрели на нее. Потрясающе, подумал я. Она заткнула всех не столько криком, кричать умеют все. У нее внутри была такая решимость, такая сила, что ей можно было все это сказать спокойным тоном, и результат был бы тем же. А она не такая уж милашка, какой кажется. Мне это понравилось, приторно сладкие люди быстро надоедают. А здесь была перчинка.

Она подошла к окну, раскрыла его и закурила.

— Здесь нельзя курить, — аккуратно сказал наш режиссер.

— Здесь есть некурящие? — совершенно спокойным тоном спросила Полина.

Некурящих не оказалось.

— Тогда, я думаю, никто не будет против? Там такой дождь идет, я не хочу промокнуть.

Никто не был против. Я подошел к ней и тоже закурил.

— Вообще в здании есть курилка, но там сейчас покрасили стены, и пару дней просили не ходить туда.

Она посмотрела на меня и улыбнулась своей волшебной улыбкой.

— Ты снова улыбаешься?

— Я не хотела кричать. Я просто очень устала. У меня больше нет сил бороться. Я действительно разорву контракт, если это продолжится.

— Не горячись.

— Я и не горячусь. Мне вообще это было не нужно, мне некогда особо этим заниматься, а тут еще все время меня пытаются в чем-то переубедить. Одно дело если бы я сама хотела, и горела этой мыслью, может я бы и пошла на уступки, но я не заинтересована в этом проекте. Нет, мне конечно это льстит и в общем интересно, но не до такой степени что бы я прогибалась. Я не особо расстроюсь, если сериала не будет.

— Не злись, но почему ты так против небольших отклонений?

— Это не небольшие отклонения, они меняют историю. А это то, чего я очень не люблю. Англия не моя родная страна, и когда я писала эту книгу я специально ходила на курс истории Англии именно по этому времени. Я детально все изучала. Я понимаю, это телевиденье, людям не так важно, что было на самом деле, главное, что бы было интересно смотреть. Но есть истории, которые очень интересны сами по себе, их не нужно приукрашивать, понимаешь? Эта история именно такая. Кроме того, книга не совсем об истории, она о другом. Я додумала то, чему нет исторического подтверждения. Книгу читают, а значит, она интересна. Я не хочу, что бы это был очередной сериал об этом короле, в нем должно быть другое, другой смысл, он не столько исторический, сколько философский. Но это не значит, что я согласна менять историю.

Она выбросила окурок.

— Я больше не хочу об этом говорить. Я устала. Послушай лучше какой дождь.

Она закрыла глаза и вдыхала запах дождя. Чего я там не видел, подумал я, это же Шотландия, здесь всегда идет дождь. Я посмотрел на нее и тут же забыл обо всем. Она как будто слилась с этим дождем и растворилась в нем. Из нее сплошным потоком лилась какая-то новая энергия. Это было спокойствие, умиротворение. Вот дает! Еще пять минут назад она орала как резаная, а сейчас само спокойствие. И как у нее это получается?

Начались съемки. Было интересно, ей удавалось развернуть сюжет так, как ей хотелось. Она больше не кричала, она брала всех своей волшебной улыбкой, и тем, что она несла. В нее влюбилась вся съемочная группа. Да и как в нее можно было не влюбиться? Прошло два месяца, и мы плавно подходили к поцелую и первому интимному моменту. Я боялся этого. Мне казалось, что когда я прикоснусь к ней, у меня окончательно снесет башню. Я рассматривал ее, какой же красивой она была! В ней все было идеально.

Мы обсуждали с ней первую интимную сцену.

— Я немного волнуюсь, — призналась она, — я не актриса, и я не знаю как себя вести.

— Не переживай, на это есть режиссер. Он четко руководит твоими действиями, говорит что и как ты должна делать. Просто выполняй это. Все как всегда. Мы можем порепетировать вдвоем, если хочешь.

— Хочу, — неуверенно сказала она. — А как это будет происходить?

— Будем мы и режиссер, он поможет. Можно порепетировать у тебя дома, думаю, тебе так будет спокойнее.

— Хорошо, тебе виднее. Здесь я не буду командовать, а буду прислушиваться к вам, — с улыбкой сказала она.

Полина снимала небольшой уютный домик. Днем следующего дня мы с режиссером Диего пришли к ней.

— С чего начнем? — спросил Диего.

— Давайте сразу с интимного, — сказала Полина.

Она улыбалась, впрочем, как всегда. Я волновался в сто раз больше нее, и репетиция нужна была мне самому. Здесь мы будем в одежде, а это в разы лучше, чем прикасаться к ее полуголому телу. На съемочной площадке она будет в полупрозрачной тонкой ночной сорочке. Мы начали проигрывать сцену.

— В этот момент Генрих целует Франческу, — сказал Диего.

— Полина, ты боишься ему отказать, он все же король, но неприязни ты тоже не должна выказывать. Он зовет тебя к себе, и ты садишься на край кровати. Ты просто даешь ему себя поцеловать. Не забывай, Франческа не знает, что будет дальше. Хорошо?

Полина кивнула.

— Давайте с того места где Генрих приглашает Франческу в кровать.