Бесплатный фрагмент - Дело случая

ДЕЛО
СЛУЧАЯ
Пролог

Таких людей, как этот человек — миллионы. Это может быть твой сосед, родственник, друг. Или даже ты сам.

Утро. Человек с портфелем идет по улице. Пятнадцать лет он изо дня в день проделывает этот путь — от дома до авто­бусной остановки, одиннадцать остановок на автобусе, по­том пять минут пешком до работы. Девять часов на работе и обратный путь домой. И так каждый день…

Это утро ничем не отличалось от других. За исключением того, что киоск «Союзпечать», в котором человек каждый раз покупал газету и прочитывал ее в автобусе, не работал. Он в растерянности остановился перед киоском. «Киоскер болен» — табличка с ровными буквами нарушала многолетний ритуал, совершаемый по утрам этим человеком.

Кто-то привык по утрам пить кофе. Много лет подряд утро начинается с чашки кофе. И вот однажды этой самой чашки нет. Не важно, по какой причине, но ее нет. Ритуал на­рушен. Возникает стресс, человек теряется. Сила привычки может свести человека с ума.

Так же и здесь: одиннадцать остановок на автобусе без газеты могут превратиться в пытку. Человек с портфелем меняет привычный маршрут. В квартале от этого места есть другой киоск. Газету можно купить там. Только надо делать все быстро — скоро подойдет автобус.

Человек с портфелем полубегом преодолел расстояние до другого киоска, купил газету и почти вернулся обратно, ког­да увидел свой автобус, стоящий на остановке. Какие-то пятьдесят метров — и все, дальше как обычно: одиннадцать остановок, работа, путь домой. Цель, какая бы она ни была, ослепляет. Не было исключения и в этом случае. Человек с портфелем побежал, видя перед собой только автобус. Перебегая ули­цу, он не обратил внимания на маленькую иномарку, движу­щуюся в левом ряду… Двадцать метров до автобуса, сигнал клаксона, скрип тормозов, удар, тишина, темнота…

Через два дня в больнице человека, не успевшего на автобус, навещали жена и дочери. Стандартные апельсины и минеральная вода, стандартные вопросы: «Как ты себя чувствуешь? Болит?» и стандартные ответы: «Нет, все нормально, не волнуйся, скоро поправлюсь…» О чем еще говорить людям, прожившим вместе двадцать лет? Мужчина, лежа на больничной койке, подумал, что не может вспомнить, когда они с женой последний раз зани­мались любовью. Судя по возрасту младшей дочери, то лет семь назад. Рядом с лежащим в постели человеком сидела женщина, формально близкая, а фактически чужая. И оба они ждали, когда пройдет положенное время, после которого можно будет чмок­нуть друг друга в щеку и попрощаться на сегодня.

Через месяц человек, не успевший на автобус, вернулся домой. Возможно, он и дальше продолжал бы жить так же, как месяц назад, по инерции. Но за этот месяц все изменилось. Огонь, который с рождения горит в любом человеке, подпи­тываемый радостью знаний, чувств, ожидания будущего, огонь, который горит, когда человек влюблен, когда видит в жизни цель, и который уже давно потух внутри этого человека, вдруг заново разгорелся в нем. Разгорелся с та­кой силой, что ни чувство привычки, чувство долга или даже чувство страха неизвестности будущего не могли потушить его. Он собрал кое-какие свои вещи и, оставив ключи от квартиры на тумбочке у входной двери, ушел. Он шел к той остановке, до которой не добежал месяц назад, шел и улыбался.

На остановке его ждала женщина, заведующая травматологи­ческим отделением, где лечился человек, опоздавший на автобус…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

У каждого из нас есть хобби. Кто-то коллекционирует марки или монеты, кто-то режет по дереву или рисует пей­зажи. Некоторые проводят время, собирая модели самолетов или автомобилей. У меня тоже есть хобби, может, не такое интеллектуальное, как филателия или живопись, но оно мне по душе, и я получаю огромное удовольствие, занимаясь своим любимым делом: я коллекционирую музыкальные записи. Естественно, что до профессионального музыканта мне очень и очень далеко, но больше всего на свете я лю­блю музыку и качественную аппаратуру, воспроизводящую ее. Все это я говорю не для того, чтобы рассказать про себя, а для того, чтобы рассказать про своего друга Юрку. У него тоже есть любимое занятие: он увлекается электроникой. С самого детства, когда все мальчишки играют в войну или пробуют себя в роли Пеле, Юрка сидел дома с паяль­ником, собирая разные схемы, одному ему понятные. Лет в десять он собрал схему управления процессом открыва­ния — закрывания крышки мусорного ведра, основанную на фотоэлементах. Принцип работы заключался в следующем: подносишь руку с мусором к ведру — крышка автоматически открывается, убираешь руку — крышка закрывается. Мой друг не учел пару моментов: то, что его схема с блоком пи­тания увеличила вес ведра раз в десять, и то, что в темное время суток крышка открывалась сама по себе. Пару недель домочадцы хвалили его, но потом не выдержала бабушка, которая каждый раз пугалась, проходя мимо ведра, потому что чувствительный фотоэлемент давал команду на откры­вание крышки. В результате от изобретения отказались.

С Юркой нас связывала давняя дружба, зародившая­ся еще в детстве. Жили мы по соседству, учились в одном классе и частенько обращались друг к другу за помощью. Я, как более сильный, заступался за друга, когда его пытались поддеть какой-нибудь шуткой наши одно­классники, он мне постоянно усовершенствовал мою зву­ковоспроизводящую аппаратуру — простите за такое серь­езное слово! Лет в тринадцать Юрка собрал мне огромные мощные колонки и спаял стереофонический усилитель, чему я был несказанно рад и из-за чего испытывал чувство благодарности к своему неспортивному высокоинтеллек­туальному другу.

Вот так мы и жили: Юрка пропадал на всяких там круж­ках по радиоэлектронике, я занимался в секции самбо и го­нял на мопеде с местными мальчишками.

Закончив школу, наша дворовая компания распалась. Кто-то пошел в армию, кто-то пошел работать. Юрка поступил в Московский институт радиоэлектроники и автоматики, я с трудом пролез в Мясомолочный на факультет, где конкурс был меньше одного человека на место. Начался новый пе­риод жизни. Новая компания, интересы, девочки. Мой дед отдал мне свои «Жигули» конца семидесятых, и, быстренько выучившись и получив права, я стал осваивать географию родного города. Времени на общение с Юркой практически не было: днем я учился, вечером занимался спортом или гу­лял, а пару ночей в неделю подрабатывал грузчиком на Ми­кояновском мясокомбинате.

Мой друг еще больше углубился в свои микросхемы, раз­гульная студенческая жизнь его не интересовала. Общались мы с ним на две темы — он оборудовал мне машину противо­угонной сигнализацией и собирал всякие шумоподавители с усилителями, я же иногда по выходным дням возил его на Царицынский или Митинский радиорынки, где он закупал­ся в неимоверных количествах всякими электронными шту­ками.

Так прошло три года. У меня в жизни произошли неко­торые изменения. Бурные романы и застолья в студенческих общежитиях перестали меня интересовать. Я поменял ма­шину и купил дорогущую высококлассную аудиоаппарату­ру. Учеба стала не то чтобы тяготить меня — нет, мало ин­тересовать. Все больше мои увлечения стали углубляться в область дизайна и архитектуры, а образование в институте сулило по окончании скучную должность какого-нибудь технолога в колбасном цехе.

К двадцати годам я по-юношески разочаровался в любви и завел собаку.

Юрка учился и до ночи засиживался в институте. Их на­учный кружок изобрел и собрал какой-то электронный при­бор, с которым они ездили в Германию на выставку. В узких кругах мой друг стал известным человеком, ему пророчили великое будущее. Я был рад за него и иногда подшучивал, потому что его интересы ограничивались исключительно электроникой.

— Юр, смотри, какие девчонки! Давай остановимся и по­знакомимся! — подначивал я друга по дороге на очередной радиорынок.

— Хорошие, да, но останавливаться не стоит, — полурассе­янно, полусерьезно отвечал он.

— Юрик, а тебе какие больше нравятся: блондинки или брюнетки?

— Блондинки, Сань, блондинки, — думаю, что когда он отвечал мне, то перед глазами у него не вырисовывался образ красивой светловолосой девушки, как у любого нор­мального парня. Вряд ли слово «блондинка» вызывало у мо­его друга какие-либо ассоциации.

— «Блондинка, Сань, блондинка!» — Я намеренно пискля­во передразнивал Юрку. Скажи мне, ты что чувствуешь, когда видишь симпатичную девушку?

— Сань, я вот слушаю тебя, и сам себе удивляюсь: как это я вообще могу общаться с тобой? Ты же сексуальный ма­ньяк! Ты хоть думаешь о чем-нибудь другом, кроме секса? — Юрка стащил с носа очки и стал их энергично протирать, что говорило о том, что он волнуется.

— Да, Юрок, думаю. Но, честно тебе скажу, очень редко. Практически никогда! — Я с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться.

— Я так и знал! Отстань от меня! Если хочешь, давай по­говорим, но о чем-нибудь другом!

— Брат, секс — это не только удовольствие, это жизненная необходимость! Продолжение рода — это основное предназна­чение мужчины, — естественно, я сильно преувеличивал.

— Сань, будь добр, заткнись! Следи лучше за дорогой!

Юрка весь распереживался. Я чувствовал, что в глу­бине души моему другу хочется и любви, и каких-то романтических отношений, но комплексы и природная ро­бость не давали ему, как бы это сказать, расслабиться, что ли. Подшучивая, я тоже переживал за друга, потому что то чувство, что люди называют влюбленностью, является нарко­тиком — раз попробовал, и жить без этого не можешь. И хотя бы раз в жизни, хоть не надолго, но это чувство должен испы­тать каждый человек.

С Юрой это тоже должно было произойти. Я был просто уверен в этом.

…В течение года мы почти не виделись, и вот однажды, прогуливаясь с собакой, я встретил своего давнего приятеля. Юра шел по двору и глупо улыбался.

— Здорово, Юрик! — Пришлось даже помахать рукой, что­бы привлечь его внимание.

— Саня, рад тебя видеть! — Юрка пожал мне руку и опять глупо улыбнулся куда-то в пустоту.

— Что с тобой? Ты напился, что ли? — Я никак не мог по­нять, что это с ним происходит.

— И напился тоже, — мой друг не переставал меня удив­лять.

И тут меня осенило. Ну и дела, ай да Юрка!

— Как ее зовут, дружище? — Я искренне радовался за друга.

— Марина, — глаза его засияли.

— Молодец! — Я и не знал, что ему сказать.

— Саня, ты не представляешь, какая она чудесная! — Юр­кины глаза засветились еще ярче.

Он принялся рассказывать мне, как познакомился с Ма­риной, как пригласил ее на первое свидание. Как выяснилось, мой друг устроился подрабатывать на фирму, торгующую сотовыми телефонами. Марина же работала в другой фир­ме, которая периодически заказывала у Юркиной небольшие партии телефонов. Так случилось, что он несколько раз при­нимал у нее заказ и передавал его на склад. Каждый раз голос звонившей девушки вызывал у Юры приступы задумчиво­сти с частичным нарушением способности четко и ясно вос­принимать информацию. Короче, он дурел от ее голоса.

Однажды, когда Юра как обычно засиделся на работе, раздался телефонный звонок. Это была Марина, которая сде­лала очередной заказ. Юра принял его, и на вопрос, когда можно за ним приехать, ответил, что на следующий день к обеду. Марина спросила, нельзя ли подготовить заказ утром, к десяти часам. Юра объяснил, что это невозможно, потому что люди, работающие на складе, приходят к девяти утра и скомплектовать заказ Марины смогут не раньше, чем часа через четыре.

Как мне рассказал Юрка, голос звонившей де­вушки всегда вызывал у него мурашки на коже, а тут она ста­ла его упрашивать, иногда всхлипывая. Так что отказать он не смог, пообещав, что заказ будет скомплектован к утру.

Обещание свое он сдержал. Всю ночь Юрка работал на складе, собирая заказ для девушки с необыкновенным го­лосом. Весь следующий день он ждал, что она позвонит и поблагодарит его. Но звонка не было. К вечеру настроение у моего друга испортилось, усталость взяла свое, и он, как и все сотрудники фирмы, в шесть часов отправился домой. Подходя к метро, Юра обнаружил, что оставил на работе учебник, который назавтра ему был очень нужен в институ­те. Пришлось вернуться за ним. А вернувшись, он услышал, как звонит телефон. Это была Марина, которая поблагодари­ла Юру за оказанную услугу. Мурашки опять пробежались по его коже. Видимо, пребывая в шоковом состоянии, Юра с испугу пригласил Марину встретиться, и она согласилась. Встретившись, мой друг понял, что влюбился окончательно и бесповоротно. Влюбился так, что забыл про все, что до этого составляло его жизнь, — свои компьютеры, микросхе­мы, учебу. Марина вошла в Юркину жизнь и заполнила со­бой все пространство.

Люди устроены так, что к хорошему привыкают очень быстро. А потом то, что недавно для тебя было чем-то новым и хорошим, вдруг становится повседневным и привычным. И радости уже не вызывает.

Вот так и Юрка, некоторое время упивался своим сча­стьем, но потом лицезреть свою любимую и общаться с ней ему стало мало. То ли из-за своей природной скромности, то ли по какой-то другой причине, Юрка не мог перейти к более близким отношениям. Спору нет, ходить за ручку по буль­варам и любоваться луной — замечательно, но любовь пос­тоянно требует чего-то нового, необыкновенного. Ей, любви, всегда всего мало… И тут в дело вмешалась ревность. О, это страшное чувство! Оно не дает покоя круглые сутки, съедая человека изнутри.

По утрам, гуляя с собакой, я часто видел серую осунув­шуюся тень с Юркиными очертаниями. Он проходил мимо, сухо здоровался и, не давая возможности заговорить с ним, спешил по своим делам. Все чаще я стал наблюдать его под­выпившим. Мой друг стремительно скатывался в пропасть. В пропасть, из которой очень и очень сложно выбраться. Долго наблюдать за падением друга я не мог, и вот однажды вечером, дождавшись появления Юркиной тени во дворе, я издалека завел с ним разговор.

— Юрец, здорóво! — С наигранным весельем приветство­вал я своего друга.

— Привет, Саня … — Если тоску можно было бы взвешивать на весах, то эти слова потянули бы тонны на полторы-две.

— Что-то мы с тобой давненько на радиорынок не езди­ли!.. — На данный момент это единственное, что как мне каза­лось, могло заинтересовать и оживить моего приятеля.

— Да, давно … — Без тени энтузиазма согласился со мной Юрка. Глаза его не разгорелись, плечи не распрямились. Волшебное слово «радиорынок» не сработало. Ну что ж, мы пойдем другим путем. Алкоголь — старинное средство для развязывания языка и изливания души.

— Слушай, мы с тобой лет сто не виделись. Давай пойдем, посидим где-нибудь, выпьем немного, поболтаем … — Сказал я и подумал, что если это не сработает, то тут не обойтись без хирургического вмешательства. Больно тяжелый случай.

— Можно, — скупостью на слова и эмоции мой друг и раньше отличался, но за одним этим словом я почувствовал, что вес тоски поубавился.

— Вот и отлично! Жди меня здесь, я скоро! — Я помчался к дому, на бегу подзывая собаку.

Недалеко от нашего дома недавно открылось небольшое уютное кафе. Вот туда-то мы и отправились. Выпив для на­чала грамм по сто и поговорив ни о чем, я разлил водку по рюмкам и произнес:

— Давай, Юрка, выпьем за женщин, которые нас любят!

В лице моего друга на мгновение что-то изменилось. Он, чуть задержав дыхание, выпил. Смотрю, глаза заблестели, взгляд оживился. Итак, лед тронулся!

— Юр, а как у тебя дела с Мариной? — Я никак не ожидал, что на этот вопрос мой приятель отреагирует столь бурно. Его как будто прорвало. Я узнал про все его переживания, страдания, про первый поцелуй. Юра рассказал мне о том, что он подозревает, что у Марины есть еще кто-то помимо него.

— Понимаешь, Саня, она родом из Волгограда, в Москве живет у тетки. Пять лет работает на фирме, торгующей мо­бильными телефонами. Как я понимаю, зарабатывает не ахти как много, но в последнее время занимается поисками квартиры в центре. Ей, видите ли, долго от тетки до офиса добираться! А ты знаешь, сколько сейчас стоит снять одно­комнатную квартиру в центре?

— Нет, не знаю. А сколько?

— Минимум триста долларов! А знаешь, какая у нее одежда, косметика?

— Откуда ж мне знать! — Я разлил пятую или шестую рюмку. Юрка, не чокаясь, залпом заглотил ее, поморщился и продолжил.

— Она зарабатывает около тысячи баксов. Если по­считать: триста — квартира, двести — еда, сот­ня — проезд, то на одежду остается четыреста долларов. Но она только на одну парфюмерию при мне уже второй раз три­ста баксов потратила! А джинсы — за двести, туфельки — сто пятьдесят! У нее каждую неделю новые шмотки, и не с Чер­кизовского рынка! Теперь вопрос: откуда такие деньги? — Он с ожиданием уставился на меня. Мне ничего не оставалось делать, как пожать плечами.

— Вывод простой: ей кто-то помогает. И этот кто-то, на­верняка, мужчина. И она с ним спит! — Последние слова Юрка почти выкрикнул.

Да, если оно так и есть, скорее всего, он прав. Но укре­плять его в этой версии я не стал. Мне, наоборот, хотелось помочь другу.

— Слушай, Юр, — начал я как можно более уверенным голосом. — Знать и догадываться, сам понимаешь, — разные вещи. Все в твоих рассуждениях логично и вроде бы верно. Но давай посмотрим на это с другой стороны: возможно, что деньги ей дает отец или старший брат. Ты тут нюни распу­стил, напиваешься, а у нее нет никого, и упрекнуть ее не в чем.

— Хорошо, предположить можно все что угодно. И твоя и моя версии имеют право на существование. Как мне разо­браться, кто прав?

— Разобраться? Можно, конечно, спросить ее в лоб, так, мол, и так, объясни. Но, я думаю, ты этим все испортишь.

— Тогда как поступить? — Юра задумался.

— Вот если бы можно было ее мобильный прослушать…

Несмотря на выпитое спиртное, вид у Юры стал сосре­доточенный.

— Нет, Сань, сотовую связь прослушать очень сложно. И, кстати, дорого. Гораздо проще и дешевле прослушать го­родской телефон и помещение.

— Отлично! Ты говорил, она себе квартиру подыскивает? Вызовись ей помочь с переездом. Пока будешь карнизы там всякие вешать, мебель двигать, понатыкаешь «жучков». Ты ведь сможешь их сам спаять?

— Это элементарно. А слушать-то как? Не буду же я с ра­диоприемником сидеть у нее под окнами и слушать?

Да, это действительно проблема. Мы оба задумались. Тут мне в голову пришла идея.

— Юрка, ты можешь прослушивать квартиру из моей ма­шины. Она тонированная, тебя никто не увидит … — Я пре­красно понимал, что мне придется теперь вечера напролет торчать черт знает где и слушать, что творится в квартире у Юркиной подружки. Но ничего не поделаешь — друга надо выручать.

— Саня, спасибо тебе! — Юрка схватил мою руку.

— Все, хватит! — Перебил я его. — Давай по последней и по домам! — Не люблю я эти телячьи нежности типа «Если бы не ты, брат, я бы не…» В мужской дружбе нет места слезливым клятвам в верности и в вечной преданности. Есть крепкое рукопожатие, которое говорит само за себя.

Вечером, засыпая, я прокручивал в голове рассказ моего друга. Марина, Марина, кто же ты такая? Вот было бы инте­ресно на тебя посмотреть!..

Глава 2

Дней пять от Юры не было ни слуху, ни духу. На шестой день вечером, выйдя гулять с собакой, я повстречал своего приятеля. Он прогуливался во дворе и, казалось, не замечал ничего вокруг, погруженный в свои мысли.

— Привет, Юрок! — С напущенным равнодушием попри­ветствовал я его. Впрочем, он не обратил на это никакого вни­мания.

— Привет, привет, Саня, я все подготовил. Два «жучка», работают от 220 вольт, дальность передачи на открытой местности около пятисот метров. И еще кое-что: в Интернете лазил и нашел такое устройство, типа автоответчика, под­ключается к телефонной линии. Автоматически активиру­ется при снятии трубки и записывает разговор. Я его уже купил, но есть некоторая проблема: это устройство разме­ром примерно с книгу, его надо прятать где-то вне квартиры, потому что необходимо периодически менять кассету. По­нимаешь?

— Юрка, ты бежишь впереди паровоза. Марина твоя сняла квартиру или нет?

— Она нашла два более-менее подходящих варианта. Один уже посмотрела, а второй в субботу поедет смотреть.

— Вот и хорошо. Тебе необходимо поехать с ней, и тогда уже по месту определиться. Усек?

— Ясно… И вот еще что: мои «жучки» работают на опре­деленной частоте, обычным приемником ее не поймаешь. Я тут собрал специальный аппаратик, теперь его надо тебе в машину установить и подключить к колонкам. Когда это можно сделать?

— Когда хочешь!

— Тогда сейчас и займусь. Времени нужно всего минут сорок.

— Договорились! Сейчас я тебе ключи от машины вы­несу.

— А я пойду домой за приемником и инструментом.

Через час мы уже потягивали пиво. Юра опять погру­зился в свои мысли, а я наслаждался тихим теплым вечером. Выходные я собирался провести на даче.

Через неделю в субботу вечером мне позвонил Юрка и сообщил, что нам необходимо встретиться. Взяв с собой со­баку, я вышел во двор. Юра уже прогуливался у моего подъ­езда.

— Привет! Ну что, ездил смотреть квартиру?

— Да, только вернулся. Скорее всего, она будет снимать именно ее. И от офиса недалеко, и денег стоит поменьше, чем преды­дущий вариант. Мне самому дом понравился. Сталинская кирпичная пятиэтажка, недалеко от Курского вокзала. На данный момент там сейчас люди живут, но на следующей неделе они съезжают. Саня, самое главное — окна выхо­дят во двор, есть где машину поставить, чтоб внимания не привлекала.

— Очень хорошо. А я придумал, как незаметно установить твои «жучки».

— И как? — Юра внимательно посмотрел на меня.

— Все очень просто. Ты говоришь Марине, что у тебя есть товарищ с машиной, который может помочь с переездом. Мы загружаемся, едем, а потом, когда будем перетаскивать вещи в новую квартиру, ты, якобы в тайне от меня, попро­сишь Марину сходить в магазин купить чего-нибудь поесть, мол, покормить человека надо, типа благодарности, понял?

Юрка кивнул в ответ.

— Ну и все! Пока она ходит по магазинам, мы быстренько устанавливаем прослушку. Дело сделано!

— Да, действительно просто… Ну что ж, готовься, на сле­дующей неделе переезжаем!

…Неделя пролетела незаметно. Зачеты, экзамены и свя­занная с этим нервотрепка не дали мне скучать. Итак, рано утром в субботу мы с Юркой приехали в Ясенево, где Мари­на жила у тетки.

Припарковавшись у подъезда, я остался курить в машине, а мой приятель пошел за первой партией вещей. Мне очень давно не терпелось увидеть девушку друга. Сейчас, понимая, что это вот-вот произойдет, я почему-то волновался. Если честно, мой интерес был вызван тем фактом, что моим роб­ким, худосочным и близоруким другом мог вообще кто-то заинтересоваться. То, что говорил мне про Марину Юрка, я делил на десять частей и верил только одной из них. Нет, он не лгал мне, что она умница и красавица, просто он видел ее такой. На самом деле я ожидал увидеть милое, возмож­но, очаровательное создание, в меру приятное, скорее всего, не глупое. Короче, обычное. Но, поверьте мне, что то, что я увидел, когда Юрка вышел из подъезда, превзошло все мои ожидания. Девушка, которая вышла следом за моим прия­телем, была действительно красива. Ее немного вытянутое лицо с высокими скулами, черные, четко очерченные брови говорили о том, что кто-то из ее далеких предков был вос­точной крови. Густые каштановые, распущенные до плеч, во­лосы, темные глаза и красивый рот с полными губами — все это было безукоризненно. Марина оказалась высокой девуш­кой. Судя по фигуре, она несколько часов в неделю тратила на занятия спортом. Пока они с Юрой шли к машине, я рас­сматривал девушку и пытался найти в ее внешности то, что мне бы не понравилось. И не нашел.

— Марина, познакомься, это мой друг Саша. Я говорил тебе о нем, — представил меня Юра.

Марина протянула мне руку.

— Марина… — Голос у нее оказался под стать внешности — очень и очень приятный, может, чуть низкий, но, как бы это сказать, возбуждающий, что ли.

— Очень приятно, — Сказал я, ни капли не лукавя.

Да, девочка оказалась просто потрясающая. Не будь Юрка мне другом, я, пожалуй, распустил бы перья!

Через час мы уже были на полпути от новой квартиры Марины. Всю дорогу мой приятель суетился без дела и бол­тал без умолку, чем очень меня удивил. Марина практически никак не реагировала на Юркину трескотню, изредка холод­но улыбаясь его шуткам. Мне было не совсем уютно, потому что приходилось себя контролировать, чтобы лишний раз не смотреть в зеркало заднего вида. Каждый раз, когда я смо­трел туда, то встречался с взглядом Мариной.

Когда мы приехали и занесли вещи, Марина без напоми­наний предложила покормить нас. Естественно, мы изобра­зили радость на лицах. За те полчаса, что ее не было дома, Юрка смонтировал два прослушивающих устройства в вы­ключателях комнаты и кухни, а я, обнаружив на лестничной площадке распределительный щиток, вывел туда кусок те­лефонного провода. Место было не совсем удачное, но, судя по количеству пыли внутри и паутине, туда никто не лазил лет десять. Юрка, кряхтя и сопя, подключил записывающее устройство.

— Ну вот, вроде бы и все. Теперь надо проверить, как все это работает, — сказал он.

В этот момент в дверь позвонили. Марина принесла го­товые салаты, бутылку вина и сок. Наскоро перекусив, я было собрался уезжать, оставив влюбленных вдвоем, но, к моему удивлению, Юрка тоже засобирался.

— У меня тоже сегодня дел по горло, да и Маришке надо разобраться с вещами. В общем, я с тобой, Сань!

Я не уверен, но мне показалось, что на лице у Марины на мгновение появилось облегчение. Может, она действительно устала, и ей хотелось побыть одной?

Попрощавшись, мы с Юрой спустились вниз и сели в ма­шину.

— Слушай, Юр, — заведя двигатель, обратился я к другу. — Мне кажется, что тебе надо было остаться. Марина вино ку­пила…

— Возможно, — перебил меня он. — Только я очень хочу послушать, как работают «жучки». Саня, давай скорее отъезжай! — От нетерпения Юрка начал ерзать на сидении. Не дождавшись, пока я отъеду от дома, он включил свой самодельный приемник, вмонтированный под магнито­лой.

Я припарковался с торца дома и заглушил двига­тель. Мы оба замерли. Из динамиков доносилась тишина. Минуту мы прислушивались, и, как только я хотел съяз­вить, тишину разорвал звук спускаемой в унитаз воды. Юрка подскочил от неожиданности и, открыв рот, уставил­ся на меня.

— Обалдеть!..– только и смог выдавить из себя мой при­ятель.

— Обалдеть — что? — Вытирая выступившие от смеха сле­зы, спросил я. — Ты, мой друг, не догадывался, что твоя лю­бовь тоже писает? — Меня жутко забавлял придурковатый вид Юрки.

— Да ну тебя! — Отмахнулся он. — Ты лучше оцени, какое качество звука!

Действительно, судя по шуму, доносившемуся из дина­миков, Марина после туалета посетила ванную комнату и перешла на кухню. Потом послышались серии равномерных щелчков, похожих на радиопомехи во время грозы.

— Это она по городскому телефону номер набирает, — по­чему-то шепотом прокомментировал Юра. Я не успел ниче­го сказать, когда раздался четкий Маринин голос.

— Алло, Динуль, привет!.. Нормально, вот уже на новой квартире… Устала, а надо еще разобраться… Нет, не сегодня, давай завтра?.. Хорошо. Давай, записывай мой номер… — Ма­рина продиктовала номер. — Ну все, до завтра! Це­лую! — Из динамиков полилась целая какофония звуков, ви­димо, Марина приступила к разбору вещей.

— Саня, я пойду кассету поменяю. Посмотрим, как аппа­рат работает.

— Смотри, осторожно, Марина тебя в окно может уви­деть.

— Ладно, я вдоль стенки, под окнами… — Юра выскольз­нул из машины. Минут через пять он вернулся, и мы прослушали запись, сделанную устройством. Аппарат работал отлично, Юрка сидел и довольно улыбался.

На следующий день вечером я припарковал машину в метрах трехстах от подъезда Марины. Юра остался слу­шать, а я отправился прогуляться по Бульварному кольцу. Вскоре мне на мобильный телефон позвонил Юрка и со­общил, что Марина уехала на встречу с подругой и что мы можем уезжать. Пока я возвращался к машине, Юра поме­нял кассету в записывающем устройстве и успел ее про­слушать.

— Ну и что там? — сев в машину, поинтересовался я.

— Ничего интересного. По городскому Марине звонила только Дина, и были еще два звонка бывшим жильцам, сама она звонила маме в Волгоград и хозяйке квартиры… Пока ничего…

— Вот видишь, ревнивец! У тебя нет причин для ревно­сти, — я сам себе не поверил.

— Саня, прошел всего один день, и еще никто не знает, что она переехала, — сказал Юрка неуверенным тоном.

— Ладно. Допустим, что у нее есть… приятель, — я чуть было не сказал любовник, но вовремя осекся, иначе на­нес бы травму нежной и ранимой душе друга. — Наверня­ка первому, кому бы она позвонила, так это ему. Согла­сен?

Юра лишь кивнул в ответ.

— А позвонила она подруге. Так что для успокоения подо­ждем еще недельку, а там тебе надо будет начать активные действия, — хоть я и сказал все это уверенно, мне с трудом верилось, что такая шикарная девочка ведет уединенную монашескую жизнь. Следующие три вечера подряд мой друг как профессио­нальный шпион прослушивал квартиру своей подружки, а я присмотрел себе неплохое летнее кафе неподалеку и коротал время там. Честно говоря, меня тяготила роль праздношата­ющегося бездельника, но отказать Юрке я не мог, по крайне мере, вот так сразу. Может, моего терпения и хватит еще на пять или шесть вечеров, но потом придется снижать темп. Для начала график прослушки изменим на вечер через вечер, после доведем его до одного раза в неделю.

Прошло еще два дня. Официантки в кафе стали мне улы­баться как старому знакомому. Я уже собирался поговорить с Юркой на обратном пути об изменении графика, как вдруг он сам позвонил мне на мобильный телефон.

— Саня, приходи, поехали домой, — голос моего друга был спокоен.

— Иду, — не было смысла расспрашивать его по телефону о том, что произошло.

Через десять минут я садился в машину. Юра сидел на пассажирском сиденье и протирал очки.

— Ну, давай рассказывай, что случилось, — я тоже нерв­ничал.

— Все, Саня, больше мы сюда не будем ездить, — Юркиной интонацией можно было бы в жару обкладывать мороженое, чтобы не растаяло.

По большому счету, я так и думал, что рано или позд­но все этим закончится. С одной стороны, пусть лучше так, сразу и больно, убить любовь, чем медленно и нудно душить ее; измучаешься сам и других измучаешь. А с другой сторо­ны, мне было жалко Юрку.

Я завел двигатель и стал выезжать со двора. Мой друг молча достал кассету и воткнул ее в магнитолу.

— Не хочешь послушать? — Не дожидаясь ответа, Юра на­жал кнопку воспроизведения записи. Из динамиков раздал­ся голос Марины:

— Привет, Динуль, как дела?

— Нормально. А у тебя? — Голос Дины был похож на голос двенадцатилетнего мальчика-подростка, страдающего гай­моритом.

— Да грустно что-то, — Марина вздохнула. — Все думаю, ничего не придумаю. Устала от неопределенности, неизвест­ности…

— Что это с тобой, подруга? Это когда же ты была не уве­рена в себе? Кому-кому, а тебе грех жаловаться! Ты себя в зеркало когда последний раз видела?

— Да нет, Динуль, не во внешности дело. Что-то происхо­дит внутри меня. Я тут уже неделю живу, и мне все нравится, а все равно на душе как-то не так. Вчера поймала себя на мысли, что боюсь выходных, боюсь остаться одна… Я ведь с переездом обрубила старые связи. У меня остались только ты, мама и Юра… — Марина тоскливо вздохнула. Дина мол­чала. Из динамиков доносился тихий треск и шелест. Я уже было подумал, что магнитола зажевала пленку, как раздался подростково-болезненный голос Марининой подруги:

— Мариночка, твоя мама и я у тебя будем всегда, — она всхлипнула. — А таких, как Юра, у тебя будут сотни!

— Нет, не будут! — В голосе Марины послышалась дет­ское упрямство. — Таких больше нет! — Она всхлипнула. — Я же рассказывала тебе о нем. Все, кого я знала до этого, и рядом не стояли. Я сама не знаю, что со мной творится, но я постоянно думаю о нем. За мной так ни­кто, понимаешь, никто никогда не ухаживал! Всем от меня нужна была только постель, я для них была просто красивая кукла. Он единственный, кто интересуется мной как челове­ком… — Параллельно с Марининым голосом из динамиков стали доноситься всхлипывания ее подруги.

Юрка остановил запись. Не глядя на меня, он спро­сил:

— И что ты думаешь по этому поводу?

Я и сам не знал, что думать. Конечно, в жизни происхо­дят всякие странности, не поддающиеся логическому объяс­нению. Совершенно естественным было то, что Юра влю­бился в красивую и неглупую девушку, но вот то, что она влюбилась в него, худого, сутулого очкарика, повернутого на микросхемах и процессорах, у меня в голове не уклады­валось. Но не мог же я все это взять и выплеснуть своему приятелю?

— Ты счастливый человек, Юра, — это было единственное нейтральное, что мне пришло в голову.

— Сань, а делать-то мне что? — Юра напялил свои очки и доверчиво, как теленок, уставился на меня.

«Обмануть такого ничего не стоит», — вот что промельк­нуло у меня в мыслях. Честно говоря, я и не знал, что ему посоветовать. В любом случае, давать совет — дело неблаго­дарное.

— Юрок, мне кажется, что сейчас тебе постепенно нужно переходить на сближение. Бояться и стесняться тебе уже не­чего, тебя любят, и это главное.

Мой друг снял очки и начал их протирать.

— И вот еще что: заведи себе контактные линзы и займись каким-нибудь спортом. Будь поувереннее в себе, ты теперь не мальчик, о котором заботится мама. Ты — мужчина. Будь сильным!

— Понятно, — Юра только вздохнул.

— Короче, расходимся по домам. Завтра позвони Марине и пригласи куда-нибудь. Приближайся постепенно и помни, что если ты вдруг проболтаешься о том, что прослушивал ее телефон, то знай — это будет сделан шаг за черту, разделя­ющую любовь и ненависть. Этого она тебе никогда не про­стит.

— Понял… Может, выпьем по бутылочке пива?

— Можно. Иди пока покупай, а я еще раз запись прослу­шаю, — Юра пошел в магазин, а я перемотал пленку и заново прослушал разговор. Откровенно говоря, каким-то десятым чувством я ощущал, что это был хорошо инсценированный, грамотный спектакль. Великий режиссер Станиславский на репетициях, когда актеры играли не совсем убедительно, го­ворил: «Не верю!» То же самое мне хотелось сказать и Мари­не: «Ну не верю я тебе, девочка, не верю!»

Глава 3

Прошел месяц. Я сдал сессию и перешел на следующий курс. Отдохнув на даче, вернулся в Москву и стал разы­скивать своего друга. Несколько вечеров подряд я прогули­вался с собакой у нас во дворе, не выпуская из вида Юркин подъезд. Но он как в воду канул. То, что его мама, как и моя, летом живет на даче, это понятно. Но вот куда он сам делся? Несколько раз набирая номер его мобильного телефона, я слышал один и тот же ответ: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны обслуживания сети». Я начал волноваться за друга и уже собирался поехать к его маме на дачу, как вдруг он объявился.

— Саня, привет, рад тебя видеть! — Юра подошел ко мне, когда я, открыв капот, копался в двигателе.

— Привет, Юрка! Ты куда делся? — Я вытер руки и поздо­ровался с другом. — Ищу тебя целую неделю!

— Сань, я с Мариной у нее на квартире живу.

Мой вид, видимо, рассмешил его, но я ничего не мог с собой поделать — так меня поразила новость.

— Молодец! И как тебе семейная жизнь?

— Нормально. Привыкаю помаленьку… — Юра выглядел хо­рошо. Только вот глаза, как мне показалось, были немного грустные. — Слушай, Саня, а давай пойдем в наше кафе и выпьем по кружечке пива!

— Отлично! Только я домой поднимусь, умоюсь и перео­денусь, — я захлопнул крышку капота.

— А я пока цветы полью у мамы… Жду тебя здесь через десять минут! — Мы разошлись по домам.

Переодеваясь, я стал потихоньку приходить в себя. Надо же, Юрка и Марина живут вместе! Насколько я знаю своего друга, только у одной женщины хватит терпения жить с ним под одной крышей — это у его мамы. Другого такого рассеян­ного неряхи свет не видывал: у Юры постоянно все терялось, суп выкипал, ванна переливалась… Только на моей памяти он десяток раз терял ключи от дома. За ним, как за ребенком, нужен был глаз да глаз. В детстве даже случай был такой: он после уроков остался в своем радиокружке и так увлекся, что, когда пришло время идти домой, надел шапку и пальтишко, а про обувь (а дело было зимой) позабыл. Так и пришел до­мой в сандаликах. Самое интересное, что обнаружилось это только утром, когда он собрался идти в школу…

В кафе Юра рассказал мне историю своего переезда к Ма­рине. Жить они собираются до осени, так как за квартиру уплачено было вперед за три месяца, а потом переедут сюда, к Юркиной маме. Как оказалось, мой друг уже сделал пред­ложение Марине, но она попросила его повременить нем­ного.

— Ты счастлив, Юра? — Я задал этот вопрос и стал внима­тельно наблюдать за реакцией друга.

— Наверное, — он не сразу мне ответил. — Понимаешь, Саня, она довольно жесткий человек, и против ее давления мне не устоять.

— Не понял, что это значит?

— Например, она запретила мне работать дома — видите ли, запах канифоли ее раздражает, — он снял очки и принял­ся их протирать. — Или вот еще, она общается со старушкой этажом выше, так та на пару недель уехала к своей сестре в другой город и попросила Маринку свои цветы поливать, пока ее самой дома нет. А Марина ленится. Я с утра в инсти­туте, вечером у меня работа, прихожу в десять-одиннадцать, а она меня гонит наверх, мол, цветы погибают. А сама за це­лый вечер не могла выбрать времени, чтобы полить…

— Так скажи ей об этом! — Эта ситуация, описанная моим приятелем, казалась мне дикой.

— Не могу! Не знаю, что со мной творится, но как только я вижу Маришку, так прямо немею…

Я ничего на это не сказал. Лезть в чужую жизнь — так это, по крайней мере, глупо. Что бы ты ни посоветовал, все равно будешь не прав. Уж лучше пусть сами разбираются!

Мы поболтали еще немного о том, о сем и разошлись по домам, предварительно договорившись встретиться через неделю, когда Юра приедет сюда поливать мамины цве­ты. Под самый конец, когда мы уже прощались, я спросил Юру:

— Совсем забыл: а что у тебя с мобильным телефоном? Сколько бы я ни звонил, у тебя всегда «абонент не отве­чает»?

— А, — Юра отмахнулся. — Пока денег нет.

Его ответ заставил меня задуматься. За все время, что у Юрки был мобильник, не было случая, чтобы он был не оплачен. Да, видимо, сложна у моего приятеля семейная жизнь. А вот насколько она сложна, я узнал только в конце осени…

Остаток лета я провел на даче. В сентябре начался новый учебный год. Юра с Мариной переехали. Несмотря на это, виделись мы с другом редко, и то мельком. Если он и выхо­дил во двор прогуляться, то рядом была Марина, а если мне удавалось поймать его одного, то он вечно торопился.

Прошли сентябрь и октябрь. Я учился и работал. Все в жизни у меня оставалось без изменений. Дни, мелькающие как кадры кинопленки, были серые и тусклые. Моя жизнь стала напоминать скучный документальный фильм.

Изредка во дворе мелькал мой друг Юрка, слишком заня­тый для того, чтобы подойти и перекинуться парой слов.

Однажды я увидел его гуляющим с Мариной. Она о чем-то бурно рассказывала Юре. Со стороны могло показаться, что девушка пересказывает какой-то остросюжетный фильм. Судя по жестикуляции, это был боевик. Мне не хотелось на­рушать идиллию семейства, но тут Марина закончила по­вествование, резко повернулась и торопливо направилась к дому. Юра же, как стоял, так и остался стоять на месте. Похо­же было на то, что они поругались. Возможно, мне не сто­ило в тот момент подходить к Юре. Но я очень пережи­вал за своего друга, поэтому, подозвав собаку, направился к нему.

— Юрка, здорόво, дружище! — Я поприветствовал его бо­дрым голосом.

Но Юрка как-будто меня не видел. Взгляд его был от­сутствующим и потухшим. Поразительно было видеть его в таком состоянии: он сильно похудел, на лице была сероватая бледность. Без очков Юрка выглядел беспомощно. Он посмо­трел на меня с такой тоской, что мне стало не по себе.

— Юрка, что случилось? — Мне захотелось обнять его.

— Саня, пойдем в нашу кафешку?.. Я так устал… — Гово­ря это, мой друг не шевельнулся, не изменил позы. Он стоял, ссутулившись и опустив руки. И такая тоска сквозила в его словах.

— Конечно, Юра. Жди меня здесь, я только собаку домой отведу и вернусь.

За то время, что меня не было, заморосил дождь. Юра ждал меня у подъезда. Он даже не зашел под козырек, чтобы укрыться от непогоды. Серый вечер, голые, без листьев де­ревья, моросящий дождь и осунувшийся человек с опущен­ными плечами составляли единое целое. Я подошел к нему, тронул его за плечо.

— Пойдем?

В кафе мы просидели больше двух часов. За это время я произнес не более пяти фраз, остальное время говорил мой друг. Как выяснилось, его семейная жизнь не заладилась с самого начала. Несобранному Юрке часто попадало за раз­бросанную одежду, не ополоснутую чашку или не вывешенное на просушку банное полотенце. Но все это было мелочью по сравнению с тем, что Марина оказалась, как сказал Юра, транжиркой. Ей вечно не хватало денег, но она не экономила ни на чем. Были случаи, когда до зарплаты оставалась неделя, но Марину это не смущало, она могла взять и потратить по­следние деньги на косметику, которой, опять же, по словам моего друга, «было как в небольшом парфюмерном мага­зинчике», или провести вечер с подругой в баре, или выта­щить Юру на премьеру нового модного фильма.

— Саня, я перестал обедать в институте, экономлю на про­езде — хожу до метро пешком. А она, совершенно спокой­но, имея в кармане последнюю сотню, без зазрения совести едет на такси! — То ли от выпитого, то ли от нахлынувших чувств Юрка раскраснелся. — А знаешь, сколько стоит моро­женое «Мувен Пик»?

— Я даже не слышал о таком…

— Сто восемьдесят рублей! И покупает она его довольно часто. Я на эти деньги могу три дня обедать!

Мне нечего было сказать другу. Юрка любил Марину и то, что он мне рассказывал, было просто всплеском эмоций. Он готов был идти на любые жертвы, лишь бы его любимой было хорошо.

— Она говорит: «У меня нет зимних сапог», — продолжал мой приятель. — Хорошо, я занимаю двести долларов, но это­го мало! Сапоги, оказывается, стоят триста с лишним. Да Бог с ними, с деньгами: как потом оказалось, сапоги у нее были, почти что новые, просто они вышли из моды! — Юрка в упор смотрел на меня, ожидая, видимо, что я тоже возмущусь. Но я лишь сочувственно киваю головой.

Юрка еще долго приводил мне примеры неразумных, с его точки зрения, трат денег, а я сидел и думал о том, что ничем не могу помочь другу. Ясно было, что нищий Юра скоро надоест Марине. Мне вообще казалось странным, что их союз до сих пор держится.

— … Саня, помнишь, на старой квартире оставался при­борчик, записывающий телефонные разговоры? — вывел меня из задумчивости Юркин голос.

— Да, конечно, помню.

— Поедем, заберем его! Он новый стоил двести долларов. Я попробую его за сто пятьдесят продать.

— Ладно. Когда?

— Давай завтра?

— Договорились! — Мы посидели еще чуть-чуть и разо­шлись по домам, договорившись, что я заеду за Юрой вече­ром на его подработку.

Дома я еще раз прокрутил в голове историю друга и при­шел к выводу, что, несмотря на то, что любовь требует жертв, Юрка поступает неправильно. Он позволил Марине вить из него веревки. Но этому было объяснение: он любит ее. А вот любит ли она его — это еще вопрос…

На следующий день вечером мы припарковались у подъ­езда бывшей съемной Марининой квартиры. В окнах на чет­вертом этаже свет не горел. Юрка ушел и вернулся через пять минут, неся в руках записывающее устройство. Еще через пять минут я влился в поток машин на Садовом коль­це. Шел снег с дождем, дорога была скользкой, поток машин двигался медленно.

— Юрец, а в вашей бывшей квартире кто-нибудь сейчас живет? — Я задал этот вопрос просто так, лишь бы не молчать. На самом деле мне было абсолютно наплевать, живет там кто или нет.

— Не знаю, Сань, но можно послушать кассету. Если есть разговоры с чужим голосом, значит, там живут.

— Валяй! — Мне было все равно, что слушать. Лишь бы побыстрее оказаться дома.

Юрка извлек кассету из записывающего устройства и вставил ее в магнитолу. В динамиках сразу же раздался го­лос Марины. Она очень ласково разговаривала с какой-то женщиной.

— О, это Мариша с Анной Аркадьевной разговаривает. Я тебе говорил про нее: у нее не квартира, а настоящий сад. Кстати, надо бы ей ключи отдать от квартиры, а то я, на вся­кий случай, сделал дубликаты…

— Юр, постой, — перебил я приятеля. — Как же так получа­ется, что, поставив кассету, мы услышали не тишину, а раз­говор? Ведь запись разговора должна быть сзади. По идее, надо было бы перемотать пленку назад, чтобы что-то услы­шать.

— Логично. Но этот аппарат с автореверсом, а кассету я не менял с конца весны. Все это время он записывал разговоры по кругу, стирая предыдущие записи. Понял?

— Да, понял. Значит, отмотав немного назад, мы услышим последнюю запись?

— Да, — Юра молча стал мотать пленку, периодически включая запись. При очередном включении в динамиках за­хрипел незнакомый мужской голос. Юра опять стал перема­тывать.

— Погоди, вот же запись новых жильцов!

— Да, но я хочу найти на кассете тот момент, когда закон­чатся наши разговоры и начнутся их, то есть с самого пер­вого дня, — он еще помотал пленку, пока не нашел нужное место.

Из динамиков раздался хриплый мужской голос с не­большим кавказским акцентом:

— Здравствуй, Игорь, это Аслан!

— Здравствуй, Аслан, я узнал тебя! Как ты поживаешь? — Мужчину, ответившего на приветствие по голосу, охарак­теризовать, естественно, было невозможно, за исключением одного момента — он был русский.

— У меня все хорошо, слава Аллаху! Сегодня переехал на новую квартиру.

— Я знаю. Муса мне уже сказал. Как квартира?

— Жить можно. Главное, что про нее никто не знает и что снята она через посредников.

— Это точно, — Игорь помолчал немного. — Когда делами займемся?

— Я послезавтра уезжаю в Нальчик. Вернусь через десять дней. Еще через пять дней сюда придет товар. Так что готовь деньги к двадцатому ноября. Я как вернусь, свяжусь с тобой, мы встретимся и обговорим детали.

— Хорошо, Аслан. Будь осторожен!

— И ты, брат, да поможет нам Аллах!

Следующие два разговора, записанные на пленке, велись на непонятном нам языке, а потом в динамиках снова зазву­чал голос Игоря.

— Алло, Аслан, здравствуй!

— Здравствуй, Игорь!

— Хорошо, что я застал тебя. У меня возникла небольшая проблема: покупатель расплачивается не долларами, как было первоначально обговорено, а еврами. Я решил тебя за­ранее предупредить.

— Это большая проблема, уважаемый! Мы разговаривали с тобой за доллары! Эти европейские фантики и у нас дома никто не возьмет, так что меняй их на доллары, у тебя есть время.

— Послушай, Аслан, я могу их поменять, но на этой опера­ции я теряю один процент от суммы! А я не настолько богат, чтобы потерять двадцать пять тысяч долларов!

— А почему такой большой процент?

— Потому что деньги я получаю на руки за два часа до сделки, это раз, официально я никак не смогу провести кон­вертацию, это два, следовательно, чтобы сделать все быстро и неофициально с меня потребовали такой процент. И я тебе скажу, это еще по-божески…

— Ладно, я вернусь, мы обсудим это. У тебя еще есть время, может, сам что придумаешь…

— Понял, Аслан, счастливого тебе пути!

В динамиках прозвучал сигнал, означающий конец разго­вора, и через некоторое время Марина снова заговорила с со­седкой сверху, нежно и ласково. Кассета пошла по кругу.

Я выключил магнитофон и закурил, Юра молчал.

— Юрик, родной, а какой будет вся сумма, если один про­цент от нее –двадцать пять тысяч? — Я знал ответ, но он не укладывался у меня в голове.

— Саня, это два с половиной миллиона… — Голос моего друга был глухим, как из бочки.

Так мы ехали еще несколько минут. Каждый из нас пере­варивал полученную информацию.

— А сегодня какое число? — И на этот вопрос я знал ответ, но боялся даже представить, что сделка, о которой говорили Аслан и Игорь, еще не состоялась.

— Тринадцатое… Саня, ты это о чем? — Юра внимательно посмотрел на меня.

— Я это о том, дружище, что Аслан еще не возвратился из Нальчика, и поэтому нам надо вернуться и поставить твой записывающий аппарат на место, — на удивление, голос мой был тверд, как будто я уже принял решение.

— Постой, постой! Что ты задумал? — Мой друг всем те­лом развернулся на сиденье и уставился на меня. Мы оба по­нимали, что этот вопрос абсолютно лишний. Мой приятель — умный малый и прекрасно понимал, для чего я хочу вернуть прослушку на место. Это и ежу было понятно.

— Юрка, что мы будем делать потом, я пока не знаю. По­слушаем, подумаем, а там видно будет, — я уже развернулся и ехал обратно к Марининому бывшему дому.

— Саня, что будет видно? Не держи меня за дурака! Дума­ешь, я не понимаю, что ты хочешь забрать эти деньги? — Юра вытаращился на меня.

— Юра, пока я не знаю. Давай просто послушаем… Подумай сам? Два с половиной миллиона долларов на дороге не валяются! Такой шанс бывает раз в жизни, и то не у каж­дого. Может, мы все же сможем не упустить его и провернем это дельце!

— Как ты собираешься это провернуть? Ворваться с ав­томатами и всех перестрелять? — Юра заерзал на сиденье и стал энергично протирать очки.

— Ну, во-первых, я не смогу убить че­ловека. А во-вторых, у нас с тобой нет автоматов, дружище. Давай поглядим, что будет происходить со сделкой, хотя бы ради любопытства! — Я очень боялся, что Юрка заартачится и не захочет возвращать записывающее устройство на ме­сто.

— Ладно, давай послушаем, ради любопытства, — Юрка уговаривал сам себя.

Через час записывающее устройство было установле­но обратно. А еще через пару часов я парковал машину в нашем дворе. Весь обратный путь мы с Юрой не разговаривали. Я обдумывал, что можно поиметь от полученной информа­ции. Ясное дело, что если мы решимся завладеть деньгами, то можем получить кучу проблем. Но в случае, если дело выгорит, то я согласен в дополнение к деньгам получить и проблемы.

Заперев машину, я напоследок обратился к другу:

— Знаешь что, Юрка, ты пока никому не говори, что мы услышали на кассете. Никому, понимаешь? Ни друзьям, ни Марине. Хорошо?

— Саня, друг у меня всего один — это ты. Марине не скажу тоже. Не беспокойся, — мне понравился Юркин тон. Он гово­рил так, будто принял решение. И решение это было таким же, как и у меня.

Глава 4

Наступило пятнадцатое ноября. Сегодня Аслан должен был вернуться в Москву. Днем я набрал Юркин мобильный номер.

— Привет, Юрец!

— Привет, Саня!

— все по плану, вечером встречаемся?

— Да, а где? — Тон у Юры был озабоченно-деловой.

— Я к тебе на работу часиков в семь заеду.

— Отлично! Жду.

— До встречи! — Я разъединился и вздохнул с облегчени­ем. Похоже, Юра все обдумал и принял решение.

В ноябре темнеет рано, и почти во всех квартирах горел свет, за исключением квартиры Аслана. Юра сбегал и заме­нил кассету в записывающем устройстве. Прослушав ее, мы убедились, что Аслан еще ни с кем не разговаривал. Скорее всего, он еще не вернулся из Нальчика.

К десяти часам вечера мое терпение стало иссякать. В квартире никто не появился, Юрка устроился на заднем сиденье и спал, у меня закончились сигареты. Только я хотел было растолкать друга и послать в киоск за сигаретами, как у интересующего нас подъезда остановилось такси. Из него вышел человек в длинном пальто с сумкой в руках. Разгля­деть лицо было невозможно — слишком большое расстояние было между нами, да и темно было. Растол­кав Юру, я уставился на два черных окна на четвертом этаже. Почему-то я был уверен, что это Аслан приехал.

В динамиках машины сначала раздался звук откры­ваемых замков, затем хлопок входной двери. Минут десять слышался только шум шагов и воды. Наконец все смолкло, и в тишине зазвучали щелчки.

— Номер набирает, — прошептал Юра.

— Тихо ты! — От напряжения я стукнул Юру по коленке.

Аслан набрал номер и стал с кем-то разговаривать. Мо­ему разочарованию не было предела — он говорил на своем языке. Я вслушивался в гортанную речь, но, не зная языка, не возможно было предположить, о чем шла речь. Под самый конец разговора прозвучало одно-единственное зна­комое слово: Игорь. Закончив говорить по телефону, Аслан, видимо, перекусил и лег спать, так как в квартире воцари­лась тишина и свет в окнах потух. Мы с Юркой, заменив кассету, тоже отправились домой спать.

По дороге я не столько для Юры, а скорее для себя, стал рассуждать вслух:

— Итак, что мы имеем: первое — это то, что намечается сделка стоимостью в два с половиной миллиона. Есть одно но: информация, полученная нами, неполная, так как поло­вина разговоров велись на незнакомом нам языке. И, кстати, мы до сих пор не знаем, что это за язык, — Юрка молчаливо выразил согласие, кивнув головой. — Второе: для чего мы прослушиваем квартиру? Понятно, что при удачно сло­жившейся ситуации мы попробуем забрать деньги. Также понятно, что просто так их нам не отдадут, следовательно, мы должны применить силу. Я занимаюсь борьбой и, думаю, двоих скрутить смогу. Твой же вид, мой хилый друг, может только вызвать у них слезы жалости, если ты оголишься по пояс. Возможно, они застрелят тебя, чтоб не мучился. Но я, несмотря на твою физическую немощь, люблю тебя как бра­та, и постараюсь не допустить, чтобы тебя укокошили… Что из этого следует? — Вопрос был, в принципе, риторический. Я не ждал на него ответа.

— А следует из этого то, что нам необходимо оружие, — произнеся это, я стал ждать Юркиной реакции. Я ожидал взрыва эмоций, крика и, возможно, истерики, но, к удивле­нию, Юра спокойно произнес:

— Саня, я думал уже над всем, что ты только что сказал, и вот что мне пришло в голову. У нас в институте учится девочка, она родилась и прожила лет пятнадцать в Осетии. Я интересовался у нее, сможет ли она перевести разговоры, записанные на пленку. Она говорит: «Приноси, посмотрим». Я завтра в институт возьму плеер, есть небольшой шанс, что она знает этот язык, — Юра помол­чал немного и, вздохнув, продолжил:

— Я, вообще-то, надеялся, что мы с тобой поиграем чуть-чуть в детективов и все на этом закончится. Теперь мне понятно, что настроен ты более чем серьезно, — он опять тяжело вздох­нул. — Так вот: пару лет назад я конструировал и собирал несколько металлоискателей. Заказал мне их один мой зна­комый. Прямо я его, конечно, не спрашивал, но по специфике заказа понял, что он связан с этими, как их там… черными копателями. А если так, то оружие вполне возможно прио­брести у них. Я звонил своему знакомому, его Макс зовут, и мы договорились с ним завтра вечером встретиться.

Выражение «я был удивлен» к тому, что я испытал, вы­слушав своего друга, не подходило никак. Русские слова «обескуражен» или «поражен» в небольшой степени могли бы охарактеризовать мое состояние. Но наилучшим образом сюда подошло бы простое, емкое слово, относящееся к не­нормативной лексике. Я стараюсь избегать употребления подобных слов и выражений, но иногда без них и некото­рых его производных ну никак не обойтись! Короче, придя в себя, я задал глупый вопрос:

— Ну и дальше-то что?

Юрка, ощущая себя полководцем на белом коне, пере­дразнил меня:

— А дальше, мой физически переразвитый друг, мы по­ступаем следующим образом: ты с самого утра едешь к Ас­лану и слушаешь квартиру. Для того, чтобы записать разго­вор, который будет происходить не по телефону, я дам тебе диктофон. Просто приложишь к динамику и все запишешь. Я еду в институт, перевожу имеющиеся у нас пленки и в шесть вечера встречаюсь на Таганке с Максом. Решаю с ним вопрос об оружии и еду к тебе. Понятно? — Настала моя оче­редь молча кивать.

— И вот еще что: не забудь с собой взять еды и воды…

— И сигарет… — перебил я друга.

— Ага, и туалетной бумаги… — Юрка задумался. — Ну, вроде бы все. Связь поддерживаем по мобильному. У тебя есть деньги на счету?

— Да, долларов шесть.

— Я доложу тебе завтра еще рублей сто. Этого должно хватить. — Юра замолчал, а я вдруг понял, что под рассе­янной и безобидной внешностью моего друга скрывается расчетливый, холодный ум. Если честно, то я всегда считал Юрку тюфяком и маменькиным сынком, человеком, не спо­собным на поступок. Как я ошибался!

Мы подъехали к нашему дому. Юра вынес мне диктофон, я, перед тем, как лечь спать, приготовил себе на завтрашний день кучу бутербродов, поставил будильник на шесть часов и свалился как убитый.

Всю ночь я носился с автоматом и отстреливался от бо­родатых террористов, причем двигаться и стрелять по своей воле я не мог. Где-то далеко, вне поля зрения, сидел Юрка с джойстиком и управлял мною, как каким-то персонажем в компьютерной игре.

Проснулся я злой и не выспавшийся, наскоро погулял с собакой и уже в начале восьмого занял позицию у подъезда Аслана. Согласно звукам, передаваемым «жучками», Аслан тоже не спал. Чем он занимался, я так и не понял, главное, что он никому не звонил и ни с кем не разговаривал.

Прошло не меньше часа, когда в динамиках раздались знакомые щелчки. Аслан набирал номер по телефону.

— Алло, Игорь, это я! Узнал?.. У меня все хорошо, а как у тебя дела?..

Сидя в машине, я мог слышать только то, что говорил Аслан. То, что говорит Игорь, можно было услышать, лишь прослушав кассету из записывающего устройства. Но даже из этой половины разговора было понятно, что Аслан при­глашает Игоря к себе домой для уточнения деталей сделки. Они договорились о встрече.

Через два часа во двор въехала черная «Ауди». Из машины вылез мужчина лет сорока пяти, довольно плотный, выше среднего роста. Одет он был в коричневое пальто и шляпу. По­ставив машину на сигнализацию, он скрылся в подъезде. Че­рез некоторое время динамики в моей машине ожили, переда­вая все, что происходило в бывшей Марининой квартире.

Аслан довольно радушно встретил Игоря, предложил ему чай. Поговорив минут десять ни о чем, они перешли к делу. Весь разговор я записывал на диктофон.

— Значит так, — начал Аслан. — Груз прибудет в Москву через три дня. С нашей стороны будем я и Муса, Батрас с людьми будут у подъезда в машине. С вашей стороны бу­дут только ты и эксперт. Все твои люди останутся внизу. Это мое условие. И еще: никакого оружия. У меня будет только рация для связи с людьми внизу. Все должно пройти быстро: твой человек проверит товар, Муса проверит деньги. Выхо­дим все вместе, рассаживаемся по машинам и расстаемся. Все понятно?

— Погоди, Аслан, боюсь, что мой покупатель не пойдет на эти условия. В прошлый раз, когда мы с тобой работали, его люди находились рядом. Тогда сумма была в пять раз меньше, и то он прислал шесть человек охраны. Думаю, что в кварти­ру со мной, кроме эксперта, пойдут минимум двое.

— Это исключено. Только ты с экспертом и я с Мусой.

— Я даже не знаю. Попробую, конечно, поговорить с ним… Возможно, он согласится оставить охрану на лестнице.

— Послушай теперь меня. Если твои люди будут ждать у двери, я тоже вынужден буду поставить туда своих людей. А теперь представь, что кто-то из жильцов увидит эту тол­пу. Сюда сразу менты прилетят. Сумма сделки большая, я не хочу рисковать. Повторяю: и твои, и мои люди останутся в машинах на улице. Или так, или никак. Я специально зара­нее пригласил тебя сюда. Пусть твои люди за час до сделки проверят подъезд, пусть дежурят тут хоть сутки, лишь бы все было тихо и не бросалось в глаза. Пойми, родной, мне са­мому не нужны проблемы, я хочу тихо получить свои день­ги и уйти… Кстати, ты решил вопрос с валютой?

— Да, решил, будут доллары, как договаривались.

— Хорошо. Сколько тебе нужно времени для обсуждения с твоим хозяином?

— К вечеру я сообщу тебе его решение.

— Вот и хорошо, родной! Я сейчас буду готовить обед, хочешь, оставайся, скоро Муса подъедет. Посидим, погово­рим.

— Нет, Аслан, благодарю тебя, я поеду, у меня дел много.

— Ну, нет, так нет. Вечером жду от тебя звонка.

— Договорились. И вот еще что хотел тебя спросить. Ты почему не заведешь себе мобильный телефон?

— Не доверяю я им. Любой меня прослушать может, лю­бой сможет определить, где я нахожусь. Помнишь, как Джо­хара убили? Он по телефону говорил, его засекли и ракету послали.

— Знаю, бесполезно тебя разубеждать, так что поехал я, счастливо тебе, и Мусе от меня привет передавай!

— Счастливо тебе, родной!

На этом разговор Игоря и Аслана закончился. И до са­мого вечера, пока не приехал Юра, ничего интересного не произошло. У Аслана в гостях побывал Муса, я записал их разговор. Потом был еще один телефонный разговор, но он велся не по-русски. К семи вечера, когда я уже изрядно от­сидел задницу, приехал мой приятель. Вкратце пересказав ему новости и прокрутив запись разговора Аслана и Игоря, я задал единственный вопрос, не дающий мне покоя послед­ние сутки:

— Ну, брат, выкладывай, что у тебя! С Максом виделся?

— Да, виделся, но все по порядку. Томка перевела мне разговоры на кассете, я их на всякий случай законспектиро­вал, можешь посмотреть, если хочешь. Но ничего дельного там нет, — Юра достал блокнот. — Вот, кто-то просит Аслана, когда тот дома будет, заехать к родным, другой отчитыва­ется за то, что два дня работал, короче, ничего интересного. Последний разговор, что мы записали, Аслан вел с Мусой, которого пригласил к себе на следующий день, то есть се­годня. Там, где он упоминает Игоря, говорится: «До тебя у меня будет Игорь». Так, это что касается первого вопроса. По второму все гораздо более интересно. Виделся я с Мак­сом, объяснил ситуацию. Он может нам помочь. Два бое­способных пистолета ТТ он готов отдать за полторы тысячи долларов плюс по дополнительной обойме к каждому. Есть еще «Вальтеры», но они по полторы тысячи за штуку. Вот, Саня, такие дела!

Я обдумывал услышанное. Да, Юрка молодец, не зря день потратил. Вроде бы все нормально, но одно меня тревожило: отсутствие конкретного плана действий. Все практически было известно, необходим план. На раздумья оставалось все меньше и меньше времени.

— Я все понял. Иди, потихоньку замени кассету. А потом поедем домой. Утром снова сюда ехать, надо отдохнуть нем­ного.

Вернувшись домой, я даже не стал ужинать, а с трудом добрался до постели и рухнул как убитый.

Ночью сны мне не снились.

На следующий день утром Юра приехал в свой инсти­тут переводить новые записи разговоров, а я занял место у дома Аслана. Я сидел в машине, слушал шум в динамиках и размышлял. Размышлял о том, как забрать деньги, как уйти, чтобы нас не поймали. Постепенно стали вырисовываться общие, грубые черты плана действий. Но до окончательного решения было еще далеко.

В час дня приехал Юра. Его однокурсница Тамара пере­вела разговоры, но ничего того, что могло бы быть полезным или интересным, в них не было. Аслан говорил с Батрасом, которому поручил собрать людей к двадцатому числу, го­ворил с человеком, который отчитывался за продвижение груза. Разговор Аслана с Мусой тоже не добавил ничего но­вого.

— Вот такие дела, Саня. Что будем делать? — Голос моего друга выдавал его напряженное состояние.

— Юрка, посмотри-ка внимательно на дом. В частности, на крышу. Во-первых, она двускатная, а во-вторых, имеет слуховые окошки. Следовательно, в этом доме есть чердак. Мой план на нем и завязан. За день до сделки мы с тобой за­бираемся на чердак и тихо-тихо там сидим. Пусть охранни­ки проверяют подъезд. Мы придумаем, как сымитировать, что чердак, заперт снаружи. Потом, когда сделка завершится, мы вылезем, отобьем чемодан с деньгами и по тому же чердаку свалим, заранее открыв люк в другом подъ­езде. Есть множество мелочей, которые я пока не учел, но вот общие черты плана таковы. Понятно?

Юрка задумался.

— Допустим, охрана проверила подъезд и нас не обнару­жила. А как мы узнаем, что сделка завершается и пришло время слезать с чердака и начинать нашу операцию? — Мне очень понравилось, что мой друг стал вникать в план и уточ­нять детали.

— Для этого ты демонтируешь приемник из машины и приспособишь к нему аккумулятор. Так мы сможем прослу­шивать квартиру, сидя на чердаке, — я был готов к этому во­просу и с интересом ждал следующего.

— Ясно. Блок питания к приемнику я соберу за час. Вы­носная антенна и гнезда для наушников тоже мелочи, а вот вопрос: как мы убежим? Они же крик поднимут! Пока мы с тобой по чердаку бежать будем, охрана весь дом окру­жит…

Прекрасно понимая, что этот момент плана слабоват и что без стрельбы не обойтись, я прикидывал, как бы это объяс­нить Юрке и в то же время не спугнуть его.

— Придется их вырубать, Юрок. Я возьму с собой бей­сбольную биту и, когда нападем, сразу же оглушу первого. Ты подержишь их под прицелом, пока я буду бить осталь­ных. После этого пройдет не менее получаса, пока они в себя придут. За это время мы с тобой успеем добежать до канад­ской границы, — сказал я, а про себя подумал, что нам не­обходим один ствол с глушителем. И этот вопрос придется решать Юрке.

Тем временем мой друг снял очки и принялся их проти­рать.

— Предположим, мы их все-таки вырубили, пробежали по чердаку и вышли из другого подъезда. Саня, оглянись, весь двор как на ладони! Меня здесь за три летних месяца каждая собака узнала… Потом, когда эти вырубленные очухаются, то примутся искать, справки наводить. Скорее всего, нас увидят и охранники. В общем, я не исключаю тот момент, что нас могут вычислить, — Юрка напялил свои очки и посмотрел на меня. — Вот если бы мы могли отсидеться где-нибудь в доме, а не выходить на улицу, тогда план был бы идеальным.

Мой приятель был прав. Понятное дело, что нападем мы в масках, но выходить на улицу мы в них не будем. А раз так, то существует вероятность того, что кто-то нам повстреча­ется и, возможно, узнает Юру. А то, что ограбленные нами начнут землю носом рыть в поисках денег, это даже не сто — двести процентов. Юрка прав — нам надо пересидеть где-то. Снять другую квартиру в этом доме мы не успеем, знакомых у нас тут нет, хотя… Постой, постой… знакомые… Мысль, пришедшая мне в голову, подбросила меня.

— Юрец! А твоя соседка сверху, которой ты цветы поли­вал, она одна живет?

— Да, одна. Но она все время дома сидит. Она давно на пенсии. Естественно, что в магазин Анна Аркадьевна выхо­дит, но… Нет, Саня, этот вариант отпадает.

— Погоди, Юр, ты говорил, она летом к сестре в другой город ездила. Так?

— Ну, было дело…

— А если мы ее к сестре отправим на пару-тройку дней? Допустим, пошлем ей телеграмму, типа «срочно приезжай тчк сестра». Она уедет, а пока выяснится, что сестра ника­кую телеграмму ей не посылала, мы провернем нашу опе­рацию и отсидимся у нее. Помнишь, ты говорил, что у тебя дубликаты ключей от ее квартиры есть?

— Саня, ты просто гений! Я совсем забыл про них, — Юрка широко улыбнулся, отчего стал похож на лягушку. — Ее надо как-то заставить уехать, но не телеграммой. Во-первых, мы не знаем, как зовут ее сестру, во-вторых, где гарантия, что, получив такую телеграмму, Анна Аркадьевна не кинется звонить сестре, чтобы узнать, что произошло?

— Логично… — Я задумался. — И что же нам тогда де­лать?

Юрка сидел довольный-предовольный, и мне, как чело­веку, знающему его с горшка, было ясно, что он что-то при­думал.

— Давай, Юрец, колись! — От нетерпения я закурил.

— А вот что: Анна Аркадьевна иногда заходила к нам с Маришкой по каким-то пустякам, типа соли щепотку одол­жить или там пару яиц, а на самом-то деле ей было просто одиноко, и она хотела немного поболтать. Так вот, дважды она разговаривала с Маришкой на тему суеверия, цыган и всяких гаданий. Я невольно слышал их разговор, и вот что мне запомнилось: раз в месяц Анна Аркадьевна получает пенсию и идет на Курский вокзал, где за сто рублей гадает у цыган. Понимаешь, к чему я клоню?

— Нет. Она что, в день операции пойдет гадать?

— Нет, Саня! Я хочу сказать, что она очень верит этим са­мым гаданиям, и нам за пару дней до операции надо сде­лать так, чтобы какая-нибудь цыганка, с которой мы заранее договоримся, якобы случайно ее встретит и нагадает, что­бы та срочно поехала к сестре на несколько дней. Усек?

— Теперь да. Молодец, Юрка! Итак, что мы имеем: с ору­жием решили — раз, прослушка, считай, будет — два, квар­тиру, думаю, тоже обеспечим — три. Вот теперь, возможно, у нас все получится… Деньги на стволы я достану, есть у кого одолжить, только вот как бы тебе это объяснить… Возмож­но, для психологического давления придется разочек паль­нуть. А ТТ стреляет громко… Может, ты узнаешь у Макса, нет ли у него чего-нибудь с глушителем?

Я очень волновался, не зная, какая последует реакция у моего друга. Но, к удивлению, он отнесся к моим словам спокойно.

— Хорошо, к вечеру узнаю. Саня, только давай договорим­ся, если что-то пойдет не так, как мы планируем, то риско­вать не будем, сразу сворачиваемся и прекращаем операцию, ладно?

— Договорились! — В данный момент я мог обещать Юре что угодно.

— И вот еще что. Если мы тормознем операцию, то как те деньги, что ты собираешь одолжить, отдавать будем?

Мне понравилось, что Юрка употребил слово «будем». Не знаю, как бы я повел себя, употреби он слово «будешь».

— Друг, давай решать проблемы по мере их поступления. Бу­дет день — будет пища. А пока занимаемся подготовкой…

Юрка договорился с Максом о встрече и ушел. Я позво­нил отцу и попросил взаймы три тысячи долларов. Несмотря на то, что мой отец развелся с мамой много лет назад, я дружу с ним и очень дорожу нашим общением. Отец, естественно, поинтересовался, на что мне нужна такая сумма. Очень не­приятно, но пришлось его обмануть. Не буду говорить, что я ему сказал, но деньги мой отец пообещал дать.

До вечера в квартире Аслана была тишина. Потом появился Юрка и сообщил, что с глушителем у Макса есть только «Вальтер» и что он вместе с ТТ будет стоить две с по­ловиной тысячи. Я оставил Юрку дежурить в машине, а сам смотался к отцу за деньгами. Через два часа я вернулся.

— Так, Юрец, звони своему «черному копателю», спроси, когда нам подъехать, чтобы стволы взять. Да, что там у Ас­лана, тихо?

— Тихо. Звонили ему кто-то нерусский и Игорь. Заберем кассету и послушаем по дороге.

— Ладно, на сегодня все, сворачиваемся…

Юрка позвонил Максу и договорился, куда нам подъе­хать. Я тем временем сходил и заменил кассету в записыва­ющем устройстве. Когда мы ее послушали, то лишний раз убедились, что все идет по плану. Прошлым вечером Аслану звонил Игорь и сообщил, что шеф не готов дать ответ и что ему надо сутки на размышление. Этим вечером Игорь пере­дал, что сделка состоится, его шеф условия принял.

Мы приобрели два пистолета. ТТ был большой и тяже­лый, «Вальтер» маленький и симпатичный. Когда мы вернулись домой, то пошли с Юркой за гаражи опробовать дорогосто­ящие покупки. Выстрела из «Вальтера» практически не было слышно, а спустив курок на ТТ, я всполошил всех окрестных собак, так что пришлось срочно уносить ноги.

Остаток ночи ни я, ни мой друг не спали. Юра паял блок питания к приемнику. Утром он уже работал от батареек, от прикуривателя в машине и от обычной городской розетки. Также на нем появились две пары гнезд для наушников.

Моя задача была тоже не из легких. С трудом мне удалось найти похожие шерстяные шапочки. Причем четыре штуки. Почему четыре? Потому что две мы используем с Юркой, а оставшиеся две я планировал использовать как ложный след. К тому же не исключен был вариант вмешательства мили­ции в наши дела, а раз так, то на этот случай я предусмотрел еще и ложные улики. В общем, всю ночь я обшивал выре­занные под глаза отверстия в шапочках, готовил одежду и обувь, в которой нам придется работать.

На следующий день, пока Юрка дежурил в машине у дома Аслана, я сходил на Курский вокзал и договорился с цыганами. Они оказались довольно подозрительными людь­ми, и мне пришлось на ходу разыгрывать женатого мужчину, которому на пару-тройку дней нужна пустая квартира его (то бишь моей) бабушки. Наверное, из меня мог бы полу­читься неплохой актер, потому что цыгане посочувствова­ли мне и выделили на несколько часов молодую цыганку. Возможно, решающим фактором была пятидесятидолларовая купюра, которую я крутил в руках во время моего жалост­ливого рассказа о неудачной семейной жизни. В общем, по дороге к дому, я рассказал цыганке Раде о том, что моя ба­бушка очень суеверный человек, о том, что у нее в другом городе живет сестра.

— Главное — это чтобы она уехала на три дня. Только не напугай ее до полусмерти, Рада, — мне было жаль старушку Анну Аркадьевну, но что поделаешь, нам позарез была нужна ее квартира.

— Не переживай, красавец, я ей скажу, что… — Рада выда­ла текст, который мне понравился. Если я был бы на месте старушки и, к тому же, суеверным человеком, то, не раздумы­вая, уехал бы, и не на три дня, а на неделю как минимум.

В общем, где-то до часу дня мы с Радой прогуливались в соседнем дворе. С каждой минутой ожидания во мне росли раздражение и отчаяние. Вдруг Анна Аркадьевна не пой­дет сегодня в магазин? Тогда наши планы рухнут. Конечно, можно все сделать и завтра, но это уже крайний случай.

От горестных раздумий меня отвлек звонок мобильного телефона. Глянув на номер, я увидел, что звонит Юрка.

— Да!

— Саня, она вышла из подъезда. Светло-бежевое пальто и белый берет! Через минуту… — Я не дослушал, отключил Юрку.

— Рада, пойдем, она вышла.

Цыганка с удивлением посмотрела на меня.

— Тебе это по телефону сообщили?

— Да, там, во дворе, мой младший брат следит. Выходи на улицу, увидишь старушку в светлом бежевом пальто и белом берете. Это она.

Рада ушла. Прошло минут двадцать. Я за это время вы­курил три сигареты. Прикуривая четвертую, я увидел мо­лодую цыганку. Та шла ко мне и улыбалась. Гора на моих плечах пошатнулась, но пока не упала.

— Ну, как? — Я отбросил только что прикуренную сига­рету.

— Славная у тебя бабушка! — Рада продолжала улыбаться. — Дня четыре квартира будет свободна. Послушай, красивый мой, если вдруг твои планы поменяются и ты захочешь как-нибудь вечером показать мне квартиру своей бабули, то я с удовольствием приму приглашение…

— Спасибо тебе, Рада! Ты замечательная девушка! — смутившись, произнес я.

Цыганка помахала мне рукой и ушла. Гора с моих плеч рухнула. Я вернулся во двор, где стояла наша машина, и при­соединился к Юрке.

— Ну, дела, Сань! Анна Аркадьевна пулей пролетела в подъезд! Что цыганка ей сказала? — Юра от нетерпения по­тирал руки.

— Юрок, сейчас это уже неважно. Я вот что подумал: по­сле того, как мы заберем деньги и укроемся в квартире ста­рушки, нам уже оттуда по крайне мере до вечера не выйти, а по-хорошему до утра просидеть, так?

Юрка кивнул, вопросительно глядя на меня.

— Так вот, надо не забыть ничего из того, что нам может понадобиться, начиная со свечек и заканчивая пластиковыми стаканчиками. И еще надо не забыть заранее разведать, что за люк в четвертом подъезде и как он закрывается. Потому что это наш ложный след. Мы должны сделать все так, чтобы у них и мысли не возникло, будто мы остались в доме…

…Бессонная ночь взяла свое. Мы с Юркой поспали по два часа, и в шесть вечера он уехал встречаться с Тамарой. А еще че­рез полчаса из подъезда вышла Анна Аркадьевна с сумкой на ко­лесиках и засеменила со двора. Я сразу же позвонил Юрке.

— Да! — В трубке среди треска и шума еле-еле слышался голос моего друга.

— Бабуля отчалила! Как переведешь кассету, поезжай до­мой и возьми ключи от ее квартиры. Мы сегодня должны проверить, не сменила ли она замки!

— Все понял! Пока! — Юрка отключился.

До десяти вечера я только и делал, что боролся со сном. От выкуренных сигарет першило в горле и болела голова. Я уже собирался закрыть слипающиеся веки, когда поя­вился мой приятель. Плюхнувшись на сиденье, он перевел дух.

— Как я устал!.. Сань, есть какие новости?

— Нет, все тихо. Как у тебя?

— Тома перевела разговор. Короче, товар пересек границу и завтра вечером будет в Москве.

— Хорошо. Ключи привез?

Юрка как-то вдруг засуетился, задергался.

— Да, привез…

— Какие-то проблемы? — Cон мигом слетел с меня. Пове­дение друга говорило о том, что дела у нас не в порядке.

— Сань, — Юрка снял свои очки и принялся их протирать. — Понимаешь, Маришка чуть ли не с ножом к горлу пристала, зачем, мол, мне ключи…

— И что ты ей сказал?

— Что они нужны тебе. Что к тебе девушка из Питера при­ехала, а у Анны Аркадьевны квартира свободная…

— Ну, ты и осел! — Злость резко захлестнула меня. — Ты не мог наврать что-нибудь другое? Что ты вообще не за ключа­ми пришел, а зачем-нибудь другим?

Мой приятель сидел, понурив голову и продолжал про­тирать очки.

— Да брось ты свои дурацкие очки! — У меня все кипело внутри.

Я вылез из машины и попытался успокоиться… То, что Юрка сморозил глупость, это факт. Теперь обратно ничего не вернешь. Я взял себя в руки и вернулся в машину.

— Ладно, сам со своей Маринкой разбирайся. Давай клю­чи, я пойду квартиру осмотрю… И кассету мне давай пу­стую, заодно поменяю…

Квартира у Анны Аркадьевны и впрямь походила на сад. Обстановка по-стариковски уютная, на стенах и полу ковры. Везде чистенько, аккуратненько. Покинув квартиру старуш­ки, я отправился осматривать чердак. С лестничной площад­ки на чердак вела железная конструкция, напоминающая стремянку. На вид хлипкая, она была прикреплена к стене. Сам люк представлял собой дверцу метр на метр, обитую оцинкованным железом. Снаружи висел старый и ржавый амбарный замок. Я стоял и смотрел на этот замок и думал над тем, как, по мнению милиции, преступники попали с чердака в подъезд, если на люке висит замок? И тут меня посетила идея. «Завтра все организуем, надо только подходящие болты с гайками найти дома».

Спустившись этажом ниже, я заменил кассету в записы­вающем устройстве и направился в четвертый подъезд, что­бы посмотреть на люк. Как выяснилось, лестница и люк там были такими же, как и в подъезде Аслана, только вот замка не было. Вместо него была обычная алюминиевая проволо­ка, замотанная в проушинах. Размотав ее, я залез на чердак. Там было пыльно и темно. Значит, надо будет купить фона­рики.

Проволоку, заменяющую замок, я вставлять на место не стал, закрутив ее только в одной проушине, что имитирова­ло, будто доступа на чердак нет. Думаю, вряд ли кто обра­тит внимание на то, что люк можно теперь открыть изнутри, с чердака. Все, чего касались мои руки, я протер носовым платком и лишь потом вернулся в машину.

В тот вечер мы больше не прослушивали квартиру Ас­лана. Вернувшись домой, я выпил сто граммов водки и лег спать.

Следующую ночь мы проведем в квартире Анны Арка­дьевны.

Глава 5

Утром я отругал Юрку. Ему было поручено взять тубус и рюкзачок, какие носят студенты, а он забыл.

— А в чем мы с тобой деньги понесем? — Я нервничал.

— Прости, Сань, забыл. Сейчас принесу.

— Только в зеркало посмотрись! — Крикнул ему вслед. Да, похоже, после общения с Радой, я сам стал суеверным.

Пока Юра бегал туда-сюда, я перебрал в памяти, все ли взял. Сейчас, пока есть время, нужно постараться предусмо­треть все мелочи… Пока есть на это время…

Вернулся Юрка с тубусом и красным рюкзачком.

— Ну, дружище, с Богом! Тронулись!

По дороге к дому Аслана я остановился у хозяйственного магазина, где купил два китайских фонарика. Рядом с ма­газином образовался небольшой блошиный рынок, где у торговца, расположившего свой товар под открытым небом, я приобрел амбарный замок, уже провисевший где-то на са­рае лет пять. Я специально купил именно такой, чтобы своей потертостью и выступившей ржавчиной он не бросился ох­ране в глаза. Если покупку фонариков и замка Юрке объяс­нять не надо было, то, когда я остановил машину у Курского вокзала и, захватив две шапочки, переделанные под маски, ушел, он был крайне этому удивлен. Вернулся я через час. Мой друг вопросительно посмотрел на меня.

— Юрка, я потом тебе все объясню. Сейчас некогда, мы уже опаздываем!

К дому Аслана мы подъехали в половине одиннадцатого. Часть вещей, необходимых нам для операции, я сразу же отнес в квартиру Анны Аркадьевны. Другую часть можно будет от­нести днем, ну а приемник мы захватим с собой вечером. В квартире Аслана было относительно тихо. Изредка слышались его шаги да непонятные шумы. Телефон молчал. Только в районе полудня раздался телефонный звонок. Зво­нил Муса. Поговорив с ним пару минут, Аслан перезвонил Игорю.

— Здравствуй, Игорь!

— Приветствую тебя, Аслан!

— У нас все готово. Завтра в десять утра можно начи­нать.

— Очень хорошо! Мы будем у тебя завтра к десяти!

— Рад слышать это. Надеюсь, ты помнишь мои условия: в квартире будем мы с Мусой и ты с экспертом. Охрана оста­ется на улице…

— Да помню я, Аслан! Не волнуйся, все будет нормально! Давай, до завтра!

— Счастливо!

Не успели мы с Юркой обменяться мнениями по поводу только что услышанного разговора, как в динамиках послы­шались равномерные серии щелчков, означающие, что Ас­лан набирает номер по телефону. Даже не зная языка, на ко­тором велся разговор, мы поняли, что Аслан вызывает к себе Батраса, так как среди непонятных слов четко прозвучало название улицы. Мы поняли, что Аслан диктует адрес.

— Ну, вот и все, брат, мы на финишной прямой. Ты готов? — Я спросил это чисто формально. Глядя на Юру, было ясно: не готов. После разговора Аслана и Игоря мой приятель начал протирать очки. Прошло уже минут десять, а он все тер их и тер. Боюсь, что если его не остановить, то к вечеру он про­трет в стеклах дырки.

— Не нервничай, Юрка, у нас с тобой идеальный план. Тем более, мы же договорились, что если что-то пойдет не так, мы не влезаем. Отсидимся у бабушки и разойдемся по домам, — я как мог пытался успокоить друга. В принципе, это мне удалось, по крайней мере, очки заняли свое законное место — на носу.

— Давай, Саня, перекусим, что ли, — видимо, от нервного напряжения у Юрки проснулся аппетит. Мы поели.

Около двух часов дня к дому подъехал джип «Чероки», из него вылез человек в короткой кожаной куртке и скрылся в подъезде Аслана. Две минуты спустя в прослушиваемой квартире завязался разговор. И опять, естественно, не по-русски. Говорил в основном Аслан, а его собеседник только изредка что-то спрашивал. Мы на всякий случай записали их разговор на диктофон.

После того как Батрас уехал, я пошел ломать замок на чердаке, заодно прихватив оставшуюся партию вещей.

Закинув вещи в квартиру Анны Аркадьевны, я на удив­ление легко сломал старый амбарный замок на люке, пове­сил новый и позвонил Юрке.

— Ну, что там, тихо?

— Сань, Аслан только что с Мусой по телефону говорил. Давай забирай кассету, я до вечера успею к Томке съездить, вдруг там что-то важное?

— У меня нет с собой другой кассеты…

— Тогда отсоединяй весь аппарат, он нам уже ни к чему.

— Хорошо.

Я демонтировал записывающий приборчик и вернулся в машину. Юрка в это время заканчивал говорить по теле­фону.

— Я договорился с Тамарой, она через час будет на «Пуш­кинской».

— Давай, двигай. Жду тебя здесь.

Юра уехал. За то время, что его не было, ничего не про­изошло, за исключением того, что во двор въехал черный джип «Шевроле Тахо». Из него никто не вышел. Джип по­стоял минут десять, сдал назад и уехал.

Стемнело. Тишина в динамиках наводила на сон. Часов около восьми появился мой друг.

— Как дела? — Плюхнувшись на сиденье, поинтересовался Юрка.

— Ничего нового. А у тебя?

— Тамарка тут напереводила мне… — Он достал блокнот и наклонился к лобовому стеклу, чтобы лучше видеть. — Так… По телефону Муса сообщает Аслану, что груз прибыл… Разговор Аслана и Батраса: Аслан инструктирует, сколько людей должны приехать, что они должны делать. Как про­верить подъезд и так далее… А вот последний телефонный разговор: Аслан говорит, чтобы Муса на всякий случай взял с собой пушку… Это все, — Юрка отложил блокнот и вздох­нул.

— Что ж, давай собираться. Отсоединяй приемник и поднимайся к Анне Аркадьевне. Я переставлю машину за дом и приду. Свет не зажигай, понял?

— Понял, — мой друг сложил приемник в пакет и вышел из машины.

…До самого позднего вечера ситуация не изменилась. Аслан около десяти лег спать, мы с Юркой поужинали, и я принялся инструктировать его.

— В общем, так, дружище, сейчас мы с тобой пойдем на чердак и наделаем там кучу следов. Нам это необходимо, чтобы Аслан и его компания при разборе полетов решили, что все время грабители отсиживались на чердаке. Обувь и одежду, в которой мы будем работать, я приготовил. Ты оде­ваешь робу, я в ней машину ремонтирую, и мои старенькие кроссовки. Понял?

— Конечно.

— Тогда переодеваемся и пошли. Не забудь надеть пер­чатки.

Мы переоделись и полчаса топтались на чердаке, пытаясь изобразить следовой мозаикой долгое ожидание и пребыва­ние грабителей. Когда я достал из-за пазухи две стеклянные баночки и высыпал из одной на пол кучку пепла, а из другой горку окурков, Юрка замер и вытаращился на меня.

— Юрок, утром я ходил на вокзал, помнишь? — Раскиды­вая окурки, спросил я. Мой приятель кивнул в ответ. — Так вот, я там заплатил двум бомжам, и они выкурили для меня по десять сигарет. Пепел они стряхивали в одну баночку, а бычки складывали в другую. Это ложный след номер один. Понимаешь, если менты приедут, они по следам решат, что грабители отсиживались на чердаке, причем долго. А дол­гое время курящий человек, находящийся в состоянии ожи­дания, без сигареты не может. Для них я и приготовил эти окурки, пусть собирают и исследуют. На фильтрах осталась слюна этих бомжей, один из которых, как мне показалось, болен туберкулезом. Сечешь?

— Да. А ложный след номер два? — Юрка топтался на ме­сте, продолжая таращиться на меня.

— А ложный след номер два… — Я сделал паузу. — Это, мой друг, наши с тобой маски-шапочки… Так, хорош тут топ­таться, пойдем домой, там все расскажу.

Я заставил Юрку снять обувь, сам тоже снял свою, и вот так, в носках, мы спустились и прошли до квартиры Анны Аркадьевны.

— Так что там с шапочками, я не понял? — задал вопрос Юра, когда мы расположились в комнате.

— Те бомжи, с Курского вокзала, не только накурили мне банки пепла и бычков. Они надели запасные шапочки на го­лову и терли материал о волосы. Зачем? Объясняю: на вну­тренней стороне шапок остались волоски с их голов. Я слы­шал, что по волоску современная экспертиза может сказать, что человек ел и пил накануне, не говоря уже о заболеваниях. Если приедут менты, то это для них будет улика, и очень серьезная.

— Здорово! Но ведь их надо подбросить?

— Естественно. Я планирую, что завтра утром охрана ос­мотрит весь подъезд, потом начнется сделка Аслана и Игоря. Думаю, что на пересчет денег и осмотр камней уйдет никак не меньше десяти минут. В это время ты берешь приготов­ленные шапочки и фонарики, поднимаешься на чердак, от­крываешь люк в четвертом подъезде, бросаешь возле него фонарики и шапки и возвращаешься ко мне. После того как мы их грабанем, поднимаемся к бабуле в квартиру и сидим тихо-тихо. Фонарики тебе надо будет бросить у люка вклю­ченные, а шапки-маски бросишь в хаотическом беспорядке, типа их отбросили на бегу. И еще: я подготовил два тонких болта с гайками, ты завтра их поставишь на место гвоздей, что держат одну из проушин в люке. Все должны потом подумать, что мы изнутри открутили гайки и так освободили проушину, чтобы открыть люк. Это важно, понял?

— Да, Саня! Здорово ты придумал! — Юра смотрел на меня с восхищением. — Только как я заменю гвозди на твои болты?

— Я взял с собой гвоздодер и шуруповерт со сверлами. Выдернешь гвозди и забросишь их на чердак. Болты бросишь на лестницу, типа, мы их из чердака продавили. Я помогу, если что!

В принципе, моменты с ложными уликами должны бу­дут отвести подозрения от того, что грабители остались в подъезде. То, что они, то есть улики, сыграют важную роль в следствии, было очевидно. А то, что следствие будет, я ни­сколько не сомневался. Потому что на сто процентов мне придется кого-нибудь ранить. Ежу понятно, что такие день­ги нам никто просто так не отдаст.

— Ладненько, Юрик, время за полночь, завтра дел по гор­ло, давай, ложись спать. Я лягу на кресле, а ты можешь на кровати.

Мой приятель затушил свечку и устроился на бабуш­кином диване. Я закрыл глаза и попытался заснуть. Ни­чего не вышло — нервное напряжение из-за предстоящей операции держало меня, не давая провалиться в сон. Так прошла ночь. Юра тоже не спал, он ворочался и кряхтел, несколько раз вставал и ходил на кухню пить воду. В семь утра он включил в розетку приемник, надел наушники и замер.

Когда начало рассветать, часы показывали начало де­вятого. Я подошел к окну, раздвинул шторы и выглянул во двор. Мрачное серое ноябрьское утро. В преддверии предстоящей операции меня стала поколачивать нервная дрожь.

Я подтащил к окну стул, налил кружку кофе из термоса и принялся ждать. Жутко хотелось курить, но я понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Когда вернется Анна Аркадьевна, все в ее квартире должно оставаться так, как было, включая запахи. А табачный дым некурящий человек почувствует и через неделю.

Мои мечты о сигарете прервал джип «Чероки», въехав­ший во двор. Следом за ним двигался огромный «Ленд Кру­зер». Когда джипы остановились, из первого вышел человек в короткой кожаной крутке и направился к подъезду. Я узнал его, это был Батрас. Через пару минут Юрка, дежуривший у приемника, замычал, привлекая мое внимание. Зная, что Ас­лан и Батрас будут говорить на своем языке, я решил остать­ся у окна и следить за развитием событий. Кивнув Юрке, я продолжил наблюдение. Минут через десять из джипа вылезли два джигита и нырнули в подъезд. Я обернулся к Юрке и помахал ему рукой. Он снял наушники и шепотом спросил:

— Что?

— Один черт, ты ни хрена не понимаешь, о чем они там лопочут. Иди-ка лучше к входной двери и погляди в глазок, что там творится!

Юра на цыпочках пошел в прихожую. Я замер у окна. Прошло минуты три. За спиной у меня вдруг послышалось какое-то шипение. Обернувшись, я обнаружил источник звука — это был мой друг, привлекающий внимание.

— Ну, что там?

— Двое нерусских по этажам прошлись. Сейчас вниз спу­скаются…

— На чердачный лаз смотрели?

— Да, но наверх не полезли. Замок их успокоил, — Юрка был бледный.

— Хорошо, — я выглянул в окно. Джигиты вышли из подъ­езда, один из них принялся звонить по телефону. — Иди слушай!

— Сань, чего там слушать, они по мобильному разговари­вают, в наушниках один фон стоит!

— Все равно слушай!

— Как скажешь, — Юра обреченно уселся и напялил на­ушники.

Тот, что звонил по телефону, закончил говорить и вслед за другим залез в машину. Через некоторое время «Ленд Кру­зер» проехал в конец двора, развернулся и встал у второго подъезда. Все понятно: люди из «Чероки» охраняют подъ­езд, где будет происходить сделка, другие, из «Ленд Крузе­ра», их подстраховывают. Первые проверили этажи, ничего подозрительного не обнаружили и доложили Аслану. Он должен быть спокоен.

Час с небольшим я смотрел в окно. Джипы на месте, движения никакого нет.

Без десяти минут десять во двор въехал вчерашний «Шевроле Тахо», следом за ним двигалась «Ауди». Ну, вот и все, приехал Игорь. Я сделал знак Юрке.

— Что? — Спросил он, сняв наушники.

— Готовься! Надевай кроссовки, перчатки. Не забудь фо­нарики и бомжёвые шапочки. Игорь приехал, сейчас нач­нется!

Юра громко сглотнул.

Глядя в окно, я увидел, как огромный джип «Шевроле» припарковался в паре метров от «Чероки», а «Ауди» подъ­ехала вплотную к подъезду. Из «Шевроле» выскочили двое ребят и скрылись в подъезде…

За моей спиной раздался шум. Обернувшись, я увидел бледное лицо друга.

— Ну?

— Еще двое на этаж поднимались, один из них лазил к люку, видимо, замок дергал, мне из глазка не видно было.

Я повернулся обратно к окну. «Замок, замок… Главное, чтобы они не обратили внимание, как крепились проушины — то ли на гвозди, то ли на болты» — от волнения я не мог сосредо­точиться. Ничего такого, что бы могло решить эту проблему, не приходило мне в голову. «Ладно, Будь что будет!» — я присмотрелся и увидел, как двое парней вышли из подъезда и подошли к «Ауди».

— Так, Юрка, подсоединяй приемник к аккумуляторам, теперь нам нужна его мобильность.

— Уже готово, — мой друг показал мне на рюкзачок, из которого торчала антенна и тянулись две пары наушни­ков.

В это время из «ауди» вылез старичок с кейсом и Игорь. Одновременно один из ребят из «шевроле» принес ему боль­шую спортивную сумку.

«А вот и наши денежки!» — Не успел я так подумать, как из подъезда вышел Батрас и подошел к «Чероки». Навстречу ему из машины вылез Муса. Я видел его три дня назад, когда он приезжал к Аслану. Муса, не оборачиваясь, зашел в подъ­езд, следом за ним пошли Игорь со стариком.

Во дворе сразу как будто все вымерло. Если бы не дым, вьющийся из выхлопных труб джипов, можно было подумать, что людей во дворе нет. Напряжение достигло та­кого предела, что, казалось, дотронься пальцем до оконного стекла, и оно пойдет трещинами.

Вдруг одна мысль промелькнула у меня в голове. Я пря­мо-таки покрылся холодным потом. Рюкзак с торчащей ан­тенной и наушниками! Аслан и его компания ни в коем слу­чае не должны догадаться, что их прослушивали!

— Юрка! Наши планы чуть-чуть меняются. Мы не берем с собой приемник, мы их слушаем до последнего момента, а потом я спускаюсь и жду их у двери.

— Как скажешь, — Юра в робе, шапочке на голове и белых полотняных перчатках был похож на слесаря-ремонтника. Только рукоятка пистолета, торчащего из штанов, как-то не вязалась с этим образом.

Надев на голову наушники, я прислушался к голосам в квартире. Говорил Игорь:

— …займет минут пятнадцать, максимум двадцать. Надеюсь, с вашей стороны тоже не будет задержки.

— Нет, не будет, — это был голос Аслана. — Муса, передай профессору камни, а сам займись деньгами!

Некоторое время в наушниках раздавался непонятный шум и шорох.

— Так, дружище, бери монтажку и шуруповерт, иди срывай проушину. Только не забудь болты на лестничную площадку кинуть! Давай, Юрка, двигай, время поджимает!

Мой друг, бледный, как больной лейкемией, нервно кив­нул, взял монтажку и вышел в прихожую. Наша операция вошла в самую сложную и решающую стадию.

Тем временем в квартире установилась тишина. Чувстви­тельные Юркины «жучки» передавали небольшое движение. Я натянул перчатки, взял пистолет и передернул затвор.

— С деньгами все в порядке, — голос Мусы прозвучал неожиданно. Я вздрогнул.

— Хорошо, — акцент Аслана был более грубым. — Игорь, долго у вас там?

— Нет, профессор проверяет последние десять камней. Две-три минуты, не больше.

— Хорошо, — повторил Аслан. Потом у меня в наушниках щелкнуло и появился постоянный свист помех.

— Батрас, мы будем готовы через три минуты. Прием! — Свист в наушниках исчез, а потом сразу же появился. Глухой голос произнес:

— Понял, ждем! — С последним словом шум и свист исчез­ли. Мне было ясно, что Аслан говорил с Батрасом по ради­останции.

Сердце бешено колотилось. Адреналин в крови превы­шал все допустимые пределы. «Пора!» — сказал я сам себе, снял наушники и вышел в прихожую, а затем и на лестнич­ную площадку. Остановившись на секунду, я прислушался… Все тихо. Черная квадратная дыра в потолке резко бросалась в глаза. С края лаза на уцелевшей проушине болтался амбар­ный замок со второй оторванной проушиной. «Ай да, Юрка, молодец какой!» — подумал я и расправил шапочку на голове, раскатав ее до подбородка.

Если бы в этот момент кто-нибудь из соседей вышел на лестницу, я, честно говоря, и не знал бы, что делать. Слава Богу, никто не вышел. Я сделал два шага вперед и начал спу­скаться по лестнице. Вот четвертый этаж… А вот и дверь в квартиру Аслана. Хорошо, что она без глазка! Я приготовил­ся, встав чуть боком к двери. «Где же Юрка, черт его поде­ри!» — пронеслось у меня в голове. Не успел я подумать, где потерялся мой друг, как замок в двери щелкнул, дверь стала открываться…

Все происходило, как в замедленном кино. Вот дверь при­открылась на пару сантиметров, вот еще на три, вот голос Аслана: «Батрас, мы выходим!», вот она уже открылась на метр. Удивленные глаза Аслана… Дальше замедленное кино кончилось, наоборот, все ста­ло очень быстрым, неправдоподобно быстрым…

Я сильно ударил пистолетом Аслану между глаз. От удара он рухнул на спину, по полу покатилась черная коро­бочка раций…

Дверь распахнулась полностью. Чуть правее от упавшего Аслана замерли Игорь и старик-профессор. У Игоря отвисла нижняя челюсть, а у профессора стали закатываться глаза. Я все это видел, а анализировал ситуацию мозг самостоя­тельно. «Опасности нет!» — Мозг послал сигнал мышцам. Раз­вернувшись, я увидел Мусу, глаза его прищурились. В одной руке он держал спортивную сумку, другая была за пазухой. «Внимание: опасность!» — Мозг послал сигнал, правая рука с пистолетом поднялась на уровень груди Мусы. Тот уже до­стал пистолет, бросил сумку и передергивал затвор. «Серь­езная опасность!» — В голове у меня завыли сирены. Мозг по­слал импульс, указательный палец сжался. «Пук!» — Выстрел был очень тихий. Звук от покатившейся гильзы был громче. Муса отлетел к противоположной стене и стал оседать. Но силы в нем еще были, он поднял пистолет… «Пук!» — Второй выстрел прозвучал так же тихо, как и первый. Пуля попала Мусе в правое плечо. Его пистолет вылетел, сам он захрипел и обмяк…

За моей спиной кто-то икнул. Резко развернувшись, я уви­дел Юрку, держащего свой ТТ впереди в вытянутых руках. Его била крупная дрожь. Переведя взгляд на Игоря с про­фессором, я показал стволом на пол и хрипло произнес:

— Ложись!

Дважды повторять не пришлось. Профессор кулем сва­лился на пол, грохнув свой чемоданчик о стену. Игорь лег на живот.

— Денис, бери сумку! Уходим! — Я специально назвал Юрку Денисом.

Мой друг схватил сумку и выскочил из квартиры, а я ру­кояткой пистолета отправил Игоря в мир грез и спокойст­вия. Естественно, на время. Старика-профессора трогать не нужно было — он и так отключился. Собираясь уже уйти, я обратил внимание на небольшую сумочку-барсетку, край которой виднелся из-под Игоря. На всякий случай я при­хватил ее с собой. Окинув взглядом поле битвы, я вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. Замок автоматически защелкнулся.

Поднявшись на пятый этаж, я увидел рожу в маске, торча­щую из квартиры Анны Аркадьевны. А снизу раздавался топот множества ног, спешно поднимающихся по лестнице…

Но это было уже неважно: бегущие наверх люди находи­лись в районе второго этажа, а до входа в квартиру старушки было менее трех метров…

Глава 6

Когда дверь в квартиру Анны Аркадьевны закрылась, я без сил опустился на коврик в прихожей. Юрка стянул с го­ловы маску и молча таращился на меня.

— Сань, пистолет убери… — Еле слышно, одними губами, сказал он.

И впрямь я совсем ополоумел! Палец на спусковом крюч­ке, пистолет не на предохранителе. Стащив маску, я привел оружие в порядок.

— Юрка! Иди послушай, что в квартире творится! — Напря­жение почти ушло, но силы все равно не возвращались.

— Сань, ты что, не слышишь? — Мой друг сделал круглые глаза.

Действительно, судя по шуму, доносившемуся с лестни­цы, охрана ломала дверь.

— Дружище, все равно слушай, нам надо быть в курсе всех событий, — я хотел отправить друга в комнату, потому что мне было стыдно перед ним за то, что я валяюсь тут в прихожей, словно дохлая рыба.

Мой друг кивнул и скрылся в комнате. А мне, чтобы взбодриться, достаточно было собраться с силами и переме­стить тело на кухню, где в холодильнике остужалась заранее приготовленная бутылка водки.

Минут через пять я, держа в руке откупоренную бутыл­ку и два пластиковых стаканчика, ввалился в комнату. Юрка мельком глянул на меня и, не снимая наушников, произ­нес:

— Они до сих пор дверь пытаются выбить…

Я молча налил водку в два стакана и, не дожидаясь, пока Юра возьмет один из них в руки, схватил ближайший ко мне и опрокинул в рот. Тепло от выпитого разлилось по телу, я улыбнулся:

— Все, Юрка, они упустили момент. Минут семь уже прошло, а наверх еще никто не поднимался…

Внизу что-то грохотнуло. Юрка поморщился.

— Все, сломали, — он жестом пригласил меня присоеди­ниться к нему и послушать.

Что я и сделал. Судя по шуму, охрана ворвалась в квар­тиру. Поднялся шум, перемешивающийся с криками на рус­ском и нерусском языках. Я снял наушники и налил себе еще немного выпить. Сделав глоток, я услышал шум на лестнице, а затем крики прямо у нас под дверью.

— Пойду посмотрю, что там происходит, — я снял науш­ники и прокрался к двери.

Через глазок были хорошо видны два типа, стоящие у основания лестницы, ведущей на чердак, и ноги третьего, за­глядывающего в люк. Чем закончится дело, мне не удалось досмотреть, потому что за окном раздалось пронзительное кряканье милицейской сирены. Ни один автолюбитель не спутает этот звук ни с чем другим. Я потихоньку перебрал­ся к окну и выглянул во двор. Во дворе, перегородив выезд, стоял белый милицейский «Форд». Три джипа и «Ауди» ока­зались в ловушке.

В общем, описывать все то, что происходило в следую­щие четыре часа, смысла нет. Нас это уже не касалось. Из­менить что-либо было невозможно, мы могли лишь наблю­дать за событиями со стороны. Перенеся приемник поближе к окну, я слушал, что происходит в квартире, одновременно наблюдая за двором.

В течение получаса прибыло еще около шести-семи ми­лицейских машин. «Скорая помощь» увезла раненого Мусу. В квартире у Аслана расположились оперативники и следо­ватели, которые по очереди допросили всех основных участ­ников событий. Но никто из них словом не обмолвился про сделку. Несли всякую чушь по поводу того, зачем они тут собрались. Старик-профессор до сих пор находился в трансе, так что его допрос отложили на потом.

Милиционеры обследовали чердак, нашли подброшен­ные нами шапочки и фонарики, а также собрали окурки.

Аслана, Игоря и профессора увезли, у остальных перепи­сали данные и отпустили.

Один из следователей, осмотрев чемоданчик старика-эксперта, пришел к выводу, что в этой квартире происходила сделка по купле-продаже драгоценных камней и ограбление. То, что грабеж совершила одна из сторон, сыщики не сомне­вались. Опросы соседей ни к чему не привели — в это утро практически никого дома не было, а те, кто находились дома, были в кур­се событий, начинающихся с момента, когда охрана стала выламывать дверь.

В общем, к трем часам квартиру и чердак опечатали, ве­щественные доказательства собрали, оперативники и сле­дователи наметив план действий, разъехались. Двор опустел, квартира под нами погрузилась в тишину.

За это время мы с Юркой допили одну бутылочку водки и собрались уже открыть другую, как вдруг я вспомнил:

— Подожди, Юрок, давай хоть нашу добычу посмотрим, а то напьемся и свалимся, — мне стало гораздо лучше по срав­нению с тем, каким я был сразу после операции. Но все равно меня немного колотила нервная дрожь и тряслись руки.

— Ой, а я и забыл про нее, — Юрка притащил из прихожей черную спортивную сумку.

Когда он ее открыл, у меня пересохло во рту. Столько денег я ни разу в жизни не видел. Сумка была полна пачек стодолларовых купюр.

— Обалдеть! — Вернее, мой друг Юрка употребил другое, более емкое выражение. Но оно является нецензурным, и по­этому повторять я его не буду.

Взяв в руки одну пачку, он потряс ею:

— Сань, а сколько здесь?..

— Десять тысяч… — Я сам был в шоке.

— И таких в сумке двести пятьдесят пачек? — Юра взял вторую. Теперь в каждой руке он держал по десять тысяч долларов.

— Нет, теперь уже двести сорок восемь! — Мой друг глуповато улыбался.

— Санька, мы сделали это! — Он бросил пачки обратно в сумку и взглядом показал на бутылку. — Давай?

— Наливай! — Я знал, что еще ничего не закончилось, рас­слабляться нельзя, впереди много дел, но не отметить такое событие было бы глупо.

Мы выпили. Глядя на своего друга, я вдруг поймал себя на мысли, что с ним что-то не так. Что-то изменилось в его внешности. Прикидывая так и эдак, я вдруг понял: у Юрки на лице отсутствовали очки.

— Юрок, а где твои… эти… — Я покрутил пальцами у глаз.

— Да я сейчас в линзах. Очки ведь лишняя улика, а это нам совершенно ни к чему… Хорошо, что напомнил. Пойду, сниму их, а то глаза щипет.

Он ушел в ванную снимать линзы, а я тем временем плеснул себе еще немного водки и опрокинул стаканчик.

Вечер прошел в делах и заботах. Мы распихали деньги в нашу спортивную сумку, Юркин рюкзачок и тубус. Маски, перчатки и сумку Мусы я разрезал на мелкие кусочки и часа два Юрка методично спускал все это в унитаз. Так же в уни­таз отправились поломанные наушники и осколки бутыл­ки водки. Приемник, работающий на волне «жучков», Юра сжег, замкнув какие-то контакты, потом повыламывал мел­кие радиодетали, которые вслед за осколками бутылки от­правились путешествовать по московской канализации.

— Саня, а куда корпус девать?

— Спрячь его поглубже на антресолях. Даже если бабуля и найдет его, то вряд ли разберется, что это и откуда взя­лось.

— Ладно. А пистолеты?