Да нет, тут не пахнет Бродским

Четыре сонета

Камиле Вильдановой

I

Целую твой портрет, который что-то

Мне кажется совсем уже больным.

Устал он от обыденной заботы —

Ловить мой взгляд. Так лучше бы одним

Глазам смотреть на славную работу

Художника, чьи руки влюблены

В твои бесчеловечные красоты,

В улыбки миловидные черты.

Чем если залетит к тебе однажды

Толпа, пусть и не раз, а дважды,

Испортит твой, едва коснувшись, бюст;

Неважно кто, самцы иль самки,

Сотрут с картины и котов сиамских.

А значит, труд художника был пуст.

II

Порой считаю, сидя по-турецки,

Число шагов твоих ступней.

Порой пугаюсь вовсе не по-детски —

Любить ко мне идут… Или точней:

Ты возникаешь словно ниоткуда,

И рук твоих прикосновенья шлют

Привет. И мой расшатанный рассудок

Загадочней не знает «пять минут».

Где каждая из них меня сгубила.

Зачем твоя рука не обошла

Меня. Ах, если б ты любила,

Но не была ко мне так холодна.

Ведь соткана любовь моя тобою,

И так ранима под твоей рукою…

III

Друг друга мы любовно утешаем:

Словами — я, молчаньем — ты.

Ах, если бы, ах если бы миряне

Любили так церковные кресты,

Как я к тебе балетными шагами

Иду сквозь адовый песок пустынь,

Крича неистово «аминь».

Друг к другу мы иначе и не знаем,

Как относиться, как нам быть,

Когда боишься ты меня любить,

А я мирянам тем же подражая,

Челом пал ниц перед тобой. Ни края

Нет, ни конца — религия иная

Здесь. Ты — «святыня всех святынь».

IV

От ночи к ночи трепетное сердце,

Как в назидание судьбе, все ждёт

И ждет твою столь надобную честность,

Когда в душе твоей оттает лёд.

Так может быть и неуместно —

Ни день сейчас, ни «этот самый» год…

Стою я у окна. Не так чудесно

Знать то, что и луна вот-вот сойдет

В небытие, а далее цензура…

Твоей загадочной души.

И я бы предпочел оставить утро

На перепутье: где я жив,

И где еще не знал я праздной пыли,

Что был любим тобой. Но был ли…

Мне бы одну лишь звезду

Мне бы одну лишь звезду,

мою,

хоть и невыносимую.

Не дадут, так я украду,

ее,

непримиримую.

И на земле проведу

ее

дорогу живую.

Как только ты не колдуй,

но

без нее ты в бреду,

словно степная медуза

в меду.

Ночную песнь спою,

девятую

ноту возьму я на льду,

необходимую.

Мне бы одну лишь звезду,

мою,

хоть и неудержимую.

***

Горизонт. Обитель внеземной любви

и сердца стук, увы, я не могу расслышать.

И я, как в первые младенческие дни,

пытаюсь докричаться до любви, но я не слышим.

Ты отзовись. Из моря неизвестности всплыви

и оживи ту душу, что таит страдания

и жалкий огонек внутри.

И сотвори со мною лабиринт любви,

сквозь одиночество свое шагни,

и мы познаем все секреты мироздания.

Прошу тебя — побудь со мною.

Хоть миг ты светом озари.

Все уголки покрыты темнотою,

и даже не помогут фонари.

Календари…

отсчитывают дни

застенчивые,

И я, как в первые младенческие,

пытаюсь докричаться до любви.

Значит

Завтра забудутся серые будни,

Значит, предшествовать что-то должно.

Значит, сегодня закончится студень,

Значит, отправимся мы на Луну.

На корабле или на дирижабле,

Разницы нет, важен только лишь путь,

Ведь до Луны расстояние стает,

Только ты серые будни забудь.

Где-то же ждут нас любимые ночи,

Где-то же ждут нас в порту корабли,

Значит, предшествуют этому боли,

Тленные будни, обычные дни.

Вчера, сегодня, завтра

Ещё не завтра,

Уже не вчера.

Бытийности время

Течёт, как струя.

Миг капает в море

Прожитого дня,

Уже не сегодня,

Уже как вчера.

Выпить бы малость

Время до дна —

И быть ни сегодня,

Ни завтра.

Не быть и вчера.

Тише, тише

Тише, тише.

ты слышишь

этот стук, что дан тебе свыше?

Этот стук еле слышен,

тише.

И не потерпит он земных излишеств,

а я в тиши к нему возвышусь,

и снова я удар услышу,

а выше некуда — там крыша.

Тише.

Вспорхну я выше и буду неслышим,

жизни своей я увижу афишу,

словно серия ярких вспышек,

а после из жизни я буду вышит,

вовсе земной глуши никудышен.

Но а сейчас я подобно и вышит,

стук не способен высший расслышать.

Тише, тише,

ты слышишь

этот стук, что дан тебе свыше?

Этот стук еще слышен,

тише.

Сквозь глину сыпучею слышу,

со стуком мы жизнь всю распишем.

Этот стук еще слышен,

тише…

Ноктюрн

Я лицезрел сияние ночной звезды.

Овеяли страданья светлым сном

Их сокровенные следы

В душевной чаше колдовской.

Ноктюрн потаенной звезды

Исполнил хор немой луны.

И, пред обыденным восходом солнца,