Чудесные фантазии с привкусом васаби

Моим любимым людям

***

Миллионами ярких звезд над планетой,

В просторах степей, у подножия скал,

Играя с летящей хвостатой кометой,

Рождается тот, кого ты искал.

И в мире, где в чашках плескается солнце,

Где лужи искрятся бриллиантом луны,

Он будет искать, искать и бороться,

За чистые звуки душевной струны

За странные вещи, за тихую гавань,

Где можно шуметь лишь соленой волне,

За цвет изумруда, где бьются о скалы

И пенятся воды на морском полотне

За смех, где живут пробудившиеся птицы,

Горланят и тянутся в гнездах своих,

За мир, где совсем неопасно влюбиться,

И можно делить сердца на двоих.

Где небо так близко, что можно порою

Срывать с него звезды и сунуть в карман.

И перед сном наслаждаться луною —

Как будто над люлькой мобиль заиграл.

Он будет искать на последнем дыхании,

Глотая надежду взахлеб, до конца,

Как ищешь и ты, проходя испытания,

Морщинки и свет родного лица.

***

Я буду молиться на человечество,

И солнце искать на сумрачных лицах.

Лечить эти недуги, что будто не лечатся,

Перевязывать крылья надломанных птиц.

На этих ухмылках, на праздниках пафоса,

И там, где по небу стекают фейрверки,

Где раз в пять секунд обновляются статусы,

Где друг другу подносят сердца на тарелках,

Где сон вперемешку гуляет с реальностью,

Где кто-то кричит много «за» за «я против»,

Где тело быстрей, чем душа оголяется,

Стремясь поскорей утолить зовы плоти,

Где земли чужими слезами захлебываются,

Где крест и луна покорежены верой,

Той верой, что люди от Бога отплевываются,

Той верой, что дымом царапает небо.

Я буду молиться на человечество,

Шепотом, громко — как будет яснее,

Так чтоб расслышало все Бесконечное,

Раз скрестив руки и на коленях…

***

А мы всегда влюбляемся не в тех.

Не в те глаза, не в ту душевную пустыню,

Мы с головою окунуться можем в грех,

И с головою душим пробудившуюся гордыню

Проходит время, громко тикают часы,

и вековая пыль дымится над землею

Блестят на солнце капельки росы

Как будто ночь ревела под луною…

Проходит время, и становится чужим

Чужая тень, глаза, чужие смех и губы,

И мы стремглав от этого бежим,

и в глубине души надеемся на чудо.

Мы любим всех не тех лишь потому что,

Хотим кого-нибудь хоть как-нибудь любить

И забываем, что любовь-это искусство,

Которому учиться и учить…

***

А мне б посидеть на твоем подоконнике,

Пыльном, с окурками от сигарет,

И к чёрту пошла бы вся электроника-

По городу тихому выключен свет.

Дороги шептались бы между собой,

Куда кто ведет, где трещит тротуар.

И в урну бросал бы ветер ночной

Чужие секреты, что с окон сорвал.

А ты бы рассказывал мне про себя,

Про чьи-то улыбки, что носишь с собой,

Про фразы, что слышишь день ото дня

И гонишь из сердца метлою хмельной

Про то как в карманах хранишь чудеса,

И немного печали в мешках под глазами.

Не порвутся, спрошу я шутя у тебя,

Не порвутся, они попрочней любой стали.

Ты покажешь мне птиц, что живут вдалеке

Из-за пазухи сердца покажутся перья

«Они все летают одни, налегке

Пока не найдут дома на деревьях..»

«А перья зачем?» " А на счастье они

Писать ими можно на белых бумагах,

Исчиркать рисунком с другой стороны

Немного чернил пригодится во благо.

А ты что молчишь? Расскажи что-нибудь

Покажи своих птиц, поделись своей былью

Не буду, я просто хочу отдохнуть» —

Скажу и сложу перебитые крылья..

***

Поговори со мной, о чем тоскуешь ты?

О чем кричат глаза в такую ночь?

О чем внутри тебя цветут цветы?

И вянут, разлетевшись прочь?

Тоскую я о гавани своей,

Где тихо жили море и луна,

Они играли в сумраке теней,

Порою прибегала к ним волна.

Им было тихо, как бывает двум,

И беспокойно в предрассветный час,

И много мыслей посещало ум:

«А если солнце будет против нас?»

И на рассвете лунная тропа,

Смывалась, словно фразы на песке,

И утопала звездная крупа,

В морской, всепоглощающей тоске…

А что же ты? — А я смотрела вслед,

Как море гонит волны за любовь,

Как в солнце умирает лунный свет,

Но обещает возродиться вновь…

***

А может все окажется не так, как мы хотели.

Расступятся моря и рухнут корабли,

И чья-то родинка на хрупком белом теле —

Полярная звезда, что светится вдали.

А может нам покажется столь серым и ненастным,

Прекрасный дом и небо без темных облаков.

Захочется укутаться в дождливое и пасмурное,

Согревая нёбо теплым кофе с молоком.

И кто-то нам покажет, как стоит и не стоит.

Как можно и не нужно. Как плохо и нельзя…

Но что-то за грудиной так безумно громко ноет,

Тропинкою из слез выходя через глаза.

Сплясать давно хочу я на вашем своде правил,

И дикой волчьей стаей сбежаться под луной.

И свергнуть это «кто-то», кто так бездарно правил,

Свободным диким сердцем и чистой головой.

***

И вот, затерянной дорогой

Под небом, с тишиной,

И с сердцем, как с единственной подмогой,

Ищу я путь домой…

И пусть кричат, что мол, не та тропинка,

Чужие голоса,

Мне небо — океан, а я же — лишь слезинка,

Что льют порою эти небеса…

И всюду мне заманчивые своды,

И хочется сойти.

Сойти и утонуть, и пусть задушат воды,

Безмолвный крик в груди.

Как бьется здесь, я слышу голос сердца,

Глубокий и немой,

Душою хочется пред Вами мне раздеться,

Но спрятаться подальше — головой…

***

Нам модно быть искусными, иль даже искушенными,

И в чем-то изощренными, как дикий ритуал,

Как Племена мы прыгаем, и грудью как знаменами

Трясем под смутным множеством замызганных зеркал.

Мы ищем настоящее в карманах у притворщиков,

И копошимся чуточку в их каменных сердцах,

Перебираем молодость меж складок кожи сморщенной,

И думаем о несуществующих детей наших, отцах.

Мы надеваем радость, и красим губы в красное,

Меж длинными ресницами — глубокий черный цвет.

Усиленно запрятав души своей прекрасное,

Мы выставляем свету свой яркий марафет.

Запрячем и забудем, возьмем лишь то немногое,

Что позволяет вечером знакомых веселить,

Пойдем, не торопясь, пустынною дорогою,

Вот только бы обратный путь совсем не позабыть.

***

На небе кружится луна,

В прозрачном, тонком пеньюаре,

Совсем одна и всем видна,

И где-то снизу ей писали.

И где-то снизу. Прям под ней,

Ее по имени все звали,

Но в суматохе бренных дней,

О ней так быстро забывали.

И оставляли на окне

Немного грусти в белом блюдце,

Но как легко те блюдца бьются,

В глубоком, беззаботном сне…

И снова день… Опять забвенье,

Работа, смех, слова, знакомства…

И ожиданье воскресенья

Под ярким и палящим солнцем.

Как будто все уже не важно,

Все то, что ночью мы писали

И в небо строчки отправляли,

И выли под луной протяжно…

И снова ночь… и снова мысли.

Бессонница — любимый спутник,

И ночь опять не будет быстрой…

Но и не будет больно путной…

И снова ночь. Ну, здравствуй, грусть.

Мы снова будем под луной,

Ты только погоди, постой,

Я за снотворным — и вернусь…

***

Как в тишине. Растаяли с тобой. Не помню.

Не помню, не жалею, не хочу

Как будто все произошло в тумане сонном,

И то ли шепот, то ли я кричу…

И то ли плачу, то ли улыбаюсь,

Смешно, наверное, прощаться с незнакомцем,

Мгновенье — я по улице шатаюсь,

В безумном одиночестве под темным солнцем…

Мгновенье — буквы в старом телефоне,

Переплетаются в бессмысленные фразы,

И пустота их проявляется не сразу,

А лишь спустя одну затяжку на балконе…

А мне не хочется… Не хочется обратно,

В пустую комнату, в постель, в твои объятия,

В твою Вселенную, где точно безвозвратно,

Скреплю себя твоей мужской печатью…

Мне надоело. Выгони меня…

Из тонких тел, из воспоминаний,

Зачем случилось что-то между нами,

И как уйти, друг друга не виня??

Как в тишине. Растаяли с тобой. Запомню…

Запомню, не жалею, запишу…

Как будто все произошло в тумане сонном,

Запомню я…А ты забудь… Прошу.

***

Звонок. Шаги. Бегу, постойте!

Тихонько открываю дверь…

Ты стал моим нежданным гостем,

Тебя обслуживай теперь…

Я постелю тебе в гостиной,

Но для начала, покормлю.

И ты рассказ начнешь свой длинный

Про тяжкую судьбу свою.

О том, что видел по дороге,

Кого и с кем делил ночлег,

Каким же может быть убогим,

Ты говорил мне, человек.

О том, как ты любил однажды.

В ночной тиши ты говорил,

И не один раз и не дважды,

Во имя чувств себя губил.

А я все слушала рассказы,

И молча подливала чай.

Ах, как знакомы эти фразы

Про чувства и чужую даль.

***

Не думай, мурлыка, ты такой не один.

Не только тебе вдруг на хвост наступили…

Не только тебе молока не налили,

Забывшись в тоске застарелых рутин…

Не думай, мурлыка, я б тоже ушла

Нагадила б в тапки и тихо сбежала…

И пусть мне еды бы порой не хватало,

Но я бы свободой своею жила.

Не думай, не думай, мурлыка, так хуже.

Ты можешь поклянчить немного любви

Запрыгнуть на руки и слушать шаги,

Того, кто так нужен… А может, не нужен.

Мурлыка, мурлыка, я тоже не знаю,

В окно постоянно кого-то гляжу,

А может чего-то, а может случайно,

А может за кем-то зачем-то слежу…

Хотела б луною светится в окно,

И ты бы, мурлыка, печально мяукал,

А я бы навеяла, а я бы еще…

Еще бы побольше навеяла скуку…

И я бы, мурлыка, ему б на лицо,

Во сне сладком-сладком запрыгнула резко,

А он бы ругался, но мне бы в отместку

Не смог бы ответить совсем ничего.

Ведь я же мурлыка, я глупый котейка,

Мне много не надо — люби да корми

А то, что я прыгнула вдруг на постельку —

Ну я уж, хозяин, случайно, прости…

***

Да нет, не страшно мне уйти отсюда. Мне страшно оказаться в пустоте…

Мне страшно, что на звездном небосклоне, все окажется не так как я хотел.

И я хочу летать и видеть небо. Вот так. Как вены на ладони. Как смех ребенка видит мать. Как рельсы на пустом перроне.

Все не идеально. Совершенно. И у всего есть свой предел.. Я просто так боюсь, что все окажется не так, как я хотел…

На вкус все терпко-сладкое. А у чего-то привкус чуть солоноватый…

Ты думаешь, что за все хорошее своя есть плата.

Необязательно. Ведь можно просто жить.

Тихонько. Не спеша. Молиться, есть, любить.

А так у вечности свои есть имена. И не придумывай еще. Со спорщиком у ней лишь жесткий есть расчет.

Живи. И я живу. Пускай и не идеально,

Зато как человек. И человек нормальный.

***

Я на черно-белом фоне.

Я не фон. Не черно-белый

Чужим именем в телефоне

Заполняю цифровые пробелы.

Что-то новое в твоей жизни?

Нет, наверно, в моей все также.

Что там в кармане? Покажи мне,

Хотя. Ладно, уже не важно.

Хотя нет. Ты покажи мне.

Лепестки времени тихо вянут,

И небосвод бесконечно синий,

Бесконечно черным наверное станет.

Мне так нравится. По аллее

Там, где трещинки на асфальте

Все разбросано: люди, время,

И солнце льется сквозь чьи-то пальцы.

Что-то, наверно, уже пропало,

Может, чего-то уже не хватает,

Скинув с души своей покрывало,

Кто-то от сна пробудится и встанет.

В приподнятом настроении

И я молчу о многом, а ты поймешь о чем…

И сколько же людей в эту ночь забылось сном.

Хрусталь дрожит на небе, трещит по швам луна,

Рассыпался песок вдоль ночного полотна…

И ты вдруг мягким шепотом, Как будто не спугнуть,

Тихонечко, безропотно предложишь мне курнуть.

***

Кому-то что-то показалось,

Ты слышал — где-то подорвалось,

Стучало, плакало, металось,

И разлетелось на осколки…

Наверно, то были ракеты,

Что высью рвутся в небеса,

И дымкой старой сигареты

Растает в небе полоса…

Кому-то что-то показалось,

Ты видел — осень постучалась,

И через дверь она ругалась,

Швырнув в порыве горстку листьев…

Наверно, то была соседка

Что так давно живет напротив,

Ее десерты — антибиотик,

И от депрессии таблетки…

Кому-то что-то, мне за что-то,

С тобою выть под серым небом,

Под голубым и темно-синим,

И сердцем надо будет жить.

Я так отвыкла, не привыкла,

И страшно как-то привыкать,

Опять забуду как дышать,

А на душе начнутся ливни…

А ты напомнишь как дышать?

А я не стану вдруг мешать?

Вопросы льют как из ведра,

Пойду, пожалуй, посушусь…

Пожалуй, отложу бинокль,

Чтоб не заглядывать вперед,

Подальше, в темный ящик полки,

Где вряд ли кто-нибудь найдет…

***

А сколько раз ты смотришь на часы?

Когда торопишься? И вдаль несутся стрелки?

И оседают крохами минуты на тарелке,

Как уличная пыль вдоль взлетной полосы…

Когда приходится бежать в свои пустоты

И притворяться кем-то и зачем-то,

И вечность вся сжимается в моменты,

На дно смахнув великие высоты…

Когда зачешется руки твоей запястье

От ремешка, что сдавливает кожу,

Ты вдруг захочешь снять часы, но все же…

В высоком обществе ходить без них — негоже…

И сколько раз ты смотришь на часы?

Зачем? На что? Какую ищешь дату?

Гуляешь взад-вперед по циферблату,

Забыв, что ты поставил на весы.

Хоть раз ты слушал, что стучит внутри?

Там тоже вроде тикают часы…

Там вроде вечность, только подлиннее,

И вроде жизнь… Со смыслом, посветлее.

***

Приходи ко мне ночью. Нас прикроет луна.

Нас с тобою накроет небес пелена.

Приходи ко мне ночью. Я сломаю часы.

И не надо машин-приезжай на такси.

Приходи ко мне ночью. Что налить тебе? Чай?

Обнимаешь тихонько… Я ж пролью, прекращай!

Как же сладко и странно. Всюду светит луна.

И осыпана звездами в спальне стена.

— Нам нельзя — Замолчи. Ты сломала часы.

— Но рассветной заложники мы полосы.

— Ты сама позвала. — Понимаю… — Зачем?

Чтоб во мраке теней заниматься ничем?

— Я хочу разговоров. — Красноречия тел?

— Нет! Хочу, чтобы и мозг твой хоть раз закипел!

— Ты смешная. Прости, я так скуп на слова.

Я поеду обратно, болит голова…

И она проводила его до двери:

— Получилось нелепо… — Не говори…

 Вылила чай, занавесила бар.

и спрятала в ящик свой пеньюар.

***

Ветер листья холодит,

Отгоняя стайку птиц,

Часть их, может улетит,

Часть падет на землю ниц.

Так и мы, желая неба,

Рвемся, не жалея крыльев,

Кто слетится к крошкам хлеба,

Умирая от бессилия.

Кто, откинув все сомнения,

Полетит вперед, за ветром,

Отгоняя сожаления,

Сокращая километры.

Кто совьет свое гнездо,

В ветках тихо притаившись,

Им, наверно, повезло —

Здесь их храм, семья и крыша.

Кто, с поломанным крылом,

Клювом в длань земли уткнется,

И рыдая, вспомнит дом,

Что пропах лучами солнца…

Все летят навстречу ветру,

Широко расправив крылья,

К счастью, к радости и к свету,

Сказку смешивая с былью…

Мы, как птицы, рвемся к солнцу,

Крылья рвем от жажды света,

И пускай, ведь сердце бьется,

Ведь под нами вся планета!

Мы ведь видим все иначе-

Сверху шире и пестрее!

Слезы, радость не упрячем,

А по ветру все развеем…

Пусть, летят сердца и бьются!

Пусть, все будет разноцветным,

Крылья шире разрастутся,

И коснутся солнца света…

***

А за окном о чем-то шепчет дождь… О чем?

О синих фонарях в центральном парке,

О том, как мокнет горка на площадке,

Мечтая, что хоть кто-то пробежится босиком…

А за окном о чем-то шепчет дождь… О чем?

О светлой сказке в темной кромке леса,

О драгоценностях, зарытых в Поднебесной,

О жизни, притворяющейся сном.

А за окном о чем-то плачет дождь… Зачем?

Устал тихонько биться в чьи-то стекла,

И настежь все вокруг уже промокло,

А он все также безнадежно нем…

***

Она укуталась в пальто,

От глаз людских и от неволи,

От света солнца и от боли,

В пальто, с прорехами от моли…

Она укуталась в пальто,

И молча мимо них бежала,

Как будто что-то потеряла,

Драгое сердцу полотно…

Кусочек тряпки, дымку ваты,

Платок, разорванный и старый,

Остаток лопнувшего шара-

Кусочек крепкого каната…

Всего лишь мусор! Ерунда!

Казалось людям из болота,

Которым ценность — лишь банкноты,

Людским пропитанные потом…

Она укуталась в пальто,

Но не от ветра, от насмешек,

От нападения глупых пешек,

В сердцах которых жизнь-кино…

Сметая горки желтых листьев,

И птиц сомнений разгоняя,

И капли слез порой роняя,

Она свой «мусор» все искала…

Но мусор сей — ее награда,

О прошлых днях напоминание,

Как старомодная баллада,

Рефреном вбившаяся в сознание…

Остаток лопнувшего шара-

Ее последний день рождения,

Волна азарта, взрыв, падение! —

И звук взрывающегося шара…

Платок, разорванный и старый-

Воспоминания об отце,

Когда стоял он на крыльце —

Стирая слезы на лице…

Она смотрела, как он плакал,

Вцепившись пухленькой ручонкой,

Тогда, 3-летнею девчонкой,

В рукав отца, который плакал…

Он уходил, оставив слезы,

Ей на помявшемся платке.

Она осталась в городке,

Прижав платок к своей щеке…

Она укуталась в пальто,

Теперь от холода спасаясь,

Все также яростно пытаясь,

Найти хотя бы полотно…

Она укуталась в пальто…

* *

Сигналы, гонимые сердцем,

Устали быть чьей-то душой.

По линиям гнутых трапеций

Бежит теперь кто-то чужой…

Он был в ненабухшей утробе

В моменты рождения душ

И в черной запятнанной робе

Выдавал за великое чушь…

И зеницы безгрешного плода

Трехпалой костлявой рукой,

В моменты призыва природы,

Отметил гнетущей тоской…

В беспамятстве буйном очнувшись

Сей плод безудержно кричал,

В земной темноте захлебнувшись,

Как зверь постепенно дичал…

Он видел бежавшие годы

В прожженных и старых оковах,

Как в картах из мятой колоды,

Все судьбы на мастях багровых…

Ребенком, искал покаяния

У плюшевых старых игрушек,

Ночами читал заклинания

И прятал мечты под подушкой…

На вырванных белых клочках

Он крылья свои рисовал,

И после, помяв в кулачках,

В снежинки поспешно их рвал…

Как будто боялся — узнают…

И вырвав, навек заберут.

Лишь ангелы тихо страдают,

А люди безумно орут…

И он, зарываясь в кроватку,

Вбивал свои крики в постель.

А днем, убегая украдкой,

Снимал свои крылья с петель…

Женщине

Играешь ты с попутным ветром,

Рисуя в воздухе картинки:

Салюты, детские ухмылки —

Все то, чего желаешь пылко.

Своей хрупкою ладонью,

Хватаешь ветер за узду,

И направляешь к небу, вольно,

Чтобы поймать свою звезду.

Тебе, как женщине сложней:

Ветра судьбы непредсказуемы,

Порывы воли наказуемы,

Как солнца свет среди теней.

Но ты становишься сильнее

И хрупкой маленькой ладонью,

Узду сжимаешь все теснее,

Мирясь с обидами и болью.

Рассказы и мысли «сбор со дна души»

Пожизненно без него

Тик-так, тик-так, так-тик… Я слышу как минутная стрелка отсекает щелчки времени, оставляя за черным наконечником ошибки, обиды и возможности их предотвращения. Иногда на черном носике стрелки пыльными крошками оседает боль, но где-то в промежутке 5 и 6, на мелких запятых деления, она рассеивается, будто ее и не было вовсе. На большом пальце правой ноги мозоль — погоня за прекрасным на каблуках теперь ехидно хихикает черным нарывом. Да и кто гоняется за чем-либо, будучи на каблуках… Глупая женская логика. Верчу в руках веточку сирени, незнакомый маленький мальчик почему-то решил, что я сегодня достойна весенних цветов… Худенький, на тонких веточках ног, он гармонично сочетался со своим скромным презентом… Словно бы оторвал его от себя самого. Третья нога? Смотреть в окно, когда солнце так дружелюбно припекало пыльный подоконник твоей квартиры, было бы глупо, поэтому я решила пройтись по теплым улочкам Монмартра. Снаружи пахло солнцем… Интересное выражение-запах солнца. Есть у меня такое подозрение, что если бы солнце узнало, чем оно пахнет, оно пришло бы в ужас и от обиды зажарило бы всю кожную поверхность человеческой сущности, заставив ее пахнуть еще хуже. Так чем же пахнет солнце? Обычно это запах волос, помытых в солнечных ваннах, для кого-то запах трамвайного салона в час-пик, а для меня… Для меня это дымка со сладкой булочки, посыпанной щедрой горкой мака с соседней пекарни и кофе на чьих-то губах по утрам. Так обычно с утра я определяла, солнечно ли сегодня или пасмурно. Кто-то просыпался раньше меня и нежно обдавал мои щеки ароматом кофе. Кто-то заставлял меня убирать постель и быть «хоть немного порасторопнее», а комната тем временем заливалась мягкими солнечными струями. Кто-то угрожал мне уходом последнего трамвая и пустой тратой денег на такси. « Никто не собирается тебя ждать, малыш. Или ты сейчас встаешь и собираешься или я сейчас собираю постель вместе с тобой,» — говорил кто-то, своими прыжками пытаясь подогнать брюки под размеры своей задницы, а я пальцем рисовала сердечки на белой простыне. Любовные вмятины исчезали, стоило только пройтись по ним ладонью. Как и на теле. Что мы делали потом? Кто-то разбавлял мое одиночество диким поцелуем напоследок и убегал на работу, впопыхах забывая застегнуть пряжку ремня. И этот кто-то был одним из тех, кто пах солнцем. Снаружи пахло кем-то, ребячий смех разносился звонкой волынкой вдоль солнечной аллеи, вызывая по телу легкую дрожь. Улыбки, губы, зубы, налеты. Было мило наблюдать за воркующими парочками в будний день, мастерски изображающих любовь. Почему изображающих? Наверное сам факт того, что они любили друг друга в центре освещенной солнцем аллеи, говорил сам за себя. Я не циник.. Просто мне рядом с любимым всегда хотелось, чтобы на мгновенье все ослепли.. Или хотя бы поиграли в жмурки. Рядом с кем-то слепла я и прозревало мое сердце.. Не думаю, что их действия были оправданы тем же… Пекарня, потом привычно-грязная пивнушка через пару кварталов и привычно-грязные взгляды полупьяных клиентов. Библиотека, автомойка, пара бомжей с парой смятых купюр, кульком торчащих из грязных кулаков.