Бесплатный фрагмент - Целительница

БЛАГОДАРНОСТИ

Труд писателя — труд одиночки. Сидишь себе и пишешь. Но если вдуматься, то это не совсем так.

Я бы никогда не дописала этот роман, если бы однажды не решилась опубликовать черновики в своём блоге, если бы не было отклика от моих первых читателей, если бы вы не ждали, не спрашивали, не поддерживали. Вы были со мной два года, пока я писала роман «Целительница» и, надеюсь, будете со мной и дальше.

Я бы не смогла свободно писать, если бы не знала:

— что потом мой бессменный редактор Ольга Форофонова не поправит все мои грамматические и орфографические ляпы;

— что пишущий фотограф Светлана Селезнева не поддержит мою очередную сумасшедшую идею или не посмеётся со мной от души за чашкой кофе над стишком или текстом.

Это уже близкие люди.

Я благодарна:

— к. м. н. врачу-урологу Ивану Данилову за помощь в написании медицинских приключений Виктории Пятницкой в третьей части романа «Целительница: другая»;

— Наталье Остапенко за рассказы о том, каково это — быть женой врача;

— Александру Верещагину за возможность написать о его истории болезни;

— Славе Михайлову за энергию.

Спасибо моим подругам-писателям:

— Инне Цесарь за наши многочасовые беседы;

— Кристине Кретовой за вдохновляющую поддержку и объятия;

— Марии Моисеевой за невыпитое шампанское и надежду, что всё ещё впереди;

— Юлии Брыковой за доброе сердце и отзывчивость.

Спасибо Марине Хлебниковой из открыточного издательства Artpression, которое выпустило серию открыток по мотивам обложек книг «Целительница».

Спасибо Сергею Ледащеву за поддержку моих идей, проектов и помощь в продаже моих детских книг.

Спасибо иллюстраторам, которые давно уже стали для меня больше чем просто коллеги: Ольге Зиминой, Анне Фокиной, Юлии Гончаровой и Яне Кузнецовой.

Спасибо моим близким: родителям, Наталье Копыл, Георгию Азнаурову, Нане Тарба, Марии Дубровиной, Амалии Гогешвили, Наталье Мироновой и Марии Кураповой.

Сбор на редактуру и печать книги проводился на краудфандинговой площадке Планета.ру. Ниже я перечислю каждого, без кого этой книги не было бы.

Спасибо вам!

Батурова Наталья

Брыкова Юлия

Верещагин Александр

Гогешвили Амалия

Голоскокова Елена

Гончарова Юлия

Григорян Татьяна

Данилов Иван

Дубровина Мария

Журавлева Анастасия

Зентаи Юлия

Зимина Ольга

Карачевцева Светлана

Клепица Наталья

Краснович Сергей (krasnovichs)

Кретова Кристина

Крупеня Вера

Ксандиева Алена

Кузнецова Яна

Курапова Мария

Копыл Наталья

Ледащев Сергей

Ливинский Александр

Локк Кристина

Лоч Анна

Миронова Наталья

Моисеева Мария

Нечаева Юлия

Одношивкина Татьяна

Олейник Светлана

Остапенко Наталья

Паялина Ирина

Протасов Константин

Русланова Дарья

Саркисян Нина

Селезнева Светлана

Сигалов Владимир

Телепегина Анастасия

Фокина Анна

Форофонова Ольга

Хлебникова Марина

Цесарь Инна

Черемных Ирина

Чертова Светлана

ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА: НАЧАЛО

Глава 1

Виктория Пятницкая замерла на тротуаре. Мимо проносились машины, проходили люди, текла чужая суетливая жизнь. А она стояла и смотрела в небо. Уже и забыла ведь, каким оно может быть красивым. Сегодня вот — голубое в облачных пятнах. Всю рабочую неделю Вика мечтала о чем-то подобном. Ей необходимо было одиночество — временное, конечно, но необходимо. И вот наконец-то Пятницкая была одна: только она, небо и солнечная весна.

Незаметно день перешёл в вечер, Вика почувствовала, как устали ноги, лёгкий озноб пробежал по телу. Всё-таки весна — не лето. Захотелось тепла, и она зашла в первое попавшееся кафе. Присела у окна в уютном углу зала и только углубилась в изучение меню, как услышала знакомый голос.

— Вика, привет, — сказал Алексей Смолин, без спроса присаживаясь за столик.

— Здравствуй, — как можно спокойнее ответила она.

Если в ней ещё и трепыхалось желание увидеть этого человека, то оно было запрятано в наглухо заколоченных тайниках души. Вика вспоминала Алексея лишь в редкие минуты слабости под соусом из мыслей: «Из-за чего бы ещё мне пострадать сегодня».

— Как твои дела? — буднично спросил он.

— Хорошо, — продолжая сохранять спокойствие, ответила Пятницкая. — Твои?

— Тоже хорошо.

Обязательная программа была выполнена, и Вика уже собиралась сказать что-то вроде: «Ну и славно, что у тебя всё хорошо. Давай как-нибудь созвонимся… потом!» — но Смолин успел задать вопрос, исключающий красивый финал:

— Ты здесь одна?

— Да… — промямлила Виктория, и в её голосе не было радости: это был прекрасный день наедине с собой, но появление Алексея всё испортило.

— Замечательно, тогда присоединяйся к нам! Я тебя со своими друзьями познакомлю, будет Лена. Они скоро подойдут.

Виктория усмехнулась карикатурности происходящего.

— Это улыбка сарказма? — спросил Смолин отчасти резко, но беззлобно.

— Что ты! Я предвкушаю предстоящую встречу, — сказала она, чеканя каждое слово и неприлично широко улыбаясь. — Соскучилась по Лене.

— Вик, не нужно театральных эмоций, — одёрнул её Алексей.

— А мне нравятся мои театральные эмоции, и меняться в угоду тебе в мои планы не входит! — с жаром произнесла Виктория, а затем добавила: — Давай я и дальше продолжу эмоционировать, а ты пойдёшь?!

— Всё ещё злишься? — усмехнулся он.

— Не злюсь, просто не понимаю, ради чего я должна поддерживать этот разговор. Лучше нам не заходить дальше вопроса «как дела», — резюмировала Пятницкая, поднимаясь из-за столика. — Кстати, как себя чувствует твоя мама? — вдруг полюбопытствовала она.

— Плохо, — понурился Алексей. — Почему ты спросила? — поинтересовался он, словно опомнившись.

— Не знаю, — честно ответила Вика. Она, зависнув в раздумье, постояла ещё пару секунд, пожала плечами и пошла к выходу.

Дверь неудачно выбранного заведения бесшумно затворилась за её спиной. Пятницкая сделала несколько шагов вниз по ступенькам крыльца и внезапно почувствовала, что все её думы вытеснила одна-единственная мысль: «Помоги ей». Она встряхнула головой, чтоб осколки раздумий, словно в калейдоскопе, сложились в новую картинку. Однако сигнал стал лишь чётче.

«Помоги ей!» — призывал девушку рекламный щит на крыше соседнего дома. «Помоги ей», — слышала она в щебетании сидящих на ветке воробьёв. «По-мо-ги ей», — отстукивали каблуки мимо проходящей женщины. Пятницкая же упорно игнорировала сигнал, надеясь, что его отменят.

«Помоги ей», — рисовали дети мелом на асфальте. «Помоги ей!» — гласил заголовок газеты, которую нёс под мышкой проходящий мимо мужчина. «Помоги ей!» — задувал в уши ветер. «Помоги ей! Помоги!!!» — уже орало пространство. В ушах звенело. Тело будоражили бесконтрольные потоки энергии.

«Хорошо!!!» — мысленно взвыла девушка, и сигнал наконец-таки исчез.

Всё ещё находясь в некоем дурмане, Вика прислонилась к стене ближайшего здания. Её сердце, как отбойный молоток, долбило рёбра. Однако понемногу стали возвращаться привычные слух и зрение, ведь она приняла сигнал.

«Что я так разнервничалась? — подумала Пятницкая. — Почему старалась не замечать сигнал? Дело-то плёвое, часа на два, не больше. Человек она хороший, даже замечательный. Я ей знакома, так что дверью перед моим носом не хлопнет, как бывало иногда с другими. Глядишь, и чаем напоит. Зачем тянуть? Но, чёрт бы вас побрал, Высшие силы, мне так не хочется лезть в эту семью… — Вика почти рыдала. — Да-да, я помню, что уже согласилась… Только заметьте: не добровольно», — упрекнула она пространство. И тут же ветерок скользнул по уху, мягко предупреждая… Девушка улыбнулась: «Хорошо-хорошо. Молчу».

Она оторвалась от стены и направилась к ближайшей станции метро. По силе сигнала Виктория Пятницкая понимала, что лучше всё сделать сегодня и даже сейчас, потому как ситуация явно критическая. А ещё потому, что ей не хотелось попасть под какой-нибудь ливень или град за непослушание Высшим силам. И Алексей был точно занят в этот вечер. В общем, надо было действовать.

***

Дорога от Чеховской до Отрадного заняла не больше двадцати минут. Из метро налево, потом метров двести прямо через сквер — и вот он, обычный панельный дом на окраине Москвы, некогда белый с голубым. Теперь цвета дома потускнели, как и воспоминания Вики о тех днях. Ещё несколько лет назад она мечтала поселиться в этом доме с Алексеем… С Алексеем и его матерью. И её это совсем тогда не смущало.

Вика поднялась на седьмой этаж, подошла к нужной двери и позвонила. Через пару мгновений ей отворили.

— Здравствуйте, Надежда Ивановна, — искренне улыбнулась Пятницкая.

— Здравствуй, Вика. Проходи, — доброжелательно сказала истощённого вида женщина, вовсе не удивляясь этому визиту. Седина прядями покрыла её некогда белокурые волосы, щеки впали, фигура пропала за худобой. Однако мать Алексея всё ещё держала осанку и делала вид, что ничего не происходит.

Надежда Ивановна внешне сильно изменилась со дня их последней встречи. А её хорошее отношение к Виктории осталось прежним. И Пятницкая отвечала ей взаимностью: всё-таки мать Алексея когда-то была для неё будущей свекровью.

Вика молча зашла в квартиру, начала снимать пальто и сапоги.

— Алёши ещё нет. Он обещал быть часа через два, — продолжала Надежда Ивановна. — Мы пока с тобой чаю выпьем, проходи на кухню. Только накрой на стол сама, пожалуйста. Ты ведь знаешь, где у нас что лежит.

Порой девушка смотрела на человека, с которым ей предстояло работать, и думала: «Ну зачем такого на земле держать, нечисти и без него хватает!» — но, стискивая зубы, всё же выполняла команду Высших сил, а сейчас ей было даже приятно предстоящее.

— Это хорошо, что вы снова возобновляете… хоть какие-то отношения, — улыбнулась мама Алексея, медленно присаживаясь на стул.

Вика повторила её улыбку в ответ и начала молча хозяйничать на кухне. Когда стол был накрыт, а чай разлит по чашкам, она решила, что эту идиллию пора прекращать и самое время перейти к делу, ведь у неё в лучшем случае осталось только полтора часа до прихода Алексея.

— Надежда Ивановна, я не к Алексею пришла, а к вам, — спокойно сказала Вика.

— Ко мне? — удивилась та. — Я чем-то могу тебе помочь?

— Нет, — покачала головой Пятницкая. — Я вам могу помочь, — сделала она акцент на «я».

— Чем? — не поняла Надежда Ивановна.

Виктория смотрела в глаза женщины, уставшие от боли, но не потерявшие искру. Она думала, как наилучшим образом выстроить разговор. Рассказать с подробностями, кто она на самом деле, приправив покаяние парой мыльных историй на тему, как это бывает? Или сразу ошарашить её откровенными признаниями о своих сверхспособностях и работать, пока она ещё тёпленькая? Впрочем, вспомнив об ограниченности во времени, Виктория решилась на блицкриг.

— У вас рак желудка. Уже есть метастазы в лёгких и печени.

— Это ещё проверяют, — улыбнувшись, поправила Надежда Ивановна, но Вика даже не обратила внимания на её комментарий.

В медицинских терминах Пятницкая не была сильна и вполне допускала ошибку в диагнозах, совершенно не отличая, например, фибрилляцию от аритмии сердца. Только сидя рядом, отделённая от тела женщины лишь метром кухонного стола, Вика остро чувствовала, что количество жизненной энергии в Надежде Ивановне слишком мало. Она еле тлела, как фитиль в испорченной массе воска. А значит, смерть была очень близко.

— В итоге врачи подтвердят, что рак в запущенном состоянии. Почему его не выявили ранее, они объяснить не смогут. Вам захотят назначить операцию для того, чтоб установить какую-то трубку. Вы же почти не можете есть? Вас тошнит после этого. Быстро провести операцию в России не получится. Придётся ждать, даже за деньги. Также непонятно, как вас перевозить в Израиль или Германию, вы слишком слабы, да и там нужно найти клинику, договориться, чтоб вас приняли. Это время, а у вас его нет. Но я могу помочь. Я могу исцелить вас, и операция не потребуется. Вы будете здоровы, если вы этого хотите и если дадите мне своё согласие на исцеление прямо сейчас. Вы согласны? — Вика сыпала фактами, которые ей посылало пространство, чтоб сделать разговор более предметным, а заявления — правдивыми.

У Виктории не было выбора: подчиняясь Высшим силам, она была обязана принять сигнал и исцелить человека. У больного же человека выбор был всегда. Он мог не согласиться на исцеление, тогда Виктория отступала и не имела права настаивать.

Незыблемое правило: все действия осуществляются только с согласия человека. Если тот был в бессознательном состоянии, надлежало обратиться к его душе. Под душой в этом случае подразумевалось то, что остаётся и после физической смерти. Душа, монада, бессознательное, самость, сущность, высшее Я — так много названий, так много верований и толкований, а суть одна.

Надежда Ивановна молча смотрела на Вику, та же сканировала женщину, оценивая масштабы её проблем со здоровьем, и покорно ожидала ответа.

Первое, что воцарилось в голове умирающей женщины, — страх. Понятно, не каждый день тебе объявляют, что ты не протянешь и пары недель. И неважно, что чувствовала женщина себя совсем плохо, надежда теплилась, врачи ещё не поставили смертельный диагноз. Потом Надежду Ивановну обуяли мысли о скорой кончине. А затем снова победила вера во врачей. Только ненадолго.

«Она молодец, — подумала Вика. — Сильная, не сдаётся, борется со своими эмоциями». Но тут и Вике досталось от Надежды Ивановны: «Кто она такая?! О чём говорит?! — загуляли в голове умирающей женщины возмущённые мысли. — Вика, оказывается, сумасшедшая, вот почему её Алёша оставил. Мне ничего не сказал. Почему? Или не поэтому? Разве мог он об этом не знать? Или она действительно что-то может? Отчего же сын ничего не говорил…»

Вика всё ещё ждала. Время тикало. Когда табор дум Надежды Ивановны пошёл на третий круг, стало ясно, что пора это прекращать.

— Решайте, Надежда Ивановна. Решайте сейчас. Пара пассов руками — и вы здоровы. Или не здоровы, если я всё это придумала, — усмехнулась Вика. — Подумайте, что вы теряете, если я всего лишь помашу возле вас руками?

— Ничего, — неуверенно произнесла мать Алексея.

Можно было поднажать, закидать фактами из прошлого, сказать пару громких фраз о ценности жизни, о том, что нет смысла медлить, когда и так терять нечего. Только Виктория старалась быть мягче с человеком, ей не посторонним. Не хотелось совсем разрушать привычное видение мира бедной женщины. А тем более говорить, что её смерть просто некстати, поэтому Вику и послали это исправить. И ничего личного.

— Пожалуйста, решайте, — попросила Виктория, и Надежда Ивановна сдалась.

— Хорошо. Что я должна делать? — всё тем же неуверенным голосом произнесла она.

— Ничего, я всё сделаю сама. Вы просто сядьте поудобнее… — Пятницкая встала со стула и подошла к окну: — Мне нужна пара минут, чтоб настроиться, — прокомментировала она свои действия.

Вика всматривалась в небо, попутно натягивая воображаемые перчатки на руки и припаивая их собственной слюной к запястьям. Меры безопасности, чтоб болезнь не перешла в тело исцеляющего. С детства она представляла, что у неё жёлтые резиновые перчатки, предназначенные для уборки помещений или работы в огороде. В своём роде Вика тоже была уборщицей, только личного пространства другого человека. Иногда, когда ей не хотелось заниматься врачеванием и она начинала нервничать по этому поводу, никак не могла натянуть перчатки. От этого ещё больше нервничала, так как ожидающий больной тоже начинал раздражаться, наблюдая за происходящим. Только Высшим силам нужен был положительный результат вне зависимости от внешних факторов: затраченные усилия на выполнение поручения не шли в зачёт.

В небесах уже обозначилась луна, еле различимая в городском смоге. Облаков не было, а значит, вся сила луны была доступна Пятницкой. При необходимости можно было использовать и внутреннюю энергию, но девушка предпочитала оставлять её в резерве. Глупо опустошаться при наличии внешнего источника силы.

«Луна, милая, дай мне силы», — трижды произнесла про себя Виктория.

По телу пробежал лёгкий холодок. Контакт был установлен. Вика протянула правую руку к небу. На пальцы опустился лунный свет.

Входя в рабочее состояние — состояние видения, а не смотрения, она могла ощущать лунный свет, чувствовать лёгкий холод в местах его касания. Любое движение энергий становилось для неё осязаемым, и мир приобретал иные очертания, наполнялся разноцветными сгустками энергий — разной плотности, протяжённости и формы. Взяв достаточно энергии от луны в руку, Вика вернулась к смотрению — состоянию, когда потоки ощущались, но не имели видимых очертаний. Она сформировала из энергии шар и повернулась в сторону Надежды Ивановны, готовясь к самой процедуре.

Женщина пристально наблюдала за Викторией, снова и снова прокручивая одну и ту же мысль в голове: «Вика всё же совсем плоха. Как бы её к психотерапевту отвезти? Сейчас Алёшенька придёт, поговорим с ним об этом. Нельзя оставлять девочку в таком состоянии».

— После отведёте, когда я закончу, — осекла её Вика.

Мать Алексея встрепенулась, села излишне ровно на стуле и перестала моргать.

— Да, пока читаю ваши мысли, но не беспокойтесь, это пройдёт, как только я закончу.

«Так не бывает. Может, это я схожу с ума?» — закопошились новые мысли в голове у обескураженной женщины.

Пятницкая выключила трансляцию мыслей Надежды Ивановны, понимая, что начинает злиться. А злиться ей сейчас не следовало, это лишняя потеря энергии в неурочный час.

Виктория подошла сбоку к Надежде Ивановне, присела на колени и поднесла к ней правую руку в область желудка спереди, а левую руку — сзади. Образовался канал, по которому заструился лунный свет: от правой руки Виктории к левой. Когда свет достиг левой руки Вики, она еле успела подавить стон. В глазах померкло от боли, но девушка сумела удержать канал и тут же выставила блок в своём сознании, не позволяющий воспринимать ей боль другого человека, как свою. Перчатки защищали её тело от непосредственного воздействия негативной энергии, но о чувственной составляющей она забыла.

«Господи, как же ей больно!» — воскликнула про себя Вика. Была бы мать Алексея абсолютно посторонним ей человеком, ничего бы не случилось, так как изначально не было бы эмоциональных связей. Но в этом случае стоило защититься целиком, а она забыла. Как непрофессионально!

Лунный свет полностью перетёк в левую руку. Вика сжала эту руку в кулак, спрессовывая энергию, а затем резко втолкнула её в маленький железный шарик с полостью внутри. Теперь можно было подняться с колен и пересесть на стул.

«Высшие силы, спасибо за помощь. Отдельное спасибо тебе, Луна, что дала мне энергию. Спасибо!» — Пятницкая склонила голову перед Высшими силами и выдохнула — теперь можно было расслабиться до следующего сигнала.

— Возьмите, — протянула она шарик Надежде Ивановне. — Его нужно закопать на территории любого кладбища.

Возможно, Надежда Ивановна ждала ритуальных танцев со свечами, крестами и пучками трав, но у Вики ещё ни разу не возникало желания разыгрывать спектакль, напуская на себя излишнюю важность. Практически всегда Пятницкая использовала энергию Высших сил: луны, солнца, воды, леса — и всё равно после ощущала некое опустошение, куда уж тут до театральных действий. Глупости всё это.

Вика сняла блок с ощущения чужих чувств, стянула перчатки и включилась в текущий момент. Сделала глоток уже остывшего чая и обратилась к Надежде Ивановне:

— Как вы? Всё хорошо?

Мать Алексея молча кивнула.

Вика понимала, что физически у неё всё хорошо, но вот психологически — пока не очень. Должно пройти время для принятия случившегося.

По телу Пятницкой начала растекаться слабость, её стало клонить в сон. Внутренним взором она просканировала себя и поняла, что в суматохе использовала собственные ресурсы для постановки блока на чувствительность, а не силу луны. И теперь ей тоже нужно было время, чтобы восстановиться.

— Я пойду, — учтиво произнесла Вика. — Не провожайте меня, насколько я помню, дверь у вас сама закроется, если её захлопнуть.

Мать Алексея опять только кивнула.

Пятницкая встретила Смолина, когда выходила из подъезда. Тот так удивился, что не смог даже сказать что-нибудь внятное. А пока он собирал мысли в кучку, Вика воспользовалась его ментальной заминкой и успела скрыться за поворотом, избежав нежелательного разговора.

Глава 2

Вечер пятницы. Миновала очередная рабочая неделя — спокойная и размеренная. Без приключений и сигналов. В такие дни Виктория с головой погружалась в неспешный ритм своей обычной жизни и делала вид, что она такая же, как все.

Она подошла к входной двери квартиры, где жила вместе с родителями. Достала из сумки ключи. И вдруг почувствовала, что слева на лестнице кто-то стоит, буравя взглядом её бок. Пятницкая резко обернулась, выронила ключи и вздрогнула — то ли от звука падения ключей на бетонный пол, то ли от внутреннего напряжения.

— Испугалась, — улыбнулся Алексей, поднимая ключи и протягивая их девушке.

Виктория выдохнула.

— Да. Почему ты здесь?

— Пришёл лично пригласить тебя на ужин, ведь дистанционных средств связи с тобой у меня нет. Так что я поднапрягся. Ты оценила?!

— Бесспорно! — на лице Виктории появилась ехидная улыбка. — Поделился бы, что ли, со мной чувством собственной важности. Разделённое на двоих, оно стало бы вполне сносным.

— После поболтаем, а сейчас пора идти, — прервал Алексей направленный на него саркастический поток.

— Я не пойду, но спасибо за приглашение, — очень учтиво отказалась Вика.

— А если я скажу, что не только ради меня, но и по просьбе моей мамы?

— Я отвечу также: нет.

— Вот упрямая, я даже не думал к тебе приставать, мы просто хотим отблагодарить тебя, так сказать, в семейном кругу.

— Жаль. Может, на приставания я бы и среагировала, а так нет, — отшутилась Виктория, а потом серьёзно добавила: — Я принимаю благодарность, Лёш, спасибо. Только ужин — это уже лишнее, к тому же в вашем семейном кругу. Пригласите Лену, мне бы на её месте было приятно.

— Ну перестань ты злиться на меня! — покачал головой Смолин, громко выдохнув.

— Знаешь, злюсь, — честно призналась Вика. — Я реально всё ещё злюсь. И что?!

— Дай мне шанс искупить мою вину! Пойдём на ужин.

— Лёша, я же не обвиняю тебя, я просто злюсь. Это разные вещи. При чём здесь ты и твоя вина? Я не хочу с тобой общаться. Мне тяжело.

— Вика, так не пойдёт, — покачал Алексей головой. — Ты вылечила мою мать, я тебе теперь должен…

— Не должен, — прервала его Виктория. — Ты поблагодарил, я приняла благодарность. Мы в расчёте.

Пятницкая старалась говорить спокойно, но ей это плохо удавалось. Очередная встреча с Алексеем давалась тяжело, очень хотелось побыстрее оказаться дома одной. Ком подкатил к горлу, нахлынуло чувство горестной утраты.

— Это неправильно! — безапелляционно заявил Смолин. — Я ничего не хочу слушать, пойдём!

— А что правильно, Лёш?! — сорвалась Пятницкая. — Что ты в знак своей благодарности навязываешь мне то, что я не хочу делать? Почему я вдруг стала вам чем-то обязана?!

— Ради моей матери, — напомнил он с упрёком. — Она очень хотела…

— Я уже сделала всё, что могла для неё сделать. А теперь, пожалуйста, выполни мою ма-а-а-аленькую просьбу: оставь меня в покое.

— Не знал, что в тебе столько жестокости, — нахмурился Алексей.

— Чудесно, ещё один повод не общаться со мной, — подытожила Виктория.

Резким движением она открыла дверь в квартиру и шумно захлопнула её за собой, а потом сползла по двери вниз и зарыдала в полный голос.

— За что, Высшие силы? За что? Почему вы свели нас вновь? Будто забыли, сколько боли принесли мне этот человек и чувства к нему? Пожалуйста, пусть он уйдёт.

На всхлипы Виктории из комнаты выглянула мать:

— Вижу, что у тебя что-то случилось. Поговорить хочешь?

— Нет, — чуть успокаиваясь, ответила девушка.

— Коврик у двери — это хорошо, попа не замёрзнет, но на кровати рыдать удобнее, — без излишней заботы заметила мать.

— Спасибо, я поняла… — Вика поднялась и медленно прошествовала мимо неё в свою комнату.

Обида Вики на Алексея усиливалась, а вот рыдать ей уже не хотелось. Благоприятный момент для слёз был безвозвратно утрачен. Теперь Пятницкая никак не могла определиться, на что обидеться сильнее — на то, что Алексей снова появился в её жизни, или на то, что он желал быть обязанным ей по гроб жизни.

Ещё маленькой девочкой Виктория решила, что не будет общаться с людьми, которых вылечила, и тем более с их родственниками. Признательность исцелённых не льстила ей. Возвеличивание до уровня Бога смущало. И выводило из себя то, что в последующем такие люди начинали прибегать к ней с каждым порезанным пальцем и совсем не хотели понимать, что не Виктория Пятницкая решала, кого и когда лечить. Всё, что она умела, — повиноваться велению Высших сил. Её семье даже пришлось пару раз переезжать из города в город, пока они не остановили свой выбор на Москве, слишком большой и многоликой, чтобы кто-то искал повторной встречи исключительно с целительницей Викторией.

Сколько Пятницкая себя помнила, у неё всегда был дар исцелять. Она родилась с ним и с осознанием, как им управлять. Девушка просто знала, что нужно делать, и всё. Не читала оккультных книг, не имела наставника, не училась управлять силой. Её родители были обычными людьми. Однако они знали об особенностях своего ребёнка и принимали Вику такой, какой она была, не вмешиваясь в её целительские дела и не упрекая за бездействие, когда болел кто-то из близких, а она не получала сигнала от Высших сил на исцеление.

— Каков гусь этот Алексей, а? — в сердцах ругалась Вика, проговаривая все свои обиды вслух. — Как обычно с порога стал устанавливать свои порядки: если он хочет, я должна. Нет, теперь у него есть вечно задолжавшая ему Лена, пусть ей и командует! — Охватившая её ненависть к Лене пенила кровь: — Вы ещё заплатите, девушка, за то, что увели у меня мужчину. Как только придёт раскаяние, сразу начнёте платить. А оно придёт. Уж я-то знаю законы этого мира. Хотя что я злюсь на неповинную Лену… Не она причина моих горестей, это Алексей предпочёл её мне. Значит, она оказалась лучше. Но я-то чем не угодила? В постели ублажала, рубашки гладила, маме его нравилась. Чего ему не хватало? Почему он не сказал, что ему чего-то не хватало? — Слёзы вновь потекли рекой. — И он ни при чём, — начала успокаивать себя Вика, — на всё воля Высших сил. Просто не по судьбе человек. Только больно так, словно по судьбе.

Больше года Виктория работала над тем, чтоб пережить разрыв с Алексеем. Читала книги по психологии, применяла различные техники из гештальт-терапии для выдворения из своего сердца ненависти к нему и Лене, а заодно боролась и с чувством собственной вины. Она была уверена, что всё хорошо, что ей удалось наладить полноценную жизнь без этого мужчины. Оказывается, нет. Вика врала сама себе. Первая же встреча показала, что не было великого избавления, она лишь переложила гнетущие её чувства подальше от сознательной области. И теперь тайник вскрыт. Жаль, что не разграблен.

— Но что я должна была тогда сделать? Любила, как умела, отдавала всё, что могла. Ушла быстро, без скандалов. Раз решил — будь счастлив. Раз до сих пор с Леной — значит, правильно решил. И не нужно рушить нашу берлинскую стену, так комфортнее, — вновь завыла она.

К тому же Алексей теперь знал о её даре, и это была вторая причина, по которой она не хотела его больше видеть.

— Не хочу! — резюмировала Пятницкая.

В комнату заглянула мама. Убедившись, что глаза Виктории уже не на мокром месте, она буднично уведомила:

— Если кому-то интересно, на кухне стынет свежезаваренный зелёный чай с мятой, — и тут же удалилась.

Вика чуть улыбнулась этой фразе: мама была права, настало время окончательно успокоиться.

***

Ложка гремела о стенки чашки. Вика размешивала кусочек рафинада так, словно высыпала в чашку всю сахарницу. Мать первая прервала молчание:

— Мы с твоим отцом собираемся сегодня вечером к Петровым на дачу. Часов в девять. Хочешь, поехали с нами? Может, тебе с людьми в полном расцвете сил и не очень интересно, зато сможешь напиться на природе, — улыбнулась она.

— Мам, когда мне стукнуло восемнадцать, вы стали вполне приятной компанией, а вот пить с вами даже в свои двадцать четыре я так и не научилась, — усмехнулась Вика.

— Были б живы родители, я б и сейчас не смогла доброкачественно выпивать с ними в свои-то пятьдесят, — засмеялась мама. — Наверное, недоработки в воспитании.

— Ещё какие! — подхватила Виктория. — На меня они тоже распространились! — И не к месту добавила: — Я вылечила мать Алексея. У неё был рак.

— Я думала, он по другой причине днями напролёт обивает пороги.

— Что, это не первый раз? — удивилась Виктория.

— Не первый. С понедельника ходит как на работу. Но вы удивительным образом не встречались до сегодняшнего дня.

— И звонил?

— И звонил. И просил новый номер твоего мобильного телефона, — пояснила она.

— Ты не дала, — благодарно констатировала факт Вика.

— Нет, всё-таки тебя я люблю больше, чем его, — покачала головой мама.

— Мама, что это значит?! Это ты его так защищаешь? — возмутилась Виктория.

— Я его уважаю, — улыбнулась она. — Защитить себя он может и сам.

— Мне бы твою лёгкость по жизни и понимание мужчин, — позавидовала Вика. — Я же тогда ненавидела его до красных глаз. Думала, видеть не хочу. А как увидела, не могу выбросить из головы. Комок сплошных противоречий. И зачем мне это? А ты с отцом уже так долго и так счастливо… В кого я у вас такой уродец?

— Моя хорошая… — мама подошла к ней и обняла. — Ты смотри не на свои эмоции, они проходят, смотри на чувства, которые остаются, когда уже нет минутного накала страстей. Хочешь ли ты быть с ним? Готова ли прожить жизнь с этим человеком, несмотря на неурядицы текущего дня? Учись не быть категоричной и не руби с плеча. Нет идеальных людей, нет идеальных отношений.

— Мам, он мне изменил! — запротестовала Вика.

— А ты его в ответ сразу бросила, не дав возможности высказаться, — парировала мама. — Но сейчас он зачем-то к тебе ходит, а ты почему-то всё ещё думаешь о нём. И как минимум вам стоит поговорить о том, что случилось тогда.

Вика в смятении обхватила голову руками:

— Мама, если мы сейчас не закончим этот разговор, то я сегодня однозначно напьюсь. И желательно в компании незнакомых мужчин.

— Только в дом незнакомцев не води, — театрально погрозила пальцем мама.

— Естественно, не буду. Зачем мне мужчина без собственной жилплощади? — пробурчала девушка.

— Вырастила меркантильную дочь! — усмехнулась мать. — С кем пойдёшь заливать горе?

— С Машей, конечно. Её номер у тебя есть.

— Я просто спросила.

— А я заранее ответила, — сказала Виктория, решительно встала и пошла наряжаться для выхода в свет.

***

Длинные тёмные вьющиеся волосы Пятницкой развевались на ветру. Она стояла перед новомодным кафе-баром «Синий кролик» и чуть не плакала: Маша в последний момент позвонила и отменила их поход в московскую ночь. Личная жизнь подруги была более устроенной и иногда, в самый неподходящий момент, давала о себе знать, срывая их общие планы.

Виктории очень хотелось выгулять новое красивое платье, но пить одной не было никакого желания, поэтому она решила вернуться домой. Час был ещё не поздним, около десяти вечера, и Пятницкая посчитала возможным поехать на метро.

Не дойдя до входа в метро буквально десять метров, Виктория наткнулась на скопление людей, окружавших что-то. В центре толпы на асфальте лежала женщина лет сорока пяти. Какой-то мужчина неумело, но настойчиво делал ей непрямой массаж сердца. У женщины случился инфаркт, к тому же второй. Вика знала, что даже если врачи приедут сию минуту, они не смогут спасти умирающую — ей суждено уйти. Настроение Пятницкой окончательно испортилось: принять неотвратимость смерти она до сих пор не могла. Но топтаться среди зевак тоже не было резона, и она пошла дальше.

— Вика! — услышала она, когда уже собиралась спуститься в переход. И тут же кто-то схватил её за руку и с силой развернул.

С лёгкостью балерины на тонких высоких каблуках она сделала поворот на сто восемьдесят градусов, при этом, правда, чуть не упав, будучи не готовой к столь молниеносному па.

— Не убегай, пожалуйста, — остановил её Алексей, совершенно не замечая своей грубости.

— Пожалуйста, отпусти мою руку. Ну или хотя бы не сжимай так сильно, — попросила Вика.

— Извини, не рассчитал, — смущённо произнёс Алексей и, спохватившись, разжал свою крепкую хватку. — Я не ожидал тебя здесь увидеть, но обрадовался, когда понял, что это твоё яркое пальто мелькает в толпе. Не хотел упустить и этот шанс.

— Да уж, шансов у тебя в последнее время хоть отбавляй, — грустно улыбнулась Вика, понимая, что это относится и к ней.

— Ты домой? Тебя подвезти? А лучше давай посидим где-нибудь? Выпьем кофе, чай — что угодно, — скороговоркой предложил Алексей.

— Вообще-то я хотела сегодня выпить, — честно призналась Виктория. — Но оказалось не с кем. Маша в последний момент отказалась приехать. Так что место собутыльника вакантно.

— Приятная тема для пятничного вечера, только сначала нужно где-нибудь удачно поставить мою машину, а то я бросил её посреди дороги, увидев тебя.

Они не стали излишне напрягаться поиском нового места и разместились в «Синем кролике», выбрав спокойный зал: там не танцевали девушки на стойке, не грохотала весёлая музыка, а мужчины не высматривали глазами новеньких и хорошеньких женщин в качестве вечерней добычи, да и женщины тоже не выискивали себе мужчин.

Виктория заказала бокал красного вина, Алексей и вовсе решил не пить, ссылаясь на нежелание оставлять машину в центре Москвы.

— Ты отвратительный собутыльник, мне придётся пить одной. Я больше тебя не позову на такое мероприятие, — с иронией упрекнула Вика.

— Ты и так меня ни на какие мероприятия не зовёшь, так что не испугала, — усмехнулся Алексей. — А трезвым я тебе пригожусь больше: отвезу потом домой, а пока здесь буду блюсти твои честь и покой.

— Вот это плохо, покоя мне сегодня как раз и не хотелось. Я планировала выпить и познакомиться с кем-нибудь.

— Здесь?! — не на шутку удивился Алексей. — Поэтому у тебя такое откровенное платье? Такой вырез…

— Именно здесь, так как никаких обязательств.

— Так и со мной можно, — заулыбался мужчина, пронзив Викторию пристальным взглядом.

Девушка, заворожённая его голубыми глазами с неприлично длинными ресницами, окончательно загрустила и прошептала:

— С тобой так уже нельзя, — тут же потупив взгляд, чтобы больше не смотреть на подтянутого красавца в тёмно-сером костюме.

Алексей же решил не продолжать неудобную тему и неожиданно спросил:

— Почему ты не помогла той женщине?

— Настало её время. Я бы вмешалась в правильный ход событий, — выдала Вика заученную фразу.

— Но ты могла помочь, — не услышал её Смолин.

— Алёша, нет слова «могла», если так не должно было быть. Я бы вмешалась в естественный порядок вещей, у меня нет на это права.

— Вика, ты говоришь глупости. Ты оказалась рядом с ней — значит, так было нужно, и значит, ты должна была помочь.

Пятницкая тихо застонала.

— Больше всего на свете я не люблю общаться с людьми, которые знают о моём даре и задают такие вопросы. Наверное, меня и саму это тяготит, но не я решаю, кому помогать, а кому нет. Есть Высшие силы, решают они. Я всего лишь проводник их воли. Также было и с твоей матерью. Я получила задание и выполнила его, как ни удивительно — ничего личного. Вообще ничего.

— Спасибо, я даже не представляю, как могу тебя отблагодарить, — услышал Алексей именно то, что хотел услышать. — То, что ты сделала… Подарок судьбы. Я и не представлял, что такое возможно. Никогда не верил. Но то, что такое можешь ты?! В голове не укладывается. Почему ты не говорила мне об этом? Я думал, ты будешь моей женой, но, оказывается, ничего не знал о тебе. Вика, как ты могла?

Пятницкая изумлённо улыбнулась. Его постоянная манера переворачивать с ног на голову любую ситуацию и делать виновным кого угодно, но не себя, всегда потрясала её.

— Алёша, я боялась. Я не знала, как сказать об этом и как ты отреагируешь. Иногда мне кажется, что это не дар, а наказание. Я не принадлежу себе. Я делаю для этого мира работу, и мир не спрашивает, хочу я делать её или нет. У меня нет отпусков, выходных и перерывов. Я могу получить сигнал в любой момент, и я должна буду исполнить приказ к назначенному часу. И рядом нет ни одного человека, который смог бы ответить на мои вопросы по этому поводу.

— Ты должна была рассказать. Я бы постарался тебя понять, мне было не всё равно, — упрекнул он.

— Мне нужно было больше времени, — смутилась Пятницкая.

— У тебя было три года! Сколько нужно было ещё времени, чтоб рассказать?

— Я боялась. Я не понимала, насколько серьёзны были наши отношения. Я не готова открываться перед каждым…

— Каждым? — осёк её Алексей. — Я предложил тебе выйти замуж. Тебе этой серьёзности было недостаточно?

— Предложил, а потом исчез. Я толком и порадоваться не успела. И где ты, что с тобой и прочее, я узнала лишь от твоей соседки Леночки, которая так же любезно сообщила мне, что все эти дни ты провёл в её объятиях. Господи, как пошло!

— Так ты отвергла меня!

— Я попросила время подумать. Я была настолько радостно ошарашена, что не могла понять, как впихнуть информацию о моём даре в тот разговор. Я лишь хотела отложить его на потом, потому что сразу ответить тебе «да», без правдивого рассказа о себе, было бы нечестно. Ты имел право знать правду. Мне было страшно рассказать тебе о себе.

Оба замолчали. Было непонятно, на кого обижаться за то, что этот разговор случился только сейчас. Первой заговорила Пятницкая, после того как залпом осушила третий бокал вина:

— Когда родители поняли, каким даром я обладаю, мы переехали из Москвы в Тулу, где родилась моя мать. Они посчитали, что в маленьком городке будет проще растить меня. Потом мы переехали в Ярославль, потому что проще в Туле не оказалось. Но и там не стало легче. Я поменяла три детских сада и две школы, прежде чем научилась скрывать свои способности. Детская жестокость удивительна. В первой школе одноклассники хотели сжечь меня на костре во время ежегодной уборки пришкольной территории. Вовремя подоспела учительница, я отделалась лёгким испугом. И тогда я окончательно поняла, что не стоит афишировать свой дар. И вообще, я хочу домой. Как-то устала я от этого вечера и разговора. Отвези меня, пожалуйста.

Алексей потянулся через столик к Вике и погладил её по щеке.

— Не надо, — попросила она, а сама прижала щекой его руку к плечу. — Сейчас начну плакать на людях. Тушь потечёт.

— Ты всё равно останешься красивой, — успокоил Алексей.

«Да, и такой же одинокой», — подумала Вика, но не смогла произнести это вслух. Ведь у неё после Алексея так и не сложились ни с кем отношения. Пара скоротечных романов не в счёт.

***

На пути к Викиному дому Алексей остановился напротив ночного магазина, чтобы купить что-нибудь попить. Через пару минут Пятницкая с изумлением заметила, как Смолин пересекает проезжую часть, держа в руках вместо воды огромный букет тюльпанов. Эти цветы она всегда любила больше остальных. Улыбнувшись, девушка смущённо потупила взор и вдруг услышала рёв мотора и отвратительный глухой звук, зачем-то похожий на удар. Она в ужасе подняла глаза. Тёмная машина уносилась вдаль на бешеной скорости по абсолютно пустой дороге, будто ничего не случилось. А на асфальте лежал Смолин в неестественной, некрасивой позе, засыпанный такими красивыми цветами.

Виктория выскочила из машины, резко переключилась в режим видения и начала сканировать тело. У него были сломаны позвоночник, правая рука и правая нога. Сотрясение мозга. Почки почему-то сместились, и лёгкое было повреждено…

— Он не выживет, Высшие силы! — застонала она.

А потом, не думая о каких-либо за и против, подняла глаза в небо, на удивление чистое и звёздное. Там луна горела так, словно готовилась выжечь ей глаза. «Полнолуние, как прекрасно», — промелькнуло в голове.

— Луна, луна, помоги, будь добра! — взмолилась Вика и руками стала загребать лунный свет. Здесь нужен был не комочек, а огромный ком целебной энергии.

Не разбирая, где нужно, а где нет, Виктория, как в саван, закутала Алексея в лунный свет, а затем резко одёрнула почерневшую материю.

— Прости меня, милое дерево, но мне больше некуда вылить этот негатив, я не помню, где мои шары, — искренне произнесла она и швырнула тёмный сгусток в ближайшую берёзу, росшую на обочине. — Прости…

Только после этого Виктория оттащила Алексея на тротуар и села рядом. Её слегка колотило. Она забыла про защиту, и часть тёмной энергии просочилась в неё. Сейчас Пятницкая спохватилась, поставила блоки, где успела, но этого оказалось недостаточно. И сил уже тоже было недостаточно, чтобы очистить себя через энергию природы.

Спустя несколько минут Алексей сел рядом с девушкой. Он ощупал своё тело, повертел головой, потряс руками и ногами.

— Спасибо, — поблагодарил он, понимая, что с ним всё в порядке.

Вика молча сидела, глядя в одну точку. Ей сейчас было не до Смолина. Мысленно она перебирала варианты, как ещё можно снизить влияние разрушающей энергии на свой организм, при этом ей очень мешал страх. Пятницкая не понимала, что ей грозит за самовольное использование дара.

— Ты нормально? — обеспокоенно спросил Алексей.

— Не сов-сем, — почти по слогам пролепетала Пятницкая. А потом собрала остатки сил и попросила: — Я хочу остаться одна, Алёша. Мне нужно остаться одной, — затараторила она, попыталась приподняться, но не удержалась на ногах и села обратно. — От берёзы фонит. Нужно выбираться отсюда.

Виктория сделала ещё одну попытку встать. Та оказалась удачной. Алексей пока просто наблюдал, как она медленно и неуверенно бродит возле машины. Ему тоже нужно было время, чтобы выбрать правильный вариант дальнейших действий. Но что он точно не собирался выбирать, так это расклад, при котором Вика останется сегодня одна.

— Я хочу домой. Я очень хочу домой, — словно ребёнок, повторяла и повторяла Пятницкая.

Озноб усиливался. Ей становилось хуже. Но она боялась прекратить движение, чтоб не обмякнуть окончательно.

— Воды. Воды ты не принёс? — спросила она.

— Нет, милая, забыл, — тяжело вздохнул Алексей. — Извини.

— Зря, — излишне чётко произнесла Пятницкая и, шатаясь, пошла сама через дорогу к магазину.

— Вика! — окликнул Смолин. — Ну что ты делаешь?! Садись в машину, я сам схожу. Откуда вдруг в тебе появились феминистские наклонности?!

— В машину? — переспросила Вика, обернувшись на речь Алексея, а потом на странный приближающийся звук. — Ма-ши-на…

На Пятницкую неслась машина, и времени уйти в сторону уже не было. Эта тёмная улица словно притягивала лихачей, готовых, невзирая на дорожные знаки, проверить скоростные характеристики своих автомобилей. Вика закрыла глаза и представила, как было бы хорошо сейчас оказаться именно в Лёшкиной машине, как он и говорил ей. Он, её бывший мужчина. И почему она не слушала его раньше? Всё было бы хо-ро-шо…

Пятницкая открыла глаза. Мимо зачем-то мелькали дома и фонари. Что-то мелодичное струилось в уши. А ещё слева кто-то дышал. Она повернула голову в ту сторону. Алексей вёл машину.

— Что произошло? — тихо спросила Вика.

— Я не понимаю, — честно ответил Алексей. — Но я рад, что это произошло.

— Алёша, у меня нет сил даже на слова, поэтому давай мы не будем говорить загадками и длинными сложными фразами.

— Ты сдуру вышла на дорогу. Тебя должна была сбить машина. Но ты переместилась в пространстве и оказалась в моей машине. Достаточно коротко и ясно? — уточнил он.

— Вполне, — утвердительно ответила Пятницкая.

— А мне нет, — сообщил Смолин.

Вике было непонятно, как это произошло, но сил на разгадывание головоломки не было, поэтому она приняла всё как данность.

— Мы едем ко мне домой? — поинтересовалась она.

— Ко мне, — отчеканил мужчина.

— А я хочу домой. Ключи в моей сумке. Родителей не будет до воскресенья. Пожалуйста, — из последних сил произнесла Виктория и снова закрыла глаза.

Столь истощённой она чувствовала себя впервые. И даже ощущала, как впали её щеки, как подступили к коже рёбра, как под глазами выскочили синяки. Всё, сегодня она не сможет больше сделать ни одного движения.

Алексей был зол на Вику и обескуражен произошедшим, но одновременно он был рад, что всё обошлось, и вполне обоснованно жаждал объяснений. Но объективная реальность была такова, что оставалось лишь отнести Пятницкую от машины до постели и ждать, пока она придёт в себя.

Глава 3

Алексей лежал совсем близко, когда Виктория открыла глаза. Его дыхание было ровным, непокрытая одеялом грудь слегка вздымалась. Он дремал, лёжа на спине. По телу Вики разлилась нега — как же хорошо просыпаться рядом с любимым мужчиной… Приятная волна тепла пробежала от низа живота к сердцу, и Вика чуть не застонала от удовольствия.

«Вот те чувства, о которых мне говорила мама, — подумала Пятницкая, — чувства, которые превыше сиюминутных драм и обстоятельств. Чувства, которые ощущаются телом, пока логичный разум ещё не набрал обороты после сна. И они явно лучше чувства нелепого стыда от осознания того, что Смолин раздел меня до белья перед тем, как уложить в постель».

— Ты вчера мне сделал предложение? Или прошло уже два года… — с надеждой прошептала Вика.

— Прошло два года, — ответил Алексей, приоткрывая сначала один глаз, потом второй и поворачиваясь к ней.

— Мог бы соврать, — улыбнулась Пятницкая и придвинулась чуть ближе.

— Могла бы тогда и согласиться, — улыбнулся мужчина, не отстраняясь от неё.

— Как я выгляжу? — уточнила Вика.

— Лучше, чем вчера. Вечер субботы. Ты проспала почти сутки.

— Это хорошо. Сон — самый прекрасный лекарь, когда не остаётся ничего другого, — сказала Пятницкая, а потом добавила: — Мне приятно, что ты рядом.

— Мне тоже приятно, — отозвался Алексей, погладив её по волосам. — Вот только что это было, Вик? Ты и телепортироваться умеешь?

— О, это был премьерный показ, — попыталась отшутиться девушка, но получилось не очень, поэтому она перекатилась с бока на спину, чтобы не смотреть в глаза Алексею. — Я не уверена, что это вообще случилось. Я помню, что у меня не было сил, я стояла на дороге, а потом ты отвёз меня… сюда. И я даже не понимаю, где мы. Я не помню всех событий.

— Я видел, как ты переместилась. Ты стояла на дороге, а потом оказалась в моей машине. Раз — и ты уже там. Я это видел. Так же, как видел свою здоровую мать, а потом сам на себе прочувствовал, как ты что-то пропустила через меня — и я стал абсолютно невредимым после того, как меня сбила машина. И я не сумасшедший. Я помню, что меня сбила машина. Но я не понимаю, как это возможно, не осознаю, что это вообще возможно. Моё представление о мире в целом полностью разрушено. И сказать, что я в шоке, — ничего не сказать. Иначе я бы сейчас не лежал просто так с красивой женщиной в постели, рассуждая о паранормальных явлениях, а давно бы склонил её к сексу, и она, то есть ты, была бы не против. Но я не могу чисто физически. Мне в некотором роде не до этого, что меня тоже шокирует.

— Что не меняется в этом мире, так это чувство Лёшкиной важности, — с лёгкими нотками истерики усмехнулась Виктория. — Он бы склонил меня к сексу…

— Конечно, ты так ко мне прильнула, что тебя и уговаривать бы не пришлось, — отмахнулся он.

— Просто давно не было секса, — зачем-то начала оправдываться Пятницкая и тут же переменила тему: — Скажи мне, пожалуйста, где мы?

Вика привстала в кровати и оглядела помещение. Это была спальня с тёмной мебелью в стиле хай-тек. Ничего лишнего, даже стульев или платяного шкафа не было, только кушетка и напольная вешалка для одежды. Светло-бежевые окрашенные стены. Над изголовьем кровати — хаотичное и особо не привлекающее взгляд панно из батика в коричневатых тонах. «Лаконично, как любит Алексей», — подумалось Пятницкой.

— Мы у меня, — подтвердил Смолин. — Захотел переодеться после аварии.

— Мне тоже хочется сменить хотя бы нижнее бельё.

— Я живу здесь второй год. Это моя квартира. Мы на Мосфильмовской. Я в последнее время часто бывал у матери, ночевал там, потому как она болела, но после нашего разрыва я живу здесь. От Отрадного, конечно, далеко, а вот к работе ближе, да и район интереснее. Готовил тебе сюрприз и планировал сообщить на нашей свадьбе о таком приобретении, как раз ремонт был уже завершён, но ты отказалась выходить за меня замуж.

— Хм, — лишь выдавила из себя Виктория, потому что где-то в области солнечного сплетения всё сжалось и что-то закололо.

«Достался же на мою голову зануда-тиран, никак не уймётся, — подумала она. — Может, и хорошо, что расстались».

— Позвоню маме, скажу, что у меня всё нормально. Беспокоятся, небось. Я ведь вчера не отправила сообщение, что вернулась домой, — вслух произнесла Пятницкая, найдя повод закончить неприятный разговор.

— Я ей позвонил и предупредил, что мы вместе и что ты останешься у меня, — небрежной фразой остановил её Алексей.

— Ну конечно, ты же всегда на шаг впереди, — пробурчала Вика, ощущая, что теперь и ей совсем не хочется секса с ним. — Значит, сделаю себе чай, не сидеть же здесь, на белых простынях, постиранных твоей Еленой Прекрасной.

— Она их и стирала, — подтвердил Смолин.

— Не сомневалась, организовывать процесс так, чтоб всё вертелось вокруг тебя, ты всегда умел, — заключила Вика, натягивая на себя платье. — А алкоголь в этой чудо-квартире есть?

— Не часто ли вы пьёте, девушка? — укоризненно спросил Алексей.

— С учётом количества поводов — нечасто. Да и какая тебе разница, я ж, как ты говоришь, отказалась выйти за тебя замуж. И имею полное право как свободная женщина напиться до беспамятства, вместо того чтобы впадать в него, спасая странных персонажей, которые к тридцати годам не научились правильно переходить дорогу. И неизвестно, какие последствия влечёт за собой это твоё спасение. Так как мандат от Высших сил я на него не получала и негативную энергию сбросила на бедную берёзу или тополь, что за дерево было — не помню, игнорируя все меры безопасности. Вот чёрт! Надо же туда поехать и понять, к чему всё это привело, — закрывая глаза руками, залепетала Вика, а потом решительно произнесла: — Виски! Вином сейчас мне не обойтись, — и, не дожидаясь ответа, отправилась искать кухню в квартире Смолина.

Его ладонь легла на её руку, когда та тянулась открыть крайний правый нижний шкафчик кухонного гарнитура цвета шоколад. И остановила её.

— Вика, я не дам тебе пить сегодня. Я видел твоё состояние вчера, и я вижу сейчас, что ты ещё не восстановилась. Тебе не нужно сейчас пить, — мягко, но настойчиво повторил он и подошёл совсем близко, обняв сзади за плечи и прижав к себе.

— Ты?

— Позволь мне позаботиться о тебе сейчас. Поехали куда-нибудь поедим, а по дороге заедем в то место, и ты поймёшь, что хотела понять. Алкоголь не растворяет неприятные мысли, чувства и даже боль. Будет только хуже. Я знаю. Я много пил, после того как мы расстались. Работа спасает, а алкоголь — нет.

— Ты любишь меня? — не удержалась и спросила Виктория, позволяя себе расслабиться в его руках.

— Не знаю. И это честно. Мы не виделись два года. Я не знаю тебя такой, какой ты раскрываешься для меня сейчас.

Он, конечно, был прав, а она по-женски глупа со своим вопросом. Но после его слов пара слезинок блеснула в её глазах. Пятницкой часто казалось, что она любит Смолина со всем набором прилагающихся страстей: ревностью, желанием, ненавистью, завистью, жаждой побеждать его и быть самой побеждённой. Она даже не сравнивала других мужчин с ним, они почему-то изначально казались недостойными её, а с Алексеем у неё не было сомнений. Поэтому другой в её жизни так и не появился.

— Поехали, — согласилась Виктория, активно высвобождаясь из объятий Алексея. — Выпью виски в кафе, под закуску.

А он в ответ шлёпнул её по попе.

***

Смолин и Пятницкая были на месте вчерашнего происшествия минут через сорок. Путь от Мосфильмовской улицы до Дубков не стал близким даже без пробок на дорогах. Припарковались немного поодаль от того ночного магазина. Около него уже стояли полицейский автомобиль и скорая. На дороге лежал человек в неестественной позе. Машина, которая его, по-видимому, сбила, вылетела после столкновения с проезжей части, снесла небольшой зелёный заборчик и ударилась в берёзу рядом с иссохшим деревом. Спасатели пытались вытащить из неё мужчину с окровавленной головой.

— Высшие силы, простите меня, — прошептала Пятницкая в некоем трансе. — Ты отойди от меня, Лёш, мне стоит посмотреть, что теперь с энергетикой этого пространства, — предупредила она и, не дожидаясь ответа, пошла к месту аварии.

Какая-то часть негативного заряда оказалась истрачена на текущий инцидент. Смерть забрала одну жизнь и, вероятно, нацеливалась на вторую. Тут даже Пятницкой было непонятно, выживет человек или нет. Возможны были оба исхода.

Викторию немного мутило, а в голове крутилась мысль: «Как плохо». Однако девушка собралась, сделав три глубоких вдоха в низ живота и медленных выдоха, натянула свои невидимые перчатки на руки, достала металлический шарик из сумки и стянула в него оставшийся в пространстве негатив. Потом достала второй металлический шарик, выхватила свет почти ускользающей за облаками луны и уже собралась было излечить человека с окровавленной головой, как вдруг вспомнила:

— Его согласие… А хочет ли он жить? — прошептала она.

В этот момент мужчину вызволили из железной искорёженной коробки и положили на носилки, и он тихо простонал:

— Да.

«Хочет, — заключила Вика, принимая это за ответ, и совершила все необходимые действия для исцеления. — Семь бед — один ответ. Перед Высшими силами отвечу потом. Когда спросят. Вот ведь врачи удивятся потом в больнице, когда поймут, что человек-то уже здоров, хоть и в крови», — улыбнулась девушка.

Пятницкая вернулась в машину Алексея. Неприятный холодок скользнул по её спине. В машине был кто-то третий. Позади сидел мужчина чуть старше Смолина. Слегка полноватый, но крайне интересной внешности: высокий, широкоплечий, зеленоглазый, с римским профилем и тёмными волосами средней длины в кудрявом беспорядке. Одет он был под стать Алексею — в спокойную классику, несмотря на выходные.

— Прошу прощения, мы не знакомы, — смутилась Вика, оборачиваясь. Но мужчина не ответил.

— Не переживай. Мы тоже не знакомы, — сказал Смолин.

— Лёш, неудачная шутка…

— Это не шутка, милая. Это человек, который вчера сбил меня и уехал, — слишком просто произнёс Алексей. Незнакомец продолжал хранить молчание.

— Зачем он здесь сидит? — всё ещё не понимая, спросила Пятницкая.

— Чтоб поговорить.

— Да, я прям вижу, как он активно разговаривает с нами. И как удачно подобран момент для тёплой дружеской беседы.

— Не язви. Не время, — осёк её Алексей.

— Тогда самое время вернуться на Тимирязевскую улицу, доехать почти до её конца по направлению из центра и свернуть на улицу Пасечная. Там будет кладбище. Мне нужно закопать там пару предметов.

— Мы с тобой об этом тоже поговорим, — отозвался Алексей и поехал по названному маршруту.

Когда Пятницкая вернулась с кладбища и села в машину, молчуна уже не было, хотя прошло не более десяти минут. И на мгновение ей показалось, что того странного мужчины и вовсе не было, но Алексей сказал:

— Я встречусь с Виктором позднее. Ты права, не лучший момент для беседы с ним. Мы обменялись телефонами. Сегодня я хочу поговорить с тобой.

— Какой зайка… — наигранно протянула Вика. — Только я, как и ты, пребываю не в том расположении духа, чтоб разговаривать. Я домой хочу, хочу побыть одна, хочу есть и хочу переодеться.

— Пятницкая, а мне всё равно, чего ты хочешь. И практика показала, что твои истеричные мимолётные желания и действия ни к чему хорошему не приводят. И по твоей вине мы когда-то расстались, даже не поговорив. И данный экшен мог бы и не состояться, если б ты всего лишь поговорила со мной тогда в кафе, или у двери твоей квартиры, или в гостях у моей матери. И ты поедешь со мной ко мне домой и будешь отвечать на мои вопросы, сколько бы это ни заняло времени, хоть всю ночь.

Вика не помнила, видела ли она таким Алексея раньше. Он был зол непонятно на кого, но вылиться эта злость могла на кого угодно. Возможно, и на неё. В некотором роде ей было даже страшно. И в то же время неуместные мысли об очередной совместной ночи будоражили её фантазию. Она взглянула на ближайшее надгробие и смущённо хохотнула: «Я ведьма. Думать о таком на кладбище — немыслимо»…

***

— Что за розовый ужас ты мне дал? — прокричала Пятницкая из гардеробной. — Да ещё и с начёсом!

Она стояла у зеркала и смеялась в полный голос, прикрывая рот руками, когда рассматривала на себе нежно-розовую пижаму: шаровары и футболку с зайчиком на груди.

— Я Лене купил домашний костюм, ей понравилось, — вполне серьёзно сказал Смолин, заглядывая в комнату.

— Лёш, при всем моём уважении к тебе, я не буду это носить. Это антисекс, я не могу. Даже одна я не могу такое носить. А тут ещё и для Лены. Дай мне что-нибудь другое.

— Другого нет, это единственная новая женская вещь в этой квартире.

— Значит, дай мне что-то своё: футболку, рубашку — что угодно. Эта пижама… это уже чересчур.

— Выбирай любую рубашку, — разрешил он, указывая на ряд вешалок справа, и деликатно удалился.

Вика оглянулась по сторонам. Теперь она видела, что действительно прошло два года и Смолин тоже изменился. Костюм-костюм-костюм, рубашка-рубашка-рубашка, пуловер-пуловер-пуловер, брюки-брюки-брюки. Никакого хаоса или броских цветов. Вся одежда была в крайне спокойных тонах, ровно уложена на полках или развешена на вешалках. И по виду дорогая. Пятницкая посмотрела несколько ярлыков: Brioni, Zegna, Armani. Алексей и раньше отличался чувством стиля и желанием выглядеть достойно, но в настоящий момент количество этого достоинства набрало ощутимую массу.

— Ты теперь крутой, да? — излишне тихо уточнила Виктория, заходя в гостиную, объединённую с кухней, и разглядывая инициалы, вышитые на манжете рубашки.

— Я и раньше был крутой, ты не особо этим интересовалась. Хотя да, я уже год в новой должности. Стал круче! — улыбнулся Алексей, не сводя с неё глаз. Рубашка была ей длинной, но совсем не скрывала её стройных ног.

— И кто ты теперь в своём ТТК-Банке? Ты же всё там? — скрывая нервную дрожь, продолжила допрос Пятницкая.

— Руководитель департамента стратегии и инноваций. А мне только двадцать девять, заметь, — гордо произнёс Смолин.

— Звучит красиво, — прошептала она, а потом по её щекам заструились слёзы. — Отпусти меня домой, пожалуйста, я больше не могу. Мне невыносимо стоять здесь посреди твоей квартиры в твоей рубашке и думать о том, что я тебя потеряла. Вот такого! У меня и без того была высокая планка для мужчин, а теперь я и вовсе ни с кем не смогу встречаться.

— Милая, что ты вдруг? — заволновался Смолин, подскочил к Вике и взял её за руку. — Я сейчас рядом, ты меня не потеряла. Я всегда готов тебе помочь. Не плачь!

— Что значит «помочь»? Я что, голодаю, чтоб мне помогали? Ты разве знаешь, что такое днём за днём просыпаться одной в постели с пониманием, что, кроме родителей, тебе даже «доброе утро» никто не скажет.

— Милая, ты сама тогда так решила. Ну посмотри на меня, не плачь, — мужчина прижал девушку к себе и начал гладить руками по лицу и волосам.

— Вот теперь мне от этой фразы, конечно, стало легче, — насупилась Вика, утирая слёзы.

— Хм, — по-доброму начал Алексей, — слышу знакомые нотки сарказма, — и поцеловал её в нос.

— Я домой, ладно? — глядя в глаза Смолину, попросила Пятницкая, немного успокоившись от его прикосновений и не пытаясь ускользнуть от них.

— Не ладно. Потому что ты такая красивая в моей рубашке, и я готов хоть десять раз тебе сказать «доброе утро» завтра с утра.

— Только завтра?

— Посмотрим на твоё поведение…

***

К двум часам ночи Смолин всё-таки налил девушке вина, и они, взбив подушки, расположились на постели, как на дастархане. На подносе возле бутылки красного красовались половинка плитки шоколада, яблоко и немного сыра. В общем, всё, что нашлось из еды в квартире Алексея. Пиццу должны были подвезти минут через тридцать.

— Я был обескуражен твоим отказом, — вспоминал мужчина. — Потому как взять время «на подумать» — всё равно, что отказать. Ты меня унизила этим. О чём можно было думать? Не понимаю до сих пор. Я тебя любил, ты меня любила. Деньги есть. Не урод. О чём? И если бы не было в твоей голове излишних заморочек, сказала бы «да», а потом бы разбирались.

Пятницкая почти произнесла: «А она без заморочек?» — и тут же сама поняла, что без. Елена — его одноклассница. Обычная девушка, достаточно милая, окончившая какой-то колледж и работающая в салоне красоты администратором. Машка всё про неё когда-то разведала. Отрадное и Дубки не очень далеко друг от друга по меркам Москвы, так что нашлись общие знакомые. И этот розовый костюм… Только, что ей сейчас делать, Виктория не понимала. Она всегда была такой — с заморочками. И эти способности… Неужели на роду ей написано быть одной?

— По поводу моих способностей я много чего тебе уже рассказала, — сменила неуютную тему Виктория. — Я и сама владею ограниченным количеством исключительно практической информации. Но я постараюсь объяснить, как сумею. Наш мир — это не только то, что мы видим. Это энергия, а скорее, потоки и сгустки различной энергии. Каждый объект обладает энергией, в том числе эта кровать, эти стены, вино, яблоко, луна в небе, деревья, трава. Попросив, я могу взять энергию у чего-либо. Луна или солнце — лучшие источники энергии, потому что бесконечны с точки зрения наших потребностей. Но я также могу взять энергию у дерева или куста. И тогда происходит то, что ты видел. Если забрать много энергии, например, у дерева, или перекинуть много негатива на него, то растение погибнет. Можно работать со своей энергией, но это совсем в крайнем случае. Ты также видел, как истощает меня данный процесс. Когда процедура замещения негативной энергии на чистую завершён, методом замены одной энергии на другую её нужно утилизировать. И лучшее место для этого — кладбище. Потому как там энергии смерти и так много, вреда уже не будет.

— Как ты этому научилась? — спросил Смолин.

— Не знаю или не помню. Я всегда могла видеть мир таким, если входила в несколько изменённое состояние сознания. Это сложно описать словами. А ещё раньше я считала, что способность исцелять доступна мне только после получения сигнала от Высших сил.

— Сигнала?

— Да, когда отовсюду идёт информация, что нужно помочь какому-то человеку. Как было с твоей матерью. Я увидела тебя, а потом хаотично, как морок, мне начала поступать информация, что я должна вылечить твою маму. И в такие моменты я могу очень чётко видеть, что с человеком, что он думает.

— Думает? — уточнил Алексей с настороженностью.

— Я не могу считать сейчас твои мысли, но когда я исцеляю человека, то да — могу. Словно он думает вслух. И мне нужно убирать внимание от его мыслей, чтоб не слышать человека, потому как чаще всего это мешает.

— Что ты имеешь в виду под Высшими силами? — продолжал задавать вопросы Смолин.

— Твоя вера в Бога ещё не сменилась на что-то другое? — Смолин отрицательно покачал головой. — Так вот я имею в виду Бога. Потому как Бог, конечно, един, но у него есть помощники. Они для меня и есть Высшие силы.

— То есть Бог напрямую разговаривает с тобой?

— Лёш, конечно, нет такого, что Бог звонит мне по телефону и говорит: «Спаси Надежду Ивановну Смолину от рака». Но приходит некое осознание, которое ни с чем не спутать.

— Что ещё он тебе говорит? — с непонятной интонацией поинтересовался Смолин.

— Ничего. Я понимаю, как это звучит. Но если ты уже подумываешь, как запихнуть меня в ближайший дурдом в палату с каким-нибудь Наполеоном, то пусть это будет торт. Хоть неуместные вопросы задавать не будет.

— Опять ты обижаешься на ровном месте?! Перестань, ты же понимаешь…

— Понимаю. Поэтому и не хотела тебе о таком рассказывать. Но что удивительно: когда я излечила твою мать, способ тебе был неважен. И всё было хорошо, а когда пошли подробности, то начинается…

— А что начинается? — усмехнулся Алексей, обнимая девушку и прижимая к себе.

— Ну… то, что сейчас начинается, то пусть и продолжается, — игриво ответила Пятницкая.

Глава 4

Хлопнула входная дверь. Вика проснулась, резко открыла глаза, бегло посмотрела на часы — девять утра, потом на Алексея. Он лежал рядом и тоже уже не спал. Смолин молча встал, надел спортивные штаны, футболку и вышел из комнаты, небрежно бросив, не оборачиваясь:

— Это Лена.

— Лена? — нервно прошептала Виктория. От смущения ей захотелось залезть под одеяло с головой.

«Вполне логично, что у Лены есть ключи от этой квартиры», — подумала Пятницкая. Но тогда нелогично, что она находится здесь, да ещё и в постели Алексея. Вика не могла назвать своё положение позорным, но что-то отвратительное в этом однозначно было.

Между тем в квартире стояла обескураживающая тишина, и Пятницкая слышала, как ритмично бьётся её сердце.

Она встала через пару минут, поддавшись порыву хоть что-то сделать, потому что эти молчаливые мгновения казались ей слишком затянутыми. Тело начало ныть от отсутствия процесса. Виктория надела платье — всё то же третий день подряд, натянула чулки, собрала волосы в хвост и села на кушетку. Почти мгновенно снова встала. Сидеть было не только невозможно, но и казалось глупым. Она не понимала: стоит выжидать чего-то или нет, что будет правильно, а что ошибочно? А потом решилась. Она нервным жестом пригладила брови, как будто кому-то было важно, в порядке они или нет, тяжело выдохнула, собираясь на условный эшафот, и вышла из комнаты.

В огромной гостиной, соединённой с кухней и в некотором роде с прихожей, на белом длинном диване сидела Лена и, практически не моргая, смотрела в сторону спальни, то есть в сторону Пятницкой. Напротив неё на столь же белом кресле сидел Алексей, вероятно, тоже не отрывая от Елены взгляд. В гостиной преобладали белые тона, такие неуместные в воцарившейся тягостной обстановке, и только кухня была островком цвета шоколада, хотя сейчас и она виделась Вике коричневым пятном.

Виктория тяжело вздохнула и, как третья вошедшая в игру, приняла ранее заданные правила молчанки. Она подняла с пола свою сумку, брошенную когда-то возле кресла, на котором сидел Алексей. Тот даже не шелохнулся. Вика присела на пуф в прихожей, надела сапоги, потом сняла своё пальто с вешалки и вышла из квартиры.

Язык прилип к нёбу — очень хотелось кричать, но она не могла. Рот был склеен ужасом от отсутствия слов и действий со стороны Алексея. Зубы стиснулись до боли, чтобы превозмочь душевную муку, разрывающую её изнутри.

О нет, Вика не спрашивала, за что ей это, и не пыталась воздеть руки к небу в мольбах и просьбах. Она явственно ощутила, что программа выравнивания энергетического дисбаланса из-за её недавних целительских свершений, осуществлённых без спроса Высших сил, была запущена. И это было только начало.

Ей очень хотелось, чтоб Алексей вышел хотя бы проводить её, сказать несколько слов на прощание, пусть даже и не пытаясь вернуть. Ну мог же он хоть что-то выдавить из себя?! Но этого не случилось, не было смысла медлить у лифта или ждать у подъезда.

— Подскажите, пожалуйста, где метро? — спросила Пятницкая у первого попавшегося прохожего, выходя за ограду жилищного комплекса.

— Метро? — смутился прохожий. — Оно далековато. До станции «Университет» отсюда километра четыре. Тут метров триста-пятьсот до остановки троллейбуса на Мосфильмовской, вот прямо по этой дорожке, — указал он рукой. — Вам нужен 34-й. Лучше так.

— Спасибо! — искренне поблагодарила Вика и зашагала прочь.

Она шла и надеялась, всё ещё надеялась, что Алексей догонит её, позвонит, что-то скажет. Любую белиберду. Ведь выходные, проведённые вместе, не могли быть просто так забыты, не могли быть ничего не значащим эпизодом. Но только её каблуки стучали по асфальту. Никто её не окликал. Телефон молчал.

К счастью, на остановке ждать не пришлось: троллейбус уже виднелся на горизонте. Но, когда тот был метрах в ста от Вики, откуда ни возьмись, выскочил мопед, осёдланный двумя мальчишками. Он пронёсся почти вплотную к тротуару, и пацан, гарцевавший сзади, выхватил из рук Пятницкой сумку.

Там было всё: паспорт, деньги, зарплатная банковская карта, телефон и ключи от квартиры. Вика коротко хохотнула, а потом расплакалась, словно придавленная бессилием. В голове крутилась только одна мысль: «Да как же это?»

Троллейбус распахнул перед Викторией переднюю дверь, но она не вошла. Платить за проезд было теперь нечем. Тогда и троллейбус покинул её, громко хлопнув закрывающейся дверью.

Виктории казалось, что она стоит голая в тёмном лесу. Именно так современный житель мегаполиса ощущает себя, когда остаётся без денег и телефона в неизвестном для него районе. «Как ехать теперь домой? — думала Пятницкая. — Идти пешком? В какую сторону? Как попасть в квартиру, если родителей ещё нет дома? И если их не будет, как уточнить, когда будут?»

В голове был хаос, но в сумбуре неожиданно проклюнулась верная мысль — пойти в полицию. Надо было написать заявление о краже сумки, а особенно — паспорта и ключей от квартиры.

Только у пятого прохожего Вика смогла узнать примерную дорогу к ближайшему отделению. Молоденький полицейский, дежуривший там, сжалился над девушкой и не стал изнурять лишними расспросами, когда она излагала суть проблемы, а после и вовсе дал сто рублей на проезд — этого как раз хватало на троллейбус и метро. Хмурое утро немного скрасилось отзывчивостью ближнего.

Сидеть у подъезда на лавочке при температуре плюс девять градусов было ещё тем тренажёром духа. Периодически Вика поднималась на свой пятый этаж, чтобы отогреться и проверить, не пытается ли кто вскрыть их квартиру, но потом снова спускалась на улицу. Стоять долго на каблуках она уставала, а сидеть на лестнице было холодно. К шестому часу ожидания руки и ноги Виктории совсем замёрзли, и ей очень хотелось снять сапоги на шпильках.

Родители приехали с дачи друзей только вечером, уже в девятом часу.

— Приятно, когда тебя встречают, — по-доброму усмехнулся отец, заметив скукожившуюся на скамейке дочь. — Есть повод?

— Сумку украли, — поникшим голосом оповестила Вика.

— Вот так и провела все выходные у подъезда? — смутился отец. — Пошла бы к Марии Петровне с четвёртого этажа.

— Нет, только сегодня украли. А Марьи Петровны не было, я заходила. И Маши нет дома, к ней я тоже ходила.

— А поз… Ну да, телефон тоже украли, — сам догадался отец. — Ладно, замки уже завтра поменяем, не переживай, не самая великая потеря.

— Да, — согласилась Виктория, вспоминая вдруг Алексея.

Мама ободряюще приобняла её за плечи и повела в подъезд.

***

Первым делом Виктория легла в тёплую ванну, которую её озябшие конечности восприняли как обжигающую. Наверное, стоило как-то последовательно увеличивать температуру воды, но было уже поздно, к тому же подняться из ванны у неё не было сил.

«Всё, как в лучших традициях жанра, — думала Вика. — Если жизнь меняется, то вот так стремительно, не давая тебе оглянуться и толком понять, что происходит. Миг — и ты в совершенно иной реальности. Ещё пару дней назад хотелось мирного одиночества, а теперь оно совсем не в радость. Ещё в пятницу привычно было получать сигналы от мира и исполнять его волю, а я зачем-то тогда бурчала в ответ. Теперь же на закате воскресенья совсем неясно, как быть дальше, кого слушать, на что ориентироваться… Вообще неизвестно, каковы сейчас мои возможности в целительстве. Немного жаль утраты привычного течения жизни. И очень сильно жаль, что Алексей вновь взбудоражил мои чувства».

Она закрыла глаза, вспоминая сладость прикосновений Смолина, — и тепло заструилось по коже. Перехватило дыхание, затуманилась голова. Давно ей не было так хорошо. Возможно, поэтому отношения с другими мужчинами не складывались. Секс был важен для неё, для её природы. И если уж когда-то началось с хорошего, то теперь просто невозможно довольствоваться посредственным. Алексей не был у неё первым мужчиной, но с ним было так, словно он был единственным. И осознание этого факта ещё больше огорчило Вику. Она зарыдала, топя в слезах свои утраченные идеалы.

Мама что-то готовила на кухне, когда Пятницкая с мокрыми после купания волосами зашла туда в домашнем платье и тёплых носках.

— Только заварила чай с чабрецом, будешь? — предложила мама, не оборачиваясь. — Отец отказался: читает в гостиной, сказал, что не хочет.

— Буду, спасибо! — обрадовалась Вика. Она налила заварку в большую кружку и разбавила её горячей водой из чайника. — Тебе налить?

— Да, — кивнула мама. — Я скоро закончу.

Девушка налила чай и во вторую чашку, поставила её на стол и начала говорить, не дожидаясь, пока мама обернётся в её сторону:

— Мы поговорили с Алексеем. Не понимаю сейчас, почему мы не поговорили раньше. Так жалею об этом… Казалось, правильно быть гордой женщиной с принципами. Раз он мне изменил, то всё — сердце моё для него закрыто. Только глупо это как-то выглядит сейчас. И очень больно, что у него всё сложилось с Леной.

— Разве ты не с ним провела выходные? — уточнила мать, садясь за стол напротив дочери. — Он звонил нам.

— С ним, потому и знаю, что всё у них с Леной хорошо. У неё есть ключи от его квартиры, и там пара ящиков с её вещами. А у меня есть моя гордость. Только что с того? Мне не хочется ни с кем знакомиться, ходить на свидания, строить отношения. Я ошиблась тогда. Надо было поговорить, рассказать ему о себе.

— Он знает о твоих чувствах?

— Думаю, да. Я не сказала прямо, что люблю его, но сложно было не заметить по моему поведению.

— Как ты оказалась одна у подъезда?

— Ушла от него сегодня утром, когда в квартиру заявилась Лена. По дороге домой сумку украли.

— Что-то ещё? — всматриваясь в лицо дочери, спросила мать.

— Да, — тяжело выдохнула Пятницкая. — Я пошла против воли Высших сил. Алексей попал под машину. Случайно. И я исцелила его. Убрала все последствия аварии. Я не заболела в выходные, просто после того инцидента сил совсем не было. Я в тот момент даже не думала, есть у меня разрешение на то, чтоб спасти его, или нет. Исцелила — и всё.

— Воронку потом закрыла?

— Да. Но только на следующий день. Сразу не сообразила, — ответила Вика и вдруг опомнилась: — Откуда ты знаешь про воронку?

— Стандартная ошибка новичков: потерять контроль над собой и забыть утилизировать негативную энергию.

Пятницкая застыла, не в силах даже проглотить чай, пристально всматриваясь в мать. Та тоже не отводила взгляд — открытый и внимательный, но как будто незнакомый. В её глазах светилась необычная мощь, покоящаяся где-то глубоко-глубоко внутри. Кто эта женщина, которую Вика до настоящего момента, как оказалось, и не знала?

Звали её Анастасия Георгиевна Пятницкая, в девичестве — Плещеева. Она недавно перешагнула пятидесятилетний рубеж, но выглядела лет на сорок: худощавая, подтянутая, с красивыми очертаниями фигуры и миловидным лицом без излишней косметики. Тёмные волосы были подстрижены в каре средней длины с прямой чёлкой. Ярких цветов в одежде мать не признавала и любила классику.

Виктория с трудом проглотила уже остывший глоток чая и закрыла глаза. Сердце замерло на долю секунды от неприятного осознания, что её предали сегодня повторно.

— Мама, всегда считала, что ты ничего не знаешь о целительстве, — стараясь говорить ровно и спокойно, начала Вика. — Ты это в книгах читала? — спросила она, стараясь реабилитировать мать в своих глазах.

Анастасия Георгиевна всю жизнь работала в небольших книжных магазинах продавцом. В стремлениях сделать карьеру замечена не была. А работу меняла только из-за переездов семьи. Других поводов у неё не находилось.

— Нет, — улыбнулась мать. — Я так же, как и ты, обучалась этому.

— Я обучалась? — не поверила своим ушам Пятницкая.

— Да, до семи лет, потом обучение пришлось отложить.

— Мам, ты меня сейчас очень смущаешь этим рассказом, — упрекнула Виктория, осторожно заменяя слово «обижаешь» эвфемизмом. — Почему ты раньше молчала? Почему никогда не рассказывала о себе? Мне было так одиноко с этим даром!

— Мы всегда разговаривали обо всем, о чём ты хотела поговорить. Разве я отказывала тебе когда-либо в беседе? — тонко подметила Анастасия Георгиевна.

— Нет, так нечестно. Мне было тяжело. Тебе нужно было сказать, что ты тоже целительница. Я бы смогла иначе с тобой говорить. Спросить совета. Я помогала другим одна, мучилась, а ты молчала! — Обида всё же прорвалась через слова. — Ты видела, как я не хотела иметь этот дар, и молчала!

Анастасия Георгиевна вдруг стала очень серьёзной.

— Если каждый раз ты исцеляешь человека через преодоление своих внутренних нежеланий, как ты не раз говорила, то тогда для кого ты его исцеляешь? Для человека? Для мира? Нет. Для себя. И только для себя. Ты даже не слушала толком людей, с которыми работала. Более того, отгораживалась от них потом, не давая высказать благодарность. Добро ли ты делаешь, оставляя исцелённого в непонимании и не давая ему вернуть долг за полученное? Объясняешь ли ты, что он должен сделать взамен за эту услугу? Назначаешь ли ты цену такой услуги? Да, бесспорно, кто-то уже заслужил исцеление, а если нет? Ты ведь не проверяешь наличие у исцеляемого достаточного количества накопленной энергии в оплату за исцеление. Возможно, человеку предназначено было потратить данную энергию на что-то ещё, быть может, более важное для него в тот момент. И пусть после умереть, но исполнить именно то, что он хотел.

— Я думала… — замешкалась Виктория.

— Тут не о чем думать. Есть основы — как и что делать.

— Но я ведь всегда спрашиваю у них или у их души!

— Что тебе может ответить обычный человек? Что он знает о своём истинном предназначении?

— А душа? Она всегда знает.

— Ты уверена, что разговариваешь с их душами? Каковы признаки души? Какие контрольные вопросы для проверки?

— Вопросы?

— Настала пора понять, что только пассов руками недостаточно. Ты игралась с самым низким видом магии. И даже вовсе не истинной магии. Подобным может заниматься любой без наличия видения или знания. Вот только он не будет ведать, что творит. И обычно тогда творит лишь долг перед Высшими силами за свои игры в могущественную персону. Помогать людям может лишь тот, кому всё равно. Кто проделывает это так, мимоходом, не ожидая ничего, но и не отказываясь от благодарности за сделанное. Достойно и правильно получать благодарность за исцеление. Это тоже дар целителя человеку, который высказывает ему эту благодарность. Отказываться от получения подарков или добрых слов — не есть благо. Это гордыня. Не нужен подарок — прими и передай тому, кому он будет нужен.

— А если человек делает мне подарок с корыстной целью?

— Это уже его взаимоотношения с Богом. Стоит ли тебе туда лезть? И если твой ответ «да», тогда кто ты? Жертва обстоятельств или ровня Богу? Человек создан по образу и подобию Бога не потому, что так же могуществен, как Он. А потому, что имеет право выбора. Каждый раз человек имеет право реагировать так или иначе, принимать те или иные решения по собственному разумению. Есть хорошее выражение: причинять добро. Этим ты и занималась до настоящего момента. Теперь этот этап закончен.

— Но были же сигналы от Высших сил?

— Были ли они, эти сигналы? Когда захочешь и будешь готова, я помогу тебе вспомнить детство.

— А что было в детстве?

— Вот и посмотришь.

— Сейчас! — вспыхнула Вика.

— Нет, — отказала мама. — Ты не готова и не в форме. Ни к чему хорошему это не приведёт.

— Что мне теперь делать? — Пятницкая окончательно поникла.

— Учиться принимать решения, — несколько строго произнесла Анастасия Георгиевна. — И было бы прекрасно, если первым твоим осознанным решением стало бы не применять пока свои силы, как бы этого ни требовало твоё эго.

Вика поморщилась, потому что сейчас с ней разговаривала не мама, а какая-то иная женщина. Это пугало и обескураживало. Её прежний мир уже не трещал по швам, он просто рассыпался в прах.

— Вот ты узнала, что я ещё и такая, что тоже могу исцелять. И что? Что изменилось вдруг в твоей голове, что ты на меня так смотришь? Ведь для тебя я как была твоей матерью, так и осталась. Эта функция не зависит от других моих проявлений. Но ты почему-то уже так не считаешь. Запомни свои текущие чувства, — по-доброму, как и раньше, произнесла мама, наблюдая за Викой. — Именно это люди испытывают, когда узнают о твоих способностях. Ты не меняешься для себя, но меняешься для них. Удивительный процесс, неправда ли? Кому-то потом удаётся забыть и тебя, и эти эмоции, а кому-то нет. Готова ли ты теперь осуждать их реакцию, когда сама понимаешь, как им больно и тяжело?

— Нет, — прошептала Вика, потупив взор. Ей действительно было больно и тяжело. Она, не желая того, понимала, что её затянувшееся «детство» кончилось, на пороге стоит запоздалая «юность», когда пора оценивать и по факту платить за каждое своё действие или желание. И уже нельзя закрыть ладошками глаза, делая вид, что ничего не происходит.

— Посмотри меня как энергию, — вдруг прервала её мысли мать. — Я открыла эту возможность для тебя.

Пятницкая неуверенно поглядела на неё. Не то чтобы ей было страшно, просто не было на это сил.

— У тебя есть силы, — корректно ответила на незаданный вопрос мать. — Просто собери их.

Виктория замешкалась, а потом вдруг вспомнила, как это делается. Девушка закрыла глаза, сделала несколько глубоких, полных и спокойных вдохов и выдохов, протягивая воздух до самого низа живота и максимально выпуская его из себя, и после переключилась на видение.

Поначалу Пятницкая не смогла увидеть мать как энергию, вернее то, что она увидела, было столь невероятным, что не подходило под описание человека. У Анастасии Георгиевны не было таких же чётких границ, как у тех людей, которых раньше приходилось смотреть Пятницкой. Границы были еле уловимы, они переходили и заходили на иные объекты как-то естественно, хотя это было совсем непривычно. Женщина была настолько органично вписана в общую картину мира, что порой мелькало ощущение, что её вовсе нет. И всё же приходилось констатировать факт, что Анастасия Георгиевна была, но не как отдельная единица. Поэтому очень чувствовалась её связь с Землёй, Солнцем и одновременно со всеми значимыми источниками силы. И если Виктории нужно было специально налаживать связь с той же Луной, чтоб взять у неё энергию, то матери этого не требовалось — энергия Луны всегда проходила через неё. Вика больше не могла вынести этого зрелища и перешла на простое зрение.

— Ты замечала, что, когда ты болела, ты очень быстро поправлялась, если я была рядом? Как сейчас, например. Ты уже совсем не шмыгаешь носом, и горло в порядке. Хотя у подъезда мы встретили тебя, промёрзшую до костей. Если бы ты не была посвящённой, я бы первая рассказала тебе о благотворности тёплой ванны. Но мы-то знаем, что в данном случае это не так. Как ты видела, я провожу чистую энергию — меня значительно больше на энергетическом плане по сравнению с моим физическим телом. Если кто-то попадает в моё энергетическое поле более чем на два-три часа — в зависимости от степени болезни, конечно, — он выздоравливает. И всё. Мне не нужно ничего специально делать.

— Как же разрешение? — с лёгкой обидой уточнила Виктория.

— Когда исцеление идёт на таком уровне, разрешение не нужно. Я оказываюсь надолго лишь там, где это необходимо. Люди не попадут в моё поле, если не должны в него попасть. Что важно — я только проводник энергии. В этом нет работы, тягости, радости, гордости или повода для разговоров. Это такая же данность, как и то, что мои глаза зелёные. Хорошо это или плохо, что они зелёные? — улыбнулась женщина, подмигивая. — Не то и не другое, — уже серьёзно резюмировала она. — Они просто зелёные.

— И этому я должна была научиться? — неуверенно уточнила Виктория.

— Достичь, — поправила её мать.

— А теперь? — спросила девушка, не понимая, хочет ли она действительно быть такой или нет.

— Я уже сказала, что тебе лучше делать теперь: не использовать свою силу.

— Никогда? — испугалась Пятницкая.

— Время покажет, — пожала плечами мать.

— А что если…

— Пожалуйста. Только нужно понимать, что тем самым ты становишься на тёмный путь и долг твой будет только расти, — слишком спокойно пояснила Анастасия Георгиевна.

— Пойду спать, — понуро ответила Виктория, поднимаясь. Она всем телом ощущала, что больше не в силах продолжать разговор. — А отец? — вдруг спросила она уже в дверях, словно опомнившись.

— Что отец? — по-доброму улыбнулась мама.

— Он тоже умеет исцелять?

— Нет, не практикует. Но чистоты сознания ему не занимать, всё-таки мы долгое время вместе, а такое просто так не проходит. Люди влияют друг на друга даже больше, чем им кажется.

— Понятно, — ответила Пятницкая и ушла в свою комнату.

Ничего ей не было понятно. Голова шла кругом, и слишком мешала жалость к себе: она липким сиропом разлилась в сознании, не давая адекватно воспринимать услышанное этим вечером. А ещё вспоминалось, как позорно ей пришлось уйти из квартиры Алексея, как он не стал её догонять, как не ответил, что чувствует к ней.

Очень хотелось плакать, но не получалось. Слёзы заменяла злость на мир, на судьбу, на мать, на Алексея и даже на отца, который хоть и не участвовал в разговоре, однако тоже всё знал о маме и молчал. Вика пыталась себе объяснить, что злиться неконструктивно, но какая-то часть её кричала в ответ, что это чушь, что она не нанималась всем и всё прощать.

Раздираемая противоречиями и расколотая надвое Виктория уснула лишь под утро.

Глава 5

Вика открыла глаза, удивляясь, что проснулась до будильника. Из-за занавесок проглядывало солнце, что тоже показалось странным: рядом с их домом стояла многоэтажка, и лучи никогда не проникали в её комнату раньше десяти утра.

— Чёрт, — вдруг сообразила Пятницкая и потянулась за мобильным телефоном, который обычно лежал рядом с подушкой. Его там не оказалось. — Чёрт! — выругалась она, наконец-таки вспомнив, что его украли вместе с сумкой.

«Вот они, последствия стремительного прогресса, — подумала Виктория. — Украли маленькую штучку, а без неё уже вся жизнь кувырком».

По будням будильник обычно был поставлен на семь утра, по выходным — отключён совсем. Пятницкая не помнила наизусть ни одного телефонного номера — ни рабочего городского, ни мобильного руководительницы, которую стоило бы предупредить, что она опаздывает. Вернее, уже опоздала.

— Чёрт! — снова вырвалось у неё. — Как стыдно! Как нелепо!

Она соскочила с кровати и побежала чистить зубы. И уже с гуляющей щёткой во рту, спешно вспенивающей зубную пасту, осекла свои стремительные движения — всё равно уже опоздала, а так беспощадно чистить зубы совсем не стоит. Но в нормальном завтраке Вика себе всё же отказала: одевшись максимально быстро, она на ходу схватила лишь питьевой йогурт из холодильника.

И тут очередной «чёрт» вырвался из её рта:

— Чёрт! Как же я закрою дверь? — Вика была в таком смятении, что задала этот вопрос вслух. — У меня же нет ключей.

Растерянно оглядываясь, Пятницкая скользнула взглядом по небольшой полочке на зеркале в коридоре, где увидела неизвестную ей связку ключей и записку: «Я успел поменять замки. Папа».

«Вот это оперативность!» — подумала Вика и снова заторопилась.

В метро ей посчастливилось сесть, чего не могло случиться в утренние часы на этой ветке. Медленно попивая йогурт, она смаковала неприятную ей мысль: «Отец уходит рано. Его рабочий день начинается в восемь. Такова участь строительных компаний даже в Москве. Но мама! Магазин открывается только в девять. Ей до работы пешком пять минут. Она никогда не выходит раньше восьми сорока из дома. Что помешало ей меня разбудить? Неужели она специально так сделала? И в этом „детство“ кончилось?» Вика поёжилась от такого предположения.

Ей сложно было признаться даже самой себе, что довольно-таки стыдно в таком возрасте жить с родителями. На работе в её подразделении, кажется, она была такая одна. И пусть коллеги — приезжие, у них, по сути, не было выбора. Однако это вовсе не повод оправдывать себя в отсутствии стремлений становиться взрослой и самостоятельной.

В голове Виктории творилась несложная математика: «Я зарабатываю пятьдесят тысяч. Квартиру можно снять минимум тысяч за двадцать пять. Конечно, на какой-нибудь окраине и без хорошего ремонта. Остаётся двадцать пять тысяч на жизнь. Негусто. На еду хватит, а вот развлечения и покупку одежды придётся урезать».

Пятницкой снова стало себя жалко. Как же она докатилась до такой жизни? Теперь ей необходимо чётко планировать свой бюджет, затянув пояс потуже. Обиднее всего, что это случилось так внезапно, в момент, когда она и не ждала подвоха. Жила бы себе и жила с родителями, однажды встретила бы мужчину, вышла бы замуж, переехала к нему. А лучше не взбрыкнула бы тогда с Алексеем… На глаза стали наворачиваться слёзы. Вика сделала глубокий вдох, отгоняя навалившуюся тоску.

«Пора, пора становиться взрослой, — уговаривала она себя под „чух-чух-чух“ поезда. — Все так живут, так что я не исключение». И всё же Виктории было очень обидно. До такой степени, что сжало лёгкие, — ей было тяжело вдыхать воздух полной грудью. «Не ожидала такого от мамы. Не ожидала…» — почти всхлипнула она и вышла из вагона, двигаясь к переходу на другую ветку метро. Чтобы добраться до работы, ей нужно было делать пересадку с серой ветки на зелёную — она работала в самом центре города на Большой Ордынке.

Остальную часть дороги Вика занималась аутотренингом, пытаясь восстановить свою попранную гордость под спасительную злость: «Я смогу, я сильная, пошли все к чёрту, сама смогу!» Она не хотела появляться на работе с красными от слёз глазами и изо всех сил пыталась удержать на лице лучезарную улыбку.

Только сверкающая улыбка ей не помогла.

— Пётр Семёнович, ну вы же меня знаете. Я работаю здесь два года. Что же мне делать, если у меня украли сумку вместе с пропуском, телефоном и всеми документами? — почти стонала Пятницкая перед вышедшим ей навстречу начальником подразделения охраны банка.

— Вика, не положено. Не могу тебя пропустить. Мне нужен постоянный пропуск, ну или чтоб тебе сделали временный, но у тебя нет паспорта, чтобы подтвердить личность.

— У меня есть справка из полиции о потере паспорта.

— Она не является удостоверением личности! — парировал Пётр Семёнович.

— А-а-а, — вновь застонала Пятницкая. — А что говорит Татьяна Фёдоровна? — вспомнила она своего непосредственного руководителя.

— Ничего. Мы пока ей не дозвонились, — начал было объяснять начальник охраны, но вдруг замолчал. По его лицу читалось, что к дверям банка приближался кто-то очень важный.

Виктория обернулась. Сквозь стеклянные двери она разглядела Игоря Игоревича Перевалова — заместителя председателя правления банка, больше связанного с хозяйственной частью, чем непосредственно с бизнесом. Он семенил возле статного мужчины, лицо которого казалось знакомым, хотя Вика видела его впервые.

Пётр Семёнович чуть ли не вжался в стену, освобождая проход.

— Отойди, — прошептал он Виктории, делая соответствующий жест рукой.

Однако она не успела последовать указанию и почти лицом к лицу столкнулась с незнакомцем. Таким очень знакомым незнакомцем.

— Почему эта девушка здесь стоит? — хоть мужчина и говорил спокойно, но голос звучал властно.

— Эта наша сотрудница, — затараторил Пётр Семёнович. — Она документы потеряла, не могу её пропустить, ведь и пропуска нет, и паспорта, и…

Неизвестно, что он ещё хотел добавить. Его спутанную речь прервало безапелляционное:

— Пропустите!

Отдав приказ, мужчина тут же прошёл дальше, а за ним послушно засеменил Перевалов.

— Эх, Пятницкая! Нужно было тебе потерять документы именно сегодня… — расстроено упрекнул Пётр Семёнович.

— Вчера, — неуместно заметила Вика. — А кто это?

— Поспелов. Новое руководство.

— То есть как новое? А что со старым?

— Неизвестно пока. Было принято решение продать наш банк ГорБанку.

— Ой, а мы-то им зачем? Мы же маленькие.

— Зато клиенты у нас большие, — разоткровенничался Пётр Семёнович. — Ты иди, иди. Пока ещё какой беды не случилось.

И Пятницкая пошла по лестнице на второй этаж в просторный кабинет, отведённый под кредитное подразделение, в котором она работала. Виктория была обычным кредитным менеджером и работала с региональными кредитными отделами семи городов, в которых был представлен их Лям-да-Банк. Именно поэтому она чаще общалась с региональными сотрудниками, чем со служащими в головном офисе банка. Нет, конечно, она не была затворницей: пила с остальными чай на общей кухне, болтала о всяких мелочах. Но вот курилку не посещала, поэтому толковые сплетни до неё редко доходили.

Для руководительницы Татьяны Фёдоровны в большом общем помещении кредитного подразделения стеклянными стенками был отгорожен мини-кабинет, который сейчас пустовал. Ивана и Петра тоже не было на месте. Именно они работали с крупным бизнесом и смогли бы рассказать Вике, что происходит. Хотя по несколько ошарашенному виду ещё трёх коллег можно было понять, что все уже всё знают и только Виктория совсем не у дел.

— Нина-а, — протяжно начала Пятницкая, подходя к женщине лет сорока, которая хоть и не курила, но в отличие от неё всегда всё про всех знала. — Ты понимаешь, что происходит? Что за новое руководство?

— Понимаю, — улыбнулась та, поправляя сначала объёмный браслет на руке, а потом рыжую чёлку, небрежно спадающую на лоб. — Мы скоро станем частью большого-большого банка. И это прекрасно! Это так расширит наши горизонты! Какие перспективы! Раньше твоё резюме и рассматривать бы там не стали, а теперь мы часть их команды!

— Как «часть команды»? Уже? — не поняла Виктория. «Господи, да как это могло случиться, и так быстро? А я-то где была всё это время?» — ошарашенно размышляла она. В своём замешательстве Пятницкая пока не улавливала суть слов, которые произносила коллега.

— Технически нет, конечно, — согласилась Нина. — Но ведь это только пока! Решение на уровне собственников банков принято. Осталась лишь формальная процедура присоединения. Так что это дело времени.

«О, так вот почему Татьяна Фёдоровна, Иван и Пётр были так загружены работой последнюю пару месяцев! Оставались на сверхурочные и даже нас пару раз отпускали пораньше домой. Вот почему от меня так срочно требовалось на той неделе сделать отчёт по кредитному портфелю регионов, презентацию о зоне влияния и перспективах развития», — сообразила Пятницкая. У неё наконец-таки начала складываться в голове истинная картина происходящего.

— С чего ты решила, что для нас это прекрасно? — запоздало отреагировала Виктория на радостные реплики Нины. — Может, нас всех поувольняют? ГорБанк огромный, у них и своих сотрудников хватает. Раскидают наши с тобой кредитные портфели по своим, и те даже не заметят дополнительной нагрузки.

— Ну нет, — запротестовала Нина. — Татьяна Фёдоровна меня заверила, что никого увольнять не будут.

— Ну да, — кивнула Вика и пошла к своему рабочему месту. — Татьяна Фёдоровна теперь у нас много чего решает, — пробурчала она себе под нос, чтоб никто не услышал. «Это ж как я вовремя начала думать о съёмной квартире… Возможно, теперь ещё и новую работу искать придётся. Я люблю тебя, мир», — подумала Пятницкая, тихонечко хохотнув с явными нотками истерии, и плюхнулась в кресло.

Как только компьютер промурлыкал приветственную мелодию, в подразделение вошла Татьяна Фёдоровна и уверенно направилась в сторону Пятницкой. Удивительно, но она ни слова не сказала про её опоздание, а с плохо скрытым смущением произнесла:

— Вика, тебя хочет видеть Виктор Константинович. Он наверху, в главной переговорной.

— Кто хочет видеть? — не поняла девушка.

— Человек, которому мы теперь все подчиняемся, — излишне сухо пояснила руководительница. — Сказал, что хочет обсудить с тобой отчёт по регионам.

— Со мной? — изумилась Пятницкая.

Но Татьяна Фёдоровна лишь недоумённо пожала плечами и степенно удалилась в свой мини-кабинет.

***

Виктория отыскала на столе копию презентации с отчётом, заправила растрепавшиеся волосы за уши и пошла навстречу неведомому.

Поднимаясь по лестнице на третий этаж, где были кабинеты руководителей Лям-да-Банка и главная переговорная, она думала, как неуместно сегодня выбрала свой наряд — платье было с глубоким V-образным вырезом. Выбор был прост и обусловлен спешкой: это была первая вещь, которая попалась ей на глаза в шкафу и которую не нужно было гладить. Пятницкая и предположить не могла, что ей предстоит встреча с руководством, да ещё новым. Впрочем, она теперь совсем не могла просчитать дальнейший ход событий своей жизни. Оказывается, семь бед — не один ответ, а много мелких катаклизмов.

За огромным столом в переговорной её ждал немного полноватый мужчина лет тридцати пяти. И хотя копна вьющихся волос длиной в короткое каре с коротко стриженными висками была в некотором беспорядке, это не мешало выглядеть ему серьёзно в строгом тёмно-синем костюме, белой рубашке и красивом бордовом галстуке с каким-то рисунком.

Мужчина сидел лицом к двери в центре длинного стола. Как только Пятницкая, подавляя дрожь, зашла в переговорную, он жестом предложил ей сесть напротив.

— Меня зовут Виктор, — как-то слишком просто и открыто начал он.

— Виктория, — Пятницкая очень старалась чётко выговорить своё имя, и у неё это получилось. Она сжала волю в кулак, напрягла спину, чтобы та оставалась прямой, и мышцы лица, чтобы ни один мускул не выдал её волнение, и спокойно положила бумаги перед знакомым незнакомцем.

— Это полный бред, мне он неинтересен, — сказал Виктор, резко отстраняя от себя папку с отчётом — та быстро скользнула по отполированной поверхности и застыла у самого дальнего края стола. — Во всех регионах, где вы представлены, есть наши офисы. По сравнению с нами ваш банк так мал, что никакого влияния на те регионы вы оказать не можете. А кредитный портфель у вас более или менее весомый за счёт двух-трёх крупных компаний в этих регионах. Я эти компании и без отчёта знаю.

Виктория держала паузу. Она совершенно не понимала, что можно сказать в ответ. И говорить-то ей стало сложно. Ситуация для неё была настолько новой, что проще было отмолчаться, чем выдумывать слова.

— Ты меня не узнаёшь? — вдруг спросил мужчина. Девушка лишь отрицательно покачала головой. — Я тебя сразу узнал. И я знаю, кто ты, — Виктор сделал паузу. Виктория напрягла ягодицы, но лицо её не выдало испуга. — Мы виделись вчера в машине у Алексея.

Виктор не отрывал от Виктории взгляда. Он ждал её реакции. И Пятницкая вдруг выдохнула, потому что ей очень надоело бояться и напрягаться. Столько всего произошло, что даже если её прямо сейчас уволят или Виктор пойдёт рассказывать о её целительских способностях на каждом углу, то уже нестрашно. Будь что будет.

— Понятно. И что дальше? — спокойно произнесла Пятницкая, откидываясь на спинку стула и тоже пристально разглядывая собеседника.

— Дальше мы пойдём с тобой в ближайшее кафе — выпьем кофе и поговорим без лишних ушей.

— Пойдём, — усмехнулась девушка, осознавая комизм ситуации.

— Я сейчас сделаю пару звонков и наберу тебя, чтоб ты спускалась. Встретимся внизу. Какой у тебя мобильный?

— Нет у меня мобильного. У меня вчера украли телефон, то есть сумку, где были и телефон, и паспорт, и зарплатная карта, — расстроилась Вика, вспоминая о вчерашнем инциденте.

— У тебя был корпоративный номер? — спросил Виктор и, не дожидаясь ответа, стал кому-то звонить и даже дозвонился. — Игорь Игоревич, нужна ваша помощь, — заулыбался он в трубку, а Виктория стала активно отрицательно мотать головой в ответ на ранее заданный вопрос. — Нужна сим-карта корпоративная, у вас случайно не завалялась одна? Как прекрасно. А телефона нового у вас нет в ваших закромах, чтоб сразу её активировать? Вот это печально. Ну да ладно. Сам с этим разберусь, а вот сим-карту принесите сейчас в переговорную. И оформляйте её на Пятницкую, данные в отделе кадров возьмёте. И тариф ей поставьте какой-нибудь безлимитный или что у вас там из максимально возможного. Вот и славно. А ещё ей карту нужно зарплатную новую выпустить. Хорошо, передайте поручение бухгалтерии, но сначала ко мне с сим-картой. Жду, — он повесил трубку и обратился к Вике: — А тебя я тогда жду через десять минут на улице у входа в банк. Иди.

И Пятницкая бодрой походкой направилась в кабинет, чтобы одеться для кофе. Ей было удивительно легко. Изменения сыпались на неё как из рога изобилия, поэтому она перестала удивляться и даже, наоборот, чувствовала некий азарт при мысли: «А что ещё может со мной произойти?»

Татьяна Фёдоровна смотрела на Викторию, не скрывая любопытства и с вдруг возникшим высокомерием, услышав, что отчёт они с новым руководителем не обсуждали, потому что он его не интересовал.

— Виктор Константинович попросил меня сходить с ним на какие-то переговоры, — соврала Пятницкая. Не могла она под таким тяжёлым взглядом признаться, что пойдёт пить кофе с начальником. Она в принципе не понимала, как такое можно объяснить.

Татьяна Фёдоровна не удостоила Викторию ответом, лишь покивала о чём-то своём и углубилась в изучение бумаг на столе.

Охрана на выходе тоже проводила девушку странными взглядами. Без шуточек. Без вопросов. Без приветливых кивков. Виктория немного поёжилась, но открыла дверь на улицу, за которой уже ждал Поспелов.

— Есть здесь где-нибудь магазин электроники или салон связи? — спросил Виктор, как только девушка вышла из здания.

— Да, ближе к метро.

— Пойдём. Куплю тебе телефон.

Пятницкая смутилась, но промолчала. Потому как была не в том положении, чтоб отказываться сейчас от столь нужного подарка.

Через двадцать минут они уже сидели в небольшом кафе, где пекли хлеб, булочки и подавали вкусный кофе.

— Активируй свой телефон, а я пока расскажу о своих планах, — сказал Виктор, как только официант принял у них заказ. — Мне нужен свой человек в этом банке. И им станешь ты. С кем-то я готов взаимодействовать лично, но на что-то я не хочу тратить время. Ты станешь моим представителем. Будешь передавать мои поручения и отслеживать их исполнение. Придумай для этого какую-то простую форму отчёта. Ты будешь в курсе основных процессов присоединения Лям-да-Банка к ГорБанку. Я буду брать тебя на совещания в ГорБанк по этой теме. Если справишься, возьму тебя к себе в проектное подразделение. Это хороший шанс взлететь по карьерной лестнице. Поэтому постарайся. По итогам этой работы определю твою зарплату и должность.

— Почему я? — спросила Пятницкая. Ей было немного странно слышать, как Виктор говорит с ней. Так коротко и по делу. Совсем в ином ритме, нежели она привыкла. В Лям-да-Банке работали иначе — размеренно, много беседуя, но редко обсуждая реальную работу под кофе.

— У нас есть общий секрет, а значит, я могу доверять тебе больше, чем кому-либо ещё в этом банке. И учить проще, чем переучивать.

— У меня нет возможности отказаться? — осторожно спросила Виктория. Она пока не могла сказать, хочет ли взлетать по карьерной лестнице.

— Буду с тобой честен. Твой отказ равнозначен твоему увольнению. После присоединения вашего банка к нам, большая часть сотрудников будет уволена, оставят только самых толковых и то, если у ГорБанка будет такая потребность. Я же предлагаю тебе возможность не просто сохранить работу, но и преуспеть. От таких предложений не отказываются.

Вспоминая недавно услышанный от Алексея совет, что сначала нужно соглашаться, а потом думать, Виктория кивнула:

— Хорошо.

В это время им принесли по чашке кофе, Виктору — омлет с беконом и салатом, а Виктории — круассан с маслом на блюдечке. Мужчина тут же резко смягчил тон и заговорил не о работе:

— Я не уехал тогда с места аварии. То есть уехал в шоке, но вернулся минут через пять. И я увидел, как ты переместилась в машину. Пуф! — и тебя уже нет на дороге. Расскажешь мне, как это возможно?

Голос Виктора был мягким, он словно обволакивал девушку своей мелодикой, располагая её к себе.

— Я… не знаю, что тебе сказать. Я не понимаю, как это произошло. У меня тоже был шок, как и у тебя. А ещё у меня был дар исцелять людей, но теперь… его нет.

Пятницкая немного соврала. Или не соврала. С одной стороны, она пока не проверяла, есть ли у неё дар, а с другой стороны, не стоило пренебрегать советом матери и использовать направо и налево свою силу.

— Я читал о подобном в книгах. Не думал, что встречусь с этим в жизни. Тебе нравится Кастанеда? Что ты можешь подтвердить из его книг?

— Не знаю. Я не читала, — пожала плечами Виктория.

— Ты не читала?! — не на шутку удивился мужчина. — Это же такая известная вещь в мире эзотерики!

— Я целитель, не эзотерик. Я пробовала читать что-то, когда была подростком, но в книгах было так много чуши, что мне быстро надоело. Так что нет, не читала и ничего не могу сказать.

— Что ещё ты умеешь? — заинтересованно спросил Виктор. В этот момент он напомнил девушке маленького любопытного и даже отчего-то вредного мальчишку.

— Умела, — поправила его Пятницкая. — Вроде всё, была только целительницей. А нам обязательно продолжать этот разговор? Я вижу тебя второй раз в жизни и не готова к таким беседам. Или это повлияет на моё дальнейшее будущее при взлёте по карьерной лестнице?

— Нет. Не повлияет. Повлияет лишь то, как ты будешь работать.

— Тогда лучше расскажи мне, пожалуйста, более подробно то, что я уже должна знать о присоединении моего банка к вашему. Так вышло, что я обо всём узнала лишь сегодня, буквально за десять минут до нашей встречи в переговорной.

— О, хваткая. Мне нравится такие работники. Быстро адаптировалась.

— Ты же не оставил мне выбора, — немного криво улыбнулась Виктория.

И они продолжили беседу уже в рамках рабочего процесса.

***

Пятницкая вернулась домой на редкость поздно — в десятом часу вечера. Поспелов попросил её до конца дня придумать форму отчёта для поручений. Подобное задание было для Виктории в новинку, примеров ей не показали и вводных данных почти не предоставили, но спрашивал с неё Виктор без скидки на неопытность, и поэтому выполнение задания шло мучительно и с множеством корректировок со стороны руководителя. Девушка устала, однако была довольна, что справилась.

Анастасия Георгиевна и Дмитрий Сергеевич сидели в гостиной — отец в кресле, мать на диване, оба читали. На небольшом столике между креслом и диваном стоял термос-чайник, а из чашек шёл лёгкий парок от горячего ароматного чая с мятой.

— С кем-то встречалась? — спросила Анастасия Георгиевна, отрываясь от чтива.

— Нет. С работы пришла. Наш банк продают ГорБанку. А мне посчастливилось приглянуться новому руководителю. Обещает взять в свою команду, если буду хорошо работать.

— Мне казалось, хорошо работать и много работать — это разные понятия, — с улыбкой подметил Дмитрий Сергеевич, почти не отрываясь от книги. Он немного напоминал медведя. Большой, мощный и немного неуклюжий мужчина. Но при виде его никому и в голову бы не пришло посмеяться над этой неуклюжестью.

— Тебе хочется работать в ГорБанке? — как-то неопределённо по эмоциям спросила мать.

— Да, наверное, — несколько смутилась Пятницкая. Реакция родителей на новость её удивила. — Это замечательная перспектива для карьерного роста. Будет хорошая зарплата. Все о таком мечтают.

— Главное, чтоб тебе нравилось, — улыбнулась мать. — Еду я уже убрала в холодильник. Если захочешь есть, то ужин на нижней полке.

— Наверное, нет. Не хочу пока есть. Устала.

— Кстати, — вдруг оторвался от книги отец. — Твой паспорт положили к нам в почтовый ящик с запиской, что нашли его на улице. А так как никого дома не было, не знали, как иначе передать, так что закинули в почтовый ящик по прописке.

— Я удивлена, — честно призналась Виктория. — Даже не рассчитывала получить паспорт обратно и не надеялась на такую заботу со стороны прохожих.

— Хорошо, что я успел поменять замки, — улыбнулся Дмитрий Сергеевич, отхлебнул горячий чай и вновь погрузился в книгу.

— Меня никто не искал? — с плохо скрываемой надеждой спросила напоследок Пятницкая.

— Нет, — покачала головой мать.

— Понятно, — резюмировала Вика и отправилась в свою комнату.

Она не могла понять, что происходит. В одночасье ей стало неуютно в родном доме. Разговор с родителями её очень смутил. В чём причина этих перемен? Это она изменилась или родители поменяли к ней отношение после случившегося? Может, и правда утренние мысли были верны и стоит подыскивать квартиру, чтоб покинуть отчий дом? Пора становится взрослой? И как раз сейчас у неё есть все шансы доказать Виктору свою профпригодность, получить достойную должность в большом банке и зарплату, на которую она спокойно снимет квартиру, причём даже не на окраине Москвы.

Мысли мучили Пятницкую недолго. От усталости девушка быстро уснула, даже не раздеваясь. Хорошо, что на новом телефоне она успела установить будильник.

Глава 6

Время с понедельника по пятницу показалось Виктории одним большим и длинным днём. Она очень много работала, пыталась вникнуть в суть происходящего, выполнить в срок поручения Виктора и проанализировать свои ошибки, которых было пока много.

В коллективе Лям-да-Банка девушка стала чужой. Нет, к ней относились с почтением, но на обед или кофе уже никто не звал, а беседы ограничились сухим «здравствуй» и общением по работе. Иногда она грустила по этому поводу, но из-за большой нагрузки не успевала сильно опечалиться. Однако ей стало очень тяжело работать в одном кабинете с прежними коллегами.

От Алексея не было вестей. А от горьких слёз по одинокой судьбе её спасала работа с бесконечным потоком заданий от нового начальника — на рыдания времени просто не оставалось.

Пятницкой восстановили её прежний номер телефона и подключили его к корпоративному тарифу. Уже к концу рабочего дня в среду она получила новую зарплатную карту. А в пятницу ближе к шестнадцати часам ей пришло СМС о зарплате. Тоже новой.

Вика впала в ступор. Она несколько раз посмотрела на цифры на экране телефона. Сверила приход, остаток и снова приход. Сходила к банкомату и сделала выписку по карте. Нет, всё верно. Вместо положенных ей пятидесяти тысяч рублей она получила семьдесят. «Это ошибка», — думала Виктория, когда завибрировал её мобильник.

— Вика, собирайся. Твой рабочий день на сегодня закончен. Пойдём выпьем. Обмоем твою новую зарплату. Конечно, негусто. Но это пока всё, что я смог для тебя сделать. И да, с понедельника тебе отдадут под кабинет переговорную на втором этаже. Говорить с тобой на твоём нынешнем рабочем месте не представляется возможным, это неудобно. У тебя на столе уже лежат бумаги, которые предназначены не для всех, — Поспелов в свойственной ему манере говорил коротко, но обо всём и сразу, не дожидаясь её участия в разговоре. — Я жду тебя внизу на улице через десять минут.

— Хорошо, — лишь ответила девушка, даже не понимая, успел ли он услышать это слово или повесил трубку раньше.

Пробок по их маршруту не было, и решено было взять такси до Маяковки. Через пятнадцать минут они входили в малюсенький лифт гостиницы «Пекин», чтобы подняться на последний панорамный этаж в коктейль-бар.

— Б-52! Всем-всем по Б-52! — несколько громко и задорно провозгласил какой-то парень в строгом костюме, но с распахнутым пиджаком, без галстука и с переизбытком незастёгнутых пуговиц на рубашке. Попутно он распределял рюмки людям, сидевшим за высоким и длинным столом персон на восемь-десять. Пока в компании было шестеро, а рюмок — явно раза в два больше.

Виктория и Виктор присоединились к застолью, оккупировав свободные барные стулья.

— О! Виктор и… — замешкался парень. — Да, впрочем, ты тоже не отставай. Хватит на всех!

— Не робей, здесь все свои, — шепнул Вике на ухо Поспелов и чуть коснулся её локтя. — Пятница, — театрально выдохнул он.

Бравый парень поджёг коктейль Виктора, и тот залпом выпил горящую смесь через соломинку, а потом небрежно бросил на стол свой галстук, который успел снять в лифте. Виктория, недолго думая, последовала примеру Поспелова и опустошила рюмку, переданную ей. Девушке и правда хотелось выпить после тяжёлой недели.

В панорамные окна было видно, как начали скапливаться машины на Тверской и на Садовом кольце. Солнце заваливалось за горизонт, даря приятный мягкий свет. Почти сразу принесли ещё партию коктейлей в больших бокалах на любой вкус и цвет. Казалось, что собравшиеся выбирают напитки не по описанию состава в меню, а просто по виду: кое-кто менялся бокалами, если содержимое не выглядело для них привлекательным. Потом Виктории стало ясно, что так и было, когда Виктор, в очередной раз делая заказ, сказал официанту:

— Нам все коктейли с этой страницы. А минут через тридцать со следующей.

Пятницкой достался коктейль с громким названием «Мюнхенский закат», где был белый ром, персиковый ликёр, гранатовый сироп, сок маракуйи и даже шампанское. Впрочем, это был первый и последний коктейль, который она с прилежностью нашла в меню и изучила. Потом, поддаваясь всеобщему веселью и повальной лёгкости, девушка выбирала коктейли по виду, не думая о названии напитков.

— Это Вика, она теперь с нами. Но пока работает в Лям-да-Банке, — громко сказал Виктор, привлекая внимание всей компании. Все кивнули, приветливо улыбнулись и продолжили прерванные разговоры. — Это Слава, — Виктор показал пальцем на парня, который вручал Б-52. — Он будет вести проект по присоединению твоего банка к нам, так что Слава — твой руководитель. Я на всё посмотрел, с кем хотел лично переговорил, так что к вам в банк без лишней нужды наведываться не буду. Все коммуникации через Славу. Это Пётр, — он тыкнул в томного парня на краю стола. — Человек немного нудный, но ему и положено таким быть. Он толковый методолог. Знает много инструкций и процессов, так что с вопросами: «Не нарушим ли мы чего, если сделаем так?» — к нему. Это Тамара, моя помощница, — в этот раз Виктор дал понять стройной красавице лет двадцати пяти с густыми длинными тёмными волосами, что он говорит о ней. Тамара случайно, а может, и нет, оказалась по левую руку от него. — Всегда знает, где я и когда буду, а ещё то же самое знает про многих людей в ГорБанке, даже их секретные телефоны, если таковые имеются. Человек безмерно важный, так что чур с ней дружить.

Тамара звонко рассмеялась.

— Витя, ты как всегда! Мы уж как-нибудь без тебя разберёмся с нашей дружбой. Не обращай на него внимания, когда он выпьет, — подмигнула она Виктории, чокаясь с Виктором. — У нас очень хороший босс.

Хорошо, что Виктория уже была немного пьяна от первого коктейля. Иначе ей было бы сложно понять столь открытые взаимоотношения между начальником и подчинёнными. В Лям-да-Банке она такого никогда не видела.

Подошли ещё двое мужчин.

— Здесь все свои, — ещё раз сказал Поспелов девушке на ухо. — Расслабься. Мы не на работе. У нас даже правило есть: никогда не снимать видео и не фотографировать на таких посиделках.

— А я завтра забираю свою новенькую машину, — вдруг донеслось до Виктории. Это говорила сидевшая на другом конце стола милая блондинка лет тридцати в красивом жёлто-чёрном платье. Оно было совсем не строгим по меркам банковского дресс-кода, известного Пятницкой. — Мерс. Купе. Цвет — белый цитрус. М-м-м… Моя мечта… Поэтому извините меня, мои хорошие, но я с вами сегодня не напьюсь.

И тут же все дружно выпили до дна за её будущую покупку.

— Это Лиза, Лизавета. Она руководитель службы из дружественного нам подразделения. Финансового. У неё можно узнать очень много полезных цифр, без которых не сделаешь расчёты эффективности того или иного проекта.

По мере увеличения количества выпитых коктейлей беседы за столом всё дальше и дальше уходили от рабочих тем: куда поехать отдыхать, на какой концерт сходить, какой телефон купить и где ещё хороший бар. К удивлению Вики, никто не говорил на личные темы — о жёнах, мужьях или детях. А может, их ни у кого и не было?

Ближе к десяти все начали собираться домой.

— Принцип тот же. Оставляйте денег сколько можете, остальное я добью, — провозгласил Виктор, а Пятницкой на ухо прошептал: — Ты вообще не оставляй. У тебя такая зарплата, что с тебя грех брать.

Девушка всё же попыталась достать кошелёк, но Виктор на неё посмотрел так грозно, что она не стала лезть на рожон.

Только встав из-за стола, Вика ощутила, что перебрала с коктейлями. Её немного повело, поэтому она оперлась на стол. Ей показалось, что никто этого не заметил, однако Виктор, бегло окинув её взглядом, спросил:

— Ты в порядке?

Пятницкая кивнула.

— Возьмём такси на двоих. Нам по пути, — добавил он.

— А где ты живёшь? — уточнила Вика, стараясь говорить спокойно и чётко. Ей больше хотелось остаться одной, чем стараться держать марку перед руководителем.

— На Добрынинской.

— Так это в другой стороне. Мне ведь на Тимирязевскую.

— Ничего. Полюбуюсь ночной Москвой. Всё! Нас не ждите, я закрою стол. Мы с Викой возьмём машину на двоих.

Его реплика никого не удивила. Кто-то уже ушёл, кто-то почти ушёл, тоже разбиваясь на пары, если было по пути.

— Добавьте в счёт чёрный чай и кофе. И сразу принесите счёт и терминал. Оплата будет картой, — бросил Поспелов подошедшей официантке, а потом приказал Вике: — А ты сходи в туалет. Два пальца в рот. И пусть тебя стошнит. Иначе это может случиться по дороге домой.

Вика не стала спорить с начальником, потому что мир вокруг неё начал немного кружиться, и, слегка покачиваясь, отправилась в туалет.

Поспелов оказался прав. Хотя Вика в полной мере ощущала, что она пьяна, это состояние перестало приносить ей дискомфорт. И горячий крепкий чёрный чай был как нельзя кстати.

— Ты очень красивая, — задумчиво произнёс Виктор, пристально разглядывая Вику и попивая кофе. Казалось, он был совершенно трезв. Или это только казалось? — Расскажи мне про себя. Про твой дар.

— О нет, — театрально застонала Вика. — К чёрту мой дар! Я после того раза даже им не пользовалась. Ты завалил меня работой, мне было ни до чего. Я и не знаю, могу ли я что-то сейчас.

— Сейчас точно не можешь, — улыбнулся Поспелов, чуть касаясь лежащей на столе руки Пятницкой. — Не хочешь со мной работать?

— Хочу, — честно произнесла Виктория. — Мне интересно, но сложно.

— Если интересно, значит, всё получится.

Вика не отодвинула свою руку. В её голове очень медленно копошились мысли: нравится ли ей то, что Виктор касается её руки или нет, как ей поступить, хорошо это или плохо… И неизвестно, куда бы привели её эти раздумья, если бы за столик не присел какой-то мужчина.

— Как интересно. Вы успели близко познакомиться? — сдержанно сказал Смолин, садясь напротив странной парочки. — Вика, ты что, пьяна? — он не верил своим глазам.

— Есть немного, — согласилась девушка. Теперь в её голову неспешно поползли думы о том, рада ли она видеть Алексея здесь и сейчас.

— Я отвезу тебя домой. Пойдём! — тут же сказал Смолин.

— О-о-о… — протянула Пятницкая. — Виктор уже обещал это сделать. Только вот чай допью.

— Я сам тебя отвезу, — сказал Алексей, с недоверием посмотрев на Виктора.

— Э, нет. В прошлый раз ты уже пытался отвезти меня домой, и это плохо закончилось.

— По вине Виктора. Помнишь это?

А ведь и правда, Пятницкая забыла, но виду не подала. Когда она говорила, то думала совсем об иных событиях — о встрече с Леной.

— Ты что, следил за нами?

— Не говори ерунды! Я встречался здесь с человеком. Сидели за барной стойкой. Увидел тебя, когда ты проходила мимо. Удивился. Теперь ещё больше удивлён, что вы вдвоём.

Виктор не спешил вступать в разговор. Не спешил рассказывать, что была вечеринка и уже все разошлись.

«Почему он молчит? — думала Виктория. — Это будет выглядеть как попытка оправдаться? Или есть другая причина? То один молчит, то второй. Оба банкиры. Или они похожи, или я совсем пьяна».

— Нет. Меня отвезёт Виктор, — немного жёстко сказала Пятницкая, понимая, что не в силах сейчас общаться с Смолиным. Точно разревётся по дороге домой, если он будет сидеть рядом. Точно захочется не домой, а к нему. А там Лена. Ле-на…

Девушка еле подавила ком в горле, стремительно разбухающий от нахлынувших печальных эмоций. Ей было себя чертовски жалко.

Алексей с каменным лицом посмотрел на Викторию. Подержал взгляд долгих пару секунд, развернулся и ушёл, не прощаясь.

— Не переживай. Я тебя довезу, — с неподходящим под ситуацию спокойствием сказал Поспелов. — Допей чай — и поедем.

Пробок на дорогах уже не было. Виктор и Виктория сидели на заднем сидении такси, которое неслось по Дмитровскому шоссе.

— Я тогда получил важное сообщение, — внезапно признался Поспелов. Он говорил тихо, не глядя Вике в глаза. — Я отвлёкся. Не видел. И не сразу понял, что произошло. Машина всего лишь вильнула. На ней и повреждений толком нет. Я не могу это объяснить. Когда до меня всё же дошло, что случилось, я вернулся. С вами поговорить не успел. Вы быстро уехали. А я ещё долго ходил по дороге и думал, померещилось мне или нет. И если бы не вмятины на машине и рассыпанные тюльпаны, то точно бы решил, что померещилось. Я не мог успокоиться и вернулся туда вновь на следующий день. До сих пор не совсем понимаю, как мне с этим жить.

— Ты хочешь, чтоб я тебе сказала, как тебе с этим жить?! — Пятницкая почти протрезвела от таких речей и произнесла это громче, чем того хотел бы Виктор. Водитель такси бросил беглый взгляд на них в зеркало заднего вида. Вика тут же осекла себя.

— Нет. Я рассказываю тебе о своих чувствах. Я редко это делаю. Не стоит меня судить.

Очень двояко звучала его фраза про «судить». Ещё бы пару месяцев назад Пятницкая точно бы осудила Виктора. А теперь у неё не было однозначных ответов на множество вопросов. Виктор сбил Алексея, когда рядом была Виктория, когда она смогла всё исправить. Алексей жив и здоров — нет никаких последствий аварии, за исключением пары вмятин на машине Поспелова. Вот только остались душевные терзания у всех участников происшествия.

— Хорошо, — не к месту ответила девушка.

— Я хочу узнать тебя ближе, — продолжил Виктор.

Виктория засмеялась, прикрывая глаза руками:

— Ты сегодня просто мастер говорить фразы с двойным подтекстом.

— Я тоже пил, — улыбнулся он. — Расскажи мне о себе, о своих способностях.

— Точно не сегодня, — сказала Вика, радуясь, что машина остановилась у её дома. — Мы приехали. Дальше я сама. Спасибо за вечер. Мне понравилось. Только коктейлей было слишком много.

— Дело привычки, — снова улыбнулся Поспелов. — У тебя всё получится. Иди.

Глава 7

Как всегда в обычный выходной, Виктория проснулась около девяти утра. Она чувствовала себя вполне нормально — выспавшейся и свежей, что было странно после вчерашнего алкогольного вечера. А потом ей вспомнился рассказ матери о её способности исцелять людей, находясь с ними рядом. «Как удобно, — подумала Вика. — Может, зря я планирую переезд на съёмную квартиру?»

Она умылась, почистила зубы и пошла на кухню. Проходя мимо гостиной, она услышала, что отец с кем-то бурно обсуждает последнюю игру футбольной команды «Реал Мадрид». Пятницкая заглянула в комнату. Увиденная картина показалась ей сюрреалистической: суббота, утро, её отец без газеты и Алексей Смолин в спортивном костюме и тапочках. Может, всё-таки она до сих пор пьяна?

— Доброе утро, — не доверяя своим глазам, сказала Вика, стоя в дверях комнаты.

— Наконец ты проснулась, — улыбнулся ей отец. — Доброе утро.

— Доброе, — подхватил Алексей.

Наступила странная пауза, после которой Алексей решился на объяснения.

— Я уже рассказал твоим родителям, что видел тебя вчера вечером. И ты себя не очень хорошо чувствовала — голова болела. Я у матери сегодня оставался и вот по дороге домой решил заехать, узнать, как у тебя дела.

— А телефоны в нашем мире отменили? — съязвила Пятницкая.

— Буду только рад узнать номер твоего телефона, — широко улыбнулся Смолин.

— Ну да, — пробурчала Вика, злясь то ли на себя за некорректную реплику, то ли на обстоятельства.

— Поехали завтракать. Погода сегодня замечательная.

Виктория не смогла сразу сообразить, как при отце корректно отказать Алексею в такой простой просьбе, поэтому согласилась. А ещё это был прекрасный повод выпроводить Алексея из их дома.

Уговорить девушку поехать в центр города и выбрать достойное заведение Смолину не удалось. Они зашли в небольшую кафе-пекарню возле метро «Тимирязевская» и расположились за маленьким столиком.

Приятно пахло свежим хлебом и кофе. Вика грела руки о чашку с капучино и смотрела в окно. Она не могла глядеть на Алексея. Слишком странный коктейль чувств пьянил её сознание: от ненависти и злости до покорности и любви. И в отличие от вчерашних коктейлей, этот чувственный напиток ей не нравился.

— Как ты стала общаться с Виктором? — первым начал разговор Алексей.

— Так случилось, что теперь он мой начальник. Удивительно и то, что у вас должности похожи, только у него нет в названии слова «инновации».

— Точно, я слышал о покупке твоего банка, но думал, что он занимается только стратегией, а не этим проектом. Нехорошо…

— Что нехорошо?

— Мне не нравится, что вы общаетесь. Не доверяю ему. Мутный он тип.

— С чего такой вывод?

— Шестое чувство.

— О, не знала, что теперь ты у нас специалист в области паранормальных явлений. Я вот подвохов не чувствую.

— Я тебе не враг. Успокойся, — с одной стороны тепло, но с другой стороны строго сказал Алексей. — Уходи из Лям-да-Банка. Я поговорю с другом, чтобы взял тебя на работу, он председатель правления в похожем карманном банке. Ты хорошо работаешь, не стыдно просить. Сегодня же ему напишу.

— Не надо. У меня хорошая работа. И менять её я не хочу. Мне даже зарплату повысили, — с гордостью похвасталась Виктория.

Смолин оценил её взглядом и лишь покачал головой:

— Какая же ты упрямая.

— Целеустремлённая, — поправила его Пятницкая, вдруг оттаяв. Они разговаривали как семейная парочка ворчунов, и было что-то в этом для неё приятное. — Лёш, а ты зачем приехал?

— Скучал, — коротко ответил Смолин.

— О, мне нужно было появиться в обществе с другим мужиком, чтоб ты вдруг начал по мне скучать?

— Не заводись. Я готов ещё раз признаться тебе, что скучаю.

— А что Лена? — осторожно поинтересовалась Вика.

— Она сейчас спит у меня дома. Или уже не спит. Всё же одиннадцатый час.

— Странная ситуация, правда? — Виктория почувствовала, что злится.

— Вот чёрт тебя дёрнул уйти тогда! Всё в тебе хорошо, но порой ведёшь себя как истеричка.

От услышанного Пятницкая возмущённо забурлила:

— Не сваливай всю вину на меня! Ты мужик или кто? Грустил он и пил, видите ли, тогда. Когда тебе приспичило, ты неделю ходил, ошивался у моей двери и ждал, чтоб отблагодарить. А тогда ты так не делал. Не искал встречи со мной. Получается, не нужно было. Гордость важнее любви? Или любви и не было? Хватит молчать. Зачем ты приехал? Помолчать?

— Я скучаю по тебе, — словно заевшая пластинка повторил Смолин. — Нет у меня других объяснений.

— А ты найди, пожалуйста. Потому что я живой человек. Со мной так нельзя.

— Понимаю, — слишком отстранённо произнёс Алексей. — Если бы не нужно было выбирать…

— Нужно, Лёш. У нас многожёнство под запретом. Да и партия второй скрипки не для меня. Как-то прожила я без тебя два года и ещё поживу.

— Ты, конечно, не драматизируй. Мы теперь всё равно общаться будем. И над предложением моим подумай. Не нужно тебе идти в ГорБанк.

Виктория не удержалась и нервно засмеялась в полный голос.

— Господи, Смолин, ты неисправим!

— Я абсолютно серьёзно.

— Не хочу я в маленький банк. Мне выдался шанс пробиться в люди. Я стала всерьёз думать о съёмной квартире. Не жить же всю жизнь с родителями. А на зарплату рядового сотрудника в небольшом банке квартиру не снимешь и тем более не купишь.

— Ты сама хочешь купить квартиру? — не понял Смолин.

— А ты видишь очередь из мужчин, готовых мне её подарить?

У Смолина еле заметно дёрнулся глаз. Впрочем, он никак не стал комментировать слова Виктории.

— Поехали завтра обедать? Смогу заехать за тобой в два.

— Нет, Лёш. Не нужно. Пожалей меня. Ты ведь ещё не принял решение, с кем хочешь быть. А это даже более неприятно, чем знать, что ты выбрал её.

— Отвезу тебя?

— Нет, я пешком. Заодно проветрюсь по дороге.

— Соглашусь отпустить тебя пешком в обмен на обещание, что ты будешь всегда отвечать на мои звонки.

— Звонки? — не поняла Виктория.

— Да, у меня хорошие отношения со службой безопасности нашего банка, так что твой номер телефона у меня уже есть. Но это требовало времени.

— Поздравляю, — неодобрительно сказала Пятницкая. — Вот только обещать ничего не буду. Лучше поезжай к Лене, — посоветовала она и вышла из кафе.

***

Пятницкая решила идти длинным путём — не дворами, а вдоль Дмитровского шоссе в сторону выезда из города. Она физически ощущала, как согнулись её плечи под бременем тягостных мыслей об Алексее. Ей было невероятно больно находиться в подвешенном состоянии и тешить себя странной надеждой, что они ещё могут быть вместе. В то же время она не понимала, зачем ей всё это нужно.

Но вдруг Вика вспомнила о своих способностях. «Поразительно, — подумала она и даже остановилась. — Я не вспоминала о даре целую неделю. А смогу ли я что-то сделать сейчас?» Страх лишиться способностей пробежал лёгким холодком по её спине. Прошлой бравады под лозунгом «Как я хочу быть обычной» уже не было.

Она резко переключилась на видение. И ей это удалось. Мир явился Пятницкой в потоках различных энергий. Странно, но она видела себя немного обесцвеченной в сравнении с остальным пространством. Виктория поймала рукой солнечный свет и накинула его на плечи — теперь они не сгибались под тяжестью мыслей. Наоборот, чувствовалась лёгкость. Отщипнула ещё солнечной энергии и приложила к своему лбу, который тут же разгладился.

«Теперь хорошо», — улыбнулась сама себе Вика и бойко зашагала в сторону дома, свернув во дворы, чтобы немного срезать дорогу.

Пятницкая зашла в гостиную и увидела там мать. Та оторвалась от книги, бегло оглядела дочь и произнесла:

— Нет смысла накачивать себя свежей энергией. Это иллюзия исцеления. Скоро телесные зажимы на плечах и переносице вернутся обратно в твоё тело. Всегда нужно работать с причиной проблемы, а не с её следствием. Ты даже негатив не убрала.

— Забыла, — согласилась Виктория.

— И забыла мой совет — не использовать свою силу.

— Так я же никого не исцеляла?

— А когда ты с собой работала, ты что делала?

Виктории стало неуютно под взглядом матери.

— Очень много ошибок. Пора остановиться. Сделать выводы. Иначе начнётся новая череда неприятностей.

— Наказание Высших сил, да?

— Нет. Снова пойдёшь не своим путём. И будешь встречать преграды.

— То есть целительство — это не моё? — не поняла Вика.

— Твоё.

— Но тогда почему ты говоришь, что я пойду не своим путём?

— Силу свою применяешь неверно. Слишком много напора. Когда идёшь своим путём, это не нужно.

— О, ты тоже считаешь, что я неуравновешенная? — Вика вдруг вспомнила слова Алексея и услышала только то, что готова была услышать.

— Ты уверена, что хочешь сейчас поговорить об этом? Будет больно.

— То есть правда, — поникла Пятницкая.

Анастасия Георгиевна снова пристально посмотрела на дочь и решилась на объяснения.

— Да, ты часто бываешь эмоционально неуравновешенна. Это проявлялось с раннего детства. И это то, с чем тебе стоит поработать. Много энергии внутри. Нужно научиться держать баланс. Впрочем, это обратная сторона дара.

— То есть нормально, что я такая?

— В идеале, если бы не пришлось прекратить твоё обучение, ты бы уже к подростковому возрасту научилась жить в гармонии с собой.

Пятницкая молчала. Последний ответ матери показался ей упрёком. При этом она совсем не знала или, как Анастасия Георгиевна считала, не помнила, почему её перестали учить.

— А почему обучение прекратилось? И кто меня учил?

— Я учила. И прекратила из-за твоих бесконтрольных эмоциональных всплесков. Давать тебе больше знаний было бы преступлением для общества. Ты не смогла бы ими воспользоваться по назначению.

— А как бы я ими воспользовалась?

— Во вред себе и другим.

— Что же я такого сделала?

— Не торопись. Ты всё узнаешь в своё время. Есть некоторые ответы, которые ты ещё не готова воспринимать правильно.

— Ты меня описываешь каким-то монстром.

— Именно из-за таких твоих выводов я и берегу тебя от твоих же воспоминаний.

Пятницкая снова поморщилась, но не снизила напор:

— А про телепортацию ты мне можешь рассказать? Когда я исцелила Алексея, я ещё каким-то чудом телепортировалась с дороги в его машину. Иначе меня бы сбил автомобиль, который в этот момент нёсся по проезжей части. Я успела в детстве обучиться этому умению?

На мгновение на лице мамы отобразилось удивление. Или это Вике только показалось.

— И да, и нет, — улыбнулась Анастасия Георгиевна. — Теоретически механизм крайне прост. Есть скорость мысли, она быстрее скорости света, с которой ты можешь перемещаться при должной чистоте сознания. Человек не может понять эту скорость. Для нас скорость мысли равнозначна понятию мгновения. Твой разум должен быть очень чист, чтобы команда, которую ты даёшь своему мозгу, сработала и произошло перемещение твоего тела в пространстве из точки А в точку Б со скоростью мысли. И, конечно, в теле должно быть достаточно энергии для телепортации, — она закончила объяснение, но дочь смотрела на неё с явным непониманием. — Тебя не удивляет мобильная связь, когда ты можешь спокойно позвонить по телефону на другой материк и поговорить с находящимся там человеком? А теперь представь, что наш мозг — это тот же телефон, только более сложный. Не зря учёные твердят, что мы не используем все способности мозга. А не используем мы наши возможности исключительно из-за засорённости сознания лишними мыслями. Предположу, что в тот момент, когда ты телепортировалась, из-за усталости у тебя был абсолютно незамутнённый разум, и ещё по инерции и в стрессе ты высвободила большое количество энергии. В итоге два нужных параметра сложились, и мозг выполнил твою команду — оказаться в машине. Я не думаю, что ты в ближайшее время сможешь повторить нечто подобное.

— Ясно, — подытожила Виктория. Мать явно была не расположена осыпать её комплиментами. То говорит, что нужно было подождать момента, то утверждает, что силы не позволяют что-то повторить.

Неизвестно, до чего бы ещё додумалась Пятницкая, если бы Анастасия Георгиевна не спросила:

— Зачем Алексей приезжал?

— Сказал, что скучал. Но… он ещё не выбрал, с кем хочет быть — со мной или с Леной, — откровенно сказала Вика, вспоминая прежние беседы с мамой.

— Ты уверена, что ещё не выбрал? — задала неуютный вопрос мать.

— Не хочу об этом сейчас говорить, — грустно покачала головой Пятницкая.

— Мне жаль, моя хорошая, — сочувствующе произнесла женщина. — Не тешь себя лишними иллюзиями.

— Не сейчас, мам, — остановила её Виктория и направилась в свою комнату, напоследок бросив: — Ладно, я к себе.

***

Только Виктория закрыла за собой дверь комнаты и собралась поплакать о своей горькой судьбе, как ей пришло сообщение. Судя по звуку, оно было от Виктора. Пятницкая, зная, как он не любит, когда долго не отвечают, специально поставила на его звонки и сообщения сигнал, отличный от остальных, чтобы попусту не нервировать руководителя.

Виктор писал: «Привет! Как себя чувствуешь? Я был в офисе. Хочу пообедать где-то в центре. Присоединишься?»

Обедать с Поспеловым было однозначно лучше, чем горевать одной дома. Поэтому она почти мгновенно ответила: «Привет! Я в порядке. С удовольствием».

«Когда ты будешь готова выйти? Я вызову тебе такси».

«Через тридцать минут».

Потом пришло сообщение с номером автомобиля и телефоном водителя.

Вика улыбнулась сама себе. Её привлекала манера общения Виктора. Пусть там не было романтики и трогательных разговоров, зато он всегда знал, чего хочет, и не создавал лишних проблем, даже наоборот — изначально продумывал сам множество мелочей.

Пятнадцать минут Пятницкая потратила на выбор платья. Она хотела, чтоб оно было условно-повседневным, но в то же время подчёркивающим все её прелести. И ей удалось найти такое.

— Вы знаете, куда мы едем? — немного смущённо, но задорно спросила Пятницкая у водителя такси.

— Да, на Овчинниковскую набережную, — сказал мужчина, и машина тронулась с места.

«А там куда?» — подумала Вика, и тут ей пришло новое сообщение от Поспелова: «Вижу, что ты уже едешь в такси. После заходи в ресторан „Фрекен Бок“, последний этаж бизнес-центра. Я буду ждать тебя там».

Пятницкая улыбнулась ещё раз: давно она не ходила на свидания, а так — и подавно не ходила.

Виктор помахал рукой, когда она появилась в поле его зрения. Он привстал, приглашая её к столу, потом помог сесть. А когда сел сам, поставил на стол какой-то бумажный пакет.

— Я принёс тебе цветы, — улыбнулся он.

— Цветы? — смутилась и одновременно расцвела Вика, глядя на непримечательный пакет без надписей.

— Открывай, — безапелляционно сказал он.

В пакете оказалось лёгкое летнее платье от Roberto Cavalli с цветочным принтом.

— Прекрасные цветы! Лучшие в моей жизни, — честно призналась Пятницкая.

— Я заметил, что ты любишь носить платья. Пусть их будет много. Буду дарить тебе наряды. Ты не против?

Виктория не могла прочитать эмоции на лице Виктора. Как он это сказал? Серьёзно? Лукаво? Шутливо?

— Подойдите через пять минут, — сухо остановил Поспелов официанта, протягивающего меню. — Не сейчас.

Официант тут же развернулся и ушёл. Виктория воспользовалась возникшей паузой, чтоб выдохнуть и взять себя в руки. Её тело еле заметно дрожало. Это была приятная дрожь из-за близости мужчины, который с каждой минутой очаровывал её всё больше и больше. Однако эти чувства было сложно контролировать. Они были животными, не понятными ей. Пятницкая впервые испытывала что-то подобное. Виктор не был красавцем или мастером слова. Он был вообще не в её вкусе. Но девушке хотелось быть его и в то же время не хотелось торопить события и раскрываться перед ним.

— Это вместо прибавки к зарплате? — отшутилась Пятницкая.

— Нет, — улыбнулся Виктор. — Ты мне нравишься. Буду тебя добиваться.

— Откровенно, — смутилась Вика.

— Не вижу повода скрывать это. Ты очень красивая.

Как и вчера, Виктор положил свою руку на руку Пятницкой.

— Есть как минимум один повод. Ты мой руководитель, — предупредила девушка, но руку не отстранила.

— Да. Только сейчас ты в прямом подчинении у Славы Новикова. Так что наши отношения не будут мне мешать. Ты не сможешь разделять личные и рабочие интересы?

— Никогда не пробовала, — покачала головой Пятницкая, а потом рассмеялась: — Ты вроде меня добиваешься, но я чувствую себя как на собеседовании.

— Хорошо, тогда давай отвлечёмся и просто поедим, — резюмировал Поспелов, жестом позволяя официанту подойти.

Они говорили о работе, но это не было рабочим процессом, поэтому не напрягало, говорили о своей давнишней учёбе и предыдущем трудовом опыте, потом как-то перескочили на книжные новинки и кино.

— Что у тебя вечером в среду? — как обычно внезапно спросил Виктор, меняя тему разговора.

— Если Слава не загрузит меня срочной работой, то ничего.

— Не загрузит. Пойдём в кино? Куплю билеты на последний ряд. Будешь со мной целоваться?

— А с виду серьёзный дядя, — заулыбалась Виктория. Ей было всё сложнее сопротивляться собственным чувствам. Хотелось целоваться уже сейчас.

— Разве это плохо? — улыбнулся Виктор.

— Хорошо.

Пятницкая опустила глаза и глубоко вдохнула. Её разрывали изнутри противоречия. С одной стороны, она сомневалась в правильности происходящего, хоть и не могла сформулировать, что же именно её смущает. С другой стороны, ей хотелось близости с этим мужчиной и уже сейчас, даже не дожидаясь среды и минуя стадию простых поцелуев. Однако она сдержалась и произнесла:

— Дождёмся среды, а там время покажет. Может, по домам? В меня больше ничего не влезет, даже чай или вода.

— Согласен, мне тоже пора. Я вызову тебе машину, не спеши. Не смогу сам отвезти, прости. Но я очень хотел бы это сделать. Мне зачтётся это?

— Конечно. В обмен на то, что я однажды очень захочу выполнить твоё поручение, но тоже не смогу.

— Согласен, неудачное предложение, — широко заулыбался он.

Виктория впервые видела Поспелова таким довольным. Однако она не спешила приписывать себе эту заслугу.

Его телефон вдруг завибрировал.

— Машина уже здесь, пойдём, — сказал он, глядя на экран. — Хотя бы дверь открою тебе, чтобы ты поняла, какой я джентльмен, — добавил он, помогая ей встать со стула.

Виктория подъезжала к дому, когда объявилась её пропащая подруга Маша. Она предлагала встретиться, причём сегодня же, а лучше — прямо сейчас, так как она скучала одна в центре города.

«Смогу приехать минут через двадцать-тридцать, только скажи куда. И лучше выбери спокойное место. Хочу поговорить с тобой, а не повеселиться», — написала в ответ Виктория.

«Зашла в винный бар на Чеховской в арке. Я здесь единственный посетитель».

«Замечательно. Скоро буду».

Пятницкая попросила водителя такси развернуть машину и отвезти её на Чеховскую.

«Надеюсь, ты не на свидание собралась в таком платье?» — пришло сообщение от Виктора через несколько минут.

«Вот чёрт! — внутренне запаниковала Вика. — Виктор заказывал машину и видит маршрут. Впрочем, ничего постыдного я не делаю», — тут же решила она и не стала медлить с ответом: «Нет, решила встретиться с подругой».

«Хорошего вам вечера», — написал Поспелов, завершая разговор.

Но Пятницкая была озадачена таким поворотом событий.

Подруги взяли по бокалу самого простого сухого красного вина и начали делиться новостями.

У Марии всё было как всегда — не совсем спокойно, но хорошо. Она второй год жила с мужчиной. Оба они были эмоциональны. Посуду не били, но иногда громко обижались друг на друга — вплоть до молчанки. Но сильная взаимная любовь неизменно побеждала, и они всегда так же бурно мирились, причём в тот же день. Поэтому разговор быстро переключился на обсуждение событий из жизни Виктории.

Пятницкая была весьма откровенна с подругой, хотя та и не знала о её способностях исцелять и обо всех событиях, которые были связаны с этим.

— Что ты такая дёрганная, уже третий раз смотришь на дверь? Неужели Алексей снова типа случайно стал появляться в тех местах, где ты бываешь?

— Только однажды. В баре, где мы были с коллегами. Но я сейчас переживаю о другом. Так вышло, что Виктор узнал, что я не поехала домой, а поехала сюда. И хотя я сказала, что встречаюсь с подругой, не будет ли он это проверять?

— Неужели ты думаешь, что все такие же параноики, как Алексей? Или был повод усомниться?

— Нет, не было. Видно, по старой привычке нервничаю.

— Даже если вдруг всё так. Первое: ты не соврала и действительно встречаешься с подругой. Второе: он ещё не имеет никаких прав тебя ревновать. Третье: гони его сразу, чтоб не мучиться.

Вика улыбнулась:

— Согласна, это я параноик.

— Нет, ты девушка, когда-то доведённая до паранойи. И прости меня, но я снова честно скажу: хорошо, что вы не вместе с Алексеем. Ты мне лучше расскажи побольше о Викторе. Какой он? Как тебе с ним? Мне хочется свежих впечатлений. Но чужих! — уточнила она и засмеялась.

Рассказы о впечатлениях всё не заканчивались и не заканчивались, и Пятницкая вернулась домой только к полуночи.

Глава 8

Наступила среда. У Пятницкой теперь было много работы, домой она приходила поздно, ближе к десяти вечера. Про поиски съёмной квартиры она пока и не думала, но думала, как странна её личная жизнь: то наплыв поклонников в один и тот же день, то тишина и ни единого сообщения от Виктора или Алексея.

Никого из ГорБанка сегодня не было в офисе, поэтому Вика, как обычно в таком случае, обедала в одиночестве в кафе напротив. В служебную столовую ходить ей давно расхотелось: косые взгляды, шепотки. Да и не успевала она там нормально есть, выбираясь на трапезу только к трём часам дня, — всё вкусное и невкусное уже заканчивалось.

— Мне раф-кофе! — громко произнёс у неё за спиной Виктор и тут же уселся за её столик. — Рад тебя видеть.

— И я, — обрадовалась Вика. — Какими судьбами?

— Ты забыла? Мы сегодня идём в кино, — улыбнулся Виктор.

— Помню. Только я и не надеялась. Ты меня так интересно добиваешься, что пропал на три дня.

— Это чтоб ты поскучала. Ну и работы было много.

— А я не успела заскучать, извини. Моего руководителя тоже загрузил его руководитель, так что я активно работала и ни о чём больше думать не могла.

— Это прекрасно! Теперь я знаю, как сделать так, чтоб ты точно не отвлекалась на других мужчин.

— С учётом поставленных сроков для одного задания я и сейчас на них отвлекаться не могу, так что пообедаю и пойду делать дальше презентацию для твоей встречи с кредитным подразделением завтра в двенадцать дня.

— Завтра в двенадцать? — переспросил Виктор и стал кому-то звонить, не дожидаясь ответа. — Тамара, перенеси, пожалуйста, завтрашнюю встречу с кредитчиками на послезавтра. Да, можешь поменять местами, спасибо. И Славу предупреди. Всё, — снова обратился он к Виктории. — Доедай спокойно, я выпью кофе и пойдём. Сеанс у нас только в пять, здесь недалёко.

— О, а я могу и далее использовать такой алгоритм изменения сроков сдачи якобы срочных поручений? Нет, не подумай, только если и правда зашиваюсь. А то говорят, что отсутствие полноценного восьмичасового сна плохо сказывается на женской красоте.

— Видишь ли, тогда тебе придётся проводить освободившееся время со мной, а я не хотел бы, чтоб ты спала на свиданиях, — улыбнулся Поспелов, а потом серьёзно добавил: — Говори Славе, если у тебя больше задач, чем ты можешь физически успеть сделать. Да, ты сейчас учишься и многое делаешь дольше среднестатистических сроков. Но в то же время учись рассчитывать свои силы, не бери больше, чем можешь потянуть. Быстро выгоришь и сойдёшь с дистанции. Поговори со Славой сама и завтра же. Я могу вмешаться, но только в крайнем случае. Это не значит, что мы не можем с тобой обсуждать подобное. Можем. Можем вместе намечать путь решения проблемы, но непосредственное решение таких вопросов останется на тебе.

— Хорошо! — отрапортовала Вика, даже выпрямив спину после такой речи. — Всё? Я уже могу расслабиться? Мы на свидании или планёрка продолжается?

Поспелов неодобрительно посмотрел на Пятницкую.

— Я сейчас по твоей же наводке стараюсь не смешивать личное и рабочее. Получается как получается, — тут же попыталась оправдаться она.

— Хочешь вина? — сменил тему разговора Виктор.

— Хочу, для храбрости. А то, может, ты не шутил с поцелуями на заднем ряду.

— Билеты на последний ряд, — улыбнулся он.

И они целовались на заднем ряду. Не сразу конечно, хотя конец фильма «Бармалеи» показался обоим смазанным и слишком быстрым.

— Даже не думай, что я приглашу тебя домой. Я живу с родителями, — отшутилась Виктория, когда Виктор остановил машину у подъезда её дома. Сейчас она была рада такому зависимому положению: она не могла пойти на поводу у своего тела и была вынуждена оттянуть сладостный момент близости с очаровавшим её мужчиной.

— Печальное обстоятельство. Жизнь с родителями не идёт на пользу развитию самодостаточной личности. А чего-то большего я на сегодня и не планировал. Мне нравится наслаждаться процессом не спеша. Всё ещё будет. И красиво.

— Красиво? — переспросила девушка, не совсем понимая формулировку.

— Да, в первый раз всё будет так, чтоб запомнилось на всю жизнь. Пусть я у тебя не первый, но хочу быть незабываемым.

— Серьёзное заявление.

— А я вообще серьёзный парень, — усмехнулся Поспелов.

— И ведь не поспоришь, — только и заметила Пятницкая.

Вика все ещё ощущала на губах поцелуи Виктора, когда телефон оповестил о полученном сообщении.

«Привет! Ты дома? Не спишь?» — писал Алексей.

«У них что, одно расписание на двоих?» — удивилась Виктория, размышляя, отвечать ли ей на вопросы Смолина. Подумала пару секунд и решила не отвечать, чтоб не портить прекрасный вечер. Кто его знает, о чём он хотел поговорить в одиннадцатом часу ночи.

***

В обед следующего дня Пятницкая снова сидела в кафе напротив и уже допивала кофе, когда услышала за спиной:

— Ещё два капучино! Ты же его пьёшь? — уточнил Смолин, присаживаясь за её столик.

«Нет, так просто не бывает. Они копируют друг друга», — подумала Виктория и, тоже не поздоровавшись, спросила:

— Лёша, извини за прямой вопрос, но что ты здесь делаешь?

— Ты вчера не ответила на моё сообщение. Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Да, всё в порядке. Я рано заснула вчера, — соврала девушка. — По работе большой загруз. Не успела ответить. Так бывает.

— У тебя синяки под глазами…

Смолин хотел дотронуться до лица Пятницкой, однако она остановила его порыв.

— Нет, Лёш. Это сейчас не выглядит как забота. Не нужно.

— Тебя меняет твоя новая работа. Это тебе не идёт.

— Ты ради этого приехал? Рассказать мне, что я вся не такая? — нахмурилась Виктория.

— Нет. Хотел тебя увидеть. Не могу забыть ту ночь, что мы недавно провели вместе.

— Увы, Лёша. После той ночи много чего изменилось. Нет смысла сейчас вспоминать о ней.

— Ты стала с кем-то встречаться?

— Не в этом дело. Я стала много работать. А ты живёшь с Леной. Я не понимаю, почему ты так настойчиво хочешь вернуться к разговору о нас, когда нас быть не может. Ты же так и не решил, в каком статусе я тебе нужна. Что ты от меня хочешь?

— Поехали куда-нибудь на выходные? Есть удобные рейсы в Верону. В пятницу вечером улетим, в воскресенье ночью вернёмся. Тебе нужно будет отпроситься буквально на час раньше в пятницу. Мы давно не виделись. Я хочу побыть с тобой. Хочу вспомнить, как это.

Предложение было очень заманчивым, особенно для девушки, которая нигде не была, кроме городов Золотого кольца России и курортов Краснодарского края. Вике невероятно захотелось в Италию, в Верону и вообще в путешествие. Она сделала заграничный паспорт ещё в восемнадцать лет, но финансовая возможность поехать куда-либо так и не появилась.

— У меня нет визы, — начала Виктория, оттягивая время и пытаясь разобраться в своих чувствах: может ли она сейчас согласиться на поездку с Алексеем, когда он всё ещё встречается с Леной, а у неё уже начался роман с Виктором?

— Это три-четыре дня. Сможем улететь на следующей неделе. Только скажи «да».

Тут Пятницкая вспомнила о несданной презентации для встречи Поспелова с кредитным подразделением.

— Нужно обсудить с руководителем, — промямлила она.

— Тебя отпустят. Не говори ерунды. Ты будешь отпрашиваться на пару часов в пятницу. И ты не ключевой сотрудник, без которого рухнут все процессы. Просто скажи «да». Или твои чувства ко мне изменились? — вдруг резко спросил Смолин.

Пятницкая шумно выдохнула и честно призналась:

— Изменились. Ты сделал мне очень больно, когда не пошёл за мной и остался с Леной. Ты делаешь мне больно сейчас, когда не можешь определиться, кто из нас тебе нужен.

Про появление в её жизни другого мужчины Виктория решила умолчать. Они ведь пока только целовались — и всё.

— Именно поэтому я приглашаю тебя поехать со мной в Верону. Будем гулять по берегу Адидже, выпьем вина на площади у местного Колизея, полюбуемся на балкон Джульетты. Там аэропорт близко, минут двадцать на такси — и мы уже в городе любви.

— Хорошо, — не устояла под напором девушка.

— Тогда мне нужен твой загранпаспорт, — улыбнулся Алексей и положил свою руку на её. Виктория смутилась, но отдёргивать руку не стала. — Я заеду вечером? В девять?

— Да, — постаралась улыбнуться Виктория, ощущая странную смесь эмоций внутри себя. Ей было приятно прикосновение Алексея, но в то же время стало стыдно за него перед Виктором. Ей было радостно от возможности поехать в Италию, но смущала мысль, что её чувства к Смолину и правда изменились, что она, кажется, больше хотела в Верону, чем побыть с ним. Она злилась на Алексея, на себя, даже на Виктора за его недомолвки и медлительность в действиях. Да, они целовались, но, кроме слов, что она красива, он более ничего не говорил ей. Одновременно с этим жизнь наконец-таки казалась ей увлекательной и интересной, все двери были открыты — только выбирай. То ничего не было, а то и карьера идёт в гору, и двое завидных женихов приглашают на свидания.

— Да, — повторила Пятницкая, улыбаясь своей новой жизни.

— Вот и славно. Буду подъезжать вечером — наберу. А сейчас мне пора, — сказал Алексей и спешно поднялся, даже не допив свой кофе. — Счёт я оплачу. До встречи! — бросил он на ходу.

«Надо позвонить Маше, — подумала Виктория, наконец осознав, на что только что согласилась. — И надо придумать какое-то объяснение для Виктора. Куда я уезжаю? В Верону с подругой? На выходные? Интересно, это будет нормально звучать? Или слишком подозрительно? Стоит срочно позвонить Маше».

Однако сделать это Пятницкая не успела. Ей пришло сообщение от Славы с вопросом: «Когда будет презентация?», поэтому допить вторую чашку кофе ей тоже не удалось. Пришлось отбросить все лишние мысли и срочно доделывать задание.

***

Виктория второй час ждала у рабочего компьютера одобрения Славы на отправленную ему презентацию для Поспелова, а чтобы не тратить зря время, изучала очередной протокол встречи группы по проекту присоединения Лям-да-Банка к ГорБанку. Ей больше не хотелось чувствовать себя иностранкой на таких мероприятиях, не только не понимая, о чём идёт речь, но даже не зная используемые всеми термины и сокращения. Ей изначально и в голову не приходило, что ЛДБ — это Лям-да-Банк, а ГБ — ГорБанк, не говоря уже о более специфичной терминологии. Чего только стоило сокращение имён собственных и названий подразделений до первых букв! Председатель правления Михаил Иванович Терентьев вдруг становился МИТ, департамент информационных технологий — ДИТ, а всё вместе это звучало как: «По распоряжению МИТ ДИТ должен в один день перевести все счета клиентов ЛДБ в ГБ».

«Молодец, хороший материал!» — пришло сообщение от Виктора.

Слава же молчал. Через десять минут Пятницкая не выдержала и набрала его номер сама.

— Слава, подскажи, пожалуйста, с презентацией всё окей? Виктор одобрил?

— Да, — будничным тоном ответил Вячеслав. — Забыл тебе сказать. Был у него час назад, и он её согласовал.

— Я вообще-то ждала твоего ответа и домой не уходила, — от обиды Вика осмелела и мягко упрекнула руководителя.

— Да? Мне срочно нужно было уехать, я не успел тебе сообщить, извини.

— Слав, я хорошо работаю? Всё успеваю в назначенные сроки?

— Да, — ответил он, явно смутившись.

— Тогда мне очень бы хотелось, чтоб ты тоже ко мне хорошо относился. Я готова оставаться на сверхурочные, когда это реально необходимо. А сейчас я минимум час потратила ни на что. Мне бы тоже хотелось срочно уехать домой. Я устала. Задач много. И я не смогу хорошо работать, если не буду полноценно отдыхать.

— Девочка показывает зубки? — усмехнулся Вячеслав.

— Сотрудница, — поправила его Пятницкая, — высказывает своё мнение о происходящем.

— Ладно, — после некоторой паузы ответил Слава. — Завтра зову тебя с утра на кофе. Всё обсудим. И твои сверхурочные, и отдых. Кофе с меня в качестве извинения. А ты в качестве извинения соблюдай, пожалуйста, субординацию. Я прощаю тебе твой тон только на первый раз. Если есть что мне сообщить, делай это до того, как проблема начнёт выводить тебя из себя.

— Хорошо, я поняла, — согласилась Пятницкая, только сейчас осознав, что произошло.

Виктория не успела положить мобильник на стол после разговора с Вячеславом — тот снова зазвонил. Это был Алексей.

— Ну что? Спускайся минут через пятнадцать. Я уже выехал в твою сторону.

— В мою сторону? — смущённым эхом повторила Вика.

— Та-а-ак, — недовольно протянул Алексей. — Ты не дома?

— Нет. Я ещё на работе.

— Вика, время — девять вечера!

Пятницкая молчала, не совсем понимая, за что он её отчитывает: за то, что она задержалась на работе, или за то, что пообещала с ним встретиться, но не смогла? В любом случае ни тому, ни другому у неё не было объяснений, которые смогли бы удовлетворить Алексея.

— Ладно, сиди на месте. Я заеду за тобой на работу. В твою сторону пробок нет. Так будет быстрее.

— Хорошо, — согласилась Виктория, всё ещё чувствуя себя неуютно. И чтобы отвлечься от тревожных мыслей, начала читать следующий протокол встречи по объединению банков.

Смолин встретил Пятницкую у входа в Лям-да-Банк.

— Ты ела? — спросил он, не спеша проводить её к машине.

— Да-да, — закивала Виктория. — Ты сам это видел. Мы почти обедали вместе.

— А потом?

— Нет. Но я не голодна, — отмахнулась она.

— На тебе скоро платье будет висеть. Что ты творишь?! — не отставал Алексей. — Идём ужинать. Так и пробки переждём.

— Я бы лучше домой — и спать, — запротестовала Вика.

— Ты себя в зеркало видела? Отощала, хоть на подиуме выступай. Так нельзя! Сначала ты поешь, а поспать сможешь и в машине.

— Моя мама так меня не терроризирует с едой, — попыталась отшутиться Виктория.

— А я не твоя мама, чтоб тебя по головке гладить, когда ты ерундой занимаешься, — заключил Смолин, взял Пятницкую за руку и куда-то потащил, как ребёнка. — Нормальные женщины сидят дома, варят борщи, воспитывают детей и тратят деньги мужа в магазинах. А она карьеру решила делать, — бурчал он по дороге.

— Лёш, ну что ты снова меня обижаешь? Если нормальные для тебя женщины сидят дома, зачем тебе я — такая ненормальная?

— Потому что небезразлична! — отрезал он и повёл её в ресторан «Тихий Дон», находящийся на параллельной улице.

Пятницкая молча и нехотя ела пасту «Карбонара», а Смолин выстукивал что-то чистой вилкой по столу.

— Мы похожи на престарелую семейную пару, которые так давно вместе, что им и поговорить не о чем, — отложив столовые приборы, тихо сказала Вика.

— Нет, таким людям настолько комфортно вместе, что они могут и помолчать. Я же сейчас молчу, потому что зол на тебя. Однако не хочу с тобой ругаться. А то ты ещё откажешься от поездки.

— Могу, — улыбнулась Пятницкая. — А вот есть больше не могу. И не хочу.

— Половина осталась, — немного грустно отметил Смолин, однако не стал настаивать. — Ладно, поехали. И посмотри по дороге этот список документов для визы, может, что-то есть уже дома, тогда вынесешь вместе с паспортом. И сфотографируйся завтра на визу, забыл тебе сегодня об этом сказать. Прямо с утра. Отправлю к тебе кого-нибудь, чтоб забрал фото и передал мне. Не смогу сам. Будет тяжёлый день. Много совещаний. И ещё эта чёртова встреча с Красновым.

— С Красновым? — переспросила Вика удивлённо. Смолин раньше не делился с ней подробностями о работе. Девушке стало лестно. Может, он наконец-таки увидел в ней не только симпатичную особу?

— В департаменте внутреннего контроля затеяли проверку положений о подразделениях в части их функционала и должностных обязанностей сотрудников. А под это дело хорошо идёт смена зон влияния. Так как в итоге внутренний контроль даст председателю правления свои рекомендации об изменении структуры банка. И вот этот самый Краснов решил оттяпать мой кусок. Бьёт на то, что у наших подразделений много задвоенного функционала. Короче, либо он, либо я — кто-то один выиграет эту войну. А ты ещё не ешь нормально на мою голову!

Пятницкая засмеялась:

— Для тебя это равнозначные проблемы?

— Нет, но так хоть глаз радуется, когда смотришь на красивую женщину, которой обладаешь. А если ты отощаешь, то будет совсем грустно.

— Лёша, остановись. А то благодаря твоим красивым фигурам речи я и правда никуда не поеду. Женщина, которой он обладает! Даже не знаю: радоваться мне или плакать сейчас. Ведь ты, типа, мной обладаешь, но ты со мной не встречаешься.

— Я от полноты чувств, а ты всё подтекст ищешь. Нет. Пока ещё ты не поумнела. Впрочем, могу сменить тему разговора. Я вот недавно сходил в кино на «Бармалеев». Видела? Очень рекомендую. Захватывающий сюжет. Особенно конец нетривиальный такой.

— Нет, не видела, — потупила глаза Виктория, припоминая, что именно на этот фильм её водил Виктор. — Посмотрю обязательно, раз ты рекомендуешь.

— Можем вместе пойти. Я готов его и второй раз посмотреть.

— Давай пока съездим в Верону, а там будет видно. Работы много. У нас активная стадия проекта по присоединению банков. А я новенькая во всём этом. Не так всё просто даётся, как видится со стороны.

— Ладно. Ты спрашивай совета, если что. Помогу, чем смогу.

— Спасибо! — поблагодарила Пятницкая, даже не думая возражать. Глупо было отказываться от помощи знающего человека, когда она только начинала своё восхождение по карьерной лестнице, а тот уже был на значительной высоте в той же сфере деятельности.

К дому Вики они оба приехали в хорошем расположении духа.

Глава 9

— Впечатляет, — согласилась Виктория, разглядывая вид из панорамных окон башни Федерации. — Москва-река, гостиница «Украина». Даже Воробьёвы горы видно. Круто, ничего не скажешь. Люди ради такого вида ходят в дорогущий ресторан, а ты смотришь на это каждый день.

— Да, красиво, — согласился Алексей. — Там и мой дом видно.

— Не могу понять, для чего всё-таки ты меня позвал к себе на работу? Фотографии я могла тебе передать и в другом месте.

— Принесла? Положи на стол. Неудобно получилось, не смог к тебе никого отправить. День сегодня был хуже, чем я предполагал.

И Алексей снова замолчал, смотря вдаль.

— Стол у тебя странно стоит, ты сидишь спиной к окну, — прерывая затянувшуюся паузу, констатировала Вика.

— Так удобнее работать.

Следующую паузу нарушила секретарь: постучав, она заглянула в дверь и заботливо предложила кофе. Оба согласились.

Смолин пригласил Вику за круглый стол для переговоров, стоявший в середине кабинета, и начал говорить:

— Ты знаешь, у меня несколько образований, одно из которых MBA, полученное в IMD в Швейцарии. Сейчас мне интересен CFA. Сертификат финансового аналитика, — пояснил он, замечая во взгляде девушки непонимание. — Первый уровень я уже сдал, осталось ещё два. Если всё сложится удачно, это займёт ещё несколько лет моей жизни. Я стараюсь придерживаться правила не работать в выходные, но это не всегда получается. У меня рабочая почта в телефоне и на планшете, и есть частично удалённый доступ к системам банка, чтобы я всегда мог быть в курсе дел. Ты помнишь, когда мы были вместе, таких доступов у меня ещё не было, поэтому я часто пропадал на работе вечерами. Я и сейчас никогда не выключаю звук мобильного на ночь. На всякий случай.

Пятницкая чувствовала себя неуютно. Было немного жаль, что её кофе слишком быстро закончился, теперь ей приходилось теребить пустую чашку в руках.

— Я рассказываю тебе всё это не для того, чтоб показать, как я крут. Это ты и сама знаешь. Для того, чтоб ты поняла, что нужно делать, чтобы однажды получить место, аналогичное моему. Сколько тебе придётся работать и учиться чему-то новому.

— Лёш, я всё ещё не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь?

— Пойдём, покажу тебе наш офис. Если хочешь, секретарь сделает тебе ещё кофе, мы ненадолго.

— Да, пожалуй, — согласилась Пятницкая, поднимаясь.

Они вышли в офисный гул открытого пространства. На пятидесяти метрах обозримого горизонта рядами стояли бело-серые столы — четыре на четыре, друг напротив друга, с низкими перегородками. В редких случаях эти ряды были отгорожены тумбами или чередой шкафов, но это не мешало сидящему в одном конце офиса слышать, как звонит телефон в другом конце. За окнами светило солнце и переливалась река. Но никто не обращал на это внимание, многие сидели в наушниках и с важным видом читали что-то на мониторах компьютеров, запивая полученную информацию кофе из больших бумажных стаканов из Старбакса или Прайма.

Алексей и Вика простояли молча с минуту, наблюдая за рабочим процессом, а потом снова зашли в кабинет Смолина.

— Вначале ты будешь сидеть вот так, в надежде, что тебя заметят и ты сможешь проявить себя, чтобы получить повышение. Заметь, время сейчас близится к восьми вечера, а официальный рабочий день — до шести. Если станешь уходить домой вовремя, будешь изгоем, ведь все пересиживают. Сверхурочные оплачиваются только за выход в выходные по решению руководства. Ненормированный день зашит в трудовой договор, за это ты получаешь три дня дополнительного отпуска. Отпуск согласовываешь внутри коллектива, чтоб одновременно все не уходили, и, естественно, с руководителем. Не всегда у тебя получится согласовать даты, в которые тебе действительно бы хотелось отдохнуть или провести время с семьёй.

Вика начала понимать, к чему он клонит, но молчала.

— Я не стану выбирать себе жену, которая работает в подобном офисе, в особенности так же, как я. Я хочу приходить домой и видеть её улыбку, а не наморщенный лоб из-за мыслей по поводу очередного отчёта или слайда для презентации. Довольно и меня с таким лицом. Я хочу есть ужин, который она будет готовить сама, потому что у неё будет хватать на это времени. Я никогда не скажу это им, но скажу тебе. Для меня здесь нет женщин, тут либо роботы, безликие офисные работницы, либо боевые подруги. Я могу кого-то из них желать как мужчина, если увижу красивую внешность. Но мне даже длительных отношений не захочется, потому как рано или поздно это всё равно сойдёт на обсуждение офисных сплетен или экономических новостей после любовных утех. Я же хочу, чтоб рядом со мной была нормальная женщина, для которой я буду на первом месте и которая будет воспитывать наших детей вместо того, чтобы пропадать на работе. Иначе зачем я лысею, продолжая увеличивать свой ежегодный доход?

— К чему эти душещипательные речи?! — не смогла сдержать возникшую злобу Пятницкая. — Не нужна такая жена? Ты даже не определился, с кем встречаться хочешь. Жена… — хмыкнула она. — Лена вполне подходит под твои стандарты. А моя судьба — не твоё дело. Мне, знаешь ли, жить всю жизнь с родителями в ожидании прекрасного принца, который, может, и не появится, что-то не хочется. А зарплаты маленького банка несравнимы с вашими.

— Согласишься на предложение Виктора и перейдёшь в ГорБанк — принц не появится. Принцам вот такие, как сидят за стеной этого кабинета, не нужны. В моём подразделении только за последний год трое девушек развелись. А ведь, казалось бы, красивые, успешные. Одна вышла из декрета, когда ребёнку было три месяца. Деньги нужно зарабатывать. С ребёнком сидел муж. Другая беременна, про наличие отца молчит. Тоже, скорее всего, вернётся почти сразу. Впрочем, как работницы — все хороши. Рад, что они в моём коллективе. И работают хорошо, и поболтать приятно. Этого ты хочешь? Разве ты такая? Из племени «я сама»? Не глупи.

— Иначе что? — дерзко перебила Пятницкая.

— Вместо того, чтоб послушать дельные советы мужчины, — Алексей сделал акцент на последнем слове, — ты меня перебиваешь. И даже не хочешь поразмыслить над сказанным. Нельзя быть такой импульсивной, в том числе и на работе. Особенно, если ты занимаешься проектной деятельностью. Учись слушать людей до конца и находить компромиссы, причём с улыбкой на лице. Иначе быстро окажешься на улице, — тут он задумался, — и это будет тебе на пользу, а мне на руку.

— Ты прав, — вдруг спокойно согласилась Виктория. — Нам обоим нужно время, чтобы подумать над сложившейся ситуацией. Не нужно нам ехать в Италию. Точно не сейчас. Пока ты не определился, кто из нас тебе нужен: я или Лена, я с тобой никуда не поеду.

— Ты меня как-то обвинила, что я сдался. Не стал тебя добиваться снова. Однако ты не замечаешь, что тоже сдалась. Чуть что — сразу говоришь: «У тебя есть Лена».

— А мне нужно за тебя побороться? — искренне удивилась Виктория.

— Почему нет? Если ты любишь, — излишне сдержанно ответил Алексей.

Пятницкая замолчала и пару минут рассматривала ногти на своих руках, не понимая, что чувствует к этому мужчине на самом деле.

— Ты прав, — грустно сказала она немного погодя. — Мне тоже нужно подумать над тем, что сейчас происходит в моей жизни. Люблю ли я тебя так, как раньше. Хочу ли я быть в итоге твоей женой. Или мне интереснее карьера в банке. Ты прав, — снова заключила она. — У меня нет сейчас однозначных ответов.

— Грустно, — согласился Алексей. — В Вероне сейчас хорошая погода. А мы туда не летим, хоть и можем.

— Не провожай меня, ладно? Пойду погуляю по торговому центру рядом, подумаю. Может, что-то куплю с горя.

— Возьми мою банковскую карту. Отдашь, когда сможешь. Это дополнительная карта к основной, срочности не будет.

— Не могу, Лёш, правда. Давай начистоту. Мы же не вместе. С чего я буду тратить твои деньги?

— Пусть это будет в знак благодарности за исцеление моей матери. Там сто тысяч. Сильно не разоришь меня, — улыбнулся он и положил банковскую карту на стол.

Пятницкая смотрела на кредитку, как на чудо природы. И не решалась брать её в руки. Впрочем, не спешила и отказываться. Она вдруг вспомнила разговор с матерью по поводу принятия благодарности от людей, которых она исцелила. Это есть благо. И плохо копить долг тем, кому ты когда-то помогла.

— А наличными я их могу снять? — вдруг спросила Виктория.

— Да, но с ограничением — по пятьдесят тысяч в день. А что?

— Если ты готов все эти деньги отдать мне, то я взяла бы наличными. Это как раз та сумма, которой было бы достаточно, чтоб снять квартиру: плата агенту, залог и оплата за первый месяц.

— Без проблем. Мы бы всё равно в Италии потратили больше. Не жалко, если тебе это принесёт радость. Только давай спустимся и я сниму тебе деньги с основного счёта. Так будет проще.

— Хорошо, — согласилась Вика.

— Может, я тогда тебя всё же отвезу домой, чтоб ты не гуляла по городу с такой суммой в кармане?

— Конечно, — кивнула Пятницкая.

***

Пятницкая стояла и смотрела в окно съёмной квартиры. Вид совсем не напоминал Москву. До горизонта простирались тимирязевские поля. А почти под окнами проходила железная дорога.

Это было и удивительно, и немыслимо: плюнуть на все рабочие процессы, целый день смотреть варианты на сайте недвижимости, в тот же вечер поехать на встречу с агентом, согласившись взглянуть на квартиру совершенно не в том районе, где искала изначально, и сразу же заключить договор.

«Да уж, никуда не деться мне от моей импульсивности, — думала Пятницкая, радуясь виду из окна. — А к электричкам привыкну. Вроде не очень слышно».

«Ты занята сегодня?» — пришло неожиданное сообщение от Виктора.

«Нет», — тотчас ответила ему Вика.

«Где ты? Давай встретимся».

«Я на Петровско-Разумовской. Только что сняла квартиру».

«О! Покажешь?!»

«Приезжай. Сейчас напишу точный адрес».

— Бутылка белого, сыр и апельсины. У тебя совершенно несносный магазин рядом с домом. Выбор маленький. Готовой кухни нет, — с порога начал Виктор.

— Ты оправдываешься, что плохой добытчик, или ругаешь меня за выбор района? — улыбнулась Виктория, пропуская его в квартиру.

— Ты первая на моей памяти, кто снял квартиру не возле работы и даже дальше от центра, чем жила раньше, — улыбнулся Поспелов. Он был явно в хорошем расположении духа, что случалось нечасто.

— Она мне понравилась. Других объяснений нет, — пожала плечами Виктория.

В квартире была энергетика, весьма подходящая Пятницкой. Она моментально почувствовала это. И даже перепроверила себя, переключаясь на видение.

— Дом староват. Район странный. А квартира хорошая. Понимаю тебя. Вот только теперь тебе придётся купить машину.

— Зачем? — не поняла Вика.

— Помяни моё слово. Уже через месяц ты взвоешь от того, что тебе нужно будет ходить до метро десять минут на каблуках, причём через рынок с назойливыми продавцами. Метро неудачное. Но если пересесть на авто, на первое время квартира сойдёт.

— У меня прав нет, — развела руками Пятницкая.

— Прекрасный повод получить их. Водить машину — совершенно необходимый навык в современном мире, — заключил Виктор и снял винтовую пробку с бутылки. — Ух ты! Какой у тебя на кухне подоконник! Постелить пледик, бросить пару подушек — и можно сидеть прямо на нём.

— Сейчас принесу подушки с дивана. Мне тоже понравилось это окно.

— Ага, и бокалы подай.

— Бокалы, — усмехнулась Пятницкая. — А их нет. Даже чашек нет. Вообще посуды нет.

— Что ж. Будем пить из горла. Садись. Потом подушки принесёшь.

— Прекрасная идея. А ты не из брезгливых, — заулыбалась Виктория.

— Как раз я очень брезглив, поэтому у нас сегодня точно ничего не случится, — спокойно оповестил Виктор, отпивая из бутылки и протягивая её Пятницкой.

— О, — лишь выдала она, не понимая, как реагировать на его фразу.

— Нет, потому что здесь точно нет свежих простыней и полотенец.

— Да, тут ничего нет, — согласилась Виктория и стала размышлять, хватит ли ей денег на покупку вещей первой необходимости.

— Сейчас допьём вино, город опустеет и поедем в «ИКЕА». Нужно же тебе купить бокалы и постельное бельё.

— Как ты сядешь за руль? — не поняла Вика.

— Позволь мне думать о таких мелочах. Я приехал на такси. На такси и поедем. Уж это точно не проблема.

— А есть проблема? — шутливо уточнила Пятницкая.

— Есть, конечно. Проблемы всегда есть. Но не будем об этом сегодня. Пятница же. Я в гостях у красивой дамы, пью вино с видом на странные поля. Только пасущихся коров не хватает. И поцелуя.

— Поцелуй могу обеспечить, — засмеялась Вика. — Если это не идёт вразрез с твоими санитарными нормами.

— Не идёт. Целуй! — громогласно разрешил Виктор, отставляя бутылку вина.

Такси неслось по пустой Москве от «ИКЕА» в Химках до нового места жительства Вики. Пятницкая с Поспеловым сидели на заднем сидении такси: она положила голову ему на плечо, а он обнимал её.

— Устала? — спросил Виктор.

— Да, — кивнула Виктория.

— Зато купили всё необходимое. Завтра можешь смело переезжать. Все выходные впереди, чтобы обустроить уют.

— Ты прав, сегодня поеду спать на свежих простынях в родительском доме. Заодно сообщу им новость, что переезжаю. Я очень благодарна тебе за этот вечер и за помощь. Отдать сейчас ещё тридцать тысяч мне было бы не под силу.

— Разовые траты, а пользоваться вещами ты сможешь много лет. И будешь вспоминать меня. Так что был рад помочь.

— Ты так говоришь, словно я собираюсь тебя забыть.

Поспелов немного помолчал, а потом ответил:

— И рад, что не собираешься, — а потом резко перевёл тему разговора: — Ты поговорила со Славой?

— Прекрасное время обсудить рабочие вопросы, — усмехнулась Виктория, однако ответила руководителю: — Да, мы поговорили сегодня. И договорились, что я буду сообщать ему, если он будет ставить передо мной больше задач, чем я могу выполнить с учётом поставленных сроков.

— А как вы поговорили?

— Нормально.

— Я беседовал с ним о тебе, о твоих успехах. Слава видит в тебе большой потенциал, но тебе нужно поработать над излишней эмоциональностью на работе. У нас у всех есть эмоции, однако далеко не все должны знать о них.

— Слава пожаловался на меня? — с некоторой обидой спросила Пятницкая.

— Вот именно об этом он и сказал. Ты даёшь собеседнику понять, что принимаешь всё близко к сердцу. И ещё слишком возбуждённо доносишь свою точку зрения. Скрывай эмоции. Пусть о твоих реальных чувствах знают близкие, а остальным необязательно.

— Не совсем понимаю. Ты хочешь, чтоб я врала? Играла?

— Все мы играем — так или иначе. А сейчас ты выходишь на поле, где партии разыгрывают серьёзные игроки. Затопчут — и не заметят. Будь умнее. Тоже играй. И получай удовольствие. Разве не круто?! Ты из маленького банка попала в один из лучших банков в стране. И у тебя большие перспективы.

— Согласна, круто. И да, согласна, буду работать над собой.

— Ты понимаешь, что Слава был прав, рассказав всё мне? Потому как он работает на меня. И это совсем не значит, что он к тебе плохо относится. Наоборот, он хорошо о тебе отзывался.

Поспелов не зря решил дополнить свою речь этим объяснением. Вика и правда затаила обиду на Вячеслава. А теперь изменила своё мнение. Но пока ещё с грустью воспринимала необходимость играть и оттого замолчала.

— Когда мы вдвоём, играть не нужно. Мне нравится твоя эмоциональность, — дополнил Виктор свою речь ещё одним комментарием и поцеловал Викторию в шею.

— И то хлеб…

— Не грусти. У тебя всё получится. Я уверен.

— Поедем завтра вместе обедать? — все ещё немного расстроенно спросила Вика.

— Не могу, прости, много дел — и по работе, и личных.

— Окей, — коротко ответила девушка.

— Я правда не могу. Хочу, но не могу.

— Я поняла.

— Скоро будет большое совещание по проекту объединения. Я же в это время буду в командировке, не получается перенести. Нужно многое успеть до отъезда.

— Это значит, что в ближайшее время мы не встретимся?

— Да, увы. Не раньше, чем в конце следующей недели, а то и позднее.

— Жаль, — честно призналась Виктория.

— Согласен. Могу обеспечить тебе досуг на это время, — лукаво добавил он.

— Нет уж, я и так не скучаю, — улыбнулась Пятницкая, понимая, что он намекает на увеличение объёма работы.

Уже через час после этого разговора, Виктория ложилась спать в родительском доме, удивляясь, что совсем не думает об Алексее, когда рядом Виктор. Что с Алексеем то и дело они вступают в спор, а с Виктором такого нет. Она другая с Поспеловым — мирная и даже послушная. А со Смолиным в ней вечно что-то бунтует. Раньше ей казалось, что это нормально, сейчас она понимала, что может быть и иначе. Или это иначе оттого, что между ней и Виктором всё только начинается?

Она уснула, так и не найдя ответы на эти вопросы.

Глава 10

Виктория проснулась поздно, почти в десять утра. Она зашла на кухню, где мама колдовала над керамическим чайником.

— Горстка боярышника, четыре листа мяты, две ложечки мёда, а то эта вспышка на солнце… — тихонечко озвучивала она сама себе все действия.

— Доброе утро, — улыбнулась Виктория.

— Доброе! Овсянка на плите, но не уверена, что тёплая. Если хочешь, конечно.

— Хочу, спасибо! — Вика положила себе кашу, поленившись разогреть её, и села за стол. — Отец дома?

— Нет. Пошёл в книжный. У него кончились книги. Нечего читать. Так что раньше обеда не появится, — улыбнулась мать.

— У меня есть для вас новость. Я квартиру сняла вчера.

— Что ж, хороший шаг. В твоём возрасте быть самостоятельной и нормально, и полезно.

— Да? — удивилась Вика, не ожидая столь быстрого принятия её поступка. — Вы никогда с папой не намекали, что мне пора от вас съезжать.

— Это разные вещи, — Анастасия Георгиевна одарила дочь полуулыбкой, поставила чайник и чашки на стол и наконец села рядом. — Мы совсем не против, что ты с нами живёшь. Это твой дом так же, как и наш. И он останется таковым, даже когда ты переедешь отсюда. При этом отдельная от нас жизнь и самообеспечение помогут тебе стать более зрелой личностью и ускорят твоё развитие.

— Значит, вы с папой и новую работу мою поддерживаете?

— Мы тебя поддерживаем. Если текущая деятельность приносит тебе удовольствие, а по виду — очень даже приносит, мы не можем быть против.

— Вы так странно реагировали на мои задержки на работе, — смутилась Виктория.

— Мы с отцом не трудоголики. Нам нужна работа, чтобы жить, а не жизнь на работе. Мы любим проводить время дома, молчать, читать, бывать на природе. Ты другая. Мы это принимаем и любим тебя такой, какая ты есть.

— А какая я?

— Эмоциональная, общительная, амбициозная.

— Амбициозная?

— Да, — улыбнулась мама. — Ты просто ещё этого не осознала. В тебе есть тяга к власти и публичному успеху. А значит, это нужно удовлетворить, иначе будешь мучиться от отсутствия самореализации.

— С тобой так было?

— Нет, я изначально понимала, что моё — это тихая и спокойная жизнь.

— Почему вы спокойные с отцом, а я нет?

— Что за странный вопрос? Люди разные. Дело не в воспитании, а в изначальном характере. С ним рождаются. Мы с твоим отцом похожи, потому что выбирали друг друга по схожим интересам, чтоб нам было комфортно жить вместе. И тебе стоит выбирать мужа с этой точки зрения, а не наперекор судьбе. И не дай бог тебе решиться кого-то перевоспитывать. В счастливых браках люди дополняют друг друга, а не идут на компромиссы. Хочешь правильно выйти замуж — познавай себя, тогда и узнаешь, какой партнёр тебе нужен. А узнать себя, пока ты не самостоятельна, невозможно. Так что, безусловно, я одобряю твоё решение снять квартиру.

— Я и Алексей — мы подходим друг другу?

— Когда люди подходят друг другу, они задают такие вопросы посторонним?

— Ты же не посторонняя!

— В этом вопросе посторонняя. Тебе жить с Алексеем, не мне.

— Ты сама говорила, что нам стоит поговорить.

— Конечно, говорила. Теперь ты знаешь ответы на вопросы, которые мучили тебя два года. И сейчас можешь принять более взвешенное решение, о котором не придётся сожалеть.

— То есть не подходим?

— Мне жаль, солнышко. Мне жаль. И ещё раз повторюсь, что решение можешь принять только ты сама. При этом я всегда открыта для разговора с тобой.

Виктория не ответила и молча налила себе чай.

— Ты хотела, чтоб отец помог перевезти тебе вещи? — уточнила Анастасия Георгиевна.

— Да. Скорее всего я перееду только завтра. Сегодня нужно будет и собрать всё самое необходимое, и убрать в новой квартире, и постирать постельное бельё. Но да, мне нужна будет помощь отца.

— Думаю, он будет только рад. Где сняла квартиру?

— На Петровско-Разумовской. Знаешь улицу, параллельную железной дороге?

— Да, знаю.

— Там. Мне понравилась и квартира, и энергетика в ней. Ты поймёшь. Хотя она дороже, чем я изначально предполагала. Надеюсь, что я справлюсь.

— Справишься, — улыбнулась мама, на мгновение закрыв глаза. — Если тебе нужна моя помощь, говори.

— Спасибо, мам. Пока, думаю, не нужна. И я, как доем, сама поеду мыть новую квартиру. Напитаю её своей энергетикой.

— Правильно говоришь. Я предупрежу отца. А ты подумай и сообщи ему после обеда, когда именно нужна его помощь.

— Хорошо.

***

Виктория подходила к подъезду своего нового дома, когда ей позвонил Алексей.

— Привет! Сняла квартиру? — он перешёл сразу к делу.

— Привет! Да, — подтвердила Пятницкая.

— Покажешь её человеку, внёсшему свой вклад в это важное дело?

— Ты отблагодарил меня за исцеление твоей матери. Квартиру же я сняла сама, — поправила его Виктория.

— И всё же мне интересно. Готов приехать прямо сейчас. Пригласишь?

— Я буду убирать там, расставлять вещи, — неуверенно начала Виктория.

— Я помогу, чем смогу. Давай адрес!

И Пятницкая скрепя сердце согласилась.

Алексей вальяжно развалился на диване, пока Вика вытирала пыль с полок в шкафу.

— Да, интересная перепланировка. Всего-то дверь перенесли в центр стены, а получили возможность разместить двуспальную кровать справа и диван слева. И стенка на противоположной стене вполне прилично смотрится. Даже место под телевизор есть. Но лёжа на кровати будет неудобно смотреть.

— Тебе ли думать про телевизор? — усмехнулась Пятницкая.

— А вдруг? — подмигнул девушке Алексей. — Кухня маленькая. И район мне не нравится. За тридцать две тысячи могла бы присмотреть что-то поближе к центру.

— Был бы плохой ремонт.

— Скорее да, но ты устанешь отсюда ездить на работу. Метро неблизко. Рядом рынок. Если только на машину пересесть.

Виктория промолчала, лишь шумно выдохнула, закрыв глаза. «И Алексей туда же», — подумала она. И, возможно, что-то ещё подумала бы, но пришло сообщение от Виктора. Поспелов предлагал ей пообедать через час в центре города, он всё же сумел выкроить время для встречи.

Виктория глубоко вздохнула. Ей не нравилась ситуация, в которую она попала. Она прямо сейчас вынуждена была выбирать: Алексей или Виктор. И на данный момент выбор был не очевиден.

С одной стороны, она ещё совсем не знала Поспелова: пара личных встреч и общение по работе — не в счёт. А возникающие желания — сегодня есть, а завтра их нет. Кто знает, может, это быстро пройдёт?

С другой стороны, хотя она хорошо знала Алексея, их отношения не были идеальными, скорее — бурными, а самым удручающим было непонимание: она для Смолина на первом месте или Лена.

— Лёш, мне нужно ехать, — решила Виктория, честно признавая, что наличие у Алексея другой женщины перевесило остальные доводы.

— К нему?

— К нему, — не стала врать она.

— Он хуже, чем ты думаешь.

— Мы разберёмся сами, ладно?

— Я переживаю за тебя. Не хочу, чтоб ты обманулась. И вспомни, что он сделал? Он сбил меня.

— Обманулась, — эхом повторила Виктория. — Никто никогда не даст нам стопроцентной гарантии. Я ведь тоже думала, что ты мой единственный и неповторимый.

— Уже не думаешь?

— Не думаю. Говорят же, что в одну реку не войдёшь дважды.

— Тогда конечно. Но извини, подвозить не буду.

— А я и не прошу.

Алексей больше ничего не сказал и ушёл не прощаясь. Виктории показалось, что она, не желая того, отплатила ему его же монетой.

«С удовольствием», — написала Виктория в ответ Поспелову, подавляя небольшую дрожь в руках, и подумала: «Хорошо, что Виктор любит переписку, а не телефонные разговоры».

«Я вызову тебе такси. На Петровско-Разумовскую?»

«Да».

***

— Что будете пить? — спросил бармен, когда Виктор и Виктория присели за пустующую барную стойку ресторана «Солнце» на Большой Пироговской.

— И есть, и пить. Нам нужно меню, — сказал Поспелов, а дальше обратился к Пятницкой: — Это место в выходные очень хорошо для спокойных бесед. До шести здесь мало кто бывает, и можно сидеть за стойкой. Я вижу в этом определённый кайф: быстрое обслуживание, удобные стулья, хороший обзор, при этом никто не мешает, не галдит и не толпится возле. Как движется переезд?

— Движется, — улыбнулась Виктория. — Стиральная машина прямо сейчас стирает полотенца и постельное бельё. Помыть осталось только санузел. А ещё надо перевезти мои вещи. Это уже завтра.

— Молодец, — похвалил Виктор и накрыл ладонью её пальцы. — Значит, завтра у тебя первая ночь в своей квартире. Волнуешься?

— Нет, — снова улыбнулась Виктория. — Не успеваю волноваться. Всё очень быстро происходит.

— Хотел бы я быть рядом завтра, но не могу. Ты уже выбрала, что будешь пить и есть? — резко переменил тему Поспелов.

«Нужна будет помощь, звони», — вдруг пришло сообщение от Алексея на Викин телефон.

Раньше Виктория или бы огрызнулась в ответ: «Сама справлюсь», или промолчала бы. Сейчас она стала более рассудительной и написала в ответ коротко: «Спасибо». Однако ей захотелось выпить.

— Да, выбрала пасту с белыми грибами, — вернулась к разговору Пятницкая. — Ты выпьешь со мной?

— Нет. Мне ещё работать. Но пусть это тебя не останавливает. Суббота. Вполне можешь расслабиться.

Виктория отложила в сторону меню и телефон, а потом посмотрела на Виктора. Было в нём что-то несуразное и одновременно манящее её. Всего лишь одно его касание зажигало в ней желание.

— И это можешь себе позволить, — произнёс Поспелов, понимая, что она хочет его поцеловать. — Только заказ сделаем. И у нас будет достаточно времени, пока принесут еду.

Пятницкая не стала спорить с мужчиной.

— Как ты исцеляешь? — спросил Виктор, когда Пятницкая допивала мохито.

— На уровне энергетики человека заменяю негативную энергию на чистую, — ответила Виктория и тут же замолчала. Её вдруг осенило, почему мать говорила, что так нельзя делать.

Когда она исцеляла человека лишь на уровне тела, не происходило исцеления на уровне мыслей. И болезнь могла вскоре вернуться снова. Да, человек до появления Виктории в его жизни мог прийти к пониманию, зачем ему дана эта болезнь, и стать более чистым в своих помыслах. Но Пятницкая никогда не проверяла, так ли это. Готов ли человек к исцелению и телом, и душой?

— Это быстро происходит? — задал вопрос Поспелов.

— Да. Быстрее, чем бармен успеет сделать мне второй мохито.

Виктор улыбнулся и попросил бармена приготовить ещё коктейль для девушки.

— Ты любого человека можешь исцелить?

— Да, результат всегда был положительный. Только мне сейчас настоятельно рекомендовали не пользоваться своей силой.

— Почему? — явно расстроился Виктор.

— Говорят, неправильно её использую. Нужно иначе исцелять.

— Если результат был всегда хороший, то зачем менять способ?

— Способ неверен для результата с последующей гарантией.

— То есть?

— Чтоб болезнь точно не вернулась, нужно исцелять иначе. А я пока не знаю как.

— И когда тебе объяснят, как делать правильно?

— Не знаю. Когда буду готова. И увы, я не знаю, каковы критерии моей готовности. Мне поставили задачу жить и ждать.

Виктория не замечала, как при ответе на вопросы Виктора сама переходила на его манеру общения: коротко и по делу.

Поспелов был явно не рад откровениям Пятницкой, однако без каких-либо комментариев сменил тему разговора:

— Я вернусь в Москву в среду или четверг, не планируй ничего на конец недели. Мне захочется повидаться с тобой. А может, снова пойдём куда-нибудь дружной компанией пить коктейли. Если совещание по проекту пройдёт успешно, конечно. Экватор проекта. Это достойно отмечания.

— Хорошо, — согласилась Вика, и тут же им наконец принесли еду.

***

Виктория пришла в родительский дом поздно, ближе к десяти вечера. Она успела попросить отца помочь ей завтра с переездом, перед тем как тот пошёл спать, и села на кухне, вновь ожидая, когда мама заварит чай.

— Мам, завари, пожалуйста, что-нибудь расслабляющее, но придающее сил.

Анастасия Георгиевна рассмеялась:

— Хочешь уместить в одном чайнике две противоположности? Давай-ка лучше я заварю просто иван-чай. Он и сон сделает спокойным, и гемоглобин твой повысит, так и сил станет больше. Смотрю, ты сегодня снова говядину не ела и гречку не ела. Не стоит тебе только растительной пищей питаться. Не твоё это.

— Я не вегетарианка. Ты же знаешь.

— Знаю, ты любишь макароны. И всё же не пренебрегай нуждами собственного тела. Хоть витамины с железом тогда пей.

— Забываю, мама.

— Про себя забывать нельзя. Тебя не станет — ничего для тебя не станет. Так что собственные нужды пусть всегда будут на первом месте.

Виктория не совсем поняла, что ей хотела сказать мама, поэтому ей захотелось сменить тему разговора.

— Алексей сегодня приезжал в гости ко мне, хотел посмотреть квартиру.

— Он в курсе твоего переезда?

— Да. Это он мне дал деньги, на которые я смогла снять квартиру. Не для этого, конечно. Хотел отблагодарить меня за исцеление его матери. Предлагал их потратить на одежду. Но… — тут Виктория замешкалась, не понимая, как объяснить матери, что произошло, ведь та ещё не знала о существовании Виктора. Пришлось коротко пересказать события от аварии до нынешнего дня, вплетая в них персону Поспелова.

Анастасия Георгиевна с интересом слушала, порой прикрывая глаза, словно что-то считывая в пространстве, когда же дочь закончила, не спешила высказать мнение об услышанном.

— Посмотри, где у Алексея находится чувство любви, — через какое-то время попросила она.

Вика закрыла на пару секунд глаза, а потом недоумённо сказала:

— Мама, я не вижу.

— Не видишь или не находишь?

— Не нахожу, — ужаснулась Виктория.

— Теперь ты понимаешь, почему он так эгоистичен? В нём нет чувства любви. Он не умеет любить. Не знает изначально, как это. И это его задача на текущую жизнь — научиться.

— Я должна ему помочь, да? — смутилась Виктория.

— Должна? — переспросила мать. — Ты чувствуешь перед ним этот долг?

— Не уверена. Хм… Нет, не чувствую.

— Тогда что?

— Но мы же не просто так встретились?

— Не просто так. Какой урок он тебе преподнёс?

— Не знаю, — снова смутилась Пятницкая.

— А если поразмышлять?

— Явно не урок любви.

— Верно.

— В нём много напора. Он привык добиваться того, чего хочет. Не всегда считается с желаниями других… — перечисляла Виктория и вдруг произнесла ключевую фразу: — Я жертва?

— Рядом с ним у тебя часто просматривалась жертвенная позиция.

— И мои выпады в его сторону были лишь способом защититься от вечного ощущения вины?

— Да. Только это сейчас неважно. Важно твоё осознание, что ты не жертва. И имеешь полное право не идти на поводу у кого-то или быть жертвой обстоятельств.

— И сегодня я впервые проявила себя как человек, который идёт по зову сердца, пожелав встретиться с Виктором, а не сохранить рамки приличия и остаться с Алексеем.

— Да.

— О-о-о… — протянула Виктория.

— Обращай на подобные ситуации внимание и закрепи результат, чтоб это стало для тебя нормой.

— Хорошо, мам. И мне ещё нужен твой совет касательно Виктора. Я его ещё совсем не знаю и боюсь ошибиться.

— Ты боишься ошибиться или боишься неизвестности?

— А это разное?

— Конечно. Ты сейчас сняла квартиру. Боишься ли ты того, как будешь в ней жить, платить за неё?

— Нет, — покачала головой Вика.

— А ведь это тебе тоже неизвестно.

— Да, я поняла тебя. Значит, я боюсь, что у меня может не сложиться с Виктором.

— Предпосылки этому есть? Какие-то странности или факты?

— Нет. То есть ты сейчас подводишь меня к тому, что у меня пока нет причин для беспокойства?

— Пока нет.

— А что если я и его посмотрю? Где у него любовь?

— Посмотри, — усмехнулась Анастасия Георгиевна.

— Мам, я не могу его смотреть, — удивилась Виктория. — Не могу зайти в него.

— Интересный персонаж, верно?

— И что это значит?

— Сама потом поймёшь, — улыбнулась мама.

— Значит, он мой мужчина, да? — пришло на ум Пятницкой.

— Никто, кроме тебя самой, не сможет тебе это подтвердить.

— Ну вот, — по-детски обиделась Пятницкая. — Он уезжает в командировку. Ты молчишь. А мне умирать от любопытства.

— Ничего, умение ждать ещё никому не вредило. Хороший повод для тренировки.

— Мам, а ты телепортироваться умеешь? — вдруг спросила Виктория.

— Обрати внимание, как ты часто и не всегда последовательно меняешь темы разговора. А на твой вопрос ответ: не знаю.

— Что это значит? То есть на что именно обратить внимание? И почему не знаешь про телепортацию?

— Резкая смена темы, причём не на насущную, говорит о том, что ты не находишься в моменте и у тебя хаос в голове.

— Это нужно исправлять?

— На это нужно обращать внимание. Так придёт желание навести порядок в мыслях, и тебе станет понятно, о чём ты реально думаешь.

— А…

— Других советов здесь быть не может. Внимание — твой главный ключ. Что же касается телепортации, я не знаю, потому что не пробовала. Для каждого навыка необходима должная тренировка. Я же не вижу смысла в телепортации. У йогов есть хорошая притча на этот счёт про умение ходить по воде. Слышала такую?

— Нет.

И мама начала пересказывать притчу:

— Будда с учениками сидел у реки и ждал лодочника. Появился йогин, он перешёл реку несколько раз по воде, а потом с пафосом обратился к Будде с вопросом: «Ну а ты, Просветлённый, так можешь?» На что Будда спросил: «Сколько времени ты затратил на то, чтобы достичь этого?» — «Почти всю жизнь я потратил на то, чтобы научиться, провёл много времени в суровых аскезах». Пришёл лодочник, и Будда спросил его: «Сколько стоит переправа?» «Три гроша», — ответил лодочник. Будда, повернувшись к йогину, сказал: «Слышал? Вот сколько стоит вся твоя жизнь», — Анастасия Георгиевна сделала паузу, а потом спросила у дочери: — Понимаешь, о чём я?

— Да, — удручённо ответила Пятницкая. — Ты права. Полезнее мне сейчас будет пойти спать, чтоб завтра пораньше встать и собрать свои вещи.

— Хороший вывод. Ты молодец! В последнее время очень быстро учишься новым и полезным навыкам.

— Спокойной ночи, мам. Сейчас я начинаю больше ценить наши беседы. Наверное, потому что переезжаю.

— Наверное, — улыбнулась мама. — Хороших снов.

Глава 11

В среду на три часа дня было назначено большое совещание по проекту присоединения Лям-да-Банка к ГорБанку. Обычно Пятницкая посещала все рабочие группы, связанные с проектом, но на совещания такого уровня её прежде не звали.

Виктория знала, что Поспелов не успевал вернуться из командировки, вместо него на совещание должен был пойти Вячеслав, её непосредственный руководитель. Слава же решил, что присутствие Пятницкой будет полезным, и вызвал её в ГорБанк на Кузнецкий мост.

— Я не успеваю приехать. Стоим в пробке. Кажется, Арбат снова перекрыли. Заходи без меня. Садись на любое свободное место у стен, не за стол. Твоя задача — просто слушать и фиксировать то, что касается нашей зоны ответственности. Просто запиши и всё. Да, на совещании Наташа будет всё фиксировать на диктофон, чтоб потом сделать протокол встречи, но, пока она расшифрует запись, пройдёт минимум два дня, и если нам дадут какое-то поручение, мы потеряем время.

— Хорошо, — постаралась спокойно ответить Вика, хотя ей это далось с трудом. Она всё думала, насколько же крутые люди будут участвовать в обсуждении проекта, если её на такие совещания до этого не брали. На уровне членов правления и руководителей департаментов — не меньше.

Но что оставалось делать? Она зашла в переговорную и села на один из последних свободных стульев у стены.

Атмосфера была странная. Непроизвольно Пятницкая переключилась на видение. Теперь девушке было понятно, отчего ей хотелось вжаться в стену и почти не дышать. Аура некоторых людей за столом в переговорной была настолько большой и наполненной мощной энергией, что среднестатистическому индивиду сложно было выдержать это, особенно если учитывать, что в помещении был далеко не один подобный человек.

Виктория несколько раз глубоко и медленно вдохнула в низ живота, на выдохе будто избавляясь от страхов, касающихся предстоящего совещания. Затем она представила, что вокруг неё образуется плотный шар: внутри он был наполнен чистой энергией, а внешние стенки она сделала зеркальными, чтобы негатив не мог проникнуть сквозь них. Пятницкая так увлеклась процессом, что даже пропустила начало обсуждения какого-то вопроса.

— Я не уверен, что нам нужно сохранять эти точки, — сказал бородатый мужчина.

— Закрыть офисы мы всегда успеем, — парировал ему господин напротив. — Лучше посмотреть, как мы можем оптимизировать расходы на их содержание, чтоб не закрывать точки сейчас. А потом в спокойном режиме принять решение: нужны нам эти офисы обслуживания или нет. Вот посмотри, в Самаре точка Лям-да-Банка напротив завода. А это, между прочим, ключевой клиент. Закроем офис сразу — поднимут вой. Мы же им, как ты знаешь, обещали, что качество обслуживания не изменится. Так что давай не будем пороть горячку.

— Хорошо, — согласился бородач. — Но пусть нам проектный офис просчитает и покажет возможные варианты оптимизации затрат на содержание этих точек в регионах. Можно же где-то площади урезать и сократить количество сотрудников. Оставлять весь штат точно смысла нет. А мы на следующем совещании решим, как будет лучше.

«Только не это, — ужаснулась про себя Виктория. — Где же ты, Слава? Как же так? Никого нет, кроме Наташи и… меня», — и только подумалось это Пятницкой, как она решилась на комментарий:

— Прошу прощения. Но это поручение в большей степени относиться к зоне ответственности клиентских подразделений. Только бизнес может решить, каким количеством сотрудников можно обслужить действующих клиентов ЛДБ. А административный департамент по факту новой численности точек сможет посчитать минимальные размеры офисов и стоимость их переоборудования.

— Кто это говорит? — не понял бородатый мужчина.

— Меня зовут Виктория Пятницкая, — ответила Вика, поднимаясь с места, чтоб её было лучше видно. — Я сейчас представляю проектный офис. Мы сможем свести информацию воедино по факту получения её от ответственных подразделений и сделать презентацию на следующем совещании. Однако сами расчёты не в нашей компетенции.

— Значит, Виктория Пятницкая, разберитесь с этим. Как я вижу, клиенщики и административный департамент не возражают касательно того, что это их ответственность.

Все промолчали.

— Спасибо, — кивнула Вика и села на место.

Ей, конечно, очень помогло, что она отгородилась от энергетики сильных мира сего, однако внутренне её всё равно трясло от осознания собственной смелости. Впрочем, в последнее время у Пятницкой было много поводов попрактиковать умение не показывать свои эмоции, и, кажется, даже сидящие рядом не заметили этой дрожи.

К счастью, дальше совещание шло без необходимости отстаивать интересы проектного подразделения.

***

В четверг ближе к девяти вечера Виктория получила сообщение от Виктора: «Ты мне нужна завтра на выездном совещании. Машина заедет за тобой в 15:00».

«Что там будет? Какие-то бумаги брать? К чему готовиться?»

«Нет. Ничего не нужно. Однако, возможно, поедем с ночёвкой».

«Ого! Интригующе звучит».

«Согласен».

И Виктор отключился в свойственной ему манере.

Такси прибыло вовремя. А ехали они недолго: буквально через десять минут машина притормозила у входа в «Свисс Отель» на «Павелецкой».

— Меня просили передать, что вас будут ждать в холле отеля.

— Хорошо, спасибо! — ответила Пятницкая, понимая, что бесполезно выяснять у водителя что-то ещё.

«Совещание», — напомнила она себе. Несколько раз глубоко вдохнула и, отбросив стеснение, вошла в просторный холл гостиницы.

Зона ожидания и стойка регистрации были справа. Виктор сидел на одном из диванов. Он пил кофе из небольшой чашки, еле заметно улыбаясь чему-то своему.

— Предлагаю тебе выпить кофе уже на месте, — сказал Поспелов, поднимаясь навстречу Пятницкой.

— Хорошо, — согласилась она. — Мы опаздываем?

— Нет, — коротко ответил мужчина, жестом приглашая её пройти к лифтам.

— Может, тогда проинструктируешь меня? Что за совещание? Какова моя роль?

— Нет, — мотнул он головой, нажимая кнопку лифта.

— Мы вообще на совещание идём? — уточнила Вика, когда они вышли на нужном этаже.

— Нет, — улыбнулся Виктор и взял Пятницкую за руку.

— О… — лишь выдохнула она, смущаясь.

— Ты не доверяешь мне? — Поспелов вдруг остановился, взял Викторию за обе руки и посмотрел ей в глаза: — Мы можем уйти.

— Нет, — теперь ответила она.

— Тогда пойдём. Нас ждёт шампанское и прекрасный вид из панорамных окон.

Уже смеркалось, когда Поспелов в очередной раз хотел наполнить бокал Пятницкой шампанским. Но оно, увы, закончилось.

— Ты голодная? Наверху отличный бар с панорамным видом…

— У нас свой вид, — улыбнулась Вика, показывая на большое окно.

— Можем заказать еду в номер.

— Это отличная идея. Я и правда проголодалась. И даже не отказалась бы ещё от шампанского или белого вина.

— Хорошо, — согласился Виктор, покопался в папке на столе, извлёк оттуда меню и потянулся к телефону. — Шампанское принесут сейчас, а горячее подадут только через сорок минут, — сообщил Виктор, когда положил трубку.

— Мы спешим? — переспросила Вика, не понимая тон Виктора.

— Нет, — улыбнулся он и подошёл её обнять.

Пятницкая сидела на большой кровати, одетая лишь в отельный белый халат, и наслаждалась прекрасным видом на Москву-реку.

— Если хочешь, мы можем остаться здесь до утра. На ресепшен очень хвалили завтраки.

— Хочу, — без стеснения ответила Виктория. — Жаль только, что я забыла взять с собой сменную одежду.

— Я не умею красиво говорить, но полагаю, что это хорошая компенсация, — показал Поспелов в сторону окна.

— Да, хорошая, тем более сейчас.

Зажглись фонари. Красиво подсвечивалась высотка напротив. В больших окнах загорался свет. Блестела река.

— Рад был тебе угодить, — не скрывая гордости, прошептал Виктор. — Но я не о виде из окна, а о нескольких пакетах рядом с ним. Сможешь выбрать, что тебе надеть завтра. А я посмотрю.

— Ого! — одновременно смущённо и радостно выдохнула Вика и поспешила было к пакетам, но, остановившись на полпути, повернулась и сказала: — Ты сейчас совсем другой. С тобой уютно даже в номере гостиницы.

— Конечно, другой. Всегда нужно разделять рабочее и личное.

— Мне будет сложно это делать теперь.

— Знаю. Я уже подумал об этом. Во вторник пойдём с тобой к Косте Ветрякову, он руководитель кредитного подразделения для среднего и малого бизнеса. Ты видела его на некоторых совещаниях. Понимаешь, о ком я?

— Думаю, да.

— Я даже поговорил с ним о тебе. Косте нужен сотрудник на должность руководителя проектов. Будет сложно, придётся многому учиться по ходу работы. Я помогу советом, поэтому не переживай, ты можешь на меня рассчитывать. Костя видел тебя на совещании в среду. Ему понравилось, как ты держалась. Во вторник мы обсудим формальности твоего перехода. А вот сам переход будет возможен только после присоединения Лям-да-Банка.

— Спасибо! Я постараюсь продержаться до этого срока.

— Постарайся. Лишних разговоров нам не нужно. Если всё останется как есть, то скоро всем станет очевидно, что мы вместе. Я же хочу как можно дольше встречаться с тобой без огласки.

— Меня больше смущает, что ты как руководитель и ты как мужчина — ну очень разные люди. Ещё обижусь на твой резкий тон…

— Это решается: обсудили, простила, идём дальше. А вот шепотки за спиной тебе будет выносить тяжело и больно. Ты девушка эмоциональная.

— Думаешь? У вас же серьёзный банк.

— У нас серьёзный банк. Однако людям нравится обсуждать чужую жизнь в независимости от их места работы, особенно когда своя жизнь скучна: офис-дом-офис-дом. И на работе они проводят так много времени, что нужно чем-то занимать разум в отсутствие любимых вечерних сериалов.

— Я всегда была далека от сплетен.

— Это ты зря. Много полезной информации можно почерпнуть из такого рода общения. Особенно это тебе пригодится на твоей новой должности.

— Почему?

— Потому что умной головы и красивой мордашки недостаточно. Нужно уметь ладить с людьми. А это возможно, только если ты о них много чего знаешь. Наблюдай, слушай, подмечай и собирай слухи. Иначе не продержаться тебе в качестве руководителя проектов и полугода.

Виктория, забыв куда изначально направлялась, подошла к столику, молча взяла бокал с остатками шампанского и вернулась на кровать.

— Испугал? — улыбнулся Виктор, присаживаясь ближе к девушке и целуя её в шею.

— Честно говоря, да. Я не думаю, что я такая. Могу хорошо работать, а вот остальное…

— Я не говорю тебе распускать сплетни. Слушай сплетни. Это далеко не одно и то же. На такой должности отсидеться в стороне не получится. Тебе придётся много общаться.

— А в твоём подразделении?

— И в моём. А если останешься, то и сама станешь поводом для сплетен, — и он снова поцеловал её в шею.

— Могу ли я подумать, нужна ли мне такая должность? — смутилась Виктория.

— Подумать можешь, только альтернативы у тебя на текущий момент нет. Если только не рассматривать вариант твоего увольнения из Лям-да-Банка без последующего перехода в наш банк. Но зачем тебе это? Посмотри, как ты неожиданно себя проявила. Тебя Первый Зампред запомнил. Как ты поняла, к чьей зоне ответственности относится поручение, которое было бы для нас очень некстати?

— Я прочитала все протоколы всех встреч по этому проекту и все протоколы по аналогичному проекту, который вы делали два года назад.

— Это Слава дал тебе такое поручение?

— Нет. Я сама попросила у него документы.

— Напомни, кто ты по образованию?

— Финансовый менеджер. У меня высшее.

— И всё?

— Да.

— Молодец. Значит, проекты — это точно твоё. А ты зачем-то хочешь взять тайм-аут.

— Хорошо, умеешь убедить, — усмехнулась Пятницкая. — Во вторник пойдём к Ветрякову, — согласилась она, а про себя подумала: «И всё же у меня есть время решить, нужно ли мне это, а будущий разговор ни к чему не обязывает».

— Ты красивая, — снова поцеловал её в шею Виктор и уже не хотел останавливаться на одном поцелуе…

Пятницкая проснулась среди ночи. Мягкий свет луны заливал пространство комнаты. Из-за панорамных окон его было так много, что казалось, будто номер в лёгком тумане.

Виктория посмотрела на Виктора, спящего рядом, и поняла, что её ничего не беспокоит и не волнует. То, что они сейчас спали вместе, было нормально и правильно, без излишних всплесков эмоций. Она придвинулась к нему ближе, уткнулась в его спину носом и снова заснула.

— У меня сегодня много дел, — буднично сообщил Поспелов, когда они с Пятницкой завтракали в отеле. — Ты найдёшь для меня время завтра вечером, после девяти?

— Ты будешь занят все выходные? — смутилась Виктория.

— Увы, — пожал печами Виктор. — Но я готов остаться у тебя в воскресенье.

— Конечно, приезжай. Я буду тебя ждать.

— Мы сейчас не торопимся. Поедем только в одиннадцать. У меня в двенадцать встреча. А до этого я весь твой.

— Звучит громко, — улыбнулась Вика.

— Да, мне бы хотелось побольше времени провести с тобой наедине. Не обидишься, если я закажу тебе такси, и не буду провожать? Но если это тебя смущает, то готов проводить. Однако тогда нам нужно выезжать в десять.

— В одиннадцать хорошо, — согласилась Пятницкая, её больше расстроила информация, что она увидит Виктора только завтра вечером.

— Не обижайся. Ты неожиданно ворвалась в мою жизнь и не все планы я могу подвинуть или изменить. Видишь ли, я люблю долгосрочное планирование. Моя жизнь расписана на год вперёд.

— Не скучно так жить?

— Нет. Этот подход очень продуктивен и оправдывает себя. Конечно, я корректирую планы, но всё по мере возможности.

— Никогда с таким не сталкивалась.

— Попробуй сама и увидишь, насколько эффективнее станешь работать и достигать намеченных целей.

— Я подумаю об этом, но не сейчас. У нас осталось всего два часа. Пусть пока эти часы будут максимально продуктивны, — улыбнулась Виктория.

***

Подходя к подъезду своего дома, Пятницкая вдруг услышала: «Привет!» — тон был вызывающим, поэтому она тут же обернулась в сторону женского голоса.

Это была Лена.

«Ну конечно, разве я могу в полной мере насладиться послевкусием от приятной ночи… Спасибо, Высшие силы», — грустно подумала Вика, не спеша отвечать.

— Пожалуйста, оставь нас в покое. Я не понимаю, что ты такого сделала для Алексея, что он бегает к тебе как собачка, — Елена начала свою речь спокойно, но потом не выдержала и повысила тон: — Я не понимаю! Не порть нашу жизнь!

«Я исцелила его мать от рака. Я спасла Алексея после аварии. И была первой женщиной, которой он предложил выйти за него замуж», — подумала Пятницкая, но в ответ снова промолчала, не зная, что сказать.

— Ты слышишь меня?! Оставь нас в покое!

— Мы стоим у входа в подъезд моего нового дома. Я здесь живу буквально неделю. Странно слышать, что я кого-то преследую. Да, вы с Алексеем — прекрасная пара. У вас схожие привычки.

Лена недоумённо посмотрела на Викторию.

«Не перекладывай на меня свои неудачи», — подумала Пятницкая, но вслух произнесла:

— Я давно не видела Алексея. Не понимаю, о чём ты.

— Он уже неделю сам не свой! И даже больше! Это ты! Зачем ты снова появилась в нашей жизни?!

— Лена, не перебарщивай. Тебе напомнить, кто кого и у кого увёл? Твои обвинения беспочвенны. После той ночи у нас ничего не было.

— А у вас что-то было тогда?! — ужаснулась она.

«Ого, — снова подумала Пятницкая. — Вот Алексей — мастер слова. Это ж как нужно было извернуться, чтоб придумать отговорку, что тогда ничего не было».

— Вы сами разбирайтесь, — отрезала Пятницкая и вдруг ощутила почти забытое состояние. Кому-то нужна была помощь. Сейчас не было криков пространства или завывания ветров. Это было знание на уровне мыслей и ощущений в теле.

— Ты ведь не одна здесь? — сама удивляясь своему вопросу, спросила Виктория.

Лена явно смутилась.

— Блондинка, худощавая. Ей лет тридцать, — продолжила Пятницкая, улетая вслед своим осознаниям. — У неё проблемы по женской части.

Дальше она озвучивать не стала, но стала думать, отчего именно сейчас к ней снова возвратились видения.

Телефон завибрировал. Она нехотя приняла звонок, даже не посмотрев, кто её отвлекает.

— Ты можешь ей помочь. Это неслучайно, — сообщила Пятницкой мама.

— Да? — удивилась Виктория и звонку, и информации.

— Да, я чувствую и вижу вас сейчас. Можешь. Если, конечно, Полина даст своё согласие.

— Ага, — согласилась Вика, чувствуя прилив сил. — Ты дома? Я потом заеду?

— Буду дома, когда ты приедешь. Там просто. Их нужно переместить в нужное место.

— Их? — переспросила девушка.

— Ты поймёшь.

— Хорошо. Спасибо, мам.

Закончив разговор, Виктория обратилась к Елене:

— Позови Полину, пожалуйста.

Лена снова замешкалась.

— Зови, — мягко повторила Пятницкая. — Ей это нужно.

Лена нехотя помахала рукой, и её подруга вышла из-за кустов.

«Детский сад», — успела подумать Виктория, а потом снова погрузилась в видения.

— Полина. Я знаю, не представляйся. Пять? — удивлённо спросила Виктория. — Я всё могу говорить при Лене?

— Да, — закивала ошарашенная девушка.

— Пять выкидышей было, — закончила предыдущее сообщение Вика. — Настрадалась, милая. Настрадалась, — горько отметила она, а у Полины из глаз потекли слёзы, хоть она ничего не говорила и даже не всхлипывала. — Нет. Твой муж не думает тебя бросать, и у него никого нет. Недостача в кассе. Сто двадцать четыре тысячи. Вы деньги копите на машину? Взял оттуда, не знает, как тебе сказать.

Полина в шоке пошатнулась.

— Присядь на лавочку, и я присяду. Лена, тебе же лучше чуть отойти, чтоб мне проще было ощущать энергетику Полины.

Все молча повиновались.

— Ты не переживай, — продолжила Пятницкая. — Служба безопасности уже нашла воришку. Сергей об этом не знает пока, но они нашли. Всё вернётся. Тебе сейчас лучше поберечь себя от волнений. Ты знаешь уже, что беременна?

Полина только отрицательно покачала головой, вытирая слёзы.

— Мальчиков хотела? Так получай. Сразу двое. Только я сейчас поправлю кое-что, а то снова внематочная. Разрешаешь? Я их перемещу в матку, и всё будет хорошо и правильно.

Полина произнесла тихо:

— Да, конечно.

Виктория закрыла глаза и мысленно перенесла будущих детей в положенное место.

— Всё будет хорошо, ты уже своё отстрадала по этому вопросу… Правда, два парня сразу, скучать не будет времени, — улыбнулась Пятницкая, открывая глаза.

— Вы правду говорите? — с надеждой спросила Полина.

— Время покажет, — улыбнулась Вика. — Иди мужу позвони, спроси про деньги. И тест купи, чтоб убедиться, что беременна.

— Что я вам должна? — спросила Полина.

— Честно, не знаю. Неожиданно получилось с тобой, — призналась Виктория. — Подругу свою уведи и пресекай её порывы со мной встречаться понапрасну. Между мной и Алексеем нет ничего, кроме дружеского общения по старой памяти.

— Хорошо, — кивнула Полина, словно под гипнозом.

И тут подошла Елена.

— Так Надежда Ивановна выздоровела? — как в прозрении спросила Лена.

— Так, — не стала скрывать Пятницкая.

Лена потупила взор, стесняясь и не зная, что делать — то ли благодарить, то ли извиняться.

— Я пойду, — заключила Пятницкая, вставая со скамейки.

— Можно, я вам позвоню? — поспешила спросить Полина.

— Позвони, — выдохнула Вика, вспомнив прежние беседы с матерью. — Порезанные пальцы не лечу, а так звони, если что-то серьёзное. Сделаю, что в моих силах.

— Да нет. Я потом, когда точно подтвержу. Сообщить, как всё, — поспешила заверить Полина.

— Конечно, — улыбнулась Вика и продиктовала свой номер телефона.

— Я тогда не знала, что вы были вместе, прости, — громко произнесла Елена вслед уходящей Виктории, кажется, отходя от потрясения.

***

— Мам, это было сегодня иначе, — сказала Виктория, ковыряя вилкой котлету и не понимая, готова ли она её доедать.

— Что именно? — улыбнулась Анастасия Георгиевна, ставя на стол чайник со свежим чаем. — Можешь не доедать котлету, если не хочешь, я чай с ежевикой заварила, тоже помогает при анемии.

— Прекрасно! Это вкуснее котлеты. Я сегодня не устала, а ведь про защиту совсем забыла.

— Про защиту забывать не стоит. Она всегда полезна. Что до усталости, ты сегодня не работала с негативом, а переносила с места на место энергию. И ты не тратила силы на сомнения, терзания и прочие мысли, что немаловажно.

— Значит, я снова могу исцелять людей?

— Можешь. Но когда они находят тебя, а не ты их, как раньше. Понимаешь, что произошло сегодня? Полина к тебе пришла, не ты к ней. Сама ты пока не можешь определить, кто твой клиент, а кто нет, поэтому отсекай людей по этому принципу. Иначе снова будешь причинять добро.

— Почему ты это видишь, а я нет?

— Потому что я, если выражаться в терминах психологов, не в треугольнике Карпмана.

Виктория недоумённо посмотрела на маму, и та поняла, что необходимы объяснения.

— Спаситель, жертва, преследователь. Считается, что это социальная модель поведения между людьми. Однако не все понимают, что все три ипостаси есть и в одном человеке. Вспомни наш самый первый разговор, когда я попросила больше не применять силу.

Виктория кивнула.

— Кто ты согласно треугольнику судьбы? Так его ещё называют.

— Целительница-спасительница, — ответила девушка.

— И ещё, если ты помнишь, мы говорили, что ты исцеляешь ради своего эго. И, согласно этой теории, спаситель — человек не бескорыстный, а человек, преследующий свою выгоду, даже если она ему неочевидна.

— Теперь я понимаю, — опять кивнула Виктория. — И про жертву понимаю. Мои отношения с Алексеем. Моё неумение говорить людям «нет» из-за желания казаться хорошей в их глазах.

— Всё верно говоришь. Про преследователя найдёшь сама пример из своей жизни?

— Найду, — горько вздохнула Пятницкая, отхлёбывая сладкий чай с ежевикой. — Я и Алексей. Когда я не дала ему сразу ответ, что чувства прошли, а всё высчитывала, подходит ли он мне как муж или нет. Я и Лена, буквально час назад. Когда внутри себя торжествовала над тем, что теперь она горюет и мучается от вопроса, было у меня что-то с Алексеем или нет.

— Всё правильно говоришь, — согласилась Анастасия Георгиевна, тоже наслаждаясь чаем. — Когда ты сможешь выйти из этого треугольника страстей, тогда сможешь истинно исцелять людей, и у тебя не будет сомнений в том, что правильно, а что нет.

— И что мне для этого делать?

— Жить и делать это максимально осознанно. Анализировать свои эмоции, делать выводы, принимать себя и других людей такими, какие они есть.

— Звучит хорошо, но я не поняла, что делать, — честно призналась Виктория.

— Жить, моя хорошая, и оно придёт. Следи за собой, и всё получится.

— А ты? Ты сразу была вне этого треугольника?

— Нет, не сразу. Последний урок преподнесла мне ты, когда я приняла тебя такой, какая ты есть. Не просто было смириться с тем, что вроде у идеальных родителей якобы неидеальная дочь.

— А сейчас?

— Сейчас я просто тебя люблю. И люблю пить с тобой чай, болтать и радоваться твоим успехам.

— Да?

— Да. Разве ты не замечаешь, как быстро меняешься?

— Наверное… — замялась Вика. — Вернее, да, начинаю замечать. Спасибо, мам. Мне важно было от тебя это услышать. Я тоже тебя люблю. И папу.

Анастасия Георгиевна лишь улыбнулась в ответ.

Глава 12

— Ты уже думаешь, что я негодяй и бросил тебя? — улыбнулся Виктор, присаживаясь за столик к Виктории, которая обедала в кафе напротив Лям-да-Банка.

— Ты дал массу поводов мне так думать.

— Мне стыдно, но я был очень занят.

— Знаю, — улыбнулась Пятницкая. — Тамара по дружбе показала мне твоё расписание, объясняя, что никак не может записать меня к тебе на аудиенцию. Я уже хотела официально тебя добиваться, между прочим.

— Извини. Действительно была сложная неделя. Наш прошлый совместный месяц привёл меня к бесконечным дедлайнам, и теперь мне приходится спасать ситуацию и спешно корректировать планы.

— Я не буду извиняться за то, что мне было с тобой хорошо.

— Не извиняйся, — улыбнулся Поспелов. — У меня к тебе предложение. В эти выходные мне нужно слетать на Кипр по делам. Полетели со мной? И не беспокойся о визе. Сделаешь провизу онлайн буквально за сутки. У нас будет прямой рейс.

— Хорошо, — сразу согласилась Пятницкая. — Я не знаю, что такое провиза, но верю тебе, что это просто. Надеюсь, ты сейчас не убежишь снова по делам, оставляя меня одну?

— Убегу, прости. Уже опаздываю на встречу. Но хотел именно лично засвидетельствовать тебе моё почтение. Если хочешь, приеду сегодня к тебе поздно вечером.

— Хочу!

— Вот и славно, значит, договорились по обоим пунктам, — зафиксировал Виктор, а потом сразу встал и вышел из кафе.

Виктории совсем расхотелось возвращаться на работу. И она не пошла туда, а пошла бродить по центру Москвы, наслаждаясь солнечным днём, оставляя на завтра всё, что можно. Ведь, по правде сказать, не было сегодня ничего такого, что нельзя было бы отложить до завтра. А важные письма она уже сделала и отправила на согласование по почте, предварительно обзвонив всех. Завтра прямо с утра поедет в ГорБанк, получит живые визы и передаст письма Виктору или Тамаре лично в руки.

Пятницкая, довольная собой, шагала к дому из магазина, собираясь потратить остатки вечера на приготовление ужина для Виктора. Каково же было её удивление, когда она встретила у подъезда Алексея.

— Лёш, ну что у тебя за манера такая — являться без звонка? Ты опять мимо проезжал?

— Ну ты же живёшь по дороге от моей матери к моему дому. Сама так квартиру выбрала.

— А телефон?

— Ты могла не ответить. А я хотел пообщаться.

— А ещё я могла идти домой с мужчиной.

— Ладно тебе, я бы тогда не подошёл.

— Я каждый раз удивляюсь. Ты же взрослый и серьёзный мужик. Должность крутую занимаешь, а поступки у тебя — как у шпанёнка дворового.

— Так во дворе и рос. Тебе ли не знать, что мать постоянно работала, отца же не было. Ладно, зови меня в гости, я ненадолго.

— Только если ненадолго, — согласилась она.

Виктория усадила гостя за стол на кухне, налила ему зелёного чая, а сама принялась за готовку.

— Хочу признать, что ты права, — начал мужчина. — Я постоянно к тебе придирался и хотел тебя изменить. Дело же не в том, что ты не такая, а в том, что мне нужна другая женщина. И да, Лена больше подходит под мои стандарты. Я ревновал тебя, проверял порой, где ты и с кем, потому что не мог примирится с твоей самодостаточностью. Я не хотел замечать в тебе тягу к новым знаниям и развитию внутреннего потенциала. Ты ведь даже готовить не любишь, хотя сейчас готовишь, а я всё мечтал, как ты будешь сидеть дома и ждать меня с работы с горячим ужином. И мать моих детей должна быть другой.

— Да, готовлю первый раз за месяц, так что это не в счёт. И да, хорошо, что мы можем обсудить это сейчас, когда у нас нет совместных детей.

— Я хотел, — честно признался Алексей.

— А я бы даже согласилась, если бы не Лена. Но хорошо, что она появилась. И у нас возник повод понять, что мы разные. Мне было восемнадцать. Конечно, я не могла устоять перед ухаживаниями красивого и успешного мужчины.

— А я перед твоей красотой. Ты не пропадай. Мне будет приятно узнать порой, как твои дела. И приятно, если ты меня попросишь о помощи, — добавил Смолин.

— Если мне и правда будет нужно, я попрошу. Честно. И буду отвечать на твои звонки, если тебе захочется пообщаться первым.

— Давай как-нибудь съездим вместе к моей матери? Она все ещё ждёт тебя на ужин. Пара часов твоего времени, а старушке приятно.

— Хорошо, — без сомнений согласилась Пятницкая и открыла своё расписание в телефоне. — На этой неделе никак. А вот на следующей смогу или во вторник, или в четверг.

— Четверг, прекрасно. У меня тоже нет важных дел на этот вечер.

— Тогда контрольный звонок в среду. А сейчас, может, тебе уже пора? Я бы хотела поколдовать над кастрюлями одна, у меня свидание сегодня.

— Да, только… Я хочу, чтоб ты знала. Я решил сделать Лене предложение.

— Поздравляю, это было вполне ожидаемо.

Смолин, не скрывая, оценивал реакцию Пятницкой на сказанное.

— Всё в порядке, — улыбнулась Виктория. — У меня нет сожалений по этому поводу. А если ты будешь счастлив, то я буду только рада.

— Точно?

— Точно. Ты напоследок решил испытать меня? — улыбнулась Пятницкая.

— Куда же я без каверзных вопросов, — парировал Смолин.

— Ладно, до среды, — махнула Виктория.

— Хорошего свидания! — пожелал Смолин уже на пороге.

***

— Шеф у себя? — улыбнулась Виктория Тамаре, когда вошла в приёмную. — Нужно срочно подписать у него несколько писем.

— До вечера не ждёт? — спросила помощница, перебирая какие-то бумаги.

— Он сам просил срочно, — уточнила Пятницкая, подходя ближе к столу Тамары. Краем глаза она заметила нетипичные для офиса бумаги и тут же воскликнула: — Ого! Кого можно поздравить с беременностью?

— Жену Виктора. Только не говори ему, что ты видела это. Он рассердится на меня.

— Конечно, — еле выдавила из себя шокированная Виктория.

— Пятницкая в приёмной, — деловито сообщила Тамара, нажав кнопку селектора, а потом кивнула Вике: — Ага. Проходи, он тебя и правда ждёт.

Пятницкая кивнула и даже постаралась улыбнуться, а потом на ватных ногах зашла в кабинет Виктора.

Она присела на привычное место за стол для переговоров. Виктор тут же встал и подошёл к ней.

— Когда ты хотел мне сказать, что у тебя жена, да ещё и беременная? — тихо-тихо спросила Пятницкая, пододвигая к нему по столу папку с письмами.

— Когда ты спросила бы. У девушек есть странная особенность: они обычно не встречаются с мужчинами, если их жёны беременны. Даже те, кто готов встречаться с женатыми. У нас могло бы ничего не сложиться, — тоже тихо ответил Виктор, сел и начал листать письма.

Вика молчала: «Он просчитал. Всё просчитал? А чувства? Они были? Что было настоящего в наших отношениях?»

В груди дико жгло. Сердце билось, но медленно. Дышать стало очень сложно. Челюсть свело. Виктория не могла говорить. Да она и не знала, что говорить. Слова Виктора потрясли её. Было невыносимо больно и хотелось умереть прямо на месте.

Виктор поставил подписи на бумагах, а потом сказал:

— Я хотел поговорить с тобой. Никак не мог собраться с силами. Помоги мне. Мой будущий ребёнок болен. Он родится инвалидом. Оля плачет каждый день. Оля — моя жена. Пожалуйста, помоги нам, спаси нашего ребёнка.

Казалось, ни один мускул не дрогнул на лице Пятницкой. Она стойко воспринимала происходящее. Только это было неправдой. Боль настолько сковала её, что она просто не могла пошевелиться.

— Пожалуйста, — повторил Виктор.

Вика молчала. Поспелов резко встал из-за стола, подошёл к ней и сел на ближайший стул.

— Пожалуйста, — снова повторил он. — Я бессилен в этой ситуации. Мы были у лучших докторов — ничего. Аборт делать поздно. Это будет крах. И она так плачет…

Вика облегчённо вздохнула. Её боль внезапно исчезла. На душе стало очень спокойно. Она слышала звуки, доносившиеся из-за двери, она наблюдала, как пульсирует вена на шее у мужчины, как он дышит.

Виктор уткнулся лицом в колени Виктории.

— Я знаю, ты можешь нам помочь. Я уверен в этом, — бубнил он в её ноги.

— Нас могут увидеть, — предупредила Вика.

— Неважно, — отмахнулся Поспелов. — Это сейчас совсем неважно.

— Я сделаю, что смогу. Когда ты хочешь, чтобы мы встретились с твоей женой?

— Можно сейчас.

— Давай сейчас.

Сейчас, через час, день или неделю? Временные рамки потеряли смысл для Пятницкой. Ей даже не хотелось побыстрее завершить исцеление. Она просто была в текущем моменте: слушала звуки, смотрела предметы обстановки, ощущала потоки энергий. От присутствия рядом Виктора ей было тепло и все ещё приятно. Впрочем, даже это её не удивляло.

Они вышли из кабинета Виктора.

— Тамара, меня сегодня не будет. Если есть какие-то встречи, отменяй всё. Мне срочно нужно домой. На столе письма. Я их подписал. Отправь письма сегодня же, — буднично произнёс Поспелов.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила помощница.

— Нет, — покачал он головой. — Я буду завтра. Звонки переключай на себя. В доступе будет только мой личный номер.

— Хорошо, — кивнула Тамара и сделала вид, что занялась своими делами.

— Вика едет со мной. Её тоже не дёргать. Предупреди Славу, — вдруг в дверях добавил Поспелов.

Тамара не смогла скрыть удивления — её лицо вытянулось, но она промолчала, ещё раз этим подтверждая, что она очень хорошая помощница руководителя.

Впервые Поспелов и Пятницкая ехали в машине молча. Впервые Пятницкая узнала, что у Виктора есть личный водитель.

Они сидели рядом на заднем сидении, но не вместе. Виктория глядела в окно. Ей казалось, что мир стал более объёмным, а может, даже многогранным. Она видела потоки воздуха, слышала тишайшие звуки. Не переключаясь на видение, девушка ощущала границы ауры других людей. И это ей не приносило дискомфорт.

Машина притормозила у высокого дома из красного кирпича. Они зашли в подъезд. Поднялись в квартиру.

Их встретила очень милая девушка лет двадцати пяти. Она была стройной даже на седьмом месяце беременности. Красавица. Вот только глаза у неё были заплаканные.

Вика не замечала обстановку, она смотрела только на жену Виктора, поражённая сходством. Их вполне можно было принять за сестёр. Только волосы у Ольги были светлые, и Вика выглядела младше.

— Добрый день, — улыбнулась Ольга.

— Оля, познакомься, это Виктория. Я говорил тебе о ней. Она постарается нам помочь.

— Хорошо, — снова улыбнулась жена Поспелова. — Может, чаю или кофе?

— Нет, спасибо. Это сейчас лишнее. Нам бы остаться вдвоём там, где вы сможете удобно расположиться: сесть или прилечь. Я не знаю, сколько это займёт времени.

Виктор неодобрительно посмотрел на Викторию и явно хотел возразить, но она пресекла его порыв:

— Я боюсь отвлекаться на тебя. Поэтому, если уж ты меня позвал сюда, тогда доверяй до конца.

Поспелов молча отступил. Ольга явно удивилась подобной реакции мужа, однако ответила только по делу:

— Я обычно провожу время там — в гостиной на большом диване. Мне там очень удобно. Я подкладываю подушки под живот.

— Хорошо, главное, чтоб вы смогли расслабиться.

— На рентгене…

— У мальчика не развиваются кисти рук. Я вижу. Мне не нужен диагноз. Просто пройдите в комнату, устройтесь поудобнее и сохраняйте молчание. Конечно, если только вы вдруг не почувствуете какой-то дискомфорт. Я, возможно, буду касаться вас в области живота, спины и головы. Разрешаете?

— Да, — испуганно закивала Ольга.

— Вы, скорее всего, ничего не почувствуете от моих действий, про возможный дискомфорт я говорю на всякий случай.

— А что ещё вы видите? — немного запинаясь, совсем тихо спросила Ольга.

— Вижу, как вы любите своего мужа и будущего сына. Вижу, что вы хороший человек и вполне заслужили здорового малыша.

— Правда? — слёзы надежды заблестели в глазах будущей матери.

— Я сделаю всё, что зависит от меня. Однако подобный случай у меня впервые. Поэтому, пожалуйста, позвольте мне действовать в тишине. И давайте начнём. Если верите в Бога, то можете молиться.

Никогда ранее Пятницкая не произносила ничего подобного — не просила людей молиться. А тут с языка сорвалось. Отчего Виктория замешкалась, но лишь на мгновение, а потом просто позволила потоку мыслей вести её. «Пусть сегодня всё идёт так, как идёт», — подумала она и включила видение.

Пятницкая видела Ольгу чистым сгустком света. Ребёнок светился чуть голубоватым светом, только ручки были перевязаны тёмными незримыми нитями. Она закрыла глаза, чтобы отследить, куда вели эти странные нити. «Карма!» — вспыхнуло тут же в голове. На обоих родах лежала вина — они некогда брали чужое. А за Виктором числились подобные поступки и в этой жизни.

«Господи! — взмолилась Виктория. — Если я здесь, чтоб явилась Твоя воля и этот ребёнок родился здоровым, прошу Тебя, сделай это сейчас. Сотвори чудо мгновенного исцеления наилучшим и наивысшим образом для этого ребёнка, его семьи и их родов. Да будет воля Твоя прямо сейчас».

Беременную женщину озарил небесный свет. Пятницкая так и не подошла к ней. Это было как-то ненужно. Не Виктория творила сейчас, Бог совершал исцеление. Красота процесса ошеломляла. Пятницкая не устояла на ногах и опустилась на колени. Она была никем и одновременно частью этого процесса. Она стала свидетелем чуда. Словно это было важнее, чем если бы Пятницкая творила исцеление сама.

Небесный свет растворил в себе нити, не дающие расти кистям малыша. Потоки энергии неспешно заструились ниже запястий плода, и Виктория засвидетельствовала, как у него сформировались кисти рук. Свет померк. Исцеление свершилось.

Пятницкая открыла глаза. Комната немного плыла.

— Вы тоже это видели? — тихо прошептала испуганная жена Виктора.

— Видела что? — не поняла Виктория.

— Свет, который окутал меня? — прошептала Ольга. — И вы светились тоже. Я ведь не сумасшедшая? — добавила она, и тогда Вика наконец поняла, о чём она спрашивает.

— Да, тоже. Всё должно быть хорошо. Но вам следует показаться врачам.

— Спасибо! — Ольга подошла и стала помогать Вике подняться с колен. Это было нелепо. — Что мы вам должны? Как нам отблагодарить вас? — лепетала она, глядя в глаза Пятницкой.

И тут Виктория заплакала, осознав весь ужас ситуации. Она — любовница мужа этой беременной женщины, находится в доме её семьи, которую разрушает, а та ещё хочет её отблагодарить.

— Не знаю, извините, — Пятницкая постаралась успокоиться и ответить, но у неё плохо это получалось, слёзы продолжали литься из глаз. — Окажите кому-то посильную помощь, кому это нужно. Я устала, простите. Мне нужен отдых.

— Конечно-конечно, — снова благодарно пролепетала Ольга, а затем позвала Виктора. — Я не знаю, почему она плачет, говорит, устала, — извинялась жена перед мужем.

— Ты в порядке? — со сдержанной заботой произнёс Поспелов.

— Да, — соврала Виктория, а слёзы потекли ещё сильнее. — Домой хочу. Вызови мне такси, пожалуйста.

— Я сам тебя отвезу, — отрезал Виктор.

— Конечно! — поддержала Ольга. — Так будет правильнее. Может, воды или чаю? — снова предложила она Вике.

Та лишь отрицательно покачала головой.

— Оля, свяжись с врачом, уточни, когда он сможет провести повторное УЗИ. Если сегодня, то сделай это сегодня же. Позвонишь водителю, он тебя отвезёт. Я буду поздно. Держи меня в курсе касательно результатов обследования. Виктория, идём.

Виктор взял Пятницкую под локоть и повёл к выходу, словно боясь, что она упадёт.

— Я в порядке, — высвободила свою руку Виктория, и они вышли из квартиры.

— Отвези меня на Тимирязевскую, к моим родителям. Ты же помнишь, где они живут? — попросила Виктория, когда Поспелов завёл машину.

— Да, помню, — ответил он, и машина тронулась с места. — Всё было правдой, — вдруг сказал он, выруливая из двора на дорогу.

— Что? — не поняла Вика.

— Всё, что я говорил тебе о своих чувствах.

— Хорошо.

— Что «хорошо»? — теперь не понял Поспелов.

— Хорошо, что в этом ты не врал.

— Я никогда и ни в чём тебя не обманывал.

— Но ты женат.

— Ты не спрашивала.

— Не могла и предположить. Ты оставался со мной на ночь, обедал по субботам. Я думала, что ты свободолюбивый трудоголик.

— Ты не хотела замечать, что я женат. Согласись!

— Не соглашусь. Ты не носишь кольцо и не говорил о жене ни слова.

— Было бы странно обсуждать её с тобой.

— А обсуждать с ней меня?

— Я рассказал ей о тебе как о целительнице, не более.

— Да, спасибо, что не рассказал о моей любимой позе в постели.

— Не в моих правилах. Мне не чужды честь и достоинство.

— Тогда как же я стала твоей любовницей?

— Я люблю тебя, Вика. И не люблю Ольгу. Это достаточный аргумент?

— Остановись, прошу. Это не моя история. Я в ней случайно. По незнанию. Теперь я знаю, что ты женат, и говорю тебе «нет». Никаких отношений у нас не будет.

— Я люблю тебя. Разве этого мало, чтобы не завершать наши отношения так поспешно? Ольга скоро родит. Я не могу развестись с ней сейчас.

— Не разводись. Не хочу быть причиной развода.

— Я впервые говорю девушке, что люблю её. Я женился на Ольге, потому что мне казалось, что уже пора. Я её никогда не любил. Да, она красивая, милая и прекрасная женщина. Хозяйственная. Замечательно готовит. Только это совсем не моё. Мне скучно с ней. Мне нужна такая, как ты — умная, целеустремлённая, эмоциональная девушка, а не услужливая домохозяйка. Мы сможем добиться больших успехов вместе. И я готов хоть каждый день есть в ресторане, только бы не прозябать в тоске у телевизора с нелюбимой женщиной.

— Мне сейчас очень больно, и я не знаю, что тебе сказать.

— Не говори. Пообещай не делать поспешных выводов и не принимай решение прямо сейчас. Хочешь, поезжай одна на Кипр? Билеты, отель, водитель — всё оплачено. Побудешь одна в красивой обстановке, подумаешь.

Пятницкая молчала.

— Вика, не молчи, — почти приказным тоном попросил Поспелов.

— Хорошо.

— Что «хорошо»?

— Я поеду одна. Хотя бы высплюсь. А то, пока ты завоёвываешь мир, я из-за твоих заданий сплю по пять часов в сутки.

— Не всегда только из-за этого, — двусмысленно усмехнулся Виктор.

— Да, не только. Поэтому сейчас я с тобой точно наедине не останусь.

— Не оставайся, главное — не принимай поспешных решений.

— И работать с тобой я больше не хочу.

— Два месяца до окончания проекта. Не глупи. Перейдёшь к Ветрякову, как и договорились.

— Всё равно слишком много связанных процессов. Не хочу.

— Загубишь карьеру.

— Хватит думать за меня. Достаточно уже, — не сдержалась Виктория.

Виктор остановил машину у обочины.

— Тебе так больно? — тихо произнёс он, разглядывая Вику как в первый раз.

— А ты что? Не просчитал этого? — колко спросила Пятницкая.

— Не просчитал. Ты вообще не входила в мои планы.

— Нужно было осторожнее водить машину и не сбивать Алексея, тогда бы не было повода для нашей встречи.

— Я тогда получил сообщение от Ольги, что ребёнок родится инвалидом. Не ожидал прочитать подобное, иначе бы не читал в машине её СМС. Думал, она снова спрашивает, что я хочу на ужин: говядину или рыбу. Ещё раз прошу тебя не принимать поспешных решений. Лети на Кипр, отдохни. Нужно больше времени для отдыха — дам отпуск. Захочешь побыть там дольше — продлю гостиницу и перебронирую обратный билет.

— Хорошо, тогда я пока просто помолчу, без решений, — пообещала Виктория, и только после этого Виктор снова поехал.

***

— Ты меня осуждаешь? — тихо спросила Виктория, когда мама зашла на кухню.

Анастасия Георгиевна пристально посмотрела на Вику, считывая, о чём та говорит.

— Ты узнала, что Виктор женат. Нет, не осуждаю. Это не имеет смысла.

— Мне очень больно.

— А вот это нормально. Было бы странно, если бы ты спокойно к этому отнеслась. Понимая, как бывает, ты теперь готова осуждать Лену?

— Нет. Она тоже не знала, как я поняла, — тихо произнесла Виктория. — И даже если бы знала. Она его любит.

— Посмотри сейчас Виктора. Есть ли в нем любовь?

Вика не стала удивляться просьбе матери и просто выполнила задание.

— Да, я вижу это чувство в нём, в районе груди, почти в сердце. Точнее — и в сердце, и в груди.

— Считай, есть ли там любовь к тебе?

— Да, её я могу отличить. Не всё понимаю: в нём много любви, но вижу чувства ко мне. Только ведь это не даёт мне право разрушать его семью, да?

— Не жди от меня ответов на подобные вопросы. Это твоя жизнь. Я не решу эту задачу за тебя. Никто не решит, — как можно мягче ответила мать. — Ты поняла, почему ранее не могла просканировать Виктора?

— Нет.

— Ты хотела знать, что он женат? — задала уточняющий вопрос Анастасия Георгиевна.

— Нет.

— Теперь понимаешь, что произошло?

— Кажется, да.

— Не ищи везде и всюду магическую подоплёку. Ты неосознанно блокировала своё видение, потому что хотела быть с Виктором, но не могла вынести правды о том, что он женат. Так работает психика человека, когда защищается, никакой магии. С близкими людьми часто так происходит, не всё мы готовы видеть в истинном свете, поэтому сложно быть объективными.

— Мне всё равно больно.

— Нужно время, чтоб переболело. И не нужно пытаться это резко залечивать: искать замену или пускаться в иные крайности. В этом случае ключевое слово — пережить. Виктор предложил тебе поехать куда-то. Поезжай. Смени обстановку.

— Ты видишь даже такое?

— Вижу, но не вижу в какую страну, — улыбнулась мать. — Я вижу то, что сейчас важно, а остальное мне ни к чему. А ещё я вижу, что сегодня произошло важное событие. Ты позволила вере вернуться. Ты исцеляла так, как я рассказывала тебе.

— Исцеление шло само. Это не я.

— Ты позволила этому случиться. Ты засвидетельствовала факт исцеления. В этом наша задача как целителей. А не играться с энергией.

— Сегодня я видела, как на ещё не рождённого малыша влияла карма.

— Да, это была проблема на генетическом уровне. Благодаря этому его будущие родители много чего поняли в своём поведении и много чего изменили в нём. Поэтому исцеление и стало возможно так быстро. Пока работай именно с такими, с теми, кто приходит к тебе сам. Ты ведь не даёшь рекламу, не рассказываешь каждому о себе. И лишних людей не будет.

— Хорошо.

— Ещё я хочу, чтобы ты вспомнила, что есть четыре причины, которые влияют на жизнь и здоровье человека. Негативные мысли, вернее, установки, которые человек вбирает в себя в текущей жизни от близких людей или из-за каких-то событий. Есть генетические негативные установки, как ты видела сегодня. Есть исторические, потому что на нас влияют не только родственники или друзья, но и земля, по которой мы ходим. Если привести упрощённый пример, то здесь я говорю о менталитете страны. И в финале — уровень души. У каждой души есть своя задача на текущую жизнь. Не переживай, — успокоила мать Викторию. — Ты вспомнишь это очень скоро. Ты это знала. Сейчас я лишь активировала твою память. И ещё, не принимай пока тёплую ванну, только через сутки после твоего отъезда. Ты потом поймёшь, почему я тебя об этом попросила. А сейчас давай выпьем чаю? С облепихой? И польза при твоей анемии, и спать будешь лучше.

— Конечно, мам.

Глава 13

Пятницкая сидела в отельном баре, расположенном на большом балконе, откуда открывался изумительный вид на Средиземное море. И грустила. Кажется, это уже был её третий капучино за последний час.

Она совершила большую ошибку, согласившись на поездку на Кипр в одиночестве. Рядом не было мамы с её вкусным чаем, не было Машки или ещё кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить о случившемся. Телефонные разговоры не в счёт. Девушке казалось, что в них нет должного тепла и участия собеседника.

— Если вы готовы так активно травить свой организм, то приятнее делать это шампанским, а не кофе, — улыбнулся статный мужчина и поставил на столик бокал шампанского. — Можно? — жестом показал он на свободный стул возле Пятницкой.

Она кивнула и даже постаралась пошутить:

— Один мой друг считает, что с шампанским сочетаются только две вещи: вечернее платье или утреннее похмелье. А у меня ни то ни другое. И всё же я не откажусь.

— Ваш друг — ценитель.

— Да. Скажите мне, пожалуйста, а вы женаты? А то, может, вам и представляться не стоит?

— Я женат. Давно и счастливо. Однако представлюсь, потому что есть две причины, по которым я заговорил с вами. Первая: невыносимо видеть, как грустит красивая женщина. Вторая: я завершил все свои дела, и мне самому немного грустно в одиночестве. Если вы согласитесь скрасить вечер глубоко женатого мужчины исключительно приятным разговором, я буду премного вам благодарен. И да, хоть я и женат, я всё равно остаюсь мужчиной, которому приятно пить шампанское в обществе красивой дамы, когда он наслаждается видом на море.

— Думаю, вы выбрали не ту даму. Не уверена, что темы, которые меня сейчас волнуют, хорошо сочетаются с этим прекрасным пейзажем. А после пары бокалов шампанского вы ещё рискуете начать утирать мне слёзы вашим милым карманным платочком.

— И всё же я рискну. Меня зовут Николай.

— Виктория, — любезно ответила Пятницкая, а потом задала вопрос: — Тогда скажите мне, раз рискнули, почему мужчины изменяют? Я даже не буду спрашивать, изменяли ли вы своей жене. Предположим, вы — нет, но, скорее всего, у вас есть знакомые, у которых были романы на стороне.

— Были. А причина у каждого своя. Хотя, если подумать… Причин всего три. Первая: мужчина изначально выбрал не ту женщину. Вторая: мужчина боится признаться самому себе, что чувства прошли и пора расставаться. Третья: бывают просто полигамные мужчины. Это в нашей с вами картине мира мужчины должны быть однолюбами, но существуют и другие представления о правильности мироздания. Есть страны, в которых многожёнство — нормальное явление. Вам изменили или с вами? — уточнил Николай. — Откровенность за откровенность, — улыбнулся он.

— А у меня и то, и это, и от этого не легче. Да ещё работу придётся менять. Знать бы только на что.