Бесцельное парение над полем

И созерцание, и действие

Юрий Катаев — автор созерцательного и аналитичного склада одновременно. Предлагаемая читателю книга неспешно писалась — складывалась всю жизнь. Каждое стихотворение тщательно прописано, продумано и представляет собой деталь огромной мозаики, именуемой «Ощущения и восприятие мира». Как музыкант, он чувствует и передает ритмику и мелодию дня, мгновения. А как технарь, схватывает конструкцию — подчас негуманную — быта, заданности, колеи жизни и простого общения. К несомненным удачам автора надо отнести опыты японских трёхстиший. Глубоко и чутко занимаясь культурой Японии, Китая и Кореи, он сросся с ней. Поэтому так естественно «дышат» его интерполяции японской поэзии на русский стих. Стараясь быть просто созерцателем, «коллекционером этюдов, мазков, ракурсов», лирический герой автора всё равно не может спрятать внутренний жар, вспыхивающие в глубине страсти. Но это внутреннее напряжение подготовленный читатель чувствует почти в каждом стихе сборника с первой до последней страницы. Особенно — искорками, реперами — звучит прорывающаяся самоирония. Получается, что автор проживает какой-то момент как обыкновенный человек, затем создаёт этюд — отстраняясь, делая нужные акценты — и после этого смотрит на «творение и творца» как бы со стороны и жестко судит себя. Да — да, собой он доволен не бывает. Поэтому периодически возвращается к давно написанному и правит строки. Невнимательный читатель может не заметить многие интересные находки — жемчужинки автора. А ценители и гурманы стиха будут не спеша читать этот сборник — выдержанное вино пьют небольшими глотками, а не залпом. Намеренно не привожу ни одной цитаты — чтобы не навязывать читателю своего взгляда, пусть он сам делает открытия и радуется своим находкам, своим душевным совпадениям с миром автора. Прогулка по пейзажу? — нет, это путешествие по лабиринтам души. Зеркало без опоры? — опора в самом себе, в частоте пульса, перекликающейся с ритмом Вселенной. Удач автору и внимательных читателей этой книге.

А. Рудт, член

Союза писателей России

Бесцельное парение над полем
Немого облака в безветренную тишь —

Вот так в отсутствии стремления и воли
Всю эту жизнь летишь, летишь, летишь…

Струна

Месяц

Сверкает снежным, эфемерно-голубым

Всем существом направленная к небу

Крыша.

Над ней застыл,

Откинувшись назад надменно,

Месяц.

И я, с авоськой

Проходящий мимо,

Несущий лёгкий холод под одеждой.

21 декабря 1985

Кремля горящие рубины…

Кремля горящие рубины

Видны в старинное окно,

В уснувшем коридоре длинном

Сейчас уютно и темно.

Раздался тихий звон курантов,

И, чутко слыша перебор,

Как инструмент без музыкантов,

Им отозвался коридор.

И у окна, вполоборота,

Со взглядом в заоконность, вдаль —

Моя случайная забота,

Она ли это, не она ль?

Ладонь замедленно стирает

Туман с холодного стекла,

И, обновлённая, сияет

Москвы ночная кабала.

28 декабря 1985

Существо

Рядом со мной, земли почти не касаясь,

движется

это непонятно как устроенное

существо,

цельно прекрасное

от мизинчиков ног и до макушки,

восторженное,

и почему-то глядящее на меня

из своего иного,

воздушно-искрящегося мира.

Как странно картинка окружающего

движется относительно неё,

как странно взаимопонимание на полуслове

приподнимает нас над действительностью.

30 января 1986

Пасмурный день летом

Серое небо, тёплая сушь —

Воздуха будто нет.

Словно водой разведённая тушь,

Дня приглушенный свет.

Замкнут окружностью камерный мир,

Коконом оплетён,

Звуки — как в комнате, слуху мил

Их угасанья звон.

Вновь возбуждает неяркий день

Легкую дрожь в груди,

Сердце, обычную сбросив лень,

Медной струной гудит.

28 февраля 1986

Конец апреля

Повсюду ностальгическая серость

Теплом безветрия о прошлом говорит.

Оттаявшая, дышит влагой прелость,

Обломками заброшенных орбит —

Когда-то было новым, но остыло,

Забылось в угасающих мирах.

Обыденно, без видимых усилий,

Исходит мир в воспоминаний прах.

Но по дворам, по снам-диагоналям,

Так радостно и трепетно идти,

Как будто ты не угождаешь далям,

А сам собой являешь все пути.

9 мая 1986

Ветер

Холодная плоскость неба

С холодной плоскостью луга

Сближается у горизонта,

Врезаясь в лесную чащу.

Из чащи, из чёрной щели,

Волной изливаются травы,

Над выпуклой гладью которых

Широкой рекою — ветер.

Чересполосица туч белёсых,

Лиловых и розовых даже

Ровно подстрижена ветром,

Просвечивает в разрывах

То синь, то бледная зелень.

От кашки душист, темно-зелен

Травяной ковёр под ногами,

Прилечь на него, и ветер

Будет выше, и станет тихо.

5 июля 1986

Подоконник

Туч надвинулась низкая тяжесть,

Полумраком наполнила дом,

Подоконника белая плоскость

Потеплела, приблизилась вдруг.

На окне плотным пурпуром вспыхнул,

Переполнился внутренним светом

В интерьере, как в раме, цветок.

18 июля 1986

Спокойствие — неслышный дождь…

Спокойствие — неслышный дождь,

Ненужность — улицы пустые.

Легко и ясно сквозь озноб,

Шаги, шаги, шаги простые.

Асфальта лента, лужи, пруд —

Пустые, светлые провалы,

Клочки небесной седины,

Разбросанные как попало.

Меж ними мокрой чернотой,

Как островки средь океана, —

Осколки плоскости земной,

Деревья, крыши, люди, камни.

Большой до неправдоподобья,

Как на каналах корабли,

С горы спускается автобус,

И мимо брызгами пылит.

19 июля 1986

Поле

Жёлтая площадка скошенного поля,

Далеко и низко — рощи купола,

Брошенный небрежно через поле пояс

Зеленью дороги замер до утра.

Всюду неподвижность и объёмов чёткость,

Всё вокруг застыло зеркалом пруда,

Как мое сознанье памятью о чем-то

В медленном теченьи мыслей в никуда.

24 июля 1986

Вздрагивают листья от ударов…

Вздрагивают листья от ударов

Серо-беспросветного дождя

Между рам, распахнутых наружу,

Реющих на петельных гвоздях.

Тянет свежим холодом из сада,

Комната, наполненная им,

Порождает неподвижность взгляда

И снимает мышечный зажим.

Вздрагивают листья от ударов

Серо-беспросветного дождя,

Мокрым, крашеным металлом замер

В тупике вагонный порожняк.

24 июня 1986

Листва

То упруго нарастает, то стихает шум,

Словно долгое шипенье пенистой волны —

Воздух через сито листьев цедится с трудом,

Затихают в крепких путах ветра скакуны.

И протяжное шипенье купола листвы

Единит в потоке пенном радость и печаль —

Широко и отстранённо жизнь и смерть видны,

И ознобом пробегает через мысли даль.

12 августа 1986

Луг

Вот, описав полукруг

Под небом лилово-серым,

Вспыхнул контрастом луг,

Зазеленел без меры.

Темен, тяжёл горизонт

Над луговым сияньем.

Край косогора — фронт,

Тьме противостоянье.

Согнутые в дугу,

Жёлто-усталого тона,

Тёмные на лугу,

Копны стоят просторно.

Слева и справа — лес,

Чёрный на расстоянии.

Все далеко окрест

Замерло изваянием.

Это я сижу на траве,

Словно глиняный будда,

И ощущаю свет,

Льющийся ниоткуда.

25 августа 1986

Малокаменный мост

В предвечернем полусвете

Полусном покой разлит.

От движенья снежной сети

Город, кажется, летит.

Виден Кремль — обычно, близко.

Мост, безлюдность, тишина.

И гудит легко и низко

Нереальности струна.

5 сентября 1986

Изумруд

Поздний вечер, бесконечный изумруд

Стынет через чернь коряжистых деревьев

Так высок, так невозможно крут,

Что и я, и жизнь моя — всё вчерне.

Пламенеют капли облаков,

Редкие в бездонности громадной,

И освобождаюсь я, как от оков,

От людских оценок лжеотрадных.

Колеи извилистая темь,

Лужи, отражающие небо,

Леденеют, и стою я с тем,

Что я есть, очищенный, нелепый.

19 сентября 1986

Улица

Улица скользнула вниз, асфальтом

Разрубив одноэтажный быт.

Головокружительное сальто,

И вдали — лесной, спокойный вид.

25 сентября 1986

Тишина

Запредельно поздний час давит тишиною

И переполняет вас ясностью, покоем.

И, откинув на ковер голову чужую,

Вы глядите на окно и луну большую.

И любой предмет глядит, став одушевлённым,

То надменно, то с тоской, то самовлюблённо.

И не одиноко вам и не бесприветно,

Ведь, такой же вы предмет средь других предметов.

И душа через глаза входит и выходит,

А затем — через окно, и по свету бродит.

И свободно сутью всей можно обратиться

И в свечение луны и в окна частицу.

И над подоконником, лунно освещённым,

В вас вселенная войдёт сном раскрепощённым.

20 ноября 1986

Скорость

Изогнувшись пролетает

Прямоугольником платформа,

И отчаянно мелькают

То заборы, то стволы,

Замедляясь, оставаясь,

В бесконечности теряясь,

Перемежаясь то просёлком,

То стеклом речной воды.

Окно в засохших грязных каплях,

Как прилив-отлив вагонный:

Дальше, ближе, ближе, дальше —

Гипнотический затакт.

Я себя почти не вижу,

Словно над пустой скамьёю

Только суть моя повисла,

Плавая вагону в такт.

Диагоналями промчался,

Гулким грохотом растаял

Чей-то мост, мне безразличный,

Чья-то жизнь — я лишь экран.

Только суть моя качнулась,

Только скорость, только странный,

Под качающейся пломбой,

Металлический стоп-кран.

25 ноября 1986

Оконце

Как бледно, нежно и прозрачно небо,

От лёгкой зелени до розовых тонов —

Прозрачный лед над покрывалом белым,

Над кочками покинутых домов.

На все четыре стороны — свобода,

Оторванность от суетных дорог,

И смертным безразличием природа

Пронзает остывающий мирок.

И непонятно, поднялось ли солнце,