Багорт

От автора

Здравствуйте, дорогие читатели! Перед вами первый том романа «Багорт». Это мое дебютное произведение, и я благодарна Вам за то, что вы обратили на него внимание.

Так же я хочу выразит благодарность тем людям, которые поддерживали меня в моем начинании — моему мужу Роману и подругам: Марианне, Наталье и Соне. Цените друзей и родных, с их помощью невозможное становиться возможным).

Если моя работа показалась интересной, то приглашаю Вас в группу «почиталки» https://vk.com/public166761156. Я создала ее специально для Вас, чтобы выкладывать там ознакомительные фрагменты новых книг, эскизы и невостребованные иллюстрации.

Приятного чтения).

Пролог

Когда на утомленный весенней моросью Петербург спускались влажные сумерки, Петр Кузьмич уже предвкушал томный вечер наедине со шкаликом, еще накануне припрятанным в грязный, остекленевший сугроб. Но мечтаниям его не суждено было сегодня сбыться.

Все началось, когда его взору открылась престранная картина: на вверенной ему территории, а именно на территории детского дома №14, что на Съезжинской улице, прямо посреди газона, из звенящего капелями весеннего воздуха — то есть откуда ни возьмись, образовался странный тип. Одет он был в столь чудной костюм, что Петер Кузьмич решил, будто тот сбежал прямиком с театральных подмостков.

Завидев колоритную фигуру Петра Кузьмича, наглый тип направился прямиком к нему. Лучезарно улыбаясь, он принялся лепетать что-то на непонятном языке, протягивая огромную корзину, из которой во все стороны торчали белые кружавчики.

Растерявшийся Петр Кузьмич, зачем-то принял корзину и уже собирался объяснить чудаковатому гражданину, что ни бельмеса не понял, как тот радостно замахал ему рукой, отступая к тому месту, откуда возник, и также бесцеремонно исчез, как и появился.

Совершенно ошалевший Петр Кузьмич, решил, что все-таки права была повариха Тома — пить надо бросать. Но навязчивая галлюцинация никак не рассеивалась, тяжелая корзина, набитая тряпками, по-прежнему была у него в руках.

Петр Кузьмич приподнял белоснежные тряпицы и чуть не выронил корзину из рук. На него взирали две пары чистых, незамутненных жизненным опытом глаз — зеленых и серых. Мальчику на вид было чуть больше года, а зеленоглазая девочка оказалась новорожденной крошкой. К очаровательным младенцам прилагались две карточки со странными каракулями и конвертик, в котором приятно позвякивали блестящие тяжелые кругляшки.

— Да, нарисовались — не сотрешь, — философски заметил Петр Кузьмич, и вместе со своей ношей направился прямиком в убогонькое здание интерната, предварительно сунув в карман конвертик.

Глава 1

Дея всем своим юным сердцем тянулась к миру прекрасного и, по иронии судьбы, не доступного ее карману, а именно, к живописи. Она частенько крутилась на Невском у картин, выставленных на продажу. Продавцы, безошибочно распознавая в девушке несостоятельного покупателя, у которого денег не хватило бы и на подрамник, нещадно гоняли ее, но Дея приходила снова и снова, влекомая этим загадочным, потусторонним миром — миром, что скрывался за мнимой плотностью холста.

Эти нечастые променады, наполненные терпкими запахами масла и даммарного лака, шелестом бумаги и скрипом сангины, удивительным образом расцвечивали ее уныло-серые будни. Наблюдая за работой уличных художников, она словно окуналась в сказку, где возможным казалось абсолютно все. На хрустящей крафтовой бумаге оживали удивительные образы. Люди, что позировали мастеру, зачастую были скучны и невзрачны, но то, что выходило из-под руки рисовальщика, несло в себе и жизнь, и красоту, было притягательным, энигматическим, волнующим воображение.

Сегодняшний весенний день, был именно таким днем — наполненным звуками суетливого Невского и волшебными, оживающими на бумаге персонажами.

Старательно изображая, что дожидается автобуса, который вот-вот должен подъехать к остановке, Дея следила за тем, как художник рисует курносую конопатую девчонку, а вокруг этого творческого разгула скачет ее мамаша, восхищенно заламывая руки. Дея любовалась, как виртуозно мастер воспроизводил образ девочки. Он скользил угольным карандашом по бумаге, но рисовал не глазки, носик или канапушки, а распознавал и выводил на свет, из невзрачной оболочки распускающийся с натужным скрипом бутон истинной ее красоты.

Дея стояла чуть вдалеке от всей этой мистерии и представляла, как, должно быть, скрипит и крошиться уголь под умелой рукой мастера, когда вдруг ее настойчиво похлопали по плечу. Обернувшись, она встретилась лицом к лицу с улыбающимся во весь рот мужчиной, диковатой наружности. Одет он был в старомодную тройку, голову покрывал котелок, а в руке вертелась трость, но при этом чудак был бос. Дея вопросительно посмотрела на незнакомца, решив, что это иностранец, у которого на Петропавловке стащили туфли. Он же, оправдывая ее догадку, залепетал на неизвестном языке, тыча тросточкой в художника, за которым она наблюдала. Девушка упрекнула себя за то, что не уделяла должного внимания языкам, и теперь вынуждена конфузиться перед иностранцем, потому, что все, что она могла в этой ситуации предпринять, — это просто мило улыбаться.

Иностранца это, судя по всему, вполне устроило, он неожиданно выудил из кармана два помятых билетика и, всучив их Деи, поспешил слиться с толпой. Девушка поискала взглядом сбежавшего господина, ей хотелось его поблагодарить, но он очень быстро скрылся из виду.

Она посмотрела на билеты. Там красовалась надпись — «Музей-квартира Исаака Израилевича Бродского». Зажав в кулачке драгоценный клочок бумаги, она торопливо набрала сообщение своему другу Яну и пошла, дожидаться его на площадь искусств.

Дея уже в сотый раз пересчитывала складки на одеждах бронзового Пушкина, когда высокий вихрастый парень с вздернутым подбородком и бойкими серыми глазами подкрался к ней сзади.

— Угадай кто? — зашептал он девушке в ухо, прикрывая ее глаза ладонью.

— Добрыня Никитич, не иначе, — отозвалась Дея.

— Лестно конечно, но нет, не он.

— Ну ладно, Ян, кроме шуток, мне сегодня один иностранец всучил билеты в этот музей, — она указала на массивную деревянную дверь, скрывающую немыслимые сокровища, готовые предстать их взору.

— Тогда нам стоит воспользоваться ими, — ответил Ян, подавая девушке руку.

Они пересекли площадь Искусств и, отворив тяжелую дверь, скрылись за нею.

— Дея, а почему на фотографиях в музее Бродского нет самого Бродского? — в недоумении шептал Ян, дергая подругу за рукав.

— Ну как же нету, Ян, — она указала на групповое фото, висевшее прямо над проходом в комнаты, — вот же он! В центре.

— Это квартира не Иосифа Бродского? — сконфужено шепнул парень.

— Это квартира художника — Исаака Израилевича Бродского.

— А я и удивился, чего это тебя в музей писателя потянуло, — рассмеялся Ян.

Под пытливым взглядом контролера они прошли в храм искусства, и шумно вдохнули особенный музейный воздух.

— Надо же, как здорово, что у этого чудака оказались билеты именно сюда, я очень люблю музеи-квартиры, — щебетала Дея, проходя вдоль застекленных столов с фотографиями и стен, увешанных картинами. — В них есть, как бы это выразиться, дух времени что ли.

Перебрасываясь комментариями, они проходили от одного экспоната к другому. Во втором зале Яна задержал небольшой этюд Айвазовского. И пока ее друг гипнотизировал картину, Дея ходила вокруг огромного стола, располагавшегося в центре залы, служившей когда-то гостиной. Она воображала, как Бродский в свое время принимал здесь гостей.

«Как, должно быть, интересно и поэтично они проводили здесь вечера», — размышляла девушка, когда в проеме возник тот самый иностранец, что презентовал ей билеты. Он по-прежнему был необут, и ей почему-то стало не по себе от того, как он бесцеремонно разглядывал ее друга, ковыряя тросточкой пол.

Подойдя к Яну, Дея взяла его за руку и повела в следующее помещение, подальше от этого неприятного господина. Комнатка, в которой они оказались, была крохотной, имела лишь камин, обшитый деревом, и лестницу, ведущую на второй этаж. Но и здесь не обошлось без экспонатов, каждый сантиметр стен был занят полотнами.

Пока друзья разглядывали их, в дверцу, располагавшуюся под лестницей, просочился тот самый подозрительный босой. Когда же парочка, осмотрев второй этаж, спускалась по лестнице, что-то возбужденно обсуждая, иностранец вышел из каморки и, нырнув в камин, исчез.

— Я что-то видел, — проговорил Ян, неуверенным тоном, указывая на чернеющую дыру в камине.

Они торопливо спустились вниз и задержались у резного произведения искусства на одно лишь мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы произошло непоправимое. По случаю в этот самый миг рядом с ними не оказалось ни одной живой души, поэтому тот факт, что Дея с Яном просто исчезли, так же, как и удивительный иностранец, остался никем не замеченный.

Глава 2

Стремительно пролетев вдоль полос ослепительного белого света, который сменило коловращение красок, друзья приземлились на что-то твердое и влажное.

Уставившись в нечто, парящее в небе и, видимо, являющее собой луну, Дея оцепенела. Ей показалось что луна, загудев, как труба, лопается и заливает все вокруг, включая и саму девушку, каким-то невероятным холодным светом. Звезды задребезжали, готовясь осыпаться в одночасье.

Мысли кружились обрывистые, несвязные и совершенно невозможные.

Дея повернула голову. Ян ползал на четвереньках, пытаясь подняться на ноги. Но не успела она подойти к другу, как свечение, окружавшее их, вспыхнуло и в этом кольце света отчетливо вырисовывались силуэты людей в длинных развивающихся плащах.

Что-то пугающе, неестественное было в этих фигурах. «Ветра то нет», — мелькнуло в голове у Деи и ее охватил древний, липкий ужас.

Плащи двинулись на них, смыкая кольцо все уже и уже. Чем ближе они подходили, тем отчетливее девушка различала посреди бушевавшего свиста и рева отдельные фразы на непонятном языке, которые повторялись снова и снова.

Кольцо окончательно сомкнулось, и Дея увидела, что не люди из плоти и крови, а бестелесные тени, протягивали к ним свои бесконечные, иссохшие руки.

Она спрятала лицо в ладонях, как будто это могло отгородить ее от надвигающегося ужаса. Но тут одна из теней слала таять, разрывая круг. Поочередно огни начали гаснуть, и с пронзительным воплем оставшиеся призраки разлетелись, с грохотом разбиваясь о каменные стены где-то вдалеке.

Только теперь Дея увидела, что они очутились в лесу, который окружали отвесные скалы.

Охваченные паникой, друзья бежали, не разбирая дороги, которой, впрочем, здесь и не было. Продираясь через бурелом, изодрав юбку и потеряв одну туфлю, Дея пыталась не отставать от Яна. Но преодолев препятствия, друзья поняли, что они в ловушке. Скалы плотно смыкались, образовывая своего рода крепость, и устремлялись ввысь на столько, что тонули в облаках. По близости ни выхода, ни хотя бы какого-нибудь лаза видно не было.

Дея устало опустилась на ближайший камень. В голове у нее была полная сумятица, казалось, будто в нее набилась стая птиц, и судорожно плескала крыльями, что-то выкрикивая. Ушибленное колено ныло, горели изодранные в кровь ладони. В отчаянии она зашвырнула вторую туфлю в скалу. Удар не был сильным, но над горами прокатилось чудовищное эхо. Ян, исследовавший тем временем скалу, вздрогнул.

— Дея, не отчаивайся, — говорил он, пытаясь, утешит себя самого, — мы, что-нибудь придумаем! Обязательно придумаем!

Но, несмотря на подбадривания друга, Деей уже завладевало чувство безысходности. Она вскинула на Яна унылый взгляд и осторожно спросила.

— Как ты думаешь, мы с тобой видим одно и то же?

— А ты считаешь, могут быть варианты?

Дея дернула плечами и уронила голову. Она более не владела ни собой, ни ситуацией.

— Если ты скажешь мне, что не видела никаких теней, что эта громадная стена не что иное, как камин, который мы рассматривали совсем недавно, а твои руки не изодраны в кровь, я буду весьма этому рад. Кстати, эта юбка мне очень нравилась, и я также буду рад, если она останется невредима.

— Боюсь, мне нечем тебя порадовать, — с горечью ответила Дея — судя по всему, мы видим одну и ту же иллюзию.

— Не хочу тебя расстраивать, но то, что я вижу, не кажется мне иллюзией. Слишком уж здесь холодно.

Дея поднялась на ноги, чувствуя потребность в каких-нибудь действиях, каких угодно, главное отвлекающих от роковой действительности. Она принялась ощупывать ладонями каждый сантиметр стены, в надежде отыскать хотя бы крохотную расщелину.

Неожиданно раздался скрежет, и сквозь камень стал просачиваться свет. Они не сразу поняли, что происходит, пока щель, образовавшаяся в скале, не стала расширяться. Свет пробивался через маленькую щелку, которая стремительно разрасталась, превращаясь в лаз.

— Дея, чего ты встала?! — воскликнул изумленный Ян, — идем скорей!

— А ты уверен, что это электрическое освещение из музейных комнат? — насторожилась девушка.

— Нет, не уверен, — покачал головой Ян — но свет с той стороны прельщает меня больше чем здешний мрак и холод.

Когда-то, в кажущейся теперь невообразимо далекой, другой жизни, Дея любила размышлять о том, что скрывается за нарисованными картинами. Она воображала, как они с Яном оказываются по ту сторону холста, в далеких мирах, отображавшихся на полотнах лишь эхом, дивных месть.

Она витала в своих грезах часами, даже не предполагая, что однажды они станут явью. Задумывалась ли она о том, как это будет в действительности? Конечно нет, ведь она была убеждала, что это лишь фантазии, которым не суждено сбыться. И уж конечно в них не было места мрачным призракам, холодным скалам и всему тому, что их за ними еще может ждать.

В последние годы в их с Яном жизни вообще не оставалось места детским выдумкам. Они выросли, и теперь их прежние мечты каждый день разбивались вдребезги, сталкиваясь с суровой и скучной действительностью.

Она бросила короткий взгляд, на лес за их спинами и сделала шаг вперед, отважившись сыграть с этим местом в его странную игру. Она решила, что хотя бы попытается, воспринимать все так, будто это в порядке вещей. В конце концов, если ты о чем-то не осведомлен это не означает, что этого не существует.

Перебравшись на другую сторону, они с Яном на мгновенье зажмурились, столь ослепительным показалось свечение после мрачного леса за стеной скал. Но прийти в себя после всех потрясений им не удалось. Не успели они разомкнуть веки, как на них свалилась очередная напасть. Негромкий, но уловимый шорох доносился со стороны кустарника и надвигался прямо на них. Яркий луч света, привлекший Яна, как, оказалось, тоже таился в кустах. А все остальное пространство, так же, как и за скалами, слабо освещалось по-прежнему дребезжащей луной. Оцепенев, друзья схватились за руки и буквально вросли в землю.

«Как хочется упасть в обморок», — подумала Дея, но сознание упорно не желало ее покидать.

Заросли разомкнулись, и перед ними появилось нечто. Существо висело в воздухе, и очертания его походили на человеческие, только вот размеры были столь внушительны, что превосходили даже богатырское сложение ее друга. Деи сделалось дурно, от того, что над ней, вот так бесцеремонно нависали, и она напомнила себе, о решении, которое приняла, прежде чем выбраться на эту сторону.

— Вечер добрый, — выдавила она из себя приветствия, решив, что любезность никогда еще не вредила, особенно в непонятной ситуации.

— Грлллррллл гррлллл, — пропело существо.

— Это ведь даже не латынь, да? — прошептал Ян.

Дея покачала головой. Непонятное существо скрылось в кустах и принялось ожесточенно ими шуршать.

— Ян, чего он там делает, как думаешь? — испуганно спросила Дея.

— Не знаю, может, ищет заначку, чтобы распить с нами за ужином по бокальчику пенного, за знакомство, — пытался отшучиваться Ян, но Дея видела, как его пробивает дрожь.

— Какое там пенное, боюсь, что у нас до ужина дожить шансов маловато. Надо делать ноги, пока они у нас есть.

Но осуществить задуманное у них не вышло. Существо вернулось, и Дея отметила, что пенного оно с собой не прихватило. Оно, внимательно и молча, изучало друзей немигающим взглядом.

— Ян, ну надо же что-то делать, в конце концов, — зашептала Дея, сбиваясь на каждом слоге. — Давай так — это место имеет свой, как бы это сказать, колорит что ли. Нам нужно искать что-нибудь, что выбивалось бы из общей картины — это что-то может быть порталом.

— Порталом? Ты Гарри Поттера перечитала.

— А, по-твоему, нас сюда по wi-fi переслали?

— Ну ладно, идея с порталом мне кажется более правдоподобной, — согласился Ян. — Слушай, а Оно так и будет на нас пялится?

— Пялллиться — пророкотало что-то прямо у Деи в голове, девушка была уверена, что это произнесло именно Оно.

— У вас ссстранный язык, ссссложный, — невозмутимо пропело существо.

— Ага, могуч и богат русский язык, сами с трудом осваиваем, — нашелся Ян.

— Вы кто такие? — прошелестело существо.

— Идиоты.

— Мы люди — встрепенулась Дея.

— Люди? И откуда же вы пришли, люди?

— Из музея, — поспешил ответить Ян.

— А если вы объясните нам, куда именно мы пришли, мы будем вам очень признательны, — продолжила Дея, думая, что все-таки она вконец свихнулась, если решилась вступить в разговор непонятно с кем.

— Вы хотите сказать, что не знаете, где находитесь? — удивилось существо. — Может, вы еще и не знаете, как попали сюда?

— Не знаем, — заверила его Дея.

— Понятия не имеем, — подтвердил Ян.

Существо повернулось к ним спиной, поманило за собой и поплыло вглубь леса.

— Постойте, вы не хотите нам ничего объяснить? — обеспокоенно спросил Ян.

— Я всего лишь граничный Страж, я не в праве вам что-либо объяснять. Я отведу вас к Вайесу, он решит, как с вами быть.

— Послушайте, мы всего лишь хотим домой, не надо нас никуда вести, верните нас в музей и все, — взмолилась Дея.

— Это не в моей власти, но в мои обязанности входит доставлять всех неопознанных в Мрамгор.

— Мрамгор?

— Следуйте за мной, Вайес расскажет Вам все, что сочтет нужным.

И они последовали. Ян шептал Деи в самое ухо.

— Ты думаешь, это хорошая идея идти в какой-то Мрамгор, мы ведь даже не знаем, что это.

Дея полностью разделяла опасения Яна, но так же она осознавала и то, что оставаться в лесу одним совсем уж не умно.

— Послушай, всего несколько минут назад нас, возможно, хотели убить, или, может, еще что похуже с нами сотворить, и те ребята не показались мне симпатичными. А этот Страж — очень даже мил, и я не знаю, если честно, что меня пугает больше — остаться в лесу или попытаться хоть что-то прояснить у этого Вайеса.

Продвигаясь вперед по едва заметной тропе, Дея отметила, что лес не казался ей больше таким пугающим и, в общем-то, это странное место даже стало напоминать ей дом. Стволы деревьев вполне могли принадлежать вязам или дубам, правда, определить это было затруднительно, потому что ветви их уходили в облака. А может облака были вместо кроны? Сложно понять, когда эти самые облака сомкнулись сплошным покрывалом, и теперь ночной лес освещал только фонарь их проводника.

— У вас всегда такая облачность? — поинтересовалась Дея у стража.

— Да, ночью границы города должны быть под удвоенной защитой. Облака — это одна из защит.

— Если облака — это защита, то как, простите, мы умудрились через нее пролететь? Я абсолютно уверен, что мы падали откуда-то сверху.

— Это и странно, — со вздохом пропел страж, глядя на них, как показалось Деи, с тревогой. — Но мы уже пришли. Вайес вам многое объяснит, если сочтет нужным, а я с вами прощаюсь, здесь мои владения заканчиваются.

Страж вывел ребят, в чистое поле, краев которого не было видно — горизонт съедал густой туман. Простор был таким, что, казалось, небо, затянутое пузатыми тучами, вот-вот накроет землю.

Их проводник произнес, что-то на своем странном языке и медленно из дыма и пара, возникли чугунные ворота, испещренные смутно знакомыми Деи символами. У ворот стояло двое мужчин исполинского роста и, судя по их облачению и устрашающему оружию, они тоже были Стражами. Их проводник, что-то долго объяснял верзилам у ворот, а потом, поклонившись Яну и Деи, удалился восвояси.

Превратные хранители с минуту изучали нежданных гостей, затем, перекинувшись парой фраз все на том же непонятном наречии, отворили ворота, пропуская ребят внутрь.

— Дея, смотри, смотри! Это фантастика! — Ян тряс Дею за плечи, не в силах сдержать изумления.

Все вокруг действительно было необыкновенным. По сине-зеленому небесному покрывалу плыли стронциановые облака. В них тонули башни и шпили, венчавшие строение невероятных размеров. То ли за воротами было другое временное пространство, то ли Дея не заметила, как ночь, отступая, позволила мягкому свету, войти в мир. Он был еще слишком бледен, но уже соперничал со странно пожелтевшей и непривычно низкой луной.

Дея вспомнила, как в начальной школе они с Яном получили задание уроке рисования: изобразить дом своей мечты. Оба они, не сговариваясь, нарисовали тогда высоченный белокаменный замок, с пронзающими облака шпилями. Это были всего лишь детские фантазии, и Дея никак не могла прежде вообразить, что когда-нибудь она увидит их воочию.

— Держу пари, что это нерукотворный замок, — с восхищением констатировала она, забыв о гнетущем страхе, пораженная величием и монолитностью замка, возвышающегося над раскинувшимся у его подножья городом.

— Вы совершенно правы, — обратился к ней обитатель этих мест.

Он возник также неожиданно, как и лесной Страж, но в отличие от него, стоял на земле и даже походил на обычного человека. Роста он был невысокого, с плоским носом и такими огромными глазами, что поначалу друзьям показалось, будто все его лицо занимают одни глаза. Одет коротышка был в серую домотканую робу с капюшоном и короткие штанишки, ботинок не имел вовсе, а висевший на бедрах пояс весь был увешан ключами.

— Он не рукотворный, а мыслетворный. Это лучшее деяние древних мастеров. Они сотворили его из скалы, которая стояла здесь тысячи и тысячи веков назад.

Переглянувшись с Деей, Ян задал только один вопрос.

— Вы наш новый проводник?

— О да, следуйте за мной, и я отведу вас прямиком к Нему.

Путь был неблизким, а проводник, ковыляя на своих кривеньких ножках, развивал весьма скромную скорость. Эта его неторопливость давала друзьям возможность оглядеться.

От ворот тянулась широкая аллея, вдоль которой деревья (надо отметить, на первый взгляд, вполне обычные) перемежались статуями воинов из темно-серого камня. В жиденьком, рассеивающемся тумане, все казалось зыбким и нереальным. Проходя мимо каменных воинов, Дея уловила плавное шевеление, сопровождающееся скрежетом, вздрогнула, но решила не оборачиваться.

Алея, вела к круглой площади, центр ее украшала выложенная из цветного прозрачного стекла мозаика. Под ней, судя по просачивающемуся свету, имелся тоннель, а, может, подсветка была предусмотрена исключительно для красоты. Мягкая, рассеивающаяся, она растворялась в тумане, окрашивала его кобальтом, лазурью, алым и золотом. От этого радужного великолепия, словно лучи, во все стороны отходили проспекты, улицы, улочки и даже одна тропинка.

На привычный город Мрамгор походил мало, очень уж различные в нем были строения. Сначала новый проводник свернул с площади на большой проспект, тускло освещаемый немногочисленными факелами. Тротуар был вымощен брусчаткой, и тяжелая поступь Яна раздавалась на пустом проспекте эхом. Все здания оказались каменными, видимо, этот материал был в Мрамгоре в избытке. Более старые с изрядно потрескавшимися фасадами, были из белого мрамора, такого же, как и возвышающийся над городом замок. Они перемежались с менее обветшалыми, но не минее величественными строениями грубого темно-серого камня. Все дома поражали монолитностью и мрачной брутальностью. Но те, что были отстроены позже, отличались еще и чрезмерной декоративностью: бронзовые статуи, украшающие некоторые из домов, сочетались с диким камнем фасадов, многие окна были витражными, а двери преимущественно кованные. Крыши домов венчали стремящиеся ввысь башни, крытые железом. Новые грузные и крепкие здания отличались от белокаменных предшественников еще и тем, что почти не имели символов и надписей на фасадах, в отличие от первых. Пробегающая сетка трещин вплеталась в замысловатые письмена и изображения, явно несущие в себе охранительную символику. Дея потрогала на ходу одно из таких изображений и подумала, что уже встречала нечто подобное и раньше, только вот гиде и когда, она вспомнить никак не могла.

— А почему никого нет на улицах? — обратилась она к проводнику.

— Так без двух часов рассвет, — удивился он вопросу, — спят все еще.

— Круглосуточных магазинов здесь нет, — шепнул ей на ухо Ян.

Все остальные улицы и переулки тоже пустовали. Проводник повел ребят мимо домов, фасады, которых были искусно украшены цветным стеклом, затем они свернули на улицы, где нестройной вереницей тянулись домики попроще: богатое оформление здесь заменял плющ, обильно разрастающийся по фасадам. На флигелях сидели разноцветные птицы и с интересом разглядывали ребят.

— Скажите, а птицы, почему не спят?

— Птицы? Скажете тоже, они же стражники, — отвечал проводник, удивляясь, что приходиться разъяснять такие очевидные истины.

Странная компания еще довольно долго шла мимо поразительных строений, являющих собой невообразимую смесь романо-готического зодчества и пряничной русскости. Один из домов был весь в плесени и источал столь тошнотворный запах, что Дею замутило, а Ян остановился и с явным интересом принялся разглядывать его.

— О! Прошу вас не надо на нее смотреть, она этого не любит, может сильно рассердится, — с волнением лепетал проводник.

— А чей это дом? — любопытствовал Ян.

— Много будете знать молодой человек, сон расстроится! — с явным недовольством заявил проводник. — Мы почти пришли.

Последняя улица, по которой они шли, оказалась самой удивительной. Строения на ней были преимущественно прозрачными, но на стеклянные не походили. Казалось, будто на каркас натянули огромный мерцающий пузырь. К тому же создавалось впечатление, что дома шевелятся.

— Готов поспорить, что эти дома живые, — шептал Ян, проходя мимо одного из них.

— Не говори глупостей, — одернула его Дея. — Это из-за освещения создается такое обманчивое впечатление.

Она выглядела раздраженной, но в действительности злилась на то, что Ян озвучил ее собственную, пугающую догадку.

В конце концов, эта улица привела их к широкому тракту, а тот, в свою очередь, к ограде, замысловатый орнамент которой, сплетался из кореньев. Проводник остановился у ворот и залязгал своей огромной связкой ключей, но вовсе не для того, чтобы снять один из них: он искал в кармане платок. Достав измятый кусок сероватой ткани, он протер ладонь и приложил ее к тому месту, где полагалось быть замочной скважине. Только теперь Дея заметила, что вместо отверстия для ключа, там была вмятина, повторяющая силуэт человеческой руки, правда, более крупной, чем пятерня проводника.

Ворота расступились, а как только все прошли внутрь, снова сомкнулись.

За оградой взору открывался великолепный сад с аллеей фонтанов, которая завершалась водопадом, ниспадающим, казалось прямо с неба. На деревьях росли чудные плоды и сидели птицы, столь потрясающие своим многоцветным оперением, что Дея даже ущипнула себя, решив, будто она спит и видит волшебный сон.

Девушка понадеялась, что сейчас их поведут по этой аллее, но проводник свернул вправо, на узкую тропку и поманил ребят к слабоосвещенным башенкам. Они были украшением моста, который тянулся поперек рва, что окружал вырастающий прямо из скалы замок. От воды поднимался пар, скрывая основание скалы.

Преодолев внушительное расстояние от ворот до моста, ребята ступили на мраморное изваяние. В свете луны строение ослепляло белизной, Дея, наконец, смогла разглядеть замок вблизи. Он походил на огромную пирамиду, в которой каждое последующее здание, возвышалось над предыдущим. Венчали эти сооружения замысловатые и стремящиеся пронзить облака башни. Замок, несомненно, был венцом города — расцвеченный мозаичными вставками, окутанный нереальным, внеземным сиянием витражных окон и одухотворенный множеством статуй, что стояли каждая на своем посту, будто стражи. Завораживающая симфония света, камня и стекла была столь эфемерной и осязаемой одновременно, что Дея начинала думать, будто все что ее сейчас окружает — это какая-то мистификация или шутка разума.

Пройдя мост, проводник повел ребят вдоль скалы. Так они брели до тех пор, пока не дошли до ступеней, ведущих к воде. Увлекшись архитектурным великолепием и игрой лунного света, друзья не сразу заметили исчезновения проводника.

— Куда делся этот пройдоха? — встрепенулся Ян, заметив, наконец, его пропажу.

— Не знаю, — задумчиво проговорила Дея. — Тебе не кажется странным, что ступени обрываются? Обычно лестницы у водоемов заканчиваются пристанью и лодками.

— Ты права, — согласился Ян и внимательно уставился на бурлящую темную, воду. — А что если они не заканчиваются? Что если это проход? Куда-то ведь делся этот коротышка.

— Ну уж нет! Я плохо плаваю, и… Ян, мне не нравится эта идея.

— Давай же, Дея, не трусь, надо проверить, — убеждал Ян, спускаясь вниз.

Дея отметила, что ее друга как будто стала забавлять эта дурацкая ситуация, в которой они оказались. Сама же девушка предпочитала думать, что все — это сон, и вот сейчас она проснется и хорошенько посмеется над тем, какая глупость может присниться, если читать фентези до полуночи.

Ян тем временем уже спустился к воде и, оказавшись на последней ступени, обернулся, махнул ей рукой и, шагнув вперед, исчез под водой.

— Ян! — вскрикнула перепуганная Дея, бросаясь за другом и тоже исчезая под водой.

Мокрые волосы свисали сосульками и противно липли ко лбу, джинсовая курточка отяжелела, а юбка предательски просвечивая, неприлично облепила ноги.

— Я думал, что уже не дождусь вас, — раздался голос, почему-то абсолютно сухого проводника.

— Вы бросили нас! — возмутилась Дея.

— Не бросил, а оставил. Через эти врата нельзя провести. Пройти сквозь них можно только, если у тебя благие намерения, того, кто попытается пройти через врата со злым умыслом, возьмет вода. Давайте поспешим, Вайес уже ждет.

Проводник нашарил рычажок в стене и опустил его вниз. Перед друзьями возникло нечто, по конструкции напоминающее лифт. Все зашли внутрь, и стали медленно подниматься. Когда подъемное устройство остановилось, они очутились в просторном коридоре с одной единственной дверью, в которую и постучал коротышка. Из-за двери послышался голос, приглашающий войти, и вся компания зашла в помещение, служившее кабинетом, но очень и очень странным кабинетом. Стены и многочисленные предметы интерьера казались и близкими, и далекими одновременно. Также и размеры всех предметов чудились крошечными, но стоило сфокусировать на них свой взгляд, они вырастали до таких габаритов, что не ясно было, как из вообще сюда втащили.

Из-за расписной шелковой ширмы вышел человек. Он был высокого роста, худощав, одет в белый балахон, который волочился сзади по полу. Определить его возраст было затруднительно. Поражал контраст между абсолютно седой головой и невероятно острыми и молодыми глазами, которые обнаруживали проницательный и живой ум. Казалось, будто он смотрит на тебя и читает словно книгу. Деи сделалось не по себе.

— Вы человек? — не скрывая своего удивления, воскликнул Ян.

— Да, — мягко ответил Вайес, вне всякого сомнения — это был он, — а вы кого ожидали увидеть?

Его голос напоминал ветер в высокой траве и был столь умиротворяющим, что Дея невольно расслабилась, подумав мельком, что он их гипнотизирует. Но эта мысль, как и прочие, тут же улетучилась. Ей стало хорошо и спокойно.

— Я благодарю тебя, Вечко. Ты можешь идти, — обратился хозяин кабинета к проводнику.

Тот отвесил чрезвычайно низкий поклон и ушел тем же путем, что и прибыл.

— Прошу меня простить, я не предложил вам присесть, — извинялся Вайес, указывая на два кресла, стоящих у камина.

Дея решила отказаться от любезного предложения, разглядывая расширяющееся темное пятно на роскошном ковре. С Яна натекло еще больше воды и он тоже предпочел отклонить предложение.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Вайес.

— Честно говоря, довольно странно, — признался Ян.

Вайес перевел вопросительный взгляд на Дею. Она кивнула, соглашаясь с другом. После того, как они прошли сквозь водяные ворота, у нее кружилась голова, ей казалось, что она слышит свое сердце и чувствует, как кровь бежит по венам. Ощущения эти нарастали, девушка была уверена, еще чуть-чуть, и она начнет чувствовать, как дышит и работает каждая клеточка ее организма.

— Послушайте, — неуверенно запинаясь, начал Ян, — я совершенно искренне заявляю, что мы не представляем никакой угрозы, не желаем вам зла и не знаем, как попали сюда. Это произошло, совершенно случайно.

— Я верю вам, молодой человек, верю, не сомневайтесь, — вкрадчиво говорил Вайес, пронзая Яна своими острыми глазами. — Но дело видите ли в том, что случайно к нам никто не попадает, — хозяин кабинета сделал многозначительную паузу. — Ну, что ж, постараемся выяснить, что или кто заставил вас оказаться здесь…

Вайес говорил еще что-то, но Дея уже не слышала. Голоса долетали, будто из подземелья, перед глазами вмиг соткался удушливый, жирный зной, ей казалось, что она горит изнутри. Наконец, и ноги подвели ее, предательски подгибаясь. Последнее, что она видела, стремительно приближающийся мокрый ковер, но встречи с ним ее сознание уже не выдержало.

* * *

Вайес зашел в небольшую мрачную комнату, напоминающую монашескую келью; голые каменные стены, маленькое зашторенное окно и низкая кровать, на которой под белой влажной простыней лежала Дея. Ее тонкое и гибкое, словно молодая березка, тело было неподвижно, лишь крупные бусины пота поблескивали на бледном лице, свидетельствуя о том, что она еще жива.

— Как часто ты смачиваешь простыни? — спросил Вайес лекаря.

— Каждые полчаса, — ответил тот.

— Она сгорает, — прошептал посетитель, склоняясь над неподвижным телом девушки.

— Вы должны отнести ее к стене.

— Ты знаешь, что я не могу. Она сама должна ступить на ту сторону, иначе туман растворит ее, — Вайес прошелся по келье, заглянул в окно, бросил еще один долгий взгляд в сторону больной. — Подними ее на ноги, хоть ненадолго, и я отведу ее туда, пока она не сожгла себя.

— Это очень опасно Господин, вы ведь знаете, как она может отреагировать на вмешательство.

Вайес задумчиво мерил комнату шагами.

— У тебя есть предположения, в кого она перерождается?

— Вы и сами не хуже меня можете предположить. Только очень сильная сущность раскрывается с таким трудом. Но какова она, мы узнаем позже. Если жар не убьет.

— Видимо, девочка слишком сильно боится.

— Это всегда пугает. Вспомните себя, Господин.