Адмирал Оливер Харис склонился над крепким деревянным столом, трепетно сжимая увесистый фолиант. Жилистые руки с явно выраженными мозолями на ладонях выдавали в нем опытного галерного гребца. Массивный том, раскрытый перед ним, полностью поглотил его внимание. Рука, привыкшая всегда быть твердой, сейчас слегка подрагивала. Щурясь, моряк пытался разобрать символы, давно забытые в этих краях. В тусклом свете свечей пожелтевшие страницы, многие из которых оторвались от корешка и сейчас были просто вложены, казались старее самого мира.

Заставив себя оторваться от прочтения одной и той же страницы уже в десятый раз, мужчина откинулся на спинку своего кресла и помассировал уставшие от напряжения глаза. Взгляд его опустился на стул, стоящий по другую сторону его рабочего стола. На секунду, пока он пытался сфокусироваться, адмиралу показалось, что в кресле сидит человек с зелеными глазами. Видение исчезло так же быстро, как и появилось. Моряк встряхнул головой, пытаясь успокоить свое воображение.

Человек с зелеными глазами, представившийся доктором, появился в кабинете адмирала ровно год назад. Оливер Харис достаточно повидал за свою жизнь и научился останавливать волны страха еще до того, как они наберут свой разбег, но проникающий взгляд зеленых глаз этого человека заставлял его чувствовать себя не в своей тарелке. Откровенность, с которой зеленоглазый начал излагать свою историю, шокировала адмирала, а смелость, с которой он вверял свою судьбу в руки мореплавателя ради достижения своей цели, внушала уважение.

Стоило кому-нибудь подслушать хоть часть их диалога, этого было бы достаточно, чтобы они оба оказались на костре ближайшего инквизитора. И тем не менее тяга к неизвестности и тайнам заставила адмирала скрыть содержание их разговора от церкви. Речь зеленоглазого отражала уверенность в каждом произносимом им слове. Именно доктор принес и подарил Оливеру Харису книгу, ставшую причиной его бессонных ночей. Взамен адмирал помог молодому доктору с устройством в морскую академию Корквила.

Чувствуя себя еретиком и заговорщиком, мистер Харис рефлекторно обратил свой взор на символ Создателя, висевший на стене. Круглый деревянный диск, заботливо изготовленный лучшим мастером резьбы по дереву в герцогстве, напоминал щит. В центре композиции, гордо раскинув свои ветви, торжествовало священное древо, символизирующее жизнь, подаренную Создателем. По краю щита были запечатлены изображения, созданные по мотивам его самых известных чудотворных деяний.

То, что собирался сделать Оливер Харис, явно было неугодно Творцу. Весь год, прошедший с первой встречи с зеленоглазым доктором, адмирал провел в переговорах со Священным Советом, и вот, наконец-то, разрешение лежало во внутреннем кармане его зеленого плаща. Моряк старался не думать о той цене, что ему придется заплатить. Если бы Совет знал об истинных мотивах настойчивости адмирала, то никогда бы не согласовал предстоящую экспедицию.

Обратного пути уже не было. Ближайшие пять лет были отведены для подготовки и снаряжения кораблей, отбора экипажей, а также утряски всех бюрократических формальностей. Оливер Харис уже предвидел предстоящий хаос с набором команд. Навряд ли во всем герцогстве нашелся бы моряк, не желающий отправиться во Внешнее море. Особенно, если учитывать, что второго шанса вписать себя в историю, возможно, и не представится.

Мысль мореплавателя прервала резко дрогнувшая свеча. Адмирал занимал этот кабинет не первый год и отчетливо осознавал, что пламя свечи встрепенулось из-за сквозняка, появляющегося при открытии входной двери. За окном уже давно царствовала ночь, и мистер Харис предполагал, что он единственный человек в адмиралтействе. Оливер был опытен и знал, что ночной визит в этом мире не сулит ничего хорошего. Конечно, если ты не ждешь женщину. Женщину адмирал не ждал.

Путь от входной двери до его кабинета, с учетом подъема по лестнице на второй этаж, составлял не больше полутора минут. Резким движением адмирал захлопнул древнюю книгу и спрятал ее в ящик стола. Вскочив с кресла, он молниеносно накинул свой зеленый плащ и схватил меч. Через секунду он уже стоял перед окном, готовый распахнуть ставни. За прошедший год Оливер Харис десятки раз прокручивал в голове сценарий о том, как за ним явится инквизиция, и давно проработал маршрут бегства. Через окно он мог выбраться на черепичную крышу, соединяющую адмиралтейство с конюшней. Там молодой конюший Мелвил за небольшую доплату всегда держал для адмирала готового скакуна.

Моряк даже и не подумал брать с собой книгу. Он не строил иллюзий вокруг справедливости церковного суда. Если уж за ним придет инквизиция, то смертная казнь его будет ждать независимо от наличия при нем улик, а вот тяжесть книги вполне могла стать серьезным препятствием для бегства.

Оливер Харис уже готов был открыть окно и привести в исполнение свой план побега, но вместо этого замер на месте, прислушиваясь к шагам, приближающимся по коридору. Эти шаги моряк ни с чем бы не спутал. Он готов был бы поставить свою собственную руку на то, что по коридору идет его первый помощник Рэджинальд Хольт. Успокоившись, адмирал потратил последние секунды ожидания своего подчиненного, изучая собственное отражение в ночном окне. На улице шел сильный дождь, и капли, остающиеся на стекле, устроили соревнование, наперегонки стекая вниз, оставляя следы волнистых линий.

В свои тридцать восемь лет адмирал выглядел вполне молодо. Длинные светлые волосы спадали до плеч. Спереди, по обе стороны лица, они были сплетены в две косы, чтобы не мешаться в бою. Подбородок и щеки адмирала скрывала небольшая борода чуть более темного оттенка, чем остальные волосы. Моряк не так давно вернулся из плавания в южные герцогства, и кожу его покрывал ровный загар. В карих глазах отражалась усталость и отрешенность человека, слишком долго идущего к своей цели и наконец ее добившегося. На лбу и в уголках глаз начали появляться первые морщины. Адмирал вздохнул и развернулся ровно в тот момент, как дверь распахнулась, и на пороге появился Рэджинальд Хольт.

— Знал, что найду тебя здесь, — улыбнулся ночной гость и, скинув свой промокший зеленый плащ, повесил его на крючок у входной двери.

Адмирал пристально рассматривал своего подчиненного. Первый помощник Хольт был прекрасно сложен, на поясе висели меч и кинжал. Сэр Оливер неоднократно был свидетелем мастерства, с которым его помощник пускал их в ход. Черные волосы были собраны в пучок на затылке. Ястребиный взор подчеркивался черными зрачками глаз. Как и его капитан, он носил небольшую бородку, но выглядела она куда более ухоженной. Природное обаяние предрасполагало к нему собеседников, чем мистер Хольт блестяще научился пользоваться.

О его любовных похождениях ходило множество слухов. Одни люди считали, что он обязан такой головокружительной карьере любовной связи с женой одного высокопоставленного графа. Другие, в свою очередь, напротив, считали, что Рэджинальд Хольт давно мог бы уже стать капитаном своего собственного корабля, если бы не мстительность высокопоставленных мужей, примеривших по его милости титул рогоносцев. Между тем обе группы сходились во мнении, что, когда доходило до дела, мистер Хольт не подводил. Знал это и адмирал Харис и именно поэтому четыре года назад взял дерзкого юношу к себе в помощники.

— По городу пошли слухи. Это правда? — гость завалился в кресло, в котором адмиралу еще недавно мерещился зеленоглазый призрак.

Оливер Харис молча вернулся к своему креслу и сел напротив помощника. Порой его раздражала беззаботность, с которой мистер Хольт проживал свою жизнь.

— Олли, не томи уже. Ты словно мертвеца увидел! — наигранно вспылил Рэджинальд.

Помощник был единственным человеком в мире, которому адмирал позволял подобное обращение, и то, разумеется, только в те моменты, когда рядом никого не было. Вместо ответа на вопрос он достал письмо Совета из кармана плаща и протянул его товарищу. У Хольта ушло меньше минуты, чтобы понять содержимое и расплыться в радостной улыбке, полной предвкушения грядущего. За это время адмирал достал из шкафа кувшин с вином и два кубка.

— Так, значит, пять лет? Это чертовски долго.

— Не наглей, этого могло и не произойти на нашем веку, — осадил подчиненного адмирал, разливая вино.

— Да, но пять лет с моим образом жизни… Надо сильно постараться, чтобы не умереть на дуэли с очередным ревнивцем, — Рэджинальд едва заметно улыбнулся, но в глазах его отражался смех, выдававший излишнюю самоуверенность.

— Заканчивай с этим. Ты мне нужен собранным и без своих этих шуточек. Мне будет тяжело отправиться в экспедицию без капитана, которому я бы мог доверять.

Хольт уже собирался ударить свой кубок о кубок адмирала, но, услышав эту фразу, замер, боясь пошевелиться.

— Я тебя правильно понял? — от былой усмешки Хольта не осталось и следа.

Рэджинальд мало что воспринимал всерьез, но стать капитаном было мечтой всей его жизни. Его отец был известным и уважаемым мореплавателем до того, как, поддавшись азарту, не проиграл все свое имущество и спился до состояния, в котором уже не имел права называться человеком. Жизнь свою старший Хольт окончил в безвестности и, уйдя на покой слишком рано, возложил на плечи своего молодого сына все заботы о семье.

— Ты меня совершенно правильно понял. Совет одобрил два экспедиционных корабля. Один из них твой.

— Не уверен, что мое назначение одобрят некоторые представителя высшего общества, — аккуратно заметил Хольт, боясь спугнуть свалившуюся на него удачу.

— Это я беру на себя. Совет дал мне практически полную свободу действий. Грина и Нортхэма я, так уж и быть, отдам тебе. Не бросать же тебя на растерзание без поддержки.

Новоиспеченный капитан Хольт задумчиво водил большим пальцем руки по внешней стороне кубка, прощупывая узорчатый рельеф. Лояльность адмирала тронула его до глубины души.

— За капитана Рэджинальда Хольта! — поднял свой кубок Оливер Харис.

— За успех экспедиции! С чем бы мы там ни столкнулись, — ответил молодой капитан, поднимая свой.

Адмирал не дал своему подчиненному задержаться. Ему еще предстояло многое обдумать. Он был благодарен Хольту за то, что тот не пристал к нему с расспросами о том, как ему удалось убедить Совет. Эти мысли итак было очень тяжело выкинуть из головы. Они прослужили вместе достаточно долго, чтобы понимать, когда и как стоит себя вести. Адмирал даже не обиделся на то, что растерявшийся помощник забыл его поблагодарить.

Неожиданный визит Хольта заставил адмирала переключиться на более приятные и привычные для него мысли. Голова старого морского волка наполнилась идеями по подготовке экспедиции. Рассвет нового дня адмирал встретил, имея четкий план действий.

Глава 1. Письмо судьбы

Молодой человек по имени Итан Кэрил проснулся уже больше получаса назад, но до сих пор не спешил открывать глаза. Раз за разом в его голове прокручивались события вчерашнего дня. Утром он думал, что наступает лучший день в его жизни. Ректор академии торжественно вручил ему зеленый плащ, свидетельствующий о причислении юноши к сословию мореплавателей. Выпускник с трепетом сжимал его в руках, разглядывая вышитый на нем герб герцогства Корд.

Золотым нитями на зеленом фоне был изображен штурвал, символизирующий единство корабельного экипажа. Внутренний круг, символизирующий капитана, отражал всю важность этой должности, ведь все остальные детали рисунка исходили именно из него. Восемь линий, берущих свое начало от капитанского круга, отсылали к основным офицерским должностям. Получившееся между линиями сектора представляли саму команду и распределение ее подчиненности между конкретными офицерами. Внешняя окружность показывала важность нахождения боцмана на корабле как человека, служащего посредником между командой и офицерами. Две из восьми рукоятей штурвала отличались от остальных, имея набалдашники в виде треугольников. Острие обоих треугольников было направлено в сторону основного каркаса штурвала, показывая устремленность молодых лейтенантов и их желание занять должность среди основного офицерского состава. Выпускник академии мог по праву претендовать на должность одного из лейтенантов.

Герцогство Корд было далеко не самым большим на континенте и не могло похвастаться обширными территориями, предназначенными для возделывания земель. Чтобы как-то компенсировать это, основатель династии Корд стал первым правителем на континенте, попытавшимся покорить Внутреннее море. Поколениями династия Корд снаряжала экспедиции, совершенствуя свои корабли и нанося новые точки на географические карты. Основным промыслом жителей герцогства стало рыболовство, торговля и морские перевозки. Очень быстро герцогство стало монополистом во Внутреннем море, и сейчас практически вся власть над морской стихией находилась в руках потомка первых мореплавателей — герцога Генри Корда. Власть его, разумеется, была формальной, так как фактически все действия герцога требовали одобрения церкви и Священного Совета.

Неудивительно, что любой мальчишка, родившийся в одной из благородных семей герцогства, с детства не видел себя никем другим, кроме как мореплавателем. Итан Кэрил не был исключением. Родившись в семье не очень богатого, но уважаемого барона, юноша засыпал, грезя о путешествиях. Однако сейчас, сжимая в руках плащ, Итан испытывал смешанные чувства. Юноша не мог честно назвать себя лучшим в своем деле, а значит, при самом благоприятном стечении обстоятельств мог рассчитывать окончить свою жизнь, только будучи капитаном ветхого суденышка со всеми сопутствующими бонусами в виде въедающегося в кожу запаха рыбы.

Эпоха открытий давно прошла. Несколько лет назад граф Оливер составил самую подробную карту Внутреннего моря, не оставив молодым потомкам никакой надежды на неожиданное открытие новой земли. Огромная копия составленной им карты была с гордостью вывешена в одном из залов морской академии.

Этот день стал известен как день массового ухода студентов из академии. Романтизирующие избранный ими путь юноши не были готовы продолжать семилетнее обучение в академии, зная, что впереди их не ждет жизнь, переполненная приключениями. Итан и сам подумывал было уйти, но его отец, по совместительству один из преподавателей академии, уговорил его остаться. Мистер Кэрил-старший был не из тех людей, кому можно было легко сказать нет. Спустя полгода с момента массового ухода адмирал Оливер Харис шокировал морское сообщество, заявив, что Совет согласовал экспедицию во Внешнее море.

Каждый причастный к морскому промыслу мечтал стать частью грядущего. У кабинета адмирала ежедневно выстраивалась очередь из кандидатов на офицерские должности. Итан даже слышал, что, получив отказ, некоторые офицеры бросались с ближайшей скалы и разбивались о прибрежные рифы. Адмирал искал лучших и не согласен был мириться с меньшим. Отказ получало большинство кандидатов, невзирая на их происхождение и титул. За время отбора экипажей Оливер Харис заработал себе множество врагов, оскорбленных и униженных отказом.

Персонажи, заинтересовавшие адмирала, приглашались на воскресный обед в его поместье, на котором также присутствовал и капитан Хольт, ответственный за второй корабль экспедиции. Лишь к четвертому году с начала подготовки экспедиции экипажи были полностью укомплектованы.

По просьбе ректора академии Оливер Харис сделал объявление, что место одного из лейтенантов на каждом из кораблей получит выпускник, показавший наилучшие результаты. По мнению ректора, такой ход позволил бы повысить общую мотивацию его студентов, и стоит признать, что его план имел успех. Хотя все понимали, что фактически место только одно. Никто не строил иллюзий относительно того, что место первого лейтенанта на одном из кораблей в любом случае будет за Питером Колгрейном.

Единственный студент морской академии, не имеющий благородного происхождения. Мальчик так впечатлил приемную комиссию академии, что они согласились даже отступить от правил, пустив безродного в свои стены. Кэрил-старший лично упрашивал ректора принять одаренного студента, чем, безусловно, задел самолюбие своего собственного сына. Как ни презирал Итан мистера Колгрейна, он не мог не признавать, что этот юноша опережает его во всем как минимум на две головы.

Кроме того, восхищение отца этим выскочкой не могло способствовать установлению дружеских отношений между юношами. И хотя до прямой агрессии дело никогда не доходило, в глубине души Кэрил тихо ненавидел Пита. Тяжело быть другом человеку, превосходящему тебя во всем. Мистер Колгрейн, в свою очередь, вел себя так, будто не ощущал исходящей от Итана злобы, чем раздражал юного баронета еще сильнее.

Мистер Кэрил не мог похвастаться грандиозными успехами в постижении различных наук и не тешил себя надеждой оказаться на одном из кораблей экспедиции. Впервые накидывая на плечи свой зеленый плащ, Итан не испытывал большого энтузиазма в отношении увлекательности своего будущего.

После торжественной части и напутственных слов отца тет-а-тет Итан со своими сокурсниками, по старой традиции выпускников академии, направились в таверну «Приют моряка». Несколько кружек эля помогли немного приподнять настроение. Кроме того, царящее вокруг веселье оказалось крайне заразительным. На несколько часов мистер Кэрил позволил себе окунуться в беззаботное ощущение праздника, но только до тех пор, пока за соседним столом Ричард Уайтхол, занявший место лейтенанта на корабле адмирала Хариса, не поднял тост за завтрашнюю экспедицию.

Все разговоры вновь стали вестись исключительно вокруг завтрашнего дня, а Пит и Ричард стали главными звездами сегодняшнего вечера. Настроение Итана вновь стало стремительно пропадать. По Питу было видно, что ему приятно всеобщее внимание, подбадривающее его эго. Окруженный толпой почитателей, мистер Колгрейн делился теми деталями предстоящей экспедиции, о которых ему было известно.

Идеальная осанка и высокий рост выделяли его из толпы. Несмотря на то что волосы на голове Пита были небольшой длины, они умудрялись завиваться в элегантные кудри. На худощавом лице отражалось чувство собственного превосходства над окружающими. Итан Кэрил со всей ненавистью, на которую был способен, завидовал гению и оказываемому ему вниманию. Не в силах больше выносить эти разговоры, он хотел было уже незаметно сбежать, но тут праздник закончился.

В общей суматохе никто не заметил, как в зал вошло семь вооруженных человек в синих плащах. Самый невысокий из них вышел немного вперед и прислонился к одной из опор таверны, терпеливо дожидаясь того момента, когда будет замечен. Как только взгляд вчерашних студентов падал на человека в синем, те сразу теряли желание продолжать свою беседу. Волна тишины, исходящая от гостя, постепенно распространилась до самых дальних стен таверны.

Каждый человек на континенте знал, что встреча с людьми в синих плащах не предвещает ничего хорошего. Такие плащи носила частная гвардия герцогов. Правители часто пускали в ход своих цепных псов, когда задача требовала жесткого решения. Попасть в круг заинтересованности синих плащей не предвещало ничего хорошего. Менее желанной могла быть встреча лишь с человеком, носящим серый плащ. Невысокий воин также молча выдержал несколько секунд, чтобы дать тишине устаканиться.

— Прошу меня простить за то, что потревожил вас в столь радостный вечер. Поверьте, я не отниму у вас много времени, — сказал он, спокойно улыбаясь, но было видно, как в зале повисло напряжение.

— Чем мы можем быть вам полезны? — спросил оказавшийся ближе всех к гостю Ричард Уайтхол, видимо, чувствуя себя защищенным благодаря своему назначению.

На лице гвардейца на секунду появилась гримаса удивления, вызванная такой дерзкой смелостью собеседника. Человек в синем плаще не привык слышать вопросы от других. Итан еле заметно улыбнулся, наблюдая, как жизнь в таверне замерла. Казалось, даже пылинки, парящие в воздухе, боялись упасть и привлечь к себе внимание. Все присутствующие знали, кто стоит перед ними. В народе за врожденную жестокость его уже давно прозвали зверем.

— Нам известно, что среди вас присутствует некий мистер Кэрил, встреча с которым сделает меня чуть-чуть счастливее. Надеюсь, вы не возражаете? — делая вид, что задает вопрос, гвардеец улыбнулся, глядя прямо в глаза Ричарду.

Улыбка выглядела вполне вежливой, но вот глаза отражали безумие, заставившее выпускника академии моментально потерять всю былую уверенность и опустить взгляд в пол. Суровые методы гвардейца по получению необходимых сведений были широко известны.

— А, вам нужен Кэр… — промямлил Ричард, и глаза его начали бегать по залу, пока, наконец, не остановились на искомом объекте.

Прозвище Кэр крепко-накрепко привязалось к Итану за время обучения в академии. Сейчас он очень жалел о своем недавнем желании оказаться в центре внимания. Улыбка резко сползла с его лица, а по спине дружным рядом промаршировали мурашки.

— Чем могу быть полезен? — выдавил из себя Кэр.

Голос предательски дрогнул. Взгляд человека в синем отпустил Ричарда и плавно, не торопясь, перешел на Итана. На лице появилась хищная улыбка зверя, загнавшего свою добычу в угол.

— Не могли бы мы продолжить нашу беседу вне стен этого уютного заведения? — пускай это и звучало как вопрос, никаких сомнений в том, что отрицательный ответ гвардеец не приемлет, у Кэра не было.

Видя замешательство, человек в синем плаще продублировал только что произнесенную фразу жестом, протянув руку в сторону двери, приглашая пройти на улицу. Пит, видимо, первый из присутствующих понявший безальтернативность сложившейся ситуации, протянул Кэру его новенький плащ, чем вывел того из оцепенения.

Итан не помнил, как он встал из-за стола и на негнущихся ногах проследовал в сторону выхода по направлению руки гвардейца. Его спина чувствовала взгляды товарищей, уже не рассчитывающих увидеть мистера Кэрила вновь. Выйдя на улицу, глотнув свежего воздуха и почувствовав под ногами брусчатку, Кэр собрал волю в кулак и немного успокоил дрожь в теле. Неожиданно страх придал ему смелости. Он даже позволил себе заговорить первым.

— Чем могу быть полезен? — повторил он свой вопрос, и в этот раз голос звучал увереннее.

В этот момент Итану стало немного обидно, что ему не удалось сразу взять себя в руки в присутствии своих сокурсников, и те были свидетелями его растерянности. Подсознательно он прекрасно понимал, что страх ему сейчас не поможет, но чувство это было слишком всеобъемлющим. На лице собеседника снова возникла улыбка.

— Успокойтесь, мистер Кэрил, вы не совершили ничего плохого. По крайней мере, нам ничего об этом неизвестно. Я всего лишь хотел передать вам послание от герцога.

При этих словах Кэр вновь растерял все спокойствие, что успел набрать. Какое дело может быть у герцога к вчерашнему выпускнику академии?

Улыбка на лице человека в синем плаще была больше похожа на звериный оскал. Будто он никогда не улыбался искренне и просто подглядел эмоцию, наблюдая за людьми. Когда рука его скользнула под плащ, чтобы достать письмо, Кэр не был уверен, что он не передумает и, выхватив меч, не воткнет его в новоиспеченного мореплавателя прямо на улице.

Между тем невысокий воин, немного покопавшись, выставил перед собой руку, сжимающую конверт. Итан готов был поспорить, что он нарочно вытянул руку недалеко, чтобы понаблюдать, как юноша дрожащей рукой потянется за конвертом. Зверь явно упивался страхом своих жертв. Кэр решил не доставлять ему удовольствия. Выдержав паузу и успокоив дрожь в руках, Итан принял конверт и достаточно уверенно вскрыл его, сорвав красивую восковую печать. В конверте находилось два листа, одним из которых было письмо, а вторым приказ, заверенный изящной печатью герцога.

В письме, написанном идеальным почерком секретаря герцога, было изложено следующее:

«Уважаемый Итан Кэрил, как Вам должно быть известно, послезавтра имеет свое начало экспедиция во Внешнее море под руководством сэра Оливера Хариса. Состав экспедиции одобрен в количестве двух кораблей, экипаж которых был полностью утвержден. Между тем вчера юным герцогом Оуэном Кордом было принято решение отказаться от участия и посвятить себя служению церкви и учению Создателя. В связи с освободившимся местом второго лейтенанта на корабле „Отчаяние“ назначаю Вас на вышеуказанную должность. Надеюсь на Вашу верную службу, направленную на прославление нашего великого герцогства и Творца. К настоящему письму прилагается приказ о Вашем назначении. Вам следует прибыть на торжественное построение завтра в полдень на дворцовой площади в составе экипажа „Отчаяние“».

Письмо, как и ожидалось, было подписано первым секретарем герцога Корда. Впервые читая это письмо, Кэр решил, что сошел с ума и ему мерещится. Прочитав письмо повторно, он все еще сомневался в реальности происходящего. Оуэн Корд — сын герцога Генри Корда, прямой наследник — был первым, кого адмирал Харис утвердил на должность лейтенанта, несмотря на его юный возраст. Кэр не мог себе представить причину, по которой юноша его происхождения мог отказаться от такой возможности, предпочтя судьбу служителя церкви.

— Осторожно, не позволяйте своим мыслям заходить туда, куда им заходить не следует, — человек в синем, внимательно изучавший эмоции Кэра, видел его насквозь.

Итан вздрогнул. Слова гвардейца пробудили его от сна. Возникла пауза, и Кэр чувствовал, что должен что-то сказать, но синий опередил его.

— Вам оказана великая честь. Очень рекомендую оправдать ожидания, — произнося это, воин не скрывал своего сомнения в том, что юноше это удастся.

Покончив с делом, синий, словно зверь, потерявший интерес к своей игрушке, не дождавшись ответа, отправился в сторону порта в сопровождении своего небольшого отряда. Уходя, он похлопал молодого человека по плечу. Кэру потребовалось несколько минут, чтобы осознать все произошедшее. Юноша был достаточно умен, чтобы понимать, что выбор пал на него не случайным образом. Влияние и авторитет мистера Кэрила-старшего позволили ему, как только стало известно о неожиданном решении Оуэна Корда, продвинуть своего сына на освободившееся место.

Двоякое чувство поселилось в душе молодого человека. С одной стороны, он, конечно, был безумно счастлив выпавшему шансу, с другой, он четко осознавал, как это будет воспринято людьми. Итан Кэрил явно намеревался занять не свое место.

Во-первых, все прекрасно поймут, что это стало возможным благодаря стараниям его отца. Во-вторых, приказ о назначении исходил от герцога, хотя по принятому обычаю решение об утверждении экипажей остается за руководителем экспедиции. Кэр боялся того, как к его назначению отнесутся адмирал Харис и капитан Хольт.

В чувство Кэра привела ругань торговца в желтом плаще, повозке которого молодой человек не давал проехать, стоя прямо посреди улицы. Извинившись, Итан вернулся в трактир. Купец, бурчащий себе под нос что-то о высокомерии зеленых плащей, продолжил свой путь. В зале уже вновь царила жизнь, и Кэр постарался, привлекая как можно меньше внимания, добраться до трактирщика. Остаться незамеченным ему не удалось. Его появление вновь заставило всех посетителей смолкнуть.

Пока трактирщик наливал мистеру Кэрилу эль, рядом подсел Пит. Подчеркнуто тактично он дал понять, что готов выслушать. Кэр молча протянул ему письмо и приказ о назначении. За ту минуту, что мистер Колгрейн изучал его, Итан успел осушить принесенную трактирщиком кружку свежего эля. Дочитав, Пит улыбнулся и едва заметно закатил глаза.

— Кажется, ближайшие пару лет мы будем соседями. Прими мои поздравления, — сказав это, Пит протянул руку для рукопожатия.

«Как же он все-таки раздражает своей напускной доброжелательностью, от которой так и веет чувством собственного превосходства», — подумал Кэр, но руку пожал.

Их окружение, хоть и не сразу, но начинало осознавать смысл произнесенной Питом фразы. Итан спиной чувствовал, как взгляды сострадания и поддержки, еще недавно устремленные в его затылок, сменяются на презрительно-завистливые. Люди начали перешептываться между собой. Впрочем, другого Кэр и не ожидал.

— Эта за счет заведения, — подбадривающе улыбнулся трактирщик, выставляя на стойку новую кружку эля.

Кэр поблагодарил его молчаливым кивком головы. Пит деликатно предостерег второго лейтенанта о риске злоупотребления выпивкой. Ответный взгляд мистера Кэрила был красноречивее любых слов.

Через час Пит, подхватив Кэра под руку, тащил его в сторону родового поместья юного барона. Все это время Итан ощущал на себе его снисходительный взгляд, который выводил из себя. Пит не затыкался ни на секунду, рассуждая о предстоящей экспедиции. Несколько раз он позволил себе высказать упрек относительно поведения Кэра, не достойного, по его мнению, лейтенанта «Отчаяния». Это оказалось последней каплей. Итан не выдержал и оттолкнул от себя Пита. Он также попытался дотянуться кулаком до его лица, но противник легко увернулся.

— Кем ты себя возомнил?! То, что мы носим плащи одного цвета, еще не делает нас равными! Со своими поучениями отправляйся-ка ты лучше на ферму к своей семейке! — вспоминая сказанные им в тот вечер слова, Кэр до конца жизни ощущал переполняющее его чувство стыда.

От услышанных слов Пит потерял свое привычное хладнокровие. Лицо его налилось краской, кулаки сжались. Казалось, что в следующую секунду он набросится на обидчика. Скорее всего, так бы оно и случилось, если бы из-за ближайшего поворота не послышался хриплый голос.

— И что здесь собираются устроить лучшие выпускники академии в первый день своего свободного плавания? Какой пример вы подадите? — этот голос снился в кошмарах всем учащимся.

Вслед за хриплым голосом из-за поворота появился и его обладатель. Мистер Иона Форингтон был самым суровым преподавателем морской академии, а его скверный характер вошел в легенды. В академии он преподавал строительство фортификационных сооружений и безопасность экипажа. Больше ни один профессор академии не требовал от своих студентов такой доскональной выучки. Мистера Форингтона ненавидели многие, и, если бы в молодости Иона не считался одним из лучших мечников континента, его давно бы закидали предложениями встретиться на дуэли.

В прошлом году, когда профессор уже начал исчислять шестой десяток своей жизни, один из студентов все же осмелился бросить ему вызов. Иона даже не убил смельчака. Вместо этого он публично унизил зарвавшегося юнца, обезоружив его более десяти раз. Единственной кровью, пролившейся в тот день, стал разбитый нос нерадивого ученика. При том что травму он умудрился нанести себе самостоятельно.

Несмотря на всеобщее презрение, Кэр имел свое мнение относительно Ионы Форингтона. В отличие от своих сокурсников, Итан знал о профессоре гораздо больше. Тот был старым другом отца, а другом мистера Кэрила-старшего мог быть только достойный человек. Отец рассказывал, что в молодости Иона был совсем другим. Веселый, беззаботный, он любил продемонстрировать свои фехтовальные умения, получив в ответ восторженную реакцию всегда окружавших его дам. Окончив академию, он получил назначение на корабль «Крадущийся» и в чине лейтенанта попал под руководство капитана Лотра. Мистеру Форингтону удалось проявить себя в последующих экспедициях, и он быстро заполучил уважение своих товарищей.

Все складывалось хорошо до открытия последнего неизведанного острова Внутреннего моря, в будущем получившего свое название в честь святого Кроата. Море, окруженное со всех сторон материком под названием Аурлия, содержало в себе целый архипелаг островов различных размеров. Остров, окруженный опасной цепочкой рифов, являлся самым труднодоступным и поэтому был открыт в последнюю очередь. Дикари, часто обитающие на островах внутреннего архипелага, сперва казались миролюбивыми и дружелюбными. Аурлийцы возвели форт, назвав его в честь своего капитана. Позднее экипаж «Крадущегося» обнаружил залежи угля в недрах острова.

По приказу капитана Лотра дикари были обращены в рабство и направлены на разработку шахты. Аурлийцы не учли того, что, в отличие от многих островов, на которых им доводилось бывать прежде, этот отличался поразительным единением аборигенов. Как правило, племена дикарей существовали независимо друг от друга, а чаще всего даже враждовали, из-за чего становились легкой целью для завоевателей. Однако, жители острова Кроата оказались единым, сплоченным народом, представляющим серьезную угрозу для путешественников. Протокол поведения в случае контакта с аборигенами к тому моменту не содержал правила поведения экспедиционного корпуса в подобной ситуации.

Мятеж дикарей не заставил себя долго ждать. Моряки, ведущие дозор у шахты, стали первыми жертвами восстания, не успев предупредить своих товарищей в форте. Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, аборигены всеми своими силами начали штурм форта. Опытные и хорошо вооруженные моряки давали достойный отпор, не позволяя дикарям проникнуть за частокол. Гарнизону уже начало казаться, что перевес на их стороне.

Судьбу «Крадущегося» решил офицер, отвечающий за постройку форта. Роберт Пирсон навсегда остался в памяти моряков как человек, чья самонадеянность повлекла смерть его товарищей. Выбрав для постройки частокола стволы дерева арукария, он небрежно пренебрег необходимостью обработать их маслом, выделяемым из листьев бересклета, для улучшения их огнеупорности. Ближе к рассвету аборигены догадались поджечь частокол, тот вспыхнул лучше любой лучины.

Когда они проникли внутрь форта, судьба его защитников была предрешена. Иона Форингтон оказался свидетелем гибели всех своих товарищей. Оказавшись последним выжившим, он усыпал землю вокруг себя трупами врагов. Окружившие его дикари готовы были растерзать обессиленного аурлийца, но вождь племени, впечатленный его смелостью и боевыми навыками, сохранил ему жизнь.

Цивилизованный мир далеко не сразу узнал о случившейся трагедии. Следующие два года Иона провел на острове Кроата. Дикари сожгли «Крадущийся», заставляя мистера Форингтона наблюдать за пожаром. Тела экипажа были растерзаны и изуродованы до неузнаваемости. Хоть вождь и сохранил Ионе жизнь, он заставил того ежедневно трудиться в шахте, добывая уголь.

Аурлиец стал его ручной мартышкой. Все время, до прибытия континентальной армии, снаряженной Советом, Иона хранил обет молчания, день за днем терпеливо трудясь в шахте. Тяжелый воздух, пропитанный углем, испортил его легкие, подарив постоянные приступы кашля на всю оставшуюся жизнь. Армия церкви, прибывшая с целью искоренить племя мятежных аборигенов, обнаружила Иону недалеко от шахты. Аурлиец самостоятельно избавился от дюжины своих стражников, имея в арсенале лишь кирку, которой трудился прошедшие годы.

Возвратившись в Корквил, Иона опустился на самое дно отчаяния в поисках спасения на дне бутылки. Именно тогда начал проявляться его скверный характер и упрямство. Если бы не протекция адмиралтейства, Иона уже несколько раз мог оказаться на костре инквизитора за свои богохульные высказывания. Помог старому другу именно мистер Кэрил-старший, устроив того на освободившееся место профессора академии и заставив товарища вернуться к нормальной жизни. Старик был частым гостем в поместье Кэрилов.

Зная историю старого рыцаря, Кэр, в отличие от других, понимал требовательность профессора во всем, что касалось безопасности экипажа. Узнав о предстоящей экспедиции адмирала Хариса, Иона был так настойчив, что не оставил капитану Хольту выбора, кроме как взять ворчливого старика к себе на борт. Так Иона Форингтон стал самым старым участником экспедиции.

Появившийся из-за угла профессор для своего почтенного возраста выглядел весьма недурно, хотя седина уже наполовину завладела его головой, перемешиваясь с короткими черными волосами. Седина также поглотила и часть его щетины, недостаточно длинной, чтобы называться бородой. Густые брови придавали его виду ощущение суровости еще до того, как он начинал говорить. Морщины на лбу и в уголках глаз появились на его лице уже очень давно. Между тем было что-то в глазах и облике мистера Форингтона, внушающее уважение и трепет. Движения старика все еще сохраняли свою скорость и силу, прославившие его в молодости. Стоило ему только сообщить вчерашним студентам о своем присутствии, как Кэр и Пит вытянулись по струнке, позабыв о зарождающейся драке.

— Прошу простить! — хором отчеканили лейтенанты.

— Думаю, будет лучше, если я сам провожу мистера Кэрила до его дома. Мистер Колгрейн, вы можете возвратиться в казармы. Вам стоит хорошенько отдохнуть. Завтра важный день для всех нас, — хриплый, задумчивый голос профессора не принимал возражений.

Да и выведенный из себя Пит больше не горел желанием находиться в присутствии благородного мистера Кэрила. Поклонившись мистеру Форингтону в знак покорности, лейтенант незамедлительно отправился исполнять приказ.

— Пойдем, Ваша светлость, — ухмыльнулся Иона, когда Пит скрылся за дальним поворотом.

Даже сквозь алкогольное опьянение Кэр понимал, что вел себя недостойно и неподобающе благородному человеку. Издевка уважаемого им профессора заставила его покраснеть от шеи до корней волос. Итан старался идти ровно, не шатаясь из стороны в сторону.

— Поздравляю с назначением. Отец попросил меня приглядывать за тобой. Не ожидал, что мое вмешательство потребуется так спешно, — ворчал Форингтон, но Кэр чувствовал, что старику действительно небезразлична его судьба.

— Как думаете, что нас ждет во Внешнем море? — не удержавшись, спросил Кэр, когда они уже прошли через городские стены, покинув столицу герцогства.

— Мне бы хотелось увидеть нечто, способное встряхнуть этот ставший слишком покорным и тихим мир.

— За подобное богохульство вас точно когда-то сожгут на костре. Не боитесь, что взор Создателя рано или поздно падет на вас?

— Что ж, у него осталось чуть больше суток на то, чтобы покарать старого еретика. Мне почему-то кажется, что там, куда мы отправляемся, Создателя нет.

Кэру стало не по себе от речей профессора, и он не решился продолжить диалог. Герцогство Корд было самым удаленным от священной столицы — Ортоса. Церковь позволяла герцогству мореплавателей значительно больше вольностей, чем остальным. Но даже при всех послаблениях власть церкви оставалась доминирующей, а ее законы обязательными к исполнению.

Ничего бы не мешало пьянице, валяющемуся в придорожных кустах, подслушать разговор двух человек в зеленых плащах и доложить об этом кардиналу Харт. О дальнейшем Кэр думать не хотел. За свою не очень продолжительную жизнь он уже десятки раз видел, как еретиков сжигали на главной площади, и не хотел оказаться на их месте.

Задумавшись и миновав поле из подсолнухов, Кэр не заметил, как оказался у невысоких стен родового поместья своей семьи. Не попрощавшись, Иона оставил юношу наедине со своими мыслями. В непроглядной темноте невозможно было разглядеть дальше вытянутой руки. Где-то вдалеке Кэр отчетливо расслышал, как мистер Форингтон зашелся в очередном приступе кашля.

Глава 2. Канун «Отчаяния»

Мягкие постукивания по стеклу больно отдавались в воспаленной после вчерашнего вечера голове. Найдя в себе силы принять то, что сулил ему новый день, Кэр наконец открыл глаза. Воспоминания о вчерашнем были заботливо упакованы и спрятаны в дальние уголки разума. Каждый луч утреннего солнца, проникающего в комнату, пронизывал Итана чувством стыда за вчерашнее высказывание в адрес Питера Колгрейна. Покидать теплую и уютную кровать совсем не хотелось. Аурлиец пытался определить источник неприятного звука, но взгляд еще не успел сфокусироваться.

С трудом поднявшись с кровати, Кэр направился в сторону таза с водой, чтобы умыться. Заботливый слуга Альберт каждый день наполнял его прохладной колодезной водой для своего юного господина.

Прежде чем потревожить идеальную водную гладь, Кэр на минуту завис, изучая собственное отражение. Вчерашнее злоупотребление элем давало о себе знать. Под карими глазами образовались синяки. Темные волосы, не доходящие даже до плеч, слиплись и представляли печальное зрелище. Побледневшее лицо отражало на себе все последствия вчерашней ночи.

В комнату постучали. Раздражающий звук исчез. Выросший в поместье Кэр мог спокойно определить по стуку, кто из немногочисленных слуг потревожил его покой.

— Что тебе, Альберт? — прохрипел он, даже не сомневаясь в том, что угадал имя стоящего за дверью.

— Ваш отец велел проследить, чтобы вы явились на церемонию вовремя и в надлежащем виде, — произнес из-за двери знакомый с детства голос.

— Отец у себя?

— Его сиятельство покинул поместье еще до рассвета. За ним явился гонец в белом плаще с посланием из Ортоса.

— Понятно, можешь подавать завтрак на одного, я скоро спущусь, — Кэр постарался произнести последнюю фразу спокойно, но его сильно расстроило, что в столь значимый для него день рядом не будет никого из близких.

Мать и сестра Кэра в летний сезон покидали жаркий Корквил и перебирались в северное владение семьи Кэрилов. Там в это время было очень хорошо. Шовбурские горы, бросающие свою величавую тень на северную границу герцогства Корд, сдерживали самое яростное полуденное солнце, при этом вбирая его тепло, а ночью заботливо делились им с приезжими гостями.

Закончив с самолюбованием, Кэр сполоснул лицо и промыл голову холодной водой. Он все еще не слышал скрип ступеней, свидетельствующих о том, что слуга отправился исполнять его поручение. Старик служил семейству Кэрилов не один десяток лет и возраст уже начинал забирать свое. Разум слуги периодически покидал его бренное тело.

— Альберт?

— Да, господин?

— Почему ты все еще здесь?

— Простите, забыл сказать, что ваш отец оставил для вас новый костюм и особый подарок, — сказал слуга, некоторое время вспоминая, зачем он здесь.

— Можешь войти, — понимающе спокойно приказал Кэр.

Альберт медленно открыл дверь и, шаркая ногами, вошел в покои молодого господина. Через его левую руку была перекинута хорошо скроенная одежда. В правой слуга сжимал меч и кинжал, спрятанные в красиво украшенные ножны. Кэр моментально узнал в них фамильную драгоценность. Он не раз видел отца, вешающего оружие на свой пояс, и мечтал, что когда-то и он с гордостью станет обладателем фамильной реликвии.

Окончательно умывшись и расчесав волосы, Кэр терпеливо дождался, когда слуга поможет ему примерить новые одежды. Сперва на молодом господине оказались штаны, точь-в-точь совпадающие по цвету с плащом, полученным им только вчера. Торс покрыла легкая белая рубаха сероватого оттенка с длинным рукавом. Поверх рубахи слуга одел на Кэра еще одну в цвет штанов, более плотную, но уже с коротким рукавом. Коричневый жилет с семью застежками из еще более плотного материала закончили формирование внешнего образа мистера Кэрила.

В тон к жилету были подобраны сапоги и наручи. Кэр мог бы одеться и сам, но не хотел лишать удовольствия старика, воспитывающего его с рождения. Посмотрев на вновь успокоившуюся водную гладь, Кэр остался доволен своим внешним видом.

Неприятный звук снова вернулся. Уже успевший прийти в себя аурлиец понял, что его источником является бездумно бьющаяся в окно муха, пытающаяся выбраться на свободу. Насекомое устало от безуспешных попыток и остановилось передохнуть на поверхности прозрачного стекла. Кэр бесшумно приблизился к своей жертве. Ладонь занеслась, намереваясь прервать жизнь ничтожного существа. В последний момент Итан остановил свою руку, испуганная муха моментально взмыла в воздух.

— Сегодня тебе повезло, — с этими словами аурлиец распахнул ставни, выпуская существо на свободу.

Муха моментально устремилась в сторону хлынувшего в комнату потока свежего воздуха. Итан любил свой дом, и ему не хотелось проявлять жестокость в последний день своего пребывания в родных краях.

Прикрепив подаренное отцом оружие к поясу, Кэр отправился в обеденный зал. Перед подачей завтрака Альберт принес кубок с отвратительной на вид жидкостью. Отпив немного, Кэр понял, что не ошибся. На вкус было так же отвратительно, как и на вид. Под надзором строгих глаз Альберта юный господин осушил содержимое кубка до дна. Остатки похмелья испарились в тот же миг.

Пока Кэр последний раз за долгое время наслаждался фирменным гуляшом семейного повара, Альберт успел добраться до кабинета Кэрила-старшего и уже возвращался обратно. Его появление предвещало доносящееся издали кряхтение. Взгляд Итана упал на стоящие вдоль стены стеллажи, доверху набитые склянками с землей. В свое время отец много путешествовал и старался привезти частичку земли из каждого уголка континента. В ближайшем будущем Кэр надеялся осчастливить отца пополнением семейной коллекции.

Через минуту после первых отголосков в двери появился и сам слуга, в руках которого была стопка небольших рукописей, разложенных по папкам. Предусмотрительный отец уже давно запросил копии личных дел участников экспедиции из церковного архива. Времени до начала церемонии оставалось немного. Альберт принес своему господину курительную трубку с длинным изогнутым мундштуком, и Итан углубился в изучение документов.

Чтобы не терять время, он сразу отложил в сторону папку, на которой идеальным почерком было выведено имя Рэджинальда Хольта. Биографию капитана к этому времени наизусть знал уже любой ребенок, научившийся читать. Репутация, преследовавшая капитана, была известна всем. Поговаривали, что он соблазнил даже дочь самого ректора академии, чем заслужил его презрение. Некоторые считали, что Хольт назвал свой корабль «Отчаяние» в честь эмоции ректора, которую тот испытал, когда ему пришлось подписать согласие о назначении Рэджинальда Хольта на пост капитана.

Покопавшись в бумагах, Кэр вычленил из них папку, посвященную Ионе Форингтону. Биография старика отправилась в ту же стопку, что и капитана. Итан на несколько секунд задержал взгляд на папке с надписью Райан Оглтон. Уголки губ поползли вверх. Этого человека все знали исключительно как Огла. Кэр так привык к этой кличке, что и думать забыл о том, что у него может быть настоящее имя. Также, как и Иона, Огл был старым другом его отца. Несмотря на жуткий внешний вид, в душе он был самым большим добряком из всех, что знал Кэр.

Первым, что бросалось в глаза, был длинный шрам, идущий со лба до нижнего края правой щеки. Когда-то давно Огл получил это ранение во время стычки с морскими разбойниками. Не все моряки выбирали мирный путь, были и те, кто предпочитал заработать себе на безбедную старость пиратством. Столкнувшись с ними в тот день, боцман должен был умереть. Тело судового врача лежало рядом, истыканное стрелами. Однако произошло чудо, и Огл все еще продолжал ступать своими тяжелыми ногами по этой бренной земле, навсегда сохранив на своем лице память о случившемся. Огл не любил обсуждать случившееся в тот день.

Длинную пышную бороду каштанового цвета он намеренного отрастил, чтобы хоть немного отвлечь внимание от увечья. Волосы той же длины покрывали его затылок. В целом внешний вид моряка больше бы подошел медведю, обитающему у подножия шовбурских гор. Несмотря на свои внушительные размеры, Огл был образцом скромности и добродетели. Его вера в Творца была непоколебима. Кэр обожал те дни, в которые боцман был их гостем.

Когда мистер Кэрил был еще совсем юн, Огл часто брал с собой деревянные мечи, и они сражались до тех пор, пока мальчик не начинал валиться с ног от бессилия. Возвращаясь из экспедиций, боцман в красках рассказывал об увиденных им островах и морских путях, на которых ему удалось побывать, заставляя Итана еще больше грезить о путешествиях.

Во время совместных ужинов Иона и Огл постоянно препирались, и незнакомому с ними человеку могло показаться, что они вот-вот развяжут драку, но на самом деле оба питали друг к другу взаимное уважение. Огл считался лучшим боцманом континента. Любой матрос счел бы за счастье оказаться с ним на одном корабле. В долгих плаваниях Огл заменял морякам отца и всегда отстаивал их интересы перед офицерами. Папка с его именем отправилась в стопку к другим известным Кэру личностям.

Документы, посвященные Питеру Колгрейну, отправились за ними. Кэра немного кольнуло, что отец уже добавил в свой архив информацию о Пите, несмотря на то что тот только выпустился из академии. Кэр знал, что документов с его собственным именем на обложке у отца нет.

Внимание вчерашнего студента привлекла самая тонкая папка на столе. Такое маленькое количество информации о человеке в мире, где все подчинено тотальному контролю, вызывало удивление. Надпись на обложке гласила, что она принадлежит мистеру Чарли Рокуэлу. Судя по документам, сейчас ему было уже почти тридцать лет, а сведений о нем было меньше, чем о восемнадцатилетнем Пите.

Информация о точной дате рождения, равно как о семье и родственниках, также отсутствовала. Первая запись была тринадцатилетней давности и сообщала о принятии в ряды учеников академии целителей вблизи Ортоса. Спустя семь лет был исключен из академии, а ровно через год зарегистрировал свое прибытие в Корквил. Взят под личное покровительство адмирала Хариса, получил титул рыцаря и оказался в морской академии. Титул наименьший по значимости, но сам факт столь неожиданного его приобретения заставлял задуматься.

Окончил академию в ускоренные сроки и выпустился еще в прошлом году. Сразу получил назначение на должность доктора «Отчаяния». К своему большому удивлению, Кэр не мог припомнить в академии человека с таким именем. Все это выглядело очень подозрительным. Для себя Кэр решил, что стоит внимательно присмотреться к доктору.

Остальные папки Кэр изучить не успел. Городские колокола оповестили его, что времени оставалось совсем немного, а ему еще необходимо было сделать важное дело. Взяв перо и чистый пергамент, Кэр, достаточно быстро написав на нем с десяток строк, сложил и убрал его в конверт. Родовая восковая печать надежно спрятала содержимое. Конверт исчез во внутреннем кармане плаща.

Позвав Альберта и дав последние распоряжения относительно доставки своих личных вещей на корабль, он приготовился отправиться на церемонию. Слуга накинул на плечи своего юного господина зеленый плащ. Несмотря на то что провожать Итана он не собирался, спину его покрывал бордовый плащ, который были обязаны носить все, кто принадлежал к низшему из сословий. В глазах старика стояли слезы. Кэру стало не по себе. Он любил Альберта. Хоть он и был старым занудой, слуга искренне переживал о судьбе своего господина. Именно Альберт научил маленького Итана Кэрила писать и читать. Юноша отчетливо понимал, что, скорее всего, это их последняя встреча. Маловероятно, что старик доживет до его возвращения. Оглянувшись и убедившись, что их никто не видит, Кэр обнял своего наставника. Хрупкую спину Альберта сотрясли рыдания.

Простояв какое-то время, Кэр отстранил его от себя, сам с трудом сдерживая подступающие слезы. Решительным шагом он покинул дом, принадлежащий его семье, стараясь не оборачиваться. Альберт, будучи не в силах смотреть, как его господин покидает отчий дом, закрыл за его спиной дверь. Итан немного вздрогнул, когда она захлопнулась. Оседлав лошадь и выйдя на проселочную дорогу, Кэр пустил ее в галоп. Только теперь он позволил одинокой слезе скатиться по щеке. Встречный ветер снес ее, отправляя обратно в сторону дома, в котором закончилось его детство.

Оказавшись внутри городских стен, Кэр вынужден был оставить свою лошадь на ближайшем разъезде. Продолжать движение верхом не было никакой возможности. Столько людей на городских улицах Кэр не видел никогда. С большим трудом ему удалось пробиться до центральной площади. Чудом он нашел распорядителя церемонии, который указал ему на местоположение экипажа его корабля. Протискиваясь сквозь толпу, он глазами выследил Пита и направился в сторону лейтенанта.

Заняв свое место в строю, Кэр позволил себе немного расслабиться и оглядеться по сторонам. Перед ними стоял капитан Хольт, в двух шагах позади него в ряд выстроилось одиннадцать офицеров, включая и Кэра с Питом. Слегка высунув голову вперед, Кэр оглядел своих будущих товарищей. Помимо уже изученных им сегодня личностей, он узнал мистера Кормака.

Кларк Кормак был известным в Корквиле судостроителем. Корабли экспедиции «Отчаяние» и «Последний шанс» были построены по его проекту. Никто лучше Кларка не знал его детище. Адмирал дал ему полную свободу действий при проектировании кораблей. Никогда прежде кордцы не спускали на воду столь большие корабли, способные стать домом для более двух с половиной сотен человек. Только сейчас Кэр понял, что он единственный в этом ряду, кто еще не побывал на судне нового типа.

Семья мистера Кормака владела лавкой недалеко от гавани. Ежедневно они принимали множество заказов по изготовлению символики Создателя. Прежде Кларк Кормак и сам трудился в своем магазине, но в итоге избрал судьбу мореплавателя. Его жена и двое сыновей, примерив желтые плащи ремесленников и купцов, с фанатичной преданностью своему делу один за другим создавали шедевры искусства резьбы по дереву. Кэр узнал его, потому что и сам неоднократно захаживал в его лавку по поручению отца. На одной из стен их поместья гордо висел деревянный щит с изображением священного древа, изготовленный Кларком. Несмотря на свой высокий титул барона, мистер Кормак любил лично работать в своей лавке, часами пропадая в мастерской.

Лейтенант отметил, что Кларк был единственным в их ряду, кто, помимо меча, имел в своем вооружении еще и небольшой топорик, висящий на поясе. Внешне он выглядел немного старше капитана Хольта. Как и капитан, он носил недлинную бороду. Их можно было бы спутать, если бы не диаметрально противоположный цвет волос и более короткая стрижка плотника. Волосы Кларка Кормака по цвету были схожи с цветом пшеничных полей, готовых к сбору урожая.

Среди большинства зеленых плащей отчетливо выделялись трое, чьи спины покрывали черный, желтый и фиолетовый. Мужчина, весь облаченный в черное, представлял на корабле интересы герцога. Кэр вспомнил, что среди принесенных Альбертом документов не было папки, заведенной на эмиссара герцога в экспедиции. У себя в голове Кэр мысленно поместил несуществующую папку в отдельную стопку, в которой прежде лежала только биография доктора.

Человек в фиолетовом плаще лишь немного уступал Оглу по габаритам. Кроме внушительных размеров мужчину выделяла короткая стрижка и две полоски шрамов на носу, явно полученные в результате встречи с лезвием меча. Его словно высеченное из камня лицо создавало вокруг него ауру внутренней уверенности в своих силах. Фиолетовые плащи отвечали за порядок на корабле и безопасность во время высадки десанта. Имя Джонатана Норрингтона было хорошо известно каждому жителю Корквила, а встретиться с ним в бою побаивались даже самые искусные воины.

Обладатель же желтого плаща выглядел так, словно находится не на своем месте, но, судя по всему, наслаждался происходящим на площади. Кэр провел в казармах зеленых плащей достаточно много времени, чтобы понимать, что радость этого человека преждевременна. Моряки действительно считали себя отдельной, закрытой кастой, и присутствие на корабле желтого плаща сулило тому большие проблемы. Ему предстояло доказать свое право командовать.

Три оставшихся офицера стояли слишком далеко, чтобы лейтенант мог их рассмотреть. Кэр попытался догадаться, кто из них по возрасту подходил под описание загадочного доктора, но все они выглядели ровесниками.

Колокол замковой башни пробил полдень. Кэр невольно ухмыльнулся, думая, как забавно, наверное, видится все происходящее на площади глазами звонаря. Огромная толпа выстроилась на просторной площади напротив главных врат внутреннего замка. На расстоянии друг от друга распределились четко различимые с высоты птичьего полета экипажи кораблей, похожие на зеленое пятно. Матросы, которых на каждом корабле насчитывалось ровно по две сотни, также, как и их офицеры, носили плащи зеленого цвета. За ними стояло по пятьдесят человек в фиолетовых плащах, исполняющих роль морских гвардейцев. Далее начинался полный хаос из переплетающихся пятен, подобных мазкам опытных импрессионистов.

Церковь ввела систему плащей более трех сотен лет назад, в тысяча четыреста пятьдесят девятом году от исчезновения Создателя, после того как ей наконец удалось уничтожить последние остатки первого Шовбурского восстания. Сперва Совет ввел не так много цветов. Крестьяне отныне были вынуждены носить плащи коричневого цвета, священнослужители — белые, воины — красные, торговцы и ремесленники — желтые.

Со временем Совет во главе с верховным магистром пришел к выводу о необходимости более тщательного деления на сословия и гильдии. В результате чего моряки впервые накинули на свои плечи зеленые плащи, свита герцога — черные. Морские гвардейцы, в свою очередь, получили плащи фиолетового цвета. Встреча с городским стражником в синем плаще с тех пор стала плохим предзнаменованием. Данное деление на своеобразные касты заставляло людей замыкаться внутри своих сословий, объединенных одним родом деятельности.

Таким образом, церковь изначально создавала условия, препятствующие объединению людей в угрожающую ей силу. На каждый плащ дополнительно наносился герб герцогства, на службе которого находился человек. Приятным источником дохода для церкви стала продажа этих самых плащей. Установив монополию на их изготовление, церковь ежегодно пополняла свою казну.

Больше всего любой житель континента боялся попасть в поле зрения серых. Святая инквизиция способна была узнать о разговоре, которого не существовало. Попав на ее суд, обратного пути не было. Либо ты умирал где-то в ее застенках, либо из твоей казни делали публичное представление. Кэр поежился, вспоминая запах паленой человеческой плоти, который можно было частенько уловить, проходя мимо городского центра.

В результате принимаемых Советом законов о плащах площадь сейчас представляла из себя набор пестрых красок. После того как пение колоколов прекратилось, вся оживленная толпа в один момент смолкла.

Спустя пару минут напряженной тишины ожидания замковые ворота открылись и из них начала выходить герцогская процессия. Первым, под руку со своей прекрасной супругой, вышел сам герцог. Полукольцо за ними составлял ряд синих плащей, служащих личными телохранителями герцогской семьи. Один из них, судя по невысокому росту, был вчерашним знакомым Кэра.

Следом за ними, но точно не уступая им в значимости и объеме власти, в идеальночистых, белых одеждах вышли представители церкви. Первой в красиво украшенной тунике ступала кардинал Ева Харт, занимающая самый высокий церковный пост в герцогстве Корд. Кардинал была единственной женщиной за всю историю, которой удалось занять такой значимый пост в церковной системе. Ходили разные слухи о том, как ей это удалось. Большинство из них базировались на приятной внешности кардинала и делали соответствующие выводы. Несмотря на то что Ева Харт была уже далеко не юна, ей удалось пронести свою красоту через прожитые годы.

Кэр старался разглядеть примкнувшего к ним Оуэна Корда, но безуспешно. По всей видимости, приняв в свои ряды такого высокородного отрока, Совет решил поскорее переправить его в Ортос. Среди белого потока выделялось несколько человек в серых плащах священного воинства инквизиторов.

Замыкали шествие самые знатные и богатые представители дворянства, наиболее приближенные к герцогу. Речь Генри Корда была краткой и содержала множество повторяемых из раза в раз напутствий командам, направляющимся в дальнее путешествие. В конце он пожелал каждому сыну герцогства Корд вернуться домой в целости и невредимости, принеся заслуженную славу своему роду.

После герцога с речью выступила кардинал. Ее слова звучали более воодушевляюще. Закончив, она жестом усыпанной украшениями руки предложила капитанам подойти к ней. Адмирал Харис и капитан Хольт покорно опустились на колени, принимая благословение. Каждый мальчишка, наблюдающий за происходящим из толпы, мечтал в будущем оказаться на их месте.

Церемония была окончена. По традиции, матросы и гвардейцы, во главе со своими десятниками, отправлялись на корабли, чтобы провести эту ночь в новом доме и подготовить его к отплытию. Офицеры же по древнему обычаю должны были провести эту ночь во дворце святого Патрица — покровителя моряков.

Офицеры, возглавляемые капитанами, присоединились к процессии, которая возвращалась в замок. При приближении моряков к герцогу строй окружавших его синих плащей стал еще плотней.

Вчерашний низкорослый знакомый Кэра подмигнул ему и приветливо улыбнулся. Кэр был уверен, что зверь сделал это специально, чтобы поставить его в неудобное положение перед другими офицерами. Дружеское общение с синими плащами не приветствовалось никем. Кроме того, Кэр и так оказался в составе экспедиции по решению герцога. Приветливость зверя могла добавить дополнительных мыслей в копилку рассуждений об излишней лояльности герцога к молодому лейтенанту. Кэру не хотелось, чтобы его новые товарищи решили, что он является слугой или уж тем более тайным агентом герцога на корабле.

Процессия, замыкающаяся зелеными плащами, исчезала в воротах замка. Идущий последним Кэр успел бросить последний взгляд на площадь и собравшуюся на ней пеструю толпу прежде, чем замковые ворота были закрыты окончательно. Это была уже вторая дверь за сегодня, которая закрывалась за спиной Кэра.

В сопровождении конвоя из синих плащей офицеры добрались до дворца Патрица, почитаемого всеми моряками в качестве святыни. Дальше путь с оружием запрещал обычай. Синие плащи приняли из рук моряков их клинки и распахнули высокие входные двери. Оказавшись в стенах сооружения, Кэр поразился высоте потолков торжественного зала. Напротив входа висел огромный щит с изображением священного древа. Под ним расположилась статуя святого Патрица весьма внушительного размера. По замыслу скульптора святой стоял, сложив ладони в форме чаши, держа в них миниатюрный корабль, тем самым защищая его от капризов непокорного моря.

Из торжественного зала вглубь здания вели два коридора, тускло освещенных факелами. Дальше путь могли продолжать только участники экспедиции. Кэру все еще не верилось, что он оказался здесь, в святая святых всех мореплавателей. Да к тому же в окружении лучших в своем деле мастеров. Капитаны пожали друг другу руки. Каждую из команд ждал свой коридор. Кэр все еще рассматривал помещение зала, когда по его спине хлопнула рука великана Огла, заставив его рефлекторно сделать шаг вперед, чтобы не упасть.

— Хватит витать в облаках. Мечта сбылась, пора чувствовать каждый ее момент, — расхохотался боцман, и его басистый смех эхом разошелся по залу.

Кэр оглянулся по сторонам, и, действительно, пока он не верил своему счастью оказаться здесь, большинство офицеров уже скрылись в коридоре. Смущенный, Итан быстрыми шагами принялся нагонять товарищей. Последними в коридор вошли все еще смеющийся Огл и улыбающийся так, чтобы никто не видел, Иона Форингтон.

Кэр не хотел вновь оказаться в такой ситуации, поэтому по коридору шел быстро. По обе стороны были развешаны картины, на каждой из которых было изображено двенадцать человек. Табличка под ними хранила информацию о названии корабля и именах его офицеров. В самом низу очень кратко были изложены результаты экспедиции, количество жертв, причины смерти офицеров. Быстро двигаясь по коридору, Кэр несколько раз обратил внимание на изображение адмирала Хариса и Огла. Лицо сэра Оливера встречалось чаще остальных. Многие офицеры «Отчаяния», идя по коридору, останавливались, узнавая на картинах своих знакомых, предков, наставников или самих себя.

Единственная картина, перед которой остановился Кэр, была посвящена «Крадущемуся». Табличка под ней гласила о гибели всех членов экипажа, кроме будущей грозы академии. Кэр пытался понять, кто из молодых людей, изображенных на картине, в будущем станет седым и ворчливым Ионой Форингтоном. Наконец, он нашел человека, чьи черты лица совпадали с профессорскими. Мужчина на картине улыбался так широко, как никогда после не улыбался мистер Форингтон. Кэр не успел его толком рассмотреть, так как в тьме тоннеля, лишенного окон, послышался кашель, который спугнул лейтенанта.

Из коридора Итан вышел третьим. Капитан Хольт разводил огонь в камине, а человек в черном, занявший свое место за столом, уже раскуривал изящно украшенную трубку. Этот зал оказался значительно меньше первого. В середине его расположился стол, заставленный всевозможными яствами. В одном из углов стояло несколько бочек, наполненных вином. Камин создавал атмосферу уюта и дружелюбия. С противоположной стороны зал заканчивался точно таким же тоннелем, как тот, из которого только что вышел Кэр. С каждой стороны помещения было по шесть дверей, ведущих в небольшие комнаты, предназначенные для сна офицеров.

За спиной Кэра послышались шаги, и через несколько секунд на свет вышел один из тех офицеров, которых Итану не удалось разглядеть на площади. Кэр немного отшатнулся, встретившись с пронзительными ярко-зелеными глазами, почему-то вызвавшими в нем чувство страха. На спину зеленоглазого легла рука второго неизвестного офицера.

— Сколько раз тебе говорить, Чарльз? Не стоит так неожиданно появляться перед людьми. Даже меня твое лицо порой повергает в ужас, а я ведь почти привык, — произнес приятный голос с усмешкой.

Второй, очевидно, шутил. Лицо зеленоглазого, напротив, было очень привлекательным, но вот его взгляд заставлял чувствовать себя не по себе. Кэр подумал, что, стало быть, это и есть тот самый загадочный доктор. Кроме того, лейтенант отметил про себя, что слышал, как по коридору приближается лишь одна пара сапог. Он готов был поспорить, что бесшумно из этой парочки двигался именно зеленоглазый.

Спутник доктора был на полголовы выше его и имел необычную прическу. Очень короткие, по меркам Корквила, волосы темного оттенка у висков и на шее ближе к макушке становились более длинными и светлыми. Лицо было вытянутым, но при этом очень приятным. Он относился к тому типу людей, при виде которых сразу хочется, чтобы он стал твоим другом. Вспоминая имена на папках, Кэр предположил, что рядом с доктором стоит штурман «Отчаяния» Дункан Грин.

Кэр сделал легкий поклон в знак приветствия и занял свое место за столом. Зеленоглазый последовал его примеру, а штурман отправился к капитану. Между ними завязался диалог, тон которого выдавал в них старых приятелей. Один за другим офицеры выходили из коридора и занимали свои места за столом.

Третьего неизвестного Кэру офицера сопровождал Иона Форингтон. Они о чем-то оживленно спорили. Итану показалось, что предметом их спора был вопрос о наилучшем выборе древесины, наиболее идеально подходящей для строительства частокола. Желтый плащ собеседника плотника заставлял предполагать, что этот купец или ремесленник в предстоящей экспедиции будет занимать должность интенданта. Кэр напряг память, чтобы воссоздать папку с выведенным на ней именем. Родрик Грей меньше всех присутствующих походил на воина. Впрочем, в первую очередь Кэр надеялся, что он окажется хорошим поваром. Идея питаться объедками всю экспедицию, которая вполне рисковала стать многолетней, аурлийца не прельщала.

Последним из коридора вышел хорошо сложенный человек, от которого так и веяло ощущением чувства собственного достоинства. Темные волосы на голове активно завивались, но в отличии от волос Пита были заметно длиннее. Небольшая щетина на лице прибавляла ему обаяния. Он был похож на романтизированный образ рыцаря, спасающего принцессу из плена злобного барона. Методом исключения Кэр установил, что это тот самый потомок графа Нортхэма, которого собственный отец лишил права наследования. Года четыре назад эта новость была темой для разговоров в каждом трактире Корквила. Джереми Нортхэм занимал на корабле должность первого помощника. Как выяснилось позже, юный граф без наследства оказался крайне молчалив и проявлял поразительную для своего происхождения скромность. При этом мистер Нортхэм демонстрировал поразительную исполнительность. На полшага его опережал человек в фиолетовом плаще, чьих шагов Итан не слышал, равно как и шагов доктора.

Когда все заняли свои места, выяснилось, что одно из кресел осталось пустовать. По обычаю, кресла в торце стола занимали капитан и представитель герцога. С каждой стороны его длинной части располагалось по пять офицеров. Пустующий стул уверенно стоял с противоположного капитану конца стола. Кэр подумал, что, видимо, он чего-то не знает и это тоже какая-то традиция. Однако, посмотрев на лица опытных моряков, бывавших в подобной ситуации, прочитал на них тоже удивление.

Капитан встал со своего места и представил сидящего рядом с ним дипломата. Как оказалось, человек в черном, носивший имя Артура Кэмбела, также, как и Кэр, в силу неизвестных обстоятельств был назначен на «Отчаяние» лишь вчера. Герцог Корд без объяснения причин заменил первого кандидата мистера Парса, готовящегося к экспедиции последний год, на мистера Кэмбела. Прическа и борода были такого же иссиня-черного цвета, что и его одежды. В глазах читался незаурядный ум, а волевое лицо выдавало непреклонность характера.

— Рад, что вы с нами, — приветствуя дипломата, поднял свой кубок Джонатан Норрингтон, кутаясь в свой фиолетовый плащ.

— Очень надеюсь, что наша новая встреча принесет больше удовольствия нам обоим. Я уверен, мы станем добрыми друзьями. Главное в нашем деле что? Не совать свой нос куда не следует, — с ловкостью опытного придворного парировал мистер Кэмбел.

Вместо ответа мистер Норрингтон расплылся в хищной улыбке и прикоснулся кончиками пальцев к шрамам на своем носу. По этим коротким репликам всем сразу стало понятно, что капитан гвардейцев и дипломат имеют общие воспоминания и неразрешенные вопросы.

— Тогда нас ждут проблемы. Я очень люблю совать свой длинный нос в чужие дела, — встрял в разговор Иона.

Дункан Грин расхохотался, в его руке Итан заметил крупную монету, которую штурман ловко перекатывал между костяшками пальцев. Капитан призвал своих офицеров к порядку и сказал, что не потерпит личных разборок на своем корабле.

— Завтра, когда мы ступим на борт «Отчаяния», я хочу, чтобы вы забыли обо всем. О своем происхождении, о том, кто из вас граф, маркиз или крестьянин. На моем корабле есть только одна иерархия, и я в ней герцог и бог. Если кого-то это не устраивает, рекомендую завтра же утром остаться на причале и помолиться за нас, — закончил свою короткую речь капитан Хольт.

Никто возражений словам Хольта не высказал. Мистер Кэмбел не оставил своего оппонента без ответа и одарил капитана гвардейцев самой вежливой улыбкой из тех, что смог найти в своем запасе эмоций.

— Думаю, выскажу общую мысль, если спрошу, для кого предназначено еще одно место за столом? — внезапно заговорил зеленоглазый.

Кэру показалось, что капитан впервые за вечер потерял свое хладнокровие. Он немного замялся, предвещая реакцию офицеров на свои следующие слова. Как мог тактично, он подвел к тому, что предстоящая экспедиция первая в своем роде и ее согласование стоило немалых усилий.

— Совет настоял на участии своего представителя. Мистер Йон, вы можете выйти на свет, — сказал Рэджинальд Хольт, и по лицу его было понятно, что он также, как и все, не в восторге от происходящего.

Из тьмы коридора бесшумно появился человек в сером плаще с накинутым на голову капюшоном. Лицо его закрывала маска с изображением священного древа, крона которого будто ложилась на оставленные для глаз вырезы. Между капюшоном и маской просматривался клок седых волос. От удивления Дункан едва не выронил из руки монету.

Кэр слышал о людях, носящих подобные маски. Это были необычные инквизиторы. Скрывать свое лицо подобным образом могли лишь представители ордена святого Ролана, основанного после первого Шовбурского восстания. Их цитадель расположилась на одном из островов Внутреннего моря, получившего свое название в честь святого рыцаря. Обучение будущих воинов Создателя длилось не меньше десяти лет. Надевая маску, они отказывались от собственных личностей, вверяя себя воле Творца. Совет поручал им самые сложные и кровавые дела. Маска с изображением священного древа была последним, что видело большинство самых яростных еретиков.

Атмосфера, наполнявшая комнату, в один момент стала очень напряженной. Первое ругательство вылетело из уст Ионы. Один за другим офицеры присоединялись к его возмущению. От взгляда Кэра не ускользнуло, что сохранявший спокойствие доктор едва заметно улыбнулся с оттенком разочарования, вглядываясь в маску их новоиспеченного попутчика. Пит и Кэр еще не верили, что они часть экспедиции, и поэтому хранили молчание, не считая себя вправе отстаивать свои позиции. Капитан молча ждал, когда его подчиненные выговорятся и немного успокоятся.

— Все просто. Либо мистер Йон отправляется с нами, либо мы никуда не отправляемся вовсе. Кто-то из вас выберет второе? — сказал капитан, дождавшись, когда буря стихнет.

— Это плохой знак. Нас всегда было ровно двенадцать, не больше, не меньше, — пробубнил себе под нос Иона.

— Если вам станет легче, на «Последнем шансе» также будет присутствовать один из серых плащей, — немного успокоил остальных капитан.

Офицеры замолчали и опустили свои взгляды на стол. Если уж адмирал, которого никто не мог обвинить в неуважении к традициям, принял это решение, значит, иного выхода действительно не было.

— Уверяю вас, я не доставлю много проблем. Ежедневно я буду проводить службу на палубе, а всех желающих исповедаться буду ожидать в своей каюте, — послышался из-под маски гулкий голос, излучающий уверенность.

— Думаю, многие матросы в душе обрадуются, узнав, что на борту будет священнослужитель, — неуверенно-ободряюще проговорил Пит, пытаясь сгладить ситуацию.

Повисла неловкая пауза, за время которой Йон успел занять свое место за столом. За следующий час атмосфера в комнате вновь стала возвращаться в благоприятное русло. Главная заслуга в этом была, конечно, мистера Грина, оказавшегося способным рассмешить товарищей даже в такой ситуации. Помогало и обильно поглощаемое офицерами вино. Дополнительной неловкости добавлял тот факт, что все это время Йон сидел молча в центре стола, наблюдая, как едят остальные. Обет, даваемый рыцарями ордена святого Ролана, запрещал открывать свое лицо кому-либо.

Когда все уже начали забывать о присутствии инквизитора за столом, в коридоре послышались шаги. Три художника, держащие в руках свернутые в свитки холсты, появились перед мореплавателями. По традиции, каждый из них делал эскиз рисунка офицерского состава будущей экспедиции. Тот художник, чьи наброски больше нравились объединенному совету морской академии и адмиралтейства, получал заказ на изготовление картины. Когда экспедиция оканчивалась или появлялась информация о ее печальной судьбе, картина занимала свое почетное место в коридорах дворца святого Патрица.

Офицеры подошли к камину, чтобы быть запечатленными для истории. Кэр старался оставаться неподвижным, но мышцы на лице непокорно дергались. Все то время, что художники делали наметки своих будущих шедевров, он думал о том, доведется ли ему увидеть результаты их трудов. Многие моряки, не вернувшиеся из экспедиций, так и не узнали, в каком виде они сохранятся в памяти будущих поколений.

Сделав свою работу, мастера пожелали мореплавателям удачи и покинули зал тем же путем, что и пришли. После их ухода офицеры вернулись за стол и несколько часов продолжали свое пиршество. Итан уже начал чувствовать, как вино плавно размягчает его разум. Когда время начало подступать к девятому удару колокола, Кэр заметил, как взгляды его товарищей все чаще и чаще стали задерживаться на шкатулке, расположенной на каминной полке. Колокольный звон моментально прекратил оживленную беседу, парящую над столом. Дождавшись, когда стихнет звон девятого колокола, капитан встал со своего места. Достав из внутреннего кармана плаща запечатанный конверт, он подошел к очагу и положил его на дно шкатулки, задержав свою руку в ее недрах и что-то шепча себе под нос.

Офицеры по очереди вставали из-за стола и повторяли ритуал, проведенный капитаном. Когда очередь дошла до мистера Грея, тот доброжелательно предложил Йону пойти вперед него.

— Я ничего не имею, равно как и не существую для себя или кого-либо другого, кроме Создателя. Мне нечего оставить после себя, — равнодушно произнес голос из-под маски.

— Как знаете, — смущенно ответил Родрик, вставая из-за стола и направляясь к камину.

Конверт Кэра с его завещанием и последней волей оказался в шкатулке последним. Дождавшись, когда лейтенант отойдет, капитан захлопнул крышку и закрыл маленький сундучок на замок.

— Надеюсь, каждый из присутствующих самолично заберет свой конверт, когда мы вернемся, — негромко произнес Хольт.

— Я бы мог прочитать молитву, если вы не возражаете, — предложил инквизитор.

Никто не возражал. Серых боялись и не любили, но в Создателя моряки верили и на его помощь искренне надеялись. Когда молитва закончилась и вслед за Йоном все поднялись с колен, капитан скомандовал отбой. Завтра мореплавателям должно было понадобиться много сил. Оказавшись в своей комнате, Кэр почувствовал, как сильно его измотали яркие эмоции сегодняшнего дня. Лейтенант прикрыл за своей спиной третью дверь за сегодня. Обессиленный, в кромешной темноте, он на ощупь нашел кровать и уснул прежде, чем его голова коснулась подушки.

Глава 3. Бегство

Проснувшись, Кэр потратил несколько минут, чтобы дать глазам привыкнуть к кромешной темноте. Постепенно перед глазами стали вырисовываться очертания его маленькой комнаты. Встав с кровати и подойдя к шторам, лейтенант одернул их в сторону, открывая доступ лунному свету. Через окно на него смотрел спящий город. Желая сделать глоток свежего воздуха, Итан распахнул ставни, проветривая комнату. Несколько минут он просто вдыхал сладкий ночной воздух

Молодой моряк зажег свечу, стоявшую на столе рядом с его кроватью. Слабый язычок пламени запрыгал, будто исполняя задорный трактирный танец. Чтобы не погасить единственный источник света, Кэр захлопнул окно. Пляски свечи резко окончились, словно обидевшись на лейтенанта, остановившего ее веселье.

Ночью, когда Кэр без сил завалился на свою кровать, желания изучать комнату у него не было. Сейчас же, предоставленный самому себе, он наблюдал, как слабый свет тускло освещает карту континента, висящую на противоположной стене. Юноша взял в руку свечу и подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть карту, которую видел уже тысячи раз.

Континент Аурлия, ставший домом для его народа, был изображен в мельчайших деталях. Когда-то давно эти земли принадлежали иному народу, представителей которого аурлийцы называли древними. Альберт рассказывал своему молодому господину, что аборигены обосновались в этих землях много тысяч лет назад.

Древние верили, что существовало двенадцать богов, а каждая частица этого мира состояла из множества духов. Два главных бога, Варик и Хельда, создали этот мир из пустоты. Каждый из десяти остальных богов отвечал за свою сферу интересов. Бог Гольд, например, отвечал за природу и климат. Своими силами он мог создавать духов, которые собирались в группы и образовывали тучи или выстраивались в цепь, образовывая солнечные лучи. В ведении бога Варена был солнечный день. Подчиненные ему духи брались за край небосвода и тянули его до тех пор, пока их не сменят духи ночи, созданные богом Хальдом.

Боги им не помогли. Первый народ жил в этих землях беззаботно до тех пор, пока почти четыре тысячи лет назад в южных пустынях не появилась сущность, именующая себя Создателем.

Своей волей он превратил пустынных дикарей и варваров в фундамент новой цивилизации. Объединенный верой в единого бога и более плодовитый в сравнении с древними народ быстро разрастался, и вскоре одной пустыни оказалось для него слишком мало. Началась война, исход которой был предрешен. Древние, разделенные поклонением разным богам и не имеющие единства, проигрывали сражение за сражением. Начавшаяся около тысячи восьмисот лет назад война закончилась полной победой чужаков в этих землях.

Остатки древнего народа были загнаны на самый север континента и в один день просто исчезли. Никто не знает куда. Их дома и имущество остались на разграбление завоевателям. Пропал только сам народ. Точнее, не весь. Несмотря на все старания инквизиции, остатки некогда великого народа, разбитые на десяток мелких племен, до сих пор прячутся в бесконечных лабиринтах шовбурских пещер.

Примерно в тоже время исчез и сам Создатель, до этого лично направляющий свой народ. Учение церкви говорило о том, что Творец таким образом послал аурлийцам испытание, предоставив им полную свободу действий на предоставленной им земле. Теперь он просто наблюдал за ничтожно короткой жизнью своих творений со стороны, благословляя одних из них и проклиная других. Именно с этого момента народ Итана Кэрила начал свое новое летоисчисление. Отплытие экспедиции нарочно назначили на завтра, чтобы это событие ознаменовало начало тысяча семьсот восемьдесят первого года со дня исчезновения Творца.

Разобравшись с общим врагом, аурлийцы потеряли свое единство. Произошел раскол, повлекший образование первых независимых городов. Со временем вся территория континента была разделена на сферы влияния различных герцогств. Каждый правитель отныне ставил свои интересы и интересы своих подданных выше других. Континент погряз в мелкомасштабных междоусобных войнах. Так продолжалось до тех пор, пока больше тысячи лет назад не случилась последняя континентальная война.

Расположенное на востоке материка герцогство Литос стало поглощать прилегающие к его границам владения один за другим. Боясь, что герцог Литоса захватит всю власть на континенте, оставшиеся правители собрали объединенную армию и в решающем бою у реки Трикс одержали тяжелую победу. Герцогство Литос было стерто с лица земли. Самая ужасная война за всю историю континента унесла жизни половины его населения. Боясь повторения случившейся трагедии, совет герцогов принял решение пожертвовать частью своей независимости, чтобы в будущем избежать подобного.

Совместными усилиями на земле, где раньше располагалось герцогство Литос, был возведен Ортос. Священный город стал столицей нового мира. Созданный в тот же год Совет тридцати, позже переименованный в Великий Совет, избираемый из числа священнослужителей, стал судьей для споров, возникающих между герцогами. Тридцать участников Совета, по числу ветвей священного древа, вершили судьбу и определяли будущее континента. Один человек, носящий титул Приближенного и символизирующий собой ствол священного древа, на котором все держится, становился председателем Совета и был выше остальных тридцати. Верховный магистр считался человеком, обладающим особой связью с Создателем, и фактически исполнял обязанности главы всей церкви.

Никто не заметил, как влияние церкви с годами становилось все больше и больше. Не было никаких войн. Территория священного города дипломатическими методами с каждым годом разрасталась в геометрической прогрессии. Вскоре церковь стала самым большим землевладельцем на континенте. Герцоги перестали иметь вес во внешней политике и замкнулись внутри своих земель. Словно этого было мало, Совет направил в каждое из герцогств своих представителей. Кардинал олицетворял власть Ортоса на земле герцога. Как правило, их красивые резиденции располагались в столицах. Исполнительные епископы верой и правдой служили кардиналам. Каждый епископ отвечал за свой город и прилегающие к нему поселения.

Немногим больше трех сотен лет назад произошло первое Шовбурское восстание. Этот мятеж был последней попыткой герцогов отстоять свою независимость. Начавшись в Шовбуре и получив большой отклик в сердцах других правителей, пламя мятежа был жестоко погашено. Ортосом был издан закон о введении системы плащей. Совет считал, что если разобщить людей, то шанс повторения мятежа будет сведен к минимуму. В целях контроля исполнения нового закона была учреждена инквизиция и заложен первый камень в фундамент цитадели ордена святого Ролана, выпускавшей из своих стен особых инквизиторов, подобных Йону.

Чтобы предупредить возможные заговоры и мятежи, Совет издал указ об обязательном учете каждого жителя континента. Отныне в архивах епископов хранились данные обо всех без исключения людях, проживающих на вверенных им территориях. Записи хранили информацию о дате и месте рождения, родителях, основных моментах биографии, сведения о получении плаща или смене его цвета. Кроме того, путешествуя из одного подконтрольного епископу региона в другой, необходимо было получить у него соответствующее разрешение, а по прибытии необходимо было получить соответствующую отметку. Если человек принимал решение сменить место жительства насовсем, данные о нем передавались от одного епископа к другому. Нарушение одного из издаваемых Советом законов вело прямиком на костер инквизитора.

Междоусобные войны между герцогами действительно прекратились, но люди, подобные Ионе Форингтону, высказывали предположение о том, что на церковном костре погибло уже больше людей, чем от всех войн за всю историю континента. Двадцать лет назад произошло последнее восстание. Крестьяне, вынужденные платить налог герцогу, жертвовать церковную десятину и за свой счет оплачивать поступающие из Ортоса плащи, подняли мятеж. Восстание Коричневых плащей, получившее в народе свое название в честь цвета крестьянских одежд, в начале шло весьма успешно. Как и Шовбурское восстание, оно зародилось у подножия северных гор.

Барон Уильям Олридж, видя страдания и бедность своих крестьян, вместе со своим братом встал во главе безродного восстания. Крестьяне окрестных герцогств сбегали от своих хозяев и присоединялись к мятежникам. Им даже удалось одержать несколько уверенных побед над войсками, посланными Ортосом. Предательство не дало начинающему пламени вспыхнуть в полную силу. Арн Олридж — второй лидер восстания и родной брат Уильяма — по сговору с Советом завел своих товарищей в ловушку.

Пленив большинство мятежников, Совет устроил месяц сожжений. Костры не затухали, а запах паленой плоти навсегда пропитал стены одного из кварталов Ортоса. Уильяма Олриджа после формального суда публично четвертовали на городской площади. Судьба его десятилетнего сына и наследника осталось неизвестной. Мальчик исчез. Арн Олридж в награду за предательство со временем занял место кардинала Шовбура. С тех пор никто даже не смел и подумать о мятеже.

Так сформировался мир, в котором родился Итан Кэрил. Появившись на свет в год массового сожжения восставших, юноша стремительно приближался к своему двадцатилетию. Разглядывая карту мира, юноша понимал, что хочет побывать в каждой, даже самой удаленной его точке. Воочию увидеть живое воплощение рассказов отца и Огла.

Континент Аурлия видом сверху напоминал колье, которое так часто можно было видеть на шеях благородных девиц. В самой узкой, западной его части расположилось герцогство Корд, получившее свое название в честь основателя. Родина Кэра была единственным герцогством континента, правящая династия которого ни разу не прерывалась. В центре владений был отстроен город Корквил, чьих стен касались волны и Внутреннего, и Внешнего моря. С момента получения адмиралом Харисом разрешения на экспедицию в западной части города в рекордные сроки был отстроен новый порт для спуска на воду экспедиционных кораблей. На север и юг по мере расширения сухопутных границ раскинулись десятки деревень.

Отправившись дальше на север и миновав летнюю резиденцию семейства Кэрилов, можно было оказаться у подножия величественных гор. Здесь начинались владения герцогства Шовбур. Множество тайн хранили пещеры, повсеместно пронизывающие молчаливые скалы. Самые отчаянные исследователи месяцами пропадали в пещерах в поисках драгоценного металла — саггита. В результате его обработки умелый кузнец мог изготовить самый прочный доспех или оружие.

Среди вечно покрытых снегом пиков гор отважный путешественник мог натолкнуться на заброшенные храмы и алтари древних. Некоторые из них были настораживающе ухожены. Те древние, что не исчезли во время войны, разбились на племена и вынуждены были искать спасения от инквизиции, прячась в недрах глубоких пещер. Большинство аурлийцев имело темный оттенок волос и карие глаза. Древние же обладали куда более значительным разнообразием в своих генах.

Альберт рассказывал жуткие истории о том, как побежденный народ покидает свои укрытия, смешиваясь с обычными людьми. В результате таких вылазок на свет появлялись потомки двух народов. Внешне они ничем не отличались от обычных аурлийских детей. К настоящему моменту уже ни один шовбурец не мог с уверенностью утверждать, что в его роду не было крови древних. Возможно, именно этим объяснялась та взаимная нетерпимость между Шовбуром и церковью.

Путь от одного города до другого, с учетом рельефа местности, занимал крайне продолжительное время. Таким образом, каждое поселение жило своей самостоятельной жизнью и управлялось своим кланом. Номинально вожди кланов должны были подчиняться избранному их Советом герцогу, заседавшему в столице, но фактически каждый из них считал себя независимым. Сотни благородных семейств столетиями не могли доказать друг другу, чей род наиболее знатен и достоин управлять этими землями. Герцоги здесь сменялись чаще, чем где-либо. Церковь старалась не вмешиваться во внутренние междоусобицы обитателей северного края. Погода была непредсказуема, не зная горных троп и тайных ходов, эффективную войну против северян вести было абсолютно невозможно.

Столица герцогства расположилась в центре скалистых земель. Город Монтпик нашел свое пристанище в самом сердце севера. Стенами ему с двух сторон служили отвесные скалы, заботливо обнимающие и защищающие от порывистого ветра жителей города. Здесь, в столице, раз в полгода собирался совет кланов для обсуждения наиболее важных для жизни герцогства вопросов.

Пройдя сквозь царство снега и камня, спустившись с гор и отправившись на юго-восток, можно было оказаться во владениях Ортоса. На границе двух рельефных миров был отстроен Прит. Когда-то давно город являлся могучей крепостью древних. После победы над аборигенами Прит практически сравняли с землей, разрушив крепкие стены. На его месте аурлийцы возвели новый, куда менее укрепленный город. Самая широкая восточная часть континента практически полностью находилась под властью церкви. Плодородные земли и густые леса приносили огромную прибыль казне.

Южнее расположилась земля множества мелких лесных герцогств. Некоторые из них были настолько малы, что представляли из себя всего один город или поселение. Мистер Форингтон за обеденным столом часто высказывал мнение, что Совет не дает им объединиться, боясь иметь у своих южных границ одну единую силу вместо десятка независимых друг от друга земель. Эта местность была богата лесами и болотами. Именно здесь жители герцогства Корд заказывали древесину для своих будущих кораблей. Умелые следопыты здешних мест среди болот способны были отыскать залежи горючего масла, используемого для освещения городов. Ближе к югу царство леса уступало степи, плавно переходящей в пустыню.

Южное плато поделили между собой герцогства Кадис и Гранад. Основной доход им приносили экзотические специи и фрукты. Кроме того, кристаллы, содержащиеся в песке, которого в пустыне было предостаточно, были необходимы для изготовления стекла. В карьеры по его добыче стояли очереди из купеческих караванов всех герцогств. Изредка среди песчаных дюн удачливому искателю удавалось найти необработанные драгоценные камни. После этого счастливчик тотчас становился богачом.

Большинство городов было построено вокруг мест, хранящих реликвии, связанные с Создателем и его деяниями. Знаменитый паломнический путь вел от главного храма Ортоса до самого южного побережья пустыни. Согласно преданиям, Создатель вышел на континент из воды именно в этом месте. Герцогство Кадис выстроило здесь свою столицу. Западную территорию, поделив пустыню пополам, облюбовало герцогство Гранад. Его столица, построенная вокруг оазиса, стала важным перевалочным пунктом на тракте тысячи торговцев.

Несмотря на то что открытых столкновений между герцогствами не случалось, они постоянно вели подпольную войну. Покупка яда и заказ наемных убийц, чтобы избавиться от претендента на разработку карьера, были здесь обычным делом. Пустыня не была местом для мягкосердечных людей. Многих заблудившихся в ее просторах она сводила с ума. Лишившись рассудка, люди уходили в место, которому жители пустыни дали название плато смерти. Ходили слухи о том, что, лишенные благ плодородных земель, безумцы пристрастились к каннибализму. Периодически до Корквила долетали новости о том или ином торговом караване, ставшем их жертвой.

Если умирал один из двух пустынных герцогов, имеющий наследника мужского пола, тот занимал его место. Если законных наследников не оставалось, конклав странников пустыни выбирал нового герцога среди наиболее знатных и богатых родов. Судьба членов семьи предыдущего герцога после избрания нового, как правило, была не очень радужной. С большой вероятностью новый правитель искоренял их всех до единого, чтобы избежать возможности ущемления своей власти в будущем.

Тропы, ведущие из пустыни на северо-запад, приводили уставшего странника обратно в герцогство Корд, узкая полоса которого замыкала круг и отделяла Внутреннее море от Внешнего. Кэр мечтал когда-нибудь совершить подобное кругосветное путешествие. Пока ему довелось побывать лишь в своем родном герцогстве да на нескольких островах Внутреннего моря во время прохождения практики в морской академии.

Адмирал Оливер Харис, издавший самые подробные навигационные карты, утверждал, что внутренний архипелаг состоит из двенадцати островов. Открывая каждый из них, герцогство Корд получало от Совета компенсацию, пропорциональную его размерам и скрытым в недрах ресурсам. Однако, каждый открытый остров переходил в полное владение и распоряжение церкви. Как правило, имена островам давали в честь прославившихся святых.

Остров Ролана стал местом воспитания новых инквизиторов. Все происходящее на острове было окутано тайной и поэтому сильно притягивало интерес юного мистера Кэрила. Земля святого Фалька стал местом культурной и творческой мысли. В летний сезон остров был переполнен художниками, поэтами, музыкантами и мастерами театрального искусства. Каждый из них старался представить коллегам по цеху свои лучшие работы за последний год. Остров Беллариаса был весь усеян плантациями, на которых выращивались лечебные травы специально для академии целителей. Посторонним на этот остров вход был воспрещен.

Благоприятный климат острова Людвига сделал его популярным местом для отдыха и лечения представителей высшего сословия. Там они могли спокойно удалиться от мирской суеты, не подвергаясь постоянным взглядам простого люда, очарованного богатством знати.

Людей, далеких от навязываемой церковными проповедями морали, ждал остров Велии. Имя единственной женщины, вознесенной Советом в один ряд с остальными святыми, ждала интересная судьба. Как гласит предание, именно ее благословление вновь вернуло плодородие почве после восьми лет голода. Все голодные годы она провела, молясь в своей келье, и, покинув ее, предзнаменовала начало урожайного сезона.

Остров Велии был самым западным из числа тех, что составляли архипелаг. Стоя в ясный день во внутренней гавани Корквила, можно было разглядеть его очертания. Между столицей герцогства Корд и островом курсировали галерные паромы. Остров вовсю пользовался своей удаленностью от церковной столицы. Это было единственное место, на которое Совет не обращал свой взор.

Любое извращение могло найти здесь свое воплощение. Совет, хоть и владел островом, благоразумно закрывал глаза на все то, что на нем происходило. Даже набожные святоши понимали, что некоторые людские пороки не могут быть сдержаны, и пусть лучше неугодные Создателю дела творятся в одном, строго определенном месте. Даже облаченные в белые рясы старцы с пониманием относились к тому, что людям порой необходимо выпускать пар. Здесь совершались самые темные сделки, а найти кинжал в своей спине можно было с гораздо большей вероятностью, чем где бы то ни было.

Один купец в порту, продающий свои товары рядом с паромным причалом, как-то сказал Кэру, что по статистике лица людей, возвращающихся с острова, были чуть радостней лиц тех, кто только собирается его посетить. Итану Кэрилу однажды довелось там побывать. Во время сдачи очередного практического экзамена Кэр с соучастниками похитили тренировочный ботик и при помощи галерных весел собственноручно доставили себя на остров наслаждений. Встреча распорядительницы была не очень теплой, до тех пор, пока увесистый кошель золотых не полетел в ее сторону. Проведя незабываемый вечер в женских объятиях, наутро Кэр собирался возвращаться обратно вместе со своими товарищами.

Удача покинула незадачливых студентов у причала, где они столкнулись с одним из профессоров академии. Что он сам делал на острове Велии, история умалчивает. Если бы не влияние отца, юный мистер Кэрил, скорее всего, вылетел бы из академии. Только в тот момент Кэр по-настоящему понял, насколько важно для него обучение в академии, и принялся за изучение наук с удвоенным энтузиазмом. За оставшийся год обучения ему удалось значительно улучшить свою результативность. Итан улыбнулся, вспоминая, как в качестве наказания неделю проработал галерным гребцом на пароме, курсирующем между островом и Корквилом.

Резко возобновившийся танец свечи вытянул Кэра из омута воспоминаний. Окно было закрыто, значит, свечу потревожил сквозняк, возникший из-за открытой двери одной из комнат. Тихий скрежет выдвигаемого кресла подтвердил догадку Кэра. Он был не единственным, кто бодрствовал в эту ночь. В комнату потянулся притягательный аромат раскуриваемой трубки.

Мысленно попрощавшись с местом, подарившим ему последний сон на родной земле, Кэр вышел в общий зал. Его товарищем по бессоннице оказался мистер Кэмбел. Придворный сидел в своем кресле, задумчиво всматриваясь в пустоту. Появление в комнате лейтенанта не нарушило его транса. Итану показалось, что глаза дипломата наполнены скорбью. Чувствуя себя неловко, аурлиец негромко кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

— Мистер Кэрил, прошу меня извинить. Порой я слишком глубоко погружаюсь в фантазии, сожалея о тех вещах, исправить которые не в моих силах, — лицо опытного придворного моментально приняло вежливый вид, изобразив самую натуральную улыбку.

— Не хотел вам мешать, — сказал Кэр, уже начинающий жалеть, что покинул свою уютную келью.

— Что вы? Хотел бы я остаться один на один с собой, никогда не покинул бы свою комнату, — сказав это, Артур вспомнил о наличии трубки у него в руке.

Затянувшись, он оценивающим взглядом с ног до головы оглядел своего собеседника. Казалось, что представитель герцога пытался подметить каждую мельчайшую деталь.

— Так о чем вы, как правило, сожалеете? — неожиданно для самого себя спросил Итан, присаживаясь за стол напротив человека в черном.

— Как правило, о судьбах тех людей, что пострадали из-за принятия мной неверных решений, — ни один мускул не дрогнул на лице Артура Кэмбела во время ответа, но Кэр почувствовал, что вскрыл совсем свежую рану.

— Извините за бестактность, — спохватился Итан, сделав в своих мыслях вывод о том, что эмиссару пришлось идти по головам, чтобы стать частью экспедиции, о чем он, видимо, сейчас сожалел.

— Вы слишком часто извиняетесь. Это удел молодых. Поверьте, с возрастом причин, по которым вы посчитаете нужным извиниться, будет становиться все меньше и меньше. И тем не менее на вашем месте я начинал бы избавляться от этой дурной привычки уже сейчас, — глаза дипломата теперь излучали доброжелательность, обезоруживая любую попытку оскорбиться на произнесенную им фразу.

— Благодарю за совет, — Кэр решил для себя, что не будет противиться поучениям старших офицеров.

Каждый, получивший свое место за этим столом, скорее всего, заслуживал порой позволять себе покровительственный тон.

— Вы бывали на Борусе? — неожиданно спросил Артур.

— Не высаживался, — во время прохождения практики в академии Кэр несколько раз путешествовал по просторам Внутреннего моря и видел эту землю, но только издалека.

Остров святого Боруса был ближайшим к южным пустыням. Между тем основной целью была доставка груза в порты герцогства Кадис, и попутные острова так и оставались неизведанными, тая на горизонте.

— Там выращивают лучший табак из всех, что мне доводилось пробовать. Представьте себе, весь остров одна огромная плантация. Один мой знакомый занимается его поставкой в Корквил. Вы просто обязаны это попробовать, — тон говорящего не терпел возражений.

Кэр и рад был переходу разговора из философского в материальное русло. Немного покопавшись во внутренней подкладке плаща, он извлек свою трубку. Мистер Кэмбел достал маленький мешочек из дорогой ткани, перевязанный сверху тонкой льняной лентой. Только стоимость упаковки должна была составить немалую сумму. Герцогский эмиссар явно не был стеснен в средствах.

— Готов поспорить, что лучшего вам пробовать не доводилось, — улыбнулся Артур, дождавшись, когда Кэр затянется в первый раз.

Дипломат не врал. Табак действительно оказался отменным. Настолько, что все остальные сорта только что утратили свою ценность в глазах Итана.

— Этот примите в дар, а все последующие будете покупать у меня по семьдесят грошей за штуку, — уверенно сказал Артур, всем своим видом излучая уверенность в том, что так оно и будет.

— На вас неплохо бы смотрелся желтый плащ, мистер Кэмбел, — не удержался от колкости Кэр.

Артур позволил себе негромко рассмеяться. В этот момент Кэр услышал, как за его спиной открылась дверь, и резко обернулся. Потирая глаз, в их сторону двигался штурман Дункан Грин.

Кэр выругался про себя. Это будто нарочно происходит. Его снова застали мило и непринужденно беседующим с человеком герцога. Артура явно забавляло замешательство лейтенанта.

— Мистер Кэмбел, надеюсь, ваше предложение распространяется на всех членов экипажа? — сказал Дункан, явно давая понять, что слышал, о чем шептались два офицера, оказавшиеся на «Отчаянии» в последний момент.

— Именно, мистер Грин. Попробовать предлагаю в дар, а дальше придется позвенеть кошелем, — ответил ничуть не смутившийся Артур, походивший в этот момент больше на опытного торгаша, нежели чем на придворного.

— Гильдия желтых плащей скорбит об утрате столь перспективного представителя. Вы предпочли черный, потому что он больше подходит вашему лицу? — фраза могла звучать агрессивно, но только не из уст штурмана.

Тот источал ауру дружелюбия, казавшуюся вполне искренней. Дункан с благодарностью принял мешочек от дипломата.

— Наш молодой товарищ мужественно исполнял ваши обязанности в ваше отсутствие, пусть и не так изящно, как это удается вам. Тем не менее мистер Кэрил тоже считает, что желтый плащ вполне бы мне подошел, — элегантно ответил Артур молодому лейтенанту на его недавний укол.

И мистер Кэрил, и мистер Грин вынуждены были признать, что табак и вправду оказался выше всяких похвал. Между придворным и штурманом завязался негромкий спор о лучшей методике его выращивания. Кэр в дискуссии не участвовал, поэтому первый услышал звук шагов, доносящихся из коридора, ведущего к выходу в гавань.

— Тс-с, — прошептал он.

Оба офицера моментально замолчали, с лиц исчезли улыбки, в глазах читалась сосредоточенность.

— Вы слышите? Кто-то идет, — попытался обратить их внимание Итан.

— Это невозможно! — заявил мистер Грин.

— Тихо! Я тоже слышу, — прошипел мистер Кэмбел.

Через минуту уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что по коридору, пройдя по которому они должны были закончить церемонию, кто-то шел. И шел не в ту сторону.

Через двадцать мучительно долгих секунд свет догорающего камина осветил очертания фигуры в зеленом плаще. Кэр с трудом сдержал восклик удивления. В проеме стоял Оливер Харис. Взгляд его был пугающе серьезен, а указательный палец правой руки замер, остановившись у губ. Убедившись, что он понят, адмирал тихими шагами приблизился к офицерам. Подойдя к ним вплотную, он шепотом, будто пуская залпы арбалетных болтов, принялся бросать обрывки коротких фраз:

— Совет передумал. Экспедиция отменяется. Гонец Совета будет в Корквиле через два часа, — на лицах офицеров отразились шок и удивление.

Даже Дункан Грин воздержался от собирающейся сорваться с его уст шутки. Он перестал перекатывать золотую монету, крепко сжав ее в ладони.

— Будите всех. Серого — после того, как все обсудим. Если проснется, ему ни слова. Мы уходим. Сейчас же, — добавил адмирал, не давая ошеломленным слушателям оправиться.

Комнату постепенно заполняли зеленые плащи. Кэру выпало будить Пита и доктора. Итану было немного страшно тревожить сон Чарли Рокуэла. Открывшиеся в лунном свете зеленые глаза пугающе блеснули. Доктор вскочил с кровати, будто и не спал вовсе. Итан отметил, что ему не потребовалось много времени, чтобы начать ориентироваться в темноте.

Офицеры стояли, обратив все свое внимание в сторону адмирала. Сесть на свои места они боялись, так как скрежет кресел мог потревожить сон инквизитора. Двенадцать пар глаз внимательно смотрели на сэра Оливера и ловили каждое его слово.

— Мне нужно ваше решение здесь и сейчас. Оставшиеся с нами не будут считать трусами тех, кто решит повернуть назад. У кого-то из вас есть семьи. Я не могу гарантировать их безопасность. Лично я для себя все решил еще пять лет назад, но не могу требовать той же слепой преданности от вас, — сказал адмирал, после того как немногим более подробно повторил сказанное им впервые, оказавшись в этой комнате.

Причина такого резкого изменения позиции Совета была неизвестна. Скорее всего, для мистера Кэмбела, адмирал уточнил, что герцог Корд в курсе сложившейся ситуации и не возражает против участия Артура в дерзкой авантюре. На словах, конечно, если дело дойдет до обвинений, герцог будет все отрицать. Кэру показалось, что человек в черном прямо сейчас рассмеется, но вместо этого многозначительно улыбнулся и склонил голову, выразив таким образом свое согласие на участие.

— Кто-то из ваших отказался, адмирал? — робко спросил интендант Родрик Грей, которому совсем не хотелось действовать наперекор святой инквизиции.

— Нет, все до единого согласились. Инквизитору пока ничего не говорили. Он с офицерами и оружием уже ждут тех, кто пойдет с нами, на улице, — с гордостью за своих подчиненных ответил мистер Харис.

— Главное, добраться до кораблей, и мы будем недосягаемы даже для Совета. Я точно с вами, адмирал, — азартно прошептал капитан Хольт.

Его примеру, не колеблясь, один за другим последовали и все остальные. Даже Кларк Кормак, лишенный возможности попрощаться с семьей, не противился плану адмирала. Поддавшись всеобщему настроению, согласился и мистер Грей. Замешкался только Огл.

— Не думаю, что идти против воли Совета хорошая идея, — боцман сжимал символ Создателя на груди, и на лице у него отражалась внутренняя борьба.

Никто из присутствующих не считал Огла трусом, но его набожность порой была камнем преткновения многих споров. За подаренную после ранения вторую жизнь он всегда благодарил только Создателя.

— Мы слишком долго ждали этого шанса, старина. Сейчас не время поворачивать назад. Ты нам нужен. Останешься — и инквизиции станет понятно, что мы знали об отмене. Ты поставишь под удар наши семьи? — шепотом прохрипел Иона Форингтон, испепеляя яростным взглядом товарища и перехватив его руку, сжимающую символ на груди.

Огл без капли страха смотрел в глаза профессора, судорожно ища правильное решение в сложившейся ситуации. К нужному ответу его подтолкнул тот, от кого этого никто не ожидал. Дверь комнаты, которую инквизитор делил вместе с мистером Нортхэмом, распахнулась, и появившийся Йон уверенным шагом подошел к столу, оказавшись за спиной Огла.

— Адмирал Харис? Я что-то пропустил? — сказал он, обращаясь к главному моряку, неожиданно оказавшемуся в комнате.

Кэр увидел, что капитан «Последнего шанса» растерялся и вряд ли был способен дать ответ, способный заставить инквизитора поверить. Атмосфера растерянности поглотила даже словоохотливого мистера Кэмбела. Краем глаза Итан заметил, как капитан Хольт сжал в руке кухонный нож, который незаметно успел стащить со стола.

— Мы подумали, что будет лучше отчалить раньше назначенного времени, чтобы избежать шумных проводов. Хотим заручиться покровительством святого Антония, проявив кротость и лишив себя почестей, опускаемых на плечи будущих первооткрывателей, — неожиданно ответил за адмирала Огл.

Кэр не был уверен, что человек под маской поверил словам боцмана. Однако, ответ его устроил, и он подчинился обстоятельствам.

— Если решение принято, стоит спешить, первые зеваки начнут появляться на площади меньше, чем через полчаса, — подыграл боцману мистер Кэмбел, призывая всех действовать.

Через минуту весь офицерский состав «Отчаяния», направляемый адмиралом Харисом, шел по коридору, ведущему к дальнему выходу дворца святого Патрица. Когда они сделали первые вдохи свежего воздуха, на улице еще стояла кромешная тьма. Товарищи с «Последнего шанса» вручили сданное подчиненными Хольта оружие. Инквизитор флагманского корабля вручил Йону полуторный меч необычной формы. Вместо привычной узкой полоски гарды его рукоять заканчивалась кольцом, диаметра которого было достаточно, чтобы просунуть через него руку. Сам меч, судя по очертанию ножен, был немного изогнут ближе к концу, также как и кинжал, принятый Йоном от собрата по ордену. Второй инквизитор оказался вооружен копьем, похожим на посох.

За то время, что беглецы потратили на путь до гавани, сквозь тьму начали проникать первые лучи солнца. В утреннем свете все окружающее казалось окрашенным в серый цвет. За всю дорогу им встретилась лишь пара пьяниц, не способных сопоставить в своей голове, что две дюжины зеленых плащей, двигающихся в сторону гавани Внешнего моря, скорее всего, те самые знаменитые мореплаватели, что должны отправиться в экспедицию через несколько часов.

У причала их ждал герцог в окружении нескольких десятков своих гвардейцев. Кэр заметил, что, когда они вышли с городских улиц к порту, дорогу за ними перегородила вереница синих плащей. Лейтенант почувствовал себя в западне. В самом порту из людей оказалась лишь пара самых ранних торговцев, жадно разгружающих свои телеги и предвидящих сказочную прибыль, что несет им день проводов первой экспедиции во Внешнее море.

Герцог в этот раз был еще менее многословен, чем на триумфальной площади. Впрочем, сейчас Кэр был этому даже рад. Казалось, что эта речь предназначалась только для того, что усыпить внимание инквизиторов. Всем остальным уже сильно не терпелось покинуть твердую почву. Итан молча наблюдал, как и оставшиеся дороги за их спинами, ведущие из города в порт, перекрывались синими плащами.

В нескольких сотнях метров от них, будто переживая за своих офицеров, на волнах покачивались «Последний шанс» и «Отчаяние». После речи герцога адмирал Оливер торжественно отдал приказ о начале экспедиции. Каждый экипаж забрался в свой ботик у причала. Моряки постарались занять места в лодке так, чтобы инквизитор оказался спиной к удаляющемуся городу.

И не зря. Стоило им отплыть от причала Корквила метров на сорок, как Кэр, стоящий на корме и смотрящий на удаляющийся город, увидел, что к линии гвардейцев герцога приблизился всадник в окружении серых плащей. Видимо, по первому требованию его не пропустили, так как он начал агрессивно жестикулировать, очевидно угрожая сжечь стражника в случае неповиновения.

От синих плащей отделилась одна невысокая фигура и неторопливым шагом направилась в сторону герцога, стоящего на причале. В этот момент находящийся в глубоких размышлениях Йон начал поворачивать голову в сторону Корквила.

Нервы каждого находящегося в ботике натянулись, словно парус от сильного попутного ветра. Рука мистера Форингтона сжала рукоять кинжала так, что побелели костяшки пальцев. Огл бросил на Иону взгляд, молящий не совершать задуманного. Спасителем ситуации в этот раз оказался мистер Нортхэм, положивший свою руку на плечо поворачивающегося инквизитора.

Приблизившись к тому месту, где под капюшоном должно было располагаться ухо человека в сером, он с напускным возмущением принялся что-то нашептывать. Кэру было плохо слышно содержимое монолога первого помощника, но, кажется, Джереми разъяснял инквизитору, что оборачиваться на оставляемый город среди моряков было самой дурной приметой.

Синий за это время успел дойти до герцога и вместе с ним вернуться к кольцу оцепления. После того как точка, которой был губернатор, соединилась с серыми, вся толпа, собравшаяся в порту, рванула к причалу, размахивая руками.

Хоть это было и невозможно, Кэру казалось, что ему слышится яростный крик герцога. Лейтенанта не покидало ощущение нереальности происходящего. Еще вчера он думал, что проведет остаток дней, доставляя толстосумов из Кадиса в Корд, или будет проводить месяцы в поисках хорошего улова. Сегодня же он вступил на шаткий путь еретика, ослушавшегося приказа Совета. Никто не знал, что их ждет по возвращении домой. Итан не мог понять, действительно ли слова инквизитора привели герцога в ярость или это была лишь умелая игра.

Когда в детстве представляешь себя героем приключений, не веришь, что тебя могут убить или в то, что твои приключения не принесут тебе славы. Не думаешь, что от твоих действий могут пострадать те, кто тебе дорог. Не думаешь, что можешь оказаться в ситуации, в которой нет очевидно правильного решения. На секунду в голове лейтенанта возникла мысль прыгнуть в морскую воду и вернуться домой. В место, окутанное ореолом безопасности и тепла.

В этот момент ботик ударился о борт «Отчаяния», и офицеры начали свое восхождение на корабль. Никто не оборачивался. Никто ничего не слышал.

Глава 4. Будни бескрайнего моря

Оказавшись на борту и сильно удивив караульного десятника своим появлением, Хольт приказал поднимать команду. Одним взглядом капитан дал понять Джереми Нортхэму, что необходимо занять инквизитора до тех пор, пока гавань не скроется за горизонтом. Первый помощник был достаточно давно знаком с Рэджинальдом, чтобы понять его без лишних слов.

— Отбери трех лучших стрелков из своих гвардейцев. Тех, кому можешь доверять. Выдай луки, пусть встанут на корму и отстреливают любую птицу, которая приблизится к кораблю со стороны континента. Почта нам не нужна, — прошептал капитан Джонатану Норрингтону, когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы их никто не услышал.

Гвардеец в туже секунду отправился выполнять полученный приказ. По его лицу было видно, что он оценил предусмотрительность капитана.

— Подымай команду, пусть садятся на весла. Нам необходимо как можно быстрее набрать скорость, чтобы избежать погони, — настала очередь Огла получить свой приказ.

Капитан окинул взором бескрайнее море, что ждало их впереди, чтобы перевести дух. Спокойная водная гладь с едва заметными волнами заставляла его забыть обо всех переживаниях. Здесь он как никогда ощутил дух свободы.

— Мистер Колгрейн, мистер Кэрил, займитесь матросами на палубе, пусть поднимают паруса и якорь, слава Создателю, ветер на нашей стороне, — переключился он на лейтенантов.

Дальнейших приказов Кэр не слышал, так как немедля принялся исполнять адресованный ему. Руководя отданными в его распоряжение матросами, он краем глаза наблюдал, как два десятка зеленых плащей под руководством мистера Грея при помощи морских канатов поднимали с воды ботик и закрепляли его у одного из бортов. Точно такой же сейчас был подвешен и с другой стороны.

Паруса были подняты, весла опущены в воду, и корабль быстро начал набирать скорость. Итан стоял на корме и смотрел, как за горизонтом исчезает место, которое он называл своим домом.

— Ты еще не бывал на таком корабле, как «Отчаяние»? — Кэр не заметил, как за его спиной появился Иона Форингтон.

— Нет, — ответил лейтенант, осознав, что из почти трех сотен человек экипажа только он да мистер Кэмбел были здесь впервые.

— В таком случае я попрошу мистера Колгрейна все показать. На ближайшие годы он станет вашим соседом. Надеюсь, вы найдете общий язык, — сказал подошедший к ним мистер Нортхэм, хотя на его лице отображалось абсолютное безразличие в отношении того, сойдутся характерами молодые лейтенанты или нет.

Для первого помощника не существовало понятия удобства, когда речь шла о деле. Дожидаясь, когда к ним подойдет Пит, Кэр слушал, как подозвавший к себе Огла капитан попросил боцмана ненавязчиво оценить отношение команды к нахождению инквизитора на борту.

Пит проводил Кэра в их каюту, расположенную на ярус ниже. Она оказалась не самой большой, но вполне уютной. По обеим сторонам располагались кровати, а у дальней стены между ними стоял стол. Свет проникал лишь через небольшое круглое окно, вырезанное в борту. Им еще повезло. Матросы, расположившиеся на нижней палубе, были лишены такой роскоши, как дневной свет. Отверстия для весел располагались слишком низко и закрывались, когда морякам не требовалось грести.

У подножия лейтенантских кроватей стояли сундуки с их личными вещами. Кэру снова повезло, заботливый Альберт не стал затягивать доставку немногочисленного скарба своего господина до последнего момента. Итан ухмыльнулся, подумав, что у мистера Кэмбела в каюте стоит, должно быть, как минимум два подобных сундука, один из которых доверху забит табаком с острова Борус.

Когда с момента отплытия пробил четвертый кормовой колокол, капитан объявил общее построение на верхней палубе. Проходя через стройные ряды своей команды, капитан произнес воодушевляющую речь и представил команде нежданного гостя. По указанию капитана все время, с тех пор как были подняты паруса, Огл обрабатывал команду, внедряя в сознание моряков идею о том, что присутствие священнослужителя на корабле не так уж и плохо.

Подготовленные к этой новости матросы не высказали бурных протестов. Представ перед командой, Йон также держал слово, сообщив, что объявляет занимаемое им помещение в носовой части верхней палубы корабля храмом Создателя. Двери его покоев всегда открыты для желающих исповедаться в своих грехах. Ежедневные службы будут проводиться за два корабельных колокола до полудня.

По рядам моряков пронеслось перешептывание, но не возмущенное, а, скорее, просто удивленное. Им прежде еще не доводилось видеть представителя ордена святого Ролана так близко. Голос под маской звучал уверенно и безапелляционно. Кэр поймал себя на мысли, что ему чертовски интересно, как выглядит лицо человека, скрывающегося под изображением священного древа. Седые волосы создавали впечатление, что человек в сером плаще старик. Однако голос звучал так, будто принадлежит человеку, чей возраст еще не пересек отметки в тридцать.

Довольный реакцией своих подчиненных, капитан приказал экипажу возвращаться к исполнению своих обязанностей. Невооруженным глазом было видно, что он в хорошем расположении духа. Заняв место у штурвала и вдыхая свежий морской бриз, капитан на несколько секунд закрыл глаза, наконец-то успокоившись и принимая тот факт, что мечта его сбывается прямо сейчас.

Рэджинальд Хольт не имел ни малейшего представления о том, что ждет его и доверившихся ему людей во Внешнем море. Сейчас ему было достаточно просто наслаждаться видом бескрайнего моря со всех четырех сторон и вести свой корабль вслед за флагманом адмирала Хариса.

За следующие три недели плавания Кэр изучил каждый уголок своего нового дома. Ему было немного непривычно командовать матросами, многие из которых были значительно старше него и уж точно много опытнее. За время обучения в академии Итан не раз выходил в море, но никогда прежде не был на столь огромном судне. Экспедиции не повезло, и вот уже вторую неделю в ее паруса дул встречный ветер, замедляя и без того тяжелые корабли.

На главной палубе гордо возвышались три больших мачты, паруса которых наполнял жизнью легкий ветер. Ближе к корме находилась мачта поменьше с необычным парусом треугольной формы. Каюта капитана обосновалась на корме, прямо под площадкой рулевого. Такое расположение позволяло капитану всегда находиться в центре событий и первым из офицеров оказаться у штурвала.

Небольшое возвышение на носу корабля, словно создавая баланс сил на чаше весов, было превращено инквизитором в храм. Йон разделил отведенную ему каюту на две части. Та из них, что открывалась взгляду при входе, служила священнослужителю местом приема паствы. Значительно меньшая часть каюты была отделена тканевой шторой и выступала в качестве личных покоев инквизитора.

Если верить словам мистера Форингтона, имя Йон было ненастоящим. Представители ордена святого Ролана отказывались от всего мирского, включая собственную личность. Взамен они получали непонятные непосвященному в тайны ордена прозвища. Профессор рассказал, что будущих рыцарей ордена отбирают еще детьми, чтобы в их головы было легче заложить необходимые идеалы. Магистр ордена получил от Великого Совета право призыва и мог беспрепятственно набирать в свои ряды любого одаренного отрока, невзирая на его происхождение.

Нос корабля венчала вырезанная заботливыми руками мистера Кормака голова мифического ящера, по преданиям обитающего в глубинах Внутреннего моря. Таинственный доктор Рокуэл, вызывающий у Кэра не меньший интерес, чем человек в маске, в свободное от исполнения своих обязанностей время любил расположиться на палубе и переносить на холст быт окружающих его моряков. Очень быстро аскетично обставленные каюты офицеров обновились, украсившись изображениями морских пейзажей и занятых своими трудовыми обязанностями матросов.

Спускаясь вниз по деревянной лестнице, Кэр оказывался на второй палубе, практически полностью отданной в распоряжение офицеров. Коридор, ведущий в сторону кормы, был самым широким на корабле. Пройдя по нему и миновав двери офицерских кают, расположенных по обе стороны, можно было упереться в массивную решетчатую дверь с тяжелым засовом и увесистым замком. Вход в помещение арсенала всегда охраняли двое фиолетовых плащей.

Такое расположение арсенала было обусловлено тем, что в случае поднятия бунта на корабле офицеры первыми могли получить доступ к оружию. Поддавшись настойчивым просьбам лейтенантов, Джонатан Норрингтон однажды впустил юношей на небольшую экскурсию. В специально созданных для арсенала открытых стеллажах хранилось оружие. По левую руку человеком с явным чувством перфекционизма были разложены мечи и кинжалы. Прямо напротив входа вся стена была увешена щитами. Правую же сторону занимали луки и арбалеты.

Кузнецы герцогства корд превзошли самих себя, подготавливая амуницию для предстоящей экспедиции. Каждое оружие было отмечено особым знаком, обозначающим его принадлежность к конкретному кораблю. Навершия мечей были сделаны в форме лица с запечатленным на нем криком. Аналогичное изображение повторялось и на щитах. Мистер Норрингтон рассказал лейтенантам, что оружие на «Последнем шансе» было помечено клевером.

В запертом на отдельный замок шкафу хранились горшки с горючей смесью. Ключи от самого опасного на корабле оружия были только у капитана, его первого помощника и Джона Норрингтона. Ношение оружия на корабле запрещалось всем, кроме офицеров и гвардейцев, стоящих в карауле.

По правому борту носовой части корабля располагался камбуз, в котором царствовал мистер Грей. Кэр зря переживал по поводу его кулинарных способностей. Неизвестно как, но Родрику удавалось из скудного, дорожного провианта создавать шедевры кулинарного искусства.

Напротив царства интенданта вытянулся кабинет доктора Рокуэла, совмещенный с операционной. За прошедшие недели Кэр попал туда только один раз, по поручению мистера Нортхэма. Зеленоглазый, очевидно, наслаждался нервозностью представшего перед ним лейтенанта. Пока Итан ждал, когда Чарли Рокуэл подготовит необходимый отчет, взгляд его бегал по комнате. Внимание привлекло несколько тяжелых мешков, прислоненных к стене, содержимое которых оставалось загадкой.

— Это песок, — сказал доктор, подняв глаза на любопытного юношу.

— Для чего вам песок на корабле? — не постеснялся своего невежества Итан.

— Чтобы ноги не скользили, — коротко бросил зеленоглазый, вернувшись к изучению бумаг.

— Почему они должны скользить? Вода вряд ли доберется до нашей палубы, а если и доберется, то песок уже не поможет, — Кэр договаривал эту фразу на автомате, хотя уже догадался до истинного предназначения мешков.

— Кровь, мистер Кэрил, — доктор произнес это простое слово с пугающим профессиональным равнодушием.

Итан слегка побледнел. Оставшееся время он стоял молча, борясь с желанием выудить хоть крупицу информации о биографии зеленоглазого. Где он родился? Как оказался у дверей академии целителей имени святого Белариаса? Почему церковь, так ревностно следящая за каждым, упустила из виду этого, несомненно, неординарного человека? Кэр не сомневался, что когда-то узнает всю правду о докторе.

За стеной лазарета, в самом носу корабля, теснилась офицерская столовая, в которую помещался лишь овальный стол и двенадцать стульев. Инквизитор, лишенный возможности снимать свою маску на людях, принимал пищу в своих покоях. По вечерам офицерский состав собирался за этим столом и вел оживленные беседы. Правда, кто-то из них всегда отсутствовал, потому что вынужден был держать вахту на палубе. Таким образом, один из стульев, как правило, пустовал.

Насытившись, офицеры заставляли мистера Кэмбела порадовать их игрой на лютне. Будучи опытным придворным, он мастерски владел музыкальным инструментом и прежде восхищал своей игрой окружение герцога. Первые дни после открытия его таланта в ход шли лишь лирические баллады о героях и красавицах, но со временем общим решением в репертуар были добавлены трактирные песни, порой весьма похабного содержания. Последним, однако, охотнее подпевали за столом. Для того, чтобы исполнить шутливую песню о неверности жены капитана, слишком задержавшегося в плавании, красивым и чувственным голосом обладать было необязательно.

Мистер Кормак, как единственный из офицеров обладающий семьей, не очень любил эту песню. Зато иногда плотник разбавлял звуки лютни, доставая из недр своего плаща собственноручно изготовленную флейту.

Дункан Грин считал вечер пропавшим, если ему хотя бы раз за вечер не удавалось довести публику до истерического смеха. Басистый гогот Огла в такие моменты перекрывал все остальные. Капитан, как правило, оставался молчалив и не поддавался провокациям даже тогда, когда штурман рассказывал очередную байку о любовных похождениях мистера Хольта.

Традицией стало поднимать кубок за мистера Грея, чудотворца, день за днем доказывающего свой талант. Родрик в такие моменты обычно очень смущался, хотя было видно, что похвала ему приятна.

В плавании кашель Ионы усилился. Особенно сильно это замечалось именно во время вечернего застолья. Частота приступов возрастала с пугающей скоростью. Чарли Рокуэл пообещал профессору, что, если им повезет найти землю, на которой будет расти семилистник, доктор приготовит отвар, способный облегчить его страдания.

Огл как-то намекнул доктору, что команда была бы несказанно рада, если мистер Рокуэл воспользуется своим талантом художника и подарит морякам несколько своих картин с изображением образов представительниц лучшей половины человечества. Рассмеявшийся доктор обещал подумать, но пожелание в будущем так и не исполнил.

Мистер Нортхэм большую часть времени был молчалив и чаще других дежурил на палубе по вечерам. Изредка из него можно было выудить некоторые подробности плаваний, в которых ему удалось побывать под началом адмирала Хариса, но даже тогда он был немногословен.

Огл и мистер Норрингтон часто вступали друг с другом в длительный диалог по поводу превосходства той или иной техники боя и часто вспоминали наиболее прославившихся в ратном деле аурлийцев.

Иногда за столом поднимались вопросы политики и религии. Чем дальше на запад удалялись моряки от родных земель, тем более смелые разговоры они себе позволяли. Когда лезвие спора накалялось до предела, ситуацию брал под контроль мистер Кэмбел. Словно опытный кузнец, Артур придавал форму раскаляющемуся спору и затем умело его охлаждал.

Мистер Норрингтон и Артур частенько обменивались колкостями, не оставляющими сомнений в том, что эти двое действительно были знакомы прежде. Несмотря на их замаскированную грубость, открытую агрессию никто из джентльменов не проявлял. Однако, было видно, что и друзьями оба собеседника называться не могли.

Пит и Кэр, сперва чувствовавшие себя не вправе открывать рот за офицерским столом, постепенно стали подключаться к диалогу. Сейчас, к концу третьей недели, они уже ощущали себя частью новой семьи и принимали активное участие в словесных баталиях. Кэр был горд находиться среди лучших мореплавателей своего поколения.

Ложкой дегтя в чаше радости оставался только Пит. Он был на год младше Кэра, но, очевидно, был лучшим собеседником, а в познаниях морских наук оставил молодого барона далеко позади. Не помогало и то, что жили они в одной каюте, и лицо мистера Колгрейна было самым часто встречающимся ему на корабле. Здесь, на «Отчаянии», титулы переставали что-либо значить. Единственная приемлемая на корабле иерархия была вышита на зеленом плаще Кэра в виде штурвала. Согласно ей барон Кэрил и простолюдин Пит были равны. Годы опыта научили Итана не выдавать своих эмоций, сохраняя в тайне его отношение к первому лейтенанту.

Иногда, когда экспедицию окутывал полный штиль, адмирал совершал короткие визиты на корабль капитана Хольта. В эти дни Оливер Харис занимал двенадцатый стул за офицерским столом. Как правило, разговоры в такие вечера были куда более сдержанны, нежели обычно.

Спустившись на еще одну палубу ниже, Кэр оказывался в мире, где распоряжались матросы. Единственным из офицеров, чья каюта располагалась здесь, был Огл. Он самолично, еще на этапе проектирования корабля, попросил Кларка Кормака изменить его устройство так, чтобы быть ближе к команде. Рядом с каютой бородатого боцмана в кормовой части палубы расположился кубрик, в котором матросы и гвардейцы отсыпались в свободное от дежурств время.

Центральную часть палубы занимал большой просторный зал. В корпусе было вырезано множество бойниц для выхода галерных весел. У каждого борта стояло по двадцать скамей, каждая из которых была способна вместить до трех человек. Именно столько людей было необходимо, чтобы максимально эффективно использовать галерное весло. Когда нужды в них не было, весла затягивались внутрь и закреплялись специальными крюками. Мистер Кормак поразил всех, создав конструкцию, позволявшую накрывать затянутые весла специальными деревянными щитами, служащими матросам в качестве обеденных столов. Таким образом, данный отсек мог служить гребцам не только местом тяжелого труда, но и столовой.

В оставшейся носовой части находилась кают-компания. Здесь моряки могли померяться силами или одолжить книгу из небольшой корабельной библиотеки. По вечерам матросы и гвардейцы часто собирались здесь или на верхней палубе и горланили веселые морские песни. Среди хора голосов отчетливо выделялся один, чьи вокальные данные делали любую, даже самую похабную песню произведением искусства.

Самая нижняя палуба, представляющая из себя трюм, была доверху забита продовольствием, бочками с пресной водой, инструментами, запасной парусиной и досками. Ключ от складских помещений был только у капитана, Ионы и мистера Грея, а караул у двери всегда несли два вооруженных гвардейца. Не забыли конструкторы этой плавучей крепости предусмотреть место и для гальюна.

Экипаж «Отчаяния» должен был составлять двести матросов, пятьдесят гвардейцев и двенадцать офицеров. Неожиданно появившийся на корабле тринадцатый офицер оказался неожиданно популярен среди команды. Его ежедневные проповеди на верхней палубе не воспринимались агрессивно, а напротив, приветствовались моряками. Настолько, что капитан уже начал переживать за растущее влияние инквизитора на корабле. У походного храма выстраивалась очередь из желающих исповедаться в своих грехах матросов. Между тем пока проблем инквизитор не доставлял. По крайней мере, он точно не причинял те беспокойства, о которых рассказывал адмирал Харис, когда речь заходила об инквизиторе с его корабля.

Гвардейцы большую часть дня занимались тем, что стояли в карауле или оттачивали свои военные умения. Когда встречный ветер становился особенно сильным, сто двадцать матросов занимали свои места за веслами и принимались за синхронную работу в отработанном темпе. Часть матросов ежедневно поступала в распоряжение мистера Грея и трудилась на кухне. Две дюжины моряков следили за парусами. Самым невезучим доставалась обязанность по уборке корабля.

Жизнь на «Отчаянии» нравилась Кэру. К своему удивлению, он практически не скучал по оставленному позади дому. Однако, помимо тихой ненависти к Питу, Итан столкнулся с еще одной проблемой.

Десятник Уорт был моряком опытным, но человеком недостаточно зрелым в своих суждениях. Приказы молодого и еще зеленого лейтенанта, равно как и необходимость им подчиняться, выводили его из себя. Младший офицер с раненым самолюбием постоянно ставил под сомнение приказы мистера Кэрила и подтрунивал над ним, поддерживаемый гоготом своих товарищей.

Однажды Кэр вышел из себя и призвал Уорта к повиновению вышестоящему по званию офицеру. Ответ десятника оказался куда более дерзким, чем Итан мог позволить себе принять. Возникла ссора, в ходе которой в дело пошли кулаки. На лицах разнимающих их матросов был страх за судьбу товарища. Лейтенант и сам испугался. То, что произошло в тот день на палубе, могло настроить против него всю команду.

Капитан не мог оставить проступок Уорта безнаказанным. Двенадцать плетей он посчитал достаточной расплатой. Итан думал, что исполнение наказания возложат на него, но Хольт поручил это неприятное дело Оглу. Позднее капитан признался, что боцман сам попросил его об этом.

Во-первых, доверь капитан это дело Итану, авторитет лейтенанта был бы окончательно утерян. Уважение и сыновье отношение команды к своему боцману делали кандидатуру Огла наилучшей. Только ему они могли безропотно простить исполнение подобного наказания.

Во-вторых, Кэр никогда прежде не орудовал плетью и не мог соревноваться с Оглом в опыте. Умелая рука боцмана могла бы наносить удары, не причиняя при этом спине десятника Уорта невыносимую боль. Таким образом, Огл убивал двух зайцев, защищая сержанта и Итана одновременно.

В день наказания Уорта раздели по пояс и привязали к мачте. На палубе собрались практически все. Старый боцман тоже снял рубаху и сделал несколько ударов плетью по воздуху, проверяя ее. Капитан объявил причину наказания и начал отсчет.

— Раз! — плеть со свистящим звуком ужалила спину сержанта, оставив на ней красную полосу.

— Два! — и первый след от удара перекрыл второй, образуя крест.

— Три! — и сквозь сжатые зубы сержанта сорвался первый стон.

Голос капитана не дрогнул, когда он считал до двенадцати. Кэр отметил, что следы от ударов оставляли на спине сержанта полосы, но кожу не разрывали. Лейтенант должен был признать, что, если бы исполнение доверили ему, он бы, скорее всего, по своей неопытности не оставил живого места на спине наказуемого.

Наказание оказалось достаточно суровым, чтобы десятник Уорт усвоил урок, но недостаточно жестоким, чтобы превратить его во врага. Позднее капитан распорядился выдать лейтенанту и десятнику внеочередные порции эля, посадил их за один стол. Поговорив и признав свои ошибки, недавние противники пришли к мировому соглашению. Больше сложностей, связанных со своими командирскими обязанностями, Кэр не испытывал.

Позднее подобное наказание постигло только одного матроса. Как и предполагал Итан, интенданту было непросто заработать уважение команды. Моряки с трудом мирились с командованием желтого плаща. Один из них даже зашел так далеко, что, проходя мимо, толкнул офицера плечом. Заметивший это первый помощник Нортхэм не оставил проступок безнаказанным. Джереми был помешан на дисциплине и привлек обидчика мистера Грея к ответственности. Родрик лез вон из кожи, чтобы доказать свое право находиться на корабле, но команда принимала его с большим трудом, даже несмотря на то что интендант ежедневно радовал ее вкусными обедами.

После разрешения конфликта с Уортом Итан, в отличие от мистера Грея, смог поладить с матросами. Он многому учился у них, а они в свою очередь засыпали его вопросами, ответить на которые мог только тот, кто окончил академию. Кэру льстил тот энтузиазм, с которым его лекции выслушивала команда, и он охотно делился своими знаниями. Однако, в один вечер он получил выговор от капитана и сперва даже не понял смысла его претензии.

— Я заметил, что вы сильно сблизились с командой, мистер Кэрил, — сказал Хольт, когда офицеры собрались за столом.

— Да, сэр, нам есть чему поучиться друг у друга, — улыбаясь, ответил Итан, решивший сперва, что это похвала.

Ему хватило несколько секунд, чтобы пробежаться по лицам товарищей и понять, что хвалить его никто не собирается. Улыбка медленно поползла вниз.

— Вы не заметили, что каждый из присутствующих держит дистанцию при общении с матросами? Думаете, это просто так? — тон капитана не сулил ничего хорошего.

— Прошу извинить. Не думал, что теплые отношения с экипажем могут быть восприняты негативно, — встал в защитную позицию Кэр.

— Между офицерами и моряками не должно быть панибратства. Офицер должен являться кем угодно, командиром, отцом, но никак не другом. Как вы думаете, почему? Если вы затрудняетесь ответить, возможно, мистер Колгрейн нам поможет?

— Каждый офицер должен быть незаменим. Обладай команда полными знаниями о навигации и устройстве корабля, нужда в нас отпадет сама собой, — ответил Пит, явно испытывая неловкость из-за того, что его образованность ставит в неловкое положение второго лейтенанта.

— И что тогда? — настаивал на полном ответе Хольт.

— Значительно возрастает вероятность бунта на корабле, — лаконично закончил мистер Колгрейн.

— Верно. Должно быть, вы не очень внимательно слушали этот урок в академии, мистер Кэрил. Я бы попросил вас прекратить свое дружеское общение с командой, — ястребиный взор капитана просверливал Итана насквозь.

Кэру не оставалось ничего, кроме как признать свою неправоту. С этих пор он старался держать необходимую дистанцию при общении с командой. Случившееся не укрепило дружбу лейтенантов. Затаенная обида стала только сильнее. Пит хоть и невольно, но все же вновь публично унизил его, из-за чего атмосфера в их каюте стала еще более напряженной.

Как и обещал мистер Кэмбел, весь офицерский состав, кроме берегущего свое здоровье Пита, стал его постоянным клиентом по части борусского табака. Никто не бывал за дверью его каюты, но все подшучивали, что, должно быть, она от пола до потолка забита шелковыми мешочками с драгоценным сбором.

Итан любил выйти вечером на палубу, закурить трубку и под бодрые песенки матросов смотреть, как солнце тонет в волнах, а в отдалении покачивается «Последний шанс». По распоряжению адмирала Хариса экспедиция все время двигалась строго по направлению на запад. В один из подобных вечеров на полукруге утопающего солнца, в самой середине его основания, Кэру показалось, что он увидел силуэт. Он напряг все свое зрение. Догадка уже посетила его, но он боялся ошибиться и поэтому молчал.

— Земля-я-я! — прокричал он, когда сомнений уже не оставалось.

Корабль моментально ожил. Даже матрос, дремлющий, прислонившись спиной к борту, вскочил, услышав заветное для каждого мореплавателя слово. Весь экипаж высыпал на палубу. Кэру стало страшно, что он ошибся и увиденное им окажется лишь миражом. Но чем ближе они приближались к видению, тем сильнее в нем крепла уверенность. Моряки вглядывались в горизонт, рассматривая очертания неизвестного острова. Возбужденные открытием матросы даже обратились к Оглу с просьбой сообщить капитану, что они готовы сесть на весла, чтобы быстрее достигнуть новой земли.

Капитан, однако, не спешил принять участие в гонке с флагманом за право первым ступить на новую землю. Вместо этого он приказал спустить транспортный ботик на воду и отправился на «Последний шанс», чтобы переговорить с адмиралом Харисом. Из офицеров с собой он взял только Дункана Грина. В период отсутствия капитана на корабле командование принимал Джереми Нортхэм. Команда и оставшиеся на борту офицеры наблюдали, как ботик капитана мучительно медленно движется в сторону флагмана. Исполняющий обязанности капитана мистер Нортхэм подозвал Родрика и распорядился приготовить праздничный ужин.

Итану не было известно точных подробностей о биографии первого помощника, но при взгляде на этого человека сразу ощущалось его внутреннее благородство. Не было никаких сомнений, что он скорее умрет, чем нарушит данное обещание. Вокруг знатной семьи, из которой он имел честь происходить, ходило множество слухов. Будучи старшим сыном в семье графа Нортхэма, юноша мог стать кем угодно. Однако в высшем обществе поговаривали, что отец будущего первого помощника «Отчаяния» настаивал на церковной карьере для сына.

Взбунтовавшийся сын покинул отчий дом и приложил все усилия, чтобы поступить в морскую академию Корквила. Неизвестно, каким образом ему это удалось, несмотря на все влияние его отца. Граф Нортхэм был в ярости и публично объявил, что старший сын для него больше не существует, лишив того права на наследство. Закончив обучение в академии и став одним из лучших выпускников за всю историю, блудный сын попал под начало адмирала Хариса. Старый моряк оценил таланты молодого лейтенанта и быстро продвинул того по карьерной лестнице. Сейчас неслучившийся священник уверенно стоял на палубе, отдавая четкие приказы команде.

Родрик поспешил на камбуз, в голове уже прикидывая, чем бы он еще мог удивить своих товарищей за праздничным столом. Спускаясь на нижнюю палубу, мистер Грей, словно волна, ухватил семерых попавшихся под руку матросов и утащил их за собой.

Затем временный капитан подозвал Огла и попросил раздать морякам двойную порцию эля, чтобы та тоже могла немного успокоиться и отпраздновать. Боцман улыбнулся, довольный тем, что сможет порадовать команду.

— Думаете, это хорошая идея? Разве в случае высадки нам не нужно быть в ясном уме? — Пит задал вопрос, вертящийся на языке у Кэра.

— Бросьте, мистер Колгрейн, мы не успеем достигнуть острова до наступления темноты. Я очень сомневаюсь, что адмирал Харис примет решение высадиться на неизведанный остров ночью.

Остальные офицеры снисходительно улыбнулись неопытности молодых лейтенантов. Пит смутился, впервые пойманный на своем невежестве. Во всеобщей суматохе куда-то пропал мистер Рокуэл. В следующий раз Кэр заметил доктора сидящим на носу корабля, делающего зарисовки приближающегося острова в своей тетради.

Хриплый голос позади лейтенанта, принадлежащий Ионе, спорил с Кларком Кормаком относительно высоты пика, выделяющегося в силуэте острова. Параллельно оба аурлийца сравнивали его с размерами известных вершин шовбурских гор. Поддавшись всеобщему ликованию, из своего убежища вышел даже инквизитор. Йон стоял на палубе, пряча переполняющие его эмоции под маской. Каждый из собравшихся считал, что этот неизведанный остров изменит именно его судьбу.

Кэр смотрел на одиноко стоящего человека в сером плаще, и ему вдруг стало жалко инквизитора. Быть одиноким посреди всеобщего ликования особая пытка. Лейтенант знал об этом не понаслышке. Набравшись мужества, Итан подошел к серому. Правда, оказавшись перед ним, он понял, что совсем не знает, как к нему обратиться.

— Как думаете, что нас ждет? — вышел из ситуации Кэр.

— Ничего хорошего, — голос инквизитора мигом развеял все радостное настроение Итана.

— Отчего же?

— Мне снятся сны, мистер Кэрил. Иногда они имеют свойства сбываться, а иногда это просто сны. Но я думаю, вам не очень понравится на этом острове, — человек в сером плаще говорил вполне спокойно и оттого звучал еще более жутко.

Падающего в омут печали и ужаса лейтенанта спас мистер Норрингтон. Кэр не заметил, как капитан гвардейцев неожиданно материализовался рядом с ними.

— Я смотрю, аура прекрасного настроения от вас не отстает, и вы охотно делитесь ею с другими, господин инквизитор?

Джонатан Норрингтон был единственным человеком на корабле, кто, помимо Ионы, не посещал храм, созданный Йоном. Капитана гвардейцев вообще с трудом можно было бы назвать преданным слугой Создателя.

— Я был бы несказанно рад поделиться божественной благодатью и с вами, но только тогда, когда вы будете к этому готовы. Позволите стать посредником между вами и Создателем? — по тону инквизитора не было понятно, предлагает ли он исповедь или намекает на то, что с удовольствие лично бы отправил капитана гвардейцев к Создателю.

Джонатан растянулся в хищной улыбке, хорошо поняв намек рыцаря священного ордена.

— Вряд ли вы когда-то увидите меня в вашем храме. Не доверяю людям, которые скрывают свое лицо под маской.

— Давно ли вы сняли свою? — Кэр заметил, как инквизитор слегка изменил положение ног, готовый в любой момент разорвать дистанцию с предполагаемым противником.

Костяшки на руках мистера Норрингтона побелели, сжимая рукоять меча, но, когда он заговорил, голос его звучал ровно.

— Поверьте, мне не устают об этом напоминать. Да, я тоже носил маску и не горжусь этим. Мне льстит то, что вы навели обо мне справки перед отплытием.

— Как и о любом, кто стал частью моей паствы, но вы, безусловно, интересный образец. Должно быть, Творец подарил вам несколько лишних жизней, — казалось, что под маской сейчас обязательно должна была возникнуть ухмылка.

— Не отрицаю, что не являюсь образцом добродетели. Вы знаете, где я родился и рос. Создатель старается не оборачивать свой взор на это место. Я выбрался оттуда и сделал это сам, без божественного вмешательства, — Кэру стало не по себе от слов мистера Норрингтона.

Неужели капитан гвардейцев не понимает, что подобное богохульство вряд ли окажется безнаказанным. Даже если кара минует его прямо сейчас, по возвращении домой инквизитор обязательно доложит куда следует.

— Отчего вы не можете предположить, что ваша судьба предначертана. Возможно, все это время Создатель вел вас именно сюда, — теперь уже стало очевидно, что Йон улыбается под своей маской.

Мистер Норрингтон уже собирался ответить, но ситуацию спас Артур. С тактичностью, свойственной его профессии, он умудрился не только успокоить мистера Норрингтона, но и призвать инквизитора к смирению, проповедуемому в каждой церкви Аурлии.

Позднее, когда они остались наедине, сдавшись под напором вопросов Итана, мистер Кэмбел рассказал ему о жизни Джонатана до экспедиции. По словам Артура, будущий капитан гвардии родился на острове Велии. Отца своего он никогда не знал и знать не мог. Мать его была одной из сотен женщин, являющихся основной причиной для посещения этого греховного места.

Остров Велии был одним для его гостей и совершенно другим для тех, кто там родился и был обречен провести всю свою жизнь. Детство Джонатана было настолько ужасным, насколько это вообще возможно представить. Основные жизненные уроки гвардеец получал на узких улочках трущоб, которые он называл своим домом. Когда ему стукнуло одиннадцать, его взяли в местную банду в качестве мальчика на побегушках.

В тринадцать он совершил первое убийство. Очень скоро главари шайки поняли, что у мальчика талант, и решили, что такой дар не должен быть закопан в могилу. В отличие от его будущих жертв. За следующие восемь лет мальчик стал легендой острова Велии. Рассказами о нем матери пугали своих детей, боящихся теперь оставаться на улице после захода солнца. Из мальчика на побегушках мистер Норрингтон превратился в одного из лидеров шайки.

— Представляешь, он был одного с тобой возраста, когда на его счету было уже более двух сотен покойников, — добавил красок мистер Кэмбел в и без того весьма яркий рассказ.

Узнав это, Кэр решил для себя, что уже никогда не сможет смотреть на капитана гвардейцев как прежде. Артур остановился так, словно и не собирался дальше продолжать свой рассказ. А между тем недосказанной оставалась самая важная его деталь, превращающая головореза в уважаемого капитана гвардии. Кроме того, дипломат и мистер Норрингтон явно встречались до экспедиции, и встреча их, судя по всему, не была радостной. Взгляд Кэра был красноречивее любых слов и требовал от мистера Кэмбела продолжения истории.

— Вся жизнь героя нашей истории переменилась после встречи с герцогом. Вернее, тогда Генри Корд был еще лишь наследником. В то время нам с ним было немногим более двадцати лет. Я в составе небольшой свиты молодого наследника сопровождал его превосходительство на остров Велии. Как ты понимаешь, это был неофициальный визит, — ухмыльнувшись несдержанности молодого лейтенанта, продолжил Артур.

Кэр улыбнулся, осознав, что слабости не чужды всем, от крестьянина до герцога. Он бы не удивился, узнав даже, что и инквизитор до вступления в орден бывал на острове, где царствовал грех.

— Чтобы понять, что произошло дальше, необходимо понимать ситуацию, сложившуюся в герцогстве в тот момент. Мать будущего герцога умерла от чумы. Герцог был еще не так стар и со временем женился вновь. Несмотря на то что внешне она была одной из самых прекрасных женщин в герцогстве, душа ее была наполнена ядом. Новая супруга тоже родила герцогу сына, обреченного всю жизнь нести бремя второго, а с этим бестия мириться была не готова. Я думаю, она давно выжидала момента, чтобы избавиться от конкурента на престол.

— Она как-то узнала о вашем тайном визите на остров? — не удержался и перебил рассказчика Итан.

— Тяжело сохранить что-либо в тайне, когда ты наследник герцога. Официального подтверждения у меня, конечно же, нет, но я практически уверен, что это она наняла убийц, среди которых был и наш дорогой товарищ.

— Шрамы на носу мистера Норрингтона появились тогда? — обрадовавшись собственной догадке, спросил Кэр и сразу испытал чувство неловкости за свою импульсивность.

— А в вас сидит догадливость инквизитора. Все верно. Вот только это все, что я смог сделать против мистера Норрингтона. В качестве ответной любезности я получил от него в подарок куда более серьезную рану. Честно говоря, я думал, что умру в тот день. Лежа у его ног и истекая кровью, я слушал, как Генри Корд сделал мистеру Норрингтону предложение, от которого тот не смог отказаться.

— Герцогская индульгенция?

— Именно. И вопреки всем ожиданиям, Джонатан согласился. Прими он другое решение, скорее всего, я бы уже не смог рассказать эту историю. Сменив сторону, мистер Норрингтон избавился от своих подельников. Никогда не забуду его ехидную улыбку, когда он смотрел на меня сверху вниз.

— Герцог вас спас?

— Отнюдь. Меня спас мистер Норрингтон, а вот герцог, напротив, решил, что жизнь моя окончена и не стоит того, чтобы за нее бороться.

— Зачем убийце спасать свою жертву?

— Он сказал в тот день, что я первый, кому удалось оставить рану на его теле. Причем дважды. Животный интерес сразиться со мной еще раз заставил его пощадить меня, — Артур пожал плечами так, будто говорил о чем-то совсем обыденном.

— Как вы выбрались с острова?

— О, я провел на Велии тяжелый месяц. Джонатан скинул мое теряющее сознание тело в притон одной своей знакомой, где за мной ухаживали и помогли мне восстановить силы.

— А герцог?

— Его превосходительство и мистер Норрингтон покинули остров еще в день нападения. Как позже мне рассказывал Генри Корд, он никогда прежде не видел такого прирожденного убийцу. На пути к побережью им встретилась еще не одна засада. Когда они садились в лодку, на счету капитана гвардейцев числилось шестнадцать новых жертв. И это если не считать то, что свиту герцога он уничтожил практически в одиночку. Много моих товарищей погибло в тот день. А я тогда понял, что и моя жизнь значит не так много, как я привык думать.

— Что было, когда они выбрались с острова?

— Генри Корд сдержал обещание и принял своего неудавшегося убийцу в ряды гвардии. Дал титул. Джонатану Норрингтону потребовалось меньше двух лет, чтобы понять, что обязанности синих плащей, по своей сути, ничем не отличаются от тех, что ему приходилось исполнять на острове Велии. Те же бандиты, только одаренные особыми полномочиями герцога. Он подал прошение об отставке.

— И герцог его принял? — с сомнением спросил Кэр.

— Даже Генри Корд не хочет видеть мистера Норрингтона в числе своих врагов. В некоторых случаях человек с определенными талантами может быть страшнее целой армии, ведущей войну по правилам.

— И тогда он решил примерить фиолетовый плащ? — спросил Итан, вглядываясь, как на другом конце палубы капитан гвардейцев отчитывает одного из своих подчиненных.

— Да. На этом летопись жизни нашего законопослушного убийцы подходит к концу. Говорят, ему непросто было начинать свою карьеру среди морских гвардейцев. Бывший убийца. Бывший синий плащ. Это не тот человек, которого бы ты хотел видеть своим соседом по казарме. Но, кажется, ему удалось побороть предрассудки своих сослуживцев и заработать авторитет. По крайней мере, солдаты преданы ему.

— Благодарю. Вы умерили мое любопытство. Но из вашего рассказа я так и не понял, как вы лично к нему относитесь?

— Уходить от ответов это моя профессиональная черта, — Артур рассмеялся и, как показалось Кэру, впервые искренне.

— И все же? — спросил Кэр, настаивая.

— Я отношусь к мистеру Норрингтону лучше, чем ко многим другим. Думаю, что, родившись на острове Велии, у него не было шансов стать кротким священником. В тот день, когда мы оба получили шрамы, я увидел в его глазах бесконечное желание выбраться из окружающей его ямы. В чем-то мы с ним даже похожи. Оба оказались заложниками своего происхождения, — заканчивал последнюю фразу Артур, уже витая в собственных мыслях.

— О чем вы? — удивился лейтенант, чувствуя, что за этим скрыта еще одна не менее насыщенная история.

— Смотри. Капитан возвращается. Кажется, пора подавать ужин, — Артур не собирался отвечать.

Кэр сперва подумал, что мистер Кэмбел его разыгрывает, чтобы уйти от нежелательной темы, поэтому обернулся не сразу. Между тем пронесшийся по палубе шепот действительно свидетельствовал о приближении Хольта. Отделившись от флагмана, ботик «Отчаяния» покачивался на волнах, медленно, но верно приближаясь к своему кораблю.

Когда Кэр через несколько секунд обернулся, мистера Кэмбела уже не было. Капитан Хольт и Дункан Грин поднимались на борт. На палубе вновь собралась вся команда. Забравшись, капитан распрямил спину со смехом в глазах, рассматривая нетерпение на лицах экипажа. За его спиной появился штурман, неведомо как сумевший подняться, сжимая между пальцами рук четыре бутылки вина.

— Капитан, что решил сэр Оливер? — первым не выдержал Родрик Грей, прибежавший встречать капитана прямо с камбуза, с закатанными рукавами и испачканными при приготовлении ужина руками.

— Решили постричь вас в монахи, чтобы научить терпению, — улыбнулся Дункан Грин.

Стоящие на палубе моряки расхохотались, однако нетерпение читалось в глазах каждого. Мистер Грей тоже улыбнулся. Когда нить ожидания натянулась до предела, штурман сжалился первым.

— Завтра высаживаемся на остров, получивший свое название в честь нашего любимого капитана Хольта, — рассмеялся Дункан.

Волна ликования прокатилась по рядам моряков. Для них было важно первыми высадиться на берег новой земли. Во-первых, факт открытия острова в хрониках экспедиций записывали на счет корабля, чей экипаж первым на него ступал. Во-вторых, команда корабля-первооткрывателя могла рассчитывать на бо́льшую долю от добычи. Тот факт, что штурман назвал остров по фамилии капитана, было коротким, но достаточным сигналом. Когда они вернутся домой, Совет, скорее всего, присвоит новому острову имя какого-нибудь святого, но пока это был остров Хольта и принадлежал только «Отчаянию».

Под всеобщее ликование и скандирование имени капитана офицеры проследовали в свою личную столовую. Уже скрывшись от глаз команды, офицерам следовало принять решение о том, кто в этот торжественный вечер будет нести вахту на верхней палубе. Капитану не очень хотелось в столь счастливый момент обязывать кого-то своим приказом. Мистер Нортхэм предложил тянуть лучины, предварительно укоротив одну из них. Мужчины по очереди начали испытывать свою удачу.

Когда очередь дошла до Кэра, повезло уже мистеру Кормаку, Оглу, Нортхэму и Питу. Сделав свой выбор, Кэр достал лучину и слегка выдохнул. Ему показалось, что она оказалась длинной. Однако его сомнения развеял Пит, поднесший свою лучину для сравнения. В расстроенных чувствах Итан уже собрался мужественно и без лишних слов отправиться на верхнюю палубу, но его остановил мистер Грин.

— Не расстраивайтесь. Видимо, все свое везение на сегодня вы истратили, став первооткрывателем.

Кэр обернулся и нашел понимание и поддержку в глазах товарищей. Сделав легкий поклон в сторону капитана, он вновь направился в сторону выхода.

— Думаю, будет несправедливо лишать мистера Кэрила права сегодня занять место за этим столом. Особенно, если учитывать, что сегодняшний праздник обязан его зоркому глазу. Пожалуй, на палубе останусь я. Тем более я уже получил свою долю празднования на корабле адмирала. Вы позволите? — продолжил Дункан, обращаясь к капитану и подбрасывая в воздух монету, которую повсюду носил с собой.

Совершив несколько оборотов, злотый вернулся в руку своего хозяина. Итан попытался возразить, считая, что будет недостойно воспользоваться предоставленной лазейкой, но Дункан был крайне убедителен. Получив молчаливое согласие, штурман скрылся за дверью, пожелав товарищам веселого вечера. Одну из привезенных им с «Последнего шанса» бутылок он захватил с собой. Как оказалось позже, это вино попало на офицерский стол прямиком с виноградников адмирала Хариса.

Не успели офицеры усесться, как в комнату вошли дежурные матросы, несущие на подносах всевозможные яства. Кэр представить себе не мог, что такое возможно приготовить, будучи на корабле посреди открытого моря.

— Некоторые приемы в герцогском дворце впечатляли меня меньше! Мистер Грей, примите мое почтение! — воскликнул не менее удивленный Артур.

Кэр позаботился о том, чтобы Грину тоже отнесли порцию тех яств, что сотворил интендант.

— Предлагаю сегодня сделать для инквизитора другой ужин. В противном случае он отправит вас на костер за колдовство, Родрик, — расхохотался Иона, прежде чем зайтись в очередном приступе кашля.

Огл заботливо постучал товарища по спине, забыв о хронической причине кашля и предположив, что мистер Форингтон подавился, излишне увлеченно уплетая куриную ножку. Краска смущения, вызванная хвалебными отзывами о результатах его трудов, весь вечер не сходила с лица мистера Грея.

Капитан вкратце пересказал содержание беседы, состоявшейся между ним и адмиралом. Первый десант был назначен на восьмой утренний колокол. Когда через пять минут уровень всеобщего ликования немного спал, все принялись поздравлять капитана с нанесением его имени на карту. Хоть и временно.

Вино оказалось отменным. Вечер рисковал перерасти в неконтролируемый пир, но капитан приказал всем отправляться по своим каютам.

— Мы не знаем, чего ждать от этого острова. Обитаем ли он или же мы будем первыми людьми, кто ступит на его землю. Хочу, чтобы, когда мы высадимся, никто не терял бдительности. Будьте начеку и не расслабляйтесь. Выспитесь сегодня хорошенько, завтра нам потребуется много сил, — предупредил он перед уходом своих людей.

Лежа в каюте, Кэр долго не мог уснуть, нарушая тем самым прямой приказ капитана. Он старался окунуться в сны, чтобы как можно скорее оказаться в следующем дне, и именно поэтому уснуть не мог. Питу, видимо, тоже не спалось.

— Тебе страшно? — первым нарушил тишину Питер Колгрейн.

— Может, немного, — честно ответил Кэр.

— Как ты думаешь, что нас ждет? Представляешь, никто до нас прежде не бывал здесь. Может, мы встретим новые виды животных или растений. Может, на этом острове даже есть разумная жизнь!

— Может быть, и тогда нам точно потребуются силы, — сказал Кэр, отвернувшись к стене.

— Мне страшно, — признался первый лейтенант, через несколько минут вновь нарушив тишину, но провалившийся в сон Итан его уже не слышал.

Глава 5. Остров Хольта

Проснулся Кэр так, словно и не спал вовсе. Сонный и медлительный, он явно был не в том состоянии, в котором надеялся начать новый день. Полный сил, Кэр остался где-то во вчерашнем дне. Вчера за офицерским столом было принято решение, что на первых двух лодках, отправляющихся на остров, будут капитан, мистер Кэмбел, мистер Норрингтон и доктор Рокуэл. На каждый было определено по десятку гвардейцев, а управлять ботиками должны были лейтенанты.

Пит тоже проснулся, и Кэр дожидался, пока тот соберется. На всякий случай перед выходом лейтенанты, переглянувшись, проверили, хорошо ли выходят мечи из ножен. Покинув стены своей каюты, ставшей для них домом, они столкнулись с мистером Нортхэмом. Первый помощник выдавал гвардейцам оружие из арсенала. Джереми подозвал младших офицеров к себе и, пожелав удачи, предостерег не лезть в самое пекло в случае, если придется столкнуться с агрессией аборигенов. Напоследок он выдал лейтенантам по луку и увесистому запасу стрел.

На корабле никто не спал. Все провожали первый десант. Капитан, мистер Норрингтон и Пит заняли места в ботике, бьющемся о правый борт «Отчаяния». В другом оказались Артур, доктор Рокуэл и сам Итан. Перед спуском Огл похлопал юношу по плечу и тоже пожелал удачи. Корабельный колокол пробил восемь раз, и ботики отчалили в сторону острова. Похожую картину можно было наблюдать рядом с «Последним шансом».

Впервые за все время путешествия наблюдая корабль со стороны, Кэр еще раз поразился его величию. Несмотря на внушительные размеры, корабль сохранил некую элегантность и плавность очертаний. Среди провожающей толпы, собравшейся на палубе, лейтенант разглядел инквизитора в его выделяющейся на общем фоне маске. В голове сразу всплыли слова Йона, содержащие неблагоприятное предсказание для Итана. Лейтенанта пробил озноб, даже несмотря на теплое рассветное солнце.

Утро выдалось на редкость хорошим. Солнечные лучи приветливо освещали остров, море было спокойным. На середине пути к острову четыре ботика встретились, объединившись в единую группу. Десант флагмана держался немного позади, предоставляя товарищам право первыми высадиться на остров. Гвардейцы, сидевшие рядом с Кэром, радостно махали, узнав среди десанта «Последнего шанса» своих знакомых.

Итан пытался разглядеть приближающийся остров, но спины гвардейцев, покрытые фиолетовыми плащами и прикрытые круглыми щитами, закрывали обзор. Тем не менее на горизонте отчетливо различался силуэт высокой скалы. Даже отсюда было видно, что за полосой песчаного берега начинается густой лес, кажущийся нетронутым.

Дойдя до мели, моряки спрыгнули в воду и при помощи канатов вытащили по одной лодке на берег. Два оставшихся ботика отправились на корабли за подкреплением. Кэр с удовольствием ступил на твердую почву и впервые за долгое время ощутил отсутствие качки. Капитан что-то оживленно обсуждал с адмиралом неподалеку, но содержание их беседы Итан не слышал. Знаменосец с гордостью воткнул флаг герцогства Корд в неизведанную прежде землю.

Прибрежная полоса, занимавшая метров двадцать в ширину, представляла из себя песчаный пляж и резко переходила в лес. Предоставленный самому себе, Кэр с удовольствием передвигал ноги, закапывая носки сапог в прохладный песок. Оглядевшись по сторонам и увидев, что его помощь никому не требуется, Итан направился в сторону леса. Оказавшись под тенью деревьев, лейтенант опустился на колено. Достав предварительно подготовленную склянку, он набрал в нее немного песка. Отец просто обязан обрадоваться новому пополнению своей коллекции. Погрузившись в фантазии о триумфальном возвращении домой, Кэр не заметил, что из леса за ним внимательно наблюдают.

Подняв голову, аурлиец застыл, боясь пошевелиться. Итан хотел закричать, но в горле неожиданно пересохло и наружу вырвалось лишь некое подобие хрипа. Из границы лесных владений на песок выходили люди. Кэр хотел встать и побежать к своим, но запутался и, споткнувшись о лук, висящий на спине, приземлился на пятую точку. Не поднимаясь, он стал медленно пятиться спиной назад, оставляя за собой на песке небольшую канаву. Лейтенант почувствовал, как волосы на его голове встали дыбом.

Тела аборигенов покрывали одежды, сшитые из шкур убитых зверей. Некоторые были облачены в изделия из кожи. Лица многих оказались раскрашены яркими красками, от чего казались еще более устрашающими. Открытые участки кожи показывали, что народ этот был достаточно смугл. В руках воины сжимали оружие, которое прежде Кэр видел только на иллюстрациях к учебникам по истории. Копья, наконечники которых были сделаны из обработанного камня. Небольшие топорики, лезвия которых также были из камня. Луки, натянутые до предела и направленные в сторону лейтенанта, были не лучшего качества и больше походили на те, что аурлийская молодежь делала себе самостоятельно, обнаружив на территории соседского поместья тисовое дерево.

Один из воинов сильно выделялся из толпы. Одежды выше пояса он не носил. Обнаженный торс был покрыт татуировками, представляющими из себя хаотичное расположение линий и геометрических фигур. В руке он уверенно сжимал клевец, выглядящий гораздо опаснее оружия его соплеменников. Кэр собрал всю свою волю в кулак и остановил свое неуклюжее бегство. Очень медленно поднявшись с колен и выпрямившись, он положил руку на рукоять меча.

«Неужели я сейчас умру», — крутилась в голове аурлийца одна-единственная мысль, полностью поглотившая его сознание.

Мистер Кэмбел первый из аурлийцев заметил появление аборигенов. Издав громкий свист, чтобы привлечь внимание остальных, он быстрым и уверенным шагом направился в сторону незадачливого лейтенанта. Фиолетовые плащи во главе с мистером Норрингтоном образовали защитный полукруг перед капитаном и адмиралом, выстроив стену из щитов.

Жизнь Кэра и Артура теперь зависела только от них самих. Зажатые между приближающимися дикарями и стеной щитов, они оказались беззащитными перед лицом опасности. Дикари добрались быстрее аурлийцев. Выделяющийся из толпы воин с необычным оружием сделал шаг вперед. Оглядев представших перед ним чужеземцев, дикарь обратился к ним на своем наречии.

Итан бросил быстрый взгляд на Артура в надежде, что тот понял сказанное и знает, что делать. Дикарь повторил свою фразу, но на этот раз медленнее. Дипломат не подвел. К удивлению лейтенанта, мистер Кэмбел ответил на языке, по крайней мере фонетически похожем на тот, что использовал дикарь. Медленно обернувшись назад, в сторону приближающихся товарищей, Артур выставил перед собой ладонь, давая знак остановиться. Следующие несколько минут, казавшихся Кэру бесконечными, аурлиец и дикарь перекидывались короткими фразами. Лейтенант чувствовал себя неловко, ощущая свою бесполезность. Как юноша ни старался заставить себя убрать руку с меча, инстинкт брал свое.

— Думаю, все хорошо. Этот воин приглашает нас в свою деревню на встречу с вождем его племени. Всех он с собой не возьмет. Не больше пятнадцати человек. А теперь медленно, без резких движений иди и передай все, что я сказал, капитану.

Кэр был восхищен отвагой придворного. Сохранить такое хладнокровие в сложившейся ситуации характеризовало его как крайне смелого человека. Оказавшись за стеной щитов, Кэр передал послание мистера Кэмбела капитанам.

— Что ж, остров твой, Рэджи, тебе и решать. Я со своими людьми останусь на берегу, дождусь подкрепления и разобью лагерь. Если вы не вернетесь к вечеру, утром отправимся вас выручать, — ухмыльнулся адмирал Харис.

После короткого совещания было принято решение, что гостями аборигенов станут все высадившиеся офицеры «Отчаяния», кроме Пита. Мистер Колгрейн должен был остаться на берегу, чтобы руководить прибывающими с корабля подкреплениями. Недостающих людей мистер Норрингтон набрал из фиолетовых плащей. Кэр, ведя за собой небольшой отряд, вернулся обратно к Артуру.

Воин махнул рукой, приглашая чужеземцев следовать за ним в глубину острова. Лес оказался очень густым, но аборигены прекрасно в нем ориентировались и постоянно выводили путешественников на широкие просеки, двигаться по которым было значительно легче. Доктор Рокуэл смотрел по сторонам взглядом ищейки в поисках неизвестных аурлийцам трав. Судя по разочарованию на его лице, ботанический мир этого острова мало чем отличался от привычного глазу аурлийского натуралиста. Только один раз отблески радости коснулись лица доктора.

— Хорошие новости для мистера Форингтона. Семилистник тут растет как сорняк. Возможно, мне удастся приготовить отвар, способный облегчить его страдания, — сказал Чарли негромко, когда Итан оказался рядом с ним.

Очередная узкая тропа заставила отряд вытянулся в цепочку, где каждый человек был ее самостоятельным звеном. Оказавшись между мистером Норрингтоном, одним из лучших мечников континента, и доктором Рокуэлом, за время странствия уже успевшим доказать свой профессионализм, Кэр почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы погрузиться в размышления.

Итан пытался вспомнить все, что ему было известно о том, как себя следует вести при встрече с дикарями. В памяти всплывали уроки профессора Колинза. Стоя на кафедре просторной аудитории, тот рассказывал молодым зачарованным его речью студентам о правилах общения с аборигенами. Совет Ортоса с состраданием относился к народам, лишенным благодати Создателя. Однако, делать дикарей частью цивилизованного общества никто не собирался.

В случае обнаружения неизвестного племени экспедиции следовало действовать в соответствии с утвержденным Советом дипломатическим протоколом. В конечном счете все сводилось к двум вариантам. Пассивное порабощение применялось в случае, если племя оказывалось дружелюбным. Тогда на остров прибывал представитель церкви, избранный Советом с миссионерской миссией. В случае удачного обращения племени в веру Создателя аборигены становились покорными слугами церкви.

В противном исходе в дело шел менее миролюбивый метод. Непокорное племя жестоко каралось, а оставшиеся в живых были вынуждены покориться. При любом из возможных вариантов дикари не могли рассчитывать на счастливое и беззаботное будущее после встречи с творениями Создателя. Такая политика могла бы считаться не совсем гуманной, если бы дикари воспринимались аурлийцами за полноправных людей. Судьба местного племени была предрешена еще тогда, когда Кэр закричал, увидев очертания их острова на горизонте.

Нечеловеческое отношение к нецивилизованным варварам не мешало аурлийцам вступать в отношения с дикарками. Церковь не то чтобы это одобряла, но и об известных случаях кары за подобные проступки Итан не слышал. Само собой, узаконить подобные отношения церковь бы не позволила. Однако соскучившиеся по теплу женского тела моряки и так не испытывали романтических чувств по отношению к дикаркам, используя их только для успокоения своих потребностей.

Несмотря на первоначальный испуг, Кэр должен был признать, что местные дикари вели себя вполне дружелюбно. Почувствовав, что дорога расширяется, лейтенант обогнул капитана гвардейцев и быстрым шагом нагнал мистера Кэмбела.

— О чем вы говорили с тем воином? И откуда вы знаете их язык? — спросил он у облаченного в черное придворного.

— Мне нравится ваша любознательность и та смелость, с который вы задаете вопросы, не боясь показаться невеждой, мистер Кэрил, — улыбнулся Артур очередному потоку вопросов от лейтенанта.

— Так о чем? — настаивал на ответе уже не смущающийся Итан.

— К моему большому удивлению, наречие аборигенов этого острова схоже с теми языками, что мы могли встретить среди племен внутреннего архипелага. Для себя я пока не смог объяснить подобного совпадения. Два совершенно разных клана дикарей, никогда не пересекающихся и разделенные двумя морями и континентом, вдруг говорят на одном языке. Поразительно. Есть предположения, как такое возможно?

Кэр покосился на дипломата, ясно давая понять, что он последний, кого следовало бы спрашивать о подобных вещах. Мистер Кэмбел расхохотался и порекомендовал Кэру в будущем не стесняться выдвигать свои теории.

— Некоторые ученые мужи, рискующие оказаться на костре за свои предположения, утверждают, что Аурлия и окружающие ее острова прежде были единым континентом. Представь себе, что Внутреннего моря не существовало, а архипелаг — это всего лишь пики гор, погрузившихся под воду. Между тем языковой базис местным народам удалось сохранить. Возможно, наш остров Хольта когда-то давно откололся от континента, отдалившись от него из-за изменившегося уровня моря.

— Эта теория звучит как та, которой ты никогда не поделишься с инквизитором, — улыбнулся Кэр.

— Местное племя поклоняется богу, которого называют Красным. Воины, что встретили нас на побережье, приняли нас за его посланников. Я пока не стал опровергать их догадку и постарался убедить их в доброте наших намерений. Предводитель сказал, что нам необходимо встретиться с вождем. Скорее всего, у него есть для нас какое-то предложение.

— Красный? Не очень звучное название для божества. Вы уверены, что правильно перевели?

— Как-то раз нам с адмиралом Харисом довелось оказаться на острове Льюиса. Невезучий дипломат, решив, что наречие местного племени не отличается от остальных схожих, допустил досадную ошибку. Вместо предполагаемого комплимента в адрес поданного аборигенами супа дипломат оскорбил их бога, — неожиданно включился в разговор идущий впереди капитан.

— Я слышал об этом случае. Постараюсь аккуратнее подбирать слова, — улыбнулся Артур, но было видно, что его веселое настроение немного улетучилось.

— Что же с ним произошло? — негромко спросил Итан.

— Его голова стала отличным дополнением к тому самому супу. Жаль, хороший был воин. Дикари оказались склонными к каннибализму. Племя пришлось истребить, — мрачно, но без лишних переживаний ответил Хольт.

Дальше шли молча. По ощущениям Кэра прошло около двух часов, когда лес закончился и путники оказались в поле. На горизонте величественно возвышалась высокая гора, отчетливо видимая из любой точки острова. Спустя еще час пути перед ними предстала деревня племени. Ее внешний вид поразил аурлийцев.

Большинство встречаемых диких народов, как правило, находились на низшей ступени развития. Их жилища представляли из себя печальное зрелище, а социальный строй был весьма хаотичным. Добывали пропитание такие дикари в основном за счет охоты и собирательства.

Эта же деревня была совсем не такой. Сооруженные из дерева дома и хижины выглядели вполне прилично, а рядом с деревней раскинулись роскошные поля с колосящейся пшеницей. Насколько знал Кэр, никогда прежде дикари не доходили до такого уровня развития, чтобы позволить себе освоить сельское хозяйство. Хижины не уступали в надежности шатрам кочевников аурлийской пустыни.

Структура деревни оказалась похожей на мишень для стрельбы из лука. Улицы тут составляли несколько колец, уменьшающихся по мере приближения к центру. Дома в центре поселения выглядели самыми надежными и крепкими, внешний же периметр занимали ветхие хижины. Сразу стало понятно, что чем ближе твой дом к центру, тем более высоким статусом ты обладаешь в племени. Круговые улицы пересекало несколько радиальных, по одной из которых воины племени вели чужестранцев. Дойдя до центра, аурлийцы предстали перед гигантским костром.

Необходимость поддержания такого костра посреди ясного дня удивила Кэра. Тем более что путь до ближайшего леса был неблизким. Жители деревни радостно приветствовали вернувшихся воинов и с удивлением разглядывали необычных гостей. Итан отметил, что, по первому впечатлению, количество женщин в поселении значительно превышало количество мужчин. Остановившись у самого большого сооружения в деревне, воин племени обратился к мистеру Кэмбелу.

— Правитель этих мест ожидает нас. Дальше всем идти нельзя. Нашим воинам предложено остаться у костра. Войти дозволено лишь вождям, — быстро перевел Артур.

Мистер Норрингтон хотел было уже возразить, не желая дробить и без того немногочисленный отряд, но капитан остановил его, выразив свое согласие. Дом вождя внутри оказался еще больше, чем казалось снаружи. В здании была лишь одна просторная комната. Практически все пространство занимал очень низкий стол в форме подковы. Сидеть за таким подобием стола можно было, только опустившись на колени. В торце расположился пожилой, но при этом не утративший сил мужчина, закутанный в медвежью шкуру. Рядом с ним сидел ярко-раскрашенный дикарь с висящим на шее ожерельем из костей. Левый рукав стола занимали наиболее значимые члены племени.

Воин, встретивший их на берегу, жестом руки предложил офицерам «Отчаяния» занять место в правой его части. Кэр обратил внимание, что мистер Норрингтон и доктор Рокуэл сели так, чтобы в любой момент быть готовыми выхватить свое оружие.

Вождь несколько раз быстро хлопнул в ладоши, и двое дикарей внесли в шатер тушу крупного зажаренного зверя, насаженного на толстое деревянное копье. Главное блюдо расположили внутри подковы. Один из дикарей встал из-за стола, сняв с пояса серп. Кэр почувствовал, как капитан гвардейцев напряг каждую мышцу своего тела, в любой момент готовый к прыжку. Дикарь же начал разделывать тушу зверя орудием, явно не приспособленным для этой задачи.

Мистер Кэмбел встал, уважительно поклонился вождю и с его позволения подошел к страдающему над тушей дикарю. Крайне медленно, чтобы никого не спровоцировать, Артур достал свой кинжал из ножен и легким движением срезал кусок мяса. Дикарская знать принялась перешептываться, впечатленная качеством оружия чужаков. Дипломат отправил в рот отрезанный кусок мяса и прожевал его с таким выражением лица, словно никогда прежде не вкушал ничего более вкусного. Он еще раз поклонился вождю и убрал кинжал в ножны. Сделав несколько решительных шагов, мистер Кэмбел оказался прямо напротив старика, отделяемый от него лишь узкой полоской стола.

Несколько дикарей вскочили со своих мест, выхватив оружие. Артур склонился и протянул лежащий на открытых ладонях кинжал. Жестом руки вождь успокоил своих людей и принял подарок из рук чужестранца. Кинжал его явно впечатлил. Достав его из ножен, он несколько раз легонько ударил кончиком пальца по острию. Из появившегося пореза потекла кровь. На лице старика сперва появилось удивление, а потом улыбка. Вождь предложил Артуру вернуться на свое место, чтобы продолжить трапезу.

Во время застолья дикари что-то оживленно обсуждали между собой. Кэр жалел, что ничего не мог понять. Судя по внимательно слушающим разговоры товарищам, те в разной степени, но осознавали, о чем идет речь. Каждый из них прежде уже имел опыт знакомства с дикарями. Кэру оставалось только догадываться, о чем говорят аборигены, разглядывая внешний вид и эмоции на их лицах.

Воин с татуировками на теле, кажется, меньше всех был рад нежданным гостям. Это было понятно по тем подозрительным взглядам, которые он бросал на аурлийцев. Самый раскрашенный дикарь, сидевший рядом с вождем, судя по всему, был шаманом племени. Лицо его покрывала жуткая татуировка в виде верхней части человеческого черепа. Ближе к концу трапезы в зал вошло несколько молодых девушек, несущих на своих плечах небольшие кувшины. Опустившись на колени, они бережно наполнили кубки мужчин прозрачным напитком.

Девушка, оказавшаяся напротив Кэра, поразила его своей красотой, так отличающейся от канонов, установленных среди благородных аурлийских девиц. Аборигенка только на секунду подняла глаза, и Кэр в тот же миг стал ее заложником. Черные, цвета вороного крыла волосы были настолько длинны, что практически касались ее поясницы. Кожа, как и у всех местных жителей, была смуглой от солнца, но выглядела очень нежной.

Стройность фигуры и плавность движений не могли скрыть даже висячие одежды. Выглядела она немного младше Кэра. Гибкость и уверенность движений говорила о частых занятиях физическим трудом. Глаза немного пугали своей чернотой. Чем дольше Кэр вглядывался в них, тем больше ему казалось, что он падает в бездонный колодец. Аурлиец первый не выдержал взгляда и смущенно отвернулся.

В это время старик решил, что пришло время перейти к делу. Мистер Кэмбел представил капитана как вождя своего племени, и они вдвоем олицетворяли в этих переговорах всю Аурлию. К большому сожалению Кэра, девушки покинули зал. Артур выступал в качестве переводчика. Капитан и сам, наверное, мог понять большинство фраз, но так о подробностях сразу же узнавали и остальные офицеры. Дипломат переводил вопросы капитана и ответы, даваемые вождем, иногда хмурясь в попытке подобрать подходящее слово. Язык дикарей был достаточно примитивен, и некоторые слова аурлийцев необходимо было разложить на более простые по смыслу значения, прежде чем составлять из них вопросы.

Сперва вождь представился, назвав себя Киртом. Затем он поведал путешественникам об их боге, называемом среди аборигенов Красным. По словам старика, бог оказался на их острове почти четыре тысячи лет назад. Никто прежде не тревожил покой аборигенов. Поэтому местные и решили, что чужаки являются посланниками их бога. Офицеры переглянулись между собой. Кем бы ни было это существо, оно не родилось на этом острове, а значит, где-то на просторах Внешнего моря была еще как минимум одна земля.

— Спроси, с какой стороны острова появился их бог? — оживился капитан.

Вместо ответа вождь молча указал рукой на запад. Сидящие за столом Джонатан Норрингтон, доктор Рокуэл и Кэр снова переглянулись.

— Может, шовбурцы? Ходят разные слухи о том, что они делают на своих северных границах, — удивленно предположил капитан гвардейцев.

— Сомневаюсь. Четыре тысячи лет назад шовбурцев еще даже не существовало. Да и жители гор точно не лучшие кораблестроители на континенте, — развеял эту теорию доктор.

— Не уверен в точности летоисчисления этих дикарей. Может, для них это просто было давно, — скептически ответил на это Джонатан.

Вождь между тем продолжал свое повествование. По его словам, бог был болен и прибыл на остров, чтобы вести отшельнический образ жизни, но неожиданно для самого себя встретил здесь предков Кирта.

— Может, это бедолага, которого команда высадила на необитаемом острове? Капитан, утративший контроль на корабле? — выдвинул очередное предположение мистер Норрингтон.

Кэр, скорее всего, был склонен согласиться с этой теорией. Обладающий знаниями аурлиец должен был быть в глазах дикарей подобен богу. Но почему тогда он появился с запада, в то время как родной континент расположился строго на востоке.

— Он был один и был болен, — повторил вождь на своем наречии.

Далее Кирт поведал, как Красный предстал перед их племенем. Сам он называл себя Аскхом. Вождь почему-то особенно отметил, что божество носило рога. Кэр решил, что такое впечатление на дикарей произвел шлем с соответствующим украшением.

В те времена остров населяло несколько независимых друг от друга племен. Аскх объединил их. Научил возделывать землю, обрабатывать камень, показал, как строить крепкие и надежные жилища. Излечил множество болезней. Однако, самым главным даром оказался огонь. Священный костер, что видели аурлийцы в центре деревни, несет свое пламя от самого первого огня. С тех пор народ острова значительно продвинулся в развитии. К сожалению, болезнь Аскха была смертельной. Бог страдал и умер, не успев передать дикарям все свои знания. Племя похоронило его в священной пещере и с тех пор чтит культ пламени.

После смерти Красного начались беды. Часть племени стала одержима огнем и ожесточилась. Сойдя с ума, они захватили власть над племенем, сделав тех, кто сохранил рассудок, своими рабами. Дальний предок нынешнего вождя поднял восстание и увел ту часть народа, что сохранила в себе человечность.

Священная пещера, прячущая в своих недрах останки божества, осталась в руках одержимых. Остров стал небезопасным. Спятившие дикари постоянно осуществляют набеги на поселение Кирта. В одном из столкновений пал старший сын вождя. Младший сын прямо сейчас увел часть племени на север к горе, чтобы сражаться с одержимыми. Полученные сведения объясняли соотношение мужчин и женщин в деревне. Не успел Артур перевести последнюю фразу, как старик продолжил свою речь.

— Вождь предлагает заключить мир. Он просит нас помочь ему уничтожить культистов огня и вернуть его племени священную пещеру, — Артур старался переводить синхронно с говорящим.

— Что мы получим взамен? — спросил капитан.

— Вождь позволит нам заселить остров и пользоваться его благами.

— Переведи вождю, что я не уполномочен принимать подобные решения в одиночку. Попроси его проводить нас на берег, и завтра мы вернемся с ответом.

Вождь кивнул в знак понимания. После трапезы Артур забил трубку и предложил Кирту ее опробовать. Кажется, этот подарок понравился вождю еще больше, чем кинжал. Кэр заметил, как старик немного ослаб, подвергнувшись дурману борусского табака.

— Зачем вы отравляете этот народ? — спросил Чарли Рокуэл, сжимая в руке свою собственную трубку.

— Думаю, это не худшее, что аурлийцы делали с дикарями, — парировал мистер Кэмбел.

Посчитав переговоры оконченными, капитан Хольт приказал их делегации возвращаться на побережье. На улице Кэр вновь нашел в толпе девушку с черными глазами. Ему не хотелось отводить от нее свой взгляд. В качестве проводника Кирт отправил с ними того самого воина, что встретил их на берегу. Как оказалось, знатного воина звали Галом.

На обратном пути фиолетовые плащи облепили своих офицеров в попытках разузнать подробности переговоров. Самый молодой из них, видя в Кэре наиболее близкого к себе по рангу, досаждал лейтенанту. Гвардеец совсем позабыл о субординации, чем сильно задел Итана. На все вопросы лейтенант отвечал холодно и сдержанно. В конце концов, гвардеец понял, что он ничего не добьется, и махнул рукой перед лицом лейтенанта в знак признания своего поражения.

— Ой! — словно уколовшийся об иглу мальчишка, произнес солдат.

Из руки, недавно промелькнувшей перед глазами Кэра, торчал дротик. Если бы не эта вольность гвардейца, дротик сейчас, скорее всего, оказался во лбу лейтенанта. Аурлийцы еще не поняли, что произошло, когда из зарослей выскочили дикари. Их лица были измазаны кровью, тела во многих местах покрывали ожоги, а на шеях висели ожерелья из человеческих костей.

Кэр успел достать из ножен меч лишь наполовину, когда его настиг первый противник, вооруженный копьем. Гвардейцы за его спиной уже успели собраться в кольцо, выставив щиты наружу. Лейтенант со своим собеседником оказались вне спасительного круга. Ему чудом удалось уйти от удара копья, изменив его траекторию наполовину обнаженным клинком.

Дикарь потерял равновесие и, споткнувшись, упал за его спиной. Кэр не успел его добить, потому что был вынужден уходить от удара нового противника, замахивающегося здоровенной дубиной. Наотмашь рубанув мечом, лейтенант заставил дикаря немного отступить.

Пришедший в себя гвардеец вступил в бой и, не давая дикарю с дубиной оправиться, воткнул кинжал в его спину. Кэр тем временем успел ранить дикаря с копьем в плечо. Издав сумасшедший крик, одержимый рванул в сторону лейтенанта. Замедленный ранением дикарь потерял свою первоначальную скорость, и Итан легко парировал его атаку. По инерции продолжающий свое движение враг напоролся на меч гвардейца.

Оглядевшись по сторонам, Кэр убедился, что врагов в ближайшем окружении нет. В целом создавалось впечатление, что бой уже выигран. Мистер Норрингтон вышел из круга щитов и избавлялся от противников с пугающей легкостью. То, как убийца расправлялся со своими жертвами, было похоже на искусство. Смертельный танец не останавливался ни на секунду. Опытный воин не совершал ни одного лишнего движения. Закрытые стеной щитов, офицеры стреляли без промаха, сокращая число нападавших.

Отвлекшись, Кэр не заметил, как их проводник замахнулся, приготовившись метнуть свой клевец в сторону лейтенанта. В последний момент обернувшись, он обреченно смотрел на несущуюся прямо на него смерть. Итан уже приготовился к встрече с Создателем, но оружие, пролетев мимо его головы, воткнулось в грудь дикаря, стоявшего позади него. Спася аурлийца, Гал стоял с видом, не оставляющим сомнений в том, что отныне лейтенант его должник.

Бой закончился также быстро, как и начался. Недавний собеседник Кэра самодовольно озирался по сторонам. Убив двух дикарей, гвардеец явно ощущал свое превосходство, ведь высокомерный лейтенант не убил ни одного. Ко всеобщей радости, потерь среди экипажа не было.

Оружие одичавших не шло ни в какое сравнение со сталью аурлийцев. Мистер Рокуэл получил легкое ранение, но стрела лишь оставила царапину на его руке. Капитан осмотрел свой отряд, оставшись довольным результатами боя.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Бесплатный фрагмент - Аурлийский цикл. Книга 1.­­­­­­­­­ ­­Отчаяние

Бесплатный фрагмент - Аурлийский цикл. Книга 1. Отчаяние