Бесплатный фрагмент - Архитектура дворцов Центральной Азии

Введение

Настоящее монографическое исследование1 посвящено архитектуре дворцовых сооружений древности, античности, средневековья, Нового и Новейшего времен на территории Центральной Азии2, в том числе Исторического и Современного Таджикистана. В архитектуроведческой литературе этому типу гражданского зодчества посвящено множество исследований, хотя до настоящего времени нет ни одной работы монографического характера, полностью рассматривающей дворцы прошлого и настоящего. Как правило, дворцы освещались в контексте всего многообразия типов гражданского зодчества, обращая внимание каждый раз в основном на их жилое назначение.

Однако в современной архитектуре термин «дворец» далеко вышел за пределы своего понятийного назначения. Так, начиная с конца XIX века и до настоящего времени в профессиональной архитектурной среде постепенно стали входить такие сооружения, как «Хрустальный» дворец в Лондоне (Д. Пакстон, 1851 г.), Дворец Лиги наций в Женеве (Ле Карбюзье, 1925 г.), Дворец Клавнико в Брно (Йозеф Калоус, 1928 г.), проект Дворца Советов в Москве (Б. Иофан, В. Гельдфрейх, В. Щуко, 1933—1935 гг.), Президентский дворец в г. Бразилиа (О. Немейер, 1958 г.), Дворец спорта в Риме (П. Нерви, 1960 г.), Дворец съездов в Москве (М. Посохин, 1959—1961 гг.) и др..

1 Разъяснения и ссылки на литературные источники даны в конце книги согласно порядковым номерам. Для облегчения восприятия литературы на таджикском, фарси, узбекском, английском, французском, немецком, арабском и других языках в тексте даны их переводы на русском языке, о чем делается примечание. 2 Географически Центральная Азия включает всю огромную центральную зону азиатского материала. Однако мы Центральную Азию принимаем в культурном плане в системе ЮНЕСКО, где условились так именовать регион историко-культурной общности народов, населявших современные области Монголии, Синь-Цзяна, среднеазиатских государств, Восточного Ирана, Афганистана, Пакистана, северо-западной Индии. Под близким «Центральная Азия» термином «Средняя Азия» мы принимаем часть азиатской территории бывшего СССР, где располагались бывшие союзные республики Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан и Киргизия. Это понятие впервые было введено после присоединения этой территории к русским владениям в 60-х годах XIX века.

Это значит, что понятие «дворец» сейчас истолковывается в более широком смысле слова. Отсюда закономерный вопрос: что же все-таки означает «дворец»?

Термин «дворец» в широко распространенном толковании подразумевает, по крайней мере, три значения:

— любое крупное богатое (роскошное) здание, обычно выделяющееся своей архитектурой;

— официальная резиденция монарха, правителя, главы города или государства, а также членов его семей;

— большое здание (комплекс) широкого общественного назначения, как Дворец труда, Дворец Спорта, Президентский дворец, Дворец Искусства и т.п..

Существенной представляется и происхождение этого русскоязычного слова от «княжной (монарший) двор» — участок земли или место между постройками одного владения, что близко тюркскому «сарай», персидскому «каср», «арк». Последнее имеет два значения: дворец; крепость, цитадель. Термин «сарай», часто употребляемый и в таджикском языке, имеет три значения: постоялый двор; каравансарай; дворец, замок. Есть ещё один синоним слову «дворец» — это арабское «айван» (эйван, иван, ливан). Оно также имеет несколько значений; терраса с плоским покрытием, поддерживаемым колоннами или столбами; обширное сводчатое (зальное) помещение, открытое с одной стороны во внутренний двор. Второе значение айвана является довольно широко распространенным термином, характерный архитектурно-пространственной организации дворцовых сооружений Парфии, Сасанидского Ирана, а затем — мечетям, мадраса, каравансараям и другим общественно-культовым постройкам исламского мира дворцового типа под названием «дворово-айванная плановая композиция» (рис. 1, 2). Многочисленные помещения для торжественных приемов и церемоний составляли сложные композиции дворцовых зданий и комплексов ещё со времен рабовладельческих деспотий Востока.

Дворцы греческой и древнеримской античности отличались симметрией главных помещений, которые располагались вокруг дворца (атриумов) с фонтанами, водоёмами и скульптурой. Подобные композиционные приемы были характерны и архитектуре дворцов императоров и наместников в римских, европейских, азиатских и африканских провинциях, а также в Византийской империи, где их планы видоизменялись в соответствии с местными условиями (рис. 3, 4).

В раннесредневековой Европе дворцы входили в комплекс крепостных сооружений, вокруг внутреннего «замкового» двора (рис. 5), позже постепенно обособлялись в самостоятельные постройки с богато декорированными и озелененными дворами. Позднее, уже в Новое время, наиболее представительные типы императорских и королевских дворцов включали анфиладу, объединяющую большое количество помещений, а также нарядный двор — курдонёр14, как наиболее характерные черты композиции.

Таким образом, характерный пространственный элемент дворца «двор», как отмечает Хамед Халид Мухамед Забен, в силу региональноклиматических факторов приобрел существенное архитипическое значение, указывающее на единство античной и древневосточной традиции архитектурно-планировочного формирования дворцов.

Вышесказанное позволяет намного расширить типологию дворцовых зданий, включив сюда помимо дворцовых сооружений дворового типа древности и средневековья также дворовые крепости, цитадели, замки, дворцы-виллы прошлого. Все эти и другие здания и сооружения послужили основой для формирования многих современных представительных многофункциональных комплексов общественного назначения — дворцов Труда, Советов, Культуры, Искусства, Спорта, Съездов и др. Это позволяет утверждать об актуальности исследования дворцов прошлого, которые до сих пор служат образцом и питательной средой для современных проектировщиков, создающих новые общественные сооружения и комплексы на основе освоения традиций дворцового зодчества. Ярким примером вышесказанного явления в современном зодчестве в странах Центральной Азии (да и других государствах тоже) является проектирование и строительство Президентских дворцов (рис. 6), дворцов Нации, загородных резиденций для иностранных гостей, зданий Посольств, торговых представительств и консульств. Создание архитектурно-художественного образа и объемно-планировочной композиции этих зданий немыслимо без обращения к наследию дворцового строительства средневекового Востока и Запада.

Исходя из вышеизложенного, автор настоящей монографии поставила перед собой цель провести систематизацию, хронологический и типологический архитектурный анализ дворцовых сооружений в современных условиях государств Центральной Азии, в том числе Республики Таджикистан.

Хронологические границы исследования охватывают от эпохи неолита (VI—IV тыс. до н.э.) до начала XXI века. Территориальные границы автор определяет центральноазиатский регион, куда она включает всю огромную центральную зону азиатского материка, объединяющей в историкокультурном плане народы современных областей Монголии, Синь-Цзяна, среднеазиатских государств, Восточного Ирана, Афганистана, Пакистана, Северо-Западной Индии. В необходимых случаях эти границы могут быть расширены в пределах всей территории Среднего и Ближнего Востока, занятых, например, в средние века, Новое и Новейшее время исламским миром19. Вместе с тем, в монографии подвергаются анализу дворцовые сооружения на территории Европейского и Африканского континентов, дополняющие результаты исследования.

В книге автор стремилась использовать как можно шире имеющиеся литературные и иные источники, как средневековые, так и современные. Из средневековых источников в монографии рассмотрены сведения путешественников, поэтов, историков, ученых, государственных деятелей и других. Из современных исследований следует назвать труды археологов, краеведов, историков, искусствоведов, архитекторов и других ученых стран Содружества21.

Большую помощь в исследовании оказали труды теоретиков и практиков зарубежных стран в области архитектуры и искусства, в том числе из арабо-мусульманских стран, которые до недавнего времени были недоступны ученым стран Средней Азии22. Таким образом, настоящая монография является одной из первых попыток заполнить своеобразную архитектурно-исследовательскую лакуну, сложившуюся в сфере теоретического осмысления исторической и современной практики формирования дворцов и дворцовых комплексов Центральной Азии. Так как исследование этого типа сооружения будет продолжено, автор была бы признательна за советы и критические замечания по содержанию настоящей книги.

___________________

Бабура. /Перев. М. Салье. Изд. 2-е. –Ташкент, 1993; Де Клавихо Рюи Гонзалес. Дневник путешествия ко двору Тимура в Самарканд в 1403—1406 гг. /Перев. И.И.Срезневского. –СПб, 1881; Алишер Навои. Вакфои. — Баку, 1926; Уложение Тимура. –Ташкент, 1992; Абуали ибн Сино. Жизнеописание. Избран. произв., т. 1. — Душанбе, 1980; Хондемир. Книга благородных качеств. /Перев. М. Салье. В кн.: Родоначальник узбекской литературы. –Ташкент, 1940; Рашид-ад-Дин. Переписка. –М., 1972; Сиёсатнаме. Книга о правлении визиря XI столетия Низам ал-Мулька. –М.-Л., 1949; и др.

— Л.Ю.Маньковская. Типологические основы зодчества Средней Азии (IX-нач. XX вв.). –Ташкент: «Наука», 1980; Г.А.Пугаченкова. Зодчество Центральной Азии, указ. соч.; З. Хакимов. Ак-Сарай. –Ташкент, 1968; Г.А.Пугаченкова. Термез. Шахрисябз. Хива. –М., 1976; Л.И.Ремпель. Далекое и близкое. Бухарские записки. –Ташкент, 1981; О.Х.Халпахчьян. Гражданское зодчество Армении. –М., 1971; А.К.Писарчик. Народная архитектура Самарканда. –Душанбе: «Дониш», 1974; Л.Ю.Маньковская, В.А.Булатова. Памятники зодчества Хорезма. –Ташкент, 1978; ВИА, в 12-ти томах. –М., 1969—1975; А.Б.Раллев. История архитектуры развивающихся стран. –Киев, 1986; В.Н.Карцев. Зодчество Афганистана. –М., 1986; Центральная Азия в Кушанскую эпоху. Т. 1. –М., 1974; т.П. –М., 1975; История таджикского народа. Т.1. /Под редакцией

Б.А.Литвинского и В.А.Ранова. –Душанбе, 1998; Т. II. /Под редакцией Н.Н.Негматова. –Душанбе, 1999;

В. Булатова, Л. Маньковская. Памятники зодчества Ташкента (XIV—XIX вв.). –Ташкент, 1983; Г.А.Пугаченкова, Э.В.Ртвеладзе. Северная Бактрия-Тохаристан. Очерки истории и культуры. Древность и средневековье. –Ташкент, 1990; и др.

— Архитектура исламского мира. –Лондон, 1978, на англ. яз.; Бурхард Брентес. Среднеазиатское искусство ислама. –Лейпциг, 1979, на немец. яз.; А. Годар. Происхождение 4-х айванной мадраса, мечети и каравансарая. XV—XVI вв. — Париж, 1951, на франц. яз.; Он же. Искусство Ирана. –Париж, 1962, на франц. яз.; М. Клинкот. Исламская архитектура в Иране. –Берлин, 1982, на немец. яз.; Э. Кноблок. Археология, искусство и архитектура Центральной Азии. –Лондон, 1972, на англ. яз.; К.А.Кресвелл. Раннемусульманская архитектура. –Лондон, 1958, на англ. яз.; А.И.Попе. Архитектура Персии. –Лондон, 1965, на англ. яз.; Б. Прохацко. Основы исламской архитектуры. –Цюрих, 1989, на англ. яз.; Д. Уильбер. Персеполь. /Перев. с англ. –М., 1977; Аль-Забен Х. М. и др. К архитектурно-пространственной организации дворцовых зданий и комплексов Ирака (от исторических к современным). –Бишкек, 1998; Султани аль-Халед. Национальные элементы арабской архитектуры в современном строительстве общественных зданий. –Автореф. дисс… кандид. архит. –М., 1973; Аль Бинаи. Центры-комплексы-здания. –Дубаи (ОАЭ), 1993, на араб. яз.; Г. Стерн. Искусство ислама. –Лондон, 1935, на англ. яз.; Фарид Махмуд Шафий. Арабо-мусульманская архитектура, ее прошлое, настоящее и будущее. — Эр-Рияд (Саудовская Аравия), 1982, на араб. яз.; Махмуд Ибрагим. Иракская архитектура. — Багдад, 1985, на араб. яз.; и др.

Глава Первая

Условия развития дворцовой архитектуры

Настоящая монография, как отмечалось выше, посвящена в основном становлению архитектуры дворцовых зданий и комплексов на территории Центральной Азии, занятой в различные исторические эпохи отдельными государствами. Пределы последних часто выходили далеко за рамки географических границ Центральной Азии (например, государство Ахеменидского Ирана в VI—IV вв. до н.э.) или, наоборот, очерчивались границами небольших государственных объединений (например, в эпоху раннего средневековья, когда регион делится на самостоятельные историкокультурные области Тохаристан, Согд, Фергану, Уструшану, Кобадиан, Чач и т.д.) (рис. 7). Однако во все времена Центральная Азия оставалась цельной, когда объединяющей нитью становится социально-экономическая и историко-культурная общность народов, населявших современные области Монголии, Синь-Цзяна, среднеазиатских государств, Восточного Ирана, Афганистана, Пакистана и северо-западной Индии. И для того, чтобы понять закономерности формирования дворцовых сооружений мы должны в первую очередь уяснить условия развития дворцового зодчества. Именно природноклиматические, историко-культурные, социально-экономические и строительно-художественные особенности исследуемого региона во многом определили местную специфику архитектуры этого общественного здания гражданского строительства. Поэтому рассмотрим, хотя бы тезисно, все указанные условия на историческом фоне Центральной Азии.

Центральная Азия в ландшафтном плане представляет плодородные долины, барханы пустынь, неприступные горные кряду Памиро-Алая и Гиндукуша, мягкие склоны предгорий Копетдага и др. С отдаленных времен здесь всюду была жизнь — от заоблачных высот Памира до бескрайних песков Каракумов, особенно вдоль русел великих и малых рек, их притоков и капризных изгибов горных ручьев. Природа здесь изменяется от пустынных подгорных равнин до альпийских лугов, холодных пустынь, вечных снегов и ледников в высокогорье. Горный ландшафт, так же, как и долинно-степной, оказывает своё воздействие на плановую композицию и облик городских и сельских поселений, отдельных построек, в том числе монументальных.

Центральная Азия в целом находится между 54 и 78 градусами северной широты и между 32 и 48 градусами восточной долготы. Климат здесь (имеется в виду в зонах расселения населения) в основном сухой и резко континентальный с довольно холодной, но кратковременной зимой и знойным летом (рис. 8). Здесь имеют место не только резкие суточные колебания температуры, но также значительный (до 30 градусов и более) разрыв между температурами зимы и лета. Последнее вынудило в течение тысячелетий сформировать особые требования к среде обитания человека, в частности, жилищу, к типологии которого относятся и дворцовые сооружения. Их конструкция, планировка и внутреннее устройство отвечают полностью этим требованиям. Таким образом, сложился стационарный тип жилища, причем, в большей или в меньшей степени у всех народов Центральной Азии, особенно у издревле оседлых индоиранских племен и народностей, в частности, таджиков. Все вышесказанное полностью относится и к дворцовым сооружениям.

Мощные пласты лессовых отложений на равнинах Центральной Азии (вдоль речных долин Сырдарьи, Амударьи, Зеравшана, Мургаба, Герируда и др.) обеспечивали строителей простейшим и весьма подходящим материалом — лессом, из которого производились кирпич-сырец и пахса. Стены из последних простейших материалов с деревянным каркасом, балочной крышей и земляным настилом, дающим превосходную теплоизоляцию, на многие века определили конструктивную структуру зданий и сооружений в условиях жаркого климата и частых землетрясений, в том числе монументальных: дворцов, крепостей, замков и др.

Почти для всех стран Центральной Азии стал характерен тип дома с дворовой композицией, из которого формировались города и сельские поселения, где внутриквартальные участки нередко полностью были изолированы от улиц (рис. 9). Как отмечает В.Л.Воронина, глухие ограждения препятствовало проникновению во двор уличной пыли и помогало создать сносный микроклимат. Таким образом, как справедливо подчеркивает далее ученая, двор играл и играет роль термического регулятора, удерживая до полудня охлажденный за ночь воздушный слой.

Жилища и общественные здания и сооружения дворовой композиции получили распространение не только в городах Центральной Азии, но и на севере Африки и юге Пиренейского полуострова.

В Тунисе, Алжире, Фесе небольшие дворики часто сверху покрывались решеткой, на которые летом набрасывали ветки. Изолирующее значение внутреннего двора особенно возрастает в странах, где часты суховеи и пыльные бури. И как считает В.Л.Воронина, дворовая планировка жилищ была свойственна ещё поселениям долины Инда и юга Туркмении IV тыс. до н.э., жилищу древнего Египта, парфянским Ашшура и Селевкия. Вокруг двора строились покои дворцовых комплексов Суз в V в. до н.э., Ашшура и Кухи-Ходжа I в.н.э., Сасанидских дворцов и средневековых резиденций Востока (рис. 10, 11).

Согласно исследованиям ученых (С.П.Толстова, Б.Г.Гафурова, Н.Н.Негматова и др.) на обширной территории Центральной Азии ещё в эпохи неолита, энеолита и ранней бронзы сформировались две историко-

географические зоны с двумя типами хозяйств и культур — оседлоземледельческой и кочевой скотоводческой. В первой появляются поселения и культуры ранних земледельцев, в том числе саразмийское в среднем течении Зеравшана (рис. 12).

Огромную территорию степей, долин и оазисов Центральной Азии от лесостепи и степей между Уралом и Каспием на западе и Алтаем на востоке до Персидского залива и Индостана на юге во II тысячелетии до н.э. обитали индоиранские народности и кочевые скотоводческие племена, называемые «Великие арии». Именно эти народности стали основой для сложения и культурного развития бактрийцев, согдийцев, ферганцев, хорезмийцев, маргианцев, саков, которые говорили на одноименных языках и диалектах иранской группы языков (рис. 13).

В конце эпохи бронзы и начале раннежелезного века (вплоть включая времени Ахеменидов) формируются компактные оседлые исторические области с этническим единством населения в каждом из них. В последующие века (VIII вв. до н.э. — III — IV вв. н.э.) окончательно слагаются территориально ограниченные и развитые историко-культурные страны: Бактрия, Маргиана, Парфия, Хорезм, Согд, Уструшана, Фергана, Чач и др.. Именно население названных стран и областей создавали всемирно известные древние цивилизации, которые не теряли свой экономический и культурный феномен, даже находясь в составе мировых государств и империи Ахеменидов, Александра Македонского, Селевкидов, Кушан, Эфталитов и др. Рассмотрим более подробно и последовательно историко-культурные условия развития архитектуры на территории Центральной Азии, акцентируя внимание на формирование зачатков монументального зодчества, в том числе дворцового назначения.

Исторически и географически Центральная Азия всегда была узлом, в котором во все эпохи скрещивались крупнейшие на Азиатском материке художественные культуры и архитектурные идеи. Великий Шелковый путь, пролегший из Рима в Китай, был на своем главном отрезке в руках народов Центральной Азии. Эта трансазиатская магистраль сыграла огромную роль во взаимодействии архитектурно-художественных культур Востока и Запада. Столь же богатое значение имели пути, проходившие через Центральную Азию с юга на север. По ним с древнейших времен осуществлялись связи Индии и Ирана с народами степного пояса, а за его пределами — с народами верховьев Волги, Сибири и Дальнего Востока (рис. 14).

Свидетельства древних сведений о далеких этапах центральноазиатской истории крайне скудны и далеко не всегда достоверны, будучи, порой основаны лишь на искаженных временем или расстояниями, а порой просто легендарных сведениях. Таковы данные Ктесия Книдского о походе на Бактрию в IX- начале VIII вв. до н.э. ассирийского царя Нина, который проник вглубь страны, где долго и безуспешно осаждал столицу Бактры (ныне город Балх в Северном Афганистане) 28. Полагают, что в этот период в областях Центральной Азии проходил процесс сложения государственных образований (Хорезмийского, Бактрийского) в виде конфедерации племен. Они, однако, не смогли в VI в. до н.э. противостоять войскам иранской державы Ахеменидов. Включенные в состав этого могучего рабовладельческого государства (VI—IV вв. до н.э.) существенно повлияло на социальную структуру центральноазиатских, в том числе среднеазиатских, областей. Иранские клинописные надписи этого времени упоминают Парфию (предгорья Копетдага и прилегающая зона Каракумов), Бактрию, Согд, Хорезм, области полукочевых народов — саков, в подчинении Ахеменидов входил и авестийское Моуру — Мерв.

При Александре Македонском (331—329 гг. до н.э.) греческие войска проникли в глубь азиатского материка, вплоть до реки Танаис — Сырдарьи, основав здесь город под названием Александрия Эсхата — Александрия Крайняя (ныне город Худжанд). При Селевкидах, в III в. до н.э., владевших некоторыми из среднеазиатских областей, здесь были основаны греческие колонии. Однако политическое значение их оказалось недолговечным. Позитивные последствия походов и общей политики Александра сказались позднее в том, что почти изолированная ранее Центральная Азия оказалась включенной в орбиту связей с эллинизированным миром с его высокоразвитыми формами социальной организации и высокой культурой.

Центральная Азия вступает в античную фазу своего развития (III в. до н.э. — III/IV вв. н.э.). В середине III в. до н.э. номинальная власть, установленная греками, была утрачена и перешла в руки местных правителей. В области Парфиёна (Парфия) возникло самостоятельное государство Аршакидов (III в. до н.э. — III н.э.), впоследствии расширившее свои владения на весь Иран и некоторые ближневосточные страны. В Бактрии возникает Греко-Бактрийское царство, на какое-то время, распространившееся свою власть на Согд и к югу — вплоть до СевероЗападной Индии, но оно просуществовало лишь около ста лет.

II в. до н.э. отмечен стремительным продвижением на юг и северо-запад из далеких засырдарьинских областей кочевых азиатских народов. Названия их донесены древнекитайскими хрониками. Первыми хлынули саки (сэ), захватившие Северную Бактрию. Их вытеснили за Амударью, а затем ещё дальше народы юэчжи, осевшие в Бактрии в составе пяти племен. Хорезм, Шаш (современный Ташкентский оазис) и Согд заполонили племена кангюй, а на землях современного Кыргызстана обосновался народ усунь. Все они первоначально вели кочевой образ жизни, однако те, что осели в областях развитой оседлоземледельческой культуры и городской цивилизации, постепенно ассимилировались в местной среде.

На рубеже нашей эры один из юечжийских родов — Кушаны, сплотив четыре других, вместе с коренным населением Бактрии, основали Кушанское царство, а затем, предприняв энергичную экспансию на юго-запад, овладели обширной территорией вплоть до долины Инда и Ганга. Так возникла Кушанская империя (рис. 15), ставшая в ряд с тремя крупнейшими империями античного мира — Римской и Парфянской к югу от неё и китайской империей Хань на востоке. Области же Согда, Шаша (Чача), Ферганы и Хорезма входили в рыхлое по своей политической структуре государственное объединение Кангюй.

Создание централизованных государств обеспечило в Средней Азии подъем производительных сил, создало разветвленную систему ирригационной сети, привело к росту числа и размеров городов, развитию внутренней и международной торговли и ремесел. И на всем этом фоне — расцвет античного искусства: архитектуры, искусства ваяния, монументальной живописи, создание высокохудожественных изделий из металла, камней-самоцветов, терракоты, кости. В этот же период развитие получает монументальное строительство, в число которого входили дворцовые сооружения, цитадели, крепости, отдельные замки и др.

Как и во всем древнем мире, идеологию древнего центральноазиатского общества во многом определяла религия. Ведущая роль здесь принадлежала зороастризму — в формах поклонения огню, при этом с рядом локальных вариантов. Из Индии при Кушанах проник буддизм, но кроме этих мировых религий были известны и культы — поклонение идолам, почитание великой богини-Матери, культ домашнего очага, культ предков. В III—II веках н.э. бактрийская и парфянская знать почитала богов эллинского пантеона, в пору поздней античности в область Мервы проникло христианство, в степной среде издревле существовал шаманизм. Эта пестрота культовой идеологии, свобода мысли наложила существенную печать на древнее искусств Центральной Азии.

В III—IV вв. в общественной жизни происходит постепенный спад. Парфия, а затем и Кушанское царство рушатся под ударами войск иранской династии Сасанидов, которые, в свою очередь, терпят поражение от кочевников-эфталитов в V в. Период этот ознаменован нарастающим кризисом рабовладельческой системы и новой волной вторжения идущих с севера кочевых народов — кидаритов, эфталитов. Забрасываются ирригационные системы, хиреют и гибнут города, жизнь постепенно перемещается в сельскую округу.

В VI—VII вв. в социальной структуре ведущую роль приобретает сословие землевладельцев — дихкан, слагаются ранние формы феодальных отношений. «Время среднеазиатского рыцарства» — так иногда именуют этот период.

Чрезвычайно интересна в этот период архитектура Центральной Азии, которой характерна общность строительно-технических приемов в разных районах региона. Как ранее, они связаны с применением местных материалов, особенно глины (пахса и сырец). В монументальном зодчестве широкое распространение получают своды, появляется купол на угловых парусах (тромпах). Во внешнем облике зданий и сооружений царит суровая простота объема и форм. Все богатство архитектурного декора раскрывается в интерьерах парадных дворцов правителей Бухарской области (бухар-худата Буниата в Варахше), самаркандских правителей-ишхидов на Афрасиабе, уструшанских афшинов в Бунджикате и др. Среди культовых сооружений Средней Азии V—VII вв. значительный интерес в архитектурном отношении представляют буддийские комплексы в Тохаристане, Фергане, Семиречье. В этих постройках ясно проступает отстоявшийся архитектурный тип буддийского монастыря с одним или двумя дворами в окружении келий, молитвенных помещений, святилищ, интерьеры которых насыщены живописью и скульптурой. В Ак-Бешиме на оси продолговатого двора в обводе келий высится сводчатый айван, в Аджинатепа оба двора в обводе келий имели сводчатые айваны на осях. Как подчеркивает Г.А.Пугаченкова, такая композиция предвосхищает структуру мусульманских мадраса Центральной Азии (рис. 16).

В рассматриваемый период, когда в Центральной Азии создаются общины христиан, здесь появляются христианские постройки. О зороастрийских постройках данного времени имеются лишь упоминания31.

События арабского завоевания (VII—VIII вв.) на время приостановили в Центральной Азии строительную деятельность. Лишь после прочного вхождения основных центральноазиатских земель в единую систему Халифата, а затем во владения лишь номинально подчиненных ему местных государств Тахиридов, Саманидов, Мамунидов отмечается нарастание подъема строительства (рис. 17).

По мере исламизации местного населения в Центральной Азии возрастает роль культовых и общественных зданий ислама: мечетей, мадраса, а начиная с правления Саманидов — и мавзолеев (рис. 18). Для своего утверждения новой империи арабским халифам необходимо было внушить, как своему народу, так и народам завоеванных государств уверенность в могуществе и непобедимости Халифата-завоевателя. И как образ многочисленных мечетей стал выражением духовной силы победившего религиозного учения, так и архитектурно-пространственный облик дворцовых зданий и комплексов должен был явиться воплощением конструктивной мощи мусульманского мира.

31 Так, источники пишут о храме огня в Мерве, куда бежавший Ездигерд принес великий священный огонь.

На территории Центральной Азии архитектура следует в основном тем традициям, которые определялись здесь ещё до арабского периода. Однако в IX—X вв. наступает та фаза развития культуры Халифата, когда, впитывая достижения покоренных стран, они как-бы обратным ходом внедряют в них черты общехалифатской культуры. В X—XII вв. вся Центральная Азия (за исключением Монголии) вступает в фазу развитого феодализма.

Земли Средней Азии к северу от Амударьи получают арабское название Мавераннахр — Заречье, а район современного Южного Туркменистана составляет часть обширной области Хорасан. В пределах этих крупных географических понятий существуют отдельные административные области, причем с названиями некоторых совпадают название главных городов — Тохаристан, Чаганиан, Шуман (все три была Северная Бактрия), Самарканд и Бухара (прежний Согд), Бинкент-Ташкент (былой Шаш-Чач), Абивенд, Ниса, Мерв — в Хорасане, а в прикаспийской зоне — Дахистан; самостоятельные области представляли Хорезм, Фергана. Все эти области и страны объединяла культура, в частности, художественная. Главным местом ее создания, потребления и средоточия становится город. В центральноазиатских городах концентрируются административная власть т военные контингенты, торговля и ремесло, разрастаются масштабы территории и численность населения разных социальных сословных групп.

Характерная структура города — окруженные крепостными стенами цитадель-арк, город-шахристан и торгово-ремесленный пригород — рабад. Но эта схема не была единственной: некоторые города не имели арка, а в Термезе смежено с шахристаном размещался особый отдел, называвшийся суридикат (рис. 19), в Самарканде за шахристаном разрослись шахридарун (внутренний город) и шахриберун (внешний город) (рис. 20); в Мерве было два обнесенных стенами пригорода, за которыми простиралась полугородская-полусельская часть, охваченная древней стеной (рис. 21).

Вообще, в отличие от западноевропейских средневековых городов, на Среднем Востоке была очень тесная связь города и сельской округи. Рост городов вызвал их бурную застройку административными зданиями, дворцами правителей, замками, зданиями мадраса и мечетей, торговыми строениями, мастерскими, каравансараями, банями, жилищами разных слоев населения, следствием чего явился высокий подъем архитектуры и связанных с ней специальностей строительного дела и мастерства декора.

IX—XII вв. о отмечены расцветом средневековой духовной культуры — поэзии, философии, различных видов научных знаний.

В 1219—1221 годах Мавераннахр и Хорасан были захвачены и несколько раз разорены нашествием войск Чингизхана и его сыновей. Современник и очевидец событий Ибн ал-Асир повествует о том, как о «самой ужасной катастрофе и величайшем бедствии, подобного которому не видывал ни день, ни ночь на земле, и которое разразилось над всеми народами, но в особенности над мусульманами… Всё разоряя, они большую часть населения этих стран перебили… Ни одного города татары не щадили: уходя разрушали. Все, возле чего проходили, грабили, что им было негодно, то сжигали». В культурной жизни Центральной Азии воцарился почти вековой застой. Области же её подпали под власть потомков Чингизхана: Джагатаидам принадлежал Мавераннахр и земли к северо-востоку от него, Хулагуидам — Иран с Хорасаном с прикаспийскими землями, Джучидам — Хорезм, Поволжье и Северный Кавказ.

Постепенное восстановление экономической и культурной жизни Мавераннахра начинается со второй половины XIV в., когда на политическую арену выдвигается Тимур, уроженец Кеша (современный Шахрисябз). Тимур, «обладатель счастливого созвездия», как его именуют летописцы тимуридского двора, — представитель не очень знатного монголизированного тюркского рода барласов. Тимур проделал неслыханную политическую карьеру. Разделив власть с правителем Самарканда, он его устранил, а затем расширил свои владения на весь Средний и частью Ближний Восток, осуществив ряд удачных походов. Эти походы сопровождались не только захватом материальных ценностей в покоренных странах, но и угоном в плен огромного количества мастеров и ремесленников самых различных профессий. В числе их были выдающиеся зодчие и инженеры, специалисты по разбивке садов, резчики по камню, дереву, кашину, каллиграфы-крупнописцы, гончары, изготовлявшие архитектурную керамику, была и просто масса разнорабочих. Эти люди в основном работали в столичном Самарканде, а также Шахрисябзе, Туркестане и других пунктах Мавераннахра, где в невиданных ранее масштабах осуществлялось крупное строительство.

Сложившаяся в Мавераннахре ещё до Тимура местная архитектурная школа получила приток новых творческих сил и новых идей, привнесенных мастерами Ирана и Азербайджана, Ирака и Сирии, Хорезма и Индии. Это взаимопроникновение и слияние разных творческих направлений обусловило подъем архитектуры и искусства на новую ступень.

Этот процесс не прекращался и в XV в. во всех регионах державы Тимура, постепенно распадавшейся на отдельные уделы с его потомками во главе. В первой половине XV в. в Самарканде, находившемся под правлением внука Тимура, покровителя науки, особенно астрономии — Улугбека, продолжается активная культурная деятельность. В частности, Улугбек в своих владениях строит три мадраса: Самарканде, Гиждуване и в Бухаре. В 1427 году близ канала Оби-Рахмат в Самарканде он сооружает обсерваторию, одну из крупнейших научных центров Среднего Востока.

В цитадели Самарканда высился четырехэтажный дворец Кок-Сарай, построенный ещё в начале XV века (рис. 22). За пределами городских стен располагались загородные резиденции Баги-Шамаль, Баги-Баланд, БагиБахишт, Дилькушо, Баги-Майдан. Последний находился вблизи обсерватории у возвышенности Чупан-Ата. Посреди сада был выстроен двухэтажный дворец Чиль-Сутун.

Постепенно первенство в строительной деятельности переходит к Герату, где при дворе Шахруха, Абу-Саида и, особенно, Султан-Хусейна Байкары концентрируется круг выдающихся деятелей культуры, в том числе зодчие и художники, например, зодчий Кавамаддин Ширази, художникминиатюрист Камолиддин Бехзад и др. (рис. 23). Вот как описывает Герат начала XV века глава китайского посольства Чэн-Чэн: «Герат находится у подножия северо-восточных гор… Государь живет в северо-восточном углу города, где из кирпича сложено здание с плоской крышей… Стены и окна разукрашены золотистыми и зелеными изразцами. Створки дверей покрыты резными узорами и инкрустированы костью и рогом. Полы устланы коврами».

Характерная черта столичных и провинциальных дворов — меценатство. Покровительство литературе, музыке, художественному оформлению рукописей было не только хорошим тоном, но и потребностью в среде тимуридской знати. Но главное в том, что в эту эпоху, как никогда ранее, художественная культура глубоко проникает в среду городских сословий — ремесленников, мастеров резного профиля, купечества. Именно они становятся создателями прекрасного и потребителями. Многие городские лавки являются своеобразными клубами, где проходят встречи — маджлисы, целью которых было не просто пирушки, но интеллектуальное общение: споры, живой обмен шутками, чтение новых стихов. Об этом периоде жизни в Герате красочно и живо написал бухарский прозаик Мирмухсин Мирсаидов в своей книге «Зодчий»37.

В начале XVI в. династия Тимуридов была свергнута в Средней Азии узбеками-Шейбанидами, а в Иране — персами-Сефевидами. С этого времени областями Центральной Азии правят узбекские ханы из династии Шейбанидов (XVI в.) и Аштарханидов (XVII в.). Вряд ли Колумб, Васка де Гама и Магеллан могли представить, сколь трагичным образом окажутся их великие географические открытия на судьбе столь удаленной от Пиренейского полуострова страны, как Мавераннахр и Хорасан. А между тем переход европейской торговли с Индией и Юго-Восточной Азией на морские пути свел почти на нет роль транзитных караванных путей, пролегавших через ее обширные пространства. В XVI—XVII вв. Центральная Азия оказалась почти выключенной из международной экономической жизни, сохранив лишь тянувшуюся на северо-запад нить торговых связей с Россией. И эта изоляция определила все нарастающую ее отчужденность от окружающего мира и от того бурного хода истории, какой переживали в ту пору Европа и близкие к ней страны мусульманского Востока, например, Турция. А изнутри нарастающие междоусобия постепенно приводили в упадок сельское хозяйство и ирригацию, вызывали сокращение численности городов, уменьшение их размеров.

Однако спад экономики, неупорядоченность политической жизни далеко не всегда знаменует упадок культуры (напомним Венецию, которая подарила миру Тициана, Тинторетто, Веронезе). И если роль Центральной Азии в судьбах Среднего Востока в эту пору не была сколь-нибудь значительной, то творческий потенциал ее ещё не был исчерпан и давал новые всходы. Еще возводятся величественные здания гражданской и культовой архитектуры, на русских рынках ещё славятся местные ткани, ковры, чеканные изделия, ещё продолжается переписка художественно оформленных рукописей.

Большие достижения центральноазиатского зодчества XVI—XVII вв. связаны с созданием архитектурных ансамблей. Во многом, следуя принципам ансамблевой застройки эпохи Тимура и Тимуридов, зодчие Самарканда и, особенно, столичной Бухары, развивают далее приёмы градостроительного искусства. Лишь в начале XVIII в. созидательная деятельность в Центральной Азии почти прекращается. В XVIII в. регион охватывает всеобщий кризис — социальный, политический, экономический, и как следствие — упадку городов и сел, голод и чума, вторжение и грабежи кочевников. Лишь в конце столетия страна выходит из состояния спада, мучительно вступая в Новое время.

За время кризиса оборвалась преемственность строительнохудожественных навыков: были забыты секреты изготовления резных кашинных мозаик и многоцветных майолик, утрачено мастерство возведения разнообразных сводчато-купольных систем, которыми обогатил центральноазиатскую архитектуру XV—XVI вв. Но было бы неверно оценивать памятники этого периода лишь как свидетельство деградации зодчества. Неиссякаемым родником творческой мысли оставалось быть народное искусство и зодчество, в среде которых создавались подлинные шедевры архитектуры и монументального искусства. Народные мастера виртуозно владели как техникой различных видов декора (резной ганч, резное дерево, настенные и потолочные росписи, трехцветные майолики высокого качества и др.), так и неисчерпаемым репертуаром орнаментальных мотивов (например, архитектурные ансамбли XIX в. Хивы, одного из самых живописных городов Среднего Востока).

Но в целом в XIX в. художественно-культурная жизнь народов Центральной Азии находилась в состоянии упадка. Политическое бесправие людей, застойные формы полуфеодального быта тормозили культурный прогресс. Догмы мусульманской идеологии исключали возможность развития изобразительного искусства и на многие столетия, прервав традиции доисламской древности, направили эстетические устремления народа в область декоративно-прикладного искусства.

Присоединение в 1860-х годах Туркестана к России, носившее в целом прогрессивный характер, способствовало проникновению в Среднюю Азию (этого не было за пределами Туркестанского края) русской культуры. Деятельность интеллигенции из среды русской администрации и либерально настроенных военных, а также ученых, художников, посетивших Туркестан или поселившихся здесь, положила начало приобщению населения к новым для них формам строительного дела, архитектуры и изобразительного искусства. Однако в условиях царской колониальной политики их культурные начинания не могли радикально изменить существующее положение.

Лишь после установления Советской власти в Туркестанском крае, в корне изменив политическую, социально-экономическую и духовную структуру общественного бытия народов Средней Азии, создала реальную основу для становления и развития всех форм национальной культуры. В частности, таджикская республика наряду с другими союзными республиками Средней Азии становится одной из развитых стран на Ближнем Востоке. Пожалуй, нет такой отрасли культуры, в которой бы республика не достигала прогресса. Создание широкой сети школьного, среднего специального и вузовского обучения позволили уже в начале 1950-х годов обеспечить народное хозяйство собственными кадрами специалистов в различных отраслях науки, техники и образования.

Однако не только достижениями культуры, архитектуры и искусства были знаменательны годы Советской государственности. Как пишет академик Н.Н.Негматов, за чертой гласности осталось множество событий, приводивших иногда к трагическим последствиям и культурному упадку. К ним следует отнести, в первую очередь, непризнание таджиков как народа, необъективное определение государственных границ, истребление большей части интеллигенции в годы сталинских репрессий, преобладание русского над родным таджикским языком, когда нация встала перед фактом потери национальной самобытности, одностороннее развитие народного хозяйства, когда республика становится сырьевой базой СССР и многое другое.

Только исторические события 1990—1991 гг. привели к акту установления суверенности таджикского государства, принесшее таджикам подлинную свободу выбора своего пути развития. Данную главу хотелось бы закончить словами Н.Н.Негматова: «Строительство намеченной новой Конституцией суверенной, демократической, правовой и светской Республики Таджикистан возможно только в условиях общенародного единения и согласия, мира и труда всех граждан страны и соотечественников за рубежом, понимания и бескорыстной помощи всего мирового сообщества стран и народов».

Рассмотренный в главе материал позволяет сделать ряд обобщающих выводов:

1. Природно-климатические условия на территории Центральной Азии (жаркий сухой климат, горно-предгорный рельеф на большей части региона, высокая сейсмичность, ограниченность лесных ресурсов и др.) явились постоянно действующим фактором формирования здесь с глубокой древности архитектурно-строительных и художественных традиций. 2. Наличие на территории Центральной Азии больших природных ресурсов (лесса, камня, мрамора, алебастра и др.), а также орошаемых плодородных земель в долинах рек Сырдарьи, Амударьи, Зеравшана, Мургаба, Герируда) уже в эпоху неолита и бронзы способствовали появлению здесь древнейших оседлоземледельческих цивилизаций с зачатками архитектурнохудожественной культуры.

— Самобытная архитектура и художественная культура на территории Центральной Азии в основном характеризуется общностью, обусловленной связью исторических судеб населявших ее народов, одинаковыми социальными и близкими природными условиями региона.

— Генетической основой сложения и культурного развития народностей Центральной Азии во II тысячелетии до н.э., стали индоиранские оседлоземледельческие народности и кочевые скотоводческие племена, говорившие на одноплеменных языках и диалектах иранской группы языков.

— Великий Шелковый путь, находящийся в своём главном отрезке в руках народов Центральной Азии, явился определяющим катализатором и ретранслятором взаимовлияния и связей народов, приведшей к преемственности традиций в культуре, искусстве и архитектуре.

— Дворцовые здания, уходящие своими корнями к жилищу, обладают широкой типологией, композиционно-планировочной основой которой является дворовая система, наиболее приспособленная к природноклиматическим условиям долин и степей Центральной Азии.

Глава Вторая

Происхождение и эволюция дворцов древности

Как справедливо заметил известный советский теоретик архитектуры А.К.Буров, «…из дома вырос Форум. Из дома вырос Акрополь. Из дома вырос погост в Кижах, а не наоборот. С жилища начинается архитектура, с жилища начинается город». Поэтому появление дворцов, крепостей и замков мы связываем с наиболее ранними этапами формирования протогородских центров Востока. Здесь территорией формирования ранних городов являлись древний Египет, Ассирия, Месопотамия и древняя Индия. К этим древним цивилизациям тяготели также древняя Анатолия, Урартское государство, народности и племена на территории Центральной Азии. Наш рассказ мы начнем с краткого анализа дворцового строительства с древних берегов Нила, где уже в начале III тыс. до н.э. существовали наиболее ранние рабовладельческие государства, в частности, Раннее царство древнего Египта.

Ранние дворцы Египта были жилищами фараонов Раннего царства. Они возводились из бревен. Представление о таком «дворце» даёт найденное в Абидосе изображение на стеле фараона 1 династии Джета. Основу здания составляют вертикально врытые в землю бревна, к которым прикреплены горизонтальные бревна. Простые по своей архитектуре дворцы фараонов Раннего Царства имели строгий и внушительный вид. В городах Абидосе и Нехене обнаружены также дворцы, сложенные из кирпича-сырца. Дворцы в Абидосе имели дворовую планировку с двойными рядами стен.

Примером более развитого города является Кахун, сформировавшегося в Среднем царстве Египта (первые века II тыс. до н.э.). Он был построен по единому плану на площади 10 га (260х380 м) с внешней кирпичной стеной. Дома царя и знати находились на главной улице, идущей от главных ворот. В конце этой улицы на некотором возвышении располагался укрепленный толстой кирпичной стеной царский дворец дворовой композиции.

Дома знати часто делились на мужскую и женскую половины с отдельными дворами. Жаркое египетское солнце заставляло домовладельцев отгородиться от пыльной улицы и искать прохладу в тени внутренних галерей (рис. 24).

Дворцовое строительство Нового царства древнего Египта (1600—1100 гг. до н.э.) характеризуется тремя дворцами, принадлежавшие самому фараону и членам его семьи. Дворец Эхнатона в центре столицы государства — Ахетатона (Тель эль-Омарна) был построен вдоль берега Нила, два других дворца находились на северной и южной окраинах города (рис. 25).

Главный дворец, прямоугольный в плане (по длинной стороне равен 700 м), делится на две дворовые части: восточную и западную, где первая половина была парадной частью, восточная — жилой. Обе части были обнесены кирпичными стенами и между собой соединялись перекинутым через дорогу-двор трехпролетным мостом. Вход во дворец оформлялся пилоном, за ним находились постройки дворовой планировки, примыкающие к главному двору. В парадный комплекс дворца входили несколько залов различного назначения, украшенных красиво декорированными колоннами, открытый, вымощенный алебастром, двор и другие помещения. В восточной, жилой части дворца находились подсобные помещения, кладовые, сады, многочисленные залы, в том числе колонный зал, пол которого был покрыт росписью.

Названные пригородные дворцы также имели дворовую композицию. Южный дворец с огромным бассейном (60х120 м), окруженный садом, был оконтурен стенами. Во дворе сохранились колонные приемные залы, в том числе тронный.

Третий, Северный дворец Ахетатона занимал прямоугольный участок с размерами 112х142 м. Он также был окружен кирпичной стеной. В нем было два двора, в центре одного из них находился бассейн, окруженный деревьями (рис. 26). Дворец имел парадные колонные залы, залы для пиршеств, спальни, умывальные. При дворце находился зверинец и птичник.

Примером отдельного дома вельможи является особняк визиря Нахта (см. рис. 26). Площадь его равняется 910 кв. м. В плане дом имеет правильный прямоугольник с небольшим выступом комнаты привратника. В планировке дома выделяются крупные многоколонные залы. Стволы колонн были вырезаны из дерева, а базы — из белого известняка. Стены были расписаны. Приемный 4-х колонный зал с расписными стенами располагался в центре дома. Другой приемный зал имел продолговатую форму плана с 8мью колоннами, устроенными в два ряда. На западной стороне дома находился еще один зал с шестью колоннами. Помимо колонных залов в доме располагались несколько спален с альковами для кроватей, ванная комната, различные подсобные помещения. Освещение залов осуществлялось через верхнебоковые окна за счет повышенного уровня кровли.

Интересна планировочная композиция дворца Рамсеса III в МединетАбу, построенный в 1200—1167/8 гг. до н.э. в составе крупного храмового комплекса. Дворец состоит из 8-ми колонного портика, на оси которого располагались 12-ти колонный вестибюль и далее — 4-х колонный приемный зал. Помимо официальных залов во дворце устроено множество служебных и подсобных помещений.