Бесплатный фрагмент - Англия второй половины XVI века в описании современника

Предисловие

Вторая половина XVI века для Англии — это время мира, процветания и модернизации. Это время, когда престол принадлежал королеве Елизавете I Тюдор (7 сентября 1533 — 24 марта 1603) в годы правления которой (1558 — 1603 гг.) в стране произошли глубокие и многосторонние изменения, затронувшие экономическую, социальную, культурную сферы и, безусловно, повседневную жизнь, сделав вторую половину XVI столетия самой яркой и интересной эпохой в истории страны.

Но XVI век, а особенно его вторая половина, представляет собой сложный период в истории Англии, так как на этот временной отрезок пришелся переход от Средневековья к Новому времени, когда наряду с появлением во всех сферах жизни новых явлений продолжали существовать старые средневековые институты.

Безусловно, эта особенность придает исключительный интерес данному периоду. Исследователи единодушно признают переходный характер второй половины XVI века в истории Англии. Но было ли это очевидно для современников? Замечали ли они происходившие изменения и как к ним относились? На какие изменения в повседневной жизни обратили внимание? Почему именно повседневной? Да потому, что значительные перемены в экономике, социально-политической и культурной жизни истинно происходят только тогда, когда отражаются на повседневной жизни населения.

Ответы на эти и другие вопросы оставил современник эпохи, приходской священник Уильям Гаррисон (1534 — 1593гг.), написав трактат о жизни в елизаветинской Англии.

Уильям Гаррисон родился в 1534 году в Лондоне. Будучи ребенком, учился в школе Св. Павла и в Вестминстерской школе в Лондоне. Он вырос в протестантской кругах и посещал Церковь Христа в Оксфорде, где в 1560 году получил степень бакалавра. Во времена правления ярой католички королевы Марии I Тюдор (1553—1558 гг.), когда Церковь Христа стала центром католической поддержки, Гаррисон перешел в католицизм. Но вернулся к протестантской вере до смерти королевы Марии в 1558 году, услышав проповеди Кранмера, Ридли и Латимера. В 1571 г. он получил степень бакалавра богословия и в том же году стал викарием в Эссексе. Кроме того, также занимал должности в еще двух приходах Лондона.

В 1577 году Уильям Гаррисон опубликовал свой трактат, получивший название «Описание Елизаветинской Англии» в котором он приводит географические, экономические, социальные, религиозные и политические наблюдения и, рассказывая о том, как живут его соотечественники, подмечает все изменение, затронувшие экономику и социальную сферу, а также комментирует новшества, появившиеся в повседневной жизни.

Уильям Гаррисон провел очень тщательную работу. Он собрал факты из книг, писем, карт и бесед с местными историками и антикварами. Он также использовал свои собственные наблюдения, опыт и ум и написал свой трактат в неклассическом разговорном тоне. «Никакая работа того времени не содержит настолько яркие и живописные очерки» — так оценивается труд Гаррисона в Кембриджской истории английской и американской литературы.

Благодаря наблюдениям Уильяма Гаррисона можно не только проследить изменения в различных сферах жизни английского общества, таких как экономика и социальные отношения, но и нарисовать в своем воображение яркие картины повседневной жизни его соотечественников, наглядно представив быт различных категорий населения. К примеру, узнать, как в его время строили жилища и какие строительные материалы для этого использовали, какую пищу подавали к столу и как одевались представители тех или иных сословий.

Однако задачей этой книги является не пересказ сведений и замечаний современника елизаветинской Англии, а использование его комментариев и наблюдений в качестве оценки происходящих изменений. Для этого необходимо нарисовать всестороннюю картину жизни и общества Англии второй половины XVI века и, воссоздав социально-экономический облик страны, использовать комментарии и замечания Уильяма Гаррисона, которые наиболее ярко характеризовали отношение современника к действительности и тем или иным изменениям, произошедшими на протяжении его жизни.

Экономика и социальные отношения в Англии второй половины XVI в.

Экономика Англии во времена королевы Елизаветы I

В XVI столетие Англия вступила после завершения Столетней войны и войн Роз, и ее экономика, будучи разоренной, нуждалась в восстановлении и перестройке на новый, раннекапиталистический лад. На протяжении XVI века происходила трансформация старых форм производства, которые постепенно изменялись под влиянием капиталистических отношений и принимали новые черты. Новые технические изобретения и усовершенствования, а главное, новые формы организации промышленного труда, рассчитанные на массовое производство товаров, свидетельствовали о том, что английская промышленность постепенно перестраивалась.

С уверенностью можно сказать, что главной отраслью промышленного производства в Англии в XVI веке являлось сукноделие: в нем наиболее интенсивно шло формирование капиталистического уклада, и его развитию Англия более всего была обязана ростом своего национального богатства. В XVI в. английское сукно было не только самым высококачественным в Европе, но ввиду тех значительных масштабов, которых достигло в Англии производство шерсти, и наиболее дешевым, а поэтому пользовалось спросом и у знати, и у простого люда многих европейских стран.

Экономическому развитию Англии в XVI в. содействовало также и то, что после Великих географических открытий и перемещения мировых торговых путей из Средиземного моря в Атлантический океан она оказалась в центре мировых морских торговых путей, и был положен конец относительной изоляции страны от экономической жизни Европы, что, в свою очередь, способствовало увеличению рынков сбыта английского сукна.

На протяжении XVI в. непрерывно возрастало производство сукна и, как следствие, его вывоза за границу. В 1564—1565 гг. сукна и шерстяные изделия составляли 81,6% всего английского экспорта. «Из Англии Антверпен получает большое количество тонких и грубых сукон, бахрому и другие вещи этого рода на большие суммы, тончайшую шерсть…», — сообщает итальянский историк Гвиччардини об английском экспорте в Нидерланды во второй половине XVI века.

С середины XVI в. английское сукно стало импортироваться в Россию. Из Москвы его доставляли в Иран, Крымское ханство, в Ногайскую Орду. Таким образом, Англия из страны, вывозившей шерсть, какой она была в средние века, превратилась в страну, поставлявшую на внешний рынок, по сути, готовые шерстяные изделия.

Гугенотские войны во Франции, преследования лютеран в Германии и репрессии герцога Альбы в Нидерландах обусловили в XVI в. массовую эмиграцию в Англию ремесленников, особенно мастеров сукноделия. В 1565 г. были выданы грамоты 30 фламандским и валлонским сукноделам, поселившимся в Норвиче, а в 1583 г. новая колония уже достигла почти 5 тыс. чел. Они привезли с собой технологию изготовления новых для Англии материй, получая тем самым более дешевые и простые сорта сукна. Кроме этого, появились новые комбинации, смешанные с шелком и льном ткани, легкие и тонкие материи, новые образцы и новые цвета.

Сукно производилось главным образом в сельской местности, где дифференциация крестьянства создавала благоприятную почву для развития рассеянной мануфактуры. В деревнях и местечках не было цехового режима, стеснявшего своей регламентацией производство и ограничивавшего конкуренцию. Организация производства предполагала использование труда крестьян, лишенных земли, и развивалась в основном в форме работы на дому. Однако развитие сельской промышленности постепенно убивало городские центры цехового ремесла и влекло за собой такие последствия, как упадок старинных ремесленных центров Англии. Однако некоторым городам, например, Уильтширу в XVI в. удалось сохранить свой статус центра суконного производства.

Широкое распространение производство шерстяных тканей получило на юго-западе и на востоке Англии. В XVI веке важнейшими центрами сукноделия были окрестности Нориджа и Колчестера в Восточной Англии, Престона и Виганана северо-западе, Эксетера и Солебери на юго-западе. Производство сукна стало успешно развиваться в северных графствах — в Йоркшире и Ланкашире. Например, в главном районе йоркширского сукноделия — Вест-Райдинге — в 1574 г. было изготовлено 56 тысяч кусков тонкого сукна двойной ширины и 72 тысячи кусков грубого сукна. Это было достаточно много, потому что ежегодный вывоз к середине же XVI в. сукна поднялся до 122 тыс. кусков, а это означало, что один только Вест-Райдинге, по сути, этот вывоз и обеспечивал.

Заметным прогрессом в этой отрасли промышленности было увеличение ассортимента и улучшение качества сукна. Благодаря шерсти новых пород так называемых «тяжелых» овец, выращивавшихся на огороженных пастбищах, применению валяльной глины и специальной обработки сукна, а также новых красителей улучшилось качество английских «широких сукон». Что касается ассортимента, то он увеличился и к концу века был весьма разнообразен: широкое сукно, половинное, белое, гладкое и др. Грубые сукна, фланель и саржа были распространены на севере и западе страны, наиболее тонкие — в восточных областях.

В английской текстильной промышленности в конце XVI в. произошли очень заметные сдвиги, связанные с изменением ассортимента выпускаемых тканей и их массовыми поставками на внешний рынок. Если ранее Англия экспортировала полуотделанные сукна, которые уступали по качеству заграничным и подвергались окончательной отделке и окраске во Франции, Нидерландах или Испании, то в 60—80-х годах XVI в. с притоком из этих стран мастеров-протестантов английская текстильная промышленность смогла наладить производство высококачественных сукон, отвечавшим потребностям европейским рынкам. Кроме этих высококачественных сукон, в Англии производились простые дешевые хлопчатобумажные и льняные ткани, пользовавшиеся большим спросом. Их изготовление было легче и обходилось дешевле производителю. Такие ткани предназначались широким слоям покупателей с невысоким уровнем дохода. Причем надо сказать, что спросом они пользовались не только в Англии, а экспортировались на рынки Европы.

Таким образом, на протяжении второй половины XVI в. главная отрасль английской промышленности улучшила качество и расширила ассортимент производимого товара. И, что наиболее важно, увеличился экспорт английских тканей на европейский рынок. А это, в свою очередь, делало промышленность страны более конкурентоспособной на международном рынке.

В XVI в. успешно развивались и другие отрасли английской промышленности. Применение технических новшеств в сочетании с возросшим мастерством английских ремесленников и эмигрантов лежало в основе появления в Англии во второй половине XVI в. так называемых «новых производств». Это известные ранее англичанам отрасли, но слабо развитые в предшествующий период, которые в елизаветинское время совершили резкий скачок на базе новых технологий (горное дело, выплавка металлов, солеварение, добыча угля). А также совершенно новые, возникшие в этот период. Такие как изготовление стекла, бумаги, пороха, селитры, мыловарение. В связи с изменением положения торговых и ремесленных центров в Англию, как и в другие страны, в этот период мигрировали специалисты различных профессий: генуэзские моряки, итальянские шелкоткацкие мастера и венецианские стеклодувы. Естественно, это положительно влияло на развитие новых отраслей промышленности.

В период царствования Елизаветы происходило расширение всякого рода горных разработок: свинца, меди, олова, железа и угля. Наряду с расширением добычи железа в европейских странах в XVI столетие в Англии интенсивно развивались медные, оловянные и свинцовые рудники. Добытые металлы экспортировались за рубеж. Например, свинец, добытый в Мендипе, вывозили бристольские купцы. В Корнуолле и в Девоне росло бесчисленное множество небольших оловянных рудников. Также во второй половине XVI века вместе с увеличением добычи свинца и олова развивалась добыча железной руды.

В Сессексе, а также Глостершире и Южном Уэльсе, весьма богатых залежами руды и лесом и являвшихся старинными центрами металлургии страны, развивалась выплавка чугуна и железа. Но все же развитие металлургии в Англии XVI в. отставало от других отраслей производства. Хотя страна и была богата железной рудой и каменным углем, техника производства железа в это время была примитивной. Каменный уголь в металлургии еще не применялся. Плавильные печи, как и прежде, работали на дровах. Для нагнетания воздуха в них применялись меха, приводимые в движение ветром, водой или лошадьми. Железо было низкосортным, его производилось гораздо меньше, чем требовалось, и недостаток покрывался ввозом из других стран, главным образом из Швеции.

Развитие промышленной деятельности истощало имевшиеся в стране запасы древесины, недостаток которой ощущался все острее. При выплавке железа, свинца, а также для производства стекла употреблялось огромное количество дерева и древесного угля. При способах выделывания из руды железа, которые использовались в то время, сжигалось чрезвычайно много деревьев: чтобы получить одну тонну железа, необходимо было сжечь четыре сажени дров строевого леса. Чтобы положить конец истреблению лесов в окрестностях Лондона, в 1581 г. актом парламента было воспрещено рубить лес на выплавку железа на протяжении 14 миль от р. Темзы.

В условиях всевозрастающего недостатка леса постепенно входил в употребление каменный уголь. Его использовали как для домашнего назначения, так и для нужд производства. Центром его добычи в рассматриваемое время был город Ньюкасл в северном графстве Нортумберленд, откуда уголь перевозился по реке Тайн и морем в Лондон и другие города, а также за границу. Но кроме этого графства, залежи каменного угля разрабатывались и в других областях, например, в графстве Глостершир. Увеличение добычи каменного угля стимулировали успехи в развитии промышленности. И хотя в XVI в. все же нельзя говорить о массовом его применении, но с 1540 г. добыча каменного угля, безусловно, возрастала.

Применение воздушных насосов для откачки воды из шахт содействовало развитию горнодобывающей промышленности. Также о значении этой отрасли промышленности свидетельствовал тот факт, что во второй половине XVI в. в Англию была приглашена из Южной Германии большая группа рудокопов и мастеров — специалистов по обработке цветных металлов.

В связи с развитием крупного производства увеличивалось использование наемного труда. В горном деле и металлургии в XVI в. особенно отчетливо была видна система эксплуатации наемного труда. В металлургии на рудниках Общества Королевских Рудников, например, были десятки рабочих, а в некоторых случаях их число доходило до ста.

Наибольшая концентрация рабочей силы наблюдалась в угольной промышленности. В конце XVI в. среднее число рабочих на шахте колебалось от 150 до 200 человек, а общее число рабочих на шахтах одной группы доходило до 3,5—5 тыс. человек. Наемные рабочие угольных шахт в Англии появились начиная с середины XVI в., и с 1560 г. начал увеличиваться рост численности горняков-угольщиков. В основном это были крестьяне, экспроприированные в связи с огораживаниями в юго-восточных и центральных графствах. Добычу угля и руды вели организованные в особые ассоциации (подобно цехам в городах), шахтеры и рудокопы, которые получали шахты и рудники в аренду у землевладельцев. В XVI в. в связи с углублением шахт и усложнением их оборудования, шахты и рудники начинали переходить в руки предпринимателей, подчинявших себе ассоциации шахтеров и рудокопов.

В данный период развивались и другие отрасли промышленности. Производство шелка, полотна, кожи и кожевенных изделий было распространено в Нориче и Колчестере, чулок — в Бирмингеме и Шеффилде, стекла и мыла — в Лондоне и Бристоле. Росло число солеварен. В годы правления королевы Елизаветы большое развитие получила новая отрасль производства — стекольная промышленность. И стекло, которое ранее привозилось из-за границы, теперь делали в Англии, а конкретно в Уилде, Гемпшире, Стаффордшире и Лондоне. Значение этого было огромно, так как стекло являлось важным элементом для строительства жилых домов.

В самом конце XVI в. англичанин Уильям Ли изобрел чулочный станок. И хотя эта новая отрасль производства не развивалась столь интенсивно именно в XVI веке, это имело большое значение для будущего. Вязальная промышленность в последующее время станет очень важной.

Сдвиги в области промышленности определили пути развития английской торговли. Английские купцы именно в царствование Елизаветы нашли новые и более отдаленные рынки, некоторые из них — на другой стороне земного шара. Развитие торговли с другими государствами было связано с падением значения во внешней торговле Англии иностранного купечества. Если в предшествующий период торговля Англии с Италией, странами Востока и Северной Европы велась главным образом при посредничестве венецианских и немецких купцов, то при уничтожении монополии как тех, так и других всю внешнюю торговлю Англии взяли в свои руки крупные торговые компании английских купцов, получавшие ряд привилегий от правительства: Левантийская, Восточная, Московская и др.

Английская внешняя торговля велась главным образом торговыми компаниями, среди которых самой старинной являлась «Компания купцов-авантюристов». Могущественные торговые компании купцов-складчиков, специализировавшихся на вывозе шерсти, и купцов-авантюристов, стремившихся к монополии на вывоз сукна, сыграли основную роль в вытеснении иностранных купцов из области английской внешней торговли. Потребность в этом вытеснении возникла, когда выросли экономические ресурсы английских купцов, наживших большие капиталы и установивших непосредственные отношения с производителями шерсти и сукна внутри страны. После победы англичан в 1588 г. над испанской «Непобедимой Армадой» Англия устранила своего главного торгового и морского противника — Испанию. А это, в свою очередь, влияло на укрепление ее позиций на международной торговой арене. На судоходных реках и во многих портах побережья в XVI в. строилось большое количество судов различного типа, сыгравших свою роль в развитии торговой и колониальной экспансии Англии.

В 1579 г. была создана Восточная компания, которая вела торговлю на балтийском побережье и в Скандинавии, а в 1581 г. — Левантийская, ведущая торговлю с Ближним Востоком и являющаяся наиболее крупной из всех акционерных компаний во второй половине XVI в. Благодаря очень тревожной обстановке на Средиземном море из-за войны с Турцией и пиратских нападений одиночным купцам практически было невозможно вести торговлю с Ближним Востоком. Проникать на Ближний Восток могли лишь хорошо вооруженные мощные флоты Левантийской компании. О размерах ее капиталов говорит тот факт, что королева Елизавета и Тайный совет дали в качестве своего пая 40 тыс. фунтов стерлингов. Прибыли этой компании обычно бывали не менее 300%.

Возможность обойтись без иностранных посредников появилась в связи с появлением широкого слоя английского купечества, в том числе с крупными капиталами. С XV в. начался быстрый рост английского флота как в отношении численности судов, так и в отношении их водоизмещения. Так, если в начале XV в. редки были корабли водоизмещением более чем 100 тонн, то в середине XV в. уже обычны корабли водоизмещением от 200 до 400 тонн, а в конце XV — начале XVI в. имелись суда значительно более крупные.

В 1563 г. правительство приняло акт о поддержании английского флота, и согласно этому закону, почти вся перевозка товаров между различными пунктами Англии, весь экспорт и импорт рыбы и вин целиком передавались в руки английских судовладельцев. В целях поощрения рыболовства и развития рыболовного флота устанавливались «рыбные» дни, когда всем англичанам предписывалось есть рыбу..

Внешняя торговля приносила английским купцам большие барыши. Например, в странах Леванта английское тонкое сукно и олово продавались по ценам, более чем в 2,5 раза превышающим их цены в Англии, а ввозимый хлопок продавался в Англии по цене, превышающей в 3,5 раза его покупную цену в странах Леванта. Особенно успешно во второй половине XVI в. английские купцы торговали с Марокко, Турцией и подвластными ей странами Леванта.

Не менее важны и значимы для Англии были торговые связи с европейскими государствами. В конце XVI в. Англия поставляла в Германию и Нидерланды шерсть, сукно и пиво, во Францию — зерно, сукно, олово и свинец, в Испанию — сукно, льняные ткани, медь, олово и свинец, в Португалию — пшеницу, масло, сыр, сукно, металлы, в страны Средиземноморья — сукно, олово, шкуры, сельдь, на Балтику — грубые сукна, вино, соль, на Азорские, Канарские острова и Мадейру — пшеницу, сукно, вино, свинец, сахар, в Берберию — высококачественное сукно, оружие и артиллерийские орудия, в Сирию и Малую Азию — лучшие сукна, свинец, олово, в испанскую Вест-Индию и Бразилию — сукна, льняные ткани, кинжалы, масло, вино.

Ассортимент ввозимых в Англию товаров представлял собой предметы роскоши: тонкие полотна, шёлковые ткани, кружева, растительные масла и пряности, аптекарские товары, серебряную посуду, а также овощи и фрукты.

С развитием производства различных товаров, а также внутренней и внешней торговли в Англии возрос ростовщический капитал. Увеличение кредитных операций требовало некой организации. Английские купцы и предприниматели во второй половине XVI в. стали занимать деньги у лондонских банкиров, отказавшись от услуг банкиров Антверпена, итальянских и южно-немецких городов, у которых они прежде обычно делали займы. А это означало, что требовалось определенное учреждение, которое взяло бы на себя организацию и регулирование кредитными сделками. Рост внутренней торговли и создание национального рынка, расширение торговли с заграницей, регулирование отлива денег, их хранение, разнообразные кредитные операции — все это требовало основания банка. Проекты его создания появились в XVI в.

При Елизавете возник проект создания государственного банка с капиталом в 100 тыс. фунтов стерлингов. Таким местом стала Лондонская биржа, открытая в 1568 г. Она имела большое значение для торгового мира не только Англии, но и Европы. Скроенная по образцу биржи в Антверпене, она была призвана повысить статус Лондона как центра международной торговли. Известно, что в 1569 г. впервые за займом к английским ростовщикам обратилось королевское правительство. С этого времени начался расцвет лондонского Сити — центральной части города, где сосредоточивались банковские конторы и крупные торговые предприятия. Город, благодаря своему расположению на крупнейшей реке, стал не только экономическим и торговым центром страны, в торговые связи с которым все более втягивались даже отсталые графства севера, но и превратился международный центр торговли и кредита.

Постепенно Лондон становился также главным складом английских товаров, как экспортных, так и импортных. Благодаря громадным людским и финансовым ресурсам, необычайно высокому спросу и доминирующему положению в сфере коммерции, столица превратилась в промышленный центр, где производились самые разнообразные товары: шелковые ткани, стекло, ткани, бумага, рафинированный сахар, краски, текстиль. В Сити и Вестминстере трудилось множество ремесленников: ювелиры, граверы, оружейники. На северном берегу Темзы, вверх по течению от Тауэра, располагались доки, где строили, ремонтировали и снаряжали корабли. Вокруг лондонского порта концентрировались совсем другие промыслы: здесь производили кирпич и черепицу, лили колокола, работали по металлу. В низовьях Ли, Уэндла, и других притоков Темзы стояли водяные мельницы, где мололи зерно.

С развитием английской суконной промышленности в XVI в. и ростом цен на шерсть особое значение приобрели пастбища, которые необходимо было расширять. Землевладельцы-лорды изымали землю у крестьян и сдавали внаем фермерам. Возможность такого изъятия земли была обусловлена особенностями земельной собственности в Англии. Основная масса пахотной земли находилась в руках дворян, церкви и короны. Большинство английских крестьян не обладали правом собственности на свои земельные наделы.

Размерами своих огораживаний по сравнению с другими областями страны уже в начале XVI в., выделялась Центральная Англия. Ее графства, наиболее богатые хорошими почвами, пригодными для выращивания трав, были особенно привлекательны. Здесь можно было при низких затратах получить сравнительно быстро большие прибыли от овцеводства.

Лорды, превращая свои земли в пастбища, захватывали общинные угодья: леса, пустоши, пастбища, перелески и т.п., которыми ранее пользовались совместно с крестьянами. Эти земли огораживали живой изгородью, частоколом, канавами. Лишение крестьян общинных угодий наносило большой удар по крестьянскому хозяйству и подрывало весь общинный уклад деревни, включавший в себя общие пастбища как необходимое условие крестьянского земледелия и скотоводства. По мере развития сукноделия и роста цен лорды не ограничивались захватом общинных угодий, а стали огораживать крестьянские пахотные земли. Для разведения большого количества овец, естественно, были необходимы обширные территории для выгона. Уильям Гаррисон сообщает, что в крупных хозяйствах во второй половине XVI в. насчитывалось до 20 000 овец у каждого.

В первую очередь пострадали мелкие арендаторы с краткосрочной арендой земли из господского домена. Далее начался сгон крестьян с их наследственных держаний. Захваченные пахотные земли лорды тоже огораживали и превращали в пастбища для овец или сдавали в аренду за высокую плату крупным арендаторам-фермерам.

В течение всего XVI в. значительно возросли земельные владения нового дворянства за счет захватов общинных угодий и крестьянских участков, покупки монастырских земель, земель короны и поместий разорившейся аристократии. Материалы королевской комиссии 1517 года по расследованию случаев огораживаний свидетельствуют, что большинство огораживателей составляли дворяне, среди которых было много представителей джентри. Каждый джентльмен стремился в деревню, так как земля стала отличным средством для получения доходов.

Вторая половина столетия отмечалась продолжением этого процесса, делая, таким образом, вопрос об огораживаниях столь же актуальным и злободневным, как и прежде, и находящим отклики в произведениях многих современников. Такие отклики встречаются у современников на протяжении всего XVI века, так как проблема упадка земледелия и обезлюдения деревень во второй половине XVI века была наиболее жгучей и неразрешимой. Уильям Гаррисон осуждал огораживания, описывая разрушительное влияние на страну экспроприации мелких крестьян и сокрушаясь о том, что незаконным владельцам земли нет никакого дела до этого.

Огораживания привели к упадку многих городов и деревень, от которых осталось лишь помещичьи дома, а вся земля превратилась в пастбища для овец. Особенно это было ощутимо в Уэльсе, где, по свидетельствам Гаррисона, были лучшие пастбища. Однако не только овцеводство, по его мнению, являлось причиной огораживаний, но также и разведение технических культур, таких как, например, хмель, «огороды которого теперь во многих местах, где прежде были хорошие дома зажиточных людей», — пишет он.

И хотя английское правительство во второй половине XVI в. пыталось бороться против огораживаний, оно, увы, еще меньше, чем в первой половине века, могло приостановить этот процесс, поскольку огораживания были выгодны тем общественным силам, от которых Тюдоры в значительной степени зависели сами. Интересы огораживателей, так называемых новых дворян, теснейшим образом переплетались с интересами владельцев суконных мануфактур и купцов, экспортировавших сукно за границу.

Наряду с запрещениями и ограничениями огораживаний для второй половины XVI в. характерны попытки найти иной выход из данной ситуации. Например, в 1571 г. был принят акт «Об улучшении земледелия и поддержании и улучшении флота и моряков нашего королевства». Суть этого закона заключалась в том, что отныне английским подданным разрешалось вывозить зерно в дружественные Англии страны. Хлеб можно было вывозить из определенных портов в любое время, если правительство не издавало прокламации, запрещающей экспорт зерна. Цены на хлеб устанавливались местными властями. Пошлины не являлись высокими и не преграждали путь английскому зерну за границу. Таким образом, этот закон имел своей целью побудить земледельцев и фермеров, в первую очередь новых дворян и сельскую верхушку увеличить посевные площади и не пренебрегать производством зерна. Принимались и другие акты и статуты в данный период с той же целью. Однако решить проблему обезземеливания крестьян было достаточно сложно.

Занятия земледелием регламентировали не только правительственные законы. Во второй половине XVI в. вследствие роста городского населения повысился спрос на хлеб, мясо и другие продукты сельского хозяйства. Но массовые огораживания в Центральной Англии, одном из главных хлебных районов страны, пагубно отражались на обеспечении хлебом местного и городского населения. Из-за сокращения пахоты собственного зерна не хватало. Привозить его из других регионов было трудно, так как Центральная Англия не была связана водными путями с другими хлебопроизводящими графствами. В результате одним из экономических последствий огораживаний в центральных графствах стал рост цен на хлеб, что сильно ударяло по жизненному уровню как низших слоев горожан, так и части крестьянства, особенно малоземельного.

Гибель бедным крестьянским хозяйствам несло, помимо прямого захвата крестьянских земель, также повышение рент и других платежей, осуществляемое в условиях «революции цен» теми крупными землевладельцами, которые ломали традиционные формы и условия наследственного держания. Это выражалось в наличии барщинных повинностей для обычных держателей и натуральной ренте. Кроме того, наблюдался рост файнов, т. е. вступительных платежей при входе в наследство. По словам Уильяма Гаррисона, лендлорды удваивали или утраивали, а иногда раз в семь увеличивали плату за допуск крестьян к владению при получении наследства, принуждая копигольдеров за всякий пустяк расплачиваться большими штрафами и потерей держания.

Огораживания накладывали свой отпечаток на положение английского крестьянства, которое в XVI в. резко поменялось. За период с 1578—1607 гг. было ликвидировано 3487 крестьянских хозяйств размером в 20 акров, а если учесть, что наделы меньшего размера не входили в это число, то количество разоренных хозяйств увеличивалось. Соответственно, возросло и число крестьян, превращенных в пауперов. Вследствие процесса экспроприации крестьянства в Англии складывалась масса обезземеленных, лишённых средств к существованию и крова людей, вынужденных продавать свою рабочую силу владельцам мануфактур и крупных ферм за самую низкую заработную плату. В процессе огораживаний исчезли целые деревни и даже крупные поселения. Десятки тысяч крестьянских семей лишались средств к существованию. Они вынуждены были покидать свои усадьбы, становясь бродягами и нищими.

Во второй половине XVI в. последствиями огораживаний и упадком земледелия стала необходимость увеличения ввоза зерна и, как следствие, опасения попадания Англии в зависимость от континентальной Европы в экономическом плане. Голод 1596—1597 гг. подтверждал эти опасения. Продовольственное положение усугублялось и тем, что во второй половине XVI в. наблюдался повышенный спрос на продукты сельского хозяйства, который был связан с ростом городов и городского населения. Один только Лондон в 1534 г. потреблял 150 тыс. квартеров пшеницы, и это количество росло вместе с тем, как росло население города. Горожане являлись главным потребителем продуктов сельского хозяйства, а это, в свою очередь, влияло на ускорение перехода к новым капиталистическим формам сельскохозяйственного производства.

Это означало, что поднятие сельского хозяйства должно было осуществляться правительством целенаправленно и включать в себя решение насущных проблем. Однако, если говорить об огораживаниях, правительство в этом вопросе серьезных мер, к сожалению, не предпринимало, несмотря на множество жалоб на огораживания, которые были поданы королеве и парламенту в 70—80-х годах XVI века. Правительство лишь рекомендовало лордам не разорять держателей, а священники осуждали огораживателей с церковных кафедр. На законодательном же уровне издавались акты, в которых речь шла о поддержании занятия земледелием, но не о запрете огораживаний.

Безусловно, несмотря на все трудности, англичане старались развивать сельское хозяйство в елизаветинское время. Об этом свидетельствует то, что в данный период увеличились посевы зерновых культур, льна, конопли, шафрана, овощей, хмеля. Стали лучше удобрять почву навозом, известью, морскими водорослями, а в деревнях, расположенных поблизости от Лондона, и отбросами с его улиц. Кроме этого, с целью повышения плодородия почвы начали сеять клевер.

В течение XVI в. в Англии было издано 34 агрономических сочинения, в чем нашел своё выражение растущий интерес к рациональным методам ведения сельского хозяйства. Во многих из этих сочинений защищались огораживания как важное средство поднять доходность хозяйства и пропагандировался опыт передового в то время сельского хозяйства Нидерландов. Однако все же так называемый возврат к традиционной политике ограничения огораживаний был больше вынужденный и отнюдь не представлял собой акта, направленного на защиту интересов крестьян.

Англия XVI в. отличалась от других стран феодальной Европы более интенсивным разложением феодальных отношений и развитием капиталистического производства, притом как в городе, так и в деревне. Качественные изменения в аграрном развитии страны, рост ее населения и «революция цен» были неотделимы от интенсивного роста промышленного производства, который позволил произойти переходу Англии к капиталистическому развитию. Однако не стоит забывать, что этот переход не мог свершиться быстро и безболезненно, поскольку одновременно с новыми продолжали существовать и старые отношения.

XVI в. стал временем значительных изменений, уникальным периодом, когда формировались особые смешанные отношения. Вторая половина этого столетия стала для Англии временем, когда в экономике произошли значительные перемены. Эти перемены были взаимосвязанными, и сдвиги, которые происходили в ее различных отраслях, неизменно влекли за собой расширение объемов производства и развитие старых и новых отраслей производства.

Изменения в социальной структуре Англии во второй половине XVI в.

В XVI веке развитие раннекапиталистических отношений неизменно повлекло за собой значительные изменения в положении английского населения. Эти изменения были вызваны экономическим переворотом и быстрым развитием капитализма во всех отраслях хозяйственной жизни: сельском хозяйстве, промышленности и торговле. И суть их состояла в том, что средневековая структура общества деформировалась и видоизменялась, порождая внутри себя новые отношения и новые слои населения.

К примеру, быстрое разложение феодального строя в английской деревне сопровождалось в XVI в. исчезновением средневековых слоев населения: крестьян-держателей на старом праве и феодалов-помещиков старого склада, а также появлением новых социальных групп. Деление на классы уже не было таким резким и строго наследственным. Отдельные лица и семьи могли теперь перемещаться из одного класса в другой вследствие обогащения или разорения, или в результате простой перемены занятия.

Каким образом отразились эти экономические изменения на социальной структуре английского общества второй половины XVI в., и каково было положение отдельных его категорий в этот период, наглядно показывает Уильям Гаррисон в своем трактате «Описание Елизаветинской Англии», где социальную структуру современного ему общества он охарактеризовал следующим образом. «Мы в Англии, — пишет он, — обычно подразделяем людей на четыре сорта. Первый сорт — это джентльмены: титулованная знать, рыцари, эсквайры, а также те, кого именуют просто джентльменами. Второй — это бюргеры: члены городских корпораций, домовладельцы, плательщики налогов. Третий — йомены: зажиточная верхушка крестьян (владельцы земли на праве фригольда с годовым доходом в 40 шиллингов), а также зажиточные арендаторы. И, наконец, четвертый сорт — это поденщики, коттеры, копигольдеры, ремесленники». О последних Гаррисон пишет, что это люди, которые не имеют «ни голоса, ни власти в государстве, ими управляют и не им управлять другими».

Если охарактеризовать положение той группы общества, которая занимала верхушку на социальной лестнице Англии второй половины XVI в., то стоит заметить, что джентльменом мог называться всякий, кто имел возможность жить, не занимаясь трудом, и купить себе дворянское звание и герб. Сословие джентльменов, начиная от знатнейших герцогов и заканчивая простыми сельскими джентри, владело землей, «держа» ее официально от короля.

Расслоение английского дворянства на «новое» и «старое» уходит корнями в XV в., когда в связи с интенсивным развитием товарного производства в Англии часть феодалов стала заниматься коммерческим хозяйством. Аграрный переворот и начало развития капиталистического уклада в деревне в XVI в., безусловно, усилили этот процесс расслоения английского дворянства.

Выделилось так называемое «новое дворянство» которое именовали джентри. Представители джентри продолжали вести домениальное хозяйство, основанное на применении наемного труда, сочетали зерновое производство с товарным животноводством, эксплуатацией мельниц, солодовен, маслобоен и т.д.. Одним словом, активно участвовали в хозяйственно-рыночной сфере деятельности.

В условиях перехода к капиталистическим формам производства в сельском хозяйстве земля стала объектом выгодного вложения капитала. И многие представители мелкого и среднего дворянства и даже некоторые аристократы, преимущественно в передовых в экономическом отношении графствах, стали быстро превращаться в буржуазных землевладельцев: они энергично экспроприировали и огораживали общинные и крестьянские надельные земли и разводили овец. Широко применяли в своих поместьях труд коттеров и бедных крестьян в качестве наёмной рабочей силы. Переходили к сдаче своих земель в аренду фермерам, вводили агротехнические улучшения для повышения доходности своих поместий. Они выгодно торговали шерстью и другими продуктами своих поместий, таким образом поддерживая тесную связь с рынком и увеличивая свои доходы. В течение XVI в. значительно возросли земельные владения нового дворянства за счёт захватов общинных угодий и крестьянских участков, покупки монастырских земель (после упразднения монастырей) и поместий разорившихся аристократов.

Титулованные дворяне, для которых феодальная эксплуатация крестьян оставалась главным источником существования, составляли так называемое старое дворянство.

В XVI в. начался бурный рост населения городов.

Если за столетие до этого средний европейский город насчитывал 15—20 тыс. жителей, то в XVI в. размеры его увеличились вдвое. Горожане в XVI в. составляли значительную массу английского населения. В стране в XVI в. насчитывалось около 26 больших городов, в которых проживала 1\5 из 4 миллионов англичан.

Быстро рос Лондон, в котором в середине XVI столетия проживало 100 тыс., а в конце царствования Елизаветы — 200 тыс. человек. Анализируя состав лондонского населения, современник Гаррисона Джон Стоу в своем трактате «Апология Лондона» указывал, что «оно состоит из подданных королевства, являющихся уроженцами разных частей Англии, иными словами, людьми пришлыми. По происхождению это джентльмены, йомены, а также люди самого низшего звания, но всегда труженики, т.е. люди, занятые в ремесле и торговле. Купцы делились на три категории: купцы, привозящие товары из-за моря, купцы, покупающие товары в Лондоне и распространяющие их по всей стране, и мелочные торговцы, имеющие постоянные лавки».

Уильям Гаррисон, в свою очередь, подчеркивает, что нередко «купец превращался в джентльмена, а джентльмен — в купца». Возможно, он имел в виду то, что оптовые купцы и богатые розничные торговцы роднились с земельным дворянством, выдавая дочерей за джентри, женя сыновей на дворянских наследницах или попросту покупая землю. Это действительно было распространенным явлением. Многие семьи купеческой олдерменской элиты Лондона были связаны брачными узами с представителями английского дворянства, начиная с первой половины XIII века.

Характерной особенностью лондонской демографии, социальной структуры и хозяйственной жизни елизаветинского периода была пестрота, сложность профессионального, имущественного, социального и этнического состава населения и его занятий. Большинство горожан были заняты в сфере производства и обращения товаров. Это, прежде всего ремесленники разных специальностей, мелкие торговцы и солидные купцы. Значительная часть городского населения была занята обслуживанием производства, торговли и в сфере услуг: носильщики, возчики, лодочники, матросы, трактирщики, повара, цирюльники и многие другие. В XVI веке сфера обслуживания и ряд коммунальных служб стали одними из наиболее быстрорастущих секторов городской экономики: в столице появились сотни гостиниц, пивных, трактиров, кофеен, где были заняты тысячи людей. Складывалась интеллигенция: нотариусы, судьи и адвокаты, врачи и аптекари, контролеры и прочие.

В XVI веке все больше представителей знати из самых разных регионов покупали или арендовали дома в Лондоне. В 1597 году 118 дворян, включая знать, постоянно проживали в столице, большинство — на западных окраинах города. В городах проживало большое количество наемных рабочих, которых Гаррисон относил к четвертому «сорту» считая это сословие бесправным в своем статусе. Делал он это неспроста, так как положение рабочих не отличалось достатком и стабильностью. Мануфактурные рабочие в Англии XVI в. получали всего несколько пенсов в день, а рабочим деревенских мануфактур, имевшим обычно небольшое крестьянское хозяйство, платили ещё меньше.

К примеру, в 1563—1564 годах заработная плата сельского работника составляла 7 пенсов в день летом, в жатвенную пору — от 8 до 10 пенсов и 6 пенсов зимой. Городской ремесленник получал 1 шиллинг или 10 пенсов в день, что тоже было очень мало. В то время как продукты стоили намного больше: мясо — 3 шиллинга, хлеб — 2 шиллинга 5 пенсов, масло или сыр — 2 шиллинга 6 пенсов.

Ситуация не изменилась к концу XVI столетия. В деревне в 1593 г. косарь должен был получать в день 10 пенсов, жнец — от 8 до 10 пенсов за акр скошенного сена и 8 пенсов за акр сжатого хлеба. Зимняя заработная плата была меньше летней на 1 пенс и составляла 4 пенса в день. Заработная плата ремесленников также не увеличилась за эти тридцать лет и составляла на 1593 г. 7 — 8 пенсов.

Кроме низкой заработной платы, условия жизни городских рабочих были весьма тяжелыми. Обычно они жили в гряз­ных бараках рядом с мануфактурой и, постоянно находясь под контролем надсмотрщиков. Были вынуждены работать, в сущно­сти, непрерывно, исключая лишь время, отводимое на скудную еду и короткий сон. Часть заработной платы могла выдаваться товарами, что было очень выгодно предпринимателю, так как фактически давало ему возможность снижать плату. В крупных мануфактурах начинал применяться дешёвый женский и детский труд.

Большая часть населения обрабатывала землю или разводила овец, одним словом, являлась сельскими жителями. Если говорить о западноевропейском крестьянстве, то здесь можно выделить такую особенность, характерную для XVI в., как увеличение в среде крестьянского населения малоимущего, безземельного, разоряющегося крестьянства: арендаторов, не имеющих собственных наделов или имеющих жалкие клочки земли, поденщиков, батраков и просто бездомных бродяг, промышляющих случайными заработками.

В Англии основным рычагом экспроприации крестьянства были огораживания, особенно сильные в центральных графствах, а также на востоке и юге страны. На юге и востоке получила большое распространение скупка мелких держаний разоряющегося крестьянства йоменской верхушкой. И, наконец, большую роль в экспроприации крестьян сыграла секуляризация, передавшая в руки «нового дворянства» земельный фонд трех тысяч английских монастырей.

В результате этих процессов значительная часть крестьян оказалась лишенной земли и крова. Современники единодушны в том, что неимущие слои, а конкретно сельскохозяйственные и мануфактурные рабочие, поденщики, нищие, бродяги составляли наиболее многочисленную часть общества в XVI в.

В условиях аграрного переворота XVI в. и начала развития капитализма в деревне усилился процесс имущественного расслоения в среде крестьянства. Наряду с процессом пауперизации (обнищания) и обезземеливания основной его массы происходило выделение зажиточных йоменов, которых Гаррисон выделяет в отдельный «сорт».

Как правило, из числа йоменов выходили в последующем капиталистические фермеры, джентри, сквайеры. Многие зажиточные крестьяне стали переходить к аренде земли у дворян и к эксплуатации наёмного труда, превращаясь, таким образом, в капиталистических фермеров.

По словам Гаррисона, «это свободные англичане, имевшие доходы не менее 6 фунтов в год. Обычно они „держали“ фермы от джентльменов, работали, разводили овец, ездили по ярмаркам, держали слуг, работников, а не бездельников (в противоположность знати), богатели, давали сыновьям образование или же оставляли им деньги с тем, чтобы последние могли стать джентльменами».

Фермеры, по словам Гаррисона, жили хорошо. «Почти всегда имели в запасе шести- или семигодовой доход, много скота, хорошую домашнюю утварь, посуду, 3–4 перины, ковры, серебряную солонку, кубок, дюжину-другую ложек. Но когда фермер возобновлял арендный договор, то лендлорд старался обобрать его как можно основательнее, забирая у него все наличные деньги, также как цирюльник сбривает волосы с подбородка».

Отдельно Гаррисон выделяет крестьян, имевших не свободное земельное держание, а лишь условное держание по договору, копия которого находилась в манориальном суде. Таких крестьян именовали копигольдерами и они составляли большинство деревенского населения. Гаррисон считал их наибольшей частью населения на которой, по его словам, зиждется благополучие всей Англии. Однако с ним можно не согласиться, потому что значительная часть крестьян превращалась в малоземельных держателей или вовсе безземельных батраков, вынужденных уходить из родных деревень в город на заработки и становиться таким образом наемными рабочими или пауперами. Изгнанные с земли крестьянские семьи лишались не только источника существования, но и крова — места, где можно было бы поселиться. Участок земли, который раньше обрабатывался не­сколькими сотнями людей, давал теперь пропитание лишь десят­ку пастухов. Английская промышленность отнюдь еще не достиг­ла такого масштаба, чтобы она могла поглотить большие массы обездо­ленных людей.

Тысячи семейств бродили по дорогам страны, пере­биваясь случайными заработками, нищенствуя, умирая от голода и болезней. К середине XVI века в стране появилось огромное количество людей, лишённых жилья и элементарных средств существования. Толпы безработных, нищих и бродяг заполнили города и дороги Англии. Поскольку организованного учёта пауперов не велось, об общей численности бродяг и нищих можно было догадываться лишь приблизительно. Во времена Эдуарда было казнено 72 тыс. бродяг и нищих. И хотя данная цифра явно преувеличена, она всё-таки заставляет задуматься, особенно если учесть, что население Англии в середине XVI в. составляло примерно 4 млн. человек.

Пауперов Гаррисон разделял по их способности к труду и возможности зарабатывать себе на пропитание. Первую категорию он обозначил как «пауперы по немочи». Сюда относились все бродяги, не имевшие физической возможности заниматься работой и заботиться о себе: малолетние сироты, пожилые, немощные люди, калеки и инвалиды, а также тяжелобольные люди. В эту категорию Гаррисон включал также и разорившихся крестьян. Что касается другой категории, то сюда он относил «злостных, праздных и нерадивых бродяг» к которым причислял различных жуликов, проституток, разбойников, которые просто не желали честно трудиться. Гаррисон обозначал их как «воров и прожорливых гусениц в обществе». К данной категории бродяг священник относился резко отрицательно. По его мнению, они «не заслуживали никакого права на помощь, а, напротив, должны подвергаться суровому наказанию».

Таким образом, вследствие социально-экономических изменений, произошедших в Англии в XVI веке, значительная часть населения страны оказалась выброшенной из нормальной жизни общества, превратившись в маргиналов. Нищие образовывали отдельный пласт общества со свойственными ему правилами поведения, стилем жизни и даже своеобразным моральным кодексом. У пауперов имелся свой, так называемый социум. Характерно, что у нищих и бродяг имелся даже собственный фольклор, имевший мало общего с языком и культурой тогдашнего английского общества. У бродяг существовал свой жаргон и свои специфические термины, которые зачастую были малопонятны для посторонних.

Количество бродяг, заполонивших улицы городов и дороги Англии, было настолько велико, что вызывало беспокойство у правящей элиты, побуждая таким образом государство к решительным мерам. Следствием этого стали так называемые законы о бедных. Анализируя законодательные акты, в них можно выделить основные стороны: позитивную и репрессивную.

Репрессивная сторона особенно ярко проявлялась в ранних актах (1531 и 1547 гг.). Суть заключалась в том, что государство пыталось прикрепить бродяг к одному месту и принудить трудоспособных пауперов заниматься трудом под угрозой различных наказаний, подчас очень жестоких. Особенно это касается акта 1547 года, по которому на груди пойманного бродяги следовало выжигать букву «V» после чего его отдавали на два года в рабство к тому, кто донес на этого нищего. Если же была зафиксирована попытка бежать или паупер отсутствовал в течение 14 дней, то его не только возвращали хозяину обратно, но еще и секли плетьми и на лбу у него выжигали букву «S». Таким образом, этот человек превращался в раба пожизненно. В случае если он бежал в третий раз или отказывался от работы, то его надлежало казнить.

Английские власти начинали осознавать, что только одними репрессиями этой проблемы решить нельзя. В результате, начиная с 1536 года, в государственных актах отчасти признавалось, что часть пауперов стали таковыми вне зависимости от своей воли и, значит, имели право на помощь со стороны государства. Этот акт положил начало принудительному взысканию пожертвований на содержание бедных. И далее, законы 1572 и 1576 гг., например, предполагали строительство работных домов, где нищенствующие могли бы найти работу и кров.

С одной стороны, это выглядело как забота о бедных, но с другой, если учесть, что в таких домах были суровые порядки и на содержание заключенного полагался 1 пенс в день, все же говорить о действительной помощи беднякам на государственном уровне едва ли возможно. И несмотря на то что правительство издавало законы подобного характера на протяжении всей второй половины столетия, пытаясь тем самым урегулировать положение с бездомными бедняками, численность их постоянно увеличивалась. Ведь основным контингентом, постоянно пополнявшим эту категорию, были разорявшиеся крестьяне.

Развитие промышленности и торговли наложило свой отпечаток на социальную историю Англии данного периода. Изменения в производственных отношениях повлияли на перемены в структуре населения. С одной стороны, происходил рост и укрепление экономических позиций нового дворянства и зажиточных крестьян, которые становились фермерами и из числа которых в последствие часто пополнялся слой джентри. С другой стороны, вместе с этим наблюдался колоссальный рост слоя пауперов, главным источником формирования которого были разорявшиеся крестьяне и обнищавшие некоторые городские слои населения.

Повседневная жизнь Англии второй половины XVI в.

Городские и сельские дома второй половины XVI в.

Изменения в экономике и социальных отношениях не могли не повлиять на бытовую сторону жизни англичан. Прежде всего это коснулось простых людей, которые жили не во дворцах и принадлежали не к аристократии по происхождению, а тех англичан, о которых сообщает приходской священник Уильям Гаррисон, описывая их дома, одежду, питание и увлечения. В 1572 году он отметил, что «улучшение домашнего уклада началось еще при жизни его отца во многих местах на юге страны не только среди знати и дворянства, но также и среди низшего слоя». В своем трактате «Описание Елизаветинской Англии» Гаррисон рассматривает все стороны бытовой жизни соотечественников и комментирует те изменения в повседневной жизни, которые пришлись на его век.

Годы правления в Англии королевы Елизаветы стали не только временем великих политических, религиозных и экономических потрясений, но также временем, на которое пришелся расцвет английской культуры и архитектуры, в том числе. На протяжении XVI столетия английская архитектура изменилась весьма существенно, и ее развитие можно условно разбить на два периода.

Первый — с конца XV в. до середины XVI в., который отличался сочетанием позднеготических сооружений (дворцов-замков, усадебных домов, академических зданий и капелл, отмеченных появлением ренессансных деталей), и фахверковыми строениями (сельских и городских домов). Вторым периодом стало непосредственно время правления королевы Елизаветы, когда господствовали дворцовые и усадебные постройки, в рациональной и в то же время живописной композиции которых сказались основные особенности новой архитектуры. Этот период отличали наиболее значительные перемены, корни которых уходили в первую половину XVI века, когда с установлением сильной власти Тюдоров появилась возможность строить дома, ориентируясь на удобство, а не на необходимость защищаться.

Немаловажным фактором, повлиявшим на развитие английской архитектуры в елизаветинское время, стало возвышение должности архитектора. В 1563 г. вышедший труд Джона Шьюта «Первые и важные принципы архитектуры» стал первым английским трактатом по архитектуре.

Так как в XVI веке население Англии увеличилось с двух с половиной миллионов до четырех, то соответственно увеличились масштабы строительства жилых зданий. Со второй половины столетия политическая стабилизация и начавшийся экономический подъем привели к обширному строительству жилищ, особенно в сельских местностях, где свободная земля появлялась в результате упадка и разложения феодального строя, конфискации монастырских земель.

Уходило в прошлое возведение замков и монастырей, и на смену им пришло строительство небольших загородных двух- или трехэтажных домов с собственной территорией сада или леса. Эти дома принадлежали новой аристократии, которая, обогатившись церковными землями, получила достаточно средств для строительства таких домов. Забыв о необходимости превращать свой дом в крепость, у зажиточных англичан вошло в обычай устраивать открытый двор. А наличие сада в елизаветинское время вообще стало весьма распространенным явлением. Если, конечно, для его расположения позволяла территория возле дома и достаток хозяина. При каждом господском доме, хоть сколько-нибудь претендующем на роскошь, имелся парк — заповедник для оленей, засаженный группами прекрасных деревьев различного возраста и обнесенный высокой деревянной изгородью.

Соображения комфорта и гигиены в климатических условиях Англии поставили перед строителями господских жилищ в XVI в. проблему рационального освещения. Особенностью архитектуры жилых домов уже в период ранних Тюдоров были большие прямоугольные оконные проемы, разделенные на 2—3 вертикальных секции каменными импостами. В елизаветинский период с увеличением площади окон эти импосты стали соединяться поперечными каменными брусьями. И значительным новшеством стало увеличение площади застекленных проемов. Такой решетчатый каменный переплет, обеспечивая большую жесткость конструкции, в то же время облегчал застекление больших проемов.

Есть сведения о налаженном массовом производстве (особенно на каменоломнях Уилтшира) не только декоративных деталей, но и таких конструктивных элементов, как карнизы, перемычки, стандартные оконные переплеты. Внезапность, с какой в начале XVI в. новая форма окон сменила готическую, свидетельствует о решительном становлении нового архитектурного типа.

В XVI в. особо важное значение приобрело производство стекла. Если в прежние времена лучшее стекло привозилось из-за границы, то в начале царствования Елизаветы производство его в Англии было усовершенствовано при помощи иностранных рабочих из Нормандии и Лотарингии. А в 1589 г. в Англии функционировало уже 15 фабрик по производству стекла.

Большие окна и высокие эркеры елизаветинских домов определяли не только специфику интерьеров: занимали намного большую площадь, чем прежде, и тем самым позволяли свету проникать в комнаты и галереи, но и стилистические особенности архитектуры того времени. Соотношение поверхности окон к стене чрезвычайно возросло во время правления Елизаветы.

Однако на богатые особняки с роскошными парками Уильям Гаррисон обращал внимание лишь косвенно. Намного больше его интересовали способы строительства, планировка и внутреннее убранство домов, более распространённых в его время и принадлежащих новому дворянству, сквайрам, торговцам, мелким землевладельцам и йоменам. Одним словом, представителям того общества, к которому принадлежал он сам.