В конце узкой улочки в центре города Мец находилось двухэтажное здание. Его каменные стены лишь в редких местах сохранили свой золотисто-песочный цвет, а черепица на крыше из темно-красной превратилась в темно-серую и обросла мхом.

На сторону улицы выходили два высоких окна с зеркальными стеклами, отражавшими редких прохожих, а над входом была прибита вывеска с надписью:

АГЕНТСТВО НЕДВИЖИМОСТИ БРАТЬЕВ БИШАРП

Написанные белой краской буквы были огромные, с закруглениями и завитушками на концах, словно бы их автору было недостаточно большого размера букв, и он их украсил, чтобы подчеркнуть истинное величие агентства.

У входной двери висел ржавый колокольчик. Над ним была прикреплена небольшая статуя металлического дракона. Паутина так густо облепила его, что едва были видны его красные крылья и раскрытая пасть с длинным языком. Над драконом стояла надпись:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

К агентству подошел мужчина. Невысокий и довольно плотный, в костюме яркого бордового цвета, он пристукнул каблуками белых лакированных ботинок, поправил платочек на нагрудном кармашке, пригладил волосы и огляделся.

«Ну и ну, как же тут грязно! — подумал он, не только рассматривая здание, но и обнюхивая его своим длинным носом. — И вот эти руины считаются самым богатым агентством недвижимости города? Никогда в это не поверю. Либо Жером ошибся, либо я пришел не туда. Хотя, может, это их старый офис, а новое здание находится в другом месте? Но тогда Жером бы об этом знал, ведь он, по его словам, был тут только вчера. Похоже, мне не остается ничего другого как войти и обо всем разузнать самому».

Мужчина подошел к двери, встал на ступеньку, вытащил из кармана платочек и приложил его к поржавевшей ручке. Он надавил на дверь, и раздался скрип петлей. Тягучий, визгливый, словно голос недовольного старика, которого потревожили в тот момент, когда он только-только начал засыпать. Язычок колокольчика коснулся ударного кольца, но звон, приглушенный толстым слоем паутины, не прозвучал.

Мужчина вошел внутрь и убрал платочек обратно в карман.

Он оказался в просторном помещении, освещаемым дневным светом из окон. У стены возле входа стояли прикрепленные друг к другу деревянные сидения. У нескольких из них были поломаны спинки, у других отсутствовали ручки.

«Как вообще можно предлагать клиентам тут сидеть? Это теперь-то, в двадцать первом веке!»

С огромной хрустальной люстры свисали длинные шапки паутин, словно кружевные оборки на шторах, а в самом углу возле потолка мужчина разглядел огромного паука с толстыми черными лапками.

Сердце его подскочило и забилось так сильно, словно бы этот паук вырос до гигантского размера и собирался на него броситься. Мужчина схватился за ручку входной двери, даже не вспомнив о своем платочке, и потянул дверь на себя.

— Добро пожаловать в агентство недвижимости братьев Бишарп! — вдруг кто-то воскликнул позади него.

Мужчина вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял высокий человек в черном сюртуке. С длинными, убранными в конский хвост волосами и высоким лбом, он показался посетителю похожим на итальянского мафиози.

— Позвольте представиться. Меня зовут Адам Бишарп. Я агент по продажам. Я к вашим услугам!

И его губы растянулись в широкой улыбке. Так мог бы улыбаться ребенок, наконец-то получивший долгожданный подарок. Посетитель не смог устоять перед таким радушием и улыбнулся ему в ответ.

— Робер Лесаж! Очень рад с вами познакомиться! — сказал он и пожал руку агента, заметив, какие у того были длинные пальцы. Совсем не как у него самого, коротенькие, толстые и всегда потные.

Хорошо, что он выбрал для этой встречи свой самый лучший костюм. Робер считал, что бордовый цвет хорошо подчеркивал его загорелую кожу и выделял его среди окружающих.

«Красный цвет слишком привлекает к себе внимание», — как-то сказала ему его бывшая жена в магазине одежды и вместо красного платья, которое он ей предлагал, взяла синий брючный костюм. Это был один из немногих случаев, когда Робер отнесся серьезно к словам жены. «В точку, в самую точку!» — воскликнул он и бросился в магазин мужской одежды в поисках красного. Среди черных, серых и бежевых костюмов не оказалось красного, но зато он нашел бордовый. Яркий, как спелая черешня.

— Прошу вас, месье, проходите в мой кабинет. Там нам будет удобнее разговаривать. Прошу, вот сюда, — сказал Адам и указал на дверь напротив деревянных сидений.

Робер бросил быстрый взгляд на грязные стены, по которым словно бы прошли языки пламени, а потом посмотрел на черную дверь кабинета. На ней не было ни паутины, ни пауков, черная краска выглядела вполне прилично, но внизу, возле пола, дерево вздулось и потеряло форму, превратившись словно в надкусанный бутерброд.

«У них тут что, наводнение что ли было?» — подумал он, но улыбнулся агенту своей самой радостной улыбкой.

Адам открыл перед ним дверь, и Робер прошел внутрь.

Запах пыли и старой бумаги ударил ему в нос. Ему показалось, что он снова оказался в детской библиотеке своего родного города Бреста. Он терпеть не мог то старое здание. После его посещения ему всякий раз казалось, что его одежда навсегда пропитывалась влажным сладковатым запахом пожелтевших страниц старых книг. Но даже в той библиотеке воздух был намного свежее, чем в кабинете агентства.

Робер прошел вперед. Даже при большом желании он не смог бы сказать, из какого материала был сделан пол. Скрытый под толстым ковром пыли, он прятал все секреты своих владельцев. В середине, где чаще всего наступали, была вытоптана широкая дорожка. Робер прошел по ней и остановился у огромного деревянного стола, заваленного папками и бумагами.

— Прошу вас, месье, присаживайтесь, — сказал Адам и уселся по другую сторону стола на стул с длинной спинкой из красного лакированного дерева.

Робер кашлянул, что-то пробормотал, быстро провел платочком по вполне чистому сидению стула и сел. Он хотел было положить локоть левой руки на стол, но посмотрел на слой пыли и опустил руку.

— Все в порядке, месье?

— Да, да, конечно! Я только хотел… Простите меня за бестактный вопрос, но вы хоть когда-нибудь делали ремонт в своем агентстве?

— Никогда! — воскликнул Адам и рассмеялся. — И в этом наша гордость. Мы бережем традиции прошлых веков не только в стиле нашей работы, но и храним доставшееся нам наследство в его первозданном виде.

— Надеюсь, что в домах, которые вы продаете, ремонт не так сильно запущен?

Агент рассмеялся еще громче и откинулся на спинку стула.

— Это зависит от того, какой именно дом вы желаете! — сказал он и прищурил левый глаз, как бы прикидывая, на что может рассчитывать его клиент.

— Ну, — Робер попытался скопировать жест агента, но вместо этого только некстати моргнул одним глазом. — Я слышал, что у вас есть недорогой дом в центре города. Правда, один мой знакомый сказал, что ему вы отказали в покупке. И я не могу понять почему, ведь Жером — очень ответственный человек! Он работает на одном месте вот уже десять лет! Конечно, бармен это вам не банкир, но все же…

— Бармен Жером… А, вспомнил! Он ведь был у нас только вчера! Веселый месье. Да, верно, у вашего знакомого не было никаких шансов. И дело совсем не в его профессии, поверьте мне. Но у вас, как мне кажется, есть шанс и довольно высокий. Если только вы не откажетесь ответить на несколько вопросов.

— Нет, конечно! Если вас интересует моя профессия, то я…

— Нет-нет, у меня к вам совсем другие вопросы. Итак, начнем?

— Я вас слушаю.

«Черт, а что, если его вопросы будут касаться семейного положения? — подумал Робер. — Жером ведь не женат, что если ему отказали из-за этого? Такое старинное агентство наверняка ценит традиции. А я вообще разведен. Да меня этот хитрюга наверняка сразу выгонит, как только узнает, что я не смог устроить счастье своей жены, или как там принято говорить».

— Первый вопрос, — сказал Адам и улыбнулся так доброжелательно, словно бы перед ним сидел его самый близкий друг, встречи с которым он ждал много лет. — Скажите, пожалуйста, в своем новом доме как вам хотелось бы жить: одному или с большой семьей и с друзьями?

Робер поднял бровь и уставился на агента так, будто тот заговорил на иностранном языке.

— Что, простите?

— Как вам представляется ваша идеальная жизнь в новом доме? — переформулировал вопрос Адам. — С кем вам хотелось бы жить?

— Хотелось бы? Или с кем я собираюсь жить? Если говорить о желании, то мне хотелось бы жить и с семьей, и с друзьями. По правде говоря, я так раньше и делал, мой дом был лучшим местом встречи друзей.

Адам сделал пометку огрызком карандаша в толстом потертом блокноте.

«Похоже, что ему совершенно не важно, женат я или нет! — подумал Робер. — Но в чем же тогда подвох? А, да не важно, если в результате я получу то, что мне нужно!»

— Замечательно. Второй вопрос. Вы предпочли бы бо́льшую часть свободного времени проводить с близкими или в большой компании незнакомых вам людей?

— Ну-у, мне нравится быть и с теми и с другими. Хотя с незнакомыми мне интереснее, близких-то я итак хорошо знаю.

Адам снова написал что-то в блокноте. Роберу не были видны его записи, но по манере письма ему показалось, что Адам рисовал знак плюс. От этой мысли он воодушевился.

— Третий вопрос. Отчего вы обычно устаете быстрее: после долгого общения с незнакомыми вам людьми или после длительного пребывания в одиночестве?

— О, одиночества я совсем не переношу! — заявил Робер и увидел, как агент снова проставил в блокноте свой плюс. А, может, это совсем и не плюс? Что, если это какая-нибудь буква? Например, н от слова нет?

— Но… Простите, но какие-то у вас странные вопросы! Словно бы я нахожусь не в агентстве недвижимости, а у психолога. Хотя я, конечно, никогда у него не бывал, но все-таки…

— Хотите прервать? — спросил Адам и взялся за обложку блокнота, собираясь его закрыть.

— Нет-нет, что вы, продолжайте! Просто мне еще никто и никогда не задавал таких вопросов. Тем более в агентстве недвижимости.

— Не переживайте. Отвечая на мои вопросы, вы не подвергаетесь ни малейшему риску. Наше агентство гарантирует вам полную конфиденциальность. И мы уже подошли к концу, у меня остался к вам всего один вопрос. Итак, скажите, в вашем новом доме вы смогли бы целую неделю (а, может, и дольше) общаться с одним и тем же невероятно интересным для вас человеком? Или вам стало бы с ним скучно и потянуло бы к большему количеству людей? Не спешите отвечать, подумайте, вопрос не из самых лег…

— Целую неделю?! — прервал его Робер. — Разумеется, мне стало бы скучно!

Из-за этого он и не поладил со своей бывшей женой. Она очень быстро уставала от гостей, ее едва хватало даже на час общения. А он умирал от скуки, когда ему приходилось все время проводить только с ней одной.

Их медовый месяц превратился бы для него в тюремное заключение, если бы по утрам ему не удавалось сбегать от спящей Сандрины в ближайшее кафе, где он пил кофе с круассаном в компании таких же весельчаков, как и он, обожавших завтракать в большой компании.

— Замечательно! — торжественно провозгласил Адам и захлопнул блокнот. — Благодарю вас за искренние ответы! Ну что ж, не желаете ли посетить дом? Центр города, четыре этажа, огромный зал для гостей на первом этаже, несколько комнат, балконы и мансарды. Что скажете?

— Как? — Робер так сильно выпрямился на стуле, что стал даже казаться стройнее. — Так вы согласны продать этот дом мне? Мне, а не Жерому? Это правда?

— Теперь все зависит от вас. Кто знает, может, наш дом вам не понравится?

— Очень в этом сомневаюсь! А когда я могу его посмотреть?

— Когда хотите. Если у вас есть время, мы могли бы показать вам дом хоть прямо сейчас.

— Я готов!

— Просто великолепно! Я в восторге от вашего энтузиазма, месье Лесаж. Это такая редкость в наше время. Пойдемте, я провожу вас к сотруднику, который покажет вам дом.

Адам встал и направился к двери. Робер вскочил и последовал за ним быстрым шагом, даже не заметив, что идет не по протоптанной дорожке, самой короткой по направлению к двери, а по толстому слою пыли, куда не ступала нога человека, должно быть, в течение нескольких веков.

Пока они шли по длинному коридору, освещенному тусклым светом, Робер уже не замечал ни паутины, ни пауков, ни даже запаха плесени.

«Тот самый знаменитый дом, который все так жаждут получить, будет моим! Моим! — думал он, следуя за агентом. — И я буду устраивать там не просто вечеринки, а самые настоящие балы! Я больше никогда не останусь один, только не в этом прекрасном городе. Может быть, я даже женюсь во второй раз…»

Адам вдруг остановился. Робер уткнулся носом в его широкую спину и тут же отскочил назад.

— Ой, простите… — пробормотал он и поднял руки вверх, словно футболист, задевший соперника и желающий показать, что он совсем ничего не сделал.

— Ничего страшного. У нас тут довольно темно. Но мы уже пришли.

Робер сначала не понял, что Адам имел в виду, но, всмотревшись получше, разглядел рядом с ними в полутемноте дверь. Если бы он шел один, он бы ни за что ее не заметил, настолько она сливалась с темно-серыми стенами.

Адам постучался и открыл дверь. Коридор осветился дневным светом, и Робер увидел, что входная дверь была оранжевого цвета. Конечно, сейчас вся краска облупилась и проглядывало дерево, но когда-то эта дверь наверняка выглядела ничуть не хуже корки спелого апельсина.

Солнечный свет из открывшейся двери упал на соседнюю стенку коридора, и Робер заметил напротив оранжевой двери еще одну дверь. Синюю. Вернее, бывшую когда-то синей.

«Интересно, — подумал он, — а почему мы идем в кабинет с оранжевой дверью, а не с синей?»

В его памяти всплыла сказка о Синей Бороде и той самой запретной двери, открытие которой ведет к смерти. Робер отступил на шаг назад, и у него вдруг пропало всякое желание находиться здесь. Может, ну его, это вонючее агентство? Неужели же он, успешный бизнесмен, не найдет себе достойного дома? Да любое агентство встретит его с распростертыми объятиями! Правда, и с высокими ценами тоже…

Адам заглянул в открытую дверь и сказал:

— Отличные новости, Мари! У нас четыре двойки! Проверь, пожалуйста, документы и покажи дом.

— Хорошо, — донесся из кабинета приятный женский голос. — Пусть клиент заходит.

При звуке этого звонкого голоска Робер и думать забыл о Синей Бороде. Мари? Какое чудесное имя!

— Прошу вас, месье, проходите, — сказал Адам. — Я же вынужден с вами попрощаться и пожелать вам удачи!

— Спасибо, месье! Мне было очень приятно с вами познакомиться.

Робер переступил через порог, и потрепанная оранжевая дверь за ним закрылась.

2
ПЕРВАЯ СДЕЛКА

Робер вошел в огромный кабинет и в растерянности остановился. Все вокруг было заставлено столами, накрытыми белыми простынями. Ему не было видно того, что находилось под ними, но по слою пыли и по желтизне простыней было понятно, что к ним не прикасались уже давно.

— Проходите, пожалуйста, сюда! — донесся до него женский голос.

Робер пошел вперед, мимо столов. В самой глубине кабинета возле открытого окна за большим деревянным столом сидела миниатюрная блондинка. Она встала и протянула ему руку.

— Мари, агент по продажам.

Робер подбежал к ней и пожал ее руку в ответ. Маленькие теплые пальчики, и как она красива в этом оранжевом платье!

— Очень приятно, мадам!

— Мадемуазель. Прошу вас, месье, присаживайтесь. Если вас не затруднит, позвольте мне взглянуть на ваш паспорт?

Робер мигом плюхнулся на стул и достал из нагрудного кармана паспорт. Улыбаясь даже шире, чем Адам, он протянул девушке документ.

— Вот, пожалуйста, мадемуазель. А меня зовут Робер. Ну, вы видите мое имя в паспорте. Я собираюсь покупать дом в центре города, я разведен и работаю…

— Это замечательно, — прервала его Мари, посмотрела на него, потом в раскрытый паспорт и подняла взгляд на экран монитора.

Огромный пузатый белый монитор с маленьким экраном, такие модели Робер видел никак не меньше двадцати лет назад, когда только-только начали появляться компьютеры. Он чуть было не присвистнул от удивления, но удержался. Пусть вносят его личную информацию куда хотят, хоть на папирус, главное, чтобы ему достался дом в центре города.

Мари нажала тоненькими пальчиками с короткими оранжевыми ноготками на несколько белых клавиш и направила скучающий взгляд в окно.

Эта сторона здания выходила не на улицу, а во двор, и Роберу была видна высокая давно не кошеная трава. И как тут может работать такая блистательная девушка? Она могла бы найти для себя более приятное место для работы. Например, секретарем в его компании.

— Вам бы компьютер поновее! — шутливо произнес он, надеясь увидеть ее улыбку и ожидая услышать в ответ: «О, да, вы правы. Но мой начальник такой идиот, я уже устала у него выпрашивать новый компьютер! А эта грязь, вы видели? Так и заболеть можно!»

Но Мари перевела на него свой пустой взгляд, и ее губы лишь слегка дрогнули в улыбке.

— Не всегда новое лучше старого, — произнесла она таким тоном, словно бы перед ней сидел ребенок, а ей самой было никак не меньше ста лет.

«Да они тут все чокнутые!» — пронеслось в голове Робера, но он не стал надолго задерживаться на этой мысли. Какая ему, собственно, разница.

Компьютер пикнул, и девушка отвернулась к монитору.

— Все в порядке, месье Лесаж. Теперь мы с вами можем посетить дом. Вы согласны прогуляться пешком? Дом находится всего в нескольких минутах ходьбы от агентства.

Несмотря на его последние мысли, словосочетание мы с вами приятно отозвалось в сердце Робера, а после слова прогуляться он тут же вскочил со стула.

— Я готов!

Мари выключила компьютер и взяла с вешалки маленькую оранжевую сумочку. Она сделала несколько шагов по направлению к двери, остановилась и обернулась.

— Вы идете, месье Лесаж?

Он стоял, не отводя от нее глаз. Еще никогда в жизни он не видел такой красавицы. Сандрина тоже была хорошенькой, но она всегда прятала свою красоту. В Мари же было нечто смелое и отчаянное, словно бы она ежесекундно была готова к чему-то особенному. На мгновение он почувствовал, что она его даже пугает.

— Месье Лесаж?

— Ой, простите, я просто задумался… Тяжелый денек сегодня был.

— Вы себя хорошо чувствуете? Если вам здесь стало душно, не волнуйтесь, в доме, который мы идем смотреть, установлен кондиционер, и вам сразу станет лучше. Если хотите, по дороге мы можем купить прохладительный напиток, здесь у нас, к сожалению, ничего нет.

— Нет-нет, я в порядке, спасибо… Я просто не очень привык к такой жаре. Не думал, что в Меце летом температура может достигнуть сорока градусов и держаться так долго. Но что поделать, глобальное потепление и все такое…

— Вы привыкнете. Прошу вас, месье Лесаж, — Мари открыла дверь, и они вышли в коридор.

Теперь его больше не интересовала синяя дверь, он смотрел только на Мари. Привычным движением руки она закрыла дверь на ключ и убрала его в сумочку. Не обращая на клиента внимания, она пошла вперед по коридору, и ее каблуки гулко застучали по пыльному полу. Робер вдруг ощутил острую жажду и пожалел, что отказался от предложения Мари.

Они вышли из агентства и пошли по улице под ярким солнечным светом.

Теперь, когда Робер находился чуть ближе к Мари, он разглядел, что она была совсем не так юна, как он решил было в кабинете. Легкие морщинки у глаз и по краям рта сообщали, что она проживала свое тридцатое с хвостиком лето. Это хорошо, что она была ненамного моложе него, сорокапятилетнего мужчины с седеющими волосами на висках.

Робер поглядывал на быстро мелькавшие оранжевые туфельки на стройных ножках и пытался собраться с мыслями, чтобы спросить что-нибудь у Мари не как у ослепительно красивой женщины, а как у агента по продажам. Но когда он, наконец, придумал свой вопрос (Скажите, пожалуйста, а кому принадлежал этот дом раньше?), Мари остановилась и сказала:

— Мы пришли.

Робер оторвал взгляд от Мари и поднял голову.

Они стояли возле высокого старинного дома в стиле коломбаж. Его белые стены были украшены балками темно-коричневого цвета, а под высокой треугольной крышей с деревянными узорами находился просторный балкон.

Мари открыла сумочку, вытащила связку ключей, поднялась по лестнице и огромным ключом ловко отперла тяжелую входную дверь.

— Проходите, пожалуйста, месье Лесаж.

Глаза Робера загорелись от любопытства, он ловко перескочил через ступеньки и вошел в холл. Его встретила широкая лестница, ведущая на верхние этажи, и Робер заулыбался. «Как в самом настоящем за́мке!»

Мари подошла к нему и неожиданно взяла под руку.

— Все в порядке, месье Лесаж?

Он ощутил свежий фруктовый запах ее духов и глубоко вдохнул.

— О, да, здесь просто чудесно! А зал для гостей находится на каком этаже?

— На первом. Вот сюда, — и Мари указала на высокую белую дверь с вырезанными на ней узорами.

— Просто чудесно! Обожаю, когда залы находятся на первых этажах. Этим они похожи на бары.

Мари рассмеялась.

— Месье желает сначала осмотреть зал или комнаты?

— Зал! — воскликнул Робер, чувствуя, как по его телу пробежали мурашки. Не только оттого, что маленькое личико Мари стало окончательно невыносимо прекрасным, когда она засмеялась. Робер вдруг понял, что сегодня он уже видел точно такую же улыбку. На лице Адама Бишарпа.

Может, люди с одинаковым взглядом на вещи имеют похожие улыбки? Но что-то говорило Роберу, что такое сходство было неслучайным. Что, если Мари была сестрой или дочерью Адама? Этот факт объяснял причину ее нахождения в таком унылом месте, как это старое агентство, и Робер вдруг понял, что при таком раскладе дел Мари вряд ли согласится работать у него в компании.

Он улыбнулся Мари в ответ и вошел в зал. Позади него раздалось цоканье тоненьких каблучков, которое в этот момент он даже не расслышал: Робер стоял в зале, открыв от удивления рот.

Это был не просто салон для гостей, а самый настоящий бальный зал, размером ничуть не уступающий королевским залам, которые он видел в музеях. Надо же, а снаружи дом ему не показался таким большим. Как они тут все хитро спланировали!

Мари подошла к длинному столу, накрытому белоснежной скатертью и сервированному золотыми приборами, и начала что-то рассказывать.

Робер больше не смотрел на нее, теперь его внимание было привлечено хрустальными бокалами. Ему казалось, что он видит всех своих друзей за этим столом. Вот они все вместе поднимают в воздух наполненные искрящимся шампанским бокалы и хором восклицают: «За нашего дорогого друга Робера, который устроил нам такой волшебный праздник!»

Лесаж улыбнулся и даже не посмотрел на Мари, грациозно проведшую тонкой рукой по скатерти. Она говорила что-то о вместимости зала и о превосходном качестве его пола, но Робер ее не слышал. Он был в другом мире, где хрустальные бокалы соприкасались друг с другом, и зал наполнялся их чудесным звоном, а затем смехом гостей, нарядных и раскрасневшихся от возбуждения…

— Месье Лесаж, вы меня слышите? — спросила Мари, и ее громкий голос прервал видения Робера.

— Да, да, простите, я просто засмотрелся. Здесь так красиво.

— Я рада, что вам понравилось. Заметьте, что дом продается с мебелью, так что вы становитесь владельцем самых восхитительных и весьма редких в наше время вещей. Я должна вас покинуть на несколько минут, мне надо позвонить. Осмотритесь здесь и, главное, откройте душу вашим желаниям, месье Лесаж.

Мари провела рукой по его плечу и направилась к выходу.

Робер продолжал стоять на пороге зала, не двигаясь. Разве возможно, что место его мечты существует? И не просто существует, а может стать его собственностью? Но может, здесь все ненастоящее, может, прекрасная Мари его околдовала? Он был так близок к тому, чтобы в это поверить.

Робер сделал неуверенный шаг, потом еще один и принялся ходить из угла в угол и осматривать зал.

На потолке висели четыре огромные хрустальные люстры с двумя рядами лампочек в форме свечей. В этот час свет не горел, но Робер представлял, как зал должен быть прекрасен вечером под теплым электрическим светом. Три окна были украшены пышными белыми шторами, собранными по сторонам шелковыми лентами. На стенах висели картины в золотых рамках. Робер подошел к ним поближе и начал рассматривать одну картину за другой. Написанные маслом, они изображали кружащиеся в танце пары под сиянием света от огня свечей.

Робер подошел ближе к самой большой картине и провел дрожащей рукой по нарисованной девушке в белом платье, усеянном цветами. Красиво, как в музее, только здесь он может все трогать, ведь скоро эти картины будут принадлежать ему!

Вдруг ему показалось, что в зале кто-то ходит. Робер обернулся, ожидая увидеть милую оранжевую фигурку, но вместо нее…

Робер сильно прижался к стене, отчего большая картина покачнулась. Весь зал вдруг наполнился танцующими парами. Женщины в пышных разноцветных платьях, мужчины в длинных черных сюртуках и бабочках, они кружились в танце, и по залу разносились столь любимые Робером запахи духов, цветов, крепких напитков и десертов. Высокие девушки с открытыми декольте смеялись, запрокинув назад головы с пышными прическами, и были так прекрасны…

Робер радостно рассмеялся, раскрыл свои объятия и бросился в толпу. Он не спрашивал себя, что случилось, оказался ли он внутри картины, или ее нарисованные персонажи сами перебрались в его мир? Какая разница, если теперь он вместе с ними!

Расставив руки в стороны, он кружился среди танцующих пар и блаженно улыбался. Ему вспомнилась одна старая сказка, которую он посмотрел в детстве. Ее главным событием был блистательный бал у короля и королевы. Он не запомнил название сказки, но долгое время грезил этим волшебным моментом, представляя себя участником бала. Вот он обнимал за талии красавиц с убранными волосами, в которые были вплетены цветы, чувствовал прикосновение их воздушных платьев и целовал во время танца их открытые плечи. Его мечта так и не сбылась, потому что он вырос в другое время, когда люди больше не устраивали балы. Ему, конечно, нравились и душные дискотеки, но они не вызывали того возвышенного ощущения пребывания в прекрасном.

— Как вам понравилась квартира, месье Лесаж? — раздался голосок Мари.

Все танцующие вмиг исчезли, оставив Робера стоять одного в центре зала с разведенными в стороны руками.

Он в растерянности посмотрел на Мари. Как она была бы прекрасна в пышном бальном платье из оранжевого шелка! А в ее светлые волосы он бы сам вплел ленты и цветы.

— О, я в восторге!

— А как вы себя чувствуете? Вы не устали? Голова не болит?

— Голова? О, нет, я сейчас чувствую себя здоровее всех на свете! Хотите я вам расскажу, что я видел? Это было так чудесно!

— Это мне знать необязательно. Ну что ж, вы нам подходите, месье Лесаж. Агентство недвижимости братьев Бишарп готово продать этот дом вам. Вы согласны?

— Ну разумеется! Я только об этом и мечтаю!

— Замечательно. Распишитесь, пожалуйста, здесь.

Мари вытащила из сумочки сложенный лист бумаги и ручку. Не читая текст, Робер поставил внизу свою размашистую подпись.

— Теперь дом ваш, — сказала Мари и протянула ему связку с ключами. — Вы можете переезжать уже сегодня, агентство берет оформление всех бумаг на себя.

— Что? Уже сегодня? А как же подписание документов у нотариуса? И сколько я должен буду заплатить?

Мари обворожительно улыбнулась и спрятала бумагу обратно в сумочку.

— По этому поводу я свяжусь с вами завтра, когда все бумаги будут готовы. Доброй ночи, месье Лесаж.

3
ЧЕТЫРЕ ЕДИНИЦЫ

Обычно по вечерам скрип входной двери в агентство недвижимости братьев Бишарп не нарушал тишину. Деловые люди в это время уже отдыхали от своих дел, а остальные думали, что агентство в этот час уже закрыто. Так случилось бы и в этот жаркий летний вечер, если бы не один молодой человек, решительным шагом направлявшийся к зданию.

Его ничуть не смутил обветшалый вид агентства, а паутину на колокольчике он и вовсе не заметил. Но, когда он надавил на ручку входной двери и услышал скрип, он на мгновение помедлил. Ему показалось, что скрип двери был не просто вполне привычным звуком, а его внутренним голосом, предлагавшим ему подумать еще раз, а стоит ли ему переступать через этот порог?

Молодой человек хорошо знал этот голос. Порой он считал, что внутри него говорил его отец, порой убеждал себя, что это была его мать. В данный момент ему не хотелось думать, что это была его мать, иначе ему пришлось бы последовать ее совету и уйти. Потому он уверил себя, что голос-скрип двери принадлежал его отцу, который снова не давал ему делать то, что он считал нужным, и, резко подняв голову с давно не стриженными черными волосами, молодой человек открыл дверь и вошел внутрь.

В отличие от своего предшественника он не обратил внимания ни на паутину на люстре, ни на саму люстру. Он был уже доволен тем, что переборол себя и сделал этот первый шаг: пришел в агентство. Теперь, когда он уже внутри, ему не остается ничего другого, как идти дальше в соответствии с придуманным ранее планом.

Молодой человек стоял посередине пустынного коридора в растерянности. Ему показалось странным, что он не увидел привычного для таких мест секретаря, с которым надо было здороваться и которому пришлось бы объяснять причину своего появления. Можно было подумать, что секретарь просто вышел на минутку, если бы не вполне очевидный факт — ресепшена в коридоре просто не было. Помещение пустовало, если не считать поломанных кресел у стены и металлических стоек с рекламными листовками. А что, если агентство закрыто? Не только в этот час, но навсегда, и он попросту теряет свое время?

Где-то совсем близко раздался чей-то кашель, и молодой человек вздрогнул. Вокруг было по-прежнему пусто, но он вдруг разглядел напротив нечто похожее на дверь. Не удивительно, что он не заметил ее сначала при таком тусклом свете. Значит, еще не все потеряно.

Пора делать второй шаг. Даже если после разговора с неизвестным ему человеком он устанет настолько, что станет похож на ходячего мертвеца, он обязан попробовать. В данном случае цель оправдывала средства.

Молодой человек подошел к двери и постучался. Внутри раздались быстрые шаги, дверь отворилась, и перед ним оказался высокий мужчина в длинном сюртуке. Он широко заулыбался.

— О, простите меня, месье, я заработался и совсем не слышал, как вы вошли! Добро пожаловать в агентство недвижимости братьев Бишарп! Меня зовут Адам Бишарп, я агент по продажам.

Молодой человек улыбнулся ему в ответ и с удовольствием заметил, что они оба были одеты в черное. На агенте был черный костюм, а на нем самом — черные джинсы и черная толстовка с капюшоном.

— Приятно познакомиться, — сказал молодой человек и пожал руку агента. — Меня зовут Жами.

— Очень рад! — воскликнул Адам. — Проходите, пожалуйста, в кабинет и присаживайтесь. Вот сюда, за стол.

Жами прошел по протоптанной пыльной дорожке и сел на деревянный стул с высокой спинкой. Когда агент уселся за стол напротив него, Жами неожиданно для себя спросил:

— Так это вы — один из братьев Бишарп, чье имя указано в названии агентства?

— О, наше агентство названо в честь моих предков, живших еще в девятнадцатом веке! И я невероятно счастлив, что агентство до сих пор существует и что я могу продолжать наше семейное дело. Итак, чем я могу быть вам полезен, месье?

Молодой человек смотрел на Адама и ему казалось, что в его глазах с очень черными и длинными ресницами он видит глаза братьев из другой эпохи, когда людей на планете было в несколько раз меньше, а образ жизни был не настолько стремительным.

— Ну, я хотел бы снять квартиру в аренду, — сказал Жами. — Однокомнатную и не очень дорогую. У вас есть что-нибудь подобное?

— У нас есть все! — воскликнул Адам. — А какой район города вас интересует?

— Любой. Хоть самая окраина и на двадцатом этаже без лифта.

— Замечательно! У нас есть для вас несколько вариантов. Но позвольте, сначала я задам вам пару вопросов? Так я смогу лучше определиться с тем, что подойдет именно вам.

— Да, конечно.

Жами скрестил на груди руки, положил ногу на ногу и в ожидании уставился на агента.

— Чу́дно. Итак, первый вопрос, — Адам откинулся на спинку стула и пододвинул к себе большой блокнот. — Скажите, пожалуйста, в вашей новой квартире как вам хотелось бы жить: одному или с большой семьей и с друзьями?

— Одному, — не раздумывая ответил Жами и посмотрел на толстый блокнот. «Словно бы старинная метрическая книга, в которую вносили записи о рождаемости и смерти», — подумал он, вспомнив, что видел похожую книгу в каком-то историческом фильме. Но стол был таким широким, что Жами не было видно, что именно Адам написал на пожелтевшей бумаге.

— Хорошо. Второй вопрос. Вы предпочли бы бо́льшую часть свободного времени проводить с близкими или в большой компании незнакомых вам людей?

— С близкими.

Адам снова что-то чиркнул, и Жами поерзал на стуле. У него возникло ощущение, что он снова находится на экзамене, а агент, словно профессор, проставляет ему баллы за ответы. Но разве можно на такие вопросы ответить неправильно?

— От общения с людьми.

Адам подавил кривоватую улыбку и снова написал что-то в блокноте.

— И последний маленький, но очень важный вопрос. Думаю, он не окажется для вас сложным. Судя по тому, как вы быстро отвечаете, я могу предположить, что вы хорошо себя знаете. А это большая редкость в наше время. Итак, скажите, в вашей новой квартире вы смогли бы целую неделю (а, может, и дольше) общаться с одним и тем же невероятно интересным для вас человеком? Или вам стало бы с ним скучно и потянуло бы к большему количеству людей?

— Смог бы и не одну неделю, и скучно мне бы не стало.

— Это просто великолепно! — снова воскликнул Адам и широко заулыбался. — Благодарю вас, Жами, за столь точные ответы! Я удивлен, насколько быстро мы с вами справились! Должен сказать, что у меня для вас есть на примете одна чудесная квартира. Убежден, что вы останетесь довольны. Дешевле вы не найдете нигде!

— А соседей на этаже много? — спросил Жами, хмуро смотря на сияющего от радости агента.

— Квартира располагается на последнем этаже шестиэтажного дома, без соседей за стенами. То есть на каждом этаже находится только одна квартира. Конечно, соседи есть на нижних этажах, но это самые тихие и интеллигентные люди, уверяю вас!

— Ммм, — протянул Жами. — У меня вот только есть некоторые сложности с деньгами. Я смогу платить, но, может, не с первого месяца. Я пока еще не нашел работу.

— А ваши родители могли бы вам помочь? Вы извините меня за такой вопрос, но вы выглядите так молодо, вам должно быть около восемнадцати лет?

— Нет, мне двадцать. Я больше не живу с родителями, то есть с отцом. Дело в том, что мы только сегодня переехали в Мец, и мой отец собирается покупать квартиру, но мне бы не хотелось жить с ним.

— Понимаю вас, я очень хорошо вас понимаю. У меня самого с отцом были не самые приятные отношения. И я даже не знаю, жив ли он еще или нет. Что может быть печальнее? А ваш отец уже был в нашем агентстве? — спросил Адам, с любопытством разглядывая молодого человека и сопоставляя его черты лица с чертами своих новых клиентов. Кажется, что мужчин, похожих на худого черноволосого Жами, он не видел.

— Вряд ли. Мой отец такой чистюля, не думаю, что он решился бы к вам зайти, — сказал Жами и осмотрел кабинет. — Извините меня за такие слова, вообще-то самому мне у вас очень даже нравится. Не переношу новомодные чистенькие офисы из пластмассы.

Адам рассмеялся, и Жами подумал, смотря на его широкую приятную улыбку: «Как здорово должно быть чувствует себя этот человек, если он может так легко смеяться».

— Благодарю за комплимент! — сказал Адам. — Рад, что наши с вами взгляды совпадают. А по поводу денег не волнуйтесь. Квартира принадлежит агентству, и мы можем дать вам отсрочку на любой срок, какой вам понадобится. Как вы понимаете, такое крупное агентство, как наше, может себе это позволить. Итак, Жами, вы готовы посетить квартиру?

— Готов, конечно. А квартира находится далеко?

— О, нет, она совсем рядом, пять минут пешком от агентства. Только покажу квартиру вам не я, а моя коллега. Вы не против?

«О, нет, только не это, я итак уже устал…», — подумал Жами, а вслух сказал:

— Конечно, я не против.

— Просто замечательно!

Они вышли из кабинета, и Жами направился по темному коридору вслед за агентом.

Никогда еще Жами не бывал в таком старинном здании, где все было настолько запущено, словно бы в заброшенном средневековом замке. И идущий перед ним мужчина, высокий, с гордой осанкой и широким шагом, он вполне мог бы быть аристократом. Но больше всего Жами поразили волосы Адама. Черные и гладкие, как у него самого, они были аккуратно убраны в длинный хвост и перевязаны черной лентой. Как в средние века.

Как бы Жами тоже хотелось быть таким, как Адам. Сам он был маленького роста и выглядел слишком молодо для своих лет, хотя он надеялся, что отросшие волосы хоть немного, но делали его старше. Но он никогда не будет выглядеть таким же благородным, как Адам, и никогда он не сможет смеяться так же свободно. Может, если бы он провел чуть больше времени с Адамом, он бы научился так смеяться. А, может, и нет. Его отец тоже много смеется, но разве ж это изменило что-то в Жами? Хотя смех его отца — карканье вороны по сравнению с прекрасным смехом-пением месье Бишарпа.

— Вот мы и пришли.

Адам постучался, открыл дверь и заглянул внутрь. Тусклый коридор осветился солнечным светом из кабинета, и Жами смог разглядеть, несмотря на почти слезшую краску, что дверь, которую открыл Адам, была синего цвета.

Как все-таки это странно, неужели у агентства не нашлось денег хотя бы на краску? Видимо, правду говорят, что по-настоящему богатые люди редко заботятся о таких мелочах, как внешний вид.

— Одри, ты здесь? — спросил Адам у кого-то в кабинете.

— Да, — донесся негромкий женский голос.

— Одри, у нас четыре единицы! Проверь, пожалуйста, документы и покажи квартиру.

— В этот раз все точно?

— В этот раз я уверен на сто процентов.

— Ну хорошо.

Адам обернулся к Жами и широко улыбнулся.

— Всего вам доброго, Жами! Очень надеюсь, что вам понравится квартира. От себя мне хотелось бы добавить, что, как мне кажется, эта квартира создана именно для вас. Пожалуйста, проходите.

Жами оказался в просторном и таком же пыльном кабинете, как у Адама. В углу возле окна стоял длинный стол, за которым кто-то сидел. Если бы он уже не слышал ее голос и не знал ее имя, Жами мог бы подумать, что это молодой человек. У Одри были коротко стриженные черные волосы, на ней была надета синяя рубашка в черную клетку с коротким рукавом, а на ее лице полностью отсутствовал макияж. Впрочем, с ее темными глазами и удивительно длинными ресницами макияж ей не требовался.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Жами сел и вдруг услышал урчание собственного желудка. Только тогда он вспомнил, что сегодня он еще даже не обедал. А был уже восьмой час вечера.

Жами поднял глаза и встретился взглядом с Одри. Девушка внимательно посмотрела на него, потом открыла нижнюю полку стола и поставила перед Жами большую пачку с сухофруктами.

— Нет-нет, спасибо, я…

Девушка привстала и бесцеремонно сунула пачку с сухофруктами прямо ему в руки.

— Ешьте. А то сил на осмотр квартиры не останется. И дайте, пожалуйста, ваш паспорт.

Жами вытащил из внутреннего кармана кофты свой паспорт, протянул его Одри и открыл упаковку. Внутри он разглядел орехи, изюм, кусочки кокоса и сухих бананов. Он взял горсть и начал жевать.

— Спасибо, — сказал Жами. — Я действительно голоден.

— Не за что, — ответила Одри, продолжая смотреть на экран компьютера.

Жами съел еще несколько горстей, стараясь выбирать побольше кусочков кокоса, которые ему пришлись по вкусу, и положил на стол наполовину опустевшую пачку.

— Можете доесть, — сказала девушка. — Подарок компании будущему клиенту. И держите ваш паспорт. Если вам не трудно, подождите меня, пожалуйста, несколько минут. Мне надо уточнить кое-что у начальства.

Одри написала что-то на кусочке бумаги, выключила свой большой компьютер, и в кабинете сразу же стало тихо. Она встала, сунула бумажку в карман джинсов и неслышно вышла из кабинета.

Жами заметил, что на ней были точно такие же черно-белые кеды Конверс, как на нем самом, только на несколько размеров меньше. Он убрал паспорт обратно в карман и снова открыл упаковку с сухофруктами.

Доедая последнюю горсть и чувствуя, как силы к нему возвращаются, Жами посмотрел на лежавшую на столе маленькую пачку листов для заметок. Интересно, возможно ли на первом листе увидеть то, что Одри написала сверху на своем унесенном листочке? Какую такую информацию она решила уточнить у начальства? Жами потянулся было к столу, но заметил, что его пальцы были липкими от изюма. Если он запачкает бумагу, Одри это сразу заметит.

Девушка вошла так же тихо, как и вышла, и, ничего не говоря жующему Жами, подошла к столу и вытащила связку ключей. Сунув ее в карман черного кожаного рюкзачка, она посмотрела на молодого человека.

— Идем?

Жами быстро сглотнул, положил пустую упаковку от сухофруктов на стол и, не осмелившись ни о чем ее спросить, последовал за Одри.

Когда они вышли на улицу, Одри надела кепку и стала окончательно похожа на парня. Жами искоса поглядывал на нее, как люди могут смотреть на диковинное, но очень опасное животное, с которым лучше не встречаться взглядом.

Они шли по улице быстро и молча, с одной скоростью, нога в ногу. Они были одного роста и одинакового телосложения, худые и черноволосые, словно брат с сестрой. Возможно, они были даже одного возраста, хотя Жами надеялся, что он все же был старше.

— Пришли, — сказала Одри.

Они остановились у голубого металлического забора, за которым росли пышные кусты и деревья, словно в джунглях. Калитка была открыта, и они прошли внутрь по узкой тропинке. Жами с восторгом посмотрел на растения, под тенью которых было не так жарко, а потом поднял голову. Окна здания были скрыты за высокими зелеными деревьями. Значит, в квартире тоже совсем не будет жарко! Вот только со своего места Жами не было видно, что деревья едва доходили до пятого этажа и совсем не скрывали три маленьких окошка на крыше, где и находилась квартира.

Они подошли к темно-синей деревянной входной двери с узорчатой металлической решеткой, в которую было вставлено толстое стекло.

— Нам на последний этаж по лестнице, — сказала Одри, открыла дверь и пропустила Жами вперед.

Молодой человек вошел и с облегчением вздохнул, ощутив приятную прохладу внутри здания, толстые каменные стены которого прекрасно защищали от горячего воздуха.

Они начали подниматься, перешагивая через ступеньку в одном ритме. Жами слышал рядом с собой равномерное дыхание Одри и мысленно еще раз поблагодарил ее за сухофрукты, без которых он не так легко осилил бы подъем.

Когда они добрались до последнего этажа, Одри остановилась у небольшой двери под самой крышей. Жами с удивлением уставился на дверь. Еще никогда он не видел, чтобы входная дверь в квартиру была сделана из стекла!

— А это нормально, что дверь стеклянная? — спросил он.

— Вполне. Если кто-то решит разбить эту дверь, шума будет намного больше, чем от деревянной двери. К тому же стекло здесь очень прочное, и пластик вокруг тоже. Изнутри дверь занавешена покрывалом, но при желании вы всегда можете убрать покрывало или даже сменить дверь. Хотя сюда мало кто поднимается, сами видите, как это непросто, особенно с непривычки.

— Это точно. Зато непрошенных гостей не будет.

Одри внимательно всмотрелась в Жами и слегка ему улыбнулась.

Они вошли в квартиру и оказались в маленькой темной прихожей, освещаемой только светом из окон соседней комнаты. В углу стояла пустая вешалка для одежды и маленький комод.

— Проходите в зал, к свету, — сказала Одри. — Как видите, квартира небольшая, но в вашем распоряжении есть все самое необходимое: прихожая, зал, объединенный с кухней и спальней, и ванная комната, объединенная с туалетом. Еще есть чердак, вход в него находится в прихожей на потолке, но туда лучше не подниматься, потому что потолок может провалиться. Изначально вход на чердак был закрыт и находился на территории лестничной площадки, но мы решили чуть расширить квартиру и присоединить к ней прихожую, потому чердак оказался тоже в квартире. Соседи не были против, они все равно не собираются сюда подниматься. Чердак может пригодиться только в том случае, если надо будет ремонтировать крышу, но мы уже об этом позаботились. Если посмотреть с улицы, можно увидеть на крыше новую черепицу черного цвета с самой современной изоляцией.

— Так если вы отделали всю крышу, почему же вы оставили пол чердака недоделанным? Можно было бы сделать там отдельную маленькую комнату. Например, спальню.

Одри, направлявшаяся было к окнам, резко остановилась и обернулась к Жами.

— В этом нет необходимости. И запомните, что подниматься туда опасно. Так что лучше даже не приближайтесь ко входу на чердак.

— Я и не собирался. Просто так спросил. Мне для жилья вполне хватит этого зала.

Жами помог Одри открыть окна, и в квартиру проник жаркий летний воздух.

Так как квартира находилась под самой крышей, потолок был скошен под углом, и окна смотрели практически в небо. Лучи солнца падали на длинный высокий шкаф, прислоненный к стене напротив, на его полках были аккуратно расставлены книги. Прямо под окнами стояла небольшая кухня с буфетом, маленьким холодильником и барным столиком. Рядом находилось большое черное кожаное кресло, а соседнюю стену занимал диван, на котором лежал толстый плед из флиса, при виде которого Жами поморщился. Вот уж что ему точно не пригодится в ближайшие дни, а, может, даже месяцы! На небольшом деревянном столике у дивана стояла электрическая лампа с золотым абажуром, а на полу лежал толстый шерстяной коврик.

— Неплохо, — сказал Жами. — Мне нравится. А там, возле книжного шкафа, что за помещение?

— Это ванная комната.

— А почему у нее нет двери?

Жами подошел поближе и заглянул внутрь. Все остальное было на месте: ванна со шторкой, унитаз, раковина, деревянный комод и даже корзина для белья.

— Дело в том, что после перепланировки квартиры оказалось, что открытая дверь займет весь проход в прихожую. А держать дверь все время закрытой, тем более в ванную, не стоит.

— А если установить ее так, чтобы она открывалась внутрь?

— Это невозможно. Посмотрите, сгиб потолка начинается очень резко, открытая дверь сюда просто не вместится. Но если вы хотите, то вы можете повесить шторку.

— Да ладно, если я буду жить один, зачем мне шторка?

— Она может пригодиться зимой. Но это уже на ваше усмотрение.

— Мне уже достаточно того, что вы повесили шторку на окно, которое находится прямо над унитазом! — сказал Жами и рассмеялся.

Ему показалось, что его смех прозвучал почти так же, как смех Адама.

— Ну и хорошо, — сказала Одри не улыбнувшись. — Вы осмотритесь тут, а мне надо сделать пару звонков. Я выйду поговорить на лестницу, чтобы вам не мешать. Не торопитесь делать выводы, прислушайтесь к своим ощущениям.

Когда Одри ушла, Жами прошелся немного по залу и подошел к окну. С шестого этажа ему был виден почти весь город: крыши домов, по большей части кирпичного цвета, узенькие улочки, ведущие к зеленому парку, а в самом центре высился огромный католический собор.

«Да он даже красивее, чем Нотр-Дам в Париже! Он как будто сделан из золота. Как здорово будет просыпаться утром и смотреть на него», — подумал Жами.

Неподалеку от собора находилось здание вокзала с большими круглыми часами на башне. Они показывали уже девятый час вечера. Несмотря на довольно поздний час, воздух продолжал быть горячим, и Жами отошел от окна.

Он сел в кресло и откинулся на мягкую кожаную спинку, единственный предмет, остававшийся прохладным.

Да, здесь он хотел бы жить. На самом верху, вдали от всего мира. Пусть его считают странным. В этом городе его никто не знает, и он сможет найти работу, где ему не придется много общаться с людьми. Например, он может быть почтальоном. Денег, конечно, у него будет немного, но если этого хватит, чтобы оплачивать ежемесячный взнос за квартиру, то почему бы и нет. Он сможет наконец-то начать жить в свое удовольствие, в тишине и покое.

Ему на ум вдруг поневоле стали приходить разные не самые приятные воспоминания юности, когда он, не обладая ни умением говорить на публике, ни веселиться в шумных компаниях, всегда вызывал у людей недоумение. Ему нравилось проводить свободное время в своей комнате в уединении, слушать музыку или смотреть фильмы, не растрачивать свои силы на пустые разговоры, но его чрезмерно общительный отец редко давал ему такую возможность. Каждый вечер он заполнял их дом шумными гостями, которые бесцеремонно врывались в его комнату и тащили его за собой веселиться.

Жами вспомнил, как часто он стоял у окна и смотрел на улицу, мечтая быть другим, более разговорчивым, более веселым, всегда полным сил в окружении людей. Он завидовал даже продавцам, которые могли поддержать разговор с любым покупателем.

На глазах Жами выступили слезы, совсем как тогда, когда ему было всего шестнадцать. И когда же все это закончится? Когда же он наконец перестанет мучиться из-за одних и тех же проблем? Его вдруг стало клонить в сон, и Жами закрыл глаза.

Прошло всего две минуты, но Жами казалось, что он проспал целый час. Он открыл глаза и осмотрел зал новым взглядом, спокойным и твердым, словно бы его организм обрел, наконец, недостающую ему часть. «Ты уже больше не одинок», — пронеслось в его голове.

Жами подошел к окну и посмотрел вниз, на проходивших мимо людей и улыбнулся городу.

Он еще раз обошел всю квартиру и остановился у книжного шкафа. Склонившись к полкам, он усмехнулся.

— Вы обнаружили что-то забавное? — донесся до него голос вернувшейся Одри.

— Ну да, пыли тут, похоже, намного больше, чем книг!

Одри сдержанно улыбнулась.

— Так значит, вы себя чувствуете здесь счастливым? Вам не стало грустно одному?

— Нет, даже наоборот… — почти не смутившись от ее столь пристального взгляда, ответил Жами и улыбнулся. — Мне нравится здесь. Я мог бы снять эту квартиру?

— Да, квартира ваша. С сегодняшнего дня. Оформление всех документов мы берем на себя. Насчет оплаты не волнуйтесь, заплатите, когда у вас будет возможность. Распишитесь, пожалуйста, здесь.

Одри положила ключи от квартиры на полку с книгами, достала из рюкзака бумагу и протянула ее Жами.

— То есть, я правильно понял, я уже прямо сейчас могу остаться жить здесь?

— Да.

Жами расписался, схватил ключи с полки и крепко сжал их в руке.

— Мы с вами свяжемся в ближайшее время. Всего хорошего.

— Всего хорошего, — эхом повторил за ней Жами.

Он проследил за тем, как Одри вышла своей неслышной походкой, подбежал к двери, закрыл ее на ключ и замер посередине квартиры.

4
НЕЗНАКОМЕЦ

Жами всегда мечтал об этом — жить одному и ни в ком и ни в чем не нуждаться. Быть свободным от чужого мнения и принимать во внимание только свои собственные взгляды. И чем старше он становился, тем сильнее убеждался в своем желании. Хотя ему было всего двадцать лет, в своей голове он уже передумал столько мыслей, что любому другому человеку хватило бы их лет на сорок.

Жами любил и мечтать, чаще всего все его видения сводились к одной цели: как спрятаться от людей. Он придумывал невероятные детективные истории, в которых он, главный преступник, умудрялся всех обмануть и сбежать на необитаемый остров. Или на другую планету.

Но о таком везении, как сейчас, он даже не мечтал. Так легко снять квартиру? Возможно ли, что нашлись столь понимающие люди? Но, может, им просто неловко за полное отсутствие ремонта в агентстве и в квартире (хотя, квартира выглядела все же получше агентства), вот они и решили, что могут позволить ему отсрочить оплату? Зато потом Жами всем своим друзьям расскажет, какое у них замечательное агентство. Или им мог прийтись по душе его спокойный темперамент, для этого они и задавали ему те необычные вопросы. Тихий, одинокий, он сможет сохранить внутреннее убранство квартиры и не будет устраивать шумные вечеринки. Для них он — идеальный жилец. Ему осталось только найти работу, чтобы вносить арендную оплату.

Жами медленно ходил по квартире, осматривая каждый уголок, словно кот. Он был полностью сосредоточен на своих мыслях и ощущениях, прежде нахмуренный лоб его разгладился, и его движения стали более естественными.

Остановившись снова у окна, Жами посмотрел вниз, на проезжавшие внизу машины и переходивших дорогу пешеходов, все звуки были приглушены высотой, и он улыбнулся. Как же здорово оказаться вдали от людского шума!

Все, что ему оставалось сделать, это связаться с отцом и забрать свои вещи из отеля. Как же Жами не терпелось сообщить отцу о том, что теперь он будет жить отдельно! Только ему ни в коем случае нельзя давать отцу этот адрес.

Жами достал мобильный телефон и попробовал позвонить, но связи не оказалось. Ладно, вещи могут подождать и до завтра. Ему хотелось еще побыть в этом состоянии блаженного уединения, когда весь мир принадлежал только ему, и никто не разрывал его самого на части.

Жами попил холодной воды из-под крана и лег на диван. Он не собирался спать, хотя чувствовал, что ему будет сложно долго сопротивляться, его веки так и тянулись друг к другу.

День его был долгим и утомительным. В пять утра они сели с отцом в Бресте на скоростной поезд, чтобы добраться до Парижа. Их путь занял четыре часа, во время которых отец Жами не давал сыну ни минуты покоя своими рассказами о прекрасном городе Меце с его средневековой архитектурой и замечательными ресторанами. В Париже они попили кофе с круассанами, доехали на метро до вокзала и снова сели на скоростной поезд, который теперь должен был их доставить в Мец. В этот раз Жами удалось немного отдохнуть, так как его отец углубился в просмотр каталога недвижимости, который он взял на вокзале. Они прибыли на место к полудню, но Жами чувствовал себя таким уставшим, словно бы они провели в дороге неделю.

Его отец хорошо знал город и без проблем привел Жами в отель со странным названием «Граулли». Жами хотел принять душ и отдохнуть, но отец потянул его за собой в ресторан с еще более причудливым названием «Диводурум» на встречу со своими старыми друзьями. Он собирался не просто их навестить, но и расспросить о лучших продавцах недвижимости в Меце, чтобы купить новую большую квартиру.

Потеряв еще несколько драгоценных часов и наслушавшись вдоволь разговоров об агентствах и агентах недвижимости, Жами вернулся в отель один, оставив отца с друзьями допивать их бесконечные освежающие коктейли.

Оказавшись в отеле, Жами упал на кровать и уставился на потолок. Он долго лежал, пытаясь понять, как ему дальше жить, а потом уснул. Он проснулся через два часа и вдруг понял, что именно ему надо делать. Жами решил сам посетить одно из агентств, о котором особенно хорошо отзывался один из друзей его отца, веселый бармен по имени Жером.

«Если тебе повезет, — говорил Жером его отцу, — то тебе может достаться один из самых дешевых и красивых домов в центре города! Все мои знакомые мечтают о нем, но не так-то просто его заполучить, даже если ты готов заплатить в три раза дороже. Эти Бишарпы… деньги их совсем не интересуют!» Последняя фраза Жерома особенно заинтриговала Жами.

Молодой человек очнулся от воспоминаний, зевнул и посмотрел за окно. На улице стало уже совсем темно. Пора было ложиться спать, чтобы утром проснуться еще до наступления жары. Жами потянулся и посмотрел на книжный шкаф. Жалко, что уже так поздно, а то можно было бы что-нибудь почитать.

Жами пошел в ванную комнату и к своей огромной радости обнаружил там и новую зубную щетку, и зубную пасту, и даже гель для душа. В небольшой тумбочке он нашел халат и несколько полотенец. Поистине, в агентстве работают гении!

Умывшись и наконец-то приняв душ, Жами надел халат, обмотался поясом и провел пальцами по мокрым волосам, чтобы их немного причесать.

Свет маленькой лампы в зале вдруг погас. Жами вышел из ванной и подошел к лампе, чтобы узнать, в чем дело. Вдруг свет в ванной комнате тоже погас, и квартира погрузилась в темноту.

— Черт, что тут происходит? — пробормотал Жами и нажал на включатель лампы.

Свет не зажегся. Жами пощелкал включателем еще несколько раз, но ничего не изменилось.

Где-то в квартире раздался бой часов, и сердце Жами подпрыгнуло. Часы не умолкали, с каждым ударом приводя молодого человека все в больший ужас. Один. Два. Три. Четыре… Остановившись на двенадцатом ударе, часы затихли.

Жами продолжал оставаться в прежнем неподвижном положении, держа в руках провод с включателем лампы. Он нажал на кнопку еще раз. И вдруг появился свет. Но не из лампы.

Жами поднял голову и увидел возле шкафа высокого мужчину со свечой в руках. Он был в длинном черном сюртуке, и на его плечи спадали блестящие черные волнистые волосы. Его доброжелательную и немного смущенную улыбку подчеркивали выпирающие скулы, изящно смотревшиеся на его красивом узком лице. Поставив маленький подсвечник на столик возле лампы, неизвестный слегка поклонился.

Кто-то другой, возможно, сразу бы закричал или начал возмущаться, но у Жами редко включалась быстрая реакция на действительность. Отреагировало лишь его сердце очередным подскоком, предупредив его об опасности. Но ум Жами не давал никакой команды, превратившись исключительно в наблюдателя.

— Позвольте представиться, — произнес появившийся из ниоткуда мужчина приятным низким голосом. — Меня зовут Игнатиус Бишарп.

— Ммм… — промычал Жами, чуть отступив на шаг назад.

— О, не бойтесь, молодой человек, не бойтесь! Я ни в коем случае не причиню вам вреда. Я ваш друг. Давайте присядем.

И странный субъект уселся в большое кожаное кресло у окна. Жами последовал его примеру и присел на диван, оказавшись всего в двух метрах от своего неожиданного гостя.

— Вижу, вам пришлась по душе ванна. Мне приятно! Если желаете, в шкафу есть чистая одежда. Да, вы, должно быть, голодны? В буфете есть еда и напитки. А в диване вы найдете чистое постельное белье и одеяло с подушкой. Мне бы очень хотелось, чтобы вы себя чувствовали здесь хорошо.

Жами долго смотрел на него, пытаясь соединить в сознании слышимое и видимое. Наконец, он понял, в чем было дело.

— Постойте, — сказал Жами почти своим обычным голосом, — так вы — работник агентства? Вы пришли, чтобы убедиться, что с квартирой все в порядке?

— О, нет, совсем нет! Видите ли, в чем дело… Ох, это весьма длинная история! Если вы уверены, что не голодны и не устали, я готов вам ее рассказать.

И Игнатиус с такой заботой посмотрел на молодого человека, что тот еще немного расслабился.

— Ну-у… Было бы неплохо поесть чего-нибудь горячего. А то я сегодня только и делаю, что пью да грызу орехи.

— Пожалуйста, прошу вас, угощайтесь! Все, что найдете, ваше.

— А вы?

Игнатиус улыбнулся и отрицательно покачал головой.

Пожав плечами, Жами встал и подошел к кухонной мебели. Открыв дверцу буфета, он ахнул. Даже при тусклом свете от свечи он разглядел, что полки оказались полностью забиты разными консервами, пакетиками с крупами и супами, едой быстрого приготовления, орешками и чипсами, были коробки с печеньем, чаем и кофе всевозможных сортов.

— Ну надо же, какие у вас тут запасы! Я бы поел макароны в томатном соусе, но электричества нет, чтобы их разогреть.

Игнатиус мгновенно встал, словно бы его обожгло огнем.

— Ох, простите меня, я совсем забыл. Кушайте спокойно, я вернусь, когда вы закончите.

Он взял свой подсвечник, подошел к шкафу, сделал шаг и вдруг исчез.

Жами в изумлении уставился на пустое место у шкафа. Подбежав к нему, он ощупал полки в поисках какой-нибудь потайной двери или кнопки, надавил на шкаф, но тот не сдвинулся с места. Не зная, что и думать, молодой человек огляделся по сторонам, как вдруг зажглась лампа на столе, а затем и свет в ванной комнате.

— Ничего себе…

Выключив свет в ванной, ведомый голодом, Жами решил на время забыть про странного посетителя. Он подошел к кухне, достал из буфета пакетик с макаронами, выложил их в тарелку и положил в микроволновую печь. Пока макароны разогревались, Жами взял коробку с хлебными палочками и большую серебряную вилку. Чувствуя себя невероятно счастливым, он вытащил из микроволновой печи ароматные макароны, уселся за барный столик и принялся вовсю жевать.

Лампа продолжала уютно гореть на столике у дивана и освещать зал. С каждым глотком пищи мысли Жами прояснялись. Получается, что где-то за стеной живет еще один Бишарп. Наверное, он владеет этой квартирой и по доброте душевной решил накормить Жами. Но зачем? Это казалось ему почему-то еще более необъяснимым, чем тот факт, что электричество пропало при появлении этого мужчины и вернулось с его уходом. С физикой в школе у Жами были большие проблемы, но, посмотрев несколько научно-фантастических фильмов, он узнал, что человек может влиять на электроволны и что это нормально, даже если по сути маловероятно. Хотя кто знает, может, над этим Игнатиусом в детстве проводились какие-нибудь опыты? Вот только было непонятно, как и куда он умудрился так быстро уйти. Не мог же он, в самом деле, пройти сквозь стену, как какое-нибудь привидение?

Закончив с трапезой, Жами вымыл посуду и подошел к шкафу с одеждой. Когда он открыл двери, он не сдержался и присвистнул. Небольшой с виду, шкаф оказался очень вместительным и содержал в себе одежду на любой вкус и размер. Пробежавшись глазами, Жами выбрал любимое: мягкие джинсы, черную футболку и черную кофту с капюшоном из тонкой ткани. Обнаружил он и нижнее белье, и носки, и даже мягкие домашние тапочки.

Переодевшись во все чистое, Жами отнес халат в ванную, почистил зубы и посмотрел на себя в зеркало. Да, его мама была бы им довольна. И посуду помыл, и одежду поменял, и вокруг порядок. Жами отвернулся от зеркала. Если бы не его отец, возможно, мама была бы сейчас рядом. Жами не любил думать об этом, поэтому он выключил свет и вернулся в зал.

Вспомнив про постельное белье, он раздвинул диван, вытащил одеяло с подушкой и начал расправлять белье. Раньше он терпеть не мог это занятие, но теперь засовывание одеяла в пододеяльник принесло ему настоящее удовольствие. А подушка оказалась хоть и маленькой, но мягкой и держащей форму, он на таких еще никогда не спал. Ничего другого ему сейчас и не хотелось, только бы забраться внутрь и испробовать свою постель! Может, этот странный человек ему просто померещился от чрезмерной усталости?

Но вдруг свет снова погас, и сердце Жами подпрыгнуло в груди, на этот раз еще сильнее. Даже не поднимая головы, он увидел стоявшего на прежнем месте Игнатиуса Бишарпа, снова со своей свечой в руках.

— Как вы себя чувствуете, мой друг? — спросил он, склонив голову немного на бок и всматриваясь в Жами.

— Спасибо, очень хорошо. Вернее… да все просто здорово! И еда, и одежда, и постель. Спасибо вам большое.

— Пожалуйста. Одежда на вас смотрится великолепно. Вам в ней удобно?

— Да, очень.

— Как это хорошо. А я вот не могу носить ничего другого, кроме черного сюртука. Но я не против, он лучше всего выражает мое самоощущение.

— Ну, мне черный цвет тоже нравится.

— Ах, вот мы и нашли наше первое сходство! — воскликнул Игнатиус и поставил свою свечу на стол. Затем он подошел к большому креслу, присел и повернулся к окну.

— А небо все так же прекрасно, — задумчиво произнес он, смотря на темно-синие облака. — Жами, если вы хотите, вы можете прилечь, я вижу, что вы устали.

Молодой человек с подозрением посмотрел на Игнатиуса. Разве он называл ему свое имя? Хотя он так устал, что мог об этом и позабыть. Пожалуй, ему действительно стоит немного отдохнуть. Жами прилег на диван сверху одеяла и с удовольствием растянулся.

— Я постараюсь не уснуть, — сказал он, — но не знаю, надолго ли меня хватит. День был длинным, и сил у меня осталось мало. Но, думаю, на короткую беседу меня должно хватить.

— Спасибо, мой друг. Но если хотите, мы можем поговорить и в другой раз.

— Нет, я в порядке!

— Хорошо. Так о чем я намеревался вам рассказать?

— Ну, вы хотели объяснить, кто вы и что вы здесь делаете…

Игнатиус кивнул. Положив одну длинную ногу на другую, он посмотрел на молодого человека долгим задумчивым взглядом, а его волосы блеснули под тусклым светом свечи.

Жами чуть было не открыл рот от восторга. Ему казалось, что перед ним сидел то ли известный рок-музыкант, то ли артист, собирающийся играть принца Гамлета. Никогда еще он не видел человека с настолько красивым лицом.

Откуда же он родом? Француз? Или итальянец? Скорее было похоже, что он вернулся из прошлого, когда еще не было ни Франции, ни Италии, а вместо них существовала одна большая Римская империя. В речи Игнатиуса чувствовался не столько акцент, сколько совсем другая манера произносить слова, он говорил медленно, четко выговаривал каждое слово и делал чуть более длинные паузы между словами, что очень успокаивало молодого человека.

— Мой дорогой друг Жами, — донесся до него спокойный низкий голос, отчего Жами окончательно полностью расслабился. — Все, что вы видите вокруг вас, будет принадлежать вам. У вас всегда будет еда и одежда, книги и развлечения, все необходимое вам для жизни. Вам не придется искать работу, чтобы все это оплатить. Все, о чем вы мечтаете, вы получите. Вы хотите этого?

— Ну-у… — протянул Жами и несколько раз моргнул сонными глазами.

— Понимаю ваше удивление, — продолжил Игнатиус. — Мое предложение может показаться безумным. Но вы — исключительная личность, и я хочу, чтобы вы были счастливы.

— Исключительный? Я так не думаю. Скорее ненормальный.

— Ненормальный для кого? Для внешнего мира, у которого совсем иные ценности? Нас, таких как вы, как я, не так много на свете. И нас надо беречь. И я хочу оберегать вас.

— Круто. Ну, я в принципе только за, — широко зевнув, сказал Жами. — Извините. Только я не понял, зачем это вам? Чего вы от меня хотите? Неужели вы вот так просто согласны за меня платить?

— Да, — просто ответил Игнатиус. — Ведь вы мой друг. Чего я могу попросить у друга? Его дружбу, не так ли?

— Мою дружбу? — переспросил Жами, чувствуя, что его глаза нестерпимо слипаются.

— Да. Мы просто будем общаться, делиться мыслями, идеями, интересами, вы всегда будете рядом со мной. Вот и все. Жами, вы слышите меня? Как не вовремя я начал этот разговор, вы такой уставший!

— Конечно, я вас слышу! Не могли бы вы принести мне, пожалуйста, воды? Это меня взбодрит.

— Простите, Жами, но я не могу этого сделать.

— Что?

— Я не могу принести вам воды.

— Почему?

— Я не могу брать вещи.

— Чего?

Ответом Жами был лишь тяжелый вздох и тишина.

— Я ничего не понимаю, — сказал, наконец, молодой человек. — Что это значит, что вы не можете брать вещи? Разве это не ваша квартира? То есть, не вашего агентства?

— Да, это моя квартира и здесь все принадлежит мне. Я не могу ничего брать, потому что у меня нет таких сил и возможностей. Потому что… Ах, Жами, не сегодня бы вам об этом узнать! Сегодня еще рано!

— Узнать о чем?

Прежняя тяга ко сну, которая так мешала Жами, вдруг покинула его в один миг. Сидя на диване, он с нетерпением ожидал ответа, смотря на своего собеседника ясным внимательным взглядом.

— Давайте, вы выспитесь, и мы поговорим завтра? — предложил Игнатиус.

— Ну уж нет! Теперь после такого я уснуть уже не смогу! Кто вы такой? Вы что сумасшедший? Да я сейчас же уйду из этой квартиры!

И Жами встал и направился к выходу. Он уже взялся за ключи, висевшие в замке, но остановился и обернулся. Игнатиус сидел неподвижно и смотрел на Жами так, что у молодого человека сжалось сердце.

— Вы чего это, плачете? — спросил Жами и вернулся в зал.

— Не уходи, пожалуйста, — прошептал Игнатиус. — Я совсем один. Нет, я люблю быть один, так же, как и ты. Но порой мне так хочется поделиться мыслями с тем, кто меня поймет, кому я могу доверять. Я уже так долго один, что, кажется, скоро сойду с ума.

Жами сел обратно на диван.

— Не волнуйтесь, я здесь, я не ухожу. Обещаю, я не уйду, только скажите мне правду. Ведь друзья не должны ничего скрывать друг от друга, так? Я вот не скрываю, что вы мне кажетесь странным. И все эти бесплатные удобства тоже. Да и ваше агентство далеко от того, чтобы его рекламировали по телевизору. В нем только фильмы про вампиров и снимать.

— Это все правда, — сказал Игнатиус и улыбнулся. — Спасибо, что остались, Жами. Я не думал, что вы окажетесь таким импульсивным.

— Это от моего отца. Мне эта черта тоже не нравится.

— Немного неправильно бросать человека, не разобравшись в его мотивах и в ситуации. Простите, я не хочу вас учить, просто это мои мысли вслух.

— Давайте ближе к делу. Во мне еще живо воспитание моего вспыльчивого отца, а до вашей мудрости мне еще далеко. Кто вы такой? И как вы оказались в этой квартире?

— Хорошо, Жами. Только прошу вас, сохраняйте спокойствие. Договорились?

— О'кей.

— Как я вам уже говорил, меня зовут Игнатиус Бишарп. Я родился 4 июня 1804 года в Саарбрюккене, в Германии, умер 15 июня 1903 года в Меце, который в те годы тоже принадлежал Германии.

Жами не удержался и рассмеялся. Но Игнатиус посмотрел на него таким печальным взглядом, что молодой человек тут же замолчал.

— Извините, — сказал Жами. — Обычно я совсем не такой. Но вы что, это все серьезно сейчас? Разве возможно, что вы… ну… вы что не живой?

— Да. Я такой вот уже как сто семнадцать лет.

Стараясь изо всех сил снова не рассмеяться, Жами спросил сдавленным голосом:

— Так вы что же, выпили какое-то магическое зелье и ожили? Или вы привидение?

— Призрак. Я предпочитаю это слово, — прошептал Игнатиус и опустил голову.

Его волосы упали с плеч и скрыли его лицо. Молодой человек почесал голову со все еще мокрыми волосами и посмотрел на блестящие волосы Игнатиуса. А почему бы ему и не быть призраком? С такой внешностью и манерой речи он явно не житель современной эпохи. Хотя разве он сам, Жами, вписывался в эту самую современную эпоху? Он и сам был не так и далек, чтобы называться призраком…

— Да ладно вам, не расстраивайтесь, с кем не бывает, — сказал Жами.

Игнатиус поднял голову и улыбнулся Жами.

— Спасибо вам, друг мой, за понимание.

— Ну, теперь мне хотя бы понятно, почему вы не можете брать вещи! — воскликнул Жами и наконец-то позволил себе рассмеяться. — Но постойте, а как же свечка? Ее вы держали в руках. И даже смогли положить на стол.

— Это единственное, что я могу. Держать свечи.

— Учитывая ваше влияние на электричество, это нужная способность! Так это правда, я могу жить у вас бесплатно? Вы это серьезно?

Игнатиус встал и подошел к Жами. Тот тоже встал, хотя уже окончательно перестал понимать, что происходит. Стоя друг напротив друга, один выше другого, они смотрели друг другу в глаза.

— Да, Жами. Я говорю серьезно. Я обещаю помогать вам во всем и дарить вам свою дружбу. Пока вы здесь, рядом со мной, пока вы тоже мой друг, я вас не оставлю.

— Здорово. А есть какие-то скрытые условия?

— Вам нельзя одно: подниматься на чердак. Там пол слабый, и вы можете покалечить себя и сломать потолок. А мне бы не хотелось, чтобы вы попали в больницу и чтобы сюда пришла бригада работников для починки потолка.

— Без проблем.

— Есть еще несколько вещей, но, думаю, вам о них говорить бессмысленно.

— Какие?

— Вам нельзя приглашать сюда других людей и кому-либо рассказывать обо мне.

— Легко. А где я должен расписаться кровью? — спросил Жами и снова рассмеялся.

Он попробовал коснуться плеча Игнатиуса. Его рука прошла насквозь, словно через голограмму. Жами перестал смеяться. Он почувствовал, как его тело начало сжиматься от паники, а ноги потянулись, чтобы броситься к выходу. Усилием воли он постарался не поддаваться велению тела. Неужели он действительно настолько плохо знаком с физикой, что не знает, что призраки существуют? Или просто об этом никто не говорит, потому что ученые боятся обнародовать этот факт, чтобы в мире не началась паника?

— Вы в порядке, Жами? Я вас напугал?

— Да, есть немного. Просто… ну вы ведь знаете, что считается, что призраки не существуют?

— Знаю, Жами, я это прекрасно знаю. Может быть, я и не призрак в привычном смысле этого слова, но другого названия я для себя подобрать не могу. Так вы… Что вы скажете на мое предложение? Вы согласны остаться жить здесь, со мной?

— Ну-у… а почему бы и нет? Да за то, что вы мне позволите тут жить без ежемесячной арендной платы и будете меня кормить, я готов хоть до конца жизни все свое время проводить лишь с вами одним, пусть вы даже и самый настоящий призрак! Если бы вы знали, как сложно я уживаюсь с другими людьми, как я от них устаю… Вы — мой последний шанс, иначе мне и идти-то некуда. Всю жизнь я мечтал жить отдельно от отца, и, вы, похоже, сможете реализовать мою мечту!

— Я этому очень рад, мой друг! И я прекрасно знаю, что вы чувствуете. Я и сам такой же. Ах, я забыл вас попросить еще кое о чем.

Жами напрягся. Неужели опять он окажется в дурацкой ситуации? Наверняка этот призрак сейчас скажет нечто такое, с чем Жами никак не сможет согласиться.

— Вы смогли бы поменять свой распорядок дня? То есть спать днем, а бодрствовать ночью? Это возможно?

— Вполне. А зачем?

— Дело в том, что днем я не в силах передвигаться. Думаю, что я сплю, хотя это, конечно, не обычный человеческий сон. Я буду приходить к вам в полночь, а уходить около семи часов утра. Вы согласны?

— Еще бы! Мне так даже лучше, я очень тяжело просыпаюсь по утрам. А не спать ночью я очень даже люблю.

— Прекрасно. В вашем распоряжении все, что вы найдете в квартире: книги, еда, музыкальные пластинки. Вы можете писать, рисовать, заниматься спортом и любым творчеством. Простите, я пока не знаю, что вы предпочитаете.

— А гулять можно?

— Конечно, можно. К тому же вам это необходимо для здоровья. Тут совсем рядом есть чудесный парк. Только вы понимаете, что мое существование необходимо сохранить в секрете? — спросил Игнатиус и пристально посмотрел на молодого человека.

— Разумеется, — ответил Жами, выдержав его взгляд. К его удивлению, выдержать этот взгляд оказалось совсем не сложным, а даже приятным.

— Не хватало еще, — добавил Жами, — чтобы кто-то узнал, что я собираюсь не работать и жить на деньги не кого-нибудь, а самого настоящего призрака! Да мой отец тут же устроит скандал. Да, кстати, у меня мобильный телефон тут не ловит, вы не знаете, почему?

— Это из-за меня, Жами. Я, если можно так выразиться, препятствую прохождению всех сигналов в квартире.

— Ну и дела… — Жами разглядывал призрака, пытаясь понять, чем именно тот блокирует сигналы. — Ладно, позвоню отцу с улицы.

— Не обязательно звонить. Вы можете ему написать письмо. Я раньше всегда писал письма.

— Да у вас и возможностей-то других не было в ваше время! Но мне нравится ваша идея. Разговаривать с моим отцом совсем не просто. Напишу ему завтра. Ой, смотрите, уже начинает рассветать!

Они подошли к окну и посмотрели на светлеющее небо.

— Давно я не видел рассвет, — сказал Жами. — В это время я обычно сплю. Сколько сейчас времени?

— Пять тридцать, — не оглядываясь на часы, ответил Игнатиус.

— Как быстро прошло время! — сказал Жами и посмотрел на часы. — А вы правы, ровно пять тридцать. Вы прямо как ходячие часы!

— К этому времени я начинаю чувствовать легкую слабость. И к семи часам силы меня полностью покидают.

— У нас еще есть время! — не отрывая глаз от розовеющего неба, сказал Жами.

Игнатиус улыбнулся и посмотрел на Жами. Молодой человек был ниже его ростом в два раза и был моложе него на два века. Но разве же это было важно? Перед ним стоял его друг, его родственная душа, какую так тяжело было отыскать.

Жами немного покачнулся и широко зевнул.

— Пожалуй, сегодня вам следует лечь спать раньше семи утра.

— Да, это было бы здорово. Хоть наш разговор меня и взбодрил довольно сильно, я бы не прочь поспать. Я на ногах уже двадцать четыре часа. Не считая пары часов, которые я поспал в отеле.

— Хорошо, мой друг, отдыхайте. Я очень рад, что встретил вас. Спокойной вам ночи, Жами. Я приду в полночь.

Игнатиус взял свою свечу и подошел к шкафу. Не успел Жами и моргнуть, как призрак уже исчез.

— А, ерунда, обычные трюки призраков, — сказал себе Жами, стянул одежду и лег в кровать.

Он уснул мгновенно, видя перед мысленным взором теплый взгляд красивых карих глаз. Глаза Адама? Или Игнатиуса? Магический взгляд Бишарпов, после встречи с которым Жами уже больше никогда не будет прежним.

5
МАДЛЕН И ЖЕРОМ

Жами всегда мечтал просыпаться в тишине и одиночестве. Живя в квартире отца, он только в редкие дни мог наслаждаться покоем. Вечно ночующие в их доме друзья и родственники не давали ему возможности расслабиться даже в его собственной комнате. Все почему-то считали, что Жами не хватало общения и пытались восполнить этот пробел в его жизни, даже не подозревая, насколько он страдал от их навязчивых разговоров.

Отец заставил Жами пойти учиться на экономиста, чтобы тот впоследствии мог заниматься рекламным бизнесом вместе с ним. Но уже через два года молодой человек почувствовал такое отвращение к занятиям, что решился и забрал свои документы из университета.

Жами понятия не имел, где бы он хотел работать, но зато теперь он точно знал, какие профессии ему не подходят. Все, где необходимо много контактировать с людьми, а это практически девяносто процентов от всех существующих мест работ. Отец был в бешенстве от поступка сына, а когда Жами сказал, что после переезда он устроится на работу почтальоном или библиотекарем, тот чуть ли не завыл.

«Мой сын не будет работать на таких безденежных местах! У меня в Меце много друзей и бывших коллег, мы тебе подберем что-нибудь более интересное», — сказал отец, и Жами боялся себе даже представить, что именно он имел в виду под словом интересное.

Но теперь все это больше не имело значения. Теперь Жами был свободен. Впервые в жизни он проснулся счастливым и довольным собой. В это утро окружающий мир стал гармоничен с его внутренними возможностями.

Жами потянулся и посмотрел на старинные деревянные часы на стене. Тяжелый маятник качался из стороны в сторону, а стрелки на циферблате показывали полдень. Как странно, что часы не звонили. Наверное, Игнатиус запрограммировал их бой только на полночь.

Жами долго лежал в кровати, вспоминая свой ночной разговор. Он понимал, что любой другой на его месте счел бы произошедшее сном или бредом, но Жами не хотелось так думать. Благородный призрак-одиночка, искавший в нем друга, навел его на новые мысли.

У Жами не было друзей. Порой появлялись какие-то знакомые для пустых бесед, или друзья отца встревали в его жизнь, стараясь его изменить. Но такую дружбу, о которой говорил Игнатиус, Жами мог видеть, наверное, только фильмах. Бывало, он мечтал встретить и полюбить добрую девушку, но он даже не подозревал, что на свете может существовать человек, близкий ему по духу и по мировосприятию.

Казалось, Игнатиус уже знал о нем все, словно бы они были знакомы с самого детства. Жами не нужно было рассказывать о себе, не нужно было притворяться быть кем-то другим. С первой минуты их встречи Игнатиус уже принял его таким, какой он есть.

Может быть, призраки обладали потусторонними знаниями или видели живых людей насквозь? Как бы там ни было, Жами сдержит свое обещание, он будет держать существование Игнатиуса Бишарпа в секрете и станет просто наслаждаться выпавшей ему удачей.

Взбодрившись такими мыслями, он встал, оделся и сбегал в ванную. Несколько минут он простоял у открытого окна в зале, любуясь на сияющий на солнце золотистый собор. «Спасибо тебе, что создал и сберег Игнатиуса Бишарпа!» — прошептал Жами собору и подошел к буфету.

Наконец-то он мог спокойно выбрать тот завтрак, который ему хотелось. Пробежав взглядом забитые продуктами полки, Жами достал пакет с кофе и кукурузные шарики. В холодильнике он нашел фруктовый йогурт. Поставив варить кофе, он размешал кукурузные шарики с йогуртом и принялся их медленно жевать.

Его отец был приверженцем плотного завтрака, состоящего из молочной каши, вареных яиц и бекона. «В плане завтрака я предпочитаю английскую традицию, а не французскую. Английский завтрак более сытный», — говорил он с гордостью, потирая свой живот. Жами смотрел на него, не понимая, чем тут можно было гордиться, и всякий раз по утрам вставал из-за стола полуголодным.

Когда кофе был готов, Жами взял с полки белую фарфоровую чашку с золотой каймой, наполнил ее горячим напитком и сделал несколько глотков.

Интересно, все-таки, а куда пропадал призрак? Неужели он может проходить сквозь стены? Если так, то, выйдя отсюда, из зала, он оказывается на улице. Но ведь там его могут увидеть, разве нет? Хотя, если, например, он превращается в ворона и спит на дереве, его вряд ли могут побеспокоить люди. Только другие вороны. Жами улыбнулся, представив красивого черного ворона с длинными перьями. Надо будет сегодня ночью поподробней расспросить Игнатиуса о том, где он проводит свое время.

Допив кофе, Жами глотнул воды и снова подошел к окну.

На улице воздух был уже горячим, и Жами не хотелось спускаться туда, снова в жару и суету. Но ему надо было предупредить отца, чтобы тот не обратился в полицию с заявлением о пропаже сына. Пожалуй, это не должно было занять много времени. А потом он может погулять в парке, о котором говорил Игнатиус.

Жами взял ключи и, немного повозившись, открыл входную дверь и вышел. К своему большому удовольствию он не столкнулся ни с кем из соседей, хотя по лежавшим у дверей мусорным мешкам и обуви было понятно, что находился он тут совсем не один.

Он вышел из подъезда и еще раз рассмотрел мини-сад возле входной двери. Если бы только тут было свободное место и никто не ходил, Жами поставил бы под деревом столик и сидел бы в тени, попивая холодный чай.

На улице его встретила толпа полураздетых прохожих и низко нависающее над головой горячее солнце. Нахмурившись, Жами свернул на маленькую улочку и зашагал по направлению к гостинице, прячась в тени от ближайших зданий.

Как всегда во время любого движения его сознание стало работать лучше, и он вспомнил об Одри. Наверняка она знала о призраке, потому и вела себя так странно. Жами задумчиво посмотрел в сторону улицы, ведущей к агентству, но продолжил идти к отелю. Это была не просто девушка, а агент по продажам, и она четко дала ему понять, что сама с ним свяжется, когда придет время.

Пот лил с Жами ручьем, когда он подходил к отелю. Футболка прилипла к спине и подмышкам, и он мысленно обрадовался тому, что выбрал футболку черного цвета, на которой пятна от пота были менее заметны. Опять он оказался на улице в самое неподходящее время, когда солнце пекло сильнее всего! Как же хорошо было в его родном городе, рядом с океаном…

Но когда Жами вошел в отель «Граулли» и на него задул прохладный воздух из кондиционера, он расслабился и успокоился. На ресепшене его встретила прежняя женщина, с которой вчера разговаривал его отец, когда они брали номер. Пухленькая и сильно накрашенная, она, тем не менее, сразу понравилась Жами тем, что не кокетничала с его отцом, как остальные, даже когда тот сделал ей комплимент по поводу ее имени.

«О, прекрасная Мадлен, вы так же аппетитны, как мои любимые пироженки „Мадлен“!»

После его слов Жами почувствовал, что больше никогда не сможет съесть ни кусочка этого десерта.

— Здравствуйте, — сказал Жами. — Не могли бы вы мне дать бумагу с ручкой, пожалуйста.

— О, добрый день, молодой человек! А я уже начала беспокоиться! — воскликнула Мадлен, взволнованно смотря на Жами своими большими густо обведенными черной краской глазами. — Что случилось? Ни вы, ни ваш отец сегодня не ночевали в отеле.

— Я ночевал у друзей и, думаю, что мой отец тоже.

Не зная, что еще ей сказать, Жами взял лист бумаги и ручку с названием отеля, которые протянула ему Мадлен, и направился к лифту.

Ожидая, когда лифт спустится, он разглядывал большого дракона гранатового цвета, нарисованного на стене. Внизу было написано: «Граулли, легендарный дракон Меца».

«И где я только оказался? — подумал Жами. — Призраки, драконы! Все это точно добром не кончится».

Поднявшись в свой номер, он первым делом снял промокшую футболку и помыл лицо. Повалявшись немного на кровати, Жами напился воды из стоявшей на столике бутылки и достал мобильный телефон. В этот раз сигнал был. Жами набрал телефон отца, но, к его большому удивлению, тот оказался то ли выключен, то ли вне зоны действия сети. С такой ситуацией Жами столкнулся впервые. Для того, чтобы его сверхобщительный отец допустил такое, должны были, как минимум, прилететь на землю инопланетяне. Или драконы. Решив, что теперь он вполне имеет право последовать совету Игнатиуса, Жами сел за стол и взял листок бумаги. Немного подумав, он написал:

Папа,

я нашел квартиру и буду жить отдельно.

Всего хорошего

Жами

Сложив бумагу пополам, Жами натянул обратно футболку, взял свой чемоданчик и спустился вниз.

— Извините, а вы не могли бы передать эту записку моему отцу? — попросил Жами Мадлен. — Я забрал свои вещи и съезжаю.

— Обязательно передам, — сказала она и взяла письмо. — Надеюсь, что ваш отец появится сегодня. Вы не знаете, где он?

— Нет. Но его вещи остались в номере, так что он вернется.

— Вы обещаете? Понимаете, просто… Дело в том, что ваш отец назначил мне свидание на вчерашний вечер. Я его прождала несколько часов. А он не пришел! И даже не позвонил! Это… некрасиво.

— Да, это действительно странно для моего отца, если только он…

— Если только он что? Не встретил другую женщину?

— Возможно. Я не знаю. Простите…

Окончательно растерявшись, Жами схватил свой чемодан и вышел на улицу. Вслед ему послышались всхлипывания Мадлен.

Все, хватит с него этих постоянных разборок со случайными знакомыми его отца. Загулял ли тот с друзьями или заночевал у какой-то женщины, это больше уже не его проблемы. Теперь местонахождение его отца его больше не волнует. Теперь у него своя жизнь.

Жами огляделся в поисках парка, о котором говорил Игнатиус. Неподалеку виднелось много деревьев, похоже, что там парк и находился. Жами сжал ручку чемоданчика и покатил его по направлению к парку. Он побудет там всего несколько минут, а потом вернется домой. Не стоит слишком долго оставаться на таком горячем солнце.

Хоть он ни разу там не был, Жами сразу почувствовал себя в этом парке уютно. Ему понравилось, что в такой жаркий час там было мало народу, что его окружало большое количество зелени, буквально заросли пышных кустов с цветами и ягодами, а совсем рядом протекала небольшая речка, легким журчанием воды омывая камни. Жами присел на скамейку у реки и принялся смотреть на ее медленное течение.

Он сам не заметил, как его мысли, словно вода, утекли в привычное для них русло. Интересно все же, где мог находиться его отец? Что, если с ним приключилась беда? После взволнованной работницы отеля он и сам стал беспокоиться. А что, если пойти в тот ресторан, где он был с отцом вчера, и порасспросить его друзей? Идея была хорошей, тем более что ресторан находился недалеко от его нового места жительства.

Но Жами сидел и смотрел на воду. Ему не хотелось возвращаться на душные улицы, забитые машинами и людьми. Но он понимал, что если он не встанет и не пойдет прямо сейчас, то так и будет продолжать волноваться за отца. Ему надо пойти, все узнать и поставить на этом точку. Жами встал и направился к выходу из парка.

Умиротворенный проведенным в тихом парке временем в тени у свежей воды, Жами сначала спокойно шел по улицам, ни о чем не думая. Но уже через несколько минут его хорошее расположение духа испарилось. Ему снова стало жарко под прямыми лучами солнца среди горячих заасфальтированных улиц, и у него застучало в висках. Волоча за собой чемодан, он досадовал на себя за то, что не занес его сразу в квартиру, что теперь ему придется тащить его через всю многолюдную площадь, чтобы попасть в этот дурацкий ресторан. Футболка снова неприятно липла к телу, а ручка чемодана то и дело выскальзывала из его вспотевших и вздувшихся от жары пальцев. Жами обходил столики, заполнившие площадь, удивляясь тому, как люди могут в это время не просто находиться под палящим солнцем, но еще и есть горячее мясо?

Наконец, он переступил порог ресторана «Диводурум» и с облегчением вдохнул прохладный воздух от кондиционера. К нему тут же подбежал официант.

— Добрый день, месье!

— Добрый день, — отозвался Жами голосом намного более дружелюбным, чем он мог ожидать от себя в таком состоянии. — Простите, я мог бы поговорить с одним из ваших барменов? Его зовут Жером.

— Да, конечно, я его сейчас позову.

Жами присел на высокий барный стул и провел рукой по мокрому лбу. Завтра в это время он будет спать, ни за что он больше не выйдет на улицу в такую жару!

— Привет, Жами! — к бару подошел плотный мужчина с бородой и веселыми глазами, один из друзей его отца, с которым он познакомился вчера. — Как дела?

— Привет, нормально. А у вас?

— Да ничего, видишь, сколько клиентов? Еле успеваем! Но для друзей всегда найдется время.

— Спасибо. А вы случайно не знаете, куда мой отец мог пойти вчера после встречи с вами?

— А что случилось?

— Я не могу до него дозвониться.

— А, понятно. Не, я не знаю. Возможно, что он пошел в какое-нибудь агентство недвижимости, так он ими интересовался. Особенно, кстати, агентством Бишарпов, все расспрашивал меня. Слышал про такое? Думаю, он вполне мог пойти туда.

— А вы много знаете про это агентство?

— Ну не так и много… Знаю, что там дешево. Я и сам собирался купить у них домик в центре, да мне почему-то отказали. Зато предложили другой, не такой красивый, конечно, и в другом районе, но цена мне вполне подходит. Даже думаю согласиться.

— А какие-нибудь другие агентства вы ему советовали?

— Конечно. Агентств в городе довольно много, как и ресторанов. А ты, кстати, нашел себе работу? У нас сегодня открылась вакансия официанта. Отличное место! И твой отец будет доволен, и тебе будет хорошо, я знаю, что у тебя проблемы с общением и друзьями. А у нас тут отличный коллектив! Ну как?

— Нет, спасибо, я…

— Не отказывайся, лучше не найдешь! У нас, знаешь, сколько тут бонусов к зарплате? Ну и красивые официантки будут твоими коллегами, у нас не заскучаешь! Пойдем, я провожу тебя к директору. Чемодан можешь оставить здесь, за барной стойкой. Эй, Поль, шеф на месте?

— Да я же сказал нет! — воскликнул Жами.

— Что? Что ты сказал?

Жами посмотрел несколько секунд на Жерома и, ничего ему не ответив, развернулся и вышел из ресторана.

Не удержав дверь, он громко ей хлопнул, а потом задел стенку чемоданом, отчего тот перевернулся и упал на бок. Стараясь казаться спокойным, Жами поднял чемодан и быстрым шагом пошел от ресторана прочь.

Проблемы с общением и друзьями! Все, хватит с него розысков, хватит с него людей. Жами пересек площадь, не заботясь о том, чтобы не задевать сидящих за столиками пьющих и жующих посетителей «Диводурума», и направился к своему укрытию на шестом этаже. Сейчас он напьется холодного чая, примет прохладный душ, а потом будет ждать полночь.

6
НА ЧЕРДАКЕ

Жами поднялся в квартиру и рухнул на пол, чувствуя, что все его тело готово лопнуть от жары. В помещении было намного свежее, чем на улице, но Жами этого было недостаточно.

У него сильно болела голова, и стучало в висках настолько невыносимо, что он застонал. Подниматься на шестой этаж в такую жару было медленным самоубийством. Ему срочно нужен кондиционер! Или хотя бы вентилятор. Можно было пойти принять прохладный душ, но у него не было сил даже на то, чтобы сдвинуться с места. Он прислонил голову к стене и закрыл глаза.

Он уже начал расслабляться и медленно засыпать, как на мгновение Жами показалось, что на его горячее тело подул прохладный воздух. Совсем легкое дуновение, но этого было достаточно, чтобы Жами открыл глаза и посмотрел наверх. Прямо над ним на потолке виднелась маленькая белая дверца с круглой металлической ручкой. Вход на чердак.

Возможно ли, что наверху будет прохладнее? Жами в этом сомневался. Чердак был намного ближе к солнцу, и там должно было быть еще жарче, чем в квартире. Но откуда тогда мог появиться этот холодный воздух посреди такой духоты? Может, на чердаке был установлен кондиционер? Это было бы здорово!

Жами хорошо помнил просьбу Игнатиуса не подниматься на чердак, но ведь он не будет залезать на самый верх и ходить там, он просто постоит на лестнице и немного подышит. От этого ведь пол не провалится.

Воодушевленный, забыв про головную боль, Жами поднялся и заглянул в зал. Убедившись, что Игнатиуса там нет, он подошел к дверце на потолке и потянул металлическую ручку вниз на себя. Тянуть пришлось сильно, зажим скрипел, но никак не хотел поддаваться. На липкую шею Жами снова повеяло легким холодком, и он, собравшись, изо всех сил дернул вниз. Дверь открылась, и на него полетела сверху пыль. Жами не обратил на нее внимания, ведь в тот же момент на него нахлынул настолько приятный порыв холодного воздуха, что он застонал от удовольствия. Значит, он был прав и наверху действительно установлен кондиционер! Вот только почему там, а не в зале?

К внутренней части открывшейся двери была приделана деревянная лестница, сложенная в три раза. Жами разложил ее, поставил ножки на пол и посмотрел наверх. В открывшейся дыре было темно, по-видимому, окон на чердаке не было. Жами хотел было подняться поближе к холоду, но ему стало не по себе от мысли, что он окажется в полной темноте. Тогда он вытащил из кармана телефон и включил фонарик.

Жами поднялся на три ступеньки и остановился на середине лестницы так, что половина его корпуса оказалась внутри чердака, а другая половина оставалась на лестнице в прихожей. Он развернулся и осветил фонариком длинное пространство чердака. Он увидел огромное треугольное помещение с толстыми балками, которые держали крышу вдоль и поперек.

Жами опустил свет фонарика на пол и долго не мог поверить тому, что увидел. Пол был плотно застлан лакированным паркетом и совсем не выглядел таким хрупким, как о нем говорили Одри и Игнатиус. Жами поднялся еще на две ступеньки, потянулся вперед и ощупал рукой пыльный пол. На ощупь он был прочным и казался способным выдержать не только Жами, но и всех друзей его отца, вместе с огромным барменом Жеромом.

Жами в растерянности осмотрелся вокруг, не зная, что и думать. Если пол был так хорошо отделан, то почему тогда Игнатиус настоятельно просил его сюда не подниматься? А, может, паркет был положен только возле входа, а дальше все оставили, как есть? Стоило бы, пожалуй, спуститься и закрыть чердак, ему уже становилось даже холодно, но Жами решил посмотреть еще немного.

Он поднялся на последнюю ступеньку, присел на краешек пола и еще раз посветил вокруг фонариком. В самой глубине чердака находился какой-то большой предмет. Он располагался по другую сторону скрепленных между собой балок, и Жами сложно было разглядеть, что именно это было. Старый шкаф, накрытый тканью? Или рояль? А, может, это гигантская картина? Например, портрет Иигнатиуса. Жами вспомнил роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея» и усмехнулся. Что если секрет вечной жизни Игнатиуса тоже таится в портрете?

Жами снял кеды, сбросил их вниз, положил обе ноги в носках на пол и привстал, чуть согнувшись, чтобы не удариться головой.

Освещая себе путь светом фонарика, он сделал несколько шагов, снова нагнулся, пролез под скрепленными балками и приблизился к огромному предмету.

Это был не шкаф. И не рояль. И даже не портрет. Перед ним оказалась огромная старинная кровать на высоких изогнутых ножках. Ее укрывал тяжелый бордовый балдахин, а на креплении сверху Жами разглядел вырезанные по дереву золотые узоры.

Молодой человек хотел было уже отодвинуть балдахин, как вдруг его осенила настолько очевидная мысль, что он удивился тому, что не подумал об этом раньше. А что, если сейчас в этой кровати спит Игнатиус? Может, он просто не хотел, чтобы Жами его беспокоил во время сна и потому попросил не подниматься на чердак? Действительно, где еще, как не на чердаке, мог спать призрак? Жами вспомнил свои утренние фантазии о черном вороне и усмехнулся. Как было бы интересно взглянуть на спящего Игнатиуса! Но если призрак проснется, то все пропало. Он, конечно, может ничего не услышать, а может и проснуться, разозлиться и навсегда выгнать Жами из квартиры. Это еще будет не самым плохим исходом.

Вдруг совсем рядом с ним что-то негромко загудело. Жами вздрогнул и почувствовал, что его бросило в жар. Он оглянулся и увидел на стене рядом с кроватью кондиционер и с облегчением вздохнул. Значит, он был действительно прав насчет кондиционера. Но вот только зачем он здесь? Хотя если призрак не переносит жары, тогда наличие кондиционера вполне логично.

А что, если во время сна Игнатиус превращается в монстра? Что, если Жами откроет балдахин и увидит там сморщенное обгорелое лицо с кривыми зубами и налитыми кровью глазами? Например, как у Фредди Крюгера, лицо, которое не давало ему спать все детство. Может, потому агентство с него и не потребовало плату за квартиру? Может, Жами станет банальной пищей для чудовища?

Сердце Жами подскочило и заколотилось так сильно, что ему стало тяжело дышать. Он не мог сдвинуться с места и вдруг увидел, как его собственная рука против его воли потянулась к балдахину и коснулась гладкой бордовой ткани. Он хотел убрать руку, но она ему больше не подчинялась. Проклятое любопытство! Ладно, он посмотрит всего одним глазком в маленькую щелочку, а потом сразу уйдет. Да и наверняка там вообще пусто, а он тут напридумывал себе ужасов. Даже если это и кровать, то совсем необязательно, что на ней кто-то лежит! Может, Игнатиус просто решил сохранить ценную вещь. Жами отодвинул балдахин и направил свет фонарика внутрь.

Кровать оказалась совсем не пуста. Но на ней лежал не Игнатиус и даже не монстр. Жами увидел спящую девушку. На ней было белое платье, а ее длинные черные волосы украшали маленькие розочки. Несмотря на то, что она находилась в довольно прохладном помещении, цвет ее лица был румяным, а глаза и губы были так красиво накрашены, словно она вот-вот собиралась выйти на сцену и сыграть принцессу.

Девушка так крепко спала, что никак не отреагировала на яркий свет. Жами еле слышно выдохнул и вдруг почувствовал себя прекрасным принцем, которому ничего не остается, как пробудить спящую красавицу своим поцелуем.

— Эй, — прошептал он и дотронулся ее руки.

Жами показалось, что он коснулся льда, и в тот же миг он одернул руку. И как только она умудряется сохранять такой румянец на лице? Ах, ну да, опять эти женские штучки, придающие лицу неестественный цвет. Он перевел взгляд на ее грудь, плотно обтянутую белой тканью с вышивкой из золотого бисера. Грудь девушки ни разу не приподнялась от дыхания, ни разу даже не дрогнула от сердцебиения.

Жами медленно опустил балдахин и начал отходить назад. Ударившись головой о балку, он подавил стон и бросился бежать к выходу. Его ступни в носках заскользили по лакированному полу, и он чуть было не упал.

Буквально слетев вниз обратно в прихожую, Жами быстро начал складывать лестницу. Ему казалось, что спящая красавица поднялась со своей кровати и вот-вот появится перед ним. И хотя с чердака не доносилось ни малейшего звука, Жами так паниковал, словно бы на него сверху валилась целая армия крыс. Справившись с лестницей, он крепко уперся ногами в пол и изо всех сил захлопнул дверь.

— А говорили, что соседи есть только внизу! — сказал Жами пустому залу и посмотрел на свои валявшиеся на полу кеды.

Он схватил их и выбежал на лестницу. Закрыв дверь на ключ, он побежал вниз. Только на первом этаже он смог остановиться и сообразить, что надо надеть кеды.

И что теперь делать? Вернуться в отель? Но как же его вещи, его чемодан, который так и остался в квартире? Жами услышал звук открывающейся двери и погнал обратно на самый верх. Он сел на ступеньку возле квартиры и опустил голову на руки.

Жами просидел на лестнице до самого вечера. Порой он слышал открывающиеся внизу двери возвращавшихся домой соседей, но он не переживал, что его кто-то мог увидеть, до его квартиры никто не станет подниматься.

Его квартира… Уже больше не его. Прежде всего, это квартира призрака и трупа! Хорошенькая компания, не хватает только глупого жильца, которому тоже вскоре предстоит стать каким-нибудь монстром. Может, зомби? Он вполне был на него сейчас похож.

Жами больше не было ни жарко, ни холодно, а все увиденное казалось ему не самым удачным сеансом в кинотеатре. Как это было глупо: он пришел в панику при виде тела неживой красавицы, но совсем не испугался призрака. А Игнатиуса, пожалуй, стоило бояться намного больше, чем бездвижного тела уснувшей навеки девушки. Теперь ему стало понятно, почему Игнатиус просил его не подниматься на чердак. Увидев такое, Жами вряд ли согласился бы тут жить. Да и кто согласился бы, зная, что у него над головой лежит мертвая девушка? Пусть даже и очень красивая.

Стоило бы, пожалуй, взять чемодан и пойти поискать другую квартиру в обычном агентстве. Потом найти отца и устроиться работать официантом. Неужели же он не сможет, наконец, стать нормальным, таким, как все?

Жами встал было со ступеньки, чтобы доказать себе, что он вполне в состоянии осуществить все свои намерения, но сел обратно. И что он будет делать там, среди чужих ему людей, которые не способны его понять? Игнатиус, каким бы он ни был странным (Странным? Да он вообще призрак!), был единственным, кто понял его с первой секунды, с кем Жами наконец-то почувствовал себя самим собой. Ведь он весь день так ждал продолжения их беседы! Почему бы не попробовать пожить так, как предложил ему Игнатиус? Он выглядел искренним и таким одиноким. А про девушку надо будет просто у него спросить. Может, все не настолько ужасно. Может, Жами просто не все разглядел, и на самом деле это был вовсе не труп, а отлично сделанная восковая статуя?

Жами встал и вернулся в квартиру.

Стараясь не думать о кровати над головой, он вошел в зал. Было тихо, словно бы все предметы замерли в ожидании его дальнейших действий.

Жами посмотрел в сторону буфета и вдруг ощутил настолько сильный голод, что и думать забыл о чердаке. Он достал пакетик соевого мяса с рисом и овощами и упаковку брецелей с солью. Пусть эта ледяная красавица там хоть на голове стоит, он все равно будет кушать. И с аппетитом.

До полуночи оставалось еще несколько часов, и Жами решил провести их за чтением какой-нибудь книги из коллекции Игнатиуса Бишарпа.

Он взял с полки огромную энциклопедию, положил ее на кухонный барный столик и принялся перелистывать пожелтевшие толстые страницы. Он любил чертежи и эскизы, особенно старые, когда все еще рисовалось от руки. Он не сильно разбирался в науке, но с интересом разглядывал большую карту древнего мира, рисунки гигантских животных и чертежи сложных конструкций.

Вскоре Жами начал зевать и решил заварить себе кофе. Он встал, потянулся и с удивлением заметил, что на часах уже было одиннадцать часов вечера. До встречи с призраком оставался всего один час! Почти залпом выпив горячий напиток, Жами вдруг понял, что не готов.

А стоит ли ему вообще признаваться Игнатиусу в том, что он поднимался на чердак? Не разозлится ли тот? Но ведь Жами не специально туда полез, а потому что ему было жарко. Если бы кондиционер был установлен в зале, ему бы и в голову не пришло залезать на чердак. И он точно вряд ли когда-нибудь поднимется туда снова.

Жами налил себе вторую чашку кофе.

А что, если эту девушку убил призрак? Что если и с ним, с Жами, случится то же самое? Правильно ли он поступает, зная об этом и продолжая оставаться в квартире?

Но разве девушка на чердаке выглядела убитой? Нет. Наоборот, все говорило о том, что о ней хорошо заботились, одели ее в красивое платье, нанесли макияж, установили кондиционер. Но зачем?

Молодой человек открыл окно и выглянул наружу. На него подуло теплым и очень ароматным легким вечерним ветерком. Жами любил ночные города, когда они освещались желтыми фонарями и заполнялись тишиной и гуляющими по крышам котами. Если бы не Игнатиус, он с удовольствием вышел бы сейчас на улицу и прошелся бы по пустынному парку в одиночестве, ни о чем не думая.

Жами оглянулся на часы. До полуночи оставалась всего одна минута. Напоследок вдохнув вечерней свежести, Жами закрыл окно и, наконец, принял решение.

Часы пробили полночь. Жами изо всех сил всматривался в шкаф, чтобы понять, откуда именно появится призрак, но как только свет погас, Игнатиус со свечой в руках уже стоял перед ним.

Грациозным движением длинной руки он поставил подсвечник на столик и подошел к Жами.

— Рад снова приветствовать вас, мой друг! — призрак слегка поклонился. — Как вы поживаете? Как прошел ваш день? Присядем, и вы мне расскажете, как вы себя чувствуете сегодня.

Как и вчера, Игнатиус разместился на кресле и положил ногу на ногу. А Жами, пряча глаза, сел на так и не убранный с утра диван.

— Вы выглядите уставшим, мой друг, — сказал призрак, всматриваясь в молодого человека.

— Да, сегодня на улице было очень жарко, — ответил Жами сиплым голосом и кашлянул.

— У вас болит горло?

Жами кивнул. А ведь и правда, такая резкая смена температуры с жары на холод могла повлиять на его организм не в лучшую сторону. С самого детства он не отличался крепким здоровьем.

— Совсем немного, — сказал Жами. — Днем я выходил на улицу, было так жарко, что я… не удержался и выпил коктейль со льдом. Наверное, я пил его слишком быстро…

— Да, столь холодные напитки могут быть опасны. В такую жару самое лучшее время для прогулок — это ранее утро или ночь. К тому же в эти часы не только свежо, но и тихо. А чем еще вы сегодня занимались? Вы нашли способ связаться с вашим отцом?

— Да, я заходил в отель и оставил ему записку. Дозвониться до него я не смог. А потом я гулял в парке, о котором вы мне рассказывали, посидел у воды. Я думал о вас. Я хотел бы вас спросить кое о чем, если можно.

— Конечно, Жами, спрашивайте.

— А у вас было много друзей тогда, при жизни?

Игнатиус улыбнулся.

— Вы мне задали один из самых важных вопросов, Жами. Скажите, вы знаете, кто такой друг?

Жами кивнул.

— Если так, то, надеюсь, что вы согласитесь со мной в том, что друг — это близкий вам по духу человек, понимающий и принимающий вас таким, какой вы есть, разделяющий ваши мысли и переживания, имеющий в жизни те же взгляды, что и вы. С таким человеком вы чувствуете себя самим собой, и вы никогда не устанете от общения с ним. Я бы назвал его вторым я, моим напарником. Такой человек редкость, потому что вторых я не может быть много. Просто есть люди, которые говорят, что друзей должно быть много, они замещают сокровенное общение с родственной душой бессмысленным времяпрепровождением со всеми подряд без разбору. К сожалению, таких людей большинство, и они совсем не такие, как мы с вами, Жами. Даже несмотря на то, что моя жизнь длится уже очень долго, у меня было не так много друзей.

— А возлюбленная, это, получается, примерно то же самое, что и друг?

Игнатиус непроизвольно поднял глаза на потолок, но быстро опустил их и посмотрел на Жами.

— О, возлюбленная это намного больше, это удача и награда сердцу за все его переживания.

— А у вас было много женщин?

— Опять вы оцениваете не по качеству, а по количеству. Да, у меня были любимые женщины, одна при жизни, а вторая после нее.

— А что с ними стало?

— Все живые существа смертны без исключения.

— Жалко, что они тоже не смогли стать призраками, чтобы всегда быть рядом с вами!

— Как это верно вы сейчас подметили, Жами. Но никто не может знать, каким образом душа остается бродить в этом мире, почему она не исчезает, как остальные. Если бы я мог, я поделился бы с моими любимыми рецептом. Я был бы рад снова поговорить с ними… Но теперь, Жами, с вами, я чувствую себя лучше. С вами мне хорошо. Признаюсь, я люблю, когда мной интересуются. По правде, я и сам такой же, люблю знать, чем живут мои друзья. Вы расскажете мне еще про ваш сегодняшний день?

— Да я, в общем-то, вам уже все рассказал. Ну, кроме…

Жами запнулся и замолчал. Игнатиус терпеливо ждал продолжения.

— Вы мне очень нравитесь, — сказал, наконец, Жами и поднял глаза на призрака, — поэтому я хотел бы с самого начала нашего знакомства быть с вами искренним.

— Я вас слушаю, мой друг.

— Дело в том, что… Я должен вам сказать кое-что, но боюсь, что вы можете на меня разозлиться.

— Разозлиться на вас, Жами? Ну что вы. Что бы это ни было, вы можете мне рассказать.

— Спасибо. Дело в том, что… В общем, на улице мне было очень жарко, а после того, как я поднялся сюда, у меня сильно разболелась голова. Никогда в жизни мне еще не было так плохо от жары! Я родился возле океана, где летом совсем не так тяжело, как здесь. Тоже жарко, но хотя бы можно дышать. Я сел на пол в коридоре и вдруг почувствовал, что на меня откуда-то дует холодный воздух. Я подошел к двери на чердак, я подумал, что там может быть установлен кондиционер. Я хотел только подышать…

— Как! — вдруг вскричал Игнатиус. — Вы были на чердаке? Но ведь я вас просил туда не подниматься!

— Но я пошел туда не для того, чтобы узнать, что там! Мне просто было очень жарко, а там есть кондиционер! Если бы вы позаботились и установили кондиционер здесь, в зале, мне бы и в голову не пришло туда залезать! — воскликнул Жами и, не выдержав рассерженного взгляда Игнатиуса, опустил глаза.

— То, что вам было слишком жарко, вас не оправдывает. Это не повод нарушать данного обещания. Вы не должны были подниматься туда, не должны были ничего узнать! Не сейчас, потом, после… Это была проверка. И вы ее не прошли.

— Но я ничего не знаю! Я как раз и хотел вас спросить, потому что ничего не понял. Там то ли восковая кукла, то ли труп, то ли призрак…

— Вон! — вскричал Игнатиус, вскочил с кресла и указал рукой на входную дверь. — Вон отсюда, и чтобы я больше вас здесь никогда не видел!

Жами медленно встал, не решаясь поднять глаза на Игнатиуса.

— Пожалуйста, простите меня…

— Ключи вернете в агентство, — сказал Бишарп, повернулся и взял свечу.

— Подождите, Игнатиус, пожалуйста… — Жами не успел окончить фразу, как призрак уже исчез, и в комнате снова зажегся свет.

Жами осмотрел пустой зал и почувствовал, как на глазах появляются слезы. Смахнув их, он взял свой до сих пор не разобранный чемодан и направился к выходу.

7
ДРУГОЙ

Только когда Жами вышел на улицу, он вспомнил, что забыл в ванной свою одежду. Но возвращаться обратно в квартиру он побоялся. Жами застегнул толстовку и решил, что оставит эту одежду себе, вместо своих джинсов и футболки. А, может, произведет обмен. Все будет зависеть от того, что скажет Адам.

И только когда Жами уже подходил к агентству недвижимости, он сообразил, что в такой поздний час оно будет закрыто. И что ему теперь делать? Ключи он, конечно, может отдать и утром, но где ему переночевать?

Жами развернулся и пошел обратно. Можно, например, поспать на скамейке в парке, ночь довольно теплая. Или вернуться в отель. Может, его отец еще не съехал.

Жами свернул на соседнюю улицу, ведущую к парку, и вдруг до него донеслась настолько громкая музыка, что он не сразу поверил своему слуху. Кто мог настолько не уважать своих соседей?

Жами прошел еще немного вперед и понял, где играла музыка. Перед ним высился огромный старый дом, белые стены которого были украшены деревянными балками. Жами обожал разглядывать дома в таком стиле (он не помнил его название, но знал, что такие дома обычно принадлежали очень богатым людям). На первом этаже горел свет, а из открытого окна Жами слышал теперь не только музыку, но смех и громкие голоса.

— Я больше не могу, я устала…

— Ну почему же, моя дорогая, посмотри, ведь здесь так хорошо! Я устроил этот праздник для тебя!

Жами остановился, как вкопанный. Он не просто расслышал каждое слово, но и узнал оба голоса! Не желая верить самому себе, он приблизился к окну и продолжил слушать.

— Да, у тебя тут очень красиво. Но я думала, что мы проведем эту ночь вдвоем, а не в окружении стольких гостей! Уму непостижимо, где ты их только нашел. Может, мы поедем ко мне?

— Боб, закрой окно немедленно! — послышался мужской голос, на этот раз Жами незнакомый. — Я ведь просил тебя не открывать окна!

— Простите, Элдус, но Мадлен стало душно!

— Ах, еще одна слабенькая женщина! Прямо как мой брат. Всего через полчаса после вечеринки начинает скулить от усталости.

— Это Адам что ли такой? — спросил Боб.

— Да нет, Адам мне не брат. Он мой очень и очень дальний потомок. Я говорю об Игнатиусе, моем родном брате. Вот уж у кого невыносимый характер!

— Так, значит, это в вашу честь названо агентство недвижимости? — спросила Мадлен.

— Разумеется. Мы с Игнатиусом его основатели.

— А где сейчас ваш брат? Он тоже стал таким, как и вы?

— Ну, до меня ему далеко! Он такой зануда. Милая Мадлен, не хотите ли со мной потанцевать? Ты не против, Боб?

Жами привстал на цыпочки и увидел спины трех человек, отходящих от окна. Один был очень высоким, в длинном белом сюртуке. Вторым человеком оказалась администратор отеля «Граулли». На третьего, невысокого плотного мужчину в бордовом пиджаке ему смотреть не хотелось.

Брат Игнатиуса? Основатели агентства? Неужели и этот Элдус — призрак? Вот только теперь его это все больше не касается. Он больше не друг Игнатиуса. От этой мысли что-то больно защемило в горле Жами.

— Мадлен? Мадлен!!! — вдруг прокричал знакомый ему голос. — Элдус, что с ней? Она не дышит! Мадлен!!!

— О, прости, Боб, я и не знал, что она была такая слабая. Иначе я бы ее и пальцем не тронул, поверь мне!

— Но что с ней?!

— Она умерла, идиот ты этакий! А тебе, мой дорогой, надо бы женщину покрепче. А жаль, эта была красивая. Что же ты, Боб, опять забыл закрыть окно!

Жами нагнулся, и в ту же минуту окно над ним с грохотом захлопнулось.

Сотрясаясь от паники, забыв про свой чемодан, Жами бросился бежать. Но через несколько секунд он вернулся, схватил чемодан, прижал его к груди, чтобы не производить шума колесами, и убежал.

Так вот, чем на самом деле занимаются эти братья Бишарп! Игнатиус хранит на чердаке женский труп. Элдус даже не удивился тому, что в его доме не с того ни с сего умерла вполне здоровая женщина. Неужели он ее отравил? И теперь в это замешан и его отец, большой любитель не только праздников, но и женщин. Боб. И как его отец только терпит, чтобы его так называли?!

Жами остановился неподалеку от агентства недвижимости, чтобы перевести дух. Интересно, а во сколько оно открывается? Хорошо бы знать точное время. Он подошел к зданию, но на двери не висело никаких объявлений. Жами надавил на ручку, и к его удивлению дверь открылась.

— Эй, есть тут кто?

Внутри было тихо, но Жами решил зайти.

Как и раньше, коридор был едва освещен, но Жами разглядел сидящую в углу маленькую фигурку. Он подошел к ней и нагнулся. Это оказалась Одри, девушка, которая показывала ему квартиру. Склонив голову на ладонь, она спала.

Жами осторожно поставил свой чемодан на пол и присел рядом. Одри подняла голову.

— Ну наконец-то вы пришли! Я вас ждала.

— Ждали?

— Да. Игнатиус сказал мне, что вы придете.

— А… Вот ключи.

— Нет-нет, оставьте ключи себе!

— То есть как это?

— Игнатиус просит вас вернуться. Он сожалеет о том, что вас выгнал, и просит у вас прощения. Понимаете, он так долго был один, так многого от вас ждал, что не был готов к такому. Он очень, очень расстроен!

— Ну уж нет, я теперь ни за что туда не вернусь! Хватит с меня трупов!

— Каких трупов? — спросила Одри, и даже в тусклом свете Жами увидел, как нахмурилась девушка, окончательно став похожей на парня.

— А вы разве не знаете? У него на чердаке труп девушки! Он убийца!

— О, нет, что вы, Игнатиус ее не убивал!

— А кто тогда?

— Я не могу вам этого сказать. Лучше, если вам обо всем расскажет сам Игнатиус. Хотя ему будет очень тяжело об этом говорить, — голос Одри дрогнул, и она отвернулась.

— Простите меня, — сказал Жами. — Просто я ну совсем ничего не понимаю.

— Это нормально. Уже хорошо, что вы смогли сдружиться с Игнатиусом, я вам за это очень благодарна. Остальное, это детали. Поверьте, Игнатиус никогда не делал и не сделает ничего плохого ни вам, ни кому-либо другому. Возвращайтесь к нему, прошу вас. Он будет рад, он ждет вас. Он оценил вашу честность, просто ему на это потребовалось немного больше времени.

— А правда, что у Игнатиуса есть брат?

— Правда. Не думала, что Игнатиус уже успел вам о нем рассказать.

— Да нет, он не успел, это просто я… В общем, сегодня я проходил мимо одного богатого дома неподалеку отсюда, и услышал такое…

И Жами рассказал Одри о произошедшем пару минут назад в доме, где играла громкая музыка.

— О нет, опять Элдус взялся за прежнее! — воскликнула Одри и встала. — Простите, мне надо идти.

— Постойте! Так, значит, тот дом тоже принадлежит вашему агентству? И когда я к вам пришел, вы уже знали, что мой отец его снял?

— Не снял, а купил. Хотя в данном случае, как и в вашем, никто ни за что платить не будет. Конечно, мы обо всем знали, и это была еще одна причина, по которой вы подошли Игнатиусу. Так мы точно были уверены в том, что вы не вернетесь к вашему отцу. Простите, но мне, правда, пора. Возвращайтесь, пожалуйста, к Игнатиусу.

— Ладно. А вы сейчас куда?

— У меня есть еще кое-какие дела в агентстве. Всего вам хорошего.

— И вам.

Жами взял свой чемоданчик и вышел из агентства.

Он шел по улице и больше не заботился и производимом колесиками чемодана шуме. Все уже давно спят, а к дому, где живет его отец, он теперь и близко не подойдет.

Интересно, каким это образом Игнатиус смог так быстро связаться с Одри? Но это было не так важно. Главное, что Игнатиус его простил и что он не был убийцей. Теперь Жами больше никогда не нарушит ни одного из обещаний, данных Игнатиусу. Он будет доверять ему и ждать, когда тот сам сочтет нужным рассказать ему о своей жизни. Он станет Игнатиусу самым верным другом.

— Жами! Жами! — вдруг донесся до него крик.

Молодой человек остановился и нахмурился. Его звал отец.

Жами оглянулся и увидел, что Робер прыгал возле входа в свой новый дом и махал ему руками. Тяжело вздохнув, Жами направился к отцу. И почему он только не выбрал какую-нибудь другую дорогу?

— Привет, Жами! Как ты? Я думал, что ты нашел себе квартиру, как ты написал мне в записке.

— Да, я ее нашел и сейчас как раз туда иду.

— Может, зайдешь ко мне? Хотя бы на минутку! Мне бы так хотелось показать тебе мой дом. Если он тебе понравится, ты можешь остаться жить у меня. Тут так много места!

— Нет, я устал, проголодался и вообще хочу спать.

— Ну кто спит в такую прекрасную ночь! Да ладно тебе, ну просто хотя бы посмотри, как я устроился. Уверен, ты будешь в восторге! Давай, Жами, ты ведь знаешь, я не отстану! — воскликнул Робер и весело рассмеялся.

Как он мог так смеяться после того, что произошло с Мадлен?! Отец его, конечно, был странным, но не настолько.

Жами хотел было снова отказаться, но вспомнил о подслушанном ранее разговоре. Что если он узнает что-то еще новое об Игнатиусе?

— Ладно. Я зайду. Но только при условии, что все твои гости уйдут.

— О, вечеринка уже закончилась! В доме пусто! Ты сможешь все спокойно рассмотреть, как ты любишь, никто не будет тебя отвлекать. Пойдем.

Они вошли в холл, где ярко горел свет, и Жами прищурился, осматривая широкую лестницу, на которой была постелена красная ковровая дорожка. Да, такая классика вполне во вкусе его отца.

— А где ты живешь? — спросил Робер.

— Я не помню адрес.

— Да ладно тебе, я ведь серьезно. Должен же я знать, где живет мой сын. Мало ли что.

Жами промолчал и вошел в зал, входная дверь которого была широко раскрыта.

— А вот и самое прекрасное место в моем доме! — торжественно заявил Робер, проходя следом за Жами в зал и обгоняя его. — Иди сюда! Смотри, какие картины, какие портьеры, какие зеркала!

Жами медленно шел по пустому залу, ярко освещенному хрустальными люстрами. В доме действительно уже было пусто, но в зале все еще стоял хорошо знакомый Жами удушливый запах духов и алкоголя. На столе лежали недоеденные угощения, а пол был усеян крошками, пробками от шампанского и конфетными обертками.

— Ну все, я посмотрел, я пойду.

— Да ничего ты не посмотрел! А спальня? Ты должен подняться наверх и увидеть мою кровать! Представляешь, она выглядит, как в старинные времена! И у нее есть даже балдахин!

Балдахин. Где-то он уже это видел. Вот только хватит с него на сегодня старинных кроватей с балдахинами.

— О, да это же Жами, сын моего дорогого Боба! — прогремел вдруг по залу красивый мужской голос. — Как же я рад тебя видеть! Что же ты, Боб, не сказал мне, что у нас будут еще гости? Я бы подготовился!

Жами развернулся и хотел было высказать вошедшему что-нибудь резкое, но лишь молча уставился на его лицо. Узкое, с впалыми щеками и темными карими глазами. Такой же высокий, как и Игнатиус, с длинными черными волосами, которые спадали на плечи и красиво завивались локонами на концах. Он тоже носил длинный сюртук, только белого цвета. Братья были похожи друг на друга, но в то же время черты их лиц так сильно отличались, словно Элдус был отражением Игнатиуса в кривом зеркале.

Широко расставив руки, Элдус направился к Жами. Молодой человек непроизвольно отступил назад. Странная слабость вдруг окутала его сознание. Неожиданно он почувствовал себя настолько уставшим, словно бы не спал и не ел в течение как минимум недели. А, может, просто закончилось действие кофе? Но тогда почему так быстро вдруг застучало его сердце?

— Не бойся, мой мальчик, я не сделаю тебе ничего плохого! — воскликнул Элдус самым доброжелательным тоном.

Чувствуя, что ему начинает не хватать воздуха, Жами не отвечал, тратя все свои силы на то, чтобы просто устоять на ногах. Вот Элдус приблизился к нему и всмотрелся в его лицо.

— Что же ты такой бледный, а? Не расстраивай нас с Бобом, улыбнись! Видишь, как твой отец счастлив! Ты ведь такой же, как и он, правда?

Жами молчал. Он уже больше не мог дышать, и мир начал темнеть перед его глазами. Что же это с ним? Может, он съел чего-то несвежего? Или в зале было слишком душно? Или он мало спал? А, может…

Жами больше не мог думать. Он почувствовал, как его ноги ослабли, и он упал прямо на крошки и винные пробки.

— НЕТ! ОН ДРУГОЙ! — вдруг разнесся по залу низкий голос и свет хрустальных люстр погас.

Между Элдусом и Жами возникла темная фигура Игнатиуса.

— ОТОЙДИ ОТ НЕГО ПРОЧЬ, ЭЛДУС!

Что-то пробудилось в сознании Жами, когда он услышал этот голос, и он снова смог дышать. Жами поднял голову и посмотрел на наклонившегося к нему призрака.

— Жами, ты жив, ты в порядке? Вставай! Прошу тебя, вставай! И беги отсюда! БЫСТРО!

Жами посмотрел в глаза Игнатиуса и вдруг ощутил, что его ноги снова окрепли. Он встал, схватил свой чемодан и побежал к выходу.

— Это мой гость, ты не имеешь права его прогонять! — прокричал Элдус. — Эй, ты, Игнатиус! Уже исчез, чертов дурень! Испортил мне весь вечер!

Жами вылетел на улицу и побежал как можно быстрее, подальше от дома.

С каждым шагом он чувствовал, как к нему возвращаются силы и его ноги становятся все более легкими. Он снова мог думать, но, кажется, на сегодня весь его запас фантазии иссяк. Он не мог даже примерно себе объяснить не только причину своего обморока, но и появления Игнатиуса. Как бы там ни было, Жами было очень приятно увидеть призрака вновь.

Добежав, наконец, до шестиэтажного дома, молодой человек открыл дверь и зашел в парадную. Он направился было к лестнице, как вдруг какое-то движение наверху привлекло его внимание. Жами всмотрелся и увидел высокого мужчину в белом сюртуке. Он стоял на лестнице и смотрел на Жами.

Элдус! Молодой человек в испуге шагнул назад и уперся спиной в металлическую ручку.

— Я пришел извиниться перед тобой, сын моего друга и друг моего брата, — произнес Элдус своим величественным тоном. — Теперь я знаю, какой ты, и я больше не приближусь к тебе, если только ты сам не захочешь этого. Всего тебе хорошего.

И Элдус исчез. Продолжая смотреть на пустую лестницу, Жами сполз на пол и потерял сознание.

8
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ

Жами казалось, что он больше никогда уже не очнется, не сможет ни говорить, ни ходить, ни видеть. Если бы только кто-нибудь помог ему вернуться, вырвал бы его из этой темноты!

Вдруг через закрытые веки Жами увидел желтовато-красный свет.

— Жами, очнитесь! Жами!

Один только звук этого голоса подействовал на молодого человека как глоток живительного эликсира. Он открыл тяжелые веки и сощурился от яркого света.

— Игнатиус… Что это было? Мне показалось, что я умер.

Призрак опустил подсвечник и осмотрел бледное лицо молодого человека.

— Мой дорогой Жами, именно это с вами и случилось бы, если бы вы задержались у Элдуса хоть на минуту дольше. Это моя ошибка. Я должен был вам сразу обо всем рассказать. Но я даже не подозревал о том, что человек, который поселился у Элдуса, — это ваш отец!

— Я и сам этого не знал. В агентстве почему-то решили мне об этом не сообщать. Жуткое же местечко он себе выбрал! Но для него в самый раз. Но Игнатиус, почему мне стало так плохо в том доме? И потом снова, уже здесь, на лестнице, после того, как приходил ваш брат? Элдус ведь ваш брат, да?

— Как, разве Элдус был здесь?

— Когда я вошел в парадную, он стоял вон там, на лестнице. Он за что-то извинился и сказал, что больше никогда ко мне не приблизится.

— Значит, Элдуса агентство тоже не поставило в известность. Как же сильно они рисковали! Это очень плохо. Но вы не волнуйтесь, Жами, вам скоро станет лучше. Сейчас вам надо хорошо отдохнуть, покушать, выспаться, просто побыть в спокойной обстановке. В данном случае, да и во всех остальных, это ваше самое лучшее лекарство.

— Вы забыли еще про одно лекарство.

— Какое?

— Наша с вами беседа. Мы просто разговариваем, а я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Вы, наверное, великий врач?

Игнатиус улыбнулся.

— Для вас, да, мой друг. Спасибо вам. Спасибо за вашу честность. Простите меня за мой сегодняшний гнев. Мне так жаль, что я вас расстроил.

— Да все в порядке! Это я должен просить у вас прощения. Так я могу вернуться и снова жить у вас?

— Разумеется, Жами. У вас найдутся силы, чтобы подняться наверх?

— Найдутся. Но потом я сразу лягу.

— Жду вас наверху, — сказал призрак и исчез вместе со свечой.

Электрический свет снова зажегся в парадной, и Жами направился к лестнице.

Силы к нему постепенно возвращались, и он снова почувствовал, как внутри просыпается прежнее несдерживаемое любопытство. Если бы ему сейчас дали лист бумаги форматом А4, то ему едва хватило бы места, чтобы написать все возникшие у него вопросы к Игнатиусу.

Жами вошел в квартиру и увидел в темном зале тусклый свет от свечи. Призрак сидел в своем кресле и в ожидании смотрел на Жами.

— Как вы быстро передвигаетесь! — сказал Жами. — Вот бы и мне так! А можно мне попить воды?

— Даже не спрашивайте, Жами. Делайте все, что вам нужно.

Жами глотнул немного воды из-под крана и лег на диван, с удовольствием растянувшись.

— Если хотите, мы можем поговорить завтра, — предложил Игнатиус. — Сейчас вам нужен отдых.

— Нет, давайте поговорим сейчас? Пожалуйста! Не уверен, что смогу дотерпеть до полуночи.

— Хорошо. Тем более что у нас еще осталось время. Что вы хотели бы узнать?

— Не знаю, что и выбрать, у меня так много к вам вопросов! Ну… расскажите мне про вашего брата.

Игнатиус опустил глаза и задумался.

— Хорошо, Жами. Но сначала скажите мне, знакомы ли вы с психологией?

— Немного. А причем тут психология?

— Как оказалось, с нее все и началось. Знаете ли вы о существовании двух типов темпераментов, таких как экстраверт и интроверт?

— А, ну об этом все знают! Сейчас даже работу многие себе подбирают исходя из своего типа.

— Это замечательное решение. А вы знаете, к какому типу вы принадлежите?

— Интроверт, скорее всего.

— Так. А ваш отец?

— Ну, он-то точно экстраверт.

— Вот так и мы с моим братом. Я интроверт, он экстраверт. Элдус обожает быть в центре внимания, для этого он устраивает шумные вечеринки, чтобы иметь возможность подпитываться чужой энергией. Без нее он киснет, поэтому он не терпит одиночества. Просидеть целый день в уединении для него равносильно недели без пищи и воды. Думаю, вы хорошо понимаете это на примере вашего отца.

Жами кивнул.

— Я совсем другой, — продолжил Игнатиус. — После долгого общения с людьми я настолько устаю, что мне требуется порой даже несколько дней, чтобы восстановить силы и вернуть прежнюю гармонию в жизни. Скажем, что я нуждаюсь в уединении так же сильно, как в пище и воде. Тем не менее, мне нравятся экстраверты. Только мне не стоит общаться с ними слишком долго.

— Вот-вот, и у меня так же! — воскликнул Жами и присел на диване. — Только я думал, что я такой один, что я ненормальный.

— Да, интровертов меньшинство, где-то процентов пятнадцать-двадцать от всего населения. А в нынешнем веке, возможно, еще меньше. По большей части сейчас встречаются экстраверты или амбиверты, то есть люди, обладающие чертами обоих типов. Амбиверт может приспособиться к обстоятельствам, в которых некомфортно экстраверту или интроверту.

Жами присел на диване, прижал колени к груди и во все глаза уставился на Игнатиуса.

— Амбиверты?

— Да. В мою эпоху амбивертов было не так много, как сейчас. Возможно, что это требование времени, люди учатся подстраиваться. Когда мы с Элдусом только превратились в призраков, ему было проще находить себе жильцов, чем сейчас, — сказал Игнатиус и улыбнулся, заметив приподнявшиеся от удивления брови Жами, открывшего было рот, чтобы задать свой вопрос. — Не спешите, мой друг, я вам сейчас все объясню. Скажу сразу, что поиск жильцов — это была моя идея. Так получилось, что мой гиперобщительный брат, став призраком, распустился окончательно. Он не мог ни секунды быть один, его тянуло к людям, на балы и званые вечера, где собиралось больше всего народу, как наркомана тянет все к более сильнодействующим наркотикам. В принципе, в этом не было ничего плохого, если не считать одного: во время балов, на которых присутствовал Элдус, вдруг стали умирать люди. И не один человек, а, порой, больше десяти за один вечер. По мнению врачей, у тех людей просто оказывалось слабое сердце, которое не выдерживало то ли духоты, то ли слишком громкой музыки. Но я не мог поверить такому объяснению, тем более что среди умерших порой оказывались даже вполне здоровые дети. И вот однажды, когда в городе не планировалось ни одного бала, Элдус направился в наше агентство недвижимости. В тот час оно было переполнено людьми, что и привлекло моего брата. Я решил проследить за ним, уже тогда я начал догадываться о силе Элдуса. Но мне хотелось увидеть все самому. Мне не пришлось долго ждать. Элдус стоял в окружении людей и рассказывал о работе агентства, о его традициях и истории. Через пять минут его разглагольствований я заметил, как одна девушка, стоявшая ближе всего к моему брату, потеряла сознание. Как потом выяснилось, она умерла на месте. Двое молодых людей, которые находились чуть дальше от Элдуса, начали задыхаться и, к счастью, вовремя выбежали на улицу. Но все остальные продолжали стоять совсем рядом с Элдусом, задавать ему вопросы и чувствовать себя прекрасно. Тогда-то я и понял, что та девушка и двое молодых людей были интровертами, а все остальные в зале — экстравертами. Девушка стояла ближе всего к Элдусу и подверглась самому сильному влиянию с его стороны, ее сердце не выдержало такого напора. Молодым людям повезло больше, им удалось сохранить частичку себя и выжить, вовремя спасшись бегством. Как же я тогда разозлился на моего брата! Я готов был даже запереть его в тюрьме, хотя понимал, что это невозможно, ведь он легко оттуда сбежит. Несколько дней я размышлял, и в итоге ко мне пришла идея с домом. Так Элдус сможет общаться сколько ему угодно и не подвергать интровертов смертельной опасности. Мне пришлось долго объяснять свою идею нашим родственникам, работавшим в агентстве. Они никак не хотели верить в столь ужасную силу Элдуса. Наконец, после как минимум сотни подобных смертельных случаев они все-таки убедились в правоте моих слов и согласились последовать моим указаниям. Для начала они договорились с Элдусом (должен сказать, что он даже не подозревал о своей силе и беспрекословно согласился на такую изоляцию), потом наши родственники нашли дом по его вкусу, ну а затем начался поиск жильца-экстраверта. Каждому претенденту устраивался коротенький тест на определение темперамента. Если находился сто процентный экстраверт, его приглашали в дом к моему брату, и, если Элдусу клиент нравился и если он проходил его собственный дополнительный тест, то Элдус без всякой платы приглашал его жить у себя.

— А если приходил амбиверт?

— Амбивертов мы в дом к Элдусу не пускаем, это слишком рискованно. Хотя два раза мы допустили ошибку, приняв амбивертов за экстравертов. Один из них, это была женщина, она умерла через несколько дней проживания с Элдусом, а второй, молодой человек, в тот же день.

— Ну и дела… А мой отец ведь сто процентный экстраверт, да?

— Да. Хотя риск есть всегда. Должен сказать, что мало кто из жильцов Элдуса доживал до глубокой старости.

Жами в ужасе уставился на Игнатиуса.

— Но не волнуйтесь, мой друг. Ваш отец переполнен силами. Такие, как он, обычно жили дольше всех.

— Надеюсь, что так и будет… А вы тоже получили какую-нибудь особенную силу после того, как стали призраком?

— Да.

— Постойте, дайте угадать! Вы убиваете экстравертов одним взглядом? Или… вы превращаете экстравертов в интровертов? Или наоборот? Я угадал?

— Нет, Жами. Хотя все, что вы перечислили, было бы очень полезно уметь делать. Моя сила, мой друг, не приносит никакого вреда. Я просто возвращаю силы интровертам и продлеваю их жизнь.

Жами раскрыл рот и посмотрел на Игнатиуса в восторге.

— Вот почему, Жами, вы так хорошо себя чувствуете в моем присутствии. Но моя сила действует исключительно на сто процентных интровертов. Не на амбивертов.

— А я ведь сто процентный интроверт, правда?

Вместо ответа Игнатиус встал с кресла и присел на диван рядом с молодым человеком.

— Жами, посмотрите мне в глаза.

Жами выпрямился, поднял голову и встретился с темным взглядом Игнатиуса.

В глазах призрака отражался прыгающий огонек от свечи, стоявшей на столике рядом с диваном. Обычно Жами тяжело было долго смотреть людям в глаза, особенно когда выражения их лиц были слишком эмоциональны и ему приходилось отвечать на их эмоции своей неестественной улыбкой. Теперь же Жами погружался во взгляд призрака все глубже и глубже, с каждой секундой мощная невидимая сила переливалась из глаз Игнатиуса в его глаза, наполняя Жами горячим живительным лекарством.

— Что вы чувствуете, мой друг? — шепотом спросил Игнатиус, не отводя взгляда.

— Ох, — выдохнул молодой человек. — Как будто бы вы меня согрели, успокоили, как кофе, или шоколад, или какой-нибудь наркотик… Значит, я сто процентный интроверт, да?

— Да. Хотя со мной вы ведете себя как сто процентный экстраверт. Но для нас, интровертов, это нормально. Полностью мы раскрываемся только с друзьями.

— Круто! А если вы так же посмотрите на экстраверта, что будет?

— Экстраверт ничего не почувствует, а вот мне станет плохо. Видите ли, для передачи силы я сам должен быть полон сил, а экстраверты забирают мою энергию, поэтому я ничем не могу им помочь.

— Ну, у экстравертов есть достаточно их собственных сил! А насколько долго вы можете продлить жизнь интроверта?

— Точно я не знаю. Пока жив я, живы и вы, до тех пор, пока вы не решите что-либо изменить.

— Это как?

— А так, как вы видели, когда поднялись на чердак. Она прожила на свете сто восемь лет и могла бы жить еще.

— Та… девушка? Так она… тоже была интровертом?

— Да, — ответил Игнатиус и опустил глаза.

Жами посмотрел на него, вспомнил слова Одри о том, что призраку будет тяжело об этом рассказывать, и решил сменить тему.

— Скажите, а вы знаете, что означают слова четыре единицы? Агент по продажам, Адам, сказал тогда Одри с такой радостью, что у него четыре единицы. Что это значит? Какой-то шифр?

— Да, Жами, это шифр. В агентстве вам задают четыре вопроса, чтобы понять, интроверт вы или экстраверт. Если вы во всех четырех предложенных вам вариантах ответов без малейших размышлений выбираете первый вариант, то вы — интроверт, у вас четыре единицы. Если вы выбираете только вторые варианты ответов, то у вас четыре двойки, что означает, что вы сто процентный экстраверт. Во всех других случаях ответов, таких как «даже не знаю», «дайте подумать», «никогда об этом даже не задумывался», вам предложат посмотреть квартиры и дома в других районах города.

— Хитро придумано! А как так получилось, что вы тоже стали искать себе жильцов, как ваш брат? И почему вы выбрали именно эту квартиру?

— Видите ли, Жами… В то время наше агентство купило здание, в котором мы с вами сейчас находимся, у одного спортсмена, по-моему, теннисиста. Им удалось продать все квартиры, кроме этой. Она никому не нравилась, людям не хотелось подниматься так высоко, к тому же здесь необходимо было сделать ремонт. Однажды вечером (шел 1918 год) Элдус вдруг пришел в мой кабинет в агентстве, где я тогда обитал, и сказал, что у него есть для меня сюрприз. «Вот уже целых пятнадцать лет как мы с тобой призраки, и мне хотелось бы сделать для тебя подарок. Идем». И Элдус привел меня в эту квартиру. Он выкупил ее у агентства специально для меня и сделал неплохой ремонт. Со странностями, конечно, как вы уже успели заметить, но все было идеально продумано и для меня, и для моего жильца. Эта была идея Элдуса, чтобы я тоже завел себе жильца. «Почему нет, братишка? Найдешь себе такого же интроверта, будешь с ним обсуждать ваши общие интровертские темы!» Я был очень удивлен и так сильно тогда расчувствовался, что в течение лет пятидесяти Элдус не переставал надо мной подшучивать. К счастью, потом он успокоился. Все ремонтные работы в квартире выполнял его тогдашний жилец, мастер на все руки. Его звали Патриций. На самом деле его, конечно, звали иначе, ведь он родился в Африке, но ему нравилось имя, которое дал ему мой брат. Я восхищался этим человеком. Огромный, сильный и, что самое удивительное, у него всегда было хорошее настроение. Наверное, это было у него в крови, африканцы сильно отличаются этим от нас, европейцев. Он понимал такие состояния, как «грусть» и «подавленность», но сам он никогда не бывал ни грустным, ни подавленным. Словно бы его организм был переполнен эндорфинами. Наверное, он был одним из немногих экстравертов, с которыми я мог общаться дольше остальных. Порой я даже ощущал зависимость от него, пока мы, наконец, не нашли Аньес, — Игнатиус поднял глаза на потолок. — Она оказалась единственным интровертом, который нуждался в жилье в те годы. Мы искали в течение двух лет, и я уже думал, что мы так никого и не найдем. Проблема была в том, что те, кто проходил тест в агентстве, не справлялся с моим личным испытанием, из чего я делал вывод, что люди порой совсем не знают самих себя.

— А какое вы устраиваете испытание? А я его прошел? Постойте, но когда я приходил сюда, было около восьми часов вечера, а в это время вы ведь еще спите! Вы ведь просыпаетесь только в полночь, разве нет?

— Нет, Жами. Я просыпаюсь в шесть часов вечера, провожу в уединении несколько часов, а потом, когда наступает самое тихое время, иду к вам. Мое испытание сложнее, чем тест в агентстве. Когда клиент заходит сюда, агент специально оставляет его в уединении на несколько минут. Благодаря этому у человека появляется возможность для более полного погружения в то особенное состояние, столь свойственное интровертам — состояние анализа, созерцания самого себя и окружающего мира сквозь призму своего прошлого и настоящего. Это могут быть довольно тяжелые минуты, вот тогда появляюсь я. Если человеку удается почувствовать мое на него влияние, то он с легкостью преодолевает все свои проблемы и расслабляется, из чего я делаю вывод, что он мне подходит.

— А я помню тот момент! — воскликнул Жами. — Когда Одри вышла, я начал думать о себе, о прошлом, о всякой такой неприятной ерунде. А потом я уснул. А когда проснулся, все стало хорошо. Надо же, а я-то подумал, что это моя заслуга, что я смог, наконец, смириться с таким, какой я есть.

— Конечно, это ваша заслуга, Жами. Просто я дал вам немного эмоциональных сил. А то, что вы смогли не просто расслабиться, но и уснуть под моим влиянием, только еще раз подтвердило, насколько сильно вы во мне нуждались.

— Надо же… А какое испытание проводит ваш брат?

— Элдус дает волю фантазиям. С его помощью в стенах зала временно реализуется самое сокровенное желание человека. Элдус наблюдает за этими фантазиями и, исходя из их содержимого, решает, подходит ли ему жилец или нет. Обычно Элдус все рассказывает о себе, порой болтает без умолку обо всем подряд, но он еще ни разу не раскрыл сокровенные желания ни одного из своих жильцов, даже тех, кто уже умер. Я его как-то спрашивал о Патриции, когда того уже не стало, и не добился никакого другого ответа, кроме его дурацких слов, которые он произносит голосом робота: «Секретная информация, зашифровано, отказано в доступе».

Игнатиус усмехнулся, вспоминая тот момент. Как будто бы и не было этих долгих лет без Аньес, чья смерть, кажется, переменила их всех…

— Интересно, какое желание было у моего отца. А вы можете мне рассказать, что случилось с Аньес? Простите, я знаю, как вам тяжело о ней вспоминать, если хотите, можете рассказать в другой раз.

Игнатиус вздохнул и опустил голову. Жами с нетерпением ждал. Как же ему хотелось подбодрить Игнатиуса! Но он ничего не мог для него сделать, ни похлопать по плечу, ни угостить бодрящим напитком…

— Посмотрите на меня, Игнатиус! Может, я тоже могу придавать сил одним своим взглядом?

Игнатиус поднял на него глаза и улыбнулся.

— Своим хорошим настроением вы уже меня подбадриваете, Жами. Нам, интровертам, не так много и надо для поднятия духа. Но и для потери душевной опоры нам тоже достаточно совсем малого… Прошло уже двенадцать лет, как не стало Аньес, но порой мне кажется, что это было только вчера. Аньес вошла в эту квартиру в 1920 году и прожила со мной до 2008 года. Восемьдесят восемь лет вместе. Как и вам, ей было двадцать лет, и, как я уже говорил, она прожила до ста восьми лет. Кто знает, сколько бы она еще могла прожить! На протяжении всех этих лет она сохранила свою молодость, продолжая в сто лет выглядеть на двадцать. Вы были на чердаке и видели ее лицо, Жами, но поверьте мне, в жизни она была намного красивей. Как вы уже поняли, я решил сохранить ее тело, поэтому я поместил ее на чердак, который мы специально для этого оборудовали.

— А как именно она умерла? Простите, если я снова лезу не в свое дело…

— Все в порядке, Жами. Сейчас мне и самому хочется с вами поделиться. Мне это необходимо. Хотя рассказывать мне почти нечего. Помню, в тот день, когда ей исполнилось сто лет, она вдруг ни с того ни с сего заговорила о смерти. Сказала, что боится умереть и потерять меня, чувствует, что нам угрожает какая-то опасность. Я пытался понять причину ее столь резко сменившегося настроения, но так и не добился ответа. Верите ли, Жами, я по сей день ломаю над этим голову. С чего было взяться таким мыслям, если, живя рядом со мной, она даже ни разу не заболела? В тот день мне удалось ее успокоить, и в последующие годы она снова стала прежней, довольной каждой окружавшей ее мелочью. Я не знаю, связаны ли эти события, но спустя восемь лет, в 2008 году, я как обычно в полночь вошел сюда, а квартира оказалась пуста. За последний год такое уже случалось пару раз, поэтому я не сильно встревожился. Аньес подружилась с моей родственницей Мари, которой на тот момент было около двадцати лет, и иногда они забывали о времени, засиживаясь у Мари за чаем. У них была огромная разница в возрасте, но как-то Аньес сказала мне, что ей порой кажется, что Мари даже старше нее. Помню, в тот вечер я просто так прошелся по залу, осматривая милые вещички, принадлежавшие Аньес. Знаете, она любила вязать мягкие игрушки и класть их в самые неожиданные места: на окна, лампы, под покрывало, как будто бы эти зверушки были живыми и залезали туда сами.

— А где сейчас эти игрушки?

— В прошлом году, когда я решил начать искать нового жильца, мы с Одри сложили их в коробку и убрали на чердак. Вы разве ее там не заметили?

— Нет… Если честно, я так сильно перепугался, когда понял, что она не живая, что мне было не до коробок с игрушками… И что же произошло дальше?

— А дальше… — вздохнул Игнатиус. — После я решил вернуться к себе в кабинет.

— В кабинет? А это где?

— О, это изобретение Элдуса и Патриция. Потайной кабинет. Он находится за шкафом, за секретной дверью. Мне, конечно, эта дверь не нужна, я прохожу сквозь стену, но Элдус решил, что моему жильцу может захотеться побывать в моем кабинете тоже.

— Круто! Простите, я вас перебил…

— Ничего страшного, Жами. В ту ночь я направился к шкафу и вдруг увидел на стекле приклеенный скотчем кусок бумаги. Это была записка от Аньес. Она написала, что больше не может так жить, что боится за наше счастье, и поэтому она решила тоже стать призраком, в чем ей обещал помочь мой брат Элдус.

— А разве он на такое способен? Но постойте, Аньес ведь интроверт, ей нельзя приближаться к Элдусу, разве нет? Неужели же это он… ну…

— Да, Жами. Как только я прочитал записку, через секунду я был у него, но было уже слишком поздно.

— А Элдус был в курсе, что она жила с вами?

— Конечно. Они никогда не встречались лично, это было слишком опасно, но он видел ее издалека (не смог сдержать своего любопытства), а она знала о нем практически все. Как потом выяснилось, это был Элдус, кто внушил ей идею, что он якобы знает, как стать призраком. Ничего он, конечно, не знает.

— Но как ему удалось внушить ей эту идею, если они никогда не встречались?

— Ах, ну это все посредники, Жами. Я вам уже говорил, что последний год Аньес проводила много времени с Мари. А Мари, экстраверт, очень дружна с Элдусом. Так же, как я с Одри. Я бы предпочел, чтобы Аньес сошлась с Одри, но та была еще слишком мала в те годы, она только-только пошла в школу. Полагаю, что Аньес могла поделиться своими страхами с Мари, а та в свою очередь рассказала обо всем Элдусу.

— Значит, получается, что Элдус решил специально вам навредить?

— Возможно. Но я не могу ничего ему предъявить. По его словам, Аньес сама пришла к нему, и он никак не смог ее уговорить уйти.

— Но он мог бы просто взять и исчезнуть, разве нет? Он ведь тоже умеет передвигаться так же быстро, как и вы? А что сказала Мари?

— Я не знаю… Мне тогда было не до Мари.

— Ненавижу его, — вдруг прошептал Жами. — Неужели вы никак ему не отомстили?

— Жами, поймите, я ничего не могу сделать Элдусу. Он сильнее меня буквально во всем. Он не нуждается во сне, он питается моей энергией, хотя убить меня он, конечно, не может.

— Он монстр! Это так оставить нельзя! Он убивает людей! Я слышал, как вчера умерла Мадлен. Это женщина из отеля, которую пригласил к себе мой отец. А сколько еще таких будет!

— Успокойтесь, Жами. Мы с вами ничего не можем сделать. Да, жертв было и будет много, но давайте сохраним в живых хотя бы вас. Это в наших с вами силах.

— А мой отец? Сколько он протянет рядом с этим уродом? Нет, я что-нибудь придумаю!

— Жами! Друг мой, я вас умоляю, не приближайтесь к Элдусу. Если он почувствует малейшее давление с вашей стороны, он легко сможет навестить вас в любое время, даже когда вы спите.

— Как, он может зайти прямо в квартиру? Вот так запросто?

— Да. Так же легко, как и я могу проникнуть в его дом. Вы ведь видели, для нас нет преград.

— А какие у Элдуса еще есть сильные стороны? Он тоже может брать какие-нибудь предметы, как и вы?

— Жами, с этого момента я перестаю отвечать на ваши вопросы касательно моего брата. Для вашей же безопасности.

— Но я должен знать, на что он способен!

— Вам достаточно уже просто понимать, насколько он опасен. Думаю, после сегодняшних с ним встреч вы осознали, какой непоправимый вред он может причинить.

— Это не причина сдаваться!

Жами встал, подошел к кухне и открыл холодильник. Сделав несколько глотков холодного чая, он закашлял и, не глядя на призрака, спросил:

— Игнатиус, а вы можете рассказать мне о том, как вы умерли? Заметьте, это вопрос не о вашем брате. Меня интересуете исключительно вы.

Игнатиус откинулся на спинку кресла и устремил задумчивый взгляд в окно.

— Да, Жами, конечно, об этом я могу вам рассказать, эта дела давно минувших дней. Полагаю, вам будет интересно. И надеюсь, что это хоть немного отвлечет вас от опасных мыслей касательно Элдуса.

Жами вернулся к дивану и сел, скрестив ноги, как йог. В этот раз он решил слушать призрака внимательно и не перебивать, даже когда в его голове возникнет очередная тысяча вопросов насчет Элдуса.

— Когда мы с братом были живыми, — начал свой рассказ Игнатиус, — еще не существовало агентства недвижимости. Оно появилось позже, после 1903 года. До этого там находилась наша психологическая лечебница. Мы с Элдусом предоставляли людям психологическую помощь, я общался с интровертами, а он с экстравертами или амбивертами. Мы помогали нуждающимся бесплатно, деньги нас никогда не интересовали, потому что мы вышли из благородного рода богатых землевладельцев. Нам досталось огромное наследство, которое мы храним и по сей день. При жизни Элдус был другим. Все, чего он хотел — это лечить людей. Это была его главная цель в жизни, он был ею ослеплен, находя в этом весь смысл своего существования. В те редкие дни, когда у него не было пациентов, он буквально сходил с ума, он просто панически боялся оставаться в одиночестве. Ему становилось легче даже в присутствии одного меня, хотя обычно я просто сидел в углу и читал, не произнося ни слова. Я всегда думал, что ему самому стоило бы полечиться. Ведь нормальный человек не станет биться головой о стену после проведенного часа в пустой комнате? Кроме меня об этом никто не знал, ведь на людях мой брат чувствовал себя прекрасно, был веселым и беззаботным, и народ его обожал. Но однажды я нашел способ отвлечь Элдуса от его паники. Я предложил ему в одном из кабинетов лечебницы сделать нашу тайную лабораторию и заняться химией. Элдус был в восторге от моей идеи, что случалось не так часто. Наши химические опыты его так увлекли, что он порой забывал даже выходить на улицу и мог работать несколько дней подряд, даже не замечая, что находится в кабинете один.

— Постойте, так вы были не просто психологами, вы лечили людей лекарствами?

— Нет, мы проводили опыты исключительно для себя. Нашим пациентам мы помогали без лекарств. Мы просто разговаривали с ними о них самих. Ничто так не лечит душу человека, как возможность рассказать кому-то обо всех своих тревогах, зная, что этот человек никогда тебя не выдаст. Нам доверяли больше, чем церкви, ведь даже священники порой доносили в полицию. Моя энергетика лучше подходила интровертам, они во мне чувствовали друга, который способен понять каждое из их переживаний. Экстравертам я помочь ничем не мог, мне с ними было плохо, от них я уставал. Даже если я и мог им дать несколько советов, они ко мне никогда не прислушивались, они меня просто не слушали, обращая внимание лишь на собственные слова. А Элдус терпеть не мог интровертов, потому что к ним надо было найти подход, давать время на раздумья и просто уметь молчать, когда они, наконец, начинают что-то говорить. В принципе, меня Элдус тоже не очень любил. Мы с ним могли общаться только в редкие моменты, когда у меня было много сил, чтобы поддерживать с ним беседу.

— А как получилось, что вы потом открыли агентство недвижимости?

— Его открыли не мы, а наши дети, когда мы стали призраками и не могли больше заниматься делами лечебницы.

— У вас были дети?

— Конечно, Жами. Теперь у меня осталась одна Одри, она моя ближайшая родственница, возможно, мой единственный потомок-интроверт. А Мари родственница по линии Элдуса. У нас очень богатое генеалогическое древо, но, к сожалению, в живых почти никого не осталось.

— А мужчина, который со мной разговаривал в агентстве, он кто?

— Адам? Это отец Мари. И потомок Элдуса.

— Понятно… Так что же, все-таки, с вами случилось?

— Нас замуровали в стену. Там мы и умерли. Только не спрашивайте меня сейчас, кто это сделал и почему. Это слишком долгая история для сегодняшней ночи.

Жами кивнул, в ужасе смотря на Игнатиуса.

— Да, мой друг, это было… мучительно. У вас есть ко мне еще вопросы? Вам бы лучше сейчас не меня слушать, а отдыхать.

— Еще один маленький вопрос, и я пойду спать. Мне просто интересно, а откуда в доме Элдуса столько гостей? Неужели это все друзья моего отца? Но даже если так, не могут же они каждый день устраивать вечеринки? Вы говорили, что ваш брат любит ежедневно бывать на балах в окружении толпы, но ведь сейчас он больше времени проводит наедине с моим отцом. А вдруг Элдусу станет с ним скучно?

— Насколько мне известно, Жами, Элдус очень доволен вашим отцом, и у вас нет оснований для волнений. Что касается гостей, то Элдус в своем доме устроил закрытый клуб для избранных, экстравертов, разумеется. Ежедневно по вечерам он устраивает шоу, приглашает артистов, музыкантов и танцоров. Но, чтобы дожить до вечера, Элдусу нужна компания, жилец, который будет с ним не только по вечерам, но и по утрам. Конечно, есть вероятность, что однажды Элдусу надоест и ваш отец и он попросит у агентства другого жильца, такое бывало довольно часто, но я не думаю, что это случится скоро.

— То есть как это? А когда Элдус устанет от моего отца, он что с ним сделает? Просто попросит переехать жить в другое место?

— Жами, успокойтесь, я просто отвечаю на ваш вопрос. Я не могу знать, как поступит Элдус.

— И что вы мне предлагаете? Закрыться тут с вами и забыть про отца?

— А разве вы не этого хотели, поселившись здесь? Жами, вспомните, как долго вы мечтали жить отдельно, сколько вы страдали.

— Я все помню, — сдержанным тоном ответил Жами. — Но это не значит, что я желаю смерти своему отцу. Да, мне не нравится он и его образ жизни, но ведь это мой отец!

Игнатиус опустил голову и ничего не ответил.

— У вас есть ко мне еще вопросы? — спросил он через некоторое время.

— Нет.

Игнатиус встал и взял свечу.

— Надеюсь найти вас завтра здесь, — сказал он. — Поверьте, я не желаю зла ни вашему отцу, ни моему брату. Я просто хочу спокойного существования. Когда вы сюда вошли, мне показалось, что и вам в жизни нужно только это. Я могу дать вам жизнь, которой нет ни у кого на земле. Подумайте об этом, прежде чем начать предпринимать что-либо против Элдуса. Вспомните об Аньес. Элдус хитрее любого из нас.

— А вы не пытались вытащить тело Элдуса из стены?

— О, Жами, вы меня совсем не слушаете! Все, на сегодня вопросов достаточно.

— Нет, не достаточно! Где именно находится его тело?

Но в ответ Игнатиус лишь подошел к шкафу и исчез.

Жами упал на диван и закрыл глаза.

Он был уставшим, как никогда в жизни, но чувствовал, что заснуть ему будет непросто. Ему хотелось продолжать разговор, докопаться до сути, найти решение! Сделав несколько глубоких вздохов, Жами повернулся на бок и принялся думать.

9
ДАМА В РАЗНОЦВЕТНЫХ ЛЕГГИНСАХ

Проснувшись через несколько часов вполне отдохнувшим, Жами уже знал, что ему делать. Он позавтракал кукурузными хлопьями с шоколадным молоком, мысленно попросил помощи у сияющего на солнце собора и вышел из дома.

Жами где-то читал, что после сна сознание работает намного лучше, чем в конце дня, и что важные решения стоит принимать именно с утра, когда организм полон сил. Но Жами после пробуждения не обнаружил в своей голове ничего нового, наоборот, его сознание просто кричало о том, что он должен немедленно начать осуществлять свои ночные замыслы.

Небо было усеяно облаками, и Жами обрадовался тому, что хотя бы сегодня ему не придется жариться под прямым солнцем.

Он подошел к агентству недвижимости и остановился. На входе толпились люди, и Жами, оба раза бывавший в агентстве вечером, удивился и сначала даже подумал, что что-то случилось, но потом понял, что это, похоже, вполне обычное утро для такого популярного агентства.

Несколько мужчин в пиджаках с галстуками стояли у входа, разговаривали и курили. Женщины в деловых костюмах входили и выходили, держа в руках документы и каталоги.

— Представляешь, дом в центре уже продан! — услышал Жами мужской голос. — А ведь мне жена говорила, что надо было приходить раньше.

— Да, у женщин на такие дела интуиция, — ответил его собеседник.

— Точно.

Жами задержал дыхание, чтобы не вдохнуть едкий дым от сигарет, протиснулся между двумя выходившими из агентства мужчинами и вошел в внутрь.

Все лампы в холле горели, и при таком ярком свете агентство выглядело вполне уютно, если не обращать внимания на явную необходимость ремонта. Посетители заняли все скамейки, даже сломанные, у которых не было сидений. На их спинках и ручках примостились молодые люди в рокерской одежде, они листали каталог агентства и громко смеялись. Тут и там раздавались звонки мобильных телефонов и стук женских каблуков.

Жами отошел в единственный свободный угол, где его волос незаметно коснулась длинная паутина.

Не ожидая такого наплыва посетителей, он теперь не знал, каким образом ему переговорить с Одри, или хотя бы с Адамом? У них полно работы, и они вряд ли станут тратить на него свое время. Но кто знает, может, у кого-нибудь из них все же найдется для него минутка? Когда один из рокеров встал и направился к кабинету Адама, Жами присел на его место и принялся ждать.

Устав разглядывать людей, он взял каталог агентства с фотографией старинного замка на обложке и раскрыл его. На первой же странице красовалось внутреннее убранство одного слишком хорошо знакомого ему дома. Но фотографии квартиры Игнатиуса в каталоге не было. Неужели Элдус уже ищет себе нового жильца?!

— Все, друзья, дешевый домик в центре уже занят! — воскликнул вышедший из кабинета Адама молодой человек с татуировками на руках. — Оказывается, уже как пару дней назад! Вот повезло кому-то!

Присутствующие подняли гул и начали вставать со своих мест и отбрасывать каталоги в сторону. В этот момент из кабинета вышел Адам Бишарп со своей неизменно широкой улыбкой. Он остановился в центре холла, и посетители уставились на него как завороженные.

— Уважаемые дамы и господа! — воскликнул Адам. — Прошу вас, не расстраивайтесь. Ведь для вас мы приготовили намного более выгодное предложение, чем получил тот, кто приобрел дом в центре города, уверяю вас! Прошу вас, взгляните на обложку нашего каталога. Мы не случайно разместили на ней фотографию всем вам хорошо известного замка де Мерси, который уже давным-давно нуждается в реставрации. Наше агентство приобрело этот замок, и в следующем году мы планируем начать ремонтные работы и выставить его на продажу. Как вам известно, замок находится всего в пяти километрах от центра города, и он станет прекрасным жильем для любого из вас!

— Да кому тут нужен замок? — вскричала женщина в красном деловом костюме, сидевшая рядом с Жами. — Нам нужны дома! А еще лучше квартиры!

— Вот именно! — в тон ей воскликнул Адам. — В этом-то и вся прелесть моего предложения. Дело в том, что агентство приняло решение перестроить замок и сделать из него жилой комплекс из пятнадцати квартир и десяти студий со всеми удобствами! Стоимость будет самой минимальной, и агентство дарит каждому покупателю подарок — сто процентная оплата покупки новой кухни! В день открытия и заселения жилого комплекса в большом холле замка состоится грандиозный бал, куда будут приглашены наши друзья и вы, наши дорогие клиенты! Если кого-то из вас заинтересовало наше предложение, я жду вас в своем кабинете для уточнения деталей.

Адам еще раз улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой и вернулся в кабинет.

На секунду в холле воцарилась тишина. Посетители переглядывались, не решаясь сделать первый шаг. Потом женщина в красном костюме вскочила и побежала к кабинету с криком:

— Я первая!

Несколько человек бросились за ней, но она уже успела скрыться за дверью. Тогда возле кабинета Адама начались паника и толкотня, никто не хотел вставать в конец очереди. Жами в ужасе смотрел на это безобразие, не зная, что хуже: превратить старинный замок в жилой комплекс, или реакция на эту идею покупателей.

Жами встал, протиснулся сквозь толпу и вышел на улицу.

Теперь возле входа никто не курил, и Жами вздохнул с облегчением и усмехнулся: кажется, он знает, кому именно принадлежит идея устройства грандиозного бала в честь открытия жилого комплекса. Вот только эта информация вряд ли поможет ему истребить владельца этой идеи.

А что если ему пойти навестить своего отца и рассказать ему о способностях Элдуса? Может, вместе они смогут найти какое-нибудь решение? Правда, Жами не помнил еще ни одного случая, когда отец его слушал или с ним соглашался. Но теперь ведь дело было серьезным, разве нет?

Воодушевленный этой идеей, Жами свернул с улицы, где находилось агентство, и направился к дому Элдуса Бишарпа. Он хорошо понимал, что снова будет рисковать своей жизнью, но если попробовать уговорить отца поговорить, например, в кафе за углом, то вряд ли Элдус за ними последует.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.