16+
А где-то дышится легко

Бесплатный фрагмент - А где-то дышится легко

Городские сказки

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 44 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

На сколько я выгляжу?

«На сколько я выгляжу?», — спросила она у зеркального отражения телефона, потом у стеклянных графитовых стен кафе, у отражения чая светло-зеленого цвета со вкусом молока. Потом искала ответ в окнах машин, скучающих в пробке, улыбалась испуганным лицам заоконья. В парке долго смотрелась в темную воду все с тем же вопросом. Подсела к пожилому мужчине на скамью. Заглянула в зеркальце и вдруг выпалила: «Насколько я выгляжу?». Мужчина в спортивном костюме шумно дышал, он пробежал только половину своей нормы. Неловко потерев лоб, ответил:

— Вы еще такая молодая, деточка!

— Нет, ну а все же, только не льстите, только всю правду, — оживилась она.

— Вы выглядите гораздо моложе своих лет, я уверен, — настороженно улыбнулся, посмотрел сквозь нее.

— Ну на сколько? Скажите, не бойтесь.

Она подскочила, прошлась перед ним туда-обратно. Мужчина попытался подняться, но она властной рукой надавила на его плечо.

— Красивой женщине всегда восемнадцать, — хрипло ответил пожилой спортсмен и затравленно огляделся.

— Нет, вы не льстите, да вы на лицо, на фигуру повнимательнее посмотрите.

— Ну, если так, — сказал мужчина, резко вставая и разминая ноги, — то вам тридцать пять.

Она растерянно поправила куртку, посмотрела зачем-то на свои заляпанные кроссовки, встрепенувшись, крикнула вслед бегущему трусцой мужчине:

— Я и сама знаю, сколько мне лет, я спросила, на сколько я выгляжу!

Потом недовольно взяла свою сумочку со скамьи и побрела к выходу. Села в автобус и спросила у отражения окна: «На сколько я выгляжу?»

А где-то дышится легко

Я сидела в баре гостиницы, на банкет идти не хотелось. Весь день провела на конференции, и голова была немного тяжелой. Продолжать вечер в компании профессионалов, которые, даже выпив, говорят о делах, не хотелось. Моя работа — коучинг. Помогать людям достигать своих целей. В этой профессии я несколько лет, до этого работала экономистом в логистической компании, рассчитывала маршруты, обеспечивала документацией железнодорожные составы и фуры, обсчитывала стоимость грузоперевозок. В общем, тоскливые цифры. Одним утром, за чашкой растворимого кофе в убогой съемной квартирке на окраине Москвы, я решила все изменить. Накопленные на отпуск деньги я отдала тем, кто обещал меня научить коучингу. Сейчас забавно вспоминать все мои мытарства, но я горжусь тем, что не сдалась и добилась признания в этом деле. У меня более двадцати клиентов и еще десять в листе ожидания. Все они имеют массу желаний и фантазий, а я помогаю им эти идеи рационализировать.

Из лобби доносились звуки рояля и успокаивали, умиротворяли разгоряченный ум. Здесь, в полутонах, полутенях, полузвуках, было особенно мирно и спокойно. Я сидела в глубоком кресле за миниатюрным столиком, в ладони покоился пузатый снифтер, в нем отсвечивал благородным золотом коньяк двадцатилетней выдержки. Как-то один из моих клиентов пригласил на дегустацию французских коньяков. Там сомелье научил меня обонять, различать и наслаждаться букетом ароматов этого изысканного напитка. Мне хватает двух-трех глотков за вечер — в остальное время я почти не вынимаю носа из бокала. Легкий запах горького шоколада, дорогой кожи и дубовой бочки расслаблял, редкие глотки согревали грудь, теплотой бежали по венам, добираясь до лица и стыдливых от удовольствия щек.

Столичный пятизвездочный отель кичился роскошью, словно нувориш. Но здесь, в баре, было меньше помпезности, больше достоинства что ли. Банкетный зал, расположившийся по соседству, приглушенно гудел, словно улей, своей жизнью. Высокие дворцовые двери из банкетного зала приоткрылись, и в бар вошла элегантная рыжеволосая женщина средних лет. Она огляделась, направилась было к стойке бара, но, заметив меня, подошла и сказала пару вежливых, приятных слов о моем выступлении.

— Вы говорили, что мужчины реже меняют профессиональную сферу, чем женщины. Тут я бы с вами, пожалуй, согласилась, — сказала она.

Я предложила ей присесть, все равно комфортное одиночество нарушено.

— Что мешает? — спросила я вежливо.

— Ну они, конечно, консервативны.

— Не все. Но я спрашивала, что вам мешает полностью согласиться со мной?

— Предпочитаю всегда оставлять шанс.

— Себе или собеседнику?

Она поддалась вперед, как ученица в классе, которая очень хочет понравиться учительнице, но не понимает, о чем ее спрашивают.

— Вы оставляете себе шанс изменить свое мнение в зависимости от контраргументов собеседника, или вы оставляете шанс субъекту на его личностные изменения? — уточнила я.

— Я бы хотела дать себе шанс, — она горестно тряхнула головой и посмотрела в сторону.

Я заметила, что она слегка одурманена алкоголем. Кончик ее носа покраснел, она приложила палец к уголку глаза, останавливая слезу. Правильные черты лица, красивая улыбка, пышные волосы до плеч переливались оттенками меди, красивые и умные кисти рук с тонкими пальцами. Я легко распознаю человека по его рукам, вернее, кистям рук. Где-то я прочитала, что руки отражают интеллект человека, и много раз убеждалась в правильности этого тезиса. Молчание затянулось, но я не боялась пауз, в моей работе, как и в работе психолога, нужно дать инициативу клиенту. Она мельком глянула на меня и, поймав мой внимательный взгляд, растерялась.

Мне была интересна ее история, и, чтобы расположить к откровенной беседе, предложила ей выпить. Она заказала коньяк.

— Расскажите мне свою историю, — попросила я. — Мы здесь одни, нам никто не мешает. Устроим вечер по душам?

Принесли коньяк, и мы, удобно устроившись, начали неспешную беседу. Моя незваная гостья, неуклюже обрывая фразы в начале, смелела с каждым новым глотком.

— Знаете, мой муж был у меня первым мужчиной. Мы познакомились на работе, куда я пришла сразу после института. Он — уже начальник отдела, серьезный, в очках. Мне ужасно не нравился. Но, странное дело, он позвал меня на выходные в горы, и я сразу согласилась. Леша профессионально занимался альпинизмом уже лет десять к тому времени. Он скрупулезно составил список необходимого для моего первого восхождения и большую часть этого списка купил сам. Я же относилась к нему как к учителю: уважительно и пренебрежительно одновременно. Приняла как данность, что мне нужно научиться скалолазанию, а поскольку я легко всему обучалась, мне учиться нравилось. Скалолазание — почему бы и нет. Легко! Для Леши альпинизм — религия, это я почувствовала тогда еще. Для меня — развлечение. Он задался целью обратить меня в свою религию. Осознавал, что я к нему безразлична. Понимаете? К нему, да, но, кто знает, горы — место другой силы, почти мистической.

Она задумалась, взгляд затуманился. Я увидела снежные склоны гор, муравьиную цепочку людей, продирающихся сквозь метель, белой ватой облеплены брови, ресницы, бороды, пряди волос. Почему-то альпинизм у меня вызывает только такие ледяные картины враждебной мерзлоты. Я этим поделилась с Екатериной, так звали мою случайную собеседницу, она ответила, что дело было летом, красивым, цветным и жарким.

— Мы выехали в пятницу утром втроем: я, Леша и проводник-инструктор. Намеревались добраться до первой стоянки по канатке к ночи, переночевав, пройти в субботу первую фазу восхождения, в воскресенье — вторую, и ночью — обратно в Москву. Для моего посвящения Леша выбрал Кавказские горы, знаменитый Эльбрус. Для бывалых — это небольшая гора, для меня же эта моя авантюра на месте показалась катастрофой. Я поняла, что не хочу, не могу, хоть режьте меня, лезть на эти скалистые горы. На первой же попавшейся отвесной стене Леша обучил меня азам. Я ничего не понимала, ничего не запоминала, я была в полной растерянности и только беспомощно мотала головой по сторонам, словно что-то потеряла, себя словно потеряла. У меня было ощущение, что все происходит не со мной. Двое мужчин, уверенных, умелых, своей волей, словно тисками, сжали мое хрупкое я или то, что от него осталось, то место, где оно находилось. В этих тисках я послушно и обреченно, как заводная кукла, повторяла все, что фиксировали мои стеклянные от ужаса глаза.

«Главное — иди шаг в шаг, по сторонам не смотри. Костя идет первым, потом ты, я позади. Мы в плотной связке, ничего не может случиться. Ты в надежных руках», — сказал Леша. И легонько подтолкнул меня за удаляющимся инструктором Костей.

Екатерина помолчала, кисти рук, сложенные на коленях, подрагивали, как у ребенка во сне, когда ему снится что-то страшное. Я подумала, как бы я в свои двадцать повела себя на ее месте? Отказалась? Уехала обратно домой? Устроила истерику? Она посмотрела на меня, улыбнулась:

— В сущности, все это глупости.

— Вовсе нет, продолжайте, прошу вас, — горячо возразила я.

— Когда мы начали подъем, солнце уже стояло высоко, мне было очень жарко во всем этом снаряжении. Я старательно выполняла инструкцию «шаг в шаг», мы шли по узкой горной тропинке вдоль скалы по левую руку. Высота была небольшая, Костя обернулся, показал на отвесную скалу, я не обратила внимания. Мы подошли, тут я поняла, что мы будем карабкаться вверх. У меня все сжалось внутри. «Смотри, как Костя выбирает уступы для ног и рук, и за ним след в след», — твердо сказал Леша. Мы поползли вверх. Эта первая стена была не очень высокой, со множеством трещин, уступов и небольших платформ из камней. Мы добрались наверх довольно быстро. Я не понимала, что происходит вокруг, перед моими глазами мелькали руки и ноги Кости, и я внимательно высматривала прощелины и заступы для себя. Наверху Леша приобнял меня за плечи и сказал: «Молодчина! Ты знаешь, что ты молодчина!». Это был первый раз, когда он ко мне прикоснулся.

Екатерина передернула плечами и скользнула по мне виноватым взглядом.

— Мы пошли на второй переход опять вдоль скалы по узкой тропе. Правда, на этот раз мы были уже довольно высоко. Тропа круто вилась наверх. Дантовы круги.

Екатерина недобро усмехнулась в сторону.

— Подул свежий ветерок, и небо очень быстро затянули серые летние облака, воздух стал молочным и плотным. Впереди был резкий поворот почти на девяносто градусов, я смотрела след в след Косте. Вдруг начал накрапывать тихий дождик. Я подняла лицо вверх, чтобы хоть немного смыть пот с лица, освежиться. Когда опустила голову, Кости не было. Я остановилась, и в этот момент грянул гром. Я вздрогнула всем телом и качнулась в бок, правый ботинок заскользил вниз по камешкам. Твердая рука сзади прижала меня к скале. Вокруг потемнело, началась гроза. Леша сзади кричал: «Не бойся, летние грозы быстро проходят. Нужно идти вперед, там за углом нас ждет Костя». Чтобы справиться с этим маневром, я повернулась лицом к скале и, цепляясь руками за камни, боком миллиметровыми шажками стала передвигаться вдоль тропки. Налетел ветер, хлестал дождем, я промокла до нитки. Дождь заливал глаза, было трудно смотреть сквозь воду. Я увидела руку Кости, схватила ее и потихоньку, с его помощью, перебралась за угол. Там был небольшой плоский выступ, на котором могли поместиться все мы трое. Тропа продолжалась чуть выше, надо было пробраться к ней по скале. Мы каким-то чудом добрались до нее и пошли дальше. До этого я была лицом к скале, и теперь можно было повернуться к ней боком. Я повернулась, молния сверкнула совсем рядом. Ветер бушевал. Я посмотрела вниз — тут Екатерина замолчала.

Расширенные зрачки, на лбу у корней волос вздулась венка, сцепленные намертво скулы, я подалась вперед. Мне было тяжело видеть ее такой. Я взяла ее ладонь, она была влажной и ледяной. Екатерина медленно перевела на меня взгляд:

— Я никогда в жизни не испытывала такого страха, — продолжала она хриплым голосом. — Это мучительное чувство такой силы, что полет вниз казался освобождением, неимоверно благостным, как любовь Господа. Я смотрела в бездну, разверзшуюся передо мной, и мечтала только об одном — избавиться от этого страха. Это была глубочайшая расщелина без дна, сплошная чернота внизу. Гремел гром, и я, девчонка, воспитанная в семье атеистов, подумала: «Это Он». Бог, понимаете? — она наклонилась ко мне.

У меня стояли слезы в глазах.

— Я отпустила камни, за которые держалась, и подалась вперед, мне казалось, что я уже лечу, свободная от всего. Сильная рука сзади резко меня развернула к скале, и Леша всем своим телом молча прижал меня к ней. Я закрыла глаза, жгучие слезы обжигали щеки, мне казалось, меня лишили небесной любви и блаженства. Выждав минуты две, он, обеими руками крепко держа меня за предплечья, повернул вдоль тропинки и очень грубо крикнул: «А ну, пошла, давай, пошла!». Помню, меня напугало это и задело. Но я как-то вся собралась и пошла. Остаток маршрута мы прошли довольно спокойно. Вскоре небо прояснилось, воздух дрожал от влажности, испарений и пекла. Стало трудно дышать.

Она помолчала.

— Через неделю Леша сделал мне предложение, и я согласилась. Мы вместе восемнадцать лет. Пять лет назад я поняла, что больше так не могу, не хочу. Но неожиданно забеременела. Я не знаю, что такое любовь к мужчине. Это, наверное, как там на скале, когда на секунду мне показалось, что я свободна от всего. Мне часто снится этот момент. Момент жуткого страха, за которым, я знаю, будет это блаженство, но всегда просыпаюсь до него. Это невыносимо. Каждый отпуск традиционно мы в горах. Мы прошли многие, даже сложные маршруты. Я освоилась и вполне уверенно себя чувствую. Там, ползая по скалам, понимаешь, что такое поддержка и чувство локтя, что такое надежный партнер. Об этом всегда говорит Леша. Отпуск на море, экскурсии по городам, музеи — что вы, это все суета и тщета. У нас семейный идол — альпинизм. Когда появился малыш, я не поднималась в горы три года.

Екатерина вздохнула и слабо улыбнулась. Мягко высвободила свои руки из моих и, допив коньяк, решительно поставила бокал на столик. Поджала губы:

— Я хочу узнать других мужчин, какие они, как бы они меня ласкали. А вдруг я испытаю эту любовь, то необъяснимое и недосягаемое, на вздох от которого я была.

Я растерялась. Поерзала в кресле.

— То чувство, о котором вы говорите, Екатерина, в сексе можно испытать только с любимым мужчиной, — ответила я тихо.

— Знаете, на прошлой неделе я решила уйти от Леши.

— Иногда полезно некоторое время пожить порознь, — кивнула я головой.

— А вчера узнала, что беременна. Вторым. Если я его рожу, то уже никогда не смогу уйти от мужа.

Я ужасно струсила что-либо отвечать Екатерине и просто потащила ее в банкетный зал танцевать, уговаривая оставить серьезные решения на утро. Она, улыбаясь сквозь слезы, легко подалась вслед за мной. Мне показалось, что она все поняла про мое малодушие. Она танцевала, легко отдаваясь музыке, закрыв глаза и мечтательно улыбаясь.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее