Бесплатный фрагмент - Зов издалека

Посвящение

Страницы дневников моих, шагов незримых тихие следы.

Искателям.

Бесценной Эос, ушедшей, но не угасшей.

Благодарности

Лидии Николаевне Казаковой, в надежде на вечную встречу. И всем моим наставникам, учителям — за труд любви, за веру в Бога и веру в человека.

Супруге Алёне, семье, родным и друзьям, всем дорогим и любимым — за любовь и верность, за ваш свет во тьме, долготерпение, поддержку и прощение.

Поэтам Мамеду Халилову и Ларисе Желенис. Вы не просто стали литературными редакторами этой книги — благодаря вам я словно заново рождался!..

***

С…

Я остался один средь пустыни безбрежной,

Поражённый известьем о смерти твоей.

Вмиг поблекли все краски моей жизни мятежной,

И предвечная осень воцарилась над ней…

И в глухие рыдания вылилось сердце.

И сломался мой посох надежды земной.

И я бил себя в грудь — там, где узкая дверца

В неизведанный мир, напоённый весной.

И я взял мою Книгу с золотистым обрезом —

Я свой меч беспощадный из ножен извлёк,

Свои жгучие слёзы я рубил им и резал!..

Но твой образ прекрасный перед ним не поблёк.

За разлукой земною иная разлука

Мне открылась — как путь всё равно что до звёзд. —

То ль за все прегрешенья — нам суд и наука…

То ли милости трепетной сказочный мост…

2017 г.

Время ясно слышать

***

Вот и вновь непогода. И всё мне, как будто бы, снится.

Едут воины-тучи и льётся небесная сталь.

Вот и снова на сердце слетела усталая птица,

Серым лебедем свила гнездо и согрелась печаль.

Я так много прошёл, мне не стыдно собою гордиться.

Я узнал, как устроено всё, что я вижу вокруг.

Только что же мне делать с моей своевольною птицей?

Её можно прогнать, но её не покормишь из рук…

Я открою окно, я раздвину тяжёлые тучи,

Прогоню мою птицу в просторы небесных морей.

Опустеет гнездо, но не станет мне легче и лучше —

Я заплачу о том, что не знаю язык лебедей.

1992 г.

***

Когда могучий здравый смысл

В своих крикливых воплощеньях

Заляжет набираться сил,

Мне, бывшему весь день мишенью,

Как ею здорово не быть!

Какое счастье — осторожно

Зажечь свечу и ощутить

Знакомый ветерок по коже,

Войти в семью любимых книг,

Во тьме таинственно оживших,

С тоскою вспомнить чей-то лик,

Всплакнуть о бывшем и не бывшем.

И, насладившись тишиной

И дрожью сонного пространства,

Оставить книги за спиной,

Уйти куда-то… но остаться.

Остаться. И, открыв окно,

Вдохнуть медлительно, поглубже —

И вдруг в восторге обнаружить

Всё то, что смертным не дано!..

***

Выключатель, пятачок розетки. —

Не сдержусь, ударю кулаком…

Чтоб кленовая горела ветка

Вместо лампочки под потолком.

Чтоб не затмевал живые звёзды

Электрический холодный свет,

И прервать мои ночные грёзы

Мог один серебряный рассвет.

Чтоб аппаратуры электронной

Мне не помешал ни скрип, ни свист

Слышать, как в зелёном зале тронном

Падает, кружится жёлтый лист…

Потому что осень скоро, осень —

Время звёздных и земных дождей,

Время убегать под сумрак сосен,

Время ясно слышать для людей.

***

Тишины, тишинищи б омутной!..

Ах, оставьте меня, — устал!

Суетою слепою тронутый,

Всё я слышал. И всё сказал.

В одиночестве б — одиночества.

Тень моя, убирайся прочь!

Лишь твоё признаю высочество

И выслушиваю тебя, ночь.

***

Б. Г.

И тихое слово, и скрипка, и флейта

О том, что незримо, расскажут.

Но горние звёзды, деревья и ветер

Не станут искать пропажу:

Она будет слишком мала. И задача

Останется прежней: быть ближе,

Быть ближе и выше. И всё это значит,

Что следует только услышать

В биении сердца, в дыхании ветра

Неслышимое — о незримом,

О том, что не смерить минутой и метром,

Но бережно ими хранимом.

***

Работа — дом. Заботы — сон.

Рождает день свой хлеб насущный.

Но — вечный вздох, и вечный стон

О неизвестной жизни, лучшей.

Года — идут. Дела — идут.

Куда — идут? Такая скука!

И хочется разбить сосуд

Тупого сытого рассудка…

Но всё ж… успеем умереть,

Порадовав кого-то тризной.

Куда спешить? Повсюду смерть

Венчает все земные жизни.

И я решаю всё же: жить! —

Искать во тьме живое Слово,

Чтоб наполнять бесценно-новым

Сосуд, познавший только — быть…

***

Я мучительно роюсь в словах,

Афоризмах и мудрых законах:

Я не знаю, как это назвать

И понять. Только знаю — закован,

Заколдован, застигнут врасплох,

Взят без боя тобой, завоёван,

И теперь каждый взгляд, каждый вздох,

Каждый возглас и жест мой основан

Самым главным… намокшим от слёз

И не знающим схем и названий,

И теперь я свободен — как пёс

На цепи, и та цепь — ожиданье.

Говорят: «Это просто любовь».

Объясняют здоровым инстинктом:

«Он фундамент — и не прекословь! —

Остальное — лишь лак и мастика.

Остальное — все ваши слова,

Соловьи ваши, розы и грёзы.

Вы поэт, знайте Ваши права,

Ваши термины, жесты и позы!..»

Как поэт, я их буду гневить,

Я их термины больше не трону.

Я из тех, кто не знает «любви»,

Я из тех, кто не ведает формул.

Я из тех, кто родился узреть

Эту реку в лесах мирозданья,

Где в волнах, словно хилый медведь,

Терпит бедствие их фундамент.

***

Душа — усталый метроном

Всё ищет в прошлом знаков вещих.

И снится мне мой старый дом,

И снятся лики всех ушедших,

И снится тихий снегопад,

Огонь в печи, и запах сена,

И предрассветный спящий сад,

И долгий дождь порой осенней…

Пока, предчувствуя судьбу,

Живу, уткнувшись в неизвестность,

Всегда, во сне и наяву,

Живёт во мне моё же детство:

Мой первый мрак, мой первый свет,

Озноб и слёзы первой Встречи,

И первый ласковый Ответ,

И первый шаг дорогой млечной…

***

Искатель-разум, телу незнакомый,

Для тела выстроит и рассчитает путь, —

Изнемогу я, родиной влекомый,

И ринусь в распахнувшуюся жуть.

О мать-земля моя, о мама, о родные,

Я к вам тянусь — и я от вас бегу!

О милые, любимые, о злые!

Могу — вернуться, — возвратиться не могу…

Размышления в детском саду

Скитанья. Исканья. Земные просторы.

Миры неземные. Дыхание тайн…

Копилка, квартира, запоры, заборы,

Ларьки, магазины, матерный лай!..

Никто не узнает, никто не услышит,

Бросая оценивающий взгляд,

Что — в этом мальчонке, что — в этой малышке,

Что — глупые эти глазёнки таят.

Как много разбитых, загубленных судеб,

Как много, как много убитых-живых!

Живём, как умеем — и кто нас осудит?

Ведь ад не доказан, а рай — для иных…

***

Жизнь всё чаще живущих пугает

Неожиданной новью своей…

Ранней осенью вьюга срывает

Листья чёрные с тополей.

Ураганы. Землетрясения.

И на гибнущей зелени — снег.

Революции, войны, волнения —

Всё ужасней из века в век.

Концлагерь — в фундамент свободы,

Убийство — во имя Творца.

Вместо природы — заводы.

И всё громче во тьме голоса:

«Все нежданные метаморфозы —

Пророков ожившие сны —

Только тени нависшей угрозы,

Только эхо великой войны…»

Сердце глухо на зов отзывается,

И душа, словно с яблони — плод,

Вдруг с родимого древа срывается…

Но под ним —

Никогда не падёт.

Ученик

***

Там, где нагое тело станет

Стальным пред лезвием меча,

Где, улыбаясь, ветхий старец

Неслышно гаснет, как свеча,

Где в гулком мраке исчезает

Зари звенящей серебро,

Где неподвижно замирает

Над рукописью перо,

Там, где кончается наука,

Где засыпают все слова,

На грани тишины и звука

Поэзия ещё жива…

***

Меж дикою Москвой и дикою землёй,

Меж гордостью и самобичеваньем,

Меж одиночеством и скучной болтовнёй,

Меж бездною любви и разочарованьем…

Я поневоле нелюбим и нелюдим:

Мне снится истина и мне не до сражений.

Я чую идеал, но кто сравнится с ним?