Бесплатный фрагмент - Зимние песни Царства У

…Путь Неба принадлежит Небу с первого шага и потому зовется небесным. Путь земной блуждает по земле и выводит человеков на редкие прогалины. Сказывают, что есть места, где оба пути сходятся как пара журавлей, летящих в одном направлении, и потому иногда путник выходит к нежданной цели…

Хэ Юн-хай.

Царство У лежит у самой кромки неба — так близко, что Небо его даже не замечает. Или притворяется, что не замечает. А с другой стороны царство У граничит с водой. Но река это или море — жителям все равно. Посреди царства растет лес, а посреди леса — гора. Небо, вода и лес дают еду — и того достаточно, а гора — страх, вот и в жизни смысл появляется. А нужно ли чего больше? Разве что петь песни долгими зимними ночами в Первого Дня Весны.

Зачин

В темные ночи середины зимы люди любят посидеть у огня и поговорить о том, чего сами не понимают — о духах, лисах-оборотнях и пути, который неведомо откуда и куда простирается. А того что под носом — не примечают.

Между тем, дела творятся из рук вон.

В соседнем уезде, к примеру, трехсотлетний лис, мнивший себя бессмертным, попал в капкан да не выпутался. Шубу из его серебристого меха подарили второй жене уездного старосты, так та носом поворотила — мол, мех старый, совсем уважить не умеют. И продала ее на ярмарке за трех гусей.

Шубу ту следом выменял монах за молитву о Чистых землях, и отнес в храм: настоятель его был стар, а зимой лучше шубы что согреет? Настоятель обрадовался, в шубу завернулся. Зашел в алтарь. Да больше и не вышел.

Говорят, видели, как шуба поверх журавля попоной лежала, когда тот взлетал поутру. А может, и не шуба то была, а померещилось. И не журавль, а воробей какой.

И было то совсем рядом. Но то, что рядом — обыденное. А людям все чудеса подавай.

***

снег на крышах

слишком много неба

маленький я

Дырявый ковш

На самом краю деревни, почти в лесу, одиноко жил лудильщик по фамилии Чу. Был он в летах, а добра не нажил — все богатство его в чужие руки ушло.

Как-то в ночь Первого Огня вышел он за ворота поглазеть на звезды да угольком разжиться. Глянул на небо, оглядел дорогу. И видит: стоит возле колодца человек и ковшом машет. Понял он, что и сам водицы свежей попил бы, и к незнакомцу обратился.

— Почтенный господин, не одолжите ли ковш воды набрать?

— Я-то одолжу, да толку: дырявый ковш у меня.

— Повезло вам! В этом я помогу.

Мастер взял в руки ковш и махнул рукавом в сторону хаты. А незнакомец вроде как и не ступает вовсе, только странно покачивается и за мастером скользит.

Руки мастера, сказать по чести, дело свое знали. Даже в темноте он нашел заклепку и молоток, нащупал дырку в ковше, да так ловко и быстро заделал прореху, что и при свете ковш как новый можно было бы продать.

— Принимайте, почтенный господин! Теперь будет, из чего воды попить. А ночь-то холодная нынче! Вот монетку возьмите — будет на что силы поддержать в такую ночь. И меня за чаркой вспомните.

Оглядел незнакомец работу, зацокал языком и говорит:

— Вот ведь человек! И не знает, что сделал и кому добро подарил.

И в ту же секунду исчез. Мастер только глаза потер — но что в темноту зря смотреть? Махнул рукой, икнул от голода и лег спать в холодной хате. А ночью ударил крепкий мороз, и бедолага замерз насмерть.

Люди в деревне сказывают, что слышали ночью стук барабанов, трубы и колокольцы. Иные даже видели, как под утро по деревенской дороге шла процессия — человек сто челяди с балдахинами и зонтами, и посреди них качался расшитый золотыми фениксами паланкин. А в нем — бедный мастер, держащий в руках горшок с горячими углями.

Слухи об этом странном явлении быстро разлетелись по уезду. Сердобольные крестьяне, к сердцу приняв деревенские рассказы, даже начали ставить табличку с его именем у очага. Да до сих поминают Чу в молитвах в Ночь Первого Огня и кропят вином очаг.

А незнакомец тот нет-нет да заглянет на огонек. Только нынче ему не то, что в дом — к воротам путь заказан: собак сразу спускают. Такие времена настали…

***

ползи, букашка

сколько осталось поля

под этим небом…

Стержень Добродетели