Бесплатный фрагмент - Зикси — королева ведьм

Лаймен Фрэнк Баум

ЗИКСИ — КОРОЛЕВА ВЕДЬМ
или
История волшебного плаща

С иллюстрациями Фредерика Ричардсона

Перевёл с английского Л. Малевин

Предлагаем юному читателю замечательную детскую повесть-сказку, написанную одним из лучших сказочников мира, американцем Лайменом Френком Баумом (1856—1919) уже после появления знаменитой серии романов про «страну Оз». В ней рассказывается о том, как в кои-то веки сказочные феи собрались и решили сделать людям подарок — волшебный плащ, выполняющий любые человеческие или нечеловеческие пожелания, даже самые невозможные. Казалось бы, что тут может быть плохого? О том, в чьи руки попал этот плащ и что он сумел подарить людям, рассказывает эта книга.

Copyright 1904, 1905, Л. Франк Баум. Впервые опубликовано в октябре 1905 г.

© Л. Малевин. Перевод с английского. 2020

Моему сыну Фрэнку Джослину Бауму

Глава I. О том, как сплели волшебный плащ

В одну чудесную лунную ночь феи собрались на красивой поляне древнего леса Бурзее. Поляна имела форму круга, вокруг неё росли гигантские дубы и ели, а в центре трава была зеленой и мягкой, как бархат. Если бы какой-нибудь смертный когда-либо проник так далеко в этот огромный лес и смог бы взглянуть на сказочный круг при дневном свете, он, возможно, мог бы увидеть крошечную тропинку, протоптанную в траве ножками танцующих эльфов. Ибо здесь, в полнолуние, под музыку знаменитого сказочного оркестра, которым управляла добрая королева Лулео, сказочный народец любил танцевать и веселиться, пока серебристые лучи луны заливали поляну и заставляли их прозрачные крылья искриться всеми цветами радуги.

Однако в эту особенную ночь они не танцевали. Потому что королева уселась на маленькую зеленую насыпь, и пока её придворные собрались вокруг неё, она начала выговаривать им недовольным тоном.

— Я устала танцевать, дорогие мои, — сказала она. — Каждый вечер, с самого полнолуния мы приходим сюда, чтобы пошутить, посмеяться и поразвлекаться; и хотя всё это неплохое занятие, чтобы держать сердце в лёгкости, однако устать можно даже от веселья. Поэтому я прошу вас предложить какой-то новый способ развлечь меня и себя этой ночью.

— Это трудная задача, — ответил один симпатичный эльф, медленно открывая и вновь складывая крылья. — Мы пережили столько веков, что давно исчерпали всё, что можно считать новинкой, и из всех наших развлечений ничто не доставляет нам такого постоянного удовольствия, как танцы.

— Но я не хочу танцевать сегодня вечером! — ответила Лулео, слегка нахмурившись.

— Мы можем создать нечто особенное, благодаря нашей волшебной силе, — предложила фея, сидевшая у ног королевы.

— Ага, вот это — просто отличная идея! — воскликнула изящная Лулея и её лицо просияло. — Давайте создадим что-нибудь. Но что?

— Я слышал, — заметил другой участник-эльф, — что некоторые феи в Америке сделали особую шапку для размышлений. И какой бы смертный ни носил эту шапку, в голову его приходили только самые мудрые и благородные мысли.

— Это действительно достойное изобретение, — воскликнула маленькая королева. — Что же стало с этой шапкой?

— Человек, заполучивший её, так испугался, что кто-то другой завладеет ею и сможет думать так же, как и он сам, что он спрятал её в самое безопасное место — настолько безопасное, что сам он никогда не сможет даже подумать, где он её разместил.

— Как жаль! Но мы не должны повторять подобную ошибку, чтобы не повторить подобную судьбу. Разве ты не можешь предложить что-нибудь еще?

— Я слышал, — сказал другой придворный, — о феях, которые создали пару волшебных сапог, которые навсегда уносят их смертного владельца от опасности — и никогда вновь не втягивают в нее.

— Какое великое благо для этих грубых смертных! — воскликнула королева. — А что стало с этими чудо-сапогами?

— Они наконец-то попали во владение одного великого полководца, который не знал своих сил. Поэтому однажды он надел их в бой и сразу же убежал, сопровождаемый всеми своими людьми, и враг победил.

— Но разве сам генерал не избежал опасности?

— Избежать-то избежал, но ценой собственной репутации. Поэтому он удалился на свою ферму и с той поры истоптал эти сапоги на проселочной дороге, пытаясь понять, почему же он вдруг стал таким трусом?

— Сапоги достались явно не тому человеку, — сказала королева; — и именно поэтому они оказались проклятием, а не благословением. Но мы не хотим и думать про зачарованные ботинки. Подумаем о чем-нибудь другом.

— Предположим, мы сплетём волшебный плащ, — предложила милая маленькая фея Эспа, которая до той поры молчала.

— Плащ? Действительно, мы могли бы легко сплести его, — ответила королева. — Но какой магической силой он должен обладать?

— Пусть он исполнит любое желание своего владельца, — сказала Эспа, просияв.

Но при этих словах со всех сторон поднялся шум протеста, который королева немедленно заставила умолкнуть одним взмахом королевской руки.

— Наша сестра не задумывалась о возможных последствиях того, что она предложила, — заявила Лулео, улыбаясь приунывшей маленькой Эспе, которая, казалось, почувствовала себя обличённой неодобрением других. — Подумай она хотя бы мгновение над своим предложением, и она бы сама поняла, что такая сила даст смертному владельцу плаща столько же привилегий, сколько имеем мы сами. Как я полагаю, вы предназначали магический плащ для смертного владельца? — спросила она.

— Да, — ответила Эспа застенчиво; — Таково было мое намерение…

— Но идея, тем не менее, хороша, — продолжила королева, — и я предлагаю посвятить этот вечер плетению волшебного плаща. Однако, пусть его магия дарует его владельцу исполнение только одного желания; и я совершенно уверена, что даже это должно стать большим благом для беспомощных смертных.

— А если предположить, что несколько человек будут носить этот плащ, — сказал один из участников группы. — Чьё тогда он исполнит желание?

Королева с минуту подумала, а затем ответила:

— Каждому обладателю волшебного плаща будет даровано исполнение одного желания, но при условии, что этот плащ не будет украден у его последнего владельца. Мы никогда не наделим воришку магической силой.

— Но разве не должно быть предела количеству носителей плаща? — спросила фея, сидевшая у ног королевы.

— Думаю, что нет. При правильном использовании наш подарок окажется очень ценным для смертных. Но если мы обнаружим, что он используется не по назначению, мы можем в любой момент забрать у них плащ и лишить его магической силы. Так что теперь, если мы все согласны с этим новым развлечением, давайте приступим к работе.

При этих словах феи вскочили с нетерпением; и их королева, улыбаясь им, помахала своей палочкой к центру поляны. Сразу же там появился красивый сказочный ткацкий станок. Но это был вовсе не такой ткацкий станок, какие сооружали себе простые смертные. Он состоял из большого и маленького золотого кольца, поддерживаемого высоким шестом из яшмы. Вся группа фей и эльфов трижды станцевала вокруг него, феи несли в каждой руке серебряный челнок, обмотанный блестящими нитями, тоньше, чем самый тонкий шелк. И нити на каждом челноке выглядели не так, как у всех остальных челноков.

По знаку королевы они все подошли к золотому ткацкому станку и закрепили концы нитей в его основе. В следующий момент они радостно затанцевали туда-сюда, в то время как серебряные челноки быстро летали из рук в руки, и ткань, похожая на паутину, начала быстро расти на ткацком станке.

В какое-то время и сама королева принимала участие в массовом танце, и нить, которую она вплетала в ткань, была волшебной, предназначенной для того, чтобы придать плащу удивительную силу.

Долго и быстро волшебная группа работала под лучами угасавшей луны, в то время как их ноги грациозно спотыкались о траву, и их радостный смех звенел, как серебряные колокольчики, и пробуждали отголоски окружающего их мрачного леса. Но наконец они остановились и попадали на зеленую мураву с короткими вздохами облегчения. И челноки и ткацкий станок исчезли; работа была завершена; и королева Лулео стояла на холме, держа в руке волшебный плащ.

Эта обновка была так же прекрасна, как и чудесна — каждый оттенок радуги блестел и искрился из мягких складок; и хотя он был лёгким, как лебяжий пух, его прочность была настолько велика, что сама ткань была почти неразрушимой.

Волшебная группа смотрела на этот плащ с удовлетворением, потому что каждый помогал в его изготовлении и мог с понятной гордостью восхищаться его блестящими складками.

— Получилось действительно очень мило! — воскликнула маленькая Эспа. — Но кому мы его представим?

Вопрос вызвал дюжину предложений, каждая фея, казалось, поддерживала своего смертного. Каждый участник этой группы, как вы, несомненно, знаете, был невидимым стражем какого-то мужчины, женщины или ребенка в великом мире за пределами леса, и было совершенно естественно, что каждый желал, чтобы в его собственному опекаемому достался волшебный плащ.

Пока они спорили, к ним присоединилась другая фея и подошла к королеве.

— Добро пожаловать, Эреола, — сказала Лулео. — Ты опоздала.

Вновь прибывшая была очень красива внешне, и со своими пушистыми золотистыми волосами и ясными голубыми глазами была на удивление печальна. Низким серьезным голосом она ответила королеве:

— Да, ваше величество, я опоздала. Но я ничего не могла с этим поделать. Старый король Нигдении, опекуном которого я была со дня его рождения, этим вечером скончался, и я не могла оставить его до конца.

— Итак, старый король наконец-то умер! — задумчиво сказала королева Лулея. — Он был хорошим человеком, но, к сожалению, скучноватым; и он, должно быть, время от времени сильно утомлял тебя, моя милая Эреола.

— Думаю, все смертные утомительны, — вздохнула фея.

— А кто новый король Нигдении? — спросила Лулея.

— Кандидата там нет, — отвечала Эреола. — Старый король умер без единого родственника, который смог бы принять от него место на троне, и его пять высших советников были в большом замешательстве, когда я ушла.

— Ну, дорогуша, вы можете отдохнуть и повеселиться некоторое время, чтобы восстановить свою прежнюю легкость духа. Постепенно я назначу вас опекуном какого-нибудь новорожденного, чтобы ваши обязанности были менее трудными. Но мне жаль, что вы не были с нами сегодня вечером, потому что у нас было редкое развлечение. Взгляните! Мы сплели волшебный плащ.

Эреола с удовольствием осмотрела одежду.

— А кому эту прелесть предстоит носить? — спросила она.

Затем снова возник добродушный спор о том, какой смертный во всем мире должен обладать волшебным плащом. Наконец королева, смеясь над аргументами своих придворных, сказала им:

— Хватит! Давайте оставим решение Человеку-С-Луны. Он наблюдал за нами с немалым весельем, и однажды, я уверена, я поймала его на том, что он подмигивает нам довольно заговорщицким способом.

При этом каждая голова обратилась к луне; а затем на широкой поверхности луны стало резко очерченным человеческое лицо, бородатое и морщинистое, но с веселым взглядом, несмотря на грубые очертания.

— Значит, я должен решить еще один спор, а? — произнес он чистым голосом. — Ну, что на этот раз, дорогие мои?

— Мы хотим, чтобы вы сказали, какой смертный должен носить магический плащ, который сплела я и дамы моего двора, — ответила королева Лулея.

— Отдай его первому же несчастному человеку, которого ты встретишь, — сказал Человек-С-Луны. — Счастливым смертным волшебные вещи не нужны.

И благодаря этому совету дружелюбное лицо Человека-С-Луны стало таять, пока совершенно не исчезло, и на серебряном диске не остались видны только смутные очертания.

Королева c восхищением хлопнула в ладоши.

— Наш Человек-С-Луны очень мудр, — заявила она. — И мы последуем его предложению. Иди, Эреола, так как ты на какое-то время свободна, и отнеси волшебный плащ в Нигдению. И пусть первый же встреченный тобою человек, который действительно несчастен, будь то мужчина, женщина или ребенок, получит от тебя этот плащ в подарок от нашей сказочной группы.

Эреола поклонилась и накинула на руку плащ.

— Пойдёмте и мы, дети мои, — продолжала Лулея. — Луна прячется за верхушками деревьев, и нам пора уходить.

Мгновение спустя феи исчезли, и полянка, на которой они танцевали и соткали волшебный плащ, осталась лежать в глубоком мраке.

Глава II. Книга Законов

В эту же ночь среди пяти высших советников королевства Нигдении царило смятение и волнение. Старый король был мертв, и нигде на свете не осталось никого, чтобы сменить его на посту правителя страны. Он пережил каждого из своих родственников, и, поскольку корона находилась в этой семье вот уже несколько поколений, старшие советники ломали головы над выбором подходящего преемника.

Эти пятеро старших советников были очень важными лицами. Было сказано, что они правили королевством, в то время как король управлял ими; что делало его правление довольно легким для короля и довольно трудным для его подданных. Главного советника звали Таллидуб. Он весьма стар, весьма помпезен и очень уважал законы страны. Следующим по званию был Толлидоб, верховный Главнокомандующий королевской армии. Третьим был Тиллидиб, владыка Королевского Казначейства. Четвертым был Таллидаб, старший управляющий. И пятым и последним из верховных советников был Теллидеб, верховный палач.

Эти пятеро были достаточно осторожны, чтобы не проболтаться окружающим, что их старый король заболел, потому что все они ужасно боялись быть засыпанными многими глупыми вопросами. Они сидели в большой комнате рядом со спальней короля, в королевском дворце Нулеграда, который являлся столицей Нигдении, и куда не впускали никого, кроме королевского врача, который был наполовину слепым и совершенно тупым и потому не смог бы сплетничать с посторонними, даже если бы очень того захотел. И пока высокопоставленные советники сидели и ждали, пока король придет в себя или умрёт, по собственному выбору, Джикки ждал их и время от времени приносил им еду.

Джикки был камердинером и главным слугой короля. Он был столь же стар, как и любой из пяти высших советников; но все они были толсты, ужасно, просто безобразно жирными, в то время как Джикки была удивительно тощим и стройным; однако господа-советники держались очень торжественно и достойно, тогда как Джикки был ужасно нервным и весьма-весьма, можно даже сказать чересчур разговорчивым.

— Прошу прощения, мои господа, — говорил он каждые пять минут, — но вы думаете, что его величество выздоровеет? — И затем, прежде чем кто-либо из высших советников смог собраться, чтобы ответить, он продолжал: — Прошу прощения, но как вы думаете, его величество умрет? — И в следующий момент он осведомлялся: — Прошу прощения, но вы думаете, что его величеству лучше или хуже?

И всё это так раздражало высших советников, что несколько раз один из них поднимал какой-то предмет в комнате с намерением швырнуть его в голову Джикки; но прежде чем он смог бросить его, старый слуга нервно отвернулся и вышел из комнаты.

Теллидеб, верховный палач, часто вздыхал:

— Хотелось бы, чтобы нашёлся какой-то закон, который позволил бы мне отрубить голову Джикки.

На это Туллидуб, главный советник, отвечал мрачно:

— Нет закона, кроме воли короля, а он настаивает на том, чтобы Джикки разрешили жить.

Поэтому они были вынуждены терпеть Джикки как могли; но после того, как король испустил последний вздох, старый слуга стал всё больше нервировать и раздражал их гораздо больше, чем когда-либо.

Услышав, что король умер, Джикки бросился к двери ведущей на колокольню, но споткнулся о ногу Толлидоба и свалился на мраморный пол так сильно, что его кости сотряслись, и он поднялся, наполовину ошеломленный падением.

— Куда это ты собрался? — зловещим голосом спросил Толлидоб.

— Звонить в колокол в честь смерти короля, — ответил Джикки.

— Нет, оставайся здесь, пока мы не разрешим тебе уйти, — приказал генерал.

— Но колокол должен быть звонить! — сказал Джикки.

— Молчи! — прорычал казначей. — Мы лучше знаем, что должно быть сделано, а что нет.

Но это было не совсем так. На самом деле пятеро высокопоставленных советников ровным счётом ничегошеньки не знали о том, что следует делать в этих странных обстоятельствах.

Впрочем, все они вполне представляли, что если они скажут народу, что король умер, и не сразу назначат его преемника, тогда все население утратит в них веру и начнет сражаться и ссориться между собой относительно того, кто должен стать королем; и это никогда бы не закончилось миром.

Нет; было очевидно, что новый король должен быть выбран прежде, чем людям станет известно, что старый король умер.

Но кого им следует выбрать в качестве нового короля? Это был важный вопрос.

Пока они говорили об этом, вечно активный Джикки продолжал спешить и спрашивать:

— Разве мне не лучше будет пойти и позвонить в колокол?

— Нет! — кричали они на него хором; и тогда Джикки снова исчезал.

Таким образом, они сидели, думали и советовались вместе всю долгую ночь, и к утру к решению этой проблемы они были не ближе, чем раньше.

На рассвете Джикки вновь просунул голову в комнату и сказал:

— Разве мне не лучше…

— Нет! — закричали все разом.

— Очень хорошо, — ответил Джикки. — Я только собирался спросить, не лучше ли мне сходить позавтракать?

— Да! — воскликнули они снова на одном дыхании.

— А… позвонить?

— Нет! — закричали они, и главный советник швырнул в него чернильницу, которая ударилась в дверь через несколько секунд после того, как Джикки закрыл её и исчез.

Пока советники завтракали, они снова обсуждали свои будущие действия в выборе короля; и наконец у главного советника возникла мысль, которая заставила его вздрогнуть так внезапно, что он чуть не задохнулся.

— Книга! — выдохнул он, уставившись на других своих собратьев-советников довольно диким образом.

— Какая книга? — спросил лорд-майор.

— Книга законов, — ответил главный советник.

— Я никогда не знал, что у нас есть такая, — заметил лорд-палач, выглядя озадаченным. — Я всегда думал, что воля короля у нас была законом.

— Значит это было! Только это было тогда, когда у нас был другой король, — взволнованно ответил Таллидуб. — Но эта книга законов была написана много лет назад и предназначалась для использования, когда другой король отсутствовал, или болел, или спал.

На мгновение наступила тишина.

— А вы когда-нибудь читали эту книгу? — спросил Тиллидиб.

— Нет; но я сейчас же её принесу, и мы сразу увидим, не существует ли закона, который помог бы нам справиться с трудностями.

Поэтому главный советник принес книгу — огромный старый том, который имел затхлый запах и был накрепко заперт серебряным замком. Затем нужно было найти ключ, что было нелегкой задачей; но, наконец, на столе лежала великая книга законов, и все пятеро толстых советников согнулись над ней.

Долго и кропотливо они искали нужную страницу, но только после рассвета Таллидуб внезапно положил большой палец на лист и закричал:

— У меня есть это! У меня есть это!

— Что это? Прочитайте это! Прочитайте это вслух! — закричали остальные.

В этот момент Джикки ворвался в комнату и спросил:

— Должен ли я позвонить в звонок?

— Нет! — заорали они, в бешенстве глядя на него; поэтому Джикки выбежал, печально качая головой.

Затем Таллидуб поправил очки и наклонился над книгой, прочитав вслух следующие слова:

— «Если король умрет, и никто не сможет его сменить, главный советник королевства отправится на рассвете к восточным воротам города Нулеграда и подсчитает количество людей, которые войдут через главные городские ворота, как только они будут открыты охранниками. И сорок седьмой человек, который в них войдёт, будь то мужчина, женщина или ребенок, богатый или бедный, простолюдин или благородный, должен быть немедленно провозглашен королём или королевой, в зависимости от обстоятельств, и будет править всем королевством Нигденией вечно до той поры, пока он или она будут живы. И если кто-либо во всем королевстве Нигдении откажется подчиниться малейшему желанию нового правителя, такой человек должен быть немедленно предан смерти. Таков закон».

Затем все пять высших советников с облегчением вздохнули и повторили слова:

— «Таков закон».

— Но, тем не менее, это какой-то странный закон, — заметил лорд-хранитель Казначейства. — Хотел бы я знать, кто будет этим сорок седьмым человеком, чтобы войти в восточные ворота завтра на рассвете.

— Надо подождать и посмотреть, — ответил лорд-генерал. — И я соберу всю свою армию у ворот, чтобы нового правителя Нигдении можно было по-королевски приветствовать, а также чтобы держать людей в порядке, когда они услышат столь странные новости.

— Прошу прощения! — воскликнул Джикки, заглядывая в дверной проем, — Но разве я не должен позвонить?

— Нет, ты явно чокнутый! — сердито ответил Таллидуб. — Если будет звонить колокол, люди всё поймут, а они не должны знать, что старый король мертв, пока сорок седьмой человек не войдет завтра утром в восточные ворота!

Глава III. Подарок королевы фей

Почти в двух днях пути от города Нулеграда, все еще находившегося в границах великого королевства Нигдении, на берегу широкой реки лежала маленькая деревушка. Она состояла из группы домов самого скромного вида, ибо жители этой деревни были людьми бедными и жили весьма простым способом. И все же один дом казался несколько лучше, чем другие, потому что он стоял на берегу реки и был построен паромщиком, чье дело было переправлять всех путешественников через реку. И, поскольку многие путешествовали таким образом, паромщик смог вовремя построить себе очень удобный коттедж, купить для него хорошую мебель и тепло и аккуратно одеть своих двоих детей.

Одним из этих детей была маленькая девочка по имени Маргарет, которую жители деревни называли «Мэгги», а ее отец-паромщик — «Пушистиком», потому что ее волосы были такими мягкими и пушистыми.

Ее брата, который был на два года младше, звали Тимотео; но Маргарет всегда называла его «Бадом», потому что, когда она впервые начала говорить, она не могла сказать «брат» более ясно; так что теперь почти каждый, кто знал мальчика, называл его Бадом, как маленькая Мэгги.

Эти дети потеряли свою мать, когда были очень маленькими, и паромщик пытался быть для них и матерью, и отцом, и воспитывал их очень нежно и с любовью. Они были хорошими детьми и нравились всем в деревне.

Но однажды их постигло ужасное несчастье. В одну очень бурную ночь паромщик пытался пересечь реку ради одного пассажира; но так и не достиг другого берега. Когда буря утихла, и наступило утро, сельчане обнаружили его тело на берегу реки, и двое его детей остались одни в мире.

Вести о его кончине были доставлены путешественниками в город Нулеград, где жила единственная сестра паромщика; и через несколько дней женщина пришла в деревню и взяла на себя ответственность за свою осиротевшую племянницу и племянника.

Она не была злой женщиной, эта тётушка Риветта; но она упорно трудилась всю свою жизнь, и имела строгое лицо и скрипучий голос. Она решила, что единственный способ заставить детей вести себя прилично — заткнуть уши; так что бедная Мэг, которая очень страдала из-за потери своего дорогого отца, имела еще больше поводов для слез после того, как тетя Риветта приехала в деревню.

Что касается Бада, он был настолько наглым и невоспитанным мальчиком, что тётя чувствовала себя обязанной перевоспитать его; и после этого мальчик стал угрюмым и безмолвным, но не плакал и не отвечал своей тёте ни слова. Маргарет было ужасно больно видеть, как ее младший брат страдал, и вскоре она стала настолько несчастной из-за печальных обстоятельств, в которых оказались она и ее брат, что она рыдала с утра до ночи и не чувствовала никакого утешения.

Тётя Риветта, которая работала прачкой в столичном Нулеграде, решила, что возьмет детей с собой.

«Мальчик сможет носить воду для моих кадок, а девочка поможет мне с глажкой», — решила она.

Поэтому она продала все более тяжелые предметы мебели, которые имелись в доме паромщика, а также и сам дом, а все оставшиеся вещи ее усопшего брата погрузила на маленького ослика, на котором она и отправилась в своё путешествие из столицы. Образовалась такая гора пакетов, что груз казался больше самого осла; но он был сильным животным и не жаловался на свое бремя.

Когда всё было готово, однажды утром они отправились к Нулеград: одной рукой тётушка Риветта вела за уздечку осла, а другой — маленького Бада, а Маргарет следовала за ними, снова плача от печального расставания со своим старым домом и всем, что у нее было связано с этим местом.

Это было тяжелое путешествие. Вскоре старуха устала, стала сварливой и раздражительной и ругала малышей почти на каждом шагу. Когда Бад спотыкался, поскольку он не привык идти так долго и далеко, тётушка Риветта таскала его за уши или сильно трясла его за руку или говорила ему, что он «ни на что не годящийся маленький нищий». Тот только поглядывал на неё мстительным взглядом, но не говорил ни слова. Женщина не обращала внимания на Мегги, которая со слезами на глазах и низко опущенной головой продолжала следовать за ослом.

В первую ночь они получили приют на ферме. Но утром было обнаружено, что ноги мальчика так опухли и воспалились после долгой прогулки за день, что он не мог стоять на них. Таким образом, тётушка Риветта, обиженно выговаривая ему за слабость, усадила мальчика среди узлов, навьюченных на спину осла, и они снова отправились в путь. Женщина шла впереди и вела осла, а Маргарет следовала за ними.

Прачка надеялась добраться до города к концу дня; но перегруженный осел шел не очень быстро, поэтому наступление темноты застало их в двух часах пути от городских ворот, и они были вынуждены остановиться в маленькой гостинице.

Но гостиница уже была переполнена путешественниками, и хозяин не мог предоставить им ни кроватей, ни даже комнаты.

— Вы можете спать в конюшне, если хотите, — сказал он. — Там достаточно сена, чтобы поместиться.

Поэтому они были вынуждены довольствоваться сараем.

На следующее утро старуха разбудила их на рассвете, и пока она навьючивала узлы на спину осла, Маргарет стояла во дворе конюшни и дрожала на холодном утреннем воздухе.

Девочка чувствовала, что она никогда не была более несчастной, чем в то сырое, промозглое утро, и когда она подумала о своем добром отце и счастливом доме, который она когда-то знала, ее рыдания вспыхнули вновь, и она прислонилась к двери конюшни и заплакала так, будто ее маленькое сердце вот-вот разобьется.

Внезапно кто-то дотронулся до ее руки, и она подняла голову и увидела высокого красивого юношу, стоящего перед ней. Это был не кто иной, как Фея Эреола, которая приняла эту внешность для своего появления среди смертных; и в руках её лежал сложенный волшебный плащ, сотканный накануне вечером на сказочной поляне леса Берзее.

— Вы очень несчастны, моя дорогая? — любезно спросила Эреола.

— Я — самая несчастная девочка во всем мире! — ответила девочка, заливаясь слезами.

— Тогда, — сказала Эреола, — я подарю вам этот волшебный плащ, сотканный феями. И пока вы носите его, вы можете исполнить любое свое желание; и если вы подарите этот плащ любому другому человеку, у этого человека также может быть исполнено одно желание. Так что используйте плащ с умом и сохраняйте его как великое сокровище.

Сказав это, волшебная посланница расправила складки плаща и набросила блестящую одежду на плечи девушки.

Именно тогда тётушка Риветта вывела осла из конюшни и, увидев красивый плащ, который оказался на плечах у девочки, остановилась и воскликнула:

— Где ты это взяла?

— Этот незнакомец дал его мне, — ответила Мег, указывая на Эреолу.

— Сними! Сними его сию же минуту и отдай мне, или я тебя отхлестаю! — воскликнула женщина.

— Стоп! — сурово сказала Эреола. — Плащ принадлежит только этому ребенку, и если ты посмеешь забрать его у неё, я строго накажу тебя.

— Как?! Наказать меня?! Ну накажи меня, попробуй, ты негодяй, пройдоха! Мы посмотрим на это.

— Мы тебя действительно накажем, — ответила Эреола более спокойно. — Этот плащ — подарок от фей; и ты не посмеешь злить их, твоё наказание будет быстрым и ужасным. Поверь, мало не покажется

Между нами, никто не боялся спровоцировать таинственных фей больше, чем тётушка Риветта; но она подозревала, что юноша не говорит ей всю правду, поэтому она бросилась на Эреолу и ударила её своей тростью. Но, к ее изумлению, юноша растаял в воздухе, и тогда она поняла, что с ней действительно говорила либо фея, либо её посланник. От этого ей стало не по себе.

— Ты можешь оставить себе эту тряпку, — сказала она Маргарет, слегка дрожа от страха. — Сказать по правде, я бы не прикоснулась к ней за всё золото этого мира!

Девушка гордилась своей блестящей одеждой, и когда Бад сидел на спине осла, а старуха начала тащиться по дороге в город, Мегги последовала за ней гораздо более легкими шагами, чем раньше.

Наконец солнце поднялось над горизонтом, и его яркие лучи засияли на плаще и заставили его великолепно блестеть.

— Ах, какая красота! — вздохнула маленькая девочка. — До чего же мне хочется стать снова счастливой!

А затем ее детское сердце наполнилось радостью, и она громко рассмеялась и смахнула с глаз последнюю слезу, которую ей суждено было пролить в течение многих последующих дней. Ибо, хотя она говорила бездумно, волшебный плащ быстро предоставил своему первому носителю исполнение ее желания.

Тётушка Риветта с удивлением обернулась к ней.

— Что это с тобой? — подозрительно спросила она, потому что давно уже не слышала, как эта девочка смеялась.

— Потому что солнце светит, — ответила Мэгги, снова смеясь. — И воздух сладкий и свежий, и деревья зеленые и красивые, и весь мир очень приятный и восхитительный.

А потом она слегка протанцевала по пыльной дороге и пропела куплет одной весёлой песни, которую она выучила, сидя на коленях отца.

Старуха нахмурилась и снова потащилась по дороге; Бад посмотрел на свою весёлую сестру и улыбнулся от чистого сочувствия к ее весёлому настроению; и осел остановился и повернул голову, торжественно глядя на смеющуюся девушку идущую позади него.

— Пошли! — закричала прачка, дергая уздечку. — Каждый, кому не лень обгоняет нас по этой дороге, и мы должны поспешить попасть домой до полудня.

И это было чистой правдой С тех пор, как взошло солнце, мимо них прошло много путешественников, некоторые верхом на лошадях, а некоторые пешком. И хотя впереди уже показались восточные ворота Нулеграда, они были вынуждены занять свои места в длинной очереди, которая толпилась у ворот.

Глава IV. Король Бад Нигденский

Пятеро высокопоставленных советников королевства Нигдении были очень рады и взволнованы этим важным утром. Задолго до восхода солнца Толлидоб, верховный генерал, собрал свою армию у Восточных ворот города; и его солдаты выстроившись около входа в двух длинных рядах, выглядели очень внушительно в своих мундирах. И все горожане, заметив этот необычный парад, собрались у ворот, чтобы посмотреть, что будет дальше.

Конечно, никто не знал, что должно было случиться; ни главный советник, ни его братья-советники. Они могли только подчиняться закону и соблюдать его результаты.

Наконец взошло солнце, и восточные ворота города были открыты. На мосту, перед воротами уже ждали несколько человек, и они быстро вошли в город.

«Раз, два, три, четыре, пять, шесть!» — громко подсчитал главный советник.

Люди были очень удивлены, услышав это, и с недоумением начали расспрашивать друг друга. Даже солдаты были озадачены.

«Семь, восемь, девять!» — продолжил главный советник, все еще считая тех, кто вошел.

Затаившая дыхание тишина повисла над толпой.

Очевидно тут происходило нечто очень важное и загадочное. Но что?

Люди могли только ждать и узнавать.

«Десять, одиннадцать!» — считал Таллидуб и глубоко вздохнул. Известный дворянин только что вошел в ворота, и главный советник не мог не пожелать, чтобы его номер оказался сорок седьмым.

Итак, подсчет продолжался, и люди в толпе становились все более и более заинтересованными и взволнованными.

Когда число достигло тридцати одного, произошла странная вещь. Громкий звон — «бум!» — прозвучал сквозь тишину, а потом еще и еще. Кто-то звонил в большой колокол на колокольне дворца, и люди начали говорить друг другу благоговейным шепотом, что старый король, должно быть, уже помер.

Пятеро высокопоставленных советников, полные яростного гнева, но совершенно беспомощные, так как они не могли покинуть своих мест у ворот, подняли свои пять пухлых кулаков и яростно потрясли ими в направлении колокольни.

А на самом деле случилось так, что бедный Джикки, оказавшись один во дворце, больше не мог сопротивляться искушению позвонить в колокол; и тот продолжал издавать свои унылые, торжественные тона, пока главный советник стоял у ворот и выкрикивал:

«Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре!..

Только тайна этого действа могла удержать людей в покое, они из звуков колокола узнали, что их старый король умер. Но теперь они начали догадываться, что сцена у восточных ворот обещала больше интересного, чем всё, что они могли узнать во дворце; поэтому они стояли очень тихо, и неповиновение Джикки приказам не повредило планам пяти высших советников.

Когда Таллидуб насчитал до сорока, возбуждение удвоилось, потому что каждый мог видеть большие капли пота, выступившие на лбу главного советника, а всех остальных высокопоставленных советников, которые стояли за его спиной, так и трясло от нервозности.

Оборванный, хромающий торговец вошел в ворота.

«Сорок пять!» — крикнул Таллидуб.

Затем прошла тётушка Риветта, таща за уздечку осла.

«Сорок шесть!» — закричал Таллидуб.

И наконец сам Бад поехал через ворота, сидя среди узлов, горой навьюченных на спине осла и спокойно глядя на толпу тревожных лиц, приветствовавших его.

— Сорок семь! — возвестил главный советник; а затем своим самым громким голосом продолжил: — Да здравствует новый король Нигдении!

Все высшие советники распростёрлись на пыльной дороге перед ослом. Старуха Риветта была отброшена назад в толпу солдатом и уставилась на эту сцену в немом изумлении, и Маргарет, одетая в свой красивый плащ, вышла на сторону осла и посмотрела сначала на своего брата, а затем на группу расфранченных мужчин, которые бились головами в пыли перед ним и кричали:

— Да здравствует король!

Затем, пока толпа все еще удивлялась, верховный советник встал и взял у солдата золотую корону с бриллиантами, украшенный драгоценными камнями скипетр и мантию с подбоем из горностая. Подойдя к Баду, он возложил корону на голову мальчика и вложил скипетр в его руку, а через плечо накинул горностаевую мантию.

Корона упала на уши Бада, но он надел ее на голову, чтобы она оставалась там; и когда королевская мантия распространилась по всем узлам на спине осла и почти прикрыла их, мальчик действительно выглядел очень внушительно.

Люди быстро прониклись духом события. Что имело большее значение теперь, если старый король был мертв, а новый король уже был перед ними? Все разом вскрикнули и радостно взмахнув шапками и шляпками над головами, нетерпеливо присоединились к крику:

— Да здравствует король Нигдении!

Тётушка Риветта была в полном остолбенении. Такое событие было слишком прекрасным, чтобы в него поверить. Мужчина из толпе сорвал капот с головы старухи и резко сказал ей:

— Почему бы тебе не поприветствовать нашего нового короля? Или ты изменница своей страны?

Поэтому она также взмахнула капотом и закричала:

— Да здравствует король! — Но она едва ли знала, что делает или почему она это сделала.

Тем временем верховные советники поднялись с колен и окружили осла.

— Могу ли я попросить ваше светлое величество снисходительно сказать нам, кто эта юная леди? — спросил Таллидуб, почтительно кланяясь и глядя на Мэгги.

— Это моя сестра — Пушистик, — сказал Бад, которому очень нравилось его новое положение. При этом все советники низко поклонились Маргарет.

«Лошадь для принцессы Пушистик!» — воскликнул верховный генерал; и в следующее мгновение ее посадили на красивого белого жеребца, где с ее пушистыми золотистыми волосами, улыбающимся лицом и в великолепном плаще, она выглядела истинной принцессой. Люди на улицах также приветствовали ее; потому что прошло уже много времени с тех пор, как какая-либо девушка или женщина занимали дворец короля Нигдении, а Мэгги была такой красивой и милой девушкой, что каждый горожанин сразу же ее полюбил.

Но вот подъехала царская карета с упряжкой из шести коней, и Бад был поднят с осла и усажен на высокое сиденье кареты.

И снова люди закричали радостные приветствия; оркестр заиграл мелодию для парадного шествия, и затем королевская процессия направилась к дворцу.

Сначала шли Толлидоб и офицеры; затем следовала королевская карета, окруженная солдатами; затем четыре верховных советника верхом на черных лошадях, восседавшие по двое на каждой стороне от принцессы Пушистик; и, наконец, процессию завершал армейский оркестр и оставшаяся часть королевской армии.

Это было впечатляющее зрелище, и люди последовали за ним с приветственными криками, в то время как владыка верховного Казначейства выбрасывал из своей сумки серебряные монеты, чтобы любой мог поймать, кто сколько мог.

Было послано сообщение, чтобы предупредить Джикки о том, что едет новый король, и чтобы он поэтому перестал звонить своим похоронным звоном и вместо этого зазвонили славные приветственные колокола.

Что касается того, что старая Риветта оказалась в одиночестве, и даже осёл покинул было её, неспешно потрусив за общей процессией, то она снова схватила уздечку и повела усталого ослика в своё скромное жилище; и в то время, когда она подошла к своей двери, король Бад Нигденский, среди приветствий и криков тысяч горожан, впервые вошел в королевский дворец Нулеграда.

Глава V. Принцесса Пушистик

Когда новый король вошел во дворец со своей сестрой, главный советник встал на золотом балконе с большой книгой в руке и прочитал вслух всем собравшимся закон о выборе нового короля, упомянув и о суровом наказании на случай, если кто-либо откажется подчиниться его малейшему желанию. Но все подданные были рады смене правителей и довольны тем, что им достался такой молодой король. Поэтому все с радостью приняли и новый закон, и нового короля и вскоре разошлись по домам, чтобы поговорить о чудесных событиях дня.

Между тем Бада и Мэгги привели в прекрасно обставленные комнаты на втором этаже дворца, и старый Джикки, обнаружив, что у него появился новый хозяин, подлетел к нему в своей обычной нервной манере и принес детям самый вкусный завтрак, который они когда-либо имели в своей жизни.

Бад был настолько удивлён приемом, оказанным ему у ворот и внезапной переменой своего состояния, что пока никак не мог собраться с мыслями. Его главной идеей было то, что он всё это время пребывал во сне, и он продолжал ждать, пока не проснется. Но завтрак оказался вполне реальным и полностью его удовлетворил, и он начал задаваться вопросом, может ли он помечтать, в конце концов?

Старый слуга, когда унесли посуду, низко поклонился Баду и сказал:

— Прошу прощения, ваше величество! Но лорд верховный советник желает знать волю короля.

Бад задумчиво уставился на него.

— Скажите ему, что я хочу остаться один, чтобы поговорить с моей сестрой Пушистик, — ответил он.

Джикки снова низко поклонился и удалился, закрыв за собой дверь, а затем дети торжественно посмотрели друг на друга, пока Мэгги не разразилась веселым смехом.

— О, Бад! — воскликнула она, — ты только подумай! Я — королевская принцесса Пушистик, а ты — король всей Нигдении! Разве это не смешно?!

И она с восторгом протанцевала по комнате.

Бад ответил ей серьезно:

— Что всё это значит, Пушистик? — спросил он. — Мы с тобой — всего лишь бедные дети, ты и сама знаешь, что я не могу быть никаким королем. И я не удивлюсь, если тётя Риветта в любую минуту ворвётся сюда и оттаскает меня за уши.

— Чепуха! — засмеялась Маргарет. — Разве ты не слышал, что этот толстый, рыхлый мужичок сказал о законе? Старый король помер, а кто-то другой должен был стать королем, ты же сам слышал; и сорок седьмой человек, вошедший в восточные ворота, это был ты, Бад, и поэтому по закону ты — король всей этой великой страны. Разве ты не видишь?

Бад покачал головой и серьёзно посмотрел на свою сестру.

— Нет, не вижу, — сказал он. — Но если ты говоришь, что все в порядке, Пуш… то…, почему, должно быть, не в порядке?

— Конечно, все в порядке, — заявила девушка, сбросив свой красивый плащ и положив его на стул. — Теперь ты — законный король этой страны и можешь делать всё, что пожелаешь; а я — законная принцесса, потому что я — твоя сестра; так что и я могу делать всё, что захочу. Разве ты не видишь, Бад?

— Но, посмотри-ка сюда, Пуш, — ответил ее брат, — если ты принцесса, то почему ты носишь это старое серое платье и туфли в заплатках? Отец обычно говорил нам, что принцессы всегда носили самые красивые платья.

Мегги оглядела себя и вздохнула.

— Мне действительно нужны новые платья, Бад. И я полагаю, что если ты закажешь их, они будут готовы в кратчайшие сроки. И у тебя тоже должна быть новая одежда, потому что твой пиджак тоже — рваный и грязный.

— Ты вправду так думаешь, Пуш? — с тревогой спросил он.

— Конечно, это правда. Взгляни на свое царское одеяние и на золотую корону, и на все эти драгоценности! — то есть скипетр и всё такое. Они достаточно достоверны, не так ли?

Бад кивнул.

— Позвони-ка этому старикану, — сказал он. — Я что-нибудь закажу и посмотрю, послушается ли он меня. Если он это сделает, то я поверю, что я — действительно король.

— Ну теперь слушай меня, Бад, — серьезно сказала Мегги; — Никогда не позволяй этим людям увидеть, что ты чего-то боишься или что ты не уверен, король ты или нет. Охмури их всех вокруг и заставь их бояться себя. Вот что делают короли во всех историях, которые я когда-либо читала.

— Я постараюсь, — ответил Бад. — Я заставлю их всех плясать вокруг меня. Значит, сейчас ты звонишь и зовешь этого старого осла с серебряными пуговицами?

— Вот колокольчик, — сказала Мег; — я дёрну за верёвочку и…

Мгновенно в комнату вошел Джикки и низко поклонился каждому из детей.

— Как тебя зовут? — спросил Бад.

— Джикки, ваше милостивое величество.

— Кто ты?

— Камердинер вашего величества, — ответил Джикки.

— О! — сказал Бад. Он не знал, что такое «камердинер», но не собирался говорить об этом Джикки.

— Я хочу новую одежду, как и моя сестра, — объявил Бад как можно смелее.

— Конечно, ваше величество. Я немедленно отправлю сюда господина верховного управляющего.

С этими словами он поклонился и бросился прочь, и вскоре Таллидаб, верховный управляющий, вошел в комнату и с низким поклоном почтительно предстал перед детьми.

— Я прошу ваше величество командовать мной, — серьезно сказал Таллидаб.

Бад был немного испуган его внешностью, но решил держаться посмелее.

— Мы хотим новую одежду, — сказал он.

— Она уже заказана, ваше величество, и вот-вот будет здесь.

— О! — сказал Бад и смолк, не зная, что сказать.

— Я заказал двадцать костюмов для вашего величества и сорок платьев для принцессы, — продолжил Таллидаб. — И я надеюсь, что вы будете довольны поносить их временно, пока у вас не будет времени выбрать более широкий ассортимент.

— О! — сказал Бад, очень удивленный.

— Я также выбрал семерых девиц, из самых благородных семей во всей стране, чтобы сопровождать принцессу. Они уже сейчас ждут ее высочества в ваших собственных покоях.

Мэг восхищенно хлопнула в ладоши.

— Я сразу же пойду к ним, — воскликнула она.

— Есть ли у вашего величества какие-либо дальнейшие приказы? — спросил Таллидаб. — Если нет, то ваши пять старших советников хотели бы посоветоваться с вами относительно ваших новых занятий и обязанностей.

— Пришли их ко мне, — быстро сказал Бад; и пока Маргарет шла встречать своих новых служанок, король провел свою первую конференцию со своими высшими советниками.

В ответ на вызов Таллидаба остальные четыре советника, помпезные и торжественные, вошли в комнату и встали в ряд перед Бадом, который смотрел на них с чувством благоговения.

— Ваше величество, — мрачным голосом начал почтенный Таллидуб, — мы здесь, чтобы наставить вас с вашего любезного согласия в ваших новых и весьма важных обязанностях.

Бад беспокойно поёрзал в своем кресле. Все это казалось настолько нереальным и абсурдным — этот королевский титул и вежливое почтение, которыми наделили бедного мальчика пять достойных и расфранченных мужчин, — что ему было трудно обуздать свои подозрения, что тут всё-таки что-то не так.

— А не думаете ли все вы, — вдруг сказал он, — что всё это какая-то глупая шутка? Скажите мне, ведь это шутка?

— Шутка? — В голос повторили все пять советников несколько шокированными и испуганными голосами; и Теллидеб, верховный палач, укоризненно добавил:

— Можем ли мы, пусть даже случайно, пошутить над вашим могучим и славным величеством?

— Вот и все, — ответил мальчик. — Но я вовсе не могущественное и славное величество. Я — просто Бад, сын паромщика, и ты это знаешь.

— Вы, безусловно, — Бад, сын паромщика, — согласился главный советник, вежливо кланяясь; — но по законам судьбы и справедливым и неизменным законам страны вы теперь становитесь абсолютным правителем великого королевства Нигдении; и поэтому все, кто в ней обитает, — отныне ваши верные и послушные слуги.

Бад подумал над этим.

— Вы уверены, что в этом нет ошибки? — нерешительно спросил он.

— Тут не может быть никакой ошибки, — твердо ответил старый Таллидуб; — Потому что мы, пять высших советников королевства, сами истолковали и выполнили законы страны, а люди, ваши подданные, одобрили наши действия.

— Тогда, — сказал Бад, — полагаю, мне придется стать королем, хочу я этого или нет.

— Ваше величество говорит совершенную правду, — вздохнул главный советник. — С вашего согласия или без оного, вы — король. Это закон.

И все остальные подпели ему хором:

— Это закон.

Бад почувствовал большое облегчение. Он понятия не имел об отказе быть королем. Если в этом не было ошибки, и он действительно был могущественным монархом Нигдении, то для него не должно быть конца веселья и свободы на всю оставшуюся жизнь. Быть своим собственным хозяином; иметь много денег; жить во дворце и распоряжаться окружающими так, как ему заблагорассудится — всё это казалось вчерашнему бедному и беззащитному сироте самой восхитительной судьбой, какая только могла его постичь.

Он настолько потерял рассудок при мысли о чудесном существовании, открывшемся теперь перед ним, что почти не обращал внимания на занудные речи пяти престарелых советников, которые пытались познакомить его с положением дел в его новом королевстве и наставить его в многочисленных и трудных обязанностях, как будущего правителя.

Целый час Бад сидел тихо и неподвижно, а они думали, что он слушает их речи про эти унылые государственные дела; как вдруг он вскочил и удивил сановников, воскликнув:

— Знаете что? Давайте сделаем так: вы просто сами управляетесь со всем по своему усмотрению. А я собираюсь пойти и найти свою сестрицу. — И, не обращая внимания на протесты, новоявленный король выбежал из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Глава VI. Бад отказывается от правосудия

На следующий день состоялись похороны старого короля, и новый король ехал в великой процессии на прекрасной колеснице, задрапированной в черный бархат, расшитый серебром. Не зная, как ему вести себя в новой должности, Бад просто сидел неподвижно и не делал ровным счётом ничего, чего от него, впрочем, и ожидали.

Но когда они вернулись с похорон, его провели в большой тронный зал дворца и посадили на золотой трон; а затем главный советник сообщил ему, что он должен выслушать обиды своего народа и выказать дань уважения дворянам Нигдении.

Мэгги-Пушистик села на стул рядом с королевским троном, и пять высокопоставленных советников выстроились позади него в круг; и затем двери распахнулись, и в залу вошли все дворяне страны. Один за другим они подходили, целовали сначала руку короля, а затем руку принцессы и клялись, что они всегда будут верно служить им.

Баду не понравилась вся эта церемония. Он шепнул сестре, что смертельно устал.

— Я хочу подняться к себе и поиграть, — сказал он верховному управляющему. — Я не понимаю, почему мне нельзя…

— Очень скоро ваше величество сможет отойти по своим делам. Но сейчас ваш священный долг — выслушать обиды вашего народа, — мягко ответил Таллидаб.

— Что с ними? — спросил Бад сердито. — Почему они не могут жить спокойно и держаться подальше от неприятностей?

— Я не знаю, ваше величество; но между людьми всегда случаются споры.

— Но это ведь не вина короля? — сказал Бад.

— Нет, ваше величество; но к мнению короля прибегают для разрешения этих споров, потому что он обладает высшей властью.

— Ну ладно, вели им поторопиться и покончим с этим поживее, — раздражённо сказал мальчик.

В залу вошел почтенный старик, ведущий за руку мальчика; в свободной руке он держал хворостину.

— Ваше величество, — начал мужчина, смиренно склонившись перед королем, — мой сын, которого я привел сюда с собой, постоянно убегает из дома, и я хотел бы, чтобы вы сказали мне, что мне делать с ним?

— Почему ты убежал из дому? — спросил Бад мальчика.

— Потому что папаша меня лупит, — ответил тот.

Бад обернулся к мужчине.

— Почему ты бьёшь мальчика? — спросил он.

— Потому что он вечно сбегает, — сказал тот.

На минуту Бад выглядел озадаченным.

— Ну, если бы меня кто-нибудь ударил, я бы тоже убежал, — сказал он наконец. — А если мальчика не бьют или оскорбляют, он будет оставаться дома и станет вести себя хорошо. Но это во всяком случае не мое дело.

— О, ваше величество! — воскликнул главный советник, — это воистину ваше дело. Ведь вы — король, вы всё знаете; и дело каждого — дело короля.

— Это нечестно, — угрюмо сказал Бад. — У меня есть свои дела, и я хочу пойти к себе наверх и поиграть.

Но теперь принцесса Пушистик наклонилась к молодому королю и прошептала что-то ему на ухо, отчего его лицо осветилось.

— Смотри сюда! — воскликнул Бад. — Отныне всякий раз, когда этот человек снова начнёт бить своего сына или когда его сын снова удерёт из дому, я приказываю королевскому палачу хорошенько их обоих выпороть. А теперь отпустите их домой. А вы оба постарайтесь вести себя хорошо.

Весь зал зааплодировал его решению, и Бад также с удовлетворением подумал, что он нашел хороший выход из затруднительного положения.