Бесплатный фрагмент - Необъяснимые странности

I Жилищные проблемы

Анна отмечала в одном из немногочисленных ресторанов города Н свой день рождения. За столиком сидели три её незамужние сотрудницы, муж Никита. Скромное застолье, состоящее из мясного салата «Ассорти», салата «Столичного», горячего гуляша с жареным картофелем и грибочками, свежих овощей, кофе, пирожного, мороженого и двух бутылок сухого вина — на пять человек; обходилось около тридцати рублей.

Уже станцевали вальс, русскую пляску, спели частушки, неумело и лениво попрыгали, танцуя современные заграничные танцы. Разгорячённые сотрудницы громко обсуждали недостатки мужчин, поглядывая при этом на Никиту. Он подливал им в рюмки вино, остроумно отшучивался.

Анне стало скучно, она вышла в фойе ресторана проветриться. Посмотрела в большое зеркало. Отражалась стройная молодая женщина. Элегантное шёлковое платье красиво обтягивало тонкую талию. Пышные, слегка волнистые русые волосы падали на высокую грудь. Румянец заливал щёки, выразительные голубые глаза горели томным огнём, на губах блуждала мечтательная улыбка. «Мне бы сейчас на светскую вечеринку с умными интересными людьми, приятно побеседовать, потанцевать», — думала она.

Интеллигентного вида, слегка охмелевший мужчина с восхищением смотрел на неё, развалившись в кресле:

— Какая красивая женщина!

Появился Никита. Высокий, стройный, с пышной шевелюрой светло-русых волос, он напоминал богатыря:

— Вот ты где, пойдём танцевать, — сказал спокойно, но жена уловила в его голосе оттенки ревности.

— Какая красивая пара! — Восторженно воскликнул мужчина, — у вас дети есть?

— Пока нет, мы недавно поженились, но обязательно будут, — довольно ответила супруга.

— У вас будут красивые дети, — мужчина с восхищением провожал их взглядом.

Они танцевали танго, их семейная жизнь только начиналась. Анна чувствовала себя счастливой. У неё было всё: интересная работа, красивый любимый и любящий муж.

Анна всего привыкла добиваться сама. В шестнадцать лет потеряв отца, она не хотела становиться обузой матери и сёстрам. Отличница, активистка, помощница учителям не мыслила дальнейшую жизнь без высшего образования. Окончив десятилетку с твёрдыми знаниями, сама выбрала институт, без труда, без блата, преодолела конкурс четыре человека на место. Добивалась, пытливо изучая предметы, повышенной стипендии, никогда не просила ни у кого денег, умудряясь жить на стипендию, при этом была довольна своей участью. После окончания института сама выбрала красивого мужа. Рождение первенца Макара было для семьи большим счастьем.

Анна любила свою страну. Она гордилась, что её фотография висит на доске почёта, как пример для подражания. Её ценили, она вносила свою лепту для блага своего народа. На её груди красовался значок «Победитель социалистического соревнования».

В этот памятный день специалист кропотливо работала. Вдруг двери кабинета распахнулись. Труженица от неожиданности встала. К ней подходила группа солидных людей.

— Вот она. Анна, расскажи комиссии, чем ты занимаешься. Я не буду вам мешать, можете сами с ней поговорить. Не сомневайтесь, именно она, как исполнитель, внесла основную лепту. Ответственный, трудолюбивый инженер, Анна неоднократно по итогам внутризаводского соревнования среди индивидуально-соревнующихся признавалась победителем соцсоревнования, об этом свидетельствуют протоколы заседания президиума комитета профсоюза завода. Признана лучшим по профессии, приказом директора по основной деятельности объявлялись ей благодарности. Вы хотели убедиться в этом сами. Вот она. Я вам больше не нужен? — деловито отчитался начальник отдела; заметив кивок одного из свиты, вышел.

— Бывает, на награждение представляют незаслуженных людей. Мы, представители министерства, проверяем работу предприятия, — объяснил самый важный мужчина, — я занимаюсь административной работой, привёз с собой специалиста, поговорите с ним по проекту.

Анна начала с увлечением рассказывать суть дела представленному ей молодому мужчине.

Начальник из министерства, видя, как увлечённо и уверенно инженер отвечает на все вопросы, попутно внося свои новые предложения, заулыбался:

— Всё, уже вижу, что это она. Пошли. Внесёте её имя в удостоверение. Она достойна награждения.

В актовом зале завода, на собрании, в торжественной обстановке через усилитель звучала речь представителя министерства из Москвы:

— За досрочное выполнение годового задания, социалистических обязательств, за успехи, достигнутые в социалистическом соревновании за повышение эффективности производства и качества работы, за успешное выполнение народнохозяйственного плана.

Под звуки аплодисментов важный начальник от имени коллегии министерства приколол на правую сторону груди Анне значок и вручил удостоверение «Победитель социалистического соревнования»

Брызги шампанского, поздравления коллег.

Никита не имел государственных наград, но всегда хорошо зарабатывал. Пока у них не было собственного жилья, была перспектива получить свою квартиру. Они оба, каждый на своей работе, стояли в очереди на получение жилья.

В то время квартиры нуждающимся в улучшении жилищных условий давали бесплатно. За коммунальные услуги платили мизерную плату. Поэтому получить квартиру было большим счастьем. Их родители не позаботились о том, чтобы обеспечить своих детей жильем, с детских лет Анне твердили, что она уедет из родительского дома, закончит институт, устроится на работу в городе, там ей дадут благоустроенную квартиру. Ради такого благополучия можно несколько лет ютиться в общежитии или на частной квартире. У жены, после пяти лет жизни в студенческом общежитии во время учёбы в институте, на общежития была аллергия. Поэтому они с Никитой долго бродили по городу в поисках частной квартиры. Без мебели молодые снимать жильё не хотели, много лишней возни. Завезёшь в чужую квартиру мебель, а вдруг через месяц съезжать придётся. И куда девать эту мебель?

На заводе очередь на получение бесплатной новой собственной квартиры растягивалась до двадцати лет. На очередь ставили работников, не имеющих собственного жилья и нуждающихся в улучшении жилищных условий. Можно было вступить в жилищно-строительный кооператив: объединение работников для строительства и эксплуатации жилья за счёт пайщиков. Им выделялась льготная беспроцентная ссуда на двадцать лет, в некоторых исключительных случаях заем по частям погашался за счёт предприятия. Стоимость однокомнатной квартиры составляла около двух тысяч четырёхсот рублей. Такие деньги у молодых были, но они опасались, что их автоматически вычеркнут из очереди на бесплатную государственную квартиру. В это время они могли рассчитывать только на двухкомнатную квартиру, трёхкомнатную им бы не дали, учитывая состав семьи три человека. Планировали увеличение семьи, со временем надеялись получить просторную трёхкомнатную государственную квартиру.

Молодые сняли часть дома у старой бабушки Семёновны. Хозяйка когда-то потеряла своего младшего сына. Она всей душой полюбила своих квартирантов, как собственных детей. Её единственная племянница всегда жаловалась на пустые полки в магазинах, преклонялась западу, увлекалась джазом, носила рваные джинсы. Ела мясо с рынка и возмущалась, что в магазинах продают отвратительное мясо по два рубля двадцать копеек за килограмм. Заграница представлялась ей раем. Вышла замуж за обучающегося в институте негра и уехала в Америку. Семёновна не понимала, кто мог внушить ей это преклонение перед капиталистами? Сидя около дома на лавочке, старушка думала: какие у неё хорошие квартиранты. Никита сделал в доме капитальный ремонт, Анна копала огород и полола грядки. Летом на столе всегда были свежие овощи со своего огорода, зелёный лук, укроп, петрушка. Зимой открывали заготовленные трёхлитровые банки с маринованными огурцами и помидорами.

Семёновна отказывалась брать с них деньги за проживание, Анна покупала и приносила продукты. Благодарная хозяйка радовалась, она отдавала за продукты часть своей пенсии, сама старалась приготовить вкусные блюда. Старушка спокойно сидела дома, о ней заботятся, платят по всем счетам, когда нужно, отвозят её в поликлинику. Будучи уверенной, что за домом присматривают, спокойно ложилась на лечение в стационар; её навещают, приносят всё, что больная не пожелает.

— Я подпишу вам дом, после моей смерти будете хозяевами, — сказала как-то она.

Такое заявление застало молодую женщину врасплох. Скромница не решилась развить тему, назначить встречу у нотариуса, собрать все необходимые документы, какие для этого требуются. Она промолчала, а старушка не стала настаивать, так как не знала, как это делается.

Быт у молодых был хорошо налажен. Чего ещё желать? Детский садик рядом, на работу Анна ходила пешком, по пути с работы забирала из детского садика сына и заходила в магазины.

Около дома на лавочке их ждала радостная Семёновна, всегда норовила сунуть Макару конфету или пирожок.

Но им хотелось добиться всего самим. Из ложной гордости, было стыдно получить бабушкино жильё.

Никита принёс газету:

— Читай.

Анна прочла подчёркнутое объявление о работе: «Требуются строители. Жильё предоставляется в течение полутора лет».

Не раздумывая, Никита устроился на новое место в «Облстрой». Предприятие заманивало работников обещаниями быстро дать квартиры, но эти квартиры находились в сёлах, хотя и недалеко от города, где располагалось управление. Работников на объекты развозил служебный автобус. Муж решил временно переехать в семейное общежитие в деревне Ж, находящееся рядом с железной дорогой, на электричке пять остановок до городского железнодорожного вокзала. Перспектива получить жильё в городе Н, за ними сохранялась. Статус семейного общежития не давал права самим распоряжаться этим жильём, как квартирой. Анне хотелось жить в городе, она не мыслила жизни без своей интересной работы, но пришлось согласиться стоически переносить новые трудности. Нужно было потерпеть всего несколько лет, и наступит долгожданное счастье — они въедут в свою трёхкомнатную благоустроенную квартиру.

— Завтра едем смотреть общежитие, — предупредил глава семьи.

— Может быть, всё-таки не стоит уезжать из города, Семёновна обещает нам дом подписать.

— Я хочу быть хозяином в своём доме. Нам что, ждать, когда Семёновна умрёт? Пусть живёт старушка до глубокой старости. Не стыдно тебе принимать её наследство? К тому же, у неё племянница есть за границей.

— Да, Никита, ты прав.

Молодые долго на перекладных автобусах добирались до нового жилья.

— Как я буду ездить на работу? — волновалась Анна, — у тебя служебный автобус. А мне придётся тратить более двух с половиной часов на дорогу в один конец.

— Будешь ездить на электричке, от общежития за десять минут успеешь дойти. Я ещё не знаю расписания, она ходит четыре раза в день. Другие ездят, и ты сможешь.

Наконец, пройдя минут двадцать по грязной тропинке от остановки автобуса, они подошли к новому кирпичному пятиэтажному зданию, зашли в единственный подъезд, пройдя по бесконечно длинному широкому коридору, с номерами на дверях, как в студенческом общежитии: с одной стороны: сто один, сто три и так далее, с другой стороны коридора номера на дверях были чётными: сто два, сто четыре; они поднялись на второй этаж, прошли в обратную сторону по коридору, освещённому дневным светом, льющему из окон, по обе стороны коридора и застеклённых дверей, ведущих на балконы с растянутыми верёвками для сушки белья. Казалось, это обычное общежитие, однако в коридоре не было общей кухни и туалетной комнаты, не сновали в халатах, трико и домашних тапочках жильцы. Никита торжественно остановился, не спеша открыл добротную дверь. Анну приятно поразила чистота и красота новеньких обоев в просторном прямоугольном коридоре. Не веря своему счастью, она прошла в отдельную кухню, включила воду, обрадовалась электроплите с духовкой, включила все четыре конфорки. Из кухни вышла на собственную уютную лоджию. Заглянув в отдельный совмещённый санузел, набрала в ванну горячей воды. Из коридора вели две двери в полностью отделанные комнаты. Настоящая двухкомнатная квартира! Ради такого счастья можно стоически перенести трудности с дорогой, к тому же рядом с их новым домом была школа и детский садик.

Довольные и уставшие, они молча сидели на тёплом, покрытом линолеумом полу, упёршись спинами об отопительную батарею.

II Предвидятся перемены

Хороший семьянин Никита любил, принарядившись, гулять с женой и сыном по городу, посещать кинотеатры, цирк, зверинец, ярмарки с уличными представлениями. Всем семейством с удовольствием ходили на октябрьскую демонстрацию вместе с коллективом Анны.

Около центрального кинотеатра стоял заводской автобус. Туда с целого города стекались потоки заводчан. У всех было праздничное настроение. Люди шутили, смеялись. Невооружённым взглядом можно было заметить, что кое-какие компании украдкой подогревали себя спиртными напитками; это было запрещено.

Баянист наяривал народные и популярные мелодии, раскрасневшиеся работницы завода пели песни, стараясь привлечь к этому занятию мужчин, но те только ухмылялись; однако и среди них находились любители уличного пения, это было здорово, все женщины обращали на смельчака внимание, готовы были носить его на руках. Поющий на улице мужчина всегда вызывает подозрение у страж порядка: не пьян ли он? Не пора ли его забрать в вытрезвитель? Поэтому представители сильного пола, а большинство из них уже были выпивши, старались не проявлять излишней активности в поле зрения начальства. Демонстрантки в толпе образовывали круг и плясали, завлекая кавалеров. Резвиться и балагурить в круге, шуточно приставая к девкам, желающих было больше, те задорно хохотали. Интеллигентные служащие стояли в сторонке; пуститься в пляс с пьяненькими рабочими им мешало предубеждение, а хотелось полностью сбросить маску приличия и безудержно веселиться прямо на широкой дороге; движение транспорта было перекрыто.

— Всем строиться в колонну! — кричал организатор.

— Слышите, пора строиться, — расталкивали увлекшихся пением и танцами. Баянист замолчал.

— Ой, — слышались женские выкрики, — я сейчас!

Впопыхах заправляя растрепавшиеся волосы в шапочки и застёгивая пальто, плясуньи, расталкивая уже медленно двигающуюся колонну, бежали догонять своих товарищей.

Демонстранты становились серьёзнее, уже слышался торжественный голос диктора:

— Слава нашим замечательным педагогам!

— Ура! — кричал многотысячный голос, слившийся воедино.

— Идут доблестные труженики нашего старейшего завода. Завод имеет для страны огромное значение. Рабочие добросовестно трудятся на благо нашей Великой непобедимой Родины. План перевыполнен на двадцать процентов! Ура, товарищи!

— Ура! — кричала Анна.

— Ура! — ликуя орал Макар. Он размахивал флажком, удобно устроившись на плечах у отца.

Опьянев от избытка патриотических чувств, люди, пройдя центральную площадь города, не спешили расходиться по домам. Смотря друг на друга, они видели не обыденные, а обновлённые вдохновлённые лица, чувствовали себя единым целым, непобедимой нацией. Поздравляли друг друга и обычно строгое, но сегодня подобревшее и такое своё привычное начальство. Образовывались стихийные компании и отправлялись к кому-нибудь продолжать отмечать праздник за накрытым столом, с тостами и пожеланиями, как положено.

Праздничное настроение дома подпитывалось восторженными телевизионными передачами. Восьмое ноября тоже нерабочий день, можно хорошо выспаться, уже лениво в кругу семьи вместе с включённым телевизором, продолжить праздник.

А ещё Анна любила День Милиции. Десятого ноября по телевизору транслировали замечательный концерт. Вся семья смотрела первую часть, до программы «Время». Они наслаждались классической музыкой, лучшими номерами нашего несравненного балета, народными танцами. Вторую эстрадную часть представления с новыми популярными исполнителями смотрели не всегда.

В этот мрачный день почему-то концерт отменили, транслировались чёрно-белые революционные трагедии, звучала траурная музыка. Куда делись приветливые, улыбающиеся телеведущие? Было не по себе. Что случилось? Что ждёт нас завтра? Чувство тревоги переполняло женское сердце.

Анна очень хотела иметь детей, маленьких, похожих на неё и любимого мужа, человечков. В раннем детстве она мечтала, что у неё будет большой дом и около двадцати детей. «Тебе и имён не хватит» — шутила её мама, учительница младших классов. Замужеству девушка предавала большое значение, считала, что для того, чтобы семья была крепкой, замуж нужно обязательно выходить невинной. В жизни женщины должен быть всего один мужчина — муж и отец её детей. Она никогда не изменяла своему избраннику: ни до, ни после свадьбы, не ведала, что такое женские болезни. Ценя чистоту своих отношений с Никитой, считала большим грехом прелюбодеяния, хотя ей нравилось ловить на себе восхищённые взгляды сотрудников. Быть хорошей, экономной хозяйкой — это достоинство жены. Анна ещё до замужества вечерами, после работы, посещала курсы кройки и шитья.

Труженица верила, главное, хорошо работать, жизнь вознаградит за это достатком и счастьем. Детей обеспечат жильём, её ждёт счастливая старость в окружении послушных хорошо воспитанных внуков. Обстановка внутри страны всегда будет спокойной и стабильной, об этом заботится правительство, комитет госбезопасности, ведь к власти приходят идеальные люди.

По телевизору говорили об ужесточении дисциплины. Электричка иногда опаздывала, поэтому Анне в виде исключения выписали пропуск, позволяющий опаздывать до двадцати минут на работу. Она спокойно, без всякой суеты, не спеша добиралась до своего завода. После работы, пройдя по магазинам, на вечерней электричке возвращалась домой. Женщина ждала ребёнка. Проблем с посещением врачей у неё не было, к тому же она была абсолютно здоровой.

Заводчане, независимо от прописки, обслуживались в одной из городских поликлиник. На предприятии свой медпункт, там оказывали первую медицинскую помощь и проводили плановые медосмотры. Имелись оборудованные кабинеты для гинеколога и терапевта, постоянно работающих в поликлинике, но систематически приходящих на завод. Стоматолог работал пять дней в неделю по четыре часа. Работники, у которых болели зубы, могли в рабочее время, отпросившись у начальства, срочно пролечить зубы прямо на территории предприятия. Не довольные своим зубным врачом, после работы лечились в городской стоматологии.

Начальники цехов и отделов следили за тем, чтобы рабочие и служащие вовремя проходили медосмотр. Машина, оборудованная аппаратурой для флюорографии, приезжала на территорию завода в рабочее время. Мужчины и женщины, попеременно, организованно, без суеты, заходили по специальной переносной лесенке внутрь, раздевались до пояса, по команде медиков прижимались грудью к аппарату, одевались и беззаботно шли продолжать трудиться на своих рабочих местах, они были уверены, что результаты исследований попадут по назначению в их медицинские карточки; в случае заболевания, их известят и направят на лечение.

— Кто не прошёл медосмотр? — спросила на собрании отдела Тамара, заместитель начальника отдела, — срочно пройдите. Раз в год положено. Списки поступят в завком. Кто не пройдёт медосмотр, с теми будем разговаривать отдельно. Не реже одного раза в год нужно проходить флюорографию. С трёх часов очередь нашего отдела, подходите к машине. Если опоздаете, придётся брать отгул и идти в поликлинику. Гинеколог проводит медосмотр на заводе в своём кабинете с двенадцати до пяти вечера.

— Вы беременны, нужно встать на учёт в женскую консультацию по месту жительства, там вам оформят декретный отпуск, выдадут больничный лист, — гинеколог выписала справку. Женщина прекрасно знала, что будущие мамы должны находиться на учёте по беременности по месту жительства, но, в избытке обладая беспечностью, не спешила там появляться.

Женская консультация, к которой относилась деревня Ж, находилась в районном селе Л. До этого села добраться труднее, чем до города Н, где Анна работала; железной дороги там не было, лишь изредка ходили рейсовые автобусы, до упора набитые пассажирами. Однако, отпуск по беременности и родам следовало оформить. Взяв на работе отгул, шла до автобусной остановки более двадцати минут, минут тридцать ехала в переполненном пыльном автобусе.

В сельской женской консультации большая очередь, женщины приезжали со всего района, часто с неотложными нуждами; томились в ожидании в узком тёмном коридоре, где не было даже стульев. Прижавшись спиной к стене, Анна безропотно ждала, когда же наконец схлынет бесконечный поток стоящих впереди неё громко делящихся своими проблемами, бойких сельчанок. Двигаясь медленно вдоль стены, терпеливо приближалась к нужным дверям.

Наконец, из кабинета раздался голос медсестры:

— Беременные есть, заходите!

Анна, протиснувшись сквозь толпу, влетела в кабинет вместе с двумя стоящими впереди неё женщинами. Врач за ширмой занималась пациенткой. Пришедшей отметиться, чтобы оформить декретный и послеродовой отпуск, было неудобно отрывать её от неотложных дел. Молча стояла около стола, пока медсестра не предложила ей взвеситься.

— Вы на семнадцать килограмм поправились.

— Выпиши направление в больницу, — попросила врач медсестру и протянула ей карточку своей пациентки, — пригласи следующую.

Гинеколог быстро взяла карточку Анны.

— Вторые роды?

— Вторые.

— Значит, ты всё уже должна сама знать. Сколько там ещё народу?

— Да целая толпа, — вздохнула медсестра.

— Когда это только кончится? — Проворчала врач, быстро непонятным почерком делая запись в карточке беременной.

Очередная женщина, уже стоя в кабинете, настойчиво умоляла её принять, так как не успевала на последний рейсовый автобус до своего села.

— Анна, придёшь отмечаться через месяц, — гинеколог отложила карточку в сторону и занялась следующей пациенткой. Анна хотела что-то спросить, но почувствовав себя виноватой, что отнимает много времени у медиков, вышла из кабинета.

— Аннушка, рожай в городе Н, — советовали сослуживцы, — как начнутся схватки, садись на электричку, на вокзале в городе вызовешь «скорую», и тебя отвезут в городской роддом. Врачи здесь хорошие, а мы тебя навещать будем.

***

Высокий тучный мужчина, начальник технического отдела завода, расположенного на втором этаже, вышел на лестничную клетку покурить. Сидел нога за ногу, на одном из трёх спаренных между собой кресел, списанных из актового зала. Его заместитель, одинокая старая дева с амбициями, зная, что во время перекура начальник бывает в хорошем расположении духа, подошла к нему:

— Анна снова собирается в декретный отпуск. Как так можно? Кто за неё будет делать её работу?

— Да, действительно, Анна у нас как ходячая энциклопедия, всё знает, — добродушно сказал начальник, с сигаретой в руках ёрзая на неудобном кресле, — как только в её голове помещаются все формулы, габариты изделий, параметры? На все вопросы у неё моментальный ответ, вся документация в идеальном порядке. Трудно нам без неё будет. Придётся тебе поднатужиться, меньше будешь заниматься болтовнёй в рабочее время. Лично принимай у неё документацию, изучи сама, подключи своих подчинённых. Буду спрашивать с тебя. А то ты обижалась, что дока тебе не подчиняется, отчитывается лично мне, минуя своего непосредственного начальника, то есть тебя. Теперь я посмотрю, на что ты способна. Год, думаю, мы как-нибудь выкрутимся.

В это время по лестнице в элегантном, сшитом ею самой платье, быстро поднималась Анна, держа в руках папку с документами; от неё веяло свежестью морозного воздуха:

— Всё с мастером цеха согласовано, начальником цеха одобрено, с разработчиками урегулировано. Все нужные документы я оформила, можете подписывать у главного инженера, — весело и деловито отчиталась она, передавая документы начальнику.

— Молодец, можешь спокойно уходить в декретный отпуск.

Довольная исполнительница пошла на своё рабочее место.

— У неё такой большой живот, могу поспорить, что она двойню родит, — лениво покуривая, рассуждал начальник, — вот у техника Зои живот совсем другой формы, остренький, спорю, она девочку родит.

— Много вы в этом понимаете — шутливо сказала Тамара, намереваясь высказать свою точку зрения. Курильщик резко поднялся, бросил окурок в урну:

— Что стоишь, иди, работай. А я пошёл на планёрку к главному инженеру, — из доброго болтуна он сразу превратился в строгого руководителя.

***

Был ясный солнечный день. Счастливые старушки несли ветки вербы. Анна чувствовала прилив сил, она ощущала толчки по всем направлениям своего большого живота. Женщина уже приготовила сумку с вещами для роддома. Но сейчас ей захотелось походить среди нарядных бабушек и насытиться праздничной атмосферой. Медленно шла и чувствовала, что ей становится плохо, она споткнулась. Резкая боль заставила остановиться, машинально предпринимая все предосторожности для того, чтобы не повредить своему здоровью.

Анна не вспоминала, как добралась до родильного дома. Кто-то вызвал скорую помощь, по дороге ей сделали укол.

— У вас начинаются схватки, мы поможем, отвезём вас, — сказали ей.

— Отвезите меня в городской родильный дом.

— Туда мы не возим, не положено.

В тот же день Анна родила. Она считала, что ей повезло, не пришлось долго ждать и мучиться.

III Подарок мужа

Анну проводили через двор в фойе сельской больницы. В окне мелькнула ветка сирени. Подойдя к окну, она увидела своего довольного и счастливого сына Макара.

— Мама, это тебе. А где братик?

— Сейчас принесут.

— А папа пошёл ловить такси.

Вскоре вынесли новорожденного Стасика. Никита вручил медсестре торт и цветы. Немного растерянный и счастливый, осторожно взял сына на руки, и они покинули территорию районной больницы. Поджидающий их шустрый водитель открыл двери машины, приглашая садиться. Анна была счастлива.

— Высажу вас здесь, близко к вашему дому подъехать не смогу, кто-то поперёк дороги вырыл большую траншею, — предупредил водитель, и высадил их далеко от общежития. Никита рассчитался.

Дул холодный пронзительный ветер, моросил дождь. Легко одетая Анна, оставив позади мужа с сыновьями, бежала по лужам и грязи к своему дому. Она очень сильно мёрзла. Беспричинный страх терзал её.

Дома мамаше стало плохо. Её бил озноб, во всём теле какая-то беспомощность. Не было сил отключить телевизор, вещающий о беспредельной преступности мафии. Под зловещую музыку бандиты убивали начальника уголовного розыска. Коррупция, убийство опасных для бандитов неподкупных стражей порядка. Слишком глубоко и широко внедрённое беззаконие. Раньше таких беспросветных фильмов не показывали. Хотя действие происходило в чужой капиталистической стране, Анну всю трясло, озноб усиливался.

«Боже мой, как я буду ухаживать за ребёнком, я сама такая беспомощная», — бедняга, закутавшись в одеяло, дрожа всем телом, сидела на диване. Младенец спал, муж на кухне варил борщ.

— Мама, ты заболела? Принести тебе чаю? — Макар старался чем-нибудь облегчить страдания матери.

— Всё нормально, сейчас пройдёт, — стуча зубами и не понимая, что с ней происходит, отрывисто произнесла Анна, — да, сынок, принеси мне чаю.

«Хорошо было в роддоме, — думала она, — там меня лечили, делали уколы, ухаживали за малышом, я только спала и весело смеялась, как на банкете, теперь же мне нужно самой готовить, стирать, убирать, мыть посуду».

Усилием воли она пыталась справиться с ледяной лихорадкой, но не могла.

— Что с тобой? — Забеспокоился Никита, — может тебя в больницу отвезти? Вызвать скорую помощь?

— Ни в коем случае. Это вероятно, послеродовой синдром. В больницу могут забрать на лечение только без ребёнка. Кто будет со Стасиком? Я кормящая мать. Нет, только не это, я справлюсь.

— Ты, наверное, под дождём простыла. Я, дурак, не догадался плащ взять. Ты так легко была одета. Отдыхай, согрейся. Я присмотрю за малышом. Мне на работе выделили дачу, недалеко, одна остановка на электричке, как ты мечтала. Есть просёлочная дорога, в сухую погоду можно на велосипеде ездить. Я тебе велосипед купил. Место хорошее, дачи с домиками продаются за четыре тысячи рублей. Домик я сам построю, стройматериалы сейчас дешевые, только нужно в очереди полдня постоять в рабочий день. Поправишься, поедешь на базу стройматериалов, оформишь и оплатишь заказ. Гараж и машину нам рано покупать, купим, когда в городе получим квартиру.

Анна всегда мечтала ездить на велосипеде по безлюдной просёлочной дороге, пахнущей ароматом цветущих полей на свою собственную дачу, но сейчас её это не обрадовало, судорожно сотрясаясь всеми внутренностями под одеялом, не могла ничего сказать вразумительного, тупо уставившись в телевизор, где под горестную мелодию от мафии погибал лучший друг главного героя.

— Иди, поешь свежего борща.

— Не, — сквозь трясущиеся зубы, пробормотала жена.

— Смотри, я скорую вызову.

— Нет! — заорала Анна, больно прикусив при этом свою губу.

— Ладно, отдыхай, если что, я рядом, — Никита бережно прикрыл её ещё одним одеялом, — в квартире холодно, скоро лето, топить перестали, не видят, что на улице похолодало. Свой дом всё-таки лучше: топишь сам, когда нужно.

Малыш всё время спал.

«Почему он всё время спит?» — подумала Анна и сама провалилась в тёмную бездну сна. Сквозь болезненное ощущение холода, с которым невозможно никак справиться, ей снился тёмный коридор, многочисленные двери. Безобразная, чёрная ведьма закрывала двери и не разрешала бедолаге их открывать.

Наконец одна из дверей немного приоткрылась, послышалось тихое хныканье младенца. Мать быстро вскочила, прижала Стасика к груди. Сын не хотел брать грудь. А ведь в роддоме он жадно и требовательно сосал, смотрел на неё любящими глазами, казался большим и крепким.

«Несомненно, его там чем-то подкармливали», — рассуждала она. Сын слабо сосал грудь.

«Наверно, это из-за моей болезни», — беспокоилась Анна.

Постепенно всё встало на свои места. В жизнерадостной суматохе бежали дни, в организм вливались новые жизненные соки.

Стас много спал, но иногда внезапно начинал громко кричать, как будто его терзали какие-то боли, подолгу не мог успокоиться. Анна повезла его в детскую поликлинику.

В кабинете врача стояли весы, предназначенные для взвешивания младенцев. Медсестра взвесила ребёнка.

— Сколько он весил при рождении? — спросила она мамашу.

— Три килограмма, так на бирке было написано.

Медсестра подошла к врачу, что-то тихо ей сказала. Анна прислушалась, не слыша весь разговор, поняла только, что Стасик весит меньше, чем положено.

— У вас весы неправильные, — возмутилась она, — малыш хорошо питается, я его грудью кормлю.

У Анны внезапно разболелась голова, она была как во сне и плохо соображала.

— Бывает, новорожденные теряют в весе после родов, — сквозь туман непонимания долетела до неё фраза врача, эти слова нашли в её неповоротливом мозгу понимание и запомнились.

— Но быстрее всего вы что-то путаете. У нас всё записано в карточке. Вы сами-то как чувствуете, он поправляется?

— Да, поправляется, был намного меньше. Скажите, он здоров? — как бы извиняясь, спросила посетительница.

— В норме. Ухаживайте за ним лучше, через месяц покажете.

— А сколько он весил в родильном доме, что у вас в карточке записано, я не расслышала — пыталась добиться ясности мать, — дайте мне его карточку.

— Чего захотела. Не положено! А сами вы что, не знаете? Странная мамаша, вечно что-нибудь перепутают, — тихо ворчала пожилая врач, изучая карточку ребёнка:

— Ходит к вам патронажная сестра?

— Ходит.

— Справляетесь?

— Справляемся.

— Сколько можно ждать? Я на автобус опаздываю, — из коридора доносились возмущённые голоса и плач детей. Анна очень расстроилась, она хотела что-то спросить, но забыла — что. Пелена тумана застилала ей мозги. Как большое раненое животное, трепетно прижимая своего ребёнка к груди, пытаясь что-то понять, она шла к автобусной остановке:

«Почему я во время беременности поправилась на семнадцать килограмм?»

Чувство, что она чего-то не узнала, что касалось её и сына, мучило женщину. Может вернуться, расспросить врача поподробнее? Но она во всём своём обмякшем теле чувствовала усталость.

На остановке скопилась большая толпа предприимчивых сельчанок с набитыми до отказа сумками и авоськами. Подошёл рейсовый автобус. Шустрые старушки быстро его заполнили. Анна, опасаясь случайно получить тумака, зашла в салон позже всех.

Прислонившись спиной к металлической стойке, придерживая сумку ногами, двумя руками держа малыша, защищая его локтями от случайных резких прикосновений, усилием воли она старалась удерживать равновесие. Автобус ехал по ухабистой дороге, поднимая столбы пыли. От тряски шатались пассажиры. На каждой остановке Анна выходила, пропуская доехавших пассажиров, затем снова входила в салон.

Старушки громко обсуждали современную молодёжь, поглядывая при этом на Анну:

— Родят одного и носятся с ним. Вот мы по десять детей рожали и не заглядывались на них, работали, рожали в поле, хозяйство большое держали.

В разговор вступили мужчины:

— Сейчас тоже не сахар, власть часто меняется. Брежнев в ноябре тысяча девятьсот восемьдесят второго года умер, после него тяжелобольной Андропов скончался в феврале восемьдесят четвёртого, Черненко тоже умер.

— Избрали молодого генерального секретаря Горбачёва, наведёт порядок, перестроимся. Автобусы чаще ходить будут. Пора порядок наводить.

— Для чего приняли постановление о борьбе с пьянством? Что мы — алкоголики? Все работают, тунеядцев нет. Кто напьётся, заберут в вытрезвитель, сообщат на работу, мало не покажется. Кто не работает без уважительной причины, заставят, безработицы тоже нет. Вино качественное в магазинах продаётся, если человек и выпьет с семьёй в праздник, что плохого? Заводов по производству вин понастроили, а теперь всё развалить собираются. Во всём мире люди пьют не меньше нашего.

— А тебя это волнует? — спросил дед, — будешь самогон гнать, как мы раньше.

— Конечно, волнует! — запальчиво доказывал мужчина, — я на винзаводе работаю. Мы делаем отличные недорогие плодово-ягодные вина с низким градусом содержания алкоголя. Даже иностранцы приезжали перенимать у нас опыт. В малых дозах такое вино полезно для здоровья. А сейчас, ходят слухи, завод закроют, куда я пойду? У меня семья, дети. Чем я их кормить буду?

— Под производство сока ваш завод переоборудуют.

— Что-то сомневаюсь.

Автобус резко тряхнуло, перед тем, как остановиться. От остановки, глотая пыль от проезжающих мимо машин, Анна шла ещё полчаса по обочине дороги, иногда сворачивая на появляющиеся узкие тропинки.

К вечеру они добрались до дома. Поздно вечером пришёл с работы усталый Никита.

— А что, у нас есть нечего?

— Сейчас всё будет готово. Я ездила в детскую поликлинику. Что-то Стасик мало весит.

— А ты лучше его корми, и сама лучше ешь, а по врачам меньше бегай. Дома есть нечего, а ты разгуливаешь. Стасик, — он нежно взял сына на руки,

— Мужик! Хороший здоровый сынишка, улыбается папе.

***

Насвистывая мотив «Там за речкой», Анна ехала на новеньком велосипеде по просёлочной безлюдной дороге на дачу. Машины объезжали этот путь стороной, так как в двух местах посреди дороги были громадные лужи, не просыхающие даже в жару. Дачница предусмотрительно слазила с велосипеда и шла по лесной еле заметной среди высокой грязной травы тропинке. Её ноги были грязны, руки тоже, но душа пела. Разогнавшись, она впитывала в себя со всех сторон упоительную свежесть тёплого весеннего утра, наслаждаясь благоуханием трав и пением птиц.

Сидеть постоянно дома с телевизором, твердящим про ускорение, перестройку и антиалкогольную компанию ей претило, она была счастлива, что Никита остался дома с детьми и дал ей возможность окунуться в великолепие природы.

На заводе Анне каждый год выделяли небольшой земельный участок под огород, они с мужем сажали картошку и другие овощи, работники завкома следили за использованием земли по назначению. Осенью, после уборки урожая, огород в идеальном порядке сдавался представительнице завкома, а на следующий год выделяли другой участок. В этом году семья отказалась от огорода, у них появилась собственная дача!

Излюбленное развлечение простых городских тружеников — проводить свободное время на своих шести сотках земли. Вдали от цивилизации, на дачном участке не было пока света.

Строить большие двухэтажные дома с капитальными подвалами запрещалось, необходимо было уложиться в двадцать пять квадратных метров. Вместо второго этажа строили просторные мансарды. Строители, дачный кооператив принадлежал строительным организациям, увлечённо давали волю своим фантазиям. Каждый домик по-своему был оригинален: домик в виде средневековой крепости, в виде избушки на курьих ножках. Каждый норовил удивить соседей красивой отделкой либо иной причудливостью. Заборов не было, они не нужны. Не нужны и карьерные достижения. Здесь все одинаковы. Любой может выйти на границу своего участка и делиться с соседом радостью по поводу первых всходов овоща или посадки экзотического фрукта. Не редко, это заканчивалось обмыванием такого события в домике соседа.

Никита успел лопатой вскопать всю дачу, посадить деревья. Колышками был отмечен будущий фундамент домика: пять на пять метров.

От Анны не требовалось прилагать больших усилий, овощи и фрукты недорого можно было купить в магазине или на рынке, но она всё равно занималась грядками, пока не устала. Кстати, подошла соседка:

— Привет, скоро нам свет проведут. Уже столбы начали ставить. Воду тоже в этом году обещают провести за счёт предприятия. Можно будет жить здесь летом. Я новый сорт семян огурцов купила, пишут, хорош для засолки. У меня никогда банки с соленьями не взрываются.

Обменявшись с соседкой семенами и опытом по выращиванию овощей, Анна, напевая песню про калину, поехала домой. Поставив велосипед в своём сарае, находящимся в подвальном помещении пятиэтажки, она искупалась в ванной и погрузилась в счастливую семейную жизнь.

IV Визит сотрудницы

В дверь постучали.

— Интересно, кто это? — гадала Анна. Телефона у них не было, поэтому гости приходили без предупреждения.

Оказалось, к ней приехала сотрудница Валя:

— Анечка, как ты здесь? Мы за тебя переживаем. Родила?

— Родила, Стасика. Проходи, раздевайся, чай пить пойдём.

— А я тебе масло привезла, ты деньги оставляла, мы тебе купили.

— Вообще-то у меня есть масло, если ты привезла, я возьму. Больше можете не покупать, мы у соседки покупаем, домашнее.

На заводе каждый месяц всем работникам продавали по две пачки масла и другие продукты, считающиеся дефицитными. Всё это можно было купить и в магазине, но после работы там были небольшие очереди. В одни руки давали по одному килограмму колбасы по два рубля двадцать копеек за килограмм, по пачке масла по шестьдесят копеек. Можно было, отоварившись, подойти к прилавку через некоторое время и снова купить те же дешевые продукты по фиксированным ценам.

В кооперативных магазинах очередей не было. Прилавки ломились от деликатесов. Хорошая сырокопчёная колбаса продавалась по семь рублей за килограмм, в два раза дороже, чем в государственном магазине.

На рынках сельчане продавали качественное мясо от трёх до четырёх рублей за килограмм, но многие предпочитали, возвращаясь с работы, попутно покупать мясо в государственных магазинах от полутора до двух рублей за килограмм. В рабочее время очередей в гастрономах не было.

На крупных предприятиях в столовые завозились продукты по государственным ценам. При столовых работали буфеты, там всегда продавались недорогие качественные продукты.

Кто-то распускал слухи о нехватке продуктов, но работники предприятий города Н. этого недостатка не ощущали, напротив, поддавшись внушению о дефиците, многие держали в своих холодильниках излишние запасы продовольствия.

Охрана городского мясокомбината закрывала глаза на то, что работники проносили через проходную ворованное мясо, это оправдывалось тем, что бедные рабочие получали маленькую зарплату. «Бедные работники» продавали филейные вырезки без костей через знакомых по три рубля за килограмм.

— Не привозите мне больше масло, пусть мою долю забирают себе те, кому нужно. У нас всего вдоволь, холодильник ломится. Рядом небольшой рынок. Всё домашнее, вкусное, не дорого. Колхозники продают. Будешь идти на электричку, зайди на наш маленький рынок, уйдёшь оттуда с полной сумкой домашних продуктов, там всего много и всё недорого, не то, что на городском рынке.

— Какой хорошенький, — разулыбалась Валя, увидев Стаса, — а наш начальник предполагал, ты двойню, или может, тройню родишь. У тебя такой большой живот был.

— Как он может предполагать, если у него самого детей нет? — удивилась Анна, — да, у меня были сильные отёки, я очень поправилась за время беременности, врач в роддоме сказала, что это из-за неправильного обмена веществ. Возможно, у меня проблемы с почками. Ты же видела, я вся была отёкшая.

— Съезди в заводскую поликлинику, проверь свои почки.

— Сейчас они меня уже не беспокоят. Я чувствую себя здоровой, только по-прежнему толстая, живот ещё как у беременной, — Анне казалось странным, почему она, такая беспомощная и больная после родов, так быстро поправилась.

— Да, действительно, можно подумать, что ты ещё беременная. Худеть надо. Но отёков у тебя уже нет, ноги и руки стройные, как и раньше, только животик большой. Ты кормишь грудью? — равнодушно-вежливо поддерживала разговор Валя.

— Да, кормлю.

— Как перестанешь кормить, так начнёшь худеть, а сейчас питайся лучше, о своей красоте не думай. Делай только физзарядку.

— У меня были сложные роды, врачи сказали, намучились со мной, мне делали наркоз, выскребали какое-то место, я в этом не разбираюсь, ничего не помню, так плохо себя чувствовала. Долго от наркоза отойти не могла, вообще ничего не помню, такая вся измученная там лежала, спала постоянно. Хорошо, Стасик здоровенький. Со мной в палате лежала женщина, мы с ней разговаривали, смеялись, весело так было. А в тот день, когда я выписывалась, зашла в палату медсестра и сказала, что её ребёнок не здоров, что-то с ним не в порядке, он ещё ни разу не описался и не обмазался. Бедная женщина сидела и плакала. Так жалко этого малыша.

— Не может такого быть, эта медсестра что-то напутала, — удивилась Валя.

— Может быть это нянечка была, я не обратила внимания. Я так переживаю за этого ребёнка, из головы не выходит, постоянно о нём думаю. Жаль, забыла адрес взять у этой его мамаши, она так сильно рыдала, а я даже не помню, как её зовут и откуда она. Мне так хочется их увидеть и узнать, как здоровье малыша. Я сама там так плохо себя чувствовала, а сейчас ничего, отошла. Ещё слышала, одному ребёнку при родах ножку вывихнули. Так жалко малыша. Так жалко этих детей. Всё время о них думаю.

Высказывая это, Анна почувствовала, постороннему человеку должно показаться странным, что её так близко к сердцу волнует здоровье незнакомых малышей.

— Чего только в роддомах не наслушаешься, лучше бы ты в городе рожала, как мы тебе советовали, — любезничала Валя; запутавшись в рабочих документах, она рассчитывала получить от коллеги необходимую консультацию.

— Да, я хотела в город поехать, но как-то всё внезапно быстро получилось, прямо на улице. Добрые люди скорую вызвали, не помню даже кто; а скорая увезла в роддом по месту жительства. Зато я долго не мучилась, сразу же в этот день и родила. Время там так быстро пролетело, целыми днями спала, отоспалась. А теперь кручусь, как белка в колесе, едва успеваю всё переделать, дня не хватает. Ничего, всё нормально. Стасик такой хорошенький, забавный. Как твои дела? Что новенького в отделе?

— Анечка, мне начальство передало твою работу, объясни, пожалуйста, пока твой мальчик спит, мне не понятно кое-что, а спросить не у кого, ты у нас самая умная.

Валя достала из сумки папку с бумагами. Простая и понятная для Анны работа трудно давалась её коллегам.

Проснулся Стасик. Мамаша довольно улыбнулась, взяла на руки малыша и добросовестно объясняла Вале её работу, для наглядности делая на бумаге записи. Она поняла, зачем приехала сотрудница, но всё равно ей было приятно, так как специалист уже скучала без своей работы.

— Я ещё приеду, — сообщила гостья, укладывая исписанные Анной листы бумаги в свою сумку.

— Конечно, приезжайте, всегда рада помочь.

Шло время. Окружённый любовью и заботой своей семьи, Стас быстро рос. Это был забавный, голубоглазый белокурый малыш, он пытался всё узнать и всё попробовать. Его заразительный смех радовал родителей.

Незаметно для себя, мамаша снова стала стройной, она забыла страхи насчёт своих болезней. Надоело сидеть дома, душа её рвалась на работу. Отпуск по уходу за ребёнком давался до полутора лет; как только Стасику исполнилось восемь месяцев, Анна поехала хлопотать об устройстве его в ясли.

В отделе специалиста ждали. Начальник написал ходатайство о выделении ей детского воспитательного учреждения:

— Выходи быстрее на работу.

В кабинете, где стоял рабочий стол Анны, проходил несанкционированный митинг по поводу отъезда в Израиль Марины Ивановны, сотрудницы вычислительного центра, подруги Галины.

Возбуждённая Марина Ивановна объясняла скорее себе, чем окружающим, своё поведение, приводя весьма убедительные доводы:

— Да, уезжаем, нам с сестрой прислали визу. Надвигается неотвратимый кризис. Где плюрализм мнений? Из состава политбюро области выведены опытные работники, новые не обладают необходимым жизненным опытом, никаких нужных для области инициатив не проявляют, своим противникам слова не дают сказать. Скатитесь ускоренно в пропасть по инициативе «сверху». А я хочу жить по-человечески.

— А как же сын? Будет там в армии служить, воевать, — возразил новый сотрудник Генчик.

— Сын здесь остаётся, наши квартиры будет продавать. Его мы после вызовем.

— Что вам здесь не живётся? Кто вас обижает? Напротив, тебе разрешали даже шмотками торговать в рабочее время. Денег, небось, здесь накопила, а тратить их за границей будешь.

— Не твоё дело.

Обиженная Марина Ивановна ушла. Всеобщее мнение не изменилось в её пользу.

— Снова поменяет своё имя, чего ей здесь не хватает? Поддалась на пропаганду запада. Меньше нужно «Радио свободы» слушать. Грязь на нас ушатами льют. А сейчас, тем более, свобода слова, неизвестно для кого. Допускают на телевидение откровенных агентов влияния, таких как мы с вами не допустят.

Анна не стала встревать в шумные дебаты сотрудников. Она недолюбливала Марину Ивановну, отличающуюся самоуверенной надменностью.

Поприветствовав своих коллег, сказав каждому несколько тёплых слов, работница пошла в завком, где ей сразу выдали направление в городские ясли.

— Поезжайте к заведующей, она обменяет вам ясли на ваше село.

Едва Стасу исполнился год, мамаша оформила его в ясли рядом с домом и вышла на работу.

В конце апреля Никиту вызвали по повестке в военкомат.

— Не беспокойся, родная, я же военнообязанный. Уеду на сборы всего на три месяца, собирать в дорогу ничего не нужно, всем необходимым обеспечат.

В августе он вернулся, осунувшийся и явно нездоровый:

— Вероятно, я простудился в дороге, устал. Ни о чём меня не расспрашивай, я был на секретном объекте. Я обязан хранить тайну.

Анна послушалась, ведь узнав что-нибудь, она могла разболтать подругам, а так всё ясно: был на сборах, главное вернулся. Кстати, ей предложили бесплатную путёвку в семейный дом отдыха.

— Никита, бери отпуск, поедем, отдохнём по путёвке.

— Кто меня с работы отпустит? Езжай одна.

— Одна я не поеду, едем вместе. Покажешь на работе путёвку, это веский довод.

Видя, что Никита колеблется, жена шутливо сказала:

— Если не отпустят, сама пойду тебя отпрашивать. Нельзя без отпуска работать!

Они замкнули своё общежитие и семьёй отправились в путешествие.

Прекрасная столовая, пляж на берегу живописного озера, библиотека с редкими книгами для дождливой погоды — всё способствовало веселью и здоровью.

Дети в восторге купались в тёплой воде, Никита научил Стасика плавать.

Однако, муж не привык сидеть без дела, не прошло и недели, как отдых его уже тяготил:

— Бездельничаем тут, а на даче помидоры пропадают.

— Помидоры стоят на рынке копейки. Десять копеек килограмм. Ведро один рубль. Купим пять вёдер, заготовим на зиму томат. Отдыхай, и ни о чём не думай, — смеялась Анна, — Давай, лучше в видеосалон сходим. Вполне официальный, легальный, недавно разрешили эту предпринимательскую деятельность. Подростки рвутся в эти повсеместно открытые видеосалоны, бурно обсуждают на автобусных остановках, не стесняясь взрослых. На меня свысока посмотрели, когда узнали, что я ни разу там не была. Ради интереса, посмотрим, что это такое, почему люди рвутся в эти видеосалоны. Неужели фильмы там лучше «Анжелики»?

— Что я там забыл? Хочешь, сходи сама, а меня туда не тянет, никогда не посещал видеосалонов и посещать не хочу, слышал от друзей, какую там иностранную гадость показывают, всё, что было раньше запрещено цензурой. У себя, небось, такое не навязывают людям, своих не развращают, а нас специально затягивают в это дерьмо. Я лучше историческую книгу почитаю. А ты сходи, научись чему-нибудь, — съехидничал Никита.

В полуподвальном помещении без окон была открыта дверь. Люди со странностями, в том числе и подростки, отдавали по полтора рубля невзрачному, худому с потухшим взглядом типу и садились на стулья напротив затрапезного небольшого экрана. Погас свет, включили видеомагнитофон. Анне жутко и неприятно было сидеть безмолвно в душном застоявшемся воздухе и сквозь головы впереди сидящих созерцать во мраке пошлую жизнь героев. Хорошо, что на экране были помехи, издалека изображение было расплывчатым и неразборчивым, слов не разобрать, чего попавшие на это совращающее зрелище впервые люди и не старались делать. Отравленные фильмом чувства были притуплены. Цензурное ограничение на всё зарубежное было уже разрушено.

Анна выбежала из этого логова, ей казалось, что она навсегда испачкалась в ранее неведомой одурманивающей грязи, стала соучастником порока. Ужасный по своему цинизму фильм терзал её совесть. Как после такого смотреть в глаза Никите? Хорошо, что не был с нею, иначе, она скончалась бы от стыда.

***

Бодрая и отдохнувшая, специалист вышла на работу. К ней подошла страховой агент, женщина, которая так часто к ним заходила, так непринуждённо себя вела, что создавалось впечатление, что она заботится о работниках. На самом деле ей платили солидную премию за каждого застрахованного. С расчётливой любезностью хитрюга уговорила Анну перечислять с зарплаты ежемесячно по пятнадцать рублей для того, чтобы в будущем, когда та станет пенсионеркой, её пенсия увеличилась на пятьдесят рублей.

— Мне ещё далеко до пенсии. Я надеюсь получать максимальную пенсию сто тридцать рублей.

— Что такое пятнадцать рублей в месяц? — убеждала агент. Это такая мелочь, зато на пенсии ты будешь обеспеченной, тебе не придётся подрабатывать. Ты будешь получать сто восемьдесят рублей пенсии, будешь независимой.

— Это шикарная пенсия, — согласилась Анна и подписала договор страхования.

Теперь у неё каждый месяц из зарплаты высчитывали по пятнадцать рублей.

— А я не застраховался, — укоризненно сказал Генчик, — на эти пятнадцать рублей в месяц я лучше куплю шоколадных конфет и мяса с рынка своим детям или схожу три раза в ресторан.

— Три раза уже не получится, водка подорожала, самая дешёвая уже девять рублей с копейками стоит, — возразила Галина.

— Зарплату на десятку повысили, а водку в три раза, — недовольно пробурчал любитель спиртного, — говорят, скоро продукты подорожают, не даром талдычат про пустые полки в магазинах.

V В детской больнице

Проснувшись в пять часов утра, Анна хлопотала на кухне, накрывая стол для Никиты, он выходил из дома в шесть утра, спешил на служебный автобус. Приготовив детям завтрак, сунув в сумку бутерброд, так как слишком рано у нее не было аппетита, утренний кофе смаковался в отделе за рабочим столом; в шесть тридцать утра мамаша, заглянув в детскую, где сладко спали Стас с Макаром, устремлялась на семичасовую утреннюю электричку.

Дети проснутся в семь утра, заведенный будильник не даст им проспать. По пути в школу Макар отведет братца в детский садик, благо, он рядом с домом. Школа тоже рядом. Макар ответственный, самостоятельный мальчик, поэтому мать за детей не беспокоилась. Хорошие у неё дети. Старший сын, идя из школы, купит булку свежего хлеба, сам разогреет обед, сделает уроки, до семи часов вечера заберёт из садика Стасика. Не выспавшаяся хозяйка подремлет в электричке, в своей тёплой компании деловых женщин.

— Аннушка, я тут, — зайдя в свой вагон, Анна сквозь толпу увидела, как Вера машет ей рукой.

— Здесь занято, — предупреждала подходивших пассажиров, на свободные места положив разную мелочёвку: шарфик, газету; отодвинув на край противоположного сиденья свою сумку. Пассажиры, понимающе улыбнувшись, устраивались на свободных местах. Полупустой вагон заполнялся до отказа лишь за пять минут до прибытия, на жилых дачах в черте города.

— Хорошо, что ты садишься на остановку раньше и занимаешь всей компании места. Отдыхаем? — пошутила попутчица, удобно усаживаясь у окна.

— Полчаса отдыха, потом к восьми бегом на работу, за полчаса нужно успеть.

Лида уже рассказывала свежий анекдот. Анна не любила терять даром время, делясь рецептами кулинарии и разными женскими хитростями, вязала на спицах из чистой шерсти юбку, узор и выкройку, как всегда, найдя в журналах «Работница» или «Крестьянка».

— Хорошо зимой, не нужно ездить на дачу.

— Зачем тебе ездить на дачу? Мы с мужем пошли с вёдрами в совхозный сад, бесплатно набрали там слив, яблок, наварили варенья на три года вперёд, — хвастала Лида.

— Разве можно воровать? Не стыдно тебе? Сама экономист с высшим образованием, — пожурила её Вера, — у тебя муж на государственной службе. Не боишься, что узнают и выгонят его с работы?

— Вы про антиалкогольную компанию слышали? Сейчас все борются с пьянством, виноградники вырубают, водку продают по талонам. Сады совхоз закладывал, чтобы производить свои фруктово-ягодные вина, а сейчас поступил приказ сверху, чтобы их вырубить. Антиалкогольная кампания получила на партийных собраниях всенародную поддержку. У нас на работе тоже горячо одобрили решение партии о ликвидации в стране алкоголизма, — тихо, чтобы не слышали соседи, объяснила Лида.

— Так что, всем можно рвать совхозные фрукты?

— Не кричи так. Кругом неразбериха. Начальство само не знает, как себя вести. Сады вырубать жалко, столько сил и денег потратили, но нужно подчиняться приказу сверху прекратить производство плодово-ягодных вин. Сада вроде бы уже и нет, сторожей нет, на балансе у совхоза не числится, а урожай хороший поспевает.

— Какой-то абсурд. Торговля качественным спиртным срочно сократилась, водку у таксистов втридорога покупают. Винзаводы и пивзаводы ликвидируют. Жалко смотреть, как новенькое дорогое оборудование сдают в металлолом. Соки тоже теперь в дефиците, их обычно на винзаводах производили. Это сколько рублей в бюджет страны не попадёт!

— Натуральное вредительство.

— Только не кричите громко, люди уже смотрят. Приказано в этом году вдвое сократить выпуск спиртных напитков. Давайте лучше тему сменим, поговорим о хорошем. Нужно отказываться от алкоголя и добровольно вступать в Общество трезвости. Цензура даже «Гусарскую балладу» запретила.

— Зато разврат цензура разрешила, с маленьких Вер девчонки пример берут. Может, ламбаду станцуем? С утра до вечера по телевизору крутят, — женщины нервно засмеялись.

— Ещё джаз, афроамериканские зажигательные ритмы, пропагандируют. Даже фильм сняли о том, как чиновники препятствовали джазовой группе выйти на большой экран. Разнесли в пух и прах тех начальников, предпочитающих транслировать для своего народа любимые задушевные мелодии, заботящихся о самобытной народной культуре. Я люблю протяжные песни о Родине, русской природе, о любви. А теперь отовсюду льётся быстрая сексуальная музыка, чаще на иностранном языке, хотя слов там трудно разобрать; меня она утомляет и раздражает.

— В чьих руках управление эфиром? Мы слепо верим тому, что нам показывают и рассказывают. Налицо влияние западной буржуазии, чья цель — нажива. Трясущиеся под эти бешеные ритмы не способны правильно мыслить, зато они нуждаются в понтах.

— Лида, ты на жаргон перешла.

— А иначе не скажешь, стремятся произвести сильное впечатление, быть круче окружающих: бары, рестораны, салоны красоты, рекламируемые машины, сауны, проститутки. Отличные потребители для мировых магнатов.

— А я с детства люблю песню «В дярёвне то было Ольховке». Смешная весёлая песня, настроение поднимает. Ещё школьницей я ходила вечерами в Дом культуры, мы водили хороводы и пели. — Анна запела.

— «Там жил был парень Андреашка», — подхватили женщины. Они понемногу успокоились, по прибытии на конечную станцию, шустро разбежались по своим работам.

Анна, добросовестный исполнительный работник, не сидела на больничных по уходу за ребёнком; Стасик — здоровый малыш, что радовало её начальство.

После работы она ходила по магазинам, покупала продукты, в вечерней электричке компания женщин снова встречалась, разговоры были уже более спокойными и ленивыми сквозь дремоту. Было темно, хозяйка в полудреме набиралась сил для предстоящей вечерней работы по дому.

Крупную работу по хозяйству: генеральную уборку, заготовки на зиму, поездки на дачу, приготовление кулинарных изысков, делали по выходным — в субботу и воскресенье. В будние дни Анна приезжала после семи вечера, Никита ещё позже, так как старался побольше заработать.

— Слышала, сейчас на детей в сбербанке принимаются целевые вклады, аж четыре процента годовых. После шестнадцати лет ребёнок получит всю сумму, вместе с процентами, — информировал муж жену, — время летит незаметно, хочется, чтобы в шестнадцать лет Макар и Стасик получили солидный подарок от родителей. Ты у нас в семье финансист, делай, как знаешь, я доверяю тебе больше, чем себе.

Никита не сомневался в честности Анны, он разрешал ей распоряжаться своими деньгами.

Молодые полностью доверяли Сберегательному банку Союза Советских Социалистических Республик. Иначе и быть не могло, ведь государство гарантировало тайну вкладов, их сохранность и выдачу по первому требованию вкладчика.

Анна, получив разрешение Никиты, после работы зашла в сберкассу, где положила все имеющиеся накопления на два целевых вклада на детей.

Опоздав на свою электричку, она не чувствовала ни голода, ни усталости, так как радость от сделанного своим детям подарка была значительно сильнее.

Проходящий десятичасовой поезд задерживался, до дома она добралась только в одиннадцать ночи.

У Стаса поднялась высокая температура, мать провела бессонную ночь с внезапно заболевшим сыном. Видя, как он мучится, она не ощущала собственной усталости. Но утром всё же пришлось вызвать неотложку.

Анну с ребёнком отвезли в районную детскую больницу. Было странно, что по мере приближения к медицинскому учреждению, у женщины нарастало чувство тревоги, она ощущала страшную усталость, вплоть до провалов в памяти. Дисциплинированный специалист нервничала из-за того, что не вышла в этот день на работу. Как всегда, там оставалось много незаконченных дел. Прогуливая работу, хотя и по уважительной причине, она должна была обязательно предупредить об этом, передать свою работу, объяснить, что нужно неотложно сделать, а что может и подождать ее возвращения. Для этого нужно позвонить по телефону, предупредить, чтобы её не ждали и справлялись сами. Обязательно нужно предупредить начальство, что она на больничном, иначе отдел кадров может поставить прогул.

В поисках телефона, мобильных в то время ещё не было, мамаша шла мимо приёмного покоя. Среди ожидающих сидела женщина. Около неё вертелся ребёнок. Он был похож на дикаря. С длинными давно не чесанными, стоящими торчком волосами; голова из-за этого казалась слишком большой. Из-за малой рубахи и слишком коротких брюк, тельце ребёнка казалось очень маленьким.

Вдруг этот малыш со всех ног бросился к Анне. Та жадно схватила его на руки, прижала к себе тёплое грязное тельце. Стала искать платок, чтобы вытереть ему грязный сопливый нос. Ребёнок цепко обнял её за шею и всем своим тельцем прижимался к ней. Она вытерла ему нос полой халата, направилась в свою палату, чтобы взять полотенце и пойти в умывальник, умыть эту кроху.

— Отдай ребёнка, это не твой ребёнок! — услышала Анна и обратила внимание на женщину, показавшеюся ей знакомой; где-то она уже слышала этот голос, но та прятала своё лицо под платком, явно волнуясь. К ней уже подходил мужчина восточной внешности. Женщина что-то ему говорила отчаянным голосом, умоляла:

— Зови её!

Анна, не обращая на них внимания, ласково и старательно вытирала найденным в кармане халата платком измазанный носик и щёки прильнувшему к ней маленькому дикарю. Думала о том, где взять капли, чтобы закапать сопливый носик. Радостно с ним разговаривая, шла по коридору в палату, надеясь смерить мальчику температуру.

— Дайте мне его, — услышала чарующий голос и почувствовала движение рук над своей головой, тяжесть во всём теле. Малыш показался неимоверно тяжелым, но Анна ещё крепче прижимала его к своей груди.

— Кто вы такая? — раздражённо спросила незнакомку, упрямо пытаясь идти дальше, но ноги как бы прилипали к полу, и оторвать их стоило больших усилий. А чужие руки отнимали младенца и отдавали его женщине в платке. Малыш громко рыдал. Анна стояла в оцепенении, её сердце больно сжималось от этого неистового рёва. Женщина в платке уткнула ребёнка головой в свою юбку, так что было видно только сноп его светлых грязных лохматых волос.

— Почему за ним не следите? — строго спросил чарующий голос незнакомку.

— А что, мы обязаны за ним ещё и следить? — возмутился мужчина.

— А как же, по документам он ваш ребёнок, вы обязаны кормить его, подстригать, одевать, учить в школе. Усыновят, а заботиться не хотят. Отберём и отдадим в детдом.

— Зачем в детдом, отдайте его мне, — Анне самой захотелось усыновить этого кроху. Ей вдруг показалось, что знает женщину в платке. Волнуясь, напрягала память, но не могла вспомнить. Всё же попыталась выяснить:

— Где я вас видела? Как вас звать, где вы живёте?

Но ответа не последовало. Мужчина недовольно высказывался не по-русски, прикрикнул на женщину, та молча поднялась и пошла за ним. В ответ на пронзительный крик ребёнка, он резко взял за руку малыша, ударил. Несмышлёныш, всхлипывая, волочил за ними ноги, украдкой оборачивался и смотрел на Анну.

Почему Анне было так жалко этого чужого ребёнка? Почему ей захотелось усыновить его?

Она бросилась за ними, но властный голос её остановил:

— Кто бросил ребёнка? Чей это ребёнок? Ваш?

Мамаша увидела своего Стасика, тотчас взяла его на руки.

Но властный голос, принадлежавший худой смуглой женщине, продолжал её отчитывать: нарушительница неправильно себя ведёт, устроила здесь скандал, нужно наказать, сообщить об этом на работу.

У матери разболелась голова. Мучали ощущения вины, утраты и унижения. В потяжелевших запудренных мозгах не было места мыслям и рассуждениям.

Анна чувствовала, что у неё начались проблемы со здоровьем. Уже после декретного отпуска, выйдя на работу, где её так ждали, поняла, что в голове нет чёткости и ясности мыслей, как прежде. Никто этого, казалось, не замечал. Она по-прежнему занималась своей работой, но быстрее, по привычке. То, что знала раньше, получалось легко, но пополнять свои знания новой информацией, так необходимой в работе, было весьма сложно. Хотя новых изделий уже не внедряли, так как министерство резко сократило финансирование предприятия, говорили о падении темпов роста в промышленности. Велась идеологическая кампания, направленная на свёртывание оборонной промышленности. Руководство завода не понимало новых требований партийных лидеров: как ускорить развитие и перестроиться, но не показывало вида. Уже менялась законодательная база в экономике, хотя ещё функционировала плановая система. Женщины говорили о грядущих сокращениях, необходимости изучать английский язык.

За что её ругала неизвестная женщина, кто она вообще такая? Не понятно. Что плохого сделала мамаша? Но напуганной не нужны были скандалы, тем более на работе. Она, прижимая к груди Стасика, шла за властной особой, надеясь, что та простит не известно в чём виноватую, не будет на неё жаловаться начальству. Так Анна дошла до своей палаты, села на кровать. Стасик сидел у неё на коленке. Он казался очень лёгким.

Необъяснимо хотелось держать на руках двух малышей. Ещё хотелось побыстрее оказаться дома, здесь так плохо, она с кем-то поругалась, с какой-то неприятной женщиной, отчего у неё самой на душе скребли кошки. Хотелось побыстрее забыть эту неприятную скандалистку.

Быстрее на работу, где специалистку уважают, где всё ясно и понятно. Быстрее бы получить в городе квартиру, посещать городские больницы и поликлиники.

VI Желание видеть родственников спасает жизнь

Приблизительно раз в году министерство устраивало совещания для руководящих работников подопечных предприятий в разных городах необъятного Союза Советских Социалистических Республик.

Начальник отдела был домоседом со слабым здоровьем. Поэтому на подобные совещания посылал своего заместителя, сорокалетнюю незамужнюю женщину с амбициями. Та всегда хвасталась, как приятно проводила время в Таллине, в Ереване.

В этот год совещание назначили в северном городе С в январе месяце. Перспектива сидеть в холодных аэропортах в ожидании самолёта, не радовала начальников Анны:

— Поезжай на совещание через Москву. Утром прилетишь в столицу, а вечером продолжишь путь. Целый день будешь по магазинам ходить. Как увидишь очередь, сразу же становись — значит, дефицит выбросили.

— Что я там буду говорить на совещании? — спросила подчинённая Тамару.

— Ничего говорить не нужно, сиди молча и слушай.

— Хорошо, я все буду записывать.

— Записывать тоже не нужно, нам пришлют брошюру по итогам совещания, всё что требуется и даже немного лишнего. Тебе там нужно просто отметиться.

И вот единственный раз в жизни Анна полетела на совещание министерского уровня в город С.

В Москве много народа, кругом очереди. Командированная примкнула к одной из них. Очень замёрзла и устала, окружённая галдежом провинциальных жителей окраин на непонятных языках с примесью русского.

Везде иностранные вывески, как за границей. В помещение пропускали небольшими группами. Наконец, грубо толкаемая недоброжелательной толпой, оказалась в торговом зале. Будучи уверенной, что здесь всё самого лучшего качества, импортное, купила втридорога всем домочадцам обувь, себе купила сверхмодные импортные сапожки на высоком каблуке.

Пробившись сквозь толпу на свободу, рьяная покупательница сразу одела новые сапоги, выбросив добротные, ещё не старые, свои, в урну.

В аэропорту города С представителей заводов из разных городов ждал автобус; их отвезли на красивую базу отдыха среди пышных елей, организованно расселили по комнатам.

Анна сразу же, как и все, из командировочных заплатила двадцать пять рублей за три дня проживания. Так что проблем с питанием не было. Кормили в столовой три раза в сутки. Днём сидели в зале и слушали умных кураторов из министерства. Не зная, насколько важные посты они занимали, можно без труда определить — это цвет технической интеллигенции, опора нашей промышленности.

На совещании присутствовали представители со всех заводов, расположенных по всему союзу: Таджикистан, Узбекистан, Омск, Ангарск, Харьков, всего не перечислишь.

Анна подумала, если уж подвернулся такой случай, нужно непременно посетить своего двоюродного брата, который жил недалеко в окрестностях С в городке Сосновка. Но база отдыха находилась за городом, программа для участников совещания насыщенная. Несведущему человеку из другой области отлучиться самостоятельно отсюда весьма проблематично. Даже когда Анна попыталась вечером выйти подышать свежим воздухом, к ней подошёл симпатичный мужчина:

— Девушка, что вы здесь одна делаете?

— Ничего, — кокетливо ответила она, приняв интересующегося за поклонника.

— Такая красивая девушка одна гуляет ночью, я за вас переживаю, — тоже шутливым голосом ответил он, хотя его глаза были скучны. Анна уже возвращалась в свою комнату.

— Будьте осторожны, мы за вас отвечаем, — любезно поддерживая под руку, предупредил мужчина и галантно открыл дверь её комнаты.

— Заходите, гостем будете, — улыбнулась женщина, но он с вежливой улыбкой прикрыл дверь с обратной стороны.

Здесь так рьяно заботятся о соблюдении дисциплины проживающими, было бы бестактностью узнавать, как добраться до Сосновки. Отлучиться самовольно немыслимо. Она не пыталась больше выходить из здания, проблем не оберешься. Специалист рассудила, что вежливые симпатичные парни имеют допуск к государственной тайне, они негласно обеспечивают безопасность участников совещания, охраняют лучшие кадры министерства, руководителей. Место проведения совещания наверняка держится в секрете.

Для обеспечения безопасности существует несколько градаций уровней секретности.

Анна не стремилась узнать то, что ей не положено. Её саму, ещё неопытную, вызывали в специальный отдел завода, для оформления на допуск к секретной информации.

Открыв неприметную обычно замкнутую дверь с тыльной стороны здания, по узкой лестнице без переходов в помещения, молодой специалист шустро взбежала на последний пятый этаж, там располагался особый «Первый отдел», контролирующий всё, что связано с секретной информацией. Девушка несмело остановилась на небольшой площадке с единственной приоткрытой двойной дверью, первая представляла из себя решётку. Она робко постучала. Ни единого звука. Таинственная тишина. Хотя совесть проверяемой была абсолютно чиста, заметно волновалась, как перед экзаменом.

Аня просунула голову в просторное помещение, заметив ещё одну закрытую двойную дверь с встроенным окошком. Громко спросила:

— Можно?

— Войдите, — последовал вежливый ответ.

Начинающий специалист почувствовала важность момента, она должна быть готова к тому, что прежде чем ей разрешат начать работать с важными документами, всезнающие люди, пекущиеся о безопасности государства, должны узнать всю её подноготную, просветить как на рентгене.

Ане нечего опасаться, её биография безупречна, но всё равно ноги становились ватными, абсолютная строгая тишина настораживала.

Как во сне, села за стол, указанный стройным подтянутым строгим мужчиной, и стала внимательно его слушать. В процессе разговора проверяющий всё больше и больше внушал ей доверия и уважения. Девушка гордилась, что будет работать на предприятии рядом с такими людьми, она уже улыбалась и чувствовала себя как дома. Но он своей серьёзностью поставил её на место:

— Вы оформляетесь на допуск к государственной тайне, довожу до вас обязательства перед государством о соблюдении требований о государственной тайне.

Форма допуска соответствует вашей должности.

Аня внимательно слушала, значит, не нужно пытаться узнавать то, что ей не положено.

— Заполните собственноручно анкету.

— Но я заполняла уже при поступлении на работу, — осмелела наивная выпускница высшего учебного заведения.

— Мы в курсе. Отдел кадров предоставил сведения о вас. Это другая анкета. Заполните документы собственноручно, данные проанализируют, проверят, оформят личное дело. Внимательно прочитайте, прежде чем заполнить. Пишите только правду.

— Я никогда не вру. А что, меня могут не допустить к работе? — Обиделась работница, — когда мне узнать о вашем решении?

— Ничего узнавать не нужно. Ходить сюда тоже не нужно и рассказывать о своём визите сюда тоже не нужно, — отчеканил он, — заполните документы и идите к себе в отдел, работайте. Мы проверим данные анкеты, заверим подписью и печатью.

— А, — хотела уточнить Аня, но очень серьёзный мужчина уже скрылся ещё за одной дверью, оставив девушку в кромешной тишине наедине с пустыми бланками.

Она сосредоточенно и внимательно начала изучать многочисленные вопросы и отмечать чёткие ответы: в период Великой Отечественной войны её и в помине не было, её близкие родственники не находились в плену и на оккупированной территории, напротив, родственники-мужчины мужественно защищали страну, некоторые погибли на полях сражений.

Врагов народа в семье нет, зэков тоже. Родственников за границей нет, сама тоже не собирается туда выезжать.

— Заполнили?

— Да, — быстро сказала Аня.

— Сдавайте, — он указал на дверь с окошком.

Аня, передавая через отверстие в запертой двери бумаги, даже не рассмотрела кого-то таинственного, кто их принял.

Да, всё и про всех знают. Но это и хорошо, значит на заводе нет шпионов и плохих людей. Всем можно доверять, рассуждала девушка, стремительно спускаясь с таинственной лестницы. Оказавшись на улице, обрадовалась шуму и гаму, доносившемуся из всех уголков громадной территории завода.

Вся продукция завода зашифрована, не все работники знали, что завод обеспечивает военных новейшими изделиями, которые принимали представители заказчика — люди в штатском. Для защиты от посторонних производимые заводом изделия шифровались.

Рабочие на сборке делали изделия КС, ПС и другие, в цехе можно было слышать громкие разговоры, непонятные для несведущих:

— Почему до сих пор нет Кээшек?

— Подгони мне Кэтэ300.

Уборщица в отделе обнаружит выписку спецификации, ничего не поймёт, там будут только шифры из десяти и более знаков: изделие икс состоит из комплектующих игреков в количестве.

Рядовые инженера и технологи уже владели большей информацией, степень осведомлённости возрастала в соответствии с занимаемой должностью. Лишь единицы осведомлены полностью, владеют совершенно секретной информацией.

Взвесив все доводы, Анна решила посетить своего двоюродного брата, которого не видела лет десять, на обратном пути. В записной книжке записан адрес. Заранее о своём визите не сообщила, чтобы понапрасну не тревожить.

Совещание заканчивалось в четверг. Во вторник на базу отдыха приехал уполномоченный продавать билеты на самолёт участникам совещания. На работу Анне нужно выйти в понедельник. Одного дня ей хватит, чтобы съездить в Сосновку. Зная, что добраться до этого городка можно за один час с автовокзала, заказала билет до Москвы на субботу.

— Почему Вы не хотите лететь организованно? Билеты уже забронированы для всех на пятницу. Автобус утром отвезёт всех в аэропорт.

— Я хочу лететь в субботу, — проявила настойчивость специалист.

— Хорошо, в порядке исключения, если будут билеты; ведь мы обязаны обеспечить выезд участников в пятницу утром, доставить всех в аэропорт в целости и сохранности. Здесь уже к обеду должны сделать генеральную уборку и заселить на ваши места отдыхающих.

— Я в аэропорт со всеми поеду, как положено, пожалуйста, закажите мне билет на субботу.

Рано утром в пятницу, Анна вместе со всеми села в автобус со своим багажом. Дисциплинированные специалисты из разных городов вместе с работниками министерства организованно ехали в аэропорт. За редким исключением, все должны были через полтора часа лететь в Москву. Транзитники полетят дальше.

Автобус промчался по трассе, не заезжая в город С. Анна оставила свой багаж в камере хранения аэропорта. На рейсовом автобусе, который пришлось изрядно подождать, отправилась в город С до автостанции. Была неприятно огорчена, когда ей сказали, что в Сосновку автобус отправляется с другой автостанции, на другом конце города, о существовании которой она даже не подозревала.

Мороз проникал во все щелки её озябшего тела. Пританцовывая, путешественница ждала автобус. Внезапно на новых сапожках сломался супинатор. Ничего не оставалось, как зайти в ближайший универмаг без очередей, купить добротные тёплые сапоги местной фабрики и выкинуть модный дефицит в урну.

Три часа дня. Хочется кушать. Долгожданный автобус уехал в Сосновку без Анны. Вдоволь нагулявшись по городу, поговорив с местным населением о погоде, дабы познакомиться поближе; в стенах базы отдыха соблюдала приличия, такой возможности не было, а на улице и в магазинах, вдоволь по-простому наговорилась, прочувствовала атмосферу. Местные жители произвели на неё благоприятное впечатление, как простые, искренние люди. Спать совсем не хотелось, но уже зажигались фонари. Опасаясь опоздать на последний рейсовый автобус, путешественница, почувствовав усталость, отправилась в аэропорт коротать время до утра следующего дня, сожалея, что не улетела вместе со всеми, но надеясь занять три спаренных стула или мягкую скамейку, лечь и хорошо до утра выспаться. Искать гостиницу в незнакомом городе не было сил, к тому же она боялась проспать.

Пассажирка удивилась, услышав об отмене рейсов. Повсюду стоял, сидел и даже лежал народ. При таком столпотворении не только лечь, но и сидеть было невозможно. Потолкавшись в поисках места, Анна наконец притулилась на лестнице, полусидела, зажатая с обеих сторон равнодушными к ней телами, мечтая спокойно лежать на отдельной кровати. Сквозь беспорядочный шум тихо задремала.

Ранним утром, как только приподнялась, насиженное место сразу же заняли. Покушав в буфете, командированная забрала вещи из камеры хранения.

— Вылет задерживается по метеоусловиям.

Это сообщение диктора ничуть её не удивило, задерживались вылеты всех самолётов. Накопившиеся обеспокоенные пассажиры заполняли зал ожидания, образуя толчею. Сидели на полу, на подоконниках, взволнованно перешёптываясь. Нервы у некоторых не выдерживали, они покидали зал ожидания.

Анне повезло, она прилипла к освободившемуся стулу, стоит только встать, как на него плюхнется измученный ожиданием пассажир.

Командированная вылетела только в воскресенье.

— Живая! — Радостно кричал Генчик, встретив её в понедельник, опоздавшую до обеда, заспанную, спешащую на работу. Этой счастливой новостью он поспешил поделиться с сотрудниками. Путешественница удивилась такой радостной встрече; она ждала взбучку от начальства, готовилась к длинным оправданиям.

— Вот дурак, — пробурчала она, — чему здесь радоваться?

— Ты на чём добиралась? Самолёт, на котором ты должна была лететь, разбился. Часто стали в наше время происходить катастрофы.

VII Разговоры в электричке

— Аннушка, иди быстрее, а то твоё место уже занять пытались, — зайдя в электричку, услышала Анна.

— О, у тебя такое красивое платье.

— Сама сшила.

— О, ты и шить умеешь!

— Да, девочки. Ещё до замужества, сразу, как устроилась на работу после института, записалась на платные трёхмесячные курсы кройки и шитья. После работы ходила, училась шить у опытной портнихи. В хозяйстве всё сгодится. В это время с Никитой познакомились, он меня с курсов встречал и провожал до дому. Замуж выйти предложил.

— Котируются невесты, умеющие шить. Поэтому и позвал замуж, видит, девушка хозяйственная, неприхотливая, — пошутила Вера.

— У тебя, Верочка, тоже платье красивое.

— В ателье шила.

— А мне костюм муж из командировки привёз, — похвасталась Лида.

— Все мы в обновах. Все довольны. Чего только людям не хватает? Смотрели фильм про валютных проституток?

— В нашем городе Н таких нет, да и мужчин, чтобы платили за такое бешеные деньги, тоже нет.

— Да и в больших городах вряд ли это так модно и почётно, как показали.

— На роли проституток выбрали красивых актрис, наверняка наши девочки подражать им будут. Маму — учительницу показали в униженном состоянии. А сама медработник. Позор! Облили грязью нашу медицину, да и милицию выставили не в лучшем свете, продёрнули советскую бюрократию. Обижают бедных проституток. А погоня за импортными тряпками? Куда там, импортное бельё.

— А меня наши трусики из чистого хлопка вполне устраивают. Мягкие, удобные, практичные.

— Да, фильм ужасный. Выставили жизнь в грязном свете. Мы это понимаем, а наши дети?

Женщины вразнобой обсуждали самый кассовый фильм.

— За Макара я не переживаю, он был октябрёнком, пионером, восхищался Чапаевым, в общим, получил патриотическое воспитание. А что будет со Стасом?

Чему его сейчас научат? По телевизору хают наше прошлое, хвалят иностранное. Как жить дальше? Как воспитывать детей?

Прежних идеалов уже нет, всё перевернулось, нужно чем-то заполнять головы, вот и придумывают разные небылицы. Требует перемен под музыку рока новое экстремальное поколение артистов, подносимое с экранов как кумиры. Мне не нравится рок, не приятны похожие на наркоманов угрюмые певцы, призывающие изменить сложившийся уклад жизни, повернуть.

Народная спокойная музыка уже не льётся с экранов, зато рассказывают о личной жизни и склоках любимых певиц. На народные деньги поддерживают рок и чуждый джаз — афроамериканское искусство. У них жарко, люди полураздетые ходят, море, песок, дома утеплять не нужно. Райское место, рыбы много, кокосы, шоколад. Темпераментные африканцы движутся в зажигательных ритмах. У нас это не приемлемо. Холодно, мы тепло одеты. Более скромны, у нас музыка мелодичная, протяжная.

Анну терзала смутная тревога за Стаса. Ей казалось, что над сыном кто-то имеет большую, чем она власть, какая-то ведьма вмешивается в её и его жизнь, но что-то узнать и поменять было не в её силах. Китайские боевики были его любимыми фильмами. С книжкой про тренирующихся в канализации черепах-ниндзя, вместе с крысой-мутантом, сражающимися на улицах города; он не расставался даже ночью, пряча под подушку. Когда мать попыталась отобрать эту пакость у него силой и выяснить, кто её ему дал, он закатил истерику. Анна так и не узнала откуда у Стаса эта книга, она была как в дурмане, похожем на головокружение, у неё не было сил провести сыну нравоучительную беседу. Дали трещину её собственные нравственные устои, стала задумываться о том, что живёт неправильно.

С кого брать пример? Лозунг «Пионер-всем ребятам пример» уже не актуален. Подрастающее поколение нуждается в героях, ему подсовывают книгу с храбрецами мутантами; крысу, разносчицу вирусов, возводят в идеал для подражания, вопреки народной литературе. Неправильно возводить в ранг героев этих животных, место которым в зоопарках и медицинских лабораториях для исследования на них новых препаратов.

— Тебе, Аннушка, нервы нужно лечить, смотри по телевизору экстрасенсов, воду заряжай, сейчас это модно, — пошутила Лида.

— Вообще-то бабушки в церкви брали святую воду. Наше поколение атеисты. В стране лучшее в мире советское образование. Всё должно быть научно обосновано. Я не успеваю смотреть современные телепередачи, да и не хочу. Некогда смотреть телевизор, новости узнаю на ходу, только ради интересного фильма в субботу или воскресенье откладываю дела и усаживаюсь со всей семьёй у телеэкрана. А как именно ты заряжаешь воду?

— Я не заряжаю, считаю это обыкновенной психической обработкой ловцов доверчивых душ для своей наживы. Зарабатывают огромные деньги на ожидающих чуда исцеления. Раньше иллюзионисты ездили с концертами по стране, люди понимали, что это обыкновенные фокусники.

Увы, фантастика. Ложные целители умеют расположить к себе, обладают очень внушительной внешностью, убедительным голосом. Люди привыкли верить всем, кто вещает с телеэкранов, не все понимают, что цензуру уже убрали, позволяют говорить всяким, главное втереться в эту среду. Народ думает, телевизор глаголет только истину и полностью доверяет всем вещающим. Попал на телеэкран — уже герой, а прохиндей зарабатывает огромные деньги на доверии людей. Это не имеет никакого действия на воду.

Я слышала, некоторым во время трансляции становится плохо, теряют сознание, падают, а один даже умер на полу в студии, его разбил инсульт, вызвали скорую, подопытный даже в сознание не пришёл. Трансляцию, конечно, прервали, а человека спасти не удалось.

Вера не вступала в дебаты, думала о своём. По выходным посещала свою бабушку, та обычно встречала её обильным обедом, ласковой неспешной беседой. Месяц назад внучка застала настоящий переполох: старушка не бросилась, как всегда, навстречу с расспросами, она торопливо неслась в комнату с ведром. На придвинутых к телевизору стульях и табуретках стояли стаканы с водой, растительное масло, разные чашки и кастрюльки с провизией. Гостья вслед за чудачкой пробралась по узким проходам, наталкиваясь на трёхлитровые банки.

— Сейчас сеанс начнётся. Целитель через телевизор воду заряжать будет. Такие чудеса творит! Можно по радио. Надо тебе купить кассету или диск с его выступлением и лечиться после работы.

На экране появился внешне похожий на солидного деятеля мужчина в массивных очках. Водил руками, отчётливой речью подтверждал, что заряжает воду через телевизор.

— Странные приёмы, это же культура первобытного строя, когда люди жили в пещерах, не было электричества, медицины. Ну ты даёшь, дорвалась до бесплатного, как изголодавшаяся. Чего тебе не хватает?

— Молчи, — запсиховала старуха, возбуждённая феноменом самого популярного целителя.

— Телевизор врать не будет, экстрасенс такой солидный, автор книг, он лечит. Я с утра ставлю трёхлитровые банки с жидкостью к экрану, вода враз превращается в целебную. Всё что угодно заряжает дистанционно: крема, мази, продукты разные, вино, — сбивчиво после сеанса, доказывала свою правоту одурманенная, — нужно правильно всё заряжать, не отвлекаться на ерунду, внимательно его слушать.