Бесплатный фрагмент - Живущая в Сети

Все совпадения случайны, а персонажи вымышлены.

Посвящается Марине Николаевне — лучшему учителю на свете. Спасибо Вам за все!

И моему бывшему лучшему другу: без тебя этой книги не было бы.

Часть I. Живущая в Сети

Они сбиваются в кучи, в пары. Странно. Мне говорят о внутренней красоте. Не могу понять, какая, на хрен, внутренняя красота, когда на них смотреть страшно?

Причем это исключительно их вина, и нефиг на природу пенять. Уродств нет. Следить за собой — кто мешает научиться? Купить нормальные шмотки можно и в секонд-хенде.

Сижу в интернете. Очередной женатик лет четырехсот предлагает стать его любовницей.

Сидишь и думаешь, то ли я чего-то не понимаю, то ли он.

На что он рассчитывает? На то, что я озверела от одиночества? Так мне не так много лет, чтоб таким заниматься.

Пи-и-бип…

Приходит сообщение. Моя анкета находится на 13670043-м месте. Если кто докапывается до нее — считаю его археологом.

Я редко захожу на «Мамбу», больше от скуки. Сегодня жду, пока закончит работать стиральная машинка, чтобы лечь спать.

Открываю сообщение. Еще один неудачник с оригинальным: «Привет, как дИла?» Хочется разбить ему голову, потому что разбивать свой ноут жалко.

Пи-и-бип. Сообщение №2. «Ищу любовницу. Материальная поддержка», 65 лет, женат.

Пишу в ответ. «Ищу Че Гевару. За вознаграждение».

Дедушка оживляется. Пытается донести до меня, что Че мертв. Говорю, что Че жил, жив и будет жить в моем сердце, и отправляю в черный список.

Надоели.

Пи-и-бип. №3. Ого. Сегодня конференция археологов на «Мамбе» или я единственная сижу в такое время?

1

Мой ник — Любовница Че. Слово «любовница» привлекает извращенцев, не знающих о существовании Че Гевары. На «Мамбе» я давно. Здесь я встретила того, которого, как ни странно, люблю. В этом мне до сих пор трудно сознаться даже самой себе. Он давно уже удалил анкету. Я иногда заглядываю. Мы дружим. Я не представляю нас вместе. Но если я не знаю, что с ним все в порядке, — мне плохо.

«Доброй ночи, Любовница. Разделишь со мной эту Луну?»

Романтик. Ненавижу таких. От них тошнит еще больше, чем от извращенцев. 100% какое-нибудь мрачное чудище, зарывшееся в книги, которое будет заваливать меня хорошими чужими стихами и плохими — собственного сочинения. Открываю анкету.

Хм. 42 года. Красив. Легкая седина на висках, дорогой костюм. Кажется, слышу запах «Хьюго» сквозь экран. Это мой герой.

Пишу. «Доброй ночи. Уже поздно. Завтра рано вставать. Не могу разделить с Вами Луну, но с удовольствием поделюсь Солнцем».

«Как насчет завтрашнего кофе?»

Люблю немногословных и решительных мужчин. «С удовольствием. Мой номер 050… Звонить лучше после 18.00».

2

Днем просыпаюсь на обед.

Вечером снова засыпаю.

Проклятая «Мамба».

Вчерашний герой не позвонил ни в 6, ни в 7, ни даже в 11 вечера.

Не очень-то и хотелось!

Когда-то я еще верила в знакомства по интернету… (Да что там говорить, я когда-то и в Деда Мороза верила). Я серьезно относилась к этим мужчинам. Ждала звонка и обижалась, если они не звонили. Иногда мне даже казалось, что влюблялась в них. Со временем пришло понимание: не в них. А в то, что творилось в моей башке.

Открываю окошко сообщений, пишу вчерашнему герою, перешедшему в разряд гадов: «Между прочим, это верх невежливости — пообещать позвонить девушке и не выполнить своего обещания. А еще мужчина называется…»

Во мне говорит обида. Я понимаю, что его-то сообщение не заденет, может быть, даже польстит. А я выгляжу как отчаявшаяся идиотка. Но мне плевать — пара секунд, и он в черном списке. Увидимся под другой анкетой, мачо! Ты еще будешь молить меня о встрече.

У меня несколько анкет. Правда, захожу я изредка лишь в одну. В ту, под которой познакомилась с Ним. Остальные — потому что лень удалять и ради того, чтоб поизголяться над «гадами». Смешно, но во всех анкетах настоящие фотографии, но разный цвет волос, и мужчины уже меня не узнают. И если есть настроение, я могу заставить их полюбить… мою анкету. Я владею словом. И давно научилась жить в Сети.

До недавнего времени я даже думала, что научилась жить без любви. Пока не встретила Его. Того, кто не любит меня. И без которого я уже не умею жить. Он делает мне больно. Часто. Всегда. Так, как может делать больно только любимый человек. Иногда мне кажется, что эта боль стала моим наркотиком. Я люблю его губы, глаза, ресницы, мне хочется прикоснуться к ним губами, хочется ходить по утрам в его рубашке и варить ему кофе. Хочется подарить ему тот мир, в котором он будет счастлив. Но я не сумею этого сделать. Как ни странно, но он не предназначен мне судьбой, как и я ему. Он — половинка какой-то другой девушки, она сможет разбудить в нем застоявшуюся кровь, заставит совершать глупые и безрассудные поступки, переступать через свои принципы. Я люблю его. И он никогда об этом не узнает.

3

Все тебе кричат: ты — счастлива! Весь мир перед тобой, все перед тобой, у тебя все хорошо. Ты счастлива…

А ты думаешь, как дожить до утра и не задохнуться.

Тебе все кричат: твои проблемы — пустяк. Ты просто не знаешь наших. Твои проблемы надуманы. Ты сама во всем виновата.

А тебе хочется выплюнуть себя.

Они не понимают. Ты слушаешь их. Ты жалеешь. Успокаиваешь. Пытаешься помочь. А когда тоска стучит в твои двери, тебе даже не к кому прийти. Да и не хочется.

Я клацала мышкой чужие сообщения на сайте. От обилия людей мне хотелось выть.

Уехать далеко-далеко, туда, где тебя никто не знает. И побыть в тишине.

Одиночество — это не так уж плохо.

Одиночество — это когда ты наконец-то остаешься один на один со своей жизнью.

Одиночество не всегда значит, что ты один. «Попробуй уйти от дождя, если он внутри», — пел Цой.

Мой дождь давно превратился во всемирный потоп. И где-то там, в пучине, одиноко плавает моя душа.

Пии-бип…

«Привет. Как-то очень скучно проходит ночь, не находишь?»

Симпатичный. 32 года, не женат, средний доход.

Милый мой, ночь проходит не просто скучно… Ночь убивает, разъедает, раскалывает меня на куски. Но я тебе об этом не скажу. Зачем отпугивать тебя, такого милого, с первого сообщения.

«Привет… Луна переменилась. От этого и скучаем».

Пиииии-бип. «Как насчет шампанского с клубникой у меня?»

Лысый, фото с голым торсом, ник — «Хочу». Выделяет, что у него телефон Nokia.

Бли-и-ин, да кому интересна марка? Куда уж лучше — цифры среднегодового дохода. Попробуй, детка, напиши, что ты обеспечен, — и секса прибавится, поверь мне на слово. Но «Хочу» не ищет легких путей. Ему нужна я. С анкетой, в которой указано, что я не ищу секс и не предлагаю «интим-за-деньги». Все равно, плевать. Такие «хочучки» ничего не читают в своей стремительности. Пытаются донести до мира, что они — осеменители. Мужчины! Женщины вовсе не корыстны. У нас — инстинкт. Самец, помимо способности оплодотворить, должен обладать способностью прокормить. И второе — даже важнее, ибо встречается реже.

Пишу «хочучке», что «никак, потому как на клубнику у меня аллергия, как и на мужскую волосатую грудь в сочетании с лысиной». (Здесь я нагло вру.)

Так, возвращаемся к моему, 32-летнему.

«Я могу что-то сделать, чтобы Любовнице стало веселее?»

Что-то сделать… Конечно, можешь, дорогой. Ты можешь продать свой «средний» бизнес, «среднюю» квартирку для «среднего» класса и увезти меня на Кубу. Мы будем там пить мохито, курить сигары и танцевать ночи напролет. А потом я улечу, оставив тебя один на один с зажигательными кубинками, под властью бессмертного Фиделя.

Но я не напишу тебе это. Ты испугаешься. Мои слова выбьют тебя из твоего привычного «среднего» мирка, даже если это будут только слова.

«Своди Любовницу куда-нибудь, где наливают текилу. Мне станет веселее…»

«Не вопрос. Когда тебе удобнее?»

Отправляю номер телефона. Какая разница? Схожу, развеюсь в духе «среднего» обывателя. Может быть, он даже покажется мне забавным. Все равно никто не сможет мне заменить Его. Того, кто заставляет мое сердце биться, как загнанная в клетку птица. Того, кого я люблю…

«Я наберу тебе завтра…»

Да, ты наберешь. Я знаю. Один из миллионов, запутавшихся в Сети. Я даже не могу тебя осудить. Я такая же, как и ты.

Мы заменяем жизнь иллюзией жизни, а общение — иллюзией общения. Контакты, одноклассники, мамбы, ай-си-кью, скайпы, и-мейлы… Бесконечная ловушка XXI века.

Когда тебе хочется кричать от боли, ты ставишь грустный статус в надежде, что кто-то из миллиона интернет-друзей откликнется.

Когда тебе хочется забыть человека, ты удаляешь его или вносишь в черный список.

Когда тебе хочется, чтобы тебя погладили по голове и сказали, что все будет хорошо, ты открываешь страничку и пишешь «Привет» первому попавшемуся собеседнику. Чтобы он где-то, возможно, в сотнях километров от тебя, заварил себе крепкий полуночный кофе и так же бодро отстучал по клавишам «Привет!» тебе в ответ…

Ты думаешь, это жизнь, не понимая, что все это лишь ее суррогат. И что виртуальные друзья — это не друзья. История твоих сообщений — это дневник одиночества. Твоего одиночества. Словесная мастурбация. Ты даже не можешь быть уверен, что на другом конце тебя выслушивает живой человек, а не новая, усовершенствованная версия спам-бота.

Но у тебя не хватает сил и смелости все это оборвать, выйти на улицу и взглянуть жизни в лицо. Ты будешь оправдывать себя, ты будешь забывать, что большинство твоих знакомых — это такие же интернет-одиночки, ты будешь внушать себе, что так проще, что так легче, что все делают так. Все…

Я закрываю ноут и иду набирать ванну. Много-много пены, немного морской соли, горячая вода.

Звонит телефон. Он. У меня дрожат руки. Стоп! Он — друг. Всего лишь друг. Просто друг. Долго смотрю на экран, сбрасываю и отключаю мобильный.

4

На следующий день встречаюсь в подъезде с соседом из квартиры этажом выше. Его зовут Володей, и чем-то он таки смахивает на Ильича. Маленький, рыжий, щуплый. Его телефон разрывается от звонков и эсэмэсок, постоянно пищит мобильная аська или скайп.

Смотрю, как мелькают его пальцы, набирая ответы.

Володя — знаменитая личность. В свободное от работы время он сочиняет мерзкие стишки, в которых частенько употребляет слова «дерьмо», «кровь», «блевотина» и «срать». От этого он считается очень умным и концептуальным человеком, творческой личностью.

Его ЖЖ пухнет от восторженных откликов малограмотных поклонников и всех, кто мнит себя «грязными эстетами».

Какое-то издательство, скорее всего, с перепугу, напечатало тонкий сборник его стишков, а брат, работающий на местном телевидении, от скуки снял про него программу. С той поры все и понеслось. Вова стал гуру духовной жизни нашего города. В какой-то фирме он значился креативным директором, и никто так до конца и не мог понять, чем же в конце концов Володя занимается.

Однако, несмотря на свою поэтическую славу, Вове достаточно долго не везло с женским полом. Ровно до тех пор, пока в интернете он не наткнулся на мамбовский сайт знакомств. Оказалось, что женщины падки на Володины псевдотрагизм и грубость. Им не так уж важны его рост, вес и цвет глаз. Гораздо интереснее выглядят метры трехкомнатной квартиры, доставшейся поэту от бабушки, куда с готовностью приезжали мамбовские женщины по первому приглашению. Слава творческой личности также придавала Вове особенный шарм. Его личная жизнь вдруг оказалась такой наполненной, что свободных вечеров не хватало даже на то, чтобы уместить всех дам. Не говоря уже о новых поэтических творениях. Второй сборник стихов завис на первых трех страницах. Хотя это и к лучшему, по моему мнению. Должна же быть какая-то польза от социальных сетей.

Вова ответил на все пипикающие сообщения, захлопнул крышку телефона и обреченно посмотрел куда-то сквозь меня.

— Надоело. Как же мне все это надоело…

Я удивленно хмыкнула. Мне искренне казалось, что Вова как раз в полной мере доволен своей жизнью.

— Когда мне было 12, я любил девочку. Хорошую такую девочку, с белыми гольфиками, голубыми глазами. Она даже не смотрела в мою сторону. А я так мечтал взять ее за руку. Просто сжать ее теплую ладошку. Теперь они едут ко мне. Голубоглазые, зеленоглазые, в очках, брюнетки, блондинки, рыжие… В общем-то, выбор велик. Можно менять каждый день, можно остановиться на одной. А мне не хочется… Ни одну не хочется. Может, я болен? — Он с какой-то надеждой посмотрел мне в глаза.

— Ты — болен, — утвердительно кивнула я.

— И что делать?

— Вернись в реальность…

— Но я же в ней? Они все реальны. Я хожу с ними на свидания, я сплю с ними, в конце концов.

Честно говоря, мне не было его жалко. Он даже меня раздражал. Изо всех сил хотелось посоветовать ему спалить его первый сборник стихов и уехать на Северный полюс, чтоб работать поднимателем пингвинов.

Собственно, пингвинов я ему и посоветовала. Володя оживился, заулыбался — и испарился из подъезда. Я знала, что он бежит к ноуту — проверять пришедшие сообщения.

Я подсела на «Мамбу» уже давно. Много лет назад. Точнее нет… Не верно. Я попала туда много лет назад, а подсела не так давно.

Первый раз, еще на 1-м курсе, отправляя и-мейл в одном из интернет-клубов и ожидая ответа, я случайно набрела на сайт знакомств через знаменитый «Мэйл.ру».

От скуки зарегистрировалась, периодически заходила в анкету, чтобы убить время.

Когда ты молод, «Мамба» тебе не нужна. По крайней мере, так было, когда я была студенткой. Мы знакомились легко: на вечеринках, на улице, в ночных клубах, в недорогих забегаловках. Мы ничего не боялись и ничего не требовали. Мужчина казался уже интересным, если у него красивые глаза. Нам были неважны его годовой доход, наличие жилплощади, средства передвижения, позиция в жизни, отношение к детям и семье… Все это было неважным. Казалось, что взросление — это так далеко. Нам нужно было сдать сессию, напиться и попасть в модный ночной клуб — и жизнь казалась прекрасной.

Учеба закончилась, и как-то резко появилась взрослая жизнь. Деньги стали важны. Подруги резко засобирались замуж. Появились проблемы и хронический недосып. Стали посещать мысли о вечном и смысле жизни.

Наверное, больше от тоски я стала чаще залезать на «Мамбу». При открытии конвертиков с сообщениями чувство одиночества притуплялось. Отношения в Сети рождали иллюзию общения.

Я была с пятью мужчинами с сайта. От двух ушла я, один ушел от меня, еще с одним мы дружим. А потом я встретила Его. Того, кого я люблю.

Собственно, когда закончились мои четвертые, неудавшиеся, мамбовские отношения, я думала, что искать кого-то в интернете бессмысленно. Просто-напросто мужчина моей мечты не будет сидеть на этих сайтах.

Я уже собиралась удалить анкету, когда мне пришло сообщение от него.

Засветился конвертик. «Ку-ку. Выпьем где-нибудь кофе?»

Мне было скучно. Мучали очередные приступы депрессии. Мне не понравилась его фотография, но за неимением других предложений я согласилась.

Мы договорились о встрече в кофейне неподалеку от моего дома.

Перед выходом я, как обычно, набрала подружку и попросила позвонить мне через полчаса — на тот случай, если он мне не понравится. Чтобы я могла сбежать.

В тот вечер подружка звонила мне пять раз. Я выключила звук, а потом отключила телефон.

Он был… Нет, не красавец. Серые глаза, черные с легкой сединой волосы. Слегка за тридцать или немного под сорок.

Почти сразу я поняла, что попала. Такое чувство, что ты, как Алиса, побежала за белым кроликом и ухнула в дыру без конца и края. Летишь вниз, и только сердце колотится. И мысль бьется: когда же я упаду? А в том, что упадешь, — даже не сомневаешься. И что разобьешься насмерть… Но дух захватывает, и пока ты летишь — ты живешь.

5

Любовь — странная штука. Она вроде бы есть… Но никто не может с уверенностью сказать, что именно любовь его посетила.

Как понять, наваждение это, притяжение, интерес, боязнь одиночества или действительно любовь? Та, которая остается с тобой навеки…

На следующий день я удалила анкету с «Мамбы». Для того, чтобы открыть новую ровно через два месяца.

Но эти два месяца были моим раем и адом.

Рай был вначале. Я ходила по улицам города и улыбалась. Люди смотрели на меня с подозрением, думали, наркоманка. Я не строила планы на завтра, мне просто отчего-то было очень легко.

Мое только-только обретенное счастье разрушилось в одно мгновение. Вокруг все так же пели птицы, распускались цветы, спешили куда-то люди…

— Я же ничего тебе не обещал…

Ничего не обещал. Как просто… Все было так просто, что я расхохоталась, запрокинув голову назад.

Андрей смотрел обиженно:

— Я сказал что-то смешное?

Ничего не обещал. Значит, все это вранье… Врали руки, которые меня обнимали, врали глаза с длинными ресницами, врали губы, целуя в шею… А он просто ничего не обещал.

— Нет. — Я встряхнула волосами. — Все правильно. Ничего.

Я улыбалась, глядя на мужчину, которого еще несколько секунд назад считала своим. Кровоточили шрамы на только-только зажившей душе, мне казалось, я даже слышала, как лопались нитки на свежих ранах.

«Господи, как все заново начинать-то надоело…»

— Но ведь я от тебя ничего и не ждала… Или ты думал, я уже готовлю свадебное платье? Наивный… Я хорошо провела время — спасибо тебе за это… Не более… — Я была легка, весела, казалось, все неприятности мира отскакивают от меня. — Ну да ладно… Мне пора. Ты звони, если что…

Я уходила и чувствовала спиной его изумленный взгляд. Внутри все было покромсано, как после Ледового побоища. Казалось, кровь сочится прямо из раненой души. «Дура, дура, дура… Сколько раз себе говорила: никаких отношений, привязанностей. Одна. Одной лучше, спокойнее. Без любви. Но и без боли…»

Я завернула в любимое кафе, взяла зеленый мохито со льдом и задумалась, медленно потягивая коктейль: «Почему так больно?»

Интересно, почему… Я никогда не видела в Андрее своего будущего мужа, наши отношения казались мне чем-то нереальным, unreal…

Два разных человека из совершенно разных миров. Несмотря на мои чувства к нему, я ведь знала, всегда знала, что это ничем не кончится. Что нам никогда не стареть вместе, не нянчить совместных детей… Он был слишком независимым для меня, слишком чужим. Просто наши отношения развивались так быстро после той встречи в кофейне, как будто закрутил водоворот. Он говорил, что делать, и я послушно делала. Как будто в бреду. Счастье было прикрыто какой-то пеленой, туманом. Я знала, что он немолод, что был женат два раза и больше не горит желанием связывать себя какими бы то ни было серьезными отношениями.

В своей пелене я все равно не чувствовала его слов. Понимала, но не чувствовала до конца, что скоро это закончится.

Мне просто нравился запах его кожи, нравилось, когда он запускал пальцы в мои волосы. Что это было? Притяжение? Желание?

Любовь?

Он ведь и правда ничего мне не обещал. Не строил планов. Даже простого — «поедем на море»… Ничего.

Не говорил о любви, но я тоже никогда о ней не говорила. Мне всегда казалось, что все и так должно быть понятно — без слов. По глазам.

И может, все так бы и продолжалось. Если бы не его «Ничего тебе не обещал…»

Как в холодную воду или ножом по горлу. Я, наверное, просто ему надоела…

Вдруг вспомнились все мужчины, которые делали мне больно, все слезы, пролитые из-за душевных ран, вся мучительность расставания. «Ты еще пожалеешь!» — зло вдруг охватило меня, я расплатилась и пошла питаться своей злостью…

Как ни странно, я оказалась права. Он пожалел.

Андрей позвонил мне ровно через неделю, предложил встретиться. По-дружески поболтать. Видите ли, он соскучился.

Я даже улыбнулась от того, как он был предсказуем. Как все мужчины. Мой заученный и отрепетированный за годы спокойный уход и его не смог оставить равнодушным. По сценарию мне полагалось рыдать и биться в истерике, а я ушла улыбаясь. Он не видел того, что было потом.

Я согласилась встретиться.

С этих пор наши отношения приобрели странную форму.

Я все еще любила его. Несмотря на все «но», несмотря на то, что теперь я отчетливо понимала: он — не лучший, такой же, как все.

Сердцу не прикажешь. Мне он был дорог со всем набором его недостатков: трусостью, тщеславием, глупым пафосом.

Но одно я знала наверняка: стоит мне только на мгновение дать ему это понять, как он причинит мне еще большую боль.

Мне, конечно, стоило не общаться с ним вовсе, но я была все же слишком слабой для этого.

Я стала его другом.

И снова поселилась в Сети…

6

Сеть — это такая Всемирная паутина, где каждого поджидает свой жирный паук, готовый высосать из тебя душу до дна. Я не могу сказать, что Сеть была единственным местом, где я знакомилась с противоположным полом… Нет… Были и клубы, улица, кабаки…

Сеть просто все разложила по полочкам, сделав доступнее знакомство, она еще больше отдалила меня от цели, с пугающей ясностью показав, что нет его, просто не существует того человека, который снился мне с 12 лет. Нет. И смирись с этим. И люби того, кто так на него не похож.

Я не отказывалась. Я смирилась. По крайней мере, у меня была любовь. Пускай даже односторонняя, это уже очень много.

Отношения с Андреем постепенно приобрели странный оттенок «дружбы-вражды». Мы как будто специально старались причинить друг другу наибольшую боль, показать, насколько нам друг на друга плевать. Все это перемежалось редкими приступами нежности: моими — в основном, его — реже… Я до конца не могла понять, где он настоящий. В те мгновения, когда разрывает мою душу, или те, когда мне хочется плакать от счастья. Я не знала, любит ли он меня. По-хорошему, нужно было просто выбросить его из головы, сказать себе: «Стоп! Хватит себе врать! Любил — был бы с тобой…» Но никто не сможет меня обвинить в том, что я не пыталась этого сделать. Проще было выбросить голову…

Я доводила наши ссоры до абсурда в надежде, что рано или поздно он сам не захочет меня видеть, сожжет все мосты, и тогда у меня просто не останется выбора, придется смириться.

То ли он был эгоистом до мозга костей, и мое слепое обожание просто подпитывало его уверенность, то ли… Из-за этого «то ли»…

Маленького, едва различимого шанса… Из-за этого шанса я и возвращалась к нему, как побитая бездомная псина… В надежде, что он не выгонит меня на улицу.

Я даже научилась не ревновать. Делить его с теми, другими, многочисленными. Пока они были мимолетными, я была спокойна.

Меня пугала только мысль о том, что рано или поздно Андрей встретит женщину, которая станет ему дороже всех остальных. Дороже меня.

Мне даже начало казаться, что я привыкаю и к этой боли. До того момента, пока она не стала настолько сильной, что захотелось выброситься из окна, вырвать душу, выкинуть себя, лишь бы прекратить боль.

Я шла в кабаки, клубы, заливая боль спиртным. Танцевала, смеялась, улыбалась чужим, посторонним мне мужчинам, а в голове билаcь мысль: «Отпусти, отпусти меня…»

Кто-то сказал: «Я не пью — я дезинфицирую душевные раны». Мне нужно было залить всю душу, чтобы хоть на мгновение притупить чувства.

В один прекрасный день я попыталась снова избавиться от него. Я сказала «все»! Я сказала «прощай»!

Я даже держала данное себе слово…

Жизнь превратилась в бесконечный поток клубов, дискотек, рассветов, мелькающих лиц… И мне казалось, я даже начала забывать Андрея.

В одну беззвездную ночь, ближе к выходным, жизнь складывалась по принципу «много-много подруг, много-много вина, всех так много вокруг… значит, я одна».

Мы восседали в одном из полуночных заведений города, болтали ни о чем, смеялись. Моя душа молчала впервые за долгое время.

Оглянувшись по сторонам, я сфокусировала взгляд на мальчике с красивыми глазами и длинными темными ресницами.

Ткнув в него пальцем, я весело сообщила подругам, что мальчик очень мил. Подруги посмеялись и продолжили болтовню. Мальчик, несмотря на присутствие неподалеку от него абсолютно несогласной с его поведением малолетней дамы, стал нагло строить мне глазки. Я практически прониклась, решив, что я, старушка, таки еще ничего. Пока спутница выливала свое неудовлетворение где-то в районе дамской комнаты, мальчик взял мой номер телефона.

Мы расплатились по счету и разошлись. Уже дома, набрав горячую ванну, я вспомнила о том, что даже не знаю имени этого парня. Он так и остался в моей памяти и телефонной книге «милым мальчиком».

7

Мальчик объявился сам, где-то на следующий день. Он носил, как выяснилось, сложное имя, и я решила не забивать себе мозг, продолжая именовать его мальчиком.

Сеть поглощает всех и все в этом мире. Первым делом мой новый знакомый, конечно же, потребовал добавить его в друзья ВКонтакте.

Вы могли представить себе такое еще несколько лет назад? В мои 18 я даже не оставляла мужчинам свой телефон, брала их номер, чтобы, если возникнет желание, позвонить, увидеться, а потом так же кануть в Лету. Сейчас вы обмениваетесь адресами страниц, и любой посторонний мужчина через несколько минут знает практически всю твою жизнь. Сеть порождает иллюзию доступности, гасит интерес, раскрывает тайну. Сеть разоблачает и в то же время рождает новые покровы, превратности восприятия. Я узнала, что мальчик был спортсменом, не страдал от отсутствия женского внимания и что нам нравится одинаковая музыка. Моя рука дрогнула, я не выдержала и заглянула на страницу Андрея. Он улыбался мне с фото, все такой же близкий, родной и далекий.

Я разозлилась на себя и приказала себе думать о новом знакомом, а не о старой боли. Мы немного поперебрасывались ничего не значащими фразами ВКонтакте и договорились с мальчиком о встрече. Я затащила его в полуночное кафе, то, где нельзя встретить знакомых, в то, в котором ничего не напоминает мне об Андрее. Я надеялась обмануть свою память.

Мальчик оказался на самом деле милым, на удивление неглупым, с чувством юмора. Еще недавно я могла бы по достоинству его оценить. Еще недавно я пыталась бы быть феей, очаровывать, удерживать, применять все женские хитрости. Еще недавно мне было бы интересно…

Я смотрела на него — и видела чужие глаза. Я несла какую-то чушь, до конца не понимая, о чем говорю, и все вокруг казалось мне до ужаса бессмысленным. Мы попрощались и разошлись. Мальчик, скорее из вежливости, попытался пригласить меня в гости. Мне хотелось остаться одной, наедине со своими беспорядочными чувствами.

Мы часто бросаемся в ненужные нам отношения, в холодные, чужие объятия, связываем свою жизнь с лишними мужчинами. Дефицит чьей-то любви и профицит собственной толкает на необдуманные поступки. Любовь скапливается в нас с рождения. Никто не умеет так любить, как славянские женщины, никто не отдает свою душу и жизнь на костер, никто не способен сжечь себя дотла во имя другого мужчины. Мы любим не за деньги, не ради славы или благодарности, любим, как маленькие дети, — просто так и ни за что.

Доступность и сила этой любви обесценивают ее. Слишком много любви, слишком сладко… Приедается. Зачем ему твоя любовь навсегда, когда он может найти множество других — на время? Не думая о том, что каждая, кто отдает ему свою любовь «на время», мечтает о том, чтобы он взял ее «навсегда».

Андрею хватило «на время». Но без меня и моей любви образовывалась пустота. И ее ничем, кроме меня, нельзя было заполнить.

Почувствовал ли он что-то неладное, или увидел — я не знаю… Но в ту же ночь в Сети Андрей написал мне.

Одного сообщения хватило, чтобы плотину прорвало. Я больше не могла без него. Он позвал. Я, как всегда, приехала.

Мы сидели в кофейне, пили горький кофе, не чувствуя вкуса. Я смотрела на него: небритого, заросшего, с воспаленными глазами, в каком-то странном, не идущем ему свитере. Мысленно сравнивала с мальчиком — молодым, красивым, неглупым.

И понимала со всей обреченностью, что мальчик мне совсем не нужен. А нужен этот мужчина — уставший, замученный, иногда злой и холодный, но такой родной…

Андрей как-то странно смотрел на меня, как будто что-то хотел сказать, но не решался. Я улыбалась, стараясь казаться беззаботной и пустой. А к горлу комом подступала нежность…

Мужчины часто считали меня сильной. Мне говорили: «Ты — сильная, ты справишься…» Я не была сильной. Просто маленькую, беззащитную девочку уже обижали. Ей делали больно, так больно, что было трудно дышать. И я загнала, спрятала, укрыла эту девочку в себе, под своей маской. Никто больше в мире не мог ее защитить — и я так защищалась сама. Я научилась улыбаться, когда хотелось выть, я научилась решать свои проблемы в одиночестве, я научилась падать, подниматься и идти дальше. Я научилась быть злой. И злее всего я становилась с теми мужчинами, которых мне больше всего хотелось просто любить. Потому что они могли сделать из меня маленькую, беззащитную девочку снова. Они могли заставить меня плакать.

— У тебя есть кто-нибудь?

— Есть? Да, есть… — Я вспомнила мальчика, потому что больше никто не приходил на ум. — Есть. А у тебя?

— Да.

Он сказал только «да». Ничего лишнего, никаких подробностей. Мне показалось, что в меня воткнули нож и прокрутили по часовой стрелке. Боль была физически ощутимой. Я улыбалась. Я молчала. Я была милой. Я умирала…

Как за круг спасения, я схватилась за телефон. Мне не нужен был мальчик, насколько милым бы он ни был. Мне нужен был кто-то, кто угодно, кто-нибудь, кто выдернет меня из этого омута… Кто отрезвит, «отхлещет по щекам», приглушит боль. Спасет меня от того, что я могу сейчас совершить.

Мальчик откликнулся. Он ждал. Хотя, наверное, не меня…

Мы вдвоем с ним попали в странный водоворот судьбы…

8

— Ты зря ноешь! — сказал Сашка и пододвинул мне стакан с глинтвейном. У глинтвейна был странный привкус, он отдавал не обещанной в меню малиной, а чем-то терпким и не очень приятным. Я поморщилась.

— Я не ною… Мне просто ужасно скучно. Так, что хочется все бросить, уехать на Кубу, устроиться официанткой в прибрежное кафе, пить текилу и танцевать на песке…

— Это не скука, дорогая моя, это элементарная депрессия…

— Ага, — я начала смеяться, — вызванная отсутствием алкоголя в крови…

Сашка мой старый друг. Если так можно выразиться, мы наелись с ним соли за время нашего общения больше, чем пара пудов. Иногда он казался мне лучшим человеком на этой Земле. Может, потому, что он был моим другом.

— К тому же у депрессии должен быть повод… Какой у меня? — Я, уже не морщась, залпом выпила остатки глинтвейна.

— Если бы я тебя не знал, то сказал бы, что тебе нравится страдать…

Я улыбнулась. Нравится. Нет, мне совершенно, абсолютно не нравится то, что происходит…

Мальчик исчез из моей жизни, не справившись с эмоциональностью влюбленной не в него девушки. И, по сути, был прав… Нельзя выбивать клин клином, ничего хорошего из этого обычно не выходит.

Я сходила еще на десяток-другой ничего не значащих свиданий и снова поселилась в Сети.

Я казалась себе старой и выжатой как лимон. Силы оставались только на то, чтобы выводить строчками слова на бумаге.

Мой милый мальчик, я пьяна,

Но не любовью, а вином.

Любовь я выпила до дна,

Не о тебе, но о другом

Мечтая. Не твоя вина,

Ты слишком юн, а я стара,

Виною даже не года,

Не жар ночей, не дым костра,

Горевшего с моей душой…

Виною тот, кто погубил

Любовь во мне — и дал покой.

Сказал: «Бросай все на алтарь!»

Сказал: «Не верю, докажи!»

Свою я душу и сожгла,

В ответ познав всю горечь лжи.

И одиночество приняв,

И подружившися с тоской,

Старела день я ото дня,

Хоть сохраняла облик свой.

Тебе, мой милый, отдаю

Все, что осталось без души.

Целую руки — не люблю,

Я заразилась болью лжи.

Быть равнодушной — мой удел.

Один покой и пепел, тлен,

Мне жаль тебя. Ты не горел.

Я плачу. Но не о тебе…

— Ты перекладываешь на него ответственность за свою жизнь! — прервал мои размышления Сашка. — Что он тебе сделал?

— Кто? — наигранно удивилась я.

— Андрей твой ненаглядный… Он не готов взвалить на себя груз твоей любви. И не был готов никогда. Зачем ты нагружаешь его? Мол, бери, неси, видишь, как я тебя люблю? Видишь, какая хорошая? Он ведь не просил тебя об этом. И о жертвах не просил. Ты уверена, что они ему нужны?

Я задумалась. А ведь, по сути, он прав… Андрей никогда меня ни о чем не просил. Я делала все сама. Почему же я виню его в несоответствии своей жизни? Почему я виню его во всех глупостях, которые совершаю во имя этой своей любви. Она моя, только моя и ничья больше.

— И что мне делать теперь?

Сашка задумчиво закурил.

— Не знаю, ты уже много чего наделала. Попробуй просто жить, а? И получать от этого удовольствие. Вдруг, когда ты успокоишься, он перестанет тебя бояться?

Мы сидели на мягких диванах в полумраке модного ночного клуба. На танцполе извивались в экстазе юные белокурые девы и молодцы в широких разноцветных одеждах. На диванах, помимо таких же случайных, скучающих обитателей, как мы с Сашкой, сидели солидные мужчины с большим авторитетом и кавказской внешностью, расстегнув темные пиджаки и покровительственно поглядывая на белокурых дев. Просчитывали в уме, которая сегодня скоротает их ночь до рассвета.

Я улыбнулась Сашке, поднялась с дивана и стала медленно танцевать. Из динамиков неслась красивая мелодия… Я закрыла глаза и погрузилась в мелодию, в отсветы светомузыки, проникающие сквозь полуприкрытые веки, в тепло глинтвейна, струящееся внутри меня, в эту ночь… Я вспоминала свое море, запахи и шум прибоя, тепло солнечных лучей, мягкий песок и ожидание чуда… Вот-вот… Вот… Кто-то тронул меня за руку. Я обернулась. Напротив стоял Андрей.

9

Жизнь складывается кусочками: из мгновений, которые нам хотелось бы помнить, и мгновений, которые лучше было бы забыть. Но память — странная, избирательная штука: почему-то самые неприятные события нашей жизни врезаются в голову намертво.

Я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть этот вечер? Свет клубных огней, Сашкину ехидную улыбку, глаза Андрея, свою детскую, глупую радость… И разочарование… Горькое, с привкусом отчаяния на губах, которое не могут заглушить никакие коктейли и ничьи поцелуи.

Я бросилась Андрею на шею. Как счастливая дурочка. Он смущенно и немного холодно прикоснулся губами к моей щеке и отстранил.

— Познакомься, это моя девушка, Лена…

Только тогда я заметила рядом с ним высоченную крашеную блондинку в блестящей майке и облегающих джинсах.

Мне показалось, или блондинка чувствовала себя так же по-идиотски, как и я. В моей голове почему-то крутилась песня: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает. Я за тобою следую тенью, я привыкаю к несовпаденью…»

Сашка хмыкнул и всунул в мою руку рюмку с водкой, которую я опрокинула залпом, даже не почувствовав вкуса.

— Очень приятно.

— Ну, мы пойдем, присядем. — Андрей улыбался. — Еще увидимся…

Я дернулась, как будто он с размаху влепил мне пощечину.

— Ты все еще помнишь, что он ничего тебе не должен? — спросил Сашка, когда Андрей удалился, обнимая свою блондинку за талию.

Я взяла со стола какой-то коктейль и снова залпом выпила.

— Конечно! — К Сашке я повернулась, уже сияя ослепительной улыбкой. — Я буду жить!

И вечер засверкал фейерверками. Я танцевала, пила текилу, мешая ее с шампанским, целовалась с каким-то небритым мужчиной у барной стойки, смеялась, даже попыталась выбраться на сцену, поближе к шесту, когда Сашка схватил меня за шкирку и отволок домой.

С утра болела голова, ноги и совесть. Жизнь требовала срочных перемен. Я решила для себя, что мне нужно срочно найти кого-нибудь, кто будет меня любить, пока я ищу, кого полюблю сама. Вытащив информацию из кулуаров своего замутненного сознания, я полезла в сумку и достала нацарапанный на салфетке номер телефона моего вчерашнего небритого героя. Образ героя был значительно замутнен количеством выпитого, но я решила — была не была — и набрала его номер.

Оказалось, что героя зовут Вадимом. Он, как и я, мучался похмельем и совестью, но моему звонку тем не менее обрадовался.

Тут же предложил побороть похмелье сегодня вечером и продолжить знакомство. Я согласилась и назвала свой адрес. Вадим обещал заехать за мной в семь.

Каково же было мое удивление, когда ровно в семь у моего подъезда притормозил серебристый «Лексус» и из машины вышел достаточно симпатичный мужчина с букетом белоснежных роз. Я хмыкнула про себя и подумала, что таки в состоянии алкогольного опьянения произвожу неизгладимое впечатление на мужчин.

Мы с Вадимом поехали поужинать в небольшой, уютный ресторанчик. Горел приглушенный свет, из динамиков лилась тихая музыка.

Красивый мужчина держал мою руку в своей. А я почему-то думала только о том, как жалко, что сейчас меня не видит Андрей.

Вы назовете меня дурой? И правильно сделаете. Я перечитала массу книг о взаимоотношениях полов, я знала, что ломиться в закрытые двери бессмысленно, что нельзя вести себя как влюбленная идиотка, что мужчины — охотники по натуре и т. д. и т. п. Я даже сама могла бы написать подобную книгу.

Только, как ни странно, психология и разум отказывают, когда в дело вступает сердце. И единственное, что вас посещает, — это недоумение по поводу того, что вы уверены на миллиард процентов, что этот мужчина ваш, что именно он достался вам в подарок от небес, а этот самый мужчина почему-то так не думает.

Вадим заметил мой отсутствующий взгляд и спросил, все ли у меня в порядке. Я улыбнулась, расцвела и уверила его в том, что все просто великолепно. Вадим сразу заулыбался мне в ответ.

Врать легко. Особенно тому, кого ты не любишь…

10

«Ну как же, конечно, — мне хотелось разбить экран ноутбука, — как же ты мог оставить меня в покое? Как же ты мог, когда у меня все хорошо?»

На странице Контакта ясно высвечивалось: «Мои сообщения (1)». Мне даже не хотелось открывать… Я знала. Знала на миллиард процентов, кто мне написал. Хотя бы потому, что вот уже третью неделю я о нем не вспоминала…

Наши отношения с Вадимом складывались ровно, спокойно. Хотя, казалось бы, мы были знакомы чуть больше двух месяцев, но уже напоминали старую семейную пару.

Поцелуи в щеку при встрече, походы в кино и рестораны под ручку, вежливые улыбки, размеренные, уютные чувства. Это было именно то, чего мне не хватало. Именно то, что могло вылечить меня от безумства моей любви к Андрею. Бальзам на израненную душу…

Я даже стала забывать, какого цвета у Андрея глаза.

Вадим всегда был рядом, вежлив, предупредителен, тактичен. С ним я становилась милой и интеллигентной. Мне не хотелось ссор, выяснения отношений, он совершенно не давал мне поводов ни для ревности, ни для обид. Каждая наша встреча сопровождалась неизменным букетом белых роз на толстых стеблях без шипов. Я думала, что Вадим меня превратил в эти розы, так же оборвал мои шипы. И мой стебель… Под корень.

Я послушно следовала за ним и почти привыкла во всем с ним соглашаться. Так было проще, удобнее.

Когда Вадим предложил мне переехать к нему, я согласилась практически не раздумывая. Вадиму виднее, как нам будет лучше, он ведь такой правильный.

Я собрала вещи и переехала на следующий же день. А еще через день зашла в Контакт…

«Привет. Как ты?»

Простое «как ты», а мое сердце сделало тройной кульбит в грудной клетке.

«Хорошо, спасибо. А ты?»

Ненавижу социальные сети… Ненавижу…

Тут же замигало окошко мгновенных сообщений. Он онлайн… Как раньше я ждала, чтобы он появился хотя бы в сети. Как сейчас мне хотелось, чтобы он исчез…

«Плохо. Мы с Леной расстались».

Я захлопнула крышку ноутбука.

«Не хочу. Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу ничего знать!!! Лена, Катя, Валя — рано или поздно кто-то появится… Я не хочу тебя знать… Вадим. Где Вадим?»

Я хватаю телефон, как спасательный круг.

— Милый, ты когда будешь? Я так соскучилась по тебе.

— Дорогая, извини, я немного занят, у меня важная встреча. Сегодня буду поздно.

Телефон выпадает из рук. Брожу кругами возле ноутбука. «Не зайду, не зайду, не зайду…»

Рывком открываю крышку. Он все еще в онлайне.

«Почему? Что случилось?»

«Наверное, я еще не готов к серьезным отношениям. Глупо звучит в моем возрасте?»

«Может, ты просто ее не любил?»

«Может…»

Как и меня… Как и меня…

Не успеваю ничего ответить, как начинает мигать окошко входящих.

«Она не такая, как ты…»

Не такая, как я??? НЕ ТАКАЯ?? А ты только заметил? Ты только понял, что я не похожа на твоих девушек? Увидел, что только мне не нужны были твои деньги? Что только я терпела все твои выходки и прощала тебе все? Что только я всегда была рядом, с кем бы ни был ты? Что только я была готова по первому зову поехать за тобой на край света, как жены декабристов?

Ты только сейчас понял, что крашеная Леночка в майке с люрексом отличается от меня?

«И чем же я так отличалась от нее?»

«Ты меня по-настоящему любила…»

Из меня вырывается истерический смех.

«Вот именно, лю-би-ЛА… Прости, Андрей, сейчас должен прийти домой мой мужчина. Мне пора идти…»

Закрываю ноут. Выхожу на балкон, закуриваю сигарету Вадима. Смотрю на черное ночное небо… Внутри — звенящая пустота. «Все правильно. Все так и должно быть… Все правильно. Я люблю Вадима…» — повторяю про себя, как заведенная. Но мне кажется, что и ветер, и деревья, и небо шепчут мне: «Врешь… Врешь… Врешь…»

11

Моя история с Вадимом закончилась так же стремительно, как и началась.

В наш информационный век мы стараемся жить слишком быстро, успеть-успеть-успеть, все узнать, везде побывать, все попробовать… Мы разучились наслаждаться неторопливостью мгновений, как пресловутая героиня «Служебного романа», живем, ничего не замечая, боимся одиноких вечеров, засиживаемся на работе или зарываемся в интернет-сайтах… Спрятавшись за экраном монитора, мы ощущаем себя как никогда смелыми и откровенными. Открываем свои маленькие слабости и пороки, выпускаем наружу все, что стараемся запрятать поглубже в реальности.

Вадим не одобрял моего общения в интернете. И так как я уже привыкла во всем полагаться на его суждения, вскоре за его плохо скрываемым недовольством я в очередной раз удалила анкету с «Мамбы». Я старалась быть хорошей. Я внесла Андрея в черный список ВКонтакте и запретила себе заглядывать на его страничку. По вечерам, приготовив ужин и ожидая Вадима с работы, я листала журналы, смотрела комедии, иногда просто читала или слушала музыку…

Это не могло мне быстро не надоесть.

Я перечитывала в четырехсотый раз «Преступление и наказание» из библиотеки Вадима, когда мне вдруг отчаянно захотелось хоть одним глазком взглянуть на фотографию Андрея. И чем больше я себя отговаривала, тем больше меня скручивало, как наркомана при ломке.

Заварив себе крепкий кофе, я пришла к мысли, что меньшим злом все же будет тайная анкета на «Мамбе».

Быстрее, не заходя в Контакт, я скачала чужую любительскую фотографию и зарегистрировалась. На фотографии — эффектная блондинка, совершенно не похожая на меня. Я решила поиграть, составила провокационную анкету и приготовилась отбиваться от извращенцев.

Би-и-би-ип…

Окошко внизу экрана с фотографией мужского полового органа.

«Хочешь его?»

М-да… Тяжелейший случай.

«Хочешь к психоаналитику?»

Би-и-и-би-и-ип…

Ник «Зоофил».

«У тебя нет для меня собачки?»

«У меня мастино неаполитано, выращенная для охоты на ягуаров. Она как раз для тебя. Пережует полностью».

Я бы развлекалась подобным образом еще долго, сообщения сыпались одно за другим, если бы мое внимание не привлекла анкета с фотографией полностью обнаженного мужчины со скованными за спиной руками, в кожаной маске, закрывающей лицо, целующего туфельку «госпожи» — престарелой плохо накрашенной проститутки, устало взирающей на него. Картина, как говорится, маслом.

Что-то знакомое почудилось мне в фигуре мужчины, внутри зашевелилось нехорошее предчувствие.

«Выполню любой каприз госпожи, приеду в любую часть города. Оплата гарантирована».

«Сколько?»

«Договоримся. Госпожа согласна?»

«Как часто ты развлекаешься?»

«Зачем это знать Госпоже?»

«Я должна быть уверена, что ты — выдрессированный раб».

«Да. Часто. Вы согласны?»

Не знаю, но что-то толкнуло меня написать.

«Госпожа подумает, если раб покажет ей лицо».

«При встрече, конечно…»

«Нет. Сейчас. Вдруг ты будешь мне отвратителен? Я не хочу тратить свое время».

«Я надену маску…»

«Я сказала „нет“! Сбрасывай фотографию».

Он на удивление быстро сдался. Через пятнадцать минут на мой новый почтовый ящик пришла фотография.

Я открыла письмо и почувствовала, как мне внезапно стало холодно, несмотря на то, что в квартире горел камин. Я встала, прошла на кухню, налила себе стакан виски и выпила его залпом.

Когда через несколько часов Вадим вернулся домой, он застал уже пустую квартиру и открытый ноутбук с его фотографией во весь экран.

12

— Ну и дура! — Сашка невозмутимо закурил тонкую сигарету. — Подумаешь, у мужика маленькие слабости… А у кого их нет?

— Ни фига себе — маленькие слабости! — Я чуть не поперхнулась. — Он там по полу ползает в кожаном ошейнике и лижет пятки каким-то проституткам, вообще-то!

— Ну и что? Другие, вон, вообще людей в подворотнях режут. Он же никому зла не причиняет, кроме себя?

— Он мне изменял, Саша!

— Это потому, что боялся тебе признаться. А если бы ты отнеслась с пониманием, поиграла бы с мужиком в игры, и не изменял бы.

— Ты с ума сошел, — покачала я головой и махнула официанту, показывая, чтобы он повторил мне мохито.

— Ты, милая, со своими претензиями старой девой помрешь. То ей не так, это… У каждого, понимаешь ты, у каждого есть недостатки! Как будто твой Андрей идеальный. Ты вспомни…

Я потухла и виновато опустила глаза. Какая-то доля правды была в Сашкиных словах. Мне стало стыдно за то, что я так резко поступила с Вадимом. За все время наших с ним отношений он не сделал мне ничего плохого, наоборот, относился, по сравнению с Андреем, как к королеве. А я молча, не поговорив, сбежала от него, да еще и не брала трубку, когда он мне звонил.

— Вот, вижу, совесть взыграла. — Сашка отхлебнул виски. — Мужчины тоже люди и тоже делают глупости.

Я неуверенно улыбнулась:

— И даже ты?

— Я — нет, — отрицательно покачал головой Сашка. — Я — идеален. Но я слишком хорош для тебя. И вообще слишком хорош, чтобы достаться какой-то одной женщине. Остальные мне этого просто не простят!

— Хорошо, — согласилась я. — Я позвоню Вадиму и попытаюсь с ним поговорить. Но учти: я не буду с ним мириться. Просто попробую расстаться по-человечески…

— Дело ведь не в его пристрастиях, скажи? Андрею ты бы простила еще и не то… — хитро сощурил глаза Саша.

— Да, ты прав, — я обреченно вздохнула. — Я просто его не люблю…

— Ну, тогда выпьем за любовь? — Сашка поднял бокал.

И понеслась. Мы пили, смеялись, срывались и ехали в клуб, потом снова пили, искали Сашке даму на ночь, я пыталась отбраковать большинство девушек просто из вредности и потому, что мне не хотелось его отпускать. Ближе к утру мы выползли из последнего клуба, в котором Сашке еле удалось отлепить от себя пьяную вусмерть двадцатилетнюю блондинку, кстати, единственную из девушек, которую я одобрила, потому что она так весело и залихватски пила водку залпом. Ее уже забраковал Сашка, мотивируя это усталостью. На улице начинало светать, улицы были пустынны, и Саша предложил пройтись пешком до его дома и там завалиться спать. Мы шли, поддерживая друг друга со словами: «Не шатайся!», пытались запеть «Черный ворон», но забыли слова, сбились и замолчали…

— Тебе нравится все это? — каким-то странным, чужим голосом спросил Саша.

— Что «это»? — Я удивленно оглянулась вокруг.

— Это… — Саша неопределенно махнул головой. — То, как мы живем. Тебе нравится?

— Мне нравится, когда ты рядом. Мне легко с тобой. И совершенно неважно, чем мы занимаемся. А жизнь… Нет, она никогда не удовлетворяла меня полностью, но я думаю, никогда и не удовлетворит.

— Ты тоже чувствуешь это? Как будто постоянное чувство голода… Хочется-хочется-хочется… Все время хочется чего-то большего…

— Это нормально, Саш, хуже было бы, если бы не хотелось. Мы бы остановились на достигнутом, стали скучными и серыми.

— Многие живут так и счастливы…

— Многие. Но не мы. Ни ты, ни я… Нам нужно по максимуму…

— А где он — максимум? А если его нет? Мы всегда будем несчастливы и не удовлетворены своей жизнью? Разве это хорошо?

— Нет, — я покачала головой, — так не будет… Мы обязательно найдем свое место и своих людей.

— Ты снова об этой своей любви?

— Не будь таким циником. Ты тоже хочешь быть любимым. Я знаю тебя, наверно, даже лучше, чем себя… Мы все хотим.

— Может быть. Я не задумывался. Мне кажется, моя неудовлетворенность жизнью кроется в чем-то другом…

— В чем?

— Мы пришли. — Сашка остановился перед подъездной дверью. — Пора заканчивать философию… Чур, я сплю в спальне.

— Фу, как невежливо с гостями! — я в шутку надулась, Сашка знал, что я люблю спать на его двуспальном диване, в гостиной.

— Зато практично! — Он распахнул дверь передо мной и приглашающе махнул рукой. — Прошу, мадам!

13

Я просыпаюсь от того, что лучики солнца гуляют по моему лицу, забираясь между ресницами. В голове гудит вчерашняя гулянка, но настроение отчего-то хорошее. Прямо в Сашкиной футболке на голое тело шлепаю в душ. Потом иду на кухню, варю кофе. Из-за Сашиной двери не раздается ни шороха. Осторожно приоткрываю дверь и вхожу. Мой друг спит, разметавшись по подушке, и чему-то улыбается во сне.

Все-таки Сашка самый лучший. А самый лучший он от того, что мой друг. Причем только в этом друге я уверена на сто процентов, только на него я могу положиться, как на себя. И он единственный не воспользуется ситуацией, если я напьюсь. Я знаю это, потому что такое не раз случалось за годы нашей дружбы.

Мы даже когда-то целовались. Давно. Но Сашка не пошел дальше, просто обнял меня и сказал на ухо: «Если мы продолжим, то я могу потерять своего лучшего друга! А я очень этого боюсь…» И я поняла, что тоже этого боюсь. И что от того, что он все понимает, мне стало так тепло и хорошо, что я обняла его еще крепче. Мы так стояли около часа, просто обнявшись, и больше тема сексуальных отношений у нас никогда не возникала. Не знаю, обиделся бы Сашка, если бы узнал, что я частенько представляла, что он дал обет. Он красивый, смешной, умный, но монах, и именно поэтому я не могу думать о нем, как о мужчине. Хотя Саша совсем не целомудрен, настолько, что я даже успела запутаться во всех его Леночках-Светочках-Ирочках…

Сашкины ресницы вздрагивают, он открывает глаза и улыбается мне, стоящей перед ним с чашкой кофе.

Нет, наверное, он не обиделся бы. Скорее всего, он тоже пытается абстрагироваться от моей половой принадлежности. И я рада, что у нас это получается. Потому что Саша — это мои самые продолжительные отношения с мужчиной. Возможно, именно потому, что построены они на дружбе.

Я протягиваю чашку.

— Ты просто песня. Никак не могу понять, почему все твои мужчины на тебе не женились? — Сашка быстро вливает в себя кофе и пытается подняться. Я тут же отворачиваюсь, потому что знаю, что мой друг предпочитает спать голым.

Сашку, наверное, можно отнести к разряду метросексуалов. Нет, он не пользуется блеском для губ и не перебарщивает с походами по магазинам. Он просто всегда тщательно следит за собой, его фигура идеальна, ногти и волосы в лучшем состоянии, чем у меня, за что мне иногда бывает очень стыдно. Саша хорошо зарабатывает, он — креативный директор крупного рекламного агентства с иностранным капиталом. В его словарном запасе постоянно превалируют словечки типа «бриф», «бренд», «копирайт».

Сашка уходит в душ, а я пытаюсь сварганить что-нибудь наподобие завтрака. Режу овощи на салат и думаю, что если мы так и останемся одинокими, то в старости вполне сможем жить вместе, без ссор, препирательств, сцен.

Сашкина личная жизнь — это еще большая задница, чем моя. Ни одна Манечка-Анечка-Валечка не продержалась у него дольше двух недель, ни одна не смогла заставить его променять на нее свою свободу. По-моему, мой друг никогда никого в жизни так и не сумел полюбить.

Сашка выходит из душа с полотенцем, повязанным на бедрах, пытается стащить у меня с дощечки огурец и чуть не получает по пальцам ножом… Потом уходит в глубь дома и возвращается с открытой бутылкой вина. Я смотрю на него укоризненно.

— Для поправки здоровья. Нам еще сегодня в клуб, на презентацию!

Сашка разливает вино по бокалам. Я задумчиво делаю глоток.

— Саш…

— А?

— А ты любил когда-нибудь?

— Конечно. Маму, Родину, тебя…

— Да нет. Я о женщине.

— А, по-твоему, ты не женщина? — Сашка смеется, но глаза у него серьезные.

— Ну да, — вздыхаю я, — и мама, и даже Родина. А несчастная любовь у тебя была?

— Несчастная-счастливая. Ты опять о своем Андрее?

— Нет, — отрицательно качаю головой, — Андрей в прошлом…

Я даже верю своим словам. Почти верю…

14

Корни… Во-первых, отросшие черные корни крашеных пергидролем волос, перепаленных на концах… Ну не хватает у тебя ни денег, ни времени для того, чтобы быть блондинкой, ну на фига ты пытаешься закосить под фальшивое подобие Пэрис Хилтон?

Хотя это еще полбеды. Все бывает, ты уверилась, что хочешь быть блондинкой, — и Бог с тобой, будь ей. Ну не успела покрасить корни — тоже бывает… Все мы люди, все мы что-то не успеваем сделать. Только объясни мне, зачем к своим черным корням ты добавляешь кофточку в дешевом люрексе и узкие джинсы, обтягивающие кривоватые ножки и большую попу? Зачем ты совмещаешь в одежде ярко-розовый, салатовый и черный цвета? Зачем надеваешь короткое платье, из-под которого призывно торчат резинки чулок или трусов, в зависимости от степени твоей распущенности?

Но ладно… Оставим даже твой внешний вид.

Вот это: «Она поцеловала его так страстно, что у него на время потемнело в глазах, а когда он пришел в себя, ее уже не было, только на губах остался вкус ванили и корицы» — что это на хрен значит? Ты сейчас кого уговариваешь: себя или мужика взрослого, который любит после тебя облизывать губы, чтобы ощутить вкус ванили и корицы? Или авокадо и гибискуса? Мужики любят вкус шашлыка… Или там картошки жареной… Ну никак они не впечатлятся твоими статусами Вконтакте о губах, пахнущих клубничным сиропом. Ни один мужик с нормальной ориентацией не вдохновится и не побежит оббивать твои пороги, дабы узнать фирму твоего блеска для губ.

Или вот это: «Женщина должна быть как мороженое: белой, сладкой и таять в руках, а мужчина — как кофе: крепким, горячим и не дающим уснуть». Сразу же тянется рука к клавиатуре добавить свое: «Женщина должна быть как мороженое: холодной, дешевой и липкой, а мужчина — как кофе: действовать на нервы и пахнуть коньяком».

Интернет. Проклятая мировая сеть… Я не думала раньше, что на Земле столько извращенцев, столько глупых и ограниченных людей.

Столько пошлости, от которой сводит скулы. И самое главное, каждая из этих недоделанных Пэрис Хилтон, ставя банальные до боли статусы, чувствует себя по меньшей мере Сократом, несущим истину в массы…

Щелкаю страницы Контакта. Хочется смеяться и плакать одновременно.

Благодарю небеса за то, что все-таки среди моих друзей преобладают умные люди.

На другом конце города, по ту сторону экрана, в онлайне сидит мой Сашка. Мы сбрасываем друг другу ссылки, смеемся, и это нас спасает.

«Я раньше не думала, что так не люблю женщин. Я даже представить себе не могу, что вы в них находите? Они же в большинстве такие скучные ду-у-у-у-у-ры-ы-ы!))))» (Это я под впечатлением. Я не всегда такая злая.)

«))))) Смотря что ты подразумеваешь под любовью. Ночь или всю жизнь? Если жизнь, я вообще мало кого люблю». (Представляю, как Сашка лежит на диване с ноутом, закинув ноги на спинку.)

«Мама, Родина и я. Помню-помню». (Улыбаюсь в экран монитора.)

«Отчего такая нелюбовь к женщинам?»

«Сама не знаю. Накопилось, что ли. Мужчины реже болтают, и, как следствие, я реже слышу их глубокомысленные высказывания».

«Я мало болтаю?????? Да я тебя переболтаю на раз!»

«Ты не просто мужчина. Ты идеальный мужчина».

«Согласен!»

«Знаешь, что меня убивает? Что эти малолетние пафосные дурочки бравируют словами-фразами, иногда даже не зная авторов. Вот откуда сворованы слова для дебильной попсовой песни «Я люблю его за то… парам-пам…”? Именно фраза «Не потому, что от него тепло, а потому, что рядом с ним не надо света»?»

«Не с ним, а с ней. В оригинале. Это Анненский, детка))))» (Сашка отвечает так быстро, что я понимаю, что прогуглить он не успел, и улыбаюсь.)

«Вот поэтому ты мой лучший друг. Ты знаешь».

«Детка, бросай ты эти контакты-одноклассники. Они не доведут тебя до добра».

«Но убивать вечер скучно. Пойдем тогда гулять по ночному городу, пить „Кампари“ и петь песни?»

«Сорри, детка. У меня сегодня встреча с одной из столь нелюбимых тобой ненатуральных блондинок».

Я обижаюсь на Сашку, ничего не отвечаю и от обиды захожу на страничку к Андрею. В верхнем правом углу мигает «онлайн». Стена изрисована сердечками очередной «люрексной» Манечки. Судя по сердечкам у каждой его фотографии, Манечке «нравится» абсолютно все. Захожу на страничку к Манечке. В последнее время Контакт открыл нам возможность просматривать фотографии и статусы закрытых ранее страниц.

А-а-а-а-а-а-а-а-а… Мне хочется биться головой об стену.

(Пунктуация и орфография сохранены.)

«Она любит белые розы и фисташковое мороженное. Когда ей плохо утешается молочным шоколадом… зациклена на ароматах..обожает поцелуи в шею… создана для солнца и радует глаз. наивна, но не глупа». (Что Вы курите, товарищ Сталин?!)

«Она улыбается, верит в будущее. Она одна такая… Смешная и ненормальная… капризная и романтичная… слегка горда… кого то ждущая… и кем то любимая…» (Ну то, что одна такая, ты загнула. Пройдись по улицам или по страницам Вконтакте — вас миллионы. Одинаковых, как из одного инкубатора.)

«Любит шампанское и черно-белые фотографии, днями сидит в Интернете, а ночью любуется звездами… Улыбается детям на улице и тихо плачет дома под музыку… Такая простая и наивная… Может глупо… Но ей нравится». (Сидеть целыми днями в интернете действительно глупо. Учись или работай, идиотка. Сразу по ночам спать начнешь.)

Закрываю ноут, чтобы не возникло желание под каждым статусом поинтересоваться, кто такая загадочная «ОНА»? Вялотекущая шизофрения?

Я уже даже молчу про пунктуацию, которая рыдает в углу вместе с грамматикой.

Представляю себе эту пафосную Манечку с перепаленными волосами, фотографиями в туалете на фоне кафеля (Манечки почему-то очень любят фотографироваться в туалете и выставлять сии талантливые изображения на всеобщее обозрение), копирующую чужие статусы, написанные такими же непроходимыми дурами, и наивно полагающую, что, если она напишет о себе в третьем лице, это придаст ее «люрексному» образу загадочности и очарования.

Сашка когда-то сказал, что я страдаю снобизмом. И каждая дурочка имеет право на счастье, а мое горе как раз от ума.

Наверное, он прав… Но я с детства обладала хорошим вкусом на определенные вещи: литературу, музыку, стиль. Я всегда восхищалась красотой, интеллектом и утонченностью. И меня можно было сразить хорошим чувством юмора.

И раздражала меня в этих девушках даже не глупость, а попытка казаться глубокой, трагической личностью. Невозможность посмеяться над собой. Попытка доказать всем, что они те, кем на самом деле не являются.

Это то же самое, что смотреть фильм с дрянной игрой актеров.

Только здесь нельзя выйти из кинозала и уйти. Это жизнь, и все эти актеры вокруг тебя…

Я одеваюсь, собираюсь, крашусь и иду гулять в ночь. Одна.

15

Строчки, точки, сообщения, смайлики, скобки, вопросы… Вы пытались когда-нибудь подсчитать, сколько времени современный человек проводит в виртуальности? Мы покупаем телефоны с функцией выхода в интернет, проводим Wi-Fi в жилых домах, в кафешки носим с собой ноутбуки. Мы погружаемся во Всемирную паутину, как мошки, летящие на призрачный свет.

«Привет. У тебя есть скайп или ватсап?»

Стандартная фраза начала знакомства. С 90% вероятностью такое общение ни во что не перерастет. Даже если у меня есть скайп, мы никогда не пойдем с тобой в ресторан, не будем пить вино или хотя бы пиво на лавочке, ты никогда меня не поцелуешь при луне, никогда не предложишь прожить вместе эту жизнь, у нас никогда не будет детей, семейных праздников, ссор и скандалов с битьем посуды, мы никогда не разведемся и уж точно никогда не состаримся вместе.

Единственное, чем может закончиться наше знакомство, — ты удалишь меня из друзей в очередную дождливую осень, а я сотру все твои мейлы и номера телефонов.

Мы играем в фальшивую жизнь, в которой все просто и не требует затрат помимо оплаты услуг интернет-провайдера.

Мы сидим с Сашкой на его диване, поджав под себя ноги, и смотрим старое черно-белое кино с несчастной Нормой Джин, всю жизнь игравшей в прекрасную Мэрилин.

— По-моему, она лучшая актриса в мире. — Я кладу голову Сашке на колени. — Женщина, всю жизнь игравшая роль.

— Надо заметить, эта роль ей великолепно удалась… — Мой друг задумчиво выпускает кольца дыма.

За окном шумит дождь, барабаня по стеклам, с кухни доносится аромат свежезаваренного кофе. Я пришла к Сашке переждать непогоду.

На вечер у меня был запланирован девичник. Через пару часов я буду сидеть в гламурном заведении и слушать бесконечные истории о несчастной и счастливой любви. Вчера из Парижа вернулась моя давняя знакомая. В качестве сувенира она привезла бракоразводные документы, дом в Ницце и радужные перспективы. В кругах моих подруг Виктория считалась очень успешной девушкой: в двадцать лет она, познакомившись по интернету, выскочила замуж за обеспеченного француза пятидесяти лет и, несмотря на свой юный возраст, заключила с мужем выгодный брачный договор.

Прожив пять лет в браке и так и не подарив мужу ребенка, Виктория подала на развод, выиграла процесс и вернулась на Родину в качестве богатой и скучающей леди.

Не знаю отчего, но в телефонной трубке ее голос звучал вовсе не победно, а скорее растерянно и тоскливо.

— Ничто в этой жизни не дается даром, — философски заключил Сашка, когда я поделилась с ним своими мыслями.

В последнее время мой друг стал много философствовать, реже встречаться с крашеными блондинками и выходить в свет. Большую часть вечеров мы проводили на его диване, размышляя о несовершенстве мироздания, потягивая горячий глинтвейн и обсуждая старые фильмы. Я даже попыталась предположить, что Сашка влюбился, но он отмел мои домыслы со смехом. И все же иногда я замечала странную грусть, плескавшуюся на дне его глаз, в самых романтичных моментах кинолент.

Фильм с Мэрилин подошел к концу, мы так же серьезно досмотрели титры, и я потянулась за телефонной трубкой.

Кафешка встретила меня привычным запахом дорогих сигарет и французских духов. Подружки машут руками из глубины. Вика в центре как виновница нашей встречи. Она, как всегда, прекрасно выглядит: дорогое коктейльное платье, блестящие черные волосы, умело нанесенный макияж, длинный мундштук в наманикюренных пальчиках. Мне кажется, или она радостно встрепенулась при виде меня.

Легкие поцелуи в щеку, подхваченные нами еще в давнюю пору из сериала «Элен и ребята», прохладный мохито с мелкими кусочками льда.

— Как ты?

— Все хорошо… Все…

После — ненадоедливый треп, просмотр фотографий, обсуждение последних сплетен и новинок моды в Милане.

Далеко за полночь мы вываливаемся из кафешки, разбредаясь по автомобилям и заказанным такси.

— Я подвезу тебя, — легко трогает меня за локоть Вика, — мне по пути.

Мы прощаемся с другими девочками и садимся в ее блестящий черный «Мерседес». Молча едем по ночному городу, Вика включает диск с французскими песнями.

— Как ты?.. на самом деле?

— Плохо я. Плохо. — Я с трудом разбираю ее шепот сквозь переливы «Je t’aime». — Ты знаешь, что самое смешное? Я ведь его любила. Правда, любила. Не сразу, потом… Как-то свыклась… и манеру эту его щуриться без очков, и то, как он бегает в шесть утра, пока я еще сплю, и квартирку нашу любила. Мы ведь жили в маленькой квартирке, практически на чердаке. Французы довольно бережливый народ. Они не пускают деньги по ветру. И нормально мы жили. Не хорошо и не плохо. Нормально. Как все… Я ведь и ребенка хотела ему родить…

Вика тормозит у моего подъезда. Дождь уже не льет, а моросит, переливаясь в свете фонарей.

— А потом? Что потом? — спрашиваю я.

Вика поворачивается ко мне всем корпусом.

— Но ведь это, — она обводит рукой вокруг, — это ведь свобода, да? И потом, вдруг бы он променял меня на другую? Моложе? Вон их сколько, на интернет-сайтах, замуж за иностранца — хрустальная мечта…

Я пожимаю плечами, мягко целую ее в щеку и выхожу. Вика заводит машину, приоткрывает окно и грустно мне улыбается.

— А потом… Черт его знает, что потом…

16

Где начинается и кончается одиночество? Чем измеряются те мгновения, которыми тебе не с кем поделиться? Одно из самых страшных наказаний человечества — то, от чего мы все сознательно или бессознательно стремимся убежать.

Мы регистрируемся в социальных сетях, сбиваемся в клубы по интересам, слушаем странную музыку, изменяем свое сознание, вкалывая в вены собственную смерть, в конце концов, женимся и выходим замуж. И врем-врем-врем себе…

Врем о том, что раздирающую тоску не заглушить смайликами в сообщении. И в отчаянные, холодные полночи в нас вкрадывается понимание того, что какие бы милые и чудесные люди не окружали нас, как бы не протягивали к нам они руки помощи, мы все равно остаемся одни. Наедине со своей душой, как с зеркальным отражением.

Только некоторые из нас, единицы, везунчики или любимчики небес, находят в этом кратком промежутке времени, именуемом жизнью, другую такую же мятущуюся душу, в которой неожиданно встречают то, что так долго искали. Понимание. Спокойствие. Родной дом…

Я сидела за дверью операционной, в длинном, узком коридоре, разглядывая капли крови, въевшиеся в линолеум. В голове было пусто, сердце стучало глухо, тук-тук-тук…

Секунда за секундой я теряла счастье. Перечеркивала свою жизнь. Но поступить по-другому было невозможно…

Месяц назад мы с Сашкой, уже изрядно подшофе, завалились на очередную презентацию, проводимую его агентством. Я требовала халявного шампанского и какого-нибудь сказочного брюнета. Сашка кричал, что жгучие брюнеты нынче дефицит, и пытался мне подсунуть своего немолодого лысеющего бухгалтера. Как неоспоримый довод своего выбора он фальшиво напевал «Бухгалтер, милый мой бухгалтер» и корчил смешные рожи. В отместку я отправила Сашку заниматься своим любимым блондинистым контингентом, ткнув наугад пальцем в высоченную золотоволосую богиню.

Сашка пожал плечами, обернулся в указанном мной направлении и вдруг замолк.

— Э-э-эй… Йоу? Ты чего? — Я притронулась к его плечу. Мой друг вздрогнул и посмотрел сквозь меня.

— Это она.

— Кто? — Я недоуменно воззрилась на друга.

— Она. Анжелика.

У меня почему-то неприятно заныло под ложечкой. Я вспомнила эту давно забытую историю. Единственную историю Сашкиной несчастливой любви.

Он тогда был еще зеленым студентом, она — звездой курса. Сашка жил в общаге и питался макаронами. Она ездила на «Мазерати» и предпочитала японские рестораны. Они были не просто из параллельных миров. Их орбиты находились в разных Вселенных.

И тем не менее им суждено было пересечься. Звезды сошлись буквально на пару месяцев. Я так и не смогла понять, отчего Анжелика ненадолго решила снизойти до простого, земного мальчика. То ли от скуки, то ли ради разнообразия, но это произошло. Сашка был юн, влюблен и счастлив. Свое счастье он по-детски решил выразить в виде обручального кольца, которое и преподнес своей пассии, проголодав практически месяц. В ответ Анжелика искренне расхохоталась, обнажив безупречно ровные зубы, погладила его по голове и радостно сообщила, что через неделю она с новым любовником собирается отбыть на Мальдивские острова. Свадьба, конечно же, по этому поводу не входила в ее планы и отменялась. Как и до жути поднадоевшие ей отношения с моим другом.

Сашка выдержал марку. Он не ушел в запой, не впал в депрессию и не стал резать себе вены. Он просто настойчиво ударился сначала в учебу, потом в работу, стал тщательно следить за своей внешностью и стараться не допускать женщин в свое личное пространство дольше, чем на ночь. Кроме мамы. Родины. И меня…

История с Анжеликой отошла в прошлое и стала забываться. Изредка доходили слухи, что она уехала за границу, вернулась, вышла замуж за какого-то местного олигарха. Олигарх через два года променял ее на еще более молодую блондинку, оставив Анжелику ни с чем.

Сашка реагировал на все известия спокойно, и я думала, что и сердце моего друга невозмутимо. До того вечера, когда затейница-судьба вновь столкнула их.

Анжелика оказалась подле нас ровно через пять минут. Радостно расцеловав Сашку, она защебетала что-то о том, как часто его вспоминала, как успела соскучиться по студенческим временам, как грустно и одиноко в последнее время ей стало коротать вечера.

Сашка как завороженный смотрел на ее розовые губы, золотистые локоны и грудь третьего размера и молчал.

Я потихоньку отделилась от их компании и направилась скучать в бар.

Звонок застал меня врасплох. За философскими размышлениями о превратностях судьбы и третьим мохито.

Я смотрела на дисплей телефона, а в голове вертелось почему-то горькое: «Все правильно. Все так и должно быть… Все так и должно быть». Каждому воздается по мечтам его…

17

Судьба, маленькая девочка, рисующая на асфальте разноцветными мелками. Линия — и появилась твоя жизнь. Еще одна — и твоя жизнь перечеркнута.

— Как ты? — Андрей смотрит на меня, прищурив глаза. Не чувствую ничего, кроме обреченности. Почти вижу, как эта маленькая девочка дорисовывает поворот в своих разноцветных лабиринтах.

— Хорошо. Зачем ты позвонил?

— Я скучал по тебе, моя милая. — Привычным жестом кладет свою ладонь на мою. Убираю его руку, подкуриваю.

— Тебе снова стало скучно? Как же твоя очередная Манечка?

Улыбается. Как будто знает все мои мысли, в уверенности, что я побегу за ним по первому зову. Хотя я так и бегу.

Дура…

Почему-то вспоминаю Сашку. Его челку, падающую на глаза, его улыбку, запах. Сбрасываю наваждение.

— Понятно. Манечке снова дали отставку. Так зачем я тебе понадобилась? Срочно залечить душевные раны?

— Злишься на меня? — покровительственный тон. Благодетель, снизошедший до глупой, земной женщины.

Смеюсь. Смех распирает изнутри так, что не могу остановиться. Вижу растерянность в его взгляде.

— Прости, Андрей. Это все так до жути банально и нелепо. Я не злюсь на тебя. Я просто больше тебя не люблю. Все так просто…

— Врешь!

Господи, неужели я позволила этому, в общем-то, чужому мне человеку думать, что он имеет надо мной какую-то власть?

На меня наваливается усталость. Я, как Алиса, носилась за призрачным белым кроликом в надежде попасть в эту самую страну чудес. А нет никакого кролика, и страны нет…

— Нет, Андрей. Не вру. Наверное, впервые за все это время. Ни тебе, ни, что самое главное, себе. Мне просто очень хотелось любить, понимаешь? Просто любить… Ты был, и я любила тебя. Ты ушел, и моя любовь ушла следом за тобой.

— Как может любовь уйти? — Андрей уже сердится. — Что за пафос? Значит, ты врала мне? А я-то дурак, думал, ты одна настоящая. Все эти другие, они меня не любили, а ты…

— Что я? — Мне хочется зачеркнуть этот день, вырвать из памяти пустой, бессмысленный разговор. — Я не врала, Андрей. Я любила. Но, видимо, любовь наша с тобой — это не то, о чем пишут романы, и не то, что благословляется на небесах. Не знаю… — качаю головой. — Прости. Мне, наверное, лучше уйти…

Андрей смотрит в сторону пустым, злым взглядом.

Я ухожу, ноги сами несут меня к Сашкиному дому. Долго смотрю на темные окна. Разворачиваюсь и иду домой. Ощущение такое, что я что-то забыла, вот-вот, напрячься — и вспомню что-то очень важное для меня. Подхожу к своему подъезду: на лавочке, сгорбившись, сидит Сашка.

Я молча сажусь рядом, обнимаю его.

— Как Андрей? — спрашивает мой друг как-то глухо.

— Хорошо. Впрочем, как всегда. Я думала, ты с Анжеликой…

— Ты слишком много думаешь для девушки своего возраста, — Сашка поворачивается ко мне, берет мое лицо в свои ладони и целует. И я вспоминаю. Вспоминаю, чего мне так не хватало весь сегодняшний день и чего мне так не хватает постоянно. Чтобы Сашка, мой Сашка, был всегда рядом. Просто рядом, и больше ничего не нужно. Ни социальных сетей, ни мобильных телефонов, ни телевизоров, ни одной большой глобальной Сети. Только Сашка и я. И никого вокруг.

— Давай куда-нибудь уедем? — говорит Сашка.

Я радостно киваю, на душе становится так легко. Потому, что Сашка мой друг, и потому, что он всегда знает, что нужно сейчас сказать или сделать, и потому, что мы рядом, и потому, что я его люблю…

Сашка крепко меня обнимает.

— Я заеду за тобой в семь?

У меня вдруг как-то нехорошо щемит сердце.

— Я не хочу тебя отпускать. Я боюсь, что-то случится…

— Все будет хорошо, девочка моя. Теперь все будет хорошо, поверь мне.

Сашка поднимается, смотрит на меня, улыбаясь.

— Я буду ровно в семь. Только не передумай.

Я плетусь домой собирать вещи, но чувство, что что-то не так, не покидает меня. Мне отчаянно хочется бросить все и бежать к Сашке домой, схватить его за руку и не отпускать. Я уже собираюсь уходить, когда звонит мой мобильный.

— Алло, Андрей… Я сейчас занята, я…

— Я попал в аварию.

— Как? — Опускаюсь на пол. — Что с тобой?

— Кровь. Из головы. Не знаю. Меня везут в больницу. Со мной была девушка… Она умерла.

Внутри меня все обрывается. Вот оно.

— Куда тебя везут? Я сейчас приеду.

Уже в такси начинаю набирать номер Сашки. Он не берет трубку, звоню раз за разом, настойчиво вдавливая кнопку телефона. Слезы катятся из глаз — то ли от жалости к Андрею, то ли от предчувствия, что в моей жизни случается что-то непоправимое.

Таксист смотрит на меня жалостливо и успокаивающе повторяет:

— Все будет хорошо… Все будет хорошо…

В приемном покое мне сообщают, что Андрея увезли в операционную, он потерял много крови и находится в тяжелом состоянии. Я сижу и тупо пялюсь на телефон: «Ну позвони же, позвони…» Телефон откликается на мою мольбу.

— Девочка моя, где ты? Я уже под твоими окнами…

— Сашенька, миленький мой, я сейчас в больнице.

— Господи, с тобой все в порядке?

— Со мной — да… Сашка, Андрей… он…

— Андрей. Снова Андрей… Я знал. Я так и знал.

Я пытаюсь что-то объяснить, плачу, срывается голос, но Сашка уже меня не слышит. В трубке раздаются короткие гудки…

Ко мне выходит молодая медсестричка и, глядя на мое заплаканное лицо, участливо улыбается:

— Не волнуйтесь вы так, с ним все будет в порядке. Операция прошла успешно. Вы не волнуйтесь, идите к врачу, он вас ждет…

Я непонимающе смотрю на телефон, на медсестру, перед глазами у меня светлеет, и я теряю сознание…

18

Время лечит все. Боль, страх, любовь, ненависть. Все покрывает туманным одеялом, делает душу нечувствительной к тому, что еще недавно казалось таким важным.

Мы пытаемся спрятать голову, свернуться в клубочек, как в детстве, когда болели, а мама поила нас чаем с малиновым вареньем. И весь этот большой мир вокруг начинает восприниматься сквозь призму теплого, уютного одеяла.

Сашка пропал из моей жизни на две недели. Он отключил телефон, не появлялся в своей квартире, возле которой я дежурила сутками. Только через две недели я узнала, что пока я вырывала себе жилы и корчилась от раскаяния, Саше на островах благополучно помогала зализывать душевные раны Анжелика.

Я сидела на лавочке у Сашкиного дома и в очередной раз пыталась набрать его номер, выслушивая холодный и вежливый женский голос, сообщавший мне, что «абонент не отвечает или временно недоступен». К подъезду подъехало такси, и из машины вышли смеющиеся, загорелые мой Сашка и золотоволосая Анжелика. Сашка, увидев меня, дернулся, как будто от удара.

— Привет, — солнечно улыбнулась мне Анжелика.

Я молча смотрела на Сашку, он опустил глаза.