Бесплатный фрагмент - Живое…

Эта книга — благодарность всем, кто был и остается со мной на протяжении всей моей творческой жизни. Благодаря кому было все написано.

В первую очередь, это моя семья, мои родители, Беляевы Екатерина Николаевна и Михаил Дмитриевич.

Благодарность моему суровому учителю, Алефтине Валентиновне Владимировой, искусствоведу, художнику, поэту, наставившей меня на путь творчества и отправившей в дальний творческий путь, по которому я до сих пор иду.

Сердечное тепло и благодарность моему наставнику и Другу, Борису Федоровичу Логинову и всем нашим общим друзьям, с которыми я прошла не мало туристических троп по Алтаю, Байкалу, Карелии, Соловкам. Борис Федорович к моим стихам всегда относится лучше, чем я сама, и спасибо ему за эту веру в меня и путь, даривший вдохновение!

Огромная благодарность моим друзьям и попутчикам, в разные периоды жизни бывшими мне ближе родственников, и ставшими частью истории, которая никогда не исчезнет из чертогов моего сердца.

Отдельная благодарность самым близким, чьи имена со мной каждый день уже многие и многие годы.

Дмитрию Приходько, моему духовному родственнику и брату,

Олесе Приходько, моему душевному собеседнику и другу, чей взгляд на мир не ведает границ,

Ольге Махначевой, моему первому настоящему другу и товарищу, неутомимой творческой искательнице, у кого я многому научилась,

Лиане Казиевой и Татьяне Пырсовой, заставляющих меня много думать и ответственно относиться к слову,

Ольге Федоровне Шакирзяновой, моему небесному маяку, зовущему меня к лучшему варианту себя самой,

Анастасии Кислициной, благодаря кому я прожила бесценный опыт — свободу,

и наконец Татьяне Лазаревой, благодаря которой эта книга увидела свет!

05.11.1999

СКАЗКА О МАЛЕНЬКИХ ЧЕЛОВЕЧКАХ, КОТОРЫЕ ЖИВУТ В КАКТУСАХ

Останови свой взгляд, читатель,

Притормози на этих строчках,

Поведать жаждет вам писатель

О людях в комнатных цветочках.

Я предлагаю все заботы

Оставив, окунуться в сказку.

Фантазию пустив в работу,

Ее раскрасьте яркой краской.

Я быть желаю с вами честной:

Хочу открыть вам мир чудесный,

Чтоб отразить его реальность —

Возьму мажорную тональность.

Я как-то дома очень поздно

Сидела и читала книгу,

Она довольно несерьезна,

Да так, что даже рассмешила.

Вдруг чей-то нежный тихий голос

До моего коснулся уха,

Но до того он был негромкий,

Что я сказала — обман слуха.

Подняв глаза, еще смеясь…

тут сказка то и началась.

В цветочной клумбе, как кузнечик,

Сидел зеленый человечек.

Сидел беспечно свесив ножки,

В зеленые обут сапожки,

В зеленые одет штанишки,

Он в десять раз был меньше мышки.

Свой крошечный прищурив глаз,

Сказал: «Как мило тут у вас»,

Сказал негромко и спокойно,

А я подумала: «Довольно»,

Сегодня хватит уж читать,

Пойду-ка я, наверно, спать».

А глаз с него я не свожу,

От удивления дрожу.

А он сидит такой довольный,

Что удивил меня. Невольно

Мне захотелось вдруг узнать,

Кто он такой, как его звать?

Но продолжала всё молчать,

Не зная, как, с чего начать.

Но человечек сам решился,

И сам со мной разговорился.

— Наверно вы удивлены,

Ведь видимся впервые мы,

Я из нехитрого народа,

Потомок кактусного рода,

Не зря я к вам зашел дорогой —

Прекрасных кактусов здесь много.

И я мечтаю здесь остаться

с семьёю человек в пятнадцать.

Но ваше право не позволить,

и я не буду вас неволить.

Тут человечек замолчал,

И молча на меня взирал.

Я ничего не поняла

И стала говорить сама.

— Давай начнем всё по порядку,

Ты для меня совсем загадка,

Тебя уж полчаса я вижу,

А имени пока не слышно.

Ты расскажи про мир мне твой,

И незнакомый, и чужой.

Вижу ль тебя на самом деле,

пока терзаюсь я сомненьем?

— Да-да, прекрасно понимаю,

О нас так мало в мире знают,

Ведь мы невидимый народ,

Что только в кактусах живёт.

Живёт, поет и процветает,

Вот только места не хватает.

Ведь очень любим мы детей,

И у нас множество семей.

Ах да, забыл, сейчас представлюсь,

Я понял, я вам очень нравлюсь.

Хоть был он так самоуверен,

К моей Душе открыл он двери,

Но ежели он невидимка,

Знать где-то кроется заминка.

Ведь знает он, что его вижу,

Может, спросить или обижу?..

Но я решила промолчать,

Ему дав право продолжать.

— Зовут меня — Зеленый Прошка,

А для друзей я просто Рошка,

Жить не могу я без веселья,

Решил устроить новоселье.

И, между прочим, чтоб вы знали,

То, что меня вы увидали,

не назовется это тайной,

Ведь это всё же не случайно,

Я вижу свет в ваших глазах,

Такой, как в старых образах.

Вам ложь глаза не застилает

И видеть правду не мешает.

Быть может, я немного льстил,

Но в общем, честно говорил.

Ну это как бы между прочим,

Поведать же хочу вам очень

О том, как мой народ живёт

И что вообще от жизни ждёт.

И трудно будет так измерить

Восторг от тайны, что доверил

Мне человечек этот мудрый

О мире сказочном и чудном.

Чтобы порадовать и вас,

Я передам его рассказ.

— Мы на Земле довольно долго

Живём. Невидимый и скромный,

Хранящий красоту народ

Сто миллионов лет живёт.

Сто миллионов лет назад

Земля была — прекрасный сад,

А мы — хранители его.

В нас до сих пор живёт любовь

К той красоте первоначальной,

Что люди губят так нахально.

И каждому, кто нёс служенье,

Было дано одно растенье.

Моим дедам достался кактус.

Пусть лбом отсюда в землю шмякнусь,

Но были кактусы тогда,

Как вместе двадцать два слона.

И высотою выше пальмы.

Вот так вот было изначально.

Ну а хранители природы —

Мы были радостным народом,

Так и осталось до сих пор,

Лишь утеряли мы простор.

Но ценим наше назначенье —

Дарить любовь, хранить растенье.

С потерей Света Высших Знаний,

Не стало нас в людском сознаньи.

Мы прячемся в потоках света.

А ночью, прямо до рассвета,

Когда почти все люди спят,

Проходит древний наш обряд.

Обряд ночного очищенья,

Когда все на Земле растенья

Одновременно оживают,

И грязь всю ту с себя смывают,

Что за день взяли у людей,

Чтоб уберечь их от потерь.

Они слезами грязь смывают,

И мой народ тут помогает.

Цветам он отдает глаза,

Чтоб нашла выхода слеза,

Слеза коль кактус не покинет,

Тот в скором времени погибнет.

А по утру, как только солнце

Покажет край у горизонта,

Мы слышим музыку Земли,

Чьи звуки пламенно нежны.

И наполняет нас любовь,

И мы готовы вновь и вновь

Служить добру и красоте,

И вам помочь в любой беде.

А что же делаем мы днём?

Свое хозяйство все ведём.

Вот мы с женой, когда вдвоём —

Так обязательно поём.

Но где дома свои мы строим —

Прости, тебе я не открою.

Тебе бы рад всё рассказать,

Но еще рано всё узнать.

Вот, впрочем, я и рассказал,

О том, что можно — всё сказал.

Мне неудобно повторяться,

Но всё же — можно мне остаться?

Ну что могла ему сказать?

Коль «нет» — нельзя так поступать.

И я ответила — «конечно»,

Почти уверенно беспечно.

Вдруг воцарилась тишина…

Я в комнате была одна.

С тех пор уж много утекло воды,

Но больше не встречались мы.

Наш помню разговор всегда,

В беде я иль в огне удач.

И только ночью иногда

Я слышу чей-то тихий плач…

Июнь 2001. Евпатория

Любимый цвет Белого Короля — черный…

Черный Король умиротворенно заснул: «Значит и я кому-то нужен».

Черная и Белая Королевы учатся играть в карты, смешивая две колоды: одной они играют, второй тут же раскладывают пасьянс — уснет в этом году Белый Король или нет? Королевы задумали засадить шахматное поле желтыми цветами и свести всех с ума НЕ своей красотой.

«Авантюристки!» — вскричал Белый Король и разбудил Черного… и всё смешалось в шахматном царстве.

Черные с белыми, белые с черными. Королевы объявили себя одной командой и назвали себя «Матрицами». Короли назвали себя «Патриодорами» — и вырубили всех Офицеров, дабы ревность не мешала их новым отношениям. И завязалась игра иная, чем была раньше.

Пешки были глупыми, наивными и никак не могли понять, из какой кто команды, потому что деления на белых и черных уже не было, были теперь матрицианцы и патриодорцы, а кто из них кто — сами Короли не разберут. Поэтому все пешки делали вид, что друг друга не замечают. В итоге они вообще перестали перемещаться, и это сыграло на руку королевам. Неподвижные пешки зажирели без движения и матрицианские кони спокойно скрывались за их спинами, в их же тени быстро взрывали копытами землю, а два матрицианских слона (из-за их важности, да и габаритов все их игнорировали, хотя на самом деле просто боялись) вальяжно рассыпали семена одуванчиков (они их мешали с водой и набирали в хобот). Правда, от семян они постоянно чихали, и патриодорские слоны, подумав, что это инфекция, внушили себе, что они заразились, как единственные подобные на этом поле особи, и у них возникла настоящая температура. Это был второй минус в игре патриодорцев. И только патриодорские кони проявили смекалку и разведали систему действий матриц, но… слишком поздно: всё шахматное поле зажелтело сияющими одуванчиками.

И воскликнули Короли Патриодоры: «Мат!».

«О Боже, какой отменный МАТ!» — они воскликнули, и началась у них великая депрессия. А Королевы раскладывали пасьянс: убьет это Королей или нет?

По понятным причинам и года не прошло, как одуванчики из желтых стали белыми, да еще какими белыми! Что даже Белый Король был на столько польщен, удивлен и… обрадован, что вызвал у Черного Короля черную зависть. Не минула такая участь и отношения между Черной и Белой Королевами, а также между всеми фигурами… и всё вернулось на круги своя. Белые за белых, черные за черных, из лучших пешек подросли достойные офицеры за время распрей, а из совсем крошечных пешечек — достойные игровые пешки.

Так началась Новая Эра Вселенской Шахматной Лиги.

27.09.2003

Что-то есть в осенних листьях,

От чего желанье мыслить

Выливается в надежду:

Жить в постиранной одежде,

Спать на глаженой постели

Год за годом, семь в неделю

Раз, и прочее как надо.

Упиваться шоколадом,

Обнажаться без истерик.

Черт, флегматик иль холерик —

Это, в общем-то, неважно.

Всё сегодня иль однажды

Станет глаженой рубахой

На уже предсмертном теле,

Обернется чьим-то прахом

Ранним утром в полной мере…

А ступень — одна на город,

Братья-сестры, выше веки,

Минус восемь — это холод,

Вы ж на то и человеки,

Реки пейте, грейтесь кровью,

Отдавайте откровенья,

А служение сословью —

Ерунда, одно мгновенье.

Ожидание предтечи —

Чепуха из толкований,

Ни к чему пустые речи,

Где религия желаний

Окунает в ожиданье

Пресловутого спасенья.

Это всё — языкознанье,

Но отнюдь не просвещенье.

А еще в осенних листьях

Есть стремление осмыслить,

Окунуться и поверить,

Верить, чтобы не проверить,

А отдаться, обнажиться,

Упиваясь, возродиться,

И оставить, и заметить,

Встретить что-то…

Что-то встретить…

10.12.2003

НА ВЕРШИНЕ ИЕ

В маленьком городке. Где живёт очень немного людей. Где разговаривают совсем тихо. Не потому что из-за… а для… И свет там падает не только сверху, но восходит от отражения в озёрах, каждое третье из которых покрыты льдом, еще треть подогревается кипящими подземными источниками, шестая часть — студёная вода, и еще одна шестая часть — пригодна для купания, даже когда солнце не показывается из-за тумана. Принадлежащий к клану Го род владеет правом первым в каждом новом году почерпывать воду из студеных озёр, по праву распределяя очередь прихода к воде для каждого из жителей городка. Дело в том, что количество взятой воды должно восстановиться в озере перед тем, как вновь новый человек подойдет к озеру за водой. И дело было вовсе не в количестве набираемой воды. Род Ро знал тайну ледяных озёр, передавая ее из поколения в поколение только членам своего клана. Только они владели знаниями тайных ритуалов, сохраняющих воду озёр в состоянии льда, необходимом как отражатель солнечного света. Отраженный свет нескольких источников образовывал фотонное облако над склоном, сохраняя его атмосферу. Треть озёр с кипящей водой была местом духов, куда приходили только старейшие люди городка, договариваться с духами о том, куда они их будут провожать, когда и что для этого им нужно принести в благодарность. Считалось, что поднимающийся с озёр пар — это нечто вроде лифта, только поднимающего души на встречу первородному свету. Род Ид знал, с какой стороны (северной, южной, западной или восточной) можно заходить в озёра для купания и омовения в то или иное время суток, в тот или иной час, тому или иному человеку. Бывало, что пришедшие в одно время могли входить в воду в одном месте и оставаться в ней сколько угодно, но пришедшие немного позже уже должны были входить в воду с другой части света — иначе вода не принимала приходящих. Она становилась мутной при прикосновении к ней. И только род Ид знал тайну этих озёр. Хотя, конечно же, ничего из этого не было тайной, просто те или иные знания были даны конкретно тому или иному роду. Вот и всё. Просто такова задумка.

13.12.03

Живое… ты, верно, живее живых,

Ты верное слово на мертвых страницах,

Сияние света на вымерших лицах,

И где-то вода, что ласкает гранит.

И после тебя — мне ничто в неизвестном

Уже не подскажет где выходы-входы,

Последнее право мне — виза на роды,

И право влачиться сто с лишним в телесном

Твоем мираже…

31.12.03

Я вижу линию Тебя,

Изгиб спины, сплетенье рук,

Я вижу линию Тебя,

И реки слез, и долгий звук

Поют во мне, течет поток,

Цепляет всё — и жизнь, и смерть,

О, Боже мой, каков урок —

Тяжелый омут, там, где твердь

Казалась мне, казалось так,

Что до сих пор иду в себя,

Зажав нутро в один кулак,

И видя линию Тебя.

Я вижу линию из вен —

Сетчатку сна небесных грёз,

И я отдамся без проблем,

Тому себе, кто больше слёз

Прольет на тот участок дней,

Где глубина забудет верх,

Я вижу линию Тебя —

Один нагой поющий нерв…

07.02.04

Ты меня опережаешь

На четырнадцать столетий,

Я тебя увижу в мае,

Нас с тобой подружит ветер.

Мы с тобой на фоне неба —

Две луны в заподнебесье.

Я приду с краюхой хлеба

И, наверно, буду весь я

Белый-белый. Как туманом

Облаченный для приличий.

Ты прикроешься фонтаном

И завесой безразличий.

Ты предложишь мне утопать

От проблем куда подальше.

Я глазами буду хлопать

Так наивно и без фальши,

Что твои худые плечи

Вздрогнут смехом и весельем,