Бесплатный фрагмент - Жить — не тужить

Л. Чернышева. Жить не тужить

Пьеса. Рассказы. Стихи

Громкие имена. Пьеса

Музыкальная оптимистическая трагикомедия

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ВЕДУЩИЙ — симпатичный, хотя и развязный молодой человек лет 30—35, типичный ведущий ток-шоу.

КЛЕОПАТРА — 34 года, царица Египта.

СЕМИРАМИДА — 37 лет, царица Ассирии.

НЕФЕРТИТИ — 35 лет, царица Египта.

АНХЕСЕНПААМОН — 21 год, царица Египта, дочь НЕФЕРТИТИ.

ОЛИМПИАДА — 37 лет, царица Македонии, мать Александра Македонского.

ХАТШЕПСУТ -30 лет, царица Египта.

ФИЛИПП — 45 лет, царь Македонии.

АЛЕКСАНДР — 18 лет, сын ОЛИМПИАДЫ и ФИЛИППА.

ТУТМОС — 30 лет, фараон Египта.

ТУТАНХАМОН — 19 лет, фараон Египта.

ЭХНАТОН — 30 лет, фараон Египта.

МАРК АНТОНИЙ — 48 лет, римский полководец, супруг КЛЕОПАТРЫ.

АДАД-НИРАРИ — 17 лет, царь Ассирии, сын СЕМИРАМИДЫ.

ИРОД — 37 лет, царь Иудеи.

АТТАЛ — 45 лет, македонский полководец, друг ФИЛИППА.

БЕНРЕ-МУТ — 25 лет, сестра НЕФЕРТИТИ.

СЕНЕНМУТ — 35 лет, зодчий, фаворит ХАТШЕПСУТ.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ — 40 лет, пророк.

ДЕМАРАТ — друг и сверстник ФИЛИППА.

НАБУ — 30 лет, секретарь СЕМИРАМИДЫ.

ПИСЕЦ — 30 лет, секретарь ХАТШЕПСУТ.

САНОВНИК — 40 лет, приближенный ТУТМОСА.

ДОЧЬ ХАТШЕПСУТ — 16 лет.

ХОЗЯИН КАБАЧКА

Танцовщицы, музыканты, воины, придворные, горожане.

ОТ АВТОРА:

Роли нескольких персонажей могут исполнять одни и те же актеры и актрисы.

Роли всех женщин среднего возраста — КЛЕОПАТРЫ, ОЛИМПИАДЫ, ХАТШЕПСУТ, СЕМИРАМИДЫ, НЕФЕРТИТИ — может исполнять одна актриса.

Роли юных женщин.- АНХЕСЕНПААМОН, БЕНРЕ-МУТ и дочери ХАТШЕПСУТ тоже может исполнять одна актриса.

Роли всех мужчин среднего возраста — ФИЛИППА, МАРКА АНТОНИЯ, ТУТМОСА, СЕНЕНМУТА, ЭХНАТОНА, НАБУ может исполнять один актер.

Роли ВЕДУЩЕГО, ИРОДА, ДЕМАРАТА, ПИСЦА, ЧУЖЕЗЕМЦА, ХОЗЯИНА КАБАЧКА — тоже может исполнять один актер.

Роли всех молодых мужчин — АЛЕКСАНДРА, ТУТАНХАМОНА, АДАД-НИРАРИ, — тоже может исполнять один актер.

Если каждую героиню среднего возраста исполняет отдельная актриса, то все они выходят на сцену в Эпилоге и вместе поют песню. Если же все эти роли исполняет одна актриса, то она одна в Эпилоге поет песню. Музыка сначала тихая, а потом становится все громче.

Идея пьесы в том, чтобы показать, что эти женщины с громкими именами испытали то же, что испытывают все женщины любых званий во все времена: и счастье и несчастье в личной жизни, и удачи и горести. Постановщик должен показать их не государынями, а матерями, женами.

Присутствие ВЕДУЩЕГО привносит в спектакль элемент пародии на телевизионные ток-шоу.

ПРОЛОГ

Стремительно вбегает ВЕДУЩИЙ. Он в смокинге, поверх которого накинут маскарадный, расшитый звездами плащ. В руках у него обычный для ведущих ток-шоу планшет с текстами.

ВЕДУЩИЙ. Дорогие зрители, я рад приветствовать вас на нашем ток-шоу «Интересные люди». Сегодня вас ждет сенсация! Такого вы еще не видели! Перед вами предстанут легендарные цари и царицы — люди, сделавшие себе такое имя, какое и не снилось, вернее, какое еще только снится звездам мировой политики, кино и эстрады.

«Кто знает, что такое слава!»

Какой ценой купили право на свои громкие имена Клеопатра, Нефертити, Семирамида, Александр Македонский, Тутанхамон… Сделать ТАКОЕ имя ни один имиджмейкер не поможет. Тут не технология, тут судьба! Славу, власть, любовь наши героини и герои изведали в полной мере, в какой не доведется изведать ни вам, ни мне. Пусть в нашей с вами жизни была, есть или будет большая любовь, но большой, самой большой, то есть, царской власти у нас определенно не было и не будет. Если же среди зрителей есть венценосные особы, готовые поведать нам о своем опыте, милости прошу на сцену! Нет? Или пока нет? Что ж, предложение остается в силе: присоседиться к компании прославленных людей можно в любую минуту.

Сегодня прославленные Клеопатра, Семирамида, Нефертити, Хатшепсут, Олимпиада — мать Александра Македонского, вместе с их детьми, супругами и возлюбленными примут участие в нашем шоу.

Вы удивлены, вы задаетесь вопросом — как это возможно? Ведь они жили в давно минувшие времена… Друзья мои, что такое время?! Отвечу словами великого мудреца Августина Блаженного: «Некие три времени существуют в нашей душе, и нигде в другом месте я их не вижу: настоящее прошедшего — это память, настоящее настоящего — это непосредственное восприятие; настоящее будущего — его ожидание» … Понятно, не правда ли? В душе, друзья мои, вот — ключевое слово: все начинается и кончается в душе. Иначе говоря — в воображении.

Вдумчивый зритель может спросить: а как насчет пространства? Как свести вместе личностей, живших в разных местах планеты? И опять мне на помощь приходит философия. Русский философ и поэт Владимир Соловьев в шутливом письме к любимой женщине ответил на этот вопрос так:

Во-первых, сообщу Вам, друг прелестный,

Что вот теперь уж более ста лет

Всем людям образованным известно,

Что времени с пространством вовсе нет.

Что это только призрак субъективный

Иль попросту сказать — один обман.

Сего не знать — есть реализм наивный,

Приличный ныне лишь для обезьян.

А если так, то значит и разлука,

Как временно-пространственный мираж,

Равна нулю, а с ней тоска и скука,

И прочему всему оценка та ж…»

«Временно-пространственный мираж» … — то, что нужно! (Делает полный оборот, как балетный танцовщик, широким шестом сбрасывает плащ).

Имя! Как трудно его сделать и как легко потерять! Молва превращает имя в миф, и ей верят! Молва низвергает героев с вершин славы и… ей верят! «Две силы есть, две роковые силы. Всю жизнь свою у них мы под пятой. Одна — есть смерть… Другая — суд людской».

Наши героини и герои уже познали и то и другое. Но в чем они убедились, нам неведомо. Мы знаем лишь их имена, и эти имена с каждым годом звучат все громче! Встречайте!

ДЕЙСТВИЕ I (КЛЕОПАТРА)

СЦЕНА 1

На сцену выходит КЛЕОПАТРА.

ВЕДУЩИЙ (направляясь к Клеопатре, с задором). Клеопатра, царица, последняя из династии Птолемеев, македонских царей, покоривших Египет и правивших этой древней страной более 300 лет. «Сердца неслись к ее престолу» — как сказал поэт. (Преувеличенно галантно подавая ей руку) Добро пожаловать, несравненная Клеопатра.

КЛЕОПАТРА (Не подавая руки, с презрительной усмешкой). Гостей здесь встречают шуты?

ВЕДУЩИЙ (зрителям). Наши героини — женщины с характером… И это хорошо.

КЛЕОПАТРА (глядя в сторону). Для самих женщин — далеко не всегда. Ничего особенно хорошего, когда в жизни нет другой опоры кроме собственного характера.

ВЕДУЩИЙ. Но ведь так много мужчин готовы были за вас жизнь отдать!

КЛЕОПАТРА. А еще большее их число готовы были ее у меня отнять.

ВЕДУЩИЙ. Однако Марк Антоний и в самом деле отдал.

КЛЕОПАТРА. Но не за меня. Мне нужна была его жизнь, а не смерть… Лучше бы он победил наших врагов и сохранил жизнь себе, а заодно и мне. Но, увы… Впрочем, я не жалею ни о чем. И менее всего о браке с Марком Антонием. Все-таки он был моим единственным мужем.

ВЕДУЩИЙ. (заглядывая в планшет с текстами) Пардон! Но у меня тут написано, что до него у вас уже было два мужа?

КЛЕОПАТРА. Это были мои младшие братья, которых назначили мне в мужья. Пустая формальность, ничего похожего на настоящий брак: первому было двенадцать лет, второму — одиннадцать. И этих недорослей еще настраивала против меня клика всяких евнухов, их учителей. Мне даже пришлось бежать из страны, чтобы не быть убитой, и прибегнуть к помощи Юлия Цезаря, чтобы вернуть власть, завещанную мне отцом.

ВЕДУЩИЙ. Имя «Клеопатра» означает «славная по отцу», но никакой славы Вам от отца не досталось. Его, царя Египта, в насмешку даже прозвали Флейтистом за пристрастие к игре на…

КЛЕОПАТРА (с досадой прерывая ведущего). Не худшее из пристрастий, должна заметить: когда говорят Музы, пушки молчат… Вообразите, что все правители государств развлекались бы игрой на флейте, а не войной. Разве не приятнее стало бы жить на свете?

ВЕДУЩИЙ. Да, нормальным людям жить стало бы приятнее. Но чем бы тогда осталось заниматься правителям? Только игрой на флейте?

КЛЕОПАТРА. Есть много других полезных дел. Я, например, старалась обеспечить мой народ продуктами, чтобы не допустить голода. Вообще старалась не допускать кризисов.

ВЕДУЩИЙ. Это разумно и похвально. Но, увы, не у всех правителей интересы народа на первом месте. Что поделаешь — этот мир придуман не нами… История говорит… Впрочем историю Вы знаете лучше меня, о Вашей образованности ходили легенды. Вы знали около десятка языков. Даже великий Юлий Цезарь был пленен вашим умом. Говорят, он любил вас более всех своих многочисленных любовниц.

КЛЕОПАТРА. И я любила его, хотя он годился мне в отцы, если не в дедушки. А, может, потому и любила. По крайней мере, у него я, тогда еще совсем юная, научилась кое-что понимать в жизни. Понимать, как важно побеждать, если хочешь выжить в жестоких играх.

ВЕДУЩИЙ. Да-да. Пришел, увидел, победил.

КЛЕОПАТРА. Он это сказал, уехав от меня на войну в Малую Азию. А я осталась править страной, которую он отдал в мои руки… И вынашивать его ребенка, который родился и рос без отца. (помолчав, с усмешкой) Мать-одиночка.

ВЕДУЩИЙ. (с некоторым смущением) Действительно, если вдуматься…

КЛЕОПАТРА. Кто же вдумывается в жизнь матерей-одиночек! Только они сами.

ВЕДУЩИЙ. Но с вами этот образ как-то не вяжется. Вы предстаете в описаниях литераторов роковой красавицей… «Нос Клеопатры: будь он чуть короче — облик мира стал бы иным»!

КЛЕОПАТРА. Нос?! При чем здесь нос?

ВЕДУЩИЙ. Ну, в том смысле, что красота возбуждает любовь, страсть, а страсть побуждает к безумствам. Говорят даже, что на все великие завоевания мужчины пускались ради своих возлюбленных, чтоб предстать перед ними эдакими рыцарями на белом коне… (читает по бумажке): «Чтобы уяснить всю суетность человека, надо уяснить причины и следствия любви. Причина ее — „неведомо что“…, а следствия ужасны. И это „неведомо что“… сотрясает землю, движет монархами, армиями, всем миром. Нос Клеопатры: будь он чуть покороче — облик мира стал бы иным». Блез Паскаль. Мысли.

КЛЕОПАТРА. Ну и мысли! Этот ваш… как его там… сам-то любил, сам-то воевал?

ВЕДУЩИЙ. Не воевал — это точно. А насчет любви — не знаю.

КЛЕОПАТРА. А я и любила, и воевала, и знаю, что воюют не из-за любви. А из-за того, что хотят что-то отнять или что-то сохранить, на что посягают другие.

ВЕДУЩИЙ. Да, вы прожили богатую, пусть и короткую жизнь… наполненную страстями. Жрица любви!

Кто к торгу страстному приступит?

Свою любовь я продаю;

Скажите: кто меж вами купит

Ценою жизни ночь мою?

КЛЕОПАТРА (недоуменно). Это тоже обо мне?

ВЕДУЩИЙ. Да, поэт имел в виду…

КЛЕОПАТРА (со страстной горечью). Лучше бы он имел в виду, что я была матерью четверых детей, которых мне пришлось воспитывать одной. Конечно-конечно, у их отцов были важные государственные дела в других регионах. «Ты же такая умница, ты все понимаешь» — говорили они мне. А кто понял меня, когда я, беременная, оставалась одна! Кто позаботился о моих детях, которые никому, кроме меня, не были нужны в этом мире. Вечно опутанная заговорами, предателями, сплетнями. Когда Юлий Цезарь вызвал меня в Рим, чтоб повидать наконец нашего с ним сына, ко мне там отнеслись как к… Он говорил, что собирается вступить со мной в брак. Но разве бы его соотечественники это допустили? Никогда! Пойти против римских устоев? Он пошел. И каков результат? Его убили заговорщики. А мне пришлось спасаться из Рима бегством. Отец остальных троих моих детей, тоже римлянин, Марк Антоний, пошел против устоев, женился на мне, но только когда нашим старшим, близнецам — мальчику и девочке, уже пора было идти в школу.

ВЕДУЩИЙ. О господи, я и не знал… Я думал…

КЛЕОПАТРА (с сарказмом). Думающие люди ведут себя иначе. (гордо удаляется)

ВЕДУЩИЙ. Ах, как трудно иметь дело с женщинами, чья семейная жизнь, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Но разве кто-нибудь когда-нибудь пытался думать о Клеопатре, как о матери! Вот тебе и роковая женщина — с четырьмя детьми на руках и тремя неудачными браками! Одно дело — молва, другое — жизнь. Да, впредь надо быть поделикатнее… (долгая пауза) Но, как говорится, show must go on. И мы, как всегда, представляем вам наглядные эпизоды из жизни наших интересных людей.

СЦЕНА 2

На заднике изображена древняя Александрия — главные достопримечательности: фаросский маяк, гавань, храмы. На набережной МАРК АНТОНИЙ в простой льняной тунике, как обычный горожанин, стоит, насвистывая, у низкого парапета, вполоборота к зрителям, в руках у него удочка, по его позе видно, что он только и ждет, не клюнет ли рыбка.

Входит КЛЕОПАТРА с друзьями. Она тоже в одежде простой горожанки, но в осанке видна порода, изысканность.

КЛЕОПАТРА (улыбаясь). Большой улов, Марк Антоний? Такой же, как вчера? (переглядывается с друзьями, они перешептываются, посмеиваясь)

МАРК АНТОНИЙ (прикладывая палец к губам). Тише, кажется, клюет. (С усилием вытаскивает удочку, на ней огромная вяленая рыба, обвязанная яркой лентой; все кроме Антония громко смеются). Вяленая рыба? Опять твои проделки, Клеопатра! Ах, ты! (Делает вид, будто собирается запустить в нее этой рыбиной; КЛЕОПАТРА, смеясь, прячется за спины друзей)

КЛЕОПАТРА. Вчера твой слуга подныривал и подвешивал живых рыбок к крючку, а сегодня — мой, и уже приготовленных по твоему вкусу.

МАРК АНТОНИЙ (смущен тем, что над ним подшутили). Эх ты, насмешница! (бросает рыбу друзьям)

КЛЕОПАТРА (обнимает его). Тебе мало быть великим полководцем, ты хочешь быть еще и великим рыболовом? Генерал, оставь удочку нам, правителям Фарoса и Канoпы, а твой улов — города и страны.

МАРК АНТОНИЙ. Ох, Клеопатра, у тебя всегда найдется для меня нужное слово… Сдаюсь! (Целует ее) Я твой раб.

КЛЕОПАТРА (прижимаясь к нему, с нежностью) А я — твоя рабыня.

МАРК АНТОНИЙ (подхватывая ее на руки). Моя богиня. (Друзьям) Ну, что, не развлечься ли чем-нибудь еще!

ДРУЗЬЯ (перебрасывая рыбу друг другу): Пора, пора! Идем!

(Все уходят.)

СЦЕНА 3

Кабачок на набережной, полный посетителей.

Входят МАРК АНТОНИЙ и КЛЕОПАТРА с друзьями.

МАРК АНТОНИЙ. Хозяин, вина для всех, я угощаю!

ХОЗЯИН КАБАЧКА. (Слуге, тихо) Принеси самого лучшего вина. (МАРКУ АНТОНИЮ, которого он, разумеется, сразу же узнал, говорит с наигранной шутливостью) За угощение спасибо, но денежки вперед, а то еще сбежишь со своей подружкой, не заплатив. (Подмигивая посетителям) С этой компанией ухо держи востро, а?

Смех, возгласы. Да уж! Небось варвары какие, того и гляди…

МАРК АНТОНИЙ (не обращая внимания на возгласы, расплачивается с хозяином). Держи.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН (щуплый, низкорослый, но задиристый, кричит хозяину кабачка). А ты их в шею, чуть что!

МАРК АНТОНИЙ (еще не успев присесть к своему столу, обернувшись, без злобы, с улыбкой). Я тебе сейчас самому по шее.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН (Поднимаясь, не робея от разницы в их росте и комплекции). Что?! Попридержи язык, приезжий. Понаехали тут!

МАРК АНТОНИЙ (берет его за шиворот и усаживает на место, с иронией). Уймись, … Геракл!

Все смеются.

ХОЗЯИН КАБАЧКА (поглядывая в сторону компании Марка Антония и Клеопатры). Понаехали — и хорошо. Мы не в убытке. Теперь Марк Антоний военную добычу не в Рим, а к нам везет. У них хлеба и зрелищ поубавилось, а у нас прибавилось.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Да и он не в убытке. Отхватил тут себе такую добычу, что ой-ой-ой! Царица-то наша — не какая-нибудь мелкая сошка, с которыми он привык иметь дело. Красавица, ума палата! Мне б такую!

Смех

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Ты сначала полмира завоюй, как он, а потом о царицах мечтай. Он своей голубе и их деткам вона сколько в Азии земель отвалил.

ЧЕТВЕРТЫЙ. Его теперь в Рим калачом не заманишь, милуется у нас в Египте со своей зазнобой!

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Антонию в Риме тоска, городишко так себе, и посмотреть-то не на что. Я бывал, знаю. То ли дело наша Александрия!

МАРК АНТОНИЙ (добродушно) Ох, и наглый вы народ, александрийцы.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. А ты будто не такой!

ХОЗЯИН КАБАЧКА. (принимая у слуги амфору с вином) Ну, вот и вино. Угощайтесь, гости дорогие! (Музыкантам) Эй, музыканты, сыграйте-ка что-нибудь повеселей! А гости попляшут!

МАРК АНТОНИЙ. Вот это другое дело. (Клеопатре) Спляшем, моя Исида?

Музыканты играют зажигательную мелодию. Посетители пускаются в пляс.

МАРК АНТОНИЙ и КЛЕОПАТРА весело пляшут:

ХОЗЯИН КАБАЧКА. Славно, славно. Парочка хоть куда… Заходи почаще, Марк Антоний.

МАРК АНТОНИЙ. Ты что-то путаешь, хозяин.

ХОЗЯИН КАБАЧКА. Тебя спутаешь! Это ты в Риме трагедии устраиваешь, а у нас, слава богу, — комедии. За то мы тебя и любим.

СЦЕНА 4

Дворцовый сад в Александрии.

МАРК АНТОНИЙ (лежит, положив голову на колени КЛЕОПАТРЕ). Вот так и прожить бы всю жизнь здесь, с тобой, с нашими милыми детьми.

КЛЕОПАТРА. Что же тебе мешает?

МАРК АНТОНИЙ. Ты знаешь — что: Рим. Я все-таки римский гражданин. Должен повиноваться законам республики.

КЛЕОПАТРА. Цезарь, твой друг, говорил: «Республика — ничто, пустое название без тела и облика».

МАРК АНТОНИЙ (порывисто встает, в возбуждении расхаживает по сцене, со страстью). Знаю. Сам помогал ему прекратить эту игру в демократию… Не удалось… Ты помнишь, что республиканцы сделали с Цезарем?!.. (Пристально смотрит на Клеопатру, та кивает) У-нич-то-жи-ли… А чего стоило мне восстановить в стране порядок?! (Клеопатра кивает.) Мы с Октавианом поделили власть, и это всех успокоило. Римляне устали от гражданских войн. Уже стишки гуляют по Риму.

Куда, куда вы валите, преступники,

Мечи в безумьи выхватив?

…Ни львы, ни волки так нигде не злобствуют,

Враждуя лишь с другим зверьем!

КЛЕОПАТРА (обнимая его). Но это же не про тебя. Про Октавиана. Пусть он правит там, а мы здесь. Ты властелин Азии, ты — преемник Александра…

МАРК АНТОНИЙ (успокаивается; улыбаясь). Нет, моя радость, это ты — его преемница. Я — грубый римлянин. А ты — утонченная македoнянка. Царица царей!.. Азия теперь твоя.

КЛЕОПАТРА (лукаво). Как говорил хозяин кабачка: за угощение спасибо, но… Как бы ты опять не сбежал в Рим, к своей римской женушке.

МАРК АНТОНИЙ. Не сбегу. Я даже в завещании написал: «похоронить в Александрии».

КЛЕОПАТРА. Здесь нужно жить, а не готовиться к смерти. Александр сделал своей столицей Вавилон, ты сделай Александрию.

МАРК АНТОНИЙ. Римляне мне этого не простят. Как не простили, что я женился на тебе и отдал нашим детям Азию.

КЛЕОПАТРА А тебе нужно их прощение?

Входит секретарь

СЕКРЕТАРЬ. Прибыл Ирод, царь Иудеи. Просит принять.

МАРК АНТОНИЙ. Приму. Веди его сюда.

Секретарь уходит.

КЛЕОПАТРА. Не дай ему тебя обмануть. Он жесток и хитер. Я получила письмо от его тещи, она пишет, что он убил почти всех ее родственников, устроил ужасную резню в Иерусалиме. Его все ненавидят. Даже собственные дети и жена, Мириамма. Он ее бешено любит и бешено ревнует. Как ни одну из десяти своих жен. Ему стало известно, что она послала тебе свой портрет… Она очень красива?

МАРК АНТОНИЙ. Для меня нет никого красивее тебя.

КЛЕОПАТРА. Я знаю, что он собирался подослать ко мне убийц.

МАРК АНТОНИЙ. А я знаю, что, пока я жив, никто не рискнет поднять руку на женщину, обладающую величайшим значением для своей эпохи.

КЛЕОПАТРА Не до шуток, друг мой. Враги в Риме, враги даже в какой-то жалкой Иудее. Нас не оставят в покое, даже если мы с тобой оставим в покое их всех. Нет мира под оливами. Все воюют с начала времен, как говорят у нас в Египте.

МАРК АНТОНИЙ. Я никому не дам в обиду тебя и наших детей (целует ее). А со всеми этими иродами я разберусь.

Входит ИРОД.

ИРОД (кланяясь). Великий Антоний! Царица Клеопатра!

КЛЕОПАТРА, едва кивнув в ответ на приветствие Ирода, уходит

МАРК АНТОНИЙ (сурово). Я наслышан о твоих зверствах, Ирод.

ИРОД. Недруги порочат меня в твоих глазах… Ты же знаешь, как я тебе предан.

МАРК АНТОНИЙ. Не уверен. В любом случае жестокость отвратительна. Ты должен знать, что мы, римляне, лишаем царской власти тех, кто не умеет править вверенной им страной.

ИРОД. Я всем обязан тебе, Антоний, твоей щедрости и справедливости. И уверяю тебя, я умею платить добром за добро.

МАРК АНТОНИЙ (смеясь). Хочешь меня подкупить?

ИРОД. Хочу доказать тебе свою преданность.

МАРК АНТОНИЙ (с усмешкой). Что ж, попробуй… (помолчав, серьезным тоном) Скоро у тебя будет такая возможность. В моей войне с Октавианом.

СЦЕНА 5

Голос диктора: Четыре года спустя Марк Антоний и Клеопатра потерпели поражение в войне с Октавианом. Узнав, что войска Октавиана идут к Александрии, Клеопатра, отправила своих детей из страны в надежное место с верными, как ей казалось, людьми. Сама же с преданными ей служанками закрылась в высокой башне, примыкающей к храму Исиды. Она приготовилась себя сжечь, но не даться живой в руки врагу, если с Октавианом не удастся договориться о передаче власти над Египтом ее сыну. Она укрылась не только от Октавиана, но и от Марка Антония, который бушевал, обвиняя ее в предательстве, думая, что она сдала войскам Октавиана порт Пелузий, морские ворота Египта. Она послала сказать Марку Антонию, что покончила с собой. Услышав это, он бросился на меч, но не сумел нанести точный удар, и мучительно умирает.

Широкие ворота башни заперты изнутри. У стен навалены кучи хвороста. На площадку перед башней вбегает вестник.

ВЕСТНИК. Царица! Октавий велел передать, что не причинит тебе вреда! Открой ворота, выходи!

В высоком окне появляется КЛЕОПАТРА, отрицательно качает головой.

ВЕСТНИК уходит. Вбегает СЕКРЕТАРЬ КЛЕОПАТРЫ

СЕКРЕТАРЬ. Царица! Марк Антоний умирает. Пронзил себя мечом. Но он еще жив!

КЛЕОПАТРА. Несите его сюда! Скорее!

СЕКРЕТАРЬ убегает.

Через некоторое время к воротам башни приносят залитого кровью Марка Антония. Он простирает руки к Клеопатре, силясь подняться. Клеопатра бросает из окна веревки, слуги внизу обвязывают ими полуживого Марка Антония и поднимают на руках как можно выше. Клеопатра и две служанки, наклонившись из окна, изо всех сил тянут его на веревках вверх. Наконец, его втаскивают через окно внутрь башни. Раздается плач Клеопатры, причитания служанок.

СЦЕНА 6

Неделю спустя. У могильных камней склепа Марка Антония, стоит на коленях, совершая обряд последнего прощания, Клеопатра, в профиль к зрителям. Она в траурной одежде, в сопровождении тех же двух служанок, что и в предыдущей сцене. Опустив руки на могильные камни, она горько плачет. Поодаль стоят римские воины, стерегущие ее.

КЛЕОПАТРА. O, мой милый Антоний, лишь недавно я схоронила тебя здесь, еще будучи свободной; а теперь — пленница — приношу тебе поминальные жертвы под надзором римской стражи, которая стережет меня, чтобы я не могла, нанеся себе смертельную рану, уничтожить это мое пленное тело. Они для того меня охраняют, чтобы потом провести в Риме с позором в их триумфе… Меня уведут отсюда навсегда. Не жди поэтому впредь никаких других поминальных почестей, ибо эти — последние, которые Клеопатра может воздать тебе… Пока мы были вместе, ничто не могло нас разлучить, а теперь, в погибели нашей, боюсь, нас заставят разлучиться… Если боги, с которыми ты теперь пребываешь, имеют власть и силу, … да не допустят они, чтобы твоего истинного друга и возлюбленную увели живой! Да не допустят, чтобы, ведя меня в триумфальном шествии, враги торжествовали над тобой: да возьмут меня боги к тебе и да позволят мне быть похороненной в одной могиле с тобой. При всех моих бесчисленных печалях и бедствиях, никогда не было у меня печали горше и страдания непереносимее, чем в этот короткий срок, что я вынуждена была прожить без тебя. (Поет, увенчивая могилу гирляндами и букетиками цветов):

Уже почти неделя миновала,

Как ты отсутствуешь среди живых.

Мне день за днем тебя недоставало,

И ум еще к разлуке не привык,

И сердце плачет в скорби неутешной,

Отец детей моих, мой муж, мой нежный

Возлюбленный, родной, незаменимый!

Сны стали местом наших тайных встреч

И нашей жизни продолженьем зримым,

Твой облик и твою живую речь

Мне возвращая, чтоб утешить, уберечь

От одиночества, от равнодушья.

Пока ты в снах моих, мы — неразлучны.

Припадает к могиле в последний раз и уходит со служанками в ворота башни.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (указывает рукой влево, в сторону, противоположную склепу). Пошли к тем воротам.

ВТОРОЙ СТРАЖНИК. Нет, надо остаться у этих (указывая на ворота башни). А вдруг она чего сделает над собой. Слышал? Жить, говорит, не хочу.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК. Да ничего она не сделает. Болтает только.

Из ворот башни выходит служанка. Передает второму стражнику запечатанный свиток.

СЛУЖАНКА. Отнеси Октавиану.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (гневно). Ты, рабыня!.. для тебя он не Октавиан. А господин… (с угрозой) Октавий!

СЛУЖАНКА. Это он для тебя господин. А у меня своя госпожа есть. Не чета вашим. (Уходит в башню.)

ВТОРОЙ СТРАЖНИК (первому). Я пакет снесу, а ты тут жди.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК. Пошли, я с ребятами у тех ворот побуду. (Уходят в левую кулису.)

СЦЕНА 7

Ворота башни широко раскрыты, видно внутренне помещение, где у самого входа на высоком золотом ложе в полном царском облачении недвижно лежит Клеопатра. Первая служанка поправляет складку ее облачения, вторая кладет на грудь Клеопатре букетик цветов.

ПЕРВАЯ СЛУЖАНКА (медленно опускаясь на пол, к изножию, слабым голосом). Прощай, Хармиона! (Падает.)

ВТОРАЯ СЛУЖАНКА (склоняется над ней, целует в лоб). Я за тобой. (Едва держась на ногах от предсмертной слабости, поправляет диадему на голове Клеопатры).

Врывается группа римских воинов с двумя стражниками; подбегают к ложу Клеопатры.

Возгласы воинов: Мертва! Покончила с собой! Не устерегли!

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (в сердцах Хармионе, потрясая кулаком) Ах, ты!

ВТОРОЙ СТРАЖНИК (сердито, но без злобы Хармионе, поправляющей диадему): Хорошо устроено, Хармиона?

ВТОРАЯ СЛУЖАНКА. Очень хорошо, как подобает столь благородной царице (падает у ложа).

Сначала тихо, а потом все громче звучит торжественная музыка.

ДЕЙСТВИЕ II (СЕМИРАМИДА)

СЦЕНА 1

ВЕДУЩИЙ. (читает по бумажке, время от времени отрываясь и глядя в зале) Все мы знаем из средств массовой информации, что теперь происходит в Ираке. Мы желаем иракскому народу свободы, мира и благополучия… Когда они наступят в этой измученной стране, мы с радостью отправимся туда туристами поглядеть на руины Вавилона и Ниневии, если от них к тому времени еще что-нибудь останется. Ведь не только нефтью и газом интересна эта страна меж двух рек — Тигра и Евфрата. История говорит, что там возникла одна из первых цивилизаций с замечательной культурой. Там царь Шаррукин создал первую в истории человечества империю, — подумайте только — сорок пять веков назад. Так с тех пор и повелось на свете — то тут, то там какому-нибудь вождю страсть как хотелось сколотить империю, зажать соседей в свой железный кулак. (Глядя на зрителей, со сдержанной торжественностью) В давние времена, около трех тысяч лет назад, была на севере Ирака страна Ассирия. Это название вам, конечно, знакомо. И правила тогда ассирийской империей женщина, чье имя тоже вам, конечно, знакомо, — Семирамида. Да, у нас в гостях сегодня именно она! Встречайте! Семирамида, царица Ассирии! (Идет навстречу СЕМИРАМИДЕ и приглашающим жестом сопровождает ее выход на авансцену).

СЕМИРАМИДА (со снисходительной усмешкой, подчеркивая различия в произношении звуков «с» и «ш»). Мое имя произносится не Семирамида, а Шаммy-рамaт. И царица не Ассирии, а Ашшура: ударение на первом А. Образованным людям это должно быть известно.

ВЕДУЩИЙ (зрителям). Вот видите, уважаемые зрители, сюрпризы начинаются уже с первых минут. Сегодня вас ждет много разоблачений и откровений… (Семирамиде) Дорогая Шаммурамат, ваша критика справедлива.

Без осужденья зарастешь травой,

Упрек полезен, как пропашка поля.

Но нам, увы, пришлось идти на поводу у авторов, которые писали о вас понаслышке. Древнегреческий автор Плутарх, например, говорит (читает по бумажке): «Семирамида, выстроивши себе гробницу, написала на ней так: «Кому из царей будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмёт, сколько надобно». И вот Дарий, персидский царь, разорил гробницу, но денег не нашёл, а нашёл другую надпись: «Дурной ты человек и до денег жадный, — иначе не стал бы ты тревожить мёртвых».

СЕМИРАМИДА. Остроумно.

ВЕДУЩИЙ. А другой автор, Геродот, приписывает эти слова царице, жившей через пять поколений после вас.

СЕМИРАМИДА (со снисходительной усмешкой) Пусть приписывает.

ВЕДУЩИЙ. А Лукиан говорит, что, не ценя других богов, вы издали указ, повелевающий подданным поклоняться вам как богине. (Смотрит на нее вопросительно.)

СЕМИРАМИДА. Подданные и сами имеют склонность прямо-таки молиться на правителей… из собственного энтузиазма, безо всяких на то указов.

ВЕДУЩИЙ. Но когда много болезней и горестей обрушилось на вас, вы, по словам Лукиана, отказались от этой сумасбродной идеи и приказали подданным вернуться к прежней вере… Нам сегодня хотелось бы узнать правду, как говорится, из первых рук.

СЕМИРАМИДА (с усмешкой). А от своих правителей вы тоже добиваетесь правды?

ВЕДУЩИЙ. Пытаемся.

СЕМИРАМИДА. Получается?

ВЕДУЩИЙ. Как вам сказать… Мы газетами утешаемся. И телевидением. (Отводит ее к «трону»).

СЕМИРАМИДА. Байками? Народ вечно утешается и развлекается байками. Про меня их тоже наплели воз и маленькую корзинку.

ВЕДУЩИЙ. Что ж, это можно понять. Людям хочется знать — и поговорить — о жизни выдающихся людей.

СЕМИРАМИДА. Лучше бы им хотелось знать — и поговорить — о собственной жизни. Выдающимися становятся те, кто занимается своей, а не чужой жизнью.

СЦЕНА 2

Ниневия. Широкая терраса дворцового дворика. В глубине сцены, по центру фасада — высокий проем — вход во внутренние покои, проем закрыт тяжелым ярким пологом с вышитыми на нем цветами и фигурами животных. Откидывая полог, будут выходить Набу, Адад-Нирари, Чужеземец.

СЕМИРАМИДА (стоит на террасе, поет):

Унеси меня, птица Анзуд,

В те края, где всегда весна,

Где веселые песни поют,

Где лишь добрые люди живут,

Где легко, как в мечтах и снах,

Все сбывается наяву,

Что я здесь год за годом жду

И никак не могу дождаться.

(После короткой паузы.)

Много мучили, много ласкали.

Чему научили? — Печали.

Много корили и много прощали.

Чему научили? — Печали.

Много любили и предавали.

Чему научили? — Печали.

(После короткой паузы, с воодушевлением.)

И радости научили,

Потому что любили!

(Пауза. Возвращаясь из своего внутреннего мира к роли вдовствующей царицы-матери, правящей огромной страной от имени несовершеннолетнего сына, бьет в гонг и повелительно зовет.) Нaбу!

СЦЕНА 3

Входит НAБУ.

НАБУ (с поклоном). Слушаю, госпожа.

СЕМИРАМИДА. Пусть придет мой сын Aдад-нирари.

НАБУ (с поклоном). Будет исполнено, госпожа. (Уходит.)

Входит АДАД-НИРАРИ, целует мать.

СЕМИРАМИДА (ласково). Здравствуй, сынок. Чем занимался сегодня?

AДАД-НИРАРИ. Был на охоте. Наставник похвалил, говорит, я стреляю метко. Но знаешь, я не слишком люблю охоту. Мне жалко этих красивых львов, и особенно львят.

СЕМИРАМИДА. Ты царь, мой мальчик, а царь должен уметь показать свою силу. И на охоте, и на войне. Недаром отец дал тебе имя Aдад — в честь бога-бури… Он хотел, чтоб ты вырос грозным, как буря.

АДАД-НИРАРИ. А ты разве тоже этого хочешь?

СЕМИРАМИДА. Для себя я хочу от тебя сыновней любви. Но ведь мы с тобой, сынок, не себе принадлежим, … или не только себе.

АДАД-НИРАРИ. А я хочу только себе… и тебе.

СЕМИРАМИДА. Я тебя понимаю. Но сегодня придется поговорить о другом. Я ведь должна тебя наставлять в делах, которыми тебе придется заниматься. Так вот: война — это тоже что-то вроде охоты. И воевать тебе придется. С чужими… и со своими.

АДАД-НИРАРИ. Наша страна и так все время воюет. Неужели нельзя жить мирно?!

СЕМИРАМИДА. Не будем воевать мы — завоюют нас. Через год ты станешь совершеннолетним и будешь править сам, будешь каждый год ходить в поход во главе армии. Уже без меня.

АДАД-НИРАРИ. А ты?

СЕМИРАМИДА. Я буду заниматься своей библиотекой в моем любимом городе — Кaльху. Строить дворец в Вавилоне. И помогать тебе.

АДАД-НИРАРИ. Ты выстроила прекрасный храм в Кaльху, и там столько книг! Нигде не видел так много.

СЕМИРАМИДА. Ты еще многого не видел. Я повезу тебя зимой в Ур, в Вавилон, в Эридy. Это очень древние города, священные.

АДАД-НИРАРИ. Певец из Вавилона вчера пел песню на набережной, я ее запомнил…

СЕМИРАМИДА. Ты по-прежнему пропадаешь вечерами на набережной?

АДАД-НИРАРИ. Там весело. А во дворце такая скука.

СЕМИРАМИДА. Может, ты и прав. Ну, спой, что ты слышал.

АДАД-НИРАРИ (поет).

Ночь заглушит голоса,

Город усталый уснет.

Звездам на небесах

Будут вести подсчет

Влюбленные и жрецы.

Людям приснятся сны,

Ужасы и мечты,

Внеисторический бред

Тысяч и тысяч лет,

Который лишь мудрецы

Растолковать умеют.

СЕМИРАМИДА (с улыбкой). Ты влюблен?

АДАД-НИРАРИ. Не знаю… Я видел одну девушку…

СЕМИРАМИДА. Видел ее лицо?

АДАД-НИРАРИ. Да… Она такая красивая!

СЕМИРАМИДА. Ты должен знать, сынок, что с открытыми лицами ходят только … (Подыскивает слово)

АДАД-НИРАРИ (нетерпеливо) Знаю — блудницы и рабыни. Мы это проходили с учителем законоведения, он даже на память велел выучить. (Цитирует положение закона) «Рабыни и блудницы не должны быть закрыты; кто увидел закрытую рабыню, должен схватить ее и привести к входу во дворец. Ей следует отрезать уши…»

Все-таки наши законы жестоки к женщинам. Там сказано (Цитирует с возмущением) «Муж может бить свою жену, таскать за волосы, повреждать и прокалывать ее уши». Разве это правильно?!

СЕМИРАМИДА (разводит руками). Пережитки прошлого.

АДАД-НИРАРИ. Я издам другие законы! И возьму в свой гарем всех красивых девушек, каких полюблю!

СЕМИРАМИДА (улыбаясь). Только помни: гарем — опасность не меньшая, чем непокорная армия.

АДАД-НИРАРИ (едва дослушав предостережение матери, прикладывает палец к губам) Т-ш-ш! (Снимает обувь и, держа ее в руках, крадется мягко, неслышно, к пологу, прислушивается, возвращается, отводит мать подальше от полога, на авансцену, и шепчет). Там этот евнух Набу подслушивает. Я слышал его сопение…

СЕМИРАМИДА (смеясь, не понижая голоса). Знаю.

АДАД-НИРАРИ (шепотом, удивленно). Так почему же ты его не прогонишь? Он может сообщать твои тайны твоим врагам. Разжалуй его из секретарей в пастухи.

СЕМИРАМИДА (в полный голос, она знает, что из ее слов, вне контекста, Набу, даже услышав, не поймет, о чем речь). А ты подумай хорошенько: почему? Вот тебе задачка на сообразительность, будущий царь… Одна подсказка: он человек образованный, умный, а значит полезный.

АДАД-НИРАРИ (в раздумии расхаживает по террасе, время от времени поглядывая на мать; найдя ответ, подбегает, шепчет, отбивая ритм фраз взмахами руки). Понял. Твои люди следят за каждым его шагом, доносят тебе, куда он ходит, и получается — он у тебя, сам того не ведая, вроде наводчика во дворце…

СЕМИРАМИДА. … и в армии.

АДАД-НИРАРИ (изумленно, шепотом). В армии?.. Она же так тебе верна!

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Верна. А почему?

АДАД-НИРАРИ (на этот раз быстро догадавшись; громко). Ты щедро им платишь.

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Правильно. И ты щедро плати, если хочешь верности от армии…

АДАД-НИРАРИ (шепотом). А тех, к кому Набу тайком бегает во дворце, ты как держишь в узде?

СЕМИРАМИДА (шепотом). Во-первых, ему только кажется, что он бегает тайком. Во-вторых, они, его дружки, на большое сопротивление не отважатся.

АДАД-НИРАРИ (запальчиво, но по-прежнему шепотом). Но отважились же братья моего отца. Дедушка оставил престол ему, а они два года не пускали его в столицу, и ему пришлось с ними воевать.

СЕМИРАМИДА (в полный голос). Теперь такого не будет. Ты взойдешь на престол в свой срок — в день совершеннолетия. (Шепотом) Я приняла меры.

АДАД-НИРАРИ. Какие?

СЕМИРАМИДА (шепотом). У Набу есть племянники, которых он очень любит, у остальных — дети.

АДАД-НИРАРИ (глядя на мать широко раскрытыми глазами, шепотом). Так вот для чего ты устроила в Кальху школу для всех детей наших родственников и царедворцев. Они — твои заложники!

СЕМИРАМИДА (в полный голос, одобрительно). Умный мальчик… В Кальху мой арсенал в самой надежной крепости. Его охраняет моя верная гвардия.

АДАД-НИРАРИ (с восхищением, громко). Мама! Тебя недаром называют умнейшей женщиной!

СЕМИРАМИДА. Надеюсь, что недаром. (Целует сына.) Ну, ступай, дружок… и скажи Набу, пусть войдет.

АДАД-НИРАРИ уходит, входит НАБУ.

СЦЕНА 4

НАБУ (низко кланяясь). Госпожа.

СЕМИРАМИДА. Что на сегодня, Набу? (С усмешкой.) Кладезь знаний ты мой.

НАБУ. Мидийцы подошли к нашим границам, Халаф не платит дань…

СЕМИРАМИДА. Вечно одно и то же. А добрых вестей у тебя для меня нет? Хотя б сегодня — для разнообразия…

НАБУ (применяясь к ее настроению, с готовностью). Есть! Прибыли посланцы из Вавилона, твой дворец с садами почти закончен.

СЕМИРАМИДА. Мой любимый Вавилон!.. Позаботься, чтобы вавилонским гостям устроили надлежащий прием, сегодня вечером нужно их развлечь. (Пауза. Сурово, отрывисто.) В Мидию выступаем через два дня. Адад-Нирари — со мной. В Халаф — карательный отряд: город сжечь!.. (после паузы, спокойно) Что еще?

НАБУ (желая смягчить ее суровость). Вести из Армении. Там после нашего похода о тебе рассказывают сказки.

СЕМИРАМИДА (мягче). Значит, смирились, раз уже до сказок дошло. Что ж они рассказывают?

НАБУ (ухмыляясь). Будто ассирийская царица Шамирaм, воплощенная богиня любви, влюбилась в армянского царя Арy Прекрасного и добивалась его. Арa ей отказал, и тогда она пришла в Армению с огромным войском. В жестокой битве Арa был убит, и безутешная царица бросилась в слезах на его труп, моля духов вернуть его к жизни. Духи его оживили.

СЕМИРАМИДА. А дальше?

НАБУ. Все. (Но по его виду понятно, что не все).

СЕМИРАМИДА. Красивая история… Но ты ее недосказываешь.

НАБУ. Дальше уже некрасивая история.

СЕМИРАМИДА. Я знаю.

НАБУ. О, царица, ты знаешь все. Ничто не укроется от твоего пытливого, глубокого ума.

СЕМИРАМИДА (с насмешкой). А ты б хотел, чтоб укрылось?

НАБУ (переводя разговор на менее опасную тему). О тебе, госпожа, по всей империи сочиняют красивые истории. Ты внушаешь любовь!

СЕМИРАМИДА. Льстец… Можешь идти. (Евнух кланяется, но не уходит, желая еще что-то сказать) Что еще?

НАБУ (с усмешкой). Привели чужеземца, похож на лазутчика, выдает себя за пророка. Слонялся по городу, бормотал: «Нинeвия город великий у бога, на три дня ходьбы». (Хихикает) Призывал народ покаяться.

СЕМИРАМИДА. Неужели, Набу, я должна еще и с бродягами разбираться, слоняющимися по городу! Вели наказать начальника городской стражи!

НАБУ. Нет, нет, госпожа. В столице все спокойно. Я не посмел бы даже упоминать об этом бродяге, но мне показалось — он может тебя позабавить. Уверяет, что послан своим богом и якобы способен предрекать будущее.

СЕМИРАМИДА. Какой-нибудь очередной вздор. А впрочем, надо же знать, чем тешится народ. (Небрежным жестом велит ввести предсказателя).

НАБУ подает условный знак невидимой страже: громко хлопает в ладоши: три удара со значительными промежутками и два коротких.

СЦЕНА 5

Нерешительно приподняв полог, озираясь и пытаясь перебороть страх, входит бородатый ЧУЖЕЗЕМЕЦ.

НАБУ (грозно, жестом указывая ему пасть ниц перед царицей). Ниц!

ЧУЖЕЗЕМЕЦ простирается перед СЕМИРАМИДОЙ.

СЕМИРАМИДА. Встань. Говори.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (встает, вперяется взглядом в царицу, потом, потупившись, молча сосредотачивается, впадает в транс и изрекает пророчество.) Решено: она будет обнажена и отведена в плен, и рабыни ее будут стонать как голуби, ударяя себя в грудь. Нинeвия… была как пруд, полный водою, а они бегут. «Стойте, стойте!» Но никто не оглядывается. Расхищайте серебро, расхищайте золото!.. Разграблена, опустошена и разорена она… Вот я на тебя, … и сожгу в дыму колесницы твои, и меч пожрет львенков твоих, и истреблю с земли добычу твою, и не будет более слышен голос послов твоих. Горе городу кровей! Весь он полон обмана и убийства; не прекращается в нем грабительство… Несется конница, сверкает меч и блестят копья; убитых множество и груды трупов… Это — за многие блудодеяния развратницы приятной наружности, искусной в чародействе, которая блудодеяниями своими продает народы и чарованиями своими — племена…

СЕМИРАМИДА (прерывает его, со смехом). Хватит, хватит! Напугал до смерти. Ты откуда, храбрец?

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (украдкой ее разглядывая). С западных земель.

СЕМИРАМИДА. Только о чужом народе пророчишь, или и о своем тоже?

ЧУЖЕЗЕМЕЦ. И о своем.

СЕМИРАМИДА. Говори.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ. Не пристало перед чужими обличать своих.

СЕМИРАМИДА. Верно. Ты не так безумен, как кажешься.

НАБУ (довольный, что угодил царице). Донесли, что у них там есть еще один, который про их собственную столицу говорит (читает по табличке, которую держит в руках): «сделалась блудницею верная столица… Правда обитала в ней, а теперь — убийцы, … князья — законопреступники и сообщники воров; все они любят подарки и гоняются за мздою; не защищают сироты и дело вдовы не доходит до них».

СЕМИРАМИДА (с усмешкой). Это, пожалуй, про любую столицу можно сказать…

НАБУ. И вот еще (читает, комикуя): «изумительное и ужасное совершается в сей земле: пророки пророчествуют ложь, и священники господствуют при посредстве их, и народ мой любит это. Что же вы будете делать после всего этого? … ибо пророк и священник — лицемеры…».

СЕМИРАМИДА. Невысокого мнения они о своих пророках. Впрочем, если нашему народу позволить высказывать все, что он думает о правителях и священниках, так, может, еще и не такое услышали б… Но мы не позволяем.

НАБУ. А другой их предсказатель вот что глаголет (читает серьезно, подняв палец): «О Ашшур, жезл гнева моего!.. Я пошлю его против народа нечестивого и против народа гнева моего, дам ему повеление ограбить грабежом и добыть добычу, и попирать его как грязь на улицах…»

СЕМИРАМИДА. (повторяет) Ограбить грабежом. (ЧУЖЕЗЕМЦУ с иронией) Вот видишь, мы, оказывается, возмездие вам за грехи ваши. Мы теперь для вас — историческая необходимость.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (осмелев, торжественно). Придет время и падет царство ваше.

СЕМИРАМИДА. Не повторяйся. Это ты уже пророчил. Смотри на вещи шире: всякому царю и всякому царству когда-нибудь приходит конец. Одни кончаются — другие начинаются.

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (упрямо). Придет время и все народы почтут священными книги наши.

СЕМИРАМИДА (Чужеземцу). Все — вряд ли. А многие — вполне возможно… (В задумчивости.) Всему свое время. (После короткой паузы, жестом велит Набу увести Чужеземца: указывая пальцем сначала на Чужеземца, потом на дверь.)

НАБУ (уточняя, что в конечном счете делать с Чужеземцем). А куда его?

СЕМИРАМИДА внимательно глядя на Чужеземца, раздумывает. Повисает тягостная тишина. Чужеземец в ожидании приговора не сводит глаз с Семирамиды.

СЕМИРАМИДА (Чужеземцу). Будущее народов и царств предсказываешь, а свое собственное можешь предсказать?

ЧУЖЕЗЕМЕЦ. Как бог даст — так и будет.

СЕМИРАМИДА. Неглуп… Смел. (Пауза.)

ЧУЖЕЗЕМЕЦ (с решимостью идущего на смерть выкрикивает). Покайтесь, грешники!!!

СЕМИРАМИДА (Приняв решение, Чужеземцу с усмешкой). Покаемся… Раз ты так настаиваешь… У нас как раз завтра праздник покаяния. (НАБУ, спокойно) Отпусти его, пусть ему позволят свободно ходить по городу, присутствовать на завтрашнем празднике, а потом пусть отправляется в свою страну и расскажет, как он нас тут убедил исправиться.

НАБУ громко хлопает в ладоши — два отрывистых удара: по этому условному знаку входит стража. Набу, указывая на Чужеземца, делает пренебрежительный жест рукой, мол, пусть идет на все четыре стороны.

НАБУ. Отпустить.

Стражники уводят Чужеземца.

СЕМИРАМИДА (не глядя на НАБУ, спокойно, не договаривая фразу). Набу, а у тебя хватило бы смелости …? (НАБУ молчит. Пауза, СЕМИРАМИДА погружена в раздумья, затем обращается с вопросом к самой себе) А у меня хватило бы… будь я рабыней, а не царицей? … (Пауза) Ты что думаешь о правде, Набу?

НАБУ (серьезно). Такие как ты, госпожа, рабынями не становятся… А правда… У властителей и подданных … (хотел сказать «правды разные», но умолк, намеренно не докончив фразу.)

СЕМИРАМИДА. (доканчивая фразу за него) … правды разные. А главное — сила воли разная… Впрочем, и это не главное. Ну, да ладно, от слов — к делу. Готовы новые танцовщицы для вавилонских гостей? Хороши?

НАБУ. Суди сама, госпожа. (Хлопает в ладоши ритмически пять раз: два длинных хлопка и три коротких.)

Звучит веселая музыка. Вбегают танцовщицы в легких нарядах и исполняют танец живота, к которому незадолго до его окончания присоединяется ВЕДУЩИЙ.

ДЕЙСТВИЕ III (НЕФЕРТИТИ)

СЦЕНА 1

ВЕДУЩИЙ. Следующая гостья не нуждается в представлении — стоит ее увидеть, и сразу станет ясно, что это… Нефертити! Ее образ и ее имя знакомы нам всем. «Нефр-эт» — звучало ее имя по-египетски и означало: «Прекрасная пришла»! Она сегодня с нами! Встречайте!

ВЕДУЩИЙ идет к кулисам, навстречу ему выходит НЕФЕРТИТИ, держа за руку АНХЕСЕНПААМОН.

НЕФЕРТИТИ. Я пришла не одна, со мной моя дочь.

ВЕДУЩИЙ. Замечательно. Тем лучше. Пришли две прекрасные (Ведет НЕФЕРТИТИ и АНХЕСЕНПААМОН на авансцену. У АНХЕСЕНПААМОН смущенный вид, и, рассчитывая ее ободрить, ВЕДУЩИЙ произносит с подчеркнутой ласковостью) Дочь Нефертити, юная супруга одного из самых знаменитых египетских правителей, фараона-юноши — Тутанхамона…

НЕФЕРТИТИ (доброжелательно, но веско) Имя правителя Египта не полагалось произносить его подданным, для них он был «пер –oо» — что по-египетски значит «великий дом».

ВЕДУЩИЙ. Понимаю. Табу. Запрет. Чтоб держали дистанцию… У нас тоже есть свой «великий дом», и нам тоже полагается держать дистанцию и не болтать лишнего. Мы, люди публичные, это хорошо понимаем… Итак, ваша дочь (заглядывает в бумажку и произносит по слогам) Ан-хе-сен-па-амон!.. (К АНХЕСЕНПААМОН) Объясните, пожалуйста, что означает ваше имя?

АНХЕСЕНПААМОН робко и вопросительно смотрит на НЕФЕРТИТИ, та утвердительно кивает.

АНХЕСЕНПААМОН. Это имя означает «Она живет для Амона». Сначала меня звали Анхесенпаатон — «Она живет для Атона», так назвал меня мой отец. А когда он умер, меня переименовали.

ВЕДУЩИЙ. Переименовали? Значит, и в ваше время такое уже бывало. Я вот тоже, знаете, родился в Свердловске, а когда заканчивал школу, город уже стал назваться Екатеринбургом. Меня-то, слава богу, не переименовали. Но вас, позвольте узнать, по какой же причине?

АНХЕСЕНПААМОН опять вопросительно смотрит на НЕФЕРТИТИ, и та приходит ей на помощь.

НЕФЕРТИТИ (с горечью). По той причине, что бога поменяли: вместо Атона — Солнца — велели почитать Амона — барана. (Видя недоумение на лице ВЕДУЩЕГО, объясняет) Этого Амона изображали то как человека с бараньей головой, то в облике барана. В какие-то доисторические времена придумали изображать богов в облике животных или людей, а мой муж-фараон с такими предрассудками боролся и, можно сказать, совершил революцию. Ввел культ Солнца, хотел лишить прежнюю партию власти и ее жрецов всех их доходов. Этого ему не простили, и когда он покинул этот мир, его имя вычеркнули из истории, вернулись, так сказать, к национальным традициям. А как было бы хорошо, если бы все люди поклонялись только Солнцу, оно ведь светит всем, оно — одно для всех. Не было бы распрей на религиозной почве.

ВЕДУЩИЙ. Здравая мысль. Наша Земля вращается (делает широкое вращательное движение рукой) в Солнечной системе. В центре ее — Солнце. Мы все зависим от Солнца. Не станет его — и нам конец.

НЕФЕРТИТИ. А наши враги хотели, чтоб конец пришел нашей семье… Вообще, так измучили народ всеми этими переделами власти… Моим бедным детям столько пришлось пережить! (Берет АНХЕСЕНПААМОН за руку) Но моя девочка держалась стойко.

СЦЕНА 2

Ахетатон — город, построенный фараоном Эхнатоном. В этот город он переселился со всей семьей и придворными. Дворцовый сад. НЕФЕРТИТИ и АНХЕСЕНПААМОН (которая в этой сцене младше, чем в предыдущей, ей лет пятнадцать) склонились на детской колыбелькой, стоящей близко к авансцене. Они тихо разговаривают, слов не слышно. Входит ЭХНАТОН, который закрыл глаза руками, словно собирается играть в прятки.

ЭХНАТОН. Раз, два, три, четыре, пять, я уже иду искать. Кто не спрятался, я не виноват.

АНХЕСЕНПААМОН и НЕФЕРТИТИ (прячутся за розовый куст и произносят одновременно). Не найдешь, не найдешь.

ЭХНАТОН (идет на голос, по-прежнему закрыв ладонями лицо. НЕФЕРТИТИ с дочерью перебегают на другую сторону сцены) Где же мои веселые птички? На небо улетели, что ли? (Делает вид, что собирается отнять ладони от лица)

АНХЕСЕНПААМОН и НЕФЕРТИТИ (одновременно). Не подглядывай!

ЭХНАТОН (открывает лицо, обнимает и целует НЕФЕРТИТИ). Одну поймал. Вот какой я ловкий.

АНХЕСЕНПААМОН. Ну, вот, вечно ты ловишь маму первой.

ЭХНАТОН. В следующий раз обязательно поймаю тебя… А теперь, детка, иди к сестрам, пора заняться уроками. А нам с мамой нужно заняться делами. (Берет Нефертити за руку, ласково глядя на нее)

АНХЕСЕНПААМОН. Вечно эти уроки. (уходит)

ЭХНАТОН и НЕФЕРТИТИ остаются одни.

ЭХНАТОН. Как я рад, что мы уехали из ужасных Фив. Там все такое мрачно-монументальное. А здесь нам хорошо, правда?

НЕФЕРТИТИ. Мне с тобой везде хорошо.

ЭХНАТОН. Давай завтра устроим праздник в городе, заодно и сами повеселимся.

НЕФЕРТИТИ. Повеселиться я всегда готова, ты же знаешь.

ЭХНАТОН (подыгрывая). Кому ж это и знать, как не мне… Или может, у меня завелся соперник, и тебе с ним веселее, а? Признавайся.

НЕФЕРТИТИ. Нет, это ты признавайся.

ЭХНАТОН. (не желая продолжать беседу, которая принимает для него опасный поворот). Пойдем в дом, дети ждут.

СЦЕНА 3

Несколько лет спустя. Тот же сад. Нефертити со своей сестрой БЕНРЕ-МУТ составляет букеты.

НЕФЕРТИТИ (спокойно). Почитай мне «Жалобы сердца».

БЕНРЕ-МУТ. Не хочу! Читать такое — только настроение себе портить!

НЕФЕРТИТИ. А ведь кто-то написал эти жалобы, потому что страдал. И был одинок.

БЕНРЕ-МУТ. Надо было кого-нибудь любить по-настоящему, тогда не был бы одинок. А то заладил (комикуя):

Кому мне открыться сегодня?

Бремя беды на плечах,

И нет задушевного друга.

Кому мне открыться сегодня?

Зло наводнило землю,

Нет ему ни конца, ни края.

Можно подумать, что все поголовно только и делают, что страдают… Одним сегодня плохо, другим — хорошо. Завтра может быть наоборот. Судьба переменчива. Надо верить в удачу.

НЕФЕРТИТИ. У тебя счастливая натура. Ты с детства была самая веселая в семье… Я тоже была раньше веселой, правда? А теперь у меня, как наваждение, все звучат в ушах эти слова: «Видишь, имя мое ненавистно…»

БЕНРЕ-МУТ (прерывая). Перестань, пожалуйста! Давным-давно какой-то неудачник написал, а теперь его цитируют, как великого поэта, мудреца.

НЕФЕРТИТИ. Ну и что, что давно! Чувства не меняются. Во все времена страдают и радуются одинаково. (Пауза.) Помнишь, как счастливо мы жили! Не было дня, чтобы муж не называл меня «любимая жена», «владычица радости», шептал: «молодеет плоть моя от любви твоей». А теперь! (Пауза.) После смерти нашей девочки жизнь разладилась… (Пауза.) Наверное, я стала ему немила, потому что не могла родить сыновей. А та, другая, родила. Теперь он строит ей дворец. Теперь ее называют «царская жена-любимица Кийа»… Ах, как тяжело на душе! Одна радость и осталась — дети. (Поет.)

Под хмурым небом и душа мрачнеет,

И кажется, что все не то, не те,

И кажется — лишь в вымысле, в мечте

Мы настоящие и быть собой умеем.

И кажется — все одиноки люди,

И редко сердце с сердцем говорит,

И счастья не было и никогда не будет…

(после короткой паузы, приободрившись)

Но выйдет солнце, небо осветит, —

Наполнится душа доверьем вновь,

И все оправдано — и вера, и любовь.