Бесплатный фрагмент - Жанна Кальман, раскрытие секрета долголетия. Том I. Подмена

Предисловие

Не ищите благосклонности толпы; ее редко можно получить честными и законными средствами. Но ищите свидетельства немногих; и не считайте голоса, а взвешивайте их.

Иммануил Кант

В 2018 году рекордное долголетие Жанны Кальма́н было поставлено под сомнение. Николай Зак возродил старую гипотезу о том, что мадам Кальман, умершая в 1997 году в возрасте 122 года и 164 дня, на самом деле была Ивонной, дочерью Жанны Кальман, которая присвоила личность матери после имитации своей смерти в 1934 году.

Среди аргументов в пользу этой версии были несоответствия в знаменитом заявлении Кальман о встрече с Ван Гогом и в ее рассказе о посещении школы в сопровождении горничной Марты Фуссон.

За четыре года расследования было обнаружено множество дополнительных свидетельств. Анализ найденных автографов показывает резкое изменение подписи Жанны за год до ее смерти, а сын доктора Жильбера подтвердил, что Жанна, а не Ивонна лечилась в Швейцарии от туберкулеза в 1931 году.

Возраст Жанны Кальман был проверен в рамках уникального совместного проекта французского института Инсерм и фонда Ипсен. С 1992 по 1996 год команда валидаторов провела множество бесед с долгожительницей для подтверждения подлинности ее рекорда. Цифровые копии 15-часовой аудиозаписи этих интервью были впервые опубликованы Инсерм в январе 2022 года.

Мы проанализировали эти записи и нашли многочисленные ошибки и несоответствия, проигнорированные и искаженные ее валидаторами. Исходные интервью показывают, что новые защитники Кальман, организовавшие контр-расследование в 2019 году, основывали свое мнение на недостоверной информации.

В этой трилогии мы распутаем биографии Жанны и Ивонны, представим исчерпывающее исследование их жизни, расскажем о хронологии расследования и опровергнем аргументы валидаторов и их сторонников.

Возраст, якобы достигнутый Жанной Кальман, является ключевым в демографии продолжительности жизни. Он не только часто цитируется в геронтологической литературе, но и повлиял на прогнозы снижения смертности в будущем, которые помогли сформировать текущую политику пенсионного возраста в Европе.

Мы призываем французские власти провести тесты ДНК, которые окончательно разрешат важный научный вопрос об истинности этого рекорда долголетия.

На наш взгляд, биография Жанны Кальман по-прежнему исключительно интересна, потому что она демонстрирует, как легко маленькая ложь может расти, распространяться и становиться общепризнанной. Эта удивительная история достойна изучения, но она относится к области психологии, а не геронтологии.

Почему это важно

Мадам Кальман перешагнула мифический рубеж в 120 лет, за которым больше нет границ… Тысячи столетних людей, идущих по ее стопам, показывают нам, что увеличение продолжительности жизни затрагивает каждого. Она была не мутантом, а предвестником.

М. Аллар и Ж.-М. Робин [1]

В начале этого века демографы обнаружили «самую замечательную закономерность в истории»: ожидаемая продолжительность жизни в стране-лидере увеличивалась почти на 3 месяца за год на протяжении последних 150 лет [2].

Чтобы определить, как долго эта тенденция может продлиться, эксперты по проблемам старения вели бурные дебаты о том, продолжает ли смертность расти в старейших возрастах, или выходит на плато? Как объяснял демограф Жан-Мари Робин:

Если есть плато смертности, то нет предела долголетию человека [3].

В 1990-х годах Робин обнаружил сильнейшее свидетельство в пользу того, что плато действительно существует. Он возглавил команду, которая проверила Жанну Кальман, прожившую более 120 лет, и убедился в подлинности ее рекорда [4]. Несмотря на то, что такие экзотические возраста не включаются в таблицы смертности и напрямую не отражаются на расчетах рент и пенсий, влияние этой находки оказалось на удивление велико.

Воодушевленные экспериментальным подтверждением теории плато смертности, Жан-Мари Робин и Джеймс Вопель, директор-основатель Института демографических исследований Макса Планка, учредили Международную базу долголетия (IDL), содержащую проверенные возраста супердолгожителей старше 110 лет. Анализ этих данных показал, что

Ежегодный риск смерти после 114 лет не может быть намного выше 50%, если только строго документированная продолжительность жизни Жанны Луизы Кальман в 122,45 года не является фальшивкой [5].

После проверки рекорда Кальман, Робин и его коллеги ожидали приход мощнейшей волны супердолгожителей. Вопель заявил, что

Половина девочек и треть мальчиков, недавно родившихся в развитом мире, доживут до ста лет [6].

В 2011 году он улучшил этот прогноз, предположив, что

Большинство детей, родившихся после 2000 года, отметят свое 100-летие в 22-м веке [7].

Вопель изложил основные взгляды на демографию старения в своем выступлении на Глобальном форуме долголетия, организованном французской транснациональной страховой компанией AXA:

В обозримом будущем не прогнозируется замедление роста продолжительности жизни. Возможно, существует предел — 150, 200 лет, или возраст, который мы даже не можем себе представить. Жанна Кальман (француженка, которая на данный момент прожила дольше всех людей) умерла в 122 года. Таким образом, у нас нет видимости за пределами 122 лет. Возможно, что-то происходит в этом возрасте, но, насколько нам известно, нет никакого непреодолимого барьера [8].

Модели будущей смертности, предложенные Вопелем, используются правительствами и страховыми компаниями для оценки пенсионной политики и расчета ренты [9]. В 2018 году он высказался в поддержку решения Нидерландов повысить пенсионный возраст и заявил, что впечатляющий рост ожидаемой продолжительности жизни гораздо вероятнее, чем стабилизация [10].

В научной литературе спорное мнение о том, что продолжительность жизни может и дальше расти устойчивыми темпами, подкреплялось возрастом Жанны Кальман и другими, часто сомнительными, сверхдолгожителями [11]. Тем не менее, дебаты еще не закончены, и оппоненты продолжают приводить аргументы в пользу ограниченности максимальной и средней продолжительности жизни [12].

В Великобритании возраст выхода на пенсию повышается с 65 до 68 лет, а во Франции с 62 до 67 лет. В последнее десятилетие прогнозы роста продолжительности жизни не оправдались, и зазвучали призывы об отсрочке пенсионной реформы [13]. В России пенсионный возраст все еще ниже, чем в Европе, но тоже постепенно увеличивается. Это является крайне непопулярной мерой, преимущественно отражающейся на беднейших слоях населения. Богатые не только могут позволить себе досрочно выйти на пенсию за счет собственных средств, но они также живут в среднем на 9 лет дольше [14, 15, 16].

Любое решение о повышении пенсионного возраста должно зависеть от прогноза ожидаемой продолжительности жизни человека в будущем. Модели, используемые в настоящее время, были сформированы демографами, которые верили в отсутствие биологических барьеров для ее увеличения и в удивительное долголетие мадам Кальман.

С тех пор как Жан-Мари Робин подтвердил ее впечатляющий рекорд, он стал влиятельным демографом: количество ссылок на его публикации увеличилось примерно в 300 раз. За несколько дней до президентских выборов во Франции в 2022 году Робин дал интервью газете Ле Монд:

Если мы хотим справедливого общества, если мы бессильны перед лицом смерти или болезни, мы можем, по крайней мере, действовать в отношении пенсионного возраста [17].

Есть определенная ирония в том, что заявленное долголетие мадам Кальман, которая никогда не работала, было использовано для оправдания повышения пенсионного возраста. Важно, чтобы политика основывалась на достоверных данных. Валидацию Кальман принято называть золотым стандартом достоверности, но насколько справедлива эта высокая оценка?

Когда Кальман была еще жива, Николя Бруар из Национального института демографических исследований Франции показал ее валидаторам расчет, использующий модель смертности Гомперца в старших возрастах. Если эта модель была верной, то напрашивался вывод о том, что личность Жанны была присвоена ее дочерью Ивонной. Это замечание было опубликовано со-валидатором Робина, Мишелем Алларом на его (ныне удаленном) веб-сайте, посвященном Кальман [18].

Перед валидаторами стояла альтернатива: либо рекорд Жанны Кальман был обманом, либо демографическое старение замедляется для преклонных возрастов как минимум до 120 лет. Робин и Аллар предпочли поверить в ее подлинность, а вместе с ней и в перспективу неограниченного увеличения продолжительности жизни человека в будущем. По словам Робина,

Само по себе существование Жанны Кальман поставило под сомнение наши знания о человеческом долголетии так же сильно, как накопление тысяч долгожителей [19].

В 2018 году Николай Зак принял предложение геронтолога Валерия Новоселова о внимательном рассмотрении валидации долголетия Жанны Кальман. Будучи специалистом по гериатрическим фенотипам, Новоселов подозревал, что ее заявленный возраст был слишком хорош, чтобы быть правдой [20, 21].

Изучив аргументы, опубликованные Мишелем Алларом и Жан-Мари Робином в последние годы жизни Кальман, Зак согласился с догадкой гериатра. В конце октября 2018 года он опубликовал статью, опровергающую валидацию рекорда. В качестве потенциальных причин подмены было предложено избегание налога на наследство и гипотетическое страховое мошенничество [22, 23, 24, 25].

Последовавший за этим скандал сопровождался масштабной полемикой во Франции и в мире, со смешанной, но часто враждебной реакцией со стороны журналистов [26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34].

В течение 2019 года валидаторы и их коллеги выступили с многочисленными статьями и заявлениями. Они попытались предоставить новые аргументы, а также дискредитировать Зака и его методы [36, 37, 38, 39, 40]. Инсерм встал на защиту своих сотрудников, утверждая, что бремя доказательства лежит на тех, кто сомневается в общепризнанном знании [35].

Группа встречного расследования, созданная жителями Арля, попыталась углубиться в детали, чтобы доказать, что долголетие мадам Кальман было подлинным. Они опубликовали список пунктов, которые, по их мнению, противоречили гипотезе подмены [41].

Мы считаем, что ответ валидаторов и других сторонников мадам Кальман не опроверг сомнения в ее достоверности, однако средства массовой информации с готовностью приняли его и объявили дело закрытым [42, 43, 44, 45, 46, 47].

За последующие четыре года небольшая группа энтузиастов продолжила расследование жизни Кальман, чтобы детально восстановить картину произошедшего. В результате нам удалось значительно улучшить понимание того, как и почему мать и дочь могли поменяться местами.

По ходу погружения в биографию мадам Кальман, мы подробно рассмотрим каждое свидетельство и обсудим аргументы защитников рекорда, так что любой читатель сможет сформировать свое информированное мнение.

На наш взгляд, подмена личности практически доказана. Тем не менее, мадам Кальман не была поймана с поличным, так что мы отдаем себе отчет в том, насколько сложно будет сломить непреклонное мнение сообщества демографов и геронтологов, которые основывают большую часть своих исследований на предположении о ее достоверности.

Мы продолжаем выступать за проведение генетического теста, чтобы окончательно разрешить этот вопрос.

В 2019 году французские власти задались вопросом о необходимости проверки свидетельств о смерти Ивонны и Жанны. Тарасконский суд запросил экспертное мнение у антрополога и французского политика Луика Лалиса.

Согласно сообщениям прессы, Лалис отверг анализ Зака, заявив, что его ссылки были ненаучными [48, 49]. Наши просьбы ознакомиться с этим скрытым отчетом были проигнорированы, невзирая на французский закон о свободе информации. Нам недоступен даже текст пресс-релиза, выпущенного для журналистов.

Тем временем, рост продолжительности жизни замедлился, и после 2010 года предсказания демографов перестали сбываться. В результате финансовые организации заработали дополнительный доход за счет пенсионеров [50].

Мадам Кальман прославилась своей сделкой с нотариусом, который выплачивал ей пожизненную ренту. Решение клиентов о покупке ренты зависит от их оценки своей продолжительности жизни. Естественно, страховые компании стремятся поддержать демографов, которые смещают эту оценку, предсказывая рост продолжительности жизни в будущем, чем больше — тем лучше. Как правило, такие исследователи ссылаются на возраст Кальман в качестве подтверждающего примера в своих выступлениях [8].

Мы считаем, что французским властям следует отнестись к этому вопросу гораздо серьезнее. Они должны обеспечить проведение теста ДНК, необходимого для подтверждения или опровержения ее подлинности, даже если он требует эксгумации останков мадам Кальман и ее близких родственников.

Рекорд Жанны Кальман защищался демографами так энергично, поскольку они слишком давно опирались на него в своей работе, и от него зависит слишком многое. Одним из ученых, первоначально настаивавших на эксгумации, был Мишель Пулен, эксперт по валидации долголетия. По его словам,

Если завтра подтвердится, что это фейк, под сомнение будет поставлен целый раздел науки [51].

Роберт Янг, консультант Книги рекордов Гиннеса и директор Геронтологической исследовательской группы (ГРГ), которая ведет широко цитируемую базу данных старейших людей в мире, сообщил газете Вашингтон Пост, что

Жанна Кальман считается золотым стандартом валидации возраста, поэтому оспаривание ее рекорда бросает вызов стандартам валидации. Если вы можете показать, что человек номер один в списке является ложным — вы как бы опрокидываете всю систему. И тогда никакой проверки не будет достаточно [29].

Мы понимаем, что родственники, валидаторы и сторонники мадам Кальман могут быть недовольны гипотезой о том, что она не была той рекордсменкой, за которую себя выдавала. Со своей стороны, мы не осуждаем мадам Кальман, поскольку считаем, что она действовала из лучших побуждений, в интересах своей семьи. Тем не менее, последствия ее долголетия для науки и общества были слишком значительными, чтобы их можно было игнорировать. Мы считаем необходимым полное и открытое общественное расследование.

Зака часто критиковали за то, что он выдвигает обвинения на расстоянии, ни разу не посетив Арль, и ни разу не встретившись с мадам Кальман. Издалека легче увидеть, что Земля не плоская, и легче осознать проблемы с рекордом, когда вы лично не связаны с рекордсменом и его родиной. Важно иметь в виду, что времена и места, в которых жила Жанна Кальман, во многом сильно отличались от того, что можно наблюдать сегодня, но это не делает нас бессильными в установлении истины.

Многие местные жители помогли нашему расследованию, намеренно или нет. Благодаря интернету, сегодня можно найти или заказать архивные записи, не выходя из дома. Нам было интересно узнать много нового о людях и истории Прованса.

К сожалению, в музее Арля больше не выставляются предметы, связанные с Кальман, например, велосипед, который она бросила в начале 1960-х годов после падения из-за слишком сильного нажатия на передний тормоз [52]. Она была яркой частью истории Арля, и ее жизнь представляет интерес для посетителей. Мы считаем, что память о семье Кальман должна остаться в культурном наследии города.

Важно, чтобы истина была восстановлена. В этом состоит единственный мотив нашей работы. Мы хотим абсолютно четко заявить, что мы действуем добросовестно, и призываем читателей игнорировать любую политику, личные нападки или ссылки на экспертные мнения со стороны наших противников [19, 29, 37]. Только свидетельства событий из жизни Жанны Кальман имеют значение для расследования.

Увлекательная жизнь мадам Кальман была покрыта множеством неправильных интерпретаций и недоразумений. К счастью, нам удалось распутать истинную историю, которая в данном случае оказалась гораздо более захватывающей, чем фантазии. Это удивительная сага о том, как легко так много людей могут поверить в такую очевидную ложь.

В первом томе мы изложим биографию мадам Кальман, опишем сценарий подмены личности, исследуем эволюцию ее подписи, и выясним, у кого был туберкулез.

Второй том посвящен распутыванию судеб Жанны и Ивонны посредством изучения и анализа интервью мадам Кальман, ее фотографий, образа жизни и других свидетельств.

Те, кто считает, что у них есть контраргумент, опровергающий подмену, возможно, обнаружат его в третьем томе, который включает в себя наш обзор возражений сторонников долголетия мадам Кальман, а также хронологию скандала и взвешенную таблицу рассмотренных свидетельств.

В постскриптуме, посвященном Иисусу Христу, Ван Гогу и еврейским принцам, мы покажем многочисленные параллели между эпопеей Кальман и историями из прошлого.

Мы представляем множество фотографий Жанны Кальман и ее семьи. Для некоторых из них, найденных в газетах, открытках или на веб-сайтах, первоисточник точно неизвестен. Иногда сравнение с фотографиями бесспорного происхождения позволяет нам быть уверенными в их аутентичности. Мы оговариваем случаи, когда личности на фото не могут быть проверены с абсолютной уверенностью.

Мы также приводим множество газетных вырезок и генеалогической информации (которая часто доступна онлайн в архивах департамента Буш-дю-Рон https://www.archives13.fr/), не всегда ссылаясь на источники, чтобы не перегружать текст.

Метод

Вы можете поговорить с любым ученым, который скажет: «Мы не примем это даже от студента!» Это не научно, здесь нет ни методологии, ни гипотезы, ничего. Это просто опус, в котором многократно повторяется, что Жанна Кальман — не Жанна Кальман.

Ж.-М. Робин [29]

Суть дела Кальман заключается в борьбе двух альтернативных историй, двух сценариев прошлого (официального и подмены). Мы собрали все возможные свидетельства, а затем использовали их для описания этих сценариев и оценки их относительной вероятности при помощи Байесовского метода [53]. Весь объем информации был разбит на 57 фактов, каждый из которых анализируется как гипотеза в рамках данного сценария, включающего все ранее рассмотренные факты.

Некоторые из свидетельств недостаточно надежны, чтобы их можно было использовать для оценки. Например, гипотезу о том, что мадам Кальман сказала, что ее отец (а не муж) был вовлечен в антигерманскую лигу во время Первой мировой войны, можно рассматривать как более вероятную в случае подмены, но источником этого свидетельства является журналист Жан-Клод Лами со ссылкой на местного историка Рене Гараньона, а не аудиозапись самой мадам Кальман.

Другие свидетельства, такие как ее откровения о Гитлере, не имеют отношения к подмене. Тем не менее, мы стараемся представить как можно больше информации, чтобы читатель мог ознакомиться со всеми деталями этой удивительной истории.

Наши исходные представления отражены в гипотезе долголетия в сценарии без подмены. Здесь коэффициент 10 миллионов в пользу подмены является объективной мерой более высокой априорной вероятности дожить до 99 лет, чем до 122 [38, 53].

Относительная вероятность остальных изучаемых фактов оценивается в последовательном порядке, учитывая всю предыдущую информацию.

Некоторые, но не все гипотезы могут быть рассмотрены независимо от предыдущих знаний. Например, наша оценка правдоподобности подписей Жанны в любом сценарии не зависит от продолжительности ее жизни, в то время как анализируя правдоподобность удостоверения личности, мы рассматриваем набор известных образцов ее подписи как часть соответствующего сценария.

В сценарии подмены, гипотеза о том, что Ивонна избежала разоблачения, естественно, зависит от ее решения о подмене в 1932 году, и мы рассматриваем это решение как часть сценария.

В официальном сценарии, гипотеза о том, что Жанна была поразительно здорова в пожилом возрасте, сильно коррелирует с ее уникальным долголетием. Таким образом, учитывая долголетие мадам Кальман в этом сценарии, мы оцениваем относительную вероятность гипотезы об ее исключительном здоровье, как скромные 1,5 в пользу подмены.

Анализируя ее речи от имени Ивонны, мы перечисляем некоторые из уже рассмотренных оговорок, но учитываем только те, которые ранее не упоминались.

Байесовские таблицы в конце каждого тома представляют собой взвешенные списки доказательств. Веса обычно присваиваются в заключении соответствующих разделов, отражая наш взгляд на относительную силу рассматриваемых фактов.

Некоторые из свидетельств (избирательность воспоминаний, решение о подмене в 1932 году, решение о подмене после смерти Жанны, избегание разоблачения) сложны и включают в себя информацию, обсуждаемую в нескольких главах, в том числе, посвященных контраргументам наших оппонентов.

Рассматриваемая вероятностная мера неизбежно субъективна, поэтому читателю предлагается сформировать собственное суждение. Мы считаем, что разрыв настолько велик, что различия в оценках вряд ли повлияют на общий вывод.

Строгое следование нашему методу должно помочь избежать таких ошибок, как многократный учет одних и тех же свидетельств. При оценке относительной вероятности каждого факта важно абстрагироваться от своего представления о правдоподобности того или иного сценария: рассматриваемый сценарий должен приниматься за истинный, каким бы маловероятным он ни казался.

В отсутствие правильной методологии исследователь может страдать от различных психологических предубеждений. Ознакомившись с убедительными доказательствами в пользу одного из конкурирующих сценариев, наш мозг принимает его как факт. Из-за этого предварительного знания мы подсознательно игнорируем свидетельства, противоречащие нашей вере. Известно, что такие проблемы восприятия могут приводить к тому, что эксперты дают неправильные оценки в суде [54].

Согласно нашей итоговой таблице, суммарный относительный вес имеющихся аргументов против подмены составляет 8 миллиардов к одному. Сталкиваясь с такими убедительными доказательствами, не следует забывать о так называемом правиле Кромвеля, согласно которому мы никогда не должны быть абсолютно уверены, если имеем дело с реальной жизнью, а не с математическим утверждением [55].

В истории, в отличие от математики, доказательства вероятностны, поэтому важно не делать преждевременных выводов. Несмотря на солидный вес свидетельств против подмены, аргументы в ее пользу оказались более чем в триллион раз весомее.

Правило Байеса было использовано в 1899 году выдающимся математиком Анри Пуанкаре, когда он выступал в качестве эксперта в знаменитом деле Дрейфуса и осудил «колоссальную ошибку» в методологии обвинения. Байесовский анализ также применялся французской артиллерией в первой мировой войне, когда Раймон Пуанкаре, двоюродный брат Анри, был президентом Французской Республики, а затем Аланом Тьюрингом, работавшим над проектом «Энигма» во время второй мировой войны [56, 57].

В настоящее время Байесовский метод широко распространен в криминалистике, и существуют рекомендации по его грамотному использованию в суде [58]. Такой строгий анализ был важен на ранних этапах расследования дела Кальман, когда имеющейся информации было гораздо меньше, чем сегодня. Именно из-за отсутствия правильной методологии валидаторы и их последователи рассматривали каждый документ, в котором упоминается Жанна, как независимое доказательство ее подлинности, и игнорировали многочисленные противоречия в ее показаниях.

Мы полагаем, что анализ, подобный нашему, может быть применен к другим историческим загадкам в будущем.

Истоки

Необыкновенное долголетие Жанны Кальман объясняется исключительной генетической наследственностью, случайно накопленной в социальной группе ремесленников и лавочников, ведущих процветающий бизнес в городе.

M. Аллар и Ж.-М. Робин [4]

Арль — один из старейших французских городов. Название Арелат (что в переводе с кельтского означает «на болоте»), полученное им за несколько веков до нашей эры, точно соответствовало сути. Согласно путеводителю 1756 года, Арль был почти окружен болотом, что делало его воздух нездоровым [59]. В 1817 году французский историк Амедей Пишо (1795–1877) опубликовал трактат «Болезни, вызванные болотами Арля».

В 1889 году Винсент Ван Гог писал своему брату Тео:

Здесь так называемый добрый город Арль — забавное место, которое друг Гоген обоснованно называет самым грязным на юге [60].

На протяжении всей истории своего города, арлезианцы страдали от различных эпидемий, от чумы до холеры и туберкулеза, и в нашем повествовании тема болезни также является ключевой.

С другой стороны, утверждалось, что

Во Франции нет другого такого замечательного своими древностями города, как Арль, так что его обычно называют вторым Римом [59].

По словам Эмиля Фассена (1842–1922), известного арлезианского историка и мэра,

Павший город, такой как Арль, черпающий все свое величие из воспоминаний, должен оберегать памятники, которые символизируют это величие.

Одним из таких памятников является невестка свояченицы Фассена, «Старейшина человечества», Жанна Луиза Кальман (1875–1997) — арлезианка по крови, как она себя называла [61].

Жанна Кальман родилась 21 февраля 1875 года на улице дю Рур, 5 в секторе ла Рокетт в Арле. В средние века этот район рыбаков и ремесленников называли «Бур де Порселе» в честь дворянской семьи, которая руководила им из своего замка. Позже замок был поглощен городом. Считается, что он оставил круговой артефакт, который можно попытаться проследить на современном плане Арля [62].

Часто говорят, что Жанна родилась в буржуазной семье, где прислуга выполняла всю домашнюю работу, но это не совсем так. Ее отец был последним в ряду плотников, строивших корабли для перевозки товаров по Роне.

Более века ее предки-кораблестроители жили в ла Рокетте и на набережной Тринкетай на другой стороне реки. Их жены происходили из семей пекарей, мельников, моряков, колесников и сапожников. Кальманы не были бедными, но им приходилось много трудиться, чтобы обеспечить себе пропитание. Они были искусными, но не слишком образованными ремесленниками, и их образ жизни не включал в себя слуг, что было отличительной чертой буржуазии.

Поэт Фредерик Мистраль считал, что их фамилия произошла от слова «каламан», означающего деревянную балку на его любимом провансальском диалекте [63]. Он знал, что Кальманы были строителями деревянных кораблей, но отцовская линия Кальман прослеживается задолго до того времени, когда они освоили плотницкое дело.

В XV веке Гарен Кальменк владел землей и виноградниками недалеко от Пузильяка, в 50 километрах к северу от Арля. Гарен — самый ранний известный прямой предок Жанны, ее мужа Фернана и их дочери Ивонны по отцовской линии, согласно записям, доступным на генеалогическом ресурсе Генеанет.

Небольшой городок Пузильяк образовался вокруг замка, который в конце XIII века был подарен королем Филиппом IV могущественным герцогам Юзеса. Мы точно не знаем, каким образом семья Кальменк оказалась в этом месте, но Кальман является производным от имени Калонимос, которое использовалось семьей еврейских Наси (принцев) на протяжении многих веков.

В городе Юзес находилась небольшая община еврейских ученых, в которую, вероятно, входили некоторые представители семьи Калонимос. В 1297 году евреи Юзеса были обвинены в ритуальном детоубийстве [64], а десять лет спустя все евреи были изгнаны из Франции, граница которой в то время проходила неподалеку.

Предки Жанны могли быть вынуждены сменить религию и укрыться в Пузильяке в 15 километрах восточнее. Независимо от того, откуда они пришли, окрестности замка предоставили первым крещенным Кальменкам удобное место, чтобы стряхнуть с себя прошлое. Они выбрали вариант имени с «твангом» на конце, вероятно, из-за его провансальского звучания.

В Пузильяке Кальменки процветали на службе у католической церкви у стен замка. Среди них были каменщики, торговцы, портные и священники.

Триста лет спустя, около 1675 года, Гайар Кальмен (пра-пра-правнук Гарена Кальменка) установил прочные связи с Арлем через торговлю и своих крестников: к концу жизни их у него набралось по крайней мере 16; некоторые были детьми его родственников, а другие были брошены родителями. Гайар следовал древней традиции филантропии, восходящей к его еврейским предкам. Как однажды сказал Фернан своей жене,

Вы даете, вы даете, и ничего не требуете взамен [65].

В XVII веке Пузильяк не был безопасным местом для богатых купцов. Однажды, путешествуя со своими двумя мулами, Гайар подвергся нападению банды всадников. Они отобрали его животных, но вернули одного в обмен на два пистоля (около 20 ливров по данным «Трех мушкетеров») [66].

После этого Гайар попросил согласия городского совета на поселение в Арле [67] и присоединился к общине своих арлезианских родственников, торговцев и портных Кальмен. В течение следующих трех веков его потомки породнились с этим древним городом, пережив засухи, наводнения, эпидемии и другие испытания.

После того, как первая жена Гайара умерла, он женился на вдове портного, Маргарите Пейрон, и поселился на ее ранчо в Камарге, в окружении лагун с фламинго и кишащих москитами болот. Маргарита была на 19 лет старше Гайара, но он умер на 17 лет раньше, в возрасте 52 лет.

Гайар привез с собой троих детей, родившихся в Пузильяке: Жана, Франсуа и Антуана. Антуан стал священником и поэтому был бездетным. Жан, как и многие другие его родственники из Арля, стал портным, но никто из его детей не выжил. Франсуа Кальменк и его сыновья были пастухами. Они разводили быков и лошадей и жили вокруг прихода Сен-Лоран, недалеко от места, где пять поколений спустя родится Жанна Кальман.

Основанное в 1512 году, Братство Пастухов является старейшим действующим братством во Франции. В его миссию входит оказание помощи престарелым, беднякам и инвалидам. Пастухи жили и одевались как ковбои из вестернов, разъезжая на лошадях по ветреным соляным просторам крупнейшей дельты в Западной Европе, и готовили быков для корриды, проводимой на римской арене в Арле.

В 1720 году Великая марсельская чума погубила каждого четвертого жителя в регионе, но пастухи, благодаря своей мобильности, смогли найти убежище за пределами города. Антуан Кальмен и его жена Мадлен Жилль выжили, и в 1723 году у них родился сын Винсент.

Когда Винсент женился на Онорад Гарриг в 1763 году, ему было почти 40 лет, но в свадебном акте был записан возраст 34 года — необычное для Франции несоответствие записи о браке документам о рождении и смерти (Винсент умер в возрасте 85 лет в 1808 году).

Онорад была дочерью богатого фермера Жана Гаррига. Пара поселилась на ферме мас-Нев, и у них появилось девять детей, многие из которых умерли во младенчестве.

Как и у его прадеда Гайара, у Винсента было множество крестников. Некоторые из них были рождены при содействии его жены, потомственной акушерки. Тридцатого прериаля XI года Французской Республики (19 июня 1803) Онорад помогла своей невестке Марте Фру родить дедушку Жанны — Антуана, а в 1838 году ее внучка и тезка, Онорад Кальман, тоже акушерка, способствовала появлению на свет матери Жанны Кальман, Маргариты Жилль.

Винсент был первым в семье, кто освоил профессию плотника. Он научил своего сына Пьера делать деревянные «саботы» пастухов. Своим видом эти ботинки напоминают шаланды, плавающие по Роне с незапамятных времен. Они спускались по течению с грузами из шахт и карьеров, а затем лошади тащили их обратно, вверх по реке.

Пьер пошел дальше и стал основателем династии судостроителей Кальман. Он женился на Марте Фру, дочери сапожника, и они поселились в ла Рокетт, всего в ста метрах от дома, где их правнучка Жанна будет жить со своими родителями три поколения спустя.

У Пьера было девять детей, в том числе четверо сыновей: Винсент, Антуан, Жак и Николя, которые также стали корабельными плотниками. Братья Антуан и Николя женились на сестрах Мари-Анне и Анне. Их отец, пекарь Жан Франсуа Пужо, жил на улице Фур Баналь (фр. four banal — общая печь) на другой стороне Роны. Братья поселились на набережной Тринкетай, и продолжили развивать свой судостроительный бизнес.

Отец Жанны, Николя Кальман родился в семье Антуана и Марии Анны в 1837 году. Он женился на своей соседке Маргарите Жилль, и их первенец Антуан появился на свет в 1862 году.

Через год у них родилась дочь Мари, которая прожила всего три дня. В 1865 году появился второй мальчик, Франсуа, а через два года Антуан умер в возрасте пяти лет.

В 1875 году семья переехала в район ла Рокетт, где дед Пьер начинал свою судостроительную карьеру. Николя был одним из последних и самых успешных в династии плотников Кальман. В 1880 году он был выбран в качестве партнера железнодорожной навигационной компании Алес — Рона, которая планировала использовать баржи для перевозки угля. Николя построил множество шаланд, но в 1885 году они были распроданы, поскольку заказавшая их компания обанкротилась.

У них были амбициозные планы по расширению, но в 1885 году умер партнер Николя, Жан Батист Кальман, и со временем железные дороги, которые обеспечили ему заработок, стали коммерческой угрозой для речной торговли. Николя, похоже, воспользовался возможностью, чтобы вовремя уйти. Он построил свой последний корабль в 1880-х годах, когда Жанна была еще ребенком, и вложил деньги в недвижимость, включая большой дом на улице Рокетт, 53 и ферму Руирон в Сен-Мартен-де-Кро, где он впоследствии занялся виноделием.

Обосновавшись в новом месте, семья Кальман поселила у себя Маргариту Мино, двоюродную сестру матери Жанны, в качестве домашней прислуги. Одной из ее основных обязанностей было сопровождение юной Жанны в школу и обратно.

Жанна начала свое обучение в турбулентный период перестройки и новых возможностей. Для удовлетворения новых требований к обязательному начальному образованию муниципальный совет организовал светские учебные заведения, но религиозные школы также продолжали функционировать до 1903 года.

Будучи преданными католиками, родители Жанны выбрали одну из лучших платных школ города, пансион мадам Бене-Кост на улице де ла Калад. Директрису вскоре обвинили в участии учеников в собраниях роялистов и отстранили от должности, но она смогла вернуться через несколько лет.

После прохождения Первого Причастия в школе мадам Кост Жанна поступила на недавно открытые на улице Сен-Поль старшие курсы для девочек. Эта школа вскоре переехала на улицу Клуатр рядом с церковью Святого Трофима.

Жанна была «сорванцом» в молодости, противоположностью своего брата Франсуа. Их отец говорил:

Моя девочка — мальчик, а мой мальчик — девочка.

Но Франция XIX века была мужским миром с небольшими возможностями для женщин. Энергия Жанны была направлена в искусство и музыку. Франсуа поступил на службу во флот и отправился в далекие путешествия, а его сестра продолжила рисовать и играть на пианино после окончания школы в 16 лет.

Интересно, что будущий муж Жанны тоже происходил из рода Кальман. У Николя был младший кузен Жак Кальман. Их отцы Антуан и Николя были братьями, а их матери были сестрами, что делало их кузенами по обеим линиям.

Дети старшего брата, Антуана, стали моряками и плотниками, в то время как Жак и его братья Пьер, Клод и Адольф Клавдий воспользовались возможностью получить образование, которое к тому времени стало более доступно. Вместо того, чтобы последовать за своим отцом в судостроительном деле, они предпочли стать торговцами, бухгалтерами и страховыми агентами.

Жак начинал как помощник суконщика, продавая ткань для пошива одежды. Среди покупательниц магазина была Мария Феликс, одна из четырех сестер — наследниц крупного состояния.

Сестра Марии, Антуанетта, вышла замуж за Эмиля Фассена, успешного адвоката и известного краеведа, который был избран мэром Арля в 1878 году. Жак Кальман не казался столь удачным уловом, но Мария была увлечена модой и видела в нем идеального партнера для реализации своих амбициозных планов.

Незадолго до падения империи, ее отец Мэтью Феликс (несмотря на то, что его дочерей звали Мария и Антуанетта) и шурины Жамбон и Фассен стали республиканцами. Они были довольны выбором Марии, который соответствовал новой идеологии свободы, равенства и братства.

Пара поженилась в 1868 году, и в том же году у них появился сын Фернан Кальман. Воспользовавшись финансами отца, Мария помогла Жаку открыть собственный магазин с видом на треугольную площадь Порселе на улице Рояль, которую вскоре переименовали в улицу де ла Републик.

Легенда гласит, что род Порселе (фр. porcelets — поросята) восходит к удивительному одновременному рождению девяти младенцев у одной матери, как это бывает у свиней — отсюда фамилия и поросята, вырезанные в камне их замка.

В пятнадцатом веке французские власти считали башни в недавно аннексированном Провансе потенциально агрессивными, поэтому приказали отсечь их до уровня окружающей крыши. Относительно небольшая башня Порселе пережила этот указ и теперь видна на аэрофотоснимках бывшего магазина Кальман.

В эпоху Гайара Кальмана эта башня была запечатлена арлезианским архитектором Жаком Пейтре. Ее можно увидеть справа от устойчивого к наводнениям лодочного моста, который с древних времен соединял Арль с его пригородом Тринкетай на другой стороне Роны. В 1882 году аналогичный лодочный мост в Сен-Жиле был отремонтирован Жаном-Батистом Кальманом, двоюродным братом и партнером отца Жанны.

В 1881 году, используя приданое Марии, Жак Кальман купил дом, принадлежавший Анне Ру, ее бабушке по отцовской линии, по адресу улица Пуассоннери, 3. Быстро растущий бизнес требовал учета, и тут важную роль сыграл брат Жака, Клавдий, который занимался бухгалтерией.

Площадь Порселе была неплохим местом, но старые здания, нависающие над узкими улочками, ограничивали возможности развития магазина.

В 1870-х годах городской совет Арля увидел необходимость улучшения уличного движения. В год рождения Жанны лодочный мост в Тринкетай через Рону был заменен на металлический. Чтобы улучшить доступ, было решено проложить новую широкую дорогу прямо к магазину Жака. Его дом, частично стоящий на пути новой дороги, был принудительно выкуплен властями.

В 1883 году новая улица Гамбетта пронзила город, выйдя на площадь Порселе, которая затем была очищена от старых зданий на повороте к мосту.

Магазин Кальман извлек большую выгоду из этого обновления города. С впечатляюще перестроенными фасадами на углу новой широкой улицы его расположение стало идеальным местом для торговли. В 1884 году городской совет выставил ранее выкупленное у Жака здание на традиционный «свечной» аукцион. Пока свеча не догорела, Жак торговался с Жаном Батистом Жиллем, и цена выросла с 10 000 до 19 100 франков. В результате Жак получил обратно свой значительно улучшенный магазин, два этажа апартаментов над ним, и древнюю круглую башню, которая когда-то была сторожевым постом замка Порселе.

В рамках подготовки к празднованию столетия Французской революции, расширенная площадь Порселе была переименована в площадь Антонель, в честь революционера, первого мэра Арля, вдохновителя присоединения к Франции бывшего папского государства — графства Венессен, и председателя Революционного суда, который приговорил королеву Марию Антуанетту Австрийскую.

Потомок Порселе, Эмиль Фассен был не слишком доволен таким решением:

Павший город, такой как Арль, который черпает все свое величие из воспоминаний, должен оберегать памятники, которые символизируют это величие. Драгоценные имена заслуживают такой же заботы, как и сокровища, которые мы храним с такой ревностной бдительностью в муниципальных архивах. Прискорбно стирать историческое название с уличной таблички без необходимости, или уродовать средневековое здание современными аранжировками.

Были ли причины свергать Порселе, одних из самых чистых символов нашего города? Низвести их, как это сделали мы, до улицы Пуассоннери — это, простите меня за слово, своего рода непристойность. Это имя должно было остаться привязанным к их бывшей крепости, на месте феодальной усадьбы, столь известной в наших летописях.

Что касается маркиза д'Антонеля, разве уютно его имени на этой площади, где ничто не говорит об его памяти? Разве его место, напротив, не было вполне обозначено в районе революционеров, на улице де ла Рокетт, где до сих пор находится его дом?

Однако площадь Порселе, значительно расширенная в результате сноса островка 97 и присоединения части улицы Театра, представляла собой новое творение, которое требовало нового названия; мы хотели, чтобы это название несло с собой отпечаток празднования столетия революции, и, таким образом, фиксировало дату украшения нашего города.

Поэтому площадь Порселе теперь называется плас д’Антонель. Кроме того, экспроприированные были компенсированы: соседняя улица, рю де ла Пуассоннери, получила название Порселе, «Non erat hic locus’, говоря по существу. При малейшем уважении к исторической традиции их имя должно было перейти к улице Сен-Эстев [68].

В 1886 году Жак Кальман стал жертвой вспышки брюшного тифа, оставив бизнес своей вдове Марии и юному сыну Фернану, который заканчивал учебу в колледже Арля. В некрологе местной газеты говорилось:

В прошлую пятницу смерть забрала в расцвете сил одного из наших самых уважаемых земляков. Жак Кальман, торговец и бывший судья коммерческого суда, скончался от последствий тяжелой болезни. Сын своих деяний, он занял выдающееся место среди братьев благодаря трудолюбию и уму, и смерть застала его во главе важного предприятия, которому он дал поистине экстраординарное расширение для нашего города.

Из другого некролога можно узнать о том, как проходили похороны:

Большая толпа провожала гроб к месту его последнего упокоения, свидетельствуя своим печальным видом об уважении и всеобщей симпатии, которую снискал покойный. По всему пути следования похоронной процессии мы видели, как у многих на глаза наворачивались слезы. Мы твердо убеждены в том, что единодушная народная скорбь может несколько облегчить огромную боль семьи Кальман, которая подверглась этому жестокому испытанию.

Два музыкальных ансамбля нашего города, «Филармония» и «Арлезьен», почетным членом которых был покойный, возглавили процессию, играя самые мрачные мелодии из своего репертуара. Три похоронных покрывала сопровождали гроб, который исчез под многочисленными венками от родственников и друзей. Первое покрывало несли суконные торговцы нашего города, второе — работники покойного, а третье — делегаты клуба Авенир.

Перед каждым покрывалом стояли носители красивейших и крупнейших венков, два из которых были преподнесены сотрудниками дома, а остальные — музыкальным обществом Арлезьен, господином Тасси и клубом Авенир. Гроб несли сын и брат покойного. У могилы господин Никке произнес речь, которая произвела глубокое впечатление на присутствующих:

«Последний день, когда ты был с нами, был замечательным днем Пасхи. Ты сказал: «Я оставляю вас на некоторое время», но смерть, этот непобедимый и безжалостный жнец, уже выбрала свою жертву, и сегодня твои останки скрыты от нас этим холодным и равнодушным гробом.

Смерть, мой дорогой друг, пришла к тебе, когда перед тобой открылось будущее, полное смеха, когда ты собрал все, что делает человека счастливым: богатство, здоровье и удачу.

Мы видели, как в юности ты начинал как простой служащий; позже ты взял на себя ответственность за основанный тобою магазин тканей; наконец, мы увидели, как, объединив усилия с самой уважаемой семьей, благодаря уму, трудолюбию, деликатности и откровенности своих методов ты создал один из первых домов в нашем городе.

Торговое сообщество так высоко оценило твои качества, что вскоре назначило тебя своим судьей. Выполняя эти функции, очень почетные, но и чрезвычайно трудные и деликатные, ты проявил здравый смысл и твердую волю, используя только беспристрастное и строгое правосудие, оставив в стороне любой фаворитизм.

И как раз тогда, когда ты своим трудом воздвиг пьедестал, на котором должен был найти награду, обеспечив себе мирную старость в будущем, таинственная судьба, которая всегда пытается заставить человека почувствовать, насколько он мал в этом мире, преждевременно отняла тебя у семьи и друзей.

Несмотря на разлуку, память о тебе никогда не исчезнет из наших сердец, а толпа, сопровождающая тебя к месту последнего упокоения, показывает, что ты завоевал дружбу и сочувствие каждого. Пусть этот знак уважения принесет облегчение твоим вдове и сыну. Жак Кальман, наш друг, прощай в последний раз, прощай.»

Наследие Жака оценивалось более чем в миллион евро в современных деньгах, и магазин продолжил процветать после его смерти. Во французском обществе доминировали мужчины, но именно Мария стала движущей силой бизнеса, пока ее сын Фернан осваивал новое для себя ремесло.

Один из самых больших венков на похоронах был возложен господином Тасси, соседом и деловым партнером Жака. Их магазины тесно сотрудничали и делали совместные объявления, например, о прекращении работы в воскресенье и праздничные дни с 1 января 1886 года. После смерти Жака пресса иногда ссылалась на объединенный «дом Кальман-Тасси». Однако Тасси обанкротился в 1899 году, развелся с женой и покинул Арль. Дом Кальман, ведомый Марией, Фернаном и его дядей Клавдием, продержался на плаву гораздо дольше.

Тем временем Жанна Кальман расцвела в красивую молодую арлезианку. В июне 1895 года письмо Марии Феликс к ее сестре Антуанетте (жене Эмиля Фассена), хранящееся в библиотеке Арля, показывает, что Мария не была уверена в правильности выбора сына, но одобрила его.

Арль, 15 июня 1895 года

Дорогая Антуанетта,

Фассен, должно быть, передал письмо, которое Фернан написал ему, объявив о своем желании жениться на Жанне Кальман, дочери кузена Николя Кальмана. Я хотела написать вам как можно скорее, чтобы прошло еще несколько дней, чтобы убедиться, что это действительно серьезно. Он сказал, что эта идея оформилась уже давно, и что его любовь взаимна.

Я думаю, что могу только выполнить его пожелания. Когда я заканчивала это письмо, Фернан передал мне то, которое он только что получил от вас. Вы не можете представить себе удовольствие, которое нам доставило знание, что его выбор одобрен всеми нами.

Он просит меня поблагодарить его дорогого дядю за все его добрые слова. Предложение будет сделано сегодня вечером, но свадьба состоится не раньше следующей весны.

Фернан и я рады хорошим новостям о Поле, и мы надеемся, что он скоро вернется. Прощай, дорогая Антуанетта, я целую тебя всем сердцем.

Твоя сестра, Мария Кальман

В 1896 году Фернан и Жанна поженились, предварительно получив особое разрешение от церкви, потому что они были дважды троюродными кузенами. Успех Николя уже привел его семью в ряды мелких буржуа, среднего класса с претензиями на статус. В 21 год его дочь Жанна стала частью высокой буржуазии. Через благотворительность она стала вхожа в круг потомков дворян, и у нее никогда не было необходимости работать.

Подмена личности

Чтобы обосновать подмену, нужно представить добротный сценарий, настоящий триллер, а это непросто, если не невозможно.

М. Аллар и Ж.-М. Робин [1]

19 января 1898 года у Жанны и Фернана родилась единственная дочь Ивонна, и было положено начало цепочке неординарных событий. Ровно 36 лет спустя семья объявила о ее похоронах, но действительно ли Ивонна отошла в мир иной?

Мы точно знаем, что реализовался один из двух сценариев. Либо Ивонна умерла от туберкулеза, а Жанна Кальман дожила до того, чтобы стать самым старым проверенным человеком в истории со значительным отрывом в три года. Либо Ивонна присвоила личность Жанны, инсценировала свою собственную смерть вместо смерти матери, и продолжала обманывать весь мир еще 63 года.

Обе истории удивительны. Одна из них соответствует действительности. Ниже мы опишем детали сценария подмены и объясним, почему она была совершена. Последующие главы будут посвящены доказательствам, которые должны убедить любого скептика в истинности этого сценария.

Когда доктор Лебр спросил мадам Кальман, комфортно ли ей было жить в доме своего мужа, она оговорилась: «Конечно! Мои родители были богаты!» [65] (25 мая 1994 10:40). Супруг нанимал лучших учителей, чтобы помочь Жанне развивать ее таланты к искусству и музыке, а Ивонну баловали слуги, исполнявшие все ее прихоти. Дочь также обучалась живописи и фортепиано, но у нее не было природной склонности ее матери.

Пока ее единственный сын занимался торговлей тканями, Мария прививала внучке свой интерес к одежде и моде. Фернан участвовал в организации разнообразных фестивалей в Арле, и Ивонна, будучи красивой девушкой, наслаждалась праздниками и балами, которые давали ей возможность похвастаться своими оригинальными платьями.

Ивонна также сопровождала своего отца на скачках и корридах, но в конце концов ей наскучила светская жизнь в приличном обществе Арля. В детстве Мария и Фернан привили ей любовь к приключениям и прогулкам на природе, и это впоследствии стало основным увлечением мадам Кальман.

По данным местной прессы, Мария и Жанна в течение многих лет поддерживали сообщества, помогавшие раненым и больным солдатам. Среди этих групп была созданная в 1897 году Ассоциация французских дам Арля, которой руководила мадам Адрон, будущая теща маршала Филиппа Петена.

Николя Кальман был городским советником, известным в то время своей противоречивой работой по распределению пособий для бедных в благотворительном бюро, расположенном в больнице Арля, Отель де Дье. Жанна последовала по стопам отца. В 1907 году она была указана в качестве советника в обществе взаимопомощи для рабочих, возглавляемом графиней де Дивон.

Успешные буржуа, Кальманы охотно участвовали в благотворительной деятельности, не ограничиваясь местными инициативами: в 1905 году они отправляли пожертвования через Красный Крест во французское посольство в Санкт-Петербурге для вдов солдат, погибших в русско-японской войне.

Во время Первой мировой войны школа Ивонны на улице дю Клуатр использовалась в качестве больницы, контролируемой Союзом женщин Франции, в то время как девочки учились в помещении близлежащего детского сада. Кальманы участвовали в различных проектах Красного Креста, таких как «Солдатское белье» в больнице и «Солдатская столовая» на железнодорожной станции.

Военные в госпитале страдали не только от ран, но и от таких заболеваний, как туберкулез. Это была смертельная угроза и для тех, кто заботился о них. Доктор Луи Рей основал туберкулезный диспансер в госпитале Арля, а семейный врач Кальман, Жюль Урпар, стал жертвой этой болезни в 1915 году.

Возможно, именно так Ивонна подхватила инфекцию за десять лет до своего замужества в 1926 году. Туберкулез был заклеймен как болезнь бедного рабочего класса. Жанна обвинила в болезни Ивонны Марию и распространенный миф о том, что инфекцию грудной клетки можно подхватить от холодного шока и сырости. В 1993 году мадам Кальман изложила эту историю так, как будто давно выучила ее наизусть.

Интервьюер спросил, случилось ли это там, где отец Жанны строил свои корабли, и мадам Кальман согласилась. На самом деле, судостроительный квартал Барриоль совсем не подходит для детского отдыха. В 1907 году сестры Феликс, включая Марию, унаследовали от своих родителей имение де Прентегард к югу от Арля, и, скорее всего, Ивонна купалась там. Это название, происходящее от фр. prends-te-garde — остерегайся, предупреждает об опасных наводнениях Роны.

Несмотря на болезнь, Ивонна обручилась с капитаном Жозефом Бийо, но их брак был отложен до тех пор, пока ей не исполнилось 28 лет, а Жозефу почти 35: он воевал пока она лечилась.

Ивонна была молода и сильна. Форма туберкулеза, от которой она страдала в то время, скорее всего, была внелегочной. Вероятно, инфекция поразила ее глаза и нос, а затем перешла в латентное состояние после базового лечения.

В это время Жозеф строил успешную карьеру в армии. В 1925 газеты сообщили, что он получил почетный титул, а его отец Поль — медаль от папы Пия XI:

Арль. Двойное отличие. Мы искренне поздравляем нашего соотечественника Жозефа Бийо, капитана артиллерии, который только что был назван кавалером Почетного Легиона с прекрасной формулировкой:

«После окончания войны 1914–1918 годов, он не прекращал участия в боевых действиях, прослужив два года в Рейнской области, 14 месяцев в Леванте и 25 месяцев в Марокко. В течение всего этого периода, а также во время войны, он всегда выделялся своими качествами самоотверженности и мужества, особенно в битве при Аудуре 2 мая 1925 года, где, командуя изолированной батареей сопровождения, он вел бой, обеспечивая безопасность и непрерывность огня.»

По счастливому стечению обстоятельств, почти в тот же день, Верховный Понтифик, по просьбе, переданной ему архиепископом, наградил г-на Поля Бийо, отца новоиспеченного рыцаря, медалью Бене Меренти за исключительные и безвозмездные услуги своему приходу, которые он непрерывно оказывал в течение последних сорока лет.

Одаренный великолепным голосом, который даже время не смогло ослабить, он, никогда не утомляясь, придал нашим религиозным церемониям их самое прекрасное великолепие, и мы рады предложить ему по этому случаю выражение нашей глубочайшей благодарности и наши сердечные комплименты.

Жозеф родился 7 марта 1891 года в старом доме на площади де Соваж, где на камне были выгравированы имена всех членов семьи. Его дед, Фредерик Флорентин Бийо, был выдающимся юристом и плодовитым писателем, опубликовавшим множество книг и статей по широкому кругу тем, включая новую систему навигации по морям.

Он также направлял петиции в Сенат против «живых захоронений» в надежде предотвратить трагедии, случавшиеся, когда людей непреднамеренно помещали в гроб и хоронили заживо после ошибочного диагноза их смерти.

В 1861 году он даже получил личное письмо от Папы Пия IX. Этот Понтифик прославился тем, что, для противостояния критике, провозгласил догмат о своей неспособности заблуждаться. После появления исследования, ставящего под сомнение личность мадам Кальман, ее валидаторы поступили примерно так же.

В 1865 году Фредерик Флорентин Бийо был членом городского совета Арля. Туда также входили судостроитель Николя Кальман (отец Жака), богатый землевладелец Мэтью Феликс (тесть Жака), Огюстен Тардье и Амеде Ге (будущие мэры Арля), торговец тканями Адольф Лальман и другие политики того времени.

Адольф Лальман был соседом семьи Кальман на улице Рояль в 1876 году. Его отец Натан дружил с Пьером Фассеном, отцом будущего свояка Жака. Лальманы, возможно, наняли Кальмана на заре его карьеры торговца тканями, до того, как тот встретил Марию и открыл свой собственный магазин.

Фассен и Феликс происходили из дворянства, но они поддержали революцию, которая должна была принести больше равенства. Бийо, напротив, был роялистом. Он не оставил много денег своим наследникам, и после его смерти в 1868 году семья попросила стипендию для обучения в колледже его сына Поля. Они обосновали эту просьбу родством с дедом Поля по материнской линии, Жаном Жюльеном Эстранженом (1788–1848), который также был известным юристом, политиком и историком Арля.

В 1926 году газета Ла Круа де Прованс поздравила жену Поля, Мари Жув, с награждением медалью национального признания за воспитание пятерых детей: Альберта, Жан-Поля, Терезы, Антуанетты, и их старшего брата, капитана Жозефа Бийо, рыцаря Почетного Легиона, который недавно женился на мадемуазели Ивонне Кальман.