Бесплатный фрагмент - Земля вечного пламени

1.1 Кукла

«Если никто не приложит сил своих для свершения деяний праведных, как узрите Вы, что доброго случится в будущем с Вами и близкими Вашими. Поэтому делайте Вы то, что в состоянии созидать, и случится то, чему суждено было случиться, ибо ничто не происходит у тех, кто ничего не делает, а посему, их как бы и нет, словно они не родились на белом свете». — Слова мудрости волхва Велимудра.

Звёзды сверкали ослепительно, головы с плеч летели стремительно и отвратительно. А ведь изначально ничего не предвещало беды.

Воздух напоен свежестью. Стоило закрыть глаза, и я мысленно перенеслась в маленькую чащу возле поселения. Там ветер играл с волосами, поглаживал каждую волосинку и ласкал лицо прозрачными пальцами. Пахло свежей травой и землёй, пропитанной прохладным дождём. Могу поклясться, я всей кожей впитывала влагу, напоминающую утреннюю росу. Странно чувствовать нечто подобное посреди чёрной пустыни, покрытой углем. Но я упорно представляла оттенки зелёного. Слышала щебетание птиц и ворчание недовольных мелких обезьян. Аромат дома щекотал ноздри и обволакивал уютом. Дом. Будет ли у меня когда-нибудь дом?

Жизнь стала похожа на обрезанные куски плотной ткани. Сначала та была цельной. Из неё, возможно, сшили бы добротный занавес или покрывало. Но жестокая швея разделила их, сделала непригодными. Каждый кусок стал бесполезен, а мог приносить пользу, служить долгие годы. Так и моя жизнь. Разбросана по полу клочками. Не цельная, ненужная. Попытайся сшить — станет уродливая. Что говорить о жизни? Я сама изрезана на лоскутки.

Ярило быстро шагал, постоянно оборачиваясь на меня. Казалось, за ним пыталась угнаться ленивая старая черепаха. У меня в детстве была такая. Помню, нашла её недалеко от дома Йолдера. Ах, Йолдер, до чего же я соскучилась. Слезы на миг заполнили глаза до краев, но я подняла голову кверху, справляясь с эмоциями.

Помню, нашла черепаху. Мне показалось, та одинока, бездомна и, возможно, потеряла семью. Она была похожа на жителей нашего поселения. Я схватила её и бежала изо всех ног. Наверное, черепаха сильно испугалась, поскольку не вылезала из панциря несколько дней. Или вылезала, но я не видела.

Однажды вынесла её прогуляться по траве. В тот момент, откуда не возьмись, появился Одан. Никто не знал о моем питомце, кроме матери и отца. Отец. Слезы хлынули, сметая преграды, будто бурная река. Боль, с которой сражаюсь день ото дня, вновь с упоением впилась в сердце. С трудом сглотнула твёрдый вязкий ком слюны. Не время рыдать. Не время быть слабой.

Черепаха… Одан подошёл ко мне, держа что-то зажатым между ладонями. Когда открыл, там сидела лягушка. Жирная, безобразная и ленивая, как моя черепаха. Оказывается, он нашёл её почти в то же время, когда я наткнулась на новую подругу.

Одан посадил лягушку рядом с черепахой, и та сидела не двигаясь. Наверное, оба существа боялись этого мира, как боялись и мы. После я и Одан пытались устраивать бега, кто быстрее из животных добежит или допрыгает до черты, которую Одан выстроил из маленьких камней. Всё было тщетно. Черепахе и лягушке было наплевать на наши развлечения. А потом они заболели. Одан пытался их спасти, как-то лечил, чем-то мазал, но они умерли. Больше всего он хотел помочь черепахе. Потому что она была моя, а я для него родной.

Я зашагала быстрее. Человек, который всю сознательную жизнь заботился обо мне, пускай не всегда открыто, но заботился. Человек, который пожертвовал всем ради меня. Человек, который спасал душу маленькой девочки, когда та потеряла черепаху: был в беде. Нужно срочно найти Одана и Флигу. Помочь. Спасти. Не представляю. Не желаю представлять, что станет со мной, если потеряю Одана. Это будет последней каплей. Он — нить, соединяющая с прошлым. Добрым, светлым прошлым. Когда меня любили, оберегали. Если нить оборвется, оборвется и все хорошее во мне. Прежней Диины не станет.

Конечно, моя вера в Ярило безгранична. Я люблю его, но он не Одан. Он не спасал раз за разом мою израненную душу. Уверена в одном: Ярило сумеет сделать все, что потребуется, чтобы сберечь дорогих мне людей. Мысли в голове смешались глиной. Жуткие картины сменялись буйством красок. Привиделось, словно Флига лежит в луже крови, истерзанная чудовищем, а рядом обугленное тело Одана. Он пытался спасти её, бросился на врага и погиб. Сгорел заживо, как и мой отец. Стало трудно дышать. Мир вдруг превратился в ту маленькую комнату в Куполе, где меня заперли и держали в темноте. Капли пота скатились по лбу и по шее. Вытерла ладонью и ощутила, какой он липкий. На миг привиделась кровь на руках. Рот будто наполнился пеплом. Страх иголкой уколол в спину. Что-то хрустнуло позади. Ярило остановился. Сжав кулаки и отбросив мрачные, прилипшие намертво мысли, я обернулась. Словно тени, нас преследовали Гаден и Эльдур.

— Я же просила сидеть на месте. Мы бы скоро вернулись, — я подошла к ним, и брови невольно сомкнулись у переносицы.

— Я не доверяю Богу, — Гаден прищурился, было видно, насколько напряглись мышцы его плеч.

Я оглянулась назад и увидела, как Ярило стремительно направляется в нашу сторону.

Всё загудело, заколыхалось. Нас незаметно окружала громадная туча чудовищ. Тени будто спустились с небес на землю. Ужасный смрад ударил плетью в нос, рассекая недавний свежий воздух. Над нами нависли порождения кошмара. Твари, умеющие убивать и жрать всё на своём пути. Они растопырили лапы, царапая уголь когтями. Шеи удлинились, а пасти, покрытые острыми клыками, готовились разрывать в клочья. Истинный мрак лился из голодных глаз. Огонь вспарывал их тела, желая сжечь всех дотла. Они принесли гибель. Они созданы, чтобы превращать надежду в отчаяние, победу в неминуемую смерть. Они убийцы, и пощады не жди.

Мы ринулись непонятно куда. Из-за пыли, стоящей густым туманом, что резал лёгкие и глотки, я перестала видеть, а потом вырывающиеся пламя начало пожирать глаза. Чудовища зарычали утробным оглушительным воем, но не нападали, словно охваченные внезапным сомнением.

Я посмотрела на Ярило. Золотые волосы рассыпались на плечах и колыхались. Вот только ветра не было. Голубые, как спокойная река глаза, смотрели на врагов твёрдо и гневно. Внимание от лица отвлекло нечто, ползущее по его плечу. Опустила глаза и вздрогнула. Тело покрыла невиданная ткань или металл, точно не знаю, но это нечто было костюмом. Живым костюмом. Материя шевелилась, образуя рябь и меняя цвет с белого на золотой и обратно. Броня, облегающая каждый мускул. Любуясь завораживающим и в то же время пугающим одеянием, я заметила внушительный меч у него в руках. Он так сильно сжимал орудие, что побелели костяшки.

Я развернулась к Гадену и ужаснулась. В его взгляде не было надежды. Такой взгляд бывает у человека, готового встретить смерть. Сердце наполнилось жалостью и почему-то восхищением. Он не боялся.

Собиралась натянуть тетиву, намереваясь стрелять и сражаться, но Гаден, Эльдур и Ярило образовали круг вокруг меня, не давая возможности помочь в бою. Хотела высказать недовольство, но поняла, что лучше промолчать.

Монстры не решались двигаться, а Ярило продолжал взирать на них. Мне кажется, он не желал бойни, ведь наверняка придётся использовать силы, которые выдадут его нахождение на земле Огнебога. Или произойдет нечто ужаснее. Твари, видимо, ощущали угрозу в лице Бога. Вдруг послышалось страшное завывание, и чудовища ринулись на нас.

Ярило не дрогнул. Не успела первая тварь напасть, как его удар был быстрым и смертоносным. Чёрная голова упала камнем. Он взмахнул мечом и со злобным, нестерпимым для слуха криком начал наносить удары по чудовищам, продвигаясь вперёд. Это выглядело так, будто он косил на полях пшеницу. Плавно и естественно.

С правой стороны надвигалась огромная тварь. Жёлтые зубы вцепились в изуродованную руку Эльдура. Мне показалось, что та переломилась пополам, а сам Эльдур пошатнулся. Чудище повалило его на колени, нависая чёрной тучей, готовой поразить громом и молнией. Монстр на секунду разжал пасть, и Эльдур воткнул орудие тому в шею. Я видела, как острие вышло с другой стороны головы.

Как заведённая, я крутилась вокруг своей оси, не понимая, что происходит и кому спешить на помощь, и нужна ли вообще моя помощь. Но вдруг Гаден заорал от страшной боли. Его за ноги тащили прочь два чудища. Он бил копьем в воздух, но то даже не касалось монстров. Недолго думая, побежала за ним, когда резкая вспышка остановила меня. Отвратительный визг поцарапал перепонки, и твари, державшие Гадена, с грохотом рухнули на землю.

Я бросила взгляд на Ярило. Волна, сотканная из лучей солнца или нечто похожее, струилась из его левой руки, а правой он вонзал меч в спину самой большой твари, какую когда-либо видела. Он подмигнул мне и побежал в сторону бурного течения под названием: Дагеваберы.

Стало совсем темно. Звезды и луна попрятались от страха. Мгла смешалась с небом и землёй, образуя сплошной сгусток черноты, пока жёлтые линии, похожие на паутину, не вторглись в мрачную обитель. Мы стояли неподвижно, наблюдая, как светлый Бог уничтожал темноту. Его очертания стёрлись, лишь мимолетные мазки светлой краски вырисовывали круги на угольном полотне. Я не слышала ни завываний, ни криков, ни рычания. Дагеваберы молча умирали один за другим, не в силах противостоять истинной силе. Силе, способной уничтожать миры. Я смотрела на него, стоящего с мечом в руке, а он взирал на горы трупов.

— Быстрее! — Ярило настолько резко закричал, что я вздрогнула. — Идите за мной! — он ринулся вперед, и мы пошли за ним.

Я не собиралась оглядывать истерзанные тела тварей, но их количество поражало. Особенно поражало то, как Ярило сам, без нашей помощи справился с ордой. Переступать разрубленные части плоти не выходило, и я наступала на них, ощущая, как чавкает густая кровь под сапогами и хрустит затвердевшая кожа. Возможно, раньше меня бы вывернуло от такого зрелища, но сейчас испытывала лишь облегчение. Лучше они, чем мы.

— Подожди! — сорвалась на бег, несколько раз едва не упала, зацепившись ногой об очередной труп. — Подожди! — Ярило словно не слышал меня.

— Зачем они пришли? — не успела приблизиться, как он спросил весьма холодно и даже не посмотрел на меня.

— Помочь, — если честно, сама злилась на них.

— Мне не нужна помощь. Тлеющие не появились бы, будь мы вдвоём. Они примчались на кровь. Мы спокойно бы дошли до твоих друзей и привели бы их обратно. Лишняя трата времени, — он говорил, а броня исчезала на глазах.

Хотела спросить про неё. О многом хотела спросить, но вырвалось лишь одно слово.

— Прости, — и он остановился, словно печаль в моем голосе заставила его успокоиться.

— Это не твоя вина. Не извиняйся за других, Диина, — он посмотрел на меня тем самым взглядом, в котором читались любовь и забота, но тень злости внезапно отразилась на его лице. — Они издеваются?

— Что такое? — я повернулась в сторону Гадена и Эльдура. За ними стояла Рута. В правой руке она держала свиток, а левой демонстрировала кулак.

— Потрясающе! — Ярило схватился за переносицу. Недовольство заполнило его до краёв.

— Я не знала. Прости, — у меня словно закончился словарный запас, остались лишь крохи сожаления.

— Нам правда пора. Пускай идут позади, — Ярило махнул рукой и заторопился вперёд.

— Думали, я буду сидеть одна и ждать вас? Там опасно! — возмущалась Рута, а у меня не было ни малейшего желания вступать с ней в разговор.

— Ярило, — успела сравняться с ним. — Прости ещё раз, — захотелось обнять его, высказать слова благодарности, расцеловать, но мешала стена из гнева. Я ощущала её нутром.

— Я же сказал: Не извиняйся за других, — он опять не смотрел на меня.

— Что происходит? Ты сам на себя не похож. Да, они не послушали и пошли за нами, но это лишь для того, чтобы помочь. Мы сражались бок о бок столько раз, что не счесть. Почему ты злишься, — взяла его за руку и волна мощи обожгла мне кожу, мышцы, кости.

— Я выдал себя. Семаргл почувствовал моё присутствие, — у меня подкосились ноги от его слов. — Понимаю волнение твоих друзей, но недоверие ко мне вызывает ярость. Где-то там умирает невинная девушка, а настоящий воин рыдает от бессилия, — я изо всех сил держалась, чтобы не заплакать. — А мне, возможно, придётся скрыться на долгое время, пока Семаргл не успокоится, — он сжал мои пальцы. Вовсе не на них гневался Ярило, а на то, что не сможет являться ко мне. Не сможет помочь. — Используй кольца. Не жди. Почувствуешь беду — стреляй. Неважно, кто перед тобой. Убивай, — он развернулся ко мне, схватил за подбородок и… поцеловал. Он целовал мои губы, щеки, веки. Я растворилась в нём. Земля Вечного Пламени исчезла. Опасность осталась далеко позади. Горе вытекало наружу потоком слез, которые он целовал.

— Диина! — Гаден и Эльдур заорали в один голос, спеша в нашу сторону.

— Я люблю тебя, — Ярило прижался лбом к моему лбу. — Люблю, — взял за руку, и мы почти побежали.

Неприятное чувство царапало меж рёбер. Стоило ответить, что тоже его люблю, но слова рыбьей костью застряли в горле. Когда-то давно. Давно? Недавно. Прошло не так много времени, а кажется, будто вечность разделяла меня и поселение. Разделяла меня и Бога. Прежняя Диина вцепилась бы в него и кричала, как любит. Быть может, я неблагодарная? Он столько сделал, делает и сделает, а я веду себя, как глупая девчонка. Конечно, могла бы утверждать, что смятения из-за Эльдура. Из-за странных чувств к нему. Но тогда совру лишь себе. Быть может, из-за стольких страданий зачерствела моя душа? Но и это ложь. Мысли перекинулись на Гадена и Эльдура. Какого им наблюдать за всем со стороны? Оглянулась на них и увидела недовольные лица и взгляды, прожигающие насквозь. Стало не по себе. Закрыла глаза, сделала шаг и ударилась лбом о спину Ярило. Отшатнулась и увидела его…

Он напоминал громадный камень в пустыне, защищающий маленький росток от солнца. Мой друг. Самый сильный человек на свете, походил на истерзанного, загнанного в ловушку зверя. Сидя на коленях, он шатался из стороны в сторону, крепко сжимая в объятиях хрупкий силуэт. Да, силуэт. Флига стала похожа на тень, что вот-вот исчезнет, стоит хозяйке погрузиться в темноту. Она сольется с другими тенями, и её никогда не отыщешь.

Глыба тяжёлого воздуха прижимала меня к земле, хотя скорее вдавливала, и уже не выбраться. Ужас парализовал. Ноги и руки повисли верёвками. Давно не ощущала такого. Сила покидала тело, оставляя крохи, чтобы не упала. Меня затрясло, но чья-то рука обхватила талию. С трудом повернулась влево и столкнулась с перекошенным лицом Гадена.

Он закрыл ладонью рот настолько сильно, что пальцы сжали кожу на щеках до красноты. Слезы застыли на глазах. Стоило ему моргнуть, и ливень обрушился бы на угольную пустыню. Этот взгляд напомнил мне события, когда Гадену было лет одиннадцать. В памяти вспыхивало прошлое. Его прошлое.

Уничтожители явились ночью. Сожгли дома, убили мужей, похитили детей и продовольствия. Мать, как обычно, допоздна засиделась на работе, благо отец не отправился на охоту. Тогда стояли проливным дожди, отчего Охотники перенесли поход. Отец успел вытащить меня из жилища и спрятать в доме Почитателя. Когда крики и бойня утихли, мы вышли наружу, и я лицом к лицу столкнулась с Гаденом. Он также смотрел вперёд, закрыв рот ладонью, и сдерживал слезы. Перед ним в нескольких метрах на коленях сидел его отец, обнимая труп жены. Тогда Гаден лишился матери.

Гаден никогда не вспоминал о ней и не говорил. Не знаю, как перенёс утрату, возможно, именно потеря матери сделала из него того, кем он раньше являлся. Или его отец после смерти жены сделал из него того, кем он был. Взирая на Одана, вся та боль, что скрывалась у него в сердце годами, спрятанная за семью замками, вырывалась наружу. Желала вопить, биться, исцарапать его за то, что не позволял быть свободной. Это читалось у него на лице, а больше ощущалось по тому, как он сдавливал мою талию.

Ярило дрогнул. Создалось впечатление, будто ему тяжело оторвать ногу от земли и сделать шаг. Я его понимала. Нам всем было тяжело. Рука Бога сжалась в кулак. Он словно собирался с мыслями, пока, наконец, не направился в сторону Одна. Я громко сглотнула, но не решалась последовать за ним. Когда Ярило только сообщил о беде, готова была бежать, самолично помогать и вытаскивать друзей из лап смерти. Но сейчас… Я не могла даже пошевелиться.

Одан продолжал нависать над Флигой, по-моему, он нас не замечал, но стоило, Ярило приблизиться, как Одан ухватился за топор и зарычал. Сердце сжалось и упало к желудку. Снова вспомнилась та ночь в лесу, когда отец бросился на Уничтожителя и погиб. Я ведь также скалилась, рычала и могла покалечить кого угодно. Не узнавала лиц, голоса, шаги. Всё казалось ненастоящим, смазанным, уродливым.

— Одан, позволь помочь, — Ярило приподнял руки перед собой, показывая, что не представляет угрозу.

Одан выставил топор перед ним и опять зарычал.

— Диина, — я вздрогнула от внезапного появления Эльдура. — Надо что-то делать. Знаешь, как ему помочь? — спросил он, переводя взгляд от Одана на меня и обратно.

Но я не знала.

— Одан. Я пришёл спасти Флигу, — Ярило приблизился вплотную, но Одан крепче прижал маленькое тело Флиги к себе. Ещё немного и запрет её в груди.

— Одан! — силы окончательно покинули меня, и я упала на колени. — Одан! — потянула к нему руку, словно могла дотронуться до его души.

— Диина, — Одан опустил топор, и воздух затрясся от его плача.

Никогда. Никогда не видела, чтобы он так рыдал. Это разрывало в клочья. Мой крик вперемешку со слезами слился с его воем. Я чувствовала его боль и отчаяние. Они превратились в запах, что ошпарил нос и заполнил лёгкие. Боль рвала наши души на лоскутки. Отнимала воздух и растаптывала сердца. Я созерцала её отражение в его глазах, а он в моих. Боль прилипла к лицу, обмазала губы горьким вкусом. Боль прошла насквозь, потихоньку убивая.

— Одан! — понятия не имею, как, но я вскочила на ноги и метнулась к нему. — Одан, отпусти Флигу, — села перед ним, протягивая руки к телу Флиги.

— Она умерла. Я не успел, — Одан говорил так тихо, что едва уловила слова.

— Отдай её, — сглотнула комок в горле, сдерживая новый поток слез, и Одан разжал объятия.

Все, что успела разглядеть это разорванную рубаху и раны. Мне показалось будто Флигу терзала свора Дагеваберов. Не успела вскрикнуть, как появился Ярило и вырвал Флигу из рук Одана. Хотела встать, но Одан взвыл и упёрся головой в землю.

— Диина, — позвал Ярило, я оглянулась на него. — Я не смогу её излечить. Потребуется живая вода, — он выглядел потерянным и испуганным, никогда не встречала у него такого беззащитного взгляда.

— Она умерла, — повторился Одан. — Я звал на помощь. Никто не пришёл. Она умерла. Умерла, — его трясло, всё, что могла, это погладить по плечу, подсев поближе, но он схватил меня и обнял.

— Держи её, я скоро вернусь, — сказал Ярило кому-то позади меня, и на мгновенье вспыхнул свет.

— Куда он ушёл? — это был голос Эльдура, но я с трудом его узнала. — Гаден, не сжимай её так! — нотки гнева противно пробежались по коже, зато узнала, кто держит Флигу и насколько Гадену тяжко. — Дай мне. Да что с тобой такое?

— Не трогай его! Оставь! — вскрикнула я, отодвигаясь от Одана, но не решаясь оглянуться.

Не желала видеть ужас, пожирающий Гадена, а больше всего видеть труп подруги.

— Что с ним? — Эльдур не унимался, и я вспыхнула гневом, хорошо, что заблистал свет.

— Положи её на землю, — Ярило говорил жёстко, чётко. — Ты оглох? Положи её на землю.

— Гаден, — я развернулась. — Слушай его. Он поможет, — Гаден посмотрел на меня, и внутри всё сжалось. Хотела бы сказать, что всё будет хорошо, успокоить его. Но… Но Гадена не было с нами. Ему было одиннадцать лет, и он, наконец, дал волю слезам хлестать по щекам, оставляя окровавленные следы прошлого. — Гаден. Прошу. Отдай Флигу. Всё в порядке, — он дернулся, закрыл глаза, и протянул Ярило маленькое тело.

— Сейчас. Сейчас всё исправлю. Сейчас ты оживешь. Оживешь! — бог убеждал больше себя, чем кого-либо. — Я спасу тебя. Ты не покинешь этот мир. Я спасу. Спасу, — впервые видела, как у него трясутся руки, но он бережно уложил Флигу себе на колени.

За свою недолгую жизнь я видела нескончаемый поток мертвецов. С самого детства. Мы видели. Кровь, разорванная, съеденная плоть, оторванные конечности, истерзанные лица, обугленные тела: не пугали. Пугал сам страх, что мы снова узрим горы трупов, но никак ни сами трупы. Однако бледная, неподвижная Флига вытаскивала на поверхность поглощающий ужас. Если не разглядывать раны, то вполне можно было представить, что она жива, хотя и напоминала тряпичную куклу. Меня бросило в пот.

В детстве обожала играть с игрушками из дерева. Отец сам вырезал и оглушал окрестности громким смехом, когда я радовалась новому подарку, прыгая как кролик. У отца был друг — Мастер Соранн, который погиб, защищая семью от Уничтожителей. Тогда также погибли его жена и ребёнок. Мастер Соранн очень любил меня и создавал невероятной красоты изделия. Бабочки, цветы и то, что может понравиться маленькой девочке.

В рядах Теплителей работала милая женщина. Цирия. К сожалению, её мужа тоже Теплителя убили, и та воспротивилась находить новую пару, оставаясь одинокой до самой кончины. Всю любовь Цирия дарила детям, что навещали родителей в здание Теплителей. Мастер Соранн тогда сотворил для меня громадную бабочку из дерева и покрасил разноцветными красками. Я бегала по сараю Теплителей, подняв бабочку над головой, представляя, как та летает. Цирия с восхищением наблюдала за мной в тот день и когда я появилась в следующий раз, вручила куклу.

Куклу сшила из ткани голубого, как сейчас помню, мертвецкого цвета. Она была чудесна, спорить не стану, но я плакала несколько недель. Кукла напоминала покойника. Повисшие руки и ноги. Отвратительный цвет. Даже глаза пугали. Две чёрные пуговицы, словно дыры пустых глазниц. Жуть. Цирия расстроилась, но извинилась, сделав другую куклу, больше похожую на живого человека. Вот и Флига походила на ту страшную куклу.

— Я спасу тебя, — Ярило продолжал шептать, медленно вливая воду в рот Флиги, но ничего не происходило.

От Флиги веяло ледяным холодом и сырой землёй, в которой следовало бы её захоронить. Отдать дань уважения. Произнести прощальный слова. Прочитать молитву, а не сидеть посреди пустоши, мучая гниющее тело.

Стояла удушающая тишина. Кажется, никто не дышал. А может, мы все умерли? Все мы куклы. Посмотрела на Гадена. Тот продолжал стоять с закрытыми глазами. Эльдур нарезал круги вокруг нас, и я заметила, как у него, не переставая, дёргалась кисть правой руки. Руту вообще не было слышно. Она сидела на земле, закрыв руками лицо. Взглянуть на Одана я не решалась, но всем телом чувствовала исходящий от него жар, способный воспламенить Семарглу не хуже самого Огнебога. Внезапно моё внимание привлекло мимолетное движение мизинца у Флиги.

Показалось?

Встряхнула головой, пригляделась и едва не упала в обморок. Мертвецкий цвет отступал, возвращая естественный цвет лица. Все её кусочки белого и коричневого. Милые, родные кусочки. Флига открыла глаза и уставилась на Ярило. Мир замер. Земля от удивления решила остановиться и поглядеть на чудо оживления, но Флига ударила Бога кулаком в нос.

— Спасите! — она так громко заверещала, что Одан стрелой полетел к ней.

— Любимая! — Одан выхватил её у ошарашенного Ярило, который зажимал пальцами нос.

Любимая?

Вопрос повис в воздухе, и не только у меня. Мы моргали в такт, глядя, как Одан и Флига целуются и обнимаются. Одан, не обращая на нас внимания, оторвал Флигу от себя, задрал ей рубаху, пощупал тело, потом снова поцеловал и вцепился мёртвой хваткой. Мы молчали. Мой язык прилип к нёбу и не желал шевелиться. Гаден хлопал глазами и явно пытался сообразить, не мерещится ли ему данная живописная картина.

— Одан, — позвал Ярило, вставая и отряхаясь, и только тогда Одан вспомнил о нас.

— Диина, — это всё, что он мог сказать? Я лишь вскинула бровь. — Гаден, — тот кашлянул, но тоже упорно сохранял тишину. — Флига жива! — и Одан по новой принялся её целовать.

— Одан, — Ярило поразился не меньше нашего. — Одан. Ты должен знать, — от серьёзного тона моё сердце подскочило к горлу.

— Ты пришёл за мной, я вспомнила, — Флига оторвалась от Одана, встала и поклонилась.

— Не знаю, где ты была, но восстановление будет долгим. Я рад, что смог помочь. Впредь держитесь с остальными, поскольку живую воду без спроса достать нелегко, — Ярило поклонился Флиге в ответ, такого я не ожидала. Мы не ожидали.

И что значит: «Не знаю, где ты была?»

— Ярило. Прости, что сразу не поблагодарил, — Одан вскочил с места и обнял бога в привычной дружеской манере.

Он стал прежним. Моим другом. Скалой, опорой, мощью.

— Мне пора покинуть вас. Надолго, — Ярило пришлось отдирать от себя Одана, он напоследок похлопал того по плечу и зашагал ко мне, протягивая руку, я ухватилась за неё, как за спасательную палку для утопающего. — Ты понимаешь, — прижался лбом к моему лбу. — Но я вернусь к тебе. Обещаю. Следуй за кольцом, не забывай. И запомни: вы находитесь на земле, что именуется Софала, и к ней прилегает земля Тлеющих. Идите быстрее. Дальше найдёте руины города Маника, там скроетесь. Однако огонь, возможно, свирепствует в тех местах, используй кольцо, что даровала Лада, — он поцеловал в лоб, а я вдруг ощутила опустошенность из-за того, что он покидает меня.

Не понимаю своих чувств.

— Хорошо, — только и ответила я.

Ярило прислонил мою голову к своей груди и погладил по волосам. Я ощутила, как у него затряслись плечи, словно собирался заплакать или распасться на части, но он отодвинул меня, и яркий свет обжег глаза. Закрываясь ладонями от вспышки, даже не успела осознать, как он исчез. Руки свисли лианами, тело отяжелело, захотелось спать.

— Что он сказал? — оказывается, позади Ярило, притаившись, стоял Эльдур. Мне сделалось совсем не по себе. — Надеюсь, нечто важное, — я видела его попытку приблизиться, но Эльдур будто врос в черную землю.

— Нам надо идти вперёд, к руинам города Маника.

За мгновения, пока мы стремились на помощь Флиге и Одану, обстановка и отношения между нами изменились. Это чувствовалось во взглядах, жестах, голосах. Незримая нить, связывающая нас, натянулась до предела и, казалось, вот-вот лопнет.

— Там опасно. Он с ума сошёл? Земля в городе Маника горит не переставая! — Эльдур вскинул правую руку и топнул ногой. — Это плохая идея! — он, наконец, сдвинулся с места и зашагал к Одану.

Ни один из нас почему-то так и не решился спросить Флигу и Одана о чем либо. Может было слишком рано для расспросов, хотя мы и так всё понимали и не желали узнавать подробности. По крайней мере, в данный момент.

— Если Ярило сказал идти, пойдём, — Одан обхватил Флигу стальными объятиями, наверное, страх за неё никак не отступал. — Я верю ему.

— Наши вещи остались на развалинах, — Гаден заговорил, но продолжал казаться белесой тенью.

— Где остальные? — спросил Эльдур Руту, которая, похоже, не собиралась вставать с земли, прижимая к груди свиток, отданный мне Долей и Недолей.

— Они остались позади. Испугались идти за нами из-за Бога.

Рута вела себя очень странно. Не была похожа на прежнюю Руту. Более… мирная.

— Все боятся богов, — Эльдур замотал головой. — Ладно. Не такие уж и дорогие вещи там остались. Нам действительно пора идти. Надо найти убежище, пока не взошло солнце. Но Маника — слишком опасное место, — изуродованная кисть сжалась в кулак, и красно-жёлтые прожилки наподобие лавы едва не вытекли на поверхность.

— Давайте просто следовать туда, куда укажет кольцо, — у меня не осталось сил на споры, разборки или составления нового плана. Я хотела спать, забыться, а после уже выяснять, что случилось и что еще может случиться. Позже, не сейчас. — Я пошла.

В иной раз прыгнула бы на Одана, рыдала в три ручья от счастья, что Флига спасена и всё хорошо. Но я правда очень устала. И морально, и физически. Истощена до такой степени, что перестала соображать здраво.

Все медленно потянулись за мной. Вокруг было тихо и умиротворено. Ни малейшего намёка на опасность. Кольцо словно вибрировало и вело за руку куда-то в темноту, где даже звезды боялись показаться миру. Только пустошь, только тьма. На мгновенье подумала, что стоило прислушаться к Эльдуру, как впереди показался город, из недр которого, словно переломанные кости, вбитые в землю, стояли остатки строений. Они не были сожжены, лишь изуродованы и сломаны. Я посмотрела под ноги. Лавы нет. Огня нет.

— Вполне приличное место, — заявил Одан, выставляя топор перед собой. — Встань за мной, — приказал Флиге. Та молча подчинилась. Что происходит вообще? — И ты встань за мной! — прозвучало весьма сурово, но я не сразу догадалась, кому он говорит. — Диина. Встань за мной.

— Чего? — у меня глаза округлились на пол лица. — Это ты встань за мной, — прошла вперёд, загораживая его собой. Одан промолчал.

— Там была пустота, — я едва расслышала тихий голос Флиги. — Там было пусто и темно. Ничего.

— Где? — Рута ухватилась за руку Эльдура, тот одернул её.

— Там, — Флига высунула голову из-за спины Одана. — Там, куда я попала.

Только сейчас заметила, насколько потускнели её глаза. В них больше не горела та знакомая мне искра, что вела её по жизни.

— Не сейчас. Поговорим об этом потом, — я сжалась.

Внутри всё завязалось тугим узлом. Но не время думать о мире, где блуждают души наших близких.

— Может, остановимся вон там? — Гаден нарушил своё молчание и заговорил, указывая на строение, у которого более менее уцелела крыша.

— Сойдет, — Эльдур двинулся в ту сторону, Рута за ним.

Здание неплохо сохранилось. Тот, кто его строил, потратил немало сил. Не все стены разрушились. Потолок, сделанный из того же материала, что и строение, держался крепко. Не хватало ещё, чтобы нас придавило. Нелепая смерть, если взглянуть на нашу жизнь.

Внутри грязной коркой лежал пол из высохшего до дыр дерева, напоминающего обглоданную временем крышку гроба, в котором меня похоронят и забудут. Коридоры вели в разные отсеки, разделившиеся на комнаты. Я двинулась в самую дальнюю и не успела войти, как наткнулась на два скелета. Те сидели рядом, и их костлявые пальцы переплетались. Я вылетела стрелой из тетивы, толкнув по дороге тех, кто стоял на пути. Стоило очутиться снаружи, как все, что ела на развалинах, оказалось на земле. Меня выворачивало. Тело исторгало из себя поганый день. Ужасный день ужасной жизни.

— Ты не одна, — Флига подкралась слишком тихо. — Ты не одна, — она гладила меня по спине, пока содержимое желудка и души стремились освободить место для новых страданий. — Мы с тобой, — она продолжала гладить, а я плакала. Это я должна быть рядом с ней, говорить то, что говорит она. Успокаивать, обнимать. Она пережила смерть. Не я. — Я умерла один раз, а ты умираешь каждый день, — произнесла Флига, словно услышав мои мысли.

— Флига, — развернулась к ней, вытирая рот и липкие щеки. — Моя милая Флига! — пальцы нащупали её руки, и я их сжала. — Спасибо, — это всё, что могла сказать.

— Иди сюда, — она обняла так, как это делала моя мать.

Я обмякла, готовая рыдать дни напролёт. Стало легче, словно Флига забрала себе половину моей боли. Она протягивала невидимую руку, хватая и удерживая над пропастью, куда я падала день ото дня.

— Там река! — кричал Гаден, но откуда-то издалека. — Все сюда! Там река! — в голосе читался восторг и страх. У меня волосы медленно вставали дыбом.

— Что он сказал? — к нам выбежал ошарашенный Эльдур, глубоко дыша и трясясь всем телом.

— Река? — из здания выскочил Одан, и даже не обратил внимания на то, как мы с Флигой стоим в слезах и обнимаемся.

— Вы там умерли, что-ли? — Гаден заорал громче.

Мы с Флигой поплелись за остальными. Распихнув удивлённых, я прошла вперёд и едва не упала. Посреди мрака чёрной грязной земли протекала неширокая река, уходящая далеко за горизонт, и вдоль неё не было ни огня, ни намёка на лаву. У меня пересохло в горле. Готова была прыгнуть в неё и пить, пить, пить.

— Замбези, — прошептал Эльдур с окаменевшим лицом. — Потерянная река Замбези.

1.2 Город

Бесконечная ночь. Я боялась заснуть. Страхи давили на грудь чёрным камнем. Придёт ли рассвет? Или конец настигнет нас всех во сне. Я боялась кошмаров. Они опасны, коварны, хитры. Мой голос успокаивал, говорил, что кошмары останутся позади. Веки тяжелели. Слышала, как плакало небо, не желая расставаться со мраком. Наверное, ему жалко свою сестру: землю, что с восходом солнца страдала в плену беспощадного пламени.

Рассветало. Я почувствовала свет в душе. Свет гнал тени прочь, давая возможность новому дню подарить хоть крупицу счастья.

Я привстала, упираясь на локти, и оглядывая толстые костяные стены. Их обглодало какое-то чудовище, оставив зазубрены и вековую желтизну. Глаза защипало. Во рту горело. Голова гудела из-за зловещей тишины.

Надо было поспать.

Я устроилась в одной из комнат, подальше от входа в строение. В первой спал Эльдур, об остальных не знаю. Думала, усну, едва только лягу, но промучилась всю ночь. Смогу ли когда-нибудь нормально спать? Этот вечный страх заставлял быть начеку. Стоило расслабиться, и страх моментально скреб когтями по позвоночнику.

Огонь. Я подпрыгнула, как обезьяна, увидевшая Охотника. В здание безопасно, но что, если снаружи всё горит? Что, если пламя перекинется сюда? Что, если кто-то из наших выйдет за пределы строения и сгорит заживо, не подозревая об опасности, поскольку считает это место свободным от огня.

— Одан! — выбежала из комнаты и прошлась вдоль коридора.

Никого не было. Ледяной пот омыл тело.

Дошла до выхода и остановилась. За порогом виднелась непроглядная чёрная пустошь. Горело солнце, как розжиг в очаге. Жар и горячий воздух укусили за лицо. Я поморщилась. Выглянула за стену. Посмотрела налево и направо. Никого. Под ногами ни огня, ни лавы. Опустила ногу на угольную землю и расслышала знакомый хруст.

— Ты проснулась, — резкое появление Флиги застало врасплох. Я подпрыгнула от неожиданности. — Ты стала пугливой, — она скрестила руки на груди и прошлась по мне взглядом. — С тобой всё хорошо? — в её глазах читалось беспокойство. Флига собиралась дотянуться до меня, когда я увидела, что на ней новая рубаха и жилет. — Утром в коридоре нашли мешок, — ответила моментально, видимо, мой немой вопрос звучал чересчур громко. — Наверное, Ярило подарил. Там ещё еда была. Пойдём. Одан с Гаденом соорудили убежище из досок рядом с рекой. Представляешь, воду из неё можно пить. Такая вкусная и чистая, — я улыбнулась, ведь передо мной стояла прежняя болтливая Флига. С плеч, словно тушу кабана стащили. — Чего улыбаешься? — она состроила недовольную гримасу. Я рассмеялась в голос. Смеялась настолько громко и от души, что заболел живот и брызнули слезы. — Да ну тебя! — она махнула рукой, а потом начала смеяться вместе со мной.

Мы не могли остановиться.

— Что тут происходит? Решили на всю Семарглу сообщить наше местонахождение? — Рута стояла со взъерошенными волосами и испачканным едой ртом. Ещё какой-то кусочек висел на щеке. Мы с Флигой от смеха сложились пополам, глядя на неё. — Психички! — она плюнула себе под ноги и пошла прочь.

Это рассмешило нас ещё больше.

— Всё. Не могу, — Флига выпрямилась, вытирая слезы. — Пойдём, тебе надо поесть, — она взяла за руку и повела в сторону реки.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — я приобняла её за плечи и ощутила, насколько та исхудала, словно смерть уже успела высосать остатки живой плоти.

— Да, я в порядке. Диина… — Флига запнулась, с тревожностью взглянув на меня.

— Наконец-то! — завопил Одан, едва заприметив нас. — Засоня пришла! — он неуклюже выбрался из странного косого сооружения, в припрыжку подбежал ко мне, схватил в охапку и поднял, прижимаясь головой к моему плечу. — Я так тебя люблю! — громко чмокнул в щёку и опять прижался. Кажется, у меня что-то хрустнуло. — Спасибо, — прошептал на ухо, чтобы никто не услышал.

Для него это было важное слово, предназначенное лишь для моих ушей.

— Я тоже тебя люблю, — ответила и он быстро поставил меня на землю, всунул мою руку себе под локоть и потащил к реке.

— Невероятно, правда? — чавкая, произнес Эльдур, жестом указывая на водную гладь.

Река была на удивление спокойной и довольно прозрачной.

— Как река сохранилась? — Гаден сидел довольный, но явно уставший. В одной руке крепко держал копье, другой запихивал в рот огромный кусок хлеба, обмазанный чем-то багровым. — И если уж река есть, почему вдоль неё не растёт зелень? — он стряхнул крошки с губ.

Я уселась рядом с ним и погладила по плечу. Гаден расслабился.

— Семья рассказывала о реке, — Эльдур бросил на нас с Гаденом раздраженный взгляд. — Но Ма и остальные видели её давно. Не знаю, как мы раньше её не обнаружили. Хотя… Мы боялись идти к городу Маника. А оказалось, он безопасен и таит сюрпризы.

Я впервые увидела изуродованную руку Эльдура при свете дня. Отвратительно. Она напоминала живой уголь с выступающими кроваво-желтыми жилами, будто вывернутые наизнанку вены.

— Ярило не зря нас сюда послал, — Одан закивал сам себе, налил туже багровую жижу на кусок хлеба и передал Флиге.

— Что это? — я ткнула пальцем в посудину с жижей.

— Ягодное варенье, — ответил Эльдур. — Это когда ягоды варят…

— Я знаю, что такое варенье! — мало того, что перебила его, так ещё и сделала это слишком резким тоном. — Прости за грубость, — опустила глаза. — Просто никогда не видела такого цвета и вязкости.

— Я тоже такое ем впервые, — надо отдать Эльдуру должное, он сделал вид, будто не обратил внимание на мой выпад.

— Ещё? — Одан наклонился к Флиге, провел большим пальцем по её нижней губе, собрав остатки варенья, а потом облизал палец. Повернул голову и встретился с нашими раскрытыми ртами и шокированными лицами. — Ах да. Вы же не знаете, — он замялся, а я действительно не знала, чему больше удивляться.

Тому, что громадный Одан сидит радостный и кормит мелкую Флигу, как ребёнка, или тому, что Флига ведёт себя как хозяйка здорового Одана?

— Этот идиот! — Флига стукнула тощим кулаком Одану по плечу, тот лишь захихикал. У Гадена ломоть хлеба выпал из рук, а у меня от удивления глаза перебрались на лоб. — Этот идиот признался в любви, когда я умирала! — Флига прижалась к Одану всем телом.

— А можно поподробнее? Желательно с того места, как ты осознала, что он идиот, — Гаден подался вперёд, готовый слушать, я ударила его в бок.

— Ты расскажешь, или я? — спросил Одан у Флиги, та засияла. Ответ был очевиден.

— Нас окружили, — и Флига поведала историю, от которой я рыдала, потом умилялась, потом опять рыдала. Гаден только открывал и закрывал рот, как рыба на суше.

— Я так рада! — мой ор эхом раздался по пустоши.

— Выходите из убежища! — басом потребовал мужской голос откуда-то со стороны зданий.

Я не испугалась, скорее удивилась, услышав человека. Человека!

— Вас не видно. Выйдете из-за руин! — потребовал Одан, загораживая собой Флигу и поднимая с земли орудие.

— Не хотел напугать.

К нам вышла фигура, облачённая в ткани. Несколько слоев ложились друг на друга. Верхние были изодраны, испачканы и изношены не одним десятком лет. Даже голову, лоб и низ лица закрывали тряпки, оставляя узкую щель для глаз. Единственная добротная вещь — сапоги. Хорошая кожа, толстая подошва, обмотанная непонятным материалом. Незнакомец держал металлическое копье с зазубринами по всей поверхности. Я обратила внимание, что одна рука также плотно обмотана тряпками, а другая покрыта шрамами.

— Ты не напугал, — ответил Одан, как и я, изучая незваного гостя, но у нас во взглядах читалось изумление.

Он был человеком, ни монстром. Однако в глазах чужака, что блестели чернотой сквозь узкую щель, не было удивления.

— Славно, — заявил незнакомец, и помахал изувеченной левой рукой.

Это был пригласительный жест, поскольку из-за стен развалин вышло ещё два человека, абсолютно похожих на первого. Я вскрикнула от неожиданности.

С самого детства, не переставая, надеялась, что есть ещё люди, помимо людей из нашего поселения. Не верила, будто мы единственные уцелевшие на проклятой богами земле. Мир не настолько жесток. Род не мог позволить, чтобы все его творения затерялись под личинами монстров. Должны были остаться люди, такие как мы. Надежды оправдались, но я не испытала чувство безудержного счастья. Внутренний голос рвал душу, пытаясь докричаться: А вдруг они монстры под личинами людей?

— Кто вы? — Эльдур, оказывается, давно вскочил с места и грузными шагами направился к незнакомцам. Тот, который говорил, с отвращением посмотрел на его руку. Мне это не понравилось.

— Сначала скажите, кто вы? И что делаете на нашей земле? — чужак произносил слова, а казалось, будто я наступаю на уголь. Не голос, а хруст. — На нашей священной земле, — добавил он, у меня вытянулось лицо.

Священной?

— Не ваше дело, — Эльдур, похоже, не обращал внимания на то, что они люди или ещё кто-то там. — И это не ваша земля. Давно уже не ваша. И не наша. Уходите. У нас свой путь, у вас — свой, — у него дернулась щека, и желваки пробежали ручейком. — Повторю вопрос: Кто вы? — пока Эльдур вёл допрос, я вдруг заметила, как Рута спряталась за моей спиной.

— Не гневайся, воин, — мужчина прохрустел и с почтением наклонил голову. — Мы — люди Короля. Мы — племя Тотэ.

У меня возникло слишком много вопросов.

Король? Я знаю, кто такой король. Читала в сказках Йолдера. Там короли были либо слишком глупы, либо слишком жестоки. Они правили странами подобно богам, но умирали ни как боги. Если незнакомцы люди короля, значит тот считает себя выше остальных, правя своим племенем. У нас в поселение все равны. Единственный, кому подчинялись — Род. Мне снова стало тошно и захотелось их убить. Наверное, не зря Ярило предупреждал: убивай всех.

— Не слышал о таком племени, но рад, что вы выжили. А сейчас идите туда, куда направлялись. Нам с вами нечего делить, — Эльдур разговаривал настолько непринуждённо и величественно, что я невольно выпрямилась.

Может всё-таки убить их? Сжала кулаки и посмотрела на кольца. Один выстрел и останется лишь горстка пепла.

— Повторюсь, воин, — он намеренно сделал упор на слово «воин». — Вы находитесь на нашей земле. Ваше появление заставит Черноголовых заявиться сюда. Вижу, они тебя уже пометили, — чужак копьем указал на руку Эльдура. Тот усмехнулся. — Либо уходите…

— С радостью, — Эльдур не дал договорить, уже собрался пройти обратно к реке, но мужчина продолжил.

— Либо пойдёмте с нами. У нас есть еда, вода. Есть где спать, умыться. У нас безопасно, — мужчина приложил руку к груди и слегка наклонился.

— Мы лучше уйдём, — Эльдур хмыкнул и отвернулся.

— Почему, воин? — чужак сделал шаг, но остановился, явно боясь Эльдура. Не на нас, а именно его. На нас смотрел спокойным взглядом, а на Эльдура — с испугом, даже со страхом.

— Я же сказал: у нас свой путь, у вас свой, — Эльдур прошёл к строению из досок и сел на место, где до этого мирно ел и любовался рекой.

— Неужели боишься нас больше, чем Черноголовых? — незнакомец задал вопрос, а Эльдур даже не шелохнулся. А меня поразило, как по-разному называют Уничтожителей. — Вы будете в безопасности. Я же вижу, как вы устали. Эта земля полна ужаса, — Флига засмеялась, Одан позеленел. — Можете остаться у нас на некоторое время, а потом продолжить путь, куда бы не направлялись. Можете рассказать нам свою историю, а можете держать в тайне. Мы не навредим. Мы лишь хотим помочь, — только заметила, что тряпки на чужаке напоминали лаву.

— И где ваше племя? — тишину нарушил Гаден.

По нему было видно, что он готов идти за чужаками. Думаю, все готовы. Странный мужчина говорил правду. Мы устали и морально, и физически.

— Река наполняет подземное водохранилище. Мы построили город вокруг него, — незнакомец опять приложил руки к груди и наклонился, а у меня сжалось сердце. Где-то там целый город людей, где есть всё необходимое. Кусочек жизни посреди могильника.

— Мы пойдём с вами! — решительно заявила я.

Глаза незнакомца вспыхнули, как первые звезды на чёрном небе.

— Нет, — Эльдур ухватил меня за ногу. Все переводили взгляд с него на меня и обратно.

— Нам необходимо отдохнуть, — протянула Эльдуру руку и увидела нескончаемый поток боли и паники на его лице.

— Моя имя — Ниг. Это Лейла и Опиус, — мужчина указал на своих спутников. Среди них была женщина, как я упустила из виду её вырывающиеся из-под тряпок на голове волосы цвета плодородной земли. Такой цвет я видела на полях пшеницы в поселении. Черно-коричневый. — Будем рады сопровождать тебя, юная воительница, — похоже, для него каждый тут воин и воительница. — И твоих друзей в наш дом, — все трое поклонились мне, и Ниг вдруг остановил взор на моих кольцах.

Я почувствовала его любопытство, но он тряхнул головой и уставился на Эльдура.

— Ладно, — Эльдур встал, хватаясь за мою руку, которая продолжала висеть над ним, как плеть. — Сколько добираться до города? — он хотел поднять мешок, что обнаружился утром в коридоре здания, но Гаден его опередил.

— К заходу солнца будем в Тотэ, — ответил Ниг, после все трое развернулись и зашагали вдоль реки. А меня будто молнией ударило.

Откуда они знают наш язык?

Земля Вечного Пламени пылала под безжалостным солнцем. Небо оставалось чистым. По нему ленивым строем проплывали замысловатые линии пушистых облаков. Просто небо, каким я его видела и в поселении. В детстве, валяясь на траве, подальше от зорких глаз жителей, мы с Оданом придумывали названия облакам. Представляли, что те похожи на животных или лица знакомых людей. С возрастом мы перестали запрокидывать головы ввысь, там таились мечты, а реальность цеплялась за нас, приковывая взгляд книзу. Одно радовало. Надо мной висело то же небо, что и над матерью. Мы делили его на двоих.

Чёрная пыль прилипала к сапогам. Недалеко текла река и меня поразило, что уголь не окрашивал воду, превращая её в движущийся мрак. Позади и спереди высились руины. Маника — слишком огромный город. Благодаря строениям нам удавалось прятаться от солнца. Огня не было, но лучи поджаривали не хуже. Наши новые знакомые не проронили ни слова с тех пор, как мы покинули насиженное место. Но каждый раз, когда продолжали путь, я вздрагивала, едва взглянув им в след. Они не шли, они плыли. Ни у кого и никогда не встречала настолько плавные движения.

В привычной мне жизни, солнце разноцветным шаром медленно закатывалось за горизонт, окрашивая мир замысловатыми тёплыми оттенками. Хотелось любоваться буйством красок, добежать до кромки, где оно скрывалось. Проследить за ним, узнать тайны и куда держит путь. На Семаргле всё иначе. Палящий шар резко исчез, позволяя тьме укутывать чёрные равнины, сплетаясь телом с небом, разрешая прохладному ветерку нагуляться и наиграться вдоволь.

По дороге мы не наткнулись ни на одного Дагевабера, словно те обходили стороной обгрызенные руины и ленивую реку, что стремилась вдаль, видимо, желая покинуть мёртвую землю. Кольцо то безжизненно огибало палец, то сжимало его. Раньше оно вело меня, а сейчас явно останавливало. Я понимала, мы сменили курс и шли не туда, куда следует, но тело жаждало отдыха. Два, три дня покоя — малая плата за наши горести и усталость.

Путники остановились. Мы тоже. Лейла стрелой метнулась вправо и сорвалась на бег. Второй мужчина, не помню его имени, рванул налево. Ниг стоял к нам спиной и не шевелился. Через какое-то время убежавшие вернулись. Краем глаза я заметила, как занервничал Эльдур. Он глубоко вдыхал и выдыхал. Потом Ниг повернулся и поманил пальцем. Мы глядели на странные руины в виде полукруга, которые напоминали вырванные, а после вставленные в землю зубы громадного чудовища. Или, возможно, это была нижняя часть пасти. Ниг наклонился и поднял довольно широкую и объёмную железную крышку. Двое его соратников взялись за неё по обе стороны и отошли подальше.

— Прошу, — Ниг указал рукой вниз. — Не бойтесь, это вход.

— Только после вас, — Одан высказал наши общие мысли и обнял Флигу за плечи.

— Как скажите, — Ниг опустил ногу в пустоту, потом другую и испарился. Вокруг темень, хоть глаз выколи, а мы собрались лезть неизвестно куда. Хотела уже передумать и уйти отсюда, поскольку остальные ждали только моего решения, но тут показалась голова Нига. — Уверяю вас, у нас безопасно, — и снова исчез.

— Вперед, — я зашагала к дыре. Посмотрела вниз и не увидела ничего кроме зияющей темноты, но вдруг внутри замигал мягкий и уютный свет. Я погрузила ногу в пропасть и уперлась в лестницу. — Тут спуск, всё хорошо, пойдёмте, — первой за мной нырнула Флига, нашу цепочку замыкал Эльдур.

Лейла и второй мужчина закрыли вход и остались на поверхности.

Мы спускались в подземелье. Прошли около ста ступеней, уходящих вглубь винтовой лестницы. Температура снизилась, стало холодно. Вдоль стен мигал свет, похожий на угольки, а земля по обе стороны была рыхлой. Настоящая земля, не уголь. Миновав лестницу, двинулись вперёд по коридору, который постоянно ответвлялся, приглашая свернуть направо или налево, но Ниг сказал идти за ним и не таращиться на коридоры. Я невольно заприметила силуэты, будто стражники, охранявшие покои лабиринтов.

Лабиринтов, которые образовали весьма уникальные, переплетающиеся, непроходимые комбинации. В бесконечности запутанных коридоров, как узких, так и широких, высоких и низких, иногда прямых, но чаще извилистых, выбраться самому будет не под силу. Они больше походили на ловушку для незваных гостей.

Пройдя несколько залов, мы очутились в склепе, потолки которого удерживали уродливые глиняные колонны. Стояла мертвая тишина. Я слышала, как камни шуршали под нашими сапогами, и где-то капала вода. Тускло желтоватое свечение и пустые глазницы обитателей вызывали панику. Кладбище. Казалось, что повсюду на нас таращатся призраки и смерть дышит прямо в затылок. Ниг не останавливался, мы тоже. Дальше шёл лабиринт из костей и черепов, а потом мы попали в город.

Огромное пространство, где туда-сюда гуляли люди. Их было настолько много, что я пошатнулась. Город в земле. Со стенами, площадями, разделенными отсеками и загороженными, аккуратно вставленными в пол досками. Каждая площадь отличалась от предыдущей. На нескольких имелись маленькие строения, по которым бегали и играли дети. Одна площадь была усыпана скамейками, а между ними змеилась тропинка, по бокам которой росли тонкие растения. Как они выжили без солнечного света? Где-то площади пестрили разноцветными столами. Те ломились от диковинных штук и очень гадкой на вид еды. Люди подходили, брали, что хотели и оставляли какие-то предметы взамен. Вот только вместо неба над головой висел грязный кусок земли. Вместо звёзд — вкрапления огоньков.

Высокие стены тянулись далеко вперёд. В них прорыли углубления, превратив в подобие комнат, где сидели группы людей. Внутри располагались столы, стулья, иногда виднелись шкафы. Каждый, кто находился там, занимался делом. Одни во что-то играли, другие ели и смеялись. Я огляделась по сторонам и поняла: никто не обращает на гостей внимание. Народ проходил мимо, стараясь не задеть. Они словно обтекали нас, наверное, из-за Нига. Он шёл впереди, ему улыбались и уважительно наклоняли головы.

Я и представить не могла, что воздух в столь запертом пространстве способен быть свежим, если не считать отвратительные запахи подгорелой еды. Никто из нас не осмеливался заговорить, будто боялся испортить новые ощущения. Впечатления от чуда. Оторвав взгляд от созерцания города, я принялась разглядывать жителей.

Недалеко гомонила толпа мужчин и женщин. Кто-то спокойно говорил, а кто-то орал. Одеты люди были в видавшую виды древнюю холстину. Не рваную, чистую, но такую старую. Мимо меня пробежала молодая девушка. Плотная ткань едва прикрывала её грудь и то, что ниже живота. Я повернула голову и едва не споткнулась. Прижавшись к стене, стояла женщина, возле неё мужчина. На нем красовались короткие штаны и распахнутая рубаха без пуговиц. Жирное пузо свисало едва ли не до колен, и безобразно подпрыгивало от его хохота. Женщина накрылась одной полоской какой-то серой тряпки, у неё вывалилась одна грудь, которую мужчина с удовольствием сжимал. Никто на них не глазел. Перевела взгляд на Одана, после на остальных, все смотрели только вперёд. Я раскраснелась и решила больше не изучать обитателей странного города.

Ниг нырнул в новый лабиринт, мы за ним. Там было довольно сыро и воняло то ли плесенью, то ли затхлой водой. В глаза ударил резкий, неприятный яркий свет. Я поморщилась, а когда привыкла к свечению, увидела, что очутилась в комнате. Маленькое помещение напоминало шар. Вырытые дугой стены и потолок. По периметру расставлены скамейки с узким проходом посередине. В дальнем углу находилось возвышение, а нем трон, сделанный из угля и накрытый шкурами, там восседал мужчина. Место и обстановка напомнили Купол и алтарь, где Почитатель читал книгу Рода. Рядом с мужчиной стояла женщина с гордой осанкой и вздернутым кверху подбородком.

— Государь, — голос Нига изменился до неузнаваемости, стал нежным и живым. — Я встретил путников, блуждающий по нашей земле, — он поклонился, согнувшись вдвое.

Мужчина вальяжно поднялся. Его рост был выше среднего, но намного ниже Одана. Широкие покатые плечи придавали сутулый вид. На нем висела истрепанная, в заплатках, но чистая одежда. Пускай простоватая, однако смотрелась благородно, возможно, из-за того, что мужчина её так преподносил.

Он спустился с пьедестала, не выпуская из рук красивую трость, которой постукивал по земле при каждом движение. Он не хромал, наверное, использовал данную вещь как заключительный штрих образа. Удивило другое — перчатки. Кипельно — белые. На нескольких пальцах виднелись прорезы, но глаз цеплялся лишь за цвет, так несуразно врезанный под внешний вид мужчины.

Загорелое, скуластое, довольно притягательное лицо не выражало никаких эмоций. Ни один мускул не дрогнул, глядя на нас. Густые волосы красноватого оттенка были пострижены кусками и небрежно торчали в разные стороны, что придавало ему вид сорванца, никак ни главного. Зелёно — карие глаза, будто лианы, сплетенные с корой дерева, смотрели холодно — пристально.

Взгляд умный и рассудительный, как у мудрого человека. Пожалуй, этот самый взгляд никак не сочетался с выражением его лица, так же как и непропорционально большой, с внушительной горбинкой нос. Мужчина выглядел ужасно неприятным, но по-своему симпатичным.

— Добро пожаловать в Тотэ, — он подошёл почти вплотную к Нигу и упёрся обеими ладонями в трость, широко расставив ноги. Но его голос… Словно свист утреннего ветра и грозное завывание урагана. Интересное сочетание несочетаемого. — Я — король.

Ниг склонился ещё ниже. Мы переглянулись.

— Это имя? — тихо спросил Одан, чтобы услышали лишь свои.

— Нет, это что-то вроде Главы, — прошептала я, а после ответила королю. — Моё имя — Диина, — и зачем-то протянула руку.

Мужчина брезгливо посмотрел на неё, потом на меня, а у меня сперло дыхание, и не только у меня.

Кольца пропали.

Сердце бешено заколотилось. Ощутила громадную пропасть под ногами, ещё миг и сорвусь. Глаза забегали по комнате. Хотелось бежать без оглядки или биться о землю и кричать, кричать, кричать. Я задрожала. Флига ухватила за левую руку, которая тряслась. Да что там рука! Я вся тряслась. В память вгрызались мгновенья, пока шли сюда. Никто меня не трогал, не прикасался, даже близко не подходил. Как могли пропасть оба кольца? Перестала дышать и выпучила глаза на короля. Он также выпучил свои на меня.

— А мужчины умеют говорить? — король оторвал взгляд от меня и уставился на Эльдура.

Мне было плевать на его слова. Плевать на короля. Мои кольца. Они пропали.

— Чем же королю не угодила Диина? — Эльдур сощурил глаза и слегка прорычал.

— Я привык разговаривать с главным в группе, — он противно цокнул языком, а я едва держалась на ногах.

Одан тоже задергался. Гаден подкрался ко мне, встал по другую сторону от Флиги. Оба буквально держали меня.

— Диина главная, — Эльдур повторил за королём, упёрся на копье, поставив то перед собой.

— Главная — женщина? — у короля вытянулся подбородок. — Интересно, — повернул голову влево и жестом подозвал женщину, стоящую у трона.

— Диина, успокойся, — прошептала Флига, а душа, как загнанный зверь, металась внутри, и я ощутила…

Ощутила их силу. Кольца не пропали, они скрылись от глаз. Почувствовав мою панику, напомнили о себе. Я почти заплакала и, чтобы отвлечься, пригляделась к женщине.

Худое, бледное, застывшее в одной гримасе лицо. Никакой мимики. Мутно голубые глаза не двигались. Живая статуя из дерева. Несмотря на это, она была хорошенькой. С великолепными золотыми волосами, уложенными в идеальный хвост. Нос и губы одной линией, а вот бровей и ресниц не наблюдалось, их будто вырвали с корнем. Странная женщина, вызывающая интерес и пугающая одновременно.

На ней висело. Да, именно висело из-за сильной худобы длинное платье с открытыми плечами, что торчали наподобие штырей, которые расставляют охотники для поимки добычи. Верх платья обмотан верёвками, что не давало ему спадать. Шлейф тянулся от самого трона. Ткань казалась лёгкой, даже прозрачной, отчего белая кожа придавала платью бледный оттенок, хотя оно было голубым под цвет её глаз.

— Моя жена — Королева, — король протянул руку, и когда она коснулась его, её лицо переменилось, становясь добрым и простодушным. Глаза оживились. Невозможно было понять, сколько ей лет. Слишком молодая, лёгкая, но в то же время властная, грозная, взрослая.

— А имён у вас нет? — Одан сложил руки на груди.

— Есть. Но называйте нас Король и Королева, — король немыслимым образом осмотрел нас всех разом. — Ниг, перестань кланяться. Принеси гостям попить, разговор будет долгим, — развернулся и пошёл обратно к трону.

Мы не желали и шагу ступать. В мире, полном хаоса, такое высокомерие: отвратительно.

— Садитесь, — произнесла королева, и от её голоса у меня волосы встали дыбом.

Звук будто ножом по стеклу. В ушах зазвенело, но я взяла за руку Флигу и зашагала к трону. Мы сели на длинную скамью перед королем.

Я рассмотрела угольный трон, тот, кто его смастерил, потрудился на славу. Плавные линии рубцов, идеальные углы, покатость подлокотником и верха спинки. Шкуры изначально белых оттенков измазались в чёрный, но надежно защищали перчатки короля. Точно не могу сказать, каким животным принадлежал мех, но явно не диким.

— Диина, — король смаковал имя на языке. — Расскажи, главная, — едва не рассмеялась. Когда-то из меня хотели сделать жену Главы, теперь сама превратилась в Главу. — Откуда вы прибыли? Как ваши имена? И куда направляетесь, — его глаза наполнились сочным зелёным цветом. Я увидела в них рощу, куда сбегала, будучи маленькой.

— Мы здешние. Живём на границе со стеной. Куда держим путь — не важно, — за меня ответил Эльдур. Я одобрительно кивнула.

— Почему говоришь, ты-воин? Она же главная. Или я что-то не так понял? — король подался вперёд, карябая тростью землю под ногами. И тогда я обратила внимание на его обувь. Точнее, на её отсутствие.

— Диина главная. Но мы равны, — Эльдур оказался потрясающим переговорщиком.

Я задумалась: как бы сложилась моя судьба, будь Эльдур в поселении? Но мои мысли оборвали.

— Значит, вы дети Черноголовых, — не вопрос, утверждение. — Те, кого воруют из земель через стену, — король зевнул, будто ему наскучил разговор, а меня передернуло.

Он знал. Эти люди знали о нашем поселении. О том, что крадут детей. Знали и ничего не делали. Не помогли, не уберегли. Пускай семья Эльдура и другой вид, но они продолжают быть чудовищами. У меня вспотели ладони. Захотелось испепелить этого надменного идиота. Эльдур сжал мои пальцы.

— Да, мы, дети великих существ, — ответил Эльдур.

Я расслышала, как громко вздохнул Гаден, но, слава Роду, смолчал.

— Великих? Великие не калечат своих детей, — король указал кончиком трости на изуродованную руку Эльдура.

— Это не они. Враг пометил, — спокойно отозвался Эльдур, а я елозила на скамейке.

Ещё немного вскочу с места и наору на него. Кто бы говорил? Двуличный мерзавец! Эльдур чувствовал мой гнев, поэтому надавил на руку, прижимая к скамье. Я поразилась его выдержкой, ведь он самый вспыльчивый из нас, а сейчас мы поменялись характерами.

— Ваши имена? — король будто утратил интерес к рассказам: откуда мы и куда идём.

— Я Одан, — тот сидел по правую сторону от Эльдура, я полевую.

— Я Флига, — она устроилась рядом со мной слева.

— Я Гаден, — он был возле Флиги.

— Рута, — она не ответила, она словно послала короля в самое отдалённое место на земле.

— А как твоё имя, воин? — король выплюнул слова.

— Эльдур, — тот сморщил лицо.

Кажется, королю это показалось забавным, он улыбнулся.

— Прекрасно, — протянул король. Я посмотрела на королеву, которая опять стояла возле трона статуей. — У нас ещё будет время поговорить. Хотел бы послушать истории о том, как вас похищали и как вы жили. Интересно узнать, откуда у вас такая одежда и оружие, — он по очереди посмотрел на каждого, у меня сердце пропустило удар. — У меня ещё много вопросов, — король оскалился, но знал бы он, сколько вопросов у меня. — Однако ваш путь мне не интересен, наверное, ищите новый дом. Может вам понравится здесь, и вы останетесь. Места хватит всем, — стукнул тростью, и я заметила, как подошёл Ниг с подносом, на котором стояли стаканы с какой-то мутной жидкостью. — Это особая вода с полезными травами, — сказал король, видимо, прочитав любопытство на наших лицах.

Я отвела взгляд от стаканов к Нигу и прикусила губу. Молодого на вид мужчину вполне можно было назвать симпатичным, если бы не шрамы. Они, подобно вырванным из земли корням, вспороли кожу. Красные, фиолетовые, белые, набухшие шрамы покрывали всё лицо. Лишь глаза остались не тронутыми и блестели сотнями звёзд.

— Ниг, кто тебя так? — у меня не хватило бы смелости спросить, но Одан не из робких.

— Черноголовые, — ответил Ниг, сжался и отвернулся.

Кажется, ему стало тошно от моего пристального и ошарашенного взгляда. Хотела взять его за руку, произнести слова сочувствия, приободрить, но справа от трона, в темноте коридора заметила движение.

— Жрец, — король выдохнул слово, и то, превратившись в пыль, разнеслось по комнате.

Тот, кого король назвал жрецом, вышел из мглы. Сначала не смогла разобрать, кто перед нами, поскольку человек буквально состоял из тьмы, окутавшей его. Он прихрамывал и вдруг оступился, а я заметила, как дрогнул король. Жрец впился двумя руками в посох: толстую палку с металлическим полумесяцем на конце. Король вскочил с трона, намереваясь подбежать и помочь, но жрец гневно взглянул на него, отчего тот оторопел.

Крошечный, сухой, желтоватый старик с острыми, цепкими, злыми глазёнками. Нос отсутствовал, виднелись две дырки и что-то ещё, но разглядывать не хотелось. Жиденькие белобрысые с проседью волосы жирными паклями свисали до плеч. Он казался больным и крайне отвратительным. По нему было видно, что он недоверчив. Глаза цвета сажи бегали, оглядывая каждого, и сверкали ненавистью.

Грязная засаленная накидка, больше напоминающая дряхлую тряпку, какой женщины в нашем поселении мыли полы в домах, скрывала старика от посторонних глаз. Но в тусклом свете я разглядела усыпанную язвами кожу на руках. Жрец осторожно делал каждый шаг, и было в его приближение нечто зловещее, опасное, словно грозовая туча, застилающая небо. Я стояла и ждала, когда рванет молния и паразит на смерть. Его взгляд, движения и как он надменно вскидывал голову, заставляло замирать и задерживать дыхание.

— Я — великий Жрец, — мы разом съёжились от гнусавого голоса. Казалось, жрец говорил через две отвратительные дырки в носу, из которых вытекало нечто зеленоватое. Меня затошнило, а король, королева и Ниг поклонились. — Кто такие? — его глаза превратились в две щелочки, глядя на нас.

— Великий жрец, гости прибыли с границы у стены, — Ниг чуть ли не целовал пол перед ним. Эльдур и Одан хмыкнули.

Жрец дёрнулся, и я ощутила исходящую от него волну жёсткости и злости.

— Ты, — старик указал на меня костлявым пальцем, — Поешь, отдохнешь, придёшь ко мне в читальню, — хотела возразить или забросать присутствующих вопросами, но почему-то лишь кивнула.

— Я тебя повсюду ищу! — в комнату — шар ворвался мужчина и встал как вкопанный, разглядывая всех. Потом остановил взгляд на Ниге и продолжил, — Я тебя ищу! А это кто? — он нарисовал круг в воздухе, намекая на нас.

Человеку было лет, наверное, сорок или больше, судя по морщинам. Хотя в нашем поселении один мужчина двадцати пяти лет выглядел на все пятьдесят. Вошедший был одного роста с королем, но очень полный. Из под рубахи неуклюже вываливался живот, но не такой большой, как у того мужчины, которого встретила в городе.

Из волос осталась только челка, завитушкой ложившийся на лоб. Лицо землистого оттенка и отекшие припухшие веки, что наваливались грузом на глаза, отчего те казались мелкими и красноватыми. Рот утопал в пышных усах серого цвета. Это, пожалуй, единственный густой покров.

Старые оборванные вещи стесняли движения, поскольку были малы. На рубахе в области груди виднелись прилипшие куски неизвестного происхождения: явно еды. Он, не переставая, гладил щёки грязными жирными руками с чёрными ногтями.

— Государь, — мужчина кивнул королю. — Великий жрец, — тому он поклонился, а на королеву даже не взглянул. — У нас неотложные дела. Ниг, иди за мной. А вы… — он слегка улыбнулся. — С вами познакомлюсь позже, — развернулся и пошёл обратно.

Ниг едва не ползком последовал за ним.

— Помощник Короля, — пробубнил жрец.

Кажется, он закатил глаза от недовольства и больше ни проронив ни слова, удалился в ту же тьму, откуда пришёл.

Эти люди вызывали во мне панику. Они напоминали диких зверей. Или, возможно, я преувеличиваю? Ведь прежде мне не доводилось встречать людей, кроме тех, кто живёт в поселении. Хотя некоторые из них тоже походили на зверей. Не знаю отчего, но нам не хотелось говорить. Внутри бурлила смертоносная река, но течение разбивалось о наши уставшие тела.

— Королева проводит вас в покои. Отдохнёте немного, но обязательно посетите ужин. За вами придёт Ниг и укажет, где столовая, — король отрешенно махнул рукой в сторону.

Такое чувство, что ему настолько всё осточертело и единственное желание: остаться одному.

Платье королевы шуршало листвой на ветру, и мы тихо вышагивали за ней. Хитросплетенные лабиринты сменялись один за другим, пока мы не вышли в широкий, очень широкий коридор. Вдоль стен справа и слева виднелись двери в земной толщи. Под ногами ложилась дорожка из мелкого камня, который под тяжестью сапог слился с землёй воедино. Огоньки на потолке приятно мигали, создавая ощущение теплоты и дома. Да, я могла бы здесь жить, если привыкну.

Жена короля поочередно открывала двери и впускала по одному в комнаты. Я не стала разглядывать, что внутри, дожидаясь, когда дойду до своих покоев. Но стоило попасть в новое жилище, как едва не расплакалась. Королева захлопнула дверь, а я стояла посреди комнаты и не могла унять дрожь.

Помещение аккуратно вырыли в земле. У стены справа располагался шкаф из досок. Слева полки и на них… Книги. Много книг. Впереди возвышалась кровать, соединённая со стеной. Её слепили из земли, но накрыли деревянными пластинами и поверх уложили несколько мягких покрывал с кучей подушек. Под полками скромно прятался стол со стулом. Полноценное убежище для уютной жизни. Тут было безопасно, прохладно, свежо и умиротворенно.

Села на кровать и ощутила, насколько она мягкая. Эмоции захлестнули. Я была счастлива. Жизнь прекрасна. И если кажется, что рухнул мир, то стоит выломать двери и выпустить наружу душу. Счастье не нужно искать, оно всегда внутри. И ждать не нужно, ведь можно просто дать ему прийти. Я положила голову на подушки, улыбнулась и погрузилась в сон.

Вокруг бушевало пламя. Кожа покрывалась волдырями, грозясь лопнуть и спасть ошметками, оголяя тонкие кости. Натянула тетиву, желая выпустить синюю стрелу, почувствовать освежающую воду, что на время залатала бы раны, но на пальце не было кольца. Вой вырвался из глотки наружу, но языки огня слизали мой крик и проглотили.

Это сон. Всего лишь сон. Надо проснуться. Закрыла глаза, отдаваясь потоку жара, и кто-то дотронулся до плеча. Веки моментально вздернулись кверху, а я уловила слабый силуэт мужчины. На нем траурной вуалью висела накидка с капюшоном, закрывающим лицо. Он парил в воздухе, молча наблюдая. Боль от ожогов испарилась. Силуэт исчез, но на его месте появился другой. Светлый. Тёплые лучи обволакивали моё тело, даруя успокоение и приятную дрожь. Снова закрыла глаза, а когда открыла, меня окружили два ворона. Один белый, другой чёрный. Крик вырвался наружу, эхом прокатившись по мраку, и застыл вдалеке. Чёрный ворон, словно услышав меня, замахал крыльями и вцепился когтями в голову.

Стук в дверь заставил меня вскочить с кровати и отбиваться от птицы. Я била воздух и орала, пока Ниг не ворвался в комнату в позе нападающего. Он смотрел на меня, я на него. Мужчина с изрезанным шрамами лицом быстро пробежался взглядом по помещению и снова уставился на меня, опуская копье.

— Кошмары? — Ниг спросил так сочувственно, что я обняла себя за плечи. — Понимаю. Сам порой от них страдаю, — нависла тишина. Не знала, что ответить, а он явно пожалел, что сболтнул о себе лишнее. — Тебя ждёт ужин, воительница, — в привычной манере положил руку на грудь и наклонился.

— Пойду позову друзей, — было паршиво на душе, ужасно захотелось обнять Одана.

— Они уже в столовой, ждут тебя, воительница, — он указал на дверь, приглашая выйти. Я подчинилась.

— Называй меня по имени. Диина, — попросила, выходя из покоев. Ниг ничего не ответил.

В голове вихрем летали картинки из сна. Вороны, силуэты. Задрала рукава рубахи проверить, нет ли ожогов. Кожа была, как обычно, бледной. В желудке противно заурчало. Вспомнила, что не ела с самого утра, и то маленький кусочек хлеба. Следовало перекусить перед сном, но мешок с продовольствием Гаден утащил к себе в комнату. Эгоист. Я улыбнулась. Интересно, друзья поспали или окружили себя мыслями о новом месте и как поступать дальше.

Пока раздумывала, Ниг завёл меня в огромное помещение. В ровных рядах, вырытых в земле, находились столы и скамьи. Между ними пролегали узкие дорожки. К каждому месту вели три ступеньки. Столы накрывали тонкие доски, и те ломились от еды. В самом конце зала виднелся длинный стол, во главе которого сидел король. Именно там обнаружила своих.

Рядом с королем по обе стороны восседали помощники: мужчина с одной чёлкой и жрец. Дальше шли Одан, Эльдур, Гаден, Флига и Рута. Королева расположилась в конце стола. Мне кажется, что к женщинам тут относятся хуже, чем в нашем поселении. А возможно, я чего-то не знаю и предстоит разузнать.

— Иди сюда! — Одан заорал так громко, что присутствующие развернулись поглазеть на меня. Он хлопал ладонью по скамейке, указывая, чтобы села рядом с ним.

— Диина. Рад снова видеть, — протянул король, не успела я вплотную подойти к столу. — Присаживайся, — равнодушно махнул рукой, словно отгонял назойливую муху. — Сейчас подойдут Подавалки, скажут, что в меню, и ты выберешь, — закончил говорить и перевёл взгляд на своего помощника. А я почувствовала, как на меня таращится жрец.

Захотелось залезть под землю, только бы укрыться от ненавистных глаз.

— Мы не ели, тебя ждали, — сообщил Одан, постукивая ложкой по столу.

Я сжала губы, чтобы не рассмеяться, настолько голодным и несчастным он выглядел.

— Подвинь задницу и помоги сесть, — женский голос заставил всех умолкнуть.

Я посмотрела вперёд и первым делом наткнулась на перекошенное лицо Гадена, который от подобного заявления едва не вскочил с места. У него на плече лежала костлявая рука. Перевела взгляд на женщину, точнее на ужасно исхудавшую старуху. Тонкую, высокую, но скрюченную пополам. Для своего возраста она имела каштановые волосы без единого седого волоска. Те были собраны в какую-то сетку, позволяя большим ушам торчать в разные стороны.

Глаза непонятного цвета, то ли серые, то ли зелёные, казались затуманенными и блестели, как у больного лихорадкой. Я видела однажды такого больного в поселении. Его переносили в дом Целителей под пристальный взором жителей. Мужчина, не помню его имени, не выходил из хижины несколько дней, а когда за ним пришли, нашли в ужасном состоянии. Помню, тогда все перепугались, что он мог кого-то заразить. Слава Роду, никто не заболел. Вот и старуха в точности напоминала того больного. Но самым мерзким был её взгляд. Резкий, неподвижный, словно цеплялся за жертву и не отпускал.

Морщинистое лицо покрывали пятна и болячки, больше похожие на гнойники. Я часто видела такие у жителей поселения, особенно на руках. Одан говорил, что это из-за ядовитых растений, которые некоторые по ошибки срывали вместе с целебными травами. Но я впервые наблюдала столь обильное количество язв на лице, отчего смотреть было крайне неприятно. Однако старуха явно не стеснялась своего вида и что-то бормотала иссохшими губами с запёкшейся кровью, наверное, проклятия.

— Простите, — Гаден глядел на неё, как на мертвеца, с ужасом и сожалением.

— Не прощу. Подвинь жопу, говорю, и помоги сесть. Вроде молодой, а уже глухой как пень, — она стукнула пальцем по его голове. Я замерла, а Гаден резко подвинулся и ухватил её за руку, помогая сесть. — До чего тупая молодёжь пошла! — старуха кряхтела и ворчала. — Чего зенки вылупили? — это она бросила нам, тем, кто оказался напротив. — Рты прикройте. Ртом жрать надо, а не просто так разевать, — я расслышала щелчок, видимо, мы разом прикрыли рты.

— Шамея, не пугай гостей. И убери ногу с моей, — жрец даже не посмотрел на неё, выговаривая слова сквозь зубы.

— Заткнись, старый придурок! — она улыбнулась, и жрец завопил. Как я поняла, старуха надавила тому на ступню. — Чего ты там тявкал? — Шамея аккуратно закатала рукава, демонстрируя высушенные и испорченные временем руки.

— Не пугай гостей, — повторил за жрецом помощник короля.

— Умолкни, собака! — старуха оскалилась, демонстрируя гнилые зубы. Я закашляла. — Больная, что-ли? — её цепкие глаза ухватились за меня.

— Нет, — я вскинула бровь и сощурилась.

— Ты мне нравишься, девчонка, — она подмигнула. — Где твои псы, Гневливый? — я сначала не поняла, кому старуха задала вопрос, а потом оторопела.

— Я — король Шамея. Не забывайся.

Я расслышала, как помощник короля громко сглотнул.

— Поцелуй меня в зад, король. Скоро помру, скучать будешь, — она поправила сетку на волосах, а король вспыхнул от ярости.

— Ты уже лет сто помираешь и никак не помрешь, — засмеялся помощник.

— Еще один пёс затявкал. Умолкли и ответили на вопрос. Где псы? Или хотя бы один из них. Где Ниг? Он обещал принести кое-что с поверхности, — старуха пробежалась взглядом по столовой и, видимо нашла цель. — Ниг! Иди сюда, пес!

— Шамея, угомонись! — король закрыл лицо ладонью, но та не обратила на него внимание.

— Как звать тебя, девчонка? — Шамея протянула руку.

Не знаю почему, но я ухватилась за её ледяные пальцы и вздрогнула.

— Диина, — ответила, моргая без остановки, и ощутила, вернее, услышала шёпот у себя в голове. Он твердил, чтобы мы ничего не ели из того, что нам подадут. Я затряслась, а старуха намертво сжала ладонь.

— Ты мне нравишься, девчонка, — повторилась она и отпустила. Сердце билось, как гордый сокол в клетке. Не стану врать, я испугалась, и это заметили друзья.

— Ты в порядке? — Одан обнял за талию, а я посмотрела на него так, словно он спаситель, который прямо сейчас должен освободить от оков.

— Ты явно больная. Может, ты отправишься в покои и ещё отдохнешь? — сказала старуха с немым выражением лица. — Гневливый, твоя гостья плохо себя чувствует. Пойду, отведу её в комнату и заодно проверю, всё ли с ней хорошо, — король только кивнул. Он и рад избавиться от неё.

— Она должна зайти ко мне после ужина, — прохрипел жрец, пронзая меня не взглядом, а мечом.

— Обойдешься, старый придурок. Девчонке нужно отдохнуть. Завтра зайдет, — старуха привстала. — Ты, немощный, помоги встать! — это Гадену, и тот заторопился помочь.

Впервые вижу, чтобы Гаден не огрызнулся на выпады в его сторону.

— Тогда завтра после завтрака буду ждать в читальне, — жрец не глядел в лицо, только на пальцы.

Кажется, он видел то, что скрыто от глаз. Или же мне уже мерещатся всякие глупости.

— Мы пойдём с тобой, — Одан не шутку разволновался. Флига дрожала, переживая за меня.

— И правильно, — только и сказала старуха, заковыляв вперёд. — Ниг! Иди сюда, пес! — она снова переключилась на Нига, но тот сбежал.

— Заберите мешок из моей комнаты, там еда, — Гаден явно хотел пойти с нами, но я поняла, что он также желал поговорить с королем и прочими. Эльдур был с ним солидарен. О Руте промолчу. Она не уйдёт, пока Эльдур тут.

— У меня вопрос, — я поравнялась со старухой.

Шагала та медленно, поэтому решила, что успею с ней переговорить. Одан с Флигой шли позади. Честное слово, эти двоя напоминали мою стражу.

— У тебя много вопросов, а не один, — Шамея взяла меня под локоть.

— Вы правы, — я чувствовала, насколько худощава её рука, и вся она, кажется, старуха, весила как пушинка.

— Задавай, девчонка. Но, называй меня Шамея, никаких «Вы».

Мы исчезли в потоке лабиринтов.

— Откуда вы знаете наш язык?

Согласна. Странный первый вопрос.

— Мы знаем много языков. Этот самый лёгкий.

Или же жители города просто подстроились под нас. Хотя помощник короля, явившись в комнату с троном, изначально кричал на этом языке. Он ведь не знал, что мы там.

— Как давно построили город? — наконец-то правильный вопрос.

— Когда мразь Семаргл пустил своих псов по земле, народ успел добежать до водохранилища Кахарабаса. Под ним тянулись туннели. Так и спаслись. Сначала мы были бессмертны, но стоило Семарглу разгневаться, и он забрал дары. Однако что-то осталось. Мы стали смертны, но живём долго. Мне вот двести шестьдесят лет. Жду, когда подохну, а всё никак. В те времена мы были глупыми и жадными до власти, но, попав сюда, быстро сообразили, что нужно делать. Потихоньку создали город. Я тут самая дряхлая, если не считать старого придурка, который бегает с голой жопой и орёт, что он жрец, — Шамея попыталась улыбнуться, но я приметила, как тень печали легла на морщинистое лицо.

— Ты единственная, кто разговаривает с королем, как с равным, — мне следовало бы задать главный вопрос.

— Я же сказала, я самая дряхлая. Не сегодня, завтра помру. Что он со мной сделает? Ничего. К тому же, какой бы занозой не была, он уважает меня. Мы с самого начала вместе. Только зря этого старого ушлепка при себе держит. Я бы уже давно того на поверхность отослала, пускай Черноголовые его иссохшие яйца оторвут, — у меня округлились глаза, а Шамея плюнула себе под ноги.

Вот это женщина.

— А почему вы мне сказали, чтобы не притрагивалась к еде? — я спросила, а она остановилась, развернув озлобленное лицо.

Одан с Флигой едва не врезались в нас.

— Ты что мелишь, девчонка? Я ничего такого не говорила! — она больно ткнула локтем мне в бок. Ощущение, словно ножом проткнули ребра. — Ты точно больная. Выспись, чумная! — Шамея отвернулась и продолжила шагать.

А я слышала её шёпот, повторяющий те же слова: Чтобы ничего не ела, особенно, не ужинала.

— Дальше сами дойдёте. Если будут ещё вопросы, задавайте их псу или гневливому, — старуха злилась, надо было держать язык за зубами.

— Почему пёс? — я поняла, что та говорит о Ниге.

— Он главный пёс своры Гневливого. Рыщут на поверхности всякую дрянь, а тут пресмыкаются. А вообще, спроси у него сама, почему он пёс. Всё, достала ты меня, девчонка, и утомила. Понадоблюсь — зови, — Шамея грузными шагами продолжила путь, а я только осознала, что мы оказались возле коридора, где находились наши комнаты.

Мечтала раздобыть ответы, а получила ещё больше загадок. Одан, я и Флига в тишине доели остатки продовольствия из мешка. Поделились впечатлениями и страхами по поводу странного города и обитателей. Флига захотела остаться у меня, но я не могла позволить ей мучиться всю ночь, наблюдая за мной. Нам всем необходим отдых.

Раздумывая о завтрашнем дне и составляя список вопросов в голове, которые собиралась задать королю, жрецу и ещё кучи народу, не заметила, как погрузилась в сон. Меня разбудил вой. Не сразу осознав, где нахожусь, долго соображала, куда попала и откуда доносится звук. Потёрла сонные глаза и открыла дверь. Вой просачивался из комнаты Гадена.

Постучала, но в ответ услышала визг. Открыла дверь и увидела Гадена на коленях. Его рвало густой вязкой жижей, не просто рвало, выворачивало. Он не останавливался, сгибая спину ниже к земле. Прильнула к нему. Первым делом Гаден остановил меня, вытянув руку, но после схватился за живот. Меня повело. Душа покинула тело и смотрела с высока.

Отравили.

Ноги сорвались на бег. Самая близкая комната Эльдура, я ворвалась, не постучав, и замерла.

Эльдур сидел на полу голый, а на нем, изогнув спину, восседала Рута. Его левая рука сжимала её грудь, а губы облизывали набухший сосок. Мне следовало уйти или заорать, но я лишь смотрела, будто кто-то прибил меня к полу. Чувствовала разрывающие плоть гвозди. А Эльдур продолжал ласкать тело Руты.

Его ловкий язык путешествовал по её шеи, губам и возвращался к грудям. Эльдур их то лизал, то сосал, словно желал поглотить без остатка. Рута елозила вверх — вниз и тяжело дышала. Тонкие пальцы гладили мускулистую спину Эльдура, взъерошивали волосы. Я продолжала глядеть, а слезинки одна за другой капали на пыльные сапоги.

Мне было плохо. Очень плохо.

Кто-то безжалостный связал веревками, не разрешая шевелиться.

Мне было больно. Очень больно.

Бедное, искалеченное сердце билось о грудь, рассыпаясь на куски. Душа ныла, вырывалась наружу, не желала смотреть, не желала терпеть. Надежда, что жила во мне, захлопнула дверь, навесила замки, выбросила ключи. Я давно перестала ждать счастье. Потеряла ту нить, что вела к любви. Любовь была, но не было меня. Огонек мечты потух на глазах, превращаясь в дым реальности.

Наверное, именно так рождаются и умирают звезды.

Так умирала я, глядя, как Эльдур поднимал Руту, клал спиной на землю, целовал живот, спускаясь ниже. Раздвинул тощие, покрытые веснушками ляжки и исчез из виду. Лишь только стон срывался с губ Руты и летел, летел, приземляясь мне на плечи, придавливая к полу.

Она хватала его за волосы и тряслась всем телом. Эльдур поднялся выше, поцеловал в губы. Я видела, как он кусал за нижнюю губу и прорывался языком в её рот. Рута обвила его спину ногами и шептала: Хочу. Слезы затмили взор. Я кричала, кричала, кричала, но никто не слышал, пока Эльдур не повернул ко мне лицо.

— Диина?

1.3 Дикие звери

Ревность — чувство, способное губить. Оно доводит до безумия, вызывает желание убить. Не замечала за собой такого раньше. А сейчас зерно страдания прорастало в сердце слишком глубоко. Я горела в плену агонии. Пыталась побороть гадкое чувство, но не смогла. Ревность безжалостно разрывала плоть. Гнев затмил разум. Колючий. Ядовитый. Наверное, это сон, или я действительно сошла с ума.

На окаменелых ногах, с трудом приподнимая тяжёлый груз, попятилась назад. Эльдур смотрел чужим неживым взглядом. Он словно знал, кто я, но не узнавал. Глаза казались стеклянными и покрытыми пеленой. Я видела подобное однажды. При очередном нападении Уничтожителей дочь одного из Мастеров убежала в лес. Её искали несколько суток, а потом решили, что девочку похитили.

Прошли недели. После того, как в поселении отстроили новые дома, похоронили погибших, мы с Оданом убежали гулять по роще. Помню, тогда сильно разозлилась на маму за то, что та не разрешила притащить в жилище червяка, которого, как мне казалось, я спасла. Бродя среди деревьев, мы старались не заходить далеко, но Одан приметил редкое растение, и мы вторглись в самую глубь зелени. Там и наткнулись на мёртвую дочь Мастера. Её глаза были мутными и покрытыми белой пеленой, будто тонкая ткань. Эльдур в точности смахивал на ту мёртвую девочку.

— Диина, — прошептал Эльдур, продолжая смотреть на меня и двигаться взад-вперёд елозя на Руте, которая стонала и извивалась, как змея, насаженная на острие копья. — Диина, — повторил он и протянул руку, а я взвизгнула, зажимая рот онемевшей рукою.

— Диина! — расслышала испуганный голос друга в коридоре. Медленно ступая спиной к выходу, наткнулась на барьер в виде груди Одана. — Род всемогущий! — только и выпалил он.

Потом прикрыл ладонью мне глаза, вывел из комнаты и закрыл дверь.

— Что случилось? — Флига развернула меня к себе. Начала осматривать и щупать.

— Там это… — Одан почесал шею, топчась на месте.

— Не важно. Гадена отравили, — не знаю как, но побежала к нему. — Гаден! — моё крошечное сердце выпало из груди и разбилось в дребезги, когда увидела, как тот сидит, прижавшись спиной к кровати.

Он казался мёртвым, наверное, я тоже.

— Я в порядке, — промямлил Гаден.

Я пошатнулась. Хорошо, что Флига во время подхватила за локоть.

— Неть, ты весь в блевотине и отвратительно воняешь, — Флига зажала нос пальцами.

— Да, дыши ртом, так вкуснее, — Гаден рассмеялся.

Флига показала ему кулак, а я вздохнула с облегчением.

— Что ты ел? — спросил Одан, подойдя к Гадену и помогая тому пересесть на кровать.

— Тоже, что и Эльдур с Рутой. Нечто ужасное на вид, но съедобное. Кстати, они там себя нормально чувствуют? — Гаден поморщился, глядя на землю, где ещё недавно исторгал из себя ужин.

— Очень даже нормально, — Одан хихикнул, а у меня из глаз прыснула ярость.

— Можно переночую у тебя в комнате? — Гаден с жалостью поглядел на Одана, тот похлопал его по спине.

— Я помогу донести покрывала и подушки, — Флига дернулась, потом обратилась ко мне. — Ты как?

— Хорошо, иди. Я пойду спать, — махнула им рукой и, шатаясь, вышла из комнаты, где воняло рвотой, но запах потных тел Эльдура и Руты был намного хуже.

Не могла унять дрожь, лёжа на кровати, и обнимая колени. Мечтала забыться долгим сном, разбиться о мир грёз. Мне даже было наплевать, если вновь приснятся кошмары, только бы не ощущать пустоту, поглотившую меня целиком. А почему я страдаю? Эльдур не связан со мной отношениями. Не говорил слов о любви. Порой ревность читалась в его взгляде и поступках, но, возможно, это лишь плод моего воображения? А что я испытываю к нему? Не сказала бы, что люблю его, но увидев, как прикасается к другой. Как ласкает и целует её, готова была испепелить их на месте. Испепелить весь мир. Словно в руках трепетало счастье, а я сжала его, уничтожила.

У меня есть любящий мужчина, которого люблю. Да, люблю. Особой, призрачной любовью. Он есть, но его словно и нет. Стоит потянуться и дотронусь до него, но когда делаю шаг, он исчезает. Будто игра в догонялки. Бегу за ним от меня. Потом он за мной. Спотыкаюсь, падаю, жду протянутую руку, но её нет. Сама встаю, борюсь, убегаю, а в самом конце натыкаюсь на стену. Стучу по ней, разбивая кулаки до крови, пытаюсь сломать, а потом понимаю — это не стена, это мои чувства. Возможно, я не умею любить? Просто ищу пропитанную светом нить, что приведёт к радости. А может мне и вовсе не нужна нить? И любовь не нужна?

Подушка пропиталась слезами, впитывала их, наслаждалась вкусом. Гул в голове от недавних стонов блаженства, картины напряжённых голых тел отступали, сменяясь темнотой. Я очутилась в Куполе. Снаружи доносились весёлые крики детворы. Внутри строения было прохладно и тихо. Знакомые скамьи стояли ровно в ряд, а тёплые лучи, прорезая окна, дотрагивались до моих холодных рук. Впереди угрюмо возвышался алтарь, хранивший покой старой книги Рода.

Осторожно сделала шаг, половицы жалобно заскулили. Воспоминания о прошлом сжали виски. Я медленно иду к Почитателю под пристальными взглядами голодной своры волков, готовых перегрызть мне глотку. Вспотели ладони, и пот ошпарил лицо. Стало трудно дышать. Мысленно позвала Ярило, но быстро прогнала думы прочь. Ему нельзя появляться, нельзя помогать. Боковым зрением заметила движение в стороне молельни. Повернула голову: никого. Посмотрела снова на алтарь, а там сидело два ворона. Один чёрный, другой белый. Горло сдавило, колени подкосились. Собралась бежать, но чёрный ворон спрыгнул с алтаря и обратился в силуэт мужчины.

Проснулась в холодном поту. Рубаха, жилетка и покрывало подо мной намокли. Сколько я спала? Мгновенье, дни, недели? За дверью послышался шум. Кто-то громко разговаривал и ворчал. Попыталась успокоить дыхание и сердце, что било молотом по рёбрам. Во рту пересохло, захотелось пить. Встала с кровати и двинулись в сторону шкафа, будто меня повели к нему. Открыла и обнаружила посудину с водой и бережно сложенные тряпки. Сначала немного отпила, остальной водой умылась, а тряпками вытерла лицо.

— Диина! Просыпайся! — в дверь тарабанил Эльдур.

Кажется, я провалилась сквозь пол, едва услышав его голос.

— Чего тебе? — открыла дверь, и из глаз полетели молнии, жаль, не прожгли его насквозь. Эльдур стоял и моргал с застывшей в воздухе рукой. — Чего надо? — буквально прорычала.

— Что с тобой? — его невинный взгляд меня добил.

— Со мной?! — крик сам вырвался из глубины, и я залепила ему пощёчину.

— Я… — Эльдур обомлел и прижал ладонь туда, где ещё виднелся отпечаток моих пальцев.

— Уйди! — попыталась выйти из комнаты, но Эльдур загородил проход. — Уйди, говорю! — стукнула его в грудь. — Пошёл прочь! — толкать было бесполезно, все равно что пытаться сдвинуть гору.

— Диина! — он ухватил меня за запястье.

— Не трогай меня! — опять залепила пощёчину только левой рукой и, видимо, попала по кости, поскольку ноющая боль пронзила моментально.

— А вот и ты, девчонка, — в коридоре послышался язвительный тон Шамеи. — Чего встал, как член при виде голой девки? Отодвинься, боров! — старуха пихала Эльдура худыми сморщенными ручонками.

— Что? — Эльдур, наконец, обрёл дар речи и отскочил от двери как ошпаренный.

— Ничего. Иди отсюда, — Шамея указала ему пальцем куда-то далеко и подошла ко мне в плотную. Я ощутила зловонный запах, исходящий от неё, и скривилась. — Не хило тебя перекосило, девчонка. Или мой аромат не нравится? Это я зубы не почистила, — Шамея дыхнула на меня, к горлу подступила желчь. — Выстояла, ты посмотри. И все таки ты мне нравишься, девчонка, — старуха силком вытащила меня из покоев, а Эльдур продолжал стоять, будто забыл, как двигаться.

— Покои убраны — воин, — произнес Ниг, выходя из комнаты Гадена. За ним прошмыгнули две девушки, быстро скрывшиеся в лабиринте.

— Спасибо, Ниг, — Гаден похлопал того по плечу и подошёл ко мне. — Странный вечер был вчера, не так ли? — он приобнял меня. Старуха оглядела Гадена с ног до головы.

— Свинство — не порок. Нечего было жрать в три горла, — Шамея не сказала, а прошипела.

— Я не… — начал Гаден, но его толкнул Эльдур, проходя мимо. Не сказав ни слова, тот покинул коридор и пропал.

— Надо позавтракать, — Одан вылез из своей комнаты вместе с Флигой.

Они так мило улыбались, что у меня в душе запорхали бабочки, но тут же рассыпались. Я уставилась на старуху.

— Красавчик прав, надо позавтракать, — Шамея подмигнула мне и заковыляла прочь.

В столовой всё было таким же, как вчера, только длинный стол пустовал. Короля и его помощников не наблюдалось. Шамея вальяжно вышагивала по дорожке, постоянно делала кому-то замечания или откровенно ругалась. Из её уст иногда выскакивали слова, которые я никогда не слышала, но очень боялась, что запомню их и однажды удивлю друзей грязью, выливающийся из моего рта. Старуха, в привычной манере, ворча и бормоча под нос нечто неприличное, уселась на скамейку, приглашая нас присоединиться. За здоровенным столом мы казались мошками, упавшими в посудину с молоком.

— Я буду лепешки и яйца. Думаю, вы тоже, — Шамея оглядела всех разом, подняла руку, и с другого конца столовой к нам заспешили две девушки.

— А можно я что-нибудь другое выберу? — Гаден замялся, садясь рядом с Оданом.

— Как хочешь, — старуха мельком взглянула на меня.

— Нет, Гаден, мы будем есть то же, что и Шамея. Составим ей компанию, — стукнула его носком сапога под столом. Он подскочил, но молча кивнул.

— О, Эльдур! Иди к нам! — заорал Одан.

И как он успевает следить за всеми? Кто вошёл, кто вышел.

— Задавай, — процедила Шамея сквозь зубы, постукивая обгрызанными ногтями по начисто вытертой поверхности стола.

— Что? — не поняла, о чем она.

— Вопросы задавай. Я же вижу, как сидишь, скамейку зарницей трешь, словно за неё кусают. Постараюсь ответить на всё, о чем спросишь, — Шамею с двух сторон облепили подошедшие девушки в коротких платьях. Мне даже стало не по себе, насколько те короткие. — Несите всем лепешки и жареные яйца. Пить будем чай, но из моих запасов, — приказала она, девушки испарились.

— А где Рута? — спросила Флига, не успел Эльдур сесть рядом с ней. Эльдур, Флига, Одан и Гаден оказались напротив меня и Шамеи.

— Спит. Не стал будить, — Эльдур говорил в стол, не поднимая головы. Я видела, как у него пылали щеки.

— Тогда надо захватить ей еды, чтобы в комнате поела, — Флига не понимала, что происходит, отчего перекидывала взгляд то на меня, то на Эльдура, но спрашивать ничего не стала.

Флига действительно изменилась после смерти. Тело обдало жаром от воспоминаний, пришлось быстро отмахнуться от них.

— Делай, как пожелаешь, — Эльдур буквально клевал носом деревянную поверхность.

Так ему и надо, пускай чувствует вину.

— Почему Подавалки? — спросила я, поглядев на Шамею.

— Работа у них такая. Подавать. У каждого в городе своя работа, — мы переглянулись, здешние устои напоминали наше поселение. — Каждый должен выполнять данное ему дело. Если не станет, начнётся беспорядок. Там, где беспорядок, начинается хаос. Там, где хаос, начинается война, а дальше — смерть, — я бы с ней поспорила, но не моё право лезть в правила чужого города. — У меня тоже есть работа. Я заноза в заднице короля, — старуха громко засмеялась, и на удивление её смех был как у молодой задорной девушки, а мы лишь натянули глупые улыбки. — Мы построили огромный город, разделённый на секции. Есть несколько площадей и спальных районов. Пастбища. Там выращиваем скот, — у меня вытянулось лицо. — Да, девчонка, под землёй можно держать скотину и птиц, даже лошадей. Вокруг водохранилища посевы. Мы создали специальную систему, что позволяет лучам солнца питать пшеницу, — все молчали, слушая с замиранием сердца. — Чего так вылупились? Рассказ окончен, — Шамея резко замолчала, как оказалось, нам принесли еду.

— А Ниг? Какая у него работа? — Одан спрашивал скорее тарелку, по-моему у него даже слюни потекли.

— Пёс он, — буркнула старуха, дождавшись, когда уйдут Подавалки. — Верный пёс Гневливого, — она начала аккуратно нарезать яйца.

— Верный помощник? — в разговор вступил Гаден.

— А почему Гневливый? — Флига оторвала увесистый кусок лепешки и весь запихнула в рот.

— Молодые, любопытные, — Шамея ухватилась за чайник, из носика которого струился пар, окутывая воздух дивным ароматом. — Помощник — это тот, кто помогает во всём, находится рядом, является товарищем, — она налила чай в стакан и протянула мне. — Пёс — это тот, кто служит и облизывает ноги хозяина, — остальные наполняли свои стаканы сами, но о Ниге больше не спрашивали. — Гневливый, — Шамея внимательно посмотрела на Флигу. — Потому что вечно в ярости.

— По-моему король — самый спокойный человек на свете, — Флига пожала плечами.

— Наивные дети, — старуха громко отпила чай и принялась есть, точнее, чавкать.

— Шамея, а жрец… Зачем он зовёт меня к себе? — становилось дурно от одного воспоминания о его язвах и мерзком взгляде.

— Ты девчонка, главная в своём племени, — она обвела руками наш круг. — Старый придурок хочет познакомиться и узнать о вас побольше, — Шамея обвила мою руку корявыми пальца, и я услышала шёпот, который просил не находится долго рядом со жрецом. Я выпучилась на неё, она отпустила. — Уболтает тебя до смерти, потом будет шастать везде с деловой мордой. Ушлепок.

Я не знала, куда себя деть. Мне это мерещилось или старуха издевалась?

— Мы тут не задержимся надолго. У нас далёкий путь, — Одан смахнул крошки с губ, довольно улыбаясь.

— Мало того, что наивные, ещё и тупые, — старуха не отрывала глаз от своей тарелки.

Если честно, похоже мы привыкли к её речи и оскорблениям, они почему-то не казались злыми, или мы прощали дерзость в силу её возраста. Дальнейшая трапеза проходила в тишине.

Сидя среди любимых людей, которые во мне души не чают, как сказала Шамея, «твоё племя», не отпускала, точнее, мучила мысль, что мы изменились. Резко, жестоко, безвозвратно. Это случилось после потери Одана с Флигой. После её смерти и оживления. Мы словно отдали частицу себя на растерзание богам, пока лицезрели миниатюрную мёртвую девушку в руках сильного парня, что рассыпался горсткой скорбящего пепла. Мы не повзрослели, но постарели. Или же нужно время, чтобы вспомнить, какие мы на самом деле, и оторвать прилипшие сгустки печали и страха. Наверное, в тот момент, когда увидели бездыханное тело, осознали: смерть давно стоит за нашими спинами.

После завтрака ко мне подошёл Ниг, напомнив, что жрец ожидает в читальне. Гаден, Одан и Флига намеривались пойти со мной, но получили указание изучить город, посетить места, о которых рассказывала Шамея, и подружиться с местными обитателями. Я не горела желанием провести время со старым гадкий жрецом, но если дано обещание, его следует выполнять, иначе теряется праведность характера. Слова нельзя бросать на ветер, ибо однажды они долетят обратно и ударят похлеще плети.

Скользя по лабиринтам, то и дело задумывала начать разговор с Нигом, но каждый раз останавливалась. На языке вертелись вопросы, которые в голове звучали мерзко, грубо, обидно. Я молчала. Он молчал. Только мелкий камень шуршал под ногами, напоминая далёкий забытый шорох. Мы с Флигой тогда были совсем маленькие. После очередного нападения чудовищ на поселение. После очередного горя, страха, огня и потока крови, я проснулась за каким-то домом. Наверное, настолько крепко спала, что даже не услышала крики и звон металла.

Поднялась на локтях и поняла, что вокруг, сравнявшись с землёй, в ряд лежат лишь дети. Никто не решался шевелиться, тем более вылезать из убежища или полюбопытствовать, что творится по ту сторону строения. Точно не знаю, кто меня туда перетащил, я и не спрашивала, но рядом оказалась Флига. Та лежала на боку, глядя на меня, и сосала большой палец. На лице ни грана страха и испуга. Она только хлопала глазками и глядела в упор. До сих пор кожей ощущаю горячий воздух и ледяные камни подо мной. Флигу завернули в плотное покрывало, а на мне была только ночная рубашка, прилипшая от пота к телу.

Меня трясло от холода, ужаса и непонимания. Флига тогда вытащила палец изо рта и взяла меня за руку, заставив встать. После расстелила покрывало так, чтобы мы обе уместились, и легла обратно, крепко меня обняв. Под нами шуршали камни, но стало тепло. Знала ли тогда маленькая девочка, помогающая мне, что в будущем мы будем, словно сестры, воевать бок о бок, спасать друг друга и беречь, несмотря ни на что? Знала ли я, что малышка с пальцем во рту окажется героем? Наверное, знала. Не каждый ребёнок в плену ужаса и хаоса позаботится о другом. Флига позаботилась.

— Мы пришли, воительница, — Ниг оторвал меня от дум, остановившись у весьма плотной на вид двери.

— Спасибо, Ниг, — поблагодарила, наградив улыбкой. Он наклонился и отворил дверь.

Меня накрыло волной изумления и теплоты. Повсюду виднелись книги. Комната, похожая на широкий коридор, уходила далеко вперёд и была заполнена книгами со всех сторон. Полки, вбитые в земляные стены, ломились от старых тяжеловесов. В глазах пестрило разнообразием обложек. Это словно дом Йолдера, только намного больше и изысканнее. Руки тянулись коснуться корешков, пальцы дрожали от желания дотронуться до бумаги. Гладить её, переворачивать страницы, вдыхать аромат мудрости.

— Главная, не стой, проходи! — едва услышала тошнотворный голос жреца, как вся радость со свистом оборвалась с высокой горы. — Ниг, подведи сюда, — старик шелестел страницами, явно что-то читал.

— Воительница, — Ниг наклонился и указал вперёд.

Я прошла несколько рядов с книгами и остановилась. С правой стороны в углубление стены стоял стол, а за ним, скрючившись и облизывая палец, сидел жрец.

— Ниг, принеси стул, я забыл обратно донести, — жрец махнул кистью, и через мгновенья я уже сидела на шатком стуле перед ним. — И так, — он опять облизнул палец, а я заметила на нем язву. Едва сдержалась, чтобы не убежать или не заорать: Хватит! — Значит, тебя Дииной звать, — не вопрос, утверждение. Я подтвердила. — Как там, на границе со стеной? — жрец не смотрел на меня, изучал написанное в книге.

— Опасно, — это единственное, что пришло в голову.

— И всё? — он уставился на меня глазами-дырами и оттуда полилась тьма.

Сначала жрец пробежался взглядом по лицу, а потом резко посмотрел на мои руки.

У него задрожали щеки и нижняя губа. Между бровей образовалась новая глубокая морщина, кажется, та прорезала лоб пополам. Жрец затрясся и ухватился правой рукой за посох. Мне привиделось, будто полумесяц на конце палки засиял. Стало холодно и мрачно, хотя комната не перестала быть светлой и тёплой. Я замялась и заелозила на скрипучем стуле, а жрец продолжал глазеть в упор на мои руки и дрожать.

— Что с вами? — с трудом выговорила слова, они отказывались выходить наружу.

— Ты… — старик замотал головой, словно избавлялся от наваждения. — Я устал… Уходи! — он прошипел, а я вскочила со стула и на ватных ногах, стараясь не бежать, покинула дивное место, наполненное книгами. Жаль, оно покрыто мраком жреца.

— Воительница, — за спиной послышался Ниг. — Я провожу, — он прошёл вперёд.

— Ниг, я же просила. Просто Диина, — я шла позади него. Хотела бы идти рядом, но стоило сравняться с ним, как тот отскакивал на шаг.

— Постараюсь, — Ниг остановился. Я лишь видела, как наклонил голову. — Ты добрая, — вдруг вымолвил он. — Добрая, — повторился, но мне показалось, что Ниг говорил сам с собой.

— Ты тоже добрый, — решила ответить на случай, если он всё же говорил те слова мне, но Ниг ничего не сказал, и молча довёл меня до площади.

— Твои друзья там, — Ниг указал в сторону скамей, где виднелась зелень и что-то бурно обсуждающие три человека.

— Спасибо, — поблагодарила и поспешила к месту, которое отличалось особой тишиной, в сравнение с шумом, звеневшем на всю округу.

— Диина! — заверещал Одан, едва заприметив меня.

Флига сидела между Оданом и Гаденом. Они втроём заняли всю скамью. Я огляделась, но нигде не обнаружила Эльдура. На соседней скамейке сидела парочка и страстно целовалась. Не было желания смотреть на них, но я всё равно таращилась. Мимо проходили люди и не обращали на пару никакого внимания. Наверное, я выглядела дикаркой. Отвела взгляд и приметила реденькие растения, напоминающие вздернутые кверху нити, которые тоскливо огибали дорожку, вымощенную из крупного гладкого камня.

— Садись уже, — Флига подвинулась, открывая крохотное пространство между ней и Гаденом, который мне подмигнул, забавно подергивая бровями и при этом гладя ладонью место рядом с собой. Я закатила глаза и фыркнула. Он громко засмеялся. — Рассказывай, — не успела присесть, Флига сжала мою руку.

— Нечего рассказывать. Встретилась со жрецом, но тот покраснел, задрожал, разглядывая мои пальцы. А потом выгнал, — пожала плечами и напряглась.

Мы напряглись.

— Неужели он каким-то немыслимым образом углядел кольца? — Одан перекинул руку через Флигу, касаясь моего плеча.

— Странно всё это, — Гаден щёлкнул языком.

— Не то слово. Здесь вообще всё странно, — Одан потряс головой.

— Жрец не мог увидеть кольца, — я уставилась на руку. — Но согласна, странное место.

— Когда отправимся в путь? — Флигу передернуло.

— Может завтра. Отоспимся ещё ночь, с утра поедим и уйдём, — предложила я. Они согласились. — А Эльдур где? — чтобы там не было, хотелось быть рядом со всеми.

— Отправился на разведку. Сказал, что посетит пастбища и водохранилище. — Одан почесал лоб. — Собирался пойти с ним, но он отказался. Нас по коридорам водила Шамея. Рассказывала, как тут замечательно, что все свободны и могут делать то, что вздумается, — я хмыкнула. — Но есть правила. Какие — не сказала. Если нам интересно, то о них поведает король или его помощник. Потом говорила о жреце. Вернее, ругалась. Назвала того капризным, ничтожным, никому не нужным стариком. Он настолько вредный, что его опасаются люди. Шамея удивлялась, почему тот ещё живой, будучи сильно больным. Сколько раз был при смерти, но, видимо, из вредности продолжал вставать на ноги и вести себя как скотина, — я засмеялась. — Потом упомянула помощника короля. Его имя -Кеннет. Он много пьёт некий напиток. Честно, не понял, что за напиток, но так помощник короля выплескивает эмоции. Ему тяжело, он скорбит и страдает, поскольку потерял семью. Их убили Дагеваберы. Как произошла трагедия, Шамея не поведала, только сказала, что когда-то Кеннет был опрятным, добрым человеком. Безумно любил жену и детей, но жизнь его изменила. Она смолчала, как именно но, видимо, изменила не в лучшую сторону, — у Одана остекленели глаза. Я поняла, он вернулся в те мгновенья, когда едва не потерял Флигу. Возможно, если бы та умерла, Одан бы тоже изменился не в лучшую сторону. — Мы прошли мимо спальных районов. Вполне уютное место, чем-то напоминает коридор, куда нас устроили. Только там нет дверей, и покои расположены друг над другом. На верхние ведут лестницы. Там общие уборные и места для мытья. Потом Шамея привела нас сюда. Люди гуляют по этой площади и обмениваются разными вещами. Есть комнаты для каких-то игр и места сбора с друзьями… — Одан резко притих.

— Для занятия любовью с друзьями, — подытожила Флига, вытянув губы в линию и наморщив нос. — Мы видели, как в одной комнате группа людей, мужчин и женщин, занимались таким, что у меня едва глаза не выпали. А народ проходил мимо, даже не смотрел туда. Фу, мерзость! — она высунула язык и скривилась.

— Может, именно это имела в виду Шамея, говоря про свободу. Особая свобода, — если честно, я пыталась изгнать из головы образы людей, про которых рассказала Флига, но на их месте образовались новые. Голые на полу Эльдур и Рута.

— Это — не свобода. Это — разврат, — отозвался Гаден, оглядывая гуляющую, как стадо на поле, толпу. — Тогда за ужином, когда вы ушли, мы с Эльдуром пытались разузнать побольше о городе. Сегодня Шамея намекала на правила, но в тот день король и его прихвостни молчали, скармливая нам несусветную чушь, лишь бы не отвечать на вопросы. Возможно, им было не до нас, но мне не понравилось, — Одан одобрительно кивал каждому слову. — Надо убираться отсюда. Мне кажется ложью бравада о прекрасном месте. Гнилым яблоком под красной наливной кожурой, — Гаден взял меня под локоть. — Мы все это чувствуем.

— Согласна. Но, может, мы просто не привыкли к чужим законам и чужой форме жизни? Никогда не видели никого, кроме людей нашего поселения. Покинув его, оказались на земле, полной ужаса. Может, обитатели этого города не так плохи, а мы настолько привыкли бояться, что видим повсюду опасность?

Мы даже толком не узнали истории города, истории людей. На всё нужно время, особенно, чтобы привыкнуть.

— Я бы согласился с тобой, но Гаден прав, здесь что-то не так. Я предчувствую. Мы предчувствием, — Одан посмотрел на меня полном решимости взглядом. Я знала этот взгляд, он не сомневался в своих словах.

— Тогда завтра уходим, — я улыбнулась. — Нужно будет…

— Встали и положили руки за головы, — позади раздался оглушительный мужской голос, который способен разрывать перепонки. — Быстро!

— Что происходит? — я встала, обернулась и встретилась взглядом со здоровенным мужчиной.

Он был выше Одана и чем-то похож на дикого кабана. Возле него стояло человек пять с орудиями, направленными на нас.

— В чем дело? — Одан собирался загородить собой, но я остановила, яростно поглядывая на мужчину.

— Руки за головы, я сказал! — он заорал, и люди на площади, отходя от нашего места подальше, начали шептаться и смотреть на нас с любопытством. Парочка, которая целовалась, быстро испарилась.

Нависла тишина.

— Кто ты такой? И по какому праву так с нами разговариваешь? — Гаден рассвирепел, даже глаза покраснели.

— Взять их! — мужчина дал указ, и пять человек рвануло к нам.

Одан загородил путь, схватив двоих за головы и ударив друг о друга. Раздался щелчок, и оба повалились на землю. Одан попытался ухватить ещё одного, но тот увернулся, однако угодил под кулак Гадена. Звук, ломающийся челюсти, запомнится мне надолго. Двое оставшихся остолбенели, глядя на нас, и явно задумались, стоит ли лезть или лучше оставить попытки. Но мужчина с мордой кабана взревел, и на нас хлынула толпа. Я испугалась, что нас затопчут, но поток ринулся к лабиринтам. Меня куда-то несло. В давке не видела ни Одана, ни Гадена, ни Флигу. Кто-то отдавил мне ноги. Молча сглатывала боль, а потом меня толкнули, и вместе с остальными я очутилась в помещении с троном.

— Сядьте! — голос короля изменился до неузнаваемости, превратившись в карканье. — Быстро! — он впивался пальцами в подлокотники трона.

Я заметила, как белые перчатки окрасились в чёрный.

— Не смей ей приказывать! — это был Эльдур, который сидел на скамейке напротив короля, а над ним возвышался громадный человек, похожий на мужчину с мордой кабана.

Рута обнаружилась рядом с Эльдуром. Она с презрением таращилась на короля, и её ноздри от злости раздувались до невероятных размеров.

— Закрой рот! — рявкнул король на Эльдура. Похоже, Шамея говорила правду. Король полон ярости, но как же хорошо маскирует её под маской равнодушия. — Сели! — в который раз приказал он, и мы засеменили к скамье.

— Что случилось? — я не выглядела растерянной и говорила искренне, поскольку действительно не понимала, к чему такое обращение. — Зачем всё это? — развела руками и села.

— Мне доложили, что вы рабы некоего бога. Боги — враги. А вы якшаетесь с одним из них, — король снова выглядел спокойным.

Меня поразило, насколько быстро меняется его настроение.

— Это ложь, — сглотнула вязкий ком слюней. Второй раз в жизни мне приходилось оправдываться за отношения с Богом, вернее, врать об их отсутствии. — Если бы мы были рабами Бога, разве ходили бы по этой земле, сталкиваясь с опасностями? Разве Бог не уберег бы нас от такого? Посмотрите на нас. Мы истощены, голодны. Устали и не ели до того, как очутились здесь…

— Д-а-а? — король поднял руку, перебив меня. — Как выжили на этой земле? А одежда? — он посмотрел с отвращением, словно мы навоз на подошве его сапога.

— Мы нашли одежду на границе со стеной, — вмешался Эльдур. — Если её дал Бог, то почему только четверо в ней? — он указал на меня, Одана, Флигу и Гадена, а потом на себя с Рутой.

— Возможно, твоя и этой девчонки одежда истрепалась или по какой-то другой причине, только четверо в ней. Твои доводы смешны. И как вы не подохли на огненной земле? — король отодрал пальцы от трона и взглянул на них. Лицо перекосило. Он был недоволен увиденным.

— Мы хорошие воины, — вставил Одан.

— Серьёзно? — Король захохотал. В такт ему засмеялся мужчина, державший Эльдура за плечо, и еще некто позади. Не стала оборачиваться, но поняла, что это тот, с мордой кабана. — Ладно. А куда держите путь? Что же вам не сиделось в подземелье с Черноголовыми? — он оскалился, и взгляд сделался хищным.

— Мы ищем пропавших друзей, — Эльдур так складно и правдоподобно врал, я и сама поверила. — Они исчезли несколько дней назад. Собирались отыскать реку Замбези, но когда мы туда дошли, их не было, видимо, отправились дальше. Мы решили искать, — Эльдур дёрнул плечо, мужчина сжал его кожу до красноты.

— А вам не приходило в голову, что их уже сожрали? Хотя весь рассказ высосан из пальца, — Король потёр виски, словно у него разболелась голова.

— Кто вам сказал, что мы рабы Бога? И с чего он это взял? — спросила настолько тихо, что сама едва услышала.

— Жрец! — зелёные глаза короля бушевали, как лес в пасмурную погоду. — Он почувствовал вашу связь с божеством. Понятия не имею, как, но жрец всегда прав, — он тяжело вздохнул, будто устал от нашего присутствия.

— Король, — я прокашлялась. — Не хочу обижать или сеять сомнения в словах великого жреца, но, кажется, он ошибся. Мы простые люди, желающие найти друзей и вернуться домой. Вы приняли нас, и мы безмерно благодарны. Однако если бы действительно имели дело с Богом, то вы бы никогда не наткнулись на нас, — я положила руку на грудь и наклонилась, в точности как Ниг.

— Так-то оно так, но простые люди не выживают на этой земле, — он вздернул левую бровь.

— Согласна, но нам помогала семья, — чуть не вырвалось «Уничтожители». — Те, кого называете «Черноголовые». Они отстали и, наверное, место себе не находят. Нас ждут. Мы собирались завтра покинуть ваш прекрасный город и продолжить путь, но никак не ожидали, что нас поставят в столь неприятное обстоятельство, — я состроила печальное и оскорбленное лицо, даже Флига загляделась.

— Ладно, — Король расслабился и откинулся на спинку трона. — Возможно, мы погорячились. Прошу прощения. Завтра можете уйти, но, надеюсь, попрощаетесь со мной. Ниг выведет вас из города. Свободны, — он махнул рукой. Мужчина отпустил Эльдура, и тот сразу вскочил с места.

— Пойдём отсюда скорее, — Одан прошептал мне, и мы заспешили к выходу.

— Что случилось? — перед нами выскочил Ниг. Было видно, что тот бежал и выглядел крайне обеспокоенным.

— Уже ничего, — коснулась его плеча, проходя вперед. — Отведешь нас к комнатам, — попросила я, и он закивал.

В конце коридора, где располагались наши жилища, находились уборная и умывальня. Если бы в день нашего прибытия Ниг не показал это место, мы бы и не подумали туда заглядывать. Добравшись до покоев, первым делом отправились купаться. Хотелось смыть с себя весь негатив, грязь и прилипший толстым слоем кошмар. Мужскую и женскую часть купальни разделяла тонкая стена из досок, которые прогнили, покрылись плесенью и издавали тошнотворный запах. Самое интересное, стенка не доходила до потолка, поэтому, если мужчина был высоким, вполне свободно мог заглянуть на женскую половину и полюбоваться голыми телами. Это вызвало омерзение, но благо в купальне оказались лишь мои друзья.

Мылись мы молча. Я помогала Флиге и Руте, а они мне. Тазы с водой были тяжёлыми, а воду приходилось черпать мелкими жестяными кружками. Мы втроем таскали тазы, и каждая поливала голову другой, чтобы смыть пену с волос. Уходило много времени, но лучше так, чем никак. Лично я старалась не смотреть на Руту. Не хотелось вспоминать её голой в объятиях Эльдура. Особенно противно было натыкаться взглядом на её ляжки. Когда закончили мыться, пришлось одеваться, стоя на мокром полу, усеянном гладким камнем, на котором мы то и дело норовили поскользнуться. Носки и обувь решили надеть в комнате. Так и вышли босыми из купальни.

Нам следовало отдохнуть перед ужином, но мы устроились в моих покоях. Нужно было составить план действий. Мы собирались покинуть город завтра после завтрака. Значит, нам предстояло выйти на поверхность, когда над землёй пылает солнце. Лучший вариант — переждать на руинах рядом с рекой, и как только тьма окутает Семарглу мягким пледом, пуститься в дорогу. Эльдур надеялся, что его семья отыщет нас по запаху, так будет легче и безопаснее путешествовать. Но на наш запах могли прийти и другие, поэтому следовало придумать пути отхода. Хотя пока мы шли к городу, ни один Дагевабер не напал. Главное взять побольше еды и воды, а дальше справимся, кольцо укажет направление.

— Вы слышите? — спросила Флига, сидя на полу и расчесывая пальцами мокрые непослушные волосы. Лично я свои собрала на макушке сами высохнут.

— Нет. А что ты слышишь? — Одан придвинулся к ней поближе и поцеловал в щёку.

— Сюда кто-то идёт. Я слышу, как десятки пар сапог ударяют о землю, — у неё задрожал подбородок.

Мы прислушались. Стояла мертвая тишина.

— Может, это из-за волнения? Тебе кажется, — Гаден пытался расслышать хоть что-то, но не смог, однако на всякий случай крепко сжал копье.

— Пойду отдохну у себя, — Рута всё это время тихо сидела за маленьким столом, отрешенно разглядывая книги на полках. — Эльдур, ты пойдёшь? — она встала и пристально на него посмотрела, а меня словно обдало кипятком.

— Нет, — сухо ответил Эльдур, глядя в пол, кажется, он ощущал, как от меня исходила волна злости и ненависти.

— Стоп, — Гаден подпрыгнул с места, будто его иголкой кольнули. — Я слышу шаги.

Мы разом вскочили. К нам действительно надвигалась толпа.

— Попались! — дверь не открыли, а снесли с петель. На пороге стоял Кеннет, помощник короля. — Лживые ублюдки! — не знаю, что такое «ублюдки», но явно нечто плохое, поскольку он буквально сплюнул это слово. — Взять их! — на его лице расползлась омерзительная улыбка, и в комнату ворвалось человек десять.

— Вы совсем ума лишились!? — Гаден взревел ужасающим голосом, выставив перед собой копье, а я осталась стоять позади всех.

— Мы только недавно обсудили всё с королем. Что происходит? — Одан вышел вперёд.

Я попыталась протиснуться к нему, но Эльдур остановил, насильно удерживая за своей спиной.

— То король, а это я, — Кеннет захохотал, как дикая бешеная обезьяна, собирающаяся напасть.

— Что это значит? — Одан приготовил секиру.

— Не надо. Ты нас сожжёшь, — прошептал Эльдур, почувствовав, что собираюсь использовать лук. — Мы не успеем убежать.

Он прав, у меня не получится. Могла бы выстрелить под ноги, образовать круг, поместив нас в него. Однако ни разу не пробовала. Точно не знала, чем обернется удар о землю, поэтому не стала рисковать.

— Опусти игрушку, малец. Ну, порубишь нескольких, остальные всё равно вас поймают, — Кеннет насмехался над Оданом, а я краснела от ярости.

— Успокойся, — рядом со мной оказалась Флига, за ней Рута.

— Либо идёте с нами по-хорошему, либо кто-то подохнет, — я расслышала, как Кеннет смачно харкнул на пол.

— Мы хотим поговорить с Королем, — сказал Одан замогильным тоном, а у меня сердце пробивало грудь.

— Обойдетесь. Взять их! — прокаркал помощник короля, и на нас налетела свора диких зверей.

2.1 Место смерти

Уже не счесть сколько раз после страха мы возродились из праха. Нас с рождения учили бояться, и страх прорастал ядовитым растением. Мы молчали, смиренно давившись слезами, и таскали гробы за собой на плечах. Страх стал нашим хозяином и давно отобрал надежды, мечты и веру в безграничное счастье. Страх овладел нами, пустил корни, обвивающие души и сердца. Я чувствовала его кончиками пальцев, пока меня волочили по земле, намотав волосы на кулак. Страх слился со мной в страстном поцелуе, отнимая последний вздох.

Нас приволокли в комнату, которую с уверенностью могу назвать: местом смерти. Темница находилась глубоко под землёй. Холодное, сырое, плохо освещенное помещение с тяжёлым, пропитанным кровью и вонью воздухом. Вдоль одной стены разместилось три клетки, вдоль другой — четыре. Семь клеток с прутьями, вросшими в почву. Кое-где виднелись ямы, выложенные камнем и залитые чем-то багрово — черным, наверное, въевшееся кровью. Посреди комнаты стояли разные приспособления. Деревянные толстые палки. Соединенные вместе цепи с железными кругами на конце и с острыми щипами. Понятия не имею, для чего всё это.

Меня швырнули, как половую тряпку в одну из камер. Пролетая расстояние от дверцы до стены, больно ударилась правой рукой. Тело ломило от побоев и столкновений с лестницами. Обвила руками голову и ощутила ледяные пальцы на запястье. С ужасом отпрянула в сторону, а когда зрение привыкло к темноте, распознала девушку, сидящую напротив на коленях. Флига. За ней, безнадёжно стараясь сломать прутья, обнаружилась Рута.

Судорожно протянула руку, чтобы убедиться, что Флига настоящая, а не плод воображения. Та ухватила мою ладонь и приложила к своей щеке. В глазах защипало, горло сдавило, и слеза крупной, наполненной ужасом каплей сорвалась вниз. Я начала оглядывать камеру. На рыхлой земле лежала высохшая трава, по запаху явно пропитанная мочой и подпочвенной водой. Стену, с которой срослась клетка, покрыла чёрная плесень. Казалось, и мы втроем уже успели покрыться этой плесенью.

Захотела встать, но ноги не слушались. Флига привстала, заметив мои попытки, но железный потолок клетки не позволил выпрямиться во весь рост. Она стояла, согнувшись пополам. Создалось впечатление, что нас поместили в гроб и крышка вот-вот захлопнется. Мне даже привиделось, будто дёрнулся потолок клетки, спускаясь ниже. Я заорала и забилась в угол.

— Диина! — поблекший голос Одана ударил молнией. — Слава Роду, ты здесь. Где Флига? — было слышно, как он дрогнул, произнося последние слова.

— Я здесь, любимый. Я здесь, — Флига шептала, а ее голос стал похож на сухие листья, когда их топчешь, наверное, она много кричала, пока тащили сюда. К сожалению, я не видела и не слышала её.

— Вы в порядке? — Гаден говорил приглушенно, будто через стену.

— А вы? — взяв себя в руки, подползла к прутьям, туда, где сидела Рута, продолжающая биться о несгибаемые палки.

Я пыталась рассмотреть друзей, но вокруг была лишь тьма.

— Ублюдки! — послышалось из глубины коридора, из которого нас сюда приволокли. — Я иду к вам! — это был Кеннет.

В глаза ударил яркий свет, когда тот потускнел, первое, что увидела — камеру напротив и там на коленях сидел Одан. Его шею и руки обвивали железные цепи, крепленные к земле. Посмотрела на камеру справа от него, там в такой же позе находился Гаден, а слева от Одана — Эльдур, только его правую руку обмотали тканью и полностью сжали цепями. Меня вырвало в тот момент, когда передо мной остановилась пара сапог.

— Дрянь. Ты испоганила сапоги, — прорычал Кеннет и ударил по прутьям плетью, которая острым жалом коснулась моих пальцев. Я прикусила нижнюю губу до крови, сглатывая боль, не давая ему возможность насладиться криком.

— Чего ты хочешь? — даже на коленях Одан сидел с поднятой головой и гордым взглядом.

— Я ничего не хочу. А вот король желает знать, какому богу служите и что ему нужно от нас?

Кеннет отошёл в сторону, и я вдоволь наблюдала за сильными парнями в клетках, казавшимися пораженными врагами. Пораженными монстрами в обличье людей.

— Мы об этом уже говорили. Нет никакого Бога. Жрец — лжец! — Одан сжимал кулаки, силясь разорвать цепи, но всё тщетно.

— Закрой пасть! — к клетке метнулся Кеннет с палкой в руке, просунул её внутрь и ударил Одана в лоб.

— Нет! Нет! Прошу, не надо! — я дёргала за прутья, била по ним, но Кеннет толкнул палкой в грудь, заставив завалиться на бок, и тогда я увидела, как Флига лежит без сознания.

— Она упала в обморок, — пробормотала Рута, держа голову Флиги у себя на коленях. Наверное, впервые я углядела пожирающий её изнутри страх.

— Я привяжу тебя к вон той доске, — Кеннет присел на корточки, указывая в угол комнаты и глядя на меня взглядом безумца. — Ты не сможешь шевелиться. Руки и ноги затекут, онемеют. Просидев так недели, месяцы, начнёшь испытывать нечеловеческие муки. Будешь страдать от холода, голода и крыс. Знаешь, что это? Это такие гадкие звери, которые будут поедать твои омертвелые гниющие конечности, пока ещё жива, — он ухмылялся, а его пузо почти доставало до земли.

— Так вот, значит, кто ты? — я привстала, надавливая на грудь, словно так она бы перестала гореть. — Крыса, — плюнула ему в лицо, и мерзкая улыбка моментально сползла на нет.

— Сука! — дрожащими руками Кеннет начал открывать дверцу клетки. Его красные глазенки сочились гневом и желанием убивать. — Иди сюда, божья шлюха! — он влез в камеру наполовину и получил сапогом по носу. Раздался вопль. — Мразь! — вытер нос и стряхнул кровь. Я норовилась ударить ещё раз, но тот успел ухватить за ноги, и тогда на него набросилась Рута. Она вцепилась зубами ему в руку. С уверенностью могу сказать: я слышала, как Рута прокусила кожу. Кеннет заорал нечеловеческим криком. — Сдохните обе! — он весь пролез в камеру и со всей силы оттолкнул Руту. Та полетела в стену, ударилась головой и сползла вниз, потеряв сознание.

— Тварь! Тварь! Тварь! — я забила ногами, не глядя, куда попадаю, а Кеннет навалился на меня всем телом.

Последнее, что помню, как он схватил за волосы и ударил кулаком в лицо.

Тьма убаюкивала, ласково обнимая. Даровала покой, тишину. Я не страшилась её. Мы стали подругами. Нашептывая секреты, она внимательно слушала, не стремясь перебить. Сидя в темноте, ощущая пропасть кончиками пальцев, я погрузилась в другой мир, где намеривалась отыскать Ярило. Несколько раз позвала его, но Бог не отозвался. Мне нужна помощь. Нам нужна. Он обещал быть рядом. Защищать. А может, сама виновата? Ведь мне было дано указание — убивать. Кто бы не попался на пути — убивать. Глупая. Я повелась на детские мечты. Верила, что на земле есть ещё люди, и хотела их встретить. Встретила? Молодец. Теперь радуйся. Безудержное счастье. И почему мечты всегда исполняются в искаженном виде? Я скоро начну бояться мечтать.

Открыла глаза, вокруг тьма. Снова позвала Ярило, и снова в ответ тишина. Неужели Бог бросил нас насовсем? Неужели погибнем от рук людей, когда собирались сразить богов? Нервный истерический смех вырвался потоком. На что надеялась? Хрупкая смертная девчонка. Любой может переломать меня как тростинку. Единственная сила — волшебные кольца. И то не всегда получается использовать их. Я возомнила себя героем, способным спасать миры, истреблять злодеев, чудовищ и нести свет туда, где не проходимая мгла. Что же на самом деле? Я трусливая маленькая девочка, которая из-за своей гордыни и упрямства потеряла всё. Смех вперемешку со слезами прорезал паутину темноты, и послышался шорох.

— Кто здесь? — спросил мужчина настолько прекрасным и сладким голосом, что у меня сдавило грудь и захотелось рыдать или прижаться к тому, кто заговорил. Хотелось, чтобы он успокоил, нашептывал слова, от которых захочется жить. — Кто здесь? — он повторился, а мне вдруг стало грустно.

— Моё имя Диина, — произнесла я, но вырвалась тишина, словно голос исчез.

Или я онемела? Попыталась встать, но тело не слушалось. Я запаниковала.

— Кто здесь? Что делаешь в моем Мидгарде? Как проник сюда? — я почувствовала, как мужчина злился. Однако разум ухватился лишь за одно: «Мидгард». Что это? — Отвечай-чай-чай-ай-ай! — слово отскакивало от невидимых стен, пола и потолка и эхом прыгало по пространству. — Я не вижу тебя. Кто ты? — злой тон сменился любопытством и, кажется, испугом. — Покажись! — я сидела и представляла, как мужчина отыщет меня и разорвёт. Не знаю как, но ощущала его мощь костями. Может Бог? Или разум играет со мной, пытаясь добить окончательно? — Я не вижу тебя, но найду, — мужчина не сказал, он пропел, а у меня мурашки пробежали по телу, и волосы зашевелись на голове. Постаралась ещё раз привстать, но меня вырвали из темноты.

— Диина, — Флига нависла надо мной, покачиваясь из стороны в сторону. У неё припухли глаза и нос. Стало понятно, что та рыдала без остановки. — Диина! — едва приметив, что я очнулась, она принялась обнимать и уткнулась лбом в моё плечо.

— Со мной всё хорошо, — выпалила я и поняла, что это вовсе не так.

Кожа горела. Спину ломило. Ощущение, будто мне выворачивали кости и искупали в лаве. Больше всего болело лицо. Левое веко не поднималось, весь левый глаз пронзала агония. Подняла руку, дотронулась до лица и окаменела. Левая часть была опухшей и твёрдой на ощупь. В горле пересохло. Облизала губы и застонала. Верхнюю губу разбили и кровь ущипнула кончик языка. Кеннет. Он бил меня, пока находилась по ту сторону сознания. Мерзавец. Мерзкая тварь. Боль сменилась царапающим нутро гневом. Праведным гневом. Захотелось убивать. Ни стрелами, ни волшебством, а голыми руками. Разорвать на куски, а потом разорвать и те самые куски.

— Диина, — сколько жалости и печали читалось в шёпоте Эльдура. — Прости нас, — он заплакал.

Душа покинула тело. Я не понимала, за что он извиняется. За что вообще они могут извиняться?

— Это вы простите, — я глотала слезы, которые тонким ручейком пробивались сквозь воспалённые глаза, отзываясь нестерпимой болью. — Простите, — было тяжело говорить, словно Кеннет повредил мне гортань.

Я свернулась клубочком и завыла.

— Ты не виновата. Мы виноваты. Мы не защитили вас, — у Эльдура надламывался голос, как надламываются надежды. — Мы должны были оберегать вас, — его сокрушение упало мне на грудь. Стало трудно дышать, и меж рёбер образовалась дыра, желающая засосать остатки сил.

— Диина… — Одан заскулил. — Мы не справились, — он проглатывал слова, давясь звуками, и я разрыдалась так громко, что, кажется, сотряслись стены.

— Не плачь, — ко мне подползла Флига и нежно погладила по волосам. — Не плачь, — от её прикосновений заплакала навзрыд.

— Это моя вина, — найдя в себе силы, села, прислонившись к ледяной мокрой стене. Холод пришёлся кстати, он остудил пылающую плоть. Ах, если бы мог заморозить мысли и чувства. — Я виновата. Всё из-за меня! — Идиотка. Тупая, глупая девчонка! — Эльдур. Ты не хотел сюда идти, а я заставила, — стукнулась затылком о твёрдую черную стену. Мимолетная боль заглушила отчаяние. — Я. Всё я. Вы страдаете из-за меня! — приложила ладони к опухшему лицу и поняла, как оно горит. — Одан, — захотелось вылезти из клетки и умолять на коленях о прощение. — У тебя была прекрасная работа. Ты — целитель. Семья любит тебя. Замечательные родители души не чают. Ты мог прожить долгую жизнь, занимаясь любимым делом рядом с близкими, в собственном доме. Тебя уважал каждый житель, — убрала руки с лица и протянула к Флиге. — Флига. Родная, милая Флига. Ты герой, который долгое время томился под слоем болтливой девчонки, — она улыбнулась со слезами на глазах. Стоило заморгать, и бурный поток полился бы на грязный, пропитанный смертью пол. — Кто бы что не говорил, ты храбрая и настоящая. У тебя могла бы быть хорошая жизнь. Вы с Оданом рано или поздно поняли бы, что любите друг друга. Сыграли бы свадьбу в поселении. Нарушили бы несколько правил, — было тяжело улыбаться, но я натянула кверху уголки губ, и плевать на сжирающую боль. — Правила для слабаков, — Флига засмеялась, дав волю чувствам. Капли сорвались с её щёк, словно утренняя роса с лепестков. — Вы бы прожили вместе счастливую жизнь. Построили бы дом, родили ребёнка. Берегли бы семью.

— Диина… — Флига попыталась заговорить, но я замотала головой, не давая ей шанса продолжить.

— Гаден, — расслышала, как тот всхлипнул. — Род Всемогущий, как же я терпеть тебя не могла! — все засмеялись, перешагнув через страх и горе. — Но ты раз за разом доказывал, что достоин веры в тебя. Достоин любви и уважения. Ты мог стать великим Главой. Лучше, чем отец. Извини за прямоту. Вероятно, нашёл бы себе хорошую жену и сделал бы много чего для поселения. Защитил бы, построил стену. С тобой зародилась бы новая жизнь. Ты не плохой, хотя в прошлом пытался убедить в этом всех. У тебя могла бы быть чудесная жизнь, — закрыла глаза, ощутила, будто умираю, и самое время попрощаться.

— Подожди. Подожди… — Гаден не смог договорить, лишь тихо заплакал.

— Эльдур, — меня затрясло, но сдержала рыдания. — Ты в праве называть Уничтожителей семьей и никто не смеет утверждать обратное. Прости, что не сказала этого ранее. Знаешь, ведь ты мог не помогать нам. И так сделал хорошее дело, отправив детей обратно в поселение. Остался бы с Ма, и она бы не погибла. Жил бы и дальше. Ты и Рута, — повернулась к Руте, которая забилась в угол клетки и… Плакала. Ей было жаль меня. Это читалась во взгляде. — Рута. Я тебя понимаю. Ты не помнишь прошлое, и мы не имели право заставлять вспоминать о нем. Ведь прошлое осталось в прошлом. У тебя своё настоящее и будущее. Ты такая, какая есть. Твоя злость — защитная реакция. Я сама бываю такой же. Если бы не пошла за нами… За Эльдуром, который пошёл за нами, возможно, твоя жизнь была бы чудной, — Рута смотрела на меня с такой любовью, что сердце сжалось до размера с кулак. — Если бы не пошли за мной, с вами бы всё было хорошо. Я испортила вам жизнь. Принесла зло и страдания. Мне нет прощения, и если мы умрём, я заслуженно попаду в руки Чернобога. Вы…

— Хватит! — Одан прокричал сквозь зубы. — Перестань. Мы сами за тобой пошли. Это наш выбор. Мы любим и верим в тебя. Ты — наша семья. Да, согласен, мы могли бы жить в счастье, но могли и умереть через неделю после очередного нападения Уничтожителей. Конечно, допускаю мысль, что ты бы отправилась одна и встретила Эльдура. Всё бы обернулось лучшим образом, и он также заставил бы семью больше не трогать поселение. Но… Но дело не в нас. Дело в тебе. Мы выросли вместе. Ты, я, Флига, Гаден. Да, мы с тобой не были близки с Флигой и Гаденом, но это не важно. Мы всё равно росли вместе. Проживали горе, смерти, счастье — вместе. Ты моя сестра. Не по крови, но по жизни. Я бы не просто убил за тебя, я бы отдал жизнь, чтобы спасти тебя. И знаю, ты бы поступила также. Не вини себя, не разбивай мне сердце, — Одан резко замолчал, а я рассыпалась на части.

Мы и вправду росли вместе. Несмотря на характеры, разные семьи и законы. Мы с детства пережили немало бед, находясь рядом, греясь надеждой, сидя бок о бок на угольках. Судьба всегда сводила нас троих. Гаден был противным мальчишкой. Не помню его до смерти матери, но после он стал невыносим. Однако даже характер не мешал ему заботиться, если в этом нуждались я, Флига или Одан. Скрепя зубами, выкрикивая недовольства, он всё равно делал то, о чем просили, или молча помогал, впоследствии строя из себя негодяя. Однажды спас Флигу, а потом долго ругался на неё, обзывая безответственной. Она орала на него, помню, даже сняла сапог и кинула тому в голову. Гаден рассвирепел, но не обидел её, и снова прибегал на помощь, если та была нужна.

— Диина… — Флига с нежностью произнесла моё имя. — Когда пошла за Оданом, а потом нашла вас троих в лесу, я с самого начала решила последовать не только за ним, но и за тобой. Сбилась со счета, сколько раз ты спасала меня. Может, уже не помнишь, а я помню всё. Ты отбрасывала страх и бежала в бой, защищая близких. Я с самого детства видела, как оберегаешь нас. Нас — малышей, хотя сама была малышкой. Я научилась храбрости у тебя. Жалею ли, что ушла из поселения, оставила семью и пошла за тобой, оказавшись тут? Неть. Если придётся вернуться в прошлое, сделаю тот же выбор. Ты — моя семья, — глаза защипало. Было очень больно, когда слезы обжигали воспалённую кожу, но я больше не могла держать себя в руках.

Воспоминания закружили в вихре, будто озорной ветерок, играющий с ленивой листвой. Флига успевала доставать меня если не каждый день, то через день точно. Люди сторонились её, считали назойливой и чересчур болтливой. Некоторые за глаза называли — головная боль. Не стану утверждать, будто безумно любила её или не разделяла мысли жителей. Иногда хотелось привязать Флигу к столбу, засунуть в рот кляп и оставить в таком положение на месяцы. Но дело в том, что, будучи надоедливой, она немыслимым образом успела поймать моё сердце в сети. Может это привычка, а может, мы действительно пережили многое, и я помню малышку с большим пальцем во рту. Она утверждала, что я её спасала, но на самом деле, в самые тёмные времена, когда горе туманом спускалось на наше поселение. Когда хотелось только рыдать и биться о землю от бессилия, именно Флига своей навязчивостью и умением доводить до исступления возвращала меня к жизни. Будила во мне чувства.

— Ты — яркое солнце, что всходит по утрам, наполняя мир новыми красками. Солнце, что дарует новый день, пронзая лучами — мечами ужасы, скрываемые в ночи, — я едва услышала Гадена. Попыталась разглядеть его, но видела лишь силуэт с опушенной головой. — Я был отвратительным человеком, и благодаря тебе во мне проснулся характер. Образовался стержень. Ты показала, что значит быть мужчиной. Главой? Да, несомненно, я бы стал Главой. Нашёл бы жену… Отец бы нашёл. Хотя данная тема вызывает злость, поскольку мы пережили это с тобой вдвоём. Но если спросят, что выберу: Стать Главой или идти за тобой? Выберу тебя. Ты хрупкая, но в то же время сильная. Боишься, но страх делает тебя неудержимой. Он не ломает, а закаляет. Добрая, но в то же время твой гнев способен разрушить весь мир. Причём гнев всегда справедливый. Готова отдать себя без остатка, чтобы жили другие. Мы пошли за тобой, поскольку это правильно. Поскольку заслуживаешь это. Ты заслуживаешь верности и любви. Мы — твоё племя.

Недавно, а может в прошлой жизни, нас с Гаденом хотели поженить. Мой отец… Мой отец. Я также виновата в смерти отца. Наверное, главным чудовищем в моей сказке являлась именно я. Надо было выйти замуж за Гадена. Усмирить пыл и гордыню. Заткнуть внутренний голос и растоптать мечты. Тогда бы было всё по-другому. А может, я бы испортила будущее Гадена? Он мог стать величайшим Главой. Пускай бы женился на Змии, а мне бы стоило отправиться на воды. Молча волочить остатки короткой никчёмный жизни и радоваться, что люди продолжают существовать в маленьком мире, который какой-никакой, но безопасный. Если научила Гадена быть мужчиной таким образом, то лучше бы он оставался гадким мальчишкой. Живым гадким мальчишкой.

— Помню, как мы втроем собирались недалеко от дома Дарителей. Приходили туда ранним утром, чтобы занять места ближе друг другу и впитывать знания, — заговорил Эльдур, а я меньше всего желала услышать истории о прошлом от него. Это невыносимо. — Тебе тогда мама смешно заплетала две косички, обвязывая концы толстой лентой. На тонких хвостиках болтались огромные бантики, которые так и норовились сползти. Но ты носила их с такой гордостью и грацией, что невозможно было оторвать взгляд, — я уставилась в одну точку, вспоминая те моменты, что спрятались от меня. Укрылись в потайной комнате, запертой навсегда. — Не знаю, помнишь или нет, но именно бантики спасли мне жизнь, — я не помнила или не желала помнить. Бантики давно похоронены вместе с детством. — На поселения напали. Я вылез из дома и бежал, бежал. Повсюду горел огонь, дым стоял черно — красной стеной. Страх того дня до сих пор царапает нутро. Вполне возможно, я мог сгореть или умереть по иной причине, но углядел твои бантики. Они словно светились в темноте и приближались ко мне. Я не видел лица, только ленточки, а потом ты схватила меня за руку и вывела в безопасное место.

Это было так давно. Как он сохранил то мгновенье в памяти?

В тот год мы только начали посещать дом Дарителей. Маленькие, любопытные, вездесущее. Я, Одан и Эльдур лезли туда, куда не просили. Вечно умудрялись что-то сломать или устроить хаос из ничего. В день, про который он говорил, отец вывел нас с мамой из жилища и отправился спасать остальных. Жители собрались в Куполе. Одан с семьёй появился позже. Мы с ним ждали, что вот-вот появится Эльдур, но его так и не приводили. Тогда я выбежала из Купола, пока мама наравне с Целителями была занята помощью раненым. Пробежав по дорожкам, заметила силуэт потерявшейся в дыму. Не думая, рванул туда и вытащила Эльдура. Нас потом почему-то ругали, но я его спасла.

— Диина, — голос Эльдура стал похож на порыв ветра. — Если понадобится, я отправлюсь к самому Чернобогу за тобой. Пойми, наконец, не ты заставляла нас следовать за тобой. Мы сами навязались. Мы сами выбрали этот путь, — у него словно закончились слова, и он резко затих.

— Услышь нас, — Флига уперлась подбородком в мои колени, которые я отчаянно прижимала к груди. — Мы рядом, и так будет всегда…

— Как трогательно! — выпалил Кеннет, и я моментально сжалась. — Я вас подслушал. До чего же вы слащавые и тупые, — мы настолько углубились в прошлое, что не услышали, как он подкрался. — Что, уже очухалась, маленькая дрянь? — он наклонился, и я узрела отвратительное синюшное лицо. — Очухалась, — харкнул в клетку. Меня замутило. — Ладно, встречайте гостя. Хотя это вы для него гости. Пёс, ты там сдох, что ли? Тащи его обратно в клетку! — Кеннет орал так громко, будто ему отдавили ногу.

Первое, что увидела — качественные сапоги Нига. Он шёл задом вдоль крохотного пространства между клетками, протаскивая худощавого мужчину, на котором болталась изношенная, изодранная временем одежда. Короткие штанины серо — голубого цвета задрались выше колен. На тонкой шее — тростинке качалась голова с торчащими в разные стороны густыми чёрными волосами. Шевелюра напоминала пушистый круглый куст. Он повернул ко мне лицо и в упор уставился огромными глазищами. Цветом кожи мужчина напоминал Одана, только та была намного темнее. Его тащили за шкирку, а он сложил тощие руки на груди, словно получал удовольствие от столь интересного путешествия по окаменевшей земле. В конце он мне подмигнул и даже улыбнулся.

— А почему троих девиц собрали в одной камере? — спросил мужчина, и его голос напоминал скрежет камня о камень.

— Не твоё дело, Ал. Захлопни хлебальник! — прорычал Кеннет незнакомые мне слова. — Ниг, давай быстрее!

Кеннет громко зевнул, а я встретилась глазами с Нигом. Меня будто молнией поразило. Тот глядел с отвращением и высокомерием. Мерзавец.

— Аккуратнее! — возмутился мужчина, когда того швырнули в камеру справа от нас.

— Ты, блять, в конец обнаглел! Сиди и не вякай! — Кеннет подошёл к его камере и стукнул палкой по прутьям. Сама не ожидала, что вздрогну. — Скоро вернусь и начнём веселье, — он приблизился к клетке Одана. — Ждите и готовьтесь, ублюдки! — Кеннет стукнул носком сапога по решётке. Одан смолчал.

— Ты собрался мучить этих детей? — мужчина в соседней камере подполз к дверце. — Совсем охренел, придурок? Что вы хотите от этих детей? — мне показалось, что он вот-вот сломает прутья и вылезет наружу.

— Знай своё место! — зло выплюнул Ниг. Я на мгновенье даже не узнала его голос.

— Это ты знай своё место, пёс, — новоприбывший плюнул тому под ноги.

— Ах ты…

— Ниг! — прервал его Кеннет. — Пошёл вон. Не до него сейчас, — не видела Нига, но тот наверняка приложил руку к груди и наклонился. — Ал, закрой рот и сиди смирно. Не беси меня! — Кеннет зашагал прочь, за ним и Ниг. — Ждите, ублюдки! — и они покинули наше место смерти.

— И нахрена вы сюда припёрлись? — спросил мужчина, но мы молчали, словно нам вырвали языки. — Ладно. Спрошу иначе. Вы зачем сюда пришли? Родители вам не говорили, что нельзя общаться с незнакомцами? — он приблизился к нашей камере и вытаращился на меня. — Детка, да на тебя смотреть страшно, — я выпучила на него один глаз, а язык так и боялся пошевелиться, будто к нёбу прирос. — Не бойся. Я не кусаюсь, — мужчина всунул лицо меж решетками, показывая корявые зубы, а я углядела его впалые щеки и кривой нос. Видимо, недавно сломали, поскольку раны были свежими. — Вроде не немые. Тогда подожду, когда заговорите, — он отполз к стене, прислонился спиной и закрыл глаза.

— Что такое, ублюдки? — едва слышно произнесла Флига.

— Что? — мужчина повернул голову к нам, а я продолжала глядеть на него, как на нечто интересное, то, что никогда не видела.

— Что… — Флига прочистила горло. — Что такое, ублюдки? — она сидела рядом со мной по левую сторону.

— Детка, вы реально дети, — он замотал головой и погрустнел. — Ублюдки — это те, кто родился неизвестно от кого. Но мразь Кеннет обязывает так людей, которых считает чем-то вроде грязи на подошве, — он опять приблизился поближе к нам. — Плохое слово, но не принимайте на свой счёт, — мужчина перекинул внимание на меня. — Малышка… — я скривилась. — Тебе нужна помощь. Сядь вот сюда, — похлопал ладонью по месту напротив себя. — Я же сказал: не бойся, — он уполз куда-то в дальний угол. — Сейчас посмотрим, — начал рыть гнилую землю и подцепил пальцами некую крышку. — Моя сокровищница, — он был слишком довольным для человека, запертого в столь ужасающем месте. — И так, — квадратная дощечка отлетела в сторону. Мужчина засунул руку внутрь и начал доставать разные предметы. Банки, свертки, куски бумаги. — Вот оно, — в тусклом свете блеснула стеклянная посудина. — Это мазь, которая быстро залечит раны и синяки. Иди сюда, — он вернулся туда, где сидел до этого. — Слушай, не глупи. Я не злодей в том цирке уродов, — я сморщила лоб и завыла от боли. — Что? — мужчина развёл руками. — Подползай, давай, — не могла пошевелиться, но Флига начала толкать к нему. — Так-то лучше! — он ухватил меня за правую руку и дёрнул к себе. Со стороны камер послышался звон цепей и рычание Одана. — Успокойтесь. Я правда хочу помочь, — мужчина удобно уселся напротив, прикоснулся к моему подбородку, заставляя запрокинуть голову, и начал намазывать вонючую жижу. — Через два дня ничего не останется. Поверь старому проходимцу, — мужчина по-доброму улыбнулся, а я не понимала, какой же он старый, если даже мелких морщинок нет. — Хм-м, — он ухмыльнулся. — Кстати, моё имя Александр. Но называйте меня Алекс. Только не Ал, как зовет скотина Кеннет, — Алекс случайно надавил на опухшее веко, и я взвизгнула.

— Всё хорошо, — Флига юркнула к дверце клетки, глядя по очереди на Гадена, Одана и Эльдура, поскольку те явно напряглись и могли навредить себе, пытаясь разорвать цепи.

— Детка, теперь ты красотка, — Алекс сложил брови домиком. По-моему, он едва не заплакал. — А вас как звать? — он пополз к маленькому складу и начал быстро запихивать предметы обратно. — Детки, я вас понимаю, но я не они.

— А мы и повелись, — Эльдур говорил с надрывом и злостью. — Диина, не приближайся к нему.

Я словно была окутана туманом, проникшим в кости, душу, мысли. Туман застилал глаза и убаюкивал.

— Диина, — от прутьев меня оттащила Флига.

— Слушайте, — Алекс очутился рядом с дверцей своей клетки, пристально глядя на Одана. — Зря вы сюда пришли. Вы были обречены, едва попав в «Город Похоти».

— Город Похоти? — спросил Гаден, тяжело дыша. Посмотрела на него, а он весь вспотел, хотя в помещение было холодно.

— Вас словно только недавно оторвали от мамкиной сиськи, — Алекс запустил пальцы в волосы и подёргал за них. — Вы не с этих земель. Даже ты, — указал пальцем на Эльдура.

— Ублюдки! — со стороны лестницы послышались оскорбления Кеннета. — Каратель идёт! — он гнусно засмеялся, потом закашлялся, задыхаясь.

Я помолилась про себя, чтобы Кеннет задохнулся и умер, но помощник короля вошёл в обитель страха.

— Ты задолбал уже одно и тоже повторять! — Алекс взревел, как бешеный зверь, но от прутьев отпрянул.

— Ал, не до тебя, — у меня сложилось впечатление, что Кеннет вовсе не желает трогать или задевать Алекса. — Короче. Выбирайте. Кто будет наказан первым? — он ходил туда-сюда по проходу. — Если оставите выбор за мной, то возьму узкоглазую суку, — ядовитый смех полился на пол и отправил воздух. — Тебя, божья шлюха! — Кеннет наклонился, заглянув в нашу камеру. Флига закрыла меня собою. — Мелкая, тебе её не спрятать, — Флигу затрясло, но она не шелохнулась.

— Нет! Возьми меня! — Одан зазвенел цепями.

— Или меня, — равнодушно произнес Эльдур.

— Помеченный Черноголовыми. Сиди пока и не высовывайся, — в голосе Кеннета проскальзывал испуг. — А тебя, пожалуй, возьму, здоровяк. Но только сегодня. Завтра девки будут развлекаться.

Я слушала и не могла понять. Неужели люди бывают такими? Если в прошлом большинство было как Кеннет, тогда с уверенностью скажу, что я поддерживаю богов.

— Вместо девочек возьми меня, — пробормотал Алекс.

Я взглянула на него, а он одобрительно моргнул и приложил палец к губам, намекая, чтобы молчала. Если честно, я и не собиралась говорить, поскольку язык, похоже, распух и заполнил весь рот.

— Ал, угомонись уже! — Кеннет стукнул ногой по решетке. — Ниг! — он опять высказал нечто непонятное себе под нос. — Да чтоб тебя. Ниг! Оглох? Спускайся! — после его крика в комнату ворвались Ниг и несколько мужчин. — Вытащите этого борова и прикрепите к оковам под стеной. Приготовь самую толстую плеть.

Ниг молча рванул в другой конец помещения.

— Детки, закройте уши и глаза, — прошептал Алекс, склонив голову и обхватив её руками.

Мне стало дурно. Флига упала в обморок. Рута свернулась на полу пополам, прижимаясь к стене. Я слышала отдалённо голоса и грохот, будто на землю обрушилось небо. Несколько человек открыли клетку Одана и вытащили того наружу. Он пытался сопротивляться, брыкался. В какой-то момент обхватил цепями одного из мужчин, повалил на пол и стал душить. К нему подбежал Кеннет и ударил палкой в лоб раза два. Этого хватило, чтобы Одан потерял сознание. Одан упал перевернутым ко мне лицом, и я разглядела, как струйка крови течёт по переносице, прокладывая путь к щекам. У меня онемело тело. Я превратилась в живой камень, готовый расколоться на сотню частей.

Кто-то схватил Одана за ноги и поволок в сторону, где ждал Ниг. Я отчётливо слышала разрезающий в клочья воздух крик Гадена и Эльдура, но не могла разобрать слов. Перед глазами стояло лицо Одана и как он лежал беспомощный на грязной, протоптанной сапогами земле. Мы умрём. Даже самые сильные из нас не справятся с такими монстрами. Мне следует отдать себя в жертву, чтобы спасти других. Может, если отдамся в руки Кеннета, променяю свою жизнь на свободу остальных? Может, дело во мне? Конечно, во мне. Всегда во всем виновата я.

— Стой! — прокричала и не узнала свой голос, который превратился в хрип и стон. — Стой. Оставь его, — горло заболело, пришлось шептать. — Возьмите меня. Вам же нужна я? Отпустите их и делайте со мной всё, что хотите, — подползла ближе к проходу, обвивая решётки пальцами.

— Уйди оттуда, — Алекс оказался там, где недавно намазывал на меня мазь.

— Жди своей очереди, божья шлюха. Нахрена ты мне одна сдалась? Никому ты не нужна. Нет, вы посмотрите, какого она о себе мнения?! — помещение заполнилось отвратным смехом пришедших мужчин. — Мы и так будем делать всё, что хотим. А пока сиди и не вякай! — Кеннет отвлёкся от меня, перешептываясь с другими.

— Детка. Не глупи, — просипел Алекс. Я повернулась к нему, и гнев ручьём выливался из одного моего глаза. — Не глупи, — он повторился и указал на стену, видимо, приказывая отползти к ней.

— Просыпайся, неженка, — прорычал Кеннет, и я уловила звуки воды. — Лей ещё, чтобы очухался.

— Твари! — Одан закричал так внезапно, что я по привычке собиралась натянуть тетиву.

Глупая. Это не сработает. Я бессильна.

— Очухался. Славно. Тащите его на место казни, — у Кеннета в руках была плеть, с которой тот играл, как ребёнок с игрушкой. Она рассекала не воздух, а мой слух.

— Детка. Быстро к стене и закрой уши, — Алекс продолжал сидеть и указывать на стену, а я желала сломать прутья или хотя бы увидеть, где Одан и что с ним собираются делать.

Видеть было не обязательно. Я услышала. Сначала ржавый звук металла, скрежет цепей об окаменелую почву. А после свист плети и крик. Крик, крик, крик. Крик, пожирающий душу и сердце. Крик, уничтожающий всё живое и прекрасное. Он просочился в щели, трещины и дыры. Проник в кровь, мышцы, кости. Содрал кожу, разорвал глаза и уши. Крик не кончался, у него вообще не было конца, только начало. Бесконечный звук, убивающий последние остатки надежды. А потом наступила тишина. Тишина спустя десятки лет мучения. Для какого-то это был миг, для меня — столетия.

Превозмогая агонию, скрутившую живот тугим узлом, я обернулась туда, где лежала Флига, но той не было. Рута утащила её в угол и закрыла собой, будто тощее тельце способно скрыть или защитить. Раньше я считала Руту противной, наглой, самонадеянной глупышкой, но в то же время она поражала храбростью, что скрывалась под гнусным характером. Сейчас в ней бурлил страх. Он опоясал, скрутил. Её одежда промокла и напоминала кусок глины. Изумило другое. Рута закрыла руками уши Флиги, а сама съёжилась от криков.

Внимание привлекли приближающиеся сапоги, которых было так много, что не сосчитать. Пальцы срослись с прутьями решетки, прилипли, прорастая кожей. Попыталась отодрать — не смогла. Хотелось биться об стенку, пока не потеряю сознание или пока не умру, но увидела его. Одана волокли по земле, как мешок, положив на лоскуток прогнившей ткани. Его бросили на живот, и когда остановились напротив меня, кошмары вырвались в реальность и вцепились в горло острыми когтями. Я тонула, горела, умирала. Флига была права: Я умираю каждый день. Интересно, когда смерть придёт окончательно? Или же смерть — роскошь для меня?

— Ниг, закинь здоровяка в камеру, надень цепи и оставь! — Кеннет орал с другого конца комнаты. — Лансен, а ты принеси поесть этим ублюдкам. Не хватало ещё, чтобы от голода подохли. Не будут есть, корми насильно. Если понадобится, пихай в горло, — он приблизился ко мне и сел на корточки. — Я тут подумал, — меня обдало его запахом. Так воняла плохо обработанная, сгнившая шкура животных. — Пожалуй, я буду мучить первыми твоих друзей, а тебя оставлю на сладкое. Будешь смотреть, слушать, как те стонут и страдать, — кажется, он ухмылялся, а я смотрела на Одана, которого бросили в камеру, переплели цепями и оставили валяться с разодранной кожей на спине. — Я с тобой говорю! — Кеннет щёлкнул пальцами перед моим лицом, но я даже не моргнула. — Похоже, она лишилась рассудка, — он поднял голову, говоря это кому-то из толпы зверья.

— Они все лишатся. Может, поспорим, кто первый? — произнес Ниг так серьёзно и холодно, что я замёрзла.

— Вон тот долго продержится, — высказался кто-то из мужчин, довольно похрюкивая.

— Так он, наверное, привык к издевательствам. Черноголовые хорошо его поимели, — Кеннет громко засмеялся и начал бить себя по коленке правой рукой в порыве безудержного веселья. Остальные присоединились к нему, противно гогоча. — Ниг. Что ты там возишься? Закрой дверь. Думаешь, встанет и убежит? Он не скоро очухается, — Кеннет попытался встать, но из-за огромного живота потерял равновесие и шлепнулся на пол куском сала. — Всё из-за тебя! — пригрозил мне пальцем. — Прокляла, небось, — он кряхтел, сопел, но встал. — Ладно, ублюдки, на сегодня концерт окончен. Завтра свидимся. Парни, пойдёмте отсюда! — и Кеннет зашагал прочь. — Ниг! — я видела, как пёс короля тщательно закрыл дверцу клетки Одана и, видимо из-за опасения намотал что-то на петли. Запрокинула голову, чтобы взглянуть на него, но он не поворачивался. В одном уверена, Ниг чувствовал мой взгляд, поскольку напрягся всем телом. — Оставь! Никуда он не сбежит! — Кеннет рявкнул ещё раз и скрылся в темноте лестницы. Ниг не стал испытывать терпение хозяина и быстро шмыгнул за ним, как и все остальные.

— Эй, — Алекс зашуршал в камере. — Эй, парень! — не знаю, кому он говорил, я даже не обернулась, продолжая глазеть на Одана. — Ты, светловолосый, — Алекс подполз ближе к проходу. Оказывается, он обращался к Гадену. — Цепи не дают приподняться, но если хорошенько дернешь цепь на правой руке, та удлинится. В твоей камере именно это звено плохо прикрепляется. Используй побольше силы, и получится достать до соседа. Ему нужна помощь, парень. Я кину мазь, а ты помажь ему спину. Хорошо бы сначала промыть раны, но у нас нет на это ни времени, ни ресурсов. Помажь хотя бы часть, до которой доберешься, а когда он очнется, сам сможет, если постарается, — Алекс положил стеклянную посудину на землю и толкнул. Та прокатилась и остановилась недалеко от камеры Гадена, однако он бы не смог дотянуться до неё. — Блять… Простите, простите. Не запоминайте это слово, — Алекс поднял руки кверху, словно молил о чем-то, но я ничего не поняла, лишь сконцентрировала внимание на Гадене и овальной посудине с непрочной крышкой. — Дергай цепь, парень. Ну же! — Алекс занервничал, было слышно, как понизился его голос, а Гаден уставился на цепи и замер. — Сколько вы успели съесть и выпить воды или ещё чего в этом гребанном городе? — Алекс то кричал, то шептал, и после этих слов Гаден пристально посмотрел на него.

— Что? — Гаден побледнел или позеленел, словно вот-вот повторит тот вечер в покоях после ужина.

— То. Натягивай цепи, парень. Скоро придут собаки Кеннета, и если увидят лекарство, нам не поздоровится, — Алекс высунул ногу, стараясь достать до посудины, но ничего не выходило, а я переводила взор с Гадена на мазь и обратно. — Давай же, парень, действуй! — Алекс почти разрыдался, ударяя пяткой о почву.

— Да будь ты мужиком! — закричал Эльдур, и у Гадена из глаз посыпались искры.

Гаден обмотал на запястье отрезок цепи и дёрнул. Ничего не произошло, только глубокий стон царапнул слух. Он уцепился за конец цепи, тот, что уходил глубоко под пол, и дёрнул ещё раз. Послышался хруст, вырывающийся из недр земли, будто кто-то наступил на иссохшую ветку. Я почувствовала, как Гаден разозлился и насколько ему больно от тугих цепей, режущих кожу. Эмоции читались на его искаженном, сморщенном лице. Он громко вздохнул и тяжело выдохнул. Казалось, будто побелевшие на кисти костяшки горели угольком в ночи. Гаден натянул цепь со всей силы, и та поддалась, разрешив руке вздернуться над головой.

— Молодец, — прошептал Алекс. — А теперь дотянись до лекарства. Если не сможешь, попробуй ногой. Оно совсем близко.

— Хорошо, — промямлил Гаден и потянулся, но цепи, держащие другую руку и горло, позволили дотянуться чуть дальше решёток.

— Ногой, — Алекс нервничал, у него желваки ходуном ходили.

— Сейчас, — Гаден подполз к дверце и вытащил обе ноги наружу.

Мгновенье — и посудина оказалась между двух ступней. Аккуратно двигаясь, ему удалось вовремя затащить мазь в клетку.

— Жрать! — помещение сотряслось от ора мужчины, которому Кеннет приказал принести еду. — Хлеб и вода — вот ваша еда, — он поставил одну деревянную миску перед нашей камерой, другую перед Алексом. Эльдуру, Одану и Гадену просунул миски внутрь.

— Бери всё, что дают. Не смей отказываться, — едва слышно произнес Алекс. Я даже не заметила, как тот подкрался ближе.

— Вам на троих один кусок хлеба. Разделите. Или могу отдать паек того, кого отхлестали, — мужчина встал рядом с нашей камерой, а у меня пересохло в горле, остался лишь привкус желчи. — Берите жрачку, а то заставлю есть, — он нагнулся и стукнул по моим пальцам, прилипшим к решетке. Странно, я не почувствовала боль, но опустила руки к миске. — Сейчас воды принесу, — мужчина отдалился.

Я посмотрела на чёрствый кусок хлеба и ощутила, как безысходность и позор разлились по венам, оставляя за собой смертоносную черноту.

— Бери, детка. Бери, — Алекс посмотрел на меня с диким сожалением и уволок свой ломоть в угол, где прятался его склад.

— Это бутылки с водой. Так и быть, раздам поровну. Даже тебе достанется, — мужчина швырнул воду в камеры, а я загляделась на «бутылку». Никогда не видела ничего подобного. Посудину смастерили тонкой и удлинённый. Закрывалась она крышкой и была сделана из неизвестного материала. Я бы сказала, прозрачного, но слишком мутного. — Короче, я пошёл. Если что, я следил, как вы жрёте, — он махнул рукой и зашагал прочь.

— Детка, — Алекс очутился рядом, едва где-то наверху стихли шаги. — Зарой это всё. Не ешь и не пей, — он повернулся в сторону парней. — Вас это тоже касается. Заройте как-нибудь и не смейте ничего есть или пить, — отполз обратно к дыре, открыл, уложил туда ломоть хлеба и воду. Порылся ещё немного и достал тряпку. Когда развернул, я углядела квадратные, мелкие на вид сухие кусочки хлеба. — Это сухари. Ими, конечно, не наешься, но и голодным не останешься, — Алекс вытащил лоскутки ткани, разложил малыми долями «сухари», завязал и прильнул к дверце. — Лови, парень, — бросил сначала один свёрток. — До той камеры не докину, поэтому постарайся сам, — Алекс кинул вторую партию. — Сейчас, подождите, — прополз обратно к тайнику. — У меня много воды. Всем хватит, — достал четыре бутылки, как те, что нам принесли, только эти были больших размеров. — Лови, парень! — он швырнул по земле две бутылки. Те покатились и угодили к Гадену. — Детка, тебе надо попить, — Алекс приблизился к нашей клетке и поманил к себе. Наверное, из-за его доброты я поддалась и поползла к нему. Хотя, настоящая ли эта доброта? Не время об этом думать. — Держи. Попейте и заройте бутылки, чтобы их никто не видел. Кстати. Почва здесь жёсткая, но есть участки, где легко можно прорыть яму. Я это знаю, поскольку успел посидеть во всех клетках и везде делал тайники, — он протянул воду, я молча кивнула в знак благодарности и первым делом отдала бутылку Руте, чтобы та попила. — Добрая, — улыбнулся Алекс. — На, возьми мою. Выпей, — отдал мне воду, ту, что держал рядом с собой. Хотела возразить, но он цокнул языком, и я выхватила бутылку. — Пей, детка, — он протянул руку, видимо, хотел дотронуться до меня, но резко опустил. Я вцепилась в горлышко бутылки потресканными израненными губами и пила, пила, пила. Вода остужала гнев. Она обласкала душу и рассеяла туман в голове. А потом я услышала хлопок. Это Гаден метко попал бутылкой Эльдуру по лбу. Тот смолчал, чему безумно рада. — Молодцы. Давайте так. Вы поедите. Ты, парень, поможешь другу. Потом немного поспите и мы поговорим. Согласны? — Алекс говорил, а я не могла перестать пить.

— Я Гаден, — представился он, не притронувшись к воде.

Первым делом Гаден полез к Одану, проверяя, до куда достаёт рука. Она охватывала почти половину спины Одана.

— Рад знакомству, Гаден, — Алекс с почтением наклонил голову, но Гаден не видел. — Что скажешь, детка? Согласна с предложением? — он изучающе посмотрел на меня, а я молча отползла в сторону Руты и Флиги, которая до сих пор не пришла в себя.

2.2 Александр-палач

Ветки беспощадно хлестали по лицу, за руки и ноги цеплялись колючки терновника, проросшего на весь лес. Я бежала сквозь туман и непроглядную мглу. Впереди слышался вопль, завязывающий жилы в тугой узелок. Запах дыма призрачным лучом обжег глаза и нос. Знакомое чувство. Задрала голову вверх и увидела комки черно — красного пепла, проплывающие над кронами деревьев. Небо превратилось в лужу, заполненную до краев кровью и сажей. Я споткнулась и упала на влажную почву, в которой роем копошились черви. Мой визг поглотил густой туман, что норовил сомкнуть в объятиях и переломать кости. Я на четвереньках поползла дальше, решила передохнуть, и остановилась у старого древа с вывернутыми наружу корнями — ловушками.

Угольный дым становился ядовитее, заполнял лёгкие, не давая нормально дышать. Я встала и снова побежала. Зов о помощи приближался, и стоило покинуть зелёный мир, как очутилась в поселении. Дома горели, люди бросались к раненым и убитым. Это был мой дом, но не такой, каким помнила. Жилища построены иначе и обитатели, которых не встречала. Истоптанные по другим направлениям привычные дорожки. Пока пыталась осознать, что произошло, сквозь меня в прямом смысле прошла женщина. Я была туманом, дымом, невидимым силуэтом. Окрикнула пробегающую мимо девушку, но та не услышала. Повернула голову назад и столкнулась лицом к лицу с ней.

Моя мама. Молодая, красивая. Чёрные волосы, как живые тени. Глаза, полные ужаса и отчаяния. Она держала на руках крохотный свёрток, откуда виднелось белоснежное, слишком бледное личико. Мама плакала и о чем-то умоляла людей в чёрных туниках. Целители. Я узнала одного. Мать Одана. Она бережно держала мою маму за локоть и, сдерживая рыдания, старалась что-то объяснить, но я не слышала слов, будто они выпускали ветер, открывая рты. Целителей было четверо, вместе с Лалой Певасон. Трое начали отнимать ребёнка из рук мамы, но она согнулась пополам и села на колени, закрывая собой дитя. Это была я. Маленькая я. Мне потребовалось немало сил, чтобы сделать шаг, а когда подошла к маме, погладила по волосам, но, к сожалению, ничего не почувствовала. Хотела заплакать. Слезы прожигали глаза, однако не желали вырываться наружу. И тогда меня отвлек бегущий со всех ног Йолдер.

Казалось, он всегда был стариком. Даже в прошлом весь усеян морщинами, с теми же седыми взъерошенными волосами, и в той же дряхлой одежде. Не знаю почему, но я пошла за ним. Когда оглянулась на маму, Целители тащили её куда-то прочь, но она не сопротивлялась. Сдерживая порыв рвануть за ней, я всё же последовала за Йолдером. Вскоре показался его дом, в который тот ворвался, громко захлопнув дверь. Я поспешила к жилищу, что когда-то было родным. Схватилась за ручку, но рука скользнула сквозь. Если я туман, значит, способна проникать куда угодно. С этими мыслями шагнула внутрь, где аромат пожухлых страниц окутал воспоминаниями.

Йолдер стоял на коленях напротив зеркала и шептал себе под нос. Помещение заполнилось ярким светом, вспышками. Я зажмурилась и стоило открыть глаза, увидела силуэт девушки, скрытый оранжевой пеленой. Подумала, что это Лада, но присмотрелась к лицу и осознала, что гляжу на незнакомку. Она приблизилась к Йолдеру, коснулась его плеча, и тот начал говорить. Девушка только кивала, а после вошла в зеркало и исчезла. Старик вскочил на ноги и носился по комнате, заламывая пальцы. Не знаю, сколько времени прошло, но из зеркала вышел… Ярило. Скрутило живот, я пошатнулась. Протянула руку, желая дотронуться до него, но он шагнул к Йолдеру.

Старик кинулся тому в ноги, слёзно о чем-то прося. Ярило отвечал и разводил руками, пока Йолдер продолжал говорить. Как же мне хотелось расслышать хоть пару слов. Не из любопытства, а из-за того, что соскучилась, но Ярило резко поменялся в лице. Лоб нахмурился, взгляд стал жёстким и непоколебимым, а после он развернулся и вышел из дома. Я последний раз посмотрела на Йолдера, сжигаемая желанием обнять его, однако поспешила за Ярило. Едва очутилась по ту сторону убежища для книг, как попала в совершенно другое место. Нет, это было поселение, вот только знакомое из детства.

Мягкие облака на голубом небе играли в догонялки. Солнце грело землю тёплыми лучами. Повсюду бегала детвора, а с полей доносились голоса Плодотворов. Я метнулась к дорожке в надежде не упустить Ярило из виду, но его и след простыл. Проходя дальше по тропинке вдоль новых домов, наткнулась на отца и мать. Они улыбались, папа кривлялся, изображая обезьяну для маленькой девочки, заливающейся смехом. Это была я. Довольная, счастливая. В груди лопнула натянутая нить, и я рухнула на землю, сжимая кулаки, чтобы хотя бы так ощущать себя, пока не разлетелась на мелкие осколки. Прошлое застигло врасплох. Не думала, что радостные моменты способны принести такую невыносимую боль. Девочка с косичками цеплялась за маму и папу, а те обхватывали её крошечные ладошки и подбрасывали вверх. Я закрыла лицо руками, не могла смотреть. Слишком тяжело. Слишком беспощадно.

Это сон. Ещё один кошмар, желающий растоптать меня, затолкать поглубже под землю. Собравшись с духом, снова посмотрела на счастливую семью. На этот раз позади маленькой меня стояла та самая девушка, пылающая оранжевым свечение. Она улыбалась и гладила мои волосы, но никто не замечал. Внутри, в самом центре сердца, что-то треснуло. Богиня, которую не знаю, находилась рядом со мной с детства. А возможно и нет? Ведь это сон. Кошмарный сон, выдающий потаенные страхи. Меня затошнило. Взгляд опять упал на девушку, и та посмотрела мне прямо в глаза. Я вскочила с криком. Мокрая, холодная, как воды реки неподалеку от поселения. По коже бегали мурашки, и меня мелко трясло. Взгляд был затуманен, отчего не сразу осознала, где нахожусь, пока чья-то ладонь не коснулась моего лба.

— Ты горишь, — голос Флиги прозвучал как приговор.

— Флига, — натянула скудную улыбку, и с помощью Флиги села. — Я долго спала? — потерла лицо измазанными грязью ладонями и ощутила, что оно больше не болит.

— Опухлость спала. Уже лучше, — Флига наклонила голову, забавно изучая место побоев. — Попробуй открыть глаз, — она коснулась моего подбородка, а я медленно раскрыла веко.

— Одан?

Я забыла на мгновенье, где мы находились и что произошло, но, вспомнив об Одане, отбросила мысли о синяках и ранах. Я боялась приближаться к дверце камеры и видеть окровавленную спину друга.

— Он в порядке, — Флига шептала, хотя это больше походило на хрип. — Мазь помогла. Он даже поел и выпил много воды. Ты довольно долго спала. Несколько раз размахивала руками, что-то бормотала, потела, потом плакала. Но мы тебя не будили. А сейчас у тебя жар, и мне это не нравится. Не хватало ещё, чтобы заболела. Хотя мы все тут скоро заболеем. Если нас не убьют эти страшные люди, то болезнь точно придёт по наши души, — я глядела на неё и не могла поверить в то, что вижу. Флига выговаривала ужасные вещи с отстраненным и равнодушным лицом, будто вела разговор о погоде. — Но… Но знаю, что не умрём. Мы выберемся отсюда, вот увидишь, — и она вдруг изменилась, излучая надежду и скрытую радость.

— Ты заболела? — я подпрыгнула на месте от неожиданности, когда Алекс тихо подкрался поближе и заговорил.

— Я никогда не болела, — у меня пересохло в горле.

— Ты заговорила. Аллилуйя! — Алекс захлопал в ладоши, я смутилась. — Не знаю, как ты могла раньше не болеть, но если так, то жар наверняка из-за стресса. Ничего, скоро дурман выведется из организма, и всем станет легче, — он замолчал, а мы перестали дышать. — Угу. Точно, скоро исчезнет, — Алекс кивнул, видимо, каким-то своим мыслям.

— Дурман? — тихо спросила Флига, а я решила сесть поудобнее, но задела нечто мягкое позади, обернулась и встретилась взглядом с Рутой. Оказывается, я спала на её коленях и даже не заметила этого, когда проснулась.

— Да, дурман, — ответил Алекс, я же пялилась на Руту.

— Не за что. Тебе нужно было поспать, — Рута погладила меня по спине.

С чего вдруг она стала такой благосклонной ко мне?

— Спасибо, — только и пробормотала я.

— Диина, ты в порядке? — из глубины тьмы послышался сухой голос Одана. Я прильнула к дверце камеры и громко сглотнула комок густой слюны. — Со мной всё хорошо. Правда, — Одан сидел с оголенным верхом и криво улыбался. Не знаю, желала ли видеть его раны или лучше оставаться в неведении? — Почти не больно. Гаден говорит, раны заживают, — он словно прочитал мои мысли. — Прошу, только не вини себя, — он протянул руку, я закрыла глаза, представляя, как та касается моего лица. — Я правда чувствую себя отлично, — голос выдавал его истинные ощущения, но я посмотрела на него и закивала.

— Спасибо, — повернулась к Алексу, едва сдерживая слезы. — Спасибо.

— Детка. Всегда рад помочь, — Алекс подмигнул и уселся поудобнее, будто готовился рассказать нечто интересное или вести допрос.

— А вы как? — я метала взгляд от Гадена к Эльдуру и обратно.

— Нормально, только тело затекло, — отозвался Эльдур.

— Аналогично, — подтвердил Гаден. — А ещё я, кажется, повредил запястье, когда пытался вытащить цепь, — он затряс правой рукой. Звон металла заполнил комнату.

— Неженка, — прорычал Эльдур.

— Ой, да заткнись ты! — выплюнул Гаден.

— Рада, что вы в порядке и вернулись в прежнее состояние, — если честно, я обрадовалась их маленькой перепалке, поскольку это было так по-настоящему.

По-настоящему? Действительно, последние дни всё было каким-то нереальным. Я раскрыла рот, но Алекс заговорил первым.

— Да, детки, дурман выветривается. Наверное, и сознание встаёт на место, — он вздернул бровь.

Я не поняла, это было утверждение или вопрос?

— Что за дурман? — спросил Одан.

— Датура, или как его здесь называют, «яд богини». Травка такая, — Алекс сидел с такой прямой спиной, что я сама выпрямилась.

— Не знаю такую траву, — у Одана забегали глаза, явно пытался вспомнить то, что учил раньше.

— Не удивительно, — хихикнул Алекс. — Навряд ли о траве сохранились знания. Да и какому нормальному человеку придёт в голову её выращивать? Датура — это галлюциногенное растение, — я задрала левую бровь на середину лба. Вот насколько не понимала, о чем он говорит. — Датура вызывает делирий, неспособность различать реальность от фантазии. То есть галлюцинации. Так понятнее? — он глядел на меня, словно объяснял только мне. — А также светобоязнь. В больших количествах, амнезию. Потерю памяти. Благо, эту травку используют в малых дозах.

— Кто использует? — у Гадена вытянулось лицо, и испуг отодвинулся от него тенью.

— Король и его шайка, — Алекс пожал плечами.

— Зачем?! — я не спросила, я прокричала.

— Чтобы держать обитателей города под контролем. Любой живущий тут чувствует себя счастливым и не задаёт лишние вопросы. Рождается, умирает без вопросов. Выполняет работу без вопросов. Делает абсолютно всё, что прикажут, без вопросов. Если отнять у человека волю и мысли, он станет рабом. Лишь древние являются законом и правят в сласть. Остальные — это орудия для выживания, — Алекс поморщился, и ярость пеленой затмила глаза.

— Люди не знают, что ими управляют? — у меня сжалось сердце.

В нашем поселении также управляли и нами, но не такими способами. Однако, думаю, Почитатель и Глава не отказались бы от травы.

— Нет. Не знают, — промямлил Алекс, а у нас разом отвисли челюсти. — Давайте расскажу вам историю «Города Похоти». Собаки Кеннета нескоро придут, а сам он вообще явится позже. Небось, упился и спит, — Алекс тяжело вздохнул. Я решила не спрашивать, что значит «упился».

— Мы с удовольствием выслушаем, но очень хочется в туалет, — Рута высказала желание многих из нас.

— С этим будут проблемы, рыжая, — Алекс покачал головой. — Придётся терпеть, пока не придут собаки Кеннета и не отведут по одному к дыре, наполненной дерьмом, которое не убирают. Либо делаешь свои дела там, либо в камере, — он заелозил на месте, а меня замутило.

— Подождём, — Флига залилась красной краской.

— А вы так и не представились. Только Гаден решился назвать имя, — Алекс уставился на меня, как на вещь.

— Диина, — отозвалась я и улыбнулась, вытянув губы одной линией.

— Прекрасное имя, — Алекс вертикально сложил ладони перед собой и поклонился. Странный жест. — Остальные? — он прошёлся цепким взглядом по каждому, и они представились. — Отлично. Рад, наконец, познакомиться, — опять сделал тот жест, потом хлопнул себя по коленям, потёр ладони и уставился куда-то сквозь меня. — Двести лет назад я жил в чудном месте, где войны обходили города стороной. Я был страж закона и хорошо справлялся с обязанностями. Помимо основной работы, учился на инженера…

— Кто такой страж закона и инженер? — я его перебила.

— Страж закона — это тот, кто ловит плохих людей и оберегает хороших. В общем, замечательный человек, но бывали и исключения. Инженер — это тот, кто умеет проектировать дома, различные здания, рисует чертежи… План построения зданий, — он остановился, давая нам время осознать его слова. После того, как удостоверился, что мы поняли, Алекс продолжил. — Моя жизнь проходила чудесно, пока не появились боги. Поначалу люди были счастливы. Что говорить, я и сам от радости прыгал, как дурной. Столько обещаний, возможностей. Вечная жизнь, богатства. А главным для меня было — равенство. Я жил на земле, где сейчас правит Даждьбог, но отправился за Семарглом. Почему? Сам не знаю. Может, привлек огонь. Его мощь. Мне тогда было двадцать семь. Сейчас двести двадцать семь, — столько печали вырывалось с каждым сказанным словом. — Семаргл сдержал слово, дал подопечным всё, чего те желали. Мы жили в достатке, гуляли, веселились, обжирались изо дня в день. Вот только Бог так и не начал учить нас волшебству. Если честно, люди и забыли про это, вкусив столько благ. А после наступил хаос. Человечество — болезнь Земли. Мы, как вечно голодные звери, пытаемся сожрать города, запасы, мечты, себе подобных. Нам всегда мало и мы никак не можем набить жирные животы. Получив одно, сразу тянем руки к другому. Хотим, как у соседа и готовы на всё, чтобы заполучить желаемое. Если не получаем, превращаемся в жалких существ, способных на ужасные деяния. А самые страшные деяния те, которые причиняем себе сами. Мы трусливые, ничтожные и завистливые. Наш аппетит несоразмерен с дарами, что готова давать земля, и именно поэтому, получив заветное, люди захотели большего и вздумали вкусить блага других богов, — он замолчал и задышал так, словно долго бежал и теперь поглощал воздух горстями. — Боги знали об этом. Знали нашу природу, и их планом с самого начала было истребление, но, видимо, когда спустились, решили позабавиться. Мы — игрушки. Первая волна огня хлынула со стороны замка Семаргла, и те, кто проживал поблизости, либо погибли, либо превратились в монстров. Паника быстро перекинулась на остальных и дошла до здешних земель. Человек триста успело добежать до водохранилища, ушедшее под почву из-за землетрясения…

— Землетрясения? — у Флиги даже ресницы задергались.

— Да, это когда трясёт землю, и та может расколоться. Что и произошло, — Алекс раздвинул руки, наглядно показывая, как разошлась земля. — Но водохранилище ушло в бункер. Такое специальное помещение, где хранились запасы, велись работы и ещё много чего. В числе трех сотен человек был и я. Когда мы ворвались на место спасения, то заперли двери и люки. Люки — это почти двери, только иной формы. В общем, сидели мы долго и, кажется, превращались в статуи. Страх, что Бог рано или поздно настигнет нас, заставлял неметь. После того, как осознали, что опасность обошла стороной, то приняли решение устроиться в новом доме, который оказался слишком мал для такого количества людей. Мы спали бок о бок. Были отдельные комнаты, но их до верхов забили едой и всякими предметами. Потихоньку страх отступил, а мы не знали, сколько времени просидели под землёй. Однако и жить, как жили, больше не могли. Не буду рассказывать обо всех моментах, скажу лишь одно: когда еда закончилась, началась бойня. Мы нападали друг на друга. Те, кто послабее, становились нашей едой, — стоило ему это сказать, как Флига бросилась к решеткам и вырвала, причём только водой, поскольку наши желудки были пусты. Нас затошнило, но кроме Флиги, все сдержались. — Можете считать меня чудовищем, но когда хочешь жить, пойдешь на что угодно. По крайней мере, я так думал раньше, — он опустил постыдно голову.

— А сейчас как думаешь? — спросила я и почему-то не почувствовала отвращения или осуждения.

— Считаю, что при любом раскладе сначала надо думать, а не действовать, как бешеное животное, у которого работает один инстинкт: убивать, — я ухмыльнулась. Мне советовали убивать. — В итоге из трех сотен осталось тридцать, — у меня глаза на лоб полезли от того заявления. — Да, не удивляйся. Мы годами сидели и жрали друг друга. Моё преимущество в том, что я раньше был стражем и умею выживать. Но рассказ не об этом. Оставшись в количестве тридцати в бункере, где комнаты, некогда забитые едой, заполнились костями, мы задумались о будущем, — стоило ему упомянуть кости, и я сразу вспомнила о кладбище и лабиринте с черепами. — Потихоньку мы вырыли туннели. На это ушло немало лет. Но как жили без еды? Спросите вы. А тут самое интересное. Жрец, которого на самом деле зовут Плуд, надумал помолиться богине Моране. Почему ей? Как Плуд тогда сказал: он встречал богиню однажды, и та приглашала его на свои земли, но он отказал. Однако Морана заверила: если понадобится помощь, то он может обращаться к ней за определённую услугу. Какая именно услуга, не сообщил. Наврал, что не знает. Гаденыш. Но об этом позже. Морана помогала нам. Землю рыть было нелегко, и она пустила воду, реку и избавила от ненавистного угля с лавой. Помогла с построением города, который как раз спланировал я. Семаргл отнял у нас вечную жизнь, но Морана даровала иной дар. Медленное старение.

— Алекс, — произнесла я замогильным шепотом. — Если вы боролись и уцелело тридцать человек, то как выжили Шамея и жрец? Они ведь уже были старыми, — судя по жрецу, ему тысяча лет.

— Шамея — мать короля, — выпалил Алекс. Я зажала рот ладонью, чтобы не взвизгнуть. Неужели старуха играла с нами? Со мной. — Король, а точнее Промий. Кстати, настоящее имя Шамеи: Квин. Люди сменили имена, но не я и не Кеннет, — его имя Алекс произнес с нажимом, будто разгрызал зубами. — Промий защищал мать, как и королеву, с которой у них сложились отношения. Её имя Розамунд. Жрец был молодым, — от этой новости едва не скатилась на пол. — Плуд слишком многое просил у Мораны. Что именно, не знаю, но та забрала у него молодость и здоровье, хотя продлевает в нем жизнь. И так, продолжим. После того как мы отстроили город, жители уже создали семьи и родились дети. Только смертные дети. Так и пошло. Впоследствии все создавали семьи с родней. Брат с сестрой, кузен с кузиной, — Гаден нервно засмеялся. — Нам нужно было размножаться. Сначала для того, чтобы заполнить город и чтобы имелись работники, как раньше на земле, когда каждый выполнял определённое дело. Морана даровала нам много всего. Скот, поля. В еде мы не нуждались, но потом пришлось отдавать жертву. Богиня требовала новорождённых детей, — как только он это сказал, я обомлела и начала хватать воздух ртом, будто задыхалась. Морана и в нашем поселении воровала малышей. — Не знаю, зачем ей младенцы. Никто не знает. Но древние молча выполняли приказ, чтобы жить. Древние — это выжившие тридцать человек. Но случилась беда. Люди взбунтовались, не желая отдавать детей. На поверхность уходить боялись и решили больше не рожать, — у меня громко забилось сердце, и, кажется, его стук слышал каждый в комнате. — И тогда король…

— Извини, что перебиваю, — Флига с зелёным оттенком лица подняла указательный палец вверх. — Кто сделал короля Главой? Вернее, главным?

— Этот идиот ради власти договорился со жрецом, что если его сделают королем, он будет отдавать своих детей Моране, с того момента, как богиня объявила об услуге. Жрец сделал его главным, — пока Алекс говорил, меня одолевал ужас. Как мать и отец по собственному желанию могли кому-то отдавать детей? Кем нужно быть, чтобы согласиться на такое? — Розамунд поначалу бегала счастливая, не задумываясь о том, на что пошла, а потом сошла с ума. Ровно сто лет она отдавала детей, последние пятьдесят — окончательно замкнулась в себе и перестала рожать. Говорят, что-то с собой сделала. Но Морана не стала отбирать у них власть. Почему мне неизвестно.

— Это место… — пробормотал Одан. — Кладбище живых людей.

— Не могу не согласиться, — ответил Алекс. — Но вы даже представить себе не можете, что было после бунта. Король приказал наказывать тех, кто противился рожать. Наказание — смерть. Прилюдная казнь с отсечением головы. Для совершения приговоров вызвалось два человека. Палачи. Палач — это тот, кто рубит головы. Исполнитель казни. Так вот, вызвался я, — Алекс дернулся и скривил лицо. — И Шамея. Мы были полны гнева на других. Ведь мы жили в достатке, а из-за глупых людей могли лишиться всего, — у меня задрожала нижняя губа, прикусила её, но затрясся подбородок. — Как я и сказал. Хочешь жить, сделаешь что угодно. К сожалению, казни не помогли. Люди начали сбегать на поверхность, а кто-то сам лишал себя жизни. И тогда древние собрали совет. Среди тридцати был лекарь…

— Кто? — Рута не спросила, она плюнула ему в лицо.

— Тот, кто лечит, — ответил Алекс, сделав вид, будто не заметил её гневного взгляда. Мы с Флигой переглянулись, поняв, что он говорит о Целителе. — Лекарь вспомнил про травы, умеющие овладевать разумом. Конечно, мы могли попросить о помощи Морану, но взамен она бы попросила что-то еще, поэтому никто не решался даже заговорить о её вмешательстве. Однако у нас не было семян растения, про которое говорил лекарь. Жрец ухищренными методами выпросил у Мораны нужные семена, за что поплатился здоровьем. С того дня у него не перестают выступать язвы, и вечная боль преследует по пятам. Ничто не помогает унять его муки, но Плуд смирился, как-никак всё равно не умрёт, пока богиня не прикажет, — вспомнила болячки, покрывающие кожные покровы жреца, и меня передернуло. — Первой в списке была Датура. Благодаря ей люди в городе успокоились, но мы не рассчитали дозы, и жители сходили с ума. Некоторые бились головой о стены, разбивая черепа. Лекарь устроил эксперименты, и, достигнув нужного результата, мы начали подсыпать траву в еду, — Гаден застонал, Эльдур плюнул, а у меня зачесалось тело, словно трава прорастала внутри. — Однако датура принесла лишь покой, а Морана требовала детей. Всё больше и больше. Тогда Лекарь вспомнил о других травах. Жрец не желал обращаться к Моране в страхе лишиться чего-то ещё. Пришлось Промию вступить в дело. Король вызвал Морану, и та согласилась помочь, но взамен попросила устраивать для неё зрелища, построив отдельные комнаты, где будут проходить бои на смерть. Вот так она хотела развлекаться. Промий согласился, — мне сразу пришло ведение, как нас отправляют на эти самые бои на забаву богине. — Мы получили семена Белены и Белладонны. Белена почти то же, что и датура, но применяется для агрессии и спокойствия одновременно. Белладонна… — Алекс замолчал и прочистил горло, — Применяется для возбуждения, — я вскинула бровь, давая, понять, что не понимаю. — Чтобы люди постоянно делали детей. Хотели друг друга. Лекарь смешивает травы и пускает их в еду и воду. Люди пьют, купаются, умываются этой водой. Местные жители уже привыкли к траве. А вот те, кто пробует впервые, ещё и в большом количестве — нет. Например, обитатели на завтрак, обед и ужин едят по одному блюду за раз. Пьют не много, но им хватает, чтобы заниматься любовью, когда захотят. Город похоти. Не зря я его так называю. А ещё растения вызывают замедление мышления. Человек становится глуповат, податлив, теряется во времени и пространстве, становится забывчив. А теперь скажите. Много ли вы съели и выпили? — Алекс посмотрел на меня.

— Подожди, — отозвался Гаден. — Что это за место? Как так можно поступать с людьми? Вы ненормальные! — он заорал.

— Тише, парень, — Алекс замахал руками. — Я и не говорил, что мы нормальные. Это гиблое место. Поэтому в самом начале спросил: Зачем вы сюда пришли?

— Я хотела, чтобы мы отдохнули. Хотела познакомиться с людьми. Ведь всю жизнь надеялась на то, что на земле сохранились живые люди! — выпалила я, опять погрузившись в вину с головою.

— Нельзя верить всем подряд, детка, — Алекс заговорил со мной, как с маленькой. — Не думай, что все люди, как ты или твои друзья. Ты встретишь сотню человек, и девяносто пять из них окажутся самыми отпетыми негодяями. Научись различать, кто хороший, а кто плохой. Это видно в жестах. Во взгляде, в словах. Используй внутреннее чутье. Не смотри на мир глазами маленького новорождённого щеночка. Научишься. Надеюсь, — он открыл бутылку и отпил воды, мне стало дурно. Алекс заметил. — Оу. Нет, нет. Эта вода чистая, как и еда, что я дал вчера. Сегодня тоже дам, но после ухода собак Кеннета…

— Откуда нам знать, что ты не лжешь? — Эльдур натянул цепи, и те противно заскрипели.

— Я…

— Так вот почему, — Одан перебил Алекса, уставившись в одну точку. Мы перевели взгляд на него. — Вот почему я не мыслил здраво. Вроде понимал, что стоит спросить или о чем заговорить, но слова будто комкались на языке, а после испарялись. Травы, — он замотал головой, видимо решил, что так быстрее избавится от наваждения.

— Да, если получил хоть малую дозу, теряешь разум, — ответил Алекс, а потом посмотрел на Эльдура через решётки. — Вы не можете знать, лгу я или нет, но вы уже начали потихоньку здраво мыслить. Я рассказал вам историю города. Да, поступки говорят красноречивее меня, но это было в прошлом…

— И как ты сюда попал? — Эльдур нервно выдохнул и задрожал.

— Лет тридцать назад псы короля приволокли с поверхности мальчишку…

Алекс говорил, а мои мысли в голове выстраивались в прямую линию. Эльдур и Рута в ту ночь. То, что они делали. Трава.

— Алекс, — мой голос дрожал, как тонкая стрела, прорезающая бурный ветер. — Ты сказал, что Билдона…

— Белладонна, — поправил он.

— Без разницы. Ты сказал, что она вызывает возбуждение. В первый день, когда мы сюда попали, ужин съели только Эльдур, Рута и Гаден, — мне стало жарко. Я, правда, ощутила колющие кожу язычки пламени. — В тот же день, ночью, я проснулась от шума. Побежала в комнату Гадена, а его рвало. Подумала, что отравили, и бросилась в покои Эльдура, а там… — нос невольно сморщился от воспоминания потных тел. — В общем, Эльдур и Рута занимались тем, о чем ты говорил.

— Ничего себе! — Гаден присвистнул и хихикнул.

— Что? — Флига от такой новости пришла в себя. — Ты знал! — она сощурила глаза, сложила губы бантиком и зло посмотрела на Одана.

— Это была не моя тайна, -Одан состроил умоляющую гримасу.

— Агх. Успокойтесь! — я схватилась за переносицу. — Алекс, — он молча разглядывал всех нас. — Но Эльдур словно не помнил случившегося. Если это из-за травы, то почему один чувствовал себя так, а другой иначе? К тому же я, Одан и Флига не ели здешней еды, не пили воду в столовой, но всё равно были не в себе. Так, стоп. Мы же ели на завтрак то, что ела Шамея, и пили её чай, — я ударила по лбу ладонью, попала по синяку. Было больно.

— Если ели и пили то, что предложила Шамея, то будьте уверены, там не было добавок. По поводу того, что не ели здешней еды. Я же говорил, трава везде. Вы купались? — я закивала. — Когда поливаешь себя водой, та невольно попадает в рот. Вы умывались и пили воду, что оставляют в комнатах? — я опять ударила себя по лбу. — Понятно. Хорошо, что не ужинали. Но я поражен другим. Гаден, — Алекс ухмыльнулся, поглядывая на него, а я глазела на Руту, которая места себе не находила от смущения. Что с ней такое? — У тебя не желудок, а что-то с чем-то. Организм не принял большую дозу и избавился. Двоим другим не свезло. Хотя, с какой стороны посмотреть, — он подмигнул Руте, та оскалилась, но Алекс уже перевел взгляд на меня. — Вам повезло, что Шамея оказалась рядом.

— Знаешь… — я почему-то боялась об этом говорить. — В тот день Шамея дотронулась до моей руки, и я услышала её голос в голове. Она говорила, чтобы мы не ели здешнюю еду, — пожалела, что сказала.

— Странно. Шамея не умеет передавать мысли. Может, ты умеешь их читать? — Алекс потёр подбородок, с любопытством изучая моё лицо.

— Нет, не умею. Это точно, — я неуклюже улыбнулась.

— Ладно. Насчёт Эльдура. Если он не помнил случившееся, значит, амнезия. Память исчезла. Но, думаю, он потом всё вспомнил, — Алекс почесал шею.

— Да. Вспомнил, — отозвался Эльдур холодной сталью. — Так как ты сюда попал? Про траву мы уже поняли, — он явно желал забыть ту ночь. Я тоже.

— Точно! — Алекс так громко хлопнул в ладоши, что аж в ушах зазвенело. — И так. Тридцать лет назад псы короля приволокли с поверхности мальчишку…

— Зачем тебе сюда?! — послышался ор из мглы коридора. — Мы сами справимся! — Кеннет говорил резко, нервно, обрывисто.

— Заткнитесь! Король идёт! — один из людей Кеннета вбежал в темницу.

— Короче. Я начал с самого здорового. Когда закончу с остальными, чую, они запоют как птички, — помощник короля прохрипел и болезненно закашлял, двигаясь в нашу сторону. Я, Флига и Рута быстро отползли к стене.

— Воняет, аж глаза режет, — прогундосил король, остановившись между нашей камерой и Одана. — Хотите дальше страдать или заговорите? — он быстро присел на карточки, глядя на Одана. — Какому богу служите и что ему от нас надо? — король завертел головой, и я углядела, как он прижимает указательный палец к ноздрям.

— Мы уже говорили на эту тему. И говорили правду. Мы никому не служим, — Одан отвечал уставшим голосом и не отрывал взгляд от пола.

— Зачем ты лжешь? Ответь, и мы освободим вас. Сможете уйти. Нам просто нужно знать, что за бог ваш хозяин, — король выговаривал слова так ласково, с таким одухотворением.

— Отпустите? — спросил Гаден, и у меня сердце прилипло к спине.

Он и так ненавидел Ярило. Не хватало ещё, чтобы поверил королю и выболтал всё.

— Да. Обещаю.

Я не видела лицо короля, лишь нос — гору.

— Мы служим Моране, — издевательская улыбка Гадена сразила наповал.

Я едва не засмеялась и от заявления, и от воспоминаний этой улыбки с детства. Именно так он искривлял губы, готовясь напакостить.

— Другие варианты? — равнодушно спросил король. Похоже, он даже не удивился, а вот Кеннет нервно зарычал.

— Нет. Это Морана нами владеет. Владеет полностью. Страшная женщина, — Гаден заулыбался, демонстрируя зубы.

— Идиоты! — выпалил король и встал.

— Зачем вы это делаете? — я решилась на разговор, но приблизиться смелости не хватило. — Мы же не врали. Отпустите нас. Прошу. Мы не тронем никого. Уйдём, и вы нас больше не увидите. Нет никакого Бога, — может, стоило упасть на колени и умолять его со слезами на глазах? — Перестаньте мучить нас. Вы причиняете вред невинным людям! — искренне надеялась на его понимание, хотя верилось с трудом.

— Хорошо. Я подумаю над этим, — король прошелестел, а у меня от счастья руки повисли плетью.

— Что? — Кеннет подошёл вплотную к королю и что-то зашептал, но было не разобрать. Возможно, Одан услышал?

— Мне пора, — Король двинулся в сторону лестницы, потом остановился, и к нему подошёл Кеннет. Я подползла ближе к проходу и расслышала его слова. — Берите кудрявую.

С меня будто заживо содрали кожу, вот такую боль я испытала. Взгляд метнулся к Флиге, и слезы брызнули из глаз.

— Я скоро вернусь, ублюдки! — Кеннет шмыгнул вслед за королем, а двое мужчин, пришедших с ними, остановились недалеко от нашей клетки.

— Надо трахнуть эту узкоглазую. Всё равно скоро сдохнет, — хихикая, заявил тот, который приказал нам молчать до прихода короля.

— И двух других тоже, — пробормотал второй.

Показалось, я услышала, как он смачно облизнул губы.

— Если только рыжую. Кудрявая, противная. Её словно обмазали дерьмом. Глянь на рожу и кожу. Фу! — первый мужчина сплюнул под ноги.

— А ты не смотри на рожу и кожу, идиот. Делай дело. Может, будем забирать их по ночам и насиловать? — заявил второй, а я вообще не понимала, о чем они беседуют, но заметила, как вскипает Алекс.

— Обломитесь! — прорычал Алекс, сжимая кулаки так сильно, что ещё немного и костяшки разорвали бы плоть. — Совсем потеряли совесть и стыд! Пошли нахрен отсюда, а то позову хозяина и расскажу о ваших гнусностях! — он орал у стены, не собираясь приближаться к дверце.

— Закрой пасть, Ал, а то мы закроем! — рявкнул первый, но мужчины поспешили на выход.

— Мрази! — у Алекса, не переставая раздувались ноздри.

— А что они говорили? — спросила Флига, а я боялась на неё смотреть.

Боялась, что умру от ужаса. От того, что с ней сделают. Мне нужен план.

— Тебе не стоит об этом знать, детка, — подавляя злость, Алекс скривил губы в жалкой усмешке.

— Одан, — я не решалась взглянуть на него. — Ты слышал, что сказал король?

— Да. Он прошептал: Да очистятся грешные рукой моей, — голос Одана был натянут тугой веревкой.

— Что это значит? — Гаден глядел на Одана в упор.

— Я расскажу об этом…

— Алекс, — я сглотнула вязкий горький ком слюны. — Как нам выбраться отсюда?

— Хороший вопрос, детка. Вы скоро начнёте окончательно нормально соображать, — он полез в яму в земле.

— Диина, не говори с ним. Я не доверяю ему. По-моему они все играют с нами. Этот, — Эльдур тяжело дышал и силился сломать железные оковы. — Похоже, пытается добротой и болтовней заслужить наше доверие, чтобы выпытать подробности. Потом доложит королю или остальным, и нас убьют.

Эльдур говорил вполне разумные вещи.

— Парень, ты не прав, — Алекс достал воду и выпил. — У вас осталась вода со вчерашнего дня. Достаньте и попейте, пока не вернулись мрази. Сейчас кину сухари, — он вытащил ткань и лоскутки, в которые вчера заворачивал куски сухого хлеба. Видимо, Гаден бросил те обратно.

— Ничего нам не надо. Вдруг отравлено какой-нибудь другой травой, — Эльдур кряхтел, всё ещё стараясь разорвать цепи, а мне стало страшно.

Вдруг он не ошибается насчёт травы?

— Так, — Алекс протянул нам сухари и бросил лоскутки Гадену. — Лет тридцать назад…

— Ты это уже в третий раз говоришь, — Рута не сказала, а облаяла его. — Просто продолжи, — она даже не притронулась к подачке. В принципе, как я с Флигой.

— Хорошо, — Алекс смутился и потёр глаза. — Псы приволокли мальчишку. Тот сбежал от Черноголовых. От него мы узнали, что за стеной стоит поселение, которое не принадлежит ни кому из богов. Вот только на него нападают чудовища и, как оказалось, воруют детей, еду и ещё много чего. Разумный вид. Монстры Семаргла не все одинаковы. Этого мальчишку выкрали, отнесли в убежище под землёй, где полно детей, однако он сбежал. Хотел добраться до дома, но не смог. Попал в руки псов, — Алекс прищурился. — Вы из того поселения, не так ли? А ты и ты, — он указал на Эльдура и Руту. — Явно от Черноголовых. Похищенные детки. Откуда знаю? У вас разные характеры и манеры поведения. Четверо ведут себя как обученные, воспитанные люди, которые учились чему-то, работали, имели родителей, были любимы. Двое других похожи на четверых, но более дикие, — Алекс пожал плечами.

— Мы тоже обученные. Нас тоже воспитывали и любили! — возмутился Эльдур, оставив цепи в покое.

— Спорить не буду. Но разница ощущается. Поверьте, как только вошли в город, люди увидели эту разницу и кто вы на самом деле. О вашем приходе услышали все, даже до меня добрался слух, по этому каждый разговаривал на знакомом вам языке. В городе принято говорить на другом, — у меня вспотели ладошки. Значит, Кеннет и остальные заранее узнали детали, видимо, доложили псы. А я ещё удивлялась, что они говорят на нашем языке. Лицемеры и лжецы. — Под вас подстроились быстро. Но вот в чем проблема. Дело не в Боге, имя которого требуют. Хотя, не сомневаюсь, Морана пожелает узнать данную тайну, ведь жрец почувствовал нечто божественное. Нечто божественное в тебе, — он указал на меня. — Его посох — это серп, что позволяет связываться с богиней. Странная штука. Волшебная. И серп среагировал на тебя, — я сцепила пальцы и втиснула кисти между ляжками. Вдруг он тоже заметил кольца. — Но повторюсь. Дело уже не в Боге, а в том, что вы решили покинуть это место. Из вас просто хотят сделать рабов. Сломать. Кто сломается, будет жить здесь, а кто-то умрёт. Вот и всё, — Алекс затих.

Я громко засопела, пытаясь придумать план побега, но мысли путались, склеивались, рассыпались.

— Возможно и так, вот только я спрашивал о другом, — Эльдур снова принялся терзать цепи и уводил Алекса от темы про бога и меня.

— Точно. Значит так. Этот мальчишка сразу стал любимцем, но больше всего сдружился со мной и ещё несколькими людьми, среди которых были древние. С одними он рос, другие воспитывали и обучали его. Главный учитель — Шамея. Нас было одиннадцать вместе с Шамеей. Мы всегда ели и пили только то, что не содержало добавок. Пытались не лезть в козни короля и остальных…

— Подожди, — я вытащила одну руку и выставила перед собой. — Шамея же мать короля и палач, как ты.

— Шамея забрала слишком много жизней и отдала слишком много детей, в том числе своих внуков. В какой-то момент мышление меняется, и человек понимает, что жил неправильно. Исправить что-то нереально, но реально изменить мысли, поведение, характер. Конечно, человека изменить нельзя, пока он сам не захочет. Но мы захотели. Нельзя полностью избавиться от поступков в прошлом, однако можно не гадить в будущем. Особенно себе. Когда гадишь себе, делаешь хуже и остальным, — Алекс поджал нижнюю губу и посмотрел пустым взглядом. Наверное, вернулся в то самое прошлое, где гадил. — Десять лет назад, мы составили план побега. Если за стеной существовало поселение с нормальными жителями, то мы наверняка смогли бы туда попасть и не жить так, как жили здесь…

— Что? — спросил Гаден, выпучив медовые глаза. — Вы собирались попасть в поселение? В поселение, где люди мрут, как мухи? Где законы давят свободу на корню? — он захохотал так неестественно и грубо, что я сжалась, словно мне выворачивали кости.

— Парень, лучше так, чем жить по местным законам. Всё познаётся в сравнении, — от серьёзного выражение лица Алекса смех резко стих. — К тому же мальчишка помнил хорошее, — я закивала. Он был прав. — Шамея сделала всё возможное, чтобы мы смогли сбежать, но собаки Кеннета разнюхали о нашем замысле, — он потёр ладонью лоб. — В общем, только шестеро выбралось на поверхность. Меня схватили и приволокли сюда. Троих убили. Меня бы тоже казнили, если бы не Шамея. И как-никак я из древних. Я нахожусь тут уже десять лет. Раз в неделю меня выводят вычищать забившиеся трубы. Не спрашивайте, чем те забиваются. Есть люди, уважающие меня, и есть Шамея, которая тайком передаёт чистую еду и воду. Единственное моё развлечение: издеваться над здешними. Так было, пока не появились глупые гости. Вы, — он ткнул указательным пальцем в меня. — Ответ на твой вопрос, детка, будет таким. Возможно, смогу помочь выбраться отсюда, но всему своё время, — Алекс ухмыльнулся, а я выдохнула слишком громко и даже немного простонала от облегчения. — Так что, Эльдур. Вы правда можете доверять мне.

— Тихо, — прошептала Флига, приложив палец к губам, и я расслышала шаги.

— Первыми пойдут парни, — кто-то бросил слова в пространство, и комнату заполнило человек двадцать.

Они быстро поглотили весь кислород. Я начала задыхаться.

— Берите помеченного Черноголовыми, — это говорил Ниг, намекая на Эльдура. У меня резко похолодели руки.

— Отведут в туалет. Успокойся, — к нам подполз Алекс, успокаивающе жестикулируя.

— А вы выводите этих по одной, — Ниг подошёл к нашей камере и стукнул по решеткам носком сапога. — Самого здорового, которого вчера наказали, проведёте последним, — Ниг юркнул куда-то в угол темницы и вернулся с тряпкой в руке. — Наденьте на него это, — как оказалось, он швырнул некогда красивую рубаху Одана кому-то из мужчин, и тот засмеялся.

— А что, в туалет принято ходить одетым? — спросил мужчина, и все разом захохотали.

— Умолкни и делай, что говорят, — сапоги Нига исчезли из виду, а мужчина тихо выругался, хотя я не поняла, о чем речь.

Вытащив Эльдура из крохотного пространства, пропитанного запахом боли и умершими надеждами, мужчины скручивали и заламывали ему руки, особенно угольную руку. Шесть человек крепко держали парня, который даже не мог брыкнуться. Вместе с Эльдуром первой из нашего гроба достали Руту. Дальше был Гаден и Флига. Последнюю не надо было держать, она бежала в туалет так быстро, что мужчины сорвались с места, чтобы поспеть за ней. Когда из клетки вынули Одана, на него сразу накинули рубаху, и никто не успел углядеть спину. После него вывели меня и Алекса. Он говорил правду, место, куда нас отвели, отличалось такими ароматами, от которых хотелось удушить себя, лишь бы не дышать.

На удивление, меня не пихали, не дразнили и не издевались. Мы прошли высоко по лестнице, по дороге к туалету миновали три коридора, потом проделали тот же путь обратно, и всё это время никто со мной не говорил. Парней, как оказалось, водили в другое место, намного дальше. Когда я вернулась в обитель зла, то друзья уже сидели по клеткам и напоминали забитых испуганных зверей. Нас будто держали на убой и вот-вот начнут утаскивать туда, где сожрут с потрохами и не подавятся.

— Что ты там возишься? — поинтересовался кто-то из толпы вонючих обрюзгших мужчин.

Я не сразу осознала, к кому тот обращается, поскольку уползла к стене, обнимая Флигу и Руту, а когда присмотрелась, заметила сапоги Нига у камеры Одана.

— Тут проблемы с дверцей. Плохо закрывается. Что-то с замком, — бросил ему Ниг и зашуршал.

— Тупые параноики! — Алекс откапывал мелкие камушки, целился и бросал, стараясь попасть по ногам.

— Может, Кеннету скажем? — высказался мужчина из толпы.

Я ждала, когда они уйдут и хоть немного кислорода попадёт в наше пристанище, а то дышать приходилось через рот. Эта орава высосала весь воздух.

— Не надо. Справлюсь, — Ниг что-то ковырял, и мы потеряли к нему интерес, погружаясь в мысли, или скорее пытались их очистить от остатков травяных добавок.

— Алекс.

Вопросы прогрызали себе путь к свету, когда заметила, как Алекс снова достаёт из склада сухари. Он каким-то образом успел спрятать наш паек. Я поразилась его ловкости и быстроте. Как и троим в камерах напротив, ведь они тоже успели всё попрятать.

— Детка, вам троим надо поесть. Выпендриваться будете потом, — он швырнул в нашу клетку ткань, заполненную сухим хлебом. — Ешьте, быстро.

Флига ухватила лоскуток, раскрыла и раздала всем поровну. Помещение заполнилось хрустом и чавканьем.

— Алекс, — повторилась я, пытаясь языком содрать с зубов прилипшие мелкие кусочки хлеба. Когда открывала рот, выходил неприятный звук. — Никто не пришёл в наше поселение десять лет назад. Никаких гостей, кроме монстров Семаргла.

Пускай мне было десять, но я отлично соображала и всё замечала. Никто не приходил в те года. Да и раньше, и позже тоже.

— Значит, не дошли, — Алекс поник. В глазах потухла искорка надежды, но он натянул улыбку так сильно, отчего вокруг глаз появилось поле морщин. — Но я уверен, они живы, — он кинул кусок сухаря в рот и захрустел.

— Никто бы не смог перейти через стену, — Гаден покачал головой, а его вечно взъерошенные волосы переливались золотом в тусклом болезненном свете.

— А вы как перешли? — Алекс перестал жевать и с любопытством поглядел на всех разом.

— А что означает: Да очистятся грешные рукой моей? Ты сказал, что расскажешь об этом, — меня мелко затрясло, но не подавала виду.

Не хватало ещё рассказывать о кольцах и богах, которых мы действительно знаем.

— Уходите от темы, — заявление — не вопрос. — Понимаю, — Алекс шмыгнул носом и потёр его. — Промий казнил много людей, и со временем кровь, что брызгала на руки, перестала смываться. Она будто впиталась, оставляя следы его деяний. Обе кисти покрыты красными пятнами.

— Поэтому он в перчатках? — Флига посмотрела на свои руки, которые тоже были в пятнах, но в красивых, натуральных. Истинное искусство, дарованное природой.

— Да. Не знаю, что за кара небесная, но он решил, что это знак, — Алекс засмеялся и сжал переносицу указательным и большим пальцами. — Решил, что его руки карают грешников и впитывают в себя силу исцеления. Перчатки защищают его гордость. А белые, потому что белый цвет — очищение. Я думаю, это Морана издевается над ним. Но с другой стороны, король понимает, что ходить с окровавленными руками не самый лучший вариант, — Алекс взял бутылку с водой и начал поглощать жидкость.

— Жутко, — призналась я, представляя, как страшно смотреть на руки и видеть кровь. Меня передернуло. — Алекс. Спасибо ещё раз за доброту и помощь.

Решила поблагодарить его, но нуждалась в другом. У меня всё ещё не было доверия к нему. Возможно, я могла бы вытащить из него ценную информацию. Например: как сбежать из этого проклятого места и города. Поэтому решила быть вежливой и простодушной. Вдруг сработает?

— Что ты, детка. Не за что. Только не надо натягивать на лицо лживое притворство, будто я тебе очень нравлюсь, и ты считаешь меня другом. Детка, мне много лет, я повидал столько дерьма, что не куплюсь на милую мордашку. Понимаю вас, но я же сказал, что помогу выбраться отсюда. Поэтому расслабьтесь и перестаньте делать вид, будто добры ко мне, — он резко засмеялся, тряся головой.

— Я не… — мне стало стыдно.

— Да ничего. Я вообще поражен, как вы ещё держитесь. Не каждый, кто столкнётся с подобной ситуацией, сможет остаться в здравом уме и пытаться найти путь к спасению. Вы сильные. Вы семья, а такие доходят до цели. Когда-то и мы были здесь семьёй, но утратили веру. Веру в сплоченность. Детки, я вас прошу, верьте в себя до конца. Например, Кеннет. Он был другим. Добрым, отзывчивым. Он первый не желал соглашаться с казнями. Постоянно надеялся отыскать иные способы выживания, но после потери жены и детей надломился. Словно потерял то, что делало его человеком. Теперь испытывает эмоции, только когда напивается до полусмерти или кого-то мучает…

— Напивается? Чем напивается? — Гаден продолжал хрустеть сухарями, отчего говорил с набитым ртом.

— Алкоголем, — ответил Алекс, и я вспомнила это слово. Ярило однажды рассказывал об алколе. — Специальный напиток. В малых количествах делает человека веселым, в больших превращает в животное. Кеннет, второй вариант. — Алекс тяжело вздохнул, будто жалел его. — Он чудовище, детки. Но, по крайней мере, не скрывает это, в отличие от короля. Промий вечно показывает себя благородным, великим, разумным, понимающий. А на деле — больной садист. Он может красиво говорить и при этом отрезать конечности. Та ещё тварь, — Алекс отпил воды и полез зарывать склад.

— Ниг, видимо, научился у него, — пробормотала я, и стало так паршиво на душе. Ведь Ниг казался добрым, приличным человеком.

— Детка, Ниг не плохой — у Алекса было такое удивлённое лицо. — Псы не плохие, — я тихо засмеялась. Как же. — Серьёзно. Псов отбирают ещё детьми, и те много не живут. Их воспитывает главный пёс. Сейчас это Ниг. До него был старый угрюмый пёс по имени Гор. Приличный и хороший человек. Проблема в том, что псов растят в жестоких условиях, чтобы те были готовы к любым ужасам. Они каждый день проводят на поверхности. Уходят далеко за пределы наших краёв. Выискивают нечто новое, добывают сведения, узнают, что творится на землях и есть ли изменения. На них нападают, съедают, разрывают, но псы продолжают работать. Они воины. Только их с детства калечат. Оставляют шрамы на теле…

— Стоп! — взвизгнула я. — Так эти шрамы оставили не чудовища?

Я заледенела.

— Нет. Их помечают и приучают таким образом к боли. Сплошное варварство, но народу плевать. Псы не заводят семьи, детей. Их жизнь — служение. Однако Ниг думает своей головой, — Алекс мне подмигнул.

— Кто-то идёт! — Флига шмыгнула к стене. Как она всё слышит? — Иди сюда, — она протянула руку, я приблизилась к ней, и мы начали быстро зарывать пайки.

— Ублюдки! — тяжёлые шаги Кеннета было легко отличить от остальных. — Кто готов позабавиться? — он рыгнул, а потом харкнул на пол.

— Кеннет, всё-таки ты свинья! — Алекс сел, сложив ноги, и закрыл глаза.

— Ал, ты вообще умеешь молчать? — Кеннет наклонился и посмотрел на него, после перевёл взгляд на нас. — О, малышки. Настал ваш звёздный час, — он улыбнулся во весь рот, и я заметила отсутствие задних зубов.

— Я же сказал, вместо девочек возьми меня, — Алекс открыл глаза, и из них полилась ненависть. Неистовая, зловещая, мстительная.

— Сдался ты мне, — Кеннет хрюкнул. Точно свинья. — Ниг! — заорал он. — Ты задолбал опаздывать! Бегом сюда!

В помещение ветром ворвался пёс короля.

— Слушаю, — произнес Ниг и, видимо, наклонился.

— Вытаскивай кудрявую, ту, которая разноцветная, и тащи к опоркам, — Кеннет зашагал туда, где вчера избивали Одана.

— Нет! — я засунула Флигу между собой и стеной. — Нет! Возьми меня! Не трогай её!

Я умирала в который раз. Я жила в последний раз.

— Нет! — крик Одана разорвал воздух в клочья. — Возьми меня!

Я не могла на него смотреть. Он бился в клетке, а цепи резали до крови. Дикий, раненый зверь.

— Возьми нас! — прокричал Гаден.

— Только нас троих! — прорычал Эльдур. — Не трогай девочек. Только нас! — я почувствовала слезы в голосе Эльдура.

— Какие благородные, — заявил Кеннет. — Ниг, чего замер? Вытаскивай её! — Ниг стоял перед нашей клеткой как вкопанный. — А где остальные? Мне тут помощь нужна! — он загремел чем-то железным. Царапающий звук полоснул по душе. — Достали. Иди посмотри, где они, — настаивал Кеннет.

— Сейчас, — едва расслышала шёпот Нига, который шагнул к выходу.

— Одан, — Алекс подполз к дверце клетки. — Разорви цепи, они плохо скреплены. Выломай дверь, её повредили, — Алекс стонал, но мне казалось, что он орал и его слышал весь город. Или это было биение моего сердца. — Давай же.

— Чего ты там шепчешь, Ал? Заткнись. Ворчишь, как старик, — Кеннет захохотал.

До меня донеслись хлюпающие звуки и приглушённые вскрики, но взгляд сосредоточился на Одане. Он перевернул кисти ладонями вверх, сжал кулаки, стиснул зубы так сильно, что могла треснуть челюсть. Хватило одного рывка, чтобы толстые, проржавевшие за века цепи упали на землю порванной нитью. Одан ухватился за железки у горла и сорвал их, словно тонкое ожерелье из стебельков. У меня замерло сердце. Тело обмякло, и не только моё. Мы втроём слились со стеной, наблюдая, как Одан выламывает на вид мощную, а на деле весьма хлипкую дверцу.

— Все сюда! Бегом! — орал Кеннет, но никто не спешил в наполненную кошмарами темницу, которая внезапно обрела краски жизни. — Давай, здоровяк, — я урывками приметила приближающегося помощника короля.

Одан возвышался скалой в узком ущелье. Возникло ощущение, будто он увеличился в размерах и пыхтел, как разъярённый медведь. Из лопнувшей кожи на запястьях капала кровь, но он не обращал внимание. Мы видели его только от пояса до стоп. Одан стоял, выжидал или набирался сил, ведь его раны не зажили. Эльдур с Гаденом что-то выкрикивали, наверное, просили освободить их. Одан продолжал стоять, пока Кеннет с мечом, обхваченным обеими руками, не подошёл ближе.

— Я тебя на куски порублю, ублюдок! — хихикал Кеннет, топчась на месте, словно хотел в туалет. — Нападай! — заорал он, и Одан сделал шаг.

Всё, что успела запомнить — это поднимающийся меч, потом висящий в воздухе Кеннет, а дальше его упавшее на землю бездыханное тело с выколотыми глазами.

— Шикарно! — Алекс захлопал в ладоши, а мы втроём продолжали рассматривать труп Кеннета. — А теперь, будь так любезен, открой камеры. Ключи у Кеннета в левом кармане, — от волнения у Алекса даже волосы тряслись.

— Мои родные, — Одан нашёл ключи, отворил дверцу нашей клетки, и мы ринулись наружу.

— Мой герой, — едва Флига вылезла, сразу бросилась Одану в объятья, а он собрал её в охапку и прижал к груди.

— Диина, — Одан поднял меня за шкирку, и я оказалась в той же охапке.

— Я, конечно, всё понимаю, но нежности потом, — Алекс бил кулаками по решетке.

— Да, сейчас, — Одан спустил нас на пол и открыл остальные камеры.

Алекс вытащил ещё ключи из правого кармана Кеннета, чтобы освободить Гадена и Эльдура от цепей.

— И куда теперь? Сейчас сюда заявится Ниг со сворой собак, — Гаден растирал ссадины на запястьях и огладывался по сторонам в поисках отхода.

— Мы его и ждём, — заявил Алекс, и я мигом побледнела.

— Я так и знал, — Эльдур сжал Алекса за горло и приподнял.

— Я… Отпусти! — Алекс бился в воздухе, пытался разжать пальцы Эльдура, но такую хватку ничто не ослабит.

— Отпусти его! — у меня вышел приказной тон.

— Я не злюсь, — прохрипел Алекс, согнувшись пополам, когда Эльдур опустил того на землю. — Но научитесь дослушивать до конца, — он потер шею, на которой виднелись отпечатки. Точно останутся синяки.

— Кто-то идёт, — проронила Флига, и Одан сразу поставил её за спину. Меня вообще откинули назад.

— Выбрались, — заявил Ниг, обнимая огромный мешок. — Это вам понадобится, — он кинул то, что было в руках, под ноги Одана, ведь тот стоял впереди всех. — Ваше оружие. Скорее забирайте и за мной, — Ниг смотрел то на нас, то в глубь тёмного коридора.

— Это, — Одан нагнулся и открыл мешок. — И вправду наши орудия, — он взял свой топор и передал остальным их снаряжения.

— Нет времени болтать. За мной, — Ниг исчез в сгустках тьмы, и мы последовали за ним.

В стенах тускло горел желтоватый свет. Мы поднимались по лестнице, на которой валялись люди с перерезанными глотками.

2.3 Огонь очистит грехи

В душе сгустились чёрные тучи. Заледенела надежда в сердце покрытом коркой льда. Нет просвета. Рухнули грёзы. Мы превратились в зверей, бегущих от страха. Но я знаю, крик счастья разорвёт сомнения. Огонек прожжет свет в гниющей от мрака груди. Нужно вернуть надежду. Продолжать верить, ведь мы всё делаем не зря. Рассудок полон осколками боли, и дрожит сильная воля в цепях. На губах застыли солёные слезы, но мы справимся. Мы выживем. Мы пройдём невзгоды и страдания.

— Один успел убежать, — Ниг несся наверх порывом ветра. — Он наверняка уже доложил королю о случившемся. Скорее, нам надо успеть к Шамее! — его голос отдалялся, а я плелась позади всех на деревянных ногах. Передо мной шагал Алекс и постоянно подгонял.

— Куда мы идём? — мне было тяжело дышать, ребра скрутило. Ещё немного и упаду.

— Ниг же сказал: к Шамее, — Алекс протянул руку, я ухватилась за неё, и он взмыл вверх, заставляя пролетать ступени.

— Я ничего не понимаю. Что, если на выходе нас ждёт свора короля? И вообще, как мы выбрались? Произошедшее, словно в тумане, — сердце норовило выскочить из горла.

— Ниг всё построил. Ослабил цепи, сломал замок на клетке Одана, поскольку он самый сильный среди вас, — Алекс не оглядывался, а я пыталась поспеть за ним.

— Хорошо сыграл свою роль, — только и проговорила я, когда мы очутились в светлом коридоре, где послышался ворчливый голос старухи.

— Рукожоп! — прикрикнула Шамея. Понятия не имею, что это и к кому та обращалась. — Ниг, почему всех не добил? — теперь поняла, кто «Рукожоп».

— Госпожа, простите, — стыд звучал в каждой букве.

— Где она? — народ расступился, и я углядела скрюченную Шамею, которая весьма быстро приближалась ко мне. — Скотина! — она подошла вплотную, ухватила меня за подбородок и начала разглядывать часть лица, где ещё осталась припухлость. — Надеюсь, он сдох? — старуха обернулась назад, и Алекс закивал. — Славно. Ох, девчонка, я ещё лет на двести постарела, — Шамея вцепилась в меня цепкими худощавыми ручонками и обняла. — Как же я испугалась! — она отпустила меня и смахнула слезинки с морщинистых щек. — Надо было сразу гнать вас отсюда. Вот я старая дура! — Шамея подняла голову наверх и начала махать кистями себе на глаза.

— Шамея, куда теперь? — Алекс выглядел растерянным.

— Точно. Чего мы тут разболтались? За мной. Пёс, иди впереди, — старуха зашагала позади Нига, и мы свернули в другой коридор. Меня опять пытались держать в конце строя, но я вырвалась и поравнялась с Оданом.

— Мои люди ждут вас у выхода, — Ниг говорил не громко, но мы слышали.

— Топот сапог, — произнесла Флига. — Откуда-то доносится топот сапог, — она крепко сжала ножи.

— У тебя какой-то особый слух или я чего-то не понимаю? — спросила Шамея, скривив губы.

— Шамея. Они приближаются! — взвизгнул Алекс.

— Бегом! — прорычал Ниг, и мы сорвались на бег.

Не могу с уверенностью сказать, сколько лабиринтов и коридоров мы миновали, но в какой-то момент очутились в комнате, где слух ласкали звуки воды. Наверное, поблизости находилось водохранилище. Ниг свернул в тёмный проход, ведущий в крохотное помещение, там мы и остановились. Шамея нащупала выступ и открыла нечто наподобие двери. Оттуда она достала внушительный мешок и бросила мне под ноги.

— Это одежда, девчонка. Мы оторвались от преследования, поэтому одевайтесь быстрее, — Шамея взяла Нига и Алекса под локти, и они вышли, оставив нас наедине.

Я открыла мешок и увидела много, слишком много чёрной ткани. Дрожащими руками начала разбирать кучу вещей, не соображая, где мужское, а где женское. Ко мне, наконец, подошли Флига и Одан, и мы с трудом разобрались, кому какая одежда подойдёт. Мы развернулись спинами друг к другу, образовав круг, и стали переодеваться. Это была хорошая идея, ведь наши вещи пришли в негодность. Изодрались, испачкались, превратились в половые тряпки.

Когда закончили, я с удивлением поняла, что Шамея выбрала удобную одежду. На мне красовалась чёрная плотная растягивающееся кофта с длинными рукавами. Поверх надела короткий пиджак с отворачивающимся воротником, по краям которого извивались золотые завитушки или лепестки, точно не рассмотрела. Такая же вышивка была и на манжетах. Чёрные штаны плотно облегали и выше колен обе ноги обвивали кожаные вкладки.

У Флиги и Руты были похожие со мной одеяния. Только не было вышивки на воротниках и манжетах. Штаны с множеством карманов, чёрные рубахи и плотные жилеты с капюшонами сидели на Одане и Гадене как влитые. На Эльдуре те же вещи, только правая рука была освобождена от тканей, что выглядело странно.

— Долго ещё? — послышался голос Шамеи.

— Мы готовы, — ответил Одан.

— Тогда выходите и пойдём дальше! — возмутилась Шамея, и мы вышли к ней.

— Спасибо, — я догнала слишком шуструю старуху.

— Не благодари, девчонка. Это меньшее, что могла сделать. Кстати, одежда непростая. Защищает от жары, и её ох как тяжело поджечь. Ткань — подарок от одной богини, — Шамея подмигнула, я догадалась, о ком речь. — Вот, возьми и это, — старуха полезла в складки длинной юбки и достала древний клочок бумаги. — Карта, — она протянула листок. Я открыла и ахнула. Это была Земля Вечного Пламени в миниатюре. Такое видела только в книгах Йолдера. — Изучишь потом, надеюсь, поможет. Знаю, вы не ищите друзей, и я в курсе о союзе с Богом. Но спрашивать ничего не стану. — в глазах защипало. — Ты чего, девчонка, рыдать надумала? — она пихнула меня локтем в бок. — Какой бы не был грандиозный у вас план, пообещай, что выживешь. Ты мне нравишься, девчонка. Не хочу, чтобы подохла, — она отвернула лицо, видимо, так же, как и я сдерживала слезы.

— Погоди. Ты не пойдёшь с нами?

Я вдруг осознала, что старуха прощалась и собиралась остаться в городе, среди тех, кто накажет её за помощь нам.

— Я слишком стара для этого дерьма. К тому же уже говорила. Что мне сделают? Убьют? Я только возрадуюсь, — она звонко рассмеялась, а мне было не до смеха. — Молчи. Не хочу слушать сопливую болтовню. Иди вперёд! — Шамея толкнула, и я оказалась рядом с Нигом, который шёл, не оглядываясь по сторонам.

— Нам осталось немного…

— Стоять! — позади раздался грозный вопль, и я узнала голос.

Мужчина, похожий на кабана.

— Ага, размечтался! — прокаркала Шамея, снова потянулась к складкам юбки и достала внушительный нож. Я поразилась двум вещам. Первое — сколько, всего старуха хранила в балахоне. Второе — она — слишком храбрая. — Прощай, девчонка! — Шамея послала воздушный поцелуй и направилась к толпе мужчин, которых я увидела, когда развернулась.

— Нет, — прошептала я и сделала шаг, но Ниг крепко ухватился за локоть. — Отпусти! — прорычала, а Одан и остальные встали в стойку, готовые атаковать.

— Нам нужно идти. Прошу, — Ниг не смотрел мне в глаза, словно стыдился или стеснялся.

— Всё кончено, Шамея. Лишние жертвы ни к чему. Скажи им, пускай ступают за нами добровольно, — мужчина излагал достаточно громко и насмешливо.

— Какой самоуверенный! — Шамея надвигалась на него, держа правую руку с ножом за спиной, но едва приблизилась, как воткнула острие мужчине в горло, а дальше на неё хлынула волна.

— Нет! — заорала я.

Меня подхватили на руки и утащили в глубь очередного коридора.

— До выхода осталось чуть-чуть. Воительница, прошу! — Ниг буквально волочил меня за собой, а остальные подгоняли, но молчали. Никто не решался высказаться, лишь Алекс стонал и тихо плакал. — Вас будет ждать Лейла, она уведет подальше, в безопасное место, — Ниг говорил и говорил, а я поняла, что и он не собирается идти с нами.

Слишком много потерь. Слишком много боли.

— Они наступают! — проорала Флига, не поспевая за нами.

Одан заставил её сесть ему на спину, и тогда мы побежали быстрее. Хотя я скорее ползла, чем бежала.

— Александр, — Ниг остановился и повернулся к Алексу. — Ты знаешь, где выход, — он поставил перед собой копье, а из темноты узкого коридора вынырнуло три пса, одетых как Ниг. — Это была честь познакомиться с вами. Александр, я горд, что знал тебя, — Ниг положил ладонь к груди и наклонился. Не Алексу — всем нам.

— Нет, — я успела ухватить Нига за рукав. — Нет.

— У тебя долгий путь, Воительница. Желаю, чтобы он был лёгким, — он одернул руку и ринулся назад, а меня поволокли дальше.

Коридоры смеялись один за другим. Жёлтый свет, полумрак, кромешная тьма, белые огоньки резали глаза и доводили до исступления. Меня тошнило, и ноги не желали слушаться, однако ускорялись наравне со всеми. Алекс летел, словно нож к мишени, а я надеялась, вот-вот появится Ниг. Живой, здоровый, снова поклонится и назовёт меня «воительница». Он однажды сказал, что я добрая, а сам оказался намного добрее меня. Пожертвовал собой ради кучки незнакомых людей. А Шамея? На вид злобная старуха несла в себе столько света, что позавидует святой. Алекс прав, я должна научиться различать людей.

— Почти пришли, — Алекс замедлился. Я приметила мигающие огоньки и расслышала голоса, доносящиеся с правой стороны, и мы повернули туда. — Лейла! — Алекс бросился к ней с объятиями.

— Александр, — Лейла убрала ткань с лица и прижалась к нему. Мне показалось, они не просто друзья. — Где командир? — она отпрянула от Алекса и взглядом начала кого-то искать. — Где Ниг? — у неё надломился голос. — Понятно, — Лейла опустила голову, но не заплакала. — Нет времени, идемте за нами, — и только после этих слов я заметила шесть псов позади неё.

— Они нас нагоняют, Лейла. Ниг и Шамея дали нам фору, но их слишком много. Успеем? — Алекс бежал рядом с Лейлой, я за ними.

— Успеем, — мы повернули налево, и в конце коридора виднелась массивная дверь. — Открывайте! — приказала Лейла, и двое псов рванули к выходу.

Мы остановились и развернулись от страха, что по нам будут стрелять стрелами или бросят в спины копья. На другом конце коридора стояла толпа, вооружённая до зубов. Псы слишком быстро оказались впереди. Я даже не успела моргнуть, как те заслонили нас собою. Но почему? Почему они жертвуют ради нас жизнями? Должно быть объяснение.

— Идите, — сказала Лейла, которая встала ближе к нам. — Уходите! — я подпрыгнула от её крика.

Он не был громким или страшным, он был мёртвым.

— Я останусь с тобой, — Алекс очутился по левую сторону Лейлы.

— Вы их не удержите, — высказался Одан. — Мы можем сразиться вместе, — он подошёл к Лейле, сжимая топор обеими руками.

— Может, используешь кольцо? — предложила Флига.

— Я весь город спалю, — меня бросило в жар. — Огонь пройдёт по коридорам, — я не могла позволить умереть невинным жителям.

— Ты права. Тогда дадим отпор, — Флига приготовила ножи.

— И не с такими справлялись, — хмыкнул Эльдур.

Рута подошла ко мне вплотную. Только сейчас заметила у неё в руках огромный нож наподобие меча. Где и когда она успела его найти?

— Согласен, — Гаден стукнул копьем по земле.

— Глупые дети. Пошли прочь! — Алекс взбесился, аж слюна брызнула изо рта. — Идите отсюда! — он смотрел на меня в упор, но в этот момент на нас ринулись толпа. Мы попятились назад.

— Нам не справиться, — Лейла обращалась к Алексу.

— Бегите, я сказал! — Алекс пихнул Одана.

Мы двигались к двери, но орава не нападала, а надвигалась на нас. Псы рычали, как настоящие собаки, а люди короля злорадно насмехались, осознавая своё преимущество. Я прекрасно понимала, нам не выбраться живыми. Мы даже не успеем дойти до выхода, как приказывал Алекс. Стоит приблизиться к двери, и толпа нападёт. Возможно, мне удастся выбежать наружу и потом использовать кольцо. Но какой ценой? Да, убью всех, но останусь одна. Я хотела быть одной, вот только не таким образом. Если умрут мои друзья, то лучше я зароюсь в могилу вместе с ними. Пока раздумывала, мы очутились у выхода.

— Открой дверь! — Алекс говорил мне, а я не могла. Не могла пошевелиться. И вместо меня это сделала Рута. — Пошли прочь! — Алекс метнулся вперёд. Я ослепла от яркого солнца, ворвавшегося внутрь.

— Диина! — меня ухватил Одан и выскочил наружу. За ним остальные.

— Стреляй! — у выхода между этим миром и тем боролись Алекс и Лейла. — Стреляй! — орал на меня Алекс.

— Нет, — меня трясло.

— Стреляй! Сожги всё дотла! Эти люди не заслуживают жизни! — Алексу в плечо воткнули копье, но он и псы продолжали сдерживать людей короля. — Не жалей ни детей, ни стариков! Стреляй! — он бил кого-то кулаком в лицо.

Попыталась подбежать, но Одан держал меня за шкирку.

— Давай, — прошептал Одан.

Слезы затмили взор. Я не могла. Не могла убить столько людей. Убить Алекса. Уничтожить город. Детей, их родителей. Родителей их родителей.

— Стреляй! — взревел Алекс.

Один из мужчин вонзил острие Алексу в живот. Лейлу я вообще потеряла из виду.

— Диина, стреляй! — рядом оказалась Флига, и я натянула тетиву.

Кольцо засияло на пальце. А я смотрела сквозь языки пламени на окровавленного Алекса.

— Прощай, детка! — прокричал Алекс, улыбаясь, и я с диким воплем выпустила стрелу.

От злости рот наполнился острыми шипами. Они раздирали щеки изнутри, выбирались наружу, желали уколоть весь мир. Злость, ядовитой отравой расползлась по венам и дотронулась сердца. Оно окаменело. Я превратилась в монстра, желающего рвать жертвы на куски. Карать, убивать. Земля Вечного Пламени сделала из меня чудовище. Пленницу Семаргла. Это я. Я — Уничтожитель, который выпустил огонь и сжёг всё дотла.

Злость осквернила всё доброе и хорошее во мне. Она стрелой — змеей уползла туда, где люди бились за меня. Пожирающее всё на своём пути пламя обгладывало кости, заставляя те тлеть и разлетаться пылью на горячем ветру. Я спалила целый город. Убила людей и наблюдала, как земля под ногами становится углем. Зашипела лава, обхватывая в объятья место, что недавно дышало жизнью. Огонь проник в щели и вырвался наружу красно — жёлтой жижей. Я убийца. Грязная убийца. Я совершила самый ужасный грех. Род никогда не простит меня. Дорога покрылась острыми осколками моей разбитой в дребезги чёрной души. Я иду по ней в руки самому Чернобогу.

— Диина! Диина! — кто-то из прошлой жизни звал меня.

— Бери её на руки и бежим! Земля проваливается! — это был голос Гадена, и меня, словно мешок, потащили прочь.

— У неё карта в кармане. Достань! — требовал Эльдур, и кто-то полез ко мне, забрав клочок бумаги, подаренный Шамеей. — Придётся бежать туда, откуда нас забрал Ниг. Там развалин больше и есть где укрыться, а то на карте нет защищённого поблизости места.

Ветер больно обжигал кожу, и я зарылась лицом в жилетку тому, кто меня нёс. Одану.

Всегда Одан. В любой ситуации только он был способен тащить девочек на руках. Только он проносил беды через себя, даруя мне покой. Друга не надо звать, когда темно в пути. Друг возьмёт за руку, когда поймёт, что нет больше сил. Он поведёт за собою сквозь мрак, обиды, страдания. Друг будет рядом, даже если горе сожмет в тиски со всех сторон. Он всё увидит, молча подойдёт и без промедления придёт на помощь. Одан, мой яркий свет, способный озарить самую тёмную ночь. Я обняла его и заплакала на груди. Он чувствовал мои слезы, но нёс тяжелую ношу в безопасное место. Не знаю, чем заслужила такого друга, но знаю одно: мне никогда не расплатиться с ним за верность.

Я уснула, пока мы бежали. Человек, который с трудом засыпает, провалился в сон, болтаясь на чужих руках. Мне снились лица людей. Кричащие и бегущие в панике дети, а я стояла посреди площади города похоти и стреляла им в спины. Было смешно. Я радовалась убийствам, смаковала их страх, облизывала губы, покрытые вкусом смерти. Руки по локоть утонули в крови, но в какой-то момент их покрыли белоснежные перчатки. Я очистила грешных рукой своей. Очистила огнём и наслаждалась пепелищем. Кто такая Диина Агалон? Мерзкая копия короля.

Что-то ущипнуло за щеки, и я резко проснулась. Посмотрела на Одана. Он быстро шагал, не оглядываясь по сторонам. Мне тоже не хотелось видеть остальных, поэтому уставилась вперёд. Солнце начало клониться к закату, багряный цвет залил небо. Я помнила, как наступала ночь на здешней земле. Красота не продлится долго, однако ощутила нечто неприятное. Тяжесть в воздухе сдавила глотку. Солнце на миг показалось кровавым. Я закрыла глаза, а когда открыла, поняла, что свет исходил вовсе не от неба. Над землёй парили огненные существа. Их пламя сжирало кислород и, казалось, нас тоже.

Во мне скопилось слишком много гнева, обид и скомканной боли. Глупые ожидания, слепая вера едва не сломали меня… Нас. В жизни приходит момент, когда душа ожесточается и совсем не благородно стареет. Когда причиняют боль мне, это ужасающе, но когда боль причиняют тем, кого люблю, я становлюсь другим человеком. На любую мелочь реагирую неадекватно, но если чувствую опасность, то хочется задушить её в зародыше. Извлечь, растоптать, уберечь любимых. Но, к сожалению, не всегда получается сохранить хладнокровие или избавиться от страха, и потому я просто взрываюсь, давая волю эмоциям, которые способны смести всё на своём пути.

Я слезла с рук Одана. Он надумал загородить собой, но я наорала на него. Потом наорала на остальных, чтобы не трогали, не говорили, не приказывали и ни оберегали меня. Пламя приближалось и едва не сдирало кожу живьём, но мне было наплевать, единственное, что интересовало — это безопасность друзей. На удачу, они умолкли и больше не тревожили меня. Накричавшись вдоволь, я развернулась туда, откуда лился смертоносным пожар. Собаки. Огненные собаки с хвостами, похожими на изящные изогнутые лучи солнца, выглядели… Восхитительно. Никогда не видела ничего подобного.

Дыхание успокоилось. Я вздохнула и сосредоточила взгляд на зверюшках Семаргла. Насчитала семерых. Не много, но и немало. Такие способны уничтожить поселение в мгновенье ока. Вечно пожирающий меня страх исчез. А может, я испугала сам страх? Или он налакомился сполна и решил отступить? Я убийца. Ярило приказывал убивать. Я убивала. И сделаю это снова. Облегчение хлынуло на меня, как ливень в ясную погоду. Глубоко вдохнув обжигающий лёгкие воздух, натянула тетиву левой рукой. Посмотрим, на что готово новое кольцо. Собаки не нападали, однако я ощущала, что они готовы поглотить нас. Не раздумывая, собрала злость на кончиках пальцев и спустила голубую, как самая чистая в мире вода, стрелу.

Потом ещё одну и ещё. Я слышала только рычание, а перед глазами бурлила вода и всплески огня. Поцелуй стихий. Они не могли насладиться друг другом. Обнимались, боролись, любили. Пахло мокрой листвой и зажжённым фитилём свечи. Я была этим фитилём. Сначала горела, прорезая светом тьму, а потом меня затушили. Нет, не так. Я выгорела, поскольку устала быть запертой в воске. Он растаял, и я выбралась на свободу. Исчезла и возродилась вновь. Теперь я та, кто тушит огонь. И та, которая воспламеняет. Я и есть стихия.

— Остановись! — тяжёлые ладони легли мне на плечи. — Ты уничтожила их, — Одан говорил с тревожностью, и я опустила руки. Взглянула вперёд, а там лежал лишь пепел. — Ты их затушила, а потом сожгла. Как? Они же огненные существа. Это было невероятно, но, успокойся, — он встал передо мной и обхватил моё лицо. — Успокойся, — Одан смотрел не в глаза, а в душу, и я дала волю эмоциям. — Вот так, — прижал к себе. — Всё будет хорошо.

От этих слов стало невыносимо. Так всегда говорила мама. Я постоянно гоню о ней мысли прочь, чтобы не терять силы. Но эти слова… Они добивали меня.

— Диина, — Флига обняла меня сзади.

— Мы живы, — сказал Гаден и прилепился справа.

Слева влезла Рута, а позади Флиги оказался Эльдур. Мы стояли и обнимались, давя друг друга. Мы — ненормальные. Мы — семья. Мы — племя.

Тело пылало, будто собаки Семаргла окутали меня огнём или потихоньку превращали в костёр. Отстраниться от мрачных мыслей помогал Одан, который, не прекращая, рассказывал о великой победе над страшными существами. Победа — всегда требует жертв. Я убедилась в этом сполна. Никто не осмелился расспрашивать меня о чём-либо, словно боялись. Не меня, нет, того, что сломаюсь окончательно. Наверное, я выглядела ничтожно или слишком жалко в их глазах, но знаю одно: они ни за что не осуждали меня.

Шагая между чёрных остов разрушенных домом, на чьи некогда плотные стены разлили тёмную краску ночи, в какой-то момент мы добрались до того самого места, где ещё недавно отдыхали возле реки и ночевали в строение с хозяевами в виде двух скелетов. Я могла бы сказать, что здесь спокойнее, но казалось, будто из-за угла выйдут псы, и мы вновь познакомимся с ними. Может, тогда бы я сумела распознать в них хороших людей. Смогла бы спасти или насильно утащить за нами в опасное путешествие. Может, они бы выжили.

— Диина. Тут это… — Одан остановил меня у входа в мрачный обитель пустоты. — Я обнаружил письмо в кармане, — он протянул лохматый клочок бумаги, потрепанный временем. — Я заглянул. Это тебе от Шамеи. Видимо, всунула до того, как отдала нам одежду. В общем, в одном из карманов Гадена обнаружились сухари, — он замолчал, а меня будто ударили в грудь и скрутили душу. Слезы брызнули из глаз.

Сухари.

— Спасибо, — с трудом поблагодарила, выхватив бумагу.

— Там осталось наше перекошенное строение возле реки. Мы умоемся и перекусим. Если хочешь, приходи. Если нет, то мы скоро придём спать, — Одану было больно на меня смотреть, и он зашагал прочь.

Умыться было хорошей идеей. И поесть тоже. Но сил не осталось. Я даже не хотела читать, боялась разбить остатки покалеченного сердца. Вошла в здание, села на пол и прислонилась головой к уже успевшей остыть от солнца стене. Было темно, и я едва не провалилась в сон. Однако, передохнув, заставила себя встать и выйти наружу. Благо луна светила, как яркий факел. Пальцы дрожали, открывая письмо с прощальными словами от Шамеи, и я приготовилась рыдать.

Привет, девчонка.

Наверное, сидишь, сопли на кулак наматываешь? Только и дай поплакать. Вечно глаза на мокром месте. Но знаешь что? Плачь. Если умеешь плакать, значит, не всё ещё потеряно. Значит, душа ещё жива. Значит, ты не успела озлобиться на весь белый свет. Сразу скажу: писем не писала лет двести сорок, а то и больше. Посмотри, на какие жертвы иду ради тебя. Поэтому соберись, тряпка, и слушай.

Я знала. Вернее, мы знали. Я, Псы и Алекс. Знали, кто вы такие ещё до вашего прихода. Псы обнаружили вас давным-давно, но не приближались. Ниг видел, как вы сражались бок о бок с неким богом. Псы также слышали ваши разговоры. Не всё, конечно, но что-то. А полностью вашу историю рассказала богиня Лада. Ой, да ладно, прям вижу, как у тебя зенки на лоб полезли. Не удивляйся. Как только вас сюда привели, у старого придурка серп сверкал без остановки. Явилась Морана, причём в тот момент, когда я находилась в месте её появления. Почти. Я за стенкой подглядывала. В общем, не успела та припереться, как пожаловала Лада. Они о чем-то говорили, и я слышала, как Лада убеждала Морану, что нет никаких тайн, а у жреца сломалась палка. Короче, Морана исчезла, и Лада поведала нам обо всём.

Первоначально я хотела, чтобы вас сюда привели, и ты спалила это место дотла. Да, я знаю про волшебные кольца. Но вышло так, что ты и твоё племя оказались вовсе не простыми странниками с другом в лице бога и волшебными побрякушками. У вас предназначение. Честно, не думала, что вас запрут в темнице, но эти идиоты — параноики, как с цепи сорвались. Пришлось всё решать по-быстрому. Дальше ты знаешь.

Возможно, ты посчитаешь меня безумной, отвратительной старухой, которая завела вас в логово зверей. Воспользовалась и заставила пережить страшные вещи. Но поверь, девчонка, я просто хотела избавиться от этого города и его обитателей. Это место должно было сгинуть. Только волшебство способно уничтожить волшебство. Да, я не подумала о твоих чувствах, и так сложилось, что ты мне понравилась. Но что сделано, то сделано. Прости, если сможешь. И прошу: береги себя и семью. Тебя ждут нелёгкие испытания, и я верю, ты справишься. Только научись верить в хорошее, а не загибаться под гнетом собственных мыслей. Удачи тебе, девчонка.

Я не могла поверить в то, что прочитала. Они знали о кольцах. Обо всём. Поэтому Лейла и Алекс не удивились, услышав о моем главном орудие. Это было их планом. А Лада? Почему я забыла позвать на помощь Ладу? Хотя Богиня знала, что мы там, и позволила прожить этот кошмар. Боги. Даже лучшие из них способны быть безжалостными. Или это проверка? Жестокая, мучительная проверка. Я не злюсь на Шамею, Алекса и псов. У них были свои мотивы, и они помогли нам. Хотя помогли бы, если бы не явилась Лада? Всё слишком запутано, а я слишком мала для таких интриг, пыток и испытаний. Казалось, нет ничего проще пойти на бойню с богами и монстрами, ведь мне обещали защиту. А что на деле? Я учусь выживать сама. Я и мои друзья, которые ничего из этого не заслужили. Наивная дура.

— Ты как? — я подпрыгнула от внезапного появления Руты и её вопроса.

— Живая, — жалкая улыбка не воодушевила ни меня, ни Руту.

— Что пишет сумасшедшая старуха? — Рута села рядом. Её мокрые волосы были смешно собраны чуть ли не на лбу. — Решила освежиться, — она поймала мой взгляд.

— Мне бы тоже не помешало, — я скомкала письмо Шамеи и запихнула в карман.

— Так что пишет? — Рута терла каблуком сапога уголь под ногами.

У нас, у девочек, были одинаковые чёрные кожаные сапоги выше колен.

— Извиняется своеобразным образом, — меня затошнило, привкус желчи обжег гортань.

— За что? Она же помогла нам. Хотя, наверное, уже не важно, — Рута смотрела на меня в упор, а потом потянулась и обняла. — Извини, что была злой и ужасной. И прости, что тебе довелось лицезреть нас с Эльдуром в ту ночь, — она шептала мне в шею.

— Я понимаю, — обняла её в ответ. — Это из-за травы.

— Дело не в траве, — она отпустила меня и села ровно. — Мы и до этого занимались с ним такими вещами, но я прекрасно знала и знаю, что он никогда меня не любил. Хотя понятия не имею, что такое любовь. Вернее, не имела, пока не познакомилась с вами. Вы настолько дружны и верны. Любите друг друга. А Одан и Флига? Вот истинная любовь. Ты и тот Бог. Я видела, как Ярило смотрит на тебя, Эльдур ни разу на меня так не смотрел. Но я вижу его любовь к тебе. Возможно, это остатки вашего единого прошлого или что-то ещё, — Рута замолчала и тяжело вздохнула. — Я вела себя так из-за ревности и из-за того, что вы ворвались в нашу жизнь, испортив то, что мы строили годами. Так думала вначале, но потом поняла: вы, наоборот, подарили нам жизнь. Показали, каково быть людьми. Ты была права. Мы жили с монстрами, забыли наших родителей. Да, монстры любили нас, но не могли дать то, что дают мать и отец. Я не хотела принимать правду, не хотела перемен. А после всего…

— После всех ужасов, которые я заставила вас пройти? — я перебила её, ведь Рута не права. Её жизнь могла быть спокойной.

— Нет. Ты заставила нас. Меня. Почувствовать себя живой. Понять, кто я и на что способна. Открыла глаза на то, что я цеплялась за ложное ощущение любви. Эльдур любит тебя. Не знаю, какой любовью, но большей, чем меня. И я рада. Поскольку, если среди этого хаоса люди способны найти любовь и счастье, возможно, найду и я, — Рута снова обняла, и я осознала: она действительно вылезла из панциря и начала жить.

— У меня ничего не может быть с Эльдуром. Он мой друг. Я не люблю его. Где-то в глубине души остались воспоминания о детской влюблённости, но это всё… — мне не дал договорить донесшийся до слуха хруст угля. Повернула голову и столкнулась с глазами, полными слез. Эльдур.

— Стой! — Рута вскочила на ноги, когда Эльдур скрылся из виду. — Не думала, что он придёт. Честно, — она топталась на месте и тряслась.

— Сядь, — приказала я. — Он взрослый мальчик, и я не скрываю своих чувств, — на самом деле мне было стыдно и больно. Я будто разорвала в клочья и себя и его. — Рута, я уже говорила, сидя в клетке, что понимаю твою злость. Поэтому не извиняйся. Да, ты раздражала вначале, но ведь и мы тебя тоже, — она засмеялась. Как приятно слышать настоящий смех. — По поводу Эльдура ты меня услышала, но искренне верю, что ты найдёшь своё счастье. Пускай не скоро, но найдёшь. И, надеюсь, благодаря мне. Нам.

Рута положила голову мне на плечо, и стало так уютно. Сложилось впечатление, что мы сидим недалеко от моего дома в поселении и болтаем о глупостях. Скоро нас позовут на ужин, и мы радостно побежим на встречу с родными.

— Спасибо, — Рута залезла рукой мне под локоть и устроилась поудобнее.

— Может, пойдём спать? — я похлопала её по руке.

— Пойдём, — она вскочила и помогла мне встать. — Можно с тобой лягу? — спросила Рута, и я лишь кивнула.

Мы уснули в комнате, где я спала в прошлый раз.

— Меня зовут Диина Агалон. Я из поселения на Мадагастаре. Я не убийца. Меня зовут Диина Агалон. Я не убийца.

— Я проснулась от шороха и шепота. Не знаю, сколько времени она сидит в углу, но повторяет одно и тоже! — Рута старалась говорить тихо, только выходило с трудом. Особенно дрожь в голосе выдавала её ужас.

— Меня зовут Диина Агалон.

— Это я, Одан.

Он сел напротив меня и протянул руку, которая повисла в воздухе, словно между нами была нарисована черта, и Одан не мог её пересечь.

— Меня зовут Диина Агалон. Я не убийца.

Лица смешались. Одан напоминал окровавленный ошметок чьего-то тела.

— Диина, — Флига села рядом с Оданом и медленно, на корточках приблизилась ко мне.

— Меня зовут Диина Агалон. Я не убийца.

Меня трясло, как больного перед смертью. Судороги отдавались агонией в конечностях, и я так сильно прижимала колени к груди, что те могли сломать ребра.

— Да, ты Диина Агалон. Самая прекрасная и храбрая девушка на свете, — Флига подползла вплотную. — Ты не убийца, а защитница.

Она хотела дотронуться до меня, но остановилась, видимо, мой взгляд был жутким и отталкивающим.

— Ты — Диина, которая собирала всю живность вблизи поселения и тащила домой. Любила бегать по полям пшеницы. Находила проблемы себе на голову и выходками сорванца доводила народ до исступления. Всегда пила чай с молоком и могла есть булочки с земляникой каждый день. Ты — Диина Агалон. Дочь Великого Охотника и мудрой женщины Теплителя. Ты вечно утверждаешь, что твой любимый цвет белый, а на самом деле обожаешь чёрный. Ты любопытная, неудержимая. Безумно влюблённая в книги и истории. Упрямая, иногда невыносимая, но точно не убийца, — Одан схватил меня за локоть. — Ты не убийца, — резко рванул меня на себя и прижал к груди. — Ты не убийца, — Одан убаюкивал, и я провалилась в сон.

Стены в коридорах сужались, а я медленно шагала и будто хотела, чтобы те сомкнулись и раздавили меня, но вместо этого сворачивала в следующий коридор, потом в следующий и так до бесконечности. Я блуждала по лабиринту, пропитанному запахом разочарования. Но чьего? Моего? Впереди ярко замигал огонек, и ноги сами понеслись к нему. Глупая муха, летящая в раскинутые пауком сети.

Свет исчез, и я оказалась в комнате, где хранились кости. Кладбище с вывернутым нутром. Пустые глазницы глядели осуждающе. Стало холодно. Так холодно, что изо рта облаком выскальзывал пар, а пальцы моментально заледенели. Вокруг сгустился туман, а в нем, сплетаясь дымчатым кружевом, плыли силуэты. Люди, которых я убила. Их души решили достать меня. Наказать. Правильно, именно этого я и заслужила.

Закрыла глаза, но в этот момент слух оцарапало скрипучее карканье. Тайный враг явился за мной. Не буду сопротивляться. Не стану бежать. Пускай выколет очи, выклюет сердце, раздерет кожу до костей, и я останусь догнивать в открытом гробу, пока года не обглодают всё до желтизны. Взмах крыльев заставил открыть глаза, но стоило это сделать, как чёрный ворон устремился ко мне и сел на плечо, вонзая острые коготки.

Я вскочила от боли, огляделась по сторонам. Друзья спали рядом со мной в маленькой комнате. Одан и Флига облепили меня с двух сторон. Получается, я дремала на них, как на кровати. Жуть какая-то. Полы нагрелись, и палящие лучи солнца проникали в строение, поэтому на лицах блистал пот. Было слишком жарко, но никто не проснулся.

Аккуратно встала, стараясь не задеть распластавшихся на полу друзей, и с трудом выбралась в узкий коридор, где виднелся мешок. Ступая, не спеша приблизилась к нему, села на корточки и открыла. Там оказались еда и вода в таких же бутылках, какие давал Алекс, только более прозрачные и изящные. Ещё обнаружились новые костюмы на замену старым, что превратились в негодные тряпки и сгорели вместе с городом похоти. Ярило. Его подарок. Надо же. Когда звала на помощь, он не пришёл. Бог также не явился после нашего побега, а тут вдруг подбросил сюрприз. Я осознавала, что ему нельзя себя выдавать, но Лада же появилась в городе, хотя и богиня не слишком то помогла. Но Ярило. Честно не могла понять, почему эти двое так себя повели. Они же знали, что мы отправились в Тотэ. Могли бы предупредить заранее или вмешаться. Я запуталась, но обязательно постараюсь разузнать у них, особенно у Ярило, в чем дело и чего добивались. Может, таким образом они дали мне понять, что мы способны на великие дела без их помощи? Но это бред. Они всё равно вмешивались.

— Диина! — ор Флиги отвлек от мыслей. — Ты в порядке? — она зевнула и бросилась ко мне с объятиями.

— В порядке, — я уткнулась носом в её волосы, которые пахли пылью и почему-то домом.

— А это что? — Флига углядела подарок. — Наверное, Ярило принёс. Лучше бы в городе помог. Хотя, если там еда, то жаловаться пока не буду. Я такая голодная, — про меня забыли и полезли в мешок. — Сколько вкусного! — она почти нырнула туда с головой. — Ты точно в порядке? — Флига вытащила булку и с диким восторгом запихнула ту в рот.

— Нормально. А что? — меня напрягал её тревожный взгляд.

— Тебе было плохо ночью, — она оторвалась от мешка, встала и подошла ко мне, быстро прожевывая еду.

— В каком смысле? — не помнила, чтобы мне было плохо. — Я разговаривала во сне? — помнила только ворона и его острые когти.

— Да. Разговаривала во сне, — Флига нехотя улыбнулась, сложила брови домиком и вручила мне булочку. — Ешь.

— А почему вы уснули рядом со мной и Рутой? — несомненно, мне, наверное, было мягко, но в тоже время и жарко, а им вообще тяжело.

— Эльдуру показалось, будто поблизости бродят Дагеваберы, и мы решили спать в одном месте. Ты и Рута уже уснули, мы не стали будить, поэтому нагло вторглись, — она потеряла ко мне интерес и опять полезла в мешок.

— Диина! — из комнаты вылез Одан, потирая сонные глаза. — Как ты? — он быстро очутился рядом и сжал в железных объятиях, поднял в воздух, и я висела, как бревно в руках охотника.

— Нормально. А чего вы спрашиваете одно и тоже? Ты как? — не могла пошевелить руками — и вместо ответа Одан поцеловал меня в лоб, отпустил и повернулся к Флиге.

— Ярило принёс, — он не спросил, а констатировал факт. — Как вовремя. А главное, это же важнее, чем помощь нам, — Одан ухмыльнулся, но во взгляде читалась ненависть и злость.

Он обнял Флигу со спины, нагнулся и начал громко целовать её щеки. Это было так мило.

— Почему меня не разбудили? — к нам вышел Гаден, выгибая спину и кряхтя, как старик. — Тело ломит, — стиснул зубы и согнулся пополам. — О, что я вижу! — его лицо скомкалось, как лист бумаги. — Самый добрый бог на свете решил подкинуть нам подачку. Мы едва не умерли, но зато он не оставил нас голодными. Само очарование, — Гаден посмотрел на меня с наглым видом. Он явно хотел сказать: Я говорил, богам нельзя доверять. Благо смолчал.

— Доброе утро, — позади Гадена стояла Рута.

— Доброе, — Флига успела запихнуть в рот очередной кусок булки и говорила, чавкая.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — Рута обошла Гадена и взяла мои руки в свои.

— Да, — моя левая бровь резко вздернулась. — Так. Рассказывайте, что было ночью, а то ваши вопросы начинают угнетать, — я гневно одарила прожигающим взглядом каждого.

— Ничего, — Гаден подошёл и взвалил ручищу мне на плечи. — Ты плохо вела себя во сне. Вот и всё, — он улыбался, демонстрируя зубы, но я видела, что он лукавит.

— Рута? — я сжала её пальцы.

— Было так, как он сказал, — она попятилась назад и выскользнула из моей хватки.

— Что это? — вопросил грубым голосом появившийся Эльдур. — Подарок бога, который оставил нас на растерзание зверям? — он выглядел уставшим и потерянным, а главное, не смотрел на меня.

— Мы же справились. И не будем забывать, сколько раз Ярило помогал нам. Он вообще-то спас меня, — Флига наконец оторвалась от Одана, развернулась и встала в стойку под названием «не бесите меня». Грозное лицо, руки в боки и губы бантиком.

— Она права, — у Одана остекленели глаза, наверное, каждое упоминание о её смерти будет вызывать в нем ледяной ужас и панику.

— Пойду умоюсь и проверю периметр, — Эльдур быстро направился к выходу.

— Пойдём, разложим еду у реки. Поедим, а потом составим план действий, — Гаден убрал руку, подмигнул мне и отправился за Эльдуром.

— Отличная идея, — Одан подхватил мешок и Флигу. В прямом смысле взял её в охапку, и они тоже вышли.

— Пойдём, — Рута не двигалась, ожидая меня.

— Скажи правду. Что было ночью? — я не поверила их бредовым рассказам.

— Мы сказали правду. Тебе что-то снилось, вот и всё, — она замялась, явно лгала, но вытащить из неё историю о вчерашнем было нереальным. Это я уже поняла.

— Пошёл прочь, урод! — снаружи послышался крик Гадена.

Я метнулась к выходу и наткнулась на отвратительную сцену. Гаден лежал на земле, а над ним чёрной тучей нависал Эльдур, пылая яростью. Кулаки норовили бить цель до победного. Гаден оглянулся на меня, и я заметила льющуюся у него из носа струйку крови. К ним в спешке надвигался Одан. Он встал между ними и толкнул Эльдура в грудь, от чего тот рассвирепел, начал дёргаться и подпрыгивать.

— Вы вообще соображает, что творите?! — Одан злился больше, чем они. — Мы прошли через кошмар, а вы умудряетесь бить друг друга! — он протянул Гадену руку, и тот, наконец, встал.

— Ему скажи! — Гаден вытер кровь из носа. — Возомнил себя защитником Диины, а сам, наверное, жаждет заняться с ней тем же, чем и со своей подружкой! — зря он это сказал, поскольку Эльдур отпихнул Одана и ударил Гадена с такой силой, что тот с грохотом свалился обратно на уголь, подняв вокруг себя сгусток чёрной пыли.

— Довольно! — я вышла из здания и направилась к ним. — Гаден. Она, — указала на побледневшую Руту. — Не его подружка, а наша семья. Он, — подразумевала Эльдура. — Был под воздействием травы. Даже если бы и не был, не смей говорить такое. Мы спасаем друг друга, бережем, готовы пожертвовать собой ради близкого, а ты так легко выплескиваешь колкие слова! — я нависла над ним ни как туча, а как необъятное небо. — Я понимаю, у всех нервы на пределе, но следи за языком! А ты, — развернулась к Эльдуру, который стоял ошарашенный, и только красные, залитые огнивом злости глаза цеплялись не за меня, а за Гадена. — Успокойся уже! Твоя ярость до добра не доведёт. Ты же знаешь, какой он! — я тыкала рукой в сторону Гадена. — Иногда тупой, резкий. Говорит всякий бред, может быть отвратительным, но мы любим его. Мы любим друг друга, несмотря ни на что. Поэтому перестаньте! — я так громко вскрикнула, что, кажется, повредила голосовые связки, а после зашагала обратно к Руте.

— Да, но меня то ты не любишь, — Эльдур пнул невидимый камень и побежал прочь, а у меня растворилось сердце и вытекло из глотки тихим стоном.

3.1 Маленькая жизнь

Перекошенное строение угрюмо стояло у края реки. Странно, но оно не рухнуло под порывами ветра, что порой превращался в угольный ураган, и лакомился всем на своём пути. Небрежные хлипкие стены ждали создателей и получили желаемое. Внутри умещались все, только Гадена было видно наполовину, точнее его зад. Он залез в воду, смывая с лица кровь и вымывая из волос чёрные ошметки земли.

Мы ели молча то, что любезно даровал Ярило. В мешке нашлись булочки с разнообразной начинкой, хлеб, высушенное мясо, овощи, ягоды и фрукты. Я злилась на Бога, но была благодарна за еду и питье. Мы были благодарны, хотя тщательно это скрывали. Решили не трогать новую одежду, а оставить про запас. Кто знает, в какое ещё дерьмо мы окунемся, чтобы потом переодеться, натянуть улыбки и идти дальше.

Эльдур сидел тихо, уставившись в одну точку, и жевал яблоко. Мне хотелось поговорить с ним, но слова казались бессмысленными. Не собиралась объясняться или оправдываться. Мне хватало горя по самый край. Я тонула в нем, бултыхалась, иногда всплывала на поверхность глотнуть каплю воздуха и снова уходила на дно. Разборки касательно любовных дел никак не ввязывались в мои планы.

— Ты так и не рассказала, о чем написала Шамея, — вдоволь наевшись, Одан нарушил тишину.

— На, сам читай, — я вытащила из кармана письмо и протянула ему.

— Я тоже хочу, — Флига вскарабкалась Одану на колени и с умным видом приклеилась взглядом к написанному.

— Занятно, — Одан нахмурился.

— Занятно?! — Флига выхватила у него листок. — Нас использовали! — она трясла бумагой перед носом Одана. — То есть, если бы Лада не появилась, они бы заставили тебя спалить город? А если бы отказалась? Если бы не понравилась старухе? Она же пишет, что ты ей понравилась. Сплошной бред. Я, конечно, уважаю и Ярило, и Ладу, и до конца жизни буду благодарить за помощь. Но почему они нас там бросили? — она вскочила и запрыгала. Мы замерли, а Гаден едва не свалился в реку, но вовремя вынырнул и повернулся к Флиге. — Мы могли там умереть! Мне начинает казаться, что главной целью этого похода является наше истребление и возвращение обратно к жизни! — Флига топнула пяткой, и строение жалостливо скрипнуло.

— Я с тобой полностью согласен, — Гаден забрызгал нас каплями воды с волос.

— Подожди, — Одан ухватил Флигу за руку и насильно посадил обратно к себе на колени. — Мы изначально знали, что нам предстоит сложный путь, но согласитесь, чтобы не происходило, мы остаёмся живыми. Так или иначе, всё складывается в нашу пользу. Поэтому глупо обсуждать, что было или не было. Надо думать о дальнейших шагах, — он взял булочку и запихнул в рот Флиги, когда та надумала вновь распыляться.

— Да, остаёмся живыми, но умираем внутри, оставляя лишь оболочку без души, — прошептала я. — Одан, ты прав, но эти испытания и опасности даются слишком тяжело, — в моё сознание ворвались горы трупов. — Я больше никогда никому не поверю, кроме вас. Мы должны идти к замку Семаргла и не отвлекаться. Я продолжаю верить в защиту Лады и Ярило, однако теперь буду рассчитывать только на себя и на вас, — у меня резко разболелась голова.

— Я изначально говорил: богам нельзя доверять, — Гаден пожал плечами и потянулся к еде.

— Начинается, — я сжала переносицу и начала растирать пальцами, словно поможет.

— Нет, я уже закончил. Ты тут недавно меня идиотом назвала и ещё многими прелестными словами, так что промолчу, — Гаден скривил губы в знаменитой пакостной улыбке.

— Она сказала правду, — Рута искоса поглядела на Гадена.

— С каких пор вы стали подругами? — Гаден стряхнул крошки с подбородка.

— А тебе хочется, чтобы мы ругались и дрались, как вы с Эльдуром? — я сложила руки на груди, и гнев вырвался из глаз ядовитой стрелой.

— Я прошу тебя, не прожигай меня взглядом. Эльдур сам нарывается, — Гаден скукожил обиженную гримасу.

— Ты достал! — Эльдур стукнул кулаком по шаткому полу конструкции. — Заткнись! — он залился алой краской, значит, жди беды.

— Я же говорил, — Гаден хихикнул. Похоже, ему просто нравилось доводить Эльдура.

— Вы оба достали, — Флига продолжала что-то жевать. Маленькая и такая прожорливая.

— Я не причём, — Гаден закрыл глаза и начал вальяжно разглаживать волосы.

— Я его убью, — слишком спокойно произнес Эльдур. Мне на мгновенье стало страшно.

— Прекратите! — Одан терял терпение, кажется, я тоже. — Эльдур, достань карту, давай обсудим землю, и что ты знаешь о местах, указанных на бумаге, — Эльдур послушно полез в карман и достал листок, а я и забыла о карте.

Я задумалась о другом. Как оказалось, Одан имел больший авторитет, чем все мы вместе взятые, и я была этому безмерно рада.

— Рута, откуда у тебя появился этот массивный нож, похожий на меч? — пока Эльдур и Одан водили пальцами по изгибам рисунков, я решила спросить о том, о чем постоянно забывала.

— Не помню. Кто-то вложил мне в руку нож, пока бежали по городу. Я схватила его, не раздумывая. Он лёгкий и мне нравится, — она вытащила орудие, спрятанное за спиной. — Держи, — Рута уважительно наклонила голову.

— И правда, лёгкий, но я привыкла к кольцам, — повертела немного нож — меч перед собой и вернула хозяйке.

— Жалко, что их нельзя использовать, когда вздумается, а то можешь навредить и друзьям, — Рута с опасением поглядывала на мои драгоценные орудия на пальцах.

— Слушай, ты же говорила, что Лада рассказала, как пользоваться кольцами. Может, потренируешься? Давай. Тут безопасно, никого нет, и время у нас есть, — Гаден потёр ладони, предвкушая удивительное и страшное явление.

— Нам надо идти вдоль реки, — Флига высказалась так, будто готовилась к скандалу или отстаивать свои права. — Вот голубой изгиб, — она тыкала пальцем в бумагу.

— Изгиб идёт через Тотэ, а город похоти обрушился вниз. Мы не знаем, насколько безопасно проходить вблизи той земли, — Эльдур развернул карту к себе.

— К тому же мы следуем туда, куда ведёт кольцо Диины. Я согласен: надо идти вдоль реки. Возможно, есть обход, — Одан отодвинул, нависающую над картой голову Флиги, та стукнула его по руке.

— Какой обход? — Флига неистовствовала. — Вон там, — показала за спину, — Долина огненным ветров. Не знаю, что это, и знать не хочу. После неё Замбия — земля расплавленного золота и серебра. Интересно посмотреть на такое, но я воздержусь, — она опять нагнулась над картой, загородив другим обзор. — Вот тут какая-то пустошь — Блантайр. Погоди, мелким почерком написано «Смерть». Чудно. И какой обход?

Одан вытащил из под неё бумагу и грозно посмотрел.

— Река идёт по этой дороге и упирается в Остров Нтчиси. Примечаний нет. Может, попробуем пройти через этот остров? — Одан приблизил карту почти к носу, видимо, желал увидеть мелкий почерк.

— Остров такой маленький, а вокруг него только обозначения пустошей. И что делать? Кольцо, конечно, хорошо, но река важна. Мы не продержимся без воды, прохлады и убежища, — Флига потеряла интерес к карте и полезла за водой.

— Карта не дорисована, но пустоши — это опасность, — Эльдур потёр подбородок. — Мы можем вернуться к нашему убежищу и оттуда пройти через пустошь Мазами, где никто не обитает. Правда, и руин там нет, и реки тоже, но попытаться стоит, возможно, мы не всё там исследовали. Однако, чтобы пробраться туда, надо пересечь земли Дагеваберов. В этом нам поможет моя семья, которая наверняка искала нас, но, не найдя, до сих пор ждёт на знакомой территории, — он резко замолчал, словно придумывал план.

— Вы забываете обо мне. Гаден сказал дельную вещь. Стоит потренироваться с кольцами, и, думаю, мы выживем на любой земле, — мне не терпелось использовать платиновое кольцо.

— Надо идти к острову, — Одан никого не слышал, продолжая изучать карту.

— Тогда начнём, — Гаден хлопнул в ладоши, вскочил с места и протянул мне руку.

— Что начнём? — Одан, наконец, оторвался от древней бумажки.

— Ты сиди и изучай остров, а мы пойдём мучить кольца, — довольная Флига выбежала из строения. Остальные поспешили за ней.

— Лада сказала, если пустить стрелу под ноги, то образуется защитный шар, — я стояла в середине круга, образованного друзьями.

— Надо было раньше тренироваться. У нас бы было преимущество в том проклятом городе. Нас бы не тронули, — Флига нахмурила лоб и надула нижнюю губу. Мы посмотрели на неё с осуждением. — Что? Я дело говорю! — она развела руками, а я радовалась в глубине души, поскольку она стала той самой Флигой, которую я знала с детства.

— У нас не было на это времени, — Гаден закатил глаза.

— Пробуй, — Рута вросла в угольную почву в ожидании чуда.

Для начала решила использовать кольцо с голубым камнем. Лучше вода, чем бушующий со всех сторон огонь. Направила руку вниз, ладонью вверх и натянула тетиву. Перед глазами образовался переливающийся всеми оттенками синего лук. Вода струилась по линиям изгиба орудия, проползала меж пальцев, словно крошечные змейки. Ощущение прохлады и свежести волной прошлись по телу. От тетивы на кожу брызгали капельки, и те горели утренней росой на солнце. Я не заметила красоту, когда уничтожала огненных псов Семаргла. Из-за гнева видела лишь врагов, но упустила из виду истинную мощь.

Потихоньку поднимая левую кисть, наконец, увидела появившуюся стрелу. Род Всемогущий, она была великолепна. На вид твёрдая как сталь, но пальцы обволакивало нежностью и лёгкостью. Стрела напоминала сгусток воды, а внутри путешествовали пузырьки, которые привлекли моё внимание. Они походили на нас. Маленькие воины, запертые под толщей воды, но готовые сорваться в любой момент и на смерть поразить цель. Я отпустила их, и вокруг образовался водяной шар. Помню, как Йолдер рассказывал про звуки океана, шум волн, кажется, я слышала именно их.

Звон бурной стихии ласкал слух, оберегал меня от суеты и опасности, ждущей по ту сторону убежища. Протянула руку, и вода, словно живой организм, обхватила запястье и пощекотала ладонь. Она играла со мной и успокаивала. Под ногами также ютилась вода, но не касалась сапог, обтекала, старалась не задеть, не напугать. Я вдохнула воздух полной грудью и испугалась, что закончится кислород, однако его было много. Внутри пахло лесом и сочной листвой. Но стоило сделать шаг, и шар лопнул, как мыльный пузырь.

— Я. Просто. В шоке, — Флига хлопала в ладоши и прыгала на месте.

— Почему шар исчез? — Одан моргал без остановки.

— И почему нет ни капли воды? — Эльдур выглядел озадаченным.

— Действительно нет, — я посмотрела вниз, там лежала привычная чёрная пыль.

— Так, волшебство, ну, — Флига посмотрела на нас, как на дураков. — А теперь давай другое кольцо, — её глаза сияли самыми блестящими звездами.

— Страшно за вас, — честно призналась я, но уже натягивала тетиву правой рукой. — Лучше отойдите подальше, вдруг что-то пойдёт не так. Огонь непредсказуем, — в горле застрял твёрдый ком.

Огонь убивает.

— Ты только себя не подпали! — выкрикнула Флига, пока Одан насильно оттаскивал её в сторону.

Я привыкла к пламени. Страх быть сожженной прошёл давным-давно. Видела всплеск искусного кружева огня множество раз, как и обжигающую взор стрелу. Но я не ожидала, насколько прекрасен огонь, если оказать внутри него, зная, что он не причинит вреда. Потянулась к стенке, и огонек прыгнул мне на ладонь. Он странно шевелился, а после погладил руку и слился с друзьями — стражниками, которые охраняли меня, при этом тихо треща, будто перешёптывались. Случилось непредвиденное, пламя сожрало воздух, и я начала задыхаться. Сделала шаг, и шар густой жижей выплеснулся на угольную землю и исчез.

— Невероятно! — Флига направлялась ко мне. — Почему они лопаются? — она подошла вплотную.

— Стоит сделать шаг — всё пропадает, — я пожала плечами.

— Значит, надо ещё тренироваться и понять, как сделать так, чтобы не пропадали, — Флига постучала кулаком себе по лбу, наверное, так лучше думалось. — А давай со мной? Ты выстрелишь, и мы вместе окажемся внутри, — любопытство алым светом святилось на её лице.