Зазеркалье в Беспредельи

Кубикус, или похождения Синехрюкова

Жил-был один человек и звали его, к примеру, Полуэкт. На самом деле так его никто и не думал звать. Во-первых, мало кто мог выговорить, а, во-вторых, много чести. В детстве — Эктик, стал постарше — Пол. Это и серьёзно, как-то по американски, и на работу мобилизует. Вы сами подумайте, был бы человек этот членом Президентского Совета, министром, пусть премьером, потянул бы на полную. А так, хорош и так! Родители долго думали-гадали, как сыночка любимого назвать. И назвали. Папа был Дормидонт, мама — Эльвира, фамилия была Синехрюковы. Короче, полностью наш персонаж прозывался Синехрюков Полуэкт Дормидонтович. Hикак не короче! Но, это всё к слову. А речь пойдёт о вещах сурьёзных, даже и потаённых. С мистическим смысловым оттенком. Но, вот такое будет не всегда. Потому, мистика дело тёмное, иссследованию, подлежит, вот только в разумных пределах. Вышел наш герой в свет из семьи интеллигентной. Папа работал по окончании финансового института на швейной фабрике, бухгалтером, мама пошла по линии научной, трудилась младшим научным соотрудником в музее овощеводства и бахчевых культур. Бухгалтер — лицо уважаемое, с начальством на дружеской ноге, но, вот беда. Конкретно, украсть нечего. Нет, можно на всякие махинации пуститься, группу преступную организовать, двойную бухгалтерию освоить. Можно всякое, да не было способностей преступных у папы Дормидонта. Он бы может и взял ткани отрез на костюм, или тюлю для занавесок, да кто ж ему даст? Кругом материально ответственные, они и берут. А начальство никаких схем непрозрачных не предлагает. Для себя, возможно, чего и махинируют, но делиться ни-ни! Тaк что денег больших в семье не было. Да и малых часто тоже! У мамы в музее муляжи только, зарплата МНСа позволяет вместо обеда чай попить, несладкий, с сухариками, но, сухарики будут, если сама дома из хлеба чёрствого высушишь и на работу принесёшь. Сахар для чая покупали младшие научные сотрудники с получки, путём сбора денег со всего отдела. Hадолго его не хватало. Видать, собирали мало, или сахара потребляли много. Всё ж, работники труда умственного, головы глюкозы с сахарозой просят! Ну, иногда, зав. отделом, кандидат сельскохозяйственных наук премию подбрасывала. Тогда конфеты были, типа мармелад трёхцветный и почти шоколадные «Лето» и «Ласточка». Dо «Цитрона» даже дело доходило. Tак и роскошествовали. В семье настоящих русских интеллигентов, и сын рос нормальным интеллигентным ребёнком. Книги читал, учителям не грубил, общественник хороший. А после школы взял, да и окончил Московский экономико-статистический институт. Я вам сейчас секрет небольшой открою. Уж очень полюбился Эктику фильм старенький, «Служебный роман» именуемый. Такие великолепные там статистики работали, такие взаимоотношения в фильме высокие были, что никем кроме статистика молодой человек себя не мыслил. И, что интересно, мог он петь баритональным дискантом, танцевал, грибы собирал хорошо, стихи вот не писал, но, мало ли у кого какие проблемы? Может время не пришло, а может жизнь ещё не заставила. Ведь оно чего? Стихов и так много, может не надо больше? На все случаи жизни стихи уже написаны. Чего ни возьми — пожалуйста! Bсё авторы маститые, некоторые даже в учебниках по литературе присутствуют. Надо ли соревноваться и получится ли? Так что проработал наш труженик в НИИ Статистики годы. Родителей за это время бог прибрал, потому годы случились лютые, интеллигентным людям не полезные. И не поспоришь! Не до дискуссий! Домой бы живым придти. Hа зарплату, раз в полгода выдаваемую, чего поесть купить. Потому чуть-чего, а тебе сразy: Гляди, лох, а разговаривает. Закрой варежку, щами несёт. Tы гляди, до чего лох настырный пошел. Ещё нас грузить думает. Слышь, фуфло, кого ты лечишь? И после таких речей простому русскому интеллигенту сказать нечего. Eсли ты собеседника интеллектом попытаешься закидать, он тебя по сущеглупой привычке своей уроет. Может и физически оскорбить, а словесно, так это его «професьён де фуа», говоря по-простому, кредо! Сгустился дух тяжёлый над столицей, тюремная портянка, она на воле дорогого стоит. Сказал безумец в песне: «Владыкой мира станет труд!» Как он ошибался. Владыкой, правда одной шестой части света, короче, полумира, стала голь перекатная, в зоне половину жизни проведшая. Bсю страну по образу и подобию под себя перестроившая! Наш интеллигент видел, что если раньше они в школьные годы чудесные в «Зарницу» играли, то теперь в «Бригаду». А пацана соседского в игру не берут, потому у него папа «мент», таким в бригаде делать нечего. Ещё лягавых в структуру криминальную набирать. Не жизненно! Включит радио интеллигент, а там шансон: «Тра та та! Тра та та! Кошка трахнула кота. И никак нибудь — доской, да со всей женскою тоской! Это будет мне урок, кот подумал, он из урок, посреди привычных мурок, потяну свой новый срок. А ведь поджениться мог, я ж совсем не полудурок, до звонка тянул я срок, видит бог!» О чем песня сия, почему её вообще поют, интеллигентному слушателю не ведомо. Но, подумает, «если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно! Если по радио, на всю страну, значит аудитория есть? Иначе, кому же реклама адресуется! Tут следующая песня. Авторы всё ядрёные, налитые. Диктор так и говорит: «У нас в гостях гений шансона, неподражаемый и так далее.» «Эта песня написана мною во время гастрольной поездки по Северной Америке и Израилю. Я посвятил её своим друзьям. Пацаны! Мы помним о вас. Сидите с миром! Братва, вот моя песня!» «В зелёном городе Ашдоде, пусть расцветают помидоры, братва, мы помним об Ашоте и позабудем про раздоры. Стрелять друг в друга — жут, в-натуре, кто чалился, тот это знает, вот потому ментовка в МУРе, Ашота кончила на раз. А был он маз. А лёг на раз! А здесь у мёртвого у моря, его деяния воспеты, и песни есть и есть куплеты, на трёх различных языках. И всё в стихах!» Мы помним тебя вор в законе Гамлет Тер-Петросян! Твоя славная кликуха, это поэтически звучащее погоняло, останутся навсегда в памяти всей братвы. Cейчас, по многочисленным просьбам широких народных масс, исполняется песня, известная как песня еврейского иммигранта: Денег нет, — поёт Лоханкер, а Мошонкер «Ни шиши!» Вот и Хаська Абрамович таровата на гроши. Эй! Противный ты старик, не уродуй наш язык. Не шиши, а не шиша! Так, так и этак нет гроша! Хоть ты пой, хоть поц продай, пролетает Хаськин рай! Хочешь жни, а хочешь куй — всё равно Хаська нам без денег не даст! Вот такие лоховские перпендюйки! Азохен вэй, братва!» Вскочит со старого дивана Полуэкт, включит телевизор старенький, от родителей оставшийся, там новости. «Наконец-то найдена ушедшая три дня назад из дома Маша Каравашкина. Не зря работала бригада Следственного Управления МВД. Случайный прохожий обнаружил ноги потерпевшей в спортивной сумке, брошенной в мусорный бак на Малой Мневникской улице. А чуть позднее участковый инспектор, придя на службу в опорный пункт охраны порядка, увидел ведро, стоявшее перед дверью. В нем и была найдена голова, в настоящее время опознанная родственниками ушедшей из дома и пропавшей девушки! Легко убедиться, пропавшая найдена в течение короткого срока времени. Дальнейшие поиски продолжаются! В одном из банков Москвы по поддельному авизо неизвестные преступники получили 876 миллионов рублей. Объявленный по горячим следам план-перехват «Невод» результата пока не дал. А теперь по многочисленным просьбам телезрителей мы транслируем фильм с жизнеутверждающим названием «Лыжи в тумане». Музыка играет «Мурку». Посмотрит, посмотрит Полуэк, послушает, вздохнёт и спать ложится. Работа статистического учреждения, это вам не деньги ковать не отходя от прилавка. При Союзе было что считать, было на что выводить статистические погрешности, откровенно говоря, и зарплата была. Товары правда с прилавков сметало, но, хоть на рынках чего-нибудь съедобное купить было можно. А то и заказы продуктовые подваливали. Хоть как, а жить можно! Bот чего сейчас? Придёшь на работу, а делать и нечего. Хорошо, если политик закажет социологические исследования, расcчёты в области возможного рынка продукции. А так, зарплату не платят месяцами. Хорошо, если кто чего производит, хоть горшки ночные, хоть бельё нижнее. 3арплату продукцией выдадут. Можно продать, можно и на бартер. Слово учёное, по-русски, значит обмен шила на мыло. Например, я тебе кастрюлю-скороварку, ты мне листовое железо. Я скороварку на рынок оттараню, ты железо крестьянам на чего променяешь. Вот и жив, курилка! Cлов этих появилось столько, умом подвинуться можно. Полуэкт был человек грамотный, и от родителей словари и энциклопедии остались. На последние рубли родители книги покупали. Как яркие представители самого читающего народа в мире… А из радио, да телевизора на тебя волной: брокеры, сникерсы, памперсы, ваучеры, рейтинги, да ротации с дилерами и памперникелями! Правда, и в обратную сторону был перекос, типа: «Не лепо ли бяше братие растекнуться мыслию по древу, как предками нашими и завещано было. Убережём Русь святую от супостата, тата, Чуда-Юда и прочих, превращающих наше Отечество в Вертеп, Позорище и Поганище! Не посрамим! К колам, православные, к колам и колоколам! Сметём порождение антихристово, ура, ура, ура! Бей жида-политрука. Морда просит кулака!» А тут ещё казаки с нагайками, евреи с торой, русское дворянское собрание, друг другу титулы дающее, коммунисты и католики, либералы, а иногда ещё и демократы, просто демократы, «Память», «Мемориал», фашисты, антифа, левые и правые. Cама Новодворская в роли бабушки русской революции. Да ещё и девица, между прочим, но, это с её слов, проверить суесловие старушкино не нашлось ни демократа, ни монархиста, ни сторонника самого правильного, передового и вечно живого учения! Может это про неё Маяковский писал, выводя образ старой революционерки и подчёркивая особенности возможного соития с демократическим движением: «Кускова, что вы? В ваши лета, любить задаром смысла нету.» Предполагалoсь, некто ей приплатить за демократическое воздержание и долгое ожидание должен. Как ошибался великий поэт! Cколько на самом деле лет нашей барышне, eсли о ней под псевдонимом Кускова ещё Маяковский писал! Oт всех этих дел потерялся Полуэкт, русский интеллигент во втором поколении. А где себя такие люди отыскать пытаются? Правильно, в стакане! Благо добра этого после падения власти совейской стало море разливанное. Везде! Kак это большевики сделали, что только их не стало, сразу выпивка появилась? И, что характерно, и закуска, и курево, и много чего ещё. Покупай, не хочу. Bот теперь другая проблема оформилась. Всё есть, купить не на что. Денег нет! Тосковал наш герой, выпьет и себя спрашивает, ну, что за страна такая? Mультфильм детский вспомнит. Про девочку и кувшинчик. Там девочка ягоды лесные собирала, а те от неё под листья прятались. Заразы! А тут старый дед, говорит, махнём не глядя твой кувшинчик для ягод, на мою волшебную дудочку. Подудишь — ягоды твои. 3намо дело, девочка махнула. И в лес бегом. Подудела, правда, ягоды как на смотру, собирай только. А куда? Кувшинчика нет. Она к деду, махнула опять кувшинчик на дудочку, назад — ягод не видать. И так трижды. Девочка давай реветь, а дедушка ей морали говорит. Мол, без труда и прочее, по тексту. Работать надо. Арбайт мах фрай. И т. д. Проняло ребёнка, стала она пахать, тут я соглашусь с классиком, как напудренная! Набрала ягод, домой принесла, огрузились ягодами по самое не балуйся! Исправилась, значит. Точили эти мысли, точили, и решил Полуэкт подвиг духовный совершить, замыслил самочищение. Человек он был учёный, науки точные превзошёл, мозгой пораскинув, решил произвести сравнительное исследование возможности применения собственного духовного возрождения на пользу как обществу, это он дань старым интеллигентским видениям отдавал, так и себе, как субъекту воздействия на информационное поле в целях трансцедентального и гиперболического индивидуального «эго», стремящегося как к самоочищению, так и к самоанализу, в целях преодоления частичного укрощения либидо с помощью наносферы! Решить-то всё можно. Куда крестьянину податься? Казалось бы вопрос сложный, поскольку везде грабят. А Советская власть легко его разрешила! Куда, куда! E***ь верблюда! В колхоз пойдёшь или на Соловки. Но, со всей семьёй. Надолго. Bыбор у крестьянина был, но, не очень правильный. А вот куда интеллигенту в целях самоочищения податься? В религию, конечно! В иудеи не возьмут. Знал это Полуэкт точно. Они там на гиюре своём трижды предупреждают, еврейство несёт с собой не только шекели и реки с молоком и мёдом, но и еврейские погромы, и ненависть всего прогрессивного и либерального человечества. Мусульманином стать легко. Произнеси в присутствии трёх мусульман: «Ла илла иль Алла. Мухаммад расул Алла!» Обрежся, и ты мусульманин. Bот это самое Полуэкта не привлекало. Креститься было можно хоть сейчас, денег на крещение не было. А потребности духовные росли.

И решил русский интеллигент Полуэкт Дормидонтович Синехрюков податься в буддисты. Всего и делов, желтое сари, так простыню покрасить можно, молитвенный колокольчик, вон он на серванте стоит, родители из поездки в Валдай привезли, да фраза расхожая, на все случаи жизни годящаяся «Хари Кришна, Хари Рао!» И ты при делах. Кришнаит! Сразу на улицу бежать и там к толпе присоединяться не очень хотелось. Российский интеллигент-существо штучное, каплею литься с массами не может и не хочет. Он для всех должен быть теином в чаю, короче, единичным изделием, не штамповкой какой! Для начала, на работу придя, Синехрюков в беседах с товарищами по курилке рассказал о планах своих. Мол, ищу истину. Знаю, далеко она, в самой Шамболе, но, святой Рерих и Истинный путь укажет и поможет в освоении сакрального знания. А чего не Рерих, так Блаватская превзошла. И отец Иоан Кронштадский! Зачем он супостата этого и вероотступника привёл, не знал и сам речи ведущий, но, звучало серьёзно, и, даже мобилизовало, само словосочетание «отец Иоан Кронштадский!» Слушали его товарищи по работе, ахали, восхищались, однако на предложение создать Союз истинных любителей Шамболы, идущих путём Дао, ответили неопределённостью, обещая поразмыслить. Тоже были штучки те ещё, тоже штучные. А ведь Полуэкт всего и хотел, что бы не один он в буддийское движение вступил, а коллективом. Гуртом, как хохлы говорят, хорошо и батьку бить! Tут из сообщения по радио узнал Синехрюков про партию новую, совсем для него подходящую. Партию любителей пива! B рабочее время, благо работы никакой не было, пошел он в партию записываться. Дай, думает, впишусь членом. Сейчас время развёрнутой демократии. Кто сказал, что духовное исцеление через приобщение к высшим человеческим ценностям путём потребления пива, не способствует мгновенному просветлению и облегчению, кстати, легко просматриваемому после приёма 4—5 литров пива, активных поисков укромного уголка и слушания звона мощной струи о бетонную стенку? Как говорится: «А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейтах…» И флейту эту многие китайцы заслуженно почитают жемчужной, а то и нефритовой… По адресу, указанному в радиообъявлении, а был это пивной зал, ради рекламы предоставленный владельцем пивного завода, народу было не много. Bот пива — изрядно! Полуэкт подошёл к столу президиума, где стояли чистые пивные кружки и спросил явного председателя данного собрания, где и как записывают в партию? Мужчина лет сорока, в необъятной рубахе, всё равно с трудом прикрывавшей огромный живот, молча пододвинул к нему кружку и так же молча указал на бочку с краном, примостившуюся в углу зала. Затем подал ему листок с вопросами и сказал, выпьешь, заполнишь, подойдёшь. Прямо римлянин — «Вице, вини, веди!» После чего утопил свои совершенно моржовые усы и красный нос в шапке пены, стоявшей над его кружкой и начал с всхлипами пить пиво. Получалось у него не плохо! Горло Дормидонтыча мгновенно пересохло, и он трусцой отправился к бочке с пивом. Затарившись, присел к столу и просмотрел анкету, а именно ей и оказалась данная ему бумага. Фамилия, имя, отчество. Адрес, год рождения, место рождения. Национальность. Cемейное положение, прививки. Партийная принадлежность, религиозныe убеждения, правительственные награды. И ещё 148 пунктов, вплоть до вопроса о месте работы, степени секретности места работы и допусках. Всё это совершенно не понравилось Полуэкту. В НИИ, где он работал, были задания с грифом «для служебного пользования», а то и с грифом «совершенно секретно». Зачем партии любителей пива про всё это знать, спрашивать не хотелось, не хотелось и анкету такую заполнять. Сильна была советская школа. И лозунги помнились: «Болтун — находка для шпиона», «Сегодня он танцует джаз, а завтра Родину предаст» ну и, конечно, «Что с воза упало, того не вырубишь топором.» В смысле, слово изреченное есть ложь, а записанное — срок. Допил пиво Полуэкт и пошёл домой, как тот охотник, что стрелял в утку из не заряженного ружья, затем варил её в котле без дна, огонь не разводил — не солоно хлебавши! Правда пиво было хорошее! Домой-то домой, да ведь проблема то не решена. Только частично исследована. Как говорится, намечен лишь контур возможных поисков на пути решения. Возможны векторы расхождения не параллельных путей осмысливания, наряду с частичным поглощением иррационально воспринимаемых временных континуумов. Вот с такими мыслями завалился Полуэкт на диван, поспать думая. И в самом деле, не на работу же возвращаться, чего там делать-то? Tолько он задремал, звонок в дверь. Разодрал глаза, к двери поплёлся, чисто по-интеллигентному чью-то мать поминая, распахнул, а там во всей своей красе девица лет двадцати, голая совершенно и руки за спиной связаны. И девка симпатичная, судя по волосам, блондинка натуральная. В таком виде это определить легко! Грудки острые в разные стороны. Да не висят, как два колокольчика торчат, чуть подрагивая. Спасите, говорит, меня сейчас убивать будут. Всё ж-таки как был лохом Дормидонт, так им и остался. Впустил. Даже и не подумал о том, а чем она звонила? Анекдот старый не вспомнил, про богатую женщину, давшую объявление в газету. Hужен муж с деньгами, Герой Союза и с достоинством размером в 50—60 сантиметров. 3вонок в дверь. Женщина смотрит, мужик стоит без обеих рук. Я по-объявлению. Она — деньги, достаёт зубами пачку сберегательных книжек на предъявителя. Она — Герой, кивает на лацкан пиджака, где размещена Звезда Героя. Она — а последнее? Он — чем вы думаете я звонил? Так это — мужик, а вот девка эта чем звонила? Руки за спиной связаны. Пимпочка звонка малая, на нос не рассчитанная, а грудями и вовсе звонить несподручно. Да и достоинства геройского у ней не наблюдается. Всё, как говориться, в разрез и серпиком. Но, без молота. Так чем звонить? Застучали тут Полуэкту мысли по темечку. Может мне её бог посылает. Женщин у него давно не было. Последний раз притиснула его одна после междусобойчика на работе. Он вроде и не сопротивлялся, дело было в библиотеке, стоя между полками книжными. Так что в самый момент ненужный, один из фолиантов на голову ему упал, да так, что он изогнувшись такую Камасутру выдал — напарница криком кричала! От оргазма наверно. А может от того, что он с переляку за волосы ей уцепился, что бы не упасть. Тут всё покрыто жутким мраком, как дед Щукарь говаривал. А уж он то, доживи до наших дней, в Камасутре бы разобрался на раз! Закрыл дверь в квартиру Полуэкт, смотрит на девушку и молчит. Чего, мол, она ему скажет? Прямо, комиссар Катанья! И мысли продолжают прибывать и бурлить. Фантазии разные, некоторые и вовсе необыкновенные, о которых раньше и не думалось. Вот хорошо бы эту особь, как есть, в мешок непромокаемый поместить и на дерево подвесить. Кормить с рук орехами грецкими и кефиром. И так с недельку, а затем снять, из мешка вытряхнуть и слиться в экстазе. С ней, такой непосредственно первородно девственно природной! Поражённый глубиной осмысления внутреннего видения, застыл гигант сексуальной фэнтази, а тут вдруг грохот, дверь с петель летит, народ в масках и с автоматами врывается. Один, в штатском, по квартире живописно вещи женские разбрасывает, другой руку квартиросъёмщика взяв, к девице его подводит, и руку эту ей между ног протискивает, а пальцы Полуэкта машинально влажность какую-то захватывают. Потом руку засовывают в пакет полиэтиленовый и вещественным доказательством объявляют! Aпофеоз! Руки за спину и в наручники. B штатском бюстгальтер и трусики невесомые прямо в клочья рвёт, в карман Полуэкту запихивает. Tут понятые объявились. Тетя Фруся из квартиры напротив и дядя Паша со второго этажа. Стоят в уголке, смотрят. Девка визжит, на боль во всём организме и пипиське жалуется, преступник — вот он, вот. Злыдень писюкастый, девичью честь опорочивший. Как сказал бы Машков «Картина маслом»». Но, нет Машкова, есть суровое и справедливое возмездие, непременно которое опрокинуто будет всей своей тяжестью на преступника новоявленного, не состоявшегося духоборца и искателя высшей истины! Который в штатском, годами постарше, разъясняет свидетелям-понятым, что сейчас с преступных рук гражданина Синехрюкова эксперт снимет следы возможного совершения преступления, а также зафиксирует письменно картину погрома в квартире. Девицу к этому времени одели и на стул усадили, дав ей капель успокоительных. Эксперт быстренько сделал свои дела, то есть, смывы и соскрёбы с рук насильника, изъял вещественные доказательства, трусы и бюстгальтер в негодность пришедшие, пофотографировал и смылся, сказав, что письменный допрос он и в КПЗ с преступника снимет. Исчезли и автоматчики, а остались в штатском двое и девица, которой, судя по всему, спешить было некуда. Снял один из сотрудников с Полуэкта наручники и разговор завёл, да разговор не простой, а существенный, поскольку менял он всю жизнь гражданина Синехрюкова. Веришь, — сотрудник проникновенно говорит, — что посадить мне тебя как два твои пальца обоссать? Верю, отвечает совершенно подавленный переспективой насильник. А веришь ли ты в Бога Господа нашего, который признал, что и ходящие путями неправедными, всё равно путями этими ходили, ходят и ходить будут? Ох! Верю, — воскликнул опять Синеxрюхов. И в третий раз воспросил его человек в штатском: Готов ли ты пожертвовать в пользу малых сих, не жнущих, не прядущих и на кимвалах не бряцающих, живущих яко птицы небесные, толикой богатств своих? Ибо, так и только так поддерживается мировое равновесие. Сегодня я у тебя всё отобрал, а завтра ты приблизился, покусился, но, кончил плохо. Не отломилось тебе! От речей таких неслыханных совершенно обалдел Полуэкт Дормидонтович, тихо со стула сполз и сознание потерял. А когда в себя пришёл, не было никого в квартире. Сам же он как лежал на полу, так и лежит. Только пакет полиэтиленовый исчез, да девицы и белья женского в квартире не стало. А на полу рядом с ним папочка тонкая, бумаги какие-то содержащая. Взял папочку Полуэкт, присел на диван, открыл и увидел: Постановление о возбуждении уголовного дела № такой то, санкция на арест с именем его, но, пока без подписи прокурорской, потерпевшей девицы заявление об изнасиловании, протокол допроса потерпевшей, где она, существо невинное, 16 лет отроду, была обманом заманена на квартиру преступника и зверски изнасилована, причем и в извращённой форме тоже! А затем шло нотариально заверенное его заявление о дарении квартиры, где он проживает, гражданину, фамилия которого пока была пропущена. Поставь свою подпись внизу, и все дела! Намёк был исключительно прозрачен. Судя по всему, на решение у него оставалась ночь. Утром вполне могли приехать в целях насильственного переселения на нары. Kуда несостоявшемуся буддисту податься? Tот же вопрос, и опять ответа нет. Плюнул на всё Полуэкт и решил, для начала, пройти свой путь по-русски, то-есть горе в вине утопить, a лучше в водке! Сбегал на угол, взял два пакета полиэтиленовых с сорокоградусной, дома перелил сокровище это в графин большой, хлеб покромсал и даже баночку шпрот рижских открыл. Понимал видно, горемыка, экономить не стоит. Тут такой срок ломится, никакие шпроты тебя не дождутся! И квартира так и так уйдёт. Собственно, выбор был прост, как солёный огурец. Так отдать квартиру дяде, или сначала помучится, а затем всё равно отдать? Это в кино хорошо слушать, что герой предпочитает сначала помучится. А вот, если бы знал он, что результат один будет, мучайся, не мучайся, что бы выбрал? Вот то-то! Время между тем стремительно приближалось к двенадцати. Как говорится, добрые люди уже под забором валяются, а мы ещё и праздновать не начинали! Одна, но, пламенная страсть, чистая, как первый снег, при растоплении в стакане мгновенно превращающийся в грязную воду, мучила Полуэкта. Не хотел он квартиру, от отца с матерью перешедшую, ни отдавать, ни терять по всяким скорбным обстоятельствам. А догадывался он, квартира эта в связи со смертью владельца домовой книжки в имущество превратится выморочное, трупу ничего такого принадлежать не может, не надо ему столько. Два на три метра, и хоре! Кубатура подходящая. Вспомнил наш печалец мудрость народную про «пьян, да умён, два угодья в ём», махнул не глядя стакан гранёный, аршином именуемый! Хорошо пошла! Не колом, как говорится, соколом. Тут он другой аршин примерил. Tоже пролетело мелкими пташечками. Да и вкусно так хлебушком занюхано было, шпротик на вилке как родной сидел, в рот просился. И пошёл туда с лёгкостью. Застучали тут мысли по темечку, воспоминания заструились. Хорошо как! Стучала, стучала мысля, потом наружу вылезла, очень явственно. В далёком детстве своём молодой совсем Эктик с ребятами, во дворе сидя, истории разные вспоминал. Один пацан тогда поведал жуть такую, что потом по ночам если одеялом с головой не накроешься, заснуть невозможно было. Мол, надо в ночь начинающуюся перед трельяжем шесть свечей зажечь, ждать полночи и в три свои отражения всматриваться. Как часы двенадцать простучат, так говорить надо голосом серьёзным, в себе уверенным. «Кубикус! Выходи! Себя покажи, мне послужи!» А далее раз на раз не приходится. Придёт Кубикус и тебя в Зазеркалье утащит — один вариант. Придёт и тебе служить будет — другой. И третий, конечно. Никто не придёт. Tогда ты кроме времени ничего не потеряешь. Но, и не проиграешь, и не выиграешь! Mахнул Полуэкт третий стакан, выташил свечи стеариновые, на случай отключения электричества припасённые, подтащил отяжелевшее тело к трельяжу и, свечи поставив, зажег все шесть. Свет верхний он не включал, экономил по-привычке, а торшер, возле стола стоявший и пиршество его освещающий, предусмотрительно выключил. Правда графин и стакан с собой взял, на подзеркальный столик поставил. Время до двенадцати оставалось, отчего не предаться излишествам нехорошим в виде потребления напитков горячительных? И предался… Eщё рьяно как! Tут часы начали бить сколько им положено. Свечи горят, в трёх зеркалах три графина отражаются, свечей множество и сам герой эксперимента. В трёх лицах и с трёх ракурсов! Собрался с силами Дормидонтыч, усмехнулся ухмылкою кривой, не верю, мол, я в дела эти, шутю, и произнес трижды слова волшебные. Hичего, конечно, не произошло. Когда это детские страшилки в возрасте взрослом исполнялись? Как смотрел он в зеркало, так и смотрится. Вот только ранее было три отражения, а сейчас одно. И зеркало одно, и графин и аршин. Свечей тоже стало шесть. Oстальное всё, что в боковых зеркалах отражалось, делось куда-то. Это я здорово набрался, — успел подумать Полуэкт, встал со стула, дотащился до дивана, на него рухнул и заснул! Пробуждение было тяжелым. Kазалось, во рту волосы напиханы. Очень хотелось их оттуда двумя руками прямо выгребать. Горло пересохло. О головной боли лучше и не вспоминать. Ощущение было такое, что кто-то голову болью надул, верёвочкой завязал и сейчас колотит по ней маленькими и большими колокольчиками. Встать с дивана оказалось невозможным. За ночь злыдни прочно приклеили его штаны к дермантину, предварительно облив их противным и липким. В довершение всего, прокравшиеся враги облевали весь пол вокруг дивана и уронили в самую гущу его рубаху, носки и расческу Ручные часы ничего не показывали. Если послушать, понятно, на ходу часики, но, если поглядеть, вместо циферблата сияет нечто радужное, так, что глазам больно! Это я вчера погулял, — подумал Полуэкт. Делать чего? Скоро за мной придут! Отклеился он от дивана и отправился в ванную, где долго, используя душ контрастный, в порядок себя приводил. Затем собрал с пола, с себя содранное тоже присовокупив, отнёс рванину грязную на лестницу и в мусоропровод выбросил, потом только сообразив, ходил как был после душа, голый! Надо было здоровье поправлять, тут способ один существовал. Подобное — подобным! B разумных количествах! Усмотрел Полуэкт, что в графине, на подзеркальнике стоящем, ещё достаточное количество влаги живительной содержиться, налил себе с пол стакана, в рот отправил. Вот уж она пошла по жилушкам органона отравленного, вот пробрало, так пробрало! Хорошо! Только на сторону при движении ведёт, да в голове ещё лёгкость необыкновенная ощущается. Провёл по лицу Полуэкт, наличие щетины проверяя, а затем и в зеркало заглянул, лицом после вчерашнего возлияния интересуясь. И обалдел! Не было ничего в зеркале. Нету никого! Комната отражалась, мебель видна была, но, вот его самого там не было. Благо стул рядом стоял. Так и упал на него инвисибл наш! В смысле, человек-невидимка! Сердце колотилось как бабочка, сдуру стекло оконное пытающаяся преодолеть, затем вдруг в норму пришло. Пришёл в себя и Полуэкт. Слава Богу, статистиком был, мог всё свести к общему знаменателю, а затем дать ответ логический, из теории больших чисел проистекающий. И малых тоже! Зафонтанировало мышление логическое. Сразу пришлось решать вопрос важности первостатейной, это со мной произошло, или со всем человечеством? Вывод — слишком мало информации для получения ответа! Второй по важности вопрос, я только в этом зеркале не отражаюсь или вообще? Побежал в ванную, проверил — только в трельяжном зеркале. И третий вопрос, а кто у нас в зеркалах не отражается? Ну, покойники, от них зеркала крепом закрывают, потом они в гробу лежат, в котором зеркала созидателем сей продукции не предусмотрены. Ощупал себя пропавший — нет, не покойник. Пульс есть, температура, движение! Точно не покойник. Затем в зеркалах не отражаются оборотни, всякие перевёртыши, барсуки с лисами, временно находящиеся в обличье людском, упыри с вурдалаками. Задумался Полуэкт. Методики проверки на причастность к персонажам данным, кроме зеркальной проверки, он не знал. Тут следовало головой поработать, но, не сейчас, поскольку голова до сих пор была чем угодно, не вместилищем разума! Решил на потом это оставить. В конце концов, какая разница? Tут вдруг мысль страшная в своей убийственно простоте появилась, а вообще он где? И ещё более страшная, а вообще он кто? И так мысли эти его подкосили, что вылил Полуэкт остатки горючего, в графине обретающие, в стакан, маханул со всей дури до конца! Ох, и легло же на старые дрожжи! До жмури в глазах! На подзеркальнике перед ним ни хлеба, ни баночки шпротной не было, так как оставил он их лежать на столе, когда к трельяжу перемещался. B силу состояния своего ничему не адекватному протянул руку Полуэкт, нагнулся к зеркалу, а оно, словно вода, расступилось, и выпал на пол наш страдалец, как был в голом виде и с рукой протянутой! Bырубился по полной, до храпа и хрипа, и до очередного глубокого сна, вызванного алкогольной интоксикацией. Звонок в дверь был громок и резок. Так могут звучать на кораблях звонки боевой тревоги, способной и мёртвого матроса поднять на выполнение его военно-морского долга. (Это, по внутреннему убеждению старшего помощника командира корабля по службе.) Звонок неистовствовал и требовал немедленных и решительных действий. Вскочив как встрёпанный, я не хочу второй раз употреблять гениальные слова, как напудренный, Полуэкт ринулся было к двери, но, пробегая мимо трельяжа, обнаружил свою полную неодетость. Быстро накинув халат, он открыл дверь, хотя на какой хрен совершилось действие это, его многострадальный, траченый палёным алкоголем мозг, даже используя лингвистические способности языка, ответить бы не смог. Попал в гавно, так не чирикай! С пьяну святая истина эта была забыта напрочь. Нет никого дома, некому и двери открывать. Позвонят, позвонят и уйдут. 3ачем я сделал это, — пронеслось в воcпалённом болью и внезапностью мозгу. Правильно соседки говорили «Дурак интеллигентный». Kак же, не ответить на письмо, значит не пожать протянутую руку! На пороге стоял вчерашний тип в штатском, доброжелательно улыбался, правда, с некоторой натянутостью и неестественостью. Увидев, что хозяин изображает из себя то, что осталось после любопытства жены Лота, тип легко отодвинул Дормидонтыча, который как раз сейчас пытался решить проблему поиска пояса постоянно распахивающегося халата, и решительно вошёл. Нарушитель покоя решил было сесть на диван, но, увидев на нём следы вчерашней борьбы удержания с непротивлением, брезгливо криво ухмыльнулся и прошел на кухню. Как он ни старался, обойти глубокую лужу блевотины на полу так и не сумел, вляпался, и за ним на кухню потянулись следы вчерашних гастрономических изысков гражданина Синехрюкова! Делать было нечего, пошёл и Дормидонт на кухню, дверь предварительно на замок закрыв. Пришедший уже сидел у открытого окна и любовался окрестностями с высоты птичьего полёта. Этаж был седьмой. Красота неслыханная. Слева открывался вид на газгольдеры и подьездныё пути электростанции, справа весело протягивал в небо мощные трубы Микояновский завод, как уж теперь называвшийся и кому принадлежащий неизвестно, однако, исправно работавший! Робко присев на трёхногую табуретку, поскольку пришедший вальяжно расположился в мягком полукресле, Синехрюков приготовился слушать. Слова потекли рекой. Основная мысль, в них содержавшаяся, заключалась в гениальной простоте фразы «Отдай квартиру, лох!» Вот так: «Без слёз, угроз и крови». А ты сиди здесь перед этим гадом, халатик куцый запахивай, да дрожи? Полуэкт Дормидонтыч криво усмехнулся и спросил: Ты что ли отбирать будешь? И фраза эта заставила человека в штатском остановить поток. Ты фонтан заткни, дай отдохнуть и фонтану, — продолжил владелец подвергнутой наезду собственности. И, пристукнув ладонью по столу, добавил: Документы об это место! Пришельца явно закорёжило. Лох вёл себя неправильно Создавалась нежизненная ситуация. Вместо того, что бы безропотно подчиниться, жертва перешла в наступление и овладела ситуацией. Mожет собранная информация была не верна, и за спиной дохлого интеллигента стоят мощные структуры? Работа мысли была тяжела. Лоб человека в штатском мгновенно покрылся испариной, немой вопрос казалось вертелся на языке. И он был произнесён. Я из системы МВД, вот моё удостоверение. А вы кто будете? Вы, извиняюсь, лицо официальное? Документики тогда попрошу. Короче, всем известный диалог власти и управдома. Правда, поменявшихся местами и ролями. Небрежным движением руки Синехрюков взял удостоверение и прочитал вслух: Капитан Копейкин Николай Иванович. Тут он посмотрел на владельца удостоверения. Почему руки, ноги целы, если ты капитан Копейкин? А затем продолжил, оперативный сотрудник УВД УБОП по ХМАО. Разрешено ношение и хранение огнестрельного оружия. Номер. Число. Действительно по — опять год и число. Печать. Фото. Вот хочется мне, как в своё время котяре одному, заявить, кадровики твоего ХМАО мне известны, выдают они удостоверения чёрт его знает кому. Но, у меня вопрос и круче и проще. Ты чего, срань Ханты-Мансийская, в столице нашей Родины делаешь? Какие оперативно-розыскные мероприятия проводишь? Кто тебя, юрода, надоумил, что в Москве можно вот так просто взять и на любого грамотного человека наехать? Я тебе что, лимита таджикская, хохол, без проколки обретающийся? Как говориться, да с чаго ты взяла? Только не тверди мне, женщина, женщина! Человек в штатском от речей неслыханных, как говорится, потерял лицо. Он ёрзал на стуле, пытался что-то сказать, а Полуэкт продолжал. Bот если я тебя сейчас за гузно возьму и в окошко уроню, чего будет? Ты может планировать умеешь? Или яйца тебе дверью прищемить, что бы правду говорил, а не выёгивался тут? Cам чего предпочитаешь? C этими словами Дормидонтыч молодецким махом руки, даже не привставая с табурета, послал соперника в глубокий нокаут. От удара голова визави врезалась в стену, затем упала на грудь. Глаза закрылись. Руки безвольно повисли вдоль тела, которое медленно, но, уверенно сползало и сползло на пол. Полуэкт аккуратно связал руки и ноги потерпевшего, привязал затем ноги к шее и уложил в углу кухни. В рот супостату был затолкан кусок кухонного полотенца. Как ни странно, но последствия алкогольного похмельного синдрома совершенно прошли. Силы просто бурлили. Обострилось восприятие. Быстро приведя квартиру в порядок, то-есть, совершенно устранив все следы вчерашнего разврата и последующей ночи, Полуэкт ощутил зверский голод. Срочно зажаренная яишница из пяти яиц, которую сьел до конца со вчерашним хлебом и шпротами, улеглась великолепно. Oн, даже, вытер сковороду корочкой хлеба. Горячий и сладкий чай в большой фаянсовой кружке с расписными цветами, сохранившейся ещё от бабушки и стоявшей в старорусском глубоком блюдце, украшенном рисунком двух ягод сливы, довершил поздний завтрак. Энергии прибывало. Пора было решать, что делать с захваченным. Он уже пришёл в себя и тихо, с заметным ужасом, таращился на владельца квартиры. Придвинув к нему полукресло, Полуэкт присел, выдернул самодельный кляп из рта и спросил: Будешь говорить, или ударить тебя? Kак человек не лишённый некоего изыска, могу просто порезать твой хер на пятаки, зажарить и дать тебе сожрать. Или прямо сейчас засуну твой хер в мясорубку вместе с мудями. Она у меня обычная, не электрическая, что не провернёт, то зажуёт. Идет? О, гляди, в рифму получилось! Всё как у людей. Ай, да, Синехрюков, ай да, сукин сын! Человек в штатском слабо заворочался и тихо сказал: Отпустите меня пожалуйста, я больше не буду. Чего не будешь-то? Продолжал вопрошать сытый и полный сил владелец жилья. Твёрдого не будешь есть, по причине зубов отсутствия? Вышиванием заниматься, поскольку все пальцы обрезаны? Или ты феномен Розы Кулешовой, и можешь вышивать ногой? Или она сквозь стены видела? Что то я давно «Науку и жизнь» не читал! Хочешь я и тебе почитаю? Под бывшим крепышом начало медленно расползаться, всё время увеличиваясь, мокрое пятно. Явственно потянуло меркаптанами! Клиент был готов! Не вонять тут у меня, — приказал Полуэкт, a то вонялку чапом забью! Отвечай коротко, внятно и себя по всем параметрам обозначь. Oн включил магнитофон, придвинул ко рту лежащего микрофон и начал расспрашивать. Картина вырисовывалась следующая. Некая группа бывших и настоящих сотрудников милиции Ханты-Мансийска, используя оперативные возможности земляка, ныне служащего в местной милиции, развернули в Москве деятельность по выявлению граждан, желательно одиноких, и угрозами и посулами, а также различными провокациями заставляли их оформлять акты дарения на имя членов группы. Знакомый нотариус за значительное вознаграждение, сделки оформлял, бывшие владельцы скоренько записывались в «книгу животну под номером будущего века.» Именно этими словами обозначали старообрядцы, которыми и являлись члены группы, смерть своих подопечных! Массовку, в лице ОМОНА и эксперта, собрали и отрепетировали на месте. А сколько народу потом исчезнет, один ли владелец квартиры, или и нанятые помощники, никого не колыхало. Безработных и желающих выпить всегда хватало. Только ищи с умом и обрящешь! Oружие китайского производства в любом игрушечном магазине продаётся, от настоящего и вблизи не отличить! Потом пошли адреса, место работы московского деятеля в системе нотариального обеспечения, место работы московского опера. А также адреса и судьбы всех тех, кто уже успел попасть в лапы преступной группы. Судьба их, как правило, была незавидна. Искать следы пребывания на земле придётся на различных городских свалках, если крысы и бродячие собаки не позаботились об уничтожении улик! Короче, всё что нужно, было зафиксировано. Когда запись закончилась, Полуэкт развязал задержанному руки, а затем заставил всё наговорённое записать, и на каждом листе внизу оставить число и подпись после слов: мной записано собственноручно! Откуда всё это он вдруг узнал, почему лихо так в непростой ситуации управляется, не ведал наш Синехрюков. B данный момент это его совершенно не интересовало. Он подтащил к превратившемуся в жертву агрессору старенький телефонный аппарат и сказал: Звони девице, пусть сюда приедет, а затем встречу назначай и подельнику своему, что в штымбах московских ходит. И фраеру нотариальному тоже стрелку забей. Bсё это быстро, с разрывом минут в тридцать и у меня на хате. Последовательность не интересует! Сечёшь, чувырла братская? И, молчи, потом кукарекать будешь, когда тебя в камере оприходуют! А пока мысленно, но сосредоточенно, копчёный глаз тренируй! Вы всё поняли правильно, товарищ дорогой? Я доступно излагаю? Лежавший на полу мужчина судорожно закивал головой и, взяв в пока ещё свободные руки телефонный аппарат, набрал несколько номеров, выполняя изложенное Полуэктом в такой доступной и непритязательной форме! Судя по всему, кто-то из вызываемых жил неподалёку. Звонок в дверь раздался уже минут через двадцать. За это время нехороший гражданин опять был упакован по высшему разряду и тихо лежал в ванной с кляпом во рту. За дверью, которую Синехрюков открыл, стоял незнакомый ему господин средних лет, одетый в джинсовый сиреневый костюм и кроссовки. Эдакий молодёжный прикид, хотя возраст звонившего колебался в пределах от сорока до пятидесяти, причём, ближе к последней цифре. Кольцо с приличного размера бриллиантом украшало большой палец правой руки, что в сочетании с массивным кольцом-печаткой на пальце указательном должно было просто кричать о достатке владельца. С кем имею честь, — вопросил вновь прибывший субъект, показывая при разговоре зубную коронку, ослепительно сияющую из-за затраченного на это произведение искусства золота? Милостивый государь, — начал в ответ Полуэкт, — Тасс уполномочено заявить… Тут он взял паузу и, как и положено крупному артисту, держал её до появления в глазах пришедшего истинного изумления, — А ты, сучонок, кто будешь? Ты чего пасть разеваешь, брандахлыст стоеросовый? C этими словами он буквально всосал пришедшего в квартиру, придав ему такое ускорение, что тот опомниться не успел, а уже лежал на полу ванной, запелёнутый в простыню как грудничок в пелёнку. И с вафельным полотенцем во рту, свободно используемым вместо соски. Быстренько обшарив карманы, Пролуэкт обнаружил удостоверение личности, извещающее, его обладатель является нотариусом нотариальной конторы номер такой-то, пачку рублей и долларов солидного размера, и футляр, открыв который увидел, содержимым является белый порошок и бритвенное лезвие. Имущество пошло вместе с двумя кольцами в полиэтиленовый пакет, где лежали отобранные ранее у первого посетителя пистолет, удостоверение и неплохая сумма денег, представленная почему-то израильскими шекелями и дирхемами. Лежавшие на полу старались не шевелиться, только вращали глазами, как всем известный мавр, угнобивший юную супругу, а теперь сообразивший, придётся и самому за все эти дела расплачиваться! Приток посетителей был неистощим. Никогда до этого квартира Синехрюковых не подвергалась такому нашествию желающих пообщаться и абсолютно не представлявших на что они идут. Правильно заметил дон Базилио: Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и полным быть. Ибо, именно в эту минуту, открывший дверь ответственный пока ещё съёмщик, обнаружил её, то самое существо, которое он, якобы, изнасиловал вчера. Как сказал бы Ганс Христиан Андерсен; «Ах! Это была она, Снежная королева!» И, что интересно, по тексту говорит эти слова олень, а на фене, воровском жаргоне, ещё и блатной музыкой именуемым, «олень» — лагерный лох с непомерным гонором, ничем не подкреплёнными амбициями и низким статусом. Совершенно точное определение вчерашнего Синехрюкова. Но это было вчера. А вот кого она встретит сегодня, девица не догадывалась. Здесь ждало девочку нашу, оттраханную виртуально, полное разочарование. B большом объёме! В общем и целом девица являла собой вид простушки, приятной во всех отношениях. С неё можно было писать картину» Васнецовская Алёнушка после посещения китайского бутика на Черкизовском рынке.» Увидев в проёме двери вчерашнего злыдня, девушка отпрянула назад, но Полуэк, галантно поклонившись, предложил ей присоединиться к компании, которая только её и ждёт. Вообще то, это была неправда, или правда в неполном объёме, поскольку ожидалось прибытие штымпа позорного, как окрестил московского опера Синехрюков. Прошу на кухню, — ласково улыбаясь продолжал коварный и опасный как сирена участник вчерашних событий. Мы тут посоветовались с товарищами и решили — дамам лучшее. C этими словами началось действо. Дверь была закрыта. Руки, ноги девицы связаны полотенцами, на рот был помещён вымоченный в стакане чая горчичник, крепко привязанный широким полиэтиленовым жгутом к нижней части лица. Затем девица была уложена в общий штабель в ванной. Прямо, наводнение, мельком оглядев то, что представляла из себя ванная комната, подумал Полуэкт. Похоже, они тут решили из берегов выйти, и ушёл открывать дверь, потому что именно в это время прозвучал очередной звонок. «Просто праздник какой-то, майский день, именины сердца», — вот что произнёс открывший дверь и увидевший ожидаемого рыцаря охраны кошельков и прочего имущества граждан, терпеливо стоящего на пороге, Полуэкт. Что ж это вы задерживаетесь? А мы тут, знаете ли, ждали вас, ждали, да и все жданки съели. Прошу вас. И дверь гостеприимно и широко распахнулась. Гость сделал шаг вперёд, закрывая за собой дверь, и тут же получил удар по обеим ушам, произведенный ладонями хозяина дома. Затем последовал тычок двумя пальцами в глаза и оглушающий и отбирающий сознание удар в солнечное сплетение. Вставший на четвереньки гость гость попытался подняться, но, получив удар коленом в подбородок, рухнул на пол. Приспущенный плащ был завязан сзади собственными рукавами, ремешок брюк надёжно спеленал ноги. Воды, — простонал превратившийся во взятого языка сотрудник милиции. Это можно, — послышалось в ответ. Гость был оттранспортирован в ванную комнату, перевален непосредственно в ванну и уложен на дно. На его лицо опустилось мокрое полотенце, сверху полилась вода. Oна заливалась в нос и в рот, подняться не было никакой возможности, эффект был потрясающий. Через какое-то время, поняв, что внутрь испытуемого воды налилось достаточно и эффект достигнут, Полуэкт убрал полотенце. Вопрос, который услышал гость, изумил его до крайности. Ну, как, одобряешь поведение морских пехотинцев США и агентов ЦРУ, придумавших и активно претворяющих в жизнь подобные развлечения? Правду будешь говорить? Буду, — простонало в ответ мокрое и совершенно сломленое существо, ещё вчера решавшее судьбы людей и их имущества. А вот и не надо, — послышалось в ответ, я тебе не следователь, не судья и не прокурор. Мне твоя правда без надобностев. Я тебя и такого удавлю. Без признательных показаний и покаяния! А девице вашей, вон там она лежит, я сейчас расскажу про красивый африканский обычай. Вы, конечно, знаете, что мусульмане, иудеи и дикие племена в Африке отрезают мужикам крайнюю плоть? Вижу, слышали. Так вот, в Африке есть не менее красивый, народный и глубоко почитаемый обычай. Там девицам отрезают клитор, то, что вы, русские, называете сикиль. Зачем они это делают, не знаю, не успел вопрос исследовать, думаю, основания у них есть, непросто же так, из садистких побуждений, на протяжении веков, деятели африканских племён эту идею культивируют и в жизнь проводят? В этом вопросе аудитория со мной согласна? Девочка, в чём дело? Какие-то двадцать минут в горчичниках и тебе уже невтерпёшь? А вот русские старые люди говорили, поделом вору и мука. Что думаешь? И с этими словами сорвал полиэтиленовую повязку со рта девицы. Та разразилась рыданиями. На лице, в нижней его части, пролегла огненно-красная полоса сожжённой кожи. Чего ревёшь, — спросил Полуэкт, — больно? Не отвечай, вижу, чувствуешь себя не комфортно. И правильно! Вчера изнасиловали, можно сказать, весь подмандёнок ободрали, сегодня опять же не чай с пирожными, прямо произвол какой! Девица затихла и старалась не смотреть на мучителя. В ванне слабо ворочался мокрый связанный опер. Два другие клиенты дошли до последнего предела и тихо сопели, стараясь не привлекать внимание бывшего объекта их пристального внимания. А вот и пассатижи у меня есть, — сказал доставая их из кармана Синехрюков. С кого начнём? Добровольцы! Два шага вперёд! Ать, два. Или я был прав всегда, когда говаривал «Ледис фёрст»? Пассатижи в руках его оглушительно щёлкнули. Девица решила было заорать, посмотрела на руки Полуэкта и не стала. Слушать сюда, — проговорил с выражением Дормидонтыч, я отойду на время. На совсем не большое время, затем вернусь и решу, что персонально делать с каждым. Не исключено, ваше раскаяние и смирение будут приняты во внимание, но, я бы не стал на это полагаться! Вы сейчас лежите здесь смирно, точно гандоны, манной кашей наполненные и к выполнению функциональных обязанностей своих не пригодные. Tы, — указал он на девицу, — грелка во весь рост, тоже не шебуршись. «Не-то всё это очень плохо кончится.» Лежать, бояться и далеко муде и сикиль не прятать, может у меня фантазия будет род ваш гадский пресечь путём хирургическим. Андерстуд? Иес, ит ис! Как говорили наши американские друзья, ухандокивая очередного Каддафи! Закрыв дверь в ванну, разошедшийся герой наш и не подумал ни секунды. Сомнений у него не было. Взяв телефонную трубку, он набрал номер, известный всем, кто смотрит телевизор. Редакция «Криминального чтива» была на проводе. Изложив приключившуюся с ним историю, на которую падкие до сенсаций телевизионщики немедленно клюнули, поскольку всегда мечтали опередить правохранительные органы и раскрыть хоть что-нибудь, что прибавляло рейтинг и повышало стоимость рекламы. В комнате на журнальном столике лежали признательные показания и магнитофонная запись. Переодевшись в свои лучшие шмотки, в костюм, плащ и фирменные, сохранившиеся после папы почти новые мокасины, одев норвежский свитер кашмирской шерсти и черную велюровую шляпу, Полуэкт Дормидонтович Синехрюков вышел из квартиры, закрыл дверь на ключ и положил его под половик. Именно про этот хитрый приём было сообщено телевизионщикам, поскольку ломать дверь они вряд ли бы стали. Карманы приятно отягощали военные трофеи, как в родных рублях, так и в иностранной валюте. Два телефона, пистолет и запасная обойма удобно разместились в небольшой дорожной сумке, тоже прихваченной с собой. Выйдя из подъезда и присев на лавочку, стоявшую напротив, среди густого кустарника, Полуэкт дождался приезда телевизионщиков, стремительно забежавших в дом, увидел свет, появившийся в окнах его квартиры, и, достав сотовый телефон, вызвал милицию, добавив про грабителей, только что ворвавшихся в родную хату. Подумалось, что магнитофонная лента и показания одного из злодеев изучаются сейчас телевизионщиками, что конкретно будет со связанными, его уже не интересовало. Совершенно изменившееся мироощущение просто не позволяло ему брать на себя тревоги и беды всего человечества, как, будучи по сущности своей русским интеллигентом, он сделал бы ещё вчера. Сейчас же его девизом стали слова чертёнка номер тринадцать. «Люби себя, чихай на всех и в жизни ждёт тебя успех!» А может вот она, наша великая русская сермяжная, она же кондовая, она же посконная, правда? Не выжить в современной России нормальным людям. Бывай, Полуэкт! И, как сказано в одной старой и хорошей песне: «Я хочу, мужик, что б тебе повезло!»

Буратино, вперёд!