Бесплатный фрагмент - Завтра будет завтра

Пролог

Прежде чем продолжить чтение, задумайтесь на несколько секунд над одним вопросом: о чем мы думаем, когда заключаем брак? Ситуации и причины, по которым мы решаем связать свою жизнь с кем-то, различны. Но по себе могу сказать: мне так отчаянно хотелось верить, что наша любовь — это навсегда.

Брак — это не так красиво, как нам показывают. Нужно быть готовым к жестокой правде, прежде чем бежать в загс. Правда заключается в простом — во взрослении, возможности и невозможности принять изменения в себе и другом человеке. Нужно быть готовым и к тому, что любовь притупляется с годами, вместо нее появляется крепкая дружба и чувство привязанности.

Брак — это небольшое разочарование, потому как реальность совсем далека от мультфильмов «Диснея». Но в тоже время — это что-то прекрасное, потому как два человека открывают друг другу души, дарят свое тепло и время, а из этой любви может появиться нечто удивительное, то, что оставит след после нас, — дети.

Поэтому, вступая в брак, не стоит чего-то ждать и чем-то обязывать друг друга. Ваша главная задача — не забывать, что счастье кроется в нас самих и счастливыми или несчастными можем сделать друг друга только мы.

Знакомство

Прежде чем рассказать историю, которая произошла со мной и кардинально изменила всю мою жизнь, думаю, что нам нужно будет познакомиться. Так вы лучше сможете представить, кто я.

Меня зовут Маша, и мне 25 лет. Я из Иваново. Росла в обычной семье: мои мама и папа всю жизнь проработали на заводе легкой промышленности. Образование они не получили, так как их молодость пришлась на 90-е. Поступить в те годы в институт возможности не было, нужно было как-то выживать, работать не для наживы, а быть бы живыми, конечно, шансы были, но они ничтожно малы. Поэтому, став жертвами глобальной политической мясорубки и оставив свои мечты о политехническом университете, оба помыкались по столице и, хлебнув все прелести общежития, вернулись из Москвы, были без особой радости встречены на заводе в родном городе. Пусть хоть так — зато при деле и в тепле. Сыграли «безалкогольную» свадебку, а через год после их свадьбы появилась я. Тогда они и вовсе потеряли надежду получить высшее образование. Не знаю каким чудом, но предприятие удержалось на плаву, и в те непростые годы родители получали какие-то копейки, умудрялись помогать своим родителям и растить меня.

С детства я слушала их мечты о том, что, когда вырасту, непременно поступлю в политех, приду к ним на завод и займу место главного инженера. Если не получится поступить на инженера, то тогда на бухгалтера. «А это еще лучше», — добавлял папа.

Поэтому, как можно догадаться, в школе я училась только на отлично, и о других оценках мне даже запрещали думать. Наверное, это происходило из-за неудачи в жизни моих родителей, другого объяснения я не вижу.

Особенно меня не баловали, но был в моей жизни подарок, который предопределил все. На Новый год Дед Мороз принес мне большой набор карандашей и фломастеров, в нем было 100 цветов. Его наверняка привез папа из Москвы, когда ездил на курсы повышения квалификации.

Я была влюблена в эти яркие и насыщенные цвета, то и дело рисовала. Получалось у меня довольно неплохо. Бабушка, обратив на это внимание, отвела меня в художественную школу и показала рисунки директору. Меня сразу зачислили в 1-й «Б» класс. Ходила я туда с пребольшим удовольствием, хотя многих ребят родители затаскивали на занятия с трудом. Кто-то относился к рисунку небрежно, кто-то скучал, а некоторые бедняжки просто терпели это. Кстати, в художественную школу и школу общеобразовательную я пошла в один и тот же год, поэтому сколько себя помню, столько и рисую.

С детства у меня не совсем получалось с кем-то дружить, только в школе посчастливилось — у меня появился друг.

Как это обычно бывает в первых классах, за парты сажают по двое — мальчика и девочку. Меня посадили за первую парту второго ряда из-за маленького роста, а Толю — из-за плохого зрения. Так сказать сошлись две «проблемы». Как в алгебре, когда минус на минус дает плюс, так и в реальной жизни получилось с нами. Поначалу мы не разговаривали, причем не только между собой, но и со всеми — были двумя интровертами.

Толя учился на отлично. С самого начала ему легко давалась математика, в дальнейшем так же легко физика, геометрия, черчение. Я же сидела часами над учебниками, чтобы хоть что-то понять в мудреной математике, а потом еще больше и еще страшнее — геометрия. Доходило до слез, но из моих родных этого никто и никогда не видел — я старалась, и, конечно, что-то получалось, но это были не те знания, какими обладал Толик. Наука мне давалась ой как нелегко. То, что я не технарь, было совершенно очевидно. Только благодаря Толе я окончила школу с золотой медалью. Так получилось, что он был не только моим товарищем, но и репетитором.

В школу и со школы мы всегда ходили вместе, у нас была какая-то связь друг с другом. Нет, мы не любили друг друга, хотя, если говорить честно, элементы влюбленности бывали, но почему-то быстро проходили. Это было похоже на аритмию, только вместо ударов сердца — наши чувства по отношению друг к другу: дружба, дружба, дружба, любовь, дружба, дружба, дружба… Единственное, на что я надеялась, так это на то, что во взаимоотношениях с Толей не будет изолинии, как на кардиограмме после наступления смерти. Меня ужасно пугала перспектива потерять его, потому что в этом случае я осталась бы совсем одна.

Я за эти годы не сошлась ни с кем из девочек-одноклассниц, как-то не получалось у нас общение. Я всегда держалась на расстоянии, да и мне было неинтересно ни то, о чем они говорят, ни то, как они это говорят. Все мне казалось пустым и глупым. Так, иногда могла посмеяться над какой-нибудь шуткой удачной (и не очень удачной), и все — снова отделяюсь. Вроде бы со всеми, но в то же самое время особнячком.

В девятом классе многие из наших одноклассников встречались с кем-то. Не знаю зачем, но нас постоянно дергали и подкладывали, что мы «сладкая парочка». Этот статус настолько прилип к нам, что мы и сами так стали думать. А как тут не поверить, если мы постоянно общаемся друг с другом? Он знает все обо мне, а я — о нем. Свободное время проводим вместе, интересы разные, но тем не менее находим точки соприкосновения, да еще в добавок гормоны, о которых уже говорилось. Одним словом, с нами что-то происходило, но мы так и не поняли что.

Если перейти поближе к сути, то после вручения аттестатов в 11 классе наши с Толей родители, выпив и закусив, прямо на выпускном решили, что мы идеальная пара и должны быть вместе. Нас это все дико смутило, но процесс был запущен.

Я до последнего считала это шуткой, даже когда на следующий день вместо того, чтобы снимать ксерокопии с аттестата и отправлять документы в университет, сидела в загсе с оплаченной госпошлиной, а рядом сидели Толя и его мама.

По блату (а иначе это не назвать, потому что заявление на тот момент подавали за год, а мы пришли за несколько недель) нам выбрали самую лучшую, на взгляд родителей, дату — 20 июля. Как сказала мама Толи тетя Алла: «Директриса загса — моя подруга. Все сделаем, как надо». Ну и, так сказать, понеслось.

Свадьба прошла в лучших традициях: с шумным выкупом, с криками под балконом «Маша, я люблю тебя», с рушниками, с речи от сотрудницы загса «Дорогие брачующиеся! В этот прекрасный день…» и всем подобным. Это было так клишировано, заштамповано и одновременно красиво, мило и иронично, что по сей день вызывает улыбку.

Но самое забавное в нашей росписи было то, что первый танец молодых мы танцевали под музыку из эротического фильма «Эммануэль». Тогда я не понимала, почему Толя едва сдерживает смех, но когда он рассказал об этом, мы еще долго смеялись вместе. Надеюсь, что сейчас подобную композицию в нашем загсе больше не ставят.

Свадебное платье было кипельно-белым, ужасно неудобным и безумно пышным. Мне казалось, что со стороны я была похожа на бабу с самовара. Помню, как выбирали его. Сначала заходили в свадебные салоны, где консультанты смотрели на нас будто с Эвереста, твердя с брезгливым видом: «За такие деньги вы ничего не найдете, разве что на каком-нибудь китайском рынке». Ну, что же, так сказать, их молитвами там и оказались. Взяли то, что больше по деньгам подходило, а о фасоне и о том, что нравится или не нравится, идет или не идет, думать не приходилось. Думаю, вы понимаете, почему я до сих пор не люблю смотреть на свадебные фото.

Что же касается Толика, то он покупал костюм с мамой на том же самом рынке, причем для выпускного. А потом в этом же костюме женился и выглядел, надо заметить, отвратительно. В те года в моде были костюмы темно-серого цвета с серебристым отливом. У Анатолия был именно такой «модный» костюм, и он в нем был похож, как мне казалось, на селедку.

Как только я его увидела, когда он зашел с букетом в руках, первая мысль, родившаяся в моей голове, была посвящена тому, чтобы побыстрее это все кончилось. Все плясали и веселились, только сами виновники торжества были лишними на этом празднике жизни. Но все же на свадьбе нам «подфортило».

Бабушка Толи жила в Москве, у нее была двухкомнатная квартира в пределах третьего кольца. Толя — ее единственный и любимый внук, который так быстро повзрослел, женился и которому нужно получать хорошее образование. Бабушка уже в почтенном возрасте, одной ей сложно, поэтому самым крутым подарком были ключи от ее квартиры. Сама она переехала в комнату внука, к своим детям, то есть к родителям Толика. Видимо, они решили это давно, только мы узнали об этом на свадьбе. Не скрою, что эта неожиданная новость была самой приятной в тот вечер. Мне даже стало как-то повеселее от нее.

Думаю, логично будет опустить подробности первой брачной ночи, поскольку ничего интересного там не было. Да и касается это только двоих — меня и Анатолия.

После свадьбы мы сразу переехали в Москву, где начали жизнь молодой студенческой семьи. Анатолий поступил в политех на факультет машиностроения, а я — в пед на преподавателя по рисованию, чем сильно расстроила родителей.

Жили мы неплохо, хотя с деньгами была напряженка. Мы выкручивались по-разному: иногда помогали родители, сами брали подработки в «Макдональдс». Было сложно, но мы впервые оказались вдали от родителей, которые наконец-то не диктовали, что и как нам делать. Правда, раз в месяц где-то на протяжении первого года совместной жизни нам регулярно звонили и спрашивали, не беременна ли я. Если это так, то просили не делать глупости, рожать и везти ребенка к родителям — мол, они воспитывать будут, пока мы учимся.

Я не особо даже представить могла — что такое дети, как за ними ухаживать, как воспитывать… Поэтому с Толей мы решили для себя, что никаких детей в ближайшее десять лет у нас не будет — мы к ним не готовы. И, как сказал Анатолий: «Дети — это не сорняк. Сами не вырастут, нужно вкладывать много любви и времени в воспитание, чтобы вырастить культурное растение, а не «дичку».

Первое время мы пребывали в какой-то эйфории от того, что женаты. Нам нравился наш новый статус, но особого понимания, что с ним делать дальше, у нас не было. После первого месяца совместной жизни начались притирки. Далее, если можно так выразиться, мы уже взрослели друг об друга — в прямом смысле этого слова. Понадобилось время, чтобы понять, что нужно разговаривать, а не отмалчиваться, копить обиды и уходить, хлопая дверью.

В связи с учебой и работой мы виделись редко, но чувствовали необходимость быть рядом. Каждый вечер проводили на кухне, за чашкой горячего чая разговаривая на темы о нашем прошлом, настоящем и будущем, обсуждая обычные житейские вопросы — кто раньше приедет домой, что будет готовить, как платить коммуналку и т. д. Еще Толя рассказывал, что происходит на учебе, что его раздражает там до крайности, и мы вместе с ним разносили в пух и прах саму кафедру и преподавательский состав. Это был наш семейный тимбилдинг. У меня же все было хорошо в университете, я занималась тем, что люблю, поэтому проблем практически не возникало.

Родители навещали нас редко, как правило, перед Новым годом или после него. В основном мы общались по «Скайпу» или телефону. У меня сложилось впечатление, что после того, как они распрощались с нами, у них в душе расцвела вторая молодость, причем не только у моих, но и у родителей Анатолия. Они стали планировать свой отпуск, подбирать удобное время для совместного отдыха, ездить в туры по городам России, рассказывать нам, где хотят побывать, и, что самое удивительное для меня, все чаще и чаще поднималась тема про заграничные страны! Это было на уровне фантастики, потому что раньше дальше дачи они нигде и не бывали, а тут вдруг счастливые лица на фото для загранпаспортов. Я думала, что это точно не про моих родителей, а вот и нет. Я не ожидала такого поворота, наверно, как и они сами. А дальше — больше: сделали евроремонт в квартире и купили новую мебель.

Говоря о Толе, в первую очередь хочу отметить, что он безумно добрый и отзывчивый, хорошо воспитанный человек. Толя умен, поэтому я практически никогда не слышала глупых вопросов, упреков и уж тем более оскорблений в свой адрес. Бывали, конечно, какие-то мелочи, когда что-то его не устраивало, но он доносил это до меня по-другому: то шуткой, то молча исправлял по-своему, а я это замечала и брала себе на заметку. Еще одно важное и сильное качество Анатолия (но скорее для работы, а не для личной жизни) — это перфекционизм и усидчивость. В целом, он замечательный, начитанный, умный, добрый, светлый, с потрясающим чувством юмора человек.

Внешне он очень приятный, всегда чистый, в отглаженной рубашечке. Из-за проблем со зрением он носил очки, и это придавало ему более важный вид. Рост у Анатолия для мужчины отличный — метр восемьдесят с небольшим. Худощавое телосложение, русые волосы, стриженные всегда под троечку.

В один год мы закончили университет и получили высшее образование. С одной стороны, нам было очень сложно — безденежье, постоянная экономия, но с другой стороны — было легко: мы вместе учились и учили, читали, писали, делали дипломные работы, помогали друг другу, как в школьные времена. Мы с нетерпением ждали дня окончания нашей учебы.

И вот этот день настал — дипломы у нас в руках! Толя окончил политех, а я свой любимый пед. Он тут же подал документы в магистратуру, а после ее окончания устроился в этот же университет. Его привлекала научная работа, он постоянно думал и говорил о ней, хотя я мало что понимала, но все равно кивала головой, чтобы он не сбился с мысли. Я не препятствовала ему ни в чем.

Когда Толя стал преподавать, он рассказывал о студентах, их способностях и неспособностях, об огорчениях из-за того, что многие сидят на занятиях с полным безразличием и не задумываются даже над темой занятия. Его это очень огорчало, потому что он горел своим делом и не понимал тех, кто попусту тратит время.

Я же после получения диплома сначала устроилась в детский центр развития и преподавала рисование. Ко мне дети ходили с удовольствием, и самой очень нравилось с ними работать. Вот только я не выдерживала долгой дороги от дома и обратно.

Был не менее интересный опыт работы графическим дизайнером в небольшой газете. Но эта работа мне нравилась недолго, быстро приелась, хотелось творческого дела. Я пробовала подать документы на должность мультипликатора, ждала место, но, к сожалению, так и не получила ответ.

Далее ход моего рассказа изменится, поскольку я приблизилась к событиям, перевернувшим мою жизнь.

Перемены

Моя знакомая утром позвонила с предложением: «Маша, а ты сейчас работаешь? Слышала, что уволилась, а у нас как раз есть вакансия, не хочешь попробовать? Ничего сложного, как раз для человека с фантазией. Нужно придумывать открытки, обложки тетрадей, альбомов, блокнотов… Что скажешь?» Это предложение мне очень понравилось, и я решила — а почему бы и нет?! Тем более, что ничего сложного здесь нет, офис довольно близко к дому, неплохой оклад да и работа в газете меня не устраивала ни по одному из вышеперечисленных критериев. Поэтому, взвесив все за и против, я тут же перезвонила Леночке и согласилась. Меня попросили после 12 часов подъехать в офис на собеседование.

Есть пословица, что встречают по одежке — с этим точно не поспоришь. Внешний вид Анатолия я описала, а вот свой — нет, поэтому приступим.

Рост у меня выше среднего, зеленые глаза, русые, средней длины волосы, вроде неплохое телосложение, но беда в том, что подавать себя правильно я не умею. Поэтому на собеседование я надела красный свитер, связанный бабушкой мужа, джинсы, кроссовки, завязала волосы в пучок, перекинула сумку через плечо, взяла несколько своих работ, рекомендации, диплом и отправилась.

Собеседование прошло очень странно. Обычно меня всегда расспрашивали о том, где я училась, когда закончила, замужем или нет, есть ли дети и все такое, но здесь интервьюер сломал систему. Меня просто попросили рассказать о себе. Я по привычке стала перечислять весь список, приведенный выше, но была прервана настойчивой просьбой рассказать конкретно о себе, своих качествах, планах, увлечениях, слабых и сильных сторонах характера. Поначалу я немного растерялась, но потом исправила положение.

По окончании собеседования мне сказали, что я подхожу и меня принимают, попросили пройти в отдел кадров, подписать договор и предоставить пакет документов.

После того как были соблюдены все процедуры по оформлению с трудоустройством, мне показали рабочее место, познакомили с коллективом, выдали рабочий графический планшет и предупредили, что с завтрашнего дня я выхожу на работу.

Я была счастлива от того, что меня приняли на эту должность, поэтому решила приготовить праздничный ужин. В восемь вечера пришел Анатолий, мы посидели, и я сообщила о своем трудоустройстве. Он что-то пробормотал, что рад за меня, хотя не уверена, что он вообще меня слушал. Месяц назад Толя принялся за новую научную работу и из-за этого был постоянно в себе, где-то далеко в своих мыслях. Если раньше мы весело проводили время, то последние несколько недель его как будто подменили. Он, как правило, бросал какие-то фразы, чтобы я поняла, что сейчас не время и его не нужно отвлекать. Конечно, это было не особенно приятно, но я старалась войти в его положение и ни о чем не расспрашивала подробно. В его поведении и отношении ко мне проскакивал небольшой холодок, но я продолжала это связывать с углубленными мыслительными процессами.

После ужина Толя шел в кабинет — так мы называли одну из двух комнат нашей квартиры, потому как в ней был хороший рабочий стол, компьютер и книги. Именно в кабинете он проводил все свое свободное время, бесконечно делал какие-то расчеты и чертил. Вечерами я оставалась одна, и единственным моим спасением были книги — они хоть как-то отвлекали и успокаивали от ощущения растущей пропасти между нами.

Единственное, что осталось стабильным в нашей семейной жизни на тот момент, — сбор контейнеров с едой. Потому как у Толи был гастрит, необходимо было тщательно следить за его приемами пищи. А еще мы вместе ходили за ручку до остановки и разъезжались по своим работам.

Офис, в котором я работала, был достаточно светлым и просторным. Нас было человек десять — тех, кто занимался различными концепциями разработок. Мне доверили поначалу поздравительные открытки, позже я занималась дизайном тетрадей.

Коллектив был дружный, но каждый в нем был со своими странностями, а это и неудивительно, ведь мы — люди искусства. Может, и я кому-то кажусь странной, а сама этого не вижу. Вот, к примеру, на столе у Леры стоял плюшевый заяц, которого она брала к себе на колени и обнимала, когда рисовала. Аня безумно красилась — причем не только лицо, но и волосы. Иногда до абсурда было смешно: под каждое настроение у нее был новый образ. Полина в процессе работы смотрела, не прерываясь, турецкие сериалы, даже иногда плакала на печальных моментах. Егор обожал свою семерку и постоянно говорил о ее тюнинге. Я на их фоне была чистым листом — человеком, который практически ничем не увлекается, а просто живет себе тихонечко, и все. Но, к счастью, в коллективе я была такая не одна. Еще был Дима. Внешне он выглядел совершенно обычно, но, что действительно его выделяло среди всех, это здравомыслие. Ни один спор не обходился без него — он был как весы, всегда взвешивал за и против, а затем объявлял вердикт, возвращая всех в равновесие.

Оказалось, что мы с ним учились в одном университете и даже на одном факультете, но он был на курс старше меня. Дима, как только увидел меня за рабочим местом, подошел и спросил, так ли это. Меня сильно удивил этот факт, потому что я не помнила таких подробностей. Но он объяснил, что когда я подавала документы, лично он их и принимал у меня, так как подрабатывал тогда в приемной комиссии. На вопрос о том, как он меня запомнил, Дима ответил, что сильно удивился, что в 18 лет у меня уже было обручальное кольцо на пальце.

Мое рабочее место было рядом с рабочим местом Димы. Нам было очень легко общаться. Мы шутили и вспоминали студенческие годы, некоторых преподавателей, различных «выдающихся» личностей нашего факультета. Было очень забавно окунуться в прошлые, хотя и совсем недавние воспоминания. Когда учились, казалось, что так все тяжело и сложно, хотелось на работу, чтобы были деньги и позволить себе чуть-чуть больше. А сейчас — так бы бросить все и бегом туда, где было весело и просто. Но — увы и ах! Всему свое время: время собирать камни — и время их разбрасывать. Сейчас мы здесь, и мы работаем, получаем деньги, как мечтали тогда.

Ближе к обеду в наш кабинет зашла моя знакомая — та самая Леночка, которая порекомендовала мне эту работу, — подошла к моему рабочему месту и громко сказала:

— Здравствуй, Машенька! Рада видеть тебя! Как тебе здесь?

Лену я видела давно. Она очень сильно похудела, что было ей к лицу, как всегда изумительно выглядела, была со вкусом одета, сладко и вкусно пахла, а глаза, как и раньше, смеялись. Я так обрадовалась ей.

— Спасибо, что позвала меня! Это было очень неожиданно. В целом, все отлично, мне здесь нравится. А ты где здесь работаешь?

Она рассмеялась, как будто я задала очень глупый вопрос:

— Маша, я здесь везде работаю. Я управляю всем этим! Ты что, серьезно не знала об этом? Мне муж подарил эту старенькую типографию. Видишь, как я ее подняла!

— Надо же, я и не знала.

То, что я удивилась, — мало сказать. Для меня это было каким-то открытием. Лена — мой директор!

— А откуда ты узнала, что я уволилась из редакции?

— Я видела Анатолия, он мне и рассказал. Он тебе не говорил, что мы виделись?

— Нет, не говорил. Видимо, забыл.

Она улыбнулась своей неотразимой улыбкой и сказала:

— Ну, не буду тебя отвлекать, работай. Рада, что ты в моей команде.

Лена, а при выясненных обстоятельствах — Елена Сергеевна, ушла, постукивая каблучками.

Потрясающе! Как же переменчива бывает наша жизнь. Вот только как будто вчера я ей за небольшое вознаграждение помогала доделывать зачетные работы, а сейчас эта оторва — моя начальница. Удивительно!

На обед было принято ходить всем коллективом в местную столовую. Коллегами мы собирались за столом, рассказывали истории из жизни, вспоминали интересные статьи из журналов, спорили о чем-то. Несложно догадаться, что в первый рабочий день я была объектом для изучения. Всех интересовало, как мы познакомились с мужем, где я живу, снимаю ли я квартиру, зарабатываю ли я дополнительно. Вместо того чтобы поесть, мне пришлось отвечать на бесконечный поток вопросов. Но жаловаться на это не следует, поскольку так случается всегда, когда в коллектив приходит новый человек, — его как бы прощупывают, чтобы понять, каков он и составить к нему «инструкцию по эксплуатации».

— Так выходит, ты не пишешь на заказ работы? — поинтересовался Дима, когда мы выходили из столовой.

— Нет. А ты?

— Пишу. У меня даже есть своя мастерская, я там нахожусь после работы. Правда, она не большая. Здесь я работаю, потому что какой-никакой стабильный заработок. А с продажей картин — это лотерея. В один месяц пусто, в другой густо. Каждая работа должна дождаться своего клиента. Я могу тебе как-нибудь показать свои работы и мастерскую, если, разумеется, тебе будет интересно.

Мне и вправду было интересно. Это сложно объяснить, но уверена, многие поймут. Когда смотришь на работы художника и его отношение к своему творению, можно легко сделать вывод о человеке. Даже прочувствовать натуру через полотна, увидеть, насколько он глубок или поверхностен. Потому что те, кто занимается творчеством всерьез, вкладывают самого себя в работу, и она является неким отражением человека.

— Я с удовольствием приму твое приглашение.

— Тебе будет удобно встретиться на выходных?

У меня на выходные были всегда какие-то бытовые дела, такие как постирать, погладить, убраться, приготовить, сходить за продуктами. Я не считала нужным привлекать к этому Анатолия. Мне казалось, ему нужно работать, что-то чертить и считать. Но это мне только казалось.

— Да, удобно, — легко согласилась я.

— Отлично. Я тебя добавлю «Вконтакте» в «Друзья», и мне нужен твой телефон, чтобы добавить в общий чат.

Так, по дороге к рабочему месту мы обменялись контактами, подписались во всех социальных сетях — официально для всего мира зарегистрировали таким образом нашу дружбу.

В коллективе было много тех, кто курит, но я к ним не относилась, поэтому сразу после обеда вернулась на рабочее место, а остальные остались на улице «подышать».

Примерно минут через десять кто-то из-за спины положил на мой стол маленький букетик бархатцев, связанный грубой бечевкой. Не знаю, как другим, но мне букет не только понравился, но и поднял настроение. Когда я убрала наушники и посмотрела назад, то увидела Диму. Он улыбнулся мне и сказал:

— Это так, для поднятия настроения.

Я его поблагодарила — мне и впрямь было приятно оказанное внимание.

В четыре часа дня все стали собираться домой — как-никак, а рабочий день окончен. Я вышла из офиса, но меня тут же догнал Дима.

— Тебя подвезти?

— Нет, спасибо. Я хочу прогуляться — погода хорошая, да и красиво сейчас.

Он улыбнулся и попрощался со мной.

Когда пришла домой, меня встретил Толя. Он был в домашней одежде, и вид был у него взволнованный. Когда я спросила, что случилось, Анатолий ответил:

— Просто неудачный день.

На последующие мои расспросы он уходил от ответа, а когда заметил маленький букетик, спросил:

— А что у тебя в руках?

Я просмотрела на него, потом на цветы, и оказалась в небольшом замешательстве. Что говорить — правду или соврать? Но все же (не знаю почему) ответила так:

— Мне коллега подарил в честь первого рабочего дня.

Это было и правдой, и не совсем. Однако Толя все равно очень внимательно и очень недоверчиво посмотрел на этот букетик. Такой реакции я от него не ожидала, ведь мне всегда казалось, что он не очень-то ревнивый.

— Ты, наверно, голодная? Я картошку пожарил и салат нарезал. Пойдем за стол, а то я так проголодался, когда тебя ждал.

Мы сели за стол и молча стали ужинать. Все, на первый взгляд, было, как обычно, но Толя был другим. Он сидел весь красный, как будто у него давление. С ним такое, как правило, бывало, когда он злился. А что меня поразило еще больше, так это пустая бутылка из-под пива рядом с мусорным ведром. Видимо, у него выдался совсем неудачный день, раз этот невозмутимый борец с алкоголем все же его употребил.

Когда мы закончили нашу трапезу, он сказал:

— Маша, ты иди, а я сам все уберу.

— Толя, — тихо произнесла я. — Может, давай поговорим? Что у тебя произошло?

Он встал, снял очки и протер глаза. Затем посмотрел на меня и сказал:

— Я устал, я не хочу ни о чем говорить. Прости, сейчас мне надо побыть одному.

Я кивнула головой, мол, поняла. Но с ним явно было что-то не так. Его боль я чувствовала как свою, но вот в чем причина?

После того как Толя закончил мыть посуду, он не пошел, как обычно, в свой кабинет заниматься «научкой», а пришел ко мне в комнату с бутылкой пива и включил телевизор. Меня это потрясло окончательно — ни разу я не видела своего мужа таким, поэтому даже представить боялась масштаб катастрофы, произошедшей в его жизни.

Мы смотрели канал Discovery, там шла передача про семью с Аляски, которая пытается выжить в диких условиях своими силами. Все это время мы не говорили. Потом он посмотрел на время и сказал:

— Надо уже ложиться.

Выключил телевизор, свет, обнял меня и уснул.

Наутро будильник заиграл только у меня, а со стороны Толи было тихо. Я разбудила его, но он пробормотал, что у него сегодня выходной и никуда ему не надо. Тут-то я и поняла, что проблемы у него на работе, но вот какого рода — это вопрос открытый.

Рабочий день прошел тихо. Все время, что я рисовала, думала о нашей совместной жизни в последнее время. Мне не нравились такие перемены, но и повлиять на них я не находила возможности. Пока рисовала, пыталась восстановить хронологию событий. Май и июнь Толя принимал зачеты и экзамены, а также проверял вступительные работы абитуриентов. В июле мы отдыхали на море. Август мы проводили вместе, много гуляли, читали книги, ходили в кино. Это было идеальное лето. Мы оба были счастливы. Что же сейчас происходит? Почему между нами появился холод?

Когда рабочий день был окончен, все разошлись по домам. По обыкновению после работы я зашла в магазин и купила нам с Толей продуктов. Рядом с кассой была кондитерская лавочка. Чтобы как-то приподнять настроение моему мужу, решила взять его любимое пирожное — картошку — и пару трубочек с кремом безе.

Как и ожидалось, Толя встретил меня дома, помог разобрать сумки, накрыл на стол, и мы поужинали. Мой мини-сюрприз приободрил его, но в глазах так и оставалась печаль.

Я попыталась завести разговор с упором на то, что мне нужно знать, что происходит с ним, ведь я — часть его жизни, но, к сожалению, мне не удалось его разговорить. Он спрятался в свой панцирь и не высовывался.

На следующий день мы проснулись, приготовили завтрак, привели себя в порядок и отправились на работу. Толя изъявил желание меня проводить до работы, а я не отказалась. По дороге он мне заявил:

— Знаешь Маша, я тут долго думал и решил уйти из университета.

Это заявление было как гром среди ясного неба. Чтобы вы понимали, Анатолий по своей природе человек постоянный, терпеливый, очень любит и уважает науку, у него на самом деле золотая голова. Резкие и поспешные решения, выводы он никогда не делал. Чем могла быть вызвана такая перемена в его сознании? Что за внутренний катарсис? Что я упустила? Чего я не знаю? Что произошло такого глобального, чем он не может поделиться со мной?

— Может, мы все-таки поговорим, и ты не будешь отнекиваться? Расскажи, что произошло с тобой.

— Маша, я не хочу больше этим заниматься. Мне это все кажется бесполезным.

— Подожди, а как же твоя «научка»? Ты столько сделал!

— Да, сделал. Теперь не хочу ничего.

Последние слова он сказал с такой горечью, что я не стала его больше расспрашивать.

Мы подходили к месту, где я работаю, как вдруг из-за угла вышел Дима с подарочной коробкой в руках.

Все бы ничего, но он шел прямо к нам навстречу и улыбался. Толя как-то инстинктивно сильнее сжал мою руку и внимательно стал всматривался в лицо Димы — это было особо хорошо заметно, потому как из-за близорукости муж сильно щурился.

Дима приветливо улыбнулся, поздоровался, пожал руку Толе и протянул мне коробку со словами:

— Это тебе. Теперь будет из чего чай пить.

— Как мило! Совсем неожиданно, — с язвительностью произнес Толя, затем повернулся ко мне и сказал: — Ну, я пошел. Люблю тебя, — потом поцеловал меня в щеку и зашагал, то и дело оглядываясь на нас.

— Как-то я совсем не вовремя. Извини, очень неловко получилось. Наверное, теперь вопросов будет много, — произнес Дима.

Но по его выражению на лице и интонации в голосе было понятно, что ему совершенно все равно на чувства Толи.

— Да, не вовремя это получилось. Но Толя не будет устраивать сцен, он не такой.