Конечно, судя по отзывам, можно и в змее, медленно сбрасывающей кожу, увидеть сеанс стриптиза. Но для меня здесь всё звучит по-другому. От катящейся головы гумилёвского жирафа, отрезанной трамваем А подобающей эпохи, ко второму стиху — к нам (см. стих), и уж еще острее к третьему: к себе. Мир уменьшается до точки плоти. «Сломал стол столяр, сделал плотник плот,» — он же незримый плотник из атмосферы второго стиха (волхвы, пастухи и пророки) — и он же из артели плотников Сафо, на заре жизни высоко крепивших стропила, достававших, Боже мой, до Его балкона. Всё правда. «Входит жених, подобный Арею…»
А теперь!!!
Горькие стихи — горечь петрушки («марор»(ивр.) в каком -то смысле), Петрушка, скоморошье, горькое отношение автора к себе, итог жизни —
лавра привой,
пук петрушки, корона,
как трусы, свисает,
Боже мой!
с твоего балкона. —
тщета, пшик, пук, понимайте как угодно, и это потрясающие стихи, и на том стою.