Бесплатный фрагмент - Завернувшись в теплый плед. Лето

Предисловие

Друзья, перед вами сборник рассказов «Завернувшись в тёплый плед. Лето». Он создан в рамках одноимённого проекта. Это уже третий наш выпуск. До него были зимние и весенние истории.

С нами писали и только-только начинающие, и уже более уверенные авторы.

Можем с уверенностью сказать: удовольствие, от творческого процесса, получили все, без исключения! Мы читали, радовались, иногда грустили, поддерживали друг друга. А ещё открывали новое в себе, вспоминали и мечтали в кругу единомышленников. Вдохновлялись и вдохновляли наших читателей, и близких.

Познакомиться с творчеством авторов можно набрав их ники в инстаграм (они прописаны в скобках латинскими буквами).

А здесь живут летние истории, как выдуманные, так и личные.

Здесь живёт лето.

Здесь живёт наше творчество.

Здесь живём мы.

Почувствуйте и вы!

Да, мы — авторы и это наши написанные истории.

Возможно, после прочтения, кто-то из вас начнёт делать то, что так любил раньше, но пока откладывал. Пусть у вас непременно получится!

---

А если захочется писать вместе с нами, то можете написать мне, организатору проекта, Алие @happykydryashka. Обязательно обсудим ближайший старт проектов.

А ещё, мы, команда кураторов проекта, хотим вам сказать:

Алия (@happykydryashka) — автор и организатор творческих проектов, арт-терапевт, автор и соавтор сборников:

«Делайте то, что любите. И делайте, как вы, без оглядки на кого-то.

Разрешите себе творчество.

Хочется танцевать? Танцуйте!

Хочется рисовать? Рисуйте!

Хочется писать? Пишите!

Когда, если не сейчас?

Делайте это в окружении людей, близких по духу. Там вы — свой среди своих.

Ваше творчество — это вы.

Любите, творите, будьте!»

Дарья (@ptaha․daha) — копирайтер, автор и соавтор сборников:

«Привет, дорогой друг! Можно, я так обращусь к тебе? Друг. Это же не просто человек. Это близкий по духу, настрою, жизненным принципам, способностью к эмпатии, чуткости, чувству и чувствованию. Это тот, кому ты готов доверять. Всецело и безоговорочно.

Этот сборник, что ты держишь в руках, рождался именно так. Из таких состояний. От желания доверять и желания делиться.

Надеюсь, что ты здесь найдешь частичку для себя.

Приглашаю тебя в наше теплое лето!»

Динара (@lit_ra) — семейный психолог, автор и соавтор сборников и творческих проектов:

«Сделайте неидеальность своим другом, который помогает вам развиваться и творить, а не останавливает вас своей критикой.

И замечайте, пожалуйста, как многое вам уже удаётся!»

Ксения (@aakseniya) — писатель, награждена общественной медалью Ивана Бунина за вклад в развитие русской литературы :

«Не бойтесь желать большего, чем вы себе позволяете, и делать то, что себе запрещаете. И любите. Всем сердцем даже самую черствую душу»

Резида (@rezidazlatoustova) — писатель, автор книги «Осколки Веры», соавтор сборников:

«Голод», «От сердца к сердцу», «Хранители семейных историй» и др.

Публикация в Альманахе «Новое слово».

«Живите здесь и сейчас! Пусть каждый день будет захватывающим приключением! Все грустное оставим только в наших текстах, а жизнь будет полной Счастья и Вдохновения!»

Уверены:

— Всё у вас получится! Мы в вас верим!

Азарова Елена
(@strikuliazh)

Милая моя, солнышко лесное

За окном электрички проносились поля, перелески, полустанки и деревеньки. Маша, расплющив нос, прижалась к стеклу и, как зачарованная, любовалась природой. Вспомнилось любимое:

Здесь мало увидеть,

Здесь нужно всмотреться,

Чтоб ясной любовью

Наполнилось сердце…

Природу она обожала. Когда пришло время выбора профессии, долго не думала. Три года назад стала студенткой биофака педагогического вуза. Этим летом после полевой практики ехала на педагогическую.

— Маш, ну что ты там не видела? — Галка Филина, однокурсница, восторга не разделяла. — Я слышала, физрук в лагере будет учитель из школы, а плаврук — Илья Самойлов. Она мечтательно подняла глаза, — я не я буду, если его не закадрю.

Маша, опустив глаза, присела. Илья — признанный красавец. Косая сажень в плечах, служил в роте кремлевских курсантов. Его улыбка творила чудеса — роскошная, белозубая — сколько девичьих сердец заставляла стучать быстрее! И Маша не исключение. Как увидела его на вечере «Знакомьтесь, мы первый курс!», где он под гитару пел, так и пропала. За три года возможности заговорить с ним не нашлось и, услышав от Галки новость, что он в смене будет, покраснела. В груди разлилось приятное тепло.

Тут же сникла, глянув на Галку. Русые косы короной уложены, на миндалевидных глазах неизменные стрелки, губки пухлые. И ногти. Длинные, с алым лаком. Хороша! Но девчонки ее не любят, говорят, злыдня.

Маша посмотрела на свое отражение в окне. Куда ей до Галки. Невысокая, худенькая. Батя шутит про кружку крови и килограмм костей. Курносый нос в россыпи веснушек, непослушные рыжие кудри недавно постригла, но, кажется, лучше не стало.

Резкий трубный звук оповестил об остановке. Студентки, закинув рюкзаки за спину, и подхватив сумки, побежали к автобусу. До деревни Макарихи тряслись по кочкам и буеракам еще часа два.

— Ух, ты, Галка, смотри, как красиво! — Маша взобралась на холм и замерла от вида синей ленты реки, зеленых ковров полей на другом берегу. Галка усмехнулась и покрутила пальцем у виска.

— Мария Смиренко и Галина Филина? — смуглый сероглазый парень, представившийся Игорем, закинул их багаж в «Газончик» и помчал с ветерком в пионерский лагерь «Колосок». Немногословно отвечал на вопросы Галки, которая косилась на его накаченные бицепсы и, кажется, раздражала его.

Здания детворе достались от бывшего санатория какой-то газеты, а тому от помещика, покинувшего родные места в революцию. Добротные бревенчатые избы и верандами с высокими ступеньками органично смотрелись среди липовых аллей.

⠀Девушек поставили на разные отряды. Маша со своим старшим быстро нашла общий язык. В мероприятиях, играх, конкурсах участвовала на равных с воспитанниками. Подростки Машу обожали, а восьмиклассник Влад Коркин влюбился, и ходил за ней хвостиком.

⠀– Мария Сергеевна, голубушка, что же творится? — вопрошала воспитательница Ольга Андреевна, учительница пенсионного возраста. — Гоните Вы от себя этого Коркина. Пусть с пионерками дружит. Здесь достойные парни есть, — она многозначительно улыбалась.

Маша, махнув рукой, убежала играть с отрядом в футбол. Завтра соревнования, на кону шикарный приз — поездка в городской парк.

Лохматая, раскрасневшаяся, она носилась по полю быстрее Коркина, утверждавшего, что он ходит в футбольную секцию. Команда в тренировочном бою одержала победу.

⠀– Ура! — кричала Маша, на бегу обнимая своих футболистов. И с размаху врезалась в Илью. Оробела, радость вышла как воздух из проколотого шарика. Видела, что всю неделю он около Галки крутится.

⠀– Маш, а ты молодец! Становись завтра в нападение, — Илья с высоты своих 183 см заинтересованно глядел на нее.

— Не будем подвергать барышню риску получить увечье, — прервал Илью физрук Игорь. — Маша, как солнышко, — он погладил ее по рыжим вихрам.– Буду болеть за вас, принцесса, — Игорь весело подмигнул девушке.

⠀– Ах, вот вы где! — К ним спешила Галка при полном параде и на каблуках. По-хозяйски схватила Илью под руку, зло посмотрела на Машу, и позвала физрука на эстафету в третий отряд.

⠀Весь день Маша не находила себе места. На душе было неспокойно. Не шел из головы разговор с Ильей. Да что там разговор. Взгляд, улыбка стояли перед глазами. Маше очень хотелось понравиться ему. Но с ним Галка… И как быть, не знала, опыт ее в любовных делах был невелик.

На колесе обозрения рядом оказался Игорь. В город он поехал с победителями турнира — первым отрядом.

— Маш, какая ты классная! На сестренку мою похожа. Завтра танцевальный вечер для вожатых после отбоя устроим, приходи обязательно, — Игорь ласково посмотрел на нее и осторожно взял за руку.

⠀Ольга Андреевна с Коркиным, сидевшие напротив, смущенно отвернулись. Маша задумчиво улыбалась.

⠀День в городе пролетел как миг. На память осталась групповая фотография у фонтана. Маша в центре, за ней Игорь.

⠀…Мария Сергеевна любовно погладила снимок. Воспоминания унесли на тридцать лет назад. В пионерский лагерь «Колосок».

Там, на высоком берегу реки, на прощальном костре Игорь пел только для нее «Милая моя, солнышко лесное…». Пионеры водили хоровод, вторили вожатым «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»

⠀Счастье теплой струйкой бежало по венам, было так здорово, что Маше хотелось обнять весь мир. Кроме Ильи, конечно. Галка рыдала вторые сутки, он ее бросил. Гуляет с поварихой Людочкой, и все свободное время проводит в столовой. Галку было жалко. Но радость переполняла, и Галкины проблемы были далеко. Под сосной в отсвете летящих искорок от костра Игорь признался ей в любви. Давно это было, а помнит всю жизнь.

⠀– Маша, я дома! — Игорь обнял супругу. — Ого, наша поездка, помнишь? — Он взял фотографии и рассмеялся. — Славное лето было! Ох, Маш, как я боялся, что ты на индюка самодовольного запала, и у меня шансов нет.

⠀Маша внимательно вгляделась в родные черты. Смоляные волосы поредели, от уголков глаз разбегались лучики-морщинки, а вот взгляд остался прежний, ласковый. С годами Игорь не растерял ни мужского шарма, ни человеческого обаяния, ни желания жить интересно и много работать. Она в который раз поблагодарила Вселенную за свое счастье.

⠀– О чем ты, родной? Ни один индюк тебе в подметки не годится. Пойдем ужинать!

У самого синего моря

Первую учительницу ЗинСанну я, отличница, настолько удивила своей тройкой по контрольной, что она вызвала маму в школу. Мама решила, что я наделала ошибки из-за того, что пропустила новую тему. Я долго болела корью. После уроков, когда ЗинСанна продиктовала мне задачку и примеры из контрольной, я великолепно справилась с заданием.

Она посоветовала маме отвести меня к окулисту. Врача в поселковой поликлинике не было, а толстая медсестра Полина Ивановна, проверив мое зрение, определила близорукость и выписала рецепт на очки.

Новый имидж я восприняла спокойно, как и мои одноклассники. Во времена моего детства очкариков был раз-два и обчелся. И редких носителей оптических костылей как только не дразнили. Меня же никто не обзывал ни профессором кислых щей, ни как-нибудь еще позабористей.

Летом к нам приехала тетка, мамина сестра. Была она замужем за прапорщиком в одном из военных городков Крыма. В отличие от нашей поликлиники, врачи узкой специализации в их госпитале были. Да еще какие! Кандидаты наук, и даже один профессор. Лечить глаза я отправилась на юг.

В поезде до Феодосии предстояло провести сутки. Вот это приключение! За окнами проносилась целая жизнь, картинки сменяли друг друга, как кадры в кино. С верхней полки было интересно наблюдать за бегущим наперегонки с поездом солнышком. Восторг!

Красными огоньками в степи цвели маки. Названия новых мест звучали как музыка: Мелитополь, Джанкой, Сиваш… В полдень показалась Каффа, она же Феодосия. И море. Его было видно отовсюду до самого горизонта, где оно сливалось с небом. Природа полуострова сразу легла на душу, и никакие виданные потом тропические красоты, я с ней не могу сравнить.

Городок находился у подножия горы за тремя рядами колючей проволоки и двумя КПП. В госпиталь к доктору Сое на процедуры я ходила по утрам. Мне делали электрофорез, уколы, и что-то еще, что память уже стерла за ненадобностью. Двоюродные сестры ждали меня с нетерпением. У нас было столько дел! На большой площадке около бани мы ставили сценки с музыкальными номерами. Кузина, которая была моложе на год, распевала к месту и не к месту:

«А под Москвою ловятся лещи,

Водятся грибы, ягоды, цветы,

Лучше места даже не ищи,

Только время зря потратишь ты!» во всех постановках.

Детей-артистов было много, и каждый мечтал получить свою минуту славы. Аплодировали нам сверстники и немногочисленные мамы, которые выгуливали своих малышей.

Помимо театра в большом овраге делали «секретики». Зарывали под землей, укрыв стекляшкой, блестящие фантики и другой мусор. Играли с девчонками во дворе, ссорились, мирились, обижались и прощали друг друга. Когда разгонял дождик, рисовали или вырезали наряды для бумажных кукол.

Тетка попросила помочь с математикой своей второкласснице. Сестрица учиться не хотела, так что пришлось мне решать примеры, которые ей задала для развития логики ее учительница Таисья Никитична. В прочтении сестры — Таисья Яичница. Мне нравились задания Яичницы!

Позади нашей пятиэтажки находился парк. Главное украшение — аллеи из роз. На меня, жительницу средней полосы, эти розы произвели впечатление на всю жизнь. Чайные, розовые, красные, белые, мелкие и огромные… Ухаживала за розами женщина средних лет, а помогали ей матросы. Повседневная форма у них темно-синяя, а вот парадная хороша, что у них, что у офицеров! Особенно мне нравились бескозырки морячков.

Моряки часто маршировали колонной по городку, и нам эти 18-20-летние парни казались старыми дядьками. Мимо забора, отделявшего казармы, мы побаивались ходить. Все из-за того, что моряки выражались матом.

На море ходили по вечерам и выходным. Там тетка учила нас с сестрами плавать, в ларьке покупала чебуреки и квас. В субботу и воскресенье можно было уехать на военных «Уралах» в Коктебель. Выезжали туда столовские работники с торговлей. В кузове стояли огромные кастрюли с беляшами, пирожками, булочками и другой снедью, и ящики с пепси и колой. Снабжали военных хорошо.

Продукция на пляже уходила влет. А мы собирали камушки, строили башни, сидели в воде до тех пор, пока зубы не начинали стучать и, отчаявшаяся дозваться нас тетка, громко ругалась.

Каникулы пролетели быстро, оставив на память массу впечатлений. На прощанье я кинула в море монетку со словами «чтоб снова вернуться к этим берегам». Пожелание моё сбывалось несколько лет подряд. А потом были другие города и другие берега.

Магия добра

Окно кухни в старом доме выходило на запад. Вечером, когда в других комнатах сгущались сумерки, кухню заливало ярким светом. Мама подводила меня к окошку, и мы смотрели, под каким одеялом ложится спать солнышко. В череде однообразных будней я часто вспоминаю мамины сказки, и полоска цветного закатного неба для меня до сих пор — одеяло солнышка. Сегодня солнышко выбрало бледно-розовое покрывало, как в тот вечер, когда мама рассказала мне сказку про Малинку.

Мама говорила, что Малинка — волшебница, и увидеть ее невозможно. А я видела. Лет десяти, невысокая, голубоглазая и улыбчивая девочка. В красном сарафанчике и блузе с вышивкой. Где я ее встречала? В лесу среди деревьев Малинка мелькала, грибы собирала, на речке появлялась — рыбу ловила, в огороде работала и корову доила. Все это я замечала, когда у бабушки на хуторе гостила.

А потом Малинка пропала. Я спрашивала про нее всех, и даже дядю Федора — участкового, но они лишь разводили руками и говорили, что отродясь в этих краях никакой Малинки не было. Но, поверьте мне, все-таки она была. В шкатулке с украшениями я храню ее ленточку, которую на лугу в ягоднике нашла. Малинка появилась там неожиданно, и тут же пропала в вечернем тумане. А бантик за куст зацепился…

…Малинка бежала через луг к пастбищу. В глазах набухли слезы — отец на серьезный разговор позвал и объяснил, что дар нельзя напрасно тратить. Не стоит ей людям показываться. Малинке же все про людей интересно. Но раз отец не разрешает, не пойдет больше на хутор, где с бабушкой живет тонкая девочка с короткой стрижкой. А так хотелось с ней подружиться!

Отогнав мысли, а заодно и громогласных оводов, Малинка побежала дальше. Она опаздывала на полуденную дойку. Жара одолевала, ветра не было совсем, воздух не двигался, как в пустыне. Тишину буравили своей радостью кузнечики. И еще подойник. Ведро пищало, пело и звенело, поторапливая Малинку. Когда девочка споткнулась на кочке, ведро захрипело, обеспокоившись за Зорьку. Легко ли той ждать нерадивую доярку с полным выменем? Зорька прикрыла глаза, помахала перед Малинкой хвостом, сердито замычала, и с гордо поднятыми рогами подошла доиться.

Первые струи заставили ведро стучать от нетерпения. Домой девчонка еле дотащила не ведро, а уже горячий кипящий чайник. Удой перелила в ведро-холодильник, свежее молочко в семье все любят. Ведерок в хозяйстве скопилось много, парочка стала светильниками на терраске. Другие — стальной стремянкой-лестницей. Отец соорудил ведрофон — устройство у дома с функцией попить и позвонить. В баньке у него стояли шайки, а в саду ведродуш. Остужал дом вентиведротар — семейное изобретение.

Малинкин отец был изобретателем, работал на секретном объекте. В их деревне с милым названием Добрянка жили, на первый взгляд, обычные люди. Но только на первый взгляд. На самом же деле добряки были потомками древнего мага Добряны, который основал их деревню.

Магическая сила Добряны была созидательной. Он творил только добро, что и потомкам своим завещал. От прадеда Малинкиному родителю дар волшебный передался. Малинкин отец был магом самого высшего уровня — пятого. Семь лет назад на вече — собрания жителей назывались только так — он предложил построить фабрику по созданию добра. Добряки согласились сразу, добра в мире не хватало.

Люди стали злыми и жестокими, и вместо того, чтобы помочь ближнему своему, готовы были ему навредить.

Волшебная фабрика работала в три смены. Процесс производства добра — сложный. Весь путь требует внимательного и чуткого контроля для получения идеальной субстанции.

Малинка видела, что женщины в огромных чанах что-то взбивают, месят, колючки состригают, потом на конвейере огромные пушистые квадраты появляются. На выходе добро невидимым становится. Только маги пятого уровня его могут рассмотреть, они управляют автоматической линией, и добро в яркие бочонки закачивают.

Бочки грузят на товарные поезда и отправляют в города и села. Туда, где помощь нужна людям. Встречает груз главный маг. На вече вызывает магов четвертого уровня, и тогда начинают твориться чудеса в мире.

Вы удивитесь, а Малинка с рождения знает, что добрые дела влияют на судьбу человека и делают его более успешным, добро чаще всего возвращается и хороший поступок может вернуться сторицей. Все гениальное просто: дари добро и оно к тебе вернется!

Малинка давно выросла, продолжает дело отца. Недавно на вече почувствовала себя плохо. С трудом добралась до доброцентра, и на экране увидела пламенеющую точку. Это мальчишку затянуло в болото на хуторе близ Добрянки. Малинка сразу узнала знакомые черты несостоявшейся подружки. Судя по прошедшим годам, это был ее внук. Потерла виски, открыла неприкосновенный запас добра, и вот уже к парню бегут спасатели. Малинка уверена, что все с ним теперь будет хорошо. Боль ее отпустила сразу.

Бондаренко Оксана
(@o.o.bondarenko)

Воробушек

Мокрые волосы противными сосульками свисали по щекам, капли ледяной воды змейками стекали под одеждой. Галку трясло. То ли от озноба, то ли от страха, то ли от отчаяния. А может от всего одновременно.

— Снимай футболку, я отвернусь.

— Чего-о-о? Ты что удумал? — попыталась угрожающе просипеть Галка сквозь клацающие зубы.

— Ты воспаление хочешь подхватить, дура? Снимай, говорю! Наденешь мою ветровку, — Федя протянул девочке свою куртку и с видом «это не обсуждается» развернулся и пошёл в сторону.

Сдерживая слёзы Галка кое-как начала стягивать мокрую футболку оцепеневшими пальцами.

До этого момента ситуация казалась ей страшной, неприятной, но не критичной. Да, заблудилась в лесу. Да, без телефона. Ещё и с этим недотёпой Федей. Но она хотя бы не одна и наверняка их уже ищут. Всё будет хорошо.

Теперь же, когда ночь полностью укрыла лес, прихватив с собой последние остатки света, а вместе с ними и надежду, что их найдут до заката, некогда боевая Галка начала терять оставшиеся крохи самообладания. Вдобавок ко всему почему-то именно под ней, а не под Федей, который в два раза выше её, проломилось бревно при переходе через ручей. Сложно, знаете ли, продолжать надеяться на лучшее, когда ты мокрая с головы до ног, тебя трясёт от холода, вокруг ничего не видно и адски хочется есть.

А начиналось-то всё замечательно! Родители наконец смирились с тем, что из их четырнадцатилетней дочери не сделать истинную леди и вместо ненавистного Галке балета отдали её в школу спортивного ориентирования. Целый год девочка бежала на занятия, где они с ребятами лазали по канатам, учились вязать узлы из верёвок и оказывать первую помощь. Лучшие ученики на месяц отправлялись в летний палаточный лагерь. Без телефонов и связи. Как и полагается настоящим искателям приключений. Галка естественно оказалась в их числе и очень быстро стала местной звездой. Ловкая как обезьянка, стремительная как птица и гибкая как ветка, она вызывала зависть у других девчонок и искреннее восхищение у мальчишек.

Кто бы мог подумать, что лучшая ученица школы спортивного ориентирования заблудится где-то в лесу, выполняя очередное задание?

Разобраться кто виноват в случившемся — она или Федя, который достался ей сегодня в напарники, уже было невозможно. Они несколько раз переругались, следуя маршруту, а когда стало понятно что заблудились, и вовсе перестали разговаривать. Так ребята молча перепробовали несколько направлений, но ни одно не вывело на нужную тропу. Наоборот, они только глубже зашли в лес, где их и застали летние сумерки.

Проклиная ледяной ручей и смаргивая предательские слезинки, девочка натянула ветровку. Так действительно стало теплее. Федя уже тащил несколько огромных еловых ветвей.

— Ну, полагаю что надо размещаться на ночлег. Укроемся этим.

Галка поёжилась. Одно дело ночевать в лесу, но в лагере, где вокруг ещё целая смена таких же как ты, которые набегавшись за день, надышавшись лесными ароматами, садятся за ужин вокруг костра, а потом вместе поют песни под гитару. Там сухо, тепло и нестрашно. Совсем другое дело ночевать в темноте, обступающей тебя со всех сторон, в холоде, проникающим до самых внутренностей, и в пугающих шуршащих звуках, доносящихся отовсюду. К счастью, Федя оказался предусмотрильней Галки. С довольными видом он достал из кармана пачку спичек.

— Как знал, что не нужно никого слушать.

— Спички! Откуда?

— Стащил с кухни. Что за бред отправляться в лес без спичек?

Спички и зажигалки были в походах строго запрещены. Руководство лагеря, отправляя в разные точки леса одновременно по 50 детей, было заинтересовано чтобы лес после такого нашествия остался цел. Поэтому на обед выдавали сухой паёк. За горячей пищей — пожалуйста, на базу.

Вскоре во мгле весело затрепетал одинокий огонёк. Федя продолжал таскать еловые ветки, сооружая некое подобие постели. Галка же, немного согревшись, заметила неподалёку кусты малины и отправилась на сборы пропитания.

Часы Феди показывали за полночь, когда уставшие и голодные ребята наконец закончили все приготовления и разместились на ветках возле костра. Малина была съедена моментально и лишь часть пошла в приготовление чая — в металлических фляжках ребят ещё оставалась питьевая вода. Одну фляжку решили не трогать до утра, в другую же, Галка кинула несколько ягод и разогрела на костре. Теперь они с Федей по очереди пили из этой фляжки, обжигая пальцы и язык, но не обращая на это внимания.

Федя украдкой посмотрел на Галку и невольно рассмеялся. Мокрая и взъерошенная, с отсутствующим взглядом, она была похожа на воробья, которому только что задали хорошую взбучку.

— Видела бы ты сейчас себя со стороны! Ты сейчас не галка, ты воробушек! — продолжал смеяться мальчишка.

— Дурак! — буркнула Галка, но не удержалась и заулыбалась в ответ, слишком уж заразительный был у Феди смех.

— Согрелась хоть?

— Да, спасибо. Вот, держи! — девочка поспешно начала расстёгивать на ветровке молнию.

Федя закатил глаза, положил руки Галке на плечи, разворачивая её к себе, и застегнул молнию обратно.

— Оставь, мне и так нормально, — с этими словами он снова повернулся лицом к костру, правда одну руку так и не убрал с тоненьких плеч своей спутницы.

В любой другой бы день Галка бы нашла что ответить на такое бесцеремонное поведение, но сейчас происходило что-то другое. И что именно она никак не могла понять. А может и не пыталась. Ей просто было уютно в этой огромной Фединой куртке, которая как будто укрывала от всех бед внешнего мира, и тепло от костра, который так приятно потрескивал. И почему-то курносый Федин нос и веснушки, которые ещё днём так бесили, стали вдруг по-детски милыми. Федина рука приятно согревала плечи и это тепло растекалось вниз по спине и проникало в самое сердце. Галка вдруг осознала, что пока рядом Федя, с ними точно всё будет хорошо. Ей было так комфортно и спокойно, что она начала засыпать, роняя голову ему на плечо.

Из полудрёмы её вывел лай собак и шум неподалёку.

Федя встряхнул девочку.

— Галя, просыпайся! Нас нашли!

— Уже? — пролепетала сонная Галка. — Жалко…

Под стук колёс

Хрум! Хрясь! Бум!

Вы думаете, что звук наступившего лета это пение птиц и стрекотание сверчков по вечерам?

А вот и нет! Настоящий звук лета — это хруст рвущихся школьных тетрадок.

Вжух! Очередная годовая рукопись домашних заданий, сделав мёртвую петлю в районе люстры, приземлилась возле стопки учебников.

Окна открыты настежь, с улицы доносится запах жасмина и свежей травы, запах каникул. Солнечные зайчики прыгают со стены на стену, весело наблюдая за моим торжеством и хаосом вокруг. Тёплый ветер колышет занавески, играет с обрывками формул и задачек, раскиданными по всей комнате, треплет меня ласково за волосы, как бы спрашивая: «Ну что? Дождалась?»

Сгребаю в охапку кучу мусора. Смеюсь. Ещё вчера самым ужасным происшествием было бы потерять какую-нибудь из этих тетрадок, а сегодня это всего лишь клочья бумаги. Эх, выкинуть бы это всё в окно, но боюсь тётя Зина не оценит. Ладно, избавиться от этой охапки и скорее, скорее на волю, гулять! Есть мороженое, щёлкать семечки, скидывать шлёпки и кататься с подружками на качелях, болтая в воздухе босыми пятками. А вечером прийти пораньше, чтобы успеть собрать вещи. На всякий случай в пятнадцатый раз проверяю свой билет — да, сегодня, всё верно. В восемь вечера.

Я ждала этого дня целый год! И вот осталось подождать ещё чуть-чуть. Всего-то через семь часов я буду сидеть в вагоне и слушать глухой стук колёс поезда, который везёт меня к бабушке и дедушке в другой город. Весь день пребываю в радостном волнении! И не перестаю удивляться взрослым. Какие же они скучные! Как будто не понимают, что нас ждёт настоящее путешествие! Но нет, для них это просто «поездка на одну ночь, утром уже будем на месте».

Мои вещи в итоге собирает мама. Но это не значит, что у меня не будет своего багажа. Достаю свою дорожную сумку. У неё жуткая расцветка синяя с бутонами розовых роз. Аккуратно протираю тряпочкой с сумки пыль. Розы становятся ярче. Сколько помню всегда в поездках была у меня эта непонятно откуда взявшаяся, жуткая сумка. Но знаете, мне она всё равно нравится. Ведь если я её достаю, это значит, что я куда-то еду. Хотя, признаюсь, в душе я мечтаю о чемодане. Ну, таком, ярком, пластиковом, как у стюардесс в кино. Но когда ты всего лишь раз в год ездишь к бабушке, то синей сумки с розами вполне достаточно.

В 10 лет содержимое багажа выглядит очень странно. Рядом с косметичкой, где лежит первый блек для губ, колечко, попавшееся в подарок к жвачке, и бесцветный лак для ногтей, можно ещё обнаружить барби со всем её гардеробом, маленькую папку с вырезанными бумажными куклами и мою любимую мягкую игрушку.

Наконец, едем на вокзал! Папа несёт вещи, мама держит меня за руку, пока я верчу головой во все стороны. Столько интересного вокруг! Вон собака через пути побежала, тут рабочий по колёсам стучит молотком, а почему светофор синий? Заходящее солнце золотит ленту железной дороги, приглашая отправиться в путь. Нос улавливает ещё один аромат каникул — вокзальный запах мазута и солярки.

Отправляемся! Так здорово смотреть в окно — как медленно сначала проплывает город, будто прощается с тобой на всё лето. Потом поезд набирает скорость и вот уже знакомые с детства горные пейзажи скрываются из виду, а вместо них мелькают бескрайние долины. Солнце уже совсем низко, пылает над горизонтом ярко-алой звездой. И так хочется остановить движение, выскочить на эти поля и босиком бежать вслед за солнцем, раскинув во все стороны руки и вдыхая полной грудью аромат летних степей.

Ночью сон не идёт. Проворочавшись до утра, на рассвете встаю окончательно. Весь вагон ещё спит. Убаюкивающе дребезжит стакан кем-то недопитого чая в подстаканнике. Только мне не спится. Завернувшись в дорожную, местами дырявую, простынь снова смотрю в окно, на то как просыпается мир. Взгляду предстаёт красавец Дон — над его зеркальной и спокойной гладью стелется туман, стая птиц взлетает из высоких камышей. Небо постепенно светлеет, гаснут последние звёздочки. Скоро и приедем значит. А мне так хочется ещё посидеть вот в этой простыне и ехать дальше, вперёд. И провести в пути ещё день, два, а может и неделю. Ведь мир такой чудесный, такой необъятный и так хочется узнать — а что же там впереди, что дальше? Дальше той станции, на которой тебе выходить.

Почему исчезает Луна?

Никогда не задумывались, почему самые добрые и яркие сказки рассказываются бабушкой в деревне? Там, в городе, у мамы тоже хорошо получается. Но у бабушки как-то по-особенному. Может, потому что спишь ты не в своей комнате на пятом этаже, а в настоящем деревянном доме? Здесь скрипят половицы под мохнатыми ковриками, лёгкий ветерок чуть колышет голубые ситцевые занавески, задувая ночную прохладу сквозь щели старой оконной рамы, что-то таинственно шуршит в тёмных углах. Зажмуриваешь глаза, боишься дышать: «вдруг домовой?», а потом оказывается, что это кошка Сонька ловит мышей. А может быть дело не в доме вовсе, а во времени года? Когда как не летом слушать волшебные истории, наполненные теплом и светом?

Набегаешься весь день на жарком воздухе, накупаешься в речке, наешься спелых ягод прямо с ветки. Всё лицо и плечи уже покрылись россыпью золотистых веснушек, нос обгорел на солнце, пятки чернющие от пыли, а тебе всё равно. Наступает вечер и слышишь как знакомый голос зовёт: «Домо-о-ой!». Прибегаешь, а тебя уже и баня растопленная ждёт, и мыло пахучее с пушистым полотенцем дед протягивает. Пятки обретают свой прежний цвет, волосы распутываются под струями воды. Свежий и чистый садишься ужинать — стакан тёплого молока и кусочек тёплого свежеиспечённого хлеба. Начинает клонить в сон, но как можно спать, не послушав сказку? Забираешься в мягкую постель, бабушка выключает свет. В темноте её почти не видно, только силуэт слегка подсвечивается лунным светом, и звучит её голос — мягкий, убаюкивающий, обволакивающий:

«Однажды, в тёмную-тёмную ночь исчезла с неба Луна. А произошло это вот как. Далеко-далеко, на самом краю Земли, находится деревня звёздных гномиков. Ночью все гномы, как и ты, спят и видят чудесные сны. Но уже на рассвете просыпаются и принимаются за работу — они чинят и чистят звёзды. Ведь все звёздочки, которые мы с тобой видим, находятся далеко в космосе. А там то метеорит пролетит и отломит кусочек звезды, то ураган из космической пыли пронесётся, испачкает всё вокруг и потускнеет звёздное сияние. Вот гномики и работают целый день не покладая рук, чтобы ночью на небе вновь ярко зажглись звёзды. Все они были большие трудяги, но в особенности один старый гном, который работал лучше всех. И звёзды у него блестели ярче остальных, и заплатки он ставил так, что шва ни за что не отыщешь. «Золотые руки!» — говорили другие гномики про него. Руки-то может и впрямь были у него умелые, да только вот характер прескверный. Всегда этот гном был чем-то недовольный, всё ему не нравилось, поэтому его и прозвали — Ворчун. Однажды у Ворчуна выдался очень трудный день — он один отремонтировал целых сто пятьдесят звёздочек! А когда наступила ночь вышел полюбоваться своей работой. Да только в этот момент взошла на небе полная Луна и часть звёзд стало не видно из-за её яркого света. Разозлился Ворчун, ногами затопал:

— Какой толк от моей работы, если звёзд не видно? И всё из-за тебя! А ну уходи прочь! Никому ты не нужна! — закричал он Луне.

Обиделась Луна на Ворчуна, опечалилась. Так ей тоскливо стало, что она взяла да и ушла с неба в неизвестном направлении. Ворчун обрадовался, ведь теперь каждую звёздочку, даже самую маленькую и далёкую, было хорошо видно. Ох и удивились же другие гномы, когда потеряли Луну. Узнав, что произошло, они начали было ругать Ворчуна, но потом решили, что без Луны и правда лучше. Ведь теперь они всю ночь могли любоваться своими звёздами и пересчитывать их.

Так прошло несколько дней. Каждое утро гномики теперь работали ещё радостнее, чем обычно. Пока в один день не пришли к ним в деревню другие гномы. Внешне они выглядели также как и звёздные, но никто из них не улыбался и не смеялся, все они были грустны и угрюмы. Оказалось, что это лунные гномы, которые живут в другой деревне. До недавнего времени каждый день они взбирались по небесной лестнице на Луну и наводили там порядок — выметали кратеры, подкрашивали холмы. А ещё управляли лунными фонариками — направляли свет от Луны на землю, чтобы все ночные странники и путники видели дорогу. Но вот уже три дня как Луна исчезла и поэтому бредут лунные гномы куда глаза глядят в надежде её найти. Заволновались тут звёздные гномы, стыдно им стало, в особенности Ворчуну. Решили они всё исправить и попросили звёздочек отыскать Луну и передать ей свои извинения. Разлетелись звёзды во все галактики на поиски, а гномы стали ждать. И вот ночью случилось чудо! Появился тоненький кусочек Луны на небе. Не захотела она сразу целиком показываться, слишком обижена была.

Обрадовались лунные гномы, захлопали в ладоши. А Ворчун пошёл просить у неё прощения:

— Прости меня, Луна! Я слишком злой был, думал только о себе и о своих звёздах. Но сейчас понимаю, что и ты тоже нужна всем на небе.

Луна добрая была, простила Ворчуна сразу же. Но с тех пор раз в месяц уходит с неба, что звёздные гномы могли насладиться сиянием своих звёздочек».

Сквозь дремоту слышишь тихое: «Вот и сказке конец, а кто слушал молодец!». Тёплая, шершавая рука нежно гладит по голове, поправляет одеяло. В окно робко заглядывает лучик лунного света. Это наверняка кто-то из лунных гномов светит фонариком.

Бондарук Алёна
(@alenabondaruk)

Гитара у костра

Джина держала фотографию Фреда в руках. Прошло полгода после его смерти… Чувство утраты притупилось, просыпается оно и колет только когда приезжают дети, такие похожие на него практически во всем: Линда такая же серьезная, как Фред, а Джим — просто копия мужа… 25 лет крепкого брака, дружеских отношений и всего самого лучшего, что может дать сильный, порядочный и умный мужчина. А вот любовь… Без любви такую семью не построить, хотя любовь разная бывает…

Стук заставил Джину вздрогнуть. Дверь открылась, и вместе со свежим ветром в дом вошел Том, их старый друг, с которым они с Фредом провели все детство. Джина не видела его со дня похорон. Да и не хотела: Том слишком много понимал про нее, хоть и не говорил: она догадывалась, что он любил ее и потому никогда не был женат. Короткие романы с самыми разными женщинами не доходили до серьезных отношений: он попросту не давал им развиваться из-за нее.

— Привет, Джи. Я тебя застукал за оплакиванием дорогого Фреда? — он кивнул острым небритым подбородком на фото.

— Ты не слишком дружелюбен к другу, — ответила Джина, выдержав прямой долгий взгляд Тома.

— Из вас двоих я выбрал тебя. Ты же знаешь. Кофе угостишь?

— Прояви хотя бы уважение. Угощу, если закроем эту тему.

— Конечно, конечно. Я умираю без кофеина, спаси меня! — громко сказал Том, сжимая руки в молитве.

Джина ухмыльнулась и жестом пригласила с собой гостя. Он ловко уселся на барный стул. Каждое движение ее он фиксировал, как, впрочем, и всегда. Она это чувствовала:

— Прекрати на меня пялиться!

— Не могу. Мне теперь можно.

— Фред был твоим другом!

— Нет. Теперь нет. Фреда я терпел из-за тебя и ждал, когда тот сыграет в ящик.

— Идиот! — сказала Джина, ставя перед Томом дымящийся эспрессо.

— Ошибаешься. Я умный. А вот он идиот, но и за это ему спасибо.

— И как понять тебя?

— Он оставил мне лучшие годы с тобой.

— Я с тобой не буду.

— Заблуждаешься, Джи. Кофе великолепен. Я пойду.

Том пошел к выходу. Джина молча смотрела на него. Он обернулся и, улыбаясь, спросил:

— Ты не проводишь?

— Иди к черту! — крикнула Джина и отвернулась.

— Как скажешь, дорогая!

Дверь хлопнула. Она продолжала стоять у окна, злясь на себя за свою дурацкую слабость: старые чувства не ушли, нет. Они с новой силой дали о себе знать, проникая в каждую клеточку ее души. Джина закрыла глаза. В который раз она вспомнила тот костер, песни под гитару, взгляд глубоких внимательных глаз Тома. Он сказал ей в ту ночь, что будет всегда рядом и будет ждать ее, несмотря ни на что, и что когда-нибудь они точно будут вместе… Но было поздно: под сердцем ее билось сердечко Линды. И верность свою она пообещала Фреду. Том был в ее жизни давно, такой привычный, как и Фред, но только Фред проявился раньше, а Тома она полюбила много позже. Когда уже было нельзя. Каждая встреча с Томом на протяжении ее жизни с Фредом была испытанием. Том чувствовал это, поэтому всегда был в стороне и старался не беспокоить ее, по возможности избегать: Фред все же был другом. Да и Фред знал о чувствах Тома, но никогда не говорил с ним об этом — зачем? Джин все понимала и была благодарна им обоим за бережное отношение. А теперь… Она улыбнулась: ее лучшие годы впереди. Он прав.

Летнее счастье

Вечерний воздух отяжелел, налился влагой: вот-вот набегут синие тучи, грянет летний гром, по-взрослому, серьезно так; польется долгожданный дождь. Ползет тоненький, почти прозрачный паучок по дереву, ползет и шепчет:

— Погоди, дождичок-летничок, дай до дому добраться! Повремени!

— Торопись, торопись, скоро уже! — ответил ветер, шурша березовыми листочками. Он ждал этого маленького многоножку, чтобы дать ему возможность уйти.

Как только паучок скрылся, ветер задул, зашумел, засвистел. Закружилась придорожная пыль, заволновалась сочная трава, зашуршали кроны деревьев — все оживилось, заговорило о чем-то своем, неведомо лесном.

И вдруг все стихло. Настала глубокая тишина. Лесной мир на мгновение осветило голубой молнией и грянул гром. Все вокруг содрогнулось. Это беззвучие нарушил глухой звук, который все нарастал и нарастал… Земля жадно впитывала небесную воду; деревья протянули ветви, ловя ими капли, стекающие потом вниз по шершавым стволам.

В воздухе витало ночное летнее счастье. Мне хотелось раствориться в нем, насытиться. Я прислонился к дереву и замер, впитывая тишину ночного леса, дыша его прохладой и слушая эту неповторимую музыку дождя.

И грянет гром

И грянул гром… Вся долина вздрогнула и сжалась. Деревья притихли, трава замерла и поникла, чувствуя, как скоро ее придавит ветром и тяжелыми каплями дождя. Вот-вот налетит ветер, сомнет все, прогнет под себя. Только вот все ли?

Только один тюльпан стоял и прямо смотрел в черное небо. Смотреть смерти в глаза — это единственное, что ему оставалось. Так ему казалось. Он один. А говорят, что один в поле не воин. Что ж, тогда хотя бы достойно встретить гром и смерть.

И грянул гром. Молнии метали свои синие стрелы в землю. Бедная, бедная земля. За что ей это. «Наверное, ей больно,» — подумал Тюльпан. «Нет, мне вовсе не больно. Это лечебный огонь,» — ответила Земля. «Огонь не может быть лечебным!» — возразил Тюльпан. Земля ненадолго замолчала, а потом продолжила:

— Гром, молния — это лекарство от застоя. Это как новая жизнь. Больно, но полезно.

— Полезно для кого? Для цветка, который сломает ветер? Для дерева, которое сгорит?

— Полезно для гибких: цветок может прилечь — тогда он выживет. Полезно для сильных: погибнуть может слабое дерево, а сильное, даже если сгорит, вырастет снова. Понимаешь?

Тюльпан промолчал.

---

И грянул гром. Задул ветер и стал пригибать Тюльпан к Земле. Он сопротивляться не стал: жизнь дороже, и никому не нужно геройство — его даже не заметит никто… Он подумал о том, как хорошо утром встречать рассвет, а ночью любоваться мириадами сверкающих звезд. «Спасибо!» — прошептал наклоненный к Земле Тюльпан.

Гайдай Дарья
(@ptaha․daha)

На два слова. О любви

За кадром текст. Страстный, томящий.

И смотришь на фото, оно говорящее.

Выложишь, и все сразу поймут.

Можно ворваться на пару секунд,

можно мимо идти.

В окна чужие глядя, нюхать цветы.

Всех на свете любя, ждать и дождаться.

Можно влюбляться.

И можно, представь, на траве целоваться.

Можно смотреть напротив в глаза..

Раскатами грома в сердце гроза.

Ливень за зноем, мокры тела.

Страсть — наше лето.

Хотелось б, чтоб да.

⠀

Любимые песни, в окна ветра

попутного чувства дуют всегда.

Дорога, пусть длинная к невероятным местам,

нас приведёт, где счастье к ногам.

Руки в ладони, пальцы по коже,

мы оказались безмерно похожи.

Босыми ногами касаясь травы,

летели ввысь, в небо наши мечты.

Можно играть, можно жить,

шаг шагнуть в сторону любую.

Историю точкой окончить нельзя..

давай мы воткнём запятую.

Посвящение городу

Я подарю тебе дом

у реки, что любовью зовётся.

Я подарю тебе дом,

и ты будешь в него убегать.⠀

Звонкий смех, полный стол.

И с тобой здесь присел у оконца

тот, кто дорог и хочет тебя просто и нежно обнять.

⠀

Я подарю тебе дом,

где ты будешь всё лето с роднёю

на рассвете вставать, чтоб на кухню к бабуле бежать.

Пока все ещё спят, для тебя стол накроют.

Слушать радио и оладушки жадно глотать.

⠀

Я подарю тебе двор.

В том дворе мало окон.

Три минуты — и ты сможешь его оббежать.

Но в одном из око́н ты увидишь огромные стёкла.

И глаза, те что скачут,

чтобы стёкла оконные просто убрать.

⠀

И врубить It’s my life на весь двор,

чтоб лететь на качели

было весело вам: и тебе, и сестре.

Ведь глаза, те, что скачут, этим самым хотели

в любви своей юной признаться.

И лишь только тебе.

⠀

Вы помчитесь на великах вместе, весёлой гурьбою

поплескаться на пляже.

Ягод чужих в огородах пожрать.

И весь день во дворе, гаражах…

И ничего вы не ели.

Будет ночью вас бабушка в дом загонять.

⠀

Я подарю тебе город.

Что будет в сердцах отзываться.

Всей родни, что раскидана в разных краях.

Я подарю тебе город,

будут все улыбаться,

лишь услышав:

«Давайте как в детстве по крышам скакать».

Пусть косые дожди в этом городе частые гости,

но не смогут они ваше лето отнять.

Потому что оно к вам приходит, как солнце,

каждый раз, что садитесь за стол вспоминать.

⠀

Как вы ждали его,

как неслись с ним навстречу.

Как летели с горы, подол ягод набрав.

И вся Камская ГЭС наблюдала в тот вечер

как плескались в реке вы, крича it’s my life.

⠀

Ну а завтра с утра тот же двор, что стал тихим,

постепенно проснётся и наполнится вновь.

И огромный мой мир заиграет по новой событием

it’s my life — так зовётся моя с ним любовь.

Маме

Жизнь меня учит взрослеть.

Каждый день, ежечасно. Меняться.

А я так хочу молодеть,

И с тобой хоть бы раз повстречаться.

⠀

Мне бы взять тебя, тихо коснуться,

А лучше, на шею метнуться.

Запустить пальцы в волосы, ласково мять.

Наклониться к затылку и сладко шептать.

⠀

Рассказать тебе все свои тайные

Страхи, сомнения, мечты.

Чтоб улыбнулась, нечаянно

Обронив своё: «глупая ты».

⠀

Хочу вновь под пледом встречаться.

Колючий наш плед. Мне б придраться.

Знаю, ноги будут чесаться.

⠀

                                   ***

⠀

Помнишь, в шелуху от орехов

Нарядился он в новом году?

---

А ещё знает он Пьеху,

Что пела с экрана ему.

⠀

Он хранит запах дома,

Неслышные ночью шаги.

Согреет во тьме незнакомой,

Поведает детские сны.

⠀

                                   ***

⠀

Дак к чему ж придираться?

Уж лучше буду смеяться.

И спорить с тобой, и ругаться,

Лить слёзы, кричать!.. Обниматься.

⠀

Ехать в поезде и удивляться

Соседу, что в любви мог признаться.

⠀

                                   ***

⠀

Как же хочу я прижаться

И пальцами волосы мять…

Хочу рядом сесть, улыбаться,

И долго о чём-то молчать.

⠀

Пишу, а уж ноги чесаться

Стали. Под пледом. Опять.

Облачный атлас

Подними глаза к небу, видишь вон то маленькое облако? Над ним звезда. Да-да, за той растянувшейся ватой на небосклоне. А на звезде живут твои ночные разговоры, мольбы о здоровье детей, там же слёзы, там и улыбки. Там та, кого безумно хочется обнять, но уже не на этом свете.

Я могу продолжать, но ты, возможно, уже плачешь.

Постой, дорогая, она там не за этим.

Всю жизнь на земле и всю вечность на небе она желает видеть как светятся твои глаза, как сияют люди от твоей улыбки.

Как он нежно обнимает тебя,

как в твой дом приходят гости.

Представь, она ждёт, что ты однажды войдёшь в воды Индийского океана. Раскинешь руки и издашь счастливый крик.

Индийского океана.. — какая чушь. Главное же не океан, главное — счастье.

Помнишь, ты собиралась слушать Байкальский лёд?

Дак давай же, действуй.

Ты можешь ходить.

На работу. По двору. В музеи. В горы.

Есть и спать.

Влюбляться и быть с тем, с кем хочется.

Пить воду из родника, обнимать деревья.

Нехотя идти на пробежку по вечерам. Резвиться с собакой.

Петь, когда хочется.

Обнимать.

Можешь даже лениться.

Можешь писать. Можешь нет.

Танцевать.

Нюхать дым. Сидеть у костра. Да хоть у дурацкого сериала.

Можешь есть ягоды с куста. даже немытые.

Говорить «нет» и «прости». Хоть это нам, людям, порою непросто.

«Люблю» — с этим вообще беда. Чаще это слово говорят те, кто понятия о его значении не имеет. А те, кто имеют, — молчат. Бояться.

Ты можешь с ним лежать под крышей и слушать дождь.

Можешь купить билеты в один конец и по своему желанию.

Можешь.

Жить.

Вот замри сейчас на минутку, отложи все дела, остановись. Выйди из машины. Отойди от суетливых людей и их потоков. Здорово, если у тебя под боком лес или поле, или речки бережок. Летом особенно хочется, чтобы рядом был речки бережочек.

Присядь. Втяни ноздрями воздух. Втяни глубоко, чтоб свободно стало. Чтоб мозг очистился от повседневности.

Замри.

Слышишь, листва шелестит?..

И это только начало.

Закрой глаза и унесись туда, где тебе было по-настоящему хорошо.

Где не для галки, а в кайфе безбрежном растекаются мысли,

где тёплый песок щекочет голые пятки,

где ждёшь встречи, зная наперёд, что её будет мало,

где несёшься на станцию и боишься опоздать к прибытию поезда,

где скачешь на шею, потому что не видел тысячу лет или пару недель, не важно, ты уже страшно соскучился,

где за столом не хватает места, а воздух пропитан звонким смехом,

где без страха и голоса поёшь песни и забываешь про телефон,

где её напротив морщинки, а у него кудрявые брови или колючая щетина.

где скрипучие двери и звёзды над рекой..

где твой глоточек счастья

⠀

Зандер Лариса
(@larisazander)

Гром среди ясного неба

Витюшка спал на печке. Сон был крепким. Весь день на старом велосипеде он накручивал километраж не меньше дальнобойщика на трассе. Нужно было многое успеть.

Занять очередь за хлебом, который привозили два раза в неделю. Очередь занимали задолго до открытия магазина. Купив хлеб, развезти его двум своим бабулям. Они жили в разных частях городка. Забрать у бабы Мани отходы для кабана Борьки и привезти к бабуле Фросе, у которой и жил на откорме хряк. Натаскать воды. Убрать во дворе. Нарвать два мешка травы для кроликов. Самая сочная трава росла возле карьера. Когда то, карьер был рабочим. В нем брали глину для маленького кирпичного завода. А потом его, этот самый карьер, затопили. Ехать к нему нужно было огородами. Пока доедешь, семь потов сойдет.

Вода в карьере нагревалась за день на солнце, была теплой, пахла тиной. В ней водилось множество головастиков. Накупавшись до звона в ушах, Витюшка набивал два мешка травой и снова спешил домой. Кролики тоже ждали еду. Одним словом забот у Витюшки было полно. От того и сон был крепким.

Проснулся он внезапно.

Кубарем скатившись с печи, он выскочил в коридор. Там, на кушетке, сидели обнявшись две его бабули. Голосила баба Фрося. Баба Маня сидела рядом, тихо плакала и раскачивалась из стороны в сторону. Вокруг них с кружкой воды хлопотала соседка, тетя Неля. Она совала эту кружку каждой из них, будто не знала, что с ней делать. Старшая дочь соседки, толстая Лилька завидев Витюшку толкнула его обратно в дом. Зашла следом и плотно прикрыла за собой.

— Иди ложись. Еще рано!

На вопрос Витюшки: « Чего это там?» -она ничего не сказала, а только захлюпала носом.

Витюшке стало страшно. Где то в животе стало холодно, а во рту кисло, как от зеленой смородины. Витюшка залез на печь. Проснулся поздно. Удивился.

День уже вовсю разгулялся, а бабуля не ворчит и не торопит его в магазин. Кто тихо разговаривал:

— Как гром среди ясного неба…

— Как же так?

— Вот горе-то какое…

Что за гром и какое горе случилось?

Витюшке вспомнились события прошедшей ночи.

В комнате сидели родственники из дальней деревни. Заезжали они к бабуле редко. По осени. На рынок. Или проездом из области к себе. А вот так среди лета? Такого раньше не случалось.

Увидев Витюшку, тетя Поля заплакала.

— Сиротинушка! — причитала она и гладила его по голове.

— Мамка то твоя померла…

— Как это? — не понимал Витюшка.

Мать свою он помнил плохо, только по фото. Красивая девушка с косой через плечо белозубо улыбалась Витюшке со снимка.

Жизнь продолжалась. Он также занимал очередь и покупал хлеб для бабуль. Рвал траву для кроликов, гонял на велике. Все, как и раньше. Вот только бабуля Фрося часто плакала, а к имени Витюшка добавилось слово «сиротинка».

Выражение «гром среди ясного неба» прочно закрепилось вместе со страхом. Как голосила бабушка, он помнил еще долго.

— Марь Ивана! А что такое гром среди ясного неба? — как-то задал вопрос учительнице Витюшка.

— А вон видишь за окном гроза! И солнышка просветы тут же.

Витюшка удивился. Так это просто дождь? Сколько раз он бегал в грозу, купался в карьере с мальчишками…

А как увязать просто дождь с тем, что было в детстве? Непонятно!

После школы Витюшка пошел работать в автоколонну. Был помощником механика. Навыки ему пригодились в армии.

Служить Витюшку отправили в горячую точку, на Кавказ.

Запой у комбата случался редко и ненадолго. Пять дней.

Рассказывали, что в самом начале службы, при выходе из окружения спаслись только двое: комбат и совсем молодой еще новобранец, которому снарядом оторвало обе ноги. Этого рядового комбат и вынес из окружения на себе. С тех пор чувство вины у комбата и заливалось спиртным. Если удавалось «накачать» комбата спиртом быстро, он просто засыпал. Чтобы с утра все начать заново. Если же спать уложить не удавалось, комбат хватался за оружие. Выпускал весь рожок во все стороны сразу. И так все пять дней. Либо спит, либо стреляет. Шел третий день запоя.

Со стрельбой.

Уходя в караул, Витюшке отдохнуть не удалось. Договорились с напарником спать по очереди. Пришел черед подремать Витюшке. Ему снился его пыльный городок, теплая вода карьера, головастики и стрекозы в траве. Сон был теплый и уютный, как простынь бабули. Подкинуло чувство тревоги. Тихий рокот становился ближе. Рокот то затихал, то возникал снова. Тишина стояла такая, что казалось слышишь стук своего сердца. Неожиданно раздался треск. Витюшка старался рассмотреть следы трассирующих пуль.

Ливень хлынул стеной. Заливал все вокруг яростно. Смывал остатки зимы. Хлестал. И вдруг закончился. Так же внезапно, как начался. Стало тихо. Первый луч солнца ворвался в этот мир сразу, разрезав ткань ночи. Из ущелий поднимался пар.

Вахта закончилась.

Смена пришла с опозданием.

Никто не задавал вопросов: « Почему?»

Такое случалось часто…

То ли по неосторожности, то ли сознательно комбат выстрелил в себя. В этот раз запой закончился быстро — за три дня…

Выйдя из укрытия после отсыпного, Витюшка замер от неожиданности. В горах зацвели маки. Алое море цветущих маков было живым. Волновалось, дышало, пахло одуряющее. Будто оплакивало комбата.

После службы море алой красоты еще долго снилось Витюшке.

Служба осталась в прошлом.

Витюшка вернулся к себе в городок. Продолжал работать в автоколонне, мастером. Теперь его звали Виктор Андреевич.

Как то, проходя мимо остановки, он увидел девушку. Дождь загнал ее под навес. Тяжелая коса мокрых волос лежала на плече и мерцала капельками дождя. Витюшка приветливо кивнул, приглашая под зонт. Девушка улыбнулась в ответ и юркнула под укрытие.

Надюшка.

Под зонтом стало уютно, как под домотканой простынкой из далекого детства. И больше всего хотелось, чтобы дождь не прекращался никогда. А гроза разгулялась. Гром гремел, будто от радости за этих двоих под одним зонтом.

На углу старой больницы старушка продавала цветы. В маленьком ведерке стояли цветы. Алые маки. Такие маки он видел только один раз. В горах.

Витюшка купил маки и вместе с ведерком явился в роддом. Он спешил.

Начиналась гроза.

Теперь, когда рядом с ним шла его Надежда, а на руках сверток с новой жизнью по имени Фрося, Витюшка не боялся грома среди ясного неба. Он был счастлив. Жизнь продолжалась!!!

Ларкины «Свечи»

Ларка всегда пела. Пела, сколько себя помнила. Оставшись сиротой она пела когда радовалась, когда грустила, когда чем то была занята, когда уставала, засыпая и просыпаясь по утру.

— Ах ты, Боже! Опять она воет! — часто ворчала воспитательница. А может и правда не пела, а подвывала, поскуливала тихонько. Искала, как детеныш потерянное тепло матери, ласку родных рук. Теперь и не узнаешь наверняка. Давно это было.

Одним словом, пела. Все что можно и что нельзя. Запас песен у нее не кончался, благодаря хорошей памяти. Стоило один раз услышать мелодию или текст песни, как она тут же начинала его напевать. В добрые времена советского строя все население организовывали. Проводились разного рода спевки, даже давались отгулы по такому случаю. Менее сознательные граждане старались сбежать и со спевки и с работы, что плохо удавалось. За этим строго следил профком. Была и такая ячейка в организации. Поскольку Ларка была частью этой системы, то и в спевках принимала участие, как все. И делала это с удовольствием. Это же тоже пение. И не важно, что под горн и барабан, либо под гибкие пластинки на танцах. Эти гибкие пластинки назывались «на костях». На каникулах некоторые ребята могли уехать к родственникам. Они и привозили эти пластинки. Для Ларки это было знакомство с модными исполнителями того времени. И тоже пение.

А потом, после школы, была учеба в техникуме. Там Ларка также пела, но не везде и не всегда. Именно в техникуме она узнала и другую музыку. Техникум находился в областном городе и его новый актовый зал часто арендовали артисты разных жанров. В один из дней всех студентов в обязательном порядке загнали на прослушивание концерта классической музыки. Студенты недовольные тем, что не удалось вовремя «слинять», расселись на так называемой «камчатке. И недовольно ворчали. Ларка села в первых рядах. Ей, как старосте группы, необходимо было быть в курсе всего происходящего. И тут первые аккорды взяла скрипка.

— Ух ты!!!

Это так резануло слух, что Ларка потерялась во времени. Она не знала, какое произведение играл исполнитель. Но то, что музыка захватила ее всю целиком и увела далеко, стало понятно сразу. Наверное, так проходит запуск ракеты: старт, преодоление земного притяжения и ступени одна за одной, отпадают. Затем наступает невесомость и парение. Музыка захватила целиком. Мелодия нежно пела о чем то, вела рассказ, плакала, баюкала и уводила за собой в состояние покоя. Как долго шел концерт, Ларка не запомнила. Очнулась внезапно. И не поняла, где находится. Как будто с облаков спустилась в актовый зал с пыльными кулисами из красного бархата. Еще несколько дней после концерта по спине пробегал холодок и в ушах звучали такты мелодий.

— Ах ты ж Боже!

Если бы все сложилось по-другому, и в ее детстве случилась музыкальная школа…

Но было, как было.

А после началась веселая пора строительных отрядов.

Весь день строишь коровник или красишь лавочки сельского детского садика, а вечером культурная программа: танцы, посиделки у костра. Именно тогда для Ларки наступило еще одно откровение.

В группе учился один мальчик. Звали его Игорь. Ничем непримечательный. Он был иногородним и жил на квартире у дальних родственников. Учился средне. Лидерских качеств за ним не наблюдалось. Однако в первый же выезд в стройотряд Игорь стал самой значимой фигурой. Он играл и пел под гитару!!! Он сразу же стал кумиром всех девчонок, и не только своей группы. Вечером у костра каждая хотела сесть поближе к Игорю и попросить спеть только для нее. Игорь охотно одаривал своим вниманием каждую, и пел все о чем просили. Особенно часто просили спеть песню « А свечи плачут для людей». Под утро, засыпая, все дружно обсуждали персону Игоря: какой он красивый, какой у него бархатный голос и все что так будоражит в юности. Слова песни заучили все сразу и распевали везде, где можно. Ларку вся эта девчоночья дребедень мало волновала. Если ей и хотелось сесть поближе к Игорю, то по другой причине. Она заворожено смотрела на инструмент и силилась понять — как эти металлические струны могут издавать такие чудесные звуки? Это было тихо, нежно, ласково. Как руки мамы, которых так недоставало в детстве. И от этого хотелось плакать

— Ух ты!!!

От музыки еще и плакать можно!

Практика закончилась и все стали собираться по домам. Ларка тоже суетилась и складывала свои пожитки. К ней неожиданно подошел Игорь и спросил.

— А почему ты никогда не просила меня спеть что-нибудь?

— Не знаю! — ляпнула от растерянности Ларка.

Потом долго себя корила: « Вот дурында! Не могла что-нибудь поумнее сказать?»

Время шло.

Закончилась учеба, Прошла защита диплома. Всех разбросало по жизни.

Ларка уехала далеко на север, в Якутию. Дальнейшая ее жизнь мало чем отличалась от всех прочих: в двадцать лет выскочила замуж, родила сперва сына. Ачерез три года и дочку. Развелась и стала выживать в одиночку. Кроме основной работы была постоянная подработка и хорошим подспорьем «шабашки». Как правильно жить никто не говорил и не учил. В сиротском детстве об этом думать было некогда. Все время нужно было выживать. И все время хотелось есть. В детском доме кормили хорошо, а все равно не хватало. Уже будучи взрослой, Ларка постоянно делала запасы. Страх быть голодной и не суметь накормить детей, сопровождал ее постоянно.

— Ах ты!

Интересная штука, жизнь!!!

Однажды поздно вечером, возвращаясь с очередной «шабашки»,Ларка увидела на подоконнике в подъезде, гитару. Выбросить на мусорник, рука предыдущего хозяина, не поднялась. Вот он и поставил на подоконник. Может кому-нибудь пригодиться?

С какого времени стояла гитара на подоконнике, неизвестно. Но ждала она именно Ларку. Ларка это поняла сразу. Гитара была старенькой, рассохшейся и без струн. Но золотое свечение давало тепло и свет.

И именно этот свет в полутемном подъезде был ярче всего.

Ларка принесла инструмент домой. Сразу же принялась приводить ее в порядок: очистила, склеила, заново покрыла лаком. Позже ей привезли струны. Настроили. И гитара ожила. Когда удавалось остаться одной, Ларка брала гитару в руки. И не зная музыкальной грамоты просто «на слух» бренчала и пела: «А свечи плачут для людей…»

— Ух ты!!!

И опять был тот же лес из юности. Костер. Запах лета и размытые временем лица. В такие минуты, Ларка в мыслях была далеко, и снова стартовала, как ракета. И отпадали ступени: тягот, забот, усталости и женского одиночества. Она парила!

Детдомовская закалка и воля к выживаемости, принесла пользу, и дала хорошие плоды. Ларка умудрилась дать сыну и дочке по два музыкальных и по два высших образования. Не все мечты и задумки удалось воплотить и реализовать в детках. Каждый выбрал свой путь. Сын стал писать стихи и издавать сборники. С гитарой и авторской песней покорил не один песенный конкурс бардовской песни. Доченька подарила Ларке двух замечательных внучат и стала работать на радио и телевидении.

— Ах ты ж!

И опять Ларку настигло откровение юности.

День был обычный и начинался одинаково: Ларка по утрам смотрела прямой эфир, где ведущей была ее красавица доченька. В смысл сказанного Ларка не вникала. Она все больше любовалась дочей. Вот и в тот день на передачу в студию был приглашен очередной гость. Кадровый офицер. Участник боевых действий в горячих точках, а ныне основатель клуба и инструктор по парашютному спорту в городе. Гость о чем-то интересно и увлеченно рассказывал. Дочь задавала дежурные вопросы в рамках программы, и вот в конце диалога гость взял в руки гитару. Тихо перебирая струны, гость поведал историю из своей далекой юности. Как будучи студентом, в стройотряде по просьбам девочек он часто пел песню «Свечи». Пел он только для той, которая никогда его не просила его спеть. И добавил, глядя на Ларкину дочь-ведущую: «Вы очень похожи на эту девушку»

— Ух ты! Ах ты!

И Ларку опять прошибло!

Сквозь связь времени, седину и возраст она в госте узнала Игоря. Сразу все всплыло и вспомнилось. И стройотряд, и посиделки до утра и та же песня «… а свечи плачут для людей..»

Нужно ли говорить, что она тут же позвонила в студию, передала привет в прямом эфире и тут же на такси добралась до телецентра. С тех пор песня «Свечи» звучит в доме у Ларки часто.

И снова вопрос-упрек:

— Почему ты не просишь меня спеть что-нибудь?

— А зачем? И так все понятно. Ракета Старт. И невесомость. Только теперь Ларка парит постоянно.

— Ух ты!

— Ах ты!

Говорить правду

— Я еду в командировку, — за ужином объявил папа.

Папа работал инженером-технологом и отъезды были часто. Вовка, сын, воспринял сообщение спокойно.

— « Хорошо, хоть воспитывать не будет» подумал про себя. Отца он любил, но с мамой ему было вольготно.

Все время он проводил во дворе, с мальчишками. Из девчонок во дворе была одна Милка. И так как Милка была одна, без конкуренток, она легко верховодила всеми пацанами. Была заводилой во всем. Вот и сегодня она придумала играть в Королеву и Пажей.

— Ты должен мне подать руку и поцеловать! — требовала Милка у пажа Вовки.

— Еще чего! Обойдешься! — возмущался Паж.

— А так будет не по настоящему, я в кино такое видала!

— Хватит заливать, — горячился Вовка.

Милка была красивая и Вовке нравилась, но поцеловать руку на глазах у всего двора он не мог. Засмеют.

— Я не вру! Давай целуй! — топнула ногой девчонка и больно дернула Вовку за вихор. Вовка приготовился дать отпор. Игра грозила перерасти в драку. В это самое время из открытого окна послышался голос папы.

— Вова, марш домой! — Он уже полчаса слушал их разговор и вмешался вовремя. Вовка вошел в комнату нехотя, не зная чего ожидать. Папа сидел, закинув нога на ногу и барабанил пальцами по столу. До прихода служебной машины оставалось еще время, и нужно было его использовать для воспитания сына.

— Во что играли! — начал издалека отец.

— В сказку, — коротко ответил сын.

— И что в сказке этой? Дерутся? Девчонок бьют?

— Я не дрался! Она первая начала! — потупился Вовка.

— Врать нехорошо! Тем более отцу!

— Я не вру!

— И не перебивай, а слушай! — назидательным тоном продолжал отец.

Слезы предательски накатывали на глаза. Вовка готов был зареветь, но окно во двор было открыто, а там были все мальчишки и Милка. Оставалось терпеть и слушать.

— Да будет тебе известно, что я никогда в жизни не сказал неправды!

— И в детстве никогда не врал? — не поверил Вовка.

— Никогда!

— И не дрался?

— Только когда защищал слабых! — добавил папа. Мысленно согласиться с этим утверждением было трудно, и папа поспешил сменить тему.

— Я не перебивал старших, не врал, не дрался! Всегда помогал маме, ходил в магазин, учился только на «отлично»…Папу что называется «понесло».

— Как бы мне хотелось опять стать таким маленьким как ты! Я бы тебе показал как нужно правильно себя вести! Как нужно хорошо кушать все что дают! И главное никогда не врать! Ни-ког-да! Я до сих пор не могу врать! Мне кажется, если соврать, то случится что-то ужасное! Ты понял, сын?

За «ужасным» дело не стало… Родной папа прямо на глазах становился другим и все менее похожим на родного. Усы исчезли, на голове стали появляться веселые кудряшки, голос стал писклявым. В огромной рубашке, в сваливающихся брюках, папа был так смешон, что Вовка обидно захохотал, показывая пальцем.

— Дурак! — сказал папа.

Вовка задумался. Полагалось дать в глаз, или ответить тем же: «Сам дурак!». Но ведь это папа. Или нет?

— Что делать то будем? Скоро мама придет на обед.

И в ответ на эти слова хлопнула входная дверь. Вошла мама.

— Добрый день дети! О, у нас гости?

— Это мой друг, Саня! Он живет в соседнем дворе, — поторопился с ответом Вовка.

— Сейчас будем обедать! А что папа? Уже уехал? — спросила мама, гремя посудой.

— Да! Уехал! И уже давно! — ответил за Вовку папа «Саня».

Мама разливала по тарелкам вкусный борщ, нарезала хлеб, суетилась.