Бесплатный фрагмент - Защита прав сторон международных контрактов

Введение

Настоящее исследование в своей основе содержит изучение различных правопорядков и законодательства не только Российской Федерации, но и ряда зарубежных стран. Это вызвано, в первую очередь, самой природой внешнеэкономического договора, который является документом, закрепляющим и выражающим в себе сущность внешнеэкономической сделки. Поскольку с начала двадцатого столетия (отправной точкой активного роста импорта и экспорта обычно считают Международную Парижскую Выставку 1900 года) уровень торговых отношений, осуществляемых с иностранными контрагентами, равно как и их количество, растет, экономическое сообщество постоянно находится в активном поиске и не менее активном развитии. Развиваются не только экономические реалии торговых отношений, но и их правовое закрепление, та законодательная оболочка, которая служит для правовой идентификации и легального существования всего экономического оборота с участием иностранного элемента.

Однако каким бы прогрессивным ни было законодательство, регламентирующее договорное правоотношение с иностранными участниками, в реальной жизни нельзя избежать случаев нарушения достигнутых договоренностей, оформленных сторонами в виде соглашений и контрактов. И в таком случае, каждая из сторон внешнеэкономического договора должна ясно осознавать, какие последствия придется понести и ей, и ее контрагенту, а также как именно защитить свои права и законные (а в первую очередь, конечно, экономические) интересы.

Защита прав при внешнеэкономических спорах с течением времени становится все более актуальной. Внешнеэкономические сделки — это реалия современной жизни крупных корпораций. Любая внешнеэкономическая сделка требует корректного документального закрепления, что свидетельствует о важности такого этапа внешнеэкономической деятельности как заключение внешнеэкономического договора. Именно в договоре стороны указывают не только детали последующих торговых взаимоотношений, но и санкции за нарушение достигнутых договоренностей, а также, в большинстве случаев, определяют правопорядок, в котором будет разрешаться спор.

В книге анализируются нормы права различных международных организаций и институтов, внутринациональное законодательство Российской Федерации и зарубежных стран, а также нормы lex mercatoria и обычаи делового оборота, регулирующие внешнеэкономическую деятельность и процесс урегулирования конфликтов, возникающих в результате нарушения внешнеэкономических договоров.

Изучению права, регулирующего внешнеэкономическую деятельность и процессуальные вопросы разрешения международных коммерческих конфликтов, посвящены многочисленные научные труды как российских, так и зарубежных исследователей, но автор преследует цель именно соотнести и осуществить сравнительный анализ норм права как международного, так и внутринационального уровня, а также норм «мягкого права» и правовых обычаев, определяющих возможные и дозволенные модели поведения участников конфликта, вытекающего из внешнеэкономического договора, и регулирующих различные способы защиты нарушенных прав и законных интересов во внешнеэкономических правоотношениях, для того чтобы определить, какой из всех возможных и допустимых способов разрешения конфликта является наиболее оптимальным для сторон спора.

Понятие внешнеэкономического договора

В силу исторического развития права, влияния компаративистских исследований, а также естественной экономической и правовой эволюции взаимоотношений отдельных компаний и целых государств, один и тот же правовой институт может иметь несколько наименований. Термины могут быть как абсолютно синонимичными, так и иметь некоторые отличительные особенности, более того, частота использования того или иного понятия может зависеть и от приоритетных направлений идеологии и политики на определенном этапе развития государства, от своеобразной «политической моды» на термины. В научных работах правоведов, а также в текстах учебников по международному частному праву и в сложившейся практике применения правовых норм можно встретить как минимум три варианта детерминирования одного правового явления: внешнеторговый договор, внешнеэкономический договор и международный коммерческий контракт.

С лингвистической точки зрения понятия «договор» и «контракт» являются синонимичными и обозначают некоторое соглашение, достигнутое сторонами, его заключившими. Широкое использование термина «контракт» ученые-лингвисты связывают с увеличением интенсивности внешнеэкономической деятельности. Основным языком коммуникации на международной арене на сегодняшний день является английский язык. Это обусловлено вполне конкретными историческими причинами, начиная от колониальной политики Великобритании и заканчивая историей развития мира в период после Второй мировой войны. Среди множества английских терминов, обозначающих соглашение сторон, наиболее применимо слово «contract». В силу созвучности этих понятий, «контракт» уверенно вошел в повседневную юридическую практику, особенно в сфере экономических отношений с иностранным элементом. Этот вывод подтверждают также сугубо правовые источники, в статье 129 Таможенного кодекса Таможенного союза термины «внешнеэкономический договор» и «контракт» указаны как синонимы. Такое же указание можно встретить в статье 164 Налогового кодекса РФ.

Из этого можно сделать вывод, что, используя различные термины для обозначения внешнеэкономического договора, авторы хотят обратить внимание именно на его характеристику, определить его отнесение к внешней торговле, внешней экономике в целом или международным коммерческим отношениям. Данные термины, в свою очередь не дублируют друг друга, а освещают различные категории в сфере экономических отношений.

Проанализировать позицию законодателя по вопросу применимости тех или иных терминов можно, изучив тексты нормативных правовых актов, регулирующих сферу внешней экономики. Федеральный закон «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности» содержит в себе само определение понятия внешнеторговой деятельности — как деятельности по осуществлению сделок в области внешней торговли товарами, услугами, информацией и интеллектуальной собственностью, а также отдельно дифференцирует каждое из указанных выше направлений внешнеторговой деятельности. При этом, под внешней торговлей товарами понимается именно фактическое перемещение товаров в пространстве, пересечение ими государственных границ. Но в тексте закона отсутствует термин внешнеторгового договора как документа. По смыслу статей закона, под договором понимается документ, закрепляющий условия сделки. Такой вывод можно сделать из анализа и толкования статьи 14 вышеуказанного закона, в которой упоминаются «международные договоры… затрагивающие вопросы внешнеэкономических связей». Кроме того, в самом тексте использован исключительно термин «международные договоры», со ссылкой на Федеральный закон от 15 июля 1995 года №101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации», в котором, в свою очередь, дано широкое определение международных договоров, в том числе и в смысле международных публичных договоров, являющихся источниками права в силу прямого на это указания в части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации и в сложившейся судебной практике. Таким образом, можно сделать вывод о том, что ключевой нормативный правовой акт Российской Федерации, регулирующий внешнеторговую деятельность, в целом не содержит сколько-нибудь конкретного определения понятия внешнеторгового договора.

Однако, и это становится понятно уже из наименования закона, сам нормативный правовой акт регулирует отношения исключительно внешней торговли, поэтому можно сделать вывод о том, что под договорами в тексте закона понимаются именно внешнеторговые соглашения.

Внешнеторговые отношения включают в себя не только договоры купли-продажи, но и договоры поставки и мены, данный вывод можно сделать на основе анализа, как внутреннего законодательства Российской Федерации, так и международных документов. Важнейшим международным документом, регулирующим вопросы составления, заключения и исполнения внешнеторговых договоров является Конвенция ООН «О договорах международной купли-продажи товаров», заключенная 11 апреля 1980 года. Российская Федерация является участником этой конвенции по принципу континуитета, как правопреемник международных отношений СССР. Так, в конвенции под такими контрактами понимаются договоры между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах. В статье 2 указан также дополнительный признак — предпринимательский характер деятельности контрагентов, это вытекает из пункта «а», в котором прямо указано, что положения Конвенции не распространяются на отношения сторон по поводу товаров, которые приобретаются для личного, семейного или домашнего использования.

Отсюда можно утверждать, что ключевыми признаками внешнеторгового контракта являются: фактическое нахождение коммерческих предприятий участников договора по разные стороны государственных границ и предпринимательство, как цель приобретения товара.

Исторически, в группе внешнеторговых договоров приоритет принадлежал именно договору купли-продажи. Об этом свидетельствует и то, что наиболее распространенный пример lex mercatoria в международном частном праве — правила Инкотермс 2010 — содержат в себе положения рекомендательного характера именно по поводу договора международной купли-продажи. В оригинальном тексте на английском языке сторонами договора прямо указываются «seller» (продавец) и «buyer» (покупатель) соответственно. Именно форма договора международной купли-продажи в силу своей унифицированности и стала основой для всех прочих договоров во внешнеэкономической сфере. Положения, регулирующие отношения по поводу купли-продажи на международном рынке, впоследствии были распространены на все прочие виды подобных контрактов.

Внешнеэкономический договор или контракт, в свою очередь, является более широким понятием и включает в себя весь перечень договоров, известных гражданскому праву, заключение которых возможно между сторонами, принадлежащими разным государствам. Договоры купли-продажи, поставки и мены, формирующие группу внешнеторговых договоров, составляют только часть внешнеэкономических договоров, поскольку среди таковых можно также назвать договоры инвестирования, оказания услуг по технической и информационной поддержке, соглашения о франчайзинге и многие другие.

Российский законодатель не дает официального разъяснения термина «внешнеэкономический договор», Гражданский кодекс Российской Федерации (далее — ГК РФ) ранее содержал только упоминание о внешнеэкономической сделке в статье, посвященной ее форме, но сейчас такой термин из текста статьи 1209 исключен. В свою очередь правоведы сходятся во мнении, что термины «внешнеторговый договор» и «внешнеэкономический договор» не являются тождественными. Например, М. М. Богуславский отмечает, что договор международной купли-продажи относится к внешнеторговым договорам, тогда как многочисленные контракты, заключаемые сторонами, среди которых он также перечисляет «контракты по оказанию всякого рода услуг, проведению работ, оказанию технического содействия в строительстве предприятий, созданию промышленных комплексов и осуществлению других проектов, сотрудничеству в производстве отдельных видов оборудования, проведению совместных конструкторских и научно-исследовательских работ, лицензионные договоры об использовании изобретений и других научно-технических достижений („ноу-хау“), договоры о передаче научно-технической документации, договоры инжиниринга, лизинга», являются разновидностями внешнеэкономических сделок, т.е. относятся к категории внешнеэкономических договоров.

В. В. Гаврилов также отмечает многообразие терминологической базы, но по его мнению «такие термины, как «контракт», «соглашение», «протокол», «договоренность»… должны рассматриваться как синонимы слова «договор». В соответствии с высказываемой им точкой зрения, под определение внешнеторговых договоров попадают контракты международной купли-продажи товаров, тогда как главной целью внешнеэкономических отношений является перемещение через границу нематериальных объектов: работ, услуг, объектов интеллектуальной собственности. Поэтому данные понятия отождествлять и использовать в качестве синонимов нельзя.

Однако И. В. Гетьман-Павлова отмечает, что «внешнеэкономический договор представляет собой главную правовую форму осуществления внешнеторговой деятельности», тем самым поддерживая мнение, что внешнеэкономическая и внешнеторговая деятельность являются синонимами и не несут в себе различных объемов понятий правовых институтов.

Некоторые ученые упоминают и иные термины для определения понятия внешнеэкономического договора — Г. К. Дмитриева использует понятие «трансграничные договорные обязательства», наравне с понятиями внешнеэкономического договора и международного коммерческого контракта.

Нельзя не отметить, что некоторые ученые отождествляют понятия внешнеэкономического договора и внешнеэкономической сделки. М. Иссад, И. В. Гетьман-Павлова неоднократно в своих трудах, описывая признаки и форму внешнеэкономического договора, пользуются именно термином «внешнеэкономическая сделка». Однако представляется некорректным подобное употребление различных терминов в синонимичном значении. Для аргументации данной позиции можно обратиться к статьям 153 и 154 Гражданского кодекса Российской Федерации, которые определенно и однозначно указывают, что под сделкой необходимо понимать действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Также отмечается, что сделки могут быть как односторонними, так и двух- или многосторонними, и именно те сделки, в заключении которых принимают участие две и более стороны, являются договорами. Договор, по своей сути — это частный случай сделки. Отсюда отождествление термина «внешнеэкономическая сделка» понятию «внешнеэкономический договор» означает искусственное сужение значения правового явления, отрицание некоторых его составляющих, в данном случае — односторонних внешнеэкономических сделок. Л. А. Лунц приводил критерий разграничения этих понятий с доктринальной точки зрения, он указывал, что «торговые договоры и соглашения… устанавливают межгосударственные… обязательства по внешней торговле, тогда как внешнеторговые сделки создают гражданско-правовые отношения».

Г. К. Дмитриева отмечает, что основной причиной такой путаницы можно назвать наследие советского права. Гражданский кодекс РСФСР 1964 года использовал термин «внешнеторговая сделка», Основы гражданского законодательства 1991 года — «внешнеэкономическая сделка». В обоих документах под этими терминами понимались и сами сделки, и договоры, опосредующие их. Например, в статье 166 Основ гражданского законодательства 1991 года были перечислены виды договоров, объединенных общим термином «внешнеэкономическая сделка». Однако на сегодняшний день отождествлять подобные понятия неприемлемо.

Таким образом, проанализировав многочисленные научные доктрины ведущих теоретиков и практиков международного частного права, можно сделать однозначный вывод о том, что категории «внешнеторговый» и «внешнеэкономический» как в доктрине права, так и в действующих нормативных правовых актах, не являются синонимами. Понятие «внешнеэкономический договор» включает в себя понятие «внешнеторговый контракт», который представляет из себя только одну из сфер многочисленных внешнеэкономических взаимоотношений сторон договора.

В отношении термина международного коммерческого контракта можно отметить, что версия Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 на английском языке содержит преамбулу, в которой подробно описывается, что именно авторы Принципов понимают под международными коммерческими контрактами.

Под коммерческим контрактом составители Принципов УНИДРУА 2010 понимают максимально широкий перечень гражданско-правовых договоров, в том числе не только договоры экспорта и импорта товаров и услуг, но и инвестиционные договоры, концессионные соглашения и прочие контракты, имеющие в себе элемент коммерческих транзакций. Термин «международный коммерческий контракт», в свою очередь, определяется в самом широком его смысле через присущие ему признаки. Составители Принципов УНИДРУА 2010 отмечают, что для того, чтобы коммерческий контракт считался международным, необходимо соблюдение хотя бы одного из следующих положений:

— нахождение мест коммерческой деятельности сторон в различных государствах;

— местонахождение сторон договора в различных государствах;

— существенная связь контракта более чем с одним государством;

— наличие возможности выбора между правовыми системами нескольких государств;

— договор непосредственно затрагивает интересы международной торговли.

Также отмечается, что такое широкое толкование международного коммерческого контракта дается умышленно, для того, чтобы исключить только те случаи экономического оборота, когда в гражданских правоотношениях отсутствует международный элемент в любом его проявлении.

Итак, можно сделать вывод о том, что международный коммерческий контракт — это максимально широкое понятие, описывающее весь перечень гражданско-правовых договоров, осложненных иностранным элементом.

В современной практике наиболее применимым считается именно термин «международный коммерческий контракт». Так, например, Н. Ю. Ерпылеева использует только этот термин, называя сами контракты центральными институтами международного частного права, подобное мнение высказывает и Г. К. Дмитриева. Широкое распространение понятия «международный коммерческий контракт» подтверждается и многочисленной судебной практикой различных уровней.

Проанализировав многочисленные научные и практические подходы к определению смежных понятий, характеризующих внешнеэкономическую деятельность, для преодоления терминологической неточности, имеющей место в современной науке и практике, можно прийти к выводу, что наиболее корректно употреблять следующие термины:

Внешнеторговый договор — это соглашение двух или более сторон, коммерческие предприятия которых находятся в различных государствах, устанавливающее, изменяющее или прекращающее гражданские права и обязанности сторон по договорам купли-продажи, мены, поставки или иному обороту товаров, предназначенных для предпринимательских целей.

Понятия внешнеэкономического договора и международного коммерческого контракта являются синонимами и представляют собой соглашение двух и более сторон, коммерческие предприятия которых находятся в различных странах, устанавливающее, изменяющее или прекращающее гражданские права и обязанности сторон по всем видам гражданских договоров, связанных с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности.

Для того чтобы избежать терминологической путаницы в рамках настоящей книги будут рассматриваться способы и средства защиты прав и законных интересов сторон внешнеэкономического договора, который характеризуется признаками, аналогичными понятию международного коммерческого контракта, поскольку данные юридические термины являются тождественными в своей правовой сущности.

Признаки внешнеэкономического договора

Под признаками внешнеэкономических договоров понимают существенные качества договоров, определяющих их отнесение к международным экономическим отношениям субъектов гражданского оборота. В доктрине и практике применения нормативных правовых актов сложилось единообразное и устойчивое мнение относительно разделения признаков внешнеэкономических договоров на обязательные и факультативные или дополнительные, как именуют их некоторые авторы.

Подобное разделение было отражено еще в двух конвенциях, принятых под эгидой УНИДРУА: Гаагской конвенции о международной купле-продаже товаров 1964 года и Гаагской конвенции о заключении договоров 1964 года.

В соответствии с положениями Конвенций, для признания договора внешнеэкономическим было необходимо наличие в совокупности двух признаков — одного основного и одного из трех дополнительных. Основным признаком уже тогда считалось расположение главных коммерческих предприятий контрагентов — продавца и покупателя — на территории различных государств. В качестве дополнительных признаков назывались:

— нахождение на территории различных государств пунктов совершения оферты и акцепта;

— нахождение на территории различных государств пунктов заключения и исполнения договора;

— нахождение на территории различных государств пунктов отправления и назначения товара, являющегося предметом сделки.

На данный момент практика отошла от такой сложной системы квалификации внешнеэкономического договора. Это связано с тем, что Гаагские конвенции фактически потеряли свою юридическую силу с момента принятия Конвенции ООН «О договорах международной купли-продажи товаров» 1980 года, а также с тем, что сфера применения права о внешнеторговых отношениях, как любая другая сфера активно развивающегося права, быстро изменяется, появляются новые формы купли-продажи товаров и услуг, а именно, увеличивается доля электронных продаж и появляются случаи заключения внешнеэкономических договоров посредством системы Интернет.

Единственным обязательным признаком внешнеэкономического договора на сегодняшний день, в соответствии с Конвенцией ООН «О договорах международной купли-продажи товаров» и Принципами международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010, является нахождение коммерческих предприятий сторон договора в различных странах.

Необходимо отметить, что использующееся в русском языке и уже ставшее устойчивым выражение «коммерческое предприятие стороны» все же является неточным переводом термина «place of business», используемого в англоязычной версии вышеуказанных документов. Для решения подобной лингвистической коллизии в тексте самой Конвенции предусмотрено положение, о том, что местом коммерческого предприятия стороны принято считать то его предприятие, с которым исполнение заключенного договора наиболее тесно связано. Такое мнение поддерживают как многочисленные представители доктрины международного частного права, так и практика судов Российской Федерации различных уровней — от Арбитражных судов субъектов Российской Федерации до Высшего Арбитражного Суда РФ (до его упразднения) и Международного Коммерческого Арбитражного Суда при Торгово-промышленной Палате РФ. Однако применение признака нахождения коммерческих предприятий сторон в различных государствах на практике не всегда является бесспорным и однозначным. В том случае, если российское юридическое лицо заключает договор с филиалом или представительством иностранного юридического лица, расположенным на территории Российской Федерации, соглашение, подписанное ими, будет также считаться внешнеэкономическим договором, в соответствии с пунктом 2 части 1 статьи 247 Арбитражного процессуального кодекса РФ.

В отношении факультативных признаков единство мнений практиков и теоретиков не наблюдается, между тем, можно выделить некоторые общие подходы.

1. Предпринимательский характер деятельности в качестве факультативного признака назван в Конвенции ООН «О договорах международной купли-продажи товаров». В статье 1209 Гражданского кодекса Российской Федерации до внесения в неё изменений Федеральным законом от 30.09.2013 №260-ФЗ содержалось положение, согласно которому правила и нормы, регулирующие внешнеэкономическую деятельность, применялись исключительно к тем сделкам, участником которых являлось юридическое лицо или индивидуальный предприниматель, но современная редакция этой статьи не содержит подобного ограничения. Возможно, поэтому предпринимательский характер сделки в современной правовой практике понимается в качестве факультативного признака, отсутствие которого, с теоретической точки зрения, не лишает договор статуса внешнеэкономического.

2. Особое правовое регулирование — большая доля влияния на внешнеэкономический договор нормативных актов международного права, унифицирующих коллизионные и материально-правовые нормы. Специфика правового регулирования внешнеэкономических договоров заключается в том, что международное «надгосударственное» право влияет на стороны такого договора гораздо больше, чем правовой массив норм внутригосударственного права стран, к которым принадлежат стороны договора. Международные конвенции задают определенный вектор развития как непосредственно экономических отношений в сфере внешней экономики, так и права, регулирующего эти отношения. Международному частному праву, как никакому другому, присуща унификация и гармонизация правовых норм.

3. Регуляция внешнеэкономических правоотношений нормами «мягкого права» — lex mercatoria. Теория lex mercatoria характерна исключительно для международного частного права. Не являясь по своей сути нормами права и не имея никакой императивной обязательности для сторон внешнеэкономической деятельности, правила и обычаи делового оборота, закрепленные исключительно в форме рекомендаций, тем не менее, играют важнейшую роль в регуляции внешнеторговых правоотношений. И правила Инкотермс 2010, и Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 становятся обязательными для правоотношений сторон только в том случае, если стороны сами избрали их таковыми. Оба документа являются исключительно популярными на общемировом рынке внешнеэкономической деятельности, вероятно, в силу универсальности их характера. Стороны не получают прямых директив, что делать при заключении и исполнении договора, но в их распоряжении оказываются определенные правила ведения внешнеэкономической деятельности, векторы, которым нужно следовать, при этом каждый конкретный контракт, каким бы уникальным он не был, укладывается в эти векторные положения.

Популярность использования lex mercatoria, по мнению некоторых ученых, обусловлена тем, что участники внешнеэкономических сделок начали «делокализовывать» условие о выборе материального права с целью избежать применения определенного национального права, заменив его ссылкой на lex mercatoria. Практика всегда опережает национально-правовое регулирование, а сами участники не могут позволить себе ждать того момента, когда национальное регулирование учтет новейшие тенденции, сформулирует их и трансформирует в соответствующих правовых нормах. Кроме того, критика национального права выражается не только в длительности правовых изменений, не отвечающей скорости изменений экономического оборота, но еще и в том, что национальное право всегда «несет отметку местных обычаев и реалий», которые всегда будут выгодны только для той стороны, для которой такой правопорядок является национальным (или близким к таковому, в случае избрания национального права третьего государства), тогда как «мягкое право» универсально для всех участников оборота. Основываясь именно на таких принципах, Б. Голдман считает, что lex mercatoria — это «совокупность принципов, институтов и норм, проистекающих из всех источников, питающих юридические структуры и деятельность общности, которую составляют участники международной торговли».

— В качестве одного из дополнительных признаков внешнеэкономического договора отмечают также особый порядок рассмотрения споров, вытекающих из таких договоров. У сторон подобного договора присутствует возможность выбора из нескольких альтернативных вариантов, при этом стороны вправе выбрать не только применимое право какой-либо страны мира, но и то, в суде какой системы — государственной или «негосударственной», будет рассматриваться дело. Более того, право не исключает и создание суда для рассмотрения исключительно одного конкретного дела — суда ad hoc.

Некоторые ученые также в качестве дополнительных признаков отмечают нерезидентность одного из участников сделки и факт перемещения товаров через государственную границу. Однако и при отсутствии таких признаков договор может быть признан внешнеэкономическим договором, об этом свидетельствует практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной Палате Российской Федерации. В деле №108/1994 (решение от 10.02.1998) контракт был заключен фирмами, находящимися на территории Австрии, но товар поставлялся с территории России. Отсутствие признака нерезидентности не помешало признать заключенный договор внешнеэкономическим.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что факультативные признаки лишь дополнительно раскрывают сущность внешнеэкономического договора в различных его проявлениях, тогда как фактическое наличие коммерческих предприятий сторон договора в различных государствах — непреложное правило, определяющее внешнеэкономический договор как таковой.

Форма внешнеэкономического договора

Одна из традиций, сложившихся в международном частном праве и ставшая впоследствии прямым правилом, — подчинение формы договора праву места совершения сделки. Позже, с развитием экономического оборота, стало также применяться правило «закона существа» сделки, согласно которому предполагалось, что особенности формы договора должны быть напрямую связаны с особенностями предмета сделки и содержания самих условий договора, оформляющего сделку. Это требование на сегодняшний день закреплено также законодателем в статье 1209 Гражданского кодекса Российской Федерации, в которой указано, что форма сделки подчиняется праву страны, подлежащему применению к самой сделке.

Из этого правила предусмотрены два исключения: форма сделки обязательно должна быть подчинена российскому правопорядку в том случае, если сама сделка или изменение прав по ней подлежат обязательной государственной регистрации в Российской Федерации, а также, если предметом сделки является недвижимое имущество, внесенное в государственный реестр в Российской Федерации. Подобные положения содержит и другой кодифицированный образец гражданского права континентальной правовой системы — согласно статье 11 Вводного закона Германского Гражданского Уложения, в отношении формы договоров действует статут сделок, в данном случае также и договорный статут, или право страны места исполнения договора, а в случае договоров недвижимости — право страны места ее нахождения.

В современном международном частном праве отсутствуют императивные требования к формам сделок, это влияние в первую очередь англо-саксонской правовой системы. Но, необходимо отметить, что требования к формальному соответствию документов, важные для континентальной правовой семьи, также находят свое отражение в ключевых международных актах. Венская конвенция ООН 1980 года оставляет определение формы внешнеэкономического договора на усмотрение сторон, не исключая также и полное отсутствие письменной формы договора. Наличие устной формы договора может быть подтверждено свидетельскими показаниями. Однако, в Конвенции также содержится прямое указание на то, что страны, в которых реализация такого права противоречит общему порядку ведения дел, могут заявить об исключении действия этой конкретной нормы. Данным правом, помимо Российской Федерации, в свое время воспользовались Беларусь, Китай, Венгрия, Аргентина, Чили, Украина и Эстония. В этом случае, если хотя бы одна из сторон внешнеэкономического договора имеет свое коммерческое предприятие в одном из вышеупомянутых государств, к данному договору не будут применяться положения Конвенции, допускающие применение не письменной, а любой иной формы. Только в письменной форме в такой ситуации должны совершаться как сам договор или его прекращение соглашением сторон, так и оферта, акцепт или иное выражение намерения.

Под письменной формой договора понимается фиксация его условий на любом материальном носителе как в виде единого документа, подписанного обоими контрагентами, так и любые сообщения, переданные с помощью телеграфа, факса или иных устройств, позволяющих осуществить коммуникацию между сторонами. Темпы развития электронных ресурсов, позволяющих осуществлять заключение договора дистанционно, привели к принятию в 2005 году Нью-Йоркской конвенции об использовании электронных сообщений в международных контрактах.

ГК РФ предусматривает не только императивное правило о форме внешнеэкономического договора, но и механизм активного действия этого права. Статья 168 Гражданского кодекса РФ прямо указывает на то, что сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Одним из требований к форме сделки, сложившимся в результате многочисленной практики и ставшим своего рода неписаным правилом, опирающимся на правовые обычаи и принципы lex mercatoria, является предписание по поводу расположения текстов договора на разных языках при составлении внешнеэкономического договора. В том случае, если стороны договора говорят на разных языках, и сам договор составляется одновременно на языке каждой из сторон, идентичные положения на различных языках необходимо располагать на одной странице договора. При осуществлении этого правила на практике, каждый лист договора оформляется в виде таблицы с числом колонок, соответствующих количеству языков текста договора. Также, в таком случае в преамбуле договора или, напротив, в его заключительных положениях указывается, что договор составлен на двух (или более) языках, с указанием языков составления, и что каждый из текстов является оригинальным и идентичным тексту на другом языке.

Корректным оформлением реквизитов сторон договора в Российской Федерации считается проставление подписи лица, выступающего в интересах стороны договора, указание расшифровки подписи, представляющее собой написание фамилии и инициалов лица, должности лица в компании, от имени которой он подписывает документ, а также проставление печати юридического лица, являющегося стороной договора. Это требование закреплено в Письме Банка России «О «Рекомендациях по минимальным требованиям к обязательным реквизитам и форме внешнеторговых контрактов» Но подобные требования не являются универсальными по отношению к мировой практике заключения внешнеэкономических договоров. Так, например, традиция Великобритании, а также практически всех стран и территорий англо-саксонского права, за исключением Шотландии, не предусматривает обязательное проставление печати юридического лица-стороны договора на некоторых видах контрактов.

Однако вышеуказанное Письмо Банка России предусматривает достаточно жесткие предписания к оформлению внешнеэкономических договоров, заключаемых российскими юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями, например, предусматривается даже номенклатура имени договора. В соответствии с требованиями Письма договор должен содержать унифицированный номер, состоящий из трех групп знаков с двумя разделителями «/», сформированных следующим образом:

ББ/XXXXXXXX/XXXXX или ЦЦЦ/XXXXXXXX/XXXXX

где первая группа состоит из двух букв (ББ) или трех цифр (ЦЦЦ), соответствующих коду страны Покупателя (Продавца) по международному классификатору «Страны мира», используемому для целей таможенного оформления, а вторая группа состоит из восьми цифр, составляющих код организации — российской стороны договора в соответствии с Общероссийским классификатором «Предприятия и организации». Третья группа, в свою очередь, состоит из пяти цифр и представляет собой порядковый номер документа на уровне организации — стороны договора. Стоит ли говорить, что такая сложная форма нумерации совершенно не используется участниками внешнеэкономических сделок.

В международной практике существует также несколько вариантов написания даты заключения договора, Письмо Банка России разрешает и эту коллизию: дата подписания договора должна быть оформлена в формате «ДД. ММ. ГГ», где день, месяц и год обозначаются двумя цифрами, каждые из которых отделяются друг от друга точкой. Для корректного обозначения года используется указание двух последних цифр года.

Также обязательным требованием является корректное указание места заключения договора, поскольку достоверная информация о месте заключения договора впоследствии может сыграть важную роль при определении права, применимого как к самому договору, так и к отдельным его частям. Также в тексте договора необходимо полно и достоверно указать страну иностранного контрагента и страну назначения или отправления товара, для этого приводится полное наименование стран и их трехзначный код в соответствии с международным классификатором «Страны мира», используемым для целей таможенного оформления.

В «Рекомендациях по минимальным требованиям к обязательным реквизитам и форме внешнеторговых контрактов» помимо прочего указано, что внешнеэкономический договор в своей структуре должен содержать подробное описание предмета договора, в том числе полное коммерческое наименование и характеристику товара, ассортимент, размеры, модели, комплектность, объем, вес, количество товара, указание страны происхождения и другие данные, необходимые для описания товара, включая ссылки на международные или национальные стандарты на продукцию. Тара и упаковка должны быть надлежаще поименованы в соответствии с международным классификатором «Коды для видов груза, упаковок и материалов упаковок».

В тексте внешнеэкономического договора также необходимо указать общую сумму договора и цену за единицу товара в избранной сторонами валюте расчетов, или же, в том случае, когда цена или сумма договора не могут быть точно установлены на дату заключения договора, стороны должны привести в договоре подробную формулу цены или условия ее определения, с таким расчетом, чтобы при реализации всех оговоренных условий можно было однозначно установить цену товара и сумму договора.

Стороны внешнеэкономического договора должны прийти к соглашению об условиях платежей, включая валюту, в которой они будут осуществляться, о порядке поставок и условиях приемки товара, о процедуре рассмотрения споров и о санкциях, применяемых к стороне, нарушающей условия внешнеэкономического договора.

Выбор применимого права сторонами договора

Вопрос выбора применимого права является одним их ключевых при составлении и последующем исполнении внешнеэкономического договора. Нормативные правовые акты, осуществляющие правовое регулирование вопроса выбора применимого права, включают в себя как внутригосударственные законы — ГК РФ, так и международные договоры, среди которых одним из основных является «Конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам», участником которой Российская Федерация, однако, не является.

ГК РФ устанавливает определенные правила избрания применимого права, так, стороны внешнеэкономического договора могут реализовать свое право на подобный выбор как в момент заключения договора, так и в любое время в период действия заключенного договора. Если стороны осуществили выбор применимого права после момента заключения договора, то к такому выбору применяется принцип обратной силы акта, порождающего юридически значимые последствия, и в таком случае считается, что применимое право действует на отношения сторон с момента заключения договора. При этом закон отмечает, что соглашение сторон должно быть прямо выражено в условиях договора или определенно вытекать из совокупности обстоятельств дела.

Современное международное частное право в качестве основного и универсального принципа определения компетентного правопорядка по внешнеэкономическим сделкам признает, как правило, автономию воли сторон. В соответствии с этим принципом участники договора при его заключении могут самостоятельно выбирать право страны, которое будет регулировать их отношения, в том числе и в случае рассмотрения спора между данными лицами в судебных или арбитражных органах. Российское законодательство в этом плане не является исключением. Согласно Закону «О международном коммерческом арбитраже», третейский суд разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых, также специально подчеркивается, что «любое указание на право или систему права определенного государства должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам». Такое положение исключает вероятность принятия обратной отсылки и отсылки к закону третьей страны арбитражным органом, действующим на территории РФ.

Автономия воли сторон также выражается и в возможности сторон избрать для разных частей договора различные правопорядки, такое право предусмотрено частью 4 статьи 1210 Гражданского кодекса РФ, и в том, что выбор сторонами суда того или иного государства в качестве компетентного рассматривать их спор не зависит от выбора в качестве применимого к спорным правоотношениям материального права государства, в суде которого рассматривается спор.

Законодатель также прямо указывает, что, если в момент выбора сторонами договора подлежащего применению права все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства связаны только с одной страной, выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм права той страны, с которой связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства. Данное положение нельзя трактовать как ограничение принципа автономии воли сторон, поскольку действие императивных и сверхимперативных норм на гражданское правоотношение всегда является приоритетным по отношению к праву, избранному сторонами договора.

ГК РФ также содержит указание на то, что нормы, определяющие права сторон внешнеэкономического договора по выбору применимого права распространяются, если это не противоречит существу экономического отношения, на выбор права, применимого к отношениям, не основанным на договоре, в том случае, если такой выбор допускается законом.

Необходимо понимать, что, избирая то или иное право, применимое к отношениям сторон внешнеэкономического договора, стороны распространяют выбранное право не на весь перечень составляющих данного внешнеэкономического правоотношения. ГК РФ в статье 1215 определяет, что выбор сторонами применимого права касается исключительно толкования договора, прав и обязанностей его сторон, вопросов исполнения и последствий неисполнения договора сторонами, а также прекращения договора и последствий его недействительности. При этом, согласно части 2 статьи 1215 Гражданского кодекса РФ, из сферы действия выбранного сторонами права исключается право, подлежащее применению к вещным правам, право, применяемое к отношениям между представляемым или представителем и третьим лицом, а также право, определяющее личный закон юридического лица и все обстоятельства, устанавливаемые в соответствии с этим правом, среди которых: статус организации в качестве юридического лица, его организационно-правовая форма,

требования к наименованию, вопросы создания, реорганизации и ликвидации, содержание правоспособности, порядок приобретения юридическим лицом гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей,

внутренние отношения с участниками,

способность юридического лица отвечать по своим обязательствам, а также вопросы ответственности учредителей и участников юридического лица по его обязательствам.

Личным законом юридического лица, в соответствии с прямым указанием на это Гражданского кодекса РФ, является право того государства, в котором юридическое лицо учреждено. Именно личный закон определяет право, применимое ко всем существенным вопросам организации, деятельности и порядка ответственности юридического лица. Из этого правила существуют некоторые исключения, например, в том случае, если юридическое лицо учреждено в иностранном государстве, но преимущественно осуществляет свою деятельность на территории Российской Федерации, к требованиям об ответственности по обязательствам юридического лица, его учредителей или участников, а также других лиц, обладающих правом давать обязательные для юридического лица указания или иным образом имеющих возможность определять его действия, применяется либо российское право либо личный закон такого юридического лица по выбору кредитора.

Но участниками внешнеэкономического договора могут быть не только юридические лица, но и физические лица, занимающиеся предпринимательской деятельностью в качестве индивидуальных предпринимателей. Право, подлежащее применению при определении возможности физического лица заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица в качестве индивидуального предпринимателя, определяется по праву той страны, где такое физическое лицо зарегистрировано в качестве индивидуального предпринимателя. В том случае, если в иностранном государстве отсутствует обязательная регистрация индивидуальных предпринимателей, то применяется право страны основного места осуществления предпринимательской деятельности. (см. текст в предыдущей редакции)

Гражданская правоспособность и дееспособность физических лиц, позволяющая осуществлять предпринимательскую деятельность, определяется только личным законом физического лица, которым, по общему правилу, считается право той страны, гражданство которой имеет физическое лицо. В том случае если физическое лицо является гражданином одновременно нескольких государств или, напротив, является лицом без гражданства, его личный закон определяется по праву страны места его нахождения. Право Российской Федерации всегда применяется в качестве личного закона физического лица и тогда, когда гражданин Российской Федерации имеет еще одно гражданство или иностранный гражданин постоянно проживает на территории Российской Федерации.

Все правовые вопросы, касающиеся личного закона как физического, так и юридического лица, участвующего во внешнеэкономическом договоре, лежат вне поля действия права, выбранного сторонами. Помимо прочего, даже в том случае если выбор применимого права осуществлен сторонами, но некорректно отражен в тексте договора, на практике считается, что стороны не выбрали применимое право, поскольку невозможно выявить истинную согласованную волю сторон по этому вопросу. Подобная ситуация может сложиться, например, когда стороны указали несколько выбранных правопорядков, но не отразили однозначно и недвусмысленно, к какой части внешнеэкономического договора какой из указанных правопорядков относится. В таком случае выбор применимого права осуществляется в соответствии с принципом наиболее тесной связи существа договора.

Однако принцип выбора применимого права, закрепленный в кодексе, не является единственно возможным с точки зрения мировой практики выбора права и доктринальных концепций, развивающихся под влиянием растущего рынка международной торговли и находящих свое нормативное закрепление в нормах законов различных уровней.

На основании многочисленных международных актов, принятых мировым сообществом в течение второй половины ХХ века, формировались и несколько концепций выбора применимого права. Традиционная концепция связывает вопрос о применимом праве с решением сторон о месте проведения арбитража — lex loci arbitri. Данный принцип нашел свое отражение в Резолюции 1957 года «Арбитраж в международном частном праве» Института международного права. Первая статья этого регламента указывает, что стороны свободны выбирать место проведения арбитража, и автоматически указывает на связь с таким выбором применения законодательства государства, в котором будет осуществляться арбитраж. Д. К. Мосс отмечает по этому вопросу следующее: «считалось, что коль скоро арбитраж состоялся в данной стране, то тем самым возникла очень тесная связь между арбитражем и правовой системой этой страны».

В начале 1960-х годов начинает формироваться новая концепция, основанная на более либеральных взглядах на применимое право — теория делокализации. Сторонам предоставлялась полная автономия воли в отношении избрания применимого права. Свое нормативное закрепление данная концепция нашла в Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 года. В этой же Конвенции был предусмотрен механизм избрания права и в том случае, если стороны уклонились от самостоятельной реализации ими права на подобный выбор — отправляющие правосудие арбитры получили возможность применять тот закон, который будет установлен ими в соответствии с коллизионной нормой, которую сами арбитры сочтут в данном случае применимой. Для определения как коллизионной, так и материально-правовой нормы арбитрам было также предоставлено право обращаться не только к законодательству, но и к положениям каждого конкретного рассматриваемого договора и даже к торговым обычаям, характерным для экономического оборота той или иной сферы внешнеторговой деятельности. Конвенция исходила из того мнения, что в отличие от государственного судьи, который обязан действовать в соответствии с нормами коллизионного права государства, от имени которого он вершит правосудие, для арбитра такие нормы не являются обязательными. Основная обязанность арбитра — выяснить общность намерений сторон и применять коллизионные привязки, обычно используемые в теории и в прецедентном праве, и пренебречь национальными особенностями.