Бесплатный фрагмент - За каждой строчкой чья-то жизнь

От автора

О себе

Прозаик и поэт, автор трёх романов и сборника рассказов, член Союза Писателей XXI Века.

Родилась и выросла на Дону, в студенческом городке под названием Персиановский.

Живу и работаю в Москве. Обожаю путешествовать с одним рюкзачком.

Путь в литературу начался со стихов, но проза оказалась настойчивее.

Кандидат психологических наук и практикующий психолог.

Педагог в четвёртом поколении. Несколько лет преподавала английский язык и психологию, была заведующей кафедрой иностранных языков.

Сейчас преподаю психологию и получаю от работы со студентами колоссальное удовлетворение.

Источник вдохновения для меня — исключительно, люди. Их поступки, эмоции, отношения. Их лица, на которых порой яркими красками написаны переживания, а порой — глухое молчание, говорящее громче многих слов.

Творчество — это способ помочь читателям разглядеть себя, понять, что даже из, казалось бы, безвыходных ситуаций есть выход, и абсолютно каждый может стать счастливым.

Мой первый роман так и называется «Счастливой быть не запретишь».

Пусть это станет вашим девизом!

О книге

Друзья, перед вами книга-эксперимент, книга-перекличка поэзии и короткой прозы, книга-отражение нашей повседневной, но такой интересной жизни.

Помните свои детские ощущения, когда вы стояли в парке аттракционов на качелях вместе с таким же счастливым мальчишкой или девчонкой?

Сердце замирает от восторга и чуть-чуть от страха, когда качели взмывают ввысь, и вы видите весь окружающий мир с высоты.

А когда качели опускаются, потому что закончилось время или силы, партнёру надоело качаться, наступает разочарование: нужно снова искать пару, прикладывать усилия, а то и вовсе слезать, уступая место другим желающим.

В жизни всё то же самое: взлёты и падения, восторг и разочарование, поиски и находки.

Мы собственноручно разукрашиваем жизнь, выбирая цвет и тень, фигуры и рамки.

От нас зависит: кто будет рядом, а кто останется за бортом, поплывём ли мы по течению или покрепче возьмём вёсла, выберем сложный маршрут, чтобы доплыть до цели.

Мы сами решаем: пройдём мимо чьей-то беды или остановимся, чтобы помочь.

Мои дорогие читатели, я бы хотела, чтобы герои моих историй кому-то помогли, кого-то выдернули из депрессии, заставили по-другому посмотреть на мир, помогли поверить в себя, а у кого-то вызвали улыбку и желание улыбнуться новому дню.

Чудеса случаются, только в них нужно обязательно верить!

Поэзия

Семья

Я для себя открыла целый мир.

Но не вчера, а много вёсен раньше.

Мой дом, моя семья — ориентир.

Вселенная, где нет молекул фальши.

Есть радость и улыбки до ушей.

Есть горе. Никуда от бед не деться.

Есть хохот непослушных малышей.

Их слёзы и ушибы. Запах детства.

Я здесь могу обиды не скрывать.

Я здесь могу быть маленькой и слабой.

Я брать могу. И я могу давать.

Мне не страшны овраги и ухабы.

Галактики и взрывы не страшны.

Кометы нам и звезды не помеха.

Наш мир — семья. Любимые важны.

Эмоции и чувства — счастья вехи.

В моей вселенной правила просты:

Умей прощать. Люби. Учись услышать.

Моя семья — мой тыл. Мои мосты.

Мы вместе сила. Только вместе дышим.

Девчонка

Некрасивый худенький птенец,

Рыжая растрёпанная чёлка.

Парочка серебряных колец.

Лет шестнадцать спутнице-девчонке.

Чемодан потрёпанный в руках,

Рюкзачок кургузый за плечами.

Ёжиком ершится в мелочах.

— Ты куда: учиться или к маме?

Погрустнели лучики в глазах,

Горькая морщинка хмурит брови.

— Дома нет, есть кладбище в крестах.

Мамы нет… нет никого по крови.

Рыжей чёлкой разогнав печаль:

— Я хочу учиться на портниху.

В голосе уверенность и сталь-

Досыта хлебнула в жизни лиха.

Детский дом характер закалил,

Дал уроки жизни настоящей…

Пусть девчонке хватит в жизни сил,

Не споткнувшись, путь продолжить дальше.

Гордячка

Надменная морщинка брови хмурит,

Ледышки так и сыплются из глаз.

Работает, как лошадь. Много курит.

Закрытая. Живёт не напоказ.

Метро не любит. Не выносит пытки

В толпе стоять. Уж лучше на такси.

Машину продала, чтоб бывший прыткий

Делёжкой больше мозг не выносил.

Квартиру отстояла. Платит взносы,

Как все, кто в ипотеку взял жильё.

Любимая одежда: джинсы, кроссы

И свитер грубой вязки на бельё.

А в офисе — костюм и супер-шпилька.

Начальница. Лентяев гонит прочь.

…И знает лишь одна подруга Лилька —

Гордячку дома ждёт больная дочь…

Ребёнок-солнце, мамин лучик света.

Сражается с болезнью третий год.

И верит, что заморский гений где-то

Лекарство от беды изобретёт…

Старушка

Спешащая толпа струится мимо

Старушки, что с протянутой рукой —

Ей имя бедность, нищета ей имя-

Стоит, согнувшись, со своей клюкой.

В глазах прожитых вёсен безнадёга

Тяжёл и горек ей отмерян век.

Утратила она надежду в бога.

Но, может быть, поможет человек?

Манекен

Я кричать разучилась. Я молча глотаю слезы.

Всё равно никто не услышит, как плачет душа.

Я почти манекен. Я послушно меняю позы.

На покатом склоне в пропасть скольжу не спеша.

Я умею молчать. Я умею скрывать обиды.

Маскировку любой комиссии сдам на «пять».

По ночам меня душит кольцом ядовитая гидра.

Я не сплю. Я боюсь во сне себя потерять.

Те же грабли

Много лет душа молчала,

Опалённая пожаром.

Равнодушно жизнь листала:

Не нужны мне были даром

Трепет рук и губ касанье,

Дрожь и ток прикосновенья,

Счастья робкое молчанье.

…Ты ходил за мною тенью,

Так настойчиво и нежно

Убеждал: «любовью лечат».

Растопил губами «снежность».

Дрогнув, обняла за плечи…

И упала… В бездну с пеплом.

Те же грабли. Как нелепо…

Главное — быть собой

Отпуск. Безделье. Затишье.

— Планы? — А надо спешить?

Я себя чувствую лишним

В бешеной гонке — «прожить».

Выжить в рабочей неделе

И выходные — на пять.

В Турцию тур еле-еле

«Всё включено» подобрать.

Кажется, внутренний счётчик

Все показания сбил.

Я, редактируя почерк,

Карту желаний сменил.

Лето не Турция только.

Лето не пиво и пляж.

Сбросьте привычные роли

И распакуйте багаж.

Если тревожно — бегите.

В глушь, от людей. Налегке.

Хочется? Так проводите

Отпуск без лиц. В гамаке.

Главное — быть. Не казаться.

Главное не пропустить.

Ведь в суете, может статься,

Вы опоздаете жить…

Дом

Вкусно пахнёт разнотравьем,

На губах горчит полынь.

Дом родной. Резные ставни.

Квас из подпола. Теплынь.

Заросла травой тропинка,

Что вела на задний двор.

В детстве мы с подругой Зинкой

Здесь писали уговор:

«Непременно возвращаться

На побывку в дом родной».

Здесь любви узнали счастье,

Здесь гуляли под луной.

Подзаросшая тропинка

Прямо в детство привела.

На подсолнухе росинки

Шепчут глухо: «Как дела?

Почему грустишь украдкой?

Почему темнеет взгляд?».

..Как же дома спится сладко

…Сердце просится назад…

Чердак

На пыльном чердаке под самой крышей,

Нагретой за день летнею жарой,

От любопытства высунулись мыши,

Считая мои действия игрой.

Коробки, чемоданы, старый чайник.

Игрушек мягких хватит на детсад.

Перебираю детство… юность… тайны…

Все эти вещи бережно хранят

Всю летопись надежд и потрясений.

На старых письмах выцвели слова.

Сберёг от тлена память поколений

Чердак… Моя история жива…

Через год снова лето будет

Как же мне не хочется в осень.

Как же грустно оставить лето.

Ниткой шёлковой в зелень проседь

Забралась незаметно где-то.

Как же сложно примерить платье,

Что из жёлтых соткано листьев.

Лето держит в своих объятьях.

И не важно, какие числа.

Как же здорово, тень снимая

С фотографий, где солнце рулит,

Перелистывать дни. — А знаешь,

Через год снова лето будет!

Осень

А воздух терпко пахнет сентябрём.

Проснулась осень — нет на то сомнений.

Махнём-ка в лес и ягод наберём?

Запутавшихся в веточках осенних.

Сквозь паутинки брызжет синева-

Просвечивает небо на востоке,

От тишины кружИтся голова…

Я мысленно записываю строки,

Что золотая осень впереди,

А бабье лето радует цветами.

Готова даже полюбить дожди,

Когда ты раскрываешь зонт над нами.

Я решаю задачи, которых нет.

Выполняю заказы с оплатой «ноль».

Убеждаю тех, кто не ждёт совет.

Не ударившись, остро чувствую боль.

Почему?

Я спешу туда, где никто не ждёт.

Возвращаюсь к тем, кто забыл давно.

Просыпаюсь с мыслью, что жизнь идёт,

Как сюжет в дешёвом плохом кино.

Я сажусь в автобус: маршрут в гараж —

Режиссёр судьбы объявил антракт.

Вкуса к жизни нет и пропал кураж.

­– Почему? — Кто знает… Сегодня так…

Решила

Я включаю свет, чтобы лучше слышать,

Прибавляю звук, чтобы разглядеть.

Я прошу врагов: «Обвиняйте тише».

Я кричу друзьям: «Ну а вы-то где?»

Нацеплю очки, чтоб совсем не видеть.

Решетом начну кипяток носить.

Ни за что не стану глотать обиды —

Надоело ждать, терпеть и просить.

Я зажгу костёр, чтоб за дымом спрятать

Всё, что можно скрыть от чужих ушей.

Больше не реву. Сколько можно плакать?

…Я решила: грусть прогоню взашей

Зазеркалье

Запах терпкого чая

С мятой и чабрецом.

Грусть и печаль растают:

Рядом мама с отцом…

Вижу детство и юность

В дымке костра времён.

Так отчего взгрустнулось?

Ткани ветшает лён.

Так отчего тоскливо

Плесенью пахнет день?

Слышишь, как плачут ивы?

Холодом тянет тень?

Хоть бы на миг очнуться,

Плен паутины снять.

В то зазеркалье вернуться…

Счастье… своё… обнять…

Родителям

Светает раньше. Кажется, весна.

На юге скоро зацветут тюльпаны.

А мне темно. Душа моя больна.

И нечем залечить на сердце раны.

Лекарства нет от горя и потерь.

Мне почему-то все твердят про время.

Мол, «скоро станет легче, ты поверь».

Не станет легче… я уже не с теми.

Кто рядом был, кто жизнь мне подарил.

Кто просто так любил, гордился, верил.

Приеду скоро, сяду у могил…

И может быть, на время боль задремлет.

Папе

Я сейчас где-то рядом с тобой, папа.

Самолёт в облаках очень близко к звёздам.

В небесах открывается к душам клапан.

Ничего не могу изменить: поздно.

Я могу только верить, что ты рядом.

Что меня охраняешь и любишь так же.

Ты с портрета за мною следишь взглядом.

Ты мой ангел-хранитель, сильней даже.

Охраняешь меня от невзгод явных,

Защищаешь, когда это очень нужно.

Больше нет и не будет тебе равных…

Может, время растопит в душе стужу…

Обещаю…

Стекает боль тягучим жарким воском,

От капель оставляя рваный шрам.

Ты стал необитаемым, мой остров,

Прибежище, спасение, мой храм.

Холодных окон гулкое молчанье,

Укор безмолвный треснувшей стены.

Мой дом пронизан нитями печали.

Ответ на мне, но нет моей вины.

Своим теплом и верой согревая,

Я распускаю тягостную нить.

Мои родные, я вам обещаю

Из пепла к жизни дом восстановить.

Много ли нужно?

Люди по кучкам, по интересам,

А я одиночка.

Самые близкие — это известно

Подушка и дочка.

Дом и работа — вечная гонка.

Как же тоскливо!

— Будь как другие — с душой-распашонкой,

— Скажешь лениво, —

Тысячи лайков под фотошопом

Будут твоими.

— Я не умею жить автостопом,

Делиться с чужими.

Я обжигалась, раны кровили —

Боль от предательства. Душу и сердце мне отравили

Мерзкие качества.

Рано ли, поздно ли ­– всё забывается

Шарик-то кружится!

Сердце заштопано, нервы срастаются.

Много ли нужно нам?!

Запах счастья

Счастье пахнет скошенной травой,

Свежею малинкою на полдник,

Листьями в саду над головой

И вареньем: вишня и крыжовник.

Счастье пахнет розой под окном

Мамочкой посаженной когда-то…

Помню, что сажала под дождём…

Только вот не помню эту дату.

Счастье пахнет ливнем и грозой:

Летней, разразившейся внезапно.

Ножкой дочки — грязной и босой…

Дочки, что студенткой станет завтра.

Счастье пахнет плюшками с корицей,

Долгим школьным летом без забот.

«Пусть же это счастье повторится!» —

Загадаю я под Новый Год!

Проза

Невозвращенец

Степаныч плакал. Крупные слёзы катились по морщинистому лицу, застревая в складках прожитых лет. Пушистые седые усы, гордость старика, промокли и перестали бодро торчать вверх.

Вообще-то Степаныч был оптимистом. Самым настоящим, хорошо закалённым, как сталь на заводе, где Степаныч отработал без малого сорок лет. Как пришёл после армии безусым помощником сталевара, так и остался, выйдя на пенсию, ведущим инженером.

Пенсия. Лучше б она не случилась в жизни Степаныча. Да что уж говорить. Тогда, восемнадцать лет назад, Степаныч, как примерный пони, бодро побежал за женой и дочками на историческую родину супруги, в неметчину, будь она неладна. Неметчина, конечно, а не любимая вторая половина.

Будь нелюбимая, вряд ли б он тогда рискнул. А так, жена загорелась, на родственников глядя. Они, как только разрешили, косяком потянулись в поисках лучшей жизни. А чего её было искать, коли и тут неплохо кормили?

Жена-то Степаныча по молодости и думать не думала уезжать, жила себе припеваючи у Степаныча за пазухой. Он и добытчик, и рукастый, и детей любил. И старался опять же супруге угодить. Она ведь девчонкой за него, за вдовца, замуж вышла. Ему тридцать пять, ей двадцать два, только-только институт свой педагогический окончила.

Достался ей Степаныч с шебутным сыном-подростком, намечающейся лысиной и комнатой в малосемейке. Ах да, ещё с пышными усами, на которые, как супруга всегда уточняла, она и клюнула. Это уж потом, когда две дочки у них родились, им от завода квартиру трёхкомнатную дали, большую, с лоджией и чудесным видом в парк.