Посвящается моей семье, друзьям и дорогим читателям, радушные отзывы и рецензии которых и вера в моё творчество вдохновили меня на издание этой скромной книги.
Каюсь: бесконечно влюблен!..
«Каюсь, влюблен! Бесконечно влюблен в лес с его звенящей шорохами листвы и посвистом лесных птиц тишиной… Влюблен в пыльные ленты степных „направлений“ в волнах седых ковылей, отдающих горечью полыни… В ярко-оранжевые шляпки подосиновиков, в остролистные солнца зверобоя и мягко-розовые облачка душицы… В прохладный хрусталь родников и голубые глаза небольших лесных озёр… В душистую с горчинкой землянику и обжигающие крапивой малинники…»
То критик —
то неистовый поклонник…
Сегодня — гений, а вчера — дурак.
То птицей ввысь —
то лбом о подоконник…
То друг себе —
то самый злейший враг…
Здесь «...русский дух…»
В этой книге читатель найдет для себя многое: и одухотворенные, живые пейзажные картины с острой болью за русскую деревню, и самобытность народной речи с сохранением диалектных особенностей языка, и философские раздумья о вере, смысле, ценности жизни, о будущем нашей планеты и всего человечества. Его стихи необычайно живописны и завораживают своей мелодичностью. Всё в них будто сам трогаешь, видишь, слышишь, осязаешь, вдыхаешь, пьешь… Особенно очаровывают его притчи, басни и сказки в традициях народного творчества и классических образцов лиро-эпического жанра.
Поэзия Егора Викторовича Овченкова — это и филигранный юмор, и злобная сатира современной действительности, и тоска одиночества, которое наиболее ощутимо именно среди людей, не понимающих тебя, и ностальгия по всему тому, что осталось навсегда позади. И, прежде всего, — это детство каждого из нас и наши родные и близкие, которых мы теряем по мере своего взросления, с течением непредвзятого времени… Однако Е. Овченков далек от мрачной философии уныния и отчаяния. Поэтому вместе с поэтом мы то грустим, то смеемся, то наполняемся мудростью и энергией оптимизма.
Не оставит читателя равнодушным и любовная лирика поэта-романтика, в ряде стихотворений переходящая даже в эротическую. Его лирический герой умеет любить и ценить женщину.
В произведениях автора прослеживаются традиции классической литературы 19—20 веков, использованы многие цитаты и аллюзии, но при этом в его стихах столько искренности и жизни, что даже на современных скоростях 21 века его стихи хочется перечитывать и перечитывать, каждый раз останавливаясь… И, может быть, именно в 21 веке это наиболее необходимо…
В книге читатель найдет стихи разных лет и различного поэтического мастерства. Сам Егор Викторович признаётся, что ему так не хватает времени и тишины, чтобы многое доработать, воплотить то, что пока лишь в задумках. Принимает он и грамотную критику, не имея филологического образования. Однако талант этого человека бесспорен, и с годами художественная и общечеловеческая ценность его произведений всё ощутимее.
Пробует себя автор и в переводах песен, и в детских жанрах, и как прозаик. В сборник включены несколько его миниатюр, снова же — о русской природе и русской душе.
(Да, и, отдавая дань законам, следует добавить еще кое-что: «В самом начале книги автор честно заявляет, что в некоторых его стихотворениях упоминаются табачные изделия и алкогольные напитки, и вместе с Минздравом предупреждает о вреде курения и чрезмерного употребления спиртных напитков для здоровья человека.)
Приятного и полезного чтения, друзья!
Н. Метелица
Из отзывов читателей
«Спасибо! Здесь «русский дух, здесь «Русью пахнет».
Надежда Савельева
«Пронзительно, Егор! Состояние передал, как картину нарисовал!»
Ольга Матвеева-Панфилова
«У Вас удивительный талант!
Одной из последних фраз изменять
смысл всего стихотворения!»
Джалина Зээле
«Чтобы так написать, надо очень хорошо деревенскую жизнь знать, и не только знать, но и сопереживать».
Валентина Александрова-Беседина
«Для меня слова обрат, саман — пароль, ключ в детство. Похоже, что Вы с ними тоже знакомы не по книжкам».
Галина Сергеевна-Анисимова
«Очень понравилась притча о кувшине. Прочитала в нашем коллективе… Надо ценить и уважать друг друга. Некоторые стихи выучила наизусть. С уважением».
Людмила Шумова
«Что за прелесть это Ваше творение!»
Татьяна Коковина
«По-есенински раздольно, и размашисто, да с любовью к родимой стороне… Спасибо!!!»
Ирина Ширикинова
«Какой душевный размах, какой лексический диапазон!»
Римма Щемерова
«Очень красиво написали об интимном, главное — без пошлости…»
Александра Шнейдер
«Да, такое написать можно только в состоянии влюбленности… Всепроникающая теплота и изысканность… и я как будто бы перенеслась в мир иной, полный совершенства и гармонии, чего так не хватает в обычной суетной жизни. Спасибо за всё».
Туся Вайсгайм
СТИХИ, а с ними: притчи, сказки, прибаутки, анекдоты, байки, шутки
Чем «прохудилось» тем и пролилось…
Три женщины
Их трое, женщин… С недавних пор
Всегда и всюду со мною рядом.
Одна — незримо глядит в упор
И обнимает всё крепче.
Взглядом
Обволокла, затянув в себя,
Запеленала, как в паутину.
И тянет. Тянет, мечты губя
Под тяжким грузом забот. Рутина…
Отбросить прочь и сбежать к другой.
Где руки — крылья, и солнце светит,
И над лугами мосты дугой
Висят за грозами. Вольный ветер
С листвой танцует осенний вальс,
Где звёзды — с блюдца, прозрачны воды.
К той, что манила и манит нас
День ото дня. Обрести Свободу!
А третья… Третья навек моей
Однажды станет, я знаю точно.
Придёт неслышно в один из дней
И обвенчает с холодной ночью.
И свадьбы этой не избежать
Всему живому на белом свете.
И остаётся лишь пожелать,
Чтобы вторая пришла не с третьей.
Бабушкин наказ
Давным-давно, когда ещё мальчишкой
Я босоногим бегал и сбивал
Колени в кровь, да синяки и шишки
На кочках и в оврагах собирал,
Болячки густо смазывая йодом,
Шептала, белый волос теребя,
Мне бабушка: «Не так ещё тебя
Уколет жизнь… По сердцу… Вот тогда
Ступай не к людям — обращайся к Богу:
Услышит и поможет завсегда».
Случилось… Жизнь ударила… наотмашь…
Не слёзы горькие — руда из глаз.
И в божий храм, туда, где не был допрежь,
Пошел, припомнив бабушкин наказ.
«Не так одет!» — седая побируха
На паперти промолвила вослед.
«Не там стоишь!» — какой-то старый дед
Рукав одернул… И со всех сторон:
«Не так!»… «Не сяк!»… «Не эдак!»… «Стыд!»…
«Проруха!»
На воздух! Прочь от карканья ворон.
Бродил по брегу… «Что тревожит душу?» —
Негромкий голос в гулкой тишине
Раздался, одиночество нарушив…
«А как не сокрушаться? Нынче мне
На выход указали в Божьем храме.
Спешил за утешением… И что ж?…»
«Ты не один. Я сам давно не вхож
В иной из них. От Господа ханжи
На них замки пудовые из правил,
Во благо моды веру низложив,
Навесили». И вновь своей дорогой
Отправился. Закат пылал бордов.
Я ж вслед смотрел… В песке босые ноги
Не оставляли за собой следов…
Вначале
Племена, народы, царства,
Короли и государства,
И Исход, и Соломон,
Мусульманин и мормон,
Спарта, Рим, Олимпиады,
Пораженья и награды,
Звёзды, космос и миры,
Войны, шумные пиры,
Рабство, смуты и свобода,
Коммунизм, Освенцим, мода,
Господа и батраки,
Гении и дураки,
Слезы, радости, печали
Были после…
Но вначале —
На закате у реки
Кто-то, взяв под локотки,
Под ветвистым старым дубом
Целовал девчонку в губы.
* * *
Когда-то всё с чего-то начиналось:
с порога — путь,
с единой капли — дождь…
Мой добрый друг,
найди всему начало —
и в этом мире сразу всё поймёшь.
А мне бы рубаху…
А мне б городскую шелкОвую
Рубаху сменить на холщовую
Да, тонкой верёвкой пеньковою
Её подхватив, в вечеру
О край выспевающей ярицы
Босым прогуляться до старицы,
Где век уж растёт да не старится
Сосна на высоком яру.
Гурьбой, топорами звенящею,
Без зла матерками гудящею,
Поставить избу настоящую
Да русскую баньку принять.
С устатку хлебнуть самогоночки,
Сальцом закусить, из бочоночка
Капусткой ядреной и взгорочком
До хаты, на печку и спать.
А мне бы заранками с росами
Ладони шершавить окосивом,
Девчонке с пшеничными косами
На круге сыграть на рожке.
А после — под взгляды игривые
Подруженек — в ночь соловьиную
Увлечь… целовать шаловливую
До зорьки в душистом стожке.
Дела не пускают — и снова я,
Напялив рубаху шелковую,
Дорогой, постыло-знакомою,
Плетусь, но дойти не могу
Туда, где у яра высокого
Маячит сосна одинокая,
Где ждёт паренёк синеокую
Зазнобушку в свежем стогу.
Деревенька
Деревенька, забытая Богом…
Хатки, крытые прелой соломой,
В три окна на дорогу глядят.
На обрате белёные печки,
На задах огороды в заречье
Да поросший травой палисад.
Под плетнём лопухи да крапива,
Над крыницей плакучая ива,
ЖуравЕль ржавой цепью гремит.
Под окошками хрен да подсолнух,
Бело-розовым тлеет шиповник…
Чу! Вон русская где-то дымит.
У калитки седая старуха.
«Здрава будь! Как детишки, как внуки?
Да родит ли, бабуся, земля?»
Улыбается бабка с прищуром:
«Эт каким тебя ветром надуло,
Белобрысый, в родные края?
Я ж, скворчонок, тебя угадала
Издалече — глазастою стала
Бабка Маня на старости лет.
Тут заезжих не так уж и много…
Заходи, что стоишь у порога?
Сполоснись да рядком за обед.
Как живу? Я, касатик, в порядке.
Вон коза, вишня, яблонька, грядки.
Хлеб пеку. Чуть по чуть всё сама.
Коль поможешь, спасибо с поклоном:
Крышу б выстелить свежей соломой
И маненько подмазать саман».
Завертелась Степановна споро:
Щи, картоха, бутыль самогона,
Сало, хлеб да огурчики в ряд,
Солоница, яички, грибочки…
Да рассказы о внуках и дочке.
Глядь, уж звёзды на небе горят.
Гостевал у бабульки с неделю.
День за днём как один пролетели
За заботами. В город пора.
Только… что-то тревожит мне душу.
Сколько их?.. Вот таких же старушек
И забытых людьми деревушек
Доживают свой век в три двора?..
Хрупкая игрушка
Во времена седые, стародавние,
А может, и недавно — наконец
Не так и важно — в деревеньку дальнюю
Забрёл прохожий калика-мудрец.
Зашёл — да прижилсЯ… седа головушка,
Но телом крепок, на добро не скуп…
Плетень поправит горемычной вдовушке
Да на крыницу сладит новый сруб…
Жил бобылем, ел молоко да хлебушек,
Грозу и вёдро* с радостью встречал,
Былины сказывал и сказки малым детушкам
Да всё игрушки разные тачал.
Диковинные, всем на заглядение,
Но хрупкие, как тонкий лёд весной.
Не раз один младое поколение
Рыдало над разбитою иной,
А он им ладил новую диковину,
Ажурнее и краше во сто крат…
И вот однажды в скромную хоромину
Родители заплаканных ребят
Явились к старцу: «Ты увенчан мудростью
И ребятишек любишь, как родных,
Так почему с наивной безрассудностью
Не ладишь медных или костяных?»
«Промчатся годы, как водица талая,
И с ними детства сладостный эфир…
Желаю, чтоб сия забава малая
Поведала, как хрупок этот мир».
…
*вёдро — диал. тёплая, ясная, солнечная,
сухая погода (не о зимней поре).
«Скот ходит у казаков уральских на подножном корму зиму и лето, круглый год, пастухи и табунщики за ним в вёдро и в ненастье, в метель, дождь, зной и стужу». (В. И. Даль, «Уральский казак», 1843 г.)
Ангел-хранитель
Обратился Ангел к Человеку:
«Хочешь жизнь свою увидеть с высоты?
Посмотреть, как шёл от вехи к вехе?
Где оставил ты свои следы?»
Человек кивнул. Хранитель верный
Подхватил его — и до небес
Взмыл, как птица, над землею смертных.
Мир обычный попросту исчез.
Обернулся мир пустыней пыльной —
Вместо рек, полей и городов
В легком мареве под ними плыли
Цепи человеческих следов.
Шли тропинки в разных направленьях,
Скрещивались, удалялись вновь.
И увидел смертный с удивлением
Длинный путь из собственных следов.
«Что это? — спросил он, обращая
К Ангелу в лицо пытливый взгляд. —
Там, внизу, мои не пресекая,
Вдоль идёт ещё каких-то ряд». —
«То мои, — потупив взор свой скромно,
Ангел Человеку отвечал. —
Верь, дружок, я в этот мир огромный
Одного тебя не отпускал.
Рядом был с тобой всегда в дорогах,
Руку помощи с тревогой подавал,
Чтоб в различных жизненных невзгодах
Шею господин мой не сломал».
«Почему тогда, ответь, неверный,
Так прерывисты твои следы?
В самых сложных на пути моментах
От меня отказывался ты?»
И ответил Ангел откровенно:
«В дни, когда недоставало сил,
Через беды я, как раб твой верный,
На руках тебя переносил».
Дырявый кувшин
Притча
Давным-давно в далёкой деревушке,
В горах, где небо сходится с землёй,
Жила-была почтенная старушка.
Катилась жизнь привычной колеёй.
В саду фруктовом в несколько деревьев
В бессонницу шепталась со звездой,
Варила чай из листьев и кореньев,
На грядках воевала с лебедой.
На коромысле гнутом в два аршина,
То молча, то о чём-то бормоча,
Носила воду в глиняных кувшинах
Из чистого звенящего ключа.
Был с трещиной один под горловиной,
Как ни старался из последних сил,
Но до порога только половину
Кувшин тот своей ноши доносил…
— Скажи, — спросил кувшин, — зачем я нужен?
Ведь мой товарищ цел и невредим.
За мной ручьи, а где поставишь, — лужи…
С работой он управится один.
— Взгляни, — в ответ хозяйка улыбнулась, —
По правой стороне, где ты прошёл,
Сегодня поутру цветы проснулись,
А слева только пыль и суходол.
…
Есть странности у всех и есть пробелы,
Но, если разобраться не спеша,
Жизнь без изъянов станет черно-белой,
А с трещинами цветом хороша.
У камина
Снег срывается, с дождём
Перемешанный.
Злится осень за окном,
Ветер бешеный.
Белый саван шьёт зима,
Да с прорехами.
Воробьи дрожат в домах
Под застрехами.
Непогода во дворе
Вяжет кружево,
От неё сегодня мне
Занедужило.
А камин теплом зовёт,
Дух берёзовый.
На полешках уголёк
Жёлто-розовый.
Скрипнет кресло, на полок
Ноги вытяну
Да налью себе чаёк
С цветом липовым.
За окошком чехарда —
Дождь со льдинками.
А в печи трещат дрова…
Чай с малинкою…
Взгрустнулось
Опять взгрустнулось… Небо налилось
То ли дождём, то ли тяжёлым снегом.
Промокший город надоел до слёз…
Хочу туда, где ветер пахнет хлебом.
Туда, где в бирюзовой глубине
Сверкает солнце… Яркое… Большое…
Где свет зари… Где в гулкой тишине
Поёт родник… Где выпь ночами стонет.
Туда, где звёзды в небе — как горох,
Рассыпанный по чёрному атласу…
Где нет машин, асфальта, поездов…
Где соловей… Где жбан с ядрёным квасом.
Туда, где ива плачет у ручья…
Где майский жук гудит над головою…
Где слышно, как рождается заря…
Где лес шумит… Где птицы гнёзда строят.
Туда, где свист отточенной косы…
Где запах хвои пополам с душицей…
Где ожерелья утренней росы…
Где пьяный дух…
И где так сладко спится…
Детство???
Рецензентам-критиканам, досуже рассуждающим о детскости глагольной рифмы, посвящается.
Ах, Пушкин! Ай да сукин сын!
У вас совета не спросил,
Когда писал: «Под небесами
Великолепными коврами,
Блестя…» — А далее по тексту…
Впал, чёрт возьми, Сергеич в детство.
Пуржит февраль
Уже который день подряд
Пуржит февраль. Деревья спят,
Укрыты чистыми снегами.
Над головой за облаками
Не видно солнца — лишь пятно
Чуть ярче. Под моим окном
Дворовый пёс уже не лает,
Забившись в будку, наблюдает,
Как обнаглевшая сорока,
С забора прыгнув шустро, боком,
Шныряет в миске у него.
Заиндевевшее стекло
Расписано узором нежным.
Под покрывалом белоснежным
От ветра спрятались дома.
Пуржит февраль. Поёт зима
Уныло песню. У печи
Боками греет кирпичи,
Клубком свернувшись, рыжий кот.
Трещит мороз. Февраль идёт,
Ступая крепко, по-хозяйски.
А за зимой в чертогах майских
Уже колдует соловей,
Звенит бубенчиком ручей,
Кивает ландыш головою,
И плещет небо голубое,
Витает стайкой мошкара…
Всё солнца ждёт.
Весна, пора!
Ранняя гостья
Мне утром постучались в двери…
Настойчиво… Слегка зверея
От беспардонности такой,
Готовый разразиться речью:
Мол, не позволю столь беспечно
В один законный выходной
Кому-то нарушать покой, —
Плетусь к порогу… Открываю
И… в восхищенье замираю.
Смахнуло вмиг остатки сна…
Передо мной стоит… Весна!
Обручальное
Голоса смешались, лица,
Звон трамваев. Шум колёс.
Бросить всё. Уйти. Забыться.
В лес. К реке. На дальний плёс.
Под раскидистой ветлою
Дом построить из ветвей.
С первозданной тишиною
Обручиться…
Хоть на день.
Пусть играют Мендельсона
Ветер, травы и вода,
А венчальною короной
Станет первая звезда.
Пригласим на свадьбу другом
Непоседу-воробья,
Иволгу возьмём в подруги,
Тамадою — соловья.
Пусть гостями сосны станут,
Ели и могучий дуб.
А берёзки с тонким станом
Нам заздравную споют.
Угощеньем будут росы,
Трав медвяных аромат.
Ивы, распуская косы,
«Горько!» нам прошелестят.
Ложе брачное покроем
Простынёй седого мха,
Пень нам будет изголовьем,
Одеялом — облака.
Этой ночью не затрону
Непорочности твоей.
Ранним утром снова в город…
Но вернусь…
Хотя б на день.
Откровение
Как музыкант струны скрипичной
Едва касается смычком —
Сначала робко, а потом,
Своим дыханьем согревая,
Смелеет, пальцами лаская
Изгибы тонкие её,
Взывает скрипку к откровенью,
Даря тепло и вдохновенье, —
И вторит, плачет, и поёт
Струна, отдавшись жаркой страсти,
Противиться не в силах власти
Порхающих горячих рук,
И оживает каждый звук,
Взмывает ввысь её душа,
Вдруг замирает, чуть дыша,
На пике бесконечной неги
Волною на песчаном бреге… —
Как музыкант, струну волнуя,
Едва касается смычком, —
Я в первом робком поцелуе
Прильну к тебе… а что потом,
Когда душа с душой сольется,
Пусть вечной тайной остается.
* * *
Они не говорили о любви —
Таков вот был негласный уговор.
Редели день за днем календари,
А между этим, с некоторых пор
Желание увидеться на миг,
Ей-богу, краткий миг —
какая малость,
Не угасало —
крепло, разрасталось
И в унисон с горячих губ сорвалось
Единым словом,
важным для двоих.
Май
Месяц май стучит в окошко,
Облака смахнув с лица.
Яблони в цвету. И кошка
Норовит поймать скворца.
Еле крАдучись, плутовка
Затаилась меж кустов,
А певец, склонив головку,
Бросил взгляд и был таков.
Увертюру милой даме
Допоёт среди ветвей,
Крылья гоголем расправит,
А затем в гнездо скорей!
Зарисовка
Начало июля,
До маковки пара шагов.
Деревья уснули,
Забытые розой ветров.
Над городом душно.
Вминаю асфальт каблуком.
Ворона по луже.
Счастливая…
Босиком.
Перо освежит,
Прогуляется пьяной походкой,
С натугой взлетит —
И опять свое:
«Кар-р-р» —
полной глоткой!
* * *
А день, прожаренный до дна,
Под вечер громыхнул раскатом,
И, встрепенувшись ото сна,
Окно царАпнул жёсткой лапой
Поникший тополь, словно кот,
Что точит когти у ствола…
Смахнув с садового стола
Опавший яблоневый цвет,
Взметнулся вихрем и померк
В тягучем сусле тротуара
Песчано-колкий ветерок…
И грянул ливень, смыв с дорог
Седую пыль… Бодрящий душ!
А поутру на блюдцах луж
Вовсю резвились воробьи,
Плескаясь в капельках зари…
Коротко
Жара. Асфальт.
Подземный переход.
Гитара. Альт.
Полиция. Народ.
Вивальди. Гайдн.
Чарующие звуки.
Девчушка. Голос.
«…был с собой в разлуке».
Чехол. Пюпитр.
Вот мелочь серебром.
Кивок. Улыбка.
Ухожу с добром.
Вверх-вниз
Когда сопутствует успех
И ты, обласканный судьбой,
По лестнице карьерной вверх
Спешишь, — встречаемых тобой
Людей не нужно обижать.
Фортуны маленький каприз
Закончится — не избежать
Повторных встреч дорогой вниз.
Ни за что
Однажды у Гордыни
Смирение
Прощения
По простоте душевной
просило ни за что —
Наивно ждёт доныне
Прощения
Смирение,
Не зная: не прощает
Гордыня
НИ ЗА ЧТО!
Я жизнь люблю!
Дрожащий на ветру листок,
Поток, сбегающий с горы,
И распустившийся цветок,
И звон вечерней мошкары.
Дождь проливной, и гром с небес,
И ураган, что с ног сбивает,
Широкий дол, зелёный лес,
Снежинка, что в ладони тает.
Смешная рожа на стекле
Заиндевевшего окна.
Жара… И вьюга в феврале.
Рассвет и пламенный закат.
Вороний грай, и облака,
И золото поспевшей нивы…
Саднящая моя рука
С укусом огненной крапивы.
Степей ковыльных седина,
Туманов пасмурная взвесь,
Капелей звон и тишина… —
Я мир люблю таким, как есть!
Последний кусочек
И создал Господь человека.
И душу в него вдохнул.
И, вытерев руки о ветошь,
Седыми власами тряхнул:
«Леса, океаны, долины —
Весь мир для тебя одного.
Остался кусочек глины —
Что сделать тебе из него?»
«Дай счастия напоследок
Немного». Вложив в ладонь
Последний кусочек, Предок
Промолвил: «Теперь он твой!»
Он — поэт
Его стихия — за облаками…
Он может небо обнять руками.
У края бездны, обрыва, крыши
Он жив мечтой… Он полетом движим!
Он слышит шёпот в порыве ветра,
В кромешном мраке крупицу света
Он разглядит, где иной не сможет, —
На всех похожий — и не похожий.
Дитя Земли, он — небес скиталец…
Он умудренный годами старец —
И вечно юн беспокойным сердцем…
Служитель правды — и иноверец.
Он — смесь гремучая слова, духа.
Он — созидание. Он — разруха.
Клинок отточенный перед грудью —
И грудь на лезвии чьих-то судеб.
Он сын эпохи — он вне эпохи…
Он в полуобразе, полувздохе.
Он — чёткий контур и силуэт,
Размытый временем…
Он — Поэт!
Достался…
Из попыток акро
Достался мне, однако ж, верный спутник —
Умом не блещет, внешностью не ах,
Рассеянный, зануда, вертопрах.
А лоботряс, растяпа и распутник,
Какого поискать… Уж к зеркалам
Я подходить боюсь: он вечно там.
Я пишу тебе стихи
Вышивает нитью серебристой
Гладь речную месяц молодой.
Словно искры, звёзды в небе мглистом
Тлеют. По-над тихою водой,
Пошуршав осокою в заливе,
По дороге взволновав сорок,
В колыбель к расплетшей косы иве
До поры улёгся ветерок.
Дремлет кот, прикрывшись мягкой лапой
И уткнувшись носом в лунный свет.
Под окном открытым пёс кудлатый
В полудрёме чутко ждёт рассвет.
До утра в садах затихли птицы,
Вдоль дорог уснули лопухи…
Спишь и ты. Вот только мне не спится:
По ночам так пишутся стихи.
Напишу, как месяц вышивает
Серебристой нитью по реке
И о том, как старый пёс зевает,
Как зарделось небо вдалеке,
Как пичуги воспевают в гнёздах
Новый день и новую зарю,
Как в траву росой упали звёзды.
И о том, о чем не говорю…
Гуляет влюблённая пара
Сплетение пальцев. Касание рук.
Заснеженным тихим бульваром,
Где шумно весной и каштаны цветут,
Гуляет влюблённая пара.
Здесь летом народ и поёт соловей.
Звучат духовые оркестры.
И смех детворы… А под сенью ветвей
Не сыщешь свободного места.
Сейчас никого — и сугробы вокруг.
Он взглядом ласкает подругу
И греет ладошки теплом своих рук
В мороз и январскую вьюгу.
Касание рук, батожочки скрипят…
Сугробы на старом бульваре…
Их доченьке скоро уже пятьдесят.
Гуляет влюблённая пара.
* * *
Расскажи мне сказку, бабушка.
Что захочешь, расскажи.
Про царевну и Иванушку,
Да про горные кряжи,
Да про скворушку Егорушку,
Да о зорьке над рекой,
Кучерявую головушку
Гладя ласковой рукой.
Расскажи, как собираются
У костра под Новый год
Месяцы; как поп старается
Лоб избавить от невзгод.
Не беда, что сам я дедушка
Почитай уж три годка
И от инея не денешься —
Нет да нет блеснёт в висках.
Ты присядь со мною рядышком —
В небе полная луна —
Да скажи мне сказку, бабушка
Моих внуков…
Мне — жена.
Портрет
Я сотку себе холст из вечерней зари
И вплету в него первые всплески рассвета.
Я свяжу себе кисть дуновением ветра
Из тончайших шелков, что дадут мизгири.
Акварелей в палитру у радуг спрошу,
Разведу их росой и звенящей капелью.
У весны и любви почерпнув вдохновенья,
Лучшей женщины в мире портрет напишу.
Без тебя
Дай мне руку… Сожму её… Крепко!
Не беда — километров бездна.
Без тебя — будто лист, от ветки
Оторвавшийся… Бесполезный…
Без тебя — как карбас без паруса
И без вёсел… По воле случая
Уносимый порой ненастною
В океаны рекой могучею
Под названием Жизнь в безвременье…
Без тебя — без седла, без стремени —
Я наездник на дикой лошади…
Одинокий фонарь на
площади…
Протяни мне ладонь сквозь время…
Сквозь дожди, сквозь жару и вьюгу…
Пусть седины украсят темя,
Мы навеки вдвоём.
Друг с другом.
* * *
Я люблю тебя так,
Как, наверное, может лишь сниться.
Словно гавань — маяк.
Будто небо — летящая птица.
Я люблю, как весна
Любит первый несмелый подснежник.
Так, как любит волна
Берега — постоянно и нежно.
Я люблю, как зерно
Любит землю и добрые руки.
И любовь — как вино:
Только крепче, пока мы в разлуке.
Я люблю ни за что,
Как умеют собаки и дети.
Я люблю лишь за то,
Что ты есть для меня в этом свете.
Я люблю тебя так,
Как сознаться себе и не смею.
Я люблю тебя так,
Как, быть может, любить не умею…
Ты
Ты — капля росы, отразившая небо и землю.
Ты — первый подснежник. Ты — солнечный
блик на реке.
Ты — шёпот акаций, что бризу вечернему
внемлют.
Ты — пламя костра. Соловьиная трель в лозняке.
Ты там, где бездонное небо сливается с лесом.
Ты в песне ручья. В спелом золоте русских полей.
Ты в радугах ярких. В туманах молочно-белесых.
Ты в ветре весеннем, срывающем пух с тополей.
Ты — дочь Посейдона. Ты — дева
неспешного Рейна.
Ты в свете луны. Ты в лугах, облаках и звезде.
Ты — муза Бетховена. Лик твой навеки овеян
Святым ореолом. Со мной ты всегда и везде.
Интимное
По шейке точёной… от ушка к плечу…
Губами по бархатной коже
Скольжу в упоении… Страстно хочу
Тобой обладать… Осторожно
Касаясь рукой возбужденной груди
Под шелком вечернего платья,
Тону в аромате волос… Впереди
Безумие жарких объятий
Любовников страстных. Легонько шурша,
Сползает с желанного тела
Холодная ткань, все преграды круша,
Струится волнами… Несмело
Щекочет язык обнаженный сосок,
Ложбинку меж мягко-упругих,
Ласкающих взгляд белоснежных холмов…
Горячие, сильные руки
Всё ниже… И вот плоть тугих ягодиц.
Под ними… Сбиваются с ритма
Биение сердца, дыхание… Ниц
На простыни… Взору открыта
Прекрасная роза, нежнейший бутон…
Зовущий… Влекущий… Манящий…
Движенье навстречу… Слияние… Стон…
И нега! Безмерное счастье!
Напиши мне письмо
Напиши мне письмо на тетрадном листочке,
Карандашиком острым черкни пару строчек.
Напиши, как семья, как работа, как дети…
От руки напиши… Не строкой в интернете.
Как висит над трубой голубая звезда…
Как за дальним пригорком гудят поезда…
И о том, как у ног твоих ластится кошка…
И как в мае бушует сирень под окошком…
Напиши, чем живёшь… Что смешит… Что
печалит…
Напиши, как ругается матом начальник…
Напиши о снегах, о дождях и о небе…
Напиши о душистом пекущемся хлебе…
Напиши мне письмо. Хоть одно напиши.
Ведь в бумажном конверте частичка души,
Рук тепло среди букв. В ровном бисере строчек
Подари мне себя! Напиши, что захочешь.
Во славу рода, в память об ушедших
Во славу рода, памяти бойцов,
Ушедших в мир иной во имя жизни.
Хвала богам, наука для юнцов —
Песнь росичей с закатом после тризны…
Обычаи родимой стороны,
Дела отцов и прадедов заветы,
Которые с глубокой старины
В преданиях сказителей воспеты,
Храним мы свято.
Взятое в трудах:
И топот стад, и гик коней упрямых,
И шелест злаков в росских бороздах,
И шепот трав в лугах и на полянах,
Покой младенцев, грай воздушных птиц,
Летящих клином, что за лесом тает, —
Всё наше здесь.
И, стоя у границ,
Могилы предков молча наблюдают
За рядом лун, и лет, и чередой
Сменяющихся поколений рода —
Да в Степь глядят, грозящую бедой
Из года в год приросскому народу.
А души их привольно без дорог
Несутся меж землёй и вышней твердью,
Где обитать настанет тайный срок
И нам, живущим ныне. Но со смертью,
Подобно богу света, что с утра
Родится, угасая пред закатом,
Подобно искре в глубине костра
В золе уснувшей, чтобы дать когда-то
Жизнь новому огню, — и человек
Не умирает: край пути достоин
Меча и пламени. Окончен век
Его земной.
Он спит.
Он успокоен.
Разговор с отцом
Привет, отец! Прости, давно я не был:
Всё недосуг мне в гости заглянуть…
Да, как обычно, времени вот нету
Машины руль направо повернуть.
Ах, ты ж не знаешь, прикупил недавно…
Не новую… У «кекса» одного…
Не наша… Чёрный бумер… Иномарка.
Бензина жрёт, но это ничего.
Татьяна как? Нормально… Приболела.
Что говорить, не девочка давно,
И голова заметно поседела…
Энергии хватает всё равно.
А дети?.. Батя, дети, не поверишь,
Большие… Сын папаню перерос.
Девчонки мелкие, а этот в двери
Давненько не проходит во весь рост.
О внучках спросишь? Старшая уж мама —
Зимою дедом сделала меня.
Вторая тоже замуж поскакала.
Вот, свадьба на начало сентября…
А ты, смотрю, совсем не изменился —
Суровый взгляд из-под густых бровей,
Но знаешь, папка, ты б не «сухарился» —
Все знают, как ты любишь сыновей…
Братан? Он прошлым летом оженился…
Животик вырос, скоро сорокет…
Ну, может, наконец, остепенился,
Одумался, балбес, на старость лет…
А в общем, слышишь, батя, всё в порядке.
Живём нормально, не клянём судьбу…
Глянь, солнце опускается… Оградку
Сейчас докрашу и домой пойду.
* * *
— Что тебе подарили родители?
— Жизнь!
— Но ведь это же…
— Много! Поверь мне — уже очень много!
Знаешь сам: провожая тебя у порога,
Осеняют крестом твою спину… Готовы вложить
Каждый стук своего стариковского сердца
В грудь твою… Каждый вздох за здоровье
готовы отдать…
До седин ты для них остаёшься младенцем,
И всё так же ночами не спит престарелая мать.
— Что тебе подарили родители?
— Свет
Бесконечной любви. Просто так, за одну лишь
улыбку
Терпеливо прощают страдания, боль и ошибки.
Ожидают и верят в тебя до скончания лет.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.